Здравствуй, Наталья! (ничего, что я так к тебе обращаюсь, раз тебя по иному зовут?..)
Не удивляйся, пожалуйста, что я тебе пишу; не интересуйся, какими судьбами мне заблагорассудилось раздобыть твой адрес; смысл моего к тебе обращения гораздо важнее всяких пустых вопросов.
С чего ж начать?... А начну я, пожалуй, с... проклятия или с сглаза, уж и не знаю, как сие именовать... Поверишь ли, но на меня как будто пало какое-то причудливое проклятие: я катастрофически не могу до тебя дозвониться - то бесконечные длинные гудки, то... ещё более бесконечные короткие. В итоге, выяснить твой почтовый адрес оказалось ГОРАЗДО проще, нежели добиться результативных попыток к началу разговора, телефонного (всё-таки, как я последнее время замечаю, с какой-нибудь симпатичной девушкой познакомиться через телефон... да не познакомиться, а - просто - заговорить не краснея, когда тебе не удастся воспрепятствовать, если она вдруг начнёт тебя отшивать (обламывать), гораздо проще, чем на улице - приставать к людям, хоть и откуда можно быть в достаточной степени уверенным, что девушка симпатична, а не какая-нибудь... извиняюсь за выражение... Но, я так полагаю, раз она не без желания заиграть или просто поюморить, заговорила с кем попало по телефону, то у неё нет любимого человека... И, тогда, догадывайся, симпатична ли она в таком случае... Кстати, мне тут же в голову приходит тема "пения дифирамб", когда некий юноша, до безумства влюблённый в какую-нибудь дурнушку, стоит под её окнами со своей громоподобной басгитарой и мешает ей в миллиардэнный раз пересматривать "Титаник" и - наверное - мечтать, что когда-нибудь-таки должен выплыть из телеэкрана Джек Доусон...).
Письмо это я вздумал написать тебе потому, что мне необходимо выговориться, да не просто выговориться, а ещё и чтоб меня не перебивали. Так повелось на Руси, что ты являешься единственным человеком, кто в последнее время меня не чурается. Я не знаю, чувствовала ли ты ко мне притяжение (эдакий магнетизм), но я ощущал, что мы с тобой тянемся друг другу (если хочешь, то можешь покрутить сейчас у виска указательным пальцем... шучу. Я не думаю, что ты действительно покрутила... или покрутила. Должна покрутить, как полагаю я, опираясь своими предположениями на складывающуюся вокруг меня ситуацию); чувствовал, что и ты чувствуешь, что я чувствую, да стесняюсь тебе признаться, равно как и ты стесняешься взглянуть в безумные глаза действительности и забыть тот дурацкий ИДИОТИЧЕСКИ-никчемушныйфакт, что ты замужем и, что ты, как ты выразилась, любишь своего мужа. Я хотел сказать, что это не отговорки ("мы с моей половиной являемся большими друзьями"), а, скорее всего, бред загипнотезированного человека, если не чушь бешенной собаки.
Я так подумал, что у тебя иногда возникало желание... отбить парня у какой-нибудь девчонки; не важно, у какой, пусть хоть у первой попавшейся - подвернувшейся на пути под ногу... нет, под руку; но отбить раз и навсегда и выкинуть её из головы, эту недостойную ничего девочку - забыть о ней, как о размазанной по потолку комарихе (как о размазне, одним словом)... Возникало ведь подобное желание?... Лично я не уверен, что подобное желание у тебя когда-либо возникало; именно поэтому я и продолжаю своё письмо, а не достаю из кармана зажигалку, чтоб отправить всю эту писанину в ад...
Чувствую, что сейчас я окончательно запутаю тебя. Поэтому, начну по порядку:
Итак, не один раз мы с тобой общались; просто разговаривали, убивая драгоценное время (оба понимали, что время стоит бешенных денег, но ничего не могли с собой поделать и продолжали болтать), ты рассказывала мне о "своей половине", я нёс некую философическую белиберду, вместо того чтоб соревноваться с тобой в зевание, но ни слова не произнёс я о... своей половине (да и какая там она "Половина", просто, самостоятельная жэньчыня, которой не указ хоть сам Господь Бог, не то что дотошные предки, которым надо, чтоб всё было как у людей и никаких модных совремённых гражданских бракосочетаний!). Да и должен ли я был произносить это треклятое слово (о своей "Половине")? И, если должен, то какое слово?... Что мне на неё по большому счёту начхать? А ведь мне, действительно, всегда на неё было начхать; она для меня была дыркой от шмублика - нулём без палочки; только она никогда этого не понимала... Понимать это она начала сейчас, когда её у меня не стало. В принципе, не ставало её у меня довольно-таки часто: довольно-таки частенько мы, пусть и намеренно, устраивали ссоры - она уходила, если не к моим родителям, то к своим, оставляя меня наедине с моим творчеством (наедине с самим собой, если говорить проще и точнее). Естественно, я, как впрочем и она, изредка устраивал за ней наблюдения, чтоб наш отдых друг от друга не ограничивался прелюбодеяниями разнообразных форм. С неменьшим успехом какой-нибудь полоумный извращенец мог бы наблюдать за своей резиновой девой, будет ли она изменять ему (как в тех детских мультфильмах про девочкины оживающие игрушки, когда девочка ложится спать), пока он ходит на работу или выходит на улицу, в киоск за сигаретами. Так что в последний раз наших ссор, наблюдения за своей "половиной" я не устраивал; я просто сел за компьютер и погрузился в транс - очень уж вдохновила меня одна занимательная фабулка. И... как происки самого злобного во всех мирах дьявола, из транса меня вырвал стук кулаками в дверь (это так колотит мой восьмидесятилетний сосед, которому я приношу бутылки за пользование его телефоном; ещё он иногда колотит мне в дверь ногами); подобный стук, я полагаю, способен поднять даже мёртвого, не только вырвать меня из творческого транса. Звонила мне "половина" и - что бы ты подумала - ...приглашала меня... к себе в гости (как позже выяснилось, в этот раз она ушла не - как всегда - к моим родителям, а к своим). Я, соответствующим образом, поинтересовался у неё о состоянии её психического здоровья... Она, в ответ, начала пудрить мне мозги, да так исскустно, как она никогда не делала (увы, талантом моя "подруга жизни" не отличалась; но в этот раз она была прямо-таки гением); так искусстно пудрила она мне мозги, что я не мог и трубку бросить, чтоб плюнуть на эту дуру и вернуться к компьютеру, пока мысль окончательно не ушла (пока фабула не вылетела из головы полностью, а хоть щепоточка да осталась), и рот её поганый заткнуть тоже не мог. А теперь я неожиданно прервусь и объясню, почему я не мог "заткнуть её поганый рот". А потому что... впервые в жизни... что-то к ней почувствовал... Какие-то прекрасные чувства возникли у меня к человеку противоположного пола, с которым я жил очень длительное время... жил и терпел гнилостный запах изо рта этого человека (человека, которорый, как мне казалось, пусть и мизерные "прекрасные чувства", но испытывает ко мне; а у меня к ней было абсолютнейшее равнодушие; такое, какое чертям всех адов, в самых кошмарных снах не приснится даже под дулом пистолета), потому, чтоб соседи и знакомые не высмеивали меня и не смотрели как на психа-одиночку; а она, моя подруга жизни была просто обыкновенным патологически одиноким человеком... А, как тебе известно (хоть я и не знаю, известно ли тебе это в известной мне степени), патологически одинокие люди обречены на... в общем, просто, обречены (на бесконечное уединение). Судя по всему, эту жизнь им нужно выстрадать, и страданий не пытаться избегать, а страдать, как страдал за них Иисус. В общем, я хочу сказать, что у всякого нормального человека к патологическому одиночке образовывается непроизвольное отчуждение (магнит переворачивается противоположной стороной, если ты когда-нибудь держала в руках два магнита), но когда я в этот раз разговаривал с ней по телефону, со мной происходило чёрт знает что!.. Обычно, насколько я себя помню, то приносить свои извинения она начинала первой, когда её отдых достигал рамок и пытался через них легко перепрыгнуть... то есть, она чувствовала себя одинокой; чувствовала как одиночество возвращается восвояси и, как само собой разумеющееся, как надувшийся на родителей ребёнок поздно вечером возвращается домой и делает вид, что никаких склоков пару часов назад не происходило; так и она "возвращалась домой", а я изображал из себя этакого "старого дедушку", больного склерозом и "каждый час узнающего много нового".
И мне захотелось перебить её, сказать... нет, не сказать, закричать, чтоб она возвращалась домой немедленно и как можно быстрее, но закричать так, чтоб ей случайно не пришло в голову, что я по ней вроде как соскучился; чтоб не получился различный примитивизм. Но, ты же знаешь таких людей, в речь которых и буквы вставить нельзя, хоть ты пёрни в трубку (какой-нибудь там Жириновский по сравнению с ней - Ангелочек!); особенно невозможно мне перебить эту девушку, когда она испытывает ко мне некоторое безразличие или даже ненависть, тогда она сущий дьявол!
Итак, чем дольше продолжалась её длинная речь, находящая за собой запудривание мозгов или какое-то ничем не обоснованное стремление выговориться, тем усиливались мои к ней "прекрасные чувства" - меня воодушевлял её голос (впервые в жизни я по-настоящему обратил внимание на её голос, который раньше мне чем-то напоминал лунатическое пение спящей рыбы-павлина-мафлина), её дикция, сквозь которые я чувствовал её душу, её бездонную душу, погружаться в которую я, соответственно, только начинал; я даже не слышал, о чём она говорит, как не слушал и никогда (всегда - раньше - я, когда слушал её длительные речи, основанные на игре слов, достойных коренного, малоимущего, жителя какой-нибудь испанской подворотни, мне ещё проще было погружаться в транс, позволяя мозгу работать над кучей фабул, хоть и язык мой мог машинально произносить через каждые три-четыре секунды нечто вроде, "да заткнись же ты уже, мать твою!"); только позже я буду переваривать в мозгу сказанное ей и... улавливать в этом, на первый взгляд, бессмысленном наборе слов, некие аллегорические или даже пророческие смыслы и погружаться в их глубину... И, как я понимал, это было только начало...
Одним словом, приглашала она меня к себе в гости не просто так, а для того, что познакомить меня со своим новым Большим (как она выразилась) другом жизни... Теперь ты поняла, почему у меня к ней возникли такие странные чувства? Потому что она стала "нормальным человеком"...
Естественно, я всё бросил, наскоро оделся и побежал бегом, даже не став дожидаться автобуса; очень-таки нетерпелось мне взглянуть на этого друга жизни! И ради того, чтоб собственными глазами увидеть это...- я даже не знаю как его назвать - ...чудо, я бежал не останавливаясь три остановки подряд (можно ли представить себе нечто подобное!). Мне нетерпелось собственными глазами увидеть, действительно ли у них всё Сложилось до той степени, которую ощущало моё сердце, когда я разговаривал с моей "поло-винной" (или не вино-полой) по телефону своих пожилых соседа и соседки.
Вообще-то, должен был бежать я четыре остановки подряд, чтоб достигнуть дома родителей моей "бывшей невесты", но пробежал всего только три не просто так, а потому что остановился... Остановился и уставился на одну молодую парочку (многонько их по нашему микрорайону бродит по вечерам, но на всех подряд я внимание не обращал, а уставился почему-то именно на эту... я имею в виду, не на парня с девушкой уставился, а конкретно на девушку; уставился как настоящий маньяк, который до такой степени погрузился в свой лунатический транс, что уже готов случайно зайти в первую попавшуюся дверь, даже если дверь эта окажется дверью отделения милиции, и попытаться изнасиловать первого попавшегося милиционера только потому, что его (маньяка) погружённые в сон глаза видят на месте милиционера девушку, пошатываясь, заблудившуюся в ночном тумане, наверняка спящую, как и вся половина земли, которую солнце временно не освещает). Итак, уставился я на девушку, не потому что она на меня в этой жизни не посмотрела бы даже под дулом пистолета, а потому что... Наташа, ну ты сама понимаешь, что такое любовь с первого взгляда, как бы Борис Хрюк с Аллой Волковой не издевались бы над молодёжью, задавая им никчемушные вопросы ("почему тебе он или она понравились?"). По-настоящему влюблённым с первого взгляда людям довольно-таки трудно объяснить главную причину своей любви (или влюблённости). Просто понравилась мне эта девушка и всё... И я уже погружался в транс, если бы не вырвал из него меня вопрос.
- Ты что-то спросить хотел? - полюбопытствовал у меня друг девушки; полюбопытствовал в тот самый момент, когда я от поверхности погружения в транс ушёл ещё не очень далеко; поэтому я очень быстро вернулся в реальность.
- Да нет, - пробормотал я, неожиданно вспомнив о главной своей цели, для чего я, собственно говоря, вышел вообще на улицу, - это я так, ...задумался что-то.
- Что-то интересное задумался...
- Да пошли, потянула его девушка.
В принципе, я мог бы и не выкидывать из головы думы о девушке (из ГЦП КНР... о чём это я?!), но, воспоминание о моей спешке вырвало мои мысли из краткого оцепьянения и заставило подойти к остановке, потому как на горизонте образовался полупустынный автобус, которому было со мной по пути.
Натаха, что-то письмо моё донельзя растянулось... Я, наверное, в результате, не буду запаковывать его в конверт, если когда-нибудь его закончу (в чём я с каждым новым абзацем всё сильнее и увереннее неуверен; неуверен, что ты дочитаешь его до конца, даже если по каким-то причинам захочешь дочитать), чтоб конверт не порвался под шаловливыми ручонками безразличных "почтовых зомби-голубей". Ладно, попробую излагать ход мыслей покороче, пока не дошёл до уровня романа.
Итак, пришёл я в гости к своей бывшей подружке, и не столько внимание моё привлекал её неожиданный друг, с рук (ног; коленей) которого она почти не слезала, сколько она сама, на этот раз представшая передо мной в некоем до такой степени неожиданном и необыкновенном ракурсе, что... в общем, застрелиться и не встать (отстрелить себе там всё на свете, чтобы не было войны,- как в тех частушках поётся). При виде её я потерял способность не только говорить и разиышлять, но и кучи других способностей, перечислять которые, как я полагаю, не имеет столько же смысла, сколько мне продолжать всю эту нудную трепотню, с помощью которой я хотел тебе объяснить слово "разрушитель".
Я понимаю, пока я ещё маленький разрушитель, но скоро я буду расти, взрослеть, набираясь сил и пополняясь энергией. А пока я самый обыкновенный и, пожалуй, натуральный, псих одиночка...
Не знаю я, что хотелось мне тебе сказать; хотелось ли мне у тебя спросить, чувствуешь ли ты в себе то же самое, или я не решился бы задать тебе такой причудливый вопрос... Я ведь полагал, что если ты чувствуешь в себе тоже самое, то тебе следовало бы бросать своего "мужа" и идти ко мне...
Но, после того что я тебе сейчас написал, после этой - до нереальности неуместной - фразы, я письмо это отправлять тебе не стану. Так-то.
Естественно, я имею в виду, что пока не буду посылать тебе это письмо... Возможно, очень скоро я тебе его пошлю, когда наберусь уверенности и - наверняка - переделаю текст письма... Да и, в принципе, сам я приду к тебе и принесу в руки сие письмо... Да просто, посмотрю тебе в глаза и ты, в течение половины микросекунды всё поймёшь и обойдёшься без письма. Но, как ты и сама превосходно понимаешь, всё это будет в следующей жизни, обладаешь ли ты манией "разрушительства" или не обладаешь. А сейчас я... прекращаю мечтать и... поспешу на встречу с новой жизнью, а это всё писание оставлю в качестве записки, которую, обычно, ложут на край тубаретки или оставляют на самом видном месте, неподалёку от ванной комнаты...
Что-то ещё хочется написать... Да написать побольше, хоть и устал я уже от всей этой графомании. Ведь когда садишься писать - писать хоть что, только бы не отключить работу мозга,- разные навязчивые мысли в голову лезут не так активно, как им хотелось бы даже при самом длинном и бесконечном желании.