В маленьком городке Побладо дель Пасито, что расположился сразу за перевалом Ховенсита Фреска по дороге в Охуэлос, жил пекарь. Звали его Панчо Буррито. Отец его был пекарем, и дед его был пекарем, и прадед его был пекарем. А отец его прадеда был бандитом. Но это было так давно, что теперь уж мало кто об этом вспоминает. Потом наступили новые времена, бандитствовать стало не так легко и безопасно, как раньше. И отец прадеда на деньги, оставшиеся от прошлой бандитской работы, построил пекарню, в которой он делал то же, что и всегда - пёк лепёшки для кесадии, тако и буррито. Раньше эти лепёшки ели его друзья бандиты, а теперь... теперь их ели жители Побладо дель Пасито.
Как уже было сказано, всё это было давно. Шло время. Пекарня переходила от отца к сыну, и мастерство пекарей Буррито росло. Уже дед нашего Панчо смог испечь первый в этих краях круассан. Сам же Панчито мог испечь что угодно. Хоть и был он довольно молод, но его булочки, пончики, круассаны и прочие кренделя были такими вкусными, что многие, увлёкшись поеданием его выпечки, нечаянно кусали себя за пальцы. Тогда говорили, что Панчито верно месит тесто, используя колдовство. Но всё равно не могли себе отказать в следующей булочке или плюшке. На это Панчо только добродушно посмеивался.
В том же городке жила очень красивая девушка. Звали её Эстреита дель Ориенте. Как всякая красотка, которой зеркало показывает то, что ей нравится, Эстреита, любовалась собой, но помнила о том, что красота - товар скоропортящийся. Поэтому не собиралась размениваться по мелочам. Она мечтала раз и навсегда осчастливить своей красотой какого-нибудь проезжего богатого кабальеро. Надо сказать, что проезжие кабальеро в Побладо дель Пасито появлялись регулярно. И все они обращали внимание на Эстреиту. Но кабальеро не хотели Эстреиту всю и навсегда, а только немножко и ненадолго. Что, в общем понятно. Когда ты едешь по дороге через маленький Побладо в большой Охуэлос, то точно знаешь, что в большом городе и красавиц будет больше. А конкуренция снижает цену.
Эстреита, как и все жители городка, бывало, заходила в пекарню к Панчо, брала что-нибудь вкусненькое, и упархивала навстречу своим мечтам. Панчо давно и безнадёжно был влюблён в Эстреиту. Конечно, она, как впрочем, и все в этом маленьком городке, знала о том, что Панчо сохнет по ней. Но Эстреите было на это наплевать с высокой колокольни. Она такая красавица, а он всего лишь хороший пекарь. Пусть он не стар, и хорош собой, но, как говорится, не по Хуану сомбреро.
Это присказка, не сказка. Сказка будет впереди.
Солнце ещё не взошло. Только звёздочка с восточной стороны заглядывала в окошко пекарни. Луч этой звезды тонкой иглой пронзал сердце - Панчо месил тесто и страдал от любви. Страдал от её безнадёжности. Мучился от собственной робости, от неумения обратить на себя внимание дамы сердца. Временами прапрадедушкина бандитская кровь вскипала в нем, и Панчо представлял, как он похищает свою возлюбленную и увозит в горы. Или наоборот, какие-то неизвестные бандитос увозят Эстреиту в горы, а он спасает её. В общем, вся эта горячечная чушь, что заполняет головы несчастных влюблённых юношей. Руки Панчо жили своей жизнью. Руки Панчо работали. Руки превращали муку в тесто, а тесто в выпечку. И чем яростней в своей голове Панчо сражался с обидчиками своей возлюбленной, тем мягче и нежнее становилось тесто, тем причудливей и вкуснее становилось печенье.
Когда Панчо достал противень из печи, то среди ароматных булочек с корицей и воздушных рогаликов с маком он увидел чудесную птицу. Он не помнил, как слепил её. Но вот она стояла, как живая. Пёрышки на её крыльях казалось, трепетали от лёгкого ветерка, а ягодки глаз блестели будто настоящие. "Dios mio!" - подумал Панчо по-испански. Он всегда думал по-испански, поскольку знал только этот язык. Но мы не станем заморачиваться, а будем излагать понятным языком его путаные слова и мысли. "Бог мой! Неужели я это сделал?" - подумал Панчо. И сразу: "Вот! Вот как я обращу на себя внимание моей красавицы! Перед её приходом, я выложу на прилавок эту чудесную птичку. А когда Эстреита заметит её, и удивится ей, я скажу, что эта птичка и вполовину не так прекрасна, как..."
И было так. Эстреита вошла, задумчиво мазнула взглядом по прилавку, выбрала пару кексов, один круассан, положила четыре песо и ушла. Нет, она заметила красивую птичку, и знала, что Панчо хочет привлечь её внимание, так что птичка эта здесь стоит именно для неё. Но, во-первых, Эстреите было плевать. А во-вторых, ей даже нравилось видеть, как Панчо страдает. Мучения Панчо льстили её самолюбию, и странным образом подпитывали надежду на встречу с богатым кабальеро, который будучи поражён её яркой красотой, спрыгнет с коня, встанет на колено и предложит ей руку, сердце, ключи от гасиенды и замуж.
Когда опустела вторая бутылка мескаля, а солнце уже давно скрылось за горами птичка повернула к Панчо свою прелестную головку и отчётливо произнесла:
- Знаешь, амиго, наверное, вы двое могли бы быть счастливы. Но один из вас - дура.
- И что теперь делать? - спросил Панчо.
- Вопрос на сто пиастров. - вздохнула птичка. - Я могла бы прочистить тебе мозги, и избавить от этой блажи, но...
- Я не хочу этого. - тихо сказал Панчо, опустив голову.
- Вот именно. К тому же, любовь она от Бога. У меня лапка не поднимается рушить божественное. Давай сделаем так, как ты хочешь. Говори любое желание. Понятно, что Эстреиту на поводке я тебе не приведу. Желание должно касаться лично тебя. Но уж здесь никаких ограничений.
- Тогда - вымолвил Панчо, - я хочу поразить её самым вкусным пирогом. Я хочу начинить его своей любовью и нежностью. Все свои мысли и чувства, всего себя вложить в это творение без остатка. И смелость предложить ей всё это.
Птичка хлопнула себя крылом по лицу, что видимо означало фейспалм:
- Какой же ты альтернативно-одарённый! Ну да слово сказано. Я самая волшебная печенька в мире. Давай, сожри меня! Я стану тобой, ты мной. Твоё желание будет исполнено дословно.
Когда Эстреита поутру пришла в пекарню, у прилавка её встречал огромный круассан, в который превратился Панчо. Голова его была большим кексом, руки багетами, ноги батонами, и пальцы, как небольшие румяные рогалики. От него шёл головокружительный, аппетитный запах свежей выпечки, корицы, ванили. Он протянул к Эстреите свои багеты и произнёс:
- О, моя прекрасная возлюбленная, я сделал для тебя самую вкусную выпечку. Попробуй, и ты поймёшь, что ничего лучше ты не пробовала! Ты не захочешь...
Эстреита остолбенев слушала, что говорит ей огромный круассан. Она не отрываясь смотрела прямо на него. Панчо был счастлив несколько мгновений. Но тут ноги стали вновь ей послушны, и Эстреита с воплем выскочила из пекарни.
Некоторым с расстройства надо чего-нибудь вкусненького пожевать. Панчо очень расстроился, а поскольку ничего вкуснее, чем он сам не было, то он и не заметил, как съел сам себя. Что до Эстреиты, то она немного тронулась умом, и уехала из Побладо дель Пасито в Охуэлос. А потом и дальше. Говорят, её видели в большом городе на побережье, где красавицы не редкость, а потому стоят они там вполне доступно.
![[]](/img/a/abrosow_d/pajarillo/laislamenorca004.jpg)