Утро никак не склеивалось: табурет со всего маху заехал по ноге; кофе, вильнув пышным хвостом, удрал из турки; лак, издевательски высунув красный язык, в очередной раз улегся на палец рядом с ногтем. Вдобавок кот, услышав запах крабового мяса, закатил голодную истерику.
- На, держи, аристократ помоечный, - кинула Тамара в миску палочку из пачки "Снежный краб". - Ты еще лобстера на завтрак закажи.
Кот, сообразив, что ему сказали что-то нехорошее, прищурился, но на "аристократа помоечного" решил на всякий случай пока не обижаться, тем более, что краем глаза видел, как хозяйка снимает скорлупу с перепелиного яйца.
Прекрасное настроение, навеянное отпуском (пусть без содержания) и начавшимся наконец евроремонтом, было безнадежно испорчено. Еще вчера.
Возвращаясь с рулонами обоев и авоськами с обедом, в лифте она вдруг сжалась от беспричинного страха. Предчувствие неприятного появилось ниоткуда, подержало несколько секунд и исчезло в никуда. В дом она входила уже в отличном состоянии духа. Целый день металась по квартире, весело перепрыгивая через протянутые трубы и горы строительного мусора, без умолку болтая и пререкаясь с рабочими.
Больше года доцент Тамара хватала все мыслимые и немыслимые подработки. Летом устроилась сиделкой 93-летней старушки. По воскресеньям подрабатывала в массовке на телевидении. А когда поняла, что денег без сдачи квартиры в аренду все равно не собрать, набрала в легкие воздуху, зажмурилась и напросилась на пару-тройку месяцев, в общем, на полгодика, к гражданскому мужу дочери.
Дворцовый интерьер не мог так веселить ее глаз, как радовал сейчас вид квартирной разрухи.
Все закончилось вечером, когда она устраивалась на ночлег в освобожденной кухне, которой в ближайшей перспективе светило стать спальной.
Долго Тамара не хотела подчиниться требованиям надрывающегося телефона. "Меня нет дома, - говорила она ему. - Кому надо, перезвонит на мобильный". Но телефон не отставал, и Тамара сдалась.
- Здравствуй, - раздался голос из непрекрасного далека. - Узнала?
- Здравствуй, - сухо ответила она, отметив, что у голоса непривычные московскому уху напевные интонации. "Неужели я когда-то тоже так "пела"?
- Ты когда в последний раз могилу родителей навещала?
"Твое какое дело?" - хотела она схамить, но вслух спросила:
- Что-то случилось?
- Я был на днях на кладбище- памятник матери завалился.
- Я тут... В общем, я собрался жениться, мне срочно требуется развод. Давай сделаем это по-быстрому.
"Ну, ты скотина, Красницкий! - заорал внутренний голос Тамары. - Нашел способ! Сто раз мог развестись без меня. Циник! Подонок! Почему я не вдова?!"
- Найдешь меня в гостинице. Их в городе немного, - бросила она, с трудом разрывая повисшее молчание, и повесила трубку.
Ночь прошла без сна. Мысли скакали по кочкам стыда, возмущения и воспоминаний.
Дмитрий Красницкий давно уже не посещал даже случайные сны. Брак был коротким. Тамара пошла за него, потому что в 19 лет очень хочется замуж, а позвал только он. Красницкий же долго не зажился: ушел после нескольких скандалов с мамой, которая упорно отказывалась прописывать зятя. О себе не напоминал. Редкие пирожные женского счастья Тамара делила не с ним.
Почему не развелись официально? Никто из них ответить на этот вопрос не смог бы. Наверное, сначала Тамара на что-то надеялась, потом так было удобно, а потом штамп о браке перекочевывал из паспорта в паспорт просто так, по инерции, не спрашивая ни у кого согласия.
Детство закончилось со смертью мамы. Жить в родном городе, постоянно выслушивая соболезнования и напутствия, стало невыносимо. Окончив институт, Тамара воспользовалась предложением кафедры и по направлению поступила в московскую аспирантуру.
Рухнула страна, вместе с ней - зарплаты, родилась дочь - было чем заняться.
Сначала у Тамары были тысяча и один "Почему" к судьбе и правительству. Потом все "почему" как-то сами собой растворились и вопросы превратились в утверждения: "мужчины - это временно, а дети - навсегда", "образование и добросовестный труд - не гарант сытой жизни", "количество денег не соответствует необходимому количеству памперсов и колготок", "не каждая золушка становится принцессой".
Она привыкла бежать. Бежать в садик, в школу, на работу, на подработку, в цирк с дочерью, в театр с кавалером... Праздники, будни, лица, события, встречи, расставания - все через запятую. Заработать - распплатиться. Получить - отдать. День за три.
В этом марафоне она не сразу заметила, как выросла и стала самостоятельной дочь. На миг Тамара растерялась, но через пару дней очнулась и затеяла грандиозный ремонт.
И вот бегущему дали подножку, и он со всего маху растянулся на дорожке, глядя, как проносятся мимо ноги других бегунов. А мышцы все еще сокращаются и сердце бьется в ритме бега, но дыхание уже сбито.
"Да, я не была у мамы с папой три года. Но я точно приехала бы этим летом. Какой смысл менять памятник зимой! И КТО сообщил! Как можно было выбрать такой предлог!" - спорила Тамара с невидимым собеседником, злясь и на себя, и на него.
- Алло! Ксюш, забери Василия на два-три дня.
- Ну, мам!
- Ксюш, я должна уехать. У бабушки на могиле памятник завалился.
"Я закажу памятник, если старый нельзя поправить, и сразу же назад. Лучше потом еще раз съезжу", - рассуждала она, стараясь не замечать ядовитые укусы совести.
Тамара и Ксюша вышли из подъезда и направились к машине. Ксения с кошачьей сумкой впереди, Тамара отстала на сотню шагов.
"Красивая девочка Ксюшка. Не надо бы ей повторять моей судьбы"
Раздался странный грохочущий звук. Тамара услышала тяжелый удар о землю и почувствовала весомый толчок в грудь. С трудом удержалась на ногах. Холодный вкус на губах и полузалепленные глаза. Она равнодушно смотрела, как выскочил из машины Андрей, как замерла дочь.
- Ох, в рубашке вы родились, девчонки! - проговорил случайный прохожий.
- Мама! - Ксения была в слезах. - Я обернуться боялась.
Огромная снеговая шапка сорвалась с крыши и, смяв по пути вычурный козырек над чьим-то окном, рухнула в шаге от Тамары. Если Ксеня не прорыдала бы всю дорогу до вокзала, Тамара через минуту уже не помнила бы о случившемся. "Наверное, заляпанное снегом лицо - это так смешно. Почему же она так горько плачет?"
В маленьких городах все друг у друга на виду, поэтому люди придают большое значение внешнему виду.
Спутница Дмитрия, она же, видимо, невеста, была слишком молода. "Дмитрий ведь меня на пять лет старше. Ой, как в юности хочется замуж!" Девушка с явным превосходством рассматривала тамарин пуховик. Тамара рассматривала девушку. По меркам маленького города на ней все было дорого: шуба, шапка, сапоги, дорогая косметика. "Как же она умудряется в такой дорогой упаковке выглядеть так дешево?"
- Ну, как ты живешь?
- Активно.
- Ты все в однокомнатной квартире ютишься? С дочерью?
- Зато в Москве.
- А я вот дом достраиваю.
- Зато в глухой провинции.
- В однокомнатной квартире в Москве лучше?
- Нам друг друга не понять. Пошли, в ЗАГС опоздаем.
Горячей волной накрыло Тамару. Глаза застлала красная пелена. Сквозь нее она успела увидеть белое лицо невесты и заваливающегося мужа. Сознание, пощадив несчастную женщину, выключилось.
- Красницкая Тамара Анатольевна, кем Вы приходитесь убитому?
Оперативник в штатском был похож на легавую, которую била нервная дрожь от запаха близкой добычи.
- Никем.
- Да что Вы?! А по паспорту - жена.
- Это по паспорту. Мы не виделись более 20 лет.
- А так бывает?
- У других, не знаю, а у нас случилось так.
- Почему не развелись?
- Некогда было.
- Где проживаете?
- В Москве.
- И что, в Москве не нашли никого, чтобы замуж выйти?
- Не нашла.
- Некогда было? Ну и как там, в Москвах?
- Там меньше глупых вопросов задают.
- С какой целью прибыли в наш город?
- Навестить могилы родителей.
- Зимой?
- Да.
- С какой целью встречались с Красницким?
- Шли подавать на развод.
- Ну надо же! Не прошло и двадцати лет, как приспичило. И его тут же у ЗАГСа и пристрелили! - развеселился оперативник.
- Не ерничайте, пожалуйста.
- Ах, простите. Я не хотел оскорбить чувства печальной вдовы. Как часто Красницкий приезжал к Вам в Москву?
- Никогда.
- С какой целью встретились здесь?
- Я же сказала, шли разводиться.
- Как же Вы договорились, если не виделись?
- По телефонной связи. Он позвонил в Москву, попросил приехать, оформить развод.
- И Вы сразу на белоснежных крыльях лайнера помчались дать свободу милому от вожделенного всеми женщинами штампа?
- Поездом.
- А у Красницкого как раз дворец за высоким забором с распростертыми объятьями ждет приема новоселов.
- Ваша версия до неприличия наивна.
- А кто Вам сказал, что наивная, значит, неверная? - последняя реплика вытряхнула дознавателя из костюма скомороха, но он удержался в рамках бесстрастного служителя закона. - Вы были подельницей Красницкого! Хорошо в Москве?! Красивый, богатый город! А Вы бы разок ранним утром по родному городу прошлись. Так, в качестве экскурсанта. Посмотрели бы, как скорая молодых девок из коматозного состояния выводит, как ревут матери, умоляя нас сыновей в тюрьму забрать, в одиночную камеру посадить ...
Телефонный звонок стрелой пронзил клубы сигаретного дыма.
- Вам бы в изоляторе пару дней отдохнуть с дороги, любезная Тамара Анатольевна, да высокое начальство требует Вас к себе, - разочарованно "пропел" оперуполномоченный.
- Здравствуйте. Я следователь прокуратуры Береза Сергей Викторович. Между прочим, Ваш одноклассник, Тамара Анатольевна.
- Сережа!
- Скорее, Береза.
- Форма у тебя красивая. А почему знаки отличия странные?
- Военные погоны читать умеешь?
- Да.
- Ну, здесь то же самое, только звезды по-другому расположены и цвет другой.
- Ты подполковник?
- Да. Им и помру. Красивая ты, Тамара. Даже не ожидал. Столько лет прошло, а ты как будто только расцветаешь. Нездешняя какая-то. Давай все по порядку.
Тамара рассказывала о ремонте, о телефонном звонке, о снежной глыбе и рыданиях дочери, о разговоре у ЗАГСа.
- Ты что-нибудь видела?
- Да. Пистолет. Мы разговаривали. Мимо Дмитрия и его невесты, за их спинами, шел человек и вынимал пистолет. Я видела его. Я говорила: пошли в ЗАГС, опоздаем, а он пистолет вынимал, длинный такой, с глушителем, как в кино. Я как под гипнозом была. Со мною однажды такое было. Я в магазине вещи мерила, а воры мою сумку уносили. Я вижу, как они сумку мою берут и мимо меня проносят, а все равно меряю. И тут также. Вижу, что он пистолет вынимает, а говорю: пошли, в ЗАГС опоздаем.
- Просто преступники действуют так быстро, что ты не успеваешь среагировать. Это ты потом, задним числом, картинку восстанавливаешь. Ты лицо убийцы не видела?
- Оно глубоко под капюшоном было, еще шарфом или воротом свитера прикрыто. Руку видела в шерстяной перчатке. Еще кровь димину. Я подумала, почему кровь из груди, ведь стреляли в спину? А куда он делся?
- Кто? Киллер? Ты же сама сказала, как в кино: сел в машину и уехал.
- А машину нашли?
- Да нашли.
- Ну вот же!
- Машина Красницкого.
- У тебя в городе кто-нибудь есть?
- Здесь только школьные подруги. В соседнем городе два дядьки живут: дядя Саша - эксперт-криминалист, и дядя Игорь, как ты, прокурор. Только они, наверное, на пенсии уже давно.
Тамара разговаривала с Березой и чувствовала, как предательски начинает кружиться ее голова. Как хочет она говорить и говорить с ним все равно где: на прогулке или в кабинете следователя - и все равно о чем.
- Ты, Тамар, своих дядек не дергай. И еще. Если не хочешь перейти из разряда свидетелей в подозреваемые, из города никуда не уезжай.
Дни тянулись мучительно медленно. Тамара давно уже не останавливалась в родном городе больше, чем на сутки. За это время она успевала прибрать могилы и обежать всех знакомых. Сейчас заняться было нечем, она безвылазно сидела в гостинице и, глядя в окно, вспоминала.
Похороны и поминальный обед были удивительно многолюдны. Мать Дмитрия при виде Тамары разворачивалась к ней спиной. Диана носила траур: черный костюм и черную шляпу. С вуалью.
Тамара с раздражением думала, что девочка нравится себе в траурном наряде. Нелепо смотрелась черная вуаль на раскрашенном детском личике, изображавшем скорбь.
Воспоминания становились все навязчивее. В памяти с упрямой периодичностью всплывали картинки из их совместной с Димкой жизнью. И не было в этих картинках места дурному. Вспоминалось последнее чаепитие с мамой в ожидании сватов. Димка умел красиво ухаживать, покорять, производить впечатление. Может, поэтому Тамара целый год после его безобразных скандальных сцен и ухода, поднимаясь по лестнице на свой этаж, вскидывала глаза в надежде увидеть мужа, тянущего сигарету на ступеньке у двери.
Тамара набрала междугороднюю справочную.
- Дядька Сань. Мне очень плохо. Я в городе. Памятник у мамы завалился. Красницкого убили. Меня подозревают в соучастии. Мне нужен адвокат.
"А адвокат - это минус сколько? Кухонный гарнитур?"
Через несколько дней Береза позвонил.
В кабинете его сидела Диана. Сковозь вуаль враждебно сверкали тщательно подрисованные глазки.
"Какая же ты еще маленькая!" - ласково подумала Тамара.
- Тамара Анатольевна Красницкая, Вы можете быть свободны, - следователь был хмур, в глаза не смотрел, подписывал пропуск. - Вы теперь вдова и наследница.
- Но это нечестно, - воскликнули густо намазанные губки. - Я была женой Димы, а с ней он развестись хотел, они уже сто лет в разных городах жили.
- В этом разбирайтесь сами, с адвокатами. Кстати, все имущество Красницкого приобретено на кредиты. Кредитные обязательства перед банком не погашены...
Детское личико под вуалью стало испуганно-растерянным.
Тамара стояла у могилы. Рабочие только что ушли. Из глубины мрамора на нее смотрело родное лицо.
- Мамочка, милая, ты прости меня. За все прости! Папа...
- Покойтесь с миром, Любушка и Толя, - услышала Тамара напевный голос со спины.
"Значит, я тоже так пела"
С двух сторон от нее встали два крепких сильных мужчины.
- Дядька, Сань. А давай летом на рыбалку съездим.
- Да-к ведь мы еще за грибами не сходили. Помнишь, в последний приезд звала? А брата своего узнаешь? Кстати, он зам. прокурора области.
- Здравствуйте. Я Вас, Валерий, последний раз видела, когда мы на горе под башней висели: вверх по склону забрались, а вниз спуститься боялись. Нам тогда лет по 10-12 было.
- А я почему-то помню, как нас в одной ванне купали, когда нам было по 5. Ну так, может, по случаю того, что мы вместе в ванной купались и на горе висели, а также потому, что мы брат с сестрой, перейдем на ты?
- Перейдем.
- Поехали. Нам велено тебя доставить к столу. Целой и не в наручниках.
Машина легко катилась по междугородней трассе.
- Дядька Сань. А кто Диму убил?
- Как доложили нам, - сказал за отца Валерий, - Красницкий все время после распада Советского Союза занимался мелкооптовым бизнесом. Дела шли неплохо, но по-настоящему раскрутиться в маленьком городе он не мог. Все, что сумел заработать - это подержанную иномарку да небольшую квартиру, а до этого по одиноким женщинам мотался. Для его амбиций - это ноль. С банком отношения у него были неплохие, получил он серьезный кредит под дом, машину и работу. Раскрутился. И наехали на него налоговики. Был он какое-то время под следствием, фирму закрыли, расплачивались имуществом. Потом налоговики свой иск отозвали, но бизнес уже был безнадежно подорван. У него и раньше случались запои, только работе они не мешали. А тут он отключился надолго, потерял последние связи. Пришел в себя, начал по знакомым метаться. Харизма у него мощная. Всегда хорошо с женщинами получалось, и женщин он умел выбирать. Стал он всерьез обхаживать дочь областного авторитета, она как раз после развода раны зализывала.
- Как после развода? Она же ребенок совсем!
- Ты о Карпенко?
- О Диане.
- Ну, Диана, может, за него замуж и собиралась, только Красницкий на ней никогда не женился бы. Она такая же голь, как он. Думаю, он тебя со счетов не сбрасывал: ты все-таки законная жена с московской квартирой.
И в областном у него серьезная женщина была. Она его с папой своим свела. А папа, имея солидный кусок в городе, наркотой не брезговал. И решил Красницкого в чернорабочие взять. Отправил его в командировку в Москву на переговоры. В Москве он тебе позвонил. Поставщик московский давно у отдела по борьбе с наркотиками на прицеле был. Москвичи встречу зафиксировали и неопытного Красницкого до области отследили. Вот его и убрали "товарищи по работе".
"Эх, Димка, Димка. Ему ж пятьдесят почти".
- За что же меня в милиции прессинговали?
- Тебя никто не прессовал. Люди выполняли свою работу. А твоя задача - в истории не влипать: ни свидетелем, ни подозреваемой, ни потерпевшей. И чай с дяденьками милиционерами только за праздничным столом или на рыбалке пить. Что с наследством делать будешь?
- Понятия не имею. Его, наверное, банк заберет.
- Ну, машину точно заберет. А вот дом?! В маленьком городе его продать трудно.
К городу подъезжали со стороны реки. На высоком берегу вытянулась цепь золотых церковных главок.
- Дядь Сань. А помнишь, ты рассказывал, как в самом начале службы в милиции тебе пришлось работать по самоубийству. Мужчина на строительной балке, торчавшей из колокольни, повесился. Снимать его суточников отправили. Один на колокольню забрался, веревку перерезал. Покойник вертикально вниз полетел, приземлился на ноги и "сказал": "У-уфф!" - воздух из него выходил.
- Помню. Суточники врассыпную. Я за одним бегу: "Стой! - кричу. - Это побег, ты срок наматываешь!" А он мне в ответ: "Я лучше отсижу, но туда не вернусь!" Вон башня, под которой вы с Валеркой висели. А вот колокольня. Это в как раз здесь было. Там сейчас действующий храм.