Абиквэст Ася Славвна : другие произведения.

Я тебя не убью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сладенькая сказочка про наемного убийцу, втюхавшегося по незнанке в жертву. Я б такое читать не стала, ей-богу :)

  Я тебя не убью.
  __________________________
  
  Солнце - белесое, бесполезное, но яркое - болталось у горизонта в тощем матрасе из перистых облаков. В разгар зимы светило вообще не поднимается на небо, так и пулькается, еле оторвав свой незримый шар от контура города. И освещает оно, таким образом, одни лишь крыши. А улицы тонут в стылых тенях, что отбрасывают многоэтажки. От этого холодней не становится, если честно.
  Как говорилось в начале какого-то там рассказа (или не рассказа ли?), зимой солнце светит, но не греет.
  Зима в этом городе настоящая, ядреная. Пронзительно-морозная, с высоченными сугробами, гололедом на дорогах, метелями. Градусники стабильно светятся температурой ниже двадцати восьми, ветер крадется в щели в стенах, студит камни, студит сердца, будит отчаяние. И все на свете уменьшается: движение, распри, преступления, жизни.
  Главное, за что Виталий зиму просто обожал - именно зимой случаются такие моменты, когда на улицах нет ни человечка. И дело совсем не в том, что пустота облегчает его работу.
  Не любит Виталий людей. Ничего-то они ему не сделали, ни плохого, ни хорошего, а не любит.
  Просто потрясающе, как собственный стыд может породить самую чернейшую ненависть. И сожрет она тебя и окружающих, вылезши на свет божий только потому, что тебе очень не нравится стыдиться.
  ...В плане отсутствия людей денек выдался удачный. В плане выполнения работы - о, проклятье, да почему ж так не везет!
  Во-первых, господин Заказ шлялся черт знает где целый час, вопреки наводке, и Виталику пришлось торчать на крыше дольше положенного. Да еще на какой крыше-то: заснеженной, доступной всем ветрам, прямо напротив бестолкового солнышка. Заснеженность плоха даже не тем, что ходить по колено в сугробе неудобно, а тем, что следы-то какие симпатичные со всех сторон! Виталик же нонче единственный дурень, который в такую погодку на крышу полез? Плюс господам полицейским, если, конечно, они будут вдруг искать Исполнителя Заказа... Ветра на этой крыше были недостаточно сильны, чтобы подмести эту ногами деланную подпись, но зато вдосталь свирепы, чтобы надрать нерадивому Исполнителю уши. Ну и в довесок, солнышко наше ясное светило прямо в окуляр прицела, бликуя на внешней линзе и мало по малу слепя глаз.
  Виталя уже полчаса утешал себя тем, что выдавались Заказы и похуже. И это же правильно? Он у нас лучший снайпер, ему не помешает ни количество этажей (с его-то орлиной зоркостью, да и прицелом каким-никаким), ни яркое солнышко, ни ветрила распроклятый, ни отмороженные ноги и задница. Денежек-то за такое дельце он знатно срубит, а там переведут его, красавца писаного, в место потеплее, чем эта дыра рядом с северным полярным кругом. Кстати, и этим себя можно поутешать - хотели же закинуть Витальку в Норильск, в этот город-выродок, взращенный заключенными, в эту стылую пристань наркоманов... Не был Виталька в Норильске, и быть не хотел, хоть и чуял духом своим черным да романтичным, что там ему самое место...
  Кинули Виталия недалеко южнее: зима здесь полярной ночи не имеет, сорокаградусным морозом почти не жучит, но сибирская да своенравная. Вон как спать-то хочется, и ноги вибрируют болью... Самый юг Витальке пока не светит, но хоть Алтай-то он заслужил? Посидит в горах, проредит ряды грустной южносибирской мафии...
  "Харе думать!"
  Господин Заказ возник из переулка. Не оглядываясь, упрятав массивный нос в шарф да разворот воротника, уверенно шествовал он к подъезду девятиэтажки.
  Виталька на своей пятиэтажной крыше подобрался, подполз к перилам. Надо же, высоко как. Только дурак согласился бы стрелять отсюдова, выбрали б окошки, этажа третьего не выше.
  "Но я ж Виталя. Я ж глаз орлиный..."
  Дело даже не в зрении, а в его уникальном чувстве, уникальной точности, интуиции, призвании...
  Хреновое же досталось призвание - в людей-то стрелять?..
  Господин Заказ, не пикнув, завалился в сугроб в двух метрах от входа в подъезд.
   - Страйк, - уныло произнес Виталя замерзшими губами.
  С винтовкой долго возился - пока пальцы расшевелил, чтобы крепы все порасстегнуть, да потом застегнуть. Закинул футляр за плечо, недовольно оглядел истоптанную крышу, сплюнул да и пошел следов поперек. Какая на фиг разница? Господа полицейские сего города уездного разбираться запарятся, отчего Господина Заказа, такого хорошего и примерного, могли так интересненько...Исполнить. А уж когда догадаются... Ни за что на крышу не подумают. А когда все-таки подумают, Виталька далеко будет, вертолетом унесенный.
  "Интересно, где? Лишь бы не Новосиб с Кызылом, достала эта уголовная краюха... К хакасам, кемерчанам, алтаяшкам? Куда бы, куда бы..."
  Куда бы ни полетел, работать придется. Редкая ведь профессия-то, редкая и дорогая.
  Любимая.
  
  ***
  
  Игорюха Степной бродил кругами по диспетчерской, в одной руке держа горячую кружечку кофею, в другой - досье в папке цвета "охра".
   - Виталий "Орленок" Карнаутов, - развеселым голосом читал Игорюха. - Двадцать два года, рост 1,83, вес 85... Мало жрешь, приятель! Родной город Кострома. Стаж работы... Хех, работушка! Семь лет! Это ж надо, а стреляешь со скольки?
   - С десяти, папа, мир ему, охотиться брал. На рябчиков. - Виталя сосредоточенно изучал монитор через очки и все боролся с желанием укусить черную бусину микрофона, маячившую в паре сантиметров ото рта.
   - Внешне красив, хорошо сложен, мускулист... Наши, что ли, девочки на тебя базу составляли? Брюнет, бледнокожий, брови и ресницы черные, глаза светло-голубые, впалые, разрез узкий, скулы широкие, нос тонкий, вздернутый... Черта-с-два ты орленок, ты - утенок, ага?
   - Пошел в жопу, - очень равнодушно отозвался Карнаутов. Полоса загрузки на экране застыла на значении 97%. Это Виталия несколько нервировало.
   - Веснушки... Да ладно! - Степной подбежал к пульту, ухватил Виталия за голову. - И где ж твоя обаятельная конопатость?
   - Весной вылезает, в первые погоды. - Виталий крутанул головой. - Что эта дрянь не грузится?!
   - Сетка тупит... Да ты не парься! Кстати, если ты не забыл, весна прямо сейчас. Если через два дня не увижу твои конопушки...
   - Да отвали уже! И досье мое положи!
   - Так мне его на роспись дали, расписывайся давай вот тут. - Виталя не глядя расписался. - Корявый. Слушай, а ты правда самый меткий по округу?
   - И в Москве.
   - Заливаешь. А че в столице не работаешь?
   - Грязища.
   - Чувак, наша работа чистой не бывает.
   - В Сибире меньше вероятность, что грохнут в ответ. Да и Центр тем плох, что если поймают - хрен тебя пристрелят, будешь потом либо раком на них работать, либо наковальней...
   - Королюши пытки любят, - со смаком протянул Игорюха. - Что, на сегодня заказов опять нет?
   - Грузицца. - Виталя пихнул ногой стол; кресло, на котором он восседал, послушно поехало прочь от терминала.
   - А телефонных? А интернетных? - с надеждой не сдавался Степной.
   - Чувак, ты уж извини... - Виталя зыркнул на него своими глазами-ледышками. - Да только в твоей лесостепи нам работы нет. Я вот зимой в Сахе был... Российские косорыльцы люты. Хочешь движухи - езжай к соседям в Тыву. Или на худой конец в Якутию, но там холодно, как у пингвина в сральнике.
   - Да ла-адно. - Игорюха приземлился на скамеечку у входа, хлебнул кофею. - Мне тишь нравится. Вот ты, птица дивная, так уж любишь по людям палить, а? А мне-то иной раз приходится всяко, и ножичком, и удавкой...
   - Потому и палю, что дрянь делаю, - сплюнул Виталий. - Игорь, ты в Бога веришь?
   - Пха-ха-ха!!! - аж загнулся Степной. - Карнаутов, ты че? Иль покарал тебя кто за смертоубийство? Йо, киллер, какой Бог, я тя умоляю?
   - Я так думаю, - мечтательно откинулся на спинку Орленок, - что есть он. Просто все вокруг крупно так ошибаются на его счет. Озлобился он, Господи наш. Там грустно и одиноко, в небе. А от одиночества добряки не рождаются.
   - Не мерь Всевышнего человеческим гадством. Он тебе не баба, чтобы от отсутствия компании беситься. Он есть Высшее Существо, которого нам, убийцам презренным, не постигнуть...
   - Значит, таки веришь?
   - Да все ж верят! Но по-своему. Для кого-то Он - жалкий всепрощенец. Для кого-то - папаша, любящий помучить деток. Для тебя - по ходу, братец, да? "Кто добра и блага горазд нам отвесить? Только не Бог. Одиночество - оченно злая песня. Бог одинок..."
   - Тьфу на тебя, Степной.
   - На тебя тьфу, романтик. Догрузилось. Кстати, вон у тебя сообщение, мож Заказ? А? Заказик? Заказушка?
   - Заказушка. - В диспетчерскую вошел высокий, лысый и очень деловой мужичок. Иван Иванович, держатель местной конторы. - Игорь Олегович, остаешься в рубке на приеме. Виталя, айда со мной.
   - Шеф! - скуксился Игорюха. - Я уже вторую неделю безвылазно сижу! Дайте свершить возмездие, ну или паломничество, ну или миссию святую!
   - Судя по тексту, там надо тупо пристрелить. А тупо пристреливает у нас Виталя, - отрезал Шеф. - К тому же там, по ходу, такая ерунда, что просто жуть.
   - А чего тогда я? - поинтересовался Карнаутов, снимая очки.
   - Ты же с северов у нас отдыхаешь? Сейчас пальнешь, и в тенек - четыре месяца безделия я тебе отпишу. Пиф-паф этот для проформы. Иди в переговорную, я тебе наводку и номерок по асе кину. Договаривайся - все сам, оплата никудык, делим фифти-фифти.
   - Эй, я квалифицированный снайпер!
   - Тебе предлагаемых копиек даже на рэсторан не хватит, - осадил его Иван Иванович. - Там совсем пустяковое дельце. "Твердый знак".
   - То есть... - Виталий поморщил лоб, припоминая классификацию. - Палить на убой, подозрения на нулях, место не чистить... Минималка?
   - Не куксись. Говорю ж тебе, это последнее твое дельце для заляга.
   - На кой мне залегать?
   - Ты сколько пашешь?
  Карнаутов потупился. Пашет он уже шестнадцать Заказов, в месячном эквиваленте - два квартала, профилактика или "заляг" всем снайперам положен раз в два месяца, иначе господа полицейские и иже с ними начинают беспокоиться.
   - Именно. Ты уже два заляга запорол. Папа тебя уже не понимает, скоро ругаться начнет. Поедешь на постоянку в Центр, а ты же этого не хочешь?
   - Не-е.
   - Ну и вот. Сделаешь пиф-паф - и в отпуск.
   - Можно я где-нибудь тута полежу?
   - Ага. Поглядишь, как будут убивство твое расследовать? Нет, дорогой, не по уставу это.
   - Ну Иван Иваныч...
   - Не будь дураком! Что, думаешь, ни разу с роялем не попался, так песни можно на весь двор петь? А то, что по нашей статистике именно на такой вот ерунде и колются, ты не знаешь? На заляге меняешь как минимум регион, ясно? Не пали контору.
  Карнаутов повесил кучерявую голову.
   - Ладно...
  
  ***
  
  Виталий выбрался в город.
  Ну, как сказать, город. Судя по планировочке, город тут начался совсем недавно, наверное, вместе со строительством вон того завода, трубы которого из-за деревьев торчат.
  Процентов семьдесят домов были как есть деревянные, и сменялись панельными пятиэтажками только на юге. Логичнее было бы назвать сие муниципальное образование поселком городского типа, ну да республике видней.
  Виталий и ощущал себя так, будто бредет по поселку. Ведь даже дороги тут не везде асфальтированные... Зелени до хрена, однако ж дорожные знаки со светофорами. Уродство.
  Особенно забавляли Карнаутова такие городские выкрутасы, как пластиковые окна, глянцево белеющие в деревянных брусовых стенах, да большие тарелки антенн на старых жестяных крышах. Джипы за косыми, серыми от времени и дождей заборами, Орленка веселили чуть меньше, но веселили.
  Людей было маловато, и это было хорошо. Виталий медленно брел вдоль пустующей улочки и думал, вяло тая под теплым весенним небом, о том, кто же из этих затрапезных мирян решил устранить неугодного себе соседа?
  Заказ Виталя просмотрел, ничего нового. Шеф был прав, "Твердый знак", минимум текста, гласящий: "Горох "Витория", один пакет, оплата при встрече". Горох у нас значит стрельнуть, "Витория" - самая дешевая из услуг, один пакет - одним выстрелом, оплата при встрече - все условия обеспечивает Заказчик.
  Самая дешевая... Такие Виталию просто не заказывают. Да и вообще Организации не заказывают, в меню такой пункт стоит лишь для проформы. Бедняки, не способные оплатить услуги киллера, обычно все сами делают... Топором, или чем еще. А тут...
  Карнаутов мотнул головой. Заказчик позвонит вечером. И, как бы ни хотелось конкретно его допросить, Виталя этого делать не будет. Этика Организации. Наше дело - пришить и денег срубить, а как, зачем, почему и за что - интересоваться не вежливо. Конечно, с постоянными клиентами разговор особый, но сейчас же явно вовсе не постоянный? С "Виторией"-то?
  Дорогу Витальке перебежала стайка детишек; по противоположному тротуару вышагивало комбо "парочка": симпатичная светловолосая девчонка с умной мордашкой, и бибизян-гамадрил, почти лысый, с огромным носом, раскатистыми губами и в вытянутых штанах. Парочка ворковала и улыбалась.
  Виталий еле удержался, чтобы не сплюнуть. Проводил взглядом детей и уныло подумал, что вот оно, самое паршивое моральное преступление: врать детям о любви. Какое на фиг сложное и высокое чувство, полное загадок и философии? Какие принцы, принцессы, Единственные, половинки, которые всю жизнь ищешь? Люди вырастают, понимают все и берут то, что дают, подменяя никому не нужный "высокий смысл" стремлением создать хоть какую-то семью и обеспечить себе хоть какой-то стабильный секс. Разве они от этого не счастливы? Все ж так живут? Но - многие из дурачков доверчивых - с самым большим своим разочарованием. Ведь принца же обещали? И неужели этот родной, но гамадрил - тот самый Единственный, мать вашу за ногу, та самая ее половинка, которую она всю жизнь искала? На соседней улице, в соседнем доме...
  Виталя все-таки сплюнул. Хорошо быть убийцей. Обязывает к одиночеству, и не надо никому врать. Истребление, деньги, никакой семьи и детей, а лишь перепех, но вечная, вечная, вечная самая истинная романтика. Какое он имеет право отнимать чужие жизни? Не он рожал, не он растил, не он вбухивал кучу времени, денег и нервов, лил слезы по ночам, беспокоился, лечил, наставлял. Одна только пуля - и уничтожен целый мир.
  "Разве я этого не понимаю? Разве мне не стыдно..."
  Понимает Виталя. И стыдно ему так, что случаются приступы такой ненависти к себе и другим, что удавиться хочется. Но этого слишком мало. Ведь это так трудно, когда слово "Я" можно подумать только по отношению к себе, а другие так и останутся другими, никогда не станут тоже "Я", даже если сильно-сильно полюбишь. Ведь даже телепатии - нет. А только мысли и правят тобой, если бы не они, был бы ты беззаботной обезьянкой, и никакой тебе извечной борьбы тела с этой проклятой никому не нужной мутацией. Преступление против природы - обретение Разума. Он гоним всем, Разум. Он - субстанция, которую больше не изгонишь, вечный вынужденный сосед, гоношливый, мечущийся, беспокоящий, очень, очень - на самом деле - мешающий нормально жить.
  Бог, ты и вправду так зол? Ведь ничего уже не исправишь...
   - Закурить есть?
  Виталий вскинул полные досады голубые глаза. Вот. Раз, два, три, четыре неопрятных типа в спортивных костюмах. И что же, курить они, что ли, хотят?
  Физподготовка у Карнаутова была на уровне. И драться по роду занятий приходится, и бегать... Да только сейчас, в этот сумрачный зеленый день, да с философией в голове, драться совсем не хочется.
   - Не курю, - заинтересованно заявил Виталя, оценивая обстановку. Эх, куда его раздумья завели: какие-то задворки, исписанная граффити стена с черным ходом, забор высокий, деревья кругом. Всего-то четверо...
   - Че, типа за здоровый образ жизни? - вопросил гопник, подвигав плечами. Эх, ребята... Вот тебе и человек - звучит гордо, какой венец природы, обосраться. Погребальный он, венец-то. Из тухлых, гнилых цветочков белены.
   - Типа да.
   - Ну так и... - начал гопарь, смело шагнув вперед, как вдруг из черного входа вышла девонька в синем фартуке продавщицы.
  "Эк ты не вовремя, ласточка", - хмуро подумал Виталя, оглядев визитерку с ног до головы. Жаль ему всегда было этих бесперспективных красавиц. Росла бы в настоящем городе, да с людьми нужными - поправился бы на чуток генофонд России. А здесь - сутуленькая, личико застирано проблемами, взгляд такой беззащи-итный, из теней под карими глазами блещет. Темные волосы в хвосте, крашеные - грязные, изящные пальчики поцарапаны, ноги в сланцах - чумазы. Вот они, вот - утерянные принцессы, пыльные торговки с малых лет...
   - Коля, ты Степана давно видел? - спросила девчушка. Ну что ж, захолустье, все друг друга знают. Страх на мордашке ее не силен, знает, куда идет, спасает прекрасного незнакомца.
  Убийцу лютого, который, вообще-то, взбучку заслужил.
  А гопота забыла - они уж точно берут, что дают, и пялятся на торговку с максимально им возможным одобрением по имени "похабные ухмылки".
   - Не-а, не видал давно уже. - Задира о Витале думать забыл, двинулся к продавщице. Девочка с беззащитными глазками зыркнула на Карнаутова, стрельнула взглядом вбок - вон выход из подворотни, вали, голубь. - А чего тебе?
   - Так деньги не несет. - Девочка уложила ладошки на спины двум близстоящим гопарям, повлекла за собой к двери.
   - Так и не принесет, он же штырь - давать не надо было! Слуш, продай пива, а? А Вася ща за деньгами побежит.
   - Че б...ь, я с какого х...я побегу, б...ь совсем о...ел?..
  Низко повесив голову, Виталя пошел прочь из города.
  Звони, Заказчик, звони, родненький. Срочно надо кого-нибудь застрелить...
  
  ***
  
  Виталий стоял на краю обрыва и отчего-то вспоминал, как перед выходом долго изучал свой конопатый нос. Вот уж правда, как распогодится... Черные вихры во все стороны, веснухи рыжим так и светят, и только эти пустые и злые глаза выдают в нем гада, сволочь и убийцу...
  "Я не гад, - отстраненно думал Карнаутов, упихав руку под полу куртки и теребя кобуру. - Я убиваю быстро и безболезненно. Я несу самую легкую смерть, которая есть избавление от этого гребаного бремени жизни..."
  Орленок чувствовал себя донельзя странно, вот почему.
  Заказчик, или, как оказалось, Заказчица, позвонила тюка в тюку как договаривались. Обладала она робким приятным голосом, и настолько этот голос был безобидный, что Виталя припупел. И никак, никак до конца разговора не мог вникнуть в то, что разговаривает с Человеком, Желающим Кого-то Убить.
   - А щас еще посмотрю, как она выглядит, - мрачно сказал Карнаутов простирающейся под ногами дали.
  Даль была, если честно, невелика - метров тридцать вглубь, до дна: порожистого ручья, со всех берегов обросшего непролазными кустами, обрамленного камнями да скалками - абы как и не доберешься, сверху разве... До другого берега оврага было метров десять, мостик перекинуть, нормально будет. Да только берег тот был ниже этого, и склоном уходил прочь, так что лесная панорама была прекрасна и виднелась, до затуманенного горизонта, вдаль изрядно.
  Очень хорошее место, чтобы обговорить условия Заказа, очень...
  Виталя помотал головой, поджал губы.
  " - Здрасьте, я по поводу Гороха...
   - Добрый вечер, можете уже не секретничать, это наша линия. Карту получили?
   - Д-да.
   - Координаты встречи, время, особые условия?
   - Э..."
  Это просто безобразие. Карнаутов тянул из нее банальную проформу, как из партизана военную тайну. Заказчица стеснялась, заикалась и была в этом всем потенциально мила, но рождала такое недоумение...
  " - А можно я оплату вам как-нибудь через банк переведу? Или вообще, можно как-нибудь так, чтобы не встречаться.
   - О, Боги... Девушка, вы что, вообще не в курсе, как мы работаем?
   - Ну, в курсе...
   - Правила читали?
   - Читала... - Все тише и тише.
   - Так что за претензии?
   - Извините..."
  Маразм, чистой воды маразм. Кто он, девочка? Злобный недоброжелатель, который изводит тебя ночи напролет, запугавший так, что остался один лишь выход? Проклятый псих, изнасиловавший тебя не раз и не два? Вымогатель? Шантажист? Кого ты хочешь убить, милое создание?..
   - Виталий?
  Н-да, подумал Виталий, голосок отличался от трубочного, но робости и приязни не утратил. Карнаутов обернулся и совсем опупел.
  Девушка, представившаяся Анютой, с невинным голоском и нечистыми намерениями... Волосенки вымыты и распущены, темными волнами по плечикам сыплются, синяя курточка и джинсы по фигуре значительно улучшили образ, подкрашенные глазки глядят еще беззащитнее, хотя куда уж там...
  Анюта тоже чуть удивилась, но зримо меньше. Интересно, о чем она думает сейчас? День назад встретившись с господином Исполнителем, знать не зная, кого зря выручает. Как сама себе помогла-то... Виталий опять чуть не сплюнул.
  Аня кашлянула, опустила очи долу, подошла.
   - Эм-м... Заказ будет послезавтра, в шесть утра прямо на этом месте. Очень все удобно... - Ее щеки заполыхали, как маки. - Один выстрел, она упадет с обрыва. Там кусты, к оврагу ниоткуда не подобраться, да и искать здесь никто не догадается...
  Виталий молча смотрел на нее, стараясь не сильно таращиться. Что это еще такое? Он, тертый стрелок, утратил связь с реальностью? Перестал разбираться в людях?
  Да как эта бедняжка вообще может помыслить об убийстве человека, просто в голове не укладывается?!
  Анюта перевела дух, потерла щеки. Неуклюже достала из рюкзачка черный непрозрачный пакет.
   - Деньги вот.
  "Кака-ая штучка, - улыбаясь всем одуревшим от удивления нутром, но не выпустив и тени на лицо, подумал Карнаутов. - Какая дикая психопатка... Замутить с ней, что ли, вот таких у меня еще ни разу не было..."
  Аня слабо и непонимающе улыбнулась.
   - Будете брать?
  Тут уж кашлянул Виталя, протянул руку, сграбастал пакет, проверил содержимое.
   - Тут все. - Голос его неожиданно дал хрипача.
   - А что, нельзя так? - опять потупилась девушка.
   - Можно... Но ты же впервые с нами связываешься, обычно люди, с которыми мы имеем дело... - Запнулся, почесал нос. Черт, да откуда же все это лезет-то? Будто Орленок не Орленок, а Виталька-дуралька, дитяша какая застенчивая... - Не доверяют так сразу, в общем.
   - У меня свои причины. - Анька совсем сникла, и, кажется, слезы у нее в глазах блеснули.
  "Нравится она мне, - хмуро подумал Карнаутов. - Нравится, всего и делов. Так что по исполнении надо будет завалить ее и удрать, потому что такое развитие события мне на хрен не надо..."
   - Ствол смотреть будете? - Он запустил руку под полу.
   - Н-нет, - чуть отшатнулась Анюта. - То есть буду.
  Какими глазами она разглядывала обычный "Глок", это надо было видеть. Да чего уж там, подумалось Виталию, она б любой пестик такими глазками бы проводила... Неопытная девчушка совсем в делах убийственных...
   - И сколько такой стоит? - зачем-то поинтересовалась Анька.
   - Минус двести баксов от того, что ты мне дала. - Карнаутов мучительно нахмурился, укусил себя за губу, чтобы не выпустить рвущийся на язык вопрос.
  Что ж некая "она" тебе такого сделала, ласточка моя?!
   - Понятно...
  Пауза. Разговор закончен, стеснительная нанимательница отчего-то не уходит.
   - Это гарантировано? - поинтересовался Карнаутов. - Ну, что Заказ придет прямо сюда, и мне его, исполненного, не придется ногой до обрыва подпихивать?
   - Гарантированно, - рассмеялась Аня, тут же потухла. - Не беспокойтесь. А что... Вы - исполнитель?
   - "Твердый знак", - развел руками Виталий. - Я в этом деле все.
   - М. - Анюта поникла головой. - Удачи.
  И все-таки пошла прочь.
   - Погоди, - не выдержал Виталя, кидаясь за ней. - Я, конечно, сейчас пру против этики, но что она тебе сделала, что ты решила ее убрать?
  Аня замерла, оглянулась, но в лицо Орленку вовсе не глядела. На девушкиной мордашке расцвело некое брезгливое выражение.
   - Просто бывают такие люди... Полное дерьмо.
  Виталя второй раз за день крупно опупел.
   - Допустим, - хмыкнул он. - Я, по некоторым понятиям, тоже то еще дерьмо. Я бы сказал, семьдесят три процента земного населения - полное дерьмо. Если бы все за это друг друга заказывали...
   - Давайте-ка, - помотала рукой Анютка; по щеке ее сбежала слеза, - включайте эту свою этику. Такой бесхребетной дряни жить совершенно незачем, я ей благое дело делаю. Так что всего вам.
  И быстро пошла к пролеску.
  Виталий долго смотрел ей вслед. И хотелось ему то ли врезать этой непонятной девчонке, то ли поцеловать с маху.
  
  ***
  
   - Ви-та-ля, - приставал Игорюха, тряся Орленка за плечи. - Рас-ска-зы-вай!
  Карнаутов валялся отяжелевшей головой на сложенных на столе руках и ни черта не реагировал.
  Да уж, ситуация. Все американский ОК: завтрия шлепнем эту непонятную "бесхребетную дрянь", отпишемся и поедем в заляг, найдем себе стерву-брюнетку, будем с ней спать месяц-два...
  "Не хочу стерву-брюнетку! - мрачно, как заряженная пушка, думал Виталий. - Хочу крашеную шатенку с беззащитным взглядом. Исполню Заказ, найду эту сельскую богиню-преступницу, прикую наручниками к батарее и накажу. Чтоб неповадно было для простых смертных конкуренток убийц нанимать, да еще так задешево..."
   - Рас-ска-зы-вай! - настаивал Степной. - Пришел вчера ох...евший, сегодня так вообще как в воду опустили! Что там за дельце такое бронявое, а-а-А-А?!
   - Какая-то девчушка, примерно моего возраста, заказала какую-то другую девчушку, - прогудел в локти Виталий. - Завтра иду исполнять.
   - Это ни хрена не объясняет твоей загруженности, - не соизволил отвалить Игорюха.
   - Подзапал я на нее.
  Степной сипло расхохотался.
   - Чего, секс-бобомба? Или все нестандартное, как предпочитаешь? Слыш, Орленок, ну не верю я, что ты с одной встречи так на бабе повинтился.
   - А я не с одной. Я со второй. В первый раз она меня героически спасла от городской гопоты.
   - Да лан тебе. Что, так много было мужиков? Отвел бы душку на этих отрепьях...
   - Не успел, она их за собой взяла да увела. Знакомые они ейные. Тошно мне, Игорюха, не шатай уже, разблююсь!
   - Я прям не знаю, что тебе советовать. - Степной оставил в покое виталины плечи. - Ну приболтай ее, когда вторую часть выплатит...
   - Не выплатит, она сразу рассчиталась.
   - Ну тады наплюй и забудь. Тебе послезавтра в заляг.
   - Не могу, нутро горит. Игорь, да забей, блин! Потоскую и успокоюсь...
   - Нет, ну, в принципе, у тебя ж еще сегодняшний день есть. Седня, допустим, приболтаешь, завтра, после дела, трахнешь, всего и делов!
   - Она, вообще-то, человек. - Виталий запустил пятерню в кудеряхи. - И, вообще-то, с мнением, или как?
   - У-у... - Степной оперся локтями о стол, уставился на Орленка круглыми карими глазами. - У тебя, смотрю, по серьезе все? Раз деваху какую-то человеком зовешь? Ты смотри, Орленок, сам знаешь, как Шеф и Папа к делам сердечным относятся. Если конкретно тебя завернет - проучат же, и не тебя - ее.
   - Да понимаю... - Виталя сокрушенно уткнулся лицом обратно в локти. - Поэтому и говорю тебе: забей. Напьюсь, наверно, дня на четыре...
   - Валяй. Тока стрелять-то на трезвую голову иди?
   - Там такая ерунда, что я и бухой попаду. Давай, занимай пульт, пойду хоть пива хлопну...
   - Эй, и мне притащи пару!
   - Угу.
  
  Не притащил. И сам не выпил. Потому что ноги сами понесли его в тот самый магазин.
  Анютки там не было. Была пухлая неопрятная женщина, шурующая по прилавку вонючей тряпкой.
   - Выходная она сегодня и завтра, - высоко сказала торгашка. - А ты ей кто таковский? Хахаль что ли??? Во чудеса, если...
   - А не ваше дело, однако, - рыкнул Виталя. - Где мне ее найти?
   - А раз не наше дело, так и хрен я тебе скажу, хам!
   - Да брат я ее, двоюродный! - совсем разозлился Орленок. - Мы неблизкие, вчера ее тут видел, а адрес спросить забыл.
   - Что-то врешь ты, хлопец, - сощурилась тетка.
  Виталя сокрушенно вздохнул и сдал назад.
   - Ну и черт с вами... Так и буду по городу до ночи шататься, а все от вашей доброты непомерной!
   - На Береговой спроси, я адреса не знаю! - недовольно сдалась торгашка. Виталя буркнул "спасибо" и покинул магазин.
  "Что же ты, Орленок, творишь-то такое? - думал он, вышагивая по битому асфальту. - Куда прешь, убийца неприкаянный?"
  До Береговой пришлось еще четверть часа топать. Где живет "Анюта с магазина", ему указали сразу. Карнаутов только плевался, проклиная доверчивость жителей. Или пофиг им все? Какая разница, к кому чешет проходимец с непонятными намерениями? Эй, вы чего тут все такие добрые? Вы чего тут все такие злые? Вы чего так сразу помогаете незнакомому человеку? Вы чего так все подставляете под удар соседку по родине...
  Аня жила в одноэтажном деревянном домике. Без бутафорских пластиковых окон и тарелок. За большим сплошным забором, крашеным в зеленый цвет. С сиренью в саду.
  Виталя, игнорируя правила прихода в виде "нажать на звонок и дождаться ответа", посредством лавочки у ограды перемахнул через забор, огляделся.
  Обычный такой деревенский уголок. Собаки не хватает, и курей-гусей, галдящих в пристройке. Собака, может, и была когда - вон будка стоит.
   - Это, называется, город, - презрительно фыркнул Виталя, поднялся по скрипучим ступенькам, без стука вошел в прихожую. - И ты доверчива?.. Але, хозяева, что, хату не запираете?!
  Ответа нет. Карнаутов пожал плечами, скинул ботинки и прошествовал в комнату.
  Чисто тут, свежевымыто. Мокрым полом да мылом еще с сеней пахло. Все прибрано, нарядно, цветочки в вазах, шторки красивенько так забраны тесьмой, а в целом обычная квартирка. Хозяюшка, свернувшись в калачик, на кровати лежит - видать, пока убиралась, умаялась.
   - Вы все тут такие доверчивые? - поинтересовался Виталий.
  Анюта медленно села, подтянула голые колени к подбородку, посмотрела на него. Вроде и движений резких нет, и держится смирно, но на лице страх такой, что смутился Карнаутов.
  Правда, Виталя не совсем понял, отчего смутился больше: что девушку напугал, или что ноги у нее красивые такие.
   - Что, тариф подняли? - несмело спросила Анька. - Или что-то уточнить?
   - Да не, я так зашел, - махнул рукой Орленок. - В гости.
  Страх с лица девчушки не ушел, но подвинулся, чтобы удивление-то пропустить. А то и уступить место полностью.
   - Чай будете? - видимо, совсем не зная, что сказать, выдала Анюта.
   - Конечно, - косо усмехнулся Виталя. И стиснул зубы, почувствовав, как томно слабнут ноги. Логично бы погнать его вон, приперся ведь, незваный, негаданный... А гляди ж - пропускает, привечает.
  Что ж творится-то?..
  
  ***
  
  В чем разница, Виталик? Как говорил Жорик Незабвенный, жестоко грохнутый в десятых годах бандой озверелых бандюг с Приморья: похоть - это когда хочется трахнуть; любовь - это когда хочется трахнуть, потом трахнуть, а потом трахнуть, а что дальше - думать некогда, потому что башка занята тем, что хочется трахнуть.
  Виталя сидел, завалившись головой на стол, нюхал чай, парящий в кружке перед самым носом, смотрел на Анютку и в чем-то с Жориком соглашался. Но только в чем-то.
  Помимо того, что ему хотелось "трахнуть, и в перспективе", ему хотелось смотреть без конца; ему хотелось слышать, как она говорит, и вся душа его лопалась от невиданной жажды познания. Карнаутов испытывал ощущение, будто бухнули его в воду, и плавать он разучился, и тонет, а ему все равно - ведь вода такая теплая, и тысячи рыб стайками мельтешат где-то в прозрачной голубизне, а еще есть киты и акулы, и дрейфующие на полюсах льдины, пассажирские пароходы и лодочки, затонувшие или стоящие в пристанях... Хотелось объять океан и познать его, и мысли, что сейчас захлебнешься и умрешь, не осталось места в разгоряченной голове.
  Это было очень ново; Виталий впервые в жизни испытывал такую легкость в общении с практически незнакомым человеком. Паузы в разговоре не тяготили; поиска тем для беседы не существовало. Виталя спрашивал и комментировал, Анюта вяло отвечала и мялась - ей-то явно приходилось тяжелее. Карнаутов кайфовал и пока не понимал, что медленно, но верно влипает по полной.
  Опомнись, Орленок, опомнись, это невинное создание вовсе не невинное создание, оно заплатило тебе денег, чтобы ты уничтожил жизнь человечью... Возможно, твой Заказ вовсе не заслужил гибели, возможно, твой Заказ и не подозревает о скорой кончине, возможно, твой Заказ будет несчастной жертвой плохого настроения этой девочки, или дурацкой мстительности этой девочки... Ну и что!!! Сам-то я кто, мыслит Виталя, разве не проклятый дурак, ни черта не понимающий о том, что права не имею отнимать чужие жизни?
  Хорошая парочка подобралась. Немного пошло, но потянет. Можно было бы рассчитывать на буйный роман, с последующим привлечением этой волчицы в шкуре котенка в ряды наемных убийц. Папа любит новых сволочей в рядах, главное, чтобы и сам глава на эту цыпочку глаз свой косящий не положил... И да будут Виталя да Нюрочка верными товарищами, с любовью до гроба и двое как один.
  Ну ты, пацан, и размечтался...
   - Одна живешь?
   - Как видите...
   - Прекрати выкать, мы ж ровесники.
   - Ну, просто мы по телефону так вежливо общались, я по инерции и...
   - Это у нас сарказм такой. Разве ж можно убийц и тех, кто их нанимает, уважать?
   - Сестра у меня в Сыктывкаре, родители за границей - плевать им на нас, уже года четыре не виделись, только письма, и то редко...
   - Подруги, парень? Я с двенадцати лет вольная птаха, как папа концы отдал... Да и лучше так нам, наемникам.
   - Никого мне не надо. Сейчас... Сейчас период такой в жизни. Я сама всех побросала... А много у вас народу?
   - Не скажу, ты что. Мы ж нелегальщики жуткие, смешно.
   - И что, все такие симпатичные, да к клиентам на чаи ходите?
   - Ха-ха, я первый красавец в Организации... Клиенты у нас далеко не все такие приятные, как ты. Не ходим.
   - Так все-таки, зачем вы... ты. Ко мне?
   - Просто так. Я вообще за пивом шел, в тот магазин забрел, за которым... Ну, ты помнишь?
   - Я тогда не знала... Ты, поди, их мог уделать на раз.
   - Не на раз, но мог, нас ко многому готовят. Вспомнил о тебе, отыскать решил. Ты уж извини, но мне так уж интересно... На плохого человека ты никак не похожа. Как же тебе в голову пришло кого-то убивать? Да и живешь небогато, на киллера еще разоряться...
   - Ты тоже на плохого человека никак не похож. А убиваешь людей, даже боюсь предположить, сколько уже убил. Глупо вот так вот судить...
   - Оттого и убиваю, что неплохой. Трудней всего сейчас хорошим людям, время такое. Хе-хе... Эй, ты чего плачешь?
   - Не скажу...
   - Такое ощущение, что ты против себя идешь. Если так уж тебе это тяжело, давай я верну деньги, отменять такую ерунду, как "Твердый знак", у нас не возбраняется...
   - Это не твои заботы, Виталий.
   - Да что ж она такого сделала-то?
   - Вот завтра подойди и у нее спроси, раз уж так интересно! Слушай, может, пойдешь уже?
   - Прости...
  Чай остыл; Виталий сделал лишь глоток. За полчаса пустопорожней болтовни, разрезаемой долгими паузами, он понял, что с Анютой не все в порядке. Она была будто в депрессии... Карнаутов мог это понять - девочка явно впервые связалась со смертью, но объяснять, что и зачем она делает, не собиралась. Все попытки Виталия расспросить натыкались на глухую стену голого отрицания. Аня, видимо, была не против его компании, но стоило завести речь о завтрашнем Заказе, девушка "вставала на дыбы" и гнала его из дому. Виталя резко менял тему, и в эти секунды ему казалось, что Анюта хватается за него, как утопающий за спасательный круг.
  Можно было объяснить ее поведение и Заказ тем, что психика у девчушки полетела. От одиночества, или еще чего...
  Еще через несколько минут своей яростной заинтересованности и въедливой познавательности Виталя начал замечать странное поведение за ней. Припоминал он, что Аня с самого начала так себя вела - до бесстрашности естественно, заковано, как что-то, чего раньше ей при людях не доводилась делать, но с каким-то странным наплевательством. Ее поведением было странное соблюдение противоположностей: будто вынужденное, но добровольное. Она кокетничала с Виталием, не желая нравиться ему. Она бродила по кухне, так и не надев ничего, оставаясь в одной футболке и трусах, бродила беззастенчиво, но стесняясь. Она болтала с ним, поддерживая разговор, неистово пугалась пауз, светилась ожиданием продолжения беседы, отчаянно не желая, чтобы парень присутствовал в ее доме. Орленок подумал, что если он сейчас встанет и зажмет ее в какой-нибудь угол, она попытается его оттолкнуть, но поцелует в ответ. Его эта двойственность нервировала. Она что-то ему напоминала. Будто примерная девочка Анечка поспорила с подружками, что затащит первого парня на деревне в койку. Анечка умна и расчетлива, и знает, как затащить парня в постель, но это противоречит ее принципам, и вот делает она все по правилам, все действует, но выглядит как-то не так...
  Касаемо постели, Виталя уже был на все сто готов, но ведь это был всего лишь пример, и Анюте этого на дух было не надо, спорить ей не с кем, секс с незнакомцем ей не нужен... Что же с ней происходит?
  Карнаутов блаженствовал и тревожился. Ох уж эта нужда позаботиться и уберечь, откуда ж она вылезла? Виталику никак нельзя сейчас углубляться в чувство, ведь завтра этот городок уже забудет, как шаркают виталины подошвы об обшарпанную дорогу...
  Жалко чувства, такого неожиданно яркого, сильного, будто бы настоящего, но совсем не проверенного временем. Ведь Карнаутов не любил никого, сильнее, чем сейчас - никого, и тут же приходится бросать эту грустную девочку, Анюточку, такую странную, но очень нежную, красивую и беззащитную. Жалко чувства, жалко до слез.
   - Мы, наверное, не увидимся больше? - Они стоят в прихожей, прощаются. Виталя все-таки нашел в себе силы подняться и уйти, ведь настолько бестолковыми вышли эти посиделки. Анюта, не желающая его отпускать, но мечтающая, чтобы он ушел. Виталий, мечтающий остаться, но знающий, что нет во всем этом толку...
   Анечка покачала головой. Стоит вот, теребит полу футболки - сиреневые трусики видать, животик стройный подтянутый - пытка для Карнаутова, натуральнейшая.
   - Прощай тогда. Ты хорошая, Ань.
  Она снова головой мотает... Виталий все же не удержался, подошел, за предплечья девчушку ухватил мягко - и подтянул к себе, и не неволя вроде, и не обнял. Анютка напряглась вся, чуть было не дрожит, но не отходит.
  И понимает Виталя, что заносит его, что неправильно поступает - ведь три дня знакомы, и еле как.
   - Ты не грусти. - Погладил по плечу мягко, поцеловал в щеку. - Не грусти.
  Анютка пискнула только, и ведь страшно ей очень, но что ж ведет себя так покорно, да зовуще глядит прямо в лицо глазищами своими исплаканными и беззащитными-и...
  Развернулся и пошел.
  Иногда и целой любви мало, чтобы понять человечка, который так не хочет быть понятым...
  
  ***
  
   - Слыхал про такого Шуру Артоблева, нацбеза? - шепчет наушник голосом диспетчера Игорюхи Степного. - Шерстит, говорят, область. Кто-то нас ему слил, видать...
   - А чего думаешь, что он по нашему поводу? - ответствует Виталя, продираясь через трескучую поросль молодых деревцев. Вокруг один лишь сыроватый утренний сумрак, тихий лес и потрясающая свежая весна. - Ты не суетись. Нашей конторы тут - ты, я, Шеф и еще два братца. Ну как он засечет такую мелочь, а?
   - С прямой наводкой - на раз засечет! Ты давай, быстрее дело делай, и сорвемся отсюда. Боязно мне. Ты-то, поди, с крысами этими зубастыми ни раза не связывался?
   - Я подпольщик с опытом. Не боись, уйти всегда успеем... Я почти на месте. Что шуманет - докладывай. Бита!
  Карнаутов размеренно шагал, таращась на приближающуюся прореху в поросли. Мысли из головы выдуло, осталась сосредоточенность. Ствол грел правую руку. Сердце колотилось в предвкушении, душа бунтовала, обливаясь стыдом и сожалением. Ох и сложный человек - убийца...
  Наверное, не следует выходить из-за деревьев; расстояние небольшое, даже с "Глока" можно хорошенько попасть... И освещение-то какое удобное - рассвет много правее, полянка над обрывом просматривается замечательно, ничто нигде не слепит.
  Вот уже и Заказ виднеется - стоит, как и уговаривалось, на краешке обрыва самом, руками себя обхватил, волосы чуть волнистые, темно-русые, ветерок свежий треплет...
  Виталий, страшно тараща глаза, сделал шаг и два прочь от укрытия зеленых крон, и как только пистолет с изумления не выронил, не понимает.
  Логично бы подумать, что что-то не так пошло, и пришла она на разговор к Исполнителю - сделку поменять, условия оговорить. Или что поглядеть пришла, сволота такая, а самого Заказа да и нет еще.
  Да только понятливый человек Виталя Карнаутов. Припомнил всю ее тоску и слезки, прочувствовал все - любит ведь, действительно - вот уж втрескался...
  Подошел быстро-быстро, резко Анютку за рукав от обрыва отдернул - испугалась девчонка, вскрикнула, ротик раскрыла, глаза свои беззащитные выпучила. Виталик ее оттолкнул, пистоль в бледный лоб ей упер; а самого от боли и ярости аж трясет.
   - Вот так, да? - Карнаутов весело оскалился, а в глазах голубых рассветом ожесточение блестит. - Сама себя заказала, значит? Ну и что, долго деньги копила?
  Анечка подобралась, сама злобу на личико натянула, под стволом стоит смело, прямо в лицо Витальке глядит.
   - Долго. Куда уж нам, магазинщицам, сразу такую сумму собрать? - Голос у нее задрожал, поломался. - Ты меня зря от обрыва-то оттащил! Сам же не хотел прибираться?
   - Да ты уж погоди, - чуть успокоено, но с тоской вытянул Карнаутов. - Я ж тебя спросить обещался. Что ж ты такого натворила, что смерти ищешь?
   - Именно, что ничего! - Анюта сникла сильно, сгорбилась. - Время идет, а я застыла на месте. И шагу сделать не могу, мне все страшно, все не так! Ты представляешь себе, что это такое - жить без движения? Когда все вокруг движутся, сходятся, расходятся, а ты настолько скорлупой оброс, что выбраться сам уже не можешь? Я задыхаюсь! Мне моя жизнь совершенно не нужна, и никому не нужна, это же очень логично, что я умру, нет? А тут оказывается, что я до такой степени...слаба...что и руки на себя наложить не могу!
  И опустилась на землю, села, такая вся разобиженная и несчастная, на мокрую от росы траву, и заплакала.
  Виталя поморщился, глядя на нее снизу вверх. Кого ты любишь, Орленок? И ведь пофиг, что ситуация теперь в мега-пошлость превратилась - ты в жертву влюбился... Жертва-то твоя какова - и впрямь, чмо.
   - Никому не нужна, - пыжась напускным презрением, выплюнул Карнаутов. - Никто не любит, да? Живу в захолустье, торгашка средь гопоты, совсем одна и жду, что со мной что-то плохое сотворится? Или уже сотворилось, а?
  Он неласково ткнул ее в висок дулом. Анюта безвольно мотнула головой.
   - Ничего не сотворилось. Ждать-то страшнее...
   - Люди переносят гораздо худшие вещи, Нюрка. Взять хоть тех, кого я родственников и друзей лишаю. О, у меня много кого было. После некоторых целые выводки малолетних беспризорников остаются. И ничего - живут. Без предков, без денег, без крыши над головой. Мало ли что с ними на улицах делают - живут и выживают. Им бы я такой выверт простил. А ты, дорогуша, просто зажралась своим условным благополучием. Сидела бы дома и не пикала, я на таких, как ты, пули не трачу.
   - Я заплатила, - очень тихо и убито напомнила Анюта.
  Виталя с усмешкой добыл из кармана кошель, кинул ей, угодив в плечо.
   - Сдачи не надо.
  Отвернулся и пошел с опушки. Его мелкой дрожью колотило. Хотелось громко-прегромко орать и дождя, чтобы пореветь спокойно.
  Вот же дерьмо...
   - Стой! - Анюта его догнала, преградила дорогу.
  Виталя сощурено смотрел на нее, почти с ненавистью. "Отвали от меня, гребаный трусливый заяц, - расстроено, грустно думал он. - Таких дур, как ты, любовью уже не спасешь, и ведь я хочу убить тебя, потому что ты, сука, любовь мне испортила, так что отвали..."
  Аня дрожащими руками открыла кошелек, проверила содержимое, закрыла, ткнула им Виталия в грудь.
   - Я покупаю пистолет.
  Виталий остолбенел.
  Аня робко посмотрела на него.
   - Ну, что ты так смотришь? Ты вообще какой-то странный, исполнитель. - Она говорила обиженно, устало. - Какая разница, что тебе заказали? Бери да выполняй... Я... Я читала про твою Организацию. Сервис высшего класса, то да се... Я не дура, я понимаю, что вы, убийцы, тоже люди, но... Ты же второй день чудишь? Тебе часто бывает жалко?
  Она взяла из его ослабших рук пистолет, но пока не пыталась застрелиться, просто держала "Глок", ждала ответа.
   - Нет. Мне и тебя сейчас не жалко убивать. Но мне очень стыдно. Всегда. Мои Заказы... - Виталя вытер глаз ладонью; слез не было, просто отчего-то захотелось. - Гребаные толстосумы, воры, гады, гораздо реже - просто чьи-то конкуренты, нежелательные свидетели... Я убиваю по заказу, понимаешь? Не из милосердия. И тем более не потакаю чужим вопиющим глупостям. Ты же молодая совсем, Ань. Ты жизни не знаешь.
   - И не хочу знать. - Она посмотрела на "Глок", взвесила в руке, примерила к голове. - Я слишком наивная для настоящей жизни. Не хочу, чтобы меня обманывали, и бояться не хочу. Не хочу учиться на ошибках. Не хочу больше плакать по пустякам...
   - Идиотка. - Виталя ухватил ее за руку, отобрал ствол.
  В глазах Анюты возникло удивление, потом мольба, удрученность и обида, обида, обида.
   - Отдай!
   - Нет уж, дождись дерьма, а там и сама справишься! - не скрывая боли, выкрикнул Карнаутов. - Мыло, веревка и обоссанный труп - само то тебе судьба!
   - Ну вот видишь! - закричала, заплакала в ответ Анечка. - Даже ты меня презираешь! Зачем мне вообще...
   - Орленок, к твоему лесу два джипа движется, кажется, собрались местность чесать! - заверещал наушник. - Давай, куда-нибудь, дуй с открытого места...
  Виталий только зубами скрипнул, схватил Анютку за локоть.
   - Пошли.
   - Но куда...
   - Заткнись и иди!
  
  ***
  
  Сидели они в маленькой земляной пещерке, образовавшейся от подмыва да обвала почвы, у корней большой раскидистой сосны. Утренний лес был тих и спокоен, будто и не шастали в нем сейчас служаки нацбеза...
  Очень, очень маленькой была пещерка, и Виталя не без удовольствия жался к Анютке, которая все плакала да плакала.
  Игорюха Степной в наушник вещал:
   - Все нормально, Орлик, наркоманов они ищут, а не тебя - Костик доложил. Он рядом ошивается, ситуюху контролирует. Но ты все равно посиди там где-нибудь, не высовывайся. Артоблев, гнида, нас на заметке держит, нечего его неожиданностями радовать.
   - Сколько сидеть-то? - подрагивая, интересовался Карнаутов. - Холодно мне, и жрать уже хочется.
   - Час-два, не больше.
  Анюта чуть двинулась, развернувшись к Витальке спиной, будто выйти захотела - парень не дал, обхватил рукой, сжимающей "Глок". Так еще лучше получилось (для Орленка, естественно) - и тепло, и объятья.
  Анечка присмирела, вся сжалась; ей теперь было слыхать всю Виталину беседу.
   - Псины у них есть?
   - Одна овчара, но ясное же дело, что раз наркоту шарят, не будут на простых смертных внимания обращать? Еб...ть! Ты там прибрался за собой, а то труп-то шавку полюбас привлечет!
   - Да, тут такое дело, Игорюх... - Виталя, болезненно сморщившись, прикрыл глаза. - Я, короче, завалил дело.
   - Чего-о? Орленок, ты че? Чего стряслось-то? "Твердый знак" трубой оказался?! Виталь, ты только не переживай, за одну туфту тебя не попрут...
   - Попрут, Степной. Я не исполнил Заказ, потому что... Короче, потому что эта дура заказала саму себя. Прикинь мне как, а?
  Анютка вздрогнула. Интересно стало Виталику, понимает она чего-нибудь или нет.
   - Едре-еть, - очарованно протянул Игорь. - Да тебя Шеф за такое и щелбаном не удостоит. Что, думаешь, он не понимает, какие бабы дуры? Что ты с ней сделал-то? Домой отпустил?
   - Не-а, она тут, рядом сидит. Я как раз пытался ей втолковать об ее этих умственных способностях, когда ты тревогу забил. Что мне ее, там оставлять?
   - А что бы нет?
   - Ага. Она у меня ствол купила, умочка. Сама хотела застрелиться.
   - У-у... У девочки серьезные проблемы с психикой, не находишь?
   - Может, хватит уже меня обсуждать? - тихо возмутилась Анечка.
   - А ты молчи там, злодейка! - рассмеялся Степной. - Совратила моего Орленка, издевается! Ты, дурилка, соприкоснулась с великой Организацией наемных убийц, и прямо сейчас участвуешь в приключении. Неужели тебе все еще не хочется познать эту интересную и неожиданную жизнь?
   - Нет! - злобно всхлипнула Анечка.
   - И что ты, Виталя, в ней нашел? Она же не романтичная!
   - Не твое дело, Степной. Есть что доложить?
   - Пока нет.
   - Тогда бита. И чуть что - трезвонь.
   - Ага. Удачи.
  Тишина. От каменистой почвы веет холодом. Снаружи поют птицы и шумят ветра.
   - Что происходит? - сумрачно поинтересовалась Аня минуту спустя.
   - Ты о чем? - Виталя чувствовал себя изможденным. Поэтому расслабился, и так уж получилось, что на Анюту вовсе навалился, прижав ее к сухой пыльной пещерной стенке. И плевать ему было сейчас на то, что он такой наглый да негалантный.
   - Что этот твой имел в виду, когда сказал, что я тебя совратила.
   - То и имел. Совратила. - Виталя поуютнее обхватил ее еще и второй рукой.
  Анюта поежилась.
   - Может, хватит за меня держаться?
   - А че это тебе не пофиг? Ты же у нас самоубийца, тебе же твоя жизнь не нужна, дай хоть я потешусь.
   - Отвали! - В голосе ее стрелой скользнул испуг; девушка дернулась.
   - Да ты ханжа просто, - прогудел Карнаутов, ослабляя руки, но сильнее опираясь подбородком о ее плечо. - Ни себе, ни людям, да? А я могу тебя убить, правда. Честное слово, за бесплатно. Только сначала изнасилую. Раза два. Или три. Идет?
   - Да пошел ты, - с еле заметным смехом проговорила Анюта. - Я ведь еще вчера заметила, как тебя колбасит. Что за фигня с тобой творится? Прельстился моим телом, сломанным сколиозом?
   - Скорее глазами твоими беззащитными, - усмехнулся Виталий. - А что, нельзя?
   - Это просто как-то странно...
   - Вообще не веришь, что кому-то можешь нравиться?
   - Конечно.
   - Ну и не верь. - Виталя опять обхватил ее руками.
   - Хватит меня лапать! - Анютка извернулась в попытке вырваться, но получилось так, что теперь она была к Карнаутову лицом. Виталик заулыбался, завел ее руки за спину, своей одной рукой удержал, другой погладил по щеке.
  Анюта замерла.
   - А чего больше не сопротивляемся? - мурлыкнул Виталя. - Я ж так больше завожусь?
   - Блин, и навалять тебе хочется, и красивый ты такой... - очень расстроено сказала Анечка.
  У Карнаутова аж живот свело - он весь подался на нее, притиснул к себе, поцеловал в губы жарко-жарко. Все, пропал ты, Виталя, загорелся совсем, остановить одной дубиной теперь только и можно...
  Анютка дернулась, да бесполезно. Слезы опять стали глаза заполнять - такие привычные слезы страха, ожидания чего-то плохого, после чего опять жить не захочется.
   - Любила кого? - спрашивал Виталя, и в глаза ей глядя, и целуя в щеки.
   - Нет... - И страшно ей до ужаса, и ничего поделать не может, да не от слабости духовной, а от того, что телу-то хорошо, и разуму оно слушаться больше не хочет.
   - А тебя?
   - Нет... - И в этом тоненьком слове и ответ, и протест, вялый, неубедительный - Анютка совсем не знает, что делать сейчас, и вроде и не жалко ей - ведь действительно к смерти совсем изготовилась, а что-то в груди ломит, ворочается, к сопротивлению зовет.
   - У, я бы тоже удавиться хотел, - улыбается Виталя, широко, искристо, плавлено. И куртку уж с нее стянул, и кофту расстегнул - целует в шею, и в грудь, и куда попадет, оторваться никак. - Так я люблю тебя, Ань. И не бойся меня, не бойся...
  И вся в слезах, и нехотя подалась она на него, обняла, принялась целовать. И, такой ответ встретив, Виталя и вовсе забылся, застонал и весь потонул в счастье.
  
  ***
  
  Карнаутов сидел на бревнах, тер шмыгающий нос, печалился.
   - Ну-у-у, дорогой ты мой, - говорил Иван Иваныч, вскинув брови до самой лысины. Лицо у него в этот момент было доброе да ласковое. - Трупа нет? Дела нет? Сиди тут, ради бога. Городишко тихий, жирный, Шурочка наш, дай ему черт нездоровья, удрал к себе в подмосковье... Но через четыре месяца, то бишь в сентябре - как штык чтобы, понял?..
  Первый месяц "заляга" шел к концу. Как сперваначала думал Орленок - какая же пропасть времени, эти четыре месяца! По сравнению со всеми его недельными интрижками, какая же немеряная благодать!
  И вот уже сейчас он готов реветь от того, как на самом деле это чертовски мало.
  После того дня Виталя заметил за собой просто потрясающую расклеенность. Будто подменили его, Орленка, хладнокровного убийцу. Стал парень наш невыносимой неженкой, трогательной, ранимой... Был Виталя сам не свой; был Виталя одержим Анюткой, волочился за ней, как тряпка мокрая на поводке, улыбался как дурачок, таял и мямлил.
  Анютке был он на дух не нужен, по крайней мере зримо. Вот был у нее исключительно оригинальный первый раз, в лесу да в пещере, был он же и последний. Третью неделю парня к себе не подпускает даже. Виталя и не подходит особо - робеет, вину некую за собой чуя: как-никак, принудил девку-то. И виделись они за это время раз пять всего: в первый раз она его прогнала, во второй просто погуляли, в третий просто посидели - чаи погоняли, в четвертый поссорились, в пятый - помирились...
  Игорюха Степной жестко над бедным Виталькой издевался, всячески на Анютку обзываясь. Виталий даже побил его разок, но самому от этого легче не стало - ведь динамит его Анечка, как есть динамит. Беда настоящая - влюбился единственный раз по-серьезному, и без ответа...
   - А говорите - Бога нет, - грустил Орленок, сидя на смолистых стволах, джинсы нещадно пачкая. - Взял и наказал, как пес березку обоссал...
  И вот, плывет заляжное время... Витале бы сейчас найти бабенку и пялить ее, а он сидит тут и бесполезно сохнет, мечтая об анютиных нежных глазках. Сам же дурак, да? И уйти-то никак, не то что бы само чувство держит, а боязно. Ведь не бросила девочка мыслей черных, жить ей еще все не хочется. Поправил Карнаутов дело, щенячьей своей подлизастью, знает Анечка, что воздыхатель у нее есть. Подправилась самооценка у девчушки, да только мало этого. Вот если б полюбила тоже, мечтал Виталя, если б полюбила...
  Начался мелкий и противный дождик - и не льет, и мочит, неприятно. Карнаутов прикинул, до чьего дома-квартиры ближе, да и направился на Береговую.
  Звонить обыденно не стал, нагло перемахнув забор. Запираться Анюта еще все не запиралась, хоть и грозилась и лавочку убрать, и засов приколотить. Можно было утешать себя мыслью, что ждет его девочка все-таки, как бы ни держала ее верная хандра, а над собой работает, к хахалю привыкает.
  Анютка сидела на диване, укутавшись в плед, и смотрела какую-то ерунду по телевизору. Виталя плюхнулся рядом, с ногами на софу забрался, прижался весь к девушке, руки под покров запустил.
   - Чего ты опять? - недовольно спросила Анечка. Виталий не отозвался - так тоскливо ему стало, так безнадежно.
  Анюта вздохнула только, поерошила ладошкой виталины кудряшки, заставив парня вздрогнуть чуть. Просидели они так минут пятнадцать, прежде чем Карнаутов заговорил, таки справившись с чуть было не полившимися слезами.
   - Месяц почти прошел.
   - Ну и что?
   - Ничего... Мне страшно.
  Аня чуть отпрянула, удивленно заглянула ему в лицо.
   - Как понять?
   - Время летит. - Виталя отвел взгляд. - Еще чуть-чуть - и уезжать надо. Не знаю, что делать.
  Девчушка глаза к потолку возвела, недовольно фыркнула:
   - Слушай, я тебя здесь вообще не держу...
   - Держишь, - перебил Виталя, и Аня как-то сразу погасла, наткнувшись на взгляд его глаз-ледышек. - Я не могу остаться - Папа никого просто так не отпускает. Я не могу уехать - ты ж опять себя убить попытаешься.
   - Если ты думаешь, - оскорбилась Анюта, - что я исключительно из-за твоего присутствия на себя руки не накладываю...
  И осеклась, опять об его взгляд запнувшись. И смотрит, глаза отвести не может, и мысли в голове пляшут странные. Вот очень рядом сидит человек, для которого жизнь другого ничего не значит. И глаза этого человека очень хороши, такие светлые, но такие сейчас темные, как бездна в тонкой голубой оправе, сияющие. Сияют ли они так же, глядя в узкую трубку прицела? Когда требуется остановить чье-то сердце, есть ли в них это измученное выражение, эта грусть и полное мольбы тепло? Профессиональный убийца: скажи Анечка слово - убьет ли он сам себя?
  Но это же слишком по-дурацки: предложить ему вместе умереть?
  Виталик к ней придвинулся, лицом потянулся, но Аня отвернулась, и губы его наткнулись на ее щеку. Чего же ей еще думать? Сердце разогналось быстренько, и как уж тут понять, страх это или еще что? Какие они все одинаковые, эти чувства, когда боязно тебе, когда волнуешься ты, когда любишь ты - оно все долбится о грудь внутри, все будто к низу падает. Может, и не пугает вовсе Анюту Виталька? Может, любит она его тоже?
  Карнаутов пульт у нее мягонько отобрал, телик вырубил, на кровать девчушку уложил - Анька не сопротивлялась даже, с содроганием помня пещерку и то, как враз оказалась слабой и не способной как-нибудь отбрыкиваться. Но сейчас паренек ничего такого и не сделал: просто улегся на нее, тяжелый такой, теплый да размякший, носом в шею уткнулся, щекой о плечо потерся. У Аньки в груди горячо-горячо стало, и отчего-то захотелось обнять его крепче крепкого, но не стала - только лежала да лежала себе, дыша через раз.
   - Я уйду насовсем, - говорил Виталя, и Анечка чувствовала, как горячие его слезы катятся ей по голому плечу. - Прямо сейчас вот уйду и на глаза тебе не покажусь больше, но обещай мне, что жить будешь, обещай, ладно? Любить меня и помнить вовсе не прошу, я ж нелюдь, убийца, я такое заслужил, но тебе умирать не надо, ты лучше всех на свете... Ты обещаешь не умирать? Я тебя очень прошу...
  
  ***
  
  ...Обещаю...
  Костик Ударнов, закинув винтовку на плечо, сидел на столе, болтал ногами и паскудно лыбился.
  Виталий его усиленно игнорировал, в терминал уткнувшись. Разглядывал карту квартала с мигающей неподвижной красной точкой, напряженно долбил по клавишам, диктовал в микрофон:
   - Оцепление на выходе с Первомайской, какого-то лихача ловят. Сань, ты очень неудачное время выбрал, полный район господ полицейских...
   - Да понял уже, что лоханулся, - бурчал по ту сторону Саша. - Давай, диктуй отход, завтра приду.
   - Самая пустая улица сейчас - Гоголя, от твоего дома два на девять часов. Через двор иди, там проходная...
  Точка задвигалась по экрану.
   - Доберешься до проспекта Дворжака - считай ушел. Я за тобой смотрю. - Карнаутов устало откинулся на спинку кресла, скинул очки, потер глаза.
   - Вита-аля, - игриво протянул Костик. - Я тебе что только что сказал?
   - Нас переводят на стабильных напарников... Диспетчер-исполнитель, друзья до гроба... А я тебе сказал: я - волк-одиночка, не нужны мне спиноприкрыватели!
   - Ох, неправильно ведешь себя, Орленок, - щерился Ударнов. - Надо наоборот канючить: ой, как тяжко мне, без постоянного верного надиктовщика, без подменушки, что вместо меня на Заказ бегать будет! Папа сказал - всем, значит - приказ! А если будешь и дальше из себя индивидуалиста строить, тебе какого-нибудь стажера подсунут! Сопляка ненадежного.
  Виталя, губы поджавши, прямо на него посмотрел.
   - Ну и чего ты до меня докопался? В напарники ко мне хочешь? Да меня от твоего рыла похабного уже воротит.
   - Фу, какой ты невежа, - не обиделся Костик. - Я тебе серьезно говорю, выбирай, с кем трудиться будешь, пока можно. Пока за тебя Иван Иваныч не выбрал...
   - Отвали, Костян, я в депрессии, - совсем разозлился Виталя, поднялся с кресла, пошел к окошку.
  За окном плескал холодный октябрьский дождь, и Карнаутов невольно сочувствовал бедному Сашке Островному, который не только с погодой не подгадал, но и с районом, и вообще с Заказом, которым был тощенький владелец парковки, страдающий паранойей, самой настоящей, которую психиатром лечат. Смотрел Виталя на плачущее небо и думал о всякой чуши, вроде того, что пересел он крепко на диспетчерство, что стрелять ему охота все больше лишь по мишеням в тире, что Костик, зараза, с предзаляжного захолустья от него никак не отвяжется, что дурак Папа, а напарники только тормозить будут, что прикольная вышла бы пара Островной и Степной...
  А потом резко, крепко зажмурив глаза, взял да и позволил себе подумать о том, о чем запретил себе думать. Разом. Глядя в мутную непрозрачную непогоду и поддаваясь тоске, обнимающей сердце.
  Двадцать третье число каждого месяца... Сутки - допустимое время ожидания. Анюта согласилась дать обещание, что ничего с собой не сделает. Виталий сказал: тогда ровно через месяц пиши мне, живая ты или нет. Анюта засмеялась и сказала, что это глупо. Виталий покачал головой, и сказал, что нет. Анюта спросила: а что же ты сделаешь, если я однажды не напишу? Виталий ответил, что его "Глок" всегда с ним. Анюта обозвала его идиотом. На том и распрощались. Еще ни одного 23го числа девушка не пропустила.
  Кроме вчера.
  Карнаутов уткнулся лбом в холодное оконное стекло. Откуда-то из невообразимой дали Костик спросил: "Что, Орленок, совсем расхандрился?"
  Еще бы не расхандриться. Отсутствие "со мной все в порядке" или еще какой-нибудь незначительной фразы, они специально не договаривались, еще ни о чем не говорит. Телефон - штука коварная, может и пропасть на несколько дней. Виталя уже сам себе решил ждать неделю и ни о чем не беспокоиться. Через неделю Виталя поедет к ней, и если окажется так, что Анюта мертва, то и он пойдет следом. В одном аду горевать будут...
  Грусть Виталина за почитай пять месяцев поистерлась, почернела. Стал Карнаутов мрачен, стал именно таким, каким и надо ему - озлобленный, ожесточенный, хладнокровный снайпер. И настолько это было очевидно, что и Шеф, и Папа за него порадовались. Папа, крутя усы, даже с издевкой смеялся: вот-де, надо бы заводить любовниц нашим сотрудникам, да силками разлучать. Вон как они волчатами-то смотрят. Вон как поубивать всех хотят. Виталя солнечно улыбнулся, да слезинки свои показал, и заявил: дохлый номер, месье Папа! Вот кем твои убивцы после любви такой становятся. Придурками сентиментальными! Пойду-ка вздернусь...
  Эй, эй, заволновался Папа, Орленок, ты чего вдруг?
  А ничего, смеется Орленок. Пошутил я.
  Пошел после в тир и груду обойм по мишеням высадил. Да так идеально точно, что тошней только стало; даже слезы проклятущие его зоркость не уменьшают...
  Ну а после всех этих истерик устыдился Виталя слабости своей и стал холодным да равнодушным. Даже бабу себе завести попробовал, но окончилось все посиделками допоздна в кафе. И к концу вечера ну так затошнило парня от дуры этой грудастой, что позорным образом он смылся от нее, даже на прощание не чмокнув. И думал еще, пока шел, Виталя: если так дальше с бабами пойдет - беда-а.
  Осень выдалась хороша, на деньги да дела плодовита. Карнаутов кидался на Заказы с редкостной радостью; распознав ее в себе, устыдился опять и стал презирать себя за слабохарактерность. Ну что же это такое-то, а? Мало того, что за три дня в какую-то блеклую деваху влюбился, да она же еще его, красавца писаного, отшила, да еще и он в сентименты такие углубился? Позорище!
  Позорище...
  Этак я себя невзлюблю, думал Орленок. Плохо это все...
  И запретил себе Виталя Карнаутов об Анечке даже думать, давая послабления лишь по 23м числам. Поглядит парнишка на SMS, улыбнется, взором потеплеет, загрустит... На полдня, не дольше. А после - завесит очи обыденным льдом, брови черные резные нахмурит - гроза человеческая, лучший убивец, зоркий сокол-орел.
  И не знал Виталик, как это на самом деле чертовски трудно - притворяться.
  Как бы то ни было, к октябрю этому Карнаутов смирился, стал к чувству своему, проклято неугасающему, относиться философски. Порыкивать на него одинокими темными вечерами - мол, что зудишь? А ну слушай постулат "время лечит" и "с глаз долой - из сердца вон"! Забудь эти глаза беззащитные, глубины немеряной, голосок этот робкий, тело это стройное... Сто таких бабенок по планете ходит, не стоит Анютка памяти такой.
  И все бы хорошо, да сейчас - дождливое 24е, а от нее - ни слуху, ни духу...
  Виталя губу прикусил, от окошка отпрянул, глядит злобно да невидяще.
  Нет, нет, нет, нет...
   - Орленок? - Ох уж эти интонации, высоковатые да деловые. И Костя позади похихикивает, мол, щас тебе навесят такого напарничка, что взвоешь.
   - Да, Иван Иванович. - Виталий развернулся, и лицо его было очень красивое от усталости.
   - Про партнеров слышал? - таинственно улыбается Шеф, обыденно вздернув круглые брови до лысины. Взгляд у него от этого всегда делался добрый и сочувственный.
   - Не надо мне никого, - заартачился Виталий.
   - Знаю, милый, знаю. Но - Папин приказ. Ты не бойся, я тебе действительно даю ерундовку, будет за пультом сидеть, передвижения следить, корреспонденцию твою принимать. Под ногами путаться не будет, зеленая еще.
   - Зеленая?.. - не понял Карнаутов, морщась сильно. - Иван Иваныч, на кой мне девка?!
  Костик разгоготался так, что, кажется, стекла в окнах задребезжали.
   - Тебе честно сказать? - сдерживая ответный смех, сказал Шеф. - Надо тебе девку, Орлик. Очень, очень надо. Хотя бы трахаться.
  Повернул голову к двери, позвал:
   - Анечка, заходи!
  Виталя обомлел.
  Шеф девчушку в комнатку пропустил, утащил Ударнова за рукав прочь вон.
   - Со мной все в порядке, - улыбаясь одними карими глазками, сказала Анютка. Такая подобранная вся, в костюмчике, волосы в хвостике, губки напомаженные подрагивают.
  Виталя сгорбился весь, голову низко-низко опустил, задрожал. Вот как так - отлегло от сердца, и одновременно на сердце навалилось: ты жива, ты снова со мной, но зачем же ты, девочка, в убийцы подалась... Хотя, здесь нам самое место - в преступниках, в войне: отчаянным, безнадежным, стыдливым, себя ненавидящим, самоубийцам...
   - Я вижу, - еле прошептал Карнаутов. - Вижу...
  
  КОНЕЦ
  
   29.05 - 4.06.11г.
  
  (с) АСЯ АБИКВЭСТ
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"