Абдрахматов Канатбек Ермекович (Тоlтой) : другие произведения.

Таксист

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь достала!

  В газете 'Вечерний Бишкек' за ? 234 от 25 июня 2010 года в колонке объявлений, под рубрикой 'Разное', появилось сообщение, набранное мелким шрифтом, среди множества других. Оно гласило: ' Убиваю негодяев. Тел. 52 38 26'
  
  Глава 1.
  
  Сергей Феофанов был бизнесменом средней руки. Имел швейный цех и маленькое производство по предпродажной подготовке автомобилей. Одним из первых в Кыргызстане начал осваивать швейный бизнес, несколько раз 'пролетал', но снова поднимался. Денег, которые он зарабатывал в поте лица, вместе со своими наемными работниками занимаясь покраской и шлифовкой, хватало на безбедную жизнь - ну там... на Иссык-куль съездить с семьей..., в Турцию там...! Нормально, в общем! Еще бы условия для ведения бизнеса были нормальными..., ну там, штобы конкретно знать, кому и сколько отстегивать и када..., тада вообще было бы классно! А то блин, этому дай, тому дай..., прикинь, пожарники, налоговики, финполиция, экологи, прокурорские..., прикинь, сколько их! Всем дай! Да лучше бы сказали..., кароче, Серега, отстегивай в это окошечко столько-то штук в год и все эти бабки пойдут народу..., и мы тебя в течение года дергать больше не будем..., да чобы я! Не дал штоли... ? Если знать, кароче, сколько я конкретно буду отстегивать и што это не изменится за пять лет или там десять..., да я блин..., я же прикидывать буду! Ага, стокота отдам, а на это новое оборудование куплю или там..., цех расширю! А то блин..., сегодня один пришел..., говорит, Налоговый Кодекс изменился..., теперь стоката будешь платить...! И ему, естессно,..., тоже на карман пойдет...! Через полгода приходит..., говорит кароче, Правительство поменялось..., теперь стокота! Ну бли-ин! Ну чо ета?
   Сергей был простой работяга, не особо разбирающийся в тонкостях политики и юриспруденции. Он умел работать и умел заставить работать других.
   В один прекрасный день в нему пришли двое интеллигентных молодых людей. Вежливо спросив у лохматого парня, который сосредоточенно шлифовал крыло Мерседеса, насчет шефа, прошли в офис - небольшую комнатушку при малярном цехе. Сергей сидел и играл в какую-то игру на компьютере. Поздоровавшись за руку, парни сели, огляделись, потом сказали:
   - Мы от Макса. Знаешь такого?
   - Ну, знаю! И чо? - сказал Серега, не отрываясь от компьютера.
   - Будешь нам платить за 'крышу' штуку в месяц и будешь жить спокойно! - сказал один из парней.
   - У меня есть крыша! - сказал Серега, мельком взглянув на него.
   - Капитан, что ли? - усмехнулся парень, вытащив пачку сигарет и откинувшись на спинку кресла.
   - Капитан! - сказал Серега, не удивившись тому, что эти люди знают его 'крышу'
   - Капитана теперь нет! Теперь будем мы! - сказал тот же парень немного торжественно, прикуривая.
   - Чо ета его нет? - спросил Серега, ткнув корявым пальцем одну из клавиш на компьютере.
   - Капитан спекся! Его Макс съел! - сказал парень и выпустил струю дыма вверх.
   - Пусть мне Капитан сам об этом скажет! - сказал Серега, нажимая на экране кнопку 'Закрыть компьютер' и поворачиваясь к парням.
   - Капитан уже ничего никому не скажет! - сказал парень с сигаретой. Второй парень сидел молча, упершись взглядом на красотку в купальнике, что висела на стене напротив.
   - Кароче, парни! Я никому платить не буду! Вы там сами разберитесь, кто кого съел! А мне надоело! Один приходит - плати, потом другой...! У меня чо здесь, типография штоли? Я же деньги не печатаю! Вон..., своими руками зарабатываю! Идите, кого побогаче, крышуйте! У меня лишних денег нет! - Серега встал. Парни тоже встали.
   - Ты, Сергей Иваныч, мужик бывалый! Знаешь, что так не бывает - никому не платить! Все равно - кому-нибудь будешь отстегивать! Лучше нам! Сам знаешь, почему! Подумай! Решишь - вот телефон! - Парни вышли, положив на стол визитку. Серега выбросил визитку в мусорку, достал сотовый телефон, набрал номер Капитана. Равнодушный женский голос сообщил, что абонент недоступен. Серега позвонил своему приятелю, который также был под Капитаном. Тот сообщил, что якобы Капитан уехал в Казахстан. Навсегда. Сергей не удивился. Наверное, его точно 'съели'! Ну и хрен с ним. Таких Капитанов в стране как собак не резаных. Желающих покрышевать. Капитан действительно был сотрудником налоговой полиции. И некоторое время пришлось платить ему. За то, чтобы не дергали лишний раз по разным поводам. Но теперь Серега решил не платить. Ну их на фик! Надоело! За что платить? Если бы он жировал - другое дело! А то тут бизнес, блин, копейки! А эти как вши, присосались! Пошли они все!
   Через пару дней одна из машин, стоящих во дворе в очереди на покраску, сгорела. Кто-то кинул бутылку с бензином. Серега все понял. Разозлился. Бл..., козлы вонючие! Все равно не буду платить! Лучше пожгу все на фик сам! А под этих козлов все равно не лягу! Еще через день на него напали и сильно избили неизвестные люди, когда он выходил из ресторана. Серега был не из робкого десятка и не слабак, но тех было пятеро. И вырубили сразу, ударив по голове чем-то тяжелым. Серега провалялся в больнице две недели. Думал. Нужно было или платить или сворачивать бизнес! Было тяжко и обидно до слез. Наверное, надо платить, а то так вообще жизни могут лишить или не дай Бог, за детей возьмутся! Сволочи! Было бы за что! А то..., за какую-то штуку баксов в месяц! Наверное, им не важно сколько! Им важно показать, кто теперь хозяин! Бл..., этот Макс! Чего ему не хватает! Миллионами ворочает, но и за двести баксов удавится! А вообще..., может он и не имеет отношения к этому! Эти козлы прикрываются его именем, а так..., он же не сам приходил! Блин..., запарили! Надо звонить! Куда я выбросил эту визитку?
  
  Глава.
  
   Канат ехал с работы домой. В зависимости от того, где его застало желание закончить на сегодня, он применял ту или иную любимую схему. Сегодня он проехал вверх по проспекту Мира, доехал до южной автострады, повернул налево, а там уже до дому рукой подать. Повернул налево, гаишников на повороте не было. Обычно они торчали здесь, зарабатывая свой хлеб с маслом. Дорога была почти пустой, только впереди прямо посередине трассы медленно ехала какая-то легковушка. Ни вправо, ни влево - посередине. Недоумевая, Канат начал объезжать автомобиль слева. В машине сидели два каких-то крупных мужика. Водитель беспечно разговаривал по сотовому телефону. Канат посмотрел на мужиков и показал рукой, мол, прижался бы вправо, не мешал движению. Водитель равнодушно взглянул на Каната и продолжал разговаривать, держась одной рукой за баранку и развалившись на сиденье. Канат ругнулся и поехал дальше. Встречаются иногда дураки на трассе. Когда он подъезжал к мосту через Ала-Арчу, машина, мимо которой он проехал только что, резко обогнала его и прижала к бордюру. Канат ударил по тормозам и вывернул вправо, чтобы избежать удара. Из машины вышел здоровый бугай, явно не обремененный интеллектом и пошел к Ауди. Канат заблокировал двери и приоткрыл окно. Мужик подошел к машине и дернул дверь. Дверь была закрыта.
   - Эй, открой дверь! - бугай снова дернул дверь.
   - Что случилось? - спросил Канат.
   - Ничо! Открой! - сказал бугай и ткнул ладонью в окно.
   - Что тебе надо? - спросил Канат.
   -Э, ты чо, борзый штоли? - спросил бугай, наклоняясь к приоткрытому окну.
   - Почему я борзый? - спросил Канат.
   - А чо тогда? - спросил бугай, оглядываясь. Трасса была по-прежнему пустынна.
   - Что? - спросил Канат.
   - Ты чо, недоволен чем-то? - разродился наконец бугай.
   - Правила надо соблюдать, мужик! - сказал Канат.
   - А ты чо мент, штоли? - спросил бугай, пытаясь просунуть толстую ладонь в окно.
   - При чем тут - мент - не мент? Правила для всех одинаковы! - сказал Канат.
   - Э, выйди сюда, поговорим как мужчины! - сказал с угрозой бугай. Канат подумал и вышел. Бугай надвинулся на него и схватил мощной рукой за ворот пиджака. Пиджак треснул.
   - Ты чо, бля, борзый штоли? Я, бля, тебя сейчас закопаю здесь, сморчок ты хренов! - сказал бугай и сжал кулак сильнее. Он был на голову выше Каната и наверняка сильнее.
   - Мужик! Если сможешь - закопай! Если нет - я сейчас позвоню племянникам по двум адресам - приедут менты и бандиты! И с теми и с другими будет плохо! Давай быстрей думай! Мне некогда! - просипел Канат из-под ворота задравшейся рубашки. Из машины вышел другой мужик и подошел к ведущим разговор.
   - Чо, борзый попался? - спросил подошедший.
   - Бля, грозится еще! - сказал бугай.
   - Чо грит? - спросил подошедший, равнодушно оглядывая окрестности.
   - Грит, пацанов позову! - сказал бугай и поднес пудовый кулак к лицу Каната.
   - Охо, в натуре, борзый! - подошедший резко поднял левую руку, но ударил правой под дых. Канат знал о таких обманках, но не успел среагировать. Он с хрипом повалился на асфальт. Со стороны американского посольства показалась какая-то машина. Когда она поравнялась с участниками конфликта, два здоровых мужчины пинали Каната, который лежал на асфальте, скрючившись и защищая лицо и живот. Машина остановилась рядом. Опустилось окно. Из окна показалось дуло пистолета. Бугай, который недоуменно оглянулся, мол, ' О, еще один!', ничего не понял - пуля вошла ему прямо в лоб. Другому мужику, который с упоением пинал Каната, пытаясь попасть в лицо, пуля пробила затылок и он упал ничком в бордюр. Когда через минуту со стороны 10 микрорайона в сторону Джала проезжала иномарка - на дороге стояло два автомобиля и два больших и накаченных трупа с тугими бицепсами лежали рядом со стонущим человеком.
  
  Глава 2.
  
  Соловьева Наталья Васильевна жила с внучкой (14 лет) одна. Так жизнь сложилась. Дочь померла от пьянства, зятя отродясь не было, а муж - Соловьев Василий Яковлевич - уехал на заработки в Россию пятнадцать лет назад и сгинул. Ни письма, ни весточки. Бросил, наверное. Наталья Васильевна его не очень жаловала, шугала, когда выпивал, а выпивал он часто. Вот и уехал подальше. Вины своей в этом Васильевна (как ее все звали в Ивановке) не чувствовала и особо не переживала, когда муж пропал. Сначала правда надеялась, что, может..., денег пришлет с кем-нибудь. А потом просто забыла, что был у нее муж. Жила, дочь воспитывала. Да, видно, плохо воспитала! Спилась дочка. Вроде и внимание ей уделяла, на фортепиано записала и в кружок рукоделия. Но дочь попала в плохую компанию, стала пить. Сильно пила. Иногда и на Васильевну руку поднимала. Хорошо..., померла - угорела! А то уже и жизнь становилась невмоготу и подумывала уже Васильевна и руки на себя наложить, но держалась только от мысли о внучке. Что с ней то будет с матерью-пьяницей? Пойдет и внучка по кривой дорожке! Внучка Настя росла хорошей и послушной девочкой. Училась хорошо. Красотой и не по годам крепкой статью пошла в бабушку. Взрослые парни порой заглядывались на девочку, но понимали - мала еще! Кое-кто и прикидывал уже - насколько моложе, и сколько ей будет, когда он из армии вернется! К тому времени будет уже в самый раз замуж брать! Но пока малолетка! Комплиментов не скажешь, в кино не пригласишь! Разве что конфетой угостить! Жила Васильевна с внучкой тяжело. Пенсии не хватает, да и какая там пенсия..., слезы одни! А внучку обуть-одеть надо! Растет быстро, в прошлогодние платья не влезает! А кормиться на что? Помочь некому! Все родные - кто в Россию уехал, кто помер давно! Хорошо корова есть - худо-бедно перебивались с молока на хлеб.
   Народ в Ивановке жил самый разный. В смысле национальности. Были дунгане, русские, турки-месхетинцы, в последнее время кыргызы стали приезжать из Нарына и дома покупать. В советское время жили дружно - коммунистическая партия следила, чтобы не было национального вопроса - турки потихоньку воровали из совхоза, что под руку попадется, дунгане овощи выращивали и продавали на базаре, русские работали в совхозе скотниками, доярками, механизаторами, кыргызы в основном скот выращивали и детей на начальников учиться отдавали, а потом горбатились, чтобы их выучить! Жили, в общем. А потом пошло! Все покупают и продают! Народ очерствел. В долг сотню сомов до пенсии никто не даст! Залог, грит, бабуля, давай! Дом! Вот те раз! Дак, дом еще отец строил! Там только стройматериалов на несколько тыщ будет! За сотню залог... дом! Шутют. Дают, конечно! Но уже как-то..., со скрипотцой! Жалко! Люди стали какие-то...., обмельчали, коростой какой-то покрылись! Раньше, сядут, бывало, соседи вечером на скамейку перед домом и песни поют...., просто так, без праздника и повода. Поют и все! А щас, ка-кой там...! Песни! Слова просто так не вытянешь! Надо или про политику разговаривать или про водку! Дак, а што она политика..., кушать им даст, што ли? В доме шаром покати, а эти всё..., про Текебаева да про Кулова! Штаны обтрепанные, а все туда же! Платформа партии..., двухпалатный парламент! Господи! Образумь народ! Направь его на путь истинный!
  
   Внучку Васильевны Настю изнасиловали вечером, когда она возвращалась из школы.
  
  Глава.
  
  Каната допрашивали два раза. Первый раз, когда приехал скорая и милиция на Уазике. Но Канат ничего не видел. Он лежал лицом вниз и старался закрывать лицо и пах. Выстрелы он слышал, но головы не поднял - показалось, что кто-то из этих стрелял. Машину видел, когда отъезжала. Номера не заметил - уже темнело. Марку тоже. Вроде легковая - типа Одиссея. Милиция допросила, записала домашний адрес, номер машины, погрузила трупы и уехала.
   Второй раз его допрашивали основательно, в Октябрьском РОВД. Открыли уголовное дело, назначили следователя, молодого парня. Дело гиблое - свидетелей нет. Канат ничего не видел и добавить ничего не мог толком к тому, что уже говорил. Следователь ходил вокруг да около, то спрашивал, это спрашивал. Вообще, у них привычка такая - спрашивают все подряд. Надеется, что сболтнешь что-нибудь, типа права потерял - он и это раскрутит по ходу. Как, мол, без прав ездишь - штраф плати или давай помогу достать новые! Менты, одним словом! Канат рассказал, все что знал и про себя рассказал - таксую, мол, больше работы нет. Женат, двое детей. Не привлекался. Родственников не имею. Ехал, а эти..., которых убили, начали прижимать к бордюру. Ну, я им фак показал, потому что они посередине дороги ехали! Потом один вышел, начал грозить, мол, что, борзый, штоли! Ну, начали бить. Я закрывался. Потом слышу, стреляют. Я подумал, что кто-то из них..., ну..., может пугануть хотят! А потом один упал и сразу второй! Я голову сразу не поднимал..., боялся, что могут и меня...! А когда приподнялся - видел только силуэт машины! Марку не заметил. Темнело уже. Да, конечно, звоните! Только я уже все рассказал!
  
  Глава
  
   Канат выезжал на работу рано. Старался, чтобы поспеть к началу работы в учреждениях - люди опаздывают, хватают такси. Успеешь - пару хороших клиентов можно поймать. Потом студенты пойдут. Сейчас студент богатый пошел - на занятия на такси ездит. В середине дня тихий час. Клиентов мало. Но если стоять где-нибудь около бойкого места - Ошский базар или ЦУМ - можно клиента найти. Но там тоже нашего брата валом - всем кушать надо. Как повезет, в общем.
   Канат подъехал на своей Ауди-100 к своему обычному месту - пятачок в седьмом микрорайоне. Припарковался. Здесь уже стояли знакомые шофера, такие же свободные 'бомбилы'. Можно, конечно, в какую-нибудь фирму пойти, типа 'Мой город' или 'Народное такси', но там будешь у рации, как пес на привязи. Нашли тебе пассажира, звонят тебе. Ты едешь. Не-ет, свободным лучше. Захотел, домой поехал. Канат подошел к парням, поздоровался.
   - Ну чо, Канат? Есть народ сегодня? - спросил дядя Паша, пожилой мужик, который таксовал не для денег, а для души.
   - Да-а! - неопределенно сказал Канат.
   - Я парочку клиентов успел отвезти с утра! - похвастался Мурыч, небольшого роста плотный киргиз, который начал таксовать совсем недавно и радовался каждому клиенту.
   - Дуракам везет! - сказал Вадим. Этот мужчина неопределенного возраста таксовал давно, знал все улицы города наизусть и даже помнил все старые названия. У него обычно были постоянные клиенты - торговцы на Ортосайском рынке. Но иногда что-то срывалось и ему приходилось таксовать 'на улице' и от этого у него портилось настроение. Видать, сегодня был как раз тот случай.
   - Сам ты дурак, Вадик! - беззлобно ответил Мурыч.
   - Чо, нашли, кто тех завалил? - снова спросил дядя Паша. Канат уже рассказал им свою страшную историю.
   - Да кто их найдет? У нас, блин, такие следаки....! Колхоз! - сказал зло Канат. Мужики помолчали.
   - Ну-у, я вчера попал! - дядя Паша вытащил сигарету и смачно приготовился курить. Все подтянулись, подошли поближе, послушать. Делать было нечего, клиентов не было.
   - В общем, стою я вчера, в десятом, возле мебельного. Думаю, отвезу последнего клиента и домой поеду. У меня же гараж в пятом. Хороший гараж. Мне за него однокомнатную квартиру предлагали. Ну, короче. Стою. Подходит моя очередь. Стою. Подходит клиент, мужик какой-то невзрачный: в Аламедин-1 отвезешь? Ну, я прикинул - бензина как раз на одну ходку хватит, клиент вроде ничего, интеллигентный, не ахти конечно, но видать не жадный. Вроде как поддатый. Я говорю, сто сомов дашь? Он грит - давай! Сел. Ну, поехали. Я поехал по Ахунбаева, а потом по Алма-атинской. Думаю, поеду через 'Мадину'. Мужик молчит. Обычно, сами знаете, начинают разговоры всякие разговаривать, рассказывать чего-нибудь. А этот, нет. Молчит. Ну и я молчу. Мне-то что? Начали подъезжать к 'Мадине'. Мужик вдруг говорит: 'Слушай, где тут водки взять можно?' Я, чота, от неожиданности и сообразить не могу...! Там же больших магазинов нет! Говорю - повернем на Чуйский, там магазин есть! Посмотрел в зеркало (а он сзади сидел!), а мужик тот, словно не в себе..., головой крутит, рукой шею трет, плохо ему вроде как...! Ну, думаю, плохо мужику с похмела! Я говорю, что, срочно, что ли? Он кивает - да, мол, не могу уже! А у меня всегда в машине пузырек есть на вечер! Ну, в гараж приедешь после работы, соточку тяпнешь, как же без этого! Ну, я по тормозам, остановил за остановкой. Вытащил пузырь с-под сиденья, стакан из бардачка вытащил и наливаю. Тот берет, залпом - хряп! Без закуски! Давай, говорит еще! Я ему говорю - э-э, мужик, тут не магазин! А он грит - давай, я заплачу. Ну ладно, я наливаю! Он снова - хряп! Успокоился вроде. Курить говорит, можно в машине? Я грю - давай, раз такое дело! Он закурил, затянулся. Посидел молча. Потом говорит - ты, грит, извини мужик, но хреново мне! Я, грит, с опознания еду! Соседа моего убили. Он две недели в канализационном люке лежал, разложился...., смотреть страшно! А эти менты - поверни, посмотри! А я, грит, этих жмуриков боюсь! Посмотрел я, грит, на жмурика..., точняк, сосед! Нормальный, грит, был мужик! А теперь, грит, я домой боюсь ехать! Там его жена ждет! Как я ей, грит, скажу? Поехали, грит, со мной, поможешь мне! А я ему - э-э, мужик, мы так не договаривались! Я таксит, а не похоронщик! Тот молит - помоги, говорит! Слезы из глаз! Плачет прям! Я тебе, грит, денег дам! Да что там деньги..., дело такое! Я говорю - слушай, я тоже не умею такое говорить..., женщины..., они же сам знаешь..., в омборок упадет еще...! Не-е, не поеду! А этот грит..., ну ты рядом постой, я сам скажу! Ну, я поехал! Подъезжаем в Аламедину, дом 17. Мужик этот..., грит, можно я еще выпью? Я - ну давай! Тот из горла последнюю водку выпил! Уже хорошо поддатый! Поднимаемся на третий этаж. Он звонит. Дверь открывается, женщина какая-то стоит! Увидала этого мужика, в лице изменилась, как закричит: 'Ах ты, подонок! Где ты шляешься!' Как врежет ему по лицу! Хватает его за шкирку, втаскивает в квартиру и перед моим лицом дверь хрясть - закрыла! Я стою, ничего не пойму! Что такое? Звоню снова. Она снова дверь открывает: 'Ах вы, алкаши несчастные! Всю жизнь мне испортили! Чтоб вы сдохли! Пошел вон отсюда!' и на меня замахивается! Я ничего не пойму. За руку ее хватаю, грю - 'э-э, постойте, вы кто?'. А она 'Ах ты, такой -сякой, еще спрашиваешь! Я его жена!' Я опешил, грю: 'как жена? А где соседка?' А она: 'какая соседка? Ах, тебе еще и соседку подавай?' И опять замахивается! Я, блин, за руки ее взял, грю - успокойтесь! И вкратце историю рассказываю, которую этот мужик мне рассказывал! А она грит: да никто у нас не помирал и никакой соседки у нас нет! А муж у меня..., хоть и интеллигент, но бухарик и денег у нас нет ни копейки! Сам, грит, посмотри! Я захожу, а там..., квартира бедная, мебели почти никакой, стол советский, диван какой-то облезлый и мужик лежит на этом диване, пьяный! Я к нему - э, а кто мне за проезд заплатит! А тот уже лыка не вяжет! Я по карманам - а там голяк! Я жене грю, он мне мол, денег должен. А она грит - бери что хочешь - денег нет! Посмотрел я вокруг, плюнул и уехал. Вот так, короче. И водку мою всю выпил тот мужик и еще и проехал на халяву! Так что деньги надо сразу брать, мужики!
   Мужики посмеялись. Постояли еще. Появилась клиентка и Мурыч уехал. Его была очередь. Потом и Дядь Паша уехал. Вадим плюнул и тоже на обед уехал. Канат остался один.
   Его никак не оставляла мысль о том вечере, когда на его глазах, какой-то парень хладнокровно убил двоих. Канат соврал следователю. Он видел того парня очень явственно. И номер машины запомнил. Мало ли? Бугаев этих тот парень застрелил профессионально. Два выстрела - два трупа! Пистолет был спортивный. А главное..., ведь тот парень видел, что Канат взглянул на него! И ничего. Просто закрыл дверь и уехал. Даже, вроде как..., усмехнулся...! Ничего особенного, нормальный парень! Увидишь на улице, пройдешь мимо, не взглянув. Интересно, за что он их? Не из-за того же, что они избивали Каната! С чего бы ему за Каната заступаться? Наверняка, были у него какие-то причины! Правда, подъехал он позже..., не видно было, что следил за ними..., ехал бы тогда невдалеке. Он вроде сверху повернул, со стороны американского посольства. Вроде как случайно! Да-а, мутная история!
   Подошли два парня, попросили отвезти к Ошскому базару. Сторговались за 100 сомов. Парни сели, Канат завел машину. Поехали. Через минуту один из парней спросил: Курить можно? Канат кивнул головой. Парень попросил прикуриватель и закурил. Потом парень сказал:
   - Э, байке, а чо по-кыргызски не говоришь?
   - А что такое? - не понял Канат.
   - Ну, ты вроде кыргыз, а говоришь по-русски! Чо, кыргызский не знаешь, штоли? - другой парень сидел и равнодушно смотрел в окно.
   - Какая тебе разница? Едешь - ну и ехай! - сказал Канат с легким раздражением.
   - Да мне-то все равно, но раз кыргыз - должен по-кыргызски говорить! - сказал парень с нажимом.
   - Я никому ничего не должен! Сиди спокойно! - сказал Канат и незаметно взглянул на ручку остро заточенной отвертки, воткнутой сбоку в подлокотник сиденья.
   - Ты, братка, не обижайся! Мы же все братья! Кыргызы все друг другу родственники! Ты откуда родом? - спросил парень и, протянув руку, сбросил пепел в слегка приоткрытое окно.
   - С Иссык-куля! - сказал Канат, помедлив мгновенье. Не хотелось ему разговаривать с этими.
   - О, иссыкульский! Слушай, а, правда, что у вас там водку пьют до упаду, когда сватов встречают! Даже бабки 'в умат' напиваются! Да? - Парень пододвинулся и сунулся между сиденьями, заглядывая в лицо Канату.
   - Кто тебе такую херню сказал? - спросил Канат, слегка приподнимая плечо, через которое пассажир норовил к нему приблизиться.
   - Э, а чо, говорят же! - парень откинулся на спинку. Канат взглянул в зеркало заднего вида. Парень смотрел торжествующе.
   - Плюнь им в морду! - сказал Канат равнодушно.
   - А чо, совсем не бухают, штоли? - спросил парень.
   - Как везде, не больше! - сказал коротко Канат.
   - Ну, у нас в Джумгале не бухают совсем! У нас там строго! - сказал парень с гордостью и выбросил сигарету в окно.
   - Вам хорошо! - сказал Канат равнодушно и повернул налево, по Ахунбаева. Помолчали. Потом неугомонный парень снова спросил:
   - А чо байке, какого года машина?
   - Девяносто девять! - сказал Канат.
   - За скока взял? - спросил парень.
   - За пять! - сказал Канат.
   - Ну и чо? - спросил парень.
   - Ништяк! - сказал Канат.
   - Да-а, с тобой не поговоришь! - сказал парень зло. Канат промолчал.
   - А по-кыргызски надо говорить, братан! - с нажимом сказал парень, когда они уже подъезжали к кипящему как котел Ошскому рынку. Канат промолчал. Остановился у восточной окраины рынка, среди таксистов. Парни вылезли. Неугомонный тоже вылез, но потом опять сунулся в кабину, толкнул Каната в плечо и сказал:
   - Скоро мы, таких, как ты - чала орусов - резать будем!
   - Пошел ты на..., портянка! - сказал Канат в ответ.
   - Чо ты сказал, э? Чо ты сказал? - парень опять сунулся в кабину. Канат ударил локтем прямо в пористый нос. Парень завыл, попытался схватить водителя, но Канат уже давил на газ. Парень пытался ухватиться за открытую дверь, но не успел. Дверь с грохотом захлопнулась. Парень упал на асфальт. Кровь уже заливала ему лицо. Канат проехал ниже и быстро повернул направо. Проехав за остановку, остановился. Уехать с базара без пассажира он не мог. Дневную норму надо было выполнять.
   Канат не любил себя за это. Сколько уже давал себе зарок, не ввязываться с пассажирами в потасовки, но иногда не сдерживался. И жена ругала за это. То в порванной рубашке приедешь, то с разбитым стеклом! И все язык! В смысле, длинный! А иногда кыргызский. Как сегодня! Какая этому пеньку разница - говорит он по-кыргызски или не говорит? Едешь - езжай! Тепло, музыка играет! Курить тебе разрешают! Нет же, бля...! Ему надо обязательно, чтобы водитель говорил по -кыргызски! Ну, не говорит Канат по- кыргызски! Что с этого? Машина криво едет, что-ли? В последнее время все больше и больше таких пассажиров. Особенно после 2005 года стало невмоготу! Пассажиров - ошан стало больше! Нет, лично против них Канат ничего не имеет! Какая разница. Деньги у всех одинаковые - хоть у ошан, хоть у нарынских! Но с того времени все настойчивее и настойчивее стали требовать, чтобы водители отвечали по-кыргызски! От русаков не требуют, сами стараются что-нибудь сказать, хоть и корявое! А вот у таких как Канат, русскоязычных, требуют! Пару раз приходилось уже ввязываться в скандалы! Сегодня опять, блин!
   Да нет! Почему сразу против кыргызов! Как я могу быть против кыргызов? Я сам кыргыз. Да, я плохо говорю по- кыргызски. Я половину своей жизни провел в России - разучился. Научусь. Только как-то плохо оттого, что какой-то полуграмотный дядя из телевизора в калпаке, в непомерно большом пиджаке с высовывающимися грязными манжетами учит народ основам 'мырксизма' и высокомерно требует знать кыргызский язык! То манерно повышая голос, то трагически его понижая в самых неудачных местах, дядя вещает об избранности кыргызского народа. Другой, не менее импозантный мужик с пеной у рта доказывает, что кыргызы арийцы! Дородная женщина в элечеке зовет народ назад к природе - пасти скот в экологически чистых горах, есть мясо, и пить кумыс. Назад, в будущее!
   Нет, я понимаю и уверен, что родной язык надо знать! Я знаю, что потеря языка означает потерю самоидентификации. Я - за! Я только против того, чтобы из-под палки!
   Подошла какая-то пожилая женщина с ребенком. Нагнулась к окну, спросила - не возьмет ли в Асанбай. Сторговались за 120 сомов. Канат вылез, помог погрузить тяжелую сумку в багажник. Поехали.
  
  Глава
  
   Артур был нормальным шестиклассником. В меру хулиганистым. В меру послушным. Ровно настолько, насколько может быть послушным мальчик, выросший без отца.
  Мать Артура - торговка на Ошском базаре. Берет под реализацию мыло-моющие средства и арендует контейнер. На жизнь хватает, даже немного откладывает.
   Однажды, рядом со школой, где учится Артур, к нему подошли двое ребят. Одного из них он знал. Майрамбек - бывший ученик этой же школы, отчисленный оттуда вместе с постановкой на учёт в ИДН. Другой, Искен -учится в 10 классе.
   - Э, иди сюда! - с угрозой сказал Майрамбек. Артур подошел.
   - Ты в каком классе учишься? - спросил Майрамбек.
   - В шестом - с опаской ответил Артур.
   - Шиздюлей еще не получал? - сказал Майрамбек и схватил Артура за воротник.
   - А что я сделал? - сказал Артур и заплакал. Он был еще маленьким мальчиком.
   - Кароче. Принесешь сто баксов - мы тебя бить не будем и вааще - трогать не будем больше? А если нет - то, тогда получишь по полной! Поял? - Майрамбек сжал ворот сильнее. Артур стал задыхаться.
   - А где я возьму? - Артур плакал.
   - Заткнись, терпила! У тебя мать торгашка, значит - бабки есть! Хоть пахана нету, а живете ништяк! Так что давай, делись! - Майрамбек приблизил свое прыщавое лицо к лицу Артура. Тот плакал, отворачивался. Искен стоял поодаль, оглядывался. Смотрел, не идет ли кто?
   - Кароче! Не принесешь - каждый день будем бить! Поял? - Майрамбек стукнул пацана по шее.
   - Понял - сказал Артур сквозь слезы и пошел прочь ссутулившись.
   Артур знал, где в доме лежат деньги. Впрочем, мать никогда не прятала их от него. Считала, что ребенок должен знать, каким трудом зарабатываются деньги. Правда, Артур никогда не брал деньги сам. Всегда спрашивал, если надо было. Крупные покупки они обсуждали с мамой. В этот раз он взял без спроса. Ему было плохо, но он взял. Отнес их Майрамбеку. Тот сказал: ' Ништяк!'. Артур расцвел и подумал, что теперь он свободен. Но он ошибся.
   Через неделю, на том же месте его опять поймали те же парни. Майрамбек сказал:
   - Э, нам бабки нужны!
   - Меня мамка убьет, если узнает, что я деньги взял! У нас уже нет денег! - сказал Артур плаксиво.
   - Мы тебя убьем, если бабки не принесешь! - сказал Майрамбек и ударил пацана под дых. Тот упал. Искен ударил лежащего ногой.
   - Если завтра не принесешь, будем каждый день пинать, поял? - сказал Майрамбек.
   - Понял! - сказал Артур, переведя дыхание. Когда один пацан из их класса рассказывал, что есть какие-то парни, которые отбирают деньги у младшеклассников возле школы, Артур слушал такие рассказы вполуха. Какие у него деньги, которые можно отобрать? Нет денег - значит, эти истории его не касаются. Он встал плача, отряхнул пыль с брюк. Он знал, что плакать плохо. Если увидят пацаны - дразнится будут. Но он не мог удержать чувство обиды в себе. Вот если бы у него был отец! Он бы заступился за него. Но мать говорила, что отец умер. А соседка как-то сказала Артуру, что отец их бросил, как только Артур родился. Ну, все равно, если бы у него был отец...!
   На следующий день Артур в школу не пошел. Вернее, он собрался, взял портфель, но в школу не пошел. Бродил рядом со школой, с опаской выглядывая из-за угла. Он видел, как после уроков возле школы появились Майрамбек и Искен. Он прошлись мимо забора, присматриваясь. Потом что-то спросили у пацана из их класса. Потом ушли. Артур тоже пошел домой. Увидел их, когда было уже поздно. Его схватили за шиворот и потащили в подворотню. Майрамбек снова ударил его под дых. Было больно. Артур стоял, опустив голову и пытался защитить живот.
   - Э, ты чо, думаешь, отвяжешься от нас? А? Педрила хренов! - Искен ударил его под ребра. Было больно. Артур заплакал.
   - Где бабки? - Майрамбек схватил Артура за подбородок и с силой поднял его вверх.
   - Нету денег! - сказал Артур.
   - Твоя матаня на базаре пашет! Бабки каждый день домой приносит! Ты чо, нас хочешь обмануть? А? Ты, хорек! Бабки давай! - Майрамбек снова ударил Артура под дых. Тот снова задохнулся и упал, скрючившись.
   - Завтра не принесешь - опять получишь! Поял? - Парни ушли. Артур поднял портфель, отряхнулся, вытер слезы и пошел домой. Он не знал, что делать. Мать жалко. Она работает целый день в холодном контейнере, пытается денег заработать, чтобы Артур учился. А он уже взял из шкафа целых пять тысяч сомов. Мать пока не знает. А что будет, когда узнает? Но все равно. Пока мамке не будет рассказывать. Может..., это..., рассосется как-нибудь? Неизвестно как, но..., как-нибудь! А если бить будут каждый день? Они не врут, наверное! Да и пацаны рассказывали, что и у них иногда деньги отбирают. И будет у него лицо в синяках. Стыдно. Как покажешься в школе такой...,униженный? Что матери ответишь?
  
  Мальчишеское горе держало его маленькое сердце несколько дней. Однажды, войдя в квартиру, мать увидела сына, висящего на дверной перекладине.
  
  Глава.
  
   Канат ожидал пассажиров у Западного автовокзала. Утром какая-то тетя с баулами взяла его машину в пятом микро. Теперь стоял здесь, на южной стороне трассы. Вообще-то, здесь нормально. Худо-бедно пассажир есть, какой-никакой. Правда, сейчас бомбилы, которые народ с Нарына или Каракола возят, прямо домой могут доставить за маленькую доплату. Это раньше - только до автовокзала. На той стороне стоят таксисты, которые ездят в разные районы - Нарын, Талас, Иссык-куль. На них работают зазывалы, имеющие долю от каждого пассажира, которого они приводят к машине. Там же в черном Мерседесе сидят братки, которые снимают свою долю с тех, кто возит людей в Алматы или Чу. Можно, конечно, встать там - шансов больше. Но себе дороже. Конкурентов много, могут пассажира из-под носа увести, или вообще в морду дать. Народ борзый, в основном из сел. Сразу за грудки. А Канат - городской таксист. Интеллигентный. Хочешь ехать, оплата устраивает - садись! Нет - иди к другому, более покладистому. Или если машина, к примеру, не устраивает - крутую подавай, типа Мерса-лупарика. Есть и такие таксисты - на Мерсах. Ну, мы не против - воля ваша, господин-гражданин. Мы подождем. Время есть. Главное - план сделать. План - 500 сомов в день. Из них - 200 на бензин. 300 - домой, в кассу. В среднем получается- 15000-17000 в месяц. Иногда удается и больше привести. Ну, мало ли - клиент пьяный или щедрый! Или вообще портфель в машине забыл! Бывало и такое. Оставляют в машине все что угодно - бумаги, портфели, сумки с продуктами, зонтики. Одна дурочка ребенка забыла. Всю дорогу болтала по сотовому, ребенка положила рядом на сиденье. Деньги, не глядя, заплатила и выскочила. Канат сначала не понял ничего, а когда ребенок запищал, он уже в другой микрорайон приехал. Пришлось ехать обратно, а пацан (а может и девчушка - в одеяле не разобрать!) уже ревел в полный голос. А там, возле дома, мамаша-растеряша во весь голос ревет - туда-сюда, как заполошная бегает! Увидала ребеночка, схватила и опять за сотовый - новость сообщать! Совсем они сдурели с этими сотовыми! Жить некогда! Уткнутся в экранчик и всю дорогу в клавиши тыкают!
   Таксовать не так просто как некоторым кажется! Взял клиента - отвез - бабки снял! Ничего не подобного! Город надо знать, людей надо знать! Расчет надо иметь - сколько бензина осталось, где заправка хорошая, как пробки объехать и по какой дороге короче ехать, а по какой - длиннее! Счетчика нет, конечно, но иногда полезно подольше ехать. Надо видеть - какой клиент зажимистый, а какой - лох! Один будет за каждый сом биться насмерть, а другой кинет пятьсот и не взглянет даже на то, что ты засуетился, якобы сдачи нету. Выйдет и пойдет! Есть клиенты, которых везти приятно - хорошие рассказчики, милые люди. Жалко иногда становится, что быстро приехали. А другие - пожалеешь, что взял! Сам бы денег дал, чтобы тот пораньше вылез! Бандитов возил. Те денег не платят - ствол покажут и все. Молчи, мол. За город старался не выезжать. Только в особых случаях. Если деньги хорошие предложат. Всякое бывало. О, какой-то, явно из деревни!
   Подошедший мужчина спросил в приоткрытое окно:
   - До Джала довезешь?
   - 150 ! - сказал Канат равнодушно.
   - Э-э..., так дорого? - спросил огорченно мужчина и огляделся вокруг. Увидел свободную машину рядом, пошел туда. Спросил. Оглянулся, выглядывая поверх машины - есть ли еще свободные? Везде виднелись призывные, но явно недешевые, взгляды таксистов. Опять подошел к Канату, заглянул в машину и сказал просительно:
   - Командир, давай за сотню?
   - Братан, до Джала 150! - жестко сказал Канат. Мужика жалко. Но план есть план. Дочке надо за учебу заплатить, за газ еще не заплачено, квартплата..., мало ли, расходов много.
   - Э, блин, да что тут ехать...? Десять минут - 150 сомов! Ладно! - сказал мужчина обреченно и сел в машину. Поехали. Разные пассажиры бывают и отличаются даже тем, как выбирают такси. Один садится в машину - поехали туда-то! Цену не спрашивает. Люди без денег такими уверенными не бывают. Другие - как этот. Будет ходить от машины к машине. Бывает, правда, сядет - давай туда-то, а потом приедет до места и начинает - да у меня денег всего столько-то, прости сынок, браток, землячок. Но существует достаточно жесткая такса. И если будешь цену сбивать, свои же бомбилы могут колесо проколоть или еще как отомстить! Всем кушать надо, так что если ты в этом деле, то будь добр - соблюдай правила!
   Поехали. Мужик сначала помолчал. Потом спросил:
   - Ну что тут у вас, очередной революции не ожидается?
   - Да хрен их знает! - сказал равнодушно Канат
   - У нас в селе поговаривают, что 24 марта будет буча! - сказал мужик, уверенно поглядывая в сторону.
   - Откуда у вас в селе знают, то чего не знают даже здесь! - сказал Канат, коротко взглянув на пассажира.
   - Э-э, у нас такие политики заседают возле кафе - не чета всяким там Чиркешовичам или железным генералам! Все тебе распишут - кто, когда, с кем! - мужик рассмеялся.
   - Да-а! - сказал Канат.
   - А чо, все тихо? - спросил пассажир.
   - Да тихо! - сказал Канат и подумал, что в последнее время в телевизор не смотрел.
   - Говорят, что зоны будут бунт поднимать! - сказал пассажир.
   - С чего? - спросил Канат, поворачивая налево к парку имени Фучика.
   - А вроде Камчы приказ дал! - сказал пассажир торжествующе.
   - А-а! - сказал Канат, взглянув на пассажира.
   - У нас в селе 'черный' один живет. Ну, как..., живет?! Приезжает, короче, иногда. Мать у него там. Так иногда рассказывает всякие там..., байки про зону! Ну, он ничего так мужик, своих не трогает! Он вырос там, с пацанства! Так он рассказывал, что в зоне братки будут бунт устраивать, типа голодовки и неподчинения! Будут короче требовать, чтобы менты перестали 'черных' гнобить! А то беспредел! Хватают, анашу в карман сунут или пару патронов от автомата - и вот тебе, статья! Пару сотен братков уже посажали! Президент приказ дала - объявить войну криминалу! Вот они и хотят преподнести подарочек к праздничку! - пассажир хохотнул.
   - А тебе, что, 'черные' нравятся? - Канат остановился у светофора. Рядом остановился какой-то молодой на Мерседесе. Из открытого окна невыносимо громко гремела музыка. Мускулистый кавказец в майке дергался за рулем в такт музыке. Обкуренно взглянул в сторону Каната и сказал: 'Гы-ы!'. Потом нажал по газам и, автомобиль рванул с места, не дождавшись, когда загорится зеленый. В это время налево из крайнего левого ряда поворачивал серебристый Ланд Круизер и кавказец ударил того прямо в заднюю дверцу. От удара автомобиль неуклюже приподнялся, но не опрокинулся. Капот Мерседеса открылся и оттуда повалил пар. 'Писец!' - сказал Канат. Они не стали дожидаться конца битвы титанов, которая развернулась прямо на перекрестке и поехали дальше.
   - Э-э, давай посмотрим, кто-кого? - пассажир вертел головой.
   - Я думаю, тот, из Крузака, побьет! - сказал Канат уверенно.
   - Почему? Тот, чечен, тоже ничо был! - пассажир все оглядывался на удаляющийся перекресток.
   - Ты видел, там, в Джипе, сколько их сидело. Только один вышел. Те даже не шевельнулись. Этот..., просто помахаться вышел, мускулы размять. А те выйдут на контрольный выстрел! - Канат был равнодушен.
   - Ну-у, интересно, блин! - Пассажир возбужденно крутил головой.
   - У нас в селе..., тоска блин, ничо не видим! Ну..., чо там, пацаны подерутся..., обычное дело. В прошлом годе соседа моего грохнули..., из-за самогонки. Перепили. Пришли еще поддать, а он не дал. Ну..., они его..., топором! Долботрахи! А здесь..., такие куртые, на Мерсе. Бли-н, Ландкруизер почти новый был! Скока такой стоит? - он повернулся к Канату.
   - Сто пятьдесят тысяч! - сказал Канат.
   - Долларов? - пассажир округлил глаза.
   - Нет. Тугриков! - сказал Канат.
   - Ничего себе! Мне таких денег ни в жись не заработать! - сказал ошарашено пассажир.
   - А ты что думаешь, он их заработал что ли? - спросил Канат.
   - Да они бизнесменов грузят, рэкетиры бритые! По морде видно!
   - Чечен, что ли? - спросил пассажир.
   - Да какой чечен? Здесь чеченцев нет. Это даргинец был, явно из Джанги-Пахты. Там таких до фига и больше. Я не про него говорю, а про этих, в Ланд Круизере! Бандиты это были!
   - А-а...! - протянул пассажир и замолчал. Они проехали мимо Ошского рынка, выехали на Молодую Гвардию, повернули сразу за мостом направо и через несколько метров - на улицу Чапаева.
   - А таксистом трудно работать? - спросил пассажир.
   - Чего? - оторвался от своих мыслей Канат.
   - Я говорю, трудно таксовать? - снова спросил пассажир.
   - Да уж, нелегко! - медленно сказал Канат.
   - А скока в день получается? - спросил оживленно пассажир.
   - Мне хватает! - сказал недовольно Канат. Обычно после таких расспросов пытаются грабануть.
   - Ты не обижайся, брат! Я подумал, что хватит мне в селе горбатиться на сельское хозяйство! Перееду сюда, возьму у брата машину. Буду тоже таксовать. Машина все равно зря стоит. Первое время поживу у брата. Денег накоплю, сам машину куплю. Потом на квартиру накоплю...! - Пассажир вдохновенно смотрел вперед. Канат искоса смотрел на деревенского мечтателя и думал о том, что если бы все было так быстро и гладко - накоплю, куплю...! Но он ничего не сказал. Молча довез словоохотливого пассажира до военного училища, молча взял 150 рублей и уехал, не попрощавшись.
  
  Глава
  
   Канат отвез последнего пассажира, поставил машину на стоянку, что возле дома и пошел домой. Обычно по ходу он заходил на небольшой базарчик возле дома, покупал что-нибудь домой и какую-нибудь вкусняшку для дочери, брал газеты у бабули-узбечки, которая сидела на краю базарчика, чтобы не платить за аренду места и потом уже шел домой. Дома его ждали. Ужин без него не начинали. Канат всегда звонил домой, когда задерживался и только тогда могли поесть без него. А так, ждали. Это было хорошо. Тепло, от того, что ждут.
   Когда Канат уже подходил к своему подъезду, он услышал душераздирающий крик. Кричали в его подъезде. Ему даже показалось, что кричит его жена. Он рванулся вперед, и понял, что кричат из квартиры, которая находится на первом этаже, номер 23. Там жила одинокая женщина с сыном Артуром. Канат иногда помогал этой женщине, которую звали Фируза, по дому. Ну, кран там починить, или что еще...! Мало ли. Жена не была против. Она жалела эту одинокую женщину, что день-деньской сидит на базаре в промозглом контейнере. Пацан у нее тихий такой, хороший мальчик. Вроде в шестом учится.
   Дверь в квартиру была приоткрыта. Канат толкнул ее и сразу увидел женщину, которая стояла, обхватив ноги мальчика и пытаясь приподнять его. Канат сразу все понял. Дернулся в кухню, схватил нож и, подбежав к двери, полоснул ножом по веревке. К счастью, нож оказался острым. Тело обмякло и скользнуло на плечи матери. Та упала вместе с телом на пол. Канат подбежал к женщине и крикнул, понимая, что та сейчас в шоке: 'Дай мне! Дай!' Женщина кричала и бросалась на неподвижное тело. 'Дай!' - крикнул Канат и оттолкнул женщину. Та поняла и, рыдая, отодвинулась. Канат приник к телу и приложил пальцы к шее мальчика. Пульс не прощупывался, но тело все еще было теплым. Канат быстро снял с мальчика рубашку и начал делать искусственное дыхание и растирать его худое тело. Через несколько минут мальчик вздохнул. Мать с рыданием кинулась к нему. Соседи, которые уже толпились в квартире, радостно пожимали руку Канату. Тот, счастливый, улыбался.
   Через некоторое время, жена, которая осталась в квартире 23, после того, как соседи ушли, вошла домой и сказала Канату: ' Ты, это, сходи туда! Мальчик что-то сказал Фирузе. Вроде, как проблемы у него в школе, деньги у него отбирают! Может, можно чем-то помочь?' Канат пошел.
   Фируза сидела у кровати сына. Тот спал, напичканный успокоительными таблетками. Увидев Каната, мать тихо встала и вышла из комнаты.
   - Помогите! - сказала она, подняв заплаканное лицо.
   - Что случилось? - спросил Канат. Он боялся плачущих женщин. Фируза молча прошла в кухню. Канат пошел за ней и присел на маленькую табуретку.
   - В школе какие-то парни требуют от Артура деньги. Он, оказывается, уже отдал им пять тысяч. А они еще требуют. Он..., из-за денег...! Думал, я ругать буду! Господи, да пропади они пропадом..., эти деньги! И так целыми днями в этой железке сижу..., сына не вижу и вот...! - Женщина всхлипнула и побежала в спальню, посмотреть на сына. Пришла и продолжила:
   - Может, на этих парней в милицию подать? - Фируза просительно посмотрела на соседа.
   - Можно..., конечно. Только они скажут - они тут не при делах! Кто докажет? Кто-нибудь еще видел? Ну вот, видите! Милиция ничего не сможет - доказать надо! - Канат смотрел в окно и думал.
   - Ну, а что можно сделать? - Фируза снова посмотрела на соседа.
   - Не знаю я, соседка! - сказал с сожалением Канат.
   - Вот если бы у меня был муж...! - сказала Фируза и заплакала снова.
   - Ладно. Пусть Артур покажет мне этих парней! - сказал Канат и встал.
   - Правда? - Фируза с суетливой надеждой посмотрела на Сеийта, вытирая слезы.
   - Только вы с ним поговорите. Пусть он не боится! Мы пойдем как-нибудь..., по-тихому... и он покажет издалека! А там с ними сам разберусь! - Канат пошел к выходу.
   - Ой, а сыну моему ничего не будет? А вдруг они..., отомстят? Может не надо? Может..., лучше в милицию...? - Фируза смотрела в пол.
   - Вы не бойтесь! Я просто поговорю с теми парнями! Просто попрошу больше не трогать Артура! - Канат взялся за ручку и дернул дверь.
   - Да, пожалуйста..., вы..., попросите! Они же тоже чьи-то дети! Не звери же! - Фируза благодарно посмотрела на соседа. Канат вышел.
  
   Артур выздоравливал медленно. Фируза сходила с мальчиком к психологу. Тот посоветовал сменить школу. Но сменить так, сразу, посередине четверти было трудно. Никто не соглашался принять мальчика. Ходить в прежнюю школу Артур отказался наотрез. И показать тех парней он тоже отказался. Сказал, что когда вырастет - сам разберется.
   Фируза заняла денег и устроила мальчика в частную школу 'Абитуриент'. Там взяли. Главное - деньги нужно было внести за всю четверть вперед. Фируза внесла. И каждый день сама отвозила мальчика в школу и вечером привозила. Потом договорилась с Канатом и тот согласился отвозить и привозить мальчика. Все равно таксовать. Денег он не стал брать, но соседка настояла. Сказала, что иначе наймет другое такси.
   Артур обычно молчал. Канат тоже не настаивал на разговорах. Молча так молча. Говорить-то особо не о чем.
   Однажды, как обычно, Канат подъехал к школе к пяти часам. Припарковался чуть ниже остановки. Закрыл машину и пошел к воротам. Нажал кнопку. Охранник вышел из будки в глубине двора и открыл ворота. Канат прошел к двухэтажному зданию, открыл дверь, прошел в небольшое фойе с большими аквариумами. Присел. Через несколько минут из класса вышел Артур. Они вышли во двор. Охранник опять вышел из будки, прошел вмести с ними к воротам и открыл железную калитку. Канат вышел на улицу, и невольно оглянулся, почувствовав, что Артур не идет за ним. Тот сидел на корточках и, дрожа всем телом, со страхом смотрел вверх по улице. Канат проследил взгляд и увидел, что сверху, со стороны Госрегистра, идут два молодых парня. Он все понял. Быстро толкнул калитку, невольно задев охранника, который собирался запереть калитку на ключ, пихнул Артура во двор, сказал мужчине: 'Посмотрите за ним, я сейчас!' и выскочил обратно на улицу. Парни не заметили суматохи у калитки и прошли мимо, по направлению к железной дороге. Не обратили внимания они и на одинокого мужчину, который что-то с интересом рассматривал на противоположной стороне. Пропустив парней, Канат огляделся и пошел за ними. Он помнил, что ниже, ближе к железной дороге, есть проулочек-тупичок. Парни не замечая преследования, беспечно шли, что-то оживленно обсуждая. Канат прибавил шагу. Когда парни приблизились к проулку, он почти сравнялся с ними. Быстро огляделся - пусто - и с ходу толкнул парней в тупик. Те, не ожидавшие нападения, удивленно оглянулись, но Канат, не мешкая, ударил того, что покрупнее, сбоку в челюсть. Тот упал. Парень помельче, ничего не понял, но закричал, что-то типа: 'Э-й, а чиво-о?' 'Ничево!' - сказал Канат и коротко ударил в солнечное сплетение. Парень упал, проглотив начало какой-то фразы. Канат быстро развернулся и пинком уложил первого, который пытался встать. Тот снова упал. 'Э-э, байке, а чо мы вам сделали?'. Канат нагнулся, взял упавшего за ворот сказал со свистом, притянув того к лицу:
   - Артура знаешь?
   - Какого Артура? Я не знаю никакого Артура? Байке, не бейте! - закричал парень, увидев белые глаза таксиста. Тот повернулся ко второму, который торопливо пятился, держась за живот и пытаясь встать, сказал внушительно: 'Лежи, сука!' Тот испуганно притих, прислонившись спиной к стенке какого-то дома. В проулке по-прежнему никого не было. Канат повернулся к первому:
   - Артур, из двадцать восьмой школы. Шестой класс! Пять тысяч ты у него взял! - Канат снова взял парня за ворот и с силой сжал его. Глаза парня полезли из орбит.
   - Байке! Мы больше не будем! - взмолился парень.
   - Не будешь? Ты не сможешь! Я тебе сейчас кадык вырву, пизденыш! - сказал Канат и снова сжал кулак.
   - А-а! Байке, байке! Простите, пожалуйста, мы не будем! Никогда в жизни не будем! Мы не знали, байке! - парень задергался, пытаясь вырваться из рук. Второй с криком рванулся и побежал, но Канат успел подсечь его и тот с протяжным стоном ткнулся головой в стенку. Дернулся и испуганно затих. 'Я сказал, лежать!' - сказал Канат угрожающе.
   - Сейчас, сука, ты медленно встанешь и пойдешь со мной! Ты тоже, пидар! Артур там! Встанете перед ним на колени и попросите прошения! Пообещаете, что никогда не тронете его! Поняли! Или я вам глаза выколю, портянки! - Канат протянул сухую руку к глазам еле дышащего парня. Тот завыл, пытаясь отвернуться:
   - Да, да байке, мы поняли!
   - А ты, сука? - Канат повернулся ко второму.
   - Поняли! - Испуганно сказал второй.
   - Не пытайтесь бежать! Догоню, ребра вырву, на х...! - Канат с хрипом втянул в себя воздух, попытался взять себя в руки. Потом сказал:
   - Пошли. Если что не так будет, пеняйте на себя! Ты иди впереди! Морду вытри! - сказал Канат второму, а сам взял первого за шиворот и, толкая впереди себя, пошел к школе. Идущие навстречу редкие в этом месте прохожие с удивлением смотрели на странную процессию - мужчина, толкающий в шею парня с окровавленным лицом и другой, со страхом оглядывающийся назад, тоже с большой ссадиной на лбу. Впрочем, процессия была довольно мирная. Они подошли к калитке. Артур сидел в той же позе, изнутри, со стороны двора. Охранник прохаживался неподалеку. Увидев Каната, поспешил к калитке. Отворил, вышел. Спросил:
   - Помочь чем? - услышав ответ, отошел во двор, но калитку не закрыл. Артур сидел на корточках и со страхом смотрел на парней и Каната. Тот сказал:
   - Иди сюда! - Артур боязливо вышел.
   - Знаешь этих? - Артур кивнул и понурил голову.
   - Знаешь его? - Канат сжал шею парню.
   - Да! - сказал парень.
   - На колени, сука и проси прощения! - Сказал Канат и снова надавил на шею, с силой толкая вниз. Парень опустился на колени.
   - Ты! - сказал с угрозой Канат и посмотрел на другого. Тот тоже опустился на колени.
   - Давай! - сказал Канат.
   - Ты ..., прости! Мы больше не будем! - сказал парень глухо из-под жесткой руки Каната.
   - Ты что, блядь? Пирожок украл, что ли? Скажи - прости, парашей буду, если тебя трону! Скажи - гавно буду жрать! Говори! - Канат ткнул парня в шею.
   - Это..., парашей буду..., гавно жрать буду! Прости.., больше не буду трогать! - парень смотрел в пыльный асфальт.
   - Ты, сука! Говори! - Канат обратился к другому. Тот испуганно что-то пробормотал.
   - Артур, ты можешь их простить? - Канат посмотрел на мальчика.
   - Да! - сказал мальчик со слезами.
   - Идите! Завтра здесь - я буду ждать в пять часов! Принесешь шесть штук! Не принесешь - я тебя из-под земли выкопаю! Понял? - Канат толкнул парня в голову.
   - Понял! - сказал тот, встал с колен и пошел в сторону. Другой тоже поплелся прочь. Канат сказал Артуру: 'Пошли!' и они направились к машине. Охранник выглянул на улицу, поглядел вслед уходящим и покачал головой.
   Всю дорогу они молчали. Канат отвез мальчика домой и попросил ничего не говорить матери. Артур молча кивнул головой.
   Потом, Канат долго сидел в машине и курил. Он бросил курить лет семь назад, но сегодня - он купил пачку сигарет и закурил. Он не жалел о том, что сделал. Но ему было стыдно.
  
  Глава.
   Канат не думал, что вчерашние парни принесут деньги. Конечно, нет! Но деньги нужно было вернуть. Это закон. Отобрал - верни! Иначе, все не до конца сделано! Он не жалел, что связался и понимал, что за ними могут быть люди покрупнее. Но, он не смог сдержаться там, у школы. Он видел глаза мальчика. Глаза затравленного зверька. У Каната были дети. Дочь. Он всегда мечтал о сыне. И много думал о том, как бы он воспитал сына. И он не хотел бы, чтобы у его сына были такие глаза! И он не хотел бы, чтобы с его сыном так обращались! Теперь поздно! Взялся защитить - надо идти до конца! Но только..., может он зря так...? На колени тех поставил...! Теперь Артур будет думать, что в этом мире все решает сила! Может..., он вырастет с убеждением, что все можно решить силой! Может ли вид униженных людей помочь вырастить хорошего человека? Сильного - да! И способного унизить? Хорошего? Канату хотелось, чтобы его сын был хорошим. Но вчера он преподал не очень хороший урок! Да, мальчик должен быть сильным и должен уметь давать сдачи! Но вид униженного человека..., не преподал ли он, Канат вчера урок унижения? Но перед этим эти парни унизили Артура! И получили такой ответ! Око за око, зуб за зуб! Теперь они будут знать, что могут получить ответ! А может..., этот урок вызовет в них желание отомстить? Тогда он поставил под удар Артура! Он же не может всегда быть рядом с пацаном! Канату было стыдно и он пытался найти оправдание вчерашнему. Оправдание было и..., его не было! Вернее, оно было не очень убедительным. Что-то мешало быть уверенным в правильности вчерашнего поступка. Может то, что Артур очень уж быстро простил своих мучителей! Простил не от великодушия, а от страха! Да! Точно! От страха! А должен был - от великодушия, от желания избавить их от боли! Но..., может..., он простил их от желания избавить их от унижения? Ведь они были жалки..., стоящие на коленях, в крови! Вчерашние победители и истязатели! Артур пожалел их! Именно жалость была в глаза у этого мальчика. Не великодушие, не страх! Он пожалел тех, кто заставил его сунуть голову в петлю?! Что же это, блин!?
   Ровно в пять он подъехал к школе. Никого не было. Канат нажал кнопку на заборе, рядом с железной калиткой. Вышел вчерашний охранник, быстро открыл замок на калитке. Смотрел уважительно. Канат прошел в здание, дождался Артура. Они вышли и двинулись в сторону припаркованной машины. Охранник закрыл калитку и посмотрел вслед. Канат довез мальчика домой. Завтра суббота. Дети не учатся.
   Канат дождался, пока мальчик войдет в подъезд. Затем завел машину и стал выезжать из двора в небольшую аллею, чтобы потом выехать на улочку, ведущую на улицу Жукеева-Пудовкина. Краем глаза увидел, как тронулась припаркованная справа легковая машина, вроде Лексус. Он притормозил. Но автомобиль встал прямо у капота. Из машины выскочили двое парней и побежали к его Ауди-100. Канат нажал кнопку и заблокировал двери. Из Лексуса вышел вчерашний парень с огромным фингалом на лице и монтировкой в руках. Подошел к машине, размахнулся и ударил по лобовому стеклу. Стекло брызнуло трещинами. 'Китайское' - подумал Канат и включил заднюю скорость. Парни бросились за ним. Но Канат не собирался убегать. Да и некуда было. Он резко нажал на тормоз, включил первую передачу и вдавил педаль акселератора до отказа. Автомобиль с ревом рванулся вперед. Водитель Лексуса, не ожидавший такого маневра, опешил, и поспешно отъехал в сторону. Канат повернул на Жукеева-Пудовкина и уехал. Лексус не стал его преследовать.
   На следующий день Канат позвонил одному приятелю. Он торговал на автомобильном базаре 'Кудайберген'. Спросил, торгует ли тот сегодня. Приятель ответил утвердительно. Канат поехал. Нашел место среди многочисленных автомобилей. Припарковался. Пошел на базар. Приятель был на месте - контейнер ? 25. Канат подошел и поздоровался:
   - Салам, Бакыт!
   - Салам! - сказал Бакыт.
   - Что, сломался? - спросил Бакыт.
   - Не-ет! У меня другое! - сказал Канат и прошел вглубь контейнера. Присел на автомобильное сиденье, которое стояло здесь, среди запчастей.
   - Чай будешь? - спросил Бакыт.
   - Нет. Мне пушка нужна! - сказал Канат и посмотрел на новый амортизатор. 'Надо бы сменить' - подумал он.
   - Ты что, дорогой! Я запчастями торгую! - сказал с усмешкой Бакыт.
   - Да ладно, чо ты! Достанешь или нет? - сказал резко Канат.
   - Ты серьезно? - спросил Бакыт.
   - Чо бы я к тебе с микрорайона ехал? Серьезно, конечно! - сказал Канат.
   - Может, травматический? - спросил Бакыт с надеждой.
   - Нет. Мне надо серьезную пушку! - сказал Канат.
   - Ты что, завалить кого решил? - спросил Бакыт, поглядывая вокруг. Подошел какой-то мужик спросил: ' Есть выжимной на БМВ?' Бакыт сказал ' Нет!'. Мужик отошел.
   - Нет, мне припугнуть! - сказал Канат.
   - Ну. Вот и возьми травматический! 'Байкал' - хороший пистолет! - сказал Бакыт.
   - Слушай! Если бы мне нужен был травматический, я бы сюда не поехал! Достанешь или нет? - Канат привстал и потрогал амортизатор. Спросил:
   - Сколько?
   - Амортизатор или пушка? - переспросил Бакыт с улыбкой.
   - Вот видишь - можешь, когда захочешь! Амортизатор! - сказал Канат.
   - 2500! - сказал Бакыт.
   - Родной? - спросил Канат.
   - Канешна! Китайский пятьсот стоит! - сказал Бакыт.
   - Пушка сколько? - спросил Канат вполголоса.
   - Через полчаса подъедешь с западной стороны Кудайбергена, туда, где старые запчасти продают. Там есть контейнер - все для КАМАЗов! - сказал Бакыт. Канат встал и пошел в контейнер, где продают лобовые стекла. Через полчаса он купил пистолет 'Люгер' со спиленными номерами и двумя запасными обоймами. Отдал 300 долларов. На соседней с рынком СТО заменил лобовое стекло.
  
  Глава
  
   Болота Карамолдоева убили прямо в подъезде, в 10 метрах от собственной квартиры. Никто ничего не слышал. Взять у него было нечего. Врагов не было. Квартиру жена получила. Он работал электриком на заводе. Убили просто так.
  
  Глава.
  
   Канат возил пистолет с собой. Так, на всякий случай. Как он говорил: 'Случаи разные бывают!'. Но случаев больше не было. Но Канат знал, что он обязательно встретит тех парней, да и деньги надо вернуть. Не то, чтобы денег жалко, но..., пять тысяч сомов на дороге не валяются. Он не искал тех парней. Просто решил для себя, что если встретит, то обязательно напомнит. А так, чтобы прямо специально..., искать..., нет! Но чувствовал, что что-то лежит холодным комом в груди. Канат даже не знал, как это называется. Ненависть? Да нет, пожалуй! С чего ему ненавидеть тех парней, которых он никогда перед этим не видел? Просто заступился за пацана. А так бы..., не стал! Правда..., развелось этих местной шпаны, которая почти в каждой школе отбирает деньги у слабых и покорных!
   И вообще блин, что творится вокруг? Развелось сынков, которые еще сома своими руками не заработали, но ездят на крутых Лексусах. Да пусть ездят, не жалко. Но они, бл..., никаких ведь правил не соблюдают - на красный несутся, подрезают на дороге, по встречную вылетают! Все им нипочем! У папы все схвачено! От любого гаишника откупятся! Да и откупаться не станут! Позвонят, кому надо и эти шавки дорожные сами права принесут! И поэтому эти пацаны даже не выходят из машины, когда их останавливают. Приоткроет так окно и спросит ленивым голосом: 'Чо?'. И гаишник, робеет и говорит, мол, извини брат, езжай-езжай! А с чего заробел - сам не знает! Думает, что с таким гонором с гаишником может разговаривать только сопляк, у которого папа не меньше чем депутат! А лишаться такой работы из-за какого пацана не хочется! Пусть едет! Главное, чтобы не сбил кого! А если сам в столб влетит - туда ему и дорога! Родственники сами его соскоблят! Главное, чтобы не в мое дежурство! Вот и летят по дорогам потенциальные смертники в роскошных авто.
   Развелось всяких проходимцев, которые считают, что можно плюнуть на центральной площади только потому, что он 'герой апрельской революции'! Такой может сесть в машину и выйти, не заплатив. А если попросишь оплатить проезд, так он еще в морду дать норовит, мол, ты в теплой квартире отсиживался, когда я грудью апрельскую революцию защищал и под пули лез.
   Да, даже если и герой! Что же - это дает право плевать и не платить? Если он настоящий герой, то настоящему должны быть присущи совсем другие черты характера - скромность, хотя бы! А сколько таких, которые, взяв в руки портрет погибшего, ходят по площади и требуют льгот, денег и квартир! Льют слезы по поводу и без повода и требуют! И грозят! Новой революцией! Новыми погромами! Новыми трупами! И готовы эти трупы принести откуда-нибудь, чтобы потом потребовать еще денег! И рады радешеньки, что родственник так удачно в это время оказался под пулями! А то, кто еще дал бы миллион!
   Да нет, Канат не против революции и очень рад, что ненавистный режим свернут! И жалко тех, кто потерял родных людей! Но использовать эту смерть как повод денег хапнуть?! Требовать денег за то, что стоял в тот день на площади?! Канат тоже в ту ночь пару раненых в больницу отвез. Бесплатно. Что же теперь - пойти компенсации потребовать? А то ведь могли загнуться парни! А так выжили! То бишь государству два миллиона съэкономили! Тогда Канату хотя бы пару тысяч положено за эту экономию! А врачам, которые раненых оперировали и спасли им жизнь? Может и им потребовать компенсации? И всем, кто молчаливо стоял за спинами тех, кто погиб и давал им силу и придавал храбрости? Им что, не положено чего-либо? Так давайте выйдем все и потребуем! Денег, квартир! А потом поедем в Россию или Казахстан на заработки, потому что всё, что было в казне, будет роздано страждущим в качестве компенсацию за помощь, участие, стояние поодаль и моральную поддержку.
   Развелось торговцев, которые понаставили киосков самопальных по всему городу - не пройти, не проехать! Грязь везде, крысы! А попробуй тронь! Тут же на площадь - с плакатами и наемными громилами! Кетсин! Долой всех, кто мешает испражняться под заборами, торговать самсами из кошек и всяким барахлом из подворотни! Долой тех, кто хочет жить в чистом городе! А чо! Почему нам нельзя? Мы тоже хотим хорошо жить! Ну и чо? Вас сюда никто не звал! Погодите! Мы узбекам напомнили, кто есть кто, а потом и на вас перейдем! Пора и вам напомнить, что вы живете на кыргызской земле! Какие заводы, гидростанции и дороги!? Ты что ли строил? Не надо нам заводов! Мы хотим жить на чистой земле, как наши предки жили. А то понастроили рудников - все наши пастбища испоганили, наши летовки дорогами искорежили, пылью из-под самосвалов загадили! Не надо нам золота! Пусть останется пока в земле! А потом, когда наши дети вырастут, они найдут нормальных инвесторов, которые не обманут! Они разберутся. Пусть нашим детям останется! А то набрали займов - кто отдавать будет? Не надо! Не надо займов! Это кабала! Да проживем! Проживем как-нибудь! Главное - нас не трогайте! Мы худо-бедно торгуем, на хлеб зарабатываем!
   Жалко, блин. Нормальный ведь у нас город был. Цивильный. Чистый и зеленый! А теперь что? Ходит по улицам черная толпа и плюется. Не серая, а именно черная. Да кто его знает почему! Одеваются как-то в черное. Раньше народ как-то веселей одевался. А сейчас приезжих много.
   Иногда Канат выезжал подальше в предгорья, останавливал машину в укромном месте, вытаскивал пистолет из-под сиденья и старательно чистил его. Он умел это делать. Несколько лет он служил в отряде милиции особого назначения в городе Новосибирск. Был в служебной командировке на Кавказе, в Чечне. В первую чеченскую войну. Получил ранение и был списан в запас с формулировкой 'Годен к нестроевой!' Так что с оружием умел обращаться.
   Медленно вытирая ветошью и без того сверкающий ствол, Канат смотрел на кыргызские горы и думал о том, что Тянь-шань величественнее, чем Кавказ. Он любил горы. Он испытывал трепет, когда видел сияющие в предзакатном свете вершины, покрытые снегом и вечную синеву, которая словно марево, скрывала очертания близких отрогов. Это был какой-то первобытный трепет, который сродни страху и благоговению перед мощью природы. Наверное, такой же трепет испытывают мореходы, пересекающие океан на утлых суденышках. Прожив много лет в России и в связи с некоторыми семейными обстоятельствами вернувшись домой, он понял, что его все время беспокоило там, на русской земле. Там не было гор. Странно как-то, когда нет гор.
   Канат любил ездить в гости к дяде, в село Акмоюн, что в Нарынской впадине. Жил дядя в горах, недалеко от села. Небольшой домик, который дядя построил своими руками по собственному проекту стоял на высокой террасе небольшое речки, что стекала с хребта Нуратоо и впадала в реку Нарын. Но самое примечательное было то, что на берегу этой речки стояла мельница. Самая настоящая деревянная мельница с огромным жерновом, который крутился от воды. Сам вид маленькой аккуратной мельницы, к которой вела узкая дорога, стоящей чуть выше русла приводил Каната в восторг. Но самым дорогим в редких посещениях была, конечно, не мельница, а долгие разговоры с дядей, доморощенным философом и просто умным человеком. Он все умел. При этом умел делать быстро, толково и рассудительно. Звали его, кстати, Сопуке, уменьшительное от Сопубек.
   Там, сидя у маленькой мельницы, Канат любил смотреть на горы, слушать неторопливый шум воды, перемалывающей очередной мешок муки, деревенские разговоры сельчан, приехавших перемолоть зерно. Странно, но здесь, у мельницы, люди становились другими. Умиротворенными. Видимо, сам вид мельницы, построенной их земляком своими руками, который заставил воду работать на людей, невольно вызывал какое-то внутреннее чувство потенциальной возможности, чувство, что не все еще потеряно, несмотря на разруху, царящую вокруг. Здесь никогда не скандалили и не ссорились. Но и, конечно, на них действовал и сам Сопуке, который не любил скандалов. Глядя на дядю, Канат испытывал чувство гордости. Да, самое настоящее чувство гордости. Он думал и явственно понимал, что именно такие люди, незаметные трудяги и незамутненные чистюли, как его дядя Сопуке, являются становым хребтом кыргызов. Именно они и есть настоящие кыргызы, на которых и держится народ. Высокий, в чистой рубашке и стареньком опрятном калпаке, дядя был по настоящему интеллигентным человеком, хотя как он сам говаривал в шутку, образования у него было 'шесть классов и коридор'. Но дело, видно, не в образовании.
   Еще он думал о том, что здесь, в Бишкеке, в котором он родился, ему стало неуютно. Тот город, который он много лет назад покинул, для того, чтобы отработать положенные после окончания Политехнического института три года в другом, еще советском городе, изменился. Другими стали улицы и люди стали другими. Но, конечно, еще оставались редкие уголки его родного Фрунзе, которые не изменились. Но люди...! Люди изменились. Какое-то напряжение появилось в лицах, люди перестали улыбаться. Масса стала однороднее. Нет, это хорошо, конечно, что жители отдаленных сел стали приезжать в столицу. Но город наполнился 'люмпенами', людьми, у которых не постоянной работы, нет постоянного жилища, людьми, которые способны на преступление при определенных обстоятельствах. Город полон людей, которые бессознательно ждут очередного погрома.
  
  Глава.
  
  Наткнулся на него Канат случайно. Сидел в машине на стоянке таксистов, ожидая пассажиров, рядом с Ортосайским рынком и увидел, как какой-то мужчина, открывает багажник припаркованной рядом машины. Сначала, мельком взглянув на этого человека как на потенциального пассажира, Канат почувствовал какую-то неясную тревогу. Он подсознательно подумал, что где-то видел этот взгляд. 'Наверное, подвозил!' мелькнуло в голове. Но сразу же за этой мыслью его пронзила другая. Это тот! Он застрелил в тот вечер тех парней, которые его избивали! Канат отчетливо помнил это лицо. Но не ожидал увидеть этого парня здесь, на базаре.
   Не понимая еще, зачем он это делает, Канат вышел из машины и подошел к парню. Тот спокойно поднял голову и взглянул на подходящего таксиста. Потом также спокойно закрыл багажник.
   - Здравствуйте! - сказал Канат.
   - Здрасти! - сказал парень. У него было ясное и открытое лицо.
   - Это..., я..., хотел с вами поговорить! - сказал Канат, еще не зная, о чем он собирается говорить с этим мужчиной.
   - Поговорить? - переспросил парень. Удивление появилось на его лице.
   - О чем? - он явно не узнал Каната.
   - Это..., тогда, на дороге! Вы помогли мне! Я просто хотел вас поблагодарить! - сказал Канат, хотя секунду назад не собирался этого говорить.
   - На дороге? На какой дороге? - парень был также безмятежен.
   - Помните? На Южной автостраде. Меня какие-то мужики били! А вы... это..., подъехали на этой машине, открыли окно и застрелили их! Я вас четко видел. И запомнил! - Канат разволновался. Он вдруг понял, что совсем не подумал перед своим поступком. Он и не знал, что он хочет от этого парня. Поблагодарить? За то, что этот парень хладнокровно застрелил двух людей? !
   - Ну и что вы хотите от меня? - неожиданно спокойно сказал парень.
   - Ну..., это..., вы помогли мне! Спасибо вам! - сказал Канат.
   - Не за что! - сказал парень и открыл дверь автомобиля, собираясь сесть за руль.
   - Это..., извините, что надоедаю вам. Но могли бы мы поговорить? - сказал Канат. Просительные нотки появились в его голосе и удивили его самого.
   - Послушайте! Я застрелил двух подонков - значит, я преступник! Идите и расскажите об этом в милиции! О чем мы можем с вами говорить? - Парень был спокоен.
   - Да..., я ничего не рассказал в милиции. Я сказал, что я вас не видел! - сказал Канат.
   - Ну и? - спросил парень.
   - Ну и..., хочу спросить, почему вы заступились за меня и запросто убили людей? - наконец Канат понял, о чем он хотел поговорить с этим парнем.
   - А вы как хотели? Чтобы я просто проехал мимо? - спросил парень. Нетерпение появилось в его голосе.
   - Да нет! Я как раз и думаю, что тем сволочам поделом! Таких надо давить, потому что они все загадили и заплевали! Но как-то сразу уж так..., пулю в лоб! Несоизмеримо! - Канат успокоился.
   - Ну вот. Как я понимаю, основная проблема в том, что вы не понимаете, как я мог хладнокровно убить этих парней и как определил цену наказания? - парень был почти насмешлив и нотки превосходства появились в его голосе.
  - Да! - сказал Канат.
  - Но это же сволочи! Что еще можно с ними сделать? - Парень посторонился, пропуская выезжающий с парковки автомобиль.
  - Да..., все правильно! - сказал Канат с сожалением и удивлением. Почему он разговаривает с убийцей так спокойно..., даже заискивающе, словно выказывая некоторое уважение к его поступку. Ведь там были люди..., плохие, но люди! И возможно..., у них были дети, для которых они были просто отцами...., а не каким-то быдлом!
  - Ладно, мужик не мучайся! Я был злой в тот день. Эти просто попались под руку! Это не значит, что могу убить любого нормального гражданина! Нет! Но таких я буду мочить! Потому что в нашей стране жить стало невмоготу от этих бандюков, мародеров и обыкновенного быдла! В тюрьму бандитов не сажают, потому что у них много денег и они могут откупиться от кого угодно! Суды у нас продажны, милиция тоже! А если правосудия как такового у нас нет, то я взял на себя роль и судьи и палача. В отдельно взятом городе! Городе моего детства и юности! Не могу сказать, что мне это нравится, но общество надо очищать. Это грязная работа, но ее кто-то должен делать! Я думаю, что я мог бы ее сделать! Те двое - первые! И я буду уничтожать эту шваль, как только могу! - Парень говорил с каким-то ожесточением. Закончив, он дернул за ручку, открыл дверь, сел в машину и уехал. Канат остался на стоянке. Потом он медленно подошел к своему автомобилю, сел за руль и задумался. Да-а! А ведь парень нисколько не удивился его вопросу. И говорил о своей готовности убить как о чем-то вовсе непредосудительном! Как об обычном деле! Видно, что позиция обдуманная. И не испугался, когда Канат сказал, что видел, как он убил людей! И то! Какие у Каната доказательства? И, по-видимому, никто кроме него этого не видел. Так что, все в руках Каната! Он, конечно, может пойти и все рассказать в милиции - мол, видел того парня, машина такой-то марки, номер такой и др., но..., почему он, Канат, промолчал тогда, когда его допрашивал следователь?
   Канат подумал, что каким-то странным образом поступок этого парня связан с тем, как он сам поступил с теми пацанами, которые отбирали деньги у соседского парнишки, Артура. Вернее даже, это убийство предопределило что ли..., поступок Каната! Словно что-то жило в Канате..., что-то не находившее выхода..., и именно этот случай послужил толчком к тому, что он решился объявить войну школьным мародерам. А может быть даже и к тому, что Канат купил пистолет, что лежит у него под сиденье, в специальном приспособлении, которое выталкивает оружие при нажатии на рычажок, что под локтем правой руки. И промолчал тогда Канат потому, что внутренне одобрил поступок этого человека. Практически поощрил своим молчанием. И убийца понял это. Именно поэтому он был так откровенен сегодня. А мог бы отпереться! Мол, ты что, дядя? Никогда там не был! А этот был спокоен и уверен.
  Появился пассажир и Канат поехал с ним до Жигулевской.
  
  Глава.
  
  Канат не любил гаишников. Это была какая-то пролетарская нелюбовь. Оно и справедливо - гаишники на противоположной стороне баррикады. Впрочем, среди них, вероятно, могли быть и нормальные люди, но таких Канат за всю свою тридцатилетнюю водительскую практику не встречал. Канат считал, что в сотрудниках ГАИ как в капле воды отражаются все пороки современного кыргызского общества - системная коррупция, взяточничество, отсутствие справедливости, кумовство, лизоблюдство, некомпетентность, хамство и все остальное, такое же грязное и непорядочное. Как и всякий водитель, Канат и сам был не без греха - нарушал иногда правила уличного движения. Бывало, на мигающий зеленый проскакивал, дорогу не уступал пешеходам, скорость превышал. Но это..., как бы не специально.
  Иногда какая-нибудь тетя на той стороне дороги наступает на 'зебру', собираясь переходить дорогу. Конечно, надо бы подождать, пока она перенесет свое дородное тело через переход. Но как это муторно! Идет медленно, переваливается...., да пока она перейдет - можно пять раз проскочить! Ан нет! Гаишник за поворотом. Палочкой махнул. По правилам должен подойти. Но будет делать вид, что сильно занят..., в то же время держит в поле зрения. Если номер не крутой и видок простой..., не подойдет! А если подойдет, то уже злой. Мол, ну цаца..., Правила знаешь!? Свои права качаешь? Ну, погоди! Лучше, конечно, выскочить самому и на полусогнутых к нему. Мол, тарьщ капитан, я не виноват. Тетя очень медленно шла, и я не нарушил! А в капитане достоинства на 120 килограмм! (Я бы таких вообще в ГАИ не брал! Позорят только!). Нарушаете! И книжку с Правилами дорожного движения сует под нос! Ну..., конечно, ну..., мошт..., простите на первый раз? Ну, зачем же сразу 'временный' талон? Можно же штрафом обойтись! Да зачем сразу в банк? Может, так обойдемся? И торопливо суешь сотню другому такому же капитану, который сидит в машине. Все продумано. У всех на виду ведь не сунешь гаишнику взятку. Надо ее второму, тому, кто в машине сидит. Сотню может и не взять. Мол, эй, а штраф-то три сотни! Опять унижаешься! Говоришь, что не заработал еще! Больше нету! Возьмет сквозь зубы. Едешь дальше - материшься! Вроде все правильно! Нарушил - плати! Одно только смущает. Платишь же этому капитану в карман! И эти деньги не на новые светофоры или дорожную разметку пойдут! А этому толстому..., в карман! А этот толстый в конце недели - командиру взвода отстегнет! Они вскладчину с другими гаишниками купят барашка, разделают, как положено, голову и ножки осмолят и, в картонной коробке (вместе с деньгами) отвезут по известному адресу! Отдадут жене! Женешке! Все чин чином! А командир в свою очередь - выше по лестнице! И так до самого верха!
  А впрочем, можно же взять и заплатить штраф в банке! А ведь мороки сколько! Пойди, заплати (а там очередь!), потом в ГАИ надо ехать. Надо найти окошко или кабинет, показать квитанцию, а потом твои права будут час искать. И не факт, что найдут сразу, а не скажут - приходи завтра!
  Самое обидное, когда останавливают без причины. Просто так. Едешь, ничего не нарушаешь! Палочкой машет. Спрашиваешь - что случилось, командир? А ничо! Документы покажи! Техпаспорт, аптечку, фонарь, противооткатное устройство! Права сложит пополам и сует - дыхни! И как не противно? Люди-то разные и пахнет у них изо рта по-разному! Нет же - дыхни! А потом сам нюхает из сложенной пополам бумажки! Офицер, блин! На плечах погоны, петлицы. А на них герб Кыргызской Республики! И как будто сама власть нюхает из сложенной бумажки запах наших внутренностей! А если уж ничего не нашел, к чему придраться - просто говорит: плати байке, пятьдесят сомов и езжай дальше! А за что? А ни за что! Дорожный налог! Однажды Канат не стал платить. Сказал - не буду, я ничего не нарушал! И липовый протокол не стал подписывать! Потом целый месяц бегал, чтобы права обратно забрать! В протоколе какие-то понятые расписались, что было 'первищение скорости!' Не-е-т, лучше заплатить! Хрен с ним, с этим капитаном! Систему не сломаешь!
  А еще обидно, что водителей, которые нарушают, что называется ' внаглую' - хоть пруд пруди! И красный проскакивают, и на встречную полосу вылетают и скорость превышают! Но эти обычно на крутых автомобилях ездят - Лексусы, Ланд круизеры, Тойота Прадо и другие ' кабаны'. И на палочку гаишника они не реагируют! А впрочем, те и не машут! А чо махать? Маши, не маши - репу почеши и стой дальше - ищи лохов попроще! И в стране - как на трассе! У кого крыша покруче, у кого кошелек потолще - тот и хозяин! Что хочу, то и ворочу! Хочу - бизнес отберу, хочу в тюрьму упеку! Все схвачено! Коробки с мясом налогоплательщика и его кровными денежками переходят из кармана в карман, а лучше в стране не стало! Да..., впрочем, и надежд на лучшее тоже не стало! Лишь бы не трогали!
  Канат старался ездить аккуратно. Замучаешься по сто сомов каждый раз платить. Но все равно попадался иногда. И очень злился по этому поводу! Денежки-то кровные, заработанные! А эти..., пендермонты пузатые, волки позорные..., стоит себе, палочкой машет и снимает по сотне как с куста!
   Однажды одна пассажирка попросила отвезти с оптового базара Дордой в Кант. Ехать лучше по объездной и Канат поехал. Благо деньги нормальные предложили. Но когда он повернул с объездной направо в Кант, то прямо за поворотом увидел целых шесть (!) гаишников в белоснежных рубашках и две автомашины с маяками. Все гаишники были старшинами - молодые откормленные, лощенные. Четыре кыргыза, один кавказец и русский. Наверное, у них семинар по взыманию штрафов проходил. Один из них вышел на середину дороги и картинно махнул полосатым жезлом. Чертыхаясь, Канат притормозил. Надевать ремень безопасности было уже поздно. Вышел, прихватив документы. Подошел.
   - Старшина Боконов. Нарушаем, товарищ водитель! - сказал гаишник.
   - А что я нарушил? - спросил Канат безнадежно.
   - Ремень безопасности не надели! - сказал гаишник дружелюбно.
   - Так ведь на объездной не надо! - возразил Канат не совсем уверенно.
   - Кто вам сказал? В Правилах разве так написано? - удивился старшина.
   - Да-а! - сказал Канат, наглея. Но не тут - то было.
   - Вот Правила. Укажите, на какой странице так написано! - сказал старшина, сияя от удовольствия.
   - Ладно, командир. Лучше я штраф заплачу! - сказал Канат.
   - Пройдите в машину! - сказал старшина. Канат пошел к машине. Старшины как-то подозрительно весело смотрели на подходящего водителя.
   - Выпиши ему 'временный' талон! - сказал один из них другому, который сидел в машине, похрустывая свежевыглаженной форменной рубашкой.
   - Да не надо 'временный', я заплачу! - сказал Канат.
   - Нет! 'Временный'! - сказал сидящий в машине и стал вписывать данные водительских прав в бумажку.
  - Да хрен с вами! - подумал Канат, пряча деньги в карман.
   - А..., это..., а что это у вас в ГАИ так много старшин? - спросил зачем-то Канат у стоящего рядом гаишника.
   - А после старшины по званию младший лейтенант - офицер! А офицерских должностей в ГАИ мало! Вот и...! А потом..., под сокращение можно легко попасть! - сказал гаишник дружелюбно, стряхивая несуществующую пыль с золотой 'лычки'.
   'Подумаешь! Деньги им не надо! Зажирели!'. Канат взял талон, поехал дальше. Со злости давил на газ, не обращая внимания на то, что стрелка спидометра уже перевалила за сотню. Когда он увидел гаишника, было уже поздно. 'Вот, бля!' - сказал Канат запоздало. Пассажирка молчала. Канат вышел, подошел к гаишнику, показал 'временный' талон.
   - О, да вы у нас злостный нарушитель! - сказал гаишник радостно. Он был толст и неопрятен. Старшина. Канат решил денег не давать. Не отберут же они 'временный' талон! Он же 'временный'! Но гаишник сел в машину и выписал Канату какую-то бумажку, где было написано, что она выдана такому-то для проезда до конечного пункта назначения (г. Бишкек) в течение этого дня! Канат, вообще говоря, не знал, могут ли гаишники выдавать такую бумажку? От злости он решил идти до конца и когда его тормознули на стационарном пункте ГАИ перед селом Киршелк, лихо подошел к сержанту и протянул ту бумажку. Тот не удивился при виде бумажки, лишь только кинул взгляд на Каната и попросил пройти в пункт. Канат пошел за ним. Там сержант торжественно объявил ему, что ГАИ в его лице забирает машину и отправляет ее на штрафную стоянку. Причина - неоднократное и злостное нарушение водителем правил дорожного движения в течение одного дня! Через некоторое время Канат вышел на улицу, вдохнул свежего воздуха и подумал, что он не знает Правил дорожного движения, не знает - имеют ли право отобрать у него автомобиль и вообще не знает - на что они, простые люди, имеют право и на что - не имеют! И еще он подумал о том, что совсем не знает никаких Законов и что у него легко могут отобрать квартиру, работу, заставить оплачивать какие-то неестественные счета за свет и газ, содержать на его налоги тех же гаишников, которые за его же деньги - его же грабят, платить за ремонт раздолбанных дорог, на которых он гробит свой автомобиль, за техосмотр, который он не проходит и т.д.! И он платит! И теперь, стоя на вечерней дороге, напротив стационарного пункта ГАИ, в котором громко хохотали гаишники, Канат думал о том, что он 'лох'. Простак! Дурак! И ему стало весело и страшно! И где-то глубоко в груди ворохнулся прохладный шальной ветерок, от которого шевельнулись волосы. И в голове стало холодно и пусто. Словно из нее вынули память о справедливости - исконной, присущей всему живому - Справедливости!
  
  Глава.
  
   Несоизмерима? А кто соизмеряет? Судья, который смотрит в карман тому, которого он должен осудить? Он не может соизмерять! Не имеет морального права! Следователи бегали, искали улики, милиция ставила засады, не спала ночами, чтобы поймать, а судьишка..., морща свой и без того узкий лобик, отпускает на волю воров и казнокрадов! Это еще судье повезло! А то воров и бандитов еще вначале, сразу после поимки, отпускают те же самые милиционеры и следователи! Не просто так, конечно! Им тоже жить надо! А что? Если Президенты здороваются за руку с бандитами, то уж этим-то..., почему нельзя?
  Как он мог взять на себя такую миссию?! Сам судит и сам наказывает! А у кого он должен брать разрешение? Если никто и не борется за справедливость! Если сами вершители справедливости продажны и беспринципны? У кого спрашивать?
  Тетя, что стоит с мечом, весами и повязкой на глазах олицетворяет справедливость! Глаза ей закрыли, чтобы не знала, кого судит, чтобы родственников не узнала, увечных не пожалела, вообще - чтобы была беспристрастна! Закон - он для всех Закон! Но все не так! Знает она, кого судит! И не может быть беспристрастной - потому что - сначала поглядела, сколько дали, а потом стыдливо надела повязку.
  А раз наше Правосудие не может судить справедливо, не может следовать Закону, то кто будет это делать? Кто осуществит высшую заповедь: 'Пусть восторжествует справедливость!'. Этот парень, который сам взял на себя эту ношу? Моральную ношу! Он не может этого сделать, потому что он человек, а высшую справедливость должен осуществлять Закон. А Закон - это нечто высшее, что должно стоять над всеми! Но есть же ведь еще и простая, человеческая справедливость, которая основывается на таких простых взаимоотношениях, типа 'Должен - отдай!', 'Обещал - сделай!' ' Не сделал - получи!', 'Убил - ответь!' или типа ' Вор должен сидеть в тюрьме!'.
   Еще неизвестно, из-за чего тот парень взялся за оружие - то ли из-за чувства безысходности или просто - из-за неутоленной злобы? Безысходность можно простить. Злобу, даже если из-за желания восстановить хоть какую-то справедливость - нельзя! А он сам? Что двигало им, когда он держал за горло того парня, что чуть не довел Артура до самоубийства? Желание восстановить справедливость? Хотя маленькую справедливость в отдельно взятом случае? Но кто восстановит справедливость в городе, стране? И что есть Справедливость?
  
  Глава.
  
  Стояло лето. Канат поехал к дяде в гости. Просто так, без повода. Соскучился. Да и в городе стало как-то..., душно. Взял жену, посадил детей и поехал. Предупреждать дядю о приезде не стал. Зачем? Дядя и так всегда будет рад. Приехали поздно вечером. Проехали село Баш-Нура, повернули с раздолбанной дороги налево, вверх по долине. Уже подъезжая к аккуратному домику, Канат вдруг обратил внимание, что все неожиданно ярко освещено: фонарь на домике, на высоком шесте, стоящем около юрты, дальше на мельнице. Даже в сторонке, около деревянного туалета висела лампочка. Это было неожиданно, тем более что в селе света не было! Дядя сидел на скамеечке у дома. Увидев подъезжающую машину, встал и пошел навстречу. Сначала не узнал. Только увидев выходящих из машины детей, понял, что приехал Канат. Обнял детей, жену Каната Гульнару и наконец обнял племянника. От дяди пахло мукой и кумысом. Родной и знакомый с детства запах. Дядя немного прослезился. 'Постарел' - подумал Канат. На крик дяди из дома выбежала тетя Анипа, стала обнимать приехавших, приглашать в дом. Наконец все угомонились и сели пить чай. Дядя все порывался зарезать барана. Но Канат уговорил оставить это на потом. Потом улеглись спать. Канат попросил постелить ему в юрте, с дядей. Гульнаре с детьми постелили в главной комнате.
   Тетя ушла, сказав, что постель готова. Канат сидел с дядей на скамеечке у дома и разговаривал. О том, о сем. Кто жив, кто умер. Какие тои были, кто кого замуж выдал, а кто похоронил кого. Обычные разговоры. Канат спросил - почему так много света. Оказалось, что дядя приобрел какую-то старую списанную портативную гидроэлектростанцию в соседнем селе. Когда-то там, согласно какой-то невыполненной программе об электрификации всех сел Кыргызстана, решили внедрить портативные гидростанции, способные использовать силу небольших ручьев. Он проработала пару месяцев и благополучно сломалась. А света и так было много. Бесплатного. О станции забыли, а дядя купил. А теперь она ему пригодилась. Потом все легли спать. Устали с дороги. Канат лежал, смотрел в звездное небо, видное в тюндюке. В юрте пахло кизячным дымом, немного кумысом и свежестью. Дядя молчал, слегка покашливая. Канат быстро уснул, напоенный умиротворением летней нарынской ночи.
   На следующий день решили посетить других родственников. Дядя сказал - надо! Целый день ходили от одних к другим. Пили чай, ели мясо. Вели долгие разговоры. А потом, старый приятель Каната, узнав, что Канат немного знает английский, попросил его быть переводчиком. Оказалось, что сегодня вечером, к Кожошу (так звали приятеля) приезжают иностранцы, целых 10 человек. Они вообще-то к самому Кожошу не имеют никакого отношения, но он сам попросил родственника, который работал геологом в какой-то канадской компании, привести к нему домой иностранцев. Больно уж интересно было посмотреть на американцев- канадцев. Геолог согласился, но сказал, что сам не приедет - некогда. Сказал - водитель знает дом Кожоша и к шести вечера привезет гостей.
   Кожош готовился. Жена и дочки нажарили боорсоков, нарубили салатов, он приготовил барана, ящик водки, какого-то самопального шампанского (хотя геолог предупреждал, что иностранцы не пьют), минеральной воды (хотя, зачем вода, когда чай есть!) - ну, в общем, как положено! Одно было плохо - никто не знал английского языка! А иностранцы не знали ни кыргызского, ни русского. Кожош попросил, Канат согласился помочь. Правда, немного стеснялся своего плохого английского.
   Дядя посадил Гульнару с детьми в брычку с сеном и увез домой, на мельницу. Дети были в восторге. Канат остался у Кожоша. Иностранцы приехали вовремя.
   Их было семеро мужчин в шортах и светлых летних брюках и три женщины, тоже в шортах. Некоторое время Кожош с удовольствием показывал им свое обширное хозяйство: сад, огород, скотный двор. Иностранцы (это были американцы) все снимали на камеры: беспрестанно лающую собаку, по кличке Звонок, корову, жующую сено, Кожоша, позирующего на фоне своего богатства и все остальное. Наконец их пригласили в дом. Они ополоснули руки под рукомойником и прошли в дом, в комнату для гостей и остановились ошарашенные: желтые, сочащиеся маслом боорсоки покрывали почти все пространство огромной комнаты; они высились ровной грядкой на дасторхоне, который буквой 'П' уходил куда-то вглубь комнаты и возвращался снова уже с другой стороны. Среди боорсоков в хрустальных вазочках вальяжно лежало варенье: из абрикосов, из дикой смородины, из вишни и малины. Рядом с вареньем в каких-то несусветных посудинах из хрусталя высились горой салаты, обреченно лежали жареные окорочка, солидно глядели куски вареного мяса, а ровные колечки тонко нарезанного чучука и казы-карта обрамляли каждый более или менее мясной продукт. Там и сям в вазах лежали китайские яблоки, иссыккульские абрикосы и бананы (незнамо откуда прибывшие и выглядевшие устало). Конфеты и вафли, печенье и зефир, курага и грецкие орехи, фисташки и изюм в маленьких изящных пиалах были расставлены по всему дасторхону так, что в глазах рябило. В общем, Кожош был небедным человеком. Некоторое время ушло на охи и фото. Наконец все уселись. Подали чай. Дочка Кожоша, черноглазая девушка, почти подросток, похожая на жену Кожоша, быстро сновала по пустому пространству, оставшемуся не занятым дасторхоном и разносила чай. Американцы, тихо обсуждали увиденное, и старались все попробовать. Все было вкусно - жена Кожоша умела готовить! Потом Кожош крикнул куда-то в дверь: 'Эй, неси водку!' Родственник Кожоша принес огромный поднос, на котором высились высокие бокалы для вина и хрустальные стаканы для водки. Кожош попросил Каната: 'Узнай, кто из них будет водку, а кто - шипучее вино!' Оказалось, что не пьют больше половины американцев. Но Кожош сказал: 'Эй, что такое, так не бывает! Как это - не пьют! Ко мне пришли в гости - будут пить!' Налил в одну партию бокалов вино, в другую - водку. Сам встал и взял в руки поднос и пошел вдоль дасторхона. Через несколько минут все иностранцы держали в руках бокалы: одни с вином, другие с водкой. Некоторые выглядели удивленно, словно не понимали, каким образом эти бокалы оказались у них в руках. Кожош встал и сказал: 'Я скажу тост!' Он сказал: 'Одна большая стая летела на юг! Одна маленькая, но гордая птичка сказала - лично я полечу на солнце! И она стала подниматься все выше и выше и, наконец, опалила себе крылья и упала на самое дно! самого глубокого ущелья! Так выпьем же за то, чтобы - как бы мы высоко не взлетали, никогда не отрывались бы от коллектива!'. И сказал еще: 'Показываю, как надо пить!' И осушил залпом большой стакан водки. Канат старательно перевел. Американцы пригубили. Но Кожош сказал: 'Э-э, так не пойдет!' И снова пошел вдоль дасторкона. Через некоторое время почти все американцы выпили свои напитки. Кожош кивнул - парень налил снова. Кожош встал и сказал: 'Кто не пьет, тот не уважает хозяина! Жена, дети готовились, жарили, парили! Уважайте труд хозяев!' Канат пояснил, что хозяин может обидеться, если гости не пьют - это проявление неуважения! Американцы выпили. Потом осторожно спросили у Каната: 'А когда будет готово мясо?' Канат перевел. Кожош встал и сказал: 'Пойдемте!'. Американцы встали и вышли во двор. Баран обреченно прижимался к коленям родственника. Иностранцы приготовили камеры. Кожош прочел молитву и сказал 'О-омин!'. Некоторые американцы автоматически провели открытыми ладонями по лицу. Кожош виртуозно зарезал барана и так же виртуозно его разделал. Весь процесс был снят на десять камер. На глаза у всех Кожош положил все мясо в большой котел. Канат объяснил иностранцам, что имеются определенные правила разделки туши и Кожош хорошо знает эти правила. Каждому участнику предстоящей трапезы достанется строго определенный кусок мяса - устукан. И вообще, бешбармак, на который их сегодня пригласили - это не только определенное блюдо, но и весь процесс, начиная от чая и заканчивая всеми последующими процедурами. Поэтому, кто хочет по настоящему понять душу кыргыза - надо все эти процедуры соблюсти. Потом Кожош зажарил на огне почки, быстро порезал их на мелкие кусочки, переложил эти кусочки тонко нарезанным луком, и принес знакомый всем поднос. Иностранцы переглянулись. Отказаться от выпивки около казана, полного мяса и потрескивающих дров в костре, смогли немногие. Один из них сказал Канату, что он обычно выпивает не больше трех рюмок, но сегодня уже выпил четыре бокала водки! Все разгорячились от выпитого. Иностранцы стали обсуждать свои геологические дела.
   Наступил вечер. В Нарыне он обычно прохладен, потому что с гор спускается вечерний бриз, который приносит успокоение. И действительно - стало легко и покойно. Слегка взлаивала собака, которая никак не могла привыкнуть к такому количеству чужих людей, говорящих на непонятном языке, тянуло кизячным дымом, было слышно, как в соседнем дворе, какая-то женщина успокаивает корову, приговаривая: 'Маня, Маня!', видимо собираясь доить, с улицы был слышен смех детей, играющих в догонялки. Канат выпил немного и был в благодушном настроении.
  Потом Кожош пригласил всех в дом. Стали выпивать и закусывать. Принесли куурдак - кусочки внутренностей и мяса с тушеной картошкой. Блюдо обильно сдобрили спиртным. Между делом Кожош рассказал историю своего рода и историю Кыргызстана. Потом расспросил про историю США. Потом принесли бульон, в котором плавали кусочки легкого и требухи. Потом Кожошу принесли комуз и он спел несколько песен своим хриплым голосом. Американцы поаплодировали. Потом спела жена Кожоша. У нее был очень приятный грудной голос. Потом Кожош вместе с женой. Они пели о любви. Канат перевел, как мог. Американцы умилились. Потом американцы спели песенку, которую обычно поют бойскауты при гребле. Потом подали домашнюю колбасу-'быжы' и требуху, приготовленную в форме утки, наполненную картошкой, мясом и еще невесть чем. На часах было уже около 12 часов ночи. Многих иностранцев клонило в сон. Сидеть на полу было непривычно. Усталые люди меняли позы и так и эдак. А Кожош снова встал и сказал: ' Выпьем за Президента США!'. Американцы выпили. Но некоторые пить не стали. Кожош угрожающе посмотрел на них. Американцы объяснили, что они демократы и не собираются пить за Президента-республиканца. Тогда Кожош предложил выпить за здоровье его жены! Появилась улыбающаяся жена - не выпить было неудобно. Через некоторое время выпили за Кыргызстан, потом за кыргызов, за Питера и его жену, и его маму.
  Наконец принесли огромный поднос, на котором дымилось мясо. Увидев вареные куски, иностранцы в который раз обомлели. Некоторые сказали, что они уже не в состоянии вообще что-нибудь съесть, даже кусочек боорсока - не то, что большие жирные куски мяса. Но Канат сказал, что если они не съедят свой устукан, то жена Кожоша положит им этот кусок с собой. Американцы удрученно принялись есть. Непьянеющий Кожош спросил у Каната, кто тут самый старший. Канат указал на Питера. Кожош подал тому баранью голову. Тот удивленно посмотрел на голову и спросил у Каната, что с ней делать. Канат объяснил. Питер стал осторожно отрезать маленькие кусочки мяса с паленой головы с торчащими кусочками ушей. Увидев неловкие движения Питера, Кожош сказал: 'Э-э, да они ничего не умеют делать! Дай сюда! Смотри!'. Ловким движением отрезал ухо, подал его своему сыну, быстро разделал голову, подав небо дочке, язык - одной из иностранок. Наконец, вырезал глаз и подал Питеру, со словами: ' Давай будем присматривать друг за другом!'. Все иностранцы, до сего момента занятые попытками съесть мясо, подняли голову. Питер взял протянутый решительной рукой Кожоша бесформенный кусок жира, прожилок, мяса и с отвращением посмотрел на него. Было видно, что он хочет отказаться. Но на него смотрели. Потом он сказал: 'Водки!' Ему быстро налили. Он положил в рот мясо и, не пережевывая, проглотил. Потом выпил водки. Все захлопали в ладоши. Преодолев первые рвотные позывы, Питер спросил у Каната: 'А хрусталик убрали?'
  Кожош принялся крошить мясо. В его огромных руках нож сновал как в машине. Руки Кожоша, загорелые до черноты и слегка отмытые от солидола, в несколько минут покрошили несколько самых сочных кусков в мелкую массу. Иностранцы краем глаза наблюдали за этой процедурой. Наконец Кожош вывалил мясо в большую чашку, называемую 'чара' и крикнул в кухню: 'Девчонки, лапшу!'. Вторая дочка Кожоша, смущенно улыбаясь, принесла горячую лапшу. Кожош вывалил ее на крошеное мясо, тщательно перемешал это и налил сверху горячего бульона. Потом положил на все эту гору из мяса и лапши кусочки бараньего мозга, который между делом вытащил из раскроенного по всем правилам черепа. Потом подтолкнул чара на середину дасторкона и сказал: 'Давай!'. Канат объяснил, что это надо есть руками. Недаром блюдо называется бешбармак - пять пальцев! Иностранцы робко стали пробовать блюдо, стараясь брать с краю. Но Кожош сказал: 'Э-э, так не пойдет! Это бешбармак! Его надо есть вот так!'. И показал как - загребая широкой ладонью изрядную порцию бешбармака и отправляя ее в рот. Иностранцы смотрели на Кожоша, невольно повторяя его движения и судорожно глотая слюну. Но продолжали есть маленькими порциями неизвестное им ранее блюдо. Тогда Кожош сказал: ' Э-э, эти иностранцы совсем бестолковые! Давай тогда, ешьте с моей руки!' и стал загребать бешбармак ладонью и подносить ко рту одного или другого американца и настаивать на том, чтобы тот проглотил все, что он предлагает. Ладонь была широкая, щедрая. Бешбармак дымился, в нем было много жира. Некоторым удалось съесть. Но большинство просто отворачивались и отказывались. Одной женщине стало плохо. Она выбежала на улицу. Наконец Кожош ловким движением сгреб остатки бешбармака в середину 'чара', со смаком обсосал залитые соком и жиром пальцы и крикнул в кухню: 'Забирай!'. Американцы в изнеможении откинулись назад. Принесли таз и узкогорлый кумган с горячей водой. Все вымыли руки и пожелали парню с кумганом долгих лет жизни. На часах было уже почти три часа ночи.
  Тогда Кожош встал, сказал: 'О-о-мин!'. Все зашевелились, вставая. Кожош широким жестом пригласил гостей в другую просторную комнату, где на полу были постелены 10 разноцветных ватных одеял-тешеков и сказал: 'Спать здесь!'. Подозревая, что им может быть предложена еще какая-нибудь пища или водка, иностранцы поспешно легли спать. Но уснуть с таким запасом жирного мяса в животе не смог бы ни один американец в мире. И еще полночи в этой комнате были слышны протяжные вздохи и шевеление.
   Рано утром дверь в комнату отворилась и со словами: 'Не тот друг, кто напоил, а тот, кто похмелил!' вошел Кожош с подносом, на котором плотной стайкой стояли стаканы с водкой. Вопль ужаса раздался из-под цветастых одеял!
  
   Глава.
  
  На следующий день Канат ни на что не был способен. Он лежал в прохладной комнате уютного дядиного дома, заботливо отпаиваемый кислым молоком и острым шорпо. Голова трещала. Умел все же Кожош угостить на славу! Правда, это угощение немного походило на пытку гостеприимством, но это не нарочно. Такой уж человек, Кожош. Заходил дядя, поругал. Сказал: 'Не умеешь пить, зачем пьешь?'. Он был прав. День пропал.
  Потом дядя сказал, что надо сена запастись на зиму и они поехали в горы, косить сено. Запах скошенной травы, мягкий шелест остро наточенной косы, звон точильного бруска, легкая усталость - все это приносило умиротворение, радость. Кусок хлеба и жарма в зеленой бутылке. Покрытые вечным снегом горы и альпийский луг. Они лежали на скошенной траве и разговаривали. Эти неспешные разговоры о жизни. Заливались жаворонки, сверчки точили свою нескончаемую песню. Канат чувствовал как раздражение, неудовлетворенность уходят из него, он слушал мягкий дядин говорок и ему вспоминалось детство.
  Дядя говорил о том, что народ стал потихоньку подниматься. Начал появляться скот, люди стали покупать машины. В селе, если с умом, то жить можно. На продукты ведь не надо тратиться - мясо, мука, картошка - все свое! Есть, конечно, еще бездельники, как же без них. Но таких все меньше и меньше. Раньше сидели в центре на корточках, курили, ждали, когда кто-нибудь самогонкой угостит. Теперь стали стыдиться, прячутся. А в селе все наперечет, все друг друга знают - кто пьет, у кого пьют. Не спрячешься. Пьющих стало меньше, а верующих больше. Какие-то арабы мечеть построили. Сапан, алкаш деревенский, муллой стал. Теперь учит народ как жить. Люди посмеиваются, но виду не подают. Свадьбу и другие важные события можно и без муллы провести, а вот похоронить надо, как положено. А Сапан вроде знает - как надо. Интересный народ - вспоминает про Бога, только когда приспичит. Только, когда уже на тот свет надо готовиться.
  Еще дядя говорил о том, что молодежь стала уезжать в город. Скоро некому будет скот выращивать, землю пахать. Все стремятся высшее образование получить. Благо, что теперь Университетов развелось как кинотеатров. В каждой области - по Университету. А в столице - десяток. А раньше - только один был - Кыргызский Национальный университет. И людей там учили, как положено. А теперь слоняются тут и там безработные политологи, юристы и экономисты - арыки копают, на базарах сидят, маршрутки водят. Всё делают - только по профессии не работают. А кому нужны тысячи экономистов в маленькой стране, где и заводов и фабрик теперь нет? У них в селе иномарку отремонтировать некому. Все покупают джипы всякие, Тойоты, Ауди. А как сломается что - так в Нарын едут. А то и в Бишкек. Телевизоры давно уже никто не ремонтирует. Скоро электрочайник некому будет отремонтировать. Народ технику перестал понимать, электричества боится. Вот и надо бы побольше механиков да электриков выпускать, все польза народу.
  Молодежь сейчас политизировалась. Движения всякие создают. Союзы. Перед выборами бегают, агитируют. Все равно за кого. Лишь бы деньги платили. Сегодня за Тулеева, завтра за Атамбаева. Власть, говорят, нам дайте! Молодежь, говорят, надо продвигать! А кого продвигать? Он еще ни дня на производстве не работал, не знает, как тремя человеками руководить, не то что - отраслью или Государством! Нет же! Дайте! Понятно, мальчики видят, что эти депутаты ничего не делают, а помощники у него, служебную машину имеет, по заграницам ездит! Да и бизнес какой -никакой во время депутатства можно завести! Возможностей-то больше, чем у простого человека. Вот и лезут! А эти - стыдно смотреть телевизор иногда! Такую муть несут во время сессий, уши вянут! То комнату им дайте для молитв (святошами стали!), то города переименовать берутся. Для иных депутатов показать свою работу заключается в том, чтобы какого-нибудь заместителя министра прервать и сказать - читайте доклад по-кыргызски! Срамота! Обидно за народ! Неужели среди кыргызов нет толковых ребят! Есть! Но только они совестливые! Наглостью, нахрапом взять не умеют! А там ведь как - деньгами и нахрапом места завоевывают! Во время выборов здесь бегали одни - за Баялиева агитировали! Пакеты с продуктами людям носили! И некоторые брали! Стыдно! А что он такого сделал для народа, этот Баялиев? Миллионы воровал, когда министром был, да на вертолете летал, пацанов разыскивал! Разве это министерское дело - розысками заниматься? Хреновый ты министр, раз кроме тебя некому этим заниматься!
  А народ стал потихоньку отходить от центральной власти. Понял, что если самим не организоваться, то никто не поможет. Люди стали сплачиваться, помогать друг другу. Правда по родам больше, но и это хорошо! Во время советской власти как - партия решала - когда сеять и пахать! А сейчас люди стали тех, кто потолковее - в аил Окмоту выдвигать, сообща решать, как пастбища использовать, как воду использовать! Сплоченнее стали - и это хорошо. Значит, не все потеряно! Главное - чтобы не мешали оттуда, из центра! А то приедут опять - инструкции привезут, Конституции! А народу надоело! Пахать надо и скот пасти! А им - двухпалатный Парламент, одномандатные округа! Какой на хрен Парламент, если градом посевы побило, скот померз? Вот знаешь, чем Америка сильна? Чувством собственничества! Там за частную собственность пристрелить могут и ничего не будет! Нечего чужое трогать! Не ты наживал, не ты копил! У нас бы тоже так! Чтобы люди поняли, что нельзя трогать чужое - чужую жизнь, чужое имущество!
   Канат лежал, слушал трель жаворонка и дядю и ему было покойно. Все его городские переживания остались где-то там, за тем перевалом, что покрыт снегом. А здесь все ясно и понятно. Надо честно трудиться. Люди это оценят. Надо жить среди своих, помогать им. Надо делать дело. Своими руками. Надо любить свое село, в котором ты вырос, в котором родились твои деды! Надо, чтобы твои дети думали также!
  
  Глава
  
  Гаишник махнул жезлом и показал на обочину. Канат посмотрел на спидометр. Скорость была 55 километров в час. Он вытащил заранее приготовленные сто сомов и пошел к блюстителю. Тот козырнул, представился. Показал жестом на машину, в которой сидел другой. Канат прошел к машине. Гаишник равнодушно сказал:
  - Нарушаем, байке!
  - Что, первищение? - спросил Канат. Гаишник молча указал на радар, на экране которого навечно застыла цифра '70' и сказал:
  - Я выпишу вам временный талон.
  - Не надо талон. Я лучше штраф заплачу! - сказал Канат. Гаишник достал пачку бланков временных талонов и приготовился писать. Канат вытащил заранее приготовленную купюру и сунул гаишнику.
  - Чо ета? - равнодушно удивился гаишник. Увидев сто сомов, он сказал:
  - Э, ты чо даешь? Чо сейчас можно купить на эти деньги? Штраф - 300 или временный талон!
  - Э, брат, я еще ничо не заработал! Видишь, пассажиров нет. С Нарына еду - одна баба с детьми! Возьми сто! - сказал Канат твердо. Придавать голосу просительность как-то не хотелось.
  - Тада временный! - сказал гаишник.
  - Ладно. А ты 'тада' покажи сертификат, удостоверяющий, что твой прибор измерения скорости под названием 'радар', прошел соответствующие контрольные измерения в Комитете по стандартизации и метрологии Кыргызской Республики - сказал Канат.
  - Чо? - не понял гаишник.
  - У тебя на приборе цифра 70 км в час стоит уже пару лет. Прибор должен проходить сертификацию и поверку. Должен быть документ, что прибор показывает правильно. Может у него погрешность есть - в сторону повышения! Откуда я знаю? У меня по спидометру - 55 км в час! Я верю своему спидометру! - сказал Канат.
  - Э-э, вон как ты заговорил! Справку тебе надо!? Тада, вабще - права я у тебя изымаю! Получишь в Бишкеке, в Республиканском ГАИ! - гаишник стал заполнять протокол.
  - Покажи номер прибора! - сказал Канат, подходя ко второму гаишнику, который стоял на дороге, целясь в очередную жертву.
  - Какой еще номер? - гаишник махнул жезлом. Машина остановилась.
  - Инвентарный номер радара! Он должен быть зарегистрирован! - Канат был спокоен. Гаишник удивился и растерянно посмотрел на прибор. Номера нигде не было. Гаишник посмотрел на другого, который торопливо заполнял протокол.
  - Эй, ничо не показывай! Э, иди, подписывай протокол! - сказал он Канату. Тот подошел, внимательно прочитал протокол и написал внизу, там, где есть графа 'Замечания и причина отказа': От подписания протокола отказываюсь по следующим причинам: 1 - отсутствие нарушения, 2- отсутствие понятых, 3 - отсутствие документа о сертификации прибора, которым было зафиксировано нарушение, 4 - отсутствие у проверяющих маршрутного листа, в котором указано, что они могут производить контрольные замеры именно в данном месте, 5- .... места на бланке не хватило. Водитель следующей машины безропотно отдал деньги и поехал дальше. Гаишник недоуменно посмотрел на заполненный убористым почерком бланк и сказал с угрозой:
  - Чо, борзый штоли? Ну, смотри!
  - Я не борзый. И ты принесешь мне мои права домой. Гадом буду! - Канат внимательно посмотрел на номер протокола, взял временный талон и пошел к своей машине.
  - Э, водитель. Иди сюда! - гаишник крикнул вслед.
  - Не 'э', а товарищ водитель! Не иди, а идите! Ты представитель власти и должен быть вежливым! - Канат повернулся к гаишнику.
  - Возьмите свои права! Счастливого пути! - гаишник сунул водительские права Канату, порвал протокол. Канат хотел было 'повыступать', но передумал. Сел в машину и поехал домой.
  
  Глава.
  
  Через неделю, после его приезда из Нарына, на стоянке такси, что у магазина Береке, к нему подошли двое. Попросили отвезти их в новостройку Ак-Орго. Поторговались. Согласились на 120 сомов. Один сел впереди, второй сзади. Канат не любил эти новостройки - дороги там раздолбанные да и народец..., так себе. Но в этот день ему не везло. Плана не было. Он не стал ждать хорошего пассажира, поехал. Парни сказали, что есть там улица такая, Курманжан Датка, номер 134. Приехали в новостройку. Сначала повернули налево, проехали школу, потом газовую трубу. Повернули на какую-то улочку. Хотя Канат был настороже, но он прозевал момент, когда тот, что сидел сзади, приставил к его затылку нож и сказал: 'Тихо мужик, не дергайся! Будешь сидеть тихо, живой будешь!' Канат похолодел. Он сказал: ' Парни, не убивайте! Забирайте все! Я буду тихо!'. Парень, который сидел спереди, приказал повернуть направо, потом налево. Выехали на окраину новостройки и поехали в сторону гор. Парень сзади сидел, приставив нож и плотно приблизившись к водительскому сиденью. Тот, который сидел рядом, сидел напряженно, выпрямившись и неотрывно смотрел вперед.
  Канат лихорадочно соображал. Там, на повороте в село Башкарасу, иногда стоят гаишники. Могут тормознуть. Будет удобный момент. Если нет гаишников, то по дороге слева и справа есть старый сад. Могут туда завернуть. А если поедут прямо, в сторону бывшего совхоза Кирова - там справа есть канал, и удобные насаждения. Слово-то какое - удобные...!
  Пистолет лежит в специальном деревянном пенале, под подлокотником правой руки. Если этот, что сзади, немного расслабится и отодвинется со своим ножом, то можно попробовать. Займет секунды три-четыре. Нажал на подлокотник - вниз, назад. Пенал выскочит вперед. В нем, рукояткой вверх, пистолет. Схватить, повернуться, выстрелить в того, что рядом. Иначе нельзя. Если сразу повернуться к заднему - у того, что рядом есть преимущество - он будет сбоку от оружия. Может схватить за руку. Но в это время задний может ударить в спину или затылок. У него будет время на это. Надо чтобы этого времени не было. Надо создать такую ситуацию, чтобы не было времени, для того, чтобы они сообразили.
  'Парни, не надо убивать, забирайте машину. У меня дети. Я никому не скажу! Не пойду в милицию! - Канат лихорадочно говорил, смотря на дорогу и косясь на сидящего справа. 'Заткнись, сука!' - сказал тот, что сзади и ощутимо ткнул ножом в затылок. ' Все, все парни. Я молчу!' - сказал Канат. Гаишников не было. Повернули направо, в сторону гор.
  Удобного момента не представлялся. Задний сидел плотно. Тот, что спереди, тоже вытащил нож. Теперь было уже совсем беспросветно. Выехали к южному склону горы Посполдек. Ее хорошо видно из города. Она самая высокая из пригорков, что торчат к югу от столицы. Та, что справа. Там есть глубокие карьеры, из которых берут глину и гравий. 'Все!' - подумал Канат. Задний сел еще плотнее и прижал нож к затылку, уже не таясь. При въезде в карьер, справа, стенка снижается и образует как бы барьер. Слева - яма. Дальше - больше пространство, закрытое со всех сторон. Если въедешь - то уже не будет видно ниоткуда. Канат пригнулся немного, чтобы ослабить давление ножа. Машину качнуло. Задний инстинктивно подался в сторону от наклона и отодвинулся. Канат резко нажал на газ, повернул руль влево, в сторону ямы, а правой уже открывал дверь. Тот, что сидел рядом, уперся в дверь, а другую руку резко выбросил в сторону Каната. Машина уже почти падала в яму. Канат придержал дверь, которая уже закрывалась, следуя за падающей машиной и выполз-выпрыгнул в сторону. Машина упала в яму. Канату, который почти упал вместе с машиной, оттолкнулся от нее ногой, зацепился за край ямы и выкарабкался на дорогу. Удар пришелся в предплечье. Кровь сочилась через рубашку и заливала руку.
   Машина лежала на боку. Парни, матерясь, стали вылезать из автомобиля. Яма, впрочем, была не очень глубокой. С ее северного края было даже какое-то понижение. Видимо, экскаватор стоял с этой стороны. Канат не побежал. Он стоял на краю ямы и ждал. Парни, вылезли, огляделись. Тот, который был сзади, сказал: ' Писец тебе, лох!'. Канат, морщась и прижимая рану рукой, сказал: 'Иди сюда, пидармонт!' Парни побежали в сторону понижения. Когда они стали вылезать из ямы, Канат спрыгнул вниз. Схватил камень, выбил лобовое стекло. 'Что за стекла пошли, блин'! Просунул руку в машину, нажал на подлокотник, толкнул его назад. Пенал вытолкнуло вперед. Рукоятка пистолета приветливо торчала из него. Канат вытащил оружие. Передернул затвор. Пошел к багажнику. Рукояткой пистолета выбил стекло. Взял аптечку.
  Парни, тем временем, увидев, что водитель спрыгнул вниз, побежали назад. Когда они уже были рядом, Канат вышел из-за лежащего автомобиля. В его руках был пистолет. Парни остановились. 'Э!' - сказал один из них. Канат выстрелил. Тот, который сидел сзади, упал. Другой сказал плаксиво: 'Дяденька, ето...!' Канат выстрелил. Парень упал. Канат выдохнул воздух, поднял голову к небу и сильно зажмурился. Его вырвало. Потом он открыл аптечку, достал бинт и йод. Обработал рану, перевязал предплечье. Потом осмотрел машину. Она была почти цела, если не считать стекол.
   Через некоторое время он вышел на дорогу, остановил грузовик и с его помощью поставил машину на колеса. Выехал из ямы, заплатил водителю. Тот, удивляясь, как это Канат умудрился заехать в такую яму, уехал. 'Всяко бывает!' - сказал он напоследок, пожав руку Канату. Канат дождался вечера, проехал окольными путями к знакомому мастеру, оставил машину, взял такси и поехал домой. Жене сказал, что попал в аварию. Отделался легко. Машину слегка поцарапалась.
  Трупы двух налетчиков лежали, заваленные гравием на дне той ямы, которая должна была стать могилой таксиста.
  
  Глава.
  
  А что, лучше было бы, чтобы они меня убили? Вот Вы тоже..., даете!
  
  Глава.
  
   Прошло две недели. Предплечье почти зажило. Никто не приходил, ничего не спрашивал. Надо было работать.
  На душе было пусто. Какая-то назойливая мысль слегка саднила, напоминала.
  Он купил пистолет именно для таких случаев. И такой случай представился. Не то, чтобы он ждал его. Но он знал, что такое может с ним случиться. В разговорах с 'бомбилами' он часто слышал, что на таксистов нападают. Часто отбирают деньги. Еще чаще - машины. Убивают. Редко оставляют в живых. Некоторым удается выкарабкаться из таких ситуаций, как это удалось Канату. Но никто никогда не рассказывал, что какой-то таксист убил нападавших. Но почти каждый был уверен, убил бы, если бы удалось. Почти каждый таксист возит с собой какое-нибудь оружие - бейсбольную биту, баллончик с газом или травматический пистолет. Некоторые дальнобойшики в лихие девяностые возили с собой даже автоматы.
   Но это на крайний случай. И каждый таксист молит Бога, чтобы такого случая не представлялось.
  Канат купил боевое оружие. Оружие для убийства. И знал, что, если..., не дай Бо..., будет стрелять на поражение! И эта мысль о том, что он готов..., морально был готов убить человека (и убил!)..., пусть бандита, который покушается на его жизнь..., мешала ему жить!
  Ему было тоскливо. Не стыдно, не страшно, а..., как-то тоскливо, словно из него ушло что-то. Пока он просто возил с собой пистолет..., пока только просто представлял себе, что пристрелит каждого, кто на него нападет - было как-то легко и уверенно! Он вспоминал того парня. 'Дяденька...!' Пацан еще. Но он бы очень просто зарезал Каната, если бы им это удалось. Канат даже видел торжествующий огонек в глазах у этого пацана, когда они уже въезжали в карьер. Он предвкушал! И возможно, проделывал это уже однажды. Очень уж уверенно и нагло они себя вели. Канат был для них просто жертвой!
  Необходимая оборона. Превысил ли он ее? Наверное, нет. Юристы могли бы разобраться. Но дело не в этом. А в готовности убить. Можно же было и воздух выстрелить. Они бы испугались. Побежали бы. Но он пристрелил их. Не дал возможности..., испугаться. Понять свою вину, оправдаться! В пять минут провел следственные мероприятия, осудил и привел приговор в исполнение! Они тебя не убили. Да, пытались! Но не убили! А ты их...! Зачем сразу-то?
  А кто даст гарантию, что эти, пережив испуг, не выйдут снова на большую дорогу? И что тогда другой таксист, менее смелый и ловкий не станет следующей жертвой? Или надо было подождать?
  Мысль, которая его угнетала, заключалась в том, что он ждал этого случая и он пришел. И он убил. Потому что был готов! Но ведь между готовностью и самим процессом еще есть время! Подумать. Простить. Дать возможность оправдаться. Но это состояние готовности и предрешило быстротечность того, что произошло.
   А когда наступила эта готовность? Ведь само это состояние не пришло внезапно. Оно пришло вместе с революционными ожиданиями и настроениями. С того самого дня, когда Бакиев взял власть и она стала быстро деградировать. Когда сумма поборов на дорогах выросла втрое, выросли и взятки всякого рода! Когда увеличилось количество новостроек вокруг Бишкека и соответственно выросло количество плюющихся на главной площади людей и количество студентов, не умеющих говорить по-русски и плюющихся перед Университетами! Когда градус всеобщей ненависти друг другу и к власти - продажной, двуличной и бестолковой, достиг потолка! Когда мысль о том, что в этом мире никто не способен вершить закон и защитить Справедливость достигла каждого - тогда пришла готовность. Готовность совершить действие! Хоть какое-то действие - освобождающее напряжение души и дающее надежду! И тогда пришел тот парень со своей незатейливой философией и принес мысль о том, что Справедливость (хоть какая-то, пусть искаженная, изувеченная ненавистью) может быть добыта одним человеком и одним выстрелом!
  Канат не знал, как эта мысль пришла к нему, но он был готов и теперь страдал от этого.
  
  Глава.
  
  Гаишник был уверен. Он неторопливо поднял радар, потом, не глядя на экранчик, махнул жезлом. Канат тормознул. Потом, чертыхаясь, достал из бардачка документы на машину, права и пошел навстречу сержанту. Тот козырнул и сказал:
   - Здравия желаю! У вас превышение, байке! 73 км в час! А в населенном пункте должно быть не более 60! Штраф заплатите или временный выписать?
   - Покажите показания радара! - сказал Канат. Гаишник удивился, но показал. Все правильно - 73 км.
   - Идите туда! - сказал гаишник и указал на Ауди, которая скромненько стояла на обочине. В машине сидел другой сотрудник ГАИ.
   - Ваши документы! - сказал капитан, не глядя на Каната.
   - Превышение - 73 км! - сказал сержант, проходя мимо и нацеливаясь на другую машину
   - Я не дам вам никаких документов! Не имеете права! - сказал Канат.
   - Чо? - капитан поднял мутные глаза.
   - Вы где мою машину засекли? Вон у того перехода? Здесь не больше 100 метров. Если бы я ехал со скоростью 73 км в час, это значит, около 1216 м в минуту или 20 м в секунду, то я должен был быть здесь через 5 секунд. Так? - спросил Канат, стараясь не раздражаться. Гаишник тупо посмотрел на Каната.
   - Чо? - спросил капитан еще раз, пытаясь понять, о чем говорит это водитель.
   - Я тебе говорю, если бы я ехал со скоростью 73 км в час, то я должен был быть здесь через 5 секунд. А я ехал около 20 секунд. То бишь, я не мог ехать со скоростью 73 км в час! - Канат успокоился.
   - Чо вы мне здесь считаете? Я выпишу временный, заплатите штраф в РСК банке. Дайте права! - сказал капитан.
   - Я не дам права! - сказал Канат.
   - Как это не дам? Вы обязаны предъявить документы на машину и водительские права. Вы нарушили Правила уличного движения! - сказал капитан, ерзая на узком сиденье.
   - Я не нарушал! Я же вам доказал, что цифра на радаре неправильная. Радар не работает! - сказал Канат громко, увидев, что к машине подходит еще один нарушитель.
   - Как это не работает? А этот...., сказал мне, что у меня превышение, хотя я ехал строго по спидометру! - удивленно сказал мужчина, с документами на руках.
   - Не работает радар! У них там все время стоит 73 км в час! Тем более что радар не показывает, что это именно я нарушил правила. Там картинки нет! Только цифра. А там машин много было. Как они докажут, что это именно я ехал? - Канат возбудился от своей правоты.
   - Э, я твою машину на штрафстоянку заберу! Иди, бегай, доказывай! - сказал капитан и стал вылезать из машины. Живот был слишком большой и упирался в дверную стойку. Капитан кряхтел и тужился. Наконец вылез.
   - Давай права! Эй, Кубан, иди сюда! - позвал он сержанта, который остановил еще одну машину. Сержант торопливо подбежал.
   - Дай радар! - Капитан протянул руку. Сержант отдал прибор. Капитан посмотрел на значение радара. Там стояла цифра 73. Капитан нажал кнопку на радаре. Цифра исчезла.
   - Э, видели? Он сбросил цифру! Сбросил! - Канат повернулся к еще одному подходящему водителю. Тот непонимающе взглянул на Каната.
   - Что такое?
   - У них на радаре все время 73 стоит! А мы штрафы платим. Им в карман! - Канат уже почти кричал.
   - Так, товарищи водители! Возьмите свои документы! Езжайте! Спасибо! - капитан сунул документы водителям. Всем, кроме Каната. Водители взяли бумаги и пошли к автомобилям.
   - Эй, мужики, вы что? Они же специально вас отпускают! Надо вместе держаться! - Канат беспомощно оглянулся. Но водители сели в автомобили и поспешно уехали. Канат остался один на один с блюстителями дорожного движения.
   - Эй, ты что, борзый, штоли! - капитан сумрачно посмотрел на водителя.
   - Я не борзый. Надо Законы соблюдать! - сказал Канат.
   - Что, по-твоему, мы здесь нарушаем Закон? - капитан огляделся. Трасса была пустой.
   - Да, вы нарушаете Закон! Вы применяете испорченный радар и берете штрафы, которые кладете себе в карман! - Канат посмотрел на капитана.
   - Сейчас я вызову патруль ДПС и мы тебя 'закроем' за сопротивление сотрудникам ГАИ! - сказал угрожающе капитан.
   - Вызывай! А я позвоню братану. Он в республиканском ГАИ работает. Начальником отдела. Подполковник Базарбаев. Знаешь такого? И ты завтра будешь уже на пенсии! Понимаешь? Давай! - Канат посмотрел гаишнику в глаза.
   - Эй, чо! Да пусть хоть сам министр будет! Ты нарушил Правила! И ничо не докажешь! Хоть каво зови! - Неожиданно капитан проворно выхватил документы из рук Каната. Тот опешил.
   - Все, кароче! Права получишь завтра или через неделю в Республиканском ГАИ. Там встретимся. Ты своего братана зови. Посмотрим, кто такой! - капитан полез в машину. Канат медленно пошел к своему автомобилю, открыл дверь. Наклонился к сиденью и посмотрел на подлокотник. Потом взял сотовый телефон и набрал номер свата. К счастью, тот оказался на связи, хотя обычно отключал телефон. Канат коротко объяснил ситуацию. Сват сказал: 'Передай 'трубу' капитану!'. Канат пошел к Ауди, сунул телефон гаишнику. Отошел. Через минуту, красный и вспотевший капитан снова вылез из машины, подошел к Канату и сунул ему документы.
   - Сразу бы сказал! Чо борзеешь? Чо ты в наши дела лезешь? Нас позоришь перед водилами! Езжай, давай! - Капитан полез в машину. Сержант взял радар и снова пошел на дорогу. Канат сжал кулаки и, матерясь сквозь зубы, пошел к своей машине. Сел, завел двигатель и, резко нажав на акселератор, выехал на трассу. Проехав пару километров, съехал на обочину, остановился. Вылез из машины, заглушив двигатель. Сошел с насыпи и пошел в поле. Пройдя несколько метров, сел на пашню.
   Лето было на исходе. Листья на деревьях начинали желтеть, предгорья, едва видные в синей дымке, покрылись черными пятнами от пожаров. Одинокий трактор перепахивал поле, готовясь к зиме.
   Канату было плохо. Он пытался взять себя в руки, его трясло от возбуждения. Там, рядом с гаишниками, пытаясь доказать свою правоту, в какой-то момент он понял, что хочет вытащить пистолет. Видя явную несправедливость и свою неспособность эту справедливость восстановить честно, он искал поддержку в оружии. Он не мог себя сдержать, он не мог больше играть с блюстителями дорожного порядка в давно известную игру, где ты даешь деньги, а он не отбирает твои водительские права. Канат понимал, что он ищет наиболее короткий путь к восстановлению справедливости. И понимал, что этот путь чреват плохими последствиями. Для него лично. И для тех, кто стоит на его пути.
   Он не хотел брать оружие, но то чувство, какое-то ущербное чувство мимолетного удовлетворения, которое он испытал тогда, когда стрелял в тех, кто пытался отнять у него автомобиль в горах, вдруг возникло у него где-то глубоко в мозгу, а потом и в сердце, как только он подумал о пистолете, спрятанном в подлокотнике водительского сиденья. И то чувство готовности нажать на курок, снова посетило его, когда он увидел рыхлое и уверенное лицо сотрудника ГАИ, бесцеремонно обирающего водителей на трассе. Но теперь это чувство не отпускало его и уже не было так кощунственно и отвратительно.
  
  Глава.
  
   Канат был обыкновенным кыргызским мужчиной. Не особо образованным, не особо продвинутым. Как все. Мог выпить, мог пойти 'налево', если подворачивался удобный случай. Нужно было кормить семью - он ее кормил. Тем способом, который ему казался наиболее ему подходящим. Он мог найти работу в милиции, но после 'командировки' в Чечню, он перестал доверять стражам порядка. А после нескольких 'знакомств' с представителями Государственной автоинспекции - вообще перестал уважать форму. Не то, чтобы в Кыргызстане гаишники были какие-то особо злые или больше брали взятки. В России все было также - и милиция вороватая и сама нарушала законы, и гаишники были сволочи. Но там были чужие - русские. А здесь было обидно. И еще обидней все становилось после того, как Канат понял, что его незнание кыргызского языка начинает ему мешать. Незнание раздражало других. Его заставляли говорить по-кыргызски, попрекали его акцентом, отказывались продавать товары на базаре. Именно поэтому Канат не выезжал за пределы столицы. Здесь-то русскоязычных много. А где-нибудь в Нарыне или Оше его, с его корявым кыргызским, ему было делать нечего. В его машину просто никто не садился. А местные таксисты всячески 'гнобили' его, отбивали пассажиров, прокалывали шины. Так было однажды, когда, прельстившись хорошим клиентом, Канат поехал в Нарын. Назад он вернулся без пассажиров. Лишь по дороге ему удалось подсадить двоих стариков в Кочкорке до Быстровки. И те всю остальную дорогу прочищали ему мозги. Хотя, кому какое дело? Что, у него машина криво едет что ли, если он языка не знает?
   Он понимал, что незнание языка - это его недостаток, его беда. Это незнание приносило ему убытки. Он знал, что надо начинать изучать язык - язык, на котором разговаривали его родители и предки. Но было как-то стыдно изучать язык в его возрасте! Засмеют. Он пытался читать газеты на кыргызском языке. Но в последнее время появилось так много вообще незнакомых слов, что и сами 'коренные' кыргызы таких слов не знали или никогда не употребляли в повседневной жизни. Из небольшой газетной статьи, которую Канат попытался прочитать, сидя в ожидании пассажиров, он понял только несколько слов. Стало стыдно, потом он разозлился. Не может быть, сказал он себе! Не может быть! Я знаю устройство автомобиля, я умею стрелять из автомата, играю в шахматы и нарды! Не тупой! И должен выучить язык своего отца!
   И он стал учить. Самоучителей языка для таких как он или для иностранцев, желающих выучить язык, не было. На курсы ходить - стыдно. Единственный выход - разговаривать, набирать словарный запас, слушать, как говорят другие и, главное, делать это не потому что его кто-то заставляет (обстоятельства, необходимость кормить семью или еще что!), а потому, что он кыргыз до седьмого колена и он должен знать его! Должен потому, что это есть у него в крови! Да, получилось так, что он забыл язык (да и не знал его собственно достаточно хорошо, так как учился в русской школе и вырос среди русских)! Но это не повод для того, чтобы не вспомнить все и стать кыргызом снова! Пошли они все к черту! Назло всем выучу!
   Единственное, что его смущало, это необходимость идентифицировать себя со стадом, которое колыхалось за окнами его машины в предвыборном экстазе. Национализм, который бушевал на экранах телевизора, в речах руководителей Государства и высказываниях мэров городов и ректоров Университетов, лидеров партий и парламентских фракций ему претил. Ему было стыдно за свой народ, который на глазах превращался в оболваненную толпу, оглушенную националистическими лозунгами. Но в принципе, это можно обойти. Главное - не смешаться с ними, не превратиться в одного из них, остаться в стороне! Посмотрим!
  
  Глава
  
   Начались занятия в школе и мать Артура снова попросила Каната возить сына в школу. 5 дней в неделю, кроме субботы и воскресенья. Утром в школу, вечером из школы. В день - 200 сомов. В месяц - 6000 сомов. Канат согласился за 5 тысяч. Соседка все ж таки! Дела в школе шли нормально, никто к Артуру не приставал, денег не вымогал. Школа маленькая, все на виду.
   Тех парней Канат больше не видел. Однако, однажды Артур обмолвился, что пацаны из старой школы рассказывали, что те продолжают 'грузить' некоторых 'по полной программе', т.е. назначают сумму и 'терпила' должен 'отмечаться' каждую неделю у 'смотрящего' по школе. 'Все как в тюрьме!' - невольно хохотнул Канат, но подумал, что стало хуже. Раньше вроде только слабаков 'грузили', а теперь, судя по рассказу, даже 'смотрящих' по школе назначили. 'Да ладно, не мое это дело!' - подумал Канат, однако какая-то противная мыслишка прошмыгнула в голове и он невольно потер локтем подлокотник с правой стороны. 'Если что, ты скажи!' - сказал Канат Артуру. Тот молча кивнул. Приехали.
   Текла обычная таксистская жизнь, без особых событий. Обычно Канат или стоял где-нибудь на стоянке и 'точил лясы' с такими же, как и он сам бомбилами в ожидании клиента или же ехал куда-нибудь с очередным пассажиром. Иногда ремонтировал свою уже довольно потрепанную Ауди. Подумывал купить посвежее, да денег не удавалось скопить - то на той приглашают, надо идти и соответственно тратиться, то еще что. Да и зима на носу - шины надо менять.
   Он часто вспоминал о тех парнях, что напали на него. Он не сожалел о том, что сделал. На него напали - он защищался. Вспоминал, но только мимолетом. Словно какая-то заслонка в мозгах падала, закрывая доступ к тем воспоминаниям. Срабатывала какая-то защитная реакция - мозг не позволял копаться в больном.
   После того случая Канат словно впал в какое-то сонное состояние. Это было странное чувство - он все делал как бы автоматически - разговаривал, водил автомобиль, смотрел телевизор. Фактически спал. Лишь иногда что-то в мозгу открывалось и он слышал пение птиц и городские звуки вокруг. Он с удивлением слышал свой голос, ощущал свои желания и чувствовал вкус хлеба. Но через некоторое время ему становилось страшно. Ему начинало казаться, что он знает наперед, что скажет собеседник, знает, что случится через несколько секунд. Поток звуков и информации, который заполнял его мозг, начинал страшить его. И тогда он ложился спать, хотя обычно днем Канат никогда не спал. Просыпался через некоторое время и понимал, что он опять спит. Так было удобно. Это помогало побороть чувство вины и чувство убийцы.
   Про того парня, что тогда, на Южной магистрали, защитил его и застрелил тех, кто его избивал, тоже не было слышно. Кстати, после этого Канат стал регулярно прослушивать милицейские сводки и просматривать местные новости. Исподволь он надеялся услышать что-нибудь похожее на тот случай и удостовериться, что тот парень продолжает свое дело. Кроме того, он надеялся услышать что-нибудь о тех, в котловане, за Поспольдеком. Но сводки были полны новостями о мелких хулиганствах, пьяных разборках и кражах скота. Ничего существенного. Канат начал было уже подумывать, что все это ему приснилось - и тот парень, и те, в котловане. Но тщательно отрихтованная боковая дверь его собственной машины говорила о том, что все было. По крайней мере, котлован.
   Когда-то в школе Канат прочитал роман Ф.И.Достоевского ' Преступление и наказание'. Задавали в десятом классе. Книжка была муторная, полная каких-то пустых переживаний. Парень этот, Раскольников, убивает старушку-процентщицу и потом переживает. На первых пятидесяти страницах убивает, а остальные двести пятьдесят страниц - переживает. Кажется, Канат и прочитал первые несколько десятков страниц. Помнится учительница русского языка и литературы что-то говорила о том, что он поступил нехорошо. Раскольников, имеется в виду. Ну, наверное. Но бабка была противная. А потом этот Раскольников связался какой-то с проституткой и каким-то бедняком, типа Мармеладова. Короче, вся книжка про переживания убийцы, проститутки и бродяги. Ничего интересного. Была там еще идея какая-то, типа 'Тварь ли я дрожащая или право имею?'
   Канат купил книгу Достоевского Ф.И. и стал читать ее в долгие перерывы между пассажирами. Сначала было трудно - читать разучился. Все телевизор да телевизор. Потом втянулся. Канат не признался самому себе, что хочет узнать про переживания Родиона Раскольникова. Просто сказал себе, что надо занять это время чем-нибудь полезным, хотя перед этим намеревался купить самоучитель английского языка.
   Раскольников этот, в конце концов, сдался. Пошел в ментовку и сказал: 'Я убил'. Правда, перед этим собирался прямо на площади это сделать. А потом, на каторге, то пытался возвыситься, то сам себя унижал. Так, по-видимому, и не понял - кто он? Одно понятно - если бы не Соня, то пропал бы Родя - слишком субтильный и инфантильный, чтобы стать героем или хотя бы выдающимся бандитом - переживаний и теорий всяких много в голове. А для этого нужна только одна теория и ответ на один вопрос 'Имею право?'.
   Книжка Канату не понравилась. Переживаний слишком много. Но он не стал думать об этом - заслонка закрылась.
  
  Глава
  
   Канат ехал вниз по проспекту Мира. Время было - час пик. Народ, обгоняя друг друга, выскакивая на 'встречку' и проезжая на 'красный' - спешил домой. Обычное дело в это время. Раньше, по неопытности, Канат страшно ругался. Было странно, что люди не соблюдают правила уличного движения. Потом привык.
   Из встречного ряда выскочил какой-то шальной Лексус и, в случайно образовавшемся довольно длинном зазоре между автомобилями, поехал прямо навстречу Канату. Машины в том ряду, из которого выскочил этот шальной, шли сплошным потоком и влезть между ними не было возможности. Канат немного притормозил, надеясь, что тот найдет все же какую - нибудь возможность свернуть, но тот включил фары и двигался прямо навстречу. Канат тормознул. Тот подъехал вплотную и тоже остановился. Канат, матерясь, высунулся в окно и крикнул: 'Э, ну ты чо, совсем охренел, что ли?' . Водитель Лексуса тоже выглянул в окно и сказал: 'Дай проехать!'. За Канатом мгновенно образовалась длинная вереница машин, непрерывно гудящих клаксонами. Канат вышел из машины, стараясь сохранять спокойствие и подошел к Лексусу. Водитель приоткрыл окно и сказал:
  - Э, дай проехать!
  - Э, куда ты проедешь! Ты же по моему ряду едешь! Это встречная полоса! По ней я должен ехать! - сказал Канат, сдерживая ярость.
  - Надо было меня пропустить, я бы проскочил! Ты чо, борзый штоли? Чо не пропустил? - Водитель Лексуса вышел из машины. С другой стороны вышел пассажир, плотный парень со сломанными борцовскими ушами.
  - Э, как я пропущу? Здесь видишь, какое движение? Что ты правила нарушаешь? - Канат начал отходить к своей машине. Водители из тех рядов, по которым еще можно было проехать, с интересом наблюдали за разворачивающимися событиями, невольно притормаживая. Движение замедлилось. Тот ряд, который закупорила машина Каната, остановился намертво. Наиболее нетерпеливые, стали втискиваться в правый ряд, невольно мешая другим. Образовалась пробка. Крики, рев клаксонов.
  - Мочи их, парень! - Какой-то водитель одобрительно кивнул Канату, приоткрыв окно.
  - Эй, даже если я пропущу тебя, куда ты поедешь? - крикнул Канат, пытаясь спасти положение.
  - Чо, надо было пропустить! - водитель надвигался как бык. Канат повернулся, побежал к своей машине, достал пистолет. Он понимал, что рискует - столько свидетелей! Но другого выхода он не видел. Канат захлопнул дверь, вышел навстречу. Поднял оружие. Стало тихо. Показалось, что все автомобили остановились от неожиданности.
  - Парень, не надо! - предостерегающе крикнул какой-то водитель. Канат выстрелил. Взвизгнула какая-то женщина. Стекло в Лексусе с треском пошло трещинами. Парни остановились. Обладатель сломанных ушей не понял.
  - Ты чо, мужик ? - Водитель Лексуса стал пятиться назад.
  - Садись в машину, сука! Назад! Давай назад! - Канат наставил пистолет на водителя. Потом перевел оружие на пассажира: ' Ты тоже, пидор! ' Те быстро сели в автомобиль и сдали назад. Канат не отрывая дула от Лексуса, сел в свой автомобиль, нажал на акселлератор. Водители встречных и попутных машин с удивлением смотрели на странную процессию: Лексус задом, Канат с пистолетом в руке. Через некоторое время водитель Лексуса увидел просвет в потоке машин и резко свернул в сторону. Канат рванул прямо. С соседней полосе какой-то пожилой мужчина из Фольксвагена одобрительно поднял большой палец. Канат положил пистолет на сиденье пассажира и только сейчас обрел способность соображать.
  Он не смог сдержаться. Он не хотел вытаскивать оружие, тем более в таком оживленном месте. Но оружие было рядом. И оно могло быстро решить проблему. Неважно, что эту проблему можно было решить и другим путем. И он его вытащил. И стрелял. И все видели. Пусть он был трижды прав. Но стрелять в центре города? Пусть просто в лобовое стекло. Но мог бы наверное, выстрелить и в того, со сломанными ушами. То чувство, которое посетило его тогда, когда он убил тех парней, какое-то приторное чувство необходимости восстановить справедливость, снова посетило его. И ему стало страшно.
   Он повернул влево, на улицу Боконбаева и проехав несколько метров, остановился около здания радиостанции 'Азаттык'. Заглушил мотор. Обнял голову руками и повалился на соседнее сиденье. Сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. Чувство стыда и страха наполнило его.
   В последнее время ему стало трудно сдерживать вспышки почти беспричинного гнева. Хотя, те мужики из Лексуса, несомненно, хамы. И по идее должны быть наказаны. Но почему ты? На это есть Государственная автоинспекция! Пусть они и следят за порядком на дорогах! Зачем же лезть не в свое дело! Но как же..., не свое дело? Они почему-то именно перед моим носом вылезли. Что же мне нужно было - свернуть? Куда? И я ехал по своему ряду, ничего не нарушал! Почему это я должен сворачивать? И если я сверну, ты свернешь - так они скоро начнут ездить как им приспичит - и по встречной и по тротуарам! Есть же правила дорожного движения! Писаны для всех!
   Канат подумал, что почему-то в последнее время судьба стала подкидывать ему странные встречи - словно испытывала его. А что его испытывать - он уже сломался. Когда? С теми парнями, в котловане? А что он такого сделал? Только защищался. Он не превысил пределы необходимой обороны! А кто это доказал? А зачем мне надо это доказывать? Я-то знаю! Ну а если каждый начнет сам решать, превысил он эти пределы или нет, то что будет? И кто будет устанавливать эти пределы? А следователи и судьи? Они - как они устанавливают эти пределы? На глазок? Со слов? А если свидетелей нет? Конечно, если ты сам пришел и рассказал - что, мол, так и так: напали, пришлось защищаться. Уже то, что ты пришел - тебе плюс. А ведь могут сказать - а может быть, ты сам их вывез в котлован и там зверски убил? Из-за денег! А теперь пришел, чтобы очки заработать? Может такое быть? Может. Но я не бандит! Да все не бандиты! Сейчас тюрьмы полны людей, которые не были бандитами, но кромсали людей в мелкую капусту почем зря! И это не было превышением пределов! Совершенно осознанно. И люди из нормальных семей, не рецидивисты.
   Но может судьба знает, что ты убил тогда, потому что оборонялся, и, возможно, она, судьба, просто еще раз его проверяет! Заподозрила, что в тебе что-то проснулось. Дикое, зверское. Как тогда, в Чечне. Что ты тогда рванул из командировки? Хорошие ведь деньги платили. И ребята были хорошие, надежные. Ну ладно, хватит об этом! Что было - то было! И забыто. Давно было. И тогда я выполнял долг! Да ладно, долг! Хватит сопли распускать! Встань и бери руль. Работать надо!
   Через день ролик со случившимся был помещен в YouTube.
  
  Глава.
  
   Несколько лет тому назад, когда Канат находился в служебной командировке в Чечне, ему довелось участвовать в операции по блокированию нескольких боевиков в двухэтажном доме, в Аргуне. Бандиты забаррикадировались и яростно отстреливались. Судя по выстрелам, их было трое. Жителей соседних домов срочно эвакуировали. Сначала боевикам предложили сдаться. Те ответили очередями из автоматов. Тогда собровцы начали крошить из гранатометов окна подвала, в котором засели бандиты. Но те продолжали сопротивляться. После четырехчасовой осады стало понятно, что боезапаса у бандитов хватит надолго, а милиционеры уже потеряли троих ранеными. У бандитов, судя по всему, потерь не было. Наконец, командование вывело на прямую наводку танк Т-92 и отдало приказ разрушить дом. В несколько выстрелов танкисты разнесли дом вдребезги. Стрельба затихла. Пыль, поднятая от обрушения дома, осела и только дым от пожара, который бушевал на развалинах, поднимался в хмурое чеченское небо. Милиционеры, осторожно озираясь, начали выходить на небольшой пустырь перед домом.
   Неожиданно из развалин показался чеченец. Он был ранен, голова была перевязана каким-то куском материи. Но боевик держался на ногах. Он был безоружен. Выйдя на открытое пространство, он не стал поднимать руки, в знак того, что он сдается. Вместо этого он стал медленно двигаться в такт какой-то ведомой только ему одному мелодии. Медленно перебирая ногами и заложив руки за спину, чеченец стал танцевать. Милиционеры, держа оружие наготове, хмуро наблюдали за танцующим. В ходе операции Канат занимал позицию почти у самого входа в дом и думал, что придется атаковать. Когда получил приказ отходить, отошел, но все же оставался ближе всех к дому. Он видел, как снаряды крошили кирпичный дом в труху и даже слышал проклятия умирающих. И сейчас, он находился всего в некольких шагах от чеченца и видел, что тот ранен не только в голову, но и бедро и руку. Но продолжал танцевать.
   Постепенно милиционеры отошли от боевой горячки и стали подходить ближе, гадая, чем же это закончится. Чеченец стал убыстрять темп, но было видно, что это дается ему с трудом. Нога волочилась, кровь из-под повязки стала заливать ему лицо. Неожиданно, бандит выкинул руки вперед и что-то крикнул. Канату показалось, что он кинул гранату. От неожиданности он вскинул автомат и выстрелил. Автоматная очередь прошила чеченца пополам. Тот рухнул как подкошенный.
   Никакой гранаты не было. Показалось.
   Командир роты не стал писать рапорт о случившемся. Рядовой случай. Но некоторые однополчане стали смотреть косо. Кому-то показалось, что Канат застрелил того чеченца специально. Ничего никому доказывать Канат не стал. Хрен с вами. Думаете, ну и думайте! Но осадок остался. И чувство вины тоже осталось.
  
  
  Глава
  
  
  
  Философия справедливости и чиновничье правосудие
  
  Сергей Юрченко
  
  Pereat mundus, et fiat justitia.
  Пусть рухнет мир, но восторжествует закон.
  Латинский афоризм
  
   Первые законы, которые начал открывать для себя человек, были связаны с его физической реальностью. Можно сказать, что на интуитивном уровне он с первых же шагов открыл для себя закон гравитации, когда стукнулся лбом о землю. А до него еще раньше это сделали животные. Более того, некоторые из них открыли для себя и законы аэродинамики, после чего успешно стали летать. Позже человек стал открывать для себя и те законы, которые связаны с его социумом. Но ведь эти законы вовсе не были законами физической реальности. Их правильнее было бы называть запретами, установлениями, заповедями, императивами. Они указывали не на то, в чем человек не свободен, а как раз на то, в чем он свободен. Актуальность этих законов заключалась не в том, что их соблюдали, а именно в том, что их нарушали. Настоящий закон нарушить невозможно. По крайней мере, в нашей 'реальности'. Например, человек не способен летать. Слышал ли кто-нибудь о законе, запрещающем человеку полеты во сне и наяву? Нет смысла запрещать то, что невозможно. Путаница в понятиях, связанных с реальными законами и вымышленными запретами, привела к тому, что юриспруденция стала наукой вместе с астрологией и алхимией. С последними двумя уже покончено. Осталось покончить с первой. Именно по этому поводу шутил Лао-цзы: 'Придумали законы, - нашлись нарушители. Повесили замки, - лишились покоя'. Естественен лишь путь к Дао, которому мудрый человек должен следовать. По сути, Лао-цзы говорил о 'реальных' законах, которые нет смысла даже пытаться нарушить. Если вы прыгаете с утеса вниз и разбиваетесь насмерть, вы в точности исполняете все физические, химические, биологические и даже психологические законы (ведь неспроста ваш мозг отдал эту команду). Совсем другим является по своей природе закон, который был принят в Риме и гласил: предатель Рима должен быть сброшен вниз с Тарпейской скалы. Если углубиться в смысл 'естественного пути' китайского мудреца, то можно сказать, что он подразумевал под ним не столько законы физики, сколько законы психологии - внутренние законы самосознания.
   Какое отношение имеет юриспруденция к законам психологии, которых, собственно, еще никто не знает? Никакого! Вот я открываю уголовный кодекс и читаю: за кражу коровы - пять лет тюрьмы, а за кражу коня - семь лет. Откуда взяты эти числа? Быть может, тот, кто писал эти законы, изучал психологию, проводил долгие исследования над людьми и выяснил, что пять лет за корову - это как раз тот срок, во время которого мозг преступника регенерирует? Но при кражи коня пяти лет ему недостаточно? Откуда взялись эти числа? Быть может, автор, по крайней мере, провел статистический опрос, а затем вывел среднее арифметическое общественной справедливости? Нет. Так откуда взяты эти числа? Они взяты с потолка. Я прихожу к выводу, что этот уголовный кодекс составлен в соответствие с мнением коллегии титулованных болванов, которые взялись решать за всех, что такое справедливость и какой мерой ее мерить.
   Юриспруденция по-латыни означает 'правоведение'. Наука о справедливости? Нет науки о справедливости! И быть не может! А если есть, то глупы повара, которые до сих пор не потребовали, чтобы их именовали 'докторами кулинарных наук'. Чем повара хуже юристов? Невежественные египтяне придумали алхимию. Невежественные вавилоняне придумали астрологию. Невежественные персы придумали магию. Невежественные римляне придумали юриспруденцию. А невежественные цыгане придумали хиромантию. Все они - одна компания. Даже само понятие 'справедливость' не имеет смысла. У него, как выражаются филологи, вырожденный денотат. Невозможно указать пальцем и сказать: это - справедливость. СПРАВЕДЛИВОСТЬ - ЭТО ЛИШЬ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О СПРАВЕДЛИВОСТИ ДАННОГО ОБЩЕСТВА В ДАННОЕ ВРЕМЯ. Никакой справедливости вообще - нет. Она всегда конкретна. А правосудие - это не более чем мера возмездия данного общества своим членам за нарушение их общего представления о справедливости.
   В диком племени Тумба-юмба всякий помочившийся в шаманский костер подлежит смерти. Справедливо это? Абсолютно справедливо, ибо таково здесь общественное мнение. Когда это общество поумнеет,- поумнеют его боги и его справедливость изменится. Недавно в одном кавказском ауле поймали насильника и всем аулом его убили. Справедливо это? Абсолютно справедливо, ибо таково общественное мнение в ауле. Вы не согласны? А как будет справедливо? По вашей справедливости? А, быть может, по моей справедливости? Но, возможно, по моей справедливости половину рода людского следует истребить и, возможно, вы - в числе этой половины. Как вам такая справедливость? Не нравится? Думаете, моя справедливость хуже вашей? Почему? Разве нацисты, создав свою справедливость, нарушили законы логики или действовали в противоречие с физическими законами?
  Смысл всякой справедливости - в общественной пользе. Эмоциональный остаток в виде возмездия может служить утешением пострадавшим, но сам по себе ничего не решает. Когда Моисей писал юридические нормы для своего племени, он исходил из здравого смысла, из племенного здравого смысла. Он был лишь вождем своего народа, а вовсе не учителем человечества. Почитай племенного бога, почитай отца и мать, не лги соплеменникам, не кради, не убивай, не прелюбодействуй, не завидуй в племени. Если племя не будет эти правила соблюдать, оно само себя погубит. Такому неразумному племени и враги не нужны. Но лгать, красть, убивать во имя племени - можно! Моисей лгал фараону во имя своего народа. Моисей благословил свой народ на уничтожение филистимлян. У него хватало ума понять, что справедливости вообще не существует. А точнее, он о ней и не задумывался. Его заботили евреи. Великим гуманистом-космополитом этого национального лидера сделали христиане. Но справедливость всегда конкретна. Святыня - это справедливость, возведенная в табу.
   Физические законы существуют потому, что их невозможно нарушить. Юридические законы существуют именно потому, что их все нарушают. Эти кодексы - не честь человечества, а его позор. Позорно иметь законы! Вот вам закон: 'Не ешь дерьмо'. Чем плох этот закон? Кто против него? Почему же он не записан золотыми буквами во все конституции человечества? Человек не может летать. Поэтому нет запрета на полеты. Но человек может есть дерьмо. Почему же нет запрета на это? Потому что, по крайней мере, этой мерзостью человечество уже не страдает. Но оно все еще страдает всеми остальными мерзостями. Я знаю совершенно точно, что евреи в Синайской пустыне лгали, крали, убивали и прелюбодействовали. Но вот чего они никогда не делали, - они не ели дерьмо. Если бы они это делали, Моисей им запретил бы и записал в скрижали. А ныне тысячи умников говорили бы о том, сколь высоконравственным и глубокомысленным был этот запрет - не употреблять в пищу экскременты. Запрет не отрицает порок, он его подтверждает. Законы человечества - это позорная книга его пороков.
   Гаутама в 'Лотосовой сутре' говорил: то, что называют законом Будды, не есть закон Будды. Почему? Потому что законы - это позор для всякого, кто вознамерился стать буддой. Вот недавно на околоземную орбиту прилетели инопланетяне. Специальная комиссия провела исследование. Тогда вышел перед Галактическим советом председатель комиссии - зеленый, пучеглазый, лысый, бесполый - и доложил своим ультразвуковым голосом: в результате наших наблюдений, мы установили, что на Земле все еще существуют законы. Им запрещено лгать, красть, убивать, прелюбодействовать и завидовать. 'Как, - вскричало все почтенное собрание, - эти земляне все еще такие уроды? У них даже есть законы? Мы не можем принять этих дикарей в свой союз'. И улетели высокоразвитые инопланетяне подальше от Земли через мост Эйнштейна-Розена над морем Дирака в пространстве Шварцшильда-Крускала по траектории Коха. Кубарем вверх.
   Как же вершить свою справедливость уродливому человечеству? Быть может, собрать совет мудрецов, которые запретят Тумбе-юмбе убивать своих соплеменников за то, что они мочатся в костер, а кавказскому аулу сделают строжайшее порицание за самосуд над насильником? Только совет мудрецов будет решать, что справедливо и как за это наказать. Но кто войдет в этот совет мудрецов? Чиновники! А вы думали, - кто? Это будут тупые, невежественные чиновники с юридическим образованием. Их образованность заключается в том, что тысячи болванов до них писали законы, а они их - изучали и дополняли. Все эти господа даже не догадываются, что существует социальная психология, - и у нее свои законы. И все их мировое правосудие трещит по швам. Многие сегодня почитает Гаагский суд? Все согласны с тем, что там вершится высшая справедливость?
   Справедливость - это по определению суд присяжных, для которых нет никаких законов, кроме стихийного чувства справедливости, как оно сложилось в этом конкретном обществе. Если это общество всех милует,- так тому и быть! Если это общество всех казнит, - так тому и быть! С этой справедливостью этому обществу и жить. Никто другой за него не проживает его уродливую жизнь. Инопланетяне тут ни при чем. У них своя жизнь. Никаких уголовных и гражданских кодексов. Суд присяжных определяет не только вину, но и меру наказания. Судья - лишь секретарь их правосудия. С какой стати он именуется 'ваша честь'? Он доказал свою честь народу? И народ выдал ему лицензию? Кто дал ему эту честь? Государство. Разве государство может дать кому-нибудь честь? А может ли это государство сделать кого-нибудь умнее? А может ли это государство наградить кого-нибудь талантом? А может ли это государство раздать всем счастье? Или хотя бы слепому вернуть зрение? Разве ему жалко? Государство ничего не может. Оно способно лишь провести репрессии.
   Всем конституциям этого фарисейского мира следовало бы ответить на один простой вопрос: что важнее - гражданские права или государство. И ответ должен быть приличным, в рамках двузначной логики. Но поскольку все эти невежественные чиновники презирают язык, тот самый Язык, с помощью которого открываются законы природы и формулируются великие истины человечества, то нетрудно догадаться, что ответ их будет заключаться в казуистической болтовне. Тем не менее, все это интеллектуальное убожество политиков не отменяет истину. Ответ должен быть! Как должен быть ответ и на то, почему Землю вертится. Так что же важнее: ваша свобода или эти пастухи, которые пасут вас исключительно в ваших интересах? И в ваших же интересах они стригут вас и когда-нибудь зарежут на шашлык. На фоне всех этих юридических мерзостей кажется совершенно закономерным то, что в этом мире периодически появляются овцы, которым хочется его расстрелять и взорвать.
   Единственный настоящий суд - это суд общества. Это вовсе не подразумевает его идеальность. И глас народа истинно глас божий, если этот человеческий бог и есть сатана. Когда афиняне вынесли смертный приговор Сократу, это был абсолютно справедливый суд. Таково было общественное мнение в Афинах. Отвратительным было само афинское общество, и делало его таковым собственное человеческое божество и тупое самодовольство, которое позволяло убить того, кто не лгал, не крал, не убивал и не прелюбодействовал, но насмехался над обществом и его богами. Увы, мир не состоит из мудрецов, и вердикты его далеки от Солона и Соломона. Суд Линча отвратителен? Но любой другой суд еще хуже. И вокруг него всегда оказывается целая армия паразитов-юристов. Не нравится общество,- не живи с ним. Найди себе другое, достойное тебя общество, или живи вне общества. В этом случае есть смысл поискать себе необитаемый остров. Но внутри общества только его собственный суд не превращается в орудие насилия чиновника с честью, выписанной ему от государства вместе с мантией. Именно опыт всего современного правосудия делает возможным существование организованной преступности. Общество знает своих социальных врагов, всех этих убийц, казнокрадов, насильников и грабителей, но ничего не может сделать с ними, поскольку все правосудие принадлежит государству, то есть чиновникам, и борьба с организованной преступностью становится исключительно чиновничьей прерогативой. Сначала государство отстраняет общество от правосудия, а затем уже и само общество отказывается от участия в содействии власти. И тысячи мужчин и женщин оказываются бессильны перед какой-нибудь мафией. Уж, наверное, не от всеобщей патологической трусости, а просто потому, что это более - не их обывательское дело. В итоге организованная преступность успешно противостоит власти и даже срастается с нею.
   Это было бы невозможным, будь правосудие народным. И это правосудие не может быть основано даже на прецедентах, как английский и американский суды, в которых нет уголовного кодекса. Его заменяют вердикты судей прошлых лет. Концепция основывается на том, что справедливость в обществе не может зависеть от места и времени. За одно и то же преступление должно быть одно и то же наказание. Но ведь в основе этой концепции лежит другая идея - о неизменности общества во времени. Люди уже так хороши, что им незачем становиться лучше? Незачем меняться и их справедливости? Это лишает племя Тумбы-юмбы права на развитие, это значит, что там вечно будут казнить помочившихся в костер на основе прецедентов. Если же надеяться на то, что человеческое общество может и должно перерасти свое человеческое, свои 'законы', то прецеденты не имеют значения. Все решает данное общество на данном этапе своего позорного недоразвития. Никакого уголовного кодекса. Никаких 'ваша честь'.
  Какой-то судья изрек: 'Да восторжествует закон, и погибнет мир!'. Тут уместен диагноз: маниакальная форма юридического идиотизма.
  
  Глава.
  
   Мура был в авторитете. Парни его побаивались, да и 'крыша' у него была нешуточная. Сам полковник Малиев, из Октябрьского. Такой из любой ситуации вытащит. Правда, за это надо отмечаться как следует, но дело этого стоило. Парни в это поверили совсем уже наверняка, когда некоторое время назад на Муру завели дело и 'светило' ему 8 лет за разбойное нападение, но полковник 'развел' это за какие-то 8 штук. Для Муры это не деньги, но надо же знать, кому дать! А потом, когда тебя такие люди 'крышуют' - жить легче! Правда, поговаривали, что полковник не только Мурыча держит на поводке. Якобы у него полгорода отмечается. И полковник вроде сам у кого-то отмечается, повыше и звездочка у того покрупнее. Ну, это были разговоры, хотя на это было похоже.
   Пару дней назад, по дороге домой, Муру, впервые за его недолгую и наглую бандитскую жизнь, какой-то лох 'облажал'! Пистолет вытащил и лобовое в джипе пробил. Кайрат, который за рулем сидел в тот день, чуть под пулю не попал и, хотя Мура настрого велел молчать, в первый же вечер, все рассказал пацанам. Те осторожно похихикали, но почувствовали себя неловко. Как же так? Какой-то водила и Мура! Этого так нельзя оставлять. Номер запомнил, пробить его по гаишной базе - пара минут. Мура этого водилу на ленты порежет! А если этого не сделать, то батрановские ребята завтра на голову сядут. Слабину нельзя давать!
   На следующий день, адрес Каната лежал у Муры на столе. Бандиты умееют работать, когда надо.
   А еще через день на стоянке частных такси к машине Канат подошел человек и попросил отвезти его в Маевку. Договорились о цене и Канат поехал. Там мужчина попросил остановиться возле какого-то дома, вместо оплаты вытащил пистолет, приставил его к голове и приказал выехать за село.
   Через минуту к ним подъехал черный джип и остановился рядом. Из джипа вышли двое парней, вытащили Каната, обвязали руки за спиной скотчем, ударили его по ногам, заставив опуститься на колени и один из них встал у него за спиной. Из джипа вылез Мура.
  - Обыскали? - коротко спросил Мура.
  - Ничо нет! - сказал тот, что стоял за спиной.
  - У него пушка была! В машине смотрели? - Мура взглянул на него.
  - Смотрели! - ответил неуверенно конвоир.
  - Ну чо, ху...ла! Оружием мне вздумал угрожать! А? Совсем лотреки нюх потеряли, суки! - Мура коротко шагнул и ударил пинком в незащищенный живот. Канат повалился на бок. Когда он очнулся, тело нестерпимо болело в разных местах. На лице не было живого места. Видно, его били, когда он был без сознания.
  - Давай его в машину! Поджигай! - сказал Мура и бросив окурок,
  отошел в сторону. Джип отъехал на безопасное расстояние. Парни схватили Каната и бросили его на заднее сиденье обреченной машины. Потом быстро вытащили канистру с бензином и начали обливать автомобиль. Те несколько секунд, которые имелись в его распоряжении, Канат извивался, пытаясь освободиться от скотча на руках. Он сумел приподняться и зацепиться скочем за рукоять ручки на дверце. Снаружи полыхнул огонь и едкий дым пополз в закрытую машину. Парни отошли в сторону и с интересом смотрели, как горит автомобиль. Ручка с треском оторвалась. Канат, задыхаясь от дыма, переместился налево и снова зацепился за ручку. Подумал секунду. Вспомнил, что подлокотник из дерева, повернулся к нему, зацепился краем ленты и стал тянуть вниз. Наконец ему удалось содрать скотч, вместе с кожей на руках. Канат надавил на подлокотник и вытащил оружие. Потом дернул дверную ручку и, почти одновременно со взрывом, вырвался-выкатился наружу. Сорвал горящую на нем рубашку, выполз из дыма и выстрелил в первого попавшегося парня. Тот со стоном упал. Другой рванулся к машине и получил пулю в спину. Джип с ревом стал разворачиваться к Муре, который вытаскивал пистолет. Канат, защищаясь от пламени, увидел вскинутый пистолет и метнулся в сторону. Пули с визгом пролетели мимо. Канат выстрелил два раза в сторону закрытого дымом противника и побежал к небольшому арыку, берега которого поросли кустарником. Дым закрывал его. Канат упал в арык и оглянулся. Мура и один из его парней стояли у пылающей машины и недоуменно оглядывались по сторонам. Канат осторожно выташил обойму и посчитал. Оставалось три патрона. Мура, показав знаками телохранителю, чтобы тот обошел арык справа, медленно приближался в тому месту, где лежал слегка подпаленный таксист. Канат огляделся. Неподалеку лежала пустая пластиковая бутылка из под Кока -Колы. Он взял ее, осторожно размахнулся и кинул в сторону. Почти одновременно он приподнялся над краем арыка и почти не целясь, выстрелил. Пуля попала бандиту в голову. Мура упал навзничь. Телохранитель оглянулся и, беспорядочно отстреливаясь, побежал к машине. Канат аккуратно прицелился, как в тире, и выстрелил. Парень споткнулся и упал. Джип одиноко стоял недалеко от горящего автомобиля.
   Через некоторое время на трассу Бишкек-аэропорт выехал грузный черный джип и рванул в сторону города. Гаишник, который сидел в машине на окраине Бишкека, увидев мчащийся джип, выскочил было и махнул бесполезной полосатой палкой. Но джип с затонированными окнами пролетел мимо. ' Куртой какой-то!' - подумал гаишник и обреченно сел в машину.
  
  Глава.
  
   Жена плакала. Ей не хотелось уезжать. И почему она должна? А может все образуется? А что он такого сделал, что им надо уезжать? Ну и что, что на время? А может..., но Канат был непреклонен. Надо. Поживите там пару месяцев, а там..., посмотрим.
   Он еще не знал, каким образом все образуется. Но он знал, что иногда делам надо дать отстояться, подождать, пока жизненная муть осядет. А намутил он в этот раз сильно. И может сам осесть вместе с мутью. И еще он знал, что ему теперь не к кому обратиться за помощью. И кто ему может помочь? Друзей нет, в милицию не пойдешь! А надеяться можно только на себя. Больше не на кого! Родственников у него, кроме дядьки, нет. А дядя..., чем он может помочь? Бандиты, возможно и милиция, будут теперь искать его по всему городу и даже по всей Республике! А что они знают? Адрес его дома, квартиры? Номер внедорожника? Надо бы уехать, отсидеться где-нибудь..., например, в Алматы. Но денег нет! А почему он должен уезжать? Он уже уезжал один раз. И доколе? И что он бегает, как пацан? Сумеют убить - пусть убьют! А с него хватит! Гаишники, бандиты, торговцы на базаре, радетели чистоты языка, прокуроры, мастера по ремонту автомашин, костоправы, учителя в школе, зубные техники,контролеры энергосбыта и бабка, продающая газеты на базаре - все! Все! Все хотят обмануть, надрать, обмишурить, объегорить, кинуть, бортануть, обхитрить, лохануть, одурачить и просто поиметь с тебя хоть маленькую пользу! Носовой платок или пять сомов, гаечный ключ или коробку спичек, бюллетень голосования или рекламный листок, твой голос среди других на площади, твою душу и твою мольбу в церкви и запах твоих грязных носков в пятницу в мечети - хоть что- нибудь с тебя! А ты!? А кому ты нужен сам? И что сам есть? Грязь, пыль, обстирок, лох, пушечное мясо!
  
  Глава
  
   Через пару дней полковник Малиев знал имя человека, который убил Муру и его парней: в картотеке Госавтоинспекции по номеру двигателя и шасси нашли адрес владельца сгоревшего автомобиля. По-видимому, этот же человек уехал с места преступления на черном внедорожнике 'Тойота Ланкруизер', на котором ездил Мура. А еще через день ему принесли видео из Интернета, где какой-то таксит наставлял пистолет на того же Муру. У полковника было два пути: либо сдать таксиста бандитам и пускай разбираются сами, либо поручить поимку несчастного сотрудникам отдела по борьбе с бандитизмом. Он принял решение - позвонил Фаре, лучшему другу Муры по бандитской деятельности и назвал имя и фамилию таксиста и его адрес, а через минуту созвал экстренное совещание, где поручил начальнику отдела капитану Катарбекову в кратчайший срок обезвредить преступника. Номер внедорожника серебристого цвета был разослан всем мобильным группам МАИ и объявлен план 'Перехват'. Бандиты и милиционеры ринулись искать.
   Милиция отработала круг знакомых таксиста и пошла к нему домой. Там никого не нашли. Окольными путями вышли на родственников Каната. Через пару дней сотрудники Атбашинского райотдела милиции нашли семью Каната в селе. Жена Каната честно рассказала, что муж отправил их сюда, а сам...., вроде собирался уехать на время в Алматы. Следователь посоветовал жене перебраться в другое место..., мало ли кто еще придет. На вопрос жены, а что сделал ее муж, следователь туманно ответил, что, мол, вроде как с какими-то бандитами поссорился. Те могут тоже заявиться. А там разговор другой может получиться. На следующий день после этого разговора семья Каната переехала на Иссык-куль, где у его жены проживали далекие родственники.
   Бандиты пришли домой к Канату на пару часов раньше милиции. Никого не нашли. Соседи ничего не знали. Справедливо рассудив, что Канат мог начинать свой рабочий день с самой близкой к нему стоянки такси, подъехали с утра пораньше в седьмой микрорайон. Подошли к таксистам, как всегда обсуждавших свои дела. Поздоровались. Таксисты сунули свои шоферские руки в широкие бандитские лапы. Нехотя рассказали, что Канат не выходил на работу уже пару дней. Где может быть - не знают. Где еще больше всего любит таксовать Канат - не знают. Поняв, что таксисты не хотят с ними разговаривать, бандиты принялись за дело по-своему. Сначала разбили зеркало заднего вида дяде Паше и разбили нос Мурычу. Не добившись вразумительного ответа, принялись за Владика. После того, как ему поставили фингал и начали разбивать автомобиль, водитель сказал, что у Каната друзей особых не было. Но как-то говорил, что есть у него на автомобильном рынке человек, который может любую запчасть достать, даже пистолет. На Кудайбергене. Вроде как контейнер номер 25.
   Приятель Каната на Кудайбергене также довольно быстро признался, что он продал Канату пистолет. Но после этого не видел его. Родственники Каната живут в Атбаши, в селе Акмуз. Дядя. Зовут Сопуке.
   Бандиты поехали в Атбаши. Избитый в кровь дядя Каната не сказал ни слова о том, куда уехала семья Каната. Бандиты приволокли жену и включили утюг. Жена не выдержала и сказала, что невестка уехала на Иссык-куль, к родственникам. Село Нововознесеновка, Чодурановы. Сопуке что-то промычал сквозь разбитые губы, с сожалением глядя на плачущую жену. Бандиты уехали, пригрозив, что вернутся. Собрав последние силы, Сопуке приковылял к соседям, у которых был сотовый телефон, позвонил к родственникам на Иссык-Куль и предупредил, что к ним едут. Те сначала всполошились, а потом, вспомнив, что являются потомками славного батыра Сатыке, решили, что никого никому не отдадут.
   Бандиты приехали ночью. Нашли дом Чодурановых. В доме было темно. Бандитов было пятеро, на двух толстых Ланкруизерах. Постучали в крепкие ворота. Во дворе кто-то зашевелился и спросил по домашнему: 'Кто там?' 'Откройте, дело у нас есть!' - сказали вежливо бандиты. 'Какое дело среди ночи?' - спросили со двора. 'Это дом Чодурановых?' - спросили бандиты. 'Да!' - ответили со двора. 'Откройте! Милиция!' - сказали бандиты. 'Приходите завтра, поздно уже!' - вежливо сказали со двора. Поняв, что такими переговорами можно заниматься до утра, бандиты решили действовать решительней. 'Откройте, суки, а то мы вас спалим вместе с баранами!' - сказали бандиты. В ответ с чердака раздался выстрел. Громко треснуло лобовое стекло стоящего впереди джипа. Бандиты бросились за деревья. 'Отдайте нам жену Каната и мы вас не тронем!' - крикнули бандиты. 'Мы своих детей не отдаем!' - ответили со двора и новый выстрел разнес в клочья стекло другого крутого автомобиля. Поняв, что тут подготовились основательно, бандиты уехали восвояси.
  
  Глава
  
   Первым делом Канат сменил номера на джипе. Слишком уж узнаваемы и круты. Подъехал на стоянку около магазина в четвертом микрорайоне и выкрутил номера с какого-то автомобиля. Старые выбросил в мусорный ящик. Пока будут разбираться, заявления о пропаже писать - можно поездить. Потом другие выкрутим. Джипов таких крутых сейчас в городе много - мало кто обратит внимание.
   Потом поехал на Кудайберген. Припарковался далеко от главного входа. Окольными путями пробрался к контейнеру ? 25, где торговал знакомый, у которого он купил оружие. Подождал, когда тот, попросил соседа приглядеть за товаром и направился в кафе, пошел за ним. Сел за стол, когда тот принялся за второе. Увидев Каната, знакомый поперхнулся куском. Стал убеждать Каната, что никому никого он не продавал. Канат молчал. Наконец знакомый сказал слезливо: 'Они убить грозили! А мне зачем за тебя впрягаться? Ты накосячил - ты и разбирайся!' Канат сказал: ' Мне нужны патроны!' Знакомый испуганно сказал: 'Патронов нет!'. Канат молчал. Наконец знакомый буркнул: 'Придешь послезавтра к Ошскому базару. В 11-00. Я припаркуюсь по улице Киевской. Найдешь мою машину. Будут патроны!' Канат сказал: 'Продашь опять - пеняй на себя!' 'Нет, нет, ты что!' - торопливо уверил знакомый.
   Через день Канат припарковался на проспекте Молодой гвардии. Взял пистолет с последней обоймой, сунул его на пояс брюк сзади и пошел к Ошскому рынку. Он понимал, что знакомый мог позвонить бандитам и его уже ждут. Но он пошел.
   Сначала Канат внимательно оглядел место встречи издалека. Лишних людей вроде не было. Стояли люди на остановке, ожидая попутного транспорта, ходили какие-то пацаны, предлагали сигареты с лотков, отрешенно пробирались бомжи. Всё как всегда. Много припаркованных машин. Знакомый серебристый 'Хонда - Авансир' припаркован с северной стороны улицы. В машине сидел человек. Вроде знакомый.
   Канат прошел один квартал ниже, повернул влево по Чуйскому проспекту, потом снова налево по Бейшеналиева и подошел к машине сзади, со стороны Ошского рынка. Мельком взглянул на замок багажника. Оглядел салон. Открыл дверь, сел. Знакомый не ожидал его сзади, но быстро собрался с духом и сунул ему тяжелый пакет. Канат открыл его - там лежали пачки с патронами. 'Сколько?' - спросил Канат. 'Иди, иди, ничего не надо! - торопливо сказал знакомый, пугливо оглядываясь. Канат вылез из машины, быстро перешел на другую сторону улицы и пошел к проспекту. Повернул направо и краем глаза заметил, как белый Ландкруизер отъехал от стоянки, перестроился, нарушив правила и тоже стал поворачивать направо. Затонированные стекла открылись и с заднего сиденья высунулся ствол автомата. Канат резко рванулся, толкнул проходившую мимо женщину и упал в бетонированный лоток, на ходу выдергивая из-за пояса пистолет. Длинная очередь прошла поверх головы. Стекла кафе, стоящего прямо на углу, разлетелись вдребезги, истошно завизжала женщина. Автомобиль остановился. Из него, с автоматами в руках, выскочили двое мужчин и, продираясь через кусты ограждения, побежали к лотку. Канат быстро выглянул и выстрелил, почти не целясь. Один из бегущих упал. Другой вскинул автомат, но Канат снова успел укрыться в лотке. Пули с визгом пролетели над лотком, задев кого-то. Закричали люди.
   Канат высунул руку в направлении бегущего и выстрелил наугад три раза. Бандит споткнулся, схватился за руку и повернул назад. По пути он схватил за шиворот лежащего подельника и, продираясь сквозь кусты, затащил его в машину. Джип с визгом рванул вверх по проспекту.
   Канат быстро пошел вверх по тротуару. Сел в машину. Огляделся. Люди опасливо выходили из-за деревьев и углов и пугливо озирались. Некоторые звонили по сотовым телефонам. Канат уехал.
  
  Глава
  
   Канат понимал, что за ним идет охота. Он знал, что его могут взять на встрече, у Ошского рынка. Но он никак не мог поверить, что знакомый с Кудайбергена его предал. А впрочем, кто он ему? Сват, брат? Так, случайный покупатель, который несколько раз отоварился в его контейнере. Никаких обязательств. Мог, конечно, и не звонить бандитам и не сообщать им о том, что Канат приходил к нему и что они условились встретиться, но..., кто его знает! Может, знакомый хотел услужить 'крутым' взамен на защиту? Или его заставили? Эти умеют заставить.
   На следующий день, выехав со стоянки, где он ночевал в машине, Канат поехал в одну из многочисленных мастерских и попросил перекрасить его машину. Мастер удивленно посмотрел на Каната, но ничего не сказал. Только спросил: 'Когда надо?'. Канат сказал: 'Завтра!'. Мастер сказал:'Дорого будет стоить!'. Канат сказал:' Давай!'. На следующий день немного пахнущая свежей серебристой краской машина выехала из ворот мастерской.
   Денег осталось только на одну заправку и покушать пару раз. Надо было как-то решать эту проблему. Занять у кого-нибудь - рискованно, да и не у кого. Все живут на подсосе. Да если и есть деньги, никто не даст! А то! Всем нужны деньги на всякий случай, на черный день! Дома денег нет, да и появляться там тоже рискованно - наверняка там установлена слежка. А без денег как? Невозможно без денег. А, может, машину продать? Не-ет, без документов никто не купит!
  
  Глава.
  
   Охранник филиала турецкого банка 'Демир-банк', что находится на первом этаже супермаркета 'Бэта-сторез-2', который недавно построили в седьмом микрорайоне, откровенно скучал. Посетителей не было и две кассирши за стеклянной перегородкой тоже скучали. Менеджер по открытию счетов, который обычно сидит в одном зале с ним, ушел в отпуск и поговорить было не с кем. Охранник привычно пощупал пистолет, который он хранил в выдвижном ящике стола, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Даргинка Зухра, с сильно подведенными глазами, непрязненно посмотрел на охранника, вытащила сумочку и всякие женские принадлежности и стала подкрашивать и без того черные ресницы. Народ за стеклянной перегородкой, которая отделяла банк от фойе магазина и площадки у эскалатора, ведущего на второй этаж, суетился по своим делам. Наконец какая-то молодая женщина толкнула дверь и вошла в банк. Толстый охранник проснулся, окинул взглядом посетительницу, оценив длину юбки и высокие каблуки, поерзал на стуле. Женщина подошла к кассе ? 2 и протянула симпатичной глазастой девушке, сидящей за перегородкой, чековую книжку. Та уставилась в компьтер и стала выполнять привычные операции. Вошел еще один мужчина. Охранник отметил поношенные брюки, но мужчина был уверен и суров. Охранник кивнул вошедшему, на всякий случай. Тот сел на ближайший стул и спросил охранника:' Обменка работает?'. Тот кивнул головой и, зачем-то оглянувшись, спросил тихим голосом: ' А вам сколько надо?'. ' Сто баксов!' - сказал мужчина. ' Давайте, я вам поменяю!' - сказал охранник и выдвинул ящик. Даргинка снова посмотрела неприязненно. Говорили ей, что в этом филиале нет порядка! Точно! Охранник нарушает инструкцию! Надо шефу звонить. Порядок должен быть!
   Мужчина полез в карман и вытащил какую-то купюру. Охранник отодвинул пистолет, который лежал в ящике и стал пересчитывать деньги. Мужчина протянул купюру, слегка приподнялся со своего стула и придвинулся к охраннику, словно понимая, что это незаконно, что охранник не имет права обменивать деньги, но как бы прощая его за маленький бизнес (все жить хотят!) и закрывая его от черного глаза кассирши. Охранник понял и поблагодарил взглядом посетителя. Он протянул руку, чтобы взять деньги, но вдруг увидел, что зеленая купюра вовсе не сто долларов, а один! Он недоуменно поднял голову, но резкий удар в переносицу опрокинул его со стула и он упал навзничь. Мужчина быстро вытащил пистолет охранника из ящика, и резко повернувшись к кассам, сказал: 'Всем молчать! Поднять руки! Застрелю, суки!' Потом наставил оружие на даргинку и сказал: ' Нажмешь на кнопку, первая получишь пулю! Поняла, сучка?' Та испуганно закивала головой. ' Подними руки, чтобы я видел!'- сказал грабитель. Молодая женщина, которая уже считала только что полученные деньги, испуганно присела у кассы, прикрыв голову руками. Охранник вовсе не собирался защищать турецкое добро и тоже лежал ничком под стульями. Мужчина быстро дернулся к двери, накинул железную полосу на ручки дверей, тем самым закрыв вход в банк. Люди с той, безмятежной стороны, не обратили внимания на движение в банке. Да что же, часто что ли, банки у нас грабят?
   Канат (это был он) не скрывался. Он видел камеру видеонаблюдения в углу, но знал, что она для виду. Неохота туркам каждый день записи снимать. Кнопка сигнализации есть у кассирши, что на кассе ?1 и охранника. Вроде все тихо - никто не рвется нажимать. В фойе есть охранник, который стоит на входе в супермаркет и смотрит, чтобы народ проходил через металлоискатель и еще два охранника на входе в продуктовый магазин. Но, у тех свои объекты.
   Деньги за стеклянной перегородкой. Девушка кыргызка, которая сидела за второй кассой, уже стала понимать, что грабителю не пробраться через перегородку и она начала что-то говорить даргинке, что сидела у ней за спиной. Канат сказал: 'Будете сидеть тихо - все останетесь живы!' и направил пистолет на даргинку. Рядом с ней была дверь, через которую можно было пройти в кассовый зал. Канат сказал: ' Возьми пакет и положи туда деньги! Открой дверь и отдай деньги мне! Будешь дергаться - я буду стрелять в стекло. Стекло вылетит и упадет прямо на твою красивую морду! Будешь ходить порезанная! И из-за чего? Из-за чужих денег? Так что, думай быстрее и передай деньги!' Потом он направил пистолет на другую кассиршу и сказал негромко: 'А ты карындаш, детей своих пожалей! Пристрелю тебя, если будешь вякать!' Та испуганно опустила голову.Канат сказал, обращаясь к молодой женщине, которая все еще продолжала сидеть на полу у кассы, закрыв голову руками: 'Женщина, встаньте! Пройдите в зал и сядьте на стул! Будете сидеть тихо - я вас не трону!' Женщина быстро пошла в зал и села, боясь взглянуть на грабителя. Канат сказал: 'Я жду!' и облокотился на подоконник у кассы, скрыв пистолет рукавом.
   Даргинка заметалась. Она не знала, насколько прочно стекло. Хотя им говорили, что оно пуленепробиваемо и что им нечего бояться - она боялась. Откуда она знает, а вдруг он выстрелит и стекло упадет прямо на нее? Стекло толстое, осколков будет много! Порежет! Она могла нажать кнопку, если бы была уверена, что стекло выдержит! А если нажмет, а вдруг сирена завоет, этот выстрелит и стекло упадет! Блин, а я сегодня на коррекцию бровей записалась к Инке! Будет тебе коррекция! А чо, она должна что ли? На инструктаже говорили, что деньги не дороже человеческой жизни! И конечно же, не дороже ее красивого лица, которая она холит и нежит в надежде на то, что господин Мурат Хаджи увидит ее наконец, полюбит и увезет в Турцию!
   Пока она все это думала, ее руки машинально собирали деньги в пакет. Денег было не много. Она подняла голову и посмотрела на грабителя. Тот понял ее и сказал кассирше из первой кассы: 'Передай ей деньги! Быстро!'. Девушка послушно стала передавать деньги.
   В дверь толкнулись. Какие-то пожилые люди вопросительно заглядывали в стекла. Канат пошел к двери, приоткрыл ее и сказал: 'Извините, у нас передача!' и закрыл дверь. Люди ушли.
   Наконец кассирша сказала: 'Все, больше нету!' и вопросительно посмотрела на грабителя. Канат сказал: 'Открой дверь и давай мне!'. Кассирша заколебалась. Тут она за стеклом, а откроет дверь и окажется лицом к лицу с грабителем! А вдруг тот надумает ее застрелить или ударить? Грабитель сказал мягко: 'Мне нужны только деньги. Не бойся!' Кассирша открыла дверь, быстро сунула бумажный пакет через решетку грабителю и закрыла ее. Канат взял пакет, неторопливо подошел к двери и огляделся. Все было тихо. Только молоденькая продавщица из бутика напротив взглянула на Каната, будто заподозрив что-то, но также быстро отвернулась. Канат сказал: 'Я сейчас выйду! В течение одной минуты дверь банка будет у меня на виду! Кто выйдет - получит пулю! Эти деньги не стоят ваших жизней!' Взглянул на охранника, молодую женщину, испуганно смотревшую в пол и вышел. Повернул направо, подошел к автоматической двери, подождал мгновение, пока она открылась и вышел на свежий воздух. Неторопливо прошел вперед , повернул за строительный забор и быстро пошел к машине. Никакого шума не было. Только когда он уже садился в машину ему почудилось, что со стороны турецкого магазина раздались крики. Но он уже не видел всего этого. Серебристый джип вальяжно отъехал от бордюра и рванул в сторону шестого микрорайона.
  
  Глава.
  
   У полковника Малиева было плохое настроение. Министр внутренних дел сегодня на коллегии дал нагоняй - перестрелка прямо центре города, какой-то мужик грабанул филиал банка 'Демир-банк'. Малиев знал, что это за мужик! Это тот же таксист, который ' замочил' Мурыча несколько дней назад, ранил двух его ребят у Ошского базара, а теперь вроде разъезжает по городу на машине. План ' Перехват' ничего не дал - мало кто из крутых джипов останавливался на требование опергрупп. Погоня за некоторыми из них дала обескураживающий результат - во всех случаях на них разъезжали либо важные 'шишки', либо родственники важных 'шишек'. Парни перестали их останавливать, потому что всегда нарывались на такие угрозы, что легче притвориться, что машина не завелась. А один раз, когда ребята попытались остановить Ланкруизер, из автомобиля раздалась очередь из автомата. Оказалось, что там сидели ребята из угро, которые спешили на задержание! Вот и попробуй повысить раскрываемость! Только за счет тех, кто пару тапочек на базаре украл!
   Да ладно, хрен с ней, с раскрываемостью! Тут задеты личные интересы полковника! Мурыч-то у него в команде был! И все это знали! И менты и деловые! А теперь все будут думать, что Малиев сдал, потерял хватку! Если позволяет своих же ребят стрелять! И кто? Какой-то таксист! Даже стали поговаривать, что это не просто таксист, а какой-то спецназовец в отставке, у которого свои счеты и с милицией и с блатными. Кстати, именно этот таксист проходит пострадавшим в том нераскрытом деле, когда какой-то человек расстрелял двоих 'пехотинцев' из бригады Тулегена Чаримова, по кличке 'Тюля', на южной магистрали. А может, этот таксист сам их и пристрелил? Тогда тем более надо срочно его найти, пока он не натворил дел! А ничего на него нет! Нигде не засветился! Соседи говорят, что этот таксист купил квартиру в седьмом микрорайоне всего пять лет тому назад. Жена таксита вроде говорила, что они до этого жили в Новосибирске, а муж вроде в органах работал! Стоп! В органах?! Срочно надо запрос сделать в Россию! Может он действительно спецназовец? Тогда задача усложняется. С тренированным сотрудником спецназа, хоть и бывшим, человеком, который знает методы работы милиции, будет трудно справиться!
   Через пару дней пришла депеша из Краснооктябрьского райотдела милиции города Новосибирска. В факсе было написано, что Егизбаев Канат действительно проходил контрактную службу в Специальном Отряде Быстрого Реагирования (СОБР) города Новосибирска с 1999 по 2007 год. В 2004-2006 гг. участвовал в контртеррористических операциях на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации. Имеет награды. 2 июля 2006 года получил пулевое ранение при нападении боевиков на колонну внутренних войск у с. Аргун. После госпиталя был признан годным к нестроевой и уволен из органов внутренних дел. Специальными навыками, присущих бойцам войск специального назначения, не обладал. Психически устойчив, физически здоров, вынослив, в обращении с сослуживцами был приветлив. В 2007 году выехал из города Новосибирск в Кыргызскую Республику.
   Малиев задумался. Вот теперь хоть что-то прояснилось. Таксист был в Чечне. Наверняка повидал там всякого. Стреляет хорошо. Поэтому конкретно положил Муру с его 'быками'. Вполне возможно, что имеются психические сдвиги. Заклинило мужика. Вот он и начал. Взять такого будет трудно. Наверняка не потерял еще физическую форму, да и оружие есть. Боеприпасами он запасся. Зачем? Наверняка не остановится просто так! А что ему надо? Есть ли логика какая-то в его действиях? На Муру он нарвался, видимо, случайно. Пробка, нервы на пределе! А тут еще всякие крутые лезут напролом. Иногда самому хочется такому в морду дать! Но для того, чтобы вытащить пистолет прямо на улице, на глазах у водителей, в центре города, нужно что-то иметь за душой! Или беспримерную наглость, подкрепленную высокими родственными связями наверху или вышедшую из-под контроля злобу! Родственников наверху у этого таксита точно нет! Значит, довели мужика! Вот он и стал стрелять! Мура, конечно, такого позора не стерпел, нашел его по своим каналам. Хотел 'на кости' поставить таксита, да не тут- то было. Таксист оказался проворным и положил блатного вместе с телохранителями! Да поделом, если разобраться! Хоть полковник и имел с этим Мурой кой-какие делишки, но это так..., ничего личного! Только бизнес! А теперь этот таксит еще и банк взял! Силен парень! Чисто взял! Без единого выстрела, культурно. Наверняка, не в первый раз в этом филиале. Все рассчитал! И охранника как лоха обштопал. Знал, что тот потихаря деньги меняет, что оружие держит в ящике стола! Кассирш припугнул. Держался уверенно, словно знал, что видеокамера не работает.
   Вообще дурной какой-то! Другой бы притаился, переждал бы! А этот..., разъезжает по городу..., блин!
   Дома не появлялся ни разу. Понятное дело - там круглосуточное дежурство установлено. На Иссык-Куле не появлялся, в Атбаши тоже. Значит, кантуется где -нибудь в 'яме' или спит в машине. Надо опросить все ночные автостоянки - не ночует ли кто в машине? Тем более джип у таксиста приметный. Но, вполне вероятно, что машину таксист уже поменял или перекрасил! Надо автомастерские прошерстить и порасспрашивать среди базарных - не продавал ли кто джип по дешевке? Был случай, когда мужик угнал машину, быстро разобрал ее на запчасти и на полученные деньги купил другой, точно такой же автомобиль. Уже официально. Так что надо на Кудайбергене пошукать и на Геологическую базу людей послать, где битые автомобили на запчасти разбирают.
   Вполне возможно, что взял оборудованный гараж в аренду и ночует там. У некоторых - такие гаражи бывают! Надо все гаражные кооперативы прошерстить, на предмет аренды.
   Надо работать! На кон поставлена репутация! А он эту репутацию много лет зарабатывал, чтобы из-за какого-то таксита ее потерять!
  
  Глава
  
   Никто не знает, какой сюрприз может может преподнести судьба в следующую минуту. Могут позвонить в дверь и сообщить, что вы получили наследство в миллионы долларов, а могут спросить, почему вы не ходите на пятничный намаз. Может это просто домком, а может - милиционер с вашей фотографией из факса. Конечно же, большинство из нас почти наверняка знает, что ничего такого с ним случиться не может. Потому что точно известно, что богатых родственников у нас нет, а насчет милиционера..., мы законопослушные граждане. Насчет намаза..., это да, могут прийти, но мы им отвечаем, что пусть они сначала назовут нам день рождения Пророка, а домком...., так ясно дело - пора за домофон платить! Так что вариантов не так уж много. Но все же....!?
   И мало кто из нас знает, как он поведет себя в той или иной внезапно возникшей нестандартной ситуации. Открываешь дверь, уходя утром на работу..., а там подкидыш в больничном одеяльце. Хорошенький такой. Давно такого хотел, но своего. И на работу пора. Отнести в милицию? Или куда еще - в Дом малютки? А где он, этот Дом? И ..., жалко. Мальчонка больно уж хорош, здоровенький! А в этих Домах его залечут, кормежка там не ахти! Да и зачем он нам нужен? Своих трое..., их еше надо на ноги ставить! Ну..., где трое там и четвертый подымется! И на работу надо...! Что делать?
  
  'Ну и мысли тебя посещают!' - подумал Канат, открывая глаза. Местная молодежь расходилась. Дискотека окончилась. Тамаз Халиев, по кличке 'Черный' с приятелями тоже уходил. Вечер удался. Выпили. Потанцевали. Черный был в центре внимания. Несколько раз он сладострастно рассказал окружавшим его пацанам подробности того, как он 'трахнул' эту малолетку. 'Теперь она моя! Кто тронет - убью! Я, мош, на ней ...., женюсь...!' Пацаны молчали. Некоторые завидовали, некоторые ненавидели. 'А чо, ето..., Саня, если с армии придет....?' - робко сказал один из пацанов. ' А чо..., он ее купил, штоли? Пусть идет! Замочу ево, если чота вякать будет!' - уверенно сказал Черный. Пацаны помолчали, разглядывая местных девчонок, которые крутили задами в центре зала. 'А чо..., можна оказывается! Черный, вон..., Настюху ебанул и ничо! Ходит. Не боится, што посадят! О чо, у нево вся местная ментовня в руках. Кому барашка домой отвезет, кому бычка. Вот они ево и не трогают. Он уже многих....! Не боится! А мы чо? Так и будем? Хоть попробовать...!?'
   Стоящий неподалеку серебристый джип включил фары и стал разворачиваться на площадке у дискотеки. Пацаны посторонились. Не местный какой-то...! Машина резко тормознула около ослепленных яркими огнями парней, затемненное окно открылось. 'Тамаз Халиев?' - спросил мужчина. 'Да, я!' - неуверенно ответил Черный. ' Настю знаешь?' - снова спросил мужчина. 'Да, знаю.., какую Настю?' - сказал Черный. Мужчина исчез из окна, потом оттуда показалась рука с пистолетом и раздался выстрел. Черный с дыркой под правым глазом упал как подкошенный. Пацаны , ошеломленные, стояли молча, глядя, как из черного глаза течет кровь. Машина уехала.
   Несколько дней назад Канат подвозил какую-то заплаканную бабулю от здания Республиканской прокуратуры к автовокзалу на Ошском базаре, откуда бусики на Сокулук ходят. Бабуля рассказала, что кавказцы совсем распоясались, ничего не боятся, внучку вот..., спортили! А никто не хочет заступиться. Заявление, говорят, пиши! А чо, заявление...?! Все знают, что Черный, внучку-то....! Написала. А Черный как ходил по селу так и ходит! Нет в мире справедливости!
  
  Глава.
  
   Майрамбек Жолбукенов стоял на своем обычном месте - напротив школы. Он был 'смотрящим' - смотрел за тем, чтобы пацаны исправно несли ему деньги. Несколько его помощников, собирали дань со школьников и в конце дня приносили ему. Кто его назначил? А никто. Сам себя назначил и сам себя так назвал. Это придавало ему авторитет. Некоторые пацаны не стали бы платить, но боялись, так как если 'смотрящий' - это значит кто-то (ну..., там бандиты покрупнее...) поставил его смотреть. А связываться с бандитами не хочется.
   Сегодня он был один. Искена родители отправили в село, на 'перевоспитание.' Да, блин, так ему и надо! Лох, он, этот Искен! Не мошт пацана загрузить. Тока на стреме мошт стоять! Одному лучше работать, бабки делить не нада!' Майрамбек радостно потер потные ладони. Среди пацанов иногда появлялись непокорные, которые отказывались платить. Тогда Майрамбек наводил порядок.
   Школьники расходились по домам и пацан, который отказывался платить, бодро шагал домой, потряхивая ранцем за спиной. У этого пацанчика 'родаки' богатые, можно загрузить по полной. Пацан свернул направо по лице Панфилова, Майрамбек свернул в проходной двор и через минуту вышел навстречу школьнику, прямо около продуктового магазина. Он схватил мальчика за руку и затащил того в узкий проход между магазином и стеной многоэтажного дома, заставленный пустыми ящиками и коробками.
  - Е, чо..., деньги есь? Бабки давай, бля, поял? - налетчик прижал пацана к пыльной стене.
  - Да чо...., чо я должен, штоли? - пацан стал вырываться.
  - Бабки, грю, давай! А то..., бля, задушу щас или в ж...у трахну! - Майрамбек действовал быстро. Мальчик упрямо сопротивлялся. В проходе мелькнула тень. Какой-то мужчина прошел мимо. Насторожившийся было Майрамбек снова насел на пацана.
  - Е, бля..., если найду бабки, удавлю как кутенка, поял? - Майрамбек схватил пацана за ворот, но какая-то неведомая сила приподняла его и прижала к стене, к которой он только что сам прижимал школьника. Тот убежал. Майрамбек скосил глаза и увидел мужика, который когда-то впрягся за етого...., у которого мать в контейнере работает.
  - Е.., чо? - Майрамбек попытался вырваться, но мужик держал крепко.
  - Помнишь меня? - спросил мужик.
  - Е..., чо, чо я сделал? - дрыгая ногами, сказал Майрамбек.
  - Помнишь, что я тебе тогда сказал? - спросил мужик.
  - Помню,...., отпусти..., ета! - сказал Майрамбек. Мужик отпустил. Майрамбек нагнулся и стал отряхиваться, судорожно пытаясь придумать что-нибудь. К его бритому затылку прикоснулась холодная сталь. Майрамбек вздрогнул и выпрямился. Мужик отодвинулся и выстрелил.
  Продавщица в магазине услышала выстрел, но подумала, что опять пацаны хлопушками балуются.
  
  Глава.
  
   Гаишник, который стоял под дулом, был спокоен. Он только сказал: 'Подумай, парень! Если бы ты сам в ГАИ работал, ты бы тоже брал...!' Канат сказал: 'Заткни пасть!' Другой гаишник сидел на заднем сиденье, согнувшись и обхватив разбитую в кровь голову. По рации настойчиво вызывали 'пятнадцатого', но тот молчал. 'Тогда тебе надо все ГАИ перестрелять! Все берут! Почему меня? У меня дети!' - упрямо сказал гаишник. Канат отошел от машины, поднял оружие и наставил его прямо на офицера. Тот моргнул и сморщился, словно от зубной боли. 'Не надо, парень!' - сказал гаишник и закрыл лицо руками. Канат подошел к машине, вырвал рацию с корнем, выстрелил в воздух, сел в джип и уехал.
   Прав гаишник - всех надо стрелять! От того, что одного-двух пристрелишь - поборы на дорогах не прекратятся.
   Когда увидел милицейскую машину на дороге, сначала подумал, что всё - попался, но потом понял, что это обыкновенный частный выезд - просто пара работников милиции решили подзаработать на дороге. Наряда у них, понятное дело, нет.
   Да и вытаскивать оружие не хотел, думал - суну пару сотен, отстанут. А этот, помоложе, наглеть стал - за простое превышение скорости потребовал три сотни. Надо бы отдать да ехать дальше, но что-то опять заклинило. Сколько можно, бля!
  
  Глава.
  
   План 'Перехват' был объявлен через 5 минут после того, как Канат отъехал от машины ГАИ. У сотрудников были сотовые телефоны.
   Ответственным от Министерства внутренних дел КР и руководителем группы оперативного управления Приказом МВД КР от 12 января 2006 года ?20 был назначен полковник Малиев. Он знал наверняка, что это тот таксит. Решив, что этого колхозника он возьмет без особых усилий, полковник ввел в действие план "Перехват" без привлечения дополнительных сил и средств с использованием возможностей постов и нарядов, несущих наружную службу, с их передислокацией. Хотя, мелькнула было, мысль, что таксист непростой. Но привлечение дополнительных сил требовало довольно долгих согласований и нелегких просьб. А прогибаться перед военными не хотелось. Полковник решил, что его заместитель, полковник Исаев, начнет переговоры о привлечении дополнительных сил в виде автоматчиков, а ОВД города пока самостоятельно займется поимкой преступника. Полковник знал, что он принимает рискованное решение, посылая рядовых гаишников на поимку вооруженного преступника, но очень уж хотелось взять этого наглеца самому. Военные подтянутся позже, подумал он.
   Исходя из времени, прошедшего с момента совершения преступления (дорожно-транспортного происшествия), скорости движения автомототранспортного средства и времени, необходимого для ее блокирования, была определена зона, подлежащая блокированию. Оказалось, что в ближайшие двадцать минут 'Таксист' (так его назвали в плане) должен появиться в пределах зоны, ограниченной с юга - Южной магистралью, с востока - проспектом Мира, с севера - улицей Льва Толстого и, наконец, с запада улицей Садыгалиева. Район обширный, содержит множество частных подворий, гаражей, станций техобслуживания. Чего стоит один только район в пересечении проспекта Молодая Гвардия и Льва Толстого, где на небольшом участке сосредоточено около трех десятков малых и средних станций по ремонту автомобилей. Впрочем, там есть свои люди - сообщат, если появится похожая автомашина.
   Базовым органом внутренних дел был назначен Октябрьский райотдел милиции, а первоначальная зона поиска включала в себя территорию обслуживания Ленинского и Первомайского отделов внутренних дел.
   Маршруты патрулирования нарядов милиции, несущих наружную службу, были скорректированы в соответствии с планом, были обозначены конкретные места дислокации сотрудников. Люди были предупреждены, что таксит вооружен.
  
  Глава.
  
   Канат поздно понял, что недооценил гаишников. Когда он увидал, что едущий навстречу автотраспорт отчаянно сигналит фарами, предупреждая о гаишниках на дороге, то свернуть уже было некуда. Впереди был довольно протяженный отрезок дороги и, надо было, или поворачивать назад, или пытаться проскочить. Канат решил проскочить.
   Гаишник, который уже получил оперативную сводку, увидел джип, пытающийся прикрыться фургоном. Он выскочил на середину проезжей части и решительно махнул жезлом. Автомобиль резко вильнул, выскочил на встречную полосу, пытаясь объехать милиционера, и дал газу. Гаишник отчаянно засвистел и побежал к служебной машине, которая уже выезжала с обочины на дорогу. Загорелся проблесковый маяк на крыше и автомобиль рванул вслед нарушителю.
   Канат понимал, что план 'Перехват' введен в действие. Он ни о чем не думал. Он знал, что придется отвечать за все. Рано или поздно. Он сам был милиционером когда-то и знал, что сейчас все гаишники города и рота автоматчиков в придачу уже стоят на ключевых участках зоны и ждут его. Вполне возможно, что они знают, что он вооружен и у них есть приказ - стрелять на поражение.
   Последние несколько дней Канат жил как в тумане. Напряжение, постоянное недосыпание из-за тесноты в машине, необходимость все время быть начеку и понимание своей вины и невозможность оправдания - все это точило его изнутри и подрывало его силы. Оказалось, что ненависти к тем, кто творит несправедливость вокруг, хватило ненадолго. А ведь казалось, что стоит убрать одного-двух негодяев, станет легче на душе. Как, наверное, легче становится, когда приберешься дома и вынесешь мусор. Но легче не стало. Стало тяжелее. Люди все же не мусор.
  
  Глава.
  
   Старший лейтенант Мусрепов был в наряде. Оперативную сводку получил ближе к вечеру, когда уже предвкушал, как сдаст рапорт, переоденется в гражданку и поедет с любовницей в ресторан. Давно ей обещал. Тем более, сегодня неплохой денек выдался - нескольких лохов 'обул' на две штуки! Кто скорость превысил, кто с затонированными стеклами ехал, а кого просто так - на понт взял! Старлей чертыхнулся, так как слабо себе представлял, что надо делать при плане 'Перехват'. Ну, там, какие-то общие слова он знал, а вот что конкретно - что можно, что нельзя? Напарник, старшина Ташиев, тоже в этих делах ни бум-бум - всего пару недель в ГАИ служит.
   Старлей вытащил сотку и позвонил капитану Бекбоеву, который стоял на слудующем посту. Капитан тоже плохо представлял себе, что делать, но бодро посоветовал стрелять, если Таксит не будет подчиняться приказам и указаниям поста ГАИ. Вроде можно. Ну, кароче, хуже не будет! А чо, разговоры с ним, что ли, разговаривать? Говорят, он в Маевке двух наших на посту положил! Мусрепов слабо возразил, что слышал по рации, что таксист стрелял в воздух, но Бекбоев авторитетным тоном сказал, что, мол, если этих водил не проучить хорошенько, они на голову готовы залезть! Сказал и выключил сотовый телефон.
   Старлей вышел из машины и сказал Ташиеву: 'Кароче, если чо - стреляй!'. 'Хоп!' - сказал Ташиев равнодушно. 'А, мошт, он по нашему маршруту не поедет?' - сказал вопросительно старлей, но Ташиев промолчал, ковыряя спичкой в своих лошадиных зубах и думая о том, как достроить дом в Чон-Арыке.
   Джип появился на улице через несколько минут, двигаясь по направлению к Джалу. Мобильный пост ГАИ находился сразу за перекрестком улиц Ахунбаева и Чапаева (Бакаева). Джип выехал, по-видимому, из одного их закоулков между проспектом Мира и Чапаева, потому что никакой информации о его передвижении не поступало. Удивительно, как он мог проехать незамеченным почти полгорода!
   'Тормози его!' - сказал Мусрепов и схватил рацию, чтобы предупредить следующий пост. Ташиев с жезлом вышел навстречу автомобилю, который уже пересекал перекресток на желтый свет и жестом приказал ему остановиться. Но джип не снижал скорости, и было видно, что останавливаться не собирается. Тогда Ташиев отступил в сторону, быстрым движением вытащил пистолет и выстрелил в надвигающийся автомобиль. Пуля попала водителю прямо в голову.
  
  
  Канат видел пост и яростное лицо служителя порядка. Он мог бы остановиться. Но вместо этого нажал на акселлератор.
  
  Бездонная пустота открылась у него в душе и среди этой пустоты он явственно увидел танцующего чеченца!
  
  Конец.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"