Аннотация: (Семь тесно переплетенных между собой новелл, Семь людских характеров, Семь судеб, герой каждой из которых страдает своим, одним из Семи смертных грехов, в результате - мечтает "взорвать всю эту Москву на фиг")
"Семь грехов" ч. 1 Лень
(Семь тесно переплетенных между собой новелл, Семь людских характеров, Семь судеб, герой каждой из которых страдает своим, одним из Семи смертных грехов, в результате - мечтает "взорвать всю эту Москву на фиг")
Стеклянная входная дверь, сквозь которую, как и каждый день, просочилось утреннее солнце, мозолила глаза за конторкой и требовала открытия.
"Перебьется", - прозвеневший надоедливо-невыносимым дребезгом минуту назад будильник лежал на боку в картонной коробке, - "Все, больше не упадет" - Марь Иванна глянула на обувную коробку на тумбочке в изголовье старого потертого, когда-то клетчатого дивана и с удовлетворением мести этой звенелке отметила надежность придумки, - "Теперь-то никуда не денется, а то не напасешься. Провались ты".
Она потянулась и откинула старое служебное, пропахшее вахтой одеяло. Ставить ноги на гранитный пол, холодный даже через тапочки, ну, никак не хотелось, - "Еще бы минут пятнадцать" - она сладко зевнула пастью сорокапятилетней давно одинокой женщины, но лежащий на боку будильник даже одним своим видом толкал, взывал, дергал, сволочь такая, заставляя подниматься.
Сунув ноги в тапочки, она прошлепала в туалет и плескалась там за открытой дверью пустого утреннего здания минут пятнадцать, не столько умываясь, сколько оттягивая время начала нового офисного дня. Будь ее воля, вообще не открывала бы, но сегодня - не воскресенье. Воскресенье?!
- А и правду, чего это я? - она протерла глаза потемневшим и морщинистым в ее сорок пять кулачком и еще раз оглянулась вокруг. Тихое утро выходного дня вдруг обнажило всю прелесть жизни, - Вот дура-то старая, - она ругнула себя, но обрадовалась. Оказывается, ей предстояли еще целые сутки блаженного воскресного ничегонеделанья наедине с телевизором, - "Хорошо, с Ольгой поменялась. Пускай едет себе на дачу свою впахивать, а я вот здесь вот" - она покосилась довольными глазами на промятый серый диван и перевела глаза на маленький "общий" красный советский еще телевизор "Юность", притулившийся наверху взвывающего временами ободранного холодильника, - "Ну и пусть двое суток, это вон Ольге все невтерпеж, а мне куда? Куда они все торопятся, дуры, не успеют, что ли? А ..."
Она прошлепала через гранитно-стеклянный холл, подошла к огромной, тяжелой стеклянной входной двери, - части гигантского, во всю стену витринного "окна" стены, надежно отделявшей ее от тихой центральной московской улочки. Не задумываясь потрогала рукой грубо согнутую местным слесарем толстую железную скобу, замкнутую огромным старым амбарным замком. Покрытая местами потертой ржавчиной железяка надежно схватывала вместе две массивные плоские вертикальные серые алюминиевые ручки двери. Марь Иванна только равнодушно зевнула на всю эту красоту солнечного летнего утра внешнего мира, - "А чего там смотреть?", - и пошла обратно - к зовущему ее привычным скрипом дивану охраны.
Дверца холодильника распахнулась перед ней, подчиняясь повелению обернутой ситцевым рукавом конечности, обнажая пустоту вечного внутреннего холодильного запустения, и выпустила на волю из своего затхлого левого угла треугольник дешевого сыра, а заодно и замотанные глубоко в "пятерочный" пакет еще не черствые, но уже давно застывшие в неровном холоде полбатона. Хлопок за спиной возвестил двинувшейся обратно Марь Иванне, что дверца закрылась, а не зависла, как обычно, на полпути, размораживая и без того жалкие остатки желтовато-пластмассовых, покрытых несмываемыми никем пятнами, внутренностей.
Ржавая, зеленой когда-то давно плитка, оставшаяся с утра как всегда не у дел, подвинулась на крыше холодильнике в сторону, пропуская на первый план пожелтевший старостью пластмассовый, страдавший даже в молодости дешевизной электрический чайник "Бинатон" и, как всегда, продолжила свою заслуженную многолетней безремонтной службой утреннюю дрему. Ее время - обед, да, если вдруг, может, ну и вечер, но это вряд ли. Она громко заскребла ржавой сколотой ножкой, царапая остатки эмали железного холодильного верха, и постаралась не сронить вниз кольца своего изолированного потрепанной старой фабричной тканью черного шнура.
Спать. Утро.
Неожиданный стук в толстое стекло двери снаружи заставил встрепенуться и отвлечься от "Самого главного" в жизни любого еще советского, да к тому же "по-коренному московского" человека. Фигура вглядывалась через дверь с солнечной улицы, чуть не прилипая круглым лицом к залапанному пальцами стеклу и пытаясь разглядеть в невидимой тени внутренностей глубокого холла хоть кого-нибудь.
- Да чтоб вы сгорели все ...
"Семь грехов" ч. 1 Леньhttp://www.proza.ru/2015/08/08/12