Абиквэст Ася Славвна : другие произведения.

Хочешь, я буду радугой? (the white end)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жил да был... Нет, тут не прокатит. Помер как-то раз славный парень Сеня Вертинский. Ничего удивительного, кругом и рядом такое случается. Не попал ни в Рай, ни в Ад, а попал в другой мир, что тоже вполне себе нередкое явление. Сразу ж по прибытию узнал Сеня, что так - заведено! Ага. Выстроил когда-то некий гений свою великую Систему, по которой души, рождающиеся где-то в мире Нулевом, идут по Спирали от одного мира к другому, достигают фиг знает кому известного совершенства и помирают. Прожила Спираль энное количество веков, да и стала, как это у нас водится, коммерческой организацией, имеющей целью своею получение прибыли (а то!). Не понравилось это Сене. Нехорошо как-то. И решил Сеня на Землю вернуться. Говорят ему - импасибл. Живи тут, придет амнезия, и все будет ОК. Не пришла амнезия. Сказал Сеня - а пофиг! - и на Землю вернулся. И вот как-то не началось после этого ничего хорошего...
  ХОЧЕШЬ, Я БУДУ РАДУГОЙ?
  
  
  
  
  
  
   Эпиграфы - пошли к черту, как и посвящение.
  
   =1=
  
   Очень неприятно терять сознание от резкой боли в груди. Особенно, если успеваешь осознать, что можешь не очнуться.
   Еще неприятнее - приходить в себя от еще более резкой боли в груди.
   Первой мыслью, промелькнувшей в оклемавшемся рассудке, было: "Инфаркт отдыхает". Вторая мысль утонула в нечеловеческом вопле.
   Петр Каримович тяжко вздохнул, открыл пухлую, засаленную книгу регистраций, перебрал желтые от времени листы. Провел сухим пальцем по черным линиям строк, покряхтел.
   - Кричит... - пробормотал старик, макая перо в чернильницу. - Кричи, парень, кричи.
   Парень кашлянул, содрогнулся всем телом и затих. Красное пятно поползло по желто-белой поверхности мата.
   Петр Каримович приподнял очки, протер глаза.
   - Больной... Так, какое там у нас число? - регистратор поскреб заросший подбородок. - Семнадцатое, июнь-месяц года две тысячи семь... Двадцать первый век. Зачем писать столетие, если и так ясно? М, а кто это у нас... Ох же бедняга, месяца не дотянул - было б два десятка... Совсем мелкотня, надо же...
   Парень дернулся и закричал опять, перевернулся на спину.
   Регистратор покачал головой, закусив губу в приступе жалости. Прибывший кричал и плакал, руками царапая грудь, пачкая кровью лицо и волосы.
   - Кричи, родимый. Когда на свет появлялся, тоже, небось, кричал. Так, что там с днем рождения... Семнадцатое июля, год тысяча девятьсот восемьдесят седьмой, двадцатый... Бог ты мой, и за что тебе... А вот нечего голову терять, всю тебе жизнь теперь харкаться... Влюбленный-удивленный...
   Парнишка, судорожно вдыхая и выдыхая, поднялся на руках, сел, вытер кровь рукавом куртки, отчаянно-испуганно посмотрел на бордовые пятна.
   - Вставай-вставай, Вертинский А. Гэ.
   - Арсений я... - прохрипел прибывший, оглядываясь с пуганой безнадегой в глазах. - Григорьевич. - Опять кашлянул, схаркнул кровь.
   - Уж прости, милок, что не знаю... - Петр заскрежетал пером по бумаге. - А как было на плите надгробной высечено, так и говорю. А. Гэ.
   - Ч-что... - без вопроса выдохнул Вертинский, оглядел большой, квадратный бледно-желтый мат, на котором сидел. Рассеянно замотал головой, оглядывая помещение: огромный зал, освещенный гудящими люминесцентными лампами, ни одной двери, из мебели - один лишь длинный темно-коричневый стол. Ну, и стул, где сидит регистратор. Сеня оглянулся; позади стены не было - лишь четыре колонны, за которыми - пространство, с тусклым серым небом и городом под ним.
   - Что-что, - хмыкнул Петр Каримович. - Я с тобой юлить не буду. Все, братец. Помер ты. И не надо так смотреть.
   Парень распахнул и без того большие голубые глаза, из которых тут же, тонкими струйками слез, укатилась надежда.
   - Плачь, плачь, - сочувственно пробормотал регистратор. - Многие плачут, приходя. Ну куда ж ты, малек?..
   Он выбрался из-за стола, подошел к прибывшему, помог встать. Поправил капюшон на курточке, потрепал взъерошенные, заляпанные кровью волосы; взял за подбородок, заглянул попеременно в глаза. Арсений не сопротивлялся, только рассеянно смотрел на старика.
   - Ангелок... Ну и кто она такая, чтобы ты из-за нее от жизни отказывался? Тебе ж теперь насовсем эта кровоплюйка...
   - О чем вы? - Слова вырвались с бульканьем, он опять закашлялся. - Что вообще происходит? Как же это так? Где я?
   - Сотый раз повторяю: ты - умер! Это - другой мир, как следующая станция... А что, рая с адом ждал? Может, где-то они и есть, но все, кто помер на Земле, идут к нам, на Метрий. Все по Системе!
   - И что, в том же возрасте? - забылся Арсений.
   - Нет, только такие, как ты. Старики перерождаются, катастрофные и болезные - исцеляются... Только вы, безголовые - в том же теле, с той же душой... Грешно, сынок, с собой кончать.
   Парня заколотило.
   - Да не убивал я себя! - С криком изо рта вырвалась кровь. - Это гребаная кровянка и гребаное слабое сердце! Б-блин...
   Вертинский опустился на пол, низко склонил голову, запустил пальцы в шевелюру.
   Петр сощурился.
   - Кровянка? Частые гости у нас с ней... Что за проклятый грипп - ударил эпидемией прямо в лето! А только - вылечиваются. Ты не думай, что, раз на Земле кровью плевался, так и здесь будешь. Говорю тебе - плюются на Метрие только те, кто от той жизни сбежал, сам себя погубив. Причем не абы от чего, а от любви несчастной. Не я это придумал. Это так есть. Так что чушь хорош пороть.
   - Никого я не люблю, - пробурчал Сеня, покачиваясь туда-сюда. - Это вы чушь порите...
   - Сложно у нас все, Вертинский, - вздохнул регистратор. - У нас на Метрие вообще болезней нет, окромя вашей суицидной кровоплюйки. Обычные-то суицидники тоже ведь не плюются, а только забыть жизнь ту не могут. Ну да мы им помогаем. А ваш род, от любви погибших, всю жизнь страдает - кровью плюется, сердцем да головой мается. Значит - держит она тебя, не отпускает помереть спокойно.
   - Бред. Никого я не люблю. И девушки у меня нет уже месяцев пять.
   - Я не знаю, мое дело - регистрировать. Ты походи пока, освойся. И не переживай - наладится все. Забудешь, а от кровянки твоей есть профилактические... - Петр, шаркая, вернулся к столу. - А такой молодой ведь... Всегда мне жалко молодых да маленьких. Не тоскуй, привыкнешь. Все привыкают. Сейчас придут наши, объяснят тебе, так сказать, популярно... - Он снова уткнулся в писанину.
   Арсений легко спрыгнул с мата; пол под ногами гулко стукнул. Полминуты парень постоял, прислушиваясь к сдавленной боли в груди, поразглядывал серо-рыжий узор линолеума. Потом прошел к колоннам, сел.
   Зал регистраций находился на третьем этаже. Между улицей и помещением стекла не было.
   Вертинский коротко вздохнул, поднимая глаза.
   Здесь все было по-другому. Блеклое серое небо было чуть тронуто сиреневыми облаками. Слева висел маленький шарик, сияющий слабым белым цветом. От местного солнца было мало толку...
   - Как называется ваша звезда?
   - Цериус. Спутник - Кольцо.
   Под серым небом был город. Дома были не выше девяти этажей, всюду мертвенно-желтым ("Цвета мата", - подумал Сеня и поморщился) горели фонари, часто расставленные по краям темно-серых дорожных лент. И всюду были деревья - чахлые, с поникшей бледно-изумрудной листвой. Пахло чем-то сладким, неживым, отвращающим. С порывами ветерка запах усиливался. "Наверное, так пахнет местный воздух, - промелькнуло у Вертинского в голове. - Ведь и у нас воздух чем-то пах - не дымом, не гарью..."
   - Метрий сильно от земли отличается?
   - Да нет. - Регистратор закончил писать, добыл откуда-то трубку, закурил. - Воздух такой же, только почище. Флора-фауна сходная, виды только другие. Цветом, в основном, отличаемся, температурой. Наш Цериус послабее вашего Солнца будет. Но зимы тут теплые, и снег редок... Увидишь.
   Он опять вышел из-за стола, подошел к краю бесстекольного окна, вытряхнул пепел на город.
   - Все увидишь, все посмотришь. Тебе тут жизнь жить.
   - Да как же...
   - Повторяю - забудешь прошлую жизнь. Недельку-две подышишь и забудешь. Пусть и держит тебя что-то, все одно. Максимум - месяц.
   Парень с тоскливой обреченностью посмотрел вдаль, подтянул колени к подбородку, ткнулся в них лицом.
   - Да не тоскуй... - Петр вновь побрел к столу. - Здесь не хуже и не лучше.
   То, что умер, Арсений уже осознал, и осознал с кристальной ясностью. Да, это был инфаркт. Для кровянки - очередного мутанта вируса гриппа, дающего серьезные осложнения на сердце, косьба инфарктами населения была обычным делом. А уж для сенькиного слабенького и порочного сердца эта зараза была как вердикт. Две недели над ним все носились, паниковали, садили в больницу - все зря. Сеня с тяжкой душевной болью вспоминал свои последние минуты. Плохое сочетание - слабое сердце, и пьянчуга-отец, в периоды запоя буйный... И так свежи воспоминания: тянущая боль в сердце, вопль пьяного отца, странный ужас, накатывающий с биением пульса, причитания еще более испуганной матери.
   "Григорий, я прошу тебя, ты же убьешь его, Гриша-а-а!!!..."
   Убил? Было слишком страшно, Сенька никогда не видел отца в такой ярости. Ярость эта была безумной, необоснованной, и требовала выхода. Арсений ощутил в себе жгучий стыд за собственный испуг - ему ведь двадцать лет, почти мужик, чего испугался?
   Не убил, но ускорил разрыв, что последние полчаса предупреждал о своем приходе этой тягучей, какой-то рваной тупой болью...
   - Кошмар... - прошептал Арсений, спрятал глаза в ладонях и заплакал.
   - ...Ну, и где же прибывший?
   Вертинский выглянул из-за колонны.
   В зале неизвестно откуда появилась делегация, состоящая из двух мужчин в одинаковых серых костюмах и женщины в бордовом платье.
   - Вон сидит, - ответил Петр.
   Темные глазки женщины без интереса скользнули по Сеньке.
   - Угу. - Она подошла к столу, по-свойски окунула перо в чернильницу, расписалась в книге. Арсений вяло подумал, что, если ему придется тоже что-то писать, - уделает всю книжку кляксами...
   - Подойди, Вертинский. Вот, здесь распишись... - Сеня даже не успел устыдиться кривизне линий. - И здесь. Так. Теперь выбирай, как тебя будут звать. Учти, у нас тут все по фамилиям или модификациям.
   - Что такое модифи...
   - Кличка, по-вашему. Фамилию пишешь здесь, модификацию - здесь.
   - А если ее нет?
   - Придумывай.
   Арсений закусил губу, глядя на черту на бледно-рыжей бумаге. Потом хмыкнул и вывел: СеВер.
   Женщина наклонила голову.
   - Любопытно. Симпатично, и по земному... Почему север?
   - "Се" - потому что Сеня. А "Вер" - потому что Вертинский.
   - Хм. Ну да. Пойдем, СеВер...
   - Куда идти-то?
   - Точно. Сим-салабим! - Женщина встала сзади, закрыла сенькины глаза ладонями.
   - Ахалай-махалай, - сквозь зубы протянул Вертинский, но разглядеть перемещение не удалось. Они оказались в широком коридоре; потолок здесь был стеклянный, крепился на металлических опорах, между которыми также было стекло, непрозрачное, белое.
   - Несколько слов о твоем устройстве... Квартиру тебе выделили - однокомнатную, не обессудь. Работать будешь на энергостанции...
   - Тут что, совсем все за меня решили?
   - Нет. Просто у нас тут только два места работы: энергостанция и Институт. С Институтом ты явно пролетел - образования нужного нет, но, если хочешь, учись... Вообще, все в этом мире работают на энергостанцию...
   - Не понимаю.
   - Все очень просто. ЭС - огромнейший кооператив, обеспечивающий энергией абсолютно все сферы потребления. Нашим предприятиям любой отрасли почти не нужны люди - все автоматизировано, машины работают на энергии. Все управляющие, которые пока что требуются - выходцы из Института. Энергию машины получают от людей. Каждый человек в Метрие - энергодонор.
   - Это как?
   - А вот так, - улыбнулась женщина. - Сейчас сам все поймешь.
   Они остановились у двери. Женщина потыкала кнопочки на дверной ручке.
   Они оказались в просторном кабинете. Сеня повертел головой, но, не найдя никаких особенных отличий от "земельных" кабинетов, разочарованно уставился в пол.
   Из-за портьеры появился высокий человек в пенсне.
   - Здравствуйте, Ольга Витальевна. Что, опять?
   - Да, Вадим Вадимович. Зачастили в наше отделение...
   - В России всегда была высокая смертность... - Вадим Вадимович оглядел Вертинского с ног до головы.
   - Молодой совсем... Дай угадаю - снова кровянка? Вот же не повезло стране: там, где на первом месте смерть от заболевания ССС, возникает болезнь, поражающая эту самую ССС... Ну-с, распишись здесь, и еще здесь. Отлично. Фамилия?
   - Вертинский.
   - Модификация?
   - СеВер.
   - Родился-умер?
   - 17.07.1987 - 17.06.2007.
   - Женат?
   - Нет.
   - Армия?
   - Нет.
   Вадим кивнул, набрал что-то на клавиатуре, щелкнул мышью.
   "И даже компьютеры", - уныло подумал Сеня.
   - Ну что, СеВер, в праздные рабочие подашься, или по профилю? Получить образование ты не успел, еще и амнезия скоро... Да и не берут в профильные больных...
   - В праздные, - махнул рукой Сеня: какая разница, если все равно ничего не понятно?
   - Держи... - Вадим достал нечто, упакованное в пластиковый пакет. - Ой, нет, здесь специализация... Так, группа крови какая?
   - Вторая, положительный.
   - Лады.
   Вадим Вадимович порылся в тумбе, добыл маленький контейнер, вытащил оттуда маленький черный кругляшок величиной в одну копейку и толщиной миллиметра четыре. Передал его парню - Сеня осмотрел кругляш со всех сторон. Пластиковое покрытие, блеснувший металлом контакт, по краям - пазики, будто для штыриков...
   - И что это такое?
   - Транслятор. Передает энергию на станцию.
   - Уау, - без особого восторга произнес Сеня. - И куда его?
   - Лучше всего - на шею, ближе к артерии... Дай-ка.
   Ольга Витальевна подцепила датчик когтями, приложила к сенькиной шее, чуть пониже челюстного угла, с силой вдавила. Вертинский вскрикнул, ощутив резкий укол боли.
   - Поначалу болеть будет, каждый вечер смазывай этим. - Вадим протянул ему маленький тюбик. - Выковыривать даже не пытайся - боль будет страшная, умереть можешь. Ольга, познакомьте его с Общагой, он хоть и вольный, а все-таки это главный культурно-развлекательный центр...
   - Хорошо.
   Вертинский поморщился - она снова закрыла ему глаза. "И почему это мне нельзя смотреть на телепортацию?" - недовольно думал он.
   - Добро пожаловать в КРЦПР "Общага" - сказала женщина.
   Вертинский открыл глаза. Они оказались на стадионе. Трибуны вопили, наблюдая за футбольным матчем. СеВер и сопроводители обошли зал по галеркам.
   - Спорт столько энергии выкидывает... На пять заводов хватает...
   Они вышли в дверь с красной надписью, прошли по коридору, нырнули в еще одну и оказались в концертном зале. Арсений поморщился - на сцене истово дергались и крутили обросшими головами какие-то вопящие музыканты. Вертинский гораздо больше любил спокойную музыку, и визги электрогитар неприятно резали его изнеженные уши.
   - Представь, команда на сцене выдает потенциал всего в два раза меньше, чем возбужденная толпа. Такая вот отдача...
   ...Залов было множество. Везде было полно людей, занимающихся всякой ерундой - как, впрочем, и на Земле, но все это как-то концентрированно, в одном огромном здании... Люди рисовали, пели, танцевали, занимались спортом, играми, таскали ящики, рубили деревья, работали на станках, спали, ругались, веселились...
   - Зарплата ежедневная, высчитывается из производительности, перечисляется раз в сутки в полночь. Минималка - если человек просто лежит и ничего не делает, тоже есть. Но так, конечно, невозможно жить. Никто не жалуется.
   - Утопия, - сквозь зубы пробормотал Сеня. - Господи, куда ты меня забросил...
   Ему решительно не нравился Метрий. Уж больно все было легко и просто, и совершенно невозможно предсказать, какая в мире таится гадость. "С другой стороны, почему я думаю, что Метрий не может быть ультра-добрым? - с сомнением думал Вертинский. - Я был только на Земле..."
   - Вот твоя карточка. - Ольга протянула ему черный пластиковый прямоугольник. - Ты - праздный, так что можешь целый день валять дурака. Но знай, без малейшей физической нагрузки много заработать не сможешь. Так что хотя бы бегай два раза в день...
   Ольга с сомнением посмотрела на него.
   - Не знаю, как с твоей болезнью быть... Ну да пусть. Захочешь чего-то конкретного - приходи в КРЦПР, тестируйся, тебе выдадут список профилей. Удачи!
  
   ***
  
   Через три недели Вертинский полностью освоился. Узнал многое и многое о Метрие, что его, в общем-то, почти ничем не порадовало.
   Мир оказался и впрямь утопией, да такой утрированной, что плеваться хотелось. Здесь все было замечательно - нет преступности, нет болезней, люди погибают от крайне редких несчастных случаев и старости. Все при деле, при деньгах. Если и есть проблемы, то такие мелкие, что почти не отнимают ни времени, ни мыслей. Просто рай какой-то.
   У Арсения было три непреходящих проблемы: скука, ощущение чужеродности и одиночества и память. Память была болезнью.
   О Земле здесь не знал никто.
   ...Уходя из КРЦПР, он спросил Ольгу Витальевну:
   - А если я умру здесь, я вернусь?
   - Нет, СеВер. Ты попадешь в следующий мир - Витерию. Они идут по спирали, и обратной дороги - нет.
   - А откуда вы все это знаете?
   - Это не твое дело, мальчик. Поскорее все забудь.
   Забыть не получалось. Вообще.
   Сеньке здесь было плохо. Ему вообще было плохо. Метрий и впрямь не отличался от Земли, если брать в общем. Другие очертания материков, разнообразный биомир из других видов - вот и все отличие. Тот же кислород для дыхания, два полюса, та же третья планета от Цериуса. Ах да, еще луна, у которой отчего-то виден лишь светящийся контур.
   ...Двадцать первый день начался как обычно. Арсений долго не хотел открывать глаза, задерживал дыхание... Бесполезно. Горло нестерпимо зудело.
   Он медленно открыл глаза. Голова тут же взорвалась противной болью, на груди будто лежали кирпичи, мешая дышать. СеВер сел. Сквозь бордовые шторы в комнату сочился зеленоватый рассвет.
   Комната поплыла. Доброе утро, больной!
   Вертинский сорвался с кровати, почти ничего не видя, влетел в ванную, пустил во весь опор холодную воду, сунул голову под струю и захлебнулся в кашле.
   И так - каждое утро...
   Пару минут спустя он сидел на полу, все так же держа голову под прохладной водой, и смотрел на капли крови пустыми глазами. Вода успокаивала колючую головную боль, но была бессильна перед рвущей - в легких и сердце. В Онере-На-Воде (так звался город, в котором Сеня жил) лекарств не было, как и во всем Метрие - лечиться было нечем. Приходилось пить всякие глупые таблетки - от головной боли, от усталости, для поднятия тонуса. И ни черта они не помогали... Пока СеВер бодрствовал, болезнь почти не мешала: поплевался пару раз в день (или пару пар - если имеется какое-нибудь волнение) кровью, полежал с холодным тазиком на груди и тряпочкой на лбу - и жизнь хороша. Но стоит только поспать...
   Сеня медленно повернул голову, поймал воду губами, сглотнул. Его уже тошнило от вкуса собственной крови.
   - Нет, я здесь не приживусь... - Он встал, выключил воду, накинул на голову полотенце. - Как же так можно жить...
   Да, узнал Вертинский, этой дрянью болели навсегда. Если верить регистратору, только влюбленные самоубийцы. Но такие же больные, они ничего не помнили. Здесь, на Метрие, люди так же любили друг друга, заводили семьи, рожали детей. Даже больные.
   Но Арсений все помнил, и забвением даже не пахло. Никак не желающая исчезать память разрывала сердце тоской, рождала неприязнь к простой жизни, к унылому серому небу с зелеными закатами и рассветами. СеВер очень хотел домой.
   Сегодня он вновь решил поискать зал регистраций. Коридор, в котором Сеня оказался после прибытия, он нашел, но нигде в этом здании не было ни зала, ни Петра Каримовича. Парень уже несколько раз обошел по периметру здание КРЦПР, но нигде не приметил в районе третьего этажа никаких колонн.
   Настало время отцепиться от "Общаги" и пошарить в других местах.
   Цериус лениво выполз из-за горы; зелень медленно сползала с утреннего неба. Фонари не торопились гаснуть - их тушили только в полдень, всего на четыре часа.
   Сеня распахнул окно, с ногами забрался на подоконник. Вместе с ветром в комнату ворвался приторный запах.
   - И к этой вони я тоже не могу привыкнуть... - вслух подумал Вертинский, разглядывая улицу поверх чашки с кофе. Ему так не хватало теплой лазури с желтоватым отблеском солнца...
   В память о Земле у Арсения осталось несколько вещей: потертые джинсы, спортивная куртка, футболка, кулончик с надписью "Earth Wind", листик из блокнота, колпачок от ручки и еще пара глупостей, не понять как увязавшихся за ним в другой мир.
   Ах да, и мобильный телефон.
   Сотовая связь здесь тоже имела место быть. Естественно, это были свои операторы, свои модели телефонов. Арсений проклял неунифицированные разъемы, но обменять свою родную раскладушку фирмы Samsung на местные не желал (вы что - самая родная вещь, да еще и с последним приветом: гигабайт родных мелодий...). Ничего, прижился - зарядное устройство нашлось с трудом, но нашлось - великая странность, как это в другом мире нашелся сходный по размеру джек? Известно, что у Samsung он ну очень исключительной формы...
   Сим-карта, - красненькая, МТСовская, что еще более странно, тоже работала. Все номера, на ней сохранившиеся, отвечали неизменное "Номер не существует...", но Сеня упорно их не удалял. Местные номера начинались с *222 и были девятизначные. Новоявленных сенькиных приятелей несказанно удивляли цифровые комбинации, хранящиеся в памяти его удивительного Samsung"а. Вертинский только смеялся, шутки ради раздавая им "странный номер" +7913...
   ...СеВер поставил пустую чашку на подоконник, слез.
   - Просто позарез... - тихо сказал он. - Они же все, все знают! После Земли - Метрий. Я не понял, у них что, целая корпорация по транспортировке душ? Так, может, вернуться все же можно?
   Он торопливо застегнул пуговицы, минуту постоял перед шкафом, решая, надевать ли плащ, или и так не замерзнет? Решил все-таки надеть, запер дверь и вышел в прохладное утро Онера-На-Воде.
   - Привет, город! - Сеня улыбнулся, меря шагами пружинящий асфальт. - Бон аппетит, энергостанция.
   СеВер решил идти, не задумываясь о маршруте, повинуясь одному лишь шестому чувству. Держит же его кто-то на Земле? Так пусть эта тонкая связь приведет его куда нужно...
   По пути СеВер забежал в супермаркет. В магазинах Метрия не было продавцов - бери, что хочешь, только пока не заплатишь, тебя не выпустят. Сеня не без труда отыскал подходящие наушники, расплатился и пошел дальше, но уже под музыку его любимой, земной группы.
   Мир стал чуточку светлее, и даже в небе появился голубоватый отсвет. Ноги будто сами выбрали направление, а перед глазами распускалась желто-зеленая равнина, темные чащи соснового бора, лазурное море, огненные закаты и рассветы планеты Земля. Когда в памяти всплыл родной город, сердце будто сжалось. Сенька в сотый раз проклял свою чувствительность, часто заморгал, прогоняя набежавшие слезы. Не реветь. Двадцать дней не ревел, так что, все зря?
   Он бродил по улицам больше часа, не останавливаясь, не позволяя взгляду уцепиться за что-либо и запомнить. Вот начался незнакомый район, но Вертинского он не заинтересовал - те же пятиэтажки, чахлая растительность да фонари. Все одинаковое... СеВер завернул в переулок, пройдя под какой-то аркой, и тут же встал как вкопанный, заметив кота, вяло бредущего куда-то в сторону тротуара. Кот замер посреди дороги, одарил Сеньку густо-желтым взглядом и выдал протяжное "Мя-а-ау".
   Вертинский мог поклясться, что ему знакомо это серое полосатое животное с донельзя говорящей мордой.
   - Барсик... - выдохнул парень, медленно стягивая наушники. Бог свидетель, своего собственного кота Арсений просто не мог не узнать. - Но откуда ты-то, черт побери, здесь?!
   Кот снова протяжно мяукнул, вздернул нос - Сенька усмехнулся, вспоминая, что Барсик всегда относился к нему этак снисходительно, с издевкой. В ответ на воспоминание кот фыркнул, величаво развернулся, крутнул хвостом и задал стрекача. Вертинский, усмехнувшись, бросился вслед за ним. Отчего-то в памяти всплыло чье-то предположение, что кошки могут свободно передвигаться во всех пространствах. Выдумка подтвердилась? Или Барсик тоже мертв?
   Кот юркнул за дом; Вертинский кинулся туда же, но Барсик исчез.
   - Зашибись. - Сеня со вздохом опустился на бордюру, огляделся.
   Абсолютно незнакомая улица, какой-то район старой застройки: двух- и трехэтажные дома, темно-рыжие от времени стены.
   - Какого дьявола я вообще за ним побежал? - недоумевал СеВер, разглядывая стоящее напротив здание. Здание было ветхо, по углам виднелись сколы, краска слезала лохмотьями, обнажая потеки на старом камне. - Совсем от скуки одурел, вот везде Барсики и мерещат... Стоп.
   Сеня замер, пытаясь вспомнить, что только что зацепило его взгляд.
   - Что... - еле слышно прошептал он.
   Ветер зашуршал по асфальту выброшенной кем-то пластиковой бутылкой.
   Понял.
   На уровне четвертого-пятого этажей здание вдавалось внутрь нишей. Этажи соединялись большими колоннами.
   - Да нет, не может быть! - махнул рукой Вертинский. - Во-первых, в регистраторской мрамор был. Во-вторых - третий этаж.
   Вдруг, затолкав поглубже сомнения и раздумья, СеВер решительно поднялся и пошел к зданию.
   Вход находился с южной стороны - Сеньке пришлось обходить почти целое крыло, - дверь покоилась в тени под большим каменным крыльцом. Вертинский поежился, ступая под недружелюбную сень разрушающейся арки. Он замер перед массивной металлической дверью, провел рукой по заляпанной ржавчиной ручке. Дверь отозвалась на малейшее прикосновение - мягко спружинив, со скрипом поползла Сеньке навстречу.
   - Ой-ой! - Вертинский отпрянул, криво усмехнувшись.
   Коридор, таящийся за дверью, ответил смазанным эхом.
   "Как-то здесь неуютно..." - с содроганием подумал парень, вздохнул и ступил в коридор.
   Пройдя метров двадцать по абсолютно пустому помещению, СеВер наткнулся на еще одну дверь. Открыв ее, он оказался в тесной комнатушке, освещенной одинокой лампочкой, косо болтающейся на проводе.
   - Забодай меня комар... - еле слышно прошептал Сеня, оглядываясь.
   Комнатушка, по всей видимости, представляла собой какую-то приемную. По стенам ютились кособокие слитные ряды стульев с драными сиденьями, пол устилал грязный потрепанный ковер с проплешиной посередине. В углах от пола к потолку ползли водопроводные трубы, обрамленные вверху потеками ржавчины, создающие сырые пятна на штукатурке. Еще в комнате имелся стол с сидящей за ним женщиной. Женщина сосредоточенно строчила что-то в толстом журнале.
   - Вы к кому? - не отрываясь от писанины, прогудела она.
   Сеня оторопело-зачарованно наблюдал, как ее очки, убранные на лоб, медленно ползут обратно к носу.
   "Ну, СеВерок, дерзни с расспросами..." - подумал парень и смело выдал:
   - Я к регистратору.
   Сеня опасливо сощурился. Если фишка не прокатит, будет сложно.
   Фишка прокатила.
   - К Петру? - Женщина поправила очки, застрочила вдвое живее. - Вам назначено?
   - Э... Нет, но это срочно.
   Она подняла наконец голову, кивнула - очки шлепнулись на нос, - пристально посмотрела на Вертинского. Тот еле задавил в себе желание завести ногу за ногу и выщериться в невинной улыбке.
   - Что-то я тебя не припомню...
   - Новенький! - ляпнул Арсений, перебивая.
   - Новенький? - протянула женщина, вылезла из-за стола. - Ну-ну.
   Описав круг почета вокруг парня, она добыла из ящика стола какую-то черную коробульку с антенной, тыкнула ею в Сенькину руку. Коробулька отозвалась писком и сиянием желтенькой лампочки.
   - Вон оно как... - протянула женщина. - Наверное, ты регистрировался не в мою смену. А чего же значки не носишь?
   "Господи, ну какие еще значки?" - все больше нервничал Сеня.
   - Я их это... Потерял. - Как назло, голова отказывалась внятно фантазировать.
   - Да как так можно! - всплеснула руками женщина. - Тебя что, не предупреждали, что резервных набора всего два? Ладно уж, выдам... Но больше - не лопуши! В таких чинах, и такая безответственность...
   Она прошла в угол комнаты, к высокому серому сейфу, загремела ключами.
   - Которая у тебя категория?
   - Да все вроде... - потерянно пробормотал Вертинский, окончательно потеряв ориентацию.
   - Все-е? - Она аж обернулась. - Уж больно молод ты для всех. Ну-ка, руку дай!
   Она что-то потыкала в своем черном аппарате, снова ткнула антенной в Сенькину руку.
   Вертинский с любопытством обреченного наблюдал, как на коробочке по очереди зажигаются четыре лампочки.
   Глаза женщины так вытаращились, что СеВер испугался - как бы к очкам не прилипли...
   - И правда... Пространственный всех категорий - нехило! - Женщина протянула ему узкую прямоугольную коробочку. - Давненько вы не появлялись... И такой охламон! Эти не потеряй. Иди, расписывайся, страница 233.
   Вертинский расписался. Отчего-то вспотели ладони.
   - Петр Каримович у себя, третий этаж. - Она снова уселась, мельком взглянула на роспись, цыкнула и застрочила.
   Сеня дернул плечом, беззвучно хмыкнул и вышел. Закрыл дверь, оперся об нее спиной и шумно выдохнул.
   Какие-то значки. Какой-то пространственный всех категорий - как, скажите на милость, это все понимать?
   - Ладно, разберемся... - Вертинский вяло побрел по коридору, на ходу открывая коробочку и разглядывая содержимое.
   Значки были все одинакового размера, примерно два на четыре сантиметра, все трехполосные. Различались лишь цветом и буквицами. Арсений подцепил ногтями первый: три полоски, черная, голубая и синяя, золотым выгравировано "ОД".
   - Интересно, что бы это значило...
   Нацепив все значки (а был еще черно-зелено-оранжевый "LH", красно-коричнево-желтый "Т" и бело-сине-красный "Тф", заставивший Арсения трогательно улыбнуться) на рубаху, СеВер вздохнул и побрел к лестнице.
   Уже в коридоре третьего этажа Сеня вспомнил, что двери в регистрационном зале нет.
   - Па-адумаешь! - вредно усмехнулся парень и решительно зашагал к стене, которой оканчивался тупиковый коридор. - А сейчас и вовсе будет забавно.
   Вертинский вытянул руки вперед и смело шагнул к стене.
   - Упс...
   В лицо ударил яркий желтый свет. СеВер сощурено огляделся, остановил взгляд на регистраторском столе. За столом обыденно сидел Петр, - при появлении Вертинского он удивленно вскинул брови, - а на столе сидел, вылизывая лапу, Барсик.
   - Вертинский... - с досадой произнес регистратор. - А я ведь сразу понял, что что-то с тобой не так.
   Его взгляд скользнул по сенькиной груди.
   - Значками обзавелся... А, между тем, никто тебя в СиМиТраД не приглашал...
   - Что еще за СиМиТраД? - не понял Сеня, обескураженный рассерженным взглядом старика.
   - Корпорация "Линия Жизни". Система мировой транспортировки душ.
   - Что еще за ерунда?
   - Тебя это, в общем-то, не касается... Но, раз уж памятливый такой, и нос суешь куда не надо, придется предложить: будешь у нас работать? Имей в виду, больше тебе, такому ненормальному, податься некуда.
   - Не хочу я нигде работать! - не выдержал расстроенный Арсений. - Я домой хочу! А нашел вас, потому что за вот этим котом погнался! Это же мой Барсик!
   - Нельзя домой, малек, - покачал головой Петр. - А работать придется. Это же тайна, грандиозная! Тебя за непослушание убьют как таракана, да и все.
   - Ничего себе заявления... - СеВер сделал шаг назад. - Но я не хочу так...
   - Ничего не поделаешь... - Петр Каримович мгновенно растерял всю злость, став печальным. - Ну что тебе дома не сиделось? Никто бы и не узнал, что ты такой способный... Да будь моя воля - ты б с Земли и не сгинул, а теперь...
   - Теперь придется посвятить тебя в тайны мироздания. - В зале возникла Ольга Витальевна с неизменными сопровождающими. - СеВер, ты просто не знаешь, какие горизонты открываются перед тобой. В нашей компании очень мало пространственных всех категорий. Работая у нас, ты сможешь жить, ни в чем себе не отказывая...
   - А на Землю я смогу вернуться? - мрачно спросил Вертинский. В мыслях он уже трижды проклял себя за то, что вообще отправился на поиски.
   - Это вообще невозможно, - развела руками женщина. - На это способны лишь пространственные вне категории, а они, после интенсивного истребления, исчезли. Еще сто лет назад, между прочим.
   - Но зачем?! - изумился Сеня.
   - Ты поймешь.
   - Да кто вообще такие эти ваши пространственные?
   - Люди, имеющие способность связываться с людьми из сопряженных миров. То есть, ты можешь связаться с Землей и Витерией. Своего рода медиумы, входящие в контакт с параллелью. Именно они - костяк работы СиМиТраДа. - Ольга отогнула воротник пиджака, показала ему значок "Тф". - Вся Система держится на нас. Тебе все объяснят, СеВер. Отказаться ты не можешь.
   - А не то что? - оскалился Сеня.
   - А не то умрешь. Насовсем.
   - Это как?
   - Так. Есть два вида смертей: в другой мир и в никуда. Говорю же, тебе все объяснят...
   Вертинский обхватил себя руками, скосил глаза на регистратора. Барсик протяжно мяукнул; Петр Каримович, будто что-то поняв, покивал, и одними губами произнес: "Окно".
   - Почему бы не умереть? - задорно усмехнулся СеВер и кинулся к колоннам.
   - Идиот! Мы и на Витерии тебя найдем! - неслось ему вслед.
   СеВер не закрывал глаз - нырнул в унылый пейзаж Метрия.
   Мир перевернулся и закружился, вдруг лопнув и сверкнув ярчайшей голубизной. Арсений понял, что очень быстро несется вниз; потом был удар о что-то твердое и тьма.
  
   - Срочно свяжитесь с витерийским филиалом... - командовала раздосадованная Ольга Витальевна. - И чтоб без вольностей!
   - Зря суетишься, - сказал Петр.
   - О чем ты?
   - Нет его на Витерии. Если не помнишь, это здание - вне Системного пространства, это во-первых. Здесь не действуют пространственно-временные рамки, оно живет по своим законам.
   - Значит, его выкинуло куда угодно вперед? - с сомнением покачала головой женщина.
   - Так случилось бы с любым пространственным, но... - Петр потрепал Барсика по холке. Кот фыркнул, сорвался со стола и исчез. - Да только Арсений отправился туда, куда захотел. Он вне категорий. Как кошки.
   Ольга сжала кулаки, скорчила лицо в яростной гримасе.
   - Будь ты проклят! Когда ты понял?! Почему не доложил?!
   - Чтобы на моей совести была смерть? Ну вот еще.
   - Дьявол! Эй, вы, проверьте Землю! И, если он там - собирайте все силы! Нужно его поймать!
   Регистратор покачал головой. Ловила мышка кошку...
   - Лучше бы вы Трек искали, недотепы... Чувствую, чувствую - идет конец вашей Линии Жизни.
  
   =2=
  
   - Что еще сказать... На работу меня устроили. В научно-исследовательский институт имени Тюльпанова. Вообще, ничего конкретного я там не делаю - обычная летняя работа: бумажки, объявления, ксерокопии, кофе... Но платят хорошо. И все равно не понимаю - нафига он в Якоре нужен? Что тут исследовать?..
   Легкий южный ветер треплет лепестки ромашек; покачивают повядшими головками васильки. Стоит сырая и теплая июльская тишина, нарушаемая лишь шепотом сквозняка в сосновых лапах да унылой птичьей трелью.
   - Смешно это, да? Сижу тут, разговариваю сама с собой... А что, пусть себе думают, что ты мне был... Ну, например, братик. Все равно к тебе никто не ходит... Но ты не скучай - я-то еще долго к тебе ходить буду. Заклинило. Уж прости... - Алиса помолчала, окинула взглядом сосны, ряды каменных плит, могильные оградки. Кладбище тонуло в уютном мраке.
   - Да даже если ты будешь каким-то образом жаловаться - буду приходить, хоть ты дубль-убейся. У меня, между прочим, родители погибли при крушении авиалайнера, так что ходить мне не к кому. А душа - просит. Так что и разговаривать буду, и цветы эти глупые таскать... Привыкла уже. И ты, поди, привык. А я ведь даже не знаю, как тебя зовут...
   Жара повисла в воздухе трепещущим маревом. По южному краю леса расползлась набрякшая фиолетовым туча. Ветер подул сильнее, где-то далеко грохнуло.
   Алиса задумчиво посмотрела на тучу.
   - Не понимаю только, зачем люди умирают так рано? Тебе завтра всего двадцать стукает. Что-то случилось? А, все равно не ответишь... Бедняга, даже не повозникать... Ну, до скорого!
   ...Июль, воцарившийся над Красным Якорем, был немилосердно жарок. Это, конечно, не новость для приморья, но жителей изматывало преизрядно. Также второй летний месяц радовал оглушительными грозами и нередкими штормами.
   Вот и этот вечер разразился оглушительным грохотом с небес. Но - и только, из угрожающе-черных туч не вылилось и капли влаги.
   Алиса Кронда (урожденная Соколова) любила грозу. С тех пор, как она переехала в этот маленький городок, к тете и дяде на пмж, прошло почти четыре месяца. Красный Якорь понравился девушке с первого взгляда. Название Алису забавляло: ближайшая речка - в соседнем городе, а море - Черное - вообще проездом через Краснодар, далековато. Уже через неделю после переезда девушка полностью освоилась, облазила все улицы и завела несколько приятелей. Друзья звали ее Лисой, и она не обижалась. Алискины рыжие кудряшки и довольно-таки длинный, но обаятельный нос вполне располагали к прозвищу.
   Несмотря на недавно исполнившиеся восемнадцать, Алиса ощущала себя еще совсем ребенком. Любопытным, игривым, но грустным и одиноким, испытывающим недоумение - за что же мама с папой ее бросили?
   По настоянию дяди и тети Лиса обучалась в местном колледже и в каникулы подрабатывала - привыкай, мол, девочка, что уже большая. И вот, в этом жарком месяце ей наконец: повезло - с легкой и выгодной работой, и не повезло - с тем, что это был НИИ им. Тюльпанова. Но об этом - позже.
   И вот, Алиса сидит на подоконнике, дышит свежим, очищенным грозой воздухом и переваривает третий день работы в институте.
   Конечно, сам факт, что институт - научно-исследовательский, накладывает печать определенной тайны на все, с ним связанное. И уже после двух дней работы Лиса стала подозревать, что чем-то этот НИИ не тем занимается. Бумажки, которые ей приходилось заполнять или распечатывать, несли в себе странную и непонятную информацию. Алиса смутно догадывалась, что данный институт изучает не что иное, как жизнь и смерть.
   Причем, как-то странно изучает...
   А сегодня все были и вовсе взбудораженные, суетливые. Бегали по этажам галдящие группы людей, разъезжались во все стороны служебные рафики, а уж в разговорах скользили такие фразы, что Лисе на мгновение померещилось, что она попала к каким-то уголовникам.
   И Алиса думала, и все пыталась сейчас понять, что же значили слова шефа.
   Во-первых, фраза "Везде его ищите, задействуйте все приборы слежения - раз он вне категорий, то, ясное дело, невидим!"
   Во-вторых, приказ: "В правоохранительные органы ни в коем случае не обращаться!"
   - Наверное, подопытный сбежал... - вяло проговорила девушка. Ответом ей был гром.
   Сердце будто сжалось в непонятной тревоге. Алиса спрыгнула с подоконника, закрыла окно, пробежала в прихожую, обулась.
   - Куда ты?
   - Теть Лар, я погулять!
   - Гроза же!
   - Сухая, ничего! - Лиса вышла в заветренный вечер. Улица была пуста, и все вокруг было красивым: темное низкое небо, почти белая лента дороги, слегка изгибаясь, уходившая в гору, волнующиеся кроны деревьев, блики молний на оконных стеклах. Повинуясь странному порыву, девушка побежала к кладбищу. Преодолев два квартала, парк и поворот, Алиса юркнула за стрельчатую ограду, плюхнулась на обшарпанную лавочку и облегченно вздохнула.
   Девушка никак не могла разгадать притягательность этого места всеобщего упокоя. В особенности, одной из могил, путь к которой она знала наизусть. И почему сегодня, второй раз за день, она пришла сюда?
   Лиса помнила прохладный июньский день, когда она зачем-то увязалась за похоронной процессией и проводила ее до самых ворот последнего пристанища. И два дня спустя девушка с букетом жарков пришла на свежую могилу, в которой мертвым сном спал некий Вертинский А.Г., проживший всего двадцать неполных лет. На сероватой мраморной надгробной плите не было ничего, кроме даты и фамилии с инициалами.
   И вот, Алиса уже месяц таскает сюда цветочки и беседует с могилкой. Потому что хочется ей приходить сюда и оставлять в память цветы. Потому что к некоему А.Г. Вертинскому, такому молодому и несчастному, никто больше не приходит.
   И именно сейчас, в этот мрачно-грозовой вечер, закуток с его могилой впервые не пустовал. Алисина тревога от этого только усилилась - рядом с надгробием стояли двое институтских работников и живо что-то обсуждали.
   Алиса присела на корточки и утиным шагом подобралась поближе. Тюльпановцы ее не заметили.
   - Говоришь, родственники кто-где, и о могиле думать забыли? - скептично фыркал темненький. - А цветы тогда откуда?
   - Не думал, что у такого смазливого может быть девушка? - усмехнулся рыжий.
   - А чего же ее тогда никто не ищет? Он ведь, ясное дело, у нее спрятался?
   Алиса сдавленно хихикнула. Разговор сотрудников был ей непонятен.
   - Это кто там ржет? - как-то услышал темненький.
   - Не ржет, а смеется, - возмутилась Алиса, поднимаясь. - Вы о чем тут болтаете, парни?
   - А ты что тут делаешь? - изумились тюльпановцы.
   - Гуляю. Не виляйте от ответа!
   Институтские работники зримо замялись.
   - Ну, это... - промямлил рыжий. - Слушай, раз уж ты по кладбищам как у себя дома бродишь, так, может, видела здесь кого? Кто сюда цветы носит, не знаешь?
   Лиса прищурила один глаз.
   - Знаю.
   - Ну? - Они уставились на девушку с таким нетерпением, что ее пробило на смех.
   - А что мне за это будет?
   - Э-э...
   - Лады, расскажете, зачем вам все это.
   Парни дружно закивали.
   - Ну хорошо. Цветы сюда постоянно носит девушка...
   "Продолжай!" - вопили глаза тюльпановцев.
   - Примерно метр семьдесят росту, стройная, глаза каре-зеленые, рыжие кудри до плеч, длинный нос. Зовут Алиса Кронда. Ну?
   У тюльпановцев отвисли челюсти. Скоренько подобрав свою, рыжий несмело осведомился:
   - Может, сдашь его нам, а? Виктор Юрьевич нас загрызет скоро, уже столько за этим Вертинским гоняемся...
   - Пацаны, вы чего? - не выдержала Алиса. - Совсем крышу потеряли? Он же мертв! Его чуть ли не при мне в землю закопали! А я его даже не видела ни разу.
   - А-а... - совсем потерялись и сникли парни. - Ну мы пойдем...
   - Эй, а кто мне расскажет... Черт, удрали. Что-то с тобой не так, А. Гэ.
   Надгробная плита молча блестела гранью. Алиса пожала плечами и побрела прочь с кладбища.
   По улице разлилась необычная тишина. Из туч иссякли грозовые удары, ветер замер, запутавшись в густой листве. Алиса поежилась, слушая сухой стук подошв собственных кроссовок.
   На подходе к дому тишина исчезла, что облегчения не принесло. Из-за поворота вылетел коричневый рафик с институтской эмблемой, с визгом остановился неподалеку от алискиного дома, из машины высыпало несколько человек.
   Алиса удивленно замерла. Тюльпановцы суетились, бегали туда-сюда, галдели. Потом замерли кто где; один, в странном толстом жилете, опустив руки, произнес:
   - Черт побери! Все-таки упустили...
   - Не казнись. - К нему подошел сухой усач. - Нас же даже не предупредили, что он - невидимка.
   - Угу, они изобрели невидимого гуманоида, - сквозь растянутые губы прогудела Лиса. - Вы кого-то потеряли?
   - Ой... - человек в жилете поморщил лоб, вспоминая Алису. - А, Кронда! Ты никого здесь не видела?
   - Ясное дело, нет.
   - Вообще?
   Девушка со вздохом закатила глаза.
   - Понятно. Упустили! - Жилет хлопнул рукой о руку. - Ладно, ребята, отбой!
   Алиса пожала плечами, прошла к крыльцу, протянула руку к дверной ручке.
   Пахнуло прохладой.
   - Пацаны, мы его засекли! Есть сигнал!
   Дверь резко распахнулась, заставив Алису отпрянуть на пару метров. Со стороны это выглядело так, будто девушка со всей силы рванула дверь на себя. Тюльпановцы на это внимания не обратили, рассредоточились по саду и улице. Лиса, окончательно сбитая с толку, вошла в дом и заперла самовольную дверь от греха подальше.
   - Что за дурдом...
   - Что там, Эллис?
   - Ничего, теть Лар, тюльпановцы невидимого гуманоида ловят, всю улицу заполонили.
   - Н-да, - покачала головой Лариса Михайловна. - Чудные они.
   Алиса заметила чемоданы, притулившиеся в углу прихожей.
   - Мы куда-то едем?
   - Вообще-то, я планировала одна съездить... К Федору. Он просил вещи кое-какие привезти, хлам какой-то железный... Понимаешь же, ехать дороговато, и только туда и обратно.
   - Понятно. А я, выходит, одна дома?
   - Да. Не пугайся, всего-то на пять дней...
   - А вдруг на меня нападет этот ихний гуманоид?
   - Алиса, ты взрослая девочка! Хватит глупости говорить... Еды я набрала, если что, где деньги, знаешь. За котом присматривай. Имя ему дай наконец...
   - Это же ты его подобрала, - мрачно буркнула Алиса, удаляясь в комнату.
   Тетя уехала. Лисе стало не по себе - недавняя тревога вернулась и ныла где-то в глубине сердца, как ноет свежий шрам, напоминая о зажившей ране. Что-то не так...
   - Алиса боится невидимых гуманоидов, - рыкнула девушка, обозлившись на себя. - Маркиз, Мурзик, Борис, или как тебя там, кис-кис!
   Тетя Лара привезла этого кота с работы. Как она рассказывала, этот серо-черный полосатик с янтарными глазами сидел у них на крыльце, и за тетей просто увязался. Прогнать умника было невозможно, и Лариса Михайловна просто взяла его с собой. И вот уже неделю безымянный кот живет у них дома и почти не отходит - теперь - от Алисы. Алиса совсем не против - ведь это очень интересный, своенравный и умный котяра. С ним даже поговорить не зазорно.
   - А, вот ты где.
   Кот сидел на подоконнике и смотрел, как возле дома суетятся тюльпановцы. Лиса встала у окна.
   - Чувствуешь ли ты, Мурлыка, этого невидимого гуманоида?
   Кот скосил на нее глаз, мяукнул. Мол, конечно чувствую.
   - Скажи еще, ты с ним знаком...
   Чуть сощуренный, хитрый взгляд. Да, знаком. И не один я.
   - Не нравится мне все это... Тьфу, надоело. Ты будешь... Ну, допустим, Барсик.
   Кот кивнул и повернулся обратно к окну.
   - И чей же ты, такой умный...
   Тюльпановцы собрались в кучку, посовещались, один подошел к вахтерской будке. Долго что-то объяснял, потом собрал всех, они загрузились в рафик и уехали. Будто и не было.
   - Наивные, - хмыкнула Лиса. - Дяде Тимофею делать больше нечего, кроме как невидимых... - Она скосила взгляд на Барсика, и продолжать глупую шутку о гуманоидах расхотела. - Ловить.
   А Барсик пристально и как-то жалобно смотрел на дверной проем.
   - Что такое? - начала пугаться Алиса.
   Кот коротко мявкнул, спрыгнул с подоконника, замер у порога, задрав голову. Лиса ощутила, как страх мурашками побежал по спине - очень, очень странным был этот кошачий взгляд в никуда.
   В неожиданном порыве Лиса кинулась к коту, сграбастала Барсика на руки, невидяще уставилась на проем.
   - Уйди! Кто бы ты ни был, дай мне время, дай мне разобраться, а пока - уходи, я боюсь тебя, я еще не приняла, пожалуйста...
   Сквозняк пронесся по комнате, обдав прохладой алисино плечо. Барсик широко зевнул, выпутался из рук девушки, побрел на кухню.
   Лиса медленно опустилась на пол. Мысли о том, что пять дней ей предстоит быть одной, теперь рождали не просто страх - ужас.
   ...На следующий день в институте Алисе вместо стандартных бланков плюхнули на стол толстую пачку объявлений.
   - Любишь по окраинам гулять? - говорил лысый референт Петя. - Вот, сегодня твоя работа - погулять, да плакатики развесить.
   - Стоп. - Лиса взяла первое объявление, тыкнула в верхнюю сточку. - Тут написано "Разыскивается". Мы теперь милиция?
   - Напротив, - хмыкнул референт. - Милиция ничего о нем не знает, и не узнает.
   - Угу, а то они не заинтересуются... - буркнула девушка. - И где я должна буду их клеить?
   - Где угодно. На столбы, на стены, хоть с крыши разбрасывай. Но - по окраине.
   - Есть, сэр!
   Алиса мрачно потопала вон из здания.
   - Милиция подумает, что НИИ всем персоналом свихнулся и усадит всех за хулиганство... - Фраза окончилась вздохом, и девушка физически ощутила, как грусть наползает на глаза. - Так вот ты какой, Вертинский. Арсений Григорьевич...
   "...Модификация - СеВер, пространственный, обладает категориями: Останавливающий Дождь, Lonely Hunter, Транслятор, Трансфертер... - шептала она. - Соблюдать осторожность, его способности нестабильны. Подозревается..."
   Лиса замерла, пропуская автомобиль.
   - Welcome to my spaceship, its beautiful forever... - заторможено пропела Лиса. - She"s right here were you left her the heart"s lonely hunter... Вот уж правду сказали - смазливый так смазливый...
   С розыскного плаката на нее добродушно смотрел растрепанный светловолосый пацан лет двадцати. В сером плаще с широким воротником, поднятым (чтобы погреть уши либо выпендриться).
   - Хотя, может, плащ вовсе и не серый, - отстраненно размышляла Лиса, не заметив, что бредет по последней улице: справа - город, слева - луговина, медленно переходящая в свалку. - Но глаза голубые. Зуб даю. Так, увлеклась. Мы это где?
   Шоссе раздалось на четыре полосы. Вдалеке в поле виднелся заброшенный завод, чуть ближе - какие-то контейнеры, длинный кособокий ангар и высокие горы мусора. Недолго думая, Лиса побрела к ангару.
   - Пущай тебя ищут где хотят, Вертинский. - Пачка объявлений плюхнулась в какую-то железную бочку. - И что же мне теперь делать?
   В голову упорно лезли мысли о том, что догулялась Лиса. Теперь она навсегда зареклась таскать цветы к чужим могилам... Да только поздно зарекаться. Зачем она этому ожившему трупу - не понятно...
   Ангар оказался гораздо выше и шире, чем это виделось с дороги. Был он неприятно-рыжий от ржавчины, железные гофрированные стены казались ветхими, неустойчивыми. На местами проржавевшей двери сохранилась облупленная надпись: "Посторонним вход воспрещен".
   - Это кто тут посторонний? - усмехнулась Алиса, открывая дверь и шагая внутрь.
   В здании было светло, сильно пахло ржавчиной и чем-то горело-химическим. Стены во входном закутке тоже были железные и покрытые рыжей коростой. Алисе даже касаться их не хотелось. По углам разлеглись кучи тряпья и неизвестно когда сквасившихся коробок, слева на полу был люк без крышки.
   - Красота. Пошли дальше...
   "Альше" - отозвалось эхо. Лиса посмотрела вверх.
   Крыша была высоко - этажа три до нее. Проржавевшая и частично обвалившаяся, она куском железа свисала, почти касаясь стены. Открывшаяся дыра пропускала в неуютную развалюху теплый солнечный свет. Девушка недолго постояла, поглядела на рвущуюся в проем лазурь.
   - Что это мне в голову взбрело - по свалке шариться? - удивилась Алиса. - Все, смотрю что за дверью и ухожу.
   За дверью зарябило в глазах от солнечных пятен, снующих по изумительно зеленому лугу. Нет, стены ангара никуда не исчезли, но крыши отчего-то не было. Дощатый пол давным-давно сгнил, выпустив растительность на волю, и та, радуясь свободе, упоенно цвела. Противоположная входу стена еле рыжела, виднеясь сквозь поток густого солнечного света, путающегося в странной дымке.
   - Здорово... - выдохнула Алиса и бросилась в разнотравье.
   Поляна цвела голубой россыпью васильков и незабудок. С высоты такой же синевой им вторило небо.
   Улыбаясь, Лиса пересекла странный луг, замерла перед стеной. А на стене большими белыми буквами было написано СТЫК. И, мелко, внизу: Трек "Линия Жизни" Система, 1912 г.
   - Оч-чень любопытно. - Алиса оглядела застекленную коробочку, прикрепленную под надписью. Маленький железный блок, от которого в землю уходит увитый нитяным покрытием кабель, внутри под стеклом - какая-то ниточка. Еле светится бледно-желтым... На стекле написано, и надпись явно не 1912 года... Лисе подумалось, что и про СТЫК нарисовали позже - ни еров с ерями, и слово "система"... Хотя, кто знает...
   Так вот, на стекле виднелась надпись: "Не вскрывать! В случае катастрофы планетарного масштаба разбить стекло, разорвать Трек".
   - Что-то я в последнее время вообще ничего не понимаю... - окончательно растерялась Алиса. - Невидимые гуманоиды, ожившие Вертинские, Треки... Эй, я влипла, да? - Лиса подняла взгляд в небо.
   Небо не ответило.
   - Пора уходить.
   Она бежала до самого города, не оглядываясь, не замирая ни на секунду.
  
   ***
  
   - Мне страшно... - думала Алиса, шагая по Центральной улице. - Мне очень страшно. Мне просто чертовски страшно, и какого фига я вообще такая трусиха?
   Второй день одиночества, тяжкий после беспокойной ночи, был наперекосяк. С работы Алису на время турнули - тюльпановцев постигла великая суета, связанная с поиском восставшего из мертвых. Лису, вовремя прибывшую на работу, почти сразу завернули, попутно спросив, не видела ли она, случайно, Вертинского? Выведенная из себя, Алиса ответила: "В гробу я его видела!", а, когда у нее спросили: "Точно?", и вовсе кинулась вон, громко хлопнув дверью. Домой Алиса после этого не пошла. Целый день она бродила по улочкам Красного Якоря, не желая возвращаться, раз за разом вспоминая распахнувшуюся дверь, Барсика, смотрящего вверх, сквозняк. Предыдущая ночь в пустом доме была ужасна, но лишь тем, что Алиса постоянно просыпалась и снова засыпала, рассерженная собственной трусостью.
   Решилась вернуться она только в пять часов, чтобы снова уйти - поискать Брасика. Абсолютно одной было жутко.
   - С другой стороны, этот котяра явно знаком с невидимым гуманоидом, - ворчала Лиса. - А боюсь я именно этого воскресшего... Ну почему, почему я его боюсь? Обычный парень... Может, он и не умирал вовсе... А, вот ты где, серая бестия!
   Ноги сами принесли ее на кладбище. Барсик сидел рядом со старой знакомой могилой и умильно умывал мордочку.
   Алиса опустилась рядом, оперлась спиной о плиту.
   - Значит, он - твой бывший хозяин, да? - практически без сомнения спросила Лиса. Кот прямо посмотрел на нее.
   - Все с вами ясно. - Девушка обреченно вздохнула. - И чего вы ко мне привязались? Вот скажи, мне оно надо, а? Ладно, сдаюсь - Вертинский жив. Вертинский невидим, и совершенно логично скрывается от ученых... Но почему у меня? Будто не понятно, что я просто так сюда приходила, он мне никто, и ты мне никто! Я устала бояться...
   - Мя-а-а-а-ау!
   - Все, все, заткнулась. - Лиса надуто поднялась с земли.
   - О, Кронда! - Из-за сосен вынырнул рыжий тюльпановец. За ним пришел и шеф - профессор Виктор Юрьевич Усманов. У него в руках была большая черная коробка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся неким счетчиком с мигающей оранжевой лампочкой. - А чего ты тут опять делаешь?
   "Костя" - вспомнила Лиса имя рыжего.
   - Кота искала. Он у нас совсем недавно. Кажется, здесь похоронен его хозяин... - Алиса похлопала ладошкой по надгробью.
   - Хозяин? - покачал головой профессор. - Кстати, ты никого здесь не видела?
   - Кроме кота и вас - никого.
   - Странно... А датчик сигнализирует, что он здесь.
   Алиса еле удержалась, чтобы не подпрыгнуть от испуга. "Та-ак, он меня еще и преследует!" - возмущенно подумала она.
   Профессор и тюльпановец подошли ближе. Лиса почувствовала странный холодок, устроившийся у нее за спиной.
   - Н-да, вряд ли ты его видела... Он же невидим.
   - Вы о ком? Кто невидимый? - замучено спросила девушка.
   - Слушай, ты давно могла обо всем догадаться. Разве не тебе мы поручили развесить объявления?
   - А-а... - с содроганием произнесла Лиса. - Объявления, конечно... Что за, черт возьми, чушь?! Вертинский похоронен прямо тут, я же сама видела, как его, дьявол побери, закопали в землю!
   - Тише, Алиса, не бушуй. Он жив. Объяснять слишком долго, да и тебя это не касается... Берегись - он где-то рядом.
   - Истина где-то рядом, - замогильным голосом произнесла Лиса. - Пора к психиатру... Знаете, у меня такое ощущение, что Вертинский - это я.
   - Почему? - удивился профессор.
   - Да потому, что ваши тюльпановцы всегда там, где я. Может, ваш прибор на меня реагирует?
   - Ну-ка. - Рыжий Костя поднес к ней коробку.
   Лампочка засияла оранжевым, прибор запищал. Лиса поежилась - у нее было ощущение, что она стоит под кондиционером, но движение воздуха не чувствуется.
   - Тысяча рентген, - вяло пошутила Лиса. - Покиньте зараженную зону.
   - Не смешно, - фыркнул Костя. - Виктор Юрьевич, с аппаратом и правда неполадки?
   - Видимо. Ладно, пошли.
   Они удалились с кладбища.
   - И мы пойдем... - промямлила Алиса, оглянулась. Пусто. - Пошли, Барсик. Вечереет.
  
   Лиса проснулась среди ночи и долго не могла понять причины своего пробуждения. После долгих вечерних размышлений ей удалось убедить себя в том, что Вертинский, даже если он действительно прячется у нее, вреда ей не причинит. И вот - снова пробуждение. Алиса села, вытерла лицо ладонями.
   Было тихо; где-то вдалеке громыхало, по крыше постукивал дождь. Ветерок дул в открытую форточку. Барсик развалился на столе и мелодично мурлыкал. Девушка полминуты посидела, отчего-то думая, что не надо было бы мыться в таких условиях - а ну как этот гуманоид может ходить сквозь стены? Разозленная такой догадкой, Лиса поднялась, зажгла светильник, захлопнула форточку.
   - Ну и ладно! - сказала она. - Ну и на здоровье! Только потом за аренду не расплатишься...
   Она подбрела к висящему на стене зеркалу, оглядела себя.
   - Заспанная, растрепанная, в пижаме. И хочу обратно спать. Скажи, когда это закончится?
   Отражение, на самом деле даже несколько милое в своей помятости, беззвучно повторило. Алиса замерла взглядом: что-то было не так в глубине зеркальной глади.
   - Я жду, отвечай... - В голос закрался хрип, тревога взметнулась вверх, сжимая горло.
   - Я бы тоже хотел это знать.
   Судорожно вдохнув, Алиса что есть мочи завопила.
   Вернее, обязательно завопила бы, но воздух, вырвавшийся из горла, напоролся на непреодолимую преграду - необычайно холодную ладонь.
   Огромным усилием воли задавив в себе желание истерично задергаться и завырываться, Лиса, даже не пытаясь выровнять дыхание, оглядела человека, зажимающего ей рот. "Спокойно, - лихорадочно проносилось в ее голове. - Спокойно! Убивать тебя никто не собирается, а если будешь вопить, то явно сюда кто-нибудь прибежит, а ему это сейчас меньше всего надо. Успокойся, не визжи. Черт, я же предполагала такой оборот, почему так страшно?"
   Алиса посмотрела в зеркало. Сперва на свою перепуганное лицо, затем - на измученное лицо визитера.
   "Подумаешь, СеВер собственной персоной..." - Лиса почувствовала, что еще чуть-чуть, и повалится в обморок.
   Вертинский живьем ничем не отличался от своей фотографии. Даже плащ был тот же самый. Встрепанные светло-русые волосы, достаточно правильные черты лица, которые чуть портились размером глаз. Их цвет Алиса угадала - голубые... Была в СеВере одна странность, которую девушка ощущала, дрожа в невольных его объятьях - он был холодный. Не как нечто мертвое - где-то в глубине его тела было тепло.
   - Кричать не будешь?
   Алиса кивнула.
   Арсений медленно развернул ее лицом к себе, однако не торопясь убирать руку.
   Алиса, чуть щурясь, разглядывала его. "Обычное приведение, - пыталась успокоиться она. - Подумаешь... Даже на человека похож... Холодный да глазастый... Спасите, кто-нибудь!"
   Вертинский осторожно отстранил руку, но зря - пришлось устраивать ее обратно.
   - Да не кричи ты, ну пожалуйста! - похоже, он не привык, что его настолько боятся. - Неужели это так трудно? Я что, ножиком тут перед тобой трясу, или чего... - Он кашлянул, прикрыл рот свободной ладонью. - Ну, черт...
   Алиса с еще большим ужасом уставилась на окровавленную руку.
   - Ну валяй, вопи! - не выдержал Сеня, отпуская Лису. - Я больной! Со всех, как видишь, сторон! Мне нужна помощь, всего лишь одна маленькая помощь, а потом я уйду, и ты обо мне даже не вспомнишь. Ну, будем сотрудничать, или кричи?
   - Не психуй, - выдавила Лиса. - Я тебе помогу. Что нужно?
   - Мне... - Фраза оборвалась кашлем, по подбородку побежала тонкая струйка крови. - Да что же это такое...
   Алиса вдруг почувствовала укол жалости.
   - И чем я могу тебе помочь? - Страх мгновенно ретировался в неизвестном направлении.
   - Бинтом, аспирином и стаканом воды... Или, еще лучше, ведром. - СеВер прикрыл рот ладонью.
   Лису передернуло. "Что за ерунда? Его что, где-то подстрелили?" - подумалось ей.
   - Иди лучше в ванную, налево по коридору. Бинт с аспирином сейчас будут.
   Через пару минут он вышел из ванной, бледный, с мокрой головой и покрасневшими глазами. Лиса, всю эту пару минут вздрагивающая от звуков надрывного кашля, бросила на него вновь перепуганный взгляд. "Унылое и несчастное приведение... - подумала она. - Чего страшного-то?"
   Вертинский жалобно улыбнулся, принимая из ее рук таблетки и стакан.
   - Ладно, понимаю, зачем таблетки, - сказала Алиса, присаживаясь рядом. - Но бинт-то зачем?
   - У меня на шее датчик. - Сеня откинулся на спинку дивана. - Здесь он срабатывает как маячок. Иногда сигнал пропадает, но в основном им удается меня отследить. Не могу же я вечно тобой прикрываться?
   - Ясненько, - хмыкнула Лиса. - Надеюсь, ты не круглосуточно за мной ходишь?
   - Да нет, - усмехнулся Вертинский. - Погостил у тебя чуть-чуть, когда у твоего дома засада была, ну и на кладбище...
   - А где ты в остальное время? Спишь там, ешь? А, ты же приведение...
   - Я приведение только изредка. Чаще всего - человек. В данный момент - адски усталый и дьявольски голодный... Я третий день на Земле. И третий день почти непрерывно удираю от тюльпановцев... Черт, почему они именно в Якоре... - СеВер скосил глаза на Алису. - И не делай такое лицо, я и так тебе уже очень много должен...
   - А что, я вполне могу тебя приютить дня на четыре.
   - Брось, и так навязался. Мне главное штуку эту убрать, а там... Сам разберусь.
   - Слушай, а как ты вообще тут оказался?
   - Долго объяснять... Честно говоря, я уже и не знаю, зачем я вернулся. Дома пустота, да и нельзя никому на глаза показываться...
   Алиса помрачнела, вспомнив, какие слухи летали по НИИ.
   Арсений заметил перемену в ее лице.
   - Ты чего.
   Лиса смущенно почесала нос.
   - Тебе прямо сказать, или намеком?
   - Говори в лоб, хуже не будет.
   - Что-то не верится. Так вот, я работаю в НИИ... Да не пугайся, я на лето устроилась, всякую макулатуру оформлять... Так вот, всем сотрудникам ориентировки на тебя давали... Я ни черта там не поняла, но вот некоторые вещи там были прописаны... В общем, приказано тебя ловить всеми средствами. И родственников ты теперь в кучу не соберешь. Отца посадили... - Алиса почувствовала, как интонации ее голоса опускаются все ниже. - Мать в психодиспансере, сестру к каким-то родственникам откомандировали. Сень...
   - Ничего... - Вертинский упрятал лицо в ладони. - Ничего, я понимаю... Уж больно эффектно я из жизни ушел. Проклятье...
   - СеВер, ты... - залепетала Лиса, совершенно не зная, как быть. Приобняла его за плечи, забормотала. - Ты не переживай так, знал же, куда возвращаешься? Ну перестань, мне же тебя жалко, ну Сень...
   - Ничего... - он выдохнул, вскинул голову. - Если получится, стану опять живым, Юльку заберу, маму с папой навещать буду... Если это их окончательно не добьет. Фу, блин, сейчас разревусь...
   - Да пожалуйста. - Лиса натянуто улыбнулась.
   Вертинский мотнул головой; глаза его блестели.
   - Нет уж. Будем решать проблемы по мере их поступления. Покамест надо эту дрянь из шеи выковырять, а это, говорят, чревато летальным исходом. Интересно, куда я еще раз умру?
   Лиса убрала руки, задумчиво посмотрела на Барсика. Кот подошел к СеВеру, потерся о его ноги. Вертинский наклонился, погладил его.
   - Кстати, а куда ты делся после смерти?
   - В другой мир. Метрий называется. Лично мне там не понравилось.
   - Ну, если бы все так могли возвращаться...
   - А все не могут. Только я. Поэтому меня и гоняют.
   - Теперь и я не пойму, зачем ты вернулся. Ты же не сможешь спокойно тут жить - ты можешь становиться невидимым, холодный как батарея летом...
   - Стоп, можешь больше не подбадривать, - едко оборвал ее СеВер.
   - Извини. Я говорю как есть.
   - Как-нибудь да проживу, не твоя забота...
   - А зачем нужен этот маячок? - перевела тему Лиса. Ссориться по пустякам не хотелось.
   - Его лепят всем метрийским жителям. Метод заработка: наша энергия - движений там, прочей ерунды - отправляется на энергостанцию. За это нам платят.
   - Мне б такую работу...
   - Со скуки помрешь. Вот только смогу ли я его вытащить? Если это так же больно, как, например, выдрать глаз...
   - Хватит ерунду говорить. - Лису передернуло. - И с этой работы вообще не уволишься?
   - А зачем? У тебя леска или проволока есть?
   - Ну...есть. А на фиг?
   - Пальцами я его не выдеру.
   - Сейчас. - Алиса убежала в другую комнату.
   "Да уж, - думала она, роясь в дядином рыбалочном инвентаре, - невидимые гуманоиды, теперь еще и параллельный мир. Раньше таскала ему цветы на могилу, теперь прячу у себя дома и помогаю избавиться от маячка. Не к добру все это..."
   Алиса вернулась, на мгновение застыла на пороге, разглядывая СеВера.
   На вид ему можно было дать лет семнадцать - уж слишком несерьезным было его лицо. Вертинский казался слишком непринужденным и открытым для мира; скорее всего, это была заслуга его глаз. Слишком выразительные, по ним без труда определялось его состояние и настроение.
   Сейчас "зеркала души" транслировали усталость и тоску.
   - Чего смотришь? - поинтересовался Сеня. - Я уже разлагаюсь?
   - Да нет. - Алиса хмыкнула. - Держи.
   Он взял леску, отодвинул пряди с шеи, обмотал ее вокруг черного выпуклого кругляша.
   - Исходя из теории шока, есть вероятность, что боль наступит спустя полминуты... Вернее, на это можно только надеяться. Ну, с богом. - Арсений резко рванул концы лески в разные стороны.
   Маленький черный кругляшек заскакал по полу. Из ранки на шее потекла кровь. Арсений почувствовал, как темнеет в глазах; боль паутиной расползлась от шеи к голове и плечам.
   - Зря надеялся, - хрипло сказал Сеня, сжимая пальцами виски. - Алиса, я сейчас отключусь. Если не затруднит, перевяжи, пожалуйста, а то я черт знает когда очну... - он медленно осел на диване; глаза закрылись.
   - А ты уверен, что не помрешь? - простонала Лиса, складывая марлю. - Вот только попробуй у меня!
  
   ***
  
   Следующие три дня были настоящим мучением и для вусмерть разболевшегося СеВера, и для Алисы, на которую свалилось такое "счастье".
   Арсений находился в трех недееспособных состояниях: в беспамятстве, в бреду и в очень плохом. Лисе даже отпуск пришлось брать - все равно с возникновением суеты для нее работы не осталось, отпустили без проволочек.
   Самое плохое было то, что совершенно не с кем посоветоваться. Врача звать нельзя, о таких симптомах, которые у СеВера проявлялись, Алиса ни разу не слышала. Пришлось, уповая на удачу, лечить воскресшего всякой антигриппозной дрянью.
   Помогало, как ни странно!
   И вот, на утро четвертого дня Вертинскому полегчало. Сознание он более не терял и (Алиса была готова прыгать от радости) не бредил.
   За время болезни Арсений в очередной раз изумился: насколько непредсказуемым бывает мир вокруг. "Зачем мне это бессмертие, если я не такой, как прочие смертные? - размышлял он. - И почему, раз бессмертен, болею не просыхая?"
   У него было время поразмыслить, и он думал, думал... Зачем он вернулся? Да, хотел возвратить себе прежнюю жизнь, но неужели трудно было предположить и отрицательный исход? Куда он теперь такой, холодный-невидимый, в разведку что ли? Если ученые не растащат... Мысли о собственной ненужности ввергали Сеню в хандру и приступ кашля, и парень скорей менял тему размышлений. А тема была такая.
   Сколько дней прошло? Два, три? И чего он натворил: заявился к абсолютно незнакомой девушке на квартиру, неподъемно заболел и теперь задарма проедает ее время и деньги. Нехорошо. С другой стороны, эта самая девушка впервые обнаружилась Арсением на собственной могиле, - спрашивается, что она там делала, с такой симпатичной икебаной в синих тонах? - и сама приютила Вертинского, без каких-либо пререкательств. А могла бы вполне сдать коллегам, что есть, то есть. Мало того, в периоды просветления и облегчения она стабильно не пускает Сеню смыться куда подальше. А ведь намерения у него самые благие - оставить девчонку в покое, а то что за нахлебничество он тут развел, да еще и опасное к тому же? Лиса непреклонна, как скала. Еще и Барсика прикормила... И лежит СеВер весь такой больной, похожий на умирающего, а Алиска его выхаживает как может, носится над ним, волнуется и сострадает. И даже чуть не плачет, когда СеВера атакуют наиболее сильные приступы кровяного кашля... С одной стороны - от смущения из навязчивости пылают уши.
   А с другой... Приятно. Давненько с Арсением так не носились. Особенно симпатичные девушки.
   И вот, на четвертый день вполне себе сознательный Арсений лежал, слушал краем уха телефонный алискин разговор с тетей, которая как специально задерживается еще на неделю, и думал о том, что уходить-то уже совсем не хочется. "Угораздило же привязаться, - мрачно думал парень. - Да как такое возможно за четыре дня?"
   Алиса же за эти дни была вся на эмоциях, и перенесла все состояния души, начиная от лютой ненависти (Все, достала меня эта бледная немочь! В конце концов, я не подвязывалась его лечить, долбаный кровавый труп! Звоню тюльпанновцам, пусть забирают!) до повально-жалобной паники (Ну не умирай, ну пожалуйста, я тебя... тебе что хочешь сделаю, только живи, живи!!!). Иногда в голове возникала такая мысль: добить Вертинского, чтоб не мучился. Не добила. Сидела с ним днями и ночами, ухаживала, делала все, чтобы поднять на ноги это неправильное приведение. Зачем? Да кто ж знает...
   И, когда "привидению" заметно полегчало, алисина душа пришла в равновесие.
   С полегчанием пришла еще одна проблема, исходящая вновь-таки от больного:
   - И куда же это ты, весть такой шатающийся и немощный, собрался?
   - Куда-нибудь! Сколько уже можно у тебя на шее висеть? Неудобно...
   - Ах, на моей шее тебе неудобно? Хм, поняла: ты по Метрию соскучился! Тогда конечно, иди, куда ж я твое бездыханное тело дену...
   - Да не собираюсь я умирать! Мне просто пора начать жить самому, подумать, как быть в своем нынешнем состоянии... Радуйся - от обузы избавляешься. Не сидеть же мне всю жизнь у тебя...
   - Да при чем здесь вся жизнь? Сень, ты себя в зеркало видел? Ты же очевидно не в форме, в обморок можешь в любой момент грохнуться.
   - И что?
   Алиса мученически посмотрела в потолок.
   - Да ты больной...
   - Слушай, как угадала, м?
   - Вот прибью, будешь еще ерничать!
   - Вот и я говорю. Пойду, пока не прибила... Благодарю за гостеприимство, всего тебе хорошего, прощай, я пошел.
   - Пошел он. Пополз, еще скажи. Ну-ка сядь! - Лиса толкнула его в плечо; СеВер, только поднявшийся, вновь плюхнулся на диван.
   - Ах ты, нахалка! Долго еще намерена меня здесь держать?
   - Не меньше трех дней.
   - А как же тетя?
   - У, она еще не скоро приедет. Так что сиди и не дергайся.
   Глаза Арсения нехорошо сверкнули; он вздохнул, поднялся, произнес холодно:
   - Надоела. Это вообще не твои проблемы, так что будь добра, отвяжись.
   - Ничего себе хамло... - У Алисы аж дыхание перехватило от возмущения. - Ну и катись к чертовой матери!
   - Наконец-то, отпустила, - усмехнулся СеВер, тщетно пытаясь скрыть набежавшую в горло хрипотцу. - Покачусь, не сомневайся.
   Он пошел к двери; обернулся, мрачно улыбнулся Алисе уголком губ, из которого побежала кровь.
   - Адью!
   "Ну и вали! - злобно думала Алиса. - Бегать я еще за ним буду... Да хоть с ног свались, дудки тебе теперь, а не помощь, свинья неблагодарная..."
   Уже на пороге Вертинский почувствовал, что и вправду переоценил свое состояние: в глазах потемнело, ноги стали будто ватные и взялись заплетаться. Он споткнулся, схватился за дверную ручку, чтобы не упасть.
   - Да стой ты, придурок! - не выдержала Лиса, подбегая к нему и поддерживая. - Ну почему ты такой упрямый? Полежи хотя бы день еще, там посмотрим...
   Арсений опустился на диван, прикрыл глаза. Кашлянул; кровь потекла по подбородку.
   Лиса сбегала на кухню, принесла два полотенца - влажное и сухое, принялась стирать кровь.
   - Не хочешь помереть - лежи и не рыпайся, - расстроено бурчала она. - И вообще, у меня твой кот в заложниках.
   СеВер натянуто улыбнулся, глядя на Лису из-под полуопущенных ресниц. Потом, закашлявшись, поморщился.
   Алиса прикусила губу, нахмурилась.
   - Что-то никак не привыкну к этой твоей кровянке... Как застреленный, ей-богу!
   Арсений взял у нее полотенце, сел.
   - Да нет, пока кровянка была, я до такой степени кровью не плевался. Это после Метрия. Единственная болезнь там. А болеют ей только те, кто от безответной любви на себя руки наложил.
   Алиса почувствовала в себе странную обиду. "Но-но, давай еще возревнуй его для полной картины... - усмехнулась она про себя. - Вот глупость-то".
   - Ну тогда понятно, чего ты так на Землю рвался.
   Арсений приподнял бровь, улыбнулся:
   - А чего это мы язвим? Даже если и так, чего это тебя вдруг взволновало?
   - Вовсе не взволновало! - надулась Лиса. - Мне все равно.
   - А чего дуешься? Ревнуешь? - улыбка стала и вовсе издевательской.
   - Вот размечтался! Да кто ты вообще такой, чтобы... - вспыхнула Лиса, и тут же себя осадила: "Поймал, зараза!"
   Арсений тепло и довольно улыбнулся, отложил полотенце.
   - Да нет у меня любимой. Помер от разрыва сердца... Без понятия, почему болею. Регистратор говорил, что держит меня кто-то. Здесь, на Земле. - Он пространно посмотрел вдаль. - Выходит, я кому-то обязан возвращением, и даже не знаю, кому.
   Алиса опустила глаза, подумав: "Не льсти себе, Лиса. Подумаешь, цветы таскала да с надгробием болтала..."
   - А если бы никто не держал, было бы лучше?
   - Наверное. Я бы все забыл и спокойненько жил себе на Метрии. Это сейчас я думаю, что в этой дыре с вечно серым небом жить невозможно, и готов быть таком вот непутевым и больным, лишь бы на Земле... Так что огромное ему спасибо, что удержал. Думаю, даже с забвением я хотел бы повеситься от метрийских пейзажей.
   - Не за что, - сквозь зубы протянула Лиса, отчего-то вспомнив букетик - такой яркий, с трепещущими на ветру лепестками. И ее фразы - слова для лучшего друга, потерянного, родного. Грустно...
   Это воспоминание ее добило, и Лиса вообще отвернулась, чем ввергла Вертинского в удивленное недоумение.
   - Эй, ты чего?
   - Так каким же образом можно тебя держать?
   - Я толком не знаю... Мне даже приводили примеры, объясняя. Вот, например, родственники. Поминки там всякие, выезды на могилы и прочее... Только из-за этого в Метрие не болеют, а сны видят и дежа вю испытывают. Может, я какой-то более восприимчивый? Хотя, если верить твоим словам о моей экстренно развалившейся семье, мою могилу с момента возведения никто не...
   Арсений вдруг вскинул брови; Алиса, мельком покосившаяся на него, снова упрятала глаза в пол.
   - Но-но, не отворачивайся! - улыбчиво произнес СеВер. - Неужели ты с самого начала...
   - Да. - Лиса почувствовала, что к щекам прилила кровь.
   - И чем обязан? - тепло усмехнулся Вертинский.
   - А что, нельзя?
   Арсений, жмурясь, улыбнулся, скрестил руки на груди.
   - Да сколько угодно. Только не понятно, как это у тебя получилось. Мы же друг другу абсолютно никем не приходимся...
   Девушка отстраненно посмотрела в сторону.
   - Я когда маленькая была... Семь лет, что ли... Мы с родителями постоянно на кладбище ездили. Я тогда не здесь жила, и могилы были в соседнем селе. И мне это нравилось, у меня было ощущение, что я приезжаю в гости к духам. Как мы с ними разговариваем, и будто тепло какое-то исходит - там, на небе, они слышат нас, помнят нас, рады нас видеть и ждут, ждут... Я обещала родителям, что всегда-всегда буду их навещать, в точности так же разговаривать. Дура была, маленькая, говорила, что хотела. Посмеялись... - Лиса стиснула кулаки, испытывая не боль, но какую-то злобу. - И не смешно было ни капли, когда объявили, что самолет сбился с курса и со всей дури шарахнулся в тайгу... Мне не к кому ходить на могилу - от них не осталось и пепла. Лишили меня последнего тепла, и отчего не взяли тогда с собой? Зачем я это тебе рассказываю...
   Алиса искоса посмотрела на Вертинского.
   На лице Арсения интересно комбинировались изумление, понимание, сочувствие, сумрак и ободряющая улыбка. "Сейчас его лицо треснет от перегруза..." - смущенно-сердито подумала девушка.
   - Совершенно ничего страшного, - пожал плечом Сеня. - Теперь они на Метрие. Может, даже вместе, как раньше. Я бы не боялся за родных, если бы знал, что они и дальше будут жить. Пусть не здесь, но...
   - Живы, и ладно? - пластмассово улыбнулась Лиса. - Нет, Вертинский, не так это легко и хорошо... Хотя, думаю, тебе тоже несладко. Ну и вот, решила я все же ходить на кладбище. С цветами и рассказами, как бы в память о родителях - вдруг сей погибший с ними рядом, если что, передаст... А твое загадочное место захоронения - плита, инициалы и никого... Я будто заочно к тебе привязалась, бегала почти каждую неделю... - Алиса смущенно почесала пальцем щеку. - Смешно даже. Такие вот дела. Откуда мне было знать, что ты собственной персоной заявишься.
   СеВер на мгновение задумался, улыбку с лица смело серьезностью.
   - Нельзя мне здесь оставаться, - сказал он. - Ни у тебя, ни вообще в Якоре.
   - Оно и понятно, раз уж НИИ за тебя взялось... Слушай, а ты правда дождь останавливать умеешь?
   Арсений непонимающе посмотрел на нее.
   - Чего?
   - Была у меня работка - развесить розыскные плакатики. Да не смотри ты на меня так, я их просто выкинула. Так это один из твоих каких-то там статусов, или чего...
   - А. - СеВер бросил взгляд на значки, пришпиленные к рубашке. - Какая-то там категория. Я сам о себе ничего не знаю... Говорили, что я - пространственный. Это такой человек, способный поддерживать связь с параллельными мирами. Основные рабочие организации СиМиТраДа... Эта организация и обеспечивает переход души из одного мира в другой, и они хотели принудить меня работать на них. Наверное, до сих пор хотят.
   - Но при чем здесь наш НИИ? А, хотя, они же именно жизнь и смерть изучают... А что, если НИИ - просто закамуфлированный филиал этого твоего Си...Ми...
   - Да уж, попал я по-крупному, - поджал губы Сеня. - Не знаю я про дождь.
   Лиса подошла к окну, открыла створку. Внутрь пахнуло свежей теплой сыростью; деревья сада колыхали ветвями в такт сквозняку, шумел дождь, вырываясь из темно-серых туч.
   Сеня встал рядом.
   - Сейчас и проверим. - Он приподнял руку, еле заметно шевельнул пальцами, мягко шепнул:
   - Стой...
   "Как ручей подо льдом... - отчего-то подумалось Алисе. - Или капелька с сосульки..."
   Воздух замер, оставляя шелест дождя. Какой-то неуловимый звук пронесся в нем.
   В ливне образовался коридор застывших струй, тут же медленно стекших на землю. Слева и справа от получившейся пустоты продолжали сыпаться капли.
   - Ничего себе... - выдохнула Алиса.
   - Хм, а я-то думал, он весь исчезнет... - Вертинский опустил руку; дождь хлынул водопадом, но скоро выровнялся, равномерно задолбил по листве.
   - Смысл было возвращаться? - тихо произнес парень. - Избирательный колдун, абсолютно одинокий среди ставших совершенно другими людей.
   Алиса посмотрела в небо. Серые тучи медленно ползли на запад; их ливневые хвосты облизывали туманные горы. Весь город стал серо-зеленым и напоминал девушке не акварельный этюд, но палитру, измазанную красками.
   - ... И куда ты теперь?
   - На поиски.
   - Поиски чего?
   - Себя. Зачем я нужен?
   - Боюсь, ответ тебе дадут только тюльпановцы. Да и то, по-моему, их цель - тебя пришить.
   - К чему?
   - Не смейся, ты прекрасно меня понял.
   Дождь льет второй день. Вода с грохотом стекает по водосточному желобу. Ливень так разошелся, что противоположного конца улицы почти не видно.
   - Холодно... - Алиса потерла предплечья. Прощаться решительно не хотелось. Выбрал же СеВер денек для ухода - сырость, промозглость...
   Вертинский, казалось, холода не замечал. По крайней мере, плащ так и не застегнул. Алисин взгляд то и дело цеплялся за его трепещущий на ветру воротник. Скользил, наливаясь грустью, по встрепанным светлым волосам, лицу, шее, плечам и опять по лицу, стыдясь замереть на лазурных, блестящих, как кругляшки льда на речных камнях, глазах.
   - Терпеть не могу прощаться, - раздраженно сказала Лиса, с бессильной злобой чувствуя, как сильно колотится сердце.
   - Аналогично, - рассеянно улыбнулся СеВер. - Как же я буду жить без этого города... Одна надежда - к новому месту жительства я тоже быстро привяжусь. Главное - не запрещать себе гулять.
   Алиса протянула руку за границу крылечной крыши, поймала струи дождя на ладонь.
   - Ты так любишь гулять?
   - Очень. И тут знаю каждый угол.
   В алисиной голове сверкнуло сине-зеленое воспоминание.
   - А свалка?
   - Было дело. Ходил костры смотреть, а что?
   - Там на полпути к заводу ангар стоит, помнишь?
   Арсений кивнул, задумчиво глядя на девушку. Лиса поежилась, стараясь не отводить взгляд. "А с ним, погляжу, ничего подобного не творится", - мрачно подумала она.
   - Я как-то в него зашла. Представляешь, там целое поле васильков и незабудок внутри, будто специально кто-то высадил. И...
   - И?
   - Сейчас, дословно вспомню. На стене написано СТЫК. Дальше что-то про трек "Линия Жизни", Система, 1912 год.
   - Древность какая... "Линия Жизни" - второе название СиМиТраДа. Где "Си" - Система.
   - Значит, это тоже что-то ихнее... Там под надписью еще коробочка приделана, с светящимся проводком под стеклом. От нее идет кабель под землю.
   - Интересно... Надо забежать туда как-нибудь. Если получится. Ну, заболтала! Я так совсем не уйду. - Он солнечно улыбнулся.
   - Не уходи, - улыбнулась в ответ Лиса. - С тобой веселее.
   - Конечно, особенно когда меня начнут гонять по полной программе... Интересу не оберешься. Нет уж, все, пока. - Сеня протянул руку.
   - И тебе пока. - Алиса протянула руку в ответ. "Холодная, все такая же... А я так надеялась, что..." - мысль оборвалась, сгинув в подсознание.
   - За Барсиком присматривай. - СеВер приложил два пальца к брови, коротко махнул рукой, развернулся и исчез в дожде.
   - Занавес, - низко сказала Лиса и зашла в дом. Глаза снадило от переизбытка удерживаемых слез.
  
   =3=
  
   - Это просто какой-то сумасшедший дом! За всю историю Спирали они появились лишь трижды, и всех трех нам удалось ликвидировать... Я-то уж обрадовался, что все, истребили проклятых гениев! Как будто мало нам С... Марты, боги ее побери! - сетовал Виктор Юрьевич, нарезая круги по кабинету. - И вот вам, пожалуйста. Новенький! Что, если этот Арсений переломает весь СиМиТраД? Вернее, он уже начал... Черт возьми, зачем они вообще существуют? А ОС-32? Подействует ли на него ОС-32?
   Андрей Францевич, представитель Закрытого Центрального Института, задумчиво глядел в окно. Сигара пахуче тлела в его руке.
   - Не бушуйте, Виктор Юрьевич. ОС-32 - это смерть для любого уникума. Действительная смерть, а не...
   - А не зашибание денег посредством экспорта душ по Спирали. Надо называть вещи своими именами, вроде того? - натянуто и сипло рассмеялся профессор.
   - Надо. И разработанная нами Спираль технически не может дать обратного хода. Меня тоже очень интересует этот Вертинский. Последний из пространственных вне категорий был уничтожен почти век назад...
   - Не забывайте о Марте.
   - Вы же знаете, я не думаю о ней... Так. Она просто конкурент, и, что ж, быть ПВК - ее монопольное право. Проблема не в том, что он живой и активный. А в том, что если Марта кое-что ему расскажет, жизнь и смерть вернутся в состояние, в котором они были до тюльпановской эпохи. А вот этого допустить нельзя, поскольку - бай-бай, наши денежки. СеВера нужно найти.
   - Но как? Последняя зацепочка - энерготранслятор - уничтожена...
   - Вы смешон, Виктор. Мы с вами находимся в маленьком городке, где все обо всех знают...
   - Мы не можем в открытую спрашивать. Марта тоже здесь, и у нее тоже люди.
   - Ну, элементарно подумай. После извлечения датчика не в хирургических условиях Вертинский должен находиться в предсмертном состоянии. Где же он, такой немощный, отлеживается?
   - И о способностях его мы знаем чертовски мало, - поморщился профессор. - За Мартой некоторых явно не наблюдалось.
   Андрей Францеич раздраженно затушил сигару, поднялся из кресла.
   - Не думаю, что он такой уж супермен. Вряд ли он знает о своих способностях больше, чем мы. К тому же, болезнь его не оставляет. И вообще, почему вы думаете, что датчик уничтожен? Приборы проверяли?
   - Да, у нас был сбой.
   - Какой?
   - Прибор реагировал на кого попало. Мы связывались с Метрием, отрегулировали все согласно инструкции...
   - Интересно, - протянул представитель. - И на кого же он реагировал?
   - На нашу сотрудницу.
   - Не думали, что он может принимать чей-то облик?
   - Вы сами сказали - он не супермен.
   - Все равно - вызовите-ка эту сотрудницу, расспросим ее.
   - Сейчас. - Виктор подошел к телефону. - Танечка, позовите Алису ко мне.
   Андрей Францевич вновь опустился в кресло. В последнее время ему не нравилось решительно все: экстренная командировка, пусть и на юга; одна за другой ошибки в работе филиалов, какие-то постоянные финансовые проблемы; зачастившие проверки, комиссии, обвинения... Их деятельность, конечно, напоминает что-то нелегальное, но, с другой стороны, Система - гарантия того, что ни одна душа не потеряется. А души до Системы терялись пачками! СиМиТраД делает хорошее дело... Так отчего же это ощущение конца?
   - Еще и этот Вертинский... - пробормотал Андрей.
   - Виктор Юрьевич, вы меня звали?
   Андрей Францевич скептически оглядел растрепанную рыжую девчонку. "Такая малявка? - удивился он. - Кто ее вообще пустил в Институт?"
   Алиса поймала его недружелюбный взгляд и нахмурилась в ответ.
   - Алиса, познакомься, это Андрей Францевич, представитель ЗЦИ города Москвы. У нас есть к тебе пара вопросов.
   Девушка вытаращилась в непонимании.
   "Ничего она не знает, - подумал делегат. - Вряд ли даже в курсе ситуации... Хотя, весь институт в курсе..."
   Андрей Францевич потер подбородок и задал вопрос:
   - Вы Вертинскому А.Г. кем приходитесь?
   Алисины брови поднялись еще выше.
   - Абсолютно никем...
   - Но вы знакомы?
   - Лично - нет. Я знаю, что институт за каким-то лешим его ищет, и все. По мне так, совершенно никчемушное занятие. Или мертвые научились восставать из могил?
   Виктор Юрьевич кашлянул. Андрей Францевич не изменил каменного выражения на лице.
   - Ты знаешь о его смерти. Вас что-то связывает?
   - О боги, да нет же! - нетерпеливо всплеснула руками Алиса. - Видели один раз меня на его могиле, и теперь все трясут это приведение именно с меня. Я знаю, как он выглядит, только по плакатам, и на могилу бегала просто так, романтика в голове не рассосалась! Кота там нашла, теперь он у меня живет... Вот и все связи. - Она утомленно пожала плечами.
   - А... - делегат осекся. - Ладно. Вы свободны.
   Алиса с преувеличенной готовностью сиганула за дверь.
   - Хм-да. Романтика... Виктор Юрьевич, организуйте маленькое наблюдение. Исключительно для проформы, вдруг да и всплывет чего?
  
   Алиса брела по полупустой Центральной улице. Воздух пах выхлопами, цветами, хлебом и жарой. Солнце распалило асфальт, создавая над ним колышущееся марево.
   "Нарвалась, - думала Лиса. - Еще и этот москаль приехал... Поди, шпионов ко мне всяких, соглядатаев приставят теперь. Сеня, хорошо, что ты уже удрал..."
   Ноги сами принесли ее к кладбищу.
   Лиса уселась, прислонившись к прохладной плите. Непонятная печаль ворочалась где-то в глубине души.
   - Зачем ты вернулся, зачем... - Она провела ладонью по шлифованному мрамору. - Чтобы поселить массу сомнений в мою душу?
   С сосны сорвалась какая-то птица, улетела прочь, громко хлопая крыльями. Алиса вздрогнула, посмотрела ей вслед полными слез глазами.
   - И как мне теперь быть?
   Треснул сучок; Алиса обернулась.
   К соседней могилке подошла женщина. Лиса удивилась - она никогда раньше не видела ее здесь.
   Пришедшая не была печальна; ее красивое, но с резкими чертами, лицо было спокойно. Темно-синие глаза почти не блестели, ветер почти не трепал тяжелые темно-каштановые волосы. "Она похожа на вампирку из готического ужастика, - подумалось Лисе. - Древнюю и злую, но очень красивую".
   Женщина опустилась рядом с холмом, положила к подножию надгробия две роскошные белые лилии. Алиса хмыкнула, подумав, что сегодня впервые пришла без цветов.
   Синеглазая поднялась, посмотрела на девушку. От этого взгляда, будто вбирающего в себя солнечные блики, Алисе стало холодно. "Будто с Вертинским обнялась", - неожиданно для себя подумала Лиса и чуть не засмеялась.
   - Не плачь. - Странная женщина чуть склонила голову. - Он же живой.
   Голос у нее был низкий, бархатный, обволакивающий. Алисе захотелось поморщиться; она растерялась.
   - Вы что-то знаете о нем?
   - Я все о нем знаю, - туманно произнесла женщина. - Возможно, тебе это покажется странным.
   - Меня уже ничего не удивляет. А вы кто? Я вас здесь раньше не видела. Вы из НИИ?
   - Вовсе нет. Я редко бываю в местах захоронения... Они как укор, персонально мне. Ты Алиса, да? Я Марта. - Она протянула руку. Лиса пожала ее и вздрогнула, почувствовав тот же холод, что и при пожатии сенькиной руки. Только рука Марты была без тепла в глубине. Лисе стало не по себе.
   - Эй, не удивляйся. - Марта дружелюбно взглянула ей в лицо. - Я не из НИИ. Сеня все еще в Якоре, но тюльпановцы увлеклись слежкой за тобой. Хм, ты снова его спасаешь...
   Она задумчиво посмотрела вдаль.
   - Неудивительно...
   - О чем это вы? И откуда обо всем знаете?
   - Мне следует многое тебе рассказать. Пойдем, пройдемся?
   Алиса нерешительно поднялась с земли.
   - Сначала скажите, кто вы.
   - Главный конкурент НИИ, - улыбнулась Марта.
   - Виктор Юрьевич сказал, что у его института нет и быть не может конкурентов.
   - Это просто зависть. Меня не уничтожить...
   Они отошли от могилы Вертинского. Лиса оглянулась, неожиданно для себя сказала:
   - Я хочу его увидеть.
   - Увидитесь еще, - улыбчиво сказала женщина. - Не сомневайся, он тоже этого хочет. Я могу рассказать тебе тайну НИИ. Хочешь?
   - Естественно. Только еще больше я хочу жить, а с такими знаниями это вряд ли возможно?
   - Я смогу тебя защитить. А если ты себя не выдашь, никто и не узнает о твоей осведомленности.
   - Вам зачем-то нужно, чтобы я это знала?
   Марта кивнула, не собираясь пояснять, зачем ей это надо.
   - Тогда говорите, - сдалась Лиса.
   - Думаю, ты уже догадалась, что под скромным названием НИИ им. Тюльпанова скрывается СиМиТраД.
   - Догадалась.
   - Ну и вот. Слышала ли ты о еще одном его названии?
   - Да, - осторожно сказала Лиса. - "Линия жизни"?
   - Именно. Но то, что это - одна и та же корпорация, считают лишь симитрадовцы. На самом деле, "Линия Жизни" - моя. Давай по порядку. Давным-давно люди узнали, что множество душ после смерти отправляются в другие миры. Они хорошенько изучили это явление, научились связываться с параллелью - ты знаешь, вся эта ерунда с медиумами, экстрасенсами... Оказалось, не ерунда. Вокруг Земли вращалось множество миров, куда отправлялись бессмертные души. Отправлялись беспорядочно, терялись, исчезали миллионами. Не всем было суждено возродиться в новом теле, далеко не всем. Досконально изучив данное явление, исследователи с Михаилом Тюльпановым во главе создали мировую Систему изучения и помощи умершим. Первыми из созданий СиМиТраДа были "лифты" - направленные коридоры в миры. Душ стало исчезать гораздо меньше. Появились новые проблемы - в некоторых мирах души не воплощались. Исчезали, погибали, просто не получали тел... Окончательным вариантом транспортной системы стала Спираль. Она скрепила по порядку девять миров. Работники СиМиТраДа (а в те времена он еще назывался "Линией Жизни") определили мир, где зарождаются души, и мир, где души умирают (да, они все же умирают), и соединили нужные миры по порядку. Образовался этакий жизненный цикл. Души практически перестали исчезать, а Земля стала делать на этом деньги.
   - Обычная ситуация. И что в этом плохого?
   - Слушай дальше. Система работала безупречно, души попадали в нужные миры, не могли возвращаться в предыдущие - как настоящая жизнь, в прошлое не нырнешь. Однажды в одном из миров случилась глобальная катастрофа, и транспортировка душ нарушилась. В Системе чуть не воцарился хаос, и симитрадовцы еле совладали с ситуацией. Оказалось, нельзя терять ни одно из звеньев-миров. "Линия жизни" оказалась перед сложным выбором. Опасность катастроф нарисовала дилемму: либо жизнь Системы без казусов, либо ее разрушение. Был создан резервный трек, в случае катастрофы требовалось уничтожить его, одновременно уничтожая Систему. Разрушение звеньев не допускалось. Уже два века мы живем в трепетном ожидании. Система работает бесперебойно, масштабных катастроф не случается.
   - А зачем трепетать? Так жалко источник дохода?
   - Нет. Дело в том, что все забыли, где находится трек. Если наступит катастрофа, спасти Систему не удастся.
   - Все-таки жалко, - хмыкнула Лиса. - Так что там с "Линией Жизни"?
   - В начале двадцатого века они неофициально отделились от СиМиТраДа. Теперь этой организацией заправляю я.
   - Вау! А зачем отделились?
   - Мне изначально не нравилась Спираль. Это противоестественно. Это все равно, что человек умирает лишь от старости. Так не бывает. И в давние времена смертность душ была обычным явлением... Так и должно быть. Наша корпорация занимается тем, что может убить душу на любом этапе прохождения Спирали.
   - Жестко, - покачала головой Лиса. - Зачем это надо?
   - Видишь ли, души, бывает, очень устают. Бывают плохими. Бывают неприспособленными, бывают больными. А Спираль тащит их до смерти. Нарушается естественный отбор.
   - И что же, "Линия жизни" отбирает болезные души и истребляет? А как вы это определяете?
   - Никак. Мы очень ограничены в правах - СиМиТраД доминирует. Нам отдают тех, кому жить не стоит. Чью душу не исправишь. Таких очень и очень мало. А должно быть больше. Если б только мы могли найти трек, мы приструнили бы Систему...
   - Каким образом?
   - Ты знаешь о пространственных, Алиса?
   - СеВер, - с усмешкой отозвалась девушка.
   Марта мягко улыбнулась.
   - Это - потомки первых медиумов, настоящие, обладающие сверхъестественными силами... Работники СиМиТраДа и "Линии Жизни".
   - Вы тоже пространственная?
   - Да. Причем, такая же, как СеВер - вне категорий.
   - И за вами не гоняются?!
   - Кишка тонка. У нас есть одно важное различие, и поэтому мне Вертинский очень нужен.
   - Зачем?
   - Только он может разорвать трек, отвечающий за сохранность Системы.
   - Вот оно как. Вы хотите с помощью шантажа отобрать у СиМиТраДа права на большую часть душ?
   - Верно мыслишь. Поэтому и тюльпановцы так хотят его ликвидировать. Он очень опасен для них.
   - Но вы все равно не знаете, где трек.
   - Где-то на Земле... - Взгляд Марты подернулся тревогой. - Найдем.
   Лиса вспомнила ангар с незабудками. "Ну нет уж, ничего я ей не скажу, - твердо подумала девушка. - Лично мне не нравятся обе корпорации".
   - Скорее всего, Вертинский знает, где трек.
   - Откуда такие выводы?
   - У него множество способностей...
   - Расскажите подробнее о пространственных?
   - Как я уже говорила, это связные между мирами. Существует четыре категории, относительно уровня так сказать профессионализма. Первая - "Останавливающий дождь", самая низкая. Эти пространственные способны слышать в голове голоса. Этакая межмировая телепатия. При этом пространственный может только записывать за тем, кого слышит. Дополнительная способность - управлять дождем, а именно - останавливать. Бесполезное, если честно, умение... "Одинокие охотники" отличаются только тем, что, общаясь, входят в транс, видят и слышат потусторонних. В общем, могут передавать их голоса посредством собственного рта. Более интересная категория "Транслятор". Эти пространственные способны транслировать другой мир через своеобразные телеволны. Их подключают к компьютерам, и на экране возникает изображение. Этакие межмировые видеокамеры. Трансляторы обладают интересной способностью манипулировать электричеством... Наконец, "Трансфертеры". Эти могут принимать в себя сигнал. Будто душа из параллели на некоторое время вселяется в душу работника СиМиТраД. Ходит, командует, объясняет, создает. Посол параллельного мира, практический переход.
   - У СеВера все категории...
   - Да, это тоже редкость. Обычно пространственные комбинируют не более трех... И, даже обладая всеми статусами, напрямую проникнуть в мир невозможно. Система сковала даже пространственных...
   - Вы можете перемещаться, как Вертинский?
   - Нет. У нас несколько разная способность, и именно поэтому я не могу уничтожить трек. Я нахожусь в Нулевом Мире - можно сказать, меня заточили туда симитрадовцы. Но, как пространственная вне категорий, я могу путешествовать по всей Спирали. Одна беда - тело мое так и остается в Нулевом. Да, я осязаема, я во плоти, но трек разорвать не смогу. Другое дело - Арсений. Он действительно перемещается меж мирами, целиком. Он - может.
   - А пространственные, появлявшиеся до него - могли?
   - Нет. - Марта вздохнула. - Как долго я ждала такого пространственного... И где же трек?
   - Вам надо торопиться. Ведь НИИ, скорее всего, хочет его прикончить?
   - Не прикончат, - махнула рукой Марта.
   - Почему?
   - Чтобы умереть, Вертинскому нужно прожить еще как минимум три жизни.
   - Но вы говорили, есть смерть вне Спирали...
   - Девочка моя, такая смерть возможна лишь через мою корпорацию. Неужели ты думаешь, что я соглашусь подписать ОС-32 на Вертинского?
   - А как становятся пространственными?
   - Ими не становятся, а рождаются. Хотя в случае с Арсением ты права - этот действительно стал. Из-за тебя. Это очень милая история... От Нулевого до Земли - пять миров. Впервые вы встретились во втором, и после, до самой Земли, шли вместе. Никогда не рождаясь родственниками, вы всегда ими становились. Умирали, рождались, вновь встречались... Этим случаем заинтересовались обе корпорации, хм. И вели мы речь о любви двух душ - кажется, и у бесплотных все, как у людей.
   Алиса не понять отчего зарделась. "Вот еще! - подумала она. - Вовсе я не влюбилась... Я слишком мало о нем знаю! И виделись мы всего-то..." Лиса действительно не чувствовала себя влюбленной. Да, Вертинский ей нравился, но девушка была способна отличить обычную симпатию от более глубокого чувства. И после рассказа Марты у нее возникло неприятное ощущение в духе "за меня решили".
   - Земля все испортила, - сказала Марта. - Он умер до того, как вы встретились. Но твоя душа неспокойна - ты переехала в Якорь, стала к нему на могилу ходить. А Вертинский возьми да и вернись обратно. Прямо к тебе. И пришел - к тебе. И будет дальше - с тобой. Именно через тебя я хочу с ним связаться.
   - О-очень здорово. - Алиса невесело усмехнулась. - Значит, судьба мне теперь - вместе с ним удирать от СиМиТраДа? А если я не хочу?
   - Судьба, Алиса. Да и подожди чуть-чуть - скоро тебе светит такая любовь, при которой все беды - чепуха, а жизнь упоительно прекрасна.
   - В наше время модно жить в стабильности и спокойствии, - буркнула девушка. - Страсти мексиканские - прошлый век.
   - От тебя ничего не зависит, - рассмеялась Марта.
   Они немного помолчали, глядя на город, такой светлый в обрамлении тенистых сосновых лап.
   - Кто вы на самом деле, Марта?
   Женщина грустно улыбнулась; в ее глазах мелькнула и скрылась вековая грусть.
   - Когда-нибудь узнаешь. Мне пора, до встречи, Алиса.
   Она ушла незаметно. Алиса еще чуть-чуть постояла на краю дороги. Ей вдруг очень захотелось посмотреть на незабудковое поле, но, помня о слежке, Лиса туда не пошла. Как же так получилось, что они с Сенькой теперь единственные, кто знает, где трек? И как предупредить его?
   "Марта надеется выйти на него через меня, - подумала Лиса. - Значит, я первая все ему расскажу. И попрошу молчать. Нечего нам в это ввязываться..."
   Ей грустно подумалось, что они и так ввязались глубже некуда. С горестным вздохом Алиса отправилась в город.
  
   ***
  
   Арсений стоял у окна и тоскливо смотрел на то, как в узкий поворот все никак не впишется грузовик с дли-инным прицепом, полным бревен.
   Квартира, в которой он жил до смерти, пустовала. Здесь ничего не изменилось, лишь стало чуть более натоптано - тюльпановцы были здесь. Странные они - не организовали постоянного наблюдения... И стоит теперь квартирка, полностью меблированная, обжитая, не растерявшая еще остатки уюта. Ждет неведомых сенькиных родственников из Сибири? Или решения агентства по недвижимости?
   Невидимкой Арсений навестил отца, мать и сестренку. После этого еле доковылял до квартиры, упал на кровать и провалился в пустоглазое забытье. Даже в приступы кровяного бреда Вертинскому не было так плохо...
   Над Красным Якорем сияло утро; Арсений, в тоске не замечая кровяного водопада изо рта, все пытался оторвать взгляд от расцвеченного пятнами теней асфальта и уйти. Выйти из созерцательного ступора не получалось.
   - Я - мертв, - прохрипел Вертинский. - У мертвых хандры не бывает. У них вообще ничего не бывает. Так что развернулся и вышел, пока тебя не засекли...
   Сеня провел ладонью по подбородку, наконец заметив кровь. Будто очнувшись, горло отозвалось на вид пятен нестерпимым зудом.
   - Ну черт, - чуть не плача, грустно произнес СеВер. - Ты достала меня, достала!
   Надрывно кашляя, он убежал в ванную.
   Десять минут спустя он понуро шагал к остановке. Вокруг воцарилось жаркое летнее утро, и уезжать из Красного Якоря решительно не хотелось.
   Путь к остановке лежал через институт, но СеВер совсем не боялся - с тех пор, как он избавился от датчика, невидимого его ловить даже не пытались. Вернее, пытались, но бестолково. Поэтому Сеня без страха направился прямо к большому, крашеному в бежевый, зданию. НИИ издалека дружелюбно сиял пластиковыми окнами.
   "Может, вообще внутрь забраться? - злобно, но весело думал Арсений. - С Алиской попрощаюсь... Невидимо".
   Он дошел до поворота, вздохнул, оглянулся - ни души. Скосил глаза на ярко освещенный асфальт, перечеркнутый густой тенью. Миг - и тень исчезла.
   - Я невидим, - как-то раздосадованно произнес Арсений и побрел к институту. Поднялся по плоским ступеням, замер у прозрачной двери. "Вроде, я умею проходить сквозь стены. Что ж, проверим еще раз... - Сеня, зажмурившись, смело шагнул вперед. - Надо же, получилось..."
   В институте было холодно и неуютно. Широкое фойе с чахнущей в вазах флорой, глянцевые гранитные плиты под ногами, жалюзи на окнах, часы на стене, женщина на ресепшн. С первого взгляда и не поймешь, что институт...
   Сеня, подумав, что совершенно не знает, где заседает Лиса, отправился бродить по коридорам. Не найдя ничего примечательного, он совсем уж было решил податься назад, как вдруг услышал знакомый голос.
   - О боги, ну что ему опять от меня надо?
   - Без понятия. Но Юрьич сказал - срочно, ноги прямо в руки.
   СеВер улыбнулся, прислоняясь к стене. Раздраженная Алиса быстро шла по коридору, и какой-то бритый молодой человек, ее сопровождающий, еле за ней поспевал. Пропустив их вперед, Сеня увязался следом.
   - Все, свободен, - сказала Лиса, хватаясь за ручку кабинетной двери.
   - Чего это?
   - А что, он и тебя вызвал?
   - Нет...
   - Ну и вот.
   Алиса вошла, хлопнула дверью. Сеня проскочил перед самым носом бритого.
   - Ничего себе сквозняк... - поежился тот, хмыкнул и пошел дальше по коридору.
   - Звали, Виктор Юрьевич?
   Арсений встал неподалеку от окна, огляделся. "Наверное, я не в том корпусе, - подумал он. - Решительно не вижу ничего институтского..."
   Кабинет как кабинет. Выдержан в мягкой бежевой гамме ("Это что у них, национальный цвет, что ли?"), на стенах - репродукции картин Брюллова, на шкафу вислые растения в плоских горшочках. На полу - ковер, рядом со шкафом - стол, за столом - профессор. Который Вертинскому как-то не очень понравился - лицо усталое, глаза светлые, недобрые.
   - Да, Алиса, проходи, садись.
   "Зуб даю, речь пойдет о Вертинском, - подумала девушка, даже не подозревающая о присутствии помянутого. - Я бы поспорила с кем-нибудь баксов на двести..."
   - Думаю, ты догадываешься, зачем я тебя позвал?
   Алиса непонимающе похлопала ресницами.
   - Увольнять будете?
   Невидимый Арсений усмехнулся в кулак; профессор тоже удивился.
   - С чего бы? Нет, нам предстоит разговор более серьезный.
   - Куда уж серьезнее, - в сторону усмехнулась Лиса. - И о чем же мы будем беседовать в таком случае?
   - О Вертинском, как бишь его там...
   "Ох, как трудно мое имя-то запомнить, - неслышно всплеснул руками Сеня. - Алиска, не поддавайся".
   - А, не суть важно, - не дождавшись реплики, продолжил Виктор Юрьевич. - Ты хоть понимаешь, что на самом деле происходит?
   - Не-а.
   - Все очень серьезно! Вертинский опасен, очень опасен для окружающих. Возможно, он представляет угрозу для всей Земли!
   Алиса изумленно вытаращилась; за ее спиной не менее изумленно вытаращился Арсений.
   - И при чем тут я?
   Профессор тяжко вздохнул.
   - Понимаю, вы, возможно, подружились... Пойми ты нас, его появление с того света ломает всю выработанную веками Систему...
   - Вас очень трудно понять, Виктор Юрьевич, - огорченно заявила Алиса. - Какая Система? С какого света? Люди что, воскресать научились?!
   "Добро пожаловать в ГИТИС!" - улыбчиво подумал Сеня.
   Профессор продолжал гнуть свою линию.
   - Хорошо, можешь не рассказывать, где он. Просто скажи, вы виделись? Одно слово, я никому не скажу, обещаю. Мне просто необходимо знать, что СеВер действительно существует...
   "О, как заголосил, - помрачнел Сеня. - Врет без зазрения совести..."
   Алиса тоже была не лыком шита.
   - Да я с радостью поведаю вам, где он! - закипела она. - Подморское кладбище, четвертый ряд, третья могила! Вы же там были, разве нет? Что происходит, Виктор Юрьевич? Почему меня все допрашивают? Я не знаю никакого Вертинского, и знать не хочу, и очень сожалею, что вообще ходила к нему на могилу! Что случилось? Объясните мне! Почему на меня ваши приборы пикают, почему все вокруг гоняются за мертвецом, я не понимаю ничего!
   - Успокойся! - даже напугался профессор. - Никто тебя не допрашивает. Не знаешь, так не знаешь. Извини, но вследствие сложившихся обстоятельств, тебе придется пожить у нас.
   "Дьявол! - Вертинский подался вперед, но тут же осадил себя. Все равно сетовать бесполезно, но лучше не оглашать свое присутствие. - Ну ты и жук, профессор".
   Лиса растерялась:
   - Но зачем?
   - Повторяю, СеВер опасен. И, в первую очередь, для тебя.
   - Да что он может мне сделать?!
   - Я ничего не буду тебе объяснять. Раз уж ты не в курсе, вообще не стоит тебе в это ввязываться. - Он нажал кнопку связи. - Петр, проводи Алису в ее комнату.
  
   - А гулять мне можно будет?
   - Только под присмотром и только в институтском парке.
   - Ужас! А на каком этаже я живу?
   - На минус первом.
   - А-а!!! В подвале, что ли?! Изверги... И за что, спрашивается?
   - Не хнычь.
   - Посмотрела бы я тебя, если б тебя ни за что сунули в подвал на неопределенный срок! Почему этот труп опасен именно для меня, мне хоть кто-нибудь здесь объяснит?! Поди-кась еще и полная комната видеокамер? Даже в ванной???
   - Да не кипятись ты! Камера только в коридоре, передает только изображение: если дверь закроешь - уже тебя не видать. И один датчик на стене, определяющий, сколько человек в комнате. Все!
   - Аве Боговая Мама. А если этот ваш труп сквозь стену пройдет?
   - Датчик его засечет, говорю тебе.
   - А если он умеет быть невидимым?
   - Что ты выдумываешь?
   - Я же ничего не знаю!
   - Все, пришли. Комната, ванная, туалет в ассортименте, обедать в столовой будешь.
   - А завтракать и ужинать?
   Лысый Петя закатил глаза.
   - Не придуривайся.
   - А все-таки, когда меня отпустят?
   - Когда его поймают.
   - О-о, а если его вообще не поймают? Не боитесь, что я там повешаюсь, а?!
   - Не повешаешься. И не ерепенься, тебе выплатят компенсацию. Халявная жрачка, еще и деньги! Радовалась бы. Все, счастливо. - Петя удалился.
   - Какое уж тут счастье... - Алиса уселась на узкую койку. - Вертинский, я тебе голову оторву, понял?
   - Валяй. - СеВер возник у противоположной стены.
   Лиса тут же вскочила, перепугавшись; убийственный настрой как рукой сняло.
   - Ты что, сдурел?! Они же тебя засекут, уходи немедленно!
   Арсений покачал головой.
   - Не засекут. С некоторых пор я умею виртуозно портить электронику. Камера меня не видела, датчик меня не улавливает.
   - А ну да. - Алиса угомонила испуганно долбящееся сердце, подошла к Сеньке, ткнула пальцем в красно-коричневый значок. - Ты же у нас Транслятор.
   - Ба, какая осведомленность, - растянул губы в искусственной улыбке СеВер. - Было бы замечательно, если бы и меня ты посвятила в тайный смысл сего определения.
   - Ну ты и загнул. Транслятор - это такой пространственный, который может подключаться к технике и транслировать связь с другим миром. И, соответственно, портить эту технику как ему вздумается.
   - А остальные?
   Алиса коротко объяснила, чувствуя, как странная улыбка наползает на лицо. "О нет, - думала девушка. - Это просто радость, про-сто! Мы давно не виделись, то-се..." Вообще, Лиса почти непрерывно думала о словах Марты, тщетно пытаясь оставить душу в прежнем равновесии. Душа упиралась и вредничала, не желая отказываться от, все одно, - предназначенного.
   От проницательного СеВера ее улыбка не скрылась - он подпер голову рукой, устроив палец у уголка губ, ехидно вопросил:
   - А что в этом всем веселого, не пояснишь?
   - Абсолютно ничего. - Алиса уселась на стол, скрестила руки на груди и с прямолинейной честностью заявила: - Я просто рада тебя видеть.
   - Правда? - нарочито радостно расцвел Арсений. И тут же, столь же нарочито саркастично, завял. - И чего это ты вдруг?
   Алиса скривила губы.
   - А вот бывает. Зачем пришел?
   СеВер блестяще улыбнулся.
   - Соскучился.
   - Ну все, поскалились и хватит! - надоело Лисе. - Я серьезно спрашиваю!
   - А я серьезно отвечаю! - уперся СеВер.
   Алиса хотела было совсем уж разразиться чем-нибудь повышенно гневным, но вместо этого вдруг опустила руки, бессильно улыбнулась.
   - Да перестань уже. Тебе опасно здесь находиться.
   - Знаю. Но ты просто не представляешь, как велик был соблазн проникнуть сюда, в их самое логово, невидимкой. Заодно осведомился, чего от меня хотят.
   - Ну, и как результат разведки?
   - Оскара тебе.
   - А что, надо было тебя сдать?
   - Успеешь еще. Не зря же они тебя сюда засадили. - Он сочувственно, но ободряюще улыбнулся.
   - А вот редьку им, - тихо сказала Лиса. - Буду молчать до последнего.
   - А если пытать возьмутся?
   - Мое слово крепко.
   - Дикси, - хмыкнул Сеня, уселся рядом с ней. Теперь они симметрично сидели спина к спине, подогнув по ноге. - Я не стою такой жертвы.
   - Это не тебе судить.
   - А кому, как не мне? Ты вовсе не виновата в том, что за мной гоняются. Более того, виноват я - сел к тебе на шею и ножки свесил.
   Алиса слезла, постояла в раздумье, глядя куда-то в угол. Вертинский свесил ноги со стола, поболтал ими в воздухе. Вид у него был какой-то расстроенный.
   Лиса подошла, оперлась локтями о его колени, заглянула в лицо. СеВер ощутил непроизвольное желание чуть отодвинуться - девушка придвинулась слишком близко. Не сказать, что Сеньке было неприятно. Наоборот, и именно поэтому хотелось сбежать куда-нибудь обратно в угол.
   - Ты правда хочешь, чтобы я тебя сдала?
   - Не знаю я, чего хочу... - Сеня с усмешкой отвернулся. - Знаю, чего не хочу. Уходить из Якоря и оставлять тебя тут.
   - Я тут кое-кого встретила. - Алиса чуть отодвинулась. - Одну женщину. Она все мне рассказала. У СиМиТраДа - бизнес. Ты им всю систему ломаешь, и они хотят тебя уничтожить.
   - А как они собираются меня уничтожать, женщина не сказала? - Сеня с усмешкой заглянул ей в глаза.
   - Нет. Она как раз говорила, что, пока она на твоей стороне, тебя убить нельзя.
   - Даже так... Ну и что мне, таким образом грозит?
   - Пожизненное заключение, - невесело усмехнулась Лиса. - А, так как ты практически бессмертен...
   - Перспективка не радужная, - качнул головой Сеня и замолчал, задумавшись.
   Алиса внимательно смотрела на него. Прежняя странная робость встречи взгляда куда-то делась, и девушка чуть одурманено приглядывалась к глазам Вертинского. "Трижды пошло, но в этих глазах явно можно утонуть, - думала она. - Сейчас прямо захлебнусь лазурью".
   Лиса не отвернулась, даже когда сенькин взгляд вновь обрел осмысленность.
   - Что, гипноз? - тихо сказал Арсений, на мгновение опустив глаза, будто целясь в губы, и вновь взглянув, выстрелив из лазури острой льдиной. - Считаю до трех, и вы уснете.
   Издевка обострилась еще и тем, что их лица разделяли всего несколько сантиметров. Алиса отпрянула, обиженно фыркнула:
   - Ты чего ядовитый такой?
   - Ни в одном глазу, - обиделся в ответ СеВер. - С чего это?
   - Палец в рот не клади - дай поерничать! - Лиса почувствовала, что краснеет, и поспешила разозлиться.
   - А в чем проблема? Пялишься на меня в упор, а я еще и доволен будь?
   - Ох, да неужели у меня столь завораживающие глаза?
   - На таком расстоянии все глаза жутко завораживающие! - разозлился Сеня. - О соблюдении дистанции хоть раз слышала?
   - У-тю-тю, простите, что влезла в вашу прайвеси! Вот и я говорю - отрава ты, Арсений! Мышьяк!
   - Ах, прости! - как-то всерьез обиделся СеВер. - Я не сам себя так назвал!
   Ерундовая и нелепая ссора, вызванная, в общем-то, взаимным смущением, схлынула.
   - Не поняла? - утихомирившаяся Алиса посмотрела на него исподлобья.
   - Ха. А ты и не обязана знать латинские названия элементов таблицы Менделеева... - Вертинский взъерошил себе волосы на затылке. - Когда мы проходили мышьяк, я схлопотал себе кличку...
   - Ну извини, - вовсе раскаялась Алиса.
   - А вот фиг тебе!
   - Вертинский!
   - Я уже двадцать лет Вертинский. Что за манеру ты себе завела?
   - Двадцать лет, а ведешь себя как маленький! Хватит уже дурачиться, что делать будешь?
   Арсений с каким-то сожалением вздохнул, подтянул колени к подбородку, растерянно посмотрел в никуда.
   - Давай так, - предложила Алиса. - Езжай куда-нибудь подальше и живи себе, как получится, но спокойно.
   - А ты?
   - Подожду несколько дней, потом расколюсь в том плане, что да, с тобой виделась. Навру еще чего-нибудь, ты не беспокойся.
   СеВер поджал губы, недоверчиво посмотрел на нее. Потом опустил взгляд.
   - Идея не прокатила?
   - Да нет... А если тебя не отпустят, пока меня не найдут? Если тебя вообще не отпустят? Не нравится мне это все.
   - Да брось ты, что они, убьют меня что ли? Переживу.
   Вертинский слез со стола.
   - А если убьют - пойдешь на Метрий.
   - Если не насовсем.
   - Зачем бы им тебя насовсем, - произнес Сеня, протягивая руку. - Ну пока, что ли?
   Алиса ухватила его за ладонь, от души потрясла, но после не отпустила.
   СеВер с непониманием посмотрел на нее.
   - Что?
   Лиса натянуто улыбнулась.
   - Холодный ты, Вертинский.
   - Трупы теплыми не бывают, - зубасто улыбнулся Сеня. - Пока!
   Лиса грустно осмотрела опустевшую комнату.
   - Прощай.
  
   ***
  
   Прошла неделя. Алису не вызывали, не допрашивали и вообще в курсе не держали.
   - Чего они добиваются? - размышляла девушка, прогуливаясь по институтскому парку. - Отпустили бы уже - ни охраны, ничего...
   - Алиса!
   Лиса вздрогнула, обернулась. На скамейке сидела ее недавняя синеглазая знакомая.
   - Марта? Что вы здесь делаете?
   - Поговорить нужно. Садись.
   Тревога на лице женщины Лисе совсем не понравилась.
   - Я слушаю.
   - Ты давно с СеВером виделась? Не озирайся, нас никто не может подслушать. Я слежу за этим.
   - Где-то неделю назад.
   - Плохо... - тихо произнесла Марта. - Очень плохо! Он ведь уехал, да?
   - Скорее всего.
   - Ты должна его найти. Нам надо спешить... Если Систему не уничтожить... - Она прикусила губу и не закончила фразу.
   - Почему это так важно для вас?
   - Меньше знаешь - крепче спишь. - Марта подмигнула ей.
   - А как я, по-вашему, найду его? Я под арестом, к тому же, вовсе не представляю, куда он мог направиться...
   - Как же плохо! - поморщилась Марта. - Тебя освободить не проблема, но как же найти...
   - Вы слишком волнуетесь. Почему я вообще должна вам помогать, если вы от меня все скрываете? А вдруг я делаю то, что может принести кому-либо вред?
   - Я же не скрываю! - вскинулась Марта. - Да, это принесет некоторый вред - Система разрушится. Это опасно только для СиМиТраДа!
   - А для Арсения?
   Женщина нехорошо сощурилась, отвернулась.
   - Значит, и для него? - помрачнела Лиса. - Что грозит ему, если он уничтожит трек? Неужели вы думаете, что я вам помогу, если Сеньке будет хоть что-то грозить?
   Марта прямо посмотрела на нее.
   - Опомнись, Алиса. Он мертв. То, что с ним происходит сейчас - аномалия, так не должно быть. Не должно было быть и того, что он жил на Метрие... Весь продукт Спирали не должен существовать. После разрыва трека все станет на свои места, и...
   - И он безнадежно и окончательно умрет? - Лиса стиснула кулаки. - Да что плохого в этой Системе? Да, они делают большие деньги, но зато - все по порядку!
   - Ты ничего не понимаешь! - с досадой произнесла Марта. - Ты ничего не знаешь о Спирали! Нельзя оправдывать их, руководствуясь одними лишь чувствами!
   Лиса разозлилась.
   - А чем же мне еще руководствоваться? Моя душа была влюблена еще до моего рождения! Ее все устраивает! И я не вижу ничего плохого в Системе. А сказать вы мне толком не хотите! Не буду я вам помогать!
   Марта сверкнула глазами.
   - Ну и отлично! Сама справлюсь. Сама найду, и уговорю!
   - Посмотрим, кого он послушает!
   - Не смеши меня, Алиса. Ты же под арестом, как ты его найдешь?
   - А это - мои проблемы. И я их решу.
   Тут разозлилась и Марта.
   - Не решишь! Я тебе помешаю! Боги, как мне все это надоело! Как ты вообще смеешь мне перечить?
   Алиса не поняла, что произошло. Стало нестерпимо холодно; конец аллеи вдруг засветился, будто туда опустили солнце. Марта схватила Лису за локоть и потащила к свету.
   - Что вы делаете? - у девушки вдруг закружилась голова, а сердце до боли стиснул страх перед сверхъестественным. - Отпустите меня сейчас же!
   Воздух запах чем-то сырым, неживым; странный свет резал глаза, а в сознание прокрались тонкие нити вселенского равнодушия. Усталость разлилась по телу и по душе, не осталось сил сопротивляться.
   Взвыла сирена.
   - Дьявол! - рыкнула Марта.
   Алиса вновь попыталась вырваться, взвизгнула - удерживающая ее рука изменялась на глазах. Она белела, будто лишаясь крови, кожа все плотнее обтягивала кости. "Что же происходит? - затравленно думала Лиса. - Ну помогите же, кто-нибудь, я не хочу туда, не хочу!"
   Она почувствовала, как опускаются веки, как сила уходит из рук и ног, однако продолжала идти за Мартой.
   - Сейчас же отпусти ее! - раздался знакомый голос. - Ты не имеешь никакого права ее забирать!
   Свет разрезало темной полосой, и он сгинул, оставив лишь отблески на скамейках, которые тут же превратились в солнечные блики. Все в мгновение стало прежним. Рука Марты тоже стала прежней, холодной и бледноватой. Алиса в изнеможении осела на дорожку парка.
   - Я не имею права? - хрипло переспросила Марта. - Это ты не имеешь права мне приказывать!
   - Имею. - Виктор Юрьевич подошел к Алисе, помог подняться. - Ты это знаешь, давно и прекрасно. У тебя уже нет тех полномочий. Ты не нужна. Договора ОС-32 на ее душу нет. Если уж насовсем не убралась, так изволь не самовольничать! Ты же знаешь, мы умеем уничтожать пространственных.
   Марта посмотрела на него со смесью презрения, ярости и поражения во взгляде, фыркнула, резко развернулась и ушла.
   Профессор усадил обессиленную девушку на скамью.
   - Чего она хотела от тебя?
   - Того же, что и вы. - Алиса с тоской посмотрела в небо. В ее душе теплилось ощущение, что ее только что спасли от смерти. - Дался вам всем этот Вертинский...
   - Вижу, ты знаешь, почему мы его ищем. Раз уж ты во все это втянулась - решай, чью сторону примешь.
   - Вы не понимаете? - Она встала, обхватила себя руками. - Нет у меня никакого выбора! Сенька в любом случае погибнет!
   - Алиса, мы не собираемся его убивать. В конце концов, он вполне вменяем... Мы решали вопрос о его ликвидации лишь в крайнем случае. Он представляет опасность для системы лишь как потенциальный уничтожитель трека. Но это же реально - уговорить его не ломать Спираль?
   Алиса кивнула, стирая слезы.
   - Кто она, эта Марта? Зачем ищет его?
   - Это и есть Смерть, Алиса. Та, что господствовала до Системы. Дух-проводник в никуда, уничтожитель душ. К счастью, она всего одна. Система ей противна по натуре. Вертинский нужен ей, чтобы уничтожить СиМиТраД и вернуть все в прежнее состояние.
   - Я... - Лиса запнулась. - Я помогу вам. Постараюсь отыскать его... Только пожалуйста, не подпускайте ко мне Марту, я не...я боюсь.
  
   Утро хмурилось на остывший за ночь Красный Якорь. Алиса стояла на остановке, ежась от прохладного ветра, и глядела то на часы, то по сторонам.
   Было страшно. Было тоскливо оттого, что Лиса едет в незнакомый городок и весь день убьет бесцельным хождением по его улицам. Потому что вероятность найти там Вертинского была очень невелика. Ну не глупость ли - отправиться на поиски, уповая на зов сердца? С другой стороны, Алиса ничего не знала о предназначении, которым связаны их души. К могиле же прицепилась? Вдруг и сейчас сработает...
   Всего близ Красного Якоря располагались городок Верхоканск и два поселка: Нижний и Халаевка. Алиса, отрешившись от раздумий, выбрала Верхоканск.
   Подъехал автобус; Алиса уселась, включила плеер, заткнула уши музыкой, закрыла глаза и не открывала их всю дорогу. "Скорей бы приехать и найти, - думала она. - Приехать и найти..."
   Верхоканск мало чем отличался от Якоря. Такой же низкорослый, и весь в зелени. Лиса была здесь раз или два, не заимев ярких впечатлений.
   - Где ты, Сенька... - тихо протянула Лиса. - Надеюсь, что не промахнулась.
   Алиса бродила по городу всего лишь час, когда безнадежная печаль взяла свое и стала вырываться изнутри, пеленая глаза в слезы. Девушка не могла понять своей тоски и страха, но вместе они вытянули все ее силы. Отзываясь на настроение, хмурое южное небо вовсе укрылось тучами, принялось пробрасывать мелкой теплой капелью, прогоняя с улиц прохожих, в лица которых так тщетно вглядывалась Лиса.
   Решив передохнуть, девушка пришла в парк, уселась на скамеечку в крытом павильоне, подперла голову руками и замерла.
   Небо прорвало сплошными серыми струями воды. Капли дробью задолбили о деревянную крышу павильона. Местами крыша протекала - Алиса, морщась, отодвинулась от возникающей лужи.
   - Если Марта найдет его первой, - сказала Лиса, опуская голову, - я повешаюсь.
   Она дважды сморгнула; слезы побежали по щекам.
   - Картина акварелью: девушка и дождь, рыдающие в парке. Тебе что, сырости не хватает?
   Алиса с всхлипом вскинула голову, широко распахнутыми глазами глядя на медленно спадающую стену дождя. Полупрозрачная стенка опала на бетон, расползлась во все стороны веселыми ручейками и явила заплаканному алисиному взору СеВера. По обыкновению он был обряжен в серый плащ и насмешливо, но сочувственно улыбался.
   Алиса сорвалась с лавки, бросилась к нему, налетела, обнимая и едва не сбивая с ног.
   - Не промахнулась, не промахнулась! - прошептала она, утыкаясь лицом ему в плечо.
   - А... Хм, - растерялся и оторопел от такого напора Сеня, неловко прижал к себе рыдающую девушку. - Честно говоря, несколько ошарашен такой реакцией...
   - Дурак... Где ты шляешься, когда я так тебя ищу? - Лиса крепче прижалась к нему. "Холодный, господи, какой же он холодный..." - пронеслось в ее голове.
   - Так, опять пошли обзывательства... Алис, ты переигрываешь, я все равно не поверю, что ты настолько по мне соскучилась. Все, все, не ерничаю, не надо меня по спине бить... Да перестань ты плакать, я ничего не понимаю! - СеВер отстранил ее от себя, заглянул в лицо. - Ну? Что стряслось?
   - Я боялась, что тебя не найду.
   - Замечательный повод порыдать. Нашла же, успокойся.
   Алиса освободилась из его рук, вытерла слезы рукавом. Девушку разобрала досада и некоторый стыд от собственной несдержанности. "А этот зараза еще и насмехается, - потихоньку закипая, думала она.- Давай, еще в голос надо мной посмейся!"
   - Слушай и усваивай, Вертинский, - подрагивающим голосом сказала Лиса. - Я пообещала НИИ найти тебя.
   - О, ну это все объясняет. - Арсений помрачнел почти до ожесточения. - Дай угадаю, как все было: тебя до смерти запугали этой самой смертью, и сейчас ты рыдаешь от радости - ура, тебя не убьют? А я в таком разрезе вышел практически спасителем, так что ж не пообниматься?
   Алиса подавилась словами от нахлынувшей ярости.
   - Прикуси язык и сдохни, гадюка! - прошипела она, толкая его. - Не собираюсь я тебя никому сдавать! Просто хотела тебя кое о чем предупредить! Помнишь, я рассказывала тебе про трек? Никому не говори о нем. И не слушай женщину по имени Марта, она будет уговаривать тебя его разорвать. Это опасно, и конкретно тебе грозит летальным исходом, окончательным и бесповоротным. Все понял? Отлично, миссия выполнена, прощай.
   Алиса резко развернулась с намерением побыстрее уйти отсюда.
   - Алиска! - с какой-то мукой проговорил Сеня, хватая ее за руку. Лиса злобно посмотрела на него.
   - Какие-то вопросы? Все, что нужно, я сказала. Гулять надоело, холодно, я домой хочу.
   - Обиделась, да? Пора уже привыкнуть, что я сначала говорю, потом думаю!
   - Замечательно, я еще и виновата. Руку отпусти?
   Он отпустил. Боль и тоска, заполнившие сенькин взгляд, Алисе совсем не понравились. "А вот плевала я!" - рассержено подумала девушка, отворачиваясь.
   - Слушай, ну прости меня...
   Лиса прикрыла глаза. Не хотелось думать о хрипе, проскользнувшем в его усталом голосе. Чем-чем, а приступом кровяного кашля Алису ну очень легко разжалобить.
   - Сень, ты не понял? Я приехала только для того, чтобы предупредить! - Алисе отчего-то стало обидно до слез. - Я предупредила, все, теперь уезжаю! А ты - исчезай, как и договорились, и прощение мое тебе в дальнейшей жизни не понадобится!
   - Да что с тобой такое? - сенькины глаза блестели так, что, казалось, он и сам сейчас расплачется. - Алис, ну хватит ерунду разводить, я был неправ, зачем же сразу вот так...
   - Оставь меня в покое! - выкрикнула Лиса, развернулась и бросилась бежать по аллее. Хотелось скорее выбраться из коридора, по обе стороны которого шумел дождь, окунуться в холодную воду, чтобы она выбила больную резь из глаз и из сердца. "Почему так обидно? - проносилось в алисиной голове. - Почему больно так?.."
   Арсений догнал ее на конце аллеи, резко развернул лицом к себе, до боли стискивая предплечья. Алиса дернулась, но разве ж тут вырвешься?
   - Сеня, мне больно...
   - Ну чего тебе надо... - Он говорил, задыхаясь, захлебываясь собственной кровью. - Да, я такой идиот, придурок, свинья неблагодарная, все, что хочешь, только... - СеВер закашлялся, протянул отчаянно: - Ну че-ерт...
   Алисе показалось, что у нее кружится голова. "Это тебе что надо, - пролетело в мыслях. - Далось тебе это прощение, в самом деле. Зачем так переживать? Зачем ты такой бедный, несчастный, измученный, и меня стоишь мучаешь?.."
   - Сенька, мне больно руки, сердце, душу, ну отпусти меня...
   - Как я могу отпустить тебя, я же ждал, я же... Господи, ну что ты творишь со мной, что де-ла-ешь...
   Хоровод бестолковых, но жутко болезненных слов кончился; кончился сухой коридор, сменившись ледяными струями июльского ливня. Кончилось все, и кончилось неистовой болью, охватившей и душу Арсения, оборвавшего невыносимо мучительный разговор еще более мучительным для него поцелуем, и для Алисы, на которую в раз обрушился весь холод. Девушка чувствовала, как земля уходит из-под ног, и это ощущение отнюдь не было приятным. Цепляться, кроме как за СеВера, было не за что. Губы его были холодные, дыхание пахло кровью. Все вокруг было холодным, ледяным, и дождь, и СеВер, и укрывшее душу отчуждение. Алиса уперлась ладонями Вертинскому в грудь, оттолкнула от себя; Сенька безвольно отстранился, опуская руки. В его глазах горела тоска, смертельная, безнадежная.
   - Ну зачем... - прохрипела Лиса, стирая его кровь со своих губ. - Зачем, ты же мертв, тебя же нет, зачем...
   Он сделала шаг назад, два, бросилась бежать, оставляя Арсения, закрывшего глаза и изо всех сил стиснувшего виски пальцами, в одиночестве на краю аллеи. Нестерпимо громко бил дождь по асфальту, нестерпимо холодно было в городе. Лиса, не помня себя, влетела в автобус - слава всем богам, не пришлось его ждать! - упала на сидение, заткнула уши, включая музыку на полную громкость. Закрыла глаза, одними губами произнесла:
   - Исчезни... Так и случаются худшие в жизни дни. Исчезни... Зачем...
  
   =4=
  
   Виктор Юрьевич отвернулся от окна.
   - Зачем пришла? Вопрос о треке "Линия Жизни" закрыт, я уже говорил.
   Марта со вздохом опустилась в кресло.
   - Не понимаю, почему ты мне мешаешь. Это мой шанс, Виктор. Мы оба играем по правилам, и мне достался бонус. Не препятствуй.
   - Я повторять не буду. Оставь Алису в покое.
   - Алиса мне не нужна. Хотя...
   - И Арсения оставь. Марта, твое время ушло, пора смириться. К тому же, ты не бесплотна только благодаря нам.
   - Я и без тела замечательно существовала, - буркнула женщина. - А с СеВером я все равно поговорю. Препятствовать разговору вы не будете. И посмотрим, кого он послушает.
   - Посмотрим.
   В кабинете повисло молчание; профессор уж было подумал, что Марта по обыкновению тихо исчезла. Но она заговорила вновь.
   - У меня условие. Если я проиграю, вы оформите на Вертинского ОС-32.
   - Уходи, Марта. Нам вовсе незачем выписывать его из Спирали.
   - Он все равно не сможет нормально существовать. В обычное состояние его больше не вернешь. Подумай, профессор. Будет ли ему лучше?
   - Спросим об этом у самого СеВера. Да и не думай, что СиМиТраД такой беспомощный. Мы преодолели смерть, так неужели не сможем преодолеть жизнь, изменить ее, вернуть ее?
   - Глупый. Ничего ты не исправишь. На что вы его обрекаете, хоть думаешь? До встречи, Виктор.
   - До встречи, Смерть.
   - Лучше Марта. - Женщина улыбнулась и растворилась в воздухе.
  
   День, отзываясь на потоки влаги с небес, перетек в вечер. На улице не было времени, и на конец дня указали лишь чуть сгустившиеся сумерки, да зажегшиеся огни. Отсветы фонарей плыли по мокрым серым дорогам, бликуя на столбах, окнах, бордюрах. Казалось, фонарный свет тоже стекает вниз, вместе с ливнем. Темное, густое и недружелюбное небо цветом напоминало метрийское - непрозрачно-серое, неживое.
   Сеня сидел на окне, крепко сжимая в руках кружку горячего чая, и смотрел на огни засыпающей улицы. Отсюда, с четвертого этажа, все казалось чуть-чуть иным. Вертинскому очень не хотелось отворачиваться от этого унылого, но красивого пейзажа. Потому что за спиной простиралась темнота, в которой еле просматривалась комната. Совершенно заурядная, но она таила в себе паранойю, страх темноты, страх одиночества.
   Арсений и не знал, что ему будет настолько сложно жить одному. За неделю он кое-как притерпелся к своей тревоге, ожиданию чего-то плохого, тяжкому, скучному и больному одиночеству. С каждым днем он все более чувствовал себя чужим, и, как ему казалось, все больше терял физическое тепло. А его и так было очень мало. Это оказалось очень больно - чувствовать собственный холод.
   Как ни крути, пессимистом и уныльцем Сеня себя назвать не мог. Он приспосабливался, искал и находил новую радость в новой жизни, с улыбкой смотрел в будущее.
   Но сегодня все его надежды и стремления рухнули на прежний уровень, и СеВер вновь превратился в затравленного одиночеством инфантильного слабака. Зачем ему так резко напомнили, что он остывает, все больше остывает? Зачем напомнили, что он - навсегда другой, не такой, как люди, вообще - не человек? Зачем напомнили, что он - мертв, что ему здесь не место?
   И кто это сделал? Та, которая всегда его поддерживала, та, которой он был готов посвятить всю эту странную, неправильную, ледяную жизнь.
   Готов посвятить? Или цеплялся за нее как за последнюю, которой он был хоть сколько-нибудь нужен? Вернее, думал, что нужен, а оказалось, что она - как ни крути, тоже нормальный человек, который склонен помнить о мертвецах, но никак не дружить с ними.
   Ты запутался, Вертинский.
   - Что происходит? - потерянно спросил СеВер у холодного неба. - Почему я не дома, не с мамой, папой, Юлькой и Барсиком... - Его голос задрожал.
   Сеня закрыл глаза, уткнулся лбом в теплую кружку.
   - Зачем я болтаюсь между жизнью и смертью, непонятный, холодный... Что происходит...
   Руки дрогнули, выпуская кружку. Чай горячими брызгами расплескался вокруг, кружка жалобно звякнула, ударяясь об пол.
   - Это все ты... - Он пустыми глазами посмотрел на кружку, медленно ударил себя в грудь слева, туда, где под ребрами часто колотилось его больное сердце. - Это ты меня убило, и продолжаешь убивать!
   Он задрожал, уткнулся лицом в колени и расплакался. Сеня не помнил, когда он вообще в последний раз плакал, видимо, не было ситуаций, способных выбить его из колеи. Но и до смерти своей он никогда не был так напуган, потерян, брошен и одинок.
   - Регистратор говорил, что ада нет. - СеВер горько усмехнулся, провел пальцами по стеклу; струйка крови побежала по краю подбородка. - Так вот же он. Вокруг. Обхватил меня своими черными руками, и душит. И никого! Никто не поможет...
   Голос запинался о ком в горле; слезы были такими горячими, что остывшие щеки отзывались болью. Сеня боялся собственной истерики, он не знал, что делать с самим собой, таким расклеившимся.
   "И не умрешь", - вдруг пронеслось в голове.
   - СеВер.
   Вертинский вздрогнул, обернулся. В полумраке комнаты стояла женщина. Ее бледное лицо будто светилось, отражая тусклый свет из окна.
   - Думаю, ты уже знаешь, зачем я пришла.
   - Догадываюсь. - Сеня будто не замечал крови, липкими потоками струящейся по его подбородку, шее, воротнику рубашки. - Вы хотите попросить меня, как пространственного вне категорий, разорвать трек "Линия Жизни".
   Марта кивнула.
   - Вижу, она тебя предупредила. Твое решение?
   Арсений криво улыбнулся. Сейчас он был очень похож на плотно пообедавшего вампира.
   - А где он находится, не подскажете?
   - Я знаю, что ты в курсе.
   - Ну тогда угадайте-ка, что я решил.
   Она внимательно посмотрела в его глаза.
   - Хочется же тебе мучиться. Да, ты умрешь. Но миллионы душ, скованные порядками Системы, обретут свободу. СеВер, я же вижу, в каком ты состоянии. Жить тебе хочется меньше всего.
   "Почему бы и нет? - проскользнуло в запутавшихся сенькиных мыслях. - Видишь - ты не бессмертен. Она может подарить тебе ее..."
   - Это не вам решать, - тихо произнес Сеня. - Сегодня - не хочу, а завтра?
   - Вертинский...
   - Нет. - Он прямо посмотрел на Марту. - Вы понимаете? Н-е-т!
   - Арсений, у тебя истерика. Обоснуй свое решение.
   - Да, у меня истерика! - он шумно выдохнул; кровь мелко брызнула. - Именно поэтому я не доверяю решать себе! Алиса сказала не слушать вас. Вот я и не слушаю!
   - Они и Алисе запудрили мозги. Зачем ты принимаешь ее точку зрения, если она так с тобой обошлась?
   - Она обошлась? - взорвался СеВер. - Она перепугалась до смерти! И мне вовсе не важно, что вы там себе думаете о том, как она со мной обошлась! Раз предупредила, значит, я ей еще нужен, слышите, вы?! И потакать вам я не собираюсь!!!
   Марта сделала шаг назад.
   - Убирайтесь, я не хочу вас видеть! Убирайтесь прочь!!!
   "Прочь!" - отозвалось эхо в пустой квартире. Арсений медленно спустился с окна, пошатываясь, побрел из комнаты.
   - Пошла прочь... - бормотал он. - Катись к черту...
   В голове громыхало сердцебиение; Сеньке казалось, что он перенес что-то наподобие нервного срыва, и странная женщина ему померещилась. Сеньке было очень страшно.
   Прихрамывая, он добрел до ванной, пустил холодную воду во весь опор и зашелся в кашле. Через пару минут Вертинский в изнеможении отпрянул, сел на пол. В горло и голову будто впились сотни острых лезвий.
   - Мне так больно... - с тоскливой, беззащитной жалобой протянул Сеня, мягко осел на пол и лишился чувств.
  
   Алиса лежала на кровати и смотрела в потолок, потихоньку приходя в себя.
   - Барсик, - тихо позвала она.
   Желтоглазый кот подошел к кровати, внимательно посмотрел на девушку.
   - Барсик. - Лиса улыбнулась. - Не мог бы ты хорошенько расцарапать мне лицо? Похоже, я по-крупному обидела твоего хозяина...
   Она сгребла кота одной рукой, усадила рядом на кровать.
   - Я такая дурочка... Сама ведь чуть не одурела от радости, когда его нашла... Проклятая мнительность, и что теперь? Сделала трагедию на пустом месте...
   Кот тихонько мявкнул, будто усмехаясь.
   - Может, он, как всегда, поиздевался? Из спортивного интереса меня поцеловал? Или руки были заняты - мне рот заткнуть? А я все всерьез... И перепугала беднягу.
   Барсик хитро сощурился. "Дитя, ты совсем его не знаешь", - нарисовалось на умной кошачьей морде.
   - И не надо так на меня смотреть, - возмутилась Алиса. - Скажи еще, он сейчас точно так же, в полной прострации и слезах, потолок лежит гипнотизирует. Барсик, лапша - это не твоя прерогатива.
   Барсик фыркнул.
   - У-у, скептик. Знаешь, сколько усилий я прилагаю, чтобы не рвануть, прямо на ночь глядя, обратно? Это у него, может, спортивный интерес, а я... - Лиса замолчала. Потом стукнула кулаком по подушке.
   - Черт!!! Да, будем смотреть правде в глаза. Да, я втюрилась в этого голубоглазого остряка, это же было предсказуемо, так?! - Лиса ткнулась лицом в подушку. - Угораздило же. И теперь с ума схожу, разговаривая с котом. Не поеду. Пусть он хоть трек рвет, я к нему не подойду даже...У-у!
   Барсик смотрел на нее как на умалишенную.
   - Давай, еще лапой у виска покрути. Вовсе я не хочу его любить. Он умер. Он умеет останавливать дождь, становиться невидимым, холодный, как ледышка, и язва. И вообще. Ну блин, он такой классный! Да что же это со мной, о боги-йоги?..
   ...Утро следующего дня выдалось теплым и солнечным. От дождя не осталось и воспоминания, разве кое-где в тенях остались влажные пятна.
   Приехала тетя Лариса.
   - Алиса, ты не спишь? Как дела? Что-то ты неважно выглядишь - вся какая-то измученная, синяки под глазами...
   - Мне было трудно одной, - хмуро пробурчала Алиса, хватаясь обеими руками за ручки чемодана. - Но ничего так, справилась. Сплю плохо.
   - Это в твоем-то возрасте? Что-то ты темнишь.
   - Тебя бы так неделю погоняли, - тихо, чтобы тетя не услышала, пробормотала Лиса, оттаскивая чемодан в комнату.
   - Федор задерживается еще на три месяца. Говорит, хватит вам тут сидеть, переезжайте. А на юга на лето приезжать будем. Как тебе идейка?
   Алиса испугалась. Нет, пока не кончится эта ерунда с СиМиТраДом, уезжать она отсюда не намерена... Да и потом: а как же Сенька?
   "Ничего вам с ним не светит, особенно после вчерашнего твоего позорного бегства", - мрачно заявил внутренний голос.
   - А можно подумать? - не сдалась Алиса.
   - Конечно. Неужели ты не хочешь в Петербург?
   - Погода там... Фу, - поморщилась Лиса. - Я пойду, прогуляюсь?
   - Ты уверена?
   - Конечно, не беспокойся... Теть. Ты Вертинских знала?
   - Наталью и Григория? Да, а почему ты спрашиваешь?
   - Да так. - Алиса нахмурилась. Обычно и она знала всех тетиных знакомых. Могло ли случиться так, что они с Сенькой встречались раньше?
   "Я бы запомнила, - твердо подумала Лиса. - Такие глаза не забываются".
   - У них еще сын с дочкой, - продолжила Лариса Михайловна. - Семья замечательная была, да только Гришка запойный был. Детки замечательные получились - и Юленька, и Арсений, старший их... Больной только. Вот и поломала его болезнь всю семью. И почему так происходит? А чего ты вдруг вспомнила, Алиса?
   - Да так. - Лиса прогнала набежавшие слезы. - Ну, я пойду?
   - Иди, иди.
   Алиса шагала по теплому умытому городу. В голову к ней лезли всякие глупые мысли, преимущественно о вчерашнем дне.
   "А если у него все серьезно? - тревожилась Лиса, чувствуя даже некоторое тепло в груди. - И он теперь назло вредной мне пойдет в ангар? Да нет, глупости, этот юморист из-за такой ерунды не будет счеты с жизнью сводить. Даже таким интересным способом... Да и как он может любить, если он - труп? М-да, не аргумент. Ходить же может, дышать, разговаривать, злиться, смеяться... И вообще, от человека отличается только температурой тела. Побочки от статусов не считаются. Ну тогда запросто Марту послушает!"
   Повинуясь внезапному паническому порыву, Алиса бросилась бежать.
   "Скорее, к ангару, лишь бы успеть!"
  
   Арсений проснулся и долго не мог понять, где он находится. Потом все-таки понял. Это - ванная. А все так жутко болит, потому что он чертову уйму времени провалялся на холодном полу.
   СеВер со стоном сел. Перед глазами покачнулось и поплыло.
   - И как же я мог забыть...
   Снова кашель, кровь и холодная вода. Две таблетки аспирина и горячий кофе. Солнечный свет бьет в незашторенные окна - Сеня пролежал без сознания всю ночь.
   Радовало одно - от безнадежной, сковывающей сердце болью хандры не осталось и следа. Исчезло и желание броситься в Якорь и, назло Алисе, разорвать трек и таким образом покончить со всем этим.
   Арсений потягивал кофе и смотрел на просыпающийся Верхоканск. Нет, конечно, в Якорь он вернется. Раз уж НИИ переметнулся на его сторону, так почему бы и нет? Решено, он возвращается сегодня же. Возможно, даже сам придет в Институт. В конце концов, СиМиТраД, помнится, пытался вербовать Сеньку? Может, не передумал и сейчас? Какая-никакая, а жизнь. Работа.
   Только не к Марте. Сеня никак не мог понять, что же так напугало его в этой женщине?
   Мысли плавно повернули на воспоминания о вчерашнем дне, выхватывая из вороха алисин образ. Вчера ее слова казались натуральными стрелами, что одна за одной впиваются в сенькино сердце, - безжалостными, острыми, убивающими... Арсений грустно улыбнулся. А что такого в том, что он умер однажды? Сейчас же живой-здоровый, зачем сразу убегать с таким выражением на лице, будто катастрофа случилась? Помнится, раньше факт его смерти Алиске ничуть не мешал. Ни болтать, ни смеяться, ни чего прочего... И вообще, она первая начала - нечего было вешаться на такого открытого и отзывчивого Сеньку. Чистой же воды провокация! А стоило только поцеловать...
   Вертинский приложил два пальца к губам. Такая теплая, самая родная, самая лучшая...
   - Стоп. - Сеня нахмурился, прогоняя ворох нелепых разомлевших мыслей. - Стоп, сдай-ка назад. Что это еще за выдумки?
   Недопитый кофе отправился в раковину. Арсений со вздохом поглядел в окно. Погода не испортилась.
   - Что это такое с вами творится, господин Вертинский?
   Он поднялся, отправился в прихожую. С лица не сходило нарочито озадаченное выражение, так удобно вытесняющее неудержимую улыбку.
   Сеня натянул кроссовки, замер, удерживая в пальцах шнурки.
   - Уж не влюбились ли вы, господин Вертинский?!
   Хлопнула дверь, звякнули ключи, застучали подошвы по ступенькам.
   - Да, черт возьми, влюбились! - улыбчиво заявил Арсений на весь подъезд. - И очень сильно!
   Чуть ли не вприпрыжку Вертинский отправился на остановку.
  
   ***
  
   Красный Якорь встретил СеВера замечательно ярким солнечным утром. Пели птицы, шумели листья, танцуя в порывах теплого ветерка.
   - Здравствуй, город, - тихо проговорил Сеня. - Как же я скучал...
   Вместо того чтобы отправиться домой либо в Институт, он прогулочным шагом побрел на окраину. Уж очень хотелось наконец взглянуть на ангар и этот трижды проклятый трек.
   Свалка встретила Арсения молчанием высоких мусорных куч.
   - Милое место, - усмехнулся Вертинский. - Сколько здесь бываю - все время умиляюсь.
   С громким карканьем сыпанули во все стороны упитанные вороны. Ветер выл в гудящих проводах стоящих неподалеку вышек ЛЭП. И более - ни звука.
   Арсений вошел в ангар, с интересом осмотрел проржавевшие стены.
   - Ну-ка, где тут васильки? - Он толкнул ногой хлипкую дверь. В лицо ударил свет.
   - Потрясающе... - шепнул Сеня, разглядывая поросшую цветами луговину. - Что-то в этом сюрреальное имеется...
   Нагнулся, сорвал травинку, вставил в зубы, ощутив сладкий вкус. Улыбнулся и пошел сквозь поле, туда, где на стене виднелась странная надпись.
   - Стык. Интересно, почему... - Арсений провел пальцами по стеклу, под которым таилась светящаяся нить трека. - Кажется, это может разорвать любой, при чем же здесь сразу я?
   - А ну не трогай! - раздался позади очень командный, однако трогательно испуганный голос.
   СеВер вздрогнул, но не обернулся, опустил руку. Настроение, так замечательно высоко поднявшееся сегодня утром, рухнуло и со всей дури шлепнулось о ледяной пол тоски. Сеня тряхнул головой, прогоняя из памяти плывущие огни и звон упавшей кружки. "И все-таки ты нытя, - хмуро подумал он. - Сеня лох, объелся блох".
   Медленно повернувшись, он исподлобья посмотрел на девушку.
   Алиса замерла в двух шагах от него, скрестила руки на груди, будто творя незримую стену.
   - А почему нет? - тихо поинтересовался Арсений, чувствуя в себе мелочное желание язвить и язвить. - Током шарахнет, что ли?
   Алиса на мгновение закрыла глаза, скрывая реакцию на лед в его голосе, потом сказала:
   - Как понимаю, ты собрался его разорвать? Я торопилась, чтобы самое интересное не пропустить. Можешь приступать.
   Сеня пожал плечами, провел пальцами по краям коробочки. Застекленная крышка легко поддалась, отошла. СеВер из последних сил удерживал на лице каменное равнодушие. "Ну что ты стоишь? - носилось в его голове. - Я же его и впрямь сейчас порву с расстройства! Ну помешай мне..."
   Лиса равнодушно следила за его пальцами.
   - А можно мне? - вдруг спросила она, поднимая голову. - Просто интересно, какой он на ощупь. Там будто вовсе проводка нет...
   Ее глаза наполнились слезами; Сеньке захотелось провалиться сквозь землю. Он опустил руку.
   Лиса протянула тонкие пальцы к светящейся линии.
   - Горячий... А провода и впрямь нет. - Слеза выкатилась из уголка ее глаза. Пальцы свободно проходили сквозь трек, отчего-то покрываясь тонкими линиями. На еле видных полосочках набухали бисеринки крови. - И будто бы из лезвий состоит. Хм, совсем не больно. Как же такой можно порвать...
   - Да перестань ты! - не выдержал Сеня, отталкивая ее руку и закрывая "Линию Жизни" стеклом. - Не собирался я ничего рвать!
   Алиса, потупившись, терла пораненную руку.
   - Посмотреть просто пришел, что это за трек такой, и почему вы над ним так трясетесь! Успокойся, не буду я ломать вашу драгоценную Систему, и Марту я слушать не собираюсь! Подавитесь вы бессмертием ваших душ! Будто по мне не видно, что иногда оно боком выходит! Это тебе, может, хорошо, после смерти возродишься на Метрие и забудешь все это! А у меня вот выхода нет, никакого! Целыми днями десять, сто, тысячу лет мотаться, терпеть тычки от тех, кто считает меня монстром, и даже не умри! Потому что очень попросили не ломать бизнес! Аве Система!
   - Хватит на меня орать! - жалобно, но резко оборвала его Алиса. - Не нужна мне эта вонючая Система! И мне глубоко наплевать на мою жизнь после того, как я здесь преставлюсь! Я не за этим пришла! А если не понимаешь - валяй, рви, доставь мне последнее удовольствие... А я пойду, что-то расхотелось мне смотреть, как ты умирать будешь! - последняя фраза слетела с ее губ с невыносимой болью.
   Сенька с беззвучным стоном закрыл глаза.
   - Да стой же ты! - мука неприятно ворвалась в интонации; Сенька ухватил уходящую Лису за руку. - Ну Алиска!
   - Опять, да? - Девушка замерла на месте, устало посмотрела на Вертинского. - Что ты привязался, а? Какого черта прятался у меня, если в твоем распоряжении был целый город? Я не единственная милосердная душа! И сейчас ты прекрасно мог бы удрать куда-нибудь в приморье, в Сибирь - Россия большая! Так нет, зачем-то опять вернулся. У меня с твоим появлением вся жизнь наперекосяк пошла. Зачем, Вертинский? Какого черта?
   - Уж прости мой эгоизм, - севшим голосом произнес СеВер. - Я могу тебе сказать, если сама еще не догадалась. Только, боюсь, тебе легче от этого не станет. Всего три слова, и ты не отвяжешься от меня вообще. Мне говорить?
   Алиса прикусила губу, опустила глаза.
   - Я хочу уйти, - твердо сказала она.
   Арсений отпустил ее руку. Ему показалось, что нечто черное обволакивает его усталую душу. "Это пустота, - подумалось парню. - Еще одно ее слово, и у меня вместо сердца будет дыра".
   - Что мне делать, Алиса? - тихо прошептал он.
   Ветер шелестел в высокой траве, покачивая синие головки цветов. За стеной гулко каркали вороны.
   - Я погиб. Все воспоминания обо мне стираются с лица земли - ни документов, ничего уже нет. Жить мне, в общем-то, вовсе незачем, нужен я одним лишь тюльпановцам, да Смерти, и то лишь для того, чтобы умер побыстрее. Я... Я не хочу умирать. Это странно. Я все равно живой, я двигаюсь, разговариваю, чувствую... Дай совет напоследок, раз уж уходишь насовсем. Что мне делать?
   - Стоп, стоп! Мне уже тебя жалко. - Лиса ухватила его за руки, сбивая слезы с глаз улыбкой. - Что делать, говоришь? Гулять.
   - Чего-о? - опешил Арсений, в изумлении растеряв всю патетику.
   - Гулять пошли, говорю. Перестань впадать в депресняк! А то можно подумать, что я тебя самоистязаться тут заставляю. Да, я очень хочу уйти и забыть тебя, как страшный сон. Но что поделать, если от тебя не уйдешь?
   - Я не понимаю... - пролепетал Сеня, чувствуя, как улыбка растягивает губы.
   - Эх, Вертинский, ну как же мне с тобой плохо... - протянула Лиса. - Без тебя - еще хуже. И что делать мне?
   Сенька сияюще улыбнулся, сверкая болью в глазах, притянул Алису к себе, крепко обнял.
   Лиса грустно усмехнулась.
   - Думаешь, мне приятно с тобой, таким холодным, обниматься?
   - Мне категорически по фигу, - шмыгнул носом растроганный Сеня. - Можешь даже поотбрыкиваться - не отпущу.
   - Дурак ты, Сеня.
   - Не удивила. Я - мертвый больной пидурок, который жить без тебя не может. Так что если еще раз прогонишь - помру тебе в назидание.
   Алиса мягко отстранила его от себя.
   - Хватит чушь-то пороть. Живешь же, и жил. - Она посмотрела на трек, отвернулась, пошла в поле.
   - Кто-то, помнится, еще вчера говорил, что я в дупель мертвый.
   - Мы тут с Барсиком вечером посовещались, и решили, что ты живее всех живых. Холодный только как труп.
   - А я виноват, что ли?
   - Нет... Хм, странно. Когда ты в жаре метался, у тебя были вполне человеческие тридцать шесть и шесть...
   - И что, теперь прикажешь постоянно болеть?
   - Да ладно, ты и холодный ничего так. Только не под ледяным ливнем. Хм, а вот в жару, наверное, как раз...
   - Ага, еще в холодильники меня завербуй. И она еще жалуется, что я ерничаю.
   - Знаешь ли, с кем поведесся. И вообще, чего я такого сказала?
   Они дошли до выхода. Алиса посмотрела на небо: откуда-то с юга набегали темно-фиолетовые тучки.
   - Гроза будет... Сколько у нас времени?
   - До завтра? Или до через неделю?
   - Да ну тебя!
   На душе у Алисы было неспокойно. Буря, бушевавшая там вчера, конечно, утихла, но штиля так и не наступило. Не нравилось Лисе состояние "за тобой хоть на край света", потому что с Вертинского станется увести ее на этот самый край. Мало ли, что там может оказаться... Алиса поежилась, крепче сжимая прохладную сенькину ладонь. Черт с ним, почему бы и не на край?..
   Они обошли по периметру весь Красный Якорь, перебираясь через овраги то по каменным, то по хлипким деревянным мостам, ныряли в окрестные лощины и плавали в золотистых морях полей. Алиса открыла для себя южный конец города, замечательно низкорослый, деревянный, теплый, цветущий. Арсений рассказывал, как он забрел сюда, будучи девятилетним малышом. Бродил здесь целый день, со всеми перезнакомился и чуть ли не с ревом возвращался домой.
   - Сколько ни разгуливаю по Якорю - не надоедает. Вроде же глупо так вот ходить, в одиночестве, без цели...А все равно люблю.
   - Ты с рождения здесь живешь?
   - Не совсем. Когда мы приехали сюда, мне и года не было. А родился я в Сибири, где-то под Красноярском. Эх, там бы погулять...
   - Ну ты и бродяжка. Мы похожи с тобой... А я здесь всего три месяца.
   - Я тогда еще жив был. Хм, да мы с тобой виделись.
   - Я утром думала об этом - не помню, хоть убей. Значит, все-таки да? А где?
   - Возле сквера на Ставропольской. Ты сидела на заборе и кормила голубей семечками. - Сеня улыбнулся, посмотрел на небо. - Меня это позабавило.
   - А-а! - вспомнила Лиса, рассмеялась. - А я тебя сначала не заметила, и ты схлопотал горстью куда-то в плечо. А потом и угостить пришлось, что, не отравился?
   - Нет вроде. Хотя горелые они были ого-го. Бедные голуби.
   - Тьфу ты, нашел же где съерничать! Горбатого могила исправит.
   - Не-а. Я и до могилы такой был.
   - Вот же зараза ты, Вертинский!
   - Привыкай...
   Южные тучки разразились грозой только к вечеру. Гром недовольно ворчал, поблескивали молнии, но дождем пока не пахло.
   Арсений и Алиса вернулись в город.
   - Не хочешь на свою могилку сходить?
   - Чего я там не видел? Ну пошли.
   Лиса с напускным уважением уставилась на него.
   - Что, даже не утомился? Хм, жутковато как-то. Вечер, кладбище, гроза...
   - Да-да, и мертвец рядом ходит, - усмехнулся СеВер. - Неужто ни разу такого не было?
   - Было, чего уж там. Только без мертвеца.
   Кладбище, как всегда, тонуло в полумраке теней сосен и тихом покое.
   Вертинский присел на корточки, скептично оглядел собственное надгробие.
   - Интересно. Там сейчас гниют останки такого же тела, как сейчас на мне, так выходит? Оч-чень интересно.
   В его глазах отражением молнии затеплилась грусть.
   - Отец в тюрьме. Мама в психодиспансере. Юлька черт знает где... А ты, Сеня, в гробу. - Он провел пальцами по земле. - И никто на свете не объяснит, почему все вышло именно так. Представления не имею, как можно все это исправить. Может, и впрямь было лучше сидеть на Метрии и не высовываться?
   - Я понимаю, что тебе тяжело. - Лиса села рядом, коснулась его плеча. - Но, честное слово, лучше язви. Хватит строить из себя меланхолика, тебе вовсе не идет.
   - Ох-ох, посмотрел бы я на тебя, потеряй ты все подряд и обрети ненужное бессмертие.
   - Ну, допустим, ничего ты не потерял. Маму вылечат, папу отпустят, с сестренкой тоже будет все нормально. И, конечно же, Барсик тоже в добром здравии. А бессмертие... Кто тебе вообще об этом сказал? Мы ничего о Системе не знаем. На худой конец, можно так: пришел в ангар, порвал там кое-чего...
   - А я жить хочу.
   - А ты лет через сорок.
   Сеня улыбнулся, поднял голову.
   - А вот и дождик. Пойдем, а то нас тут затопит. Хотя...
   - Нет уж, хватит природу мучить, не наигрался еще? - Алиса подставила лицо под капли, теплые, ласковые, не такие, как вчера. - И вообще, без дождя нет радуги.
   - It"s so rainy day...
   - Чего?
   СеВер, ярко улыбаясь, смотрел на расходящиеся на горизонте темные серо-фиолетовые тучи. Их край золотило рыжее солнце, казалось, еще чуть-чуть, и тяжелые завесы выпустят светило на волю, перечеркнув пестрое небо еще более пестрой дугой.
   - Say do you want I"ll be your rainbow, - пропел СеВер.
   Алиса улыбнулась.
   - А ты умеешь? Тогда хочу, только не насовсем. - Лиса вздохнула. - Думаю, пора мне домой.
   Сеня с легким сожалением поджал губы.
   - Тетя вернулась? А то я и впрямь тебя надолго украл. Допрос тебе учинит.
   - Так ей и скажу - гуляла по кладбищу с одним югоросским зомби.
   - Ты смотри, явлюсь твоей тете ночью. Кажется, наши родичи были знакомы?
   - Были. Заходи, не стесняйся!
   Они дошли до алисиного дома.
   - Ну что, пока?
   Традиционное рукопожатие. Алиса опять не отпустила его руку.
   - Завтра увидимся?
   - Когда захочешь. - Сеня выдавил улыбку. - Странно, как-то непривычно, что за мной никто не гоняется.
   - А зачем? Они следят за мной. Ты на виду. Убивать им тебя больше не надо. Нагуляешься и сам к ним придешь.
   - О, эта суровая правда жизни.
   - Остряк. Все-все, пока, а то сейчас не уйду.
   - Не уходи.
   - Здрассте. Сам только что не был против.
   - Так надо было моментом пользоваться, пока не передумал. А то теперь - не отпущу.
   - Я тебе говорила, под дождем обниматься - не люблю. - Алиса задумчиво посмотрела вдоль улицы поверх сенькиного плеча.
   - А я говорил, что мне пофиг. - Сенька склонил голову, ткнулся лбом ей в щеку.
   Лиса отрешенно смотрела, как один за другим загораются фонари. Вновь все кругом заблестело, зашелестело. Дождь - лучшая погода для сна...
   - Всегда дождь, всегда холодно. Север натуральный.
   - А я и не отрицаю. Сам себе такую кликуху выдумал...
   Что-то в этом было - стоять в обнимочку под крышей и смотреть на дождь и фонари. Что-то копошилось в алисином сердце, что-то такое, с чем было начихать и на то, что Сеня умер и этому миру практически по всем параметрам не принадлежит, и что Сеня холодный, как черт знает что... Нет, конечно, он все еще теплый где-то глубоко внутри, но чтобы почувствовать это тепло, нужно было стиснуть Вертинского, наверное, до треска ребер. Алиса сомневалась, что у нее хватит сил. "Так что в любом случае греться в его руках не получится... - отрешенно думала девушка. - Блин, этак я действительно домой не вернусь".
   Алиса чуть отодвинулась, чтобы заглянуть Сеньке в глаза. Вертинский чуть прищурился, улыбнулся.
   - И снова сеанс гипноза от великой прорицательницы Алисы.
   - Вот договоришься, дам в челюсть! Почему тебя так напрягает прямой взгляд? У тебя такие глаза красивые...
   - А ты - вся красивая! И что теперь, всюду заглянуть? Ауч!
   - Придумала! - плотоядно улыбнулась Лиса, от души вцепившись в его волосы. - Я их у тебя выколупаю, поставлю в баночку со спиртом и буду любоваться на ночь.
   - Фу-у. - Сеня не без усилия высвободил шевелюру из пальцев благоверной. - Приятных тебе сновидений, после такого-то зрелища...
   - Вот и не возникай, - подытожила Алиса, не отводя взгляд.
   Лиса вспомнила, как поначалу эти голубые зерцала казались ей слишком светлыми. Как народ на такие обзывается, "пустенькими". Потом оказалось, что не совсем... Алиса впервые в жизни видела такое сочетание цветов в глазах: по краям бледно-голубые, и темно-синяя "звезда" вокруг зрачка. Сенькины глаза отвечали за добрую треть мимики, и никогда не были пустыми, выпуская на волю массу эмоций. Разомлевшей Алисе подумалось, что смотреть ему в глаза опасно - столько чувства и словами не всегда передашь...
   - Может, хватит уже сканировать сетчатку? - поинтересовался Арсений. - Я это, я.
   - Задолбал ерничать, - вяло произнесла Лиса. - Если кто тут и гипнотизер сканнерович, так это ты, и только ты.
   - Хм, серьезно? - СеВер выпустил теплую томную улыбку во взгляд.
   - Не перестанешь строить глазки - поцелую.
   - А я чего, собственно, добиваюсь?
   - Ах ты... Ну все, я пошла домой.
   Арсений ехидно ухмыльнулся.
   - Ишь, разулыбался! Ну, сейчас я тебя расцелую! - Алиска занесла руку. - Кулаками!
   Сенька легко перехватил ее кисть, притянул Алису к себе, коротко поцеловал в губы.
   - Пока, злюка!
   И исчез. Растворился в воздухе, оставив разгоряченную и ошарашенную девушку в одиночестве.
   - Ну ты и нахал, - ругнулась Лиса, со вздохом оглядела вечернюю улицу и ушла в дом.
  
   ***
  
   Андрей Францевич курил, задумчиво глядя куда-то вдаль улицы. Виктор Юрьевич ходил по лестнице туда-сюда.
   - Нет, по-моему, это крайние меры, - наконец сказал профессор. - Мы и так продержали ее целую неделю!
   - Виктор Юрьевич. - Делегат опустил руку. Пепел сорвался с кончика сигареты, невидимо просыпался на камень ступенек. - На этот раз вы будете с ней построже, и никак не ограничитесь одним датчиком в камере. Кронда нужна нам как приманка! Надавите на его жалость, СеВер как миленький прибежит спасать свою подружку.
   - Боги, почему вы так не верите в то, что он вскорости сам к нам явится? Вряд ли Вертинскому нравится так вот болтаться в неопределенности.
   - Слишком долго ждем, - поморщился Андрей.
   - Зачем он вообще вам нужен? Нам бы пригодился как пространственный...
   - Не торопитесь с глупыми просьбами. У него столько новых свойств! Мы будем его исследовать.
   - А после?
   - ОС-32, что еще с ним с таким делать?
   - Отдать нам в работники! - профессор сурово нахмурился. - Убивать его нет необходимости!
   - А если им заинтересуется кто-нибудь другой? Как, например, Марта? Его оставлять слишком опасно для Системы! Виктор Юрьевич, я не понимаю, что за церемонии? Арсений - обычная ошибка Системы, бракованный продукт, заржавевший винтик, грозящий машине крахом. Нужно удалять погрешности!
   - Погрешность, - с презрением сказал Виктор. - Бракованный продукт! Он же человек, Андрей! Живой человек! Вы в свое ЗЦИ совсем заблудились, что ли?
   - Это вы заблудились, - нехорошо сощурился Андрей Францевич. - В такой организации работаете, и что-то еще говорите о людях. Мы с вами в одной лодке. Потрудитесь доставить Алису в центр.
   - Может, все-таки подумаете еще?
   Андрей Францевич и Виктор Юрьевич синхронно повернули головы.
   Вертинский стоял у газона и смотрел на них снизу вверх.
   - О, СеВер собственной персоной! - усмехнулся делегат. - Ну тогда конечно, в этом нет нужды. Раз уж ты сам к нам пожаловал...
   - Самоубийство в мои планы не входило, - покачал головой Арсений.
   - Боюсь, у тебя нет выбора.
   - Поймайте сначала.
   - Что ж, решай. Алиса уже почти в наших руках.
   СеВер покачал головой. На его лице появилась легкая грусть, но - ни тени испуга.
   - И что же вы с ней будете делать?
   Андрей Францевич натянул на лицо сожалеющую улыбку.
   - Это зависит от тебя. Согласишься сотрудничать - навсегда оставим в покое. Сбежишь - даруем покой вечный. Выбирай.
   Виктор Юрьевич вздрогнул, с удивлением посмотрел на представителя ЗЦИ.
   Арсений сморгнул, отвел взгляд, чуть поджал губы. Потом прямо посмотрел на Андрея Францевича.
   - Ну и что?
   - Ты не понял, малыш... - с ядовитой лаской прошипел делегат. - Мы насовсем ее убьем.
   СеВер чуть склонил голову, ясно улыбнулся.
   - Ну и что? Какой у вас там принцип в ЗЦИ? Душой больше - душой меньше...
   - Играешь? Ну поиграй, поиграй, щенок. Шутить мы с тобой не собираемся. Артист ты, конечно, прекрасный, но мы - люди исполнительные. Виктор Юрьевич?
   Профессор уныло опустил руки.
   - Мои люди уже выехали.
   - Отлично. Пойдемте. - Они развернулись, намереваясь войти в здание.
   - Не торопились бы.
   Андрей Францевич оглянулся. СеВер более не скрывался: в разрез спокойной интонации, его глаза горели почти звериной злобой.
   - Вам тоже есть о чем беспокоиться, не так ли? - произнес он. - Если вы причините ей вред, я разорву трек.
   Делегат криво усмехнулся.
   - Отыщи его сначала. Думаю, мы справимся быстрее.
   Вертинский столь же криво усмехнулся в ответ.
   - Я знаю, где он. Не так далеко, чтобы не успеть. Думайте, Андрей Францевич. - Он растворился в закатном сумраке.
   - Сопляк! - выругался Андрей. - Условия мне ставить вздумал! Так что там с Крондой?
   - Утром. Куда она денется из дому? Но послушайте, вы действительно хотите ее убить?
   Представитель ЗЦИ нахмурил брови.
   - Думаю, СеВер все же одумается.
  
   Лариса Михайловна Кронда задумчиво смотрела в окно, в который раз думая о том, что же такое произошло за время ее отсутствия. "Все-таки, - думала она, - что-то в Алиске поменялось еще до моего отъезда..."
   В памяти всплыл диалог - первая и единственная попытка расспросить племянницу.
   - Алиса, ты какая-то странная в последнее время. Точно ничего не случилось?
   - Нет, теть Лар. Ничего серьезного. - Но никак не исчезнет устало-испуганное выражение из глаз. - Проблемы на работе.
   - Что-то не так с НИИ?
   - Все не так! Это... Это так долго объяснять... У меня появился друг. И он нужен им, и из-за этого они за мной следят, и гоняются, и вообще... Его так вообще в покое оставлять не хотят, он... - Лиса запнулась, опустила голову, будто стараясь не заплакать.
   Лариса Михайловна ничего не поняла.
   - А как его зовут?
   - Сеня. - Алиса прямо посмотрела на тетю. - Вертинский.
   И только этим утром Лариса Кронда подумала о еще более давнем разговоре. Про развалившуюся семью Вертинских. Насколько она помнила, их сын Арсений умер от разрыва сердца. И как это понимать? Однофамильцы? А зачем за ним гоняются тюльпановцы?
   И Алиса, которая все больше беспокоила тетю. Пропадает на улице целыми днями, вся какая-то усталая, затравленная... "Вернется - поговорим конкретно, - думала Лариса Михайловна. - Пусть все расскажет, может, я смогу помочь..."
   Но все решилось гораздо быстрее. И конец сомнениям положил громкий звонок в дверь.
   - Сейчас! - Лариса поднялась со стулом, побрела открывать. - Доброе утро, вам кого?
   Она не сразу сообразила, кого видит. Все пыталась вспомнить, кто же это такой - молодой человек, лет двадцати, светловолосый, и, прямо как Алиса, испуганный и усталый.
   - Тетя Лариса, мне...вас, - нетвердо сказал визитер. - Вы меня, наверное, не помните, но это даже хорошо.
   - Проходите, - пожала плечами женщина. Где же она его видела?..
   Парень прошел в кухню, уселся на табурет. Вид у него был такой, какой бывает у людей, на ночь глядя заплутавших на окраине. Что-то от страха, что-то от отчаяния.
   - Вас трясет всего. Что-то случилось? Может, валерьянки вам дать?
   - Не помешает, - вымученно улыбнулся светловолосый.
   Лариса Михайловна протянула ему стакан и, встретившись взглядом, разом вспомнила. И быть воде пролитой, если бы парень не успел ловко перехватить стакан.
   - Постой, ты ж... - Лариса осела на стуле. - Ты ж...
   - Не волнуйтесь, пожалуйста! - он протянул ей стакан; женщина залпом выпила оставшийся настой. - Я могу все объяснить...
   - Ладно уж... - Лариса Михайловна перевела дух. - Что-то я от Алиски такое слышала... Ты - Вертинский, да? Тот самый, которого месяц назад схоронили, прости господи...
   - Да, это я. - Сеня опустил глаза.
   - Значит, ты и есть ее друг, за которым НИИ гоняется? Она сама не своя из-за тебя...
   - Я... Я все понимаю, но... - В глазах Арсения скользнула боль. - Мне и самому все это чертовски не нравится! И сейчас, она... Алиса в опасности.
   - Ты можешь толком рассказать, что происходит?
   - Не стоит, теть Лар. Вас еще в это втягивать... Скажу одно - Алиска в опасности из-за меня, и я не знаю, что мне теперь делать... Они хотят использовать ее как приманку для меня, понимаете?
   - Ну, не паникуй, не паникуй. - Лариса поднялась, встала позади него, положила руки на сенькины подрагивающие плечи. - Успокойся. Уф, холодный какой... Эх, помню, говорила мне Наталья - и вправду ты шибко нервный. Алиску я им без боя не отдам, не беспокойся.
   - Люди из НИИ скоро будут здесь... Ее нужно как-то предупредить, где она?
   - Еще б я знала. Уметелила на улицу, как рассвело. Может, оно и к лучшему? Улица - ее стихия, шиш с два тюльпановцы ее в городе найдут.
   Трель звонка заставила их синхронно вздрогнуть. Без того бледный Арсений стал бел как полотно.
   - Сиди, я сама открою.
   На пороге стояли несколько улыбчивых типов с на редкость неулыбчивыми взглядами.
   - Добрый день. Лариса Михайловна? Мы бы хотели поговорить с вашей племянницей.
   - Это невозможно. Ее нет дома. - Женщина еле подавила в себе желание хлопнуть дверью перед самым носом нежданных гостей, да так, чтобы кому-нибудь из них по этому самому носу прилетело.
   Ведущий переговоры тюльпановец сделал шаг вперед, улыбаясь улыбкой графа Дракулы.
   - Вы уверены?
   - А зачем мне врать? Если не путаю, вы из Института? Она там работает.
   - Хм. И все же, разрешите пройти.
   - Что вы себе по...
   Вампироподобный приложил палец к губам.
   - Не волнуйтесь. Нам приказано удостовериться. Мы всего лишь осмотрим дом.
   Лариса Михайловна закрыла глаза. "Все, за Алису можно не беспокоиться... - Волна бессильной злобы накрыла часто бьющееся сердце. - Вот он, ваш Сеня, готовенький сидит".
   Тюльпановцы, пробежавшись по комнатам, вновь собрались в прихожей.
   - Ее действительно нет.
   Тетя удивленно, но с облегчением вздохнула. "Бог с ним, - подумала она. - Раз уж с того света вернулся, так и исчезнуть - не проблема... Чертовщина".
   - О-очень жаль, - с вычурной досадой протянул тюльпановец. - А где же она может быть?
   - Гуляет где-нибудь, - пожала плечами Лариса. - Большая девочка, я за ней не слежу.
   Тюльпановец с прищуром посмотрел на нее.
   - Наверняка у такой большой девочки имеется мобильный телефон. - С его лица исчезла улыбка. Он снял трубку с телефона, протянул Ларисе Михайловне. - Звоните. И не смейте упоминать о нас - сорвете операцию. Ну?
   Дрожащей рукой женщина взяла трубку, набрала номер. Ларисе Михайловне казалось, что земля уходит из-под ее ног.
   - Да что вам нужно? - не выдержала она. - Врываетесь в дом, племянницу требуете? Что происходит?
   - Не волнуйтесь. Просто нам срочно нужна Алиса. Вот и все.
   Лариса Михайловна обреченно вздохнула, прижала трубку к уху.
   - А... Алло, Алиса? Где ты пропадаешь? Нет, нет, все в порядке. А ты где сейчас? Просто интересно... Ко мне тут твой друг заходил, спрашивал, хотел узнать. Нет, просто очень хочет тебя увидеть. Ты где, скажи, я передам. Что за друг? Да Сенька, с Малой Бережной. Что-что? Перекресток Ленина и Петроградской? Хорошо, жди, он сейчас подойдет. Береги себя!
   - Ну, вы все слышали? - Она резко опустила трубку. - Теперь, будьте добры, покиньте мой дом!
   Тюльпановцы ушли. Лариса Михайловна устало побрела в кухню. Арсения не было. Почему-то вспомнился сквозняк, неожиданно пронесшийся в холле. Лариса поняла.
   - Удачи тебе, Сеня. Ради бога, опереди этих гадов...
  
   Алиса ошарашено уселась на скамью.
   - Ага, Малая Бережная, значит, - мрачно сказала она. - А я и не знала. Он что, правда затарился к тете в гости? Но с какого перепугу? Что-то случилось... Сенька знает, что тетя думает, что он мертв, значит... Но что такое?
   Алиса встала с лавки, прошлась вокруг нее.
   - Если бы Сенька просто хотел погулять, он не пошел бы к тете, и тем более не заставил ее звонить. Черт, он бы сам меня нашел, да и все!
   - Ясное дело! - выдохнул вынырнувший ниоткуда, запыхавшийся СеВер. Алиса с вскриком шарахнулась в сторону, замерла, недовольно уставившись на него. - Но, во-первых, это был экстренный поиск, а во-вторых, твое местонахождение требовалось не мне, а тюльпановцам.
   Вертинский устало плюхнулся на лавку. Лиса присела рядом.
   - Не поняла.
   - Фу... Дай отдышаться... А теперь встали и пошли, потому что сейчас здесь будет целая толпа шавок из НИИ, и мой кросс через весь город окажется совершенно бесполезным мероприятием. Ну, пошли! - он утянул удивленную Алису за руку. Они вместе быстрым шагом пошли прочь.
   - Раскладываю по полочкам, - говорил Сеня. - Виктор Юрьевич и этот... Как его... Москвич, короче, любыми способами хотят заманить меня в НИИ. И вот, наконец надумали самый простейший, а, главное, действенный способ...
   Алиса заинтересованно посмотрела на него. В голову полезли всякие глупости: "Даже привет не сказал. Такой весь стремительный, возбужденный, растрепанный - залюбуешься!"
   - Что за способ?
   - Шантаж. Ультиматум! Мать вашу за ногу, что же я такого натворил, что после смерти мне нет покоя?
   - Вертинский, не увиливай от ответа! Чем они собрались тебя шантажировать?
   Они свернули в проулок, остановились передохнуть.
   - А сама, типа, не догадываешься? Такая вот дилемма: или я добровольно сдаюсь на исследования с последующим закланием...
   - Или?
   Сенька невесело, но хитро улыбнулся.
   - Угадай?
   - Арсений Григорьевич, еще одна язва в мою сторону, и я разворачиваюсь и иду встречаться с тюльпановцами! - вскипела Лиса, развернулась, сделала шаг назад.
   - Да стой! - испугался Сеня, хватая ее за плечи.
   Алиса удивилась, замерла.
   - Ты что, я же шучу! - она прямо посмотрела на него. - Все так серьезно?
   СеВер опустил блестящие глаза, вновь посмотрел с болью.
   - Тобой они меня шантажировать собрались, - с плохо скрываемой горечью сказал он. - Не сдамся - поймают тебя и убьют. Ну, как тебе?
   - Не больно-то верится.
   - Я тоже сначала не поверил. А когда с этим москалем поговорил... Сволочь он. Еще и к тете твоей людей прислал, наглых таких. В общем, было чего напугаться.
   Алиса устало посмотрела вдоль переулка.
   - И что же теперь делать?
   - Лучше всего было бы тебе уехать. Прямо сегодня, сейчас. Но ведь не вариант?
   - Нас с тетей дядя к себе хотел забрать... - Лиса посмотрела ему в глаза. - Как Лара приехала, сказала - готовься к переезду...
   - А мне - ни слова, - улыбчиво обиделся Арсений. - Сбежать хотела?
   - Дурак. Я наоборот запротестовала... Все одно, прямо сейчас не выйдет, собираться же надо. И потом, тебя оставлять... Я не хочу.
   - За меня не беспокойся. Я умею прятаться.
   Лиса отвела взгляд.
   - Зря мы сюда свернули. - Девушка указала на конец улицы. - Придется разворачиваться и обходить. Там провода ветром оборвало...
  
   ***
  
   - Андрей Францевич, мы их упустили.
   - Дьявол! - представитель ЗЦИ хлопнул по столу ладонью. - Ищите их везде, идиоты! Я выезжаю.
   Марта возникла посреди кабинета. Андрей Францевич замер с телефонной трубкой в руке.
   - Я знаю, где они.
   - Ну, говори?
   - В обмен на гарантию, что на СеВера будет оформлен ОС-32. В противном случае я помогу им скрыться.
   - Дорогая моя Смерть, - выдохнул делегат, - а то ты не понимаешь, что после исследования мы его уничтожим. Я же понимаю, что СеВер обладает всеми способностями, что и ты. Даже сверх того! А если он научится открывать Врата? М-м, я знаю, почему ты так хочешь его удалить. Он талантливее тебя. Он страшный конкурент, он лучше тебя. Если бы он исполнял твои обязанности, души бы перестали пропадать в точности так же, как и при Спирали. Видишь, Марта, мы с тобой нынче единомышленники.
   Марта удовлетворенно улыбнулась.
   - Черноморская. Поторопитесь.
   Андрей Францевич, не выпуская трубку, вышел из-за стола.
   - Алло, Макс? Езжайте на Черноморскую, быстро!
   Трубка с глухим стуком отправилась на стол.
   - Ты с нами?
   - Конечно.
  
   Обрывки проводов бесхозно устилали тротуар.
   - Кажется, электрики не торопятся наладить линию, - покачала головой Алиса. - А ну как меня током треснет?
   Они стояли в раздумье посреди дороги.
   - Пацаны рассказывали, что тут в радиусе пяти метров шарахнуть может...
   - Физики фиговы твои пацаны, - покачал головой Сеня. - Сухо как в пустыне, и все равно бы вряд ли провело... Ну что, так и будем здесь стоять?
   По поперечной улице, ерзая кривыми усами по целой линии, медленно полз трамвай.
   Алиса поджала губы.
   - Ну уж точно следовало перекрыть движение! Сейчас ему как прилетит...
   - Это не та линия... - отстраненно произнес СеВер. - Пошли.
   - Не пошли, - с наигранным сожалением сказала Марта, появившаяся на тротуаре. - Ребята, бросьте это бесполезное шатание. Из города вам не сбежать.
   СеВер скрестил руки на груди.
   - Мы стоим на месте. Погулять в последний раз нельзя?
   - Знаешь поговорку: перед смертью не надышишься?
   Сеня и Лиса хором усмехнулись.
   - Почему бы и нет, если смерть - от удушья? - выщерился Вертинский. - Вы так обиделись на меня?
   - Вовсе нет. У тебя был выбор, СеВер. Ты мог уничтожить всю Систему. А теперь тебе придется умереть во имя ее же. И я прекрасно знаю, что ты с легкостью можешь сбежать, даже от меня, не так ли? Но ты этого не сделаешь. И все из-за того, что твоя невидимость не распространяется на прочих, а подругу в беде ты не оставишь. Андрей правильно рассчитал, Алиса для тебя - прекрасный якорь.
   Лиса покосилась на Сеньку, думая: "Эх, тетя, какого черта лысого ты здесь так не вовремя..." Очень хотелось просто, по-девчачьи с ревом разораться. "Ну что вы к нему пристали, да оставьте же его в покое, он и так весь затравленный, вот-вот сорвется!"
   Сенькины глаза по пинте наполнялись безысходной злобой.
   - Да-да, я не убегу, можете тут сплясать от радости! А я ведь даже рад, что вся эта дрянь кончится. Но... - Его голос вдруг дрогнул, СеВер еле справился с душевной болью. Изо рта побежала кровь. - Ее не смейте трогать!
   На улицу въехали три машины с эмблемами НИИ, остановились. Тюльпановцев и Арсения разделяла полоса разрыва электролинии.
   - Стоп, снято, перекур! - вдруг сказала Алиса, хлопнув в ладоши. - Сенька... Пошел ты к василькам, трек рвать. Меня убьют тюльпановцы, ты сам - помрем за благое дело? Вот так свинью этим уродам подкинем, всю Спираль порушим... И Марта ничего против иметь не будет, ведь так?
   Арсений убито и ошарашено посмотрел на нее.
   - Вот уж не замечал в тебе склонностей к самоубийству.
   - Молчи! - рыкнула Лиса, скрывая тоску во взгляде. - Так что, Марта?
   - Звучит заманчиво, - улыбнулась женщина.
   - Марта, мы же договаривались! - тщетно пытаясь сохранить спокойствие, проговорил стоящий во главе тюльпановцев представитель ЗЦИ. - Я и не знал, что ты так мелочна.
   - Андрей Францевич, - вздохнула Марта, - посмотрела бы я на тебя, останься ты единственным в своем роде, абсолютно недооцененным, да еще и сильно урезанным в правах. Изначально ваша Система - попытка возыметь надо мной власть. У вас все прекрасно получилось, почему я должна быть довольна?
   Двое тюльпановцев взяли Алису под локти, повели к машине. Девушка потерянно посмотрела на сиротливо болтающиеся обрывки проводов. "Наверное, стукнет, только если за них ухватиться", - совершенно не к месту пронеслось в голове.
   Арсений стоял без движения и смотрел куда-то сквозь; глаза его пылали.
   - Жалко девочку, - сказала Марта. - Но это вы ее убиваете, проклятые фанатики. Но даже это - мизерное количество жертв. Я предполагала, что при развале Системы погибших будет больше.
   - Дело твое, - усмехнулся Андрей Францевич. - СеВера сначала уговори. - Он повернулся к парню. - Мы убьем ее, как только ты разорвешь Линию Жизни. Возможно, ей будет очень больно. Решай.
   Он сел в машину. Тюльпановская делегация нарочито медленно поехала, вернее сказать, поползла по улице.
   - Ну что, Вертинский? - Марта заглянула ему в лицо. - Пойдем? И не переживай, ты тоже умрешь. А девочку уберут в любом случае - она чересчур много знает.
   Сеня задрожал.
   - Что за бред, - прошептал он; кровь темными струйками бежала по подбородку. - Почему все так, что я сделал... Стойте...
   Марта неопределенно посмотрела на него, на улицу. Автомобили НИИ медленно ползли по Черноморской; на перекресток, разгоняясь после остановки, медленно вползал трамвай.
   - Не сходи с ума. Ты выступил против слишком больших и сильных структур. В одиночку эту крепость не своротишь. Хотя, в плане СиМиТраДа у тебя все может полу...
   - Да стойте же вы, черт возьми-и!!! - заорал Сенька, в отчаянии и слепой ярости хватаясь за оборванные провода...
   Яркий разряд побежал от его руки; раздался треск, где-то в домах что-то взорвалось. Ломаная молния пробежалась по ЛЭП, добежала до перекрестка, скакнула на соседнюю линию. Трамвай со скрипом тормознул, качнулся на рельсах, обрывая один из проводов. Кортеж тюльпановцев, не затормозивший, чтобы его пропустить, резко остановился; машины развернуло как попало, раздался звон бьющегося стекла. Из трамвая высыпали люди, из автомобилей выбрались институтские работники. От них отделились пятеро, отправились разгонять зевак. Остальные пошли к Марте и СеВеру.
   Арсений все так же стоял и держал в обожженной руке провод. Слезы ручьем катились из глаз, кровь капала на воротник.
   Андрей Францевич замер в двух метрах от него.
   - Ах да, ты же у нас Транслятор, - хмыкнул он. - А люди-то тут при чем?
   - Вам ли о людях говорить, гребаный душепродавец! - Сеня еле стоял на ногах. Мысли заливало неконтролируемое бешенство, розовая пелена перед глазами мешала смотреть. В ушах било пульсом: довели, черти проклятые, до-ве-ли! - Если для вас они - удачные вложения, мясо на продажу, так чего мне о них думать?! А?!
   Он рванул провод на себя; на столбах вспыхнули и с треском лопнули фонари, плюнув из перегоревших патронов струйками пламени. Алиса, стоявшая неподалеку от Андрея Францевича в толпе тюльпановцев, закрыла глаза ладонями.
   Вертинский страшно улыбнулся окровавленным ртом.
   - Чего волноваться за этот гребаный товар? - с отчаянной, полубезумной усмешкой произнес он. - Чего волноваться, даже если вся улица разом передохнет, все отправятся в гребаный Метрий!
   Сенька, рассмеявшись, дернул провод. У магазина на перекрестке Черноморской и Лермонтова бахнула вывеска; в квартирах раздался треск и крики, кое-где из окон повалил дым.
   - А знаете... Я согласен. - СеВер будто растерял все свое безумие, улыбнулся беззащитно. - Валяйте, забирайте меня. Но условие мое в силе, это да. - Он вдруг резко скакнул вперед, к представителю ЗЦИ. Провода позволяли подойти к нему вплотную.
   Лицо Андрея Францевича дернулось в испуге, он отшатнулся от живого проводника, споткнулся и чуть не упал. Это Арсению ничего, кроме легкого ожога, от электричества не было, а делегата, как и всякого обычного человека, могло бы и убить.
   - Что за условие? - Андрей, чуть морщась, нервно отряхнул рукав. - Можешь не сомневаться, твоя последняя воля будет исполнена.
   - Я все равно вам не верю. - Слезы вернулись в его глаза. - Я прошу вас, отпустите ее. Она никому ничего не расскажет, уедет далеко, все забудет. Не нужна ей ваша кровопийца-Система, ну отпустите...
   СеВер совсем сник: выпустил из ослабшей руки провод, медленно сел на дорогу, опустил голову.
   - Перестаньте... - шептала Алиса, не зная, куда спрятать глаза. - Хватит уже его мучить, перестаньте...
   Марта встала рядом с делегатом.
   - Андрей, хватит. Даже если ты устроишь очередную подлость, Алису я не заберу. Чего ты к нему прицепился, не видишь - он уже сдался. Поднимайся, СеВер. Ты свое отжил.
   Арсений медленно встал. Лицо его теперь было спокойно, глаза светились усталой грустью. На Марту и Андрея он не смотрел. Сделал два шага, споткнулся, побрел к тюльпановцам. Алиса не могла и не хотела на него смотреть. СеВер замер перед ней, улыбнулся. Алиса опустила голову, не желая встречаться с ним взглядом. Ее пугали эти больные улыбающиеся глаза, эта безнадежная окровавленная усмешка.
   - Ну, не прячься от меня, - ласково говорил Сенька, заглядывая ей в лицо. - Поговорим в последний раз, а?
   Он подцепил пальцами ее подбородок, принудил к взгляду. Алисины глаза мгновенно наполнились слезами; с тихим всхлипом она их зажмурила.
   - Нет уж, смотри, - усмехнулся Вертинский. - Я могу тебе сейчас столько всего наговорить... Всякой сентиментальной ерунды, от которой только хуже становится... Я знаю, насколько говорящие у меня глаза, так что смотри.
   Алиса прямо посмотрела на него, и более не могла отвести взгляд.
   - Я одно скажу, - говорил Вертинский, мягко придерживая ее за плечи. - Тихо, тихо, перестань плакать...
   - Сенька...
   - Тс! Запомни на ближайшую неделю: я - труп. Умер. Давно умер, почти два месяца назад. Все, что тут произошло - один большой сон, дурацкий и грустный. Который хорошо бы выбросить из головы за ненужностью.
   Алиса замотала головой, закрывая глаза, отвернулась.
   - Э, нет, подружка, так не пойдет. Ну, ради меня! Ты что, ради меня меня забыть не можешь?
   - Сенька, ты дурак был, дураком и останешься! Я же... Я же люблю тебя, как я могу...
   Арсений чуть поморщился, смущенный признанием, глубоко вздохнул.
   - Запросто. Считай, что это было мое последнее желание. Выкинь меня из головы. Меня нет, и никогда не было. Прощай. - Он с улыбкой взъерошил ей челку, подмигнул, отвернулся и пошел к машинам.
   Лиса так и осталась стоять, не в силах шевельнуться; тюльпановцы, Марта и представитель ЗЦИ бесцветной толпой потянулись к автомобилям.
   Марта на мгновение остановилась.
   - Он верно сказал. Не переживай. Ты молодая, у тебя целая жизнь впереди.
   Алиса с убитым равнодушием в заплаканных глазах проводила машины взглядом.
   - Больше никогда... - тихо сказала она. - Не увижу. Стоп. Он давно умер... - Лиса стиснула виски пальцами, сморщилась. - Его никогда не было! Ну же, Алиска... Да нет же!
   Плач вырвался из нее несколькими судорожными рыданиями и быстро исчез, оставив пустоту и лихорадочное желание действовать.
   - Нет! - Она сделала шаг назад, другой, развернулась и бросилась бежать.
  
   Алиса пришла в себя только на окраине. Пустоту в голове заполнили воспоминания, надоевшие слезы неприятно холодили щеки. "Откуда же во мне столько воды? - раздраженно думала девушка. - Наплакала речку..."
   Все произошедшее в прошедшие дни казалось странным, неправильным. Хотелось вернуть себе ту слабую веру, что, как это принято думать, есть Бог, Рай и Ад... Лисе и в это не больно-то верилось, но это было родное, укоренившееся неверие. Нынче же оказалось, что есть Система, где тоже управляют люди, ничего сверх. Есть Смерть, не совсем человек, но и не дух, бессильная и ненужная. Есть другие миры, в которые живьем не попадешь, и есть Великое Ничто, и что в нем - даже Марта не знает...
   - И как же узнать, умер человек, или УМЕР? Ведь, если он попал в другой мир, это же не страшно? - потерянно говорила Алиса, шагая средь мусорных куч. - Не страшно. А что же там, после ОС-32? Что там?..
   Солнце ярко светило на груды хлама. Вездесущие вороны тихо порхали меж искусственных гор, изредка нарушая тишину одинокими "репликами".
   - Арсений умер два месяца назад, - убеждала себя безутешная Лиса. - Потом вернулся, и снова УМЕР, забрав с собой в этот яркий и мертвый свет большой кус моей души. Теперь там дыра. Ну зачем...
   Она вошла в ангар, испачкав руки ржавчиной, запинаясь, пошла сквозь поле. Замерла перед коробочкой со светящимся треком.
   - Тот, кто тебя создал, гений. Но есть гении, которым было бы не лишним оборвать руки, - зло сказала Алиса. - Тебя создал великий придурок. И Сенька - тоже придурок, потому как мог положить конец всей этой фантасмагории, а вместо этого зачем-то оставил мне жизнь, а сам - погиб ни за что. Это ты во всем виновата, жалкая неоновая нитка.
   Она сняла крышку, провела пальцами по треку, ощутила знакомое покалывание. Пальцы покрылись мелкими порезами.
   - Это же нечестно! - Лиса сморщилась, сдерживая слезы. - Почему я не могу тебя порвать?
   Она сжала пальцы в кулак; бледно-зеленая нить прошла сквозь руку.
   - Я убью тебя. Убью! Убью!!! - Лиса со всей силы шваркнула рукой о коробку. Из царапин засочилась кровь, но девушка не заметила ни ее, ни боли - единственным, что она чувствовала, было неконтролируемое, разочарованное бешенство. Алиса принялась разворачивать коробку, отгибая крепления, выкручивая сделанные из мягкого металла стенки. Трек с каким-то недоумением светился из-за изогнутых краев.
   - В случае ядерной катастрофы, - яростно пыхтела Алиса, ковыряя в блоке углом крышки, - разорвать! А как его разорвать, если он не разрывается? А если нет пространственного под рукой? Не верю, что он только на них рассчитан! Ага, вот ты как устроен...
   Под предохраняющей коробкой оказалась маленькая трубочка, из которой и выходило колышущееся сияние. Продолговатый цилиндр у основания был упакован в пластик и оттуда переходил в кабель. Луч Линии Жизни бил на белый блестящий прямоугольничек, который крепился к микросхеме. Вокруг прямоугольничка высились миллиметровые зеркальные стенки.
   - Пусть не порву, но переломаю на хрен! - рыкнула Лиса, расковыривая схему куском стекла.
   Это было какое-то безумие. В глазах будто темнело от нелепо сильного расстройства, от глупой одержимости желанием отомстить. Лиса схватила уже ярко пылающую нить трека, и, не осознавая, что ощущает его, резко рванула на себя.
   И удивленно замерла, разглядывая обрывок тонкого медного проводка у себя на ладони.
   - Упс... Порвался?
   Она перевела удивленный взгляд на коробку. Из трубки кабеля торчала тонкая проволока. Легкий белый дымок вился из отверстия.
   - И все? - Алиса усмехнулась. Потом расхохоталась. Неистовый смех перелился в рыдание, девушка опустилась на колени, подставила лицо солнечному свету. Вдруг замерла, осеклась, успокоилась, глядя в лазурное небо.
   Что-то не так.
   В небе был дымок. Он шел из какой-то точки, сползал вниз. От точки в разные стороны поползли две темные полосы. "Как затяжка на капроновых колготках", - подумала Лиса и улыбнулась. Полоски вытянулись дальше; от их черноты во все стороны расползлись радужные разводы.
   - Извини за затяжку, небо! - низко произнесла Лиса. - Давай, я буду твоей радугой?!
   Где-то далеко протяжно бухнуло; кабель вздыбился и рванул, вспахивая поле взбесившейся змеей. Алиса, смеясь и пытаясь петь, все же отпрянула к стене.
   - It"s so rainy day! Say...
   Откуда-то вырвался горячий вихрь, невысокой воронкой пробежался по полю, пригибая траву, сминая васильки. Растительность мгновенно завяла и высохла. Перед Алисой распростерлась обычная пересохшая, отравленная отходами земля с ворохом гнилых досок и редкого сухостоя. Стык стен ангара просел, лист полуобвалившейся крыши оторвался полностью и с оглушительным лязгом рухнул вниз.
   - I"ll be your rainbow, - прошептала Алиса. Грохот привел ее в себя. Она вскочила и бросилась к выходу.
   Снаружи стало очень ветрено. Пятно на небе разрослось, радужные разводы померкли, перетекая в нелепое посреди чистого свода облако. Алиса хотела поскорее покинуть свалку, но землю под ее ногами вдруг повело. "Будто едешь в автобусе, не держась, - подумала девушка. - Только теперь едет вся земная поверхность!"
   Лиса не удержалась и с размаху уселась на тропинку.
   Раздался звук, очень похожий на рокот, который раздается, когда где-то далеко летит самолет-кукурузник или буравят дрелью бетон. Девушка посмотрела вверх и поняла - это лопается странная радужная затяжка. Она лопалась маленькими черными пузырьками, оставляя от своей тьмы лишь неприятный серый дым. Вокруг странного образования кружились вертолеты.
   Далеко в городе взвыла аварийная сирена - Алиса и не подозревала, что в Якоре такие есть. Землю качало и двигало. Потом сильно тряхнуло, покатилась волна землетрясения. Земля колыхнулась, как опускаемая на постель пеленка. Алиса услышала, как в домах города лопаются окна. И десяти минут не прошло, когда странные явления прекратились.
   Алиса измученно поднялась.
   - Вот и хана всей вашей Системе.
  
   ***
  
   - Алиса! Ну наконец-то! Я извелась вся! Они тебя отпустили?
   - Как видишь... - Алиса опустошенно посмотрела на тетю. - Они больше не будут за мной бегать.
   - Тут такое землетрясение было, просто кошмар! Сирена выла, нас уже уводить хотели из города вон! Вроде, Кавказ далеко, как так могло тряхнуть?
   - Это не из-за этого. - Лиса вдруг ощутила головокружение. "Кажется, я перенервничала..." - думала она.
   - И все-таки, что там за ерунда с Вертинским? Как он воскрес?
   - Все в порядке, тетя. Не бери в голову. А Сеня... Умер Сеня. Два месяца назад. Ничего этого не было... - Она пошатнулась, ухватилась за косяк.
   - Алиса, ты что? Что с тобой? Господи, да ты горишь вся... Пойдем-пойдем, приляжешь, я тебе чаю с медом сделаю...
   Алиса опала на кровать и, как когда-то давно, сто лет назад Арсений Вертинский, провалилась в бездну лихорадочного бреда на два долгих дня.
  
   - Знаешь, Марта, - Андрей Францевич отпрянул от экрана, - ничего сверхъестественного в этом Вертинском. Он не прирожденный пространственный. Пусть он мог перемещаться меж мирами во плоти, это - единственное его перед тобой преимущество. Остальное - так, средненько. Неквалифицированно.
   Представитель ЗЦИ огорченно поцокал зубом.
   - Хочешь, я расскажу тебе, что он представляет на самом деле? - Марта подошла к нему, встала рядом.
   - Было бы интересно послушать.
   - А ничего. Пустышка. Он даже не пространственный, это я тебе говорю. Это... Это просто столь же древнее, сокровенное, такое, как я. Ты знаешь, что Нулевой Мир - это кардинально отличающаяся от Земли структура. Там иная форма жизни - души. Тяга к познанию толкала их в движение по Спирали. Духи обособлены, индивидуальны, велики. Но и глупы - они не знают, что их ждет после того, как они хоть раз решаться обзавестись оболочкой. Им нравится быть в телах, они становятся заложниками своей привязанности. Но и ошибку свою они понимают, лишь привязавшись. Им и хорошо и плохо в теле. Хорошо, потому что очень интересно - они не целиком владеют собой. Плохо - потому что теряют индивидуальность. Их это ранит.
   - Интересная у тебя точка зрения, - хмыкнул делегат. - Но при чем здесь Вертинский?
   - Когда-то в Нулевом Мире встретились две души, встретились и стали вместе. Это случается редко. Как ни странно, свободные от тела души не испытывают тяги друг к другу. В этом, кстати, и их интерес к телу - они обретают способность любить. Но, в случае души Вертинского, такая ситуация возникла. Союз двух душ. Предназначение.
   - Алиса? - приподнял бровь Андрей.
   - Алиса. Они обрели тела, и во всех мирах СиМиТраДа они были вместе. Только из-за того, что их души навеки чем-то сплетены. Арсений стал пространственным только для того, чтобы вернуться за союзницей. Из него получился бы неплохой проводник душ, вроде меня, но...
   - Очень интересно, очень. - Андрей Францевич отсоединил провода от Арсения, провел влажной тряпкой по следам от присосок на его теле. СеВер сел на кушетку, обхватил колени руками и замер. За все время прибытия в институт и процесса снятия показаний он не произнес ни слова. - Однако почему он не сможет тебя сменить?
   - Чтобы стать проводником, нужно пройти всю Спираль. Вы здорово нагадили нашей популяции, раньше такой необходимости не было. Теперь душа пространственного вне категорий должна пройти все миры, это как стадии роста для сверхдуши.
   - Так у него все впереди? Может, тогда не стоит его уничтожать - пройдет оставшиеся миры, да и сменит тебя?
   - Ты не понимаешь, Андрей. Я же сказала - он не пространственный. Да, эти свойства теперь навсегда с ним, но он не может умереть в Системе. Только ОС-32, а договор не проводит до последнего мира. Он стирает из всех миров. Возможно, СеВер мог им стать на любом из этапов Спирали, просто так пространственными не становятся... Но он вернулся. Это все испортило. Он как съеденное червем яблоко: вроде и зрелое, сладкое, а никуда не годное. Он теперь даже состариться не может - застыл в своем возрасте.
   - Не только пространственный, но и временный, - коряво пошутил Андрей Францевич, протянул Арсению рубашку. Тот безвольно принял ее, натянул на себя, принялся застегивать пуговицы. - А как насчет Алисы?
   - Алиса осталась обычным человеком. Будет жить, умрет, отправится на Метрий...
   Монитор компьютера мигнул и погас.
   - Что еще за чертовщина? Марта, что с тобой?
   Марта вздрогнула, пошатнулась.
   - Линия... - прохрипела она. - Трек.
   СеВер впервые за несколько часов проявил интерес, вскинул брови.
   Раздался сухой треск, звук электроразрядов; здание тряхнуло, зазвенели разбитые стекла. Щелкнули динамики мегафона на крыше, оглушительно взвыла сирена.
   - Кто-то разорвал трек?! - завопил представитель ЗЦИ. - Но как же это возможно???
   Всюду по институту замигали аварийные огни, завопили сигнализации. Гундосо верещали динамики:
   - Произошел сбой в центральном регулирующем сегменте, место расположения: Земля. Возникла серьезная авария в системе регулирования Стыка, поврежден предохранитель системы Трек. Автоматическая система защиты Спирали расценивает инцидент как мероприятие по предупреждению катастрофы планетарного масштаба. В противном случае требуется прибыть в центральный регулирующий сегмент и перевести тумблер в состояние А. Разрушение Спирали произойдет через тридцать секунд. Старт отсчета: двадцать девять. Двадцать восемь. Двадцать семь...
   Марта мигнула, будто исчезающий сигнал голограммы.
   - Будь проклят этот Тюльпанов! - простонала она. - Зачем было скрывать местонахождение Линии Жизни? Теперь мы ничего не можем сделать. Где он находится, что из себя представляет? О боги...
   - Я знаю, - с больной усмешкой произнес Арсений. Кровь снова потекла из его рта. Сеня приложил платок к подбородку. - Он в ангаре, за свалкой. Представляет собой тоненькую нить в коробочке, от которой идет кабель. Нить светится...
   Андрей Францевич схватил со стола рацию - электричества в здании не было, это блокировало прочую связь, - быстро заговорил:
   - Срочно подготовьте группу для выезда за город, там, на свалке! Мы нашли трек, срочно вы...
   - Бесполезно. - Сеня свесил ноги с кушетки, совсем по-детски улыбнулся. - Во-первых, осталось десять секунд. Во-вторых, я вовсе не помню там никакого тумблера. А починить трек невозможно.
   Андрей Францевич потерянно опустил руку с рацией.
   - Так что получилось? Крах Системы? Но как это возможно? Был еще пространственный? Как мы его упустили?
   - Никого не было. Там надпись была на стекле: разорвать трек в случае катастрофы. Про пространственных - ни слова. Это мог сделать любой человек. - Вертинский тихо рассмеялся. Смешок превратился в кашель.
   - Что делать теперь?
   - Не знаю. - Марта выглядела как плохое компьютерное изображение. - Кажется, я снова стану духом в Нулевом Мире. Арсений, пора отправляться. Можно напоследок отметить тебя у Петра - в конце концов, работает он в основном на меня. Но, кажется, теперь нет необходимости регистрировать исчезающих бесследно? Нынче они вновь будут пропадать массово.
   - Система будет работать аварийно еще несколько недель, - тихо сказал представитель ЗЦИ. - Мы страховались. Теперь уж ясно, что какой там ремонт, но Спираль будет функционировать. Мы доведем дело до конца.
   - Пошли отмечаться? - вновь предложила Марта.
   Вертинский невесело улыбнулся, протянул руку Смерти. В комнате потемнело; они оказались в метрийском зале регистраций.
   Петр Каримович оторвался от книги, сощурившись, поглядел на прибывших.
   - Опять ты. - Он вздохнул, отыскивая нужную страница. - Сидел бы на Метрии, так нет - потянуло на подвиги. Пропадешь теперь низачем.
   - Не важно, - чуть слышно сказал Сеня. - Не хочу жить в мире, где мою душу без моего ведома продают...
   - Кто ж теперь продавать-то будет? - усмехнулся старик. - Оглянись - нет больше Спирали. Эх, прощай, евроремонт... Снова подаюсь в переписчики к Смерти.
   Арсений только сейчас заметил, что зал регистраций разрушен. Нет больше белого мрамора и ярких ламп. Колонны и пол - мертвый серый камень, плитки выворочены, тут и там бегут по стенам трещины. На потолке лохматые провода, тусклые лампочки, по углам сырые пятна. Сеня поморщился, глядя на рваный засаленный мат, с торчащими из-под обивки кусками желтого поролона.
   - Это конечно хорошо, но я никогда больше не стану нормальным... - Он дважды моргнул, упрятал взгляд в пол. - Я больше не человек, так зачем?
   - Бедолага, - вздохнул регистратор. - Распишись тут. И вот здесь еще.
  
   Ярко-красный закат бил в окно.
   Алиса лежала в кровати, укутанная одеялами, и смотрела на теплый красный свет.
   Время летело незаметно. Лиса почти постоянно спала или теряла сознание. Это было неплохо. А вот возвращаться было больно и неприятно.
   И сейчас Алиса как раз вынырнула из забытья. Теперь ей казалось, что хуже, чем сейчас, ей не было никогда.
   Красный свет резал глаза, отдаваясь резкой болью внутри головы, где-то у лба.
   "Кажется, у меня температура за сорок, - думала Лиса. - Неужели я умираю?"
   Неприятные, тягучие слезы катились по щекам. Девушка не плакала, просто слезились глаза. Лоб, да и впрочем, все тело превратились в раскаленную печку. "Линии Жизни больше нет, значит, и в Метрий я не попаду. СеВер, встречай..."
   Постепенно свет залил все вокруг, затопил комнату красным маревом и вдруг обмяк, став бледно-оранжевым, тусклым. В комнате заметно потемнело, похолодало, запахло сыростью и будто подвалом. Лиса с трудом разлепила веки.
   Вместо кровати под ней был драный и грязный воняющий нафталином мат.
   - Что это такое? - одними губами прошептала Алиса. Потом наступила зверская, всепоглощающая боль, но у девушки даже не было сил кричать.
   - ...ра, дура, дура, дура, что же ты натворила, что ты наделала, боже мой, ну зачем...
   Алиса попыталась открыть глаза. Голова была тяжелая как гиря, в груди болело, где-то в горле булькало. Было очень трудно дышать, не только из-за боли, но и из-за странного ощущения сдавленности. "Черт, я будто вне тела", - подумала Лиса. Открыла глаза, сощурилась, пытаясь сфокусировать зрение, пытаясь понять, что произошло, где она и в каком состоянии.
   Состояние оказалось таковым: Лиса полусидит-полулежит на коленях недавно дубль-усопшего Вертинского. А сам Вертинский вцепился в нее так, что вдохнуть некуда, и бормочет какую-то отчаянную ерунду.
   "Пусть бормочет, мы вместе, неужели мы снова вместе, - подумала Лиса, подняла голову, уткнулась лбом в его щеку. - Теплый... Он совсем не холодный!.."
   - Я... - Боль метнулась от груди по горлу вверх, выплеснулась кровью, вынуждая Алису прервать реплику и закашлять. Кровь вылилась на подбородок, Лиса прохрипела:
   - Я ничего не понимаю.
   - Не понимаешь? - потерянно произнес Сеня. - Добро пожаловать в Метрий.
   Он еще крепче прижался к ней. "Я сейчас задохнусь" - подумала Лиса и обняла его в ответ.
   - Ты живой.
   - Это ненадолго. Так что за новости, Система тоже еще жива? Алиса, какого черта ты...
   - СеВер, она не умерла, - раздался голос откуда-то из глубины зала. - Но при смерти.
   - Да? - вскинулся Сеня. - Почему тогда она здесь? И вот это, - он провел ладонью по алисиным губам, показал Марте кровь, - что еще такое?
   - Это прощание, Арсений.
   Алиса чуть отстранилась, огляделась. Они с Сенькой сидели на краю высокого разодранного мата. Мат покоился на полу темного, старого, разрушающегося зала. Еще в зале был стол с кипами бумаг, за столом сидел старик в очках. Рядом с ним стояла полупрозрачная и мигающая Марта.
   - Прощание, - тихо сказал СеВер. - Вот как...
   Он со вздохом спрятал лицо в алисиных кудряшках.
   - Сень, а давай я с тобой уйду?
   - Не говори ерунды! Ты будешь жить, и точка. Я так решил!
   - Решил он. А оно мне, без тебя, надо? Знаешь, как я из-за тебя заболела? Мне очень больно, я без тебя не хочу!
   - Слушай, ты! Я все равно свое отжил, считай, свое сверхчеловечное посмертное существование отдал, для того, чтобы ты жила. Это мое условие, и ты не умрешь. У Марты спроси. - Он с улыбкой заглянул Лисе в глаза. - Зачем пришла, это опасно.
   - Захотела и пришла, - буркнула Лиса. - Я тебя люблю. Уж не знаю, что там с тобой, но мне без тебя жить не надо.
   - Хватит дурака валять! - Сенькины глаза блестели, как голубые звезды. - Я - мертвец.
   - Чем докажешь? Даже потеплел, как все нормальные люди.
   Сеня поджал губы, напустил серьезность на лицо.
   - Ничего, скоро стану холодный. Спешу тебя огорчить - твоих чувств я не разделяю. Уж прости. По этому поводу - встала и вышла!
   - Врун! - надулась Лиса. - Опять ерничаешь? Мне наплевать. Возьму и пойду за тобой, и все твои старания падут прахом. Зря я, что ли, трек рвала?
   - Ах, это еще и ты???
   - Да, я! Тетя Марта, оформляйте на меня ОС-32, или как он там у вас называется?
   - Замолчи сейчас же! - возмутился Арсений.
   - Я тебя не слышу. Пойду сейчас, распишусь и умру навсегда. И ты будешь локти от злости кусать.
   - За-мол-чи! - ошарашено-весело выдохнул Сеня. - А не то я тебе рот чем-нибудь заткну!
   И Алиса, и СеВер испытывали безбашенную, всепоглощающую и безудержную радость. Несмотря на скорое расставание, они упивались последними минутами, проведенными вместе. Лиса чувствовала, что готова километрами городить забор из словесной чепухи и выслушать тонну шпилек от столь же одурманенного последним счастьем Арсения.
   - Трижды ха-ха-ха! Заткнет он. Ра-ра, ура, пора умирать! ОС-32 для Алисы Кронды! А Вертинскому - дырка от буб...
   Арсений звонко рассмеялся, сгреб Алису в охапку и поцеловал. Девушка шутливо попыталась вырваться, но быстро передумала, и в зале повисла тишина на целых три минуты.
   И через три минуты Лиса уперлась руками к нему в грудь, опустила голову, уткнулась мокрыми глазами в плечо. Арсений обвил ее руками, крепко зажмурился.
   - Не любишь? - тихо спросила Лиса.
   - Не люблю, - с болью отозвался СеВер.
   - Врешь.
   - Вру.
   - Зачем?
   - Потому что это тупо - признаваться в любви за пять минут до смерти. Ладно, раз ты этого так хочешь - скажу. Я тебя люблю, в сотню раз сильнее, чем любил когда-то жизнь, но зачем тебе об этом знать вообще? Сейчас... - Он запнулся, усмиряя дрожь в голосе. - Сейчас я ухожу навсегда. Прости меня, если б я знал, что так выйдет - никогда бы тебе дорогу не перебежал, я...
   Теперь Алиса не дала ему договорить.
   Марта деликатно кашлянула.
   - СеВер, ты уж извини, но - пора.
   - Счастливого пути! - Алиса демонстративно развела руки, улыбнулась. Сеня с тяжким вздохом отпустил ее, слез с мата.
   - Барсику привет. - Сеня задержался, никак не желая отпускать алисину руку. - И тете Ларе тоже.
   Яркий, знакомый свет залил зал. Вертинский все медлил, глядя Алисе в глаза.
   - Прощай. - Он моргнул; слеза покатилась по щеке. - Блин, такой я рева стал, аж самому противно... И это... Я... Я не хочу! - СеВер подался вперед, вновь обнял Алису.
   - Уходи, раз пошел, так уходи! - плакала Лиса, вразрез словам все крепче обнимая его. - Пожалуйста...
   Перед ее глазами заплясал темно-серый занавес, и Лиса смутно понимала, как СеВер отстраняет ее от себя, не оборачиваясь, уходит и растворяется в бело-желтом, почти солнечном свете.
  
   ***
  
   Алиса очнулась в больнице. Тетя Лара сидела перед кроватью.
   - Ну слава богу! - вздохнула она. - Меня тут пугали разными ужасами... Ты где умудрилась кровянку подхватить? Не беспокойся, пик болезни прошел, ты уже поправляешься. Вот ведь проклятая зараза...
   Лиса с легкостью села, обняла тетю, заплакала.
   - Тетечка, миленькая, пожалуйста, давай уедем к дяде, уедем отсюда!
   - Кончено-конечно, милая моя! - удивилась тетя Лара. - Ты поправишься, и мы уедем.
   - Насовсем?
   - Можно и насовсем. А чего ты вдруг...
   - Ничего. Совсем ничего... - Алиса вымученно улыбнулась, крепко обнимая тетю.
   "Господи, сделай так, что я больше никогда никого не потеряю, господи..." - пронеслось в ее больной голове.
  
   День отъезда выдался дождливым.
   Вот подъехал длинный темный поезд. На платформе было людно и шумно. Алиса замерла, глядя на город. Красный Якорь понуро смотрел на нее окнами-глазами мокрых домов.
   - Прощай, город. Я тебя не забуду. А хотелось бы. - Лиса крепко сжала ручку зонта, подняла глаза к небу. Тучи треснули по швам, выпуская яркие солнечные лучи, разрезая ими ливневую пелену.
   - Алиса, ты где застряла? Пора внутрь, отправляемся!
   Тонкая, еле видная пестрая дуга повисла над домами.
   - Say do you want I"ll be your rainbow, - спела девушка. - Проводи меня, дождь. И - я никогда тебя не забуду... СеВер.
   Экспресс-поезд Красный Якорь - Санкт-Петербург тронулся.
  
   ***
  
   "...Какое все белое..."
   Бьющий в окно дневной свет выбелил потолок, заставляя его сиять, резко проситься в глаза. Яркий свет болью отдавался в голове.
   Арсений скользнул тяжелым взглядом по кипенно белому потолку, чистейшим беленым стенам, невиданной белизны мраморному полу. Вот оно что происходит после окончательной смерти? Это странное место пахнет хлором и медикаментами, а слева пикает пульс на кардиомониторе?
   - Бредятина, - заплетающимся языком сказал Вертинский. В поле зрения попал шланг капельницы, и зрение нормализовалось, пропуская в мозг не только прелесть белого цвета, но и затертый быт недавно ремонтированной палаты.
   - Что. За. Бред. - Потерянно произнес Вертинский. В голове еще были живы образы темного развороченного зала регистрации, яркого света последнего пути, желтой бумаги и черных строк собственного отречения от жизни. Сеня помнил шорох пера, тепло губ Алисы, улыбку Марты...
   - Ах, если бы ты знал, СеВер, как я скучаю. Это же не новость, да? Ваши сочинители любят посвящать произведения моей скуке. Нынче же я здорово развлеклась.
   - К чему вы это, Марта?
   - Думай.
   - К чему теперь думы? Я же ухожу.
   СеВер размашисто расписался и пошел к свету.
   Свет вдруг превратился в тьму, и тьма стала больничной палатой. Так как это понимать?
   - Она скучает, - чувствуя, что силится улыбнуться, сказал Вертинский. - И что? В благодарность за развлечение оставила мне жизнь?!
   Зарождающийся смех отозвался знакомой болью в сердце.
   - Или ее растрогало наше прощание? Боги, что же вы все со мной делаете...
   Было два часа пополудни, больница, в которой лежал Арсений, перенесший вовсе не инфаркт, а какое-то опасное нервное потрясение, названия которого парень не запомнил, находилась в его родном Красном Якоре. На дворе стоял жаркий и изредка дождливый август. Вертинский поначалу никак не мог вернуться в обычное свое состояние, думая, что сходит с ума. Жизнь стала новой. Никуда не исчез порок из сенькиного сердца, но вскоре он все же исчезнет - вот решится Вертинский на операцию... Как решилась Наталья Вертинская на развод, после того, как пьяный Григорий чуть не угробил собственного сына. Арсений всегда зачарованно смотрит на свою не до конца, но склеившуюся семью и помнит, помнит, как однажды потерял.
   Он проводит в больнице последнюю неделю. Кровянка позади, все позади.
   "Алиса уехала в Питер!" - вдруг с испугом вспоминает он. Но на лицо вскоре вновь возвращается улыбка. Санкт-Петербург не в другом мире. И лето еще не кончилось.
   - Я найду тебя, Лиса. Даже если ты забыла меня, я все верну. Хочешь, я буду радугой?
  
   WHITE END
  
   1 мая - 24 июля 2006 г. (рукопись); 1 - 25 января 2010 (набор и "белый конец")
  
   Все события, персонажи, населенные пункты и прочее - вымышлены, любому совпадению улыбнуться и забыть.
   В тексте использованы слова песни "The Heart's Lonely Hunter" группы "Thievery Corporation" (надеюсь, им не жалко), чья песенка про радугу, я не знаю.
   "Белый конец" (от "Какое все белое" до "Хочешь, я буду радугой") написан четыре года спустя - был и есть у меня период в жизни: совсем не могу убивать главных положительных героев. Думаю, это пройдет, поклонники печальных концовок - ме пардонез =)
  
  
  
  
  (C) АСЯ АБИКВЭСТ, январь'10
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"