К пьесе "Три ночи без войны"

Знаю, нет тебя там. Но зачем же ты смотришь пристально,
для чего так сурово судьбу мою выстроил?
Я себя ощущаю не целью твоей, но выстрелом:
собой прошибаю пространство. Чищу землю от падали.
Помоги, научи, направь меня, подскажи, как выстоять!
Я не озверела, не разуверилась, но падаю, падаю, падаю...

Иногда так и думаешь: ляг, умри - всё закончится,
Обесцветится, истончится, погаснет и обесточится.
А потом сама себе - ты, конечно же, баба, но лётчица!
Командир. Умереть на войне - не великая невидаль.
У тебя есть Отечество. Есть родные и отчество.
В землю лёг, и тебе хорошо, но оставшихся предал.

Ты укроешься в смерти, уснёшь под цветами могильными. 
Тем, кто жив, тащить теперь ношу твою непосильную.
Им работу твою завершать. А они тоже ведь не двужильные.
Ты же им подруга, товарищ, а не просто попутчица.
Ты устала. Смертельно устала. Обескровлена, обессилена.
Только как ты уйдёшь, на кого оставишь их мучиться?

Проори свою боль, а не можешь орать, прохрипи, провой её.
Изнутри-то ты всё-таки баба - тебе такое дозволено.
А когда остудишь башку, снова станешь солдатом и воином.
Обожги свою глотку залихватским наркомовским градусом
за товарища Сталина, за советский народ и за Родину!
Кто спасёт их, если не ты? Только ты. Вот и радуйся.

Кинь себя, всю себя на алтарь окровавленный.
Наша жизнь только миг по сравнению с вечностью.
Жить получалось по-разному. Так сдохни хотя бы правильно:
с зубами на горле бесчеловечной сущности сверхчеловеческой.