- Сегодня! Сегодня всё случится! - Полина порхала по комнате, то кружась в сумасшедшем вальсе, то внезапно замирая и задумываясь о чём-то на мгновение, и снова бросалась в танец души. Вера пыталась вычислить закономерность пауз в метаниях Полины и подгадать, когда можно продолжить свою работу.
"Так, пока эта ненормальная присела, надо протереть пыль со стола и разложить книги по местам. Чёрт, не успела. Ладно, полью цветы. Вроде, у окна - относительно спокойная зона".
- Вы, наверное, думаете, что я веду себя, как девчонка? - вдруг обратилась Полина к домработнице. - Седина в бороду - бес в ребро? Да?
- Ничего я такого не думаю, - буркнула Вера. - Это же про мужиков, кажись, говорят, а ты - баба.
- Это говорят про кризис отношений и желание любви в любом возрасте, - протараторила Полина. - А мужчина или женщина - какая разница? Да, мне сорок один, но я молода, свободна и ещё на многое гожусь, - Полина кокетливо прикусила гламурный акриловый ноготок.
Вера закончила полив, поправила портьеры и только после этого пренебрежительно взглянула на замершую Полину.
- Вы меня осуждаете, - констатировала женщина, - как и все.
- Я жду, когда можно начинать пылесосить.
- Это намёк, типа, иди дорогая хозяйка, не путайся под ногами?
- Это не намёк.
- Вера, а вы не боитесь, что я вас уволю? - холодно спросила Полина.
- Нет. Не боюсь. Я уже почти закончила.
- Раньше вы были любезнее. Помнится, год назад, когда вы меня, совсем незнакомую женщину на улице, просили о помощи, умоляли о любой работе, то были такой милой. Что же случилось? - Полина плюхнулась на диван, давая понять, что хозяйка тут она, и либо мы всё сейчас выясняем, либо это - последний день Вериной работы.
- Что ты хочешь, Поля? Дать мне расчёт? Давай. Я - не против.
Этого Полина не ожидала. Конечно, найти новую домработницу можно, но за год она привыкла к Вериной стряпне, Вериному ворчанию, Вериной аккуратности... Боже мой, оказывается, Вера проникла во все сферы её жизни, и сама стала частью этой жизни. Будучи по натуре женщиной обидчивой, но, в то же время - трезвомыслящей, Полина погасила в себе скороспелое желание швырнуть месячную оплату труда Веры (хотя месяц недавно начался). Надо думать о своём удобстве, прежде всего.
О своём удобстве Полина думала с того момента, как вообще начала думать. Она была единственным ребёнком в семье, взращенным на восхвалении и умилении всеми её хорошими и дурными чертами. И потому в дальнейшем - не замечающим своих недостатков. Возможно, в любой другой ситуации Полина, при таком воспитании, однажды столкнувшись с кем-то, не разделяющим всеобщего обожания её персоной, спасовала бы и притормозила лодку своей судьбы, но ветер был попутный, и в лице отца - весьма уважаемой фигуры в городе - всячески способствовал быстрому и яркому выходу Полины в лидеры регаты.
На кухне Полина с удовлетворением отметила, что не так уж Вера и хорошо справляется со своими обязанностями. По-весеннему наглое солнце-пособник указало на радужные разводы на стеклянных дверцах шкафчиков и очертило резкую границу: до диванчика паркет вымыт, а под ним - нет. Но как же не хотелось сейчас затеваться с поисками новой домработницы. Сейчас, когда жизнь наконец-то преподнесла ей долгожданный подарок. И пусть шушукаются, что она старше "подарка" на... Полина подсчитала: нет, с последнего подсчёта разница не изменилась - а жаль - на двадцать лет. Она отправила грустные мысли вместе с затомившимися дачниками копать огороды и, для восстановления недавнего предвкушения чудесного вечера, решила позвонить Вячеславу.
- Милый, - голос томный, скучающий.
- Да, Пончик.
- Славик, не называй меня так! - игриво, слегка обиженно. - Или тебе не нравятся мои формы?
- Твои формы мне очень нравятся. Особенно некоторые из них, - смеётся. Мальчишка!
- Ох, давно тебя мать не порола! Как ты со старшими разговариваешь? - нет-нет. Нельзя про возраст. Полина прикусила губу.
- Может, ты меня выпорешь? Очень возбуждает, - небольшая заминка, какая-то возня. - Прости, я сейчас занят немного. До вечера.
- Ты не один? - вопрос был забит короткими гудками.
Ну и ладно. Могут же у человека быть дела? Вечером всё узнаю.
Полина подошла к окну. Весна. Это самая лучшая весна в её жизни. Даже лучше той весны, когда она выходила замуж первый раз. Пока первый. Лучше той, когда она наконец-то освободилась от замужества. Лучше всех тех мимолётных, ярких, глупых, беспорядочных вёсен. И, наверное, даже лучше зимы. Той зимы, которая вдруг стала весной, жаль, что ненадолго.
Что-то грубо царапнуло душу. Полина не любила вспоминать про это. Она никогда не признавала себя виноватой. Ни в чём. Её сущность категорически отвергала все возможные варианты собственных проступков. В особенности это касалось отношений с мужчинами. Она бросала, расставалась друзьями, сохраняла отношения любовников на одну ночь - это всё ей было дозволено, как истинной женщине. Мужчина мог только преклоняться и благодарить. Лишь та зима была исключением.
Вера прокручивала разговор с Полиной снова и снова: не прокололась ли? Не ляпнула ли чего? Последнее время стало трудно поддерживать беседу. Постоянно думаешь о плане. Чем ближе развязка, тем сложнее. Лучше молчать.
Пылесос привычно гудел - под него легче думается. Особенно Вере нравилось, когда на пути её помощника встречался мелкий мусор, который немедленно поглощался огромной насадкой, попадал в длинную металлическую трубу и издавал лёгкий потрескивающий звук, оббиваясь о стенки трубы. В этой лебединой песне мусора Вера находила особую прелесть, словно вместе с ним в трубу засасывалась и мелкая шелуха её жизни. И становилось легко и просто.
Вера любила свою работу, не смотря на то, что многие её подруги брезговали и считали ниже своего достоинства прибирать чужие дома. А что делать, когда есть нечего? Когда муж бросил, а на руках у тебя десятилетний сын. Когда по дурости верила, что он не предаст, и занималась хозяйством, сыном, утонула, растворилась в семье. Когда вдруг одиннадцать лет назад оказалось, что муж ездит в город не на курсы, а к молодой любовнице. Вот и выгнала сама в зимнюю косматую ночь, чтобы не быть брошенной. Всё банально до омерзения.
На работу не взяли - квалификация за давностью лет утеряна, возраст, да и мальчик часто болел, может, потому что поздно, в тридцать пять, его Вера родила. Предложили огород вскопать - вскопала. С дитём посидеть - посидела. Заготовки на зиму сделать - сделала. Так и повелось. Сыну пора в институт поступать - всё продала, квартиру в городе сняла, по старым знакомым, кто в город переехал, пробежала, вот и первые клиенты нашлись, по мелочи, правда. За пару лет неплохую себе репутацию заслужила, а с ней - и заработок. И всё бы ничего, но надо ж было встретить бывшего мужа. Главное - где?
Она и не узнала бы его ни в жизнь. Это он своими грязными ручищами вцепился в Верины сапоги, да так и полз за ней от самой мусорки. Она шаг с трудом сделает - он за ней тащится, ногу не выпускает. Так и передвигались, пока сапог не выдержал и остался- таки в руках несчастного. Вера сначала сапог вырвала и им же по голове муженьку надавала, а потом расплакались оба, да так и сели в обнимку...
Отмыла, вычистила его, как квартиры работодателей своих. Сын не одобрял сначала, а потом махнул рукой и съехал к Катьке своей. Вроде и жили хорошо. Душа в душу, как говорится. Только чувство: то же, что и с квартирами - вроде бы знаешь каждый уголок-закуток, чувствуешь себя там спокойно, легко, но не дом. Чужое.
Чужим он стал, не смогла Вера забыть измену. Простила, но не забыла. Через год заболел тяжело - дали знать годы на улице - слёг. Когда последние дни пришли, она спала на полу, около его кровати. И вот что обидно: в забытьи звал он не её, а ту, другую. Вот тогда-то и не выдержала Вера - всё у него вызнала, пока в сознание приходил: почему на улице оказался, где живёт разлучница, кем работает, чем дышит.
Полина грела руки о чашку с уже остывшим чаем. Толстые стенки удерживали тепло, и казалось, что нагрелась она не от кипятка, а от рук Николая. Эта чашка - единственная память о нём. Все фотографии сожгла, все подарки выбросила, все вещи раздала - чтобы ничего не мешало более её привычному представлению о мужчинах. Чтобы не было никаких намёков на её мимолётную слабость. Чтобы не помнить тех унижений, объяснений, оправданий своего невинного флирта на новогоднем корпоративе с ... уже и забыла с кем. Она снова ощутила себя нелепой, бесконечно глупой и ещё не понимающей, но уже чувствующей всей глубиной расстёгнутого декольте платья, что всё закончилось. Ну почему единственный мужчина, которого она полюбила, оказался таким гордым?
Виброзвонок телефона вернул Полину в весну: Вячеслав! Женщина сделала последний глоток холодных воспоминаний и проворковала:
- Да, дорогой!
- Пончик, слушай, мы же сегодня договаривались встретиться?
- Да, я уже готовлюсь и с нетерпением жду твоего признания, - улыбнулась Полина.
- Признания? А, да, - пауза. - Слушай, Полина, я решил не ждать вечера.
Женщина замерла. Как долго она ждала этих слов! Сегодня он сделает ей предложение, но почему по телефону?
- Поля, ты - классная, но, знаешь, нам, наверное, не стоит встречаться. Ты хочешь семью, а я ещё не готов. Так что, спасибо за всё, не обижайся и не звони, - снова гудки.
Улыбкой свело губы: спасибо.
Вера приступила к уборке спальни, когда позвонил сын:
- Мам, я всё сделал, как ты просила.
- Как сделал? Ты же на вечер планировал? - Вера заволновалась.
- Так даже лучше получилось, да и ребята нас с Катюхой на дачу пригласили. Сейчас все выдвигаемся. Завтра позвоню. Не волнуйся.
- Осторожнее там, Славик. Если хочешь, можешь домой заехать - я там пирожков напекла. Отца помяните.
- Хорошо, мам, спасибо.
Вот и всё. Вера вздохнула, присела на кровать, прислушалась к своим мыслям - пустота. Попыталась продолжить уборку: смахнула пыль, разгладила покрывало, пропылесосила. Поймала себя на том, что раздражается от потрескивания в трубе.
На кухне было тихо. Вера осторожно приоткрыла дверь. Сколько времени прошло с последнего разговора Полины и Славика? Минут тридцать - не больше, но и не меньше. Что эта дурёха делала? Увидев Полину, Вера инстинктивно рванулась к раскрытому окну:
- Ты чего это удумала? - закричала она, судорожно захлопывая створку.
- Ничего особенного. Воздухом захотелось подышать - вот и всё, - в голосе Полины чувствовалось удивление.
Вера смущённо посмотрела на Полину: нет, та точно не собиралась выбрасываться из окна, и не плакала совсем - вон, ресницы как были "стопроцентно увеличены", такими и остались. Однако не всё так просто:
- Воздухом, говоришь, подышать? - кивнула Вера в сторону окна. - А то, что на улице зима и мороз приличный - это ничего?