Аннотация: "Афористичная Россия - пособие для иностранцев"
Путинки ч.8
Русский народный эпос
И собрал тогда Путин депутатов и спросил их:
- В чем сила, братья?
И ответили ему депутаты по памяти, хором нестройным еще, неслаженным, но мощным, как в кино учили:
- Сила в правде!!!
- Правильно, - сказал Путин, присел на свое кресло и привычно-небрежным движением поправил полу расстегнутого пиджака, прикрывая ею открывшиеся ненароком желтые ремни плечевые, слева под мышкой на кнопочку от греха подальше застегнутые, - И у того эта сила больше, у кого что?
- Что? - спросили депутаты, не отводя глаз внимательных своих от красиво скроенного пиджака Путина, а особливо от левой стороны его. Уж больно ловко пинджак тот слева сидит - ну, глаз не оторвать.
- У кого ума больше, - наставительно пояснил Путин, - И у кого логика неуязвимее, ... - но про ум это депутаты не особо поняли, ибо не тому они были обучены и математики они вовек не ведали, а только интуицию, природой животворящей им данную, да правильный крой костюма на руководителе видеть и понимать могли, особливо ежели пинджак перед этим на трибуне правильно поправлять. Вздохнул Путин, ничего-то в стране не меняется, - Короче, новости надо летом смотреть, а не по куршавелям своим разъезжать, - добавил он, - Для кого их вам в Сирии показывают? - И отменил он тогда единогласным решением Думы договор об утилизации оружейного плутония, дабы не было ентой ракетной заразы у заморского чуда юдного больше, нежели договором тем определено было и здравым смыслом государственным давно налажено.
что к слову божьему давно уже не относящего себя, предвзято-ли,
греху Первому, греху Смертному вопреки природы своей живущего,
не растящего, не пашущего, ни зерна, ни железа ни клепающего, не дающего
одни биг-маки жующего, да ай-фоны всем втридорога спихивающего, сдающего").
Вот чтоб не было его, в смысле, силы этой неправильной больше, чем на родине всех наших Побед. Или - ракет? Нет, наверно поб ... да, короче, неважно.
А важно то, что кто кого щелкнул по носу, тот того и главнее, а еще главнее тот тогда становится, когда паузу внушительную держать сумеет, а не руками станет размахивать и не из-за угла кричать, что мы, дескать, там всех вас потом вот достанем. Потом, не потом, а дело скоро делается, если оно по делу. А что ж, сказка только одна долго сказывается? Так то она в Госдепартаменте сказывается, и то, ежели дела-то никакого и нету.
И промолчал тогда еще вослед сделанному Путиным Шойгу-богатырь, - что всегда вслед за ним ходил и одним видом своим ужас наводил на бесполых не близких ворогов и таких уже давно недалеких их. Помолчал он увесисто, да не просто так помолчал, а со значением. И испугалися те гости заморские тишины той, надвинувшейся, навалившейся пуще ботинка прежнего, исторического, каблуком посреди застолья по столу стучавшего. Ибо не верили они уже никогда со времен стародавних, что кулак может не токмо по носу треснуть, как ожидали завсегда они, загородившися малыми своими ненужными, никчемными, да глупыми, а и ближе того - по самому копчику врезать. Маневр такой пендалем называется. И пендаль тот ближе кулака почему-то всегда не ко времени сказывается, а как бы и не страшнее подчас становился, нежели любой кулак ядреный ..., ядерный, ядреный, ядре, ядер ... эх, вот закавыка-то с энтими буквицами вечно. То западают они, то выскакивают, - близких в недалеких превращая, а то как запрыгают вдруг взад-вперед, окаянные, как ни попадя им, то в нос, то по лбу. А и пусть их ... лишь бы смысла нам всё не меняли.
Так и оказалось-то - что совсем не так далек пендаль тот, да и куда ближе он, чем как свято верили неразумные те - что кулак у Шойгу далекий, да еще и вроде как до сих пор заморский был. И оттого испугалися жители заморские те, голосить начали, островные они.
(снова скороговоркою тараторь быстро, на манер молитвы -
"беззаконные, роду-племени своего не помнящие,
пороху не нюхнувшие, да бревно в чужом глазу мнящие,
и все по чужому, как по своему жалеючи, скорбящие,
да под собою индейского, резерватского своего, пуще любого малахая старого, трепанного, безразмерного на глаза уже триста лет как сползаюшего, беззакония не чаящие
заветов, законов, традициев древних, обычаев вечных не чтящие,
а малахай тот все сползает, да сползет как на глаза то им, да вроде как слепота у них и не кончится,
а и что будет им при том, да за то, да про то не ведают они, не верят, не отличают и не слушают пророчества.
Во, чудо какое! Заморское!")
Островные-то оне островные, да не дальние, недалекие, то есть, (вот ведь снова буквицы эти, ну что тут сделашь?!). То есть, не такие они и далекие, как того бы им бы хотелось бы - всего-то восемьдесят верст через пролив отечественный по прямой и вот она, здравствуй заморская обратная сторона земли, образина тыла, ну полная, то есть.
Шарик земли, он, как говорится, завсегда круглый, а седалище, оно, как говорится, тоже, за между прочим, скользкое. Потому, куда надо оно и так соскользнет и под нужное место всегда подставится. Тут уж вам не до сириев придется, тут бы свою "сирию" чем прикрыть. А как вы хотели?
И отправил тогда Путин депешу за море с самолетиком бумажным на'рочным, прямо по ветру летел чтоб. Самолетиком из листка блокнотного самосложенным (а чего попусту самому живьем гонять, да лошадей по морям трясти? Лошадей - жалко, а так оно и само дойдет, не дойдет, так поймают, ибо надо им). А самолетик тот он сам слепил, не пожалел ни времени, ни сил своих как раз между салатом и кофеем. Не пожалел он ни блокнота именного свого в клеточку, из коего и листок тот самолично выдрал. А сам тогда Путин поехал коней кормить пржевальских, диких - в другую сторону. Прямо по месту ихнего дикого конёвого проживания, как это и заведено у него завсегда было и раньше и с теми тиграми дикими и с леопардами, да и с журавлями дальними, которые восточные.
Кони и журавли, они-то индюков дворовых поважнее будут. Индюк что? Рождество придет - там и место ему. С яблоком. Так и пущай он пока месяца три пожирует еще, да помаринуется как ему или ей там в птичнике евойном горластом положено. А животная, она уж если и есть настоящая, так она волю любит, ну и Путина, конечно, потому как он ее кормить ездит из самой Москвы и не жалуется.
А чего? Где воля - там и Путин, а где Путин там ... Путин. Так-то вот. К зверям ближе надо быть. Они-то плохому не научат, ну, разве выскочат на дорогу разок-другой ночью у по-над Хабаровска, да полосатой тенью дорогу перемахнут, так то не со зла же, а исключительно за ради из-за голоду. А это - не грех, не гордыня это.