Как ни странно сейчас это воспринимать, но в моей жизни жителя центральной России самолет как вид транспорта появился раньше поезда и был более доступен и привычен. Все путешествия на расстояние более ста километров совершались самолетами. Люди ночевали у касс, придумывали больных родственников, дрались из-за билетов - в самолет садились, как в трамвай. Поезд я увидела впервые только в начале своей взрослой жизни.
Это было мое второе несамолетное путешествие. Я возвращалась домой, кажется, из Москвы. Длинная зеленая гусеница тащилась через страну, выхватывая камерами окон фрагменты советской действительности: забуксовавший "Уазик", недлинную очередь к шлагбауму и длинную - к желтой бочке с надписью "Квас" на пыльной привокзальной площади. Точно было одно, что все люди: выталкивающие сейчас несчастный "Уазик" и томившиеся в очередях - ровно в 21 час пойдут смотреть информационную программу "Время", а завтра с 18.15 до 18.30 вместе со своими детьми будут смотреть милые добрые мультфильмы без перерывов на рекламу. И ни в один из информационных вечеров не сообщат о теракте, а в 18.15 между "Чебурашкой" и "Винни-пухом" когда-нибудь покажут "Поезд из Ромашково".
Наш поезд стал все чаще останавливаться, пропуская на стрелках скорые и товарняки. Время потянулось мучительно медленно. Кто-то знал расписание, у кого-то на руке были часы, кто-то сообщил, что мы уже опаздываем на 4 часа. Никто не удивился, никто не возмутился, никто не потребовал начальника поезда. В стране, где транспорт приходилось брать штурмом, а рейсы часто отменялись, в дорогу собирались основательно, надолго.
Остановились. Открылись двери, спустились трапы, и мы, как в океан, посыпались в ромашковое поле у какой-то лесополосы. Откуда взялось это поле? Откуда эта полоса? Единственный рельсовый путь был под нашим поездом. Никто ни у кого ни о чем не спрашивал. Все поднимали лица навстречу солнцу, а оно отражалось в каждой ромашке.
Подошли кухни на колесах, и нас стали кормить. Я и сейчас помню металлические мисочки. В глубокой был борщ, а в мелкой - гречневая каша с настоящей тушенкой из настоящего сочного кускового мяса. И гречка, и тушенка в стране были дефицитом. Может, поэтому казались очень вкусными, но я и сейчас уверена, что ту тушенку, в отличие от современной, можно было есть. Что было в металлической кружке? - Не помню. Кисель или компот, наверное.
Ну, и что особенного в этой истории?
Ничего.
Позднее мне часто приходилось колесить по стране. Железнодорожный маршрут "Москва-дом родной-Москва" стал привычным. И каждый раз я ждала, что вот нас высадят, вот подкатят кухни... Но поезд больше ни разу не останавливался. И, как я не всматривалась в его окна, мне так и не удалось узнать то ромашковое поле у лесополосы. А все больше хочется попасть туда.