- Вот, оттопырь-ка уши! -приподнимая газету повыше, сказалЗабуреченко, - Не выдумал, это написано, то есть по газете долдоню: "В субботу в столице будет жарко, столбик термометров не опустит даже грозовой дождь, который прогнозируют синоптики Росгидромета. Днём ожидается переменная облачность при юго-восточном ветре в 4-10 метров в секунду, с порывами при грозе до 12-17 метров в секунду. Воздух прогреется до до 27-29 выше ноля, но в области он будет от 25 до 30 градусов тепла. Эх, ёлка-палка! Не забудьте надеть панамки от Флабовой! Если жарко до черта, вас спасёт панамка та! Дальше-то - хуже! Отравился? Диорея? Пробифор прими скорее!" Эта Флабова не жена тебе? Ведь и тут, в санаторий, ты прописан как дядька Флабов.
Флабов поморщился, слез с постели, дошёл до окна, устроился в креслице, вытянул ноги:
- Ты отчего не оденешь пижаму? Сын привёз, ты не хочешь, он может справедливообидетья.
- Плевал я на обиды! Я тут отдыхаю, в чём хочу - в том хожу! Что это за фамилия - Флабов? Какого рода ты, из проходимцев? Шляпки точно я завязал, они, выходит,ещё и заразные! Когда все корчатся и выживают, ты чёртовы панамки толкаешь нам в рыло! Меня впихнуть хочешь в пижамку!
- Хочу не зря. Четвёртый день в санатории яс тобойв этой комнате. За это время воздух стал тяжёлым, удушливым. В пижаму ты не желаешь, но кроссовки носишь и за четыредня ни разу...
- Хресовки надел потому, они полегче, чем башмаки! Тебе это понятно?
- Это понятно. За четыре дня ты ни разу в душ не сходил, зато ходишь в одних техже носках на грязных ногах. От нихвнутри кроссовки твои провоняли. Я тебя просил на ночь вместе с носками ставить их на балкон.
- А зачем, на кой хрен там их ставить? Чтоб их ночью спёрли?Это ж подстава, глупонь!
- Нет, затем, чтобы за ночь они успели от тебя отдохнуть и чтобы, не слишком обильно источая неприятныезапахи, ты хоть раз за четыре днядошёл на завтракв столовую.
- Плевал я на завтрак для толстобрюхих. Пока они жир нажирали, я в столярахбыл, в сталеварах и в токарях, а не на дудкедудел! Я был в мозолях, поскоку строил, улучшал, крепил и шире ширил.
- Я отметил, что и как ты расширил. Ты в морозилку пихнул с кило сосисок, которые в плёнке. С утра глотаешь два стопаря и загрызаешь ледовым их фаршем. Потом берёшь одеяло с кровати и прёшь в кусты, дрыхнешь там до обеда. А вместо обеда ещё два стопаря и пару сосисок из морозильника.
- Плевал я на обед! Пока ты нажирал жир в столовках, я в слесарях, молотобойцах, столярах всё возводил, лепил и заглублял, чтобы шире... - Забуреченко скосил взгляд на часы. - Ага, ядрёный корень, обед уж подпёр! Давай разок мы вместе тяпнем и погрызём, а я подробно тебе извергну душу свою, чтоб шире понял ты, где тугой чеснок хреновеет, где растёт он в колючках. Давай, братан, по паре стаканов! Не жалко, хоть ты проходимец и жена твоя, которая в рожи шляпкипихает.
- Люди нормальные их носят на голове. Твоя жена где шляпку носит и как она выносит тебя?
- Моя Варюха-то? Она уж пятая у меня, а пятые где надо носят, всё, как надо, выносят. Я ЛЭП-ы строил, газопроводы через тайгу и буреломы, я вахтовик, к передовым условиям я привычный, а баба прёт с тобой вёрст двести, но выдыхается, условия не понимает и бах - к мамаше назад!Кругом - герои труда, так как человек важней всё-таки, чем вещи и бабьи капризы. Но запахи никто не вынюхивал, в условиях передовых кругом лютый мороз, нос отморожен! Нюхать-то нечем! А ты бездельник, ты только нюхаешь! Тебя б на крайний Север годков так на тридцать!
- Всё, достал ты меня! - Флабов встал из кресла. - Иду обедать, а с обеда зайду к главврачу и потребую расселения.
- Кого?
- Себя с тобой или тебя от себя!
- Этож плохо, не выдержал? В ошибку думал, ты нормальный мужик. На лапах-товидел - мозоли!Думал, что из нашх, из токарей-слесарей, а тыпроходимец,выходит! Ты противнарода! Ты всё носом, цепляешь, воротишь его от народа?
- Я за народ и вместе с ним против тебя! Ага, стук в дверь! Вдруг, это наштот самый народ, который... - Флабов не договорил, поскольку изумился скорости, с которой сосед-вонючка исчез из комнаты и скрылся в санузел.
- Я извинясь! Позволите? - певуче долетело от входной двери.
Так что случилось? Чей это посторонний голос? У двери стояла тётка или дама округлых форм с живым лицом, с осмысленным и отчасти прятным взглядом. Взгляд исходил из карих глаз.
- Я с посещением Забуреченко Васи, - тётка-дама качнула крупной сумкой, которую держала в правой руке. - Он тут приписан, я не промахнулась? Мой сын завёз его три дня назад, а номер в центральном корпусе дежурная мне подсказала.
- Не промахнулась, - Флабов поморщился, нахурился,привздохнул.
- А где ж Васятка? Он пока трезвый или он, так скажем,уже?
- Скорее уже!Находитсялично всортире. Сортиром он санузелзовёт, поскольку душ ему вовсе не нужен, он дружит лишь с унитазом.
- Ясно! Вы сосед? Я Зинаида, его как бы совместница. Вас как величать?
- Алексеем. Проходите, присядьте вот в кресло. Ждите, я на обед ухожу.
- Постойте, Алексей, вы об нём второй раз поморщились, он вас досталуже?
- Не без того, - Флабов ещё раз поморщился. - Как понимать - совместница? Жена, гражданская жена, любовница? Он ваш сожитель или внебрачный взрослый ваш малый? Или один токарный станок совмещаете в разные смены? Великодушно простите!
- Он при доме! -Зинаидавзглядом сверкнула. - У меня пристроенчулан, в негодва входа: через дом и с улицы. Чуланчик утеплён, зимой в нём тепло. Вход через дом на двух замках. Он там содержится - себя сам содержит. У меня сын и дочка. Наш батька помер. Васятка нам посторонний. Это - чистая правда! С ним мы совмещаем как бы общую крышу. Сынок уехал из Заболотихи, он живёт в городе, а дочкапри мне, стало быть, ей только пятнадцать. Сын - предприниматель, директор собственнойкрепкой фирмы, квартира просторная, жена, ипара ходкихсвоих легковушек. Нам с Таней он устроил сюрприз, оплатил путёвку на тридцать дней и перевёз из чулана Васятку. "Отдохните морально-визуально! - мне говорит. - Мол, может, он очеловечится". Сам Коля, как увидит Забуреченко, смеётся до слёз.Танюшка на него не реагирует. А я, бывает, и отлуплю.
- Как отлуплю? В буквальном смысле? А Варюха, она - пятая, разве не против? Ведь и она с ним в чуланчике!
- Давайте, Алексей, пропустим призраки и чудеса. В чулане курить я запрещаю. Опасаюсь пожара. Порой зайду, там прёт табаком или немытью крепко смердит - Васятка мыться не обожает. Я раз предупредила, ещё предупредила пару раз, потом по мордасам отколотила и дошло до него, укоренилось. Мыло и полотенце даю ему. Так летом в речку мыться он ходит, зимой таз нагреваю. Тут, как я поняла, он в душ не ходит. Что, крепко скис плотью?
- Скис! Но у меня вопрос - он, Зинаида, вам для чего и зачем? Вы баба, извините, справная и видная. Вам к чему этот урод?
- Да так, - пожала круглым плечами гостья, - он существо, не предмет. Вот, скажем, кто-то купил мне хорошую мыльницу. Я её на умывальник, вместо старой. Но ведь и старая тоже цела. Коль отскоблить и протереть её, почти не хуже окажется. И не выбрасываешь, суёшь куда-то на потом, на всякий случай. Потом наткнёшься лет через пять и голову ломаешь: чего не выбросила, для чего берегла... А этот всё ж существо. Существо, предмет-одушевлённый! Просто пусть уцелеет. В селе случалось, кто-нибудь из баб худых вдруг залямбает, так лично захожу, гайку закручиваю и добавляю: хошь, к себе забери, я даже тебе приплачу. Нет, не берут, но врать и сплетничать перестают. Короче, с мужиком и мужиками проблема у нас! А этот и не мужик, он - пробел! Вы, Алексей,извините,женаты?
- Нет.
- По внешности лет чуть за сорок, вид нормальный, крепки, широк в плечах, ручищи - рычаги, но холостяжка. Принцессу ждёте и с драгоценным приданым? Вы спросили, мне урод к чему? А где взять не урода? На грядке и в чуланчике его ведь не вырастить. Где же взять?
- Из жизни, в жизни. Ещё я спрошу! Васятка часто упоминает, как раньше вкалывал молотобойцем, сталеваром, сантехником и столяром. Всё это чистое враньё или есть доля правды?
- Враньё по пульсу жизни! Он и профессии-то в газетах вычитал, точней - в обрывкахгазет. Как-то онвызвался подправить скамейку моюу калитки. Дала ему топор, лопату, гвозди и - хорошего пинка. Он топором при мне чуть не зарезался. Руки приделаны не туда Все средне-пьющие и алкоголики -крутые вруны. Врут убеждённо и с пафосом. Что вы? Что-то заслышали?
- Дверь туалета щёлкнула и дверь комнатыхлопнула. Прогуляюсь, взгляну!
- Не стоит трудов, Васятка из сортира утёк за дверь да на улицу. Это его манера исчезать втихаря, если с три короба успел кому-то наврать.
- И вас не повидал, с концамисбежал? - удивился искренне Флабов. - Вы ему что-то ведь привезли?
- Ему и вамчто-то я привезла, - Зинаида усмехнулась и подтянула, распахнула сумку. - Тут яблочки, сливы, три бутыли кваса, сухарики... и это вот.
Она достала палку с пузатым матерчатым мешочком, плотно подвязанным и прибитым к концу. Продолжила:
- Это, свет-Алексей, колотушка. В мешочке зашиты полторы пригоршни чистого речного песка. Вы только пригрозите, покажите, он сразу слушаться станет.А не послушает, так отлупите его по башке. Бейте по ушам, затылку, подборотку,по шее. Не бейте по вискам, не попадайте ему по губам. За висками томятся у него остатки усохшегомозга, а губы могут треснуть.
- Спасибо! Ведь зачесались уже кулаки. Приятно с вами познакомться.
-Взаимно, - Зинаида поднялась из кресла. - Через недельку я глянуть подъеду. Жарко нынче, завтра суббота, так обещают больше 30-ти. Тут хорошее озеро.Вы плавать ходите?
Пока она шагала к двери, Флабов в задучивом внимании рассматривал её.
До ночи Васятки не было. Шум ключа в замке раздался в полной темноте, Флабов приоткрыл глаза, слегка насторожился. Затем послышались шаги к сортиру и вскоре - от сортира. А после была возня и сразу новый шум и удар. Последнее явилось результатом падения массы тела Забуреченко в то место на пол, где раньше располагалась его кровать. В ночничке соседа вспыхнул свет и мигом Флабов оказался сверху рядом.
- Мать твою, какие шко-оды! Законный мне о-дых ломают, на трудо-ую жисть всем напле-ать! Я закон призову! - забормотал Васятка, упирая в поллокти, которые тотчас разъехались.
- Закон я тебепокажу! - зло, раздражённо прошипел сосед по комнате сверху.
Он лихо вздёрнул, поднял валявшегося за грудки и, удерживая левой, поднёс кулак правой руки под нос Васятки. От кулака ноздри вверх подлетели.
- Разитсивухой! Койка твоя на балконе, ты до утра там воняешь, а утром лезешь в душ, носки и нижнее отстираешь! Не сделаешь, я буду бить! Бить буду утром, днём, вечером. До результата!
- За си-яки отве-иш-шь, - прохлюпал Забуреченко, - к ментам с заявойпойду...
- Как же, пойдёшь! А это видел! - кулак от носа исчез и в правой руке соседа возникла колотушка.
Васятка получил пару хлопков: в лоб и по шее и, нечто внутренне сообразив, замямлил:
- Прости ме-я, я помоюсь, я пере-тану жрать водку, сосиски.Я бу-удуу чистым, врать пере-тану, самв столовку пойду.
- Сгинь с моих глаз, вонючка! Марш на балкон! - Флабов отвернулся и шагнул к своей постели. - Не вздумай мне выспаться помешать.
С утра в субботу жизнь в комнате переменилась. Забуреченко притих, замолк и перестал совать нос в газеты; покончив с прессой, сам врать прекратил. Он начал мыться в душе и сразу посвежел. Флабов закрепил успех, делил с ним комнату ещё четыре дня, а на пятый - он всё же переехал из каменного корпуса в коттеджик, поближе к озеру. Он много плавал, рыбачил с лодки и прекрасно загорел. Так загорел, как пожелала ему Зинаида. А для чего и почему? Об этом автору рассказа он не поведал. Вопросостался: для чего же? Однако в этой достоверной истории заложен и другой существенный, важный момент: есть смысл призадуматься однажды о персонажах, которые нахально, подловато, грубо врут и так ведут себя до той поры, покуда сами не налетят на грубость при заслуженном и потребномотпоре. Любые иные язык и действия они не понимают и церемониться, миндальничать с такими нет ни малейшего смысла. Ах, если б была возможность постоянно просто их избегать инигде не встречать, не спотыкаться об чужие дурные харизмы!