Есть ты и я. И утро мартобря
в родном, но не родимом Ветербурге.
И мне плевать, что там потом.
Есть у меня бутылка вискаря.
и ты, ко мне сбежавшая из дурки.
Ты отзываешься на "эй", "бурятка", "чурка",
ещё, ты отзываешься на Настю.
А ты зовёшь меня котом.
Ты дрыхнешь. Я держу твоё запястье,
в нём бьётся пульс.
Меня переполняют счастье и грусть.
Проснёшься, скажешь: - Как я ненавижу
тебя! И это "ненавижу" ясней и ближе,
чем "с добрым утром, дорогой".
Быть равнодушной поздно, любить - зашквар.
Всё это не поймёт никто другой.
Ты этим "ненавижу" стравливаешь пар.
Ты молода, а я (какая же банальность, Боже!),
ты думаешь, что для тебя я стар.
Ну, да. Ты даже косухи-то моей моложе.
И это как удар под дых.
Мы пьём, и курим сигарету на двоих:
- Не любишь ты меня. - Пей, Настя. Пей.
Ты иногда такое выдать можешь,
что кажешься тупей
подружки рэпера. Да, я, бывает, тоже.
Я сплю и вижу, я не сплю и вижу тебя нагой.
Ошибка Бога, чудо, драгоценный дар.
Ты вся внутри меня, ты ближе кожи.
Ты далеко.
Но как же ярко!  Нестерпимо ярко
с тобой, в тебе. Ни с кем, ни в ком
так не было. Ты вся, как марка
под языком.
Что этому причиной - твоя шиза,
ну, то есть, биполярка?..
А может быть, такое время года.
Мне будто не хватает кислорода.
Я сплю и вижу, я не сплю и вижу твои глаза.
И в этой карей бездне такая тьма!
Там, в этой тьме моя свобода.
Мой рай. Моя тюрьма.
А, в общем-то, что было? Секс?
Шесть раз. Ну, хорошо, пять с половиной.
- Ты изнасиловал меня, скотина!
Весь этот месяц - полный пиздорез.
Как в фильмах Гая Ричи, смешно,
нелепо, и есть на эпизоды статьи УК.
Как всё равно! Как это всё равно.
Я наркоман, подсаженный на запах
копны волос у твоего виска.
На животе твоём моя рука, 
под безымянным впадинка пупка...
- Ты заебал меня, в натуре, лапать!
А ты в мой башке спалила всю проводку,
но всё же я готовлюсь: куплен скотч,
чтоб клеить сердце, антисептик - водка.
Нет, я не вижу, что там будет впереди.
Весь мир мой сжался в родинку на этой вот груди.
Но кот он всё же зверь,
предчувствует беду.
Я для тебя нелепый случай, казус.
Мне без тебя и белый день, как ночь.
Ты обо мне забудешь сразу,
как только за собой закроешь дверь.

Услышу я, уже почти в аду,
твоё нежданно милосердное "Приду".