Адашевская Анастасия : другие произведения.

Тамель (полностью, черновик)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.72*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Уже двое знакомых, мнению которых я доверяю, обозвали это халтурой и полным безобразем и ткнули носом в конкретные места. В комментах еще один человек добавил, поэтому, чтобы автору не идти пить йад и учить албанский, повешу на все это ярлык "черновик" и пойду переворачивать сюжет с ног на голову

   Попой чую, что в кой-каких местах у меня конкретная лажа, но очень хочется, чтобы это почуял кто-нибудь еще. Вдруг, это только мой глюк? Хотя, вижу рояль, даже две, торчащие из кустов - но не знаю, как их замаскировать. Лан, подумаю еще. Дала себе немного времени на доработку-вычитку, а потом пошлю куда-нибудь. Чтоб не пылилась тут без толку. Может, посоветует кто, куда и как это можно заслать с максимальной пользой для автора и текста?
  

Часть 1

     
      Самолет! Не может быть!
      Задохнувшись от неожиданности, я сделал шаг навстречу летящему чуду. Ледяные волны окатили до колен, но сейчас было не до них. Главное - маленькая серебряная искорка на алом бархате закатного неба. И она приближалась.
      Захотелось подпрыгнуть, замахать руками и прокричать что-нибудь бессмысленно-победное. Но я сдержался и, только по-мальчишечьи задрав голову, приставив ладонь ко лбу козырьком, наблюдал за приближающимся легким самолетиком.
      Если для вас летящий со стороны моря самолет не кажется чудом, значит вы не живете в Тамеле. И, возможно, я когда-нибудь позавидую вам, но не в этот раз.
      Когда, блеснув отполированным боком, самолет пролетел над головой, я развернулся, чтобы увидеть, где он попытается приземлиться. Пускай наш городок совсем небольшой, население меньше двух тысяч, но с прошлых времен остались два аэродрома. Один в городе, неподалеку от магазина. И я не советовал бы самолетику пытаться сесть на нем, потому что взлетная полоса была просто в ужасном состоянии.
      Говорят, за городом, в нескольких километрах от стены, есть второй аэродром. Но там я не был, поэтому своими глазами не видел.
      Думаю, если есть аэродромы, значит, их когда-то использовали, но это было задолго до меня - уже детство моих дедушки и бабушки, которых я никогда не видел, прошло за стенами Тамеля, в отрыве от остального мира.
      Когда я уже решил, что самолет сядет за стеной, он развернулся и сделал большой круг над городом.
      На руке тренькнул телефон.
      - Ты видишь то, что вижу я, или у меня очередной приступ белой горячки? - в ухе зазвенело от возбужденно-радостного голоса Альберта.
      - Если ты о самолете, то да, это новый приступ. Медицина бессильна, поможет только эвтаназия. Сочувствую, - не отрывая взгляд от серебристой искорки, я гадал, сколько ей еще суждено продержаться в воздухе, прежде чем в действие войдут охранные системы.
      - Что-то долго он летает, - словно прочитал мои мысли Альберт. - Может, и не собьют, а?
      Его слова оказались пророчеством с обратным знаком. Что, впрочем, происходило слишком часто, чтобы списывать это на случайности. Вплоть до мрачненькой поговорки близняшек: "Если Берт скажет, что завтра будет новый день, завтра не наступит никогда".
      Самолет кувыркнулся в воздухе, словно показывая смертельно опасный трюк из репертуара воздушного цирка. Я плохо видел, но возгласы Альберта, который всегда отличался орлиным зрением, уверили, что подробный рассказ и показ мне обеспечен. И не один раз.
      Яркой белой вспышкой завершилась жизнь самолетика. Если какие-то обломки и долетели до земли, то настолько мелкие, что были доступны только зрению Альберта, но не моему.
      - Чистая работа, - уважительно протянул Берт, - Я уже намылился поохотиться за сувенирами.
      - Что, настолько чисто?
      - Почти стерильно! Если что и упало, то найти это можно только с микроскопом. Не буду же я ползать на пузе с лупой в руках в поисках кусочка оплавленного металла?
      - Ты снимал, дурья башка? - прервал я его монолог.
      - За кого ты меня принимаешь? - обиделся Альберт. - Кино, что надо, приходи!
      - Минут через пятнадцать буду.
      Я сунул телефон в карман и только сейчас понял, что ноги совсем онемели. Я вовсе не собирался лезть в ледяную воду надолго, но зрелище в небе настолько захватило, что я забыл о маленьких ледяных иголочках, впивающихся в щиколотки, и вот теперь, неуклюже перебирая потерявшими чувствительность конечностями, выбираюсь на раскаленный песок. Ох, даже не знаю, что хуже, замерзнуть или поджариться.
      Прыгая, как цапля, поджимая то одну, то другую ногу, я ругал себя за то, что не поставил машину у самой кромки воды, потому, что шлепанцы, которые я как раз оставил у воды, теперь весело прыгали по волнам всего в каких-то десяти метрах от берега. Но даже ради моих новых шлепок, я не собирался окунаться в этот жидкий лед.
      Доскакав до машины, я перемахнул через бортик и приземлился на изрядно присыпанном песком полу. Сколько раз обещаю себе, что уберу весь этот мусор, остатки сухих водорослей, даже банку из-под пива, что месяц бренчит где-то под сидением... столько раз и не убрал. Зато заимел привычку ставить машину подальше от песка. Можно подумать, это помогло.
      Оставив за спиной пустынный пляж и мою водоплавающую обувь, я помчался к Альберту.
      Тот встретил меня пивом и какой-то хрустящей ерундой, которую просто обожал, зная, что на то, что хрустит во рту, я всегда косо смотрю, и уж тем более воздерживаюсь от употребления внутрь.
      -Смотри, угощаться не предлагаю, сам возьмешь, что надо, а если запрещу, так еще и по шее надаешь.
      Берт поднял пульт ДУ и на стене, куда был вмонтирован довольно-таки большой экран появилась панорама закатного неба. И маленькой точки на нем. Точка увеличивалась и теперь самолет занял почти весь экран. Небольшой, серебристый, он кружил над городом, когда Альберт держал его в прицеле объектива, ни разу не упустив из вида. Ага, вон, видно, как одно крыло внезапно смялось, словно бумага в кулаке, после чего самолетик резво кувыркнулся вниз. То, что издалека напоминало воздушную акробатику, теперь смотрелось жутко. Особенно если представить, что внутри люди. Смялось второе крыло, почти одновременно с хвостом, скукожился и потерял форму нос.
      Мы, не дыша, смотрели, как невидимый пресс сжимает несущийся вниз самолет. Он все уменьшался и уменьшался, пока вспышка и приглушенный хлопок не оборвали его полет в нескольких десятках метрах от земли.
      Камера опустилась,
      Берт снимал с крыши и, когда он объективом нацелился на соседние дома, оказалось, что занимался этим не только он один. Сегодняшнее эктраординароное событие теперь будет в домашней коллекции у большей части горожан.
      - Вон оно как бывает, - пробормотал я, уставившись в пол. - Дай-ка пива. И той хрустящей гадости.
      - Что, цапнуло за живое? - участливо поинтересовался друг. - Странно, самолет впервые на моей памяти залетел так близко к Тамелю. Еще чуть-чуть и он благополучно приземлился бы.
      - Разница между чуть-чуть и благополучным приземлением налицо, - я кивнул в сторону экрана.
      - Да, но, до сих пор мы не видели даже этого "чуть-чуть". Сегодня что, какой-то особенный день, или это был какой-то необычный самолет?
      Этим вопросом я задавался еще тогда, когда гнал на машине, и пытался одной рукой держаться за руль, а второй стряхивать с сидения песок.
      - Откуда я знаю, ты же у нас Эйнштейн.
      - Ну, если рассматривать все с точки зрения теории относительности... - начал он.
      - То все относительно, - закончил я. - Прекрати, полчаса назад на твоих глазах погибли люди.
      - Знаешь, - сказал он, прожевав чипс. - В Тамеле люди гибнут постоянно, и никто не утраивает их этого мировую трагедию.
      Было ли его отношение к только что увиденному жизненным цинизмом или просто хорошо подогнанной маской, можно было догадаться только по ненормальной скорости, с которой он уничтожал чипсы.
      У Берта, который, кстати, с детства гордился своим именем, хотя это самое меньшее, чем он мог бы гордиться, лучше были не только зрение, но и нервы. Как-то однажды на спор, он провел под открытым небом всю ночь(если не врет, конечно) и целый и невредимый вернулся домой. Я на такой подвиг так ни разу и не решился. И, боюсь, никогда не решусь, если только не заболею какой-нибудь дико заразной и смертельной болезнью. Тогда терять будет нечего.
      В Тамеле ночь-время закрытых на несколько замков тройных дверей и захлопнутых бронированных ставень. И вовсе не из-за первобытного страха перед темнотой. Просто с наступлением ночи вся нечисть, что днем пряталась то ли в канализации, то ли еще где, отрядами валит на улицы города. На каждом доме на дверях и стенах видны глубокие борозды, оставленные ночными обитателями. Сами дома снаружи больше похожи на бронированные сейфы, никакой красоты- надежность и прочность. А как бы хотелось разбить яблоневый сад под окном, вымостить красивой плиткой тропинку к двери, обвить дом плюющем, и гирляндами! И главное, выйти спокойно ночью и полюбоваться на желтый уютный свет окон, своих и соседей с улицы! Увы, увы...
      Те, кто родился в атмосфере Тамеля, с младенчества привыкли к ночным шорохам за стеной, страха не было. Была благоразумная осторожность, как у человека, который никогда не встанет на пути стаи озлобленных псов не из-за страха к собаке, как таковой, но из чувства самосохранения.
      Существа были разнообразные и их было много. Берт сначала пытался классифицировать, потом бросил, видя бесплодность такой работы. Зато съемки вел регулярно. Скрытые камеры были понатыканы по всему периметру дома и каждые пару-тройку месяцев набор приходилось полностью обновлять - от когтей, зубов и кислотных слюней ночных жителей не спасали ни хитрые крепления ни титановые корпуса. Эти бестии рано или поздно, ломали все.
      - Я хочу завести кошку, - неожиданно сообщил он. - Хищную и умную.
      - Заведи морскую свинью, - посоветовал я, - Море близко. Зачем тебе кошка?
      - Буду выгуливать на поводке, она будет мяукать, пить молоко из мисочки и тереться о мои ноги, когда я прихожу домой.
      - Смеешься?
      - Подсчитываю шансы, - усмехнулся он. - Кстати, видел недавно такую. Черная, красивая... и сразу видно-умная.
      - По глазам видно?
      - По действиям. Сегодня ночью она уперла мою последнюю камеру. Киска... Вот бы такого котеночка...
      - Твоя киска, это наверное, какая-нибудь девятиногая тварь с редкими клочками шерсти.
      - Почти угадал. Только она была восьминогой. Девятая нога - это был хвост.
      - Ладно, пойду я, - поднялся я с дивана, прихватив полную бутылку пива. - Скоро темнеть начнет.
      - Хочешь, оставайся, знаешь же, что коврик у двери для тебя всегда найдется.
      - Вынужден отклонить твой щедрое предложение, - вспомнив, что в моем холодильнике пусто, я забрал и вторую бутылку. - До завтра.
      - До завтра, - вяло махнул рукой Альберт.
      Какой-то он тихий. Может, подействовало сегодняшнее происшествие? Или просто заела хандра? В прошлый раз, когда у него было подобное настроение, он пошел ставить вокруг дома электрические ловушки, после чего все следующее утро с ворчанием помогал охране правопорядка убирать трупы. А в следующий раз вообще ушел гулять после полуночи. Если не врет, конечно. Мало ли, что он теперь выкинет.
      Солнце почти село, когда я снова предстал перед его изумленными очами.
      - Хорошо, что ты вернулся, - сказал он, пропуская меня в дом и плотно закрывая дверь. - Я уж только начал думать, что...
      - Знаю, знаю, Нострадамус, - замахал я руками. Альбертовы мысли настолько часто сбывались прямо противоположным образом, что он удостоился этого лестного прозвища. - Чем займемся интересным? Интимные предложения во внимание не принимаются
      - Ты разбиваешь мое сердце! - с трагичным пафосом воскликнул он, почему-то приложив руки к животу. - Ну да обойдемся без интима. Подглядывать за ночными зверюшками как-то тоже не хочется, может спать ляжем?
      - Дельная мысль. но я бы не возражал перед этим немножко перекусить. Чем-нибудь посущественнее пива.
      - Ха! Теперь знаю, зачем ты пришел! Дома, небось, жрать нечего? Пил бы пиво в одиночестве, настоящий мужчина этим божественным напитком должен быть и сыт и пьян!
      - На роль настоящего я не претендую, поэтому пойду, пошарю в твоем холодильнике.
      Дурацкая ниточка, которую он называл выключателем и которая имела дурную привычку заскакивать на посудный шкафчик, бестолково дергалась в моих руках.
      - Выключатель сломался... неделю назад, - сообщил через секунду Альберт, - Открой холодильник, светлее будет.
      Я фыркнул, с него станется сидеть с перегоревшей лампочкой по две недели или лениться починить выключатель. Или поменять батарейки в часах... Техника должна быть немного капризной, - говорил он, - это придает ей немного человечности. Впрочем, за машиной он следит, как за собственной дочерью, даже убирается внутри регулярно.
      Как и ожидалось, белый друг обжор был забит полуфабрикатами под завязку. С такими запасами можно пережить оккупацию или накормить население какой-нибудь маленькой африканской страны.
      - Малёк, ты веришь в вампиров? - прокричал из комнаты Альберт.
      - А как же! - забрасывая в микроволновку нечто среднее между пиццей и пирогом ответил я, хищно улыбнувшись своему отражению в темном стекле шкафчика. На вампира я не тянул даже в этом кривом подобии зеркала. - От тебя они отличаются только гастрономическими предпочтениями. И способностью к дискретизиации своей массы, хотя в это мне поверить сложнее всего.
      - Во завернул! От Сашки набрался? Ты про их штучки с превращением в туман и стаю летучих мышей?
      - Угу, - промычал я, еще раз внимательно всмотревшись в скалящееся отражение... Нет, не похож. Нет во мне той внушительности, которой должен отличаться потомственный кровосос, и в то же время я не настолько уродлив, чтобы изображать вампиров из третьесортных голливудских фильмов.
      - Если ты этого не умеешь, это не значит, что этого не существует!
      Я показал отражению язык и пригладил волосы. Из нас двоих Берт - больший любитель подискутировать на отвлеченные темы. Наверняка сейчас смотрит какой-нибудь очередной пужастик по телеку.
      Надо сказать, несмотря на физическую изолированность от внешнего мира Тамель сносно принимает видио и радиосигналы. А вот попытки с нашей стороны добраться до остального мира не приводили ни к чему. О случаях выехать за пределы города говорить вообще не приходится. Они закончились еще лет шестьдесят назад, когда до людей наконец, дошло, что между телами, иногда обнаруживаемыми на дороге, а иногда не найденными вообще, и попытками этих людей покинуть территорию есть прямая связь. Человека находили обычно до наступления ночи, утром искать не имело смысла.
      Я достал разогретый ужин, Альберт, не дождавшийся достойного ответа, появился на кухне, и теперь разливал чай, пока я возился с разрезанием резиновой пиццы. Захватив все это добро, вы вернулись к дивану перед телевизором.
      Насчет ужастика я оказался прав. Прямо передо мной развернулось зрелище белоснежных клыков, медленно прокусывающих шейку испуганной девушки.
      - И это у них называется кошмаром, - я хотел сказать иронично, а получилось грустно.
      Альберт, что знал меня, как облупленного, только поднял бровь и слегка стукнул по плечу, приказывая не впадать в свою вечную тоску по миру обычному.
      - Смотри на это иначе, - подождав, когда киногерой спасет укушенную девушку и надает крестом по морде так и не поужинавшему вампиру, сказал он. -Там, - он махнул в сторону телевизора, - Даже представить не могут то, что у нас тут твориться каждый день. Ты только посмотри, какие у них проблемы... отношения отцов и детей...
      - Зато у нас слишком много сирот, которые мечтают о таких проблемах.
      - Хм, - стушевался он, вспомнив, что к числу сирот отношусь и я. - Ну ладно, а как насчет остальных проблем? Им дана такая широкая жизнь, езжай, куда хочешь, делай что хочешь, в меру своих способностей, конечно, а они чем занимаются? Одни идиоты сидят на наркоте, другие ударились в запой, а есть еще и третьи и четвертые... и у всех них одна большая проблема - собственная глупость и желание найти приключения на свою задницу. Что в принципе одно и то же. А нам же и искать ничего не надо! Мы сами - одно сплошное приключение! Ты бы подох там со скуки, говорю, тебе.
      - Твои доводы - как пошлые анекдоты с бородой, - проворчал я. - Тошнит, когда слышишь их в сотый раз.
      - Знаешь, малек, если собрался тут разводить меланхолию, то иди-ка ты лучше спать.
      Мальком меня звали взрослые за мой небольшой рост. А вот имя, данное мне при рождении никто не знал. На вопрос о моих родителях лишь разводили руками, подбросили, мол, рано утром, и никто ничего не видел. Я залез в отчеты по беременностям за тот период и оказалось, что примерно в это же время должны были родить две женщины, но именно в ту ночь их дома не выдержали напора снаружи. Люди как всегда, пропали, а я оказался на пороге детдома.
      У меня с детства стоял выбор, какую из двух фамилий взять себе. Не решив ничего конкретного, и наверное, что бы не обидеть память моих настоящих родителей, ошибившись, я так и остался без фамилии. Имя Малькольм, наверное, производная от малёк, не прижилось. Я на него не откликался, и все махнули рукой. Все равно, меня ни с кем не спутаешь, а документов у меня отродясь не было. Зачем документы в городе, где каждый знает друг друга если не вдоль и поперек, то хотя бы в лицо. Безымянным я рос в детдоме, безымянным учился в школе, закончил и теперь преподаю там время от времени, и тоже без имени.
      - О, ты посмотри, какой кадр! - вдруг восхитился он, я проследил за его пальцем и увидел, как на экране эталонный образчик мужского пола не целясь, стреляет из пистолета осиновыми колышками, одновременно угрожающе размахивая крестом, судя по размерам, снятым с небольшой церквушки.
      - Неужели тебе нравятся эти третьесортные ужастики, - спросил я, чувствуя, что меня серьезно начинает клонить ко сну.
      - Третьсортный ужастик - это первосортная комедия, - отмахнулся он, и тут я зевнул. Лето все-таки, темнеет поздно. А я еще сегодня проснулся до рассвета. Берт понял мой прозрачный намек и желание побыстрее подложить под голову подушку и забыться до утра..
      - Знаешь, - тоже зевнув, сказал он, - Наверное нам пора отправляться баиньки, все-таки не детское время. - он прислушался к скрежету за окном. Кто-то снаружи усиленно пытался пробиться через закрытые ставни. - Да, раз уже начался ночной концерт, то точно пора. Уступаю тебе свою спальню, ты у меня все-таки не частый гость, а сам прилягу вот на этом удобненьком диванчике, - он похлопал по упругой поверхности.
      - Если бы я не знал, что ты всегда на нем спишь, решил бы, что ты самое бескорыстное существо во Вселенной, - усмехнулся я.
      - Я и есть самое бескорыстное существо, если не во Вселенной, то в этом городе точно.
      Я знал, где находится ванная, и спальня(трудно не найти единственную спальню в этом миниатюрном домике). И уже через пятнадцать минут, прикрыв дверь в зал, чтобы не доносились звуки телевизора, я устроился на кровати и закрыл глаза. Под мирный стук и скрежет по ставням и раздающиеся периодически с улицы приглушенные вопли я засыпал.
      Проснулся посреди ночи. Меня словно толкнуло какая-то неясная тревога. Бывает, что даже с закрытыми глазами чувствуется присутствие в доме человека, а уж тем более, постороннего. Сейчас было с точностью наоборот. Дом казался холодным и безжизненным, моя шкурка говорила мне, что я являюсь в нем единственным живым существом.
      Сразу стало неуютно. Чепуха! Я попытался успокоиться. Это все пережитки детства, когда лежишь в кровати с раздутым мочевым пузырем, и боишься подняться, потому что секундой раньше твое богатое воображение нарисовало картину чего-то страшного, притаившегося под кроватью, и только и ждущего, когда ты спустишь ноги на пол... Не то страшное, хищное, но привычное, что бродит по ночам, а нечто необъяснимое, мерзкое и, конечно же, опасное.
      Чепуха, повторил я про себя, Берт наверняка спит около телека, уж включенный телевизор я чувствую за десятью дверями.
      А вдруг не лежит и не спит? А вдруг....? Гадать дальше не имело смысла. Отбросив детские страхи, натянув на себя шорты и накинув рубашку, я босиком прошлепал в так называемый зал.
      Отблески от работающего на малой громкости телевизора, наполняли комнату мрачными тенями и шевелящимися силуэтами. В дальних углах комнаты копошилась тьма, вязкая, как кисель. Я сглотнул, потому что чувство одиночества пронзило грудь и заскользило вверх по позвоночнику холодными лапками. Вцепиться себе в затылок я ему не дал.
      Успокоиться. Надо успокоиться. Космонавтом мне не быть - пульс зашкаливает, а кровь стучит в висках, заглушая скрежет с улицы. Пялиться на пустой диван больше смысла нет, я осторожно прошел к выключателю и повернул его. Яркий, режущий глаза свет должен был бы просветить ситуацию, но комната оставалась все так же непонятно пустой.
      - Эй, Эйнштейн! - осторожно позвал я, надеясь, что он поймет мое беспокойство и бросит шутки. - Берт! Хватит прятаться!
      Никто не ответил. Я сглотнул. Посреди ночи люди исчезают только в одном случае - если защита их дома не выдерживает напора изнутри. Не слишком часто, но бывает постоянно. Но тогда почему я этого не услышал? Неужели он позволил втихую уволочь себя, лишь бы не выдавать мое присутствие?
      На кухню я крался уже на цыпочках вдоль стены, прихватив по пути пятикилограммовую гантелину. Не бог весть какой оружие, но выбирать не приходится. Несмотря на предчувствия, разум продолжал надеяться, что все это детский розыгрыш.
      Из-за закрытой кухонной двери не доносилось ни единого подозрительного звука. Осторожно коснувшись ручки, я медленно, моля петли не скрипеть, толкнул дверь. Свет из зала разогнал чернильную темень в кухне, зато углы и пространства за буфетом и холодильником, а еще за шкафчиком и за шторами тоже... да в этих темных углах может запросто спрятаться существо размером с гориллу!
      Мне показалось или штора дернулась?
      Горло пережало невидимой, но хорошо ощущаемой рукой страха. Почему-то резко захотелось выпить. Хотя бы воды.
      Чтобы включить свет в кухне, надо в зайти. Или полностью встать в дверном проеме, загородив единственный источник света и, протянув руку, нащупать болтающуюся веревочку... Черт, он же не починил выключатель! Сообразив, что свет искать на кухне бесполезно, я отпрянул от черного проема и, прижавшись к стенке, отодвинулся еще дальше. И еще.
      Рука, стискивающая гантелю, вспотела, я переложил "оружие" в левую руку, и вытер ладонь о шорты. Не выпуская из вида кухонный дверной проем, я заскользил вдоль стены. И все-таки, шевельнулась там штора или мне показалось? Выяснять как-то не хотелось. А если не привиделось?
      Черный прямоугольник притягивал взгляд, как магнит скрепку, от напряжения глаза начали слезиться, я несколько раз моргнул.
      Показалось, или кто-то действительно метнулся из одного угла кухни в другой? Небольшой, размером с терьера? Срочно нужен свет, но претила сама мысль о том, что пока я буду искать фонарик, незваный гость будет хозяином бродить по дому.
      Краем глаза я увидел ночник, стоявший на полу, рядом с диваном. Чтобы до него добраться, нужно выйти на середину комнаты, а это небезопасно, правда в этом случае есть возможность скрыться за диваном и до последнего отмахиваться гантелей... don"t worry, be happy- прошептал я свою собственную мантру на мотив старой песенки.
      Ночные жители не очень любят свет, но я предпочел, что бы они его боялись. Я остановил себя за миг до прыжка к дивану. Оглянулся, ища розетку, и тот час обнаружил нечто лучшее - удлинитель. Метров на пять. Плюс собственная длина провода ночника, пусть семь в грубом подсчете. Розетка на противоположной стене - раз, как не крути - не хватит закинуть этот светильник на середину кухни. А вот и розетка на ближней стене - два, но пока я буду подключать в нее ночник, буду как на ладони. Вот дилемма, то ли рискнуть и не осветить всю кухню, то и рискнуть и попробовать осветить всю?
      Все мои долгие размышления вместились в несколько ударов сердца. Я остановился на безопасном варианте, и решил, что буду прорываться ко второй розетке только в том случае, если света не хватит.
      Посекундно ожидая увидеть шевеление в темном проеме, я ящерицей метнулся за диван и, схватив ночник, вернулся на свое место у стены. Вроде все тихо. Сняв колпак и оставив голую лампочку, что бы не терять ни единой крупицы света, я заскользил вдоль стены обратно к кухне. Помолился, что бы меня не выдал волочившийся хвостом провод и, опустившись на колени, включив ночник, протолкнул его в темноту. Провода хватило ровно на столько, что бы светильник на полшага протиснувшийся в кухню, уничтожил таинственность в черных кляксах по углам. И за шторами не было подоконника и спрятаться там могу разве что летающий хомяк. На всякий случай я пошевелил их валявшейся на столе поворежкой, а потом и вовсе раздвинул, обнажив непривлекательный металл ставень. Ничего. Кухня пустая и безжизненная. Я почувствовал укол в груди. Словно та тяжесть, что лежала на сердце шевельнулась, сдвинулась с места, причинив боль острым краем.
      Где же Альберт? Если его утащили, то почему я ничего не слышал? А может он заснул и его... Входная дверь!
      Я бросился в зал, и, миновав пародию на коридор, проверил замки на двери. Все закрыто.
      Я рванул к окнам. Но и там все было в порядке. Об этом в частности говорило царапанье с той стороны. Если бы было что-то не так, они бы не царапались а пировали бы на кухне со мной в качестве главного блюда. Уже окончательно осмелев, я проверил спальню, и даже заглянул в шкафы, не устраивая перед этим трусливые прыжки за диваны.
      Альберт пропал. Завтра сообщу об этом службе порядка, все равно она по ночам не реагирует на происшествия.
      Я сел на диван, на котором совсем недавно спал мой друг и не удержался, потянулся за пивом. После всех волнений можно и даже нужно. Почти залпом выпив бутылку, не почувствовав вкуса, я взял вторую и медленно сделал несколько глотков. Одно жаль, что алкоголь на меня не действует. Легкое успокоение, это скорее психологическая реакция.
      Альберт, где же ты? Хоть бы ты был жив, пусть ты даже окончательно сошел с ума и решил опять пойти гулять по ночным улицам, пусть ты останешься в живых. А если твоего тела так и не найдут, я буду искать тебя. Я перерою этот городок и его окрестности метр за метром. Я сделаю все, что бы или спасти или увериться в твоей участи.
      - Вернись, Альберт, Маришке будет без тебя плохо, - прошептал я. - И мне тоже.
      Недоумение, позднее время, бутылка пива и понимание, что до утра все равно ничего не изменить, прокрались в ту часть мозга, которая отвечала за сон и набили голову ватой.
      Я не помнил, как уснул, вроде только что тупо пялился в телевизор и уже цветные картинки с экрана перенеслись ко мне в сон, и тут посторонний шорох у дивана заставил меня ничего не соображая, подскочить на полметра и, прежде, чем я смог отдать в чем-то себе отчет, перемахнуть за спинку дивана.
      Уже падая, я увидел фигуру, стоявшую напротив и смотревшую на меня круглыми совиными глазами.
      - Альберт! - почти так же быстро, как запрыгнул, я появился из-за спинки, - Где тебя носит, сукин ты сын?!
      - Тише, тише, - он поднял руки, и попытался отстраниться, когда я кинулся на него то ли с кулаками, то ли с желанием пощупать и убедиться в материальности стоявшего передо мной тела. - Да что с тобой? Ничего страшного, я просто выпил слишком много пива и уснул.
      - Где? Я же все обыскал! Чуть с ума не сошел!
      - В ванной, - он сказал это с таким обезоруживающим недоумением, что я рухнул на диван. И схватился за голову. Разве я не заглядывал в ванную? Заглядывал же. Или нет? Может, и нет. Такое просто не укладывалось в голове, наверное подсознательно я обыскивал только комнаты, имеющие выход наружу. -Там было не так душно, вот я и постелил...
      - Бог ты мой, Эйнштейн, - простонал я, - Я же тут чуть инфаркт не заработал! Я же звал, ты что, не слышал?
      - Не-а, - мотнул он головой. Я заметил, что волосы у него влажные.
      - Ты что, из душа?
      - Ну, я не хотел тебя будить, проснулся раньше обычного, голова от пива раскалывается, а может и не от пива, просто лежал неудобно. Влез я под душ... Ну успокойся, ничего страшного, а ты что подумал? Что меня бяка утащила? Брось, малёк, меня так просто не утащишь!
      Я успокаивался. Сидел на диване, закрыв глаза и откинувшись на спинку. Черт, всего лишь уснул в ванной! Он же говорил, что иногда спит там в жару! Балбес! Несмотря на все свое самобичевание, я ощущал такую радость от удачного исхода ночи, что невольно улыбнулся.
      - Ты пропустил захватывающее зрелище, - посмеиваясь сказал я, и с недоумением понимая, что смех-то попахивает истерикой, прилег на недавно покинутую подушку. - А теперь иди к черту, до утра меня будить нельзя, какие бы твари не рвались в дом. Я теперь смелый, сначала буду бить гантелей, а потом спрашивать!
      Последней мыслью перед сном было воспоминание о том, что на Берта, как и на меня пиво не действует. Откуда похмелье? Я постарался задержать эту мысль, чтобы спросить Альберта после пробуждения.
      Когда я в следующий раз открыл глаза, Альберт хозяйничал на кухне, в открытые окна прорывался свежий ветерок, пахнущий прелой землей и дождем.
      - Утро доброе! - жизнерадостно откликнулся он, вынимая из микроволновки очередной полуфабрикат. А я, оказывается, проголодался, поэтому совершил маленький рекорд - принял душ за пять минут, и появился на кухне уже чистый и с урчащим желудком.
      - Спасибо, что хранишь мою зубную щетку, - вместо пожелания дорого утра сказал я.
      - Я ее одалживаю всем своим гостям, - усмехнулся Альберт, накладывая мне завтрак и ставя перед носом огромную кружку кофе.
      - Значит в следующий раз буду ее брать с собой.
      Мы попрощались на пару часов, и договорились встретится на пляже, в известном нам месте.
      Ночью был дождь. Об этом говорила утренняя духота и остатки луж, а так же тот влажный аромат, который не спутаешь ни с чем. Почему-то перед глазами стояло лицо Альберта с мокрыми волосами... я отбросил левые мысли и направился к своему дому.
     
   Глава
      - Ты надеешься, что охранники примут ее за настоящую? - я не знал, смеяться мне или удивляться. У наших ног покоилась большая рыбина, которую только издалека можно было принять за живую. Очередная разработка гениального Альберта.
      - А почему бы и нет, настоящая рыбья кожа, довольно мощный моторчик, сам проверял, аккумулятора должно хватить на часов двадцать-двадцать пять.
      - А это что такое на пузе?
      - Солнечная батарея, заряжает аккумулятор, на зарядку требуется часа два.
      - То есть раз в сутки твоя рыбина будет два часа плавать кверху брюхом? - спросил я, скептически рассматривая это рукотворное чудо в рыбьей шкуре.
      - У тебя просто не хватает здорового энтузиазма! Я уверен, что эту рыбу ждет великое будущее!
      - Только не слишком долгое, - проворчал я. Судьба рыбины была предрешена в тот миг, когда Берт уверился, что она сумеет проплыть мимо охраны. Я разве не говорил, что Альбертовы мысли слишком часто сбываются наоборот?
      Думаю, никакими сверхспособностями тут и не пахло, просто Берт, умевший хорошо предугадывать неприятные, но закономерные события, до последнего пытался убедить мир, что все будет хорошо. Мир убеждался редко.
      На пляже в километре от нас визжала малышня, их любимое место - мягкий песок, крохотные горки и вышки, чистейшая вода. Сегодня вода была холодной, почти как вчера, поэтому лезть я туда не стал.
      Альберт зашел по колено в воду, я удивился его наплевательскому отношению к холоду, и ласково опустил рыбешку перед собой.
      - А теперь смотри! - картинным жестом прожженного фокусника он вытащил пульт с маленьким экранчиком и несколькими яркими кнопочками. Слишком похож на джойстик, скорее всего в младенчестве он им и был. Рыба дернулась, из-под хвоста у нее вырвалась мощная струя, и новое изобретение унеслось прочь со скоростью игрушечной торпеды.
      - При такой скорости у нас примерно минут тридцать - сорок, а потом она войдет в зону действия охранников, вот увидишь, как она пройдет сквозь них, как хлеб сквозь масло.
      - Нож, - автоматически поправил я, заворожено глядя на экран, по которому проплывали подводные виды. - Ты записываешь?
      - Конечно, сигнал идет домой, это, - он помахал пультом, - Для удобства.
      Мне тоже хотелось верить, что эта штуковина останется незамеченной.
      - Если она пройдет, то самостоятельно обряжусь в рыбью чешую и попробую переплыть барьер.
      Альберт посмотрел на меня, и мученически вздохнул.
      - Опять за старое? Ну что ты там забыл? Только представь, ну прошел ты охранников, ну приехал, например в какой-нибудь город... чем ты там собираешься заняться? У тебя не денег, ни документов! Ну, будешь перебираться с куска хлеба на воду, бомжевать, так ты и тут этим можешь спокойно заняться!
      - А если бы я сказал бы тебе, я знаю, как пройти сквозь охранников, ты бы пошел со мной?
      Альберт хмыкнул, почесал кончик носа. Его ответ я уже знал, он ведь не меньше меня хочет побродить по свету, только в отличие от меня, он предпочитает придумывать причины, по которым тут лучше, чем там. Убеждает сам себя, думая, что убеждает меня.
      - Пошел бы, наверное. Если близнецы согласились бы. Куда ж я без вас, а ты без нас? А ты знаешь?...
      - Если бы знал, меня бы уже давно тут не было, - я сел на песок. Секунду спустя моему примеру последовал Берт. - Кстати, где Маришка? Выключила телефон, уже второй день до нее не могу дозвониться.
      - У себя в избушке, - он сказал это таким недовольным тоном, что я уставился на него в упор. Он увидел мой взгляд и досадливо махнул рукой. - Они там с Сашкой опять пытаются научиться завязываться узлом... Ну или что-то вроде того. Так что увидишь ты их еще не скоро.
      - Ясно, - я опять посмотрел на море.
      У близнецов Маришки и Сашки это бывало. И не раз. Просидев в уединении в своем крохотном домике в скалах недельку другую, на третью они счастливые или не очень выбирались на свет, чтобы продемонстрировать вновь обретенное умение или по-быстрому запастись продуктами и опять исчезнуть на несколько дней.
      Я вздохнул, не знаю, почему, но меня в последнее время редко посещала та безмятежная радость, которой славятся дети и сумасшедшие. И иногда те мудрецы, что умеют радоваться каждой мелочи. Еще год назад было все нипочем, а вот сейчас я чаще грущу, чем смеюсь, и больше думаю, чем делаю.
      - Не печалься, малёк, - не отрываясь от экрана, проговорил он. Иногда мне казалось, что Берт умеет читать мои мысли. - Ты летом всегда хандришь.
      - Не заметил, - буркнул я, и бросил делать вид, что меня интересует изображение на маленьком экране.
      - А я вот заметил. Ты просто воешь от безделья, и в то же время слишком ленив, что бы искать занятие на два месяца. Осенью ты обычно пробуждаешься от спячки, учишь уму-разуму малышей, и опять начинаешь засыпать с началом каникул.
      - Наблюдатель, - фыркнул я.
      - Это у меня в крови. А ты хотя бы с близняшками сходил, научился нормально обращаться со своими лишними конечностями, а то привык, понимаешь, ходить на двух лапах, а крылья птице для чего дадены?
      - Ну тебя, - отмахнулся я. - Совсем чувство такта потерял.
      - Музыкального?
      - Этического, гений. Ты лучше за рыбой следи, смотри, что-то ее повело...
      - О-па! Кажется стража не дремлет, ну-ка ну-ка!
      Экран внезапно почернел, словно рыба нырнула в нефтяную скважину, но мы понимали, что очередному изобретению Альберта пришел конец. Он зло потряс пульт, словно это должно было воскресить рыбину, но, как и следовало ожидать, к положительным сдвигам не привело.
      - Ну что, пошли пить пиво? - убито предложил он.
      - Чай, - выдвинул я встречное предложение.
      Он только рукой махнул и тяжело поднялся с песка. Отряхнув шорты одним движением и, сунув пульт в нагрудный карман рубашки, решительно направился к машине. Я задержался, чтобы подобрать с песка рубашку, и, взглянув в сторону моря, так и застыл в позе бабушки-склеротички.
      - Берт!
      - Что? О черт! - он рванул обратно с такой прытью, словно на берегу его ждала вернувшаяся из заплыва рыбина. - Еще один!
      Серебристая искорка, точное подобие первой, уничтоженной вчера на глазах сотен людей, увеличивалась, превращаясь в маленький самолет. Он решительно ревел, прорываясь к берегу, но на этот раз стражники остановили его раньше, чем он долетел до города. Километрах в трех от нас.
      - Что там? - с волнением спросил я, жалея, что у меня нет Бертовых орлиных глаз.
      - Та же история, - кажется, он испытывал примерно то, что и я, потому что стоял, закусив губу и едва не подпрыгивал на месте. Он так же, как и я, болел за искорку. Но так уж получилось, что сила оказалась на стороне охраны. - Его начало плющить... ты только посмотри!
      Я и сам видел, как маленькие белые фигурки выпрыгивали из самолета. Через несколько секунд над ними раскрылись белые зонтики парашютов. Не над всеми - двое по каким-то причинам не успели и с почти километровой высоты врезались в воду. Это смертельно. Трое благополучно приводнились.
      - Живы? - с надеждой спросил я.
      - Пока да, бултыхаются, вроде.
      Мы посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, бросились к воде, скидывая по пути лишнюю одежду. Меня уже не волновала температура, ледяная вода обожгла только в первый миг, но это не тот случай, когда можно изображать из себя неженку. Через считанные секунды тело перестало чувствовать холод, и я загреб с удвоенной силой, нагоняя рассекавшего волны Альберта. Он нырнул, в кристально чистой воде я смутно видел в двух метрах впереди его силуэт. Я нырять не стал, чтобы задержать надолго дыхание, мне нужно время на подготовку, зато заработал руками и ногами, как моторная лодка винтом. Несмотря на все мои усилия, к людям подоспел первым Альберт. Когда я, тяжело дыша, проплыл последние несколько метров, он уже поддерживал стучавшего зубами от холода мужчину.
      - Где остальные? - выплевывая попавшую в рот воду, почти прокричал я.
      - Не видно, - Берт, чтобы лишний раз убедиться повертел головой. - Держи его, я нырну, поищу.
      Он передал мне мужчину и без плеска ушел под воду.
      - Помогай мне, - пропыхтел я, улегшись на спину по всем правилам спасения попытался положить его голове себе на грудь. Он ничего не ответил, но начал понемножку грести. Его зубы отбивали такую дробь, что напомнили кастаньеты в руках испанской красавицы из какого-то мыльного сериала.
      Я работал свободной рукой и ногами как заведенный, и, уже начиная подозревать что берег удаляется с той же скоростью, с какой я к нему пытаюсь приблизиться, я ткнулся ногами в песок. Последние сантиметры были самыми тяжелыми. Держась друг за друга, как два брата-алконавта, мы выползли на четвереньках на горячий песок и без сил растянулись, раскинув руки и ноги как морские звезды. Минуты две в унисон сипели, кашляли и шумно дышали. Потом я нашел в себе силы перевернуться на бок и сесть.
      - Черт, черт, ..., - дальше шла непередаваемая игра слов, которую я классифицировал, как русский мат. Значит, с национальностью определились.
      - Полностью с вами согласен, - я последний раз глубоко вздохнул и выдохнул.
      - Как хорошо, что вы говорите по-русски! - прокашлял мужчина. - Черт, неужели все погибли?
      - Двое точно, у них кажется не раскрылся парашют. - кивнул я, - Еще двоих пытается отыскать мой друг, будем надеяться ему повезет.
      - Хоть бы я не был единственным, - пробормотал он себе под нос. Помогая себе руками, он сначала сел, а потом с трудом поднялся и приложив руку козырьком, как я вчера вечером, когда следил за самолетом. Очень хотелось увидеть вынырнувшие головы, но море было безмятежно спокойное.
      Берт показался из-под воды почти у самого берега, минут через пять, спешно на карачках выполз на песок и свалился точно так же, как это сделали мы. Я опустился рядом, помог ему отползти подальше и сесть.
      - Что это, - я указал на глубокую кровоточащую царапину у него на левой лодыжке.
      - Потом. - отмахнулся он, - Надо убираться отсюда побыстрее, - его глубокое дыхание совсем не напоминало то хрипение, с каким встретили берег мы. -Любопытных нам только не хватало. А они уже бегут.
      - Ты ж, вроде не телепат, - хмыкнул я.
      - Нет, просто я почему то очень надеюсь, что нас никто не заметил.
      - Тогда к машине.
      - Нет, она стоит на дороге, я сбегаю, пригоню, а вы ждите меня вон за тем валуном, только Бога ради, не высовывайтесь.
      Он, прихрамывая, рванул к дороге, скрытой небольшой полоской растительности и глыбами, торчащими из-под земли. Хорошо, что мы не пошли на наш любимый скальный пляж, маленький клочок песка, огороженный с трех сторон отвесными уступами, а с четвертой морем. Тогда до машины нам пришлось бы добираться вплавь, или карабкаясь на стену.
      Мы быстро добрались до места встречи, и Берт не заставил себя долго ждать.
      - Поторапливайтесь, иначе рискуем попасть в час пик.
      - Что, все так серьезно? - запрыгивая на переднее сиденье, спросил я. Спасенный сел сзади.
      - Не то слово! Мне уже трижды позвонили с вопросом видел ли я самолет и кто поплыл за выжившими? Судя по их словам, сюда рвется полгорода.
      - А мне никто даже не заикнулся, - меня прижало к сидению, когда машина за считанные секунды преодолевала расстояние от песка до асфальта.
      - А нефиг было лезть в воду с телефоном. Надо носить водонепроницаемые футляры. - с превосходством в голосе он помахал своим браслетом. - Эй, спасенный, пригнитесь-ка.
      Мужчина нырнул под сиденье, и только тут до меня дошло, что Берт с того самого мгновения, когда выполз на берег, разговаривает по-русски. Надо быть внимательнее.
      Вообще одной из загадок нашего города является его месторасположение. Ясное дело, что мы где-то на юге, потому что температура никогда не опускается ниже двадцати, но не настолько на юге, что бы день длился по полгода. Благодаря телевиденью, каждый свободно разговаривает на полусотне языках, а цвет кожи варьируется от шоколадного до бледно-молочного. Одни признаки говорят одно, вторые второе, в итоге мы выбрали десяток мест, в районе которых теоретически могли находиться. Эти области на карте у нас помечены маленькими разноцветными флажками.
      В город мы добирались не по центральной дороге, а свернув на гравийку, поехали окружным путем.
      - Не высовывайся пока, - предупредил Берт собравшегося принять вертикальное положение спасенного. - Я скажу когда можно. - Мы ехали мимо домов, не торопясь, как едут уставшие, нажарившиеся на солнце купальщики . Я заложил руки за голову и всем своим видом изображал безмятежность, Альберт же вел машину одной рукой, а второй пытался откупорить бутылку пива, видимо, чтобы придать себе еще более праздный вид.
      - Лучше на дорогу смотри, - посоветовал я, забирая у него бутылку и выдергивая колечко.
      - Мне сейчас нужен глоточек, - вернув себе бутылку, он хлебнул, потом хлебнул еще раз и еще... впрочем, пиво на этом и закончилось. - Вот так-то лучше,-теперь на его лице появилась настоящая расслабленная улыбка и он сам больше не напоминал застывшую восковую фигуру.
      Все встречные машины сигналили, Альберт только отмахивался небрежно и они проезжали мимо. Мы не сговариваясь, поехали домой к Берту, там было потише, а мой дом находился почти в центре, и гости частенько заскакивали без приглашения просто поболтать.
      Мы с Альбертом вышли из машины первыми, я нацепил на все еще пригибавшегося мужчину найденную на сиденье кепку, потом, прикрывая его нашими телами, мы провели спасенного в дом. Закрыли дверь, словно спасаясь от ночных жителей, Альберт прошелся по окнам увериться, что густая тюль не даст проникнуть в дом ничьему чужому взгляду. И только после этого уставился на мужчину.
      - Я Альберт, - он первым протянул руку. - А это малёк.
      - Алекс. Алексей, если полно. Но к Алексу я уже привык.
      - Отлично, Алекс! - кивнул я. - Стягивай свою мокрую одежду, а Альберт подыщет что-нибудь посуше. Душ там, все в твоем распоряжении, кроме моей зубной щетки...
      - Он уже начал распоряжаться в моем доме! - шутливо возмутился Берт. Тем не менее, подтолкнул спасенного к ванне.
      - А зачем нужна эта конспирация? - обернулся напоследок Алекс.
      - Об этом потом, за обедом. - Берт повернулся ко мне. - А ты разогрей пиццу, у тебя здорово получается ее резать.
      - Тебе бы не помешал бинт, - я кивнул в сторону его лодыжки, из царапины на которой капала кровь.
      - Ах ты черт! - он нагнулся, посмотреть, - Забыл, дурак! Там же наверное в машине наверное целое озеро кровищи! Как я буду все это убирать!
      - В этом я тебе не помощник, - злорадно отозвался я..
      Берт поднял ногу, словно это должно было защитить его бежевый ковер от новых пятен.
      - Крови не хочешь? - он удрученно взглянул на меня, словно я вампир, настолько одержимый гемоглобином, что немедля кинусь вылизывать пятно на ковре, как кот валерианку. - Нет? Тогда будь другом, принеси хотя бы полотенце. Только не то с пальмами, а зеленое, с поганками.
      Пока я ходил за полотенцем, лекарством и бинтом, Альберт изображал нетерпеливую цаплю, подпрыгивая на здоровой ноге.
      - Садись, - приказал я, и он послушно плюхнулся на пол, все еще держа на весу левую ногу. Смоченным в холодной воде полотенцем я обтер его лодыжку, глядя на льющуюся с полотенца подкрашенную красным воду, Альберт только тяжело вздыхал. Да, ковер уже не спасешь. Смазав вокруг раны йодом, я обмотал щиколотку бинтом, предварительно присыпав все это безобразие отличным противовоспалительным ранозаживляющим порошком.
      - Все, а теперь можно и на кухню, где ты расскажешь, как умудрился заработать эту царапину.
      - Рану.
      - Просто глубокую царапину. На рану она не тянет. Ты уж извини.
      - Если принять обстоятельства, при которых я ее получил, то она вполне заслуживает звания боевого ранения.
      Альберт уже встал и вполне сносно проковылял на кухню. Пожалуй, бинты ему мешали больше, чем так называемая рана.
      - Мне нужно пиво, - пробормотал он, открывая холодильник.
      - Тоже не откажусь, - поддакнул вернувшийся из душа Алекс. Теперь на нем вместо мокрых светлых брюк красовались Бертовские шорты и в тон им голубая рубашка.
      Рассевшись за столом, Алекс с Эйнштейном с пивом, а я с яблочным соком, мы совсем забыли про пиццу, потому что Алекс начал рассказ.
      Рассказывал он долго и из его слов я понял, что он с приятелями полетели сюда издалека просто так, хорошо провести время, и посмотреть на какое-то таинственное место, где периодически пропадают люди. Окрестности Тамеля, оказывается, пользуются у аборигенов очень и очень дурной славой.
      И вчера четверо друзей Алекса решил сделать контрольный облет территории и не вернулись.
      Мы с Бертом поняли друг друга без слов. Вчерашний самолет, гибель которого снимали на камеры половина тамельцев. Надо будет рассказать Алексу, он имеет право знать.
      Сегодня они взяли второй самолет и полетели на поиски пропавшей группы. Все, что случилось дальше, мы видели.
      - Пилот приводнился рядом со мной. Но он так и не успел отстегнуть парашют. Закричал, что кто-то тянет его вниз, а потом ушел под воду. Мишка был недалеко. Он что-то увидел под водой, не знаю, что, но он закричал и поплыл к берегу. Он чертовски сильно испугался. Потом его тоже утащило под воду. Я не знаю, акула это была или что-то еще...
      Он с шумом выдохнул, одним глотком опорожнил банку и остался сидеть, по-прежнему вертя ее в руках.
      - Нам жаль, что так случилось, - совершенно искренне сказал Берт, - Правда. Но ты выжил, жизнь продолжается, да и время вспять повернуть еще никому не удавалось.
      - С первым самолетом произошло почти тоже самое, что и с вашим, - добавил я, предпочитая сказать все и сразу, чем выдавать информацию по крупицам и растягивать чужие мучения. - Только там никто не спасся. Мы видели его вчера. Мне очень жаль.
      - Спасибо, - он наконец поставил свою бутылку на стол. - Если бы не вы, меня наверняка тоже утащили акулы.
      - Ну, это были совсем не акулы, - пробормотал Альберт. - Эти гады вполне могли бы утащить на дно всех нас. Мы чертовски рисковали своей шеей... И нам невероятно повезло.
      - Сейчас же утро, - возразил я.
      - Это ты им скажи, - проворчал Берт, опуская взгляд на свою перебинтованную ногу. - Когда я решил нырнуть, посмотреть, что с остальными, там же, блин, на дне глубоко, темно! Нашел одного. И не погружается и не поднимается, и тросы от него вниз идут! Парашют еще ниже болтается, я подумал было, что он за что-то зацепился, человек наглотался воды и потерял сознание. Вытащил бы, может и смогли бы спасти, если не долго под водой пробыл.
      В общем, я почти доплыл до него, а тут из-за парашюта эта тварь высовывается. Харя крокодилья, а сама на змею похожа - длиннющая, метров на семь-восемь тянет в колючках, как колбаса из ежика. И лыбится, зараза! Я оттуда, она следом, чуть за задницу не уцепилась. Наглая до ужаса! Я ведь сразу на поверхность, думал ее свет спугнет, ничего подобного! Прет за мной и хоть бы хны, этой хоть фонариком в глаз свети! Знаешь, малек, ТАК я еще никогда в своей жизни не плавал! Дельфин бы от зависти сдох! И что самое неприятное, она почти не отставала! Я же помню, что вы там как черепахи плывете, думаю, еще прицепиться к вам, тогда совсем кранты! Я ее поводил кругами почти у самой поверхности, а когда понял, что еще немного и попаду к ней на ужин, бросил все, и полетел к берегу, как укушенный за задницу пингвин. Эта тварь почти до самого берега не отставала, а потом смылась. Наверное, знала, что на берегу я ее голыми ногами запинаю, а ты поможешь. И вот, как только из резерва вышел, так по закону подлости, проехался ногой по камням, вот и заработал...
      Он грустно посмотрел на свою перебинтованную ногу.
      - Никогда не слышал о такой твари, Еще одно Лох-Несское чудище?- Алекс пораженно посмотрел на Берта - не разыгрывает ли?
      - Живет в воде, питается водолазами, - пожал я плечами. - Все остальное неважно. Кстати, ты уверен, что она не ядовитая?
      - Уверен, уверен, колючки по крайней мере точно. Иначе не сидел бы я с вами...
      Вдруг я почувствовал дрожь. Он скрывает. Я почти всегда знаю, когда он что-то скрывает. И сейчас он умалчивал о реальной опасности. Уверен, что колючки не ядовитые? А откуда такая уверенность, если по его словам, они просто плавали кругами?
      - Ты, придурок, - тихо сказал я, - Если ты еще раз будешь рисковать своей драгоценно шкурой, я тебя прибью. Понял или повторить?
      - Да уж куда понятнее. Но это же чистая арифметика, или вы двое или я один...
      - Заткнись, кретин, все в жизни относительно и арифметика не всегда права.
      Он понимал, что я дико разволновался, когда узнал, что он мог просто не выплыть на берег. Поэтому не стал разводить свои очередные философские разговоры, а просто кивнул.
      - Никогда о таких не слышал, - повторил Алекс.
      - Малек, кто обещал разогреть обед? - не обращая внимания на сомнение в голосе спасенного, обратился ко мне Альберт.
      - Каюсь, одну секунду.
      Доставая из холодильника пиццу с грибами и бросая ее в микроволновку, я все ждал, когда Алекс задаст тот вопрос, который я задал бы давно. Он спросил немного не то, что я ожидал, но в ответе мы вполне могли затронуть нас интересующую тему.
      - Так куда я попал? Это ведь не Бермудский треугольник?
      - Не совсем. Это Тамель. И это гораздо хуже, чем Бермудский треугольник, - моментально обнадежил берт.
      - Что?
      - Тамель, так называется этот город. Он давно отрезан от мира, и ты первый на нашем веку, кому удалось прорваться через охрану живым.
      - Охрану?
      - Ну, помнишь, что случилось с самолетом?
      - Помню, значит вы отгородились от всего мира...
      - Если бы, - вздохнул я, ну не могу не встрять, когда обсуждают больную тему. - Нам бы самим выбраться... Знали бы как обезвредить охрану, давно бы сделали отсюда ноги. Даже не знаю, кто втайне не мечтает об этом...
      - Я не мечтаю, - категорично заявил Альбрет. - Я тут себя чувствую вполне комфортно.
      - Ты животное тюремное, а я свободолюбивое, - отмахнулся я.
      Альберта отвлек телефонный звонок.
      - Что-то вы рано, - вместо приветствия сообщил он звонившему, прослушав ответ, удовлетворенно кивнул, - Если хотите, заходите в гости, вам тут всегда рады, как там Сашка? ...А-а-а,.. ясно, ну тогда до скорого. Целую, солнышко. Пока.
      - Маришка приехала за продуктами, я приглашал в гости, но она еще не решила остаться тут на ночь или укатить. Сашка торчит в хижине, тренируется сутками. Обычная песня, в общем...
      - Ясно. - Кому же еще мог Берт сказать "целую", кроме Мариши?
      Они с ней составляли бесподобную пару, но довольно странную по обычным меркам, когда они вместе, порой казалось, что это один человек, каким-то чудом разделенный на две разнополые половинки.
      - А вот и пицца, - я кромсал резиновые куски и посматривал на гостя. -Алекс, если ты не понял, то объясню еще раз, ты попал в западню. Когда ты сможешь отправиться домой и сможешь ли вообще, я не знаю, и никто не знает.
      - Западня? Ваш дом? Жители не любят чужаков? - обеспокоено спросил он.
      К счастью воплей или глупостей, которые так часто показывают в фильмах, я не видел. В кино люди, попавшие в беду, почему-то сразу начинают истереть, ругаться, убивать друг друга. Я конечно понимаю, что это нужно для накала страстей на экране, чтобы фильм не вызывал слишком сильную зевоту, но был рад, что действительность не напоминает дешевый триллер.
      - Нет, что ты, - Эйнштейн даже перестал дуть на свой кусок пиццы, - Просто как первому человеку, прорвавшемуся с внешнего мира, тебе бы досталось слишком много вопросов и чужого любопытства. А это сейчас нужно меньше всего. Пусть страсти поутихнут, и через денек-другой они уже не будут кидаться на тебя как фанаты на Элвиса.
      - Все так серьезно?
      - Это мелочи, поверь. Денек посидишь дома, отоспишься, познакомишься с моей видеотекой, а мы проведем воспитательные беседы с народом, - он усмехнулся.
      - Только не вздумай показывать свои ночные съемки, - предупредил я.
      - За кого ты меня принимаешь?! - возмутился он, но я по глазам понял, что это первое, что он хотел продемонстрировать. Свою коллекцию. Свою гордость.
      - Что за съемки, - немедленно заинтересовался Алекс, - Порнография?
      - Хуже, - хором ответили мы и посмотрели друг на друга.
      - Но если ты настаиваешь... - начал Берт. Я закатил глаза - он непереносим! В общем, я даже не сомневался, что последнее слово и дело останется за ним. Берт для этого слишком упрям, а я слишком легко сдаюсь. Что поделать, если большинство вопросов, по которым мы спорим, кажутся мне непринципиальными, и я с легкостью уступаю Альберту пальму первенства?
      Сейчас меня интересовало несколько другие вопросы, и Берт, оглянувшись на меня, понял, какие именно.
      - У нас нет самолета, - сказал он. - А еще у нас нет парашюта.
      - Зато море, видимо, самая уязвимая часть.
      - Ты плаваешь, как топор.
      - Могу и быстро...
      - Неужели? Десяток километров со скоростью самолета?
      - Хм.
      - Хм-да, или хм-нет?
      - В конце концов, можно взять лодку...
      - Ночники обнаглели, что будешь делать, если этакая зубастая стайка тебя возьмет за задницу? И еще, - помолчав добавил он, - Ведь не собираешься оставлять тут близнецов и Алекса?
      Последний довод был сокрушительным. Если бы не Алекс, который в силу своей слабой человеческой природы просто не способен плыть достаточно быстро, останется в городе в одиночестве, то ему грозит такая же дневная жизнь-тюрьма вдали от родных, друзей, в Тамеле, где на него будут смотреть сначала с любопытством, а потом с хорошо скрываемой жалостью. Долго он тут не проживет, при постоянном контакте с другими жителями непременно возникнет жестокая аллергическая реакция, которая скорее всего будет фатальной для его лишенного иммунитета организма. Разве что ограничить его общение парой продавцов... но тогда это будет не жизнь. А с близнецами, уверен, проблем не будет - они дадут фору и мне и Берту, если надо будет. Поэтому оставлять Алекса тут одного было бы подло. Мы его спасли, теперь нам за ним и присматривать.
      Кстати, об Алексе... а не слишком ли он спокоен для ситуации, в которой оказался. Ведь буквально час назад погибли его друзья...
      - Я тоже нормально плаваю, - отозвался упомянутый Алекс, - Да, и если что... в крайнем случае, поживу тут, вроде нормальный город, только... дизайнера бы вам. Дома снаружи, как сейфы, покореженные такие. Сначала думал - трущобы ... но внутри светло и уютно.
      - Мы тебе далеко не все рассказали про Тамель, - доставая откуда-то пакет хрустящей дряни и еще две банки пива, сказал Берт.
      - Вы не любите архитектуру?
      - Нет, архитектуру мы любим, и мы не секта модернистов, которые пытаются найти красоту в куче покореженного металла. - передо мной во весь свой рост встала проблема, как объяснить в двух словах то, что происходит в Тамеле? - Берт тебе покажется то, что происходит в нашем городе по ночам. И.. Берт, можешь показать детсад, первые уроки.
      - Ты сам это сказал? - удивился Эйнштейн. - Тебе что, яблоко на голову упало?
      - Яблоко на голову упало Ньютону, - поправил я, - Просто, ну не скрывать же все до последнего, а не знаю, как популярнее объяснить то, с чем ему придется столкнуться.
      Окончательно заинтригованный Алекс переводил взгляд с меня на Берта и обратно.
      - Ну что, все вкусили божественной пиццы? - поднялся первым Берт. - Пора устроиться на удобный диван и начать просмотр моей домашней коллекции. Проверь замки, малёк, нам непрошенные гости не нужны.
      Мы устроились на диване. Эти двое с пивом, я с яблоком.
      - Поехали.
      Первым был ролик про самолет. Во время просмотра на Алекса больно было смотреть, но он ни разу не отвернулся, не опустил взгляд, а только когда короткий фильм закончился, медленно выдохнул. В моих глазах стояли слезы. Я представил, что бы чувствовал сам, будь на его месте, а в том самолете находились бы Берт, близнецы, Рик, Тарлей... Наверное это было написано у меня на лице, потому что Алекс взглянув на меня пробормотал еле внятное "Спасибо" и на мой такой же невнятный вопрос "За что?" он ответил "За все".
      - Я редко встречал в людях такую искренность, - отвернувшись, сказал он, - Это как-то странно, когда чужие люди спасают твою жизнь, подвергая опасности свою собственную..., просто так, ничего не требуя взамен.
      - Но ведь это естественно, - Берт вынимал один диск и вставлял другой, один из свой ночной коллекции. - Кем бы мы были, если бы стояли и смотрели, как вы тонете или вас утаскивает один из ночников?
      - Кто утаскивает?
      - Сейчас увидишь. Только пожалуйста, не паникуй, все, что я покажу, происходит только по ночам и может показаться несколько странным... Смотри это как э-э-, плохо снятый фильм.
      Поразительно! Берт назвал свой фильм плохо снятым!
      Он включил запись. Первые кадры не представляли ничего особенного, просто темнота, пустая улица. Какая-то птица села на ветку молодого, но уже мертвого дерева. Покрутила головой, и сосредоточенно уставилась вдаль. Тьма шевельнулась, разбивалась на отдельные элементы, подвижные, сильные и, наверное, на взгляд человека со стороны, совершенно отвратительные.
      Я все это видел и не раз. Появление Ночников происходит всегда примерно одинаково. Остальное тоже было знакомо. Запись шла, а я наблюдал за Алексом, он не слишком сильно бледнел, не отворачивался, не впадал в истерику, только застыл и широко-широко открыл серые глаза. Берт сжалился над ним и через пятнадцать минут выключил.
      - Дальше больше, но примерно в этом же ключе, - пояснил он. - И так каждую ночь.
      Алекс попытался что-то сказать, посмотрел на выключенный телевизор, опять посмотрел на нас, на окна.
      - Теперь я понимаю, почему вы не нуждаетесь в дизайнере.
      - У тебя крепкие нервы, - похвалил я, - Наверное, странно было смотреть это впервые?
      - Страшно, - признался он. - Черт возьми! Что вы там хотели еще мне показать? Показывайте все, а потом будем разбираться. Пока я окончательно не струсил.
      И меня опять поразил его голос. Вроде бы взволнованный на поверхности, а в глубине спокойный и даже немного равнодушный. Я бы трижды подумал, прежде чем доверять человеку с таким голосом.
      - Детский сад, - Берт помахал в воздухе диском, - Обычный Тамельский садик, в котором побывал каждый из нас, - он сделал ударение на слове "каждый". Алекс намек понял.
      - То есть и вы тоже.
      - И мы тоже, - кивнул Берт, вставляя диск. - Одна просьба, если после просмотра захочется с воплем убежать подальше, только скажи, мы выйдем, оставим тебя на кое-какое время одного.
      - Все так серьезно?
      - Хуже, чем первые две вместе взятые, - буркнул я. - Вы смотрите, я схожу, посижу на кухне. Не люблю это.
      - Бананы в заднице, - усмехнулся толстокожий Берт.
      Как-то я сказал, что для меня выставлять напоказ все, что делают в детском саду дети(но они совсем малыши, еще мало что понимают), все равно, что пройтись голым по центральной улице с метровым бананом в заднице. С тех пор Берт частенько использует понравившееся ему сравнение для передачи моего душевного отношения ко всему этому.
      Именно поэтому я никогда не ездил с близнецами тренироваться в их хижину, хотя в детдоме, что бы постоять за себя, мне приходилось делать то, на что я не люблю даже смотреть. Все это мучение продолжалось до тех пор, пока мне не исполнилось десять и Рик не взял меня к себе домой, третьим ребенком. Так что его я почитаю за отца, а близняшек за своих братика и сестричку. Я без преувеличения люблю их больше всех на свете.
      Я сидел на столе, грыз яблоки. Люблю забраться повыше, и если есть выбор между табуреткой и столом, всегда выберу последнее. А к яблокам у меня взаимная любовь с самого младенчества. Зато к пиву отношусь равнодушно, хотя иногда оно просто необходимо. Вскоре ко мне присоединился Берт, и, к моему удивлению потянулся не к пиву, а к яблокам.
      - Пожираешь мои запасы? - проворчал я.
      - Вообще-то это мои запасы, - напомнил друг. - И ты их опустошаешь только по моей беспросветной душевной доброте и чуткости. Хотя сейчас в тему были бы не яблоки, а бананы. Метровые.
      - Говнюк, - беззлобно отозвался я.
      - Карась сушеный. Кстати о рыбках, хорошо бы пивка под нее.
      - Через десяток лет у тебя будет пузо, как Санчеса, это если ты, конечно, не перейдешь с пивной диеты на яблочную.
      - Не будет, у Санчеса очень спокойная работа, а у меня...
      На кухне появился Алекс, остановился у двери и оперся о косяк.
      - Ну как впечатление? - Берт выбрал из вазы красное яблоко и несильно кинул Алексу. Тот без проблем взял его в воздухе, реакция у него еще та!
      - Не знаю, - признался он через некоторое время, - Жутко до одури, но дух захватывает. Голливудским режиссерам такое и в страшных снах не снилось... - в его голосе мелькнули нотки задумчивости и трезвого расчета. - Хотя поверить сложно. Может вы дурите мне голову с этими кошмарами?
      - А ты дождись ночи, - посоветовал добрый Альберт, - На улице, - уточнил он через секунду.
      - Берт, к нам гости, - я сидел лицом к окну, поэтому первым увидел джип Кевина Хота.
      - Будем впускать?
      Кевина Берт недолюбливал, тот, впрочем, с готовностью отвечал взаимностью. Кевин - наблюдатель службы правопорядка. Должность, наверное, существующая только в Тамеле. Работа его заключается в том, что он сует свой длинный нос в те дела, которые достаточно интересны, что бы оторвать его зад от дивана в кабинете. А так, как преступлений в Тамеле на моем веку не было, то он появлялся со своим любопытным носом на самых шумных вечеринках, обязательно присутствует на выпускных, свадьбах. И сейчас он заехал к нам.
      - Если он догадывается, что Алекс тут, он же замордует и его и нас вопросами.
      - А как он может догадаться? - Берт еще раз оглянулся и увидел, что Кевин уже вылез из машины и потихоньку топает к двери. - Блин, не впустим через дверь, он в окно влезет. Ты же знаешь его настырность. И твоя машина у входа...
      - Но это вовсе не означает, что ты тут. И уж тем более Алекс, - подмигнул я. -Может я просто по-свински заснул под MTV, а ты свалил, потому что скучно общаться с моим сонным телом?
      - А мы где тем временем будем? - подозрительно скосился на меня Берт.
      - В спальне. В крайнем случае, там есть такой прелестный шкаф...
      - Говнюк.
      - Задница. Если хочешь, поменяемся местами. С удовольствием оставлю тебя наедине с Кевином.
      - Нет уж, у него хроническое словесное недержание. Пошли, Алекс, посидим в шкафу, как неудачливые любовники.
      - А может встретиться... - начал Алекс.
      - Черта с два! - возмутился Берт. - Говна ему под ботинок, а не встреча! Да ты в любом случае с ним столкнешься. Но не сегодня.
      Алекс дал себя увести. Когда за ними захлопывалась дверь в спальню, я укладывался на диван. Включил какой-то музыкальный канал и, закрыв глаза и притворился спящим.
      Представил себе, как переминается с ноги на ногу Кевин, решая, стоит лезть в окно или все-таки это слишком. Если бы на его месте был я, то ограничился запиской, прикрепленной к закрытой двери, но я - не Кевин. И спустя несколько минут стук в открытое окно и негромкий оклик нас с Бертом по имени убедил меня, что я - действительно не Кевин. Такое чувство, как такт у него отсутствовало напрочь. Мало ли чем мы тут занимаемся? Может у нас тут ночь любви и вообще... я чуть не расхохотался представив эту картину, но нужно держать лицо спокойным и расслабленным. Берт наверняка отключил телефон, ведь первым делом, когда Кевин обнаружил входную дверь запертой, он должен был позвонить или мне или Берту. И только потом лезть в окно.
      Окно, находящееся в метре от моей головы впустило громкие шорохи, пыхтение и негромкие проклятия тем, кто делает окна столь неприступными для службы правопорядка. Меня от его взора закрывала высокая спинка, та самая, за которой я прятался сегодня ночью.
      Я почти видел, как он сделал шаг и остановился у моей головы. Может издать храп поправдоподобнее?
      - Эй! - он потряс меня за плечо, я вздрогнул и "проснулся". Непонимающе заморгал.
      - Кевин!
      - Э-э, слшай, я стучался, никто не открывал, - ага, кто ж тебе откроет по доброй-то воле? - Подумал, что-нибудь случилось. А где Альберт?
      - А его нет? - я картинно повертел головой.
      - Я еще не смотрел во всех комнатах, - он совершенно не стесняясь моего присутствия, заглянул в кухню, в ванную, в спальню и вернулся ко мне, все еще протирающему глаза. Ну совершенно несносный тип. - Его нет, - вынес он свой вердикт.
      - А что он опять натворил? - усевшись поудобнее я следил за его подозрительно бегающими глазками.
      - Я хотел бы задать ему несколько вопросов.
      - Ну так задавайте, - я развел руки, выражая полную готовность к сотрудничеству. - Чем я-то хуже? Или вы думаете, я не смогу вас удовлетворить? Точнее, ваше чувство служебного рвения?
      То ли он не понял намека, то ли чувство юмора оставил дома.
      - Вы знаете, что недавно произошло?
      - Если вы о самолете, то об этом уже знает каждая с-собака, - на последнем слове, я словно невзначай взглянул на него. - Полгорода названивает не переставая. Пришлось даже телефон отключить.
      - Видели, как один спасся. И кто-то поплыл за ним. А потом они скрылись.
      - Ну и что? - я пожал плечами. - В нашем городе от вашего глаза ничего не укроется. Рано или поздно, выползут и спасители и спасенные. А вы, как только увидите неизвестного типа, сразу же кидайтесь следом.
      - Типа? Мужчину? - взгляд его впился в меня, желая вытянуть признание.
      - А кого же еще? - удивился я.
      - Откуда ты знаетшь, что спасенный - мужчина?
      - А вы бы хотели, что бы это была девушка? - я сделал наивное-наивное лицо.
      - И все-таки, откуда ты знаешь, что это мужчина?
      - Я не знаю, откуда я могу знать? - затряс я головой. - И вообще, это ты первый предложил. Но признайся, что ты хотел бы красивую девушку.
      - Я никого не хотел! - он начал закипать от моих двусмысленностей.
      - Никогда? - я сочувственно покачал головой. - Не повезло...
      В этот миг что-то скрипнуло в спальне. Кевин подпрыгнул, развернулся с видом хищника, почуявшего жертву.
      - Что это? - он склонил голову, но звук не повторился.
      - Мышь. Грызет корку. - отчеканил я. Ох, чего мне стоила эта невозмутимая физиономия! - Или плинтус. Сволочь.
      Последнее слово относилось и к мифической мыши, и к Кевину, и в первую очередь к Берту, не высидевшего спокойно нескольких минут.
      Он почти на цыпочках подкрался к двери спальни и рывком распахнул ее. Как и следовало ожидать, там никого не было.
      Я подпер плечом косяк и наблюдал за Кевином, обходящим миниатюрную комнату по периметру. Он даже нагнулся, заглянул под кровать и выпрямился с разочарованным видом.
      - Вас интересуют грызуны?
      - Нет, меня интересует НЕ грызуны, - отрезал он.
      - Девушки? - моя бровь намекающее дернулась.
      Он не удостоил ответом, подошел к шкафу и резким движением раздвинул дверцы. И не менее резко задвинул обратно. Прошел мимо меня, словно я стояк какой-нибудь, а не живой человек и направился к двери.
      - Дверь закрыта, - подождав, пока он дернет ручку, сказал я. - А как вы, собственно, сюда попали?
      Он раздраженно взглянул на меня в последний раз и повернул замок.
      Когда его машина уезжала, я наконец расслабился. Кстати, а где Берт?
      Опять шорох в спальне. Что там еще такое? Неужели, действительно, мыши?
      Нет. Это был Берт, втаскивающий в окно спасенного.
      - Я думал, что вы в шкафу.
      - Ага, фиг тебе. До такого я не опущусь. - он уважительно взглянул на меня. - Быстро ты его выпроводил.
      - У меня свои методы, - с достоинством ответил я.
      - А вот мы сейчас и посмотрим, - зловеще усмехнулся Берт.
      - Что посмотришь? - и тут же сообразил, - Ты что, запись включил?
      - А что прикажешь делать? Я всегда включаю запись на ночь, - пояснил Альбрет Алексу, - Чтобы если что, ни у кого не возникало сомнений, что со мной случилось. Кстати, там есть и твои сегодняшние ночные прыжки за диван, вырежу, сохраню.
      - Там есть кое-что поинтереснее прыжков за диван, - проворчал я, вспомнив свою охоту за лампой.
      -Эти бесценные кадры вырежу тоже, - пообещал Берт, - Годиков через десять будем сидеть, пить пиво, и развлекаться, просматривая домашнюю хронику. - А сейчас я хочу взглянуть на то, как надо разговаривать с Кевином, что бы он отлип от меня за три минуты.
      - Надеюсь, больше сюрпризов не будет, - вздохнул я, направляясь к любимому дивану.
      - Будет-будет, но не сейчас, - ухмыльнулся Берт. - Посмотрю я на твою рожу через несколько дней.
      Я прикинул, какие события могут произойти в ближайшее время. Вроде ничего особенного. Хотя... а не возвращение ли близнецов? А они-то тут каким боком? Неужели что-то задумали?
      День прошел быстро. Алекс расспрашивал нас, мы расспрашивали его и к вечеру каждый был под завязку наполнен новыми впечатлениями. С наступлением вечера Берт захлопнул все ставни, и дверь. Ужинали мы под звуки телевизора и, как заметил не только я, у Алекса совсем не было аппетита. Он рассеянно ковырял салат, думая о чем-то своем. На вопросы отвечал невпопад, и без особого рвения, а попытки Берта развеселить его дурацкими шуточками не увенчались успехом. Мы с Бертом понимающе переглянулись и захватив тарелки, оставили его одного.
      Спать Алекса положили в спальне, уверив, что это самая безопасная комната, потому что в ней всего лишь одно окно, но двери пообещали не закрывать. Берт разложил диван -его вполне хватило для нас двоих. Ночь прошла, как всегда, спокойно.
      Первое, что я увидел, проснувшись ближе к полудню, было опухшее ото сна лицо Алекса. Красные воспаленные глаза, словно он всю ночь напролет смотрел в телевизор или плакал, мешки под глазами зевки, прикрываемые ладонью. Душ немного исправил положение.
      - У тебя такой вид, будто ты не спал всю ночь, - протягивая Алексу чашку с кофе, сказал Берт.
      - А я и не спал, - хмуро отозвался Алекс.
      - И зря. Но если хочешь - можешь спать хоть целый день, обещаем не мешать. - слабо тренькнул телефон. - Да? ..Что?! ...Тут, тут, все в порядке... Точно. Вот он передо мной. Зевает...Телефон накрылся, вот и не отвечает...
      Молчание длилось долго, и я озабочено посмотрел на Берта. Он все еще стоял, прижав трубку к уху, но по остекленевшим глазам было видно, что половина смысла слов проходит мимо него. С каждой секундой загорелое лицо все больше серело и сам он словно стал на двадцать лет старше. - Понял. - непривычно твердо произнес он и отключился.
      - Кто в такую рань? - Обеспокоено спросил я. Альберт долго смотрел на телефон, потом перевел на меня помутневший взгляд.
      - Мне соболезнуют,... в связи с твоей кончиной. Сегодня ночью не выдержала защита твоего дома. И до... до... - его горло дернулось, безуспешно пытаясь выдавить из себя звук, лицо еще больше постарело. Он прерывисто вздохнул, словно заталкивая что-то вглубь себя и мертвым голосом произнес то, во что отказывался верить. - И дома близнецов тоже.
      Я как стоял, так и сел. Сердце бухнуло в груди, остановилось и нерешительно, с перебоями пошло дальше. От него по телу распространился могильный холод. Стараясь дышать через рот, потому что нос резко заложило, я заморгал, убирая непрошенную влагу с глаз. Рука сама поднялась ко рту то ли заглушить внутреннее рыдание, то ли не дать ему вырваться наружу. Рик! Бог ты мой, Рик! Маришка, если она осталась на ночь, то и она... Моя приемная семья, семья, которая мне во сто крат дороже родной! Рик, который на собственном примере показал детдомовскому мальчишке, что значит доброта, любовь, дружба! Маришка, к которой я с первого дня испытывал легкую влюбленность...Боже мой, как беднеет мир, когда уходит дорогой тебе человек! И если для Маришки у меня жила надежда, то для Рика, никогда после гибели жены не ночевавшем в чужих домах, надежды не было.
      Через бесконечно долгое время я нашел в себе силы посмотреть в глаза Альберту. Захотелось что-то сказать, но горло сдавила невидимая удавка. Потом крепко-крепко зажмурился, чтобы не видеть его лица, такого окаменевшего, с лихорадочно блестящими глазами. Посидев так минуту, я снова взглянул на него.
      Он понял мой незаданный вопрос.
      -Еще было время до вечера, она вполне могла уехать. Но не Рик.
      Да, не Рик.
      - Я съезжу в хижину. Надо сообщить Сашке.
      - Я с тобой, Алекс, пожалуйста, посиди тут часика три, вряд ли мы задержимся дольше. - он сказал это таким ровным тоном, что я испугался. Берта я видел всяким: в ярости, в депрессии, просто раздраженным. Но сейчас он был готов на все. От него исходила такая волна решительности и отброшенного в самый задний закуток сознания горя, что Алекс поспешил кивнуть и скрыться на кухне.
      Вывести машину из гаража оказалось секундным делом. Берт чуть не сел за руль, не заметив, что я уже сижу там. С каменным лицом, он заскочил на заднее сиденье, и я газанул.
      Мы мчались, сокращая путь, где только можно и где нельзя. Время утекало сквозь пальцы. Почему мне кажется, что мы опаздываем? Рика уже не спасти, есть надежда на то, что Маришка уехала к брату, тогда живы они оба. В худшем случае в живых остался только Сашка. Сашка, Сашка, всегда чересчур серьезный для своего возраста и только к годам двадцати сумевший научиться по-детски смеяться вместе с нами. Сашка, только бы ты не был единственным, пожалуйста, Господи, если ты есть, сделай так, что бы Маришка сейчас была в хижине! Я даже согласен первым сказать им о смерти Рика, Да что там! Я готов был на все, что угодно, чтобы не остаться без поддержки тех людей, которые первыми открыли мне сердце.
      Теперь мы мчались по пляжу, песок летел из-под колес как брызги из-под винта моторки. Мы приближались к отвесному утесу. Еще десять метров и все. Дальше проезд закрыт. Надо карабкаться вверх. И как можно быстрее. Это самый короткий путь в хижину, но близнецы никогда не пользовались им, потому что гараж, где можно на ночь спрятать машину был со стороны дороги. А это лишний километр пешком. Наша надежда ненавидела каждую песчинку высыпающегося времени. Время смертельно для надежды.
      Мы стремились вверх, как ошалевшие. С тех пор, как покинули дом, мы так и не сказали друг другу ни слова. Взобравшись на очередной уступ, Берт неожиданно обернулся ко мне. Я увидел на его лице слезы, и это испугало больше всего. Он ведь никогда не плакал.
      - Малек, они ведь живы, правда? Даже если я уверен, что они живы, они ведь живы?
      Я смотрел на него, оглушенный. Почему "они"? Почему не "она"? почему так похолодели пальцы?
      - Заткнись, дурак, - просипел я. И чтобы не видеть больше его лица, обогнал и полез быстрее. Но в голове не прекращали звучать слова "Даже если я уверен, что они живы, они ведь живы?". Черт бы подрал твою уверенность, Берт! Продал бы свою душонку с потрохами, лишь бы твой чудо-дар был всего лишь несколькими случайными совпадениями. Но мою душу никто покупать не хотел и я, напрягая все силы лез вверх.
      Более или менее ровная площадка, на которой стояла маленькая безобразная хижина, была в порядке. Дверь цела, это я заметил сразу, летя к дому и во все горло, окликая близняшек. Дверь закрыта - пришло на ум первым, когда я ударился об нее плечом. Зачем закрывать дверь днем? Возможно, они еще спят. Берт тоже выкарабкался на ровное место, и, последовав моему примеру, громко позвал Сашку. Я тем временем отправился в обход. Первое окно закрыто наглухо, щелей нет. Все в порядке. Второе окно...
      - Берт..., - негромко сказал я, но в окружающей тишине он услышал. Медленным напряженным шагом приблизился ко мне. Его глаза не отрывались от разорванной напополам защиты. Словно кто-то обозленный сопротивлением металла, просто разодрал ставни, как мужчины раздирают на груди ветхую рубашку.
      Пока он стоял, одеревенелый, я нырнул в пролом. Зацепил за металлические зазубрины шорты, располосовал их по все длине, острый край больно царапнул ногу... Хижина изнутри представляла собой декорации к фильму ужасов. Кровь различных цветов и оттенков, оторванные, откушенные и отрезанные конечности, несколько тел, обезображенных до такой степени, что установить истинный их облик не представлялось возможным... Близнецы держались долго. Возможно, до рассвета им не хватило каких-нибудь нескольких минут .
      Я услышал какой-то звук, однотонный, как будто лупят подушкой по стене-это Берт, последовавший за мной с остервенением пинал бесчувственное тело. Кроссовки его уже залило красным, они расползались, как мокрая бумага, брызги попали на кожу, и она моментально вздулась ожогом.
      - Хватит, - от своего тона у меня самого пробежали мурашки. Берт замер, с ненавистью глядя на изуродованные останки.
      Осторожно наступая на сухие островки, я зашел в другой конец комнаты и, двумя пальцами повернув замок, открыл дверь. В единственной комнате стало светлее. Тут обыскивать было нечего. Четыре стены, обломки двух кроватей и все. Этот дом не был предназначен для комфортного существования. Он был для них тренировочным полигоном. Хорошо близнецы натренировались, по три тела в каждом из двух дальних от двери углов и один в центре! Знак смертельной доблести. Отдание чести врагу и признание его боевых заслуг. Никогда не думал, что это когда-нибудь случится с моей приемной семьей.
      Больше тут делать было нечего. Я ушел через дверь, оставив позади приторный запах ночной битвы. Остановился на самом краю обрыва и посмотрел далеко-далеко в море. Глупая одинокая чайка казалось далеким самолетом до тех пор, пока не спикировала к воде, сложив крылья. Почувствовав плечо Берта, я повернул голову. Он тоже смотрел на эту чайку.
      - А они молодцы, правда, малек?
      - Ага.
      Я понял, что он имел в виду близнецов. У меня вряд ли когда-нибудь будут такие внушительные знаки доблести.
      Они не сдавались до последнего.
      Чайка вновь поднялась в воздух. К ней присоединилась вторая и третья. И это белоснежное трио парило над голубым полотном моря и под голубым небом, словно ожидая чего-то.
      Назад мы возвращались молча. Все было понятно без слов. Если сюда мы торопились, и сердце разрывалось от страха потерять Маришку, то теперь, поняв, что терять больше нечего, а значит, и нет надобности спешить, мы медленно спускались к машине. Да, мне было плохо, я видел, что Берту не лучше, но теперь наше горе ничего не может исправить. Если бы я мог вернуть близнецов, я бы немедля встал на колени, осыпал голову пеплом и взвыл во весь голос. Может быть, мне от этого полегчало бы, может, нет. Сейчас тысячи кошек вгрызлись в мою грудь, ожесточенно царапая ее. Их чувствовал и слышал только я. У Берта были свои кошки.
      Бертов дом снаружи показался особенно уродливым, и я поспешил зайти внутрь, вдохнуть полной грудью знакомые запахи. Еле сдержал слезы, пришлось изо всех сил стиснуть челюсти. Берт, не снимая обуви, стариковской походкой прошаркал на кухню. Я краем глаза заметил, что Алекс сидит на диване перед телевизором и обеспокоено смотрит на нас. Я вздохнул и отправился вслед за Бертом.
      На столе появились две уже открытые бутылки темного траурного пива. Я присел на стол и посмотрел снизу вверх на Альберта, примостившегося на полу, облокотившись спиной о холодильник и вытянув ногу. В руке была открытая банка его нелюбимого безалкогольного пива, которое он всегда держал для меня.
      Я взял со стола бутылку. Он поднял банку:
      - За близняшек!
      - За близняшек.
      Он сделал неопределенный жест банкой, нечаянно плеснув себе на колени и даже не заметив этого.
      - Они молодцы.
      - Они всегда были лучшими.
      - За близнецов.
      - За близнецов.
      Он одним глотком допил свое пиво, даже не поморщившись, я отставил свое после второго глотка.
      Потом мы долго сидели, глядя в никуда, приводя душу в порядок, расправляясь с воспоминаниями, горем и настраиваясь на будущее.
     
   Глава
     
      Сколько прошло времени, не знаю, когда очнулся, увидел, что Берта уже нет, а я отсидел все, что только можно засидеть. Спина отдалась болью, когда я попробовал ее распрямить, а по ногам побежали болезненные мурашки. Хромая, и чувствуя себя березовым поленом, я проковылял в зал. Там, все еще на диване перед работающим телевизором сидел Алекс.
      - Мне очень жаль.., - начал он.
      - Спасибо, но это лишнее, - я откашлялся, чтобы вернуть себе голос и уставился на небо. Солнце уже катилось к морю, чтобы бесшумно потухнуть в нем через час-два. Ничего себе! Как-то потерял чувство времени. - Где Берт?
      - Ушел, сказал, что скоро вернется. Уже часа два как его нет.
      Алекс выглядел виноватым, будто он был главным виновником случившегося.
      - Ничего не сказал?
      - Нет, - мотнул головой Алекс.
      Куда он мог направиться, да еще так надолго? Вряд ли пошел на море после вчерашнего. Вернется - расскажет.
      - Алекс, - сказал я, садясь на диван. - У меня нехорошее предчувствие. -Вчерашней ночью взломали мой дом, дом моей семья и их хижину. Мне кажется, что это слишком для простого совпадения.
      - Думаешь, они специально... я думал, они просто безмозглые твари! Разве они не ...
      - Ничего общего с безмозглостью у них нет, - оборвал я его. - Некоторые поумнее нас, и если они выглядят не так как мы обычно, это еще ничего не значит. Зачем им понадобилось убивать мою семью я не знаю и, наверное, не узнаю...
      И тут меня ударило как дубинкой! Они же взломали мой дом, думая, что я там, но ведь кроме дома я обычно ночевал только у Рика! Если они по каким-то причинам решили добраться до меня, они попытаются вскрыть Бертов домишко, так как это третье после дома Рика место, куда я мог пойти. Пусть он и отлично защищен, но даже десятисантиметровые стальные ставни не долго выдерживают их напор.
      - Извини, Алекс, у меня появились дела, - боясь, что мне не успеть до темноты заделать дыры в своем сломанном доме, я заторопился. Хоть бы они выломали дверь, у меня в гараже лежит старая запасная, зато ни одной запасной ставни! Да и зачем делать запас? Если уж твой дом взламывают, шансов прожить достаточно, что бы наутро заняться ремонтом, очень и очень немного.
      Вылетев из дома, словно за мной уже охотилась стая ночников, я помчался к дому, жалея, что Берт укатил куда-то на моей машине, а его джип выводить из гаража было долго. Я летел, сломя голову и меня по дороги встретил и подбросил мой сосед, весьма довольный тем, что я все еще жив. Он даже согласился помочь осмотреть сломанный дом.
      Выломана была дверь и начал загибаться наружу кончик стальных ставень. Это верный признак, что если за него возьмутся, то он поспособствует быстрому взлому окна. Пока сосед ставил на место кусок ставни, я осматривал дверь. Сорвали вместе с петлями и куском стены. Ремонт займет целый день, у меня нет целого дня, у меня пара часов.
      - Малек, ты не сможешь ночевать с такой дверью, - прокомментировал мой убитый вид сосед. Неплохой, в принципе мужчина. Правда не любит принимать участие ни в судьбах мира, ни в судьбах вообще кого бы то ни было. Сейчас он мне предложит остаться у него, но...
      - Наверное, тебе лучше переночевать где-нибудь в другом месте, - он еще раз осмотрел пролом. - Солнце уже садиться, если будут проблемы с ночлегом, заходи.
      - Спасибо, Кайл, - я подобрал с земли огрызок стены. Именно огрызок, маленький покореженный, с застывшими белыми каплями. Отшвырнул. Прилажу дверь на место, приварю кое-как, авось я ошибся, и они не будут сильно рваться.
      Уже подтягивая запасную дверь к пролому, я увидел подъезжающего Берта.
      - Оставь, завтра починят, - выпрыгивая из машины, сказал он.
      - Ладно уж, до завтра еще вся ночь, - отмахнулся я, - Лучше помоги.
      - Не-а, - он оперся о машину следил, как я прислоняю дверь к стене. За его показным любопытством легко проглядывало немалое напряжение. Он был на взводе. Приставив дверь я увидел, что в стене оставалась слишком большая щель. -Потому, что ты занимаешься ерундой. Пойдем, скоро сядет солнце.
      - Нет, Берт, - я выпрямился на минуту, посмотрел на небо. Солнцу оставалось светить совсем чуть-чуть. Какой-то часик. В четыре руки мы могли бы установить эту дверь кое-как. - Я собираюсь ночевать тут.
      - Чушь! Ты просто еще не знаешь, что будешь ночевать у меня. - Его ленивая поза и небрежный тон были всего лишь маской. Ему не терпелось забрать меня и закрыться дома.
      Я же чувствовал себя сжатой до предела пружиной и только диким усилием воли подавлял рвущийся наружу безнадежный крик. Психоз. Я не слепой, вижу, что весь мой затеянный ремонт не стоит и яблочного огрызка. Но к Берту я не пойду. Ни за что!
      - Черта с два! Ты меня отвлекаешь. Из-за тебя я не закончу ставить дверь. - я упрямо двигал тяжеленную стальную плиту, пытаясь навесить ее на дополнительные петли.
      - А ты по-любому не закончишь, - хмыкнул Берт. - Даже с моей помощью. Ее соплей перешибить можно будет, так что кончай валять дурака, поехали.
      - От дурака слышу, - огрызнулся я. - Ты что, не понимаешь, что это опасно!
      - Ха! - отмахнулся он, - Думаешь, что будут пытаться добраться до тебя, а ты настолько дорожишь моей драгоценной жизнью, что готов провести ночь во взломанной развалюхе? - слово "драгоценной" он произнес с едва скрываемым презрением.
      - Даже если и так, то что это меняет?
      - А ничего. Просто я в любом случае проведу эту ночь с тобой, любовь моя.
      Смешно не было, но я фыркнул, что бы подольше казаться беспечным.
      - Ты не в моем вкусе.
      - Зато ты в моем, - пожал он плечами. - Так что решай, или мы с тобой в этом, - он кивнул в сторону дома. - Либо в моем, хорошо защищенном, без щелей, сквозняков, удобном доме. С целым холодильником, телевизором и кучей шансов пережить эту ночь, даже если вся ночная свора будет рваться к нам в постель.
      - Катись отсюда, - посоветовал я. - Иначе я стукну тебя чем-нибудь по башке, свяжу, отвезу домой, попрошу Алекса постеречь до утра, а сам не успею доделать эту чертову дверь!
      Он подобрался и, взглянув на багровеющее небо, быстро провел языком по пересохшим губам.
      - Малек, я не шучу, ты идешь со мной. Ты же, дурак, сам знаешь, что за такой дверью тебе даже часа не продержаться. Я сегодня потерял троих очень близких мне людей, и если есть хоть мизерный шанс не потерять тебя, я его использую. Если ты этого не понял, то ты еще больший болван, чем я о тебе думал. А если до тебя все-таки не дошло, то я сначала тресну чем-нибудь по твоей пустой черепушке, потом свяжу и утащу к себе в берлогу. Так что решай скорее, ты сэкономишь мне время и увеличишь шансы добраться до темноты домой.
      Он не шутил. Так же, как и я. Но я знал свои силы, и он знал, что я их знаю. Шансов как таковых у меня не было, скорее всего я буду с позором скручен и отвезен домой к Берту, и если даже мне удастся освободиться...
      - Быстрее думай, - поторопил меня друг, шагнув навстречу.
      - Берт, но это же простая арифметика! - сделал я последнюю попытку. - Или нас трое или я один!
      - Все в жизни относительно, болван, и твоя чертова арифметика далеко не всегда права.
      Кажется, я уже где-то слышал эти слова.
      Но что слова! Я по-прежнему не собирался рисковать его шеей. Поэтому настороженно сделал шаг навстречу и в сторону. Он насмешливо-презрительно смотрел за моими маневрами и, когда я все-таки решился применить пару у него же перенятых приемчиков, Бертова рука перехватила мой кулак, и каким-то непостижимым образом я оказался к нему спиной с заломленными локтем и шеей.
      Попытка вывернуться из захвата окончилась тем, что я треснулся (не без помощи Берта, разумеется) макушкой о дверцу машины и на секунду у меня потемнело в глазах.
      Когда голова прекратила кружиться, я обнаружил себя лежащем на заднем сиденье в наручниках, причем прикованы со стороны спины были моя правая нога и левая рука выше локтя. Я попытался просунуть свободную ногу через скованные конечности, что бы иметь большую свободу передвижения, но почувствовал какую-то преграду. Что там за наручники такие? Я дергался, как пойманная рыба, но добился только того, что моя некогда свободная нога застряла окончательно.
      - Идиот, отпусти меня! - заорал я, когда он легко перепрыгнул через борт машины, сел за руль и не спеша отъехал от моего дома. - Придурок, ну что у тебя за дурацкая привычка лезть в чужие дела?
      - Это больше мои дела, чем твои, - отозвался он. Резко крутанул руль и я, пытавшийся приподняться, опять свалился лицом вниз. - Твоя дохлая шкура принесет мне множество неприятных минут, а я очень дорожу своими нервами. Так что заткнись, а то проведешь в наручниках всю ночь.
      Он был очень серьезен. Конечно, умом я его понимал. Ведь на его месте я бы сделал то же самое. А он, скорее всего, попытался бы делать то же, что делал я.
      Надо было убегать, а не драться. Хотя, если бы Берт погнался бы за мной, он мог не вернуться домой до темноты.
      Видя, что я затих, Берт несколько раз подозрительно обернулся. Но я решил, что ершиться рано. А вот как только мы зайдем в дом и он снимет с меня эти железки...
      Резко тормознув, он вышел первым, обошел машину, открыл дверь и бесцеремонно схватив меня за рубашку, выволок наружу. Обращая на мою ругань не больше внимания, чем слон на писк комара, Берт волок меня, как котенка за шкирку так, что я никак не мог достать его свободной рукой. Со стороны тот еще спектакль. Уложив меня у двери на поцарапанную бетонную дорожку, он преспокойно открыл дверь, втянул мое тело в дом, протащил по кривому коридору, пару раз стукнув головой о стены.
      Я выкрутился и упал лицом вниз у самого входа в зал. Это его не смутило, он просто взялся за наручники и поволок, как тюк с грязным бельем через всю комнату. Я ругался от боли в вывернутой руке недолго. Берт втащил меня в ванную, и перед самым носом с треском захлопнул дверь. И моя обитель погрузилась в темноту. Ключ повернулся в замке. Вот черт, никогда не замечал, что его ванная запирается на ключ.
      Я думал, он поставит машину в гараж и вернутся за мной, но не тут-то было. Шло время, я слышал в зале шум телевизора, голоса Алекса и Берта, и никто не спешил вытаскивать меня из темной ванной и освобождать от мучений в затекавших конечностях. Много раз я безуспешно орал, просил освободить меня, и, не получив ответа замолкал.
      Дверь открылась тогда, когда я уже подумывал, что мне придется ночевать на банном коврике с болезненно закрученными рукой и двумя ногами. Я щурился от яркого света, а в это время Берт отмыкал оковы. Почувствовав свободу, я дернулся было встать, но со стоном повалился обратно. Ноги и руки полностью одеревенели, а вечная моя мучительница-спина напомнила о себе такой болью, что пришлось сцепить зубы покрепче. Берт сочувственно поцокал языком и попытался помочь, я отмахнулся. Это стоило мне потери равновесия, но тем не менее я гордо на четвереньках вполз в комнату. И направился сразу к телевизору.
      - Пить, - потребовал я, со стонами вскарабкавшись на высоченный диван и развалившись на нем во весь свой небольшой рост. Алексу пришлось переместиться на подлокотник. Закрытые ставни и часы сказали, что во-первых, уже поздний вечер, а во-вторых, что я просидел в этой проклятой ванне больше трех с половиной часов! Как же все болит!
      Я блаженствовал. Оказывается такое счастье иметь свободные конечности! И лежать перед телевизором на чужом диване! Напряжение и злость, которые чуть не свели меня с ума еще тогда, когда я пытался отремонтировать свою дверь, куда-то испарилось
      Бутылочка с безалкогольным пивом ткнулось в руку, это Берт уже вернулся с кухни. Я глотнул и сразу отставил. Мой друг расселся на полу, облокотившись о диван спиной.
      Уже поздно чтобы пробовать, куда-то уйти, я не сомневался, попробуй я сбежать ночью из дома, он не раздумывая отправится за мной.
      - Ты меня сильно разозлил, - вместо извинения проворчал Берт.
      - Не слышу раскаяния в голосе, - простонал я.
      - Еще раз такое учудишь, будешь сидеть в ванной всю ночь.
      - Ты не потомок Эйнштейна.
      - Без света.
      - Ты потомок Де Сада!
      - Я тебе еще и рот заткну, что бы не орал.
      - Ты не потомок Де Сада, ты его учитель.
      - Ну прости.
      - К черту.
      Некоторое время мы молчали.
      - Так все-таки, что тут происходит? - подал голос Алекс.
      - Этот тип захотел в могилу, а я его оттуда выволок за шкирку.
      - Это я видел, - кивнул Алекс.
      - Я просто собирался переночевать в своем собственном доме! - возразил я, а то еще подумает, что я чуть не бросился в море с обрыва или решил повесился на люстре.
      - Ага, без двери, света, телевизора в вонючей и обгаженной комнате. Не самое лучшее место для трамплина на тот свет!
      - А может я им не нужен, - возразил я, - Спокойно отоспался бы..
      - Тем более! На вонючих слюнях спать вредно!
      Мы опять замолчали, прислушиваясь к привычным звукам снаружи.
      - А если ты им нужен, то твой знак доблести не превысил бы отрицательного числа. Ты же дерешься, как девчонка!
      - Какой знак? - моментально вклинился любопытный Алекс.
      - Доблесть. - повторил он. - Это то самое качество, которое напрочь отсутствует в мальке-пацифисте. Это урон, который ты перед смертью нанесешь ночникам, когда твой дом взломают. Когда они утащат твое изуродованное тело, тела своих соберут в угол... Вот так-то.
      Алексу объяснение не понравилось.
      - А если выживают? Или такого не бывает?
      Я крякнул и со стоном протянул руку за пивом.
      - Ну почему же, - невозмутимо продолжал Берт. - Если в доме вечеринка и много народу, кто-нибудь может и выжить. Как-то пятеро продержались три часа, до самого рассвета. Изначально их было в два раза больше, то ли десять, то ли двенадцать, не помню уже, но три часа - это не три минуты. Это почти чудо. С пьяной головы порубили нападавших в капусту. Половину своих положили, но выжили. Потом три дня бардак убирали. Но это редкость. Обычно защиту прорывают в тех домах, где находятся пара человек. И за час-два до рассвета. Так что... вот.
      Я прислушался к звукам.
      - Пока ничего не слышно.
      - Это ты называешь ничем? - восхитился Алекс.
      - Они еще не взялись за дело всерьез. - кивнул Берт. - И на всякий случай я держу под рукой одну красную кнопочку...
      - Опять ловушки поставил? - осведомился я.
      - А то! Пусть только дернуться. И камеры закупил, так что сейчас, кончится эта передача, включим запись снаружи. Посмотрим, чем там занимаются наши ночные бабочки.
      - Ты бы включил свою передачу на пол-экрана, лучше начать следить за бабочками сейчас.
      - Хм, и у тебя появляются умные идеи.
      - Ну спасибо, - буркнул я, перекатываясь на бок, что бы увидеть, что там смотрит Берт. Какая-то фигня про теорию то ли струн то ли мембран. - Чушь , - прокомментировал я, прослушав версию какого-то ученого о Большом Взрыве.-Полная чушь! Зарядка для мозгов, не имеющая ничего общего с действительностью.
      Алекс с Бертом хором фыркнули. Первый - соглашаясь, второй презрительно. Но Берт все-таки последовал моему совету и располовинил экран. Теперь я мог наслаждаться зрелищем ночных улиц.
      Ничего необычного, повседневная выгулка ночных обитателей города, их развлечения, бытовуха. Я переключился на свои человеческие нужды и потребности. Для этого как минимум нужно было встать с дивана, а я не сомневался, что свято место долго пусто не бывает. Но природа настойчиво требовала свое, и я нехотя свесил со своего лежбища сначала ноги, а потом и сам принял сидячее положение. Спина все еще болела. И чувствую, к завтрашнему не пройдет. Держась за поясницу, как трехсотлетний старик, я прохромал к туалету. Через минуту я ковылял к кухне. И хоть бы одна сволочь пожалела!
      В кухне была еда, то, чего мне очень и очень в данный момент не хватало. Как-то забылось, что в последний раз я ел утром. Зато теперь вспомнилось. И я пошел шарить по Бертовским запасам. Какие-то крабовые палочки, быстроприготавливающийся пирог, замороженные овощи и свежие яблоки. То, что надо! Пока все это добро готовилось и разогревалось, я присел на пол, потому что ноющая спина воспротивилась моему взгромождению на стол или хотя бы на стул. Поднять с этого места был способен только звонок микроволновки. Что он и сделал.
      Наконец-то еда! С горячим-прегорячим чаем! Она возвращала меня к жизни быстрее, чем какое-то там пиво или диван.
      Спустя какое-то время я не спеша приканчивал крабовые палочки, закусывая их пирогом и запивал все это пятой кружкой чая. От этого занятия меня оторвал голос Берта.
      - Малек, кажется начинается... Вернее не кажется.
      Я подавился чаем. Отложив недоеденный ужин, не переставая кашлять, помчался в зал. Там меня встретили вежливым похлопыванием по спине и указали сначала на телевизор, действительно началось, потом на ящик за диваном. Хм, а я и не заметил. В ящичке были ножи. Длинные, почти маленькие сабли с крепкими деревянными ручками... Штук двадцать. Конечно, я хорошо владел холодным оружием. А кто в Тамеле им не владел?
      - А пулемета у вас нет? - поинтересовался Алекс, тщетно пытавшийся скрыть дрожь.
      - Огнестрельного в Тамеле нет. Но у меня есть кой-какие наметки. - Берт влез под диван и вытянул оттуда свой кривой дробовик-двустволку. Самодельный, но надежный.
      - Одна проблема, - пробормотал я, - Успеешь сделать только два выстрела. На перезарядку времени не будет.
      - Угу, но даже два выстрела снесут башку какой-нибудь ночной бабочке из второй волны, если она сунет ее сюда. Еще немного и я включаю ловушки.
      - Они озвереют, - предостерег я.
      - Или разбегутся, - пожал плечами Берт,-Нам в данный момент нужно выиграть время. До рассвета не так далеко, всего каких-то два часа. повезло, что сейчас лето!
      От треска разрываемого металла я подскочил на полметра.
      - Нет, только не окно, тут же телевизор, - пробормотал Берт. В его руке как по волшебству оказался пульт, напоминавший покалеченный джойстик, как, впрочем все пульты Берта. Вопли за окном и камеры показали, как штурмующие отлетели, один так и остался лежать.
      Секундное затишье сменилось второй яростной атакой на окно. С тем же результатом. Вопль, отброшенные тела. Жертв нет.
      В этот раз пауза длилась намного дольше. Я видел отломанный кончик ставни. Если за него взяться с умом, окно не выдержит очень и очень скоро. Но Берт пока их не подпускает. Он внимательно следил за движениями ночников около всех трех окон и двери. Конечно, Бертовы электрические ловушки лишь временное препятствие, их сметут, но хотя бы не сразу.
      Треск и одновременный вопль со стороны двери. Кусок стали, размером с ладонь, отодран, как сучек с дерева. И сработала Бертова защита. Дверь пока стояла.
      - Черт, слишком быстро, - пробормотал я.
      - И это только начало, - поддакнул Берт.
      Алекс стоял посреди комнаты. В каждое его руке было по ножу и то, как он их держал, говорило, что он умеет резать не только овощи для салата. Ему было страшно. И мне было страшно. Но не так, как ему. Он боялся не только смерти, но и самих ночных жителей, а вот я только смерти. И не своей, что там страшного, а моего лучшего друга и этого чудом спасшегося человека.
      Я всегда боялся умереть не в связи с прекращением существования или попадания в загробный мир. Каждый раз, думая о смерти, я вспоминал Рика, близняшек и Берта. Я не хотел делать им больно. Это, наверное, была единственная причина, по которой я дорожил и оберегал свою шкурку. Теперь же у меня остался только Берт, и если я не смогу его защитить, если поддамся своим комплексам, если он или я погибнем, я не прощу себе ни на этом свете ни на том.
      Внутри все тряслось, Но паники не было. Я отодвинул ящик с ножами от дивана. У меня появилась идея, как задержать их на несколько секунд.
      Еще один вопль за дверью.
      - Может они и не прорвутся, - с надеждой спросил Алекс.
      - Они только разминаются, - ответил я, - Помоги лучше свернуть ковер.
      - Зачем? - моргнул он.
      - Ну, во-первых, не стоит пачкать такую красивую вещь, - начал я удивительно спокойным тоном. - Во-вторых, от него все равно останутся лохмотья, так хоть пусть они не путаются под ногами. А в третьих, он мне будет мешать двигать диван.
      - Диван?
      Он посмотрел на диван, на ковер, на меня, словно не был уверен в своем ли я уме.
      - Хочешь всунуть его в коридор? - догадался Берт, прислушавшись к нашей беседе но не прекращая следить за экраном.
      - Он не влезет полностью, - я уже скатывал ковер. - Но создаст там небольшую пробку. И это даст нам немного времени. - я скатал ковер и отнес его в коридор. Прислонил к двери. - Если они вобьют дверь внутрь, то из дивана вполне может получиться качественная заглушка.
      Коридор у Берта уникален. Длинной метра три, он напоминает скобки. Узкие по концам и широкие в середине. Причем самый узкий конец тот, который ведет в комнату. Мы ожидали, что там начнется давка. Хуже было с окнами. Берт не собирался из них делать бойницы, иначе днем пришлось бы сидеть при свете лампы. Так и оставил, снабдив парой дополнительных засовов и ловушкой. Точнее сеткой под напряжением, впаянной в ставни. И там было не 220 вольт. Беда только в том, кто это действовало только на слабых. Остальных удар только отбрасывал, возможно, причиняя боль.
      - А что, если они выбьют окно? - задал очень умный и наводящий на неприятные размышления вопрос Алекс.
      - Окна не слишком большие, - бросил Берт. - Нам в какой-то мере будет проще. Крупняки не пролезут, а остальные... Они ведь не дураки, не сунуться сюда всем табуном, иначе просто застрянут. Будут прорываться по одному-два. Окно мы удержим. Какое-то время.
      Это вовсе не успокоило Алекса.
      - Гораздо хуже, если они прорвутся с двух сторон или в дверь, - добавил я. - Тогда нам придется разделиться, что почти равносильно надеванию белых тапочек.
      - Таких что ли? - хмыкнул Берт, приподнимая ногу и демонстрируя самые настоящие белые тапки с заячьими ушами. - Вот, прикупил как-то по случаю. Почти за бесценок взял.
      - Мог бы уже не жмотиться.
      - Эти твари все равно их заслюнявят. Что зря деньги переводить.
      - Вы психи, - прокомментировал Алекс.
      - Don"t worry, - напел я.
      - Be happy, - продолжил Берт и нажал кнопочку, вызывающую секундное затишье с той стороны. - Нервничать нет смысла, хотя малек и трясется. Правда, малек?
      - Чистая правда, - кивнул я, переворачивая диван так, что бы он встал на спинку и развернулся боком к двери. Осмотрел место будущего боя, отодвинул подальше ночник, бутылки пива и другую мелочь, чтобы не путалась под ногами. Остался доволен. Мебели у Берта было чуть. Диван, ковер, полки, прибитые намертво к стене и телевизор в стенной нише.
      - А лучше холодильник в коридор засунуть? Он же попрочнее будет. -засомневался Алекс.
      - А разница? - пожал плечами Альбрет, опять нажимая кнопку. - Они и диван выбьют и холодильник. Только в последнем случае у нас в комнате окажется больше хлама. И мне вовсе не улыбается поскользнуться на какой-нибудь сосиске. О, черт!
      Почти одновременно с его словами дверь треснула, словно в нее на полной скорости врезался танк. Дом вздрогнул. Волшебная кнопочка на пульте почти не приглушила царапанье, но ударов больше не было, наверное , танки кончились. Кто-то упорно пытался порвать двери. Вы когда-нибудь видели, как рвется десятисантиметровая сталь? Нет? А слышали?
      Треск и скрежет стоял такой, словно в череп сунули бормашину. Кнопочка Бертова пульта утихомирила прорывающихся надолго. Минут десять мы настороженно прислушивались к обычным воплям на улице.
      - Ловушек хватит еще на пару раз, потом у нас обрубится свет, - с напряжением сказал Берт.
      Я задвинул ногами ящик за диван, чтобы Берту было проще до них дотянуться.
      За дверью поспокойнело. Приглядевшись, я заметил странное пятно на ней. Присмотрелся... и от неожиданности чуть не отпрыгнул - дыра, размером с ладонь, а за дырой голубой-голубой глаз. Размером не меньше. По телу пробежалась волна адреналина, во рту пересохло. Сейчас начнется самое интересное.
      Я пятился от двери, пока не уткнулся в спинку дивана.
      - Они сейчас порвут дверь, - сообщил я и удивился, каким хриплым был мой голос. А внутри все так и трясется.
      - Алекс! - приказал Берт бледному, как смерть Алексу, - Как только они ворвутся, закрывайся в ванной! И подопри дверь чем-нибудь.
      - Я лучше вам помогу, - он оказывается все еще держал в руках нож.
      - Нихрена ты нам не поможешь, - накинулся на него Альберт. - Только мешать будешь! Поэтому если ты сейчас же не встанешь около ванной, я тебе...
      Его голос потонул в ужасном треске. Кто-то для пробы царапнул дверь о-очень большими ноготками. Решимость Алекса была поколеблена. Да ее и раньше было не слишком много, все-таки он заглянул в сокровищницу Берта и теперь примерно представлял, с чем придется иметь дело.
      - А ты, - Альберт умоляюще посмотрел мне в глаза. - Пойми, сейчас не до нежностей. Я один ничего не смогу сделать, а мне очень дорога моя жизнь, так что прошу тебя... дай им как следует. Забудь про бананы в заднице, просто... просто постарайся... Нам надо продержаться всего... - он посмотрел на часы. - Чуть больше часа. Ну, час. А потом рассвет.
      Я молчал. Что можно было еще добавить?
      - Я.. я постараюсь.
      - А не проще ли спрятаться в ванной всем вместе? - Алекс опять подошел ближе, видя, что дверь держится и время еще есть.
      - Для хорошей драки надо много места, - пояснил Берт. - Если они нас сомнут, твоя дверь все равно продержится не больше нескольких секунд.
      - Тогда зачем?
      - Затем, что я не хочу, чтобы ты путался под ногами, потому что я не могу отвлекаться на то, чтобы оберегать твою шкуру, ясно тебе?
      - Вы что, надеетесь их задержать этим? - он презрительно кивнул на ножики в ящике.
      - Блин, Алекс, мы тоже не беззащитные младенцы! Час вдвоем выдержать вполне реально, если они, конечно, не сорвут обе ставни. Тогда нам придется хреново. А тут потрясающее место для обороны! Ты только посмотри на этот коридор!
      - А я-то думал, почему он такой странной формы! - догадался тот.
      - Так-то! Им тут даже не развернуться! Не дрейфь раньше времени! Вот, только как заставить драться малька...
      - Я же сказал, что постараюсь, - пробурчал я.
      Я уже давно пытался настроиться на то, что сейчас решается, буду ли я дальше жить или все-таки позволю убить и себя и Альберта и Алекса. Мысленно пообещал себе, что все отпущу и будь, что будет. Но взволновало одно - я на своей памяти еще не разу не исполнял обещаний, данных себе. Как в той поговорке, если хочешь рассмешить бога, расскажи ему свои планы на будущее. Возможно, я был одним из его главных клоунов.
      - Алекс, встань у ванной, сейчас отключится свет. И будь добр, не путайся под ногами.
      Я покосился на друга. То ли нервов у него не было вообще, то ли он слишком хорошо скрывал волнение. В отличие от моих, его руки не дрожали совершенно.
      В дыру в двери просунулся длинный, намного длиннее наших ножичков коготь. Подождал, словно раздумывал, стоит ли портить маникюр или опять попробовать танком. А потом рванул со всей дури. Одновременно Берт нажал кнопку. Уже не вопль-шипение, рассерженное или от боли- не разберешь. Свет противно мигнул и погас. Коготь исчез вместе с еще одним куском двери. Теперь в длинную тонкую дыру вполне можно было протиснуться не слишком толстому пятилетнему ребенку даже не пригибая головы.
      Включился запасной генератор, и в комнате опять появился свет, тусклый, мутный, словно от тридцативаттной пыльной лампочки.
      Берт отбросил пульт и встал со мной за диваном.
      Было тихо. Не в смысле, что не доносились обычные звуки, вопли, царапанье, а как напряженное затишье перед бурей. Страшное, леденящее кости и поднимающее волосы дыбом. Я боялся даже дышать, чтобы лишними звуком не ускорить то, что сейчас произойдет.
      Телевизор выключился вместе со светом, и ни у кого из нас не поднялась рука включить его снова. Время вышло.
      Удар, от которого обычный дом наверняка сдвинулся бы с места, выбил дверь. Если бы она ровненько встала, то наглухо закрыла проход и выиграла время. Но она повернулась ребром- досадная мелкая помеха и только.
      В дверной проем просунулась странного вида конечность и попыталась зацепить дверь. Осторожные, твари, не лезут всем скопом, и лишний раз рисковать не любят.
      Когда у меня в руках оказались ножи? Я не заметил. Но только когда знакомый голубой глаз мелькнул в проеме, оружие понеслось навстречу. Они встретились как раз в том месте, где я и предполагал. Глаз исчез вместе с конечностью и моим ножом. Я взял наизготовку второй нож.
      - Толкай! - заорал Берт, бросая ножи и наклоняясь над диваном.
      А я вот растерялся, когда две худые твари сунулись в коридор, без проблем протиснулись с обеих сторон двери и устремились на нас. Подстегнутый криком Берта я схватился за подлокотник. Диван скользил, как по льду, всего миг. Один худой уже наполовину был в комнате, когда диван со страшной силой врезался в проход.
      Полетели щепки, спинка смялась, как картон, а твердым дном так и не успевшему выбраться в комнату ночнику начисто оторвало одну из четырех длинных угловатых конечностей, придавило вторую и втолкнуло его самого к товарищу, оставшемуся в коридоре.
      Диван встал намертво. Берт уже начал пользоваться резервом. Я еще нет.
      Пока мы толкали диван, синеглазый ночник не зевал-вытаскивал мешающую дверь. Интересно, сколько времени ему понадобиться, что бы извлечь вставший поперек прохода диван? Добравшись до ножей, мы поняли, что он вовсе не собирается его вытягивать на улицу.
      - Прыгай! - вопль Берта резанул по ушам, давая внутренний толчок. Я пружиной взвился в воздух на метра два, пропуская под собой диван, вылетевший из коридора, как пробка из бутылки шампанского. Вслед за диваном с не меньшей скоростью пронеслось безжизненное тело худощавого с оторванной конечностью и, чуть не задев Берта, впечаталось в стену с противным чмоканьем.
      Проход был заполнен. Кажется, кто-то говорил, что больше чем по одному-два они не полезут? Это крупные не полезут, а всякая мелочь может и по пять.
      Впереди был Альберт. С двумя ножами не короче его удлинившихся рук. Настоящие мечи. Он рубил все, что пересекало границу между коридором и комнатой. Не высовываясь, тем не менее, лишний раз из-за угла.
      Я прижался к стене напротив. Пока пол усеивали мелкие конечности, неаккуратно высунувшиеся из коридора. Это не смертельно, всякая мелюзга уберется через несколько минут, в живом или мертвом виде. Эти не слишком опасны. У них даже кровь не жжется. Они только и могут, что кусаться и пытаться ухватить острыми когтями.
      Как я и ожидал, напор мелочи иссяк через минут пять, и я смог отвлечься и взглянуть на Берта. Он уже начал меняться. Когда попрут действительно опасные твари, он будет во всеоружии.
      - Бери резерв, - прошипел мне Берт. Говорить без акцента у него уже не получалось. В конце концов его речь перейдет в ультразвуковой диапазон. Своим голосом он вполне сможет крушить слабые человеческие кости. Я покачал головой, говоря, что пока не могу. Не получается. Организм не хочет слушаться. Берт рассерженно зашипел и со злостью вдавил сунувшегося в комнату мелкого ночника в стенку, сделав из него отбивную. - Не тяни! Один я не справлюсь. - с отчаянием выдохнул он, взмахнув ножом, отсекая лапку очередного любопытного ночника.
      Скоро ему не понадобятся ножи.
      На протяжении одного удара сердца ничего не происходило. Я нервно оглянулся. Если бы я знал, что все так обернется, я бы ходил тренироваться с близнецами. Честное слово. То, что я искал и о чем забыл Берт лежало в пяти шагах. Не сказать, что посередине комнаты, но и не у стены. Дробовик. Страшное оружие сделал Берт. С пяти метров осколки пробивают хорошую крепкую деревянную дверь. Заряжен двумя здоровенными патронами, набитыми острыми металлическими кусочками, размером с ноготь.
      Рискнуть? Или не стоит?
      Все решилось за меня. Первый опасный противник не отличался осторожностью. Со скоростью поезда его тело вылетело из коридора. Берт лишь успел отсечь несколько игл, торчащих по бокам, как юбочка. Мне повезло больше, я всадил один нож по самую рукоять в зазор между твердыми чешуйками. И еле успел отрубить поднявшуюся иглу. Потом вторую. Чуть не проворонил удар сверху, рухнул на пол, избегая зазубренных конечностей, чуть не снесших мне голову...
      Все это случилось быстрее, чем сердце двинулось на второй толчок. Ночник взметнулся под потолок, вдогонку полетел мой второй нож. В этот раз повезло меньше. Тихонько дзинькнув, нож упал к ногам приземлившегося с грохотом ночника. Неуклюже поднявшись, ночник опять упал. На этот раз он уже не встанет.
      Берт зло отшвырнул голову ночника и через миг опять стоял напротив меня, карауля выход их коридора.
      Ему больше не нужны были ножи.
      Он что-то зло прошипел мне, я покачал головой. Его речь я понимать отказывался, но о смысле догадывался.
      Второй ночник не захотел повторять маневр первого. Все его семь или восемь жестких конечностей вылетели первыми. Длинные, острые, как рваное железо, они чуть не припечатали меня к стене. Благодаря своему маленькому росту и на порядок возросшей реакции, я не остался без головы. Успел нырнуть, лишь оцарапавшись бедром и кувыркнуться по направлению к центру комнаты. Нехорошее место. Для меня. Это Берту сейчас нужна свобода маневра, он оказался по-настоящему опасным. Зато мне нужно надежное укрытие.
      Как паук, ночник зацепился за стену и подтянул тело вверх. Я видел, как Берт метнулся вслед за ним, но был сбит третьим, нашим голубоглазым знакомцем. Я не успел заметить, остался ли мой нож в его глазнице, да и не до того было.
      Второй нацелил свои лапы, и, оттолкнувшись от стены, прыгнул на меня. Увернуться помог начальный резерв, но против такого серьезного противника он бесполезен.
      Кувыркнувшись через плечо, я долбанулся обо что-то твердое коленом, перехватив преграду рукой, я по инерции проехал на спине по гладкому полу. В руках был долгожданный дробовик. Промахнувшаяся на сантиметр зверюга не раздумывая шагнула ко мне и развела конечности. Если она сейчас их сожмет, мне конец, я превращусь в несколько бесформенных окровавленных кусков...
      Выстрел прогремел, как взрыв. Отдача ударила в плечо и рука повисла, на пару секунд потеряв чувствительность. Дробовик выпал из ослабевшей руки и больно стукнул меня по голове. Я целил по глазам, как самой уязвимой точке. Из такого оружия просто невозможно промахнуться.
      Он отшатнулся. Это уже не ночник- кусок мертвого мяса. Глаза превратились в месиво, несколько осколков добралось до мозга. Сейчас свалиться. Уже откинулся назад... и как таран налетел на меня, словно хотел задавить массой. Если бы перед этим он не развел конечности, я сейчас бы болтался, как бабочка, приколотая к полу. А так он всего лишь навалился на меня всем своим немалым весом.
      Ребра треснули, грудь стегануло болью. Но вопль из меня исторгло не это. Голова с пробитыми, пузырившимися кровью глазницами свалилась бы мне на лицо, не подставь я руки.
      Чужая кровь брызнула по ладоням, потекла по запястьям, обжигая, как кислота. Чувствуя, как разлагается кожа на ладонях, как разъедает мясо, я запаниковал и, как оказалось, несколько преждевременно. Все еще только начиналось. Я держал чужую обезображенную голову, не давая ей обжечь лицо и скрипя зубами от тяжести и боли пытался выползти из-под придавившего тела.
      Пронзительный высокий звук чуть не взорвал мою голову. Кто-то с победным воплем приземлился на лежавшего на мне ночника. Я заорал когда моя ступня, попав под еще больший пресс, провернулась и сломалась с неслышимым в этом жутком гвалте хрустом. Кто-то, видимо поняв, в чем дело, оттолкнулся от тела, что на миг облегчило мне страдания... а потом с силой упал обратно. Опять та же нога! От нее же остался один фарш! Больше не было сил поддерживать мертвую голову и она ткнулась кровавыми глазницами мне в плечо.
      Я заплакал. От боли, от безысходности. Еще один прыжок паршивой твари, чуть повыше и от меня останется месиво.
      Давление опять ослабло. Сейчас она приземлиться. Уже ничего не соображая, я потянул себя вверх и вбок. В глазах замерцали кроваво-красные вспышки, я услышал, что ору. Прыгучий гад приземлился опять, видимо, целясь повыше. Если бы я не вытянул свою грудь из-под тела, тут мой бой и завершился бы. И знак моей доблести был бы равен единице.
      Эта прыгающая сволочь вдавилась в тело с такой силой, что во все стоны брызнули кровавые брызги, обе мои ноги теперь годились разве что на котлеты. Кричать я уже не мог, обжигающая кровь заливала грудь, превращая в труху рубашку, кожу, мясо. Я в сознании только благодаря резерву, но и он скоро не поможет... И тогда мне конец.
      Но пока я мог толкаться, я толкался. Уже не видя ничего перед собой, ослепнув от боли и только чудом удерживая сознание, я тянул себя вверх. Еще выше, еще чуть-чуть. Капельку, лишь бы не дать раздавить себя при следующем прыжке. Что-то мешало двигаться дальше, уперлось в шею, рассекло кожу и теперь норовило ткнуться в позвоночник. Если бы не ноги и не обожженное тело, я бы почувствовал это раньше. `Этим" оказался выпавший дробовик.
      Я, наконец, увидел того, кто прыгает по мне. Он уже находилась в воздухе и следующий прыжок был еще сильнее предыдущего. Он страшными ногами вминал мертвое тело, старалась залить все вокруг едкой кровью. Я ему не соперник и он это понимает. Поэтому развлекается, как может.
      Капли брызнули фонтаном. Надо как-то защитить лицо, особенно глаза. Без глаз я стану слепым. Без глаз я беспомощен. Можно подумать, ты сейчас опасен.-насмешливо кувыркался в голове мой собственный голос. И словно в насмешку, брызги полетели в лицо.
      Я испугался по-настоящему. Раньше было только боль. Сейчас к этому примешивалось возможность остаться без зрения. А как же я буду целиться? Чуть не сломав позвоночник, я начал переворачиваться на живот.
      Не успел.
      Тяжелые капли брызнули в лицо, потекли по правой щеке, одна попала в рот, язык онемел. Одна повисла на брови и у меня не было времени ее стряхивать. Я тянулся левой рукой к дробовику. Когда я дрожащей обгорелой ладонью сжал холодный ствол, капля попала в глаз.
      Кажется, я ошалел. Как сумел вывернуться и нацелиться на прыгающего гада, пока он висел в воздухе? У меня не должно было хватить времени. Но его хватило. Нажимая тугой крючок ничего не чувствующими пальцами и удивляясь, как кости могут двигаться, если там давно уже все сожжено, я плакал. Слезы текли из уцелевшего глаза.
      Выстрелом ему разворотило все три глаза и шею. Это было бы смертельно для меня, для паукообразного, но не для него. Он рухнул вниз не безвольным мешком, а как кот, мягко и грациозно.
      Вопль боли затряс комнату и мои раздробленные кости отозвались новой вспышкой боли. Это не сбитый мною ночник, это.. это... я не поверил, что нечто, пригвозженое сейчас к стене было некогда Бертом. Ночник, стоявший над ним, ничем не уступал Берту ни в силе ни в опасности. Берт был тяжело ранен. Очень тяжело.
      К черту всех подбирающихся ко мне тварей! Второй глаз помутнел. Это просто слезы. Вина. Вот, что я сейчас чувствовал. Огромная вина на то, что остался на ночь тут, на то, что не смог. Не смог! Я просто не смог его защитить! Я виноват во всем. Только я.
      Когда ночник поволок бесчувственное тело Берта к выходу, я завопил. Отчаяние, вину, страх, боль - я все вложил в этот последний предсмертный крик.
      И мир передо мной закачался.
      Дом стал вдруг тесным-тесным, а нападавшие маленькими и хрупкими.
      Время ускорило свой бег...и кажется перед смертью я сойду с ума окончательно.
      Небо окрасилось в розоватые тона. Рассвет?
      Теперь все.
  

Глава
      Перед глазами плавали красные круги. Но глаза открыты, я специально протянул руку и потрогал.
      - Пива хочешь? - поинтересовался знакомый голос.
      Источник голоса находился вне зоны видимости. Хотя его дыхание я чувствовал на лице. Попытка ответить увела меня во тьму.
     
      - Так хочешь ты пиво или нет? - опять тот же голос.
      Я второй раз открыл глаза. Берт. Его рожа - лучшее лекарство. О чем я не замедлил ему сообщить.
      - Приятно слышать. - расплылся тот в улыбке. - Тебя здорово приложило. Целый день дрых, как сурок.
      Я протянул руку и неверяще коснулся правого глаза. Он был цел. Руки тоже, разве что кожа слишком нежная и мозоли со шрамами исчезли бесследно.
      - Вставай, нечего валяться, ты в полном порядке, можешь идти со мной пить пиво и рассказывать о своих подвигах! - он бесцеремонно потянул меня за руку и я, ожидавший в любой момент вспышку резкой боли не поверил, когда оказался перед ним на обеих здоровых ногах. И совершенно безболезненно. - Что хлопаешь глазами, пошли, пора набить желудок чем-нибудь вредным и трудноперевариваемым.
      Я молча шел за ним, как русалочка, впервые вышедшая на берег, внимательно следя за тем, куда ставлю ногу.
      Оказывается, я лежал в спальне.
      Когда комната сегодняшнего боя предстала перед глазами... Здоровыми глазами..! Я ахнул. Чистота, все сверкает новой краской, появился новый диван, точная копия первого, но темнее и новый ковер, яркий, праздничный. Трое ремонтников суетились около двери.
      Альберт перехватил мой ошеломленный взгляд.
      - Весь день убирали, чистили, ремонтировали. Я угрохал в это кучу денег и надеюсь ты возьмешь на себя пятьдесят процентов расходов. - потом он наигранно улыбнулся и стукнул меня по спине. - Не стой столбом! Ремонтники поставили мне двойные ставни со скидкой, это уродливо, зато надежно, и дверь покрепче. Еще одна дверь будет между коридором и комнатой. На всякий случай. Так что пока будешь ночевать у меня. На твою развалюху у меня не хватило денег. Все, пиво, пицца, яблоки, и что ты там еще будешь...
      На кухне сидел Алекс и его взгляд был... странным. Это почти не было заметно, так, легкий намек на мысли, обуревающие его уже не один час.
      - Рад, что ты тоже в порядке, - сказал я ему. Голос мой вовсе не был хриплым или больным. Нормальный голос.
      - Я тоже, - кивнул он.
      Я сел с удивлением оглядел свои целые ноги. Даже пощупал, что бы убедиться.
      - Что, в первый раз? - понимающе усмехнулся Берт. - Это как девственность, стоит потерять и уже удивляешься, как жил раньше... Вот тебе пицца, вот тебе чай, вот тебе яблоки. А теперь рассказывай!
      - Что рассказывать?
      - Все. Я потерял тебя, когда на тебя свалился этот кусок паучьего дерьма. Сначала думал все, кранты. А когда по тебе начала эта тварь прыгать... Подумал вторично. Взбесился, прибил своего ночника, думал к тебе подобраться, но меня отвлекли... а когда я услышал выстрел, думал, галлюцинации начались. На почве ран. А потом, когда меня уже утаскивали, и я решил, что все, так и закроем счет - ты со своими полутора очками и я с двумя, ты добрался до резерва. Я чуть сам в штаны не наложил, честное слово! Если бы не раны, слинял вместе с ночными ребятами. Попросился бы к ним на ночлег и даже приплатил! И теперь моя психика нуждается в успокаивающем. - он сделал перерыв в сбивчивом рассказе и глотнув пива, продолжил уже спокойнее. -Когда я пришел в себя, Алекс, молодчина, уже затащил тебя в дом и уложил на кровать. На ту, где уже лежал я. Я, не поверишь, когда увидел твое лицо, слинял из спальни и только пару часов назад решился придти. Уж никогда не жаловался на нервы...
      Он рассмеялся, но как-то нервно. Потом, внимательно посмотрев на мою физиономию, расхохотался уже естественнее.
      Я подозрительно провел по лицу рукой. Все вроде нормально. Взяв со стола нож, используя его как зеркало, внимательно осмотрел себя. Лицо, как лицо, только волосы с правой стороны растут какими-то неровными клоками. Но брови и даже ресницы целы. Все-таки Берт ошибся, не в первый раз это у меня. И не во-второй.
      - Да все с твоей рожей в порядке. Я просто как вспомнил... Опасный ты человек, малек. Но я в долгу у тебя, как-никак, ты спас мою шкуру. Но и ты в долгу передо мной. Во-первых, ты тормозил до последнего, во-вторых мой дом обслюнявили по твоей милости. Так что расплачивайся. Рассказывай.
      - Что рассказывать? Что было ночью? - увидев дружный кивок, я озадачено провел рукой по волосам. Есть не хотелось, но если сказали, что я валяюсь уже целый день... так что я взял яблоко и нехотя откусил. Отложил. А потом рассказал все в самых гнусных подробностях до того момента как я коснулся резерва.
      - И что дальше? - когда я замолчал, Берт молчать не смог.
      - А дальше ... плохо помню. Рассвет помню.
      - Какой рассвет! Ты свалился за минут сорок до него, когда эти твари свалили отсюда, увидев твою рожу. Вся эта кутерьма заняла не больше десяти минут! Это тебе не три часа... Поверь, это я еще помню! А потом и я обрубился.
      - Когда я вас нашел, вы были в полном в порядке, - поджал плечами Алекс, - Что-то я не заметил ни твоих сломанных ног, ни его вылезших кишок.
      - Приятного аппетита, - пробормотал я.
      - Тебе того же, - Берт отложил пиво. - Твой красочный рассказ тоже не прибавил удовольствия от еды.
      Я угукнул, снова взял яблоко, вяло откусил и, сморщившись, отложил. Организм просто-напросто протестовал против запихивания в него пищи. Зеленое яблоко, еще вчера - любимейшее лакомство, в качестве еды теперь вызывало не больше энтузиазма, чем самая аппетитнейшая туалетная бумага. Окончилось все тем, что я поставил локти на стол и, подперев кулаком подбородок, в упор взглянул на Берта.
      - Альберт, - ровно попросил я, - Скажи, как по-твоему, они придут сегодня?
      Берт поперхнулся.
      - Очумел?! Да после вчерашнего зрелища они пару десятилетий будут обходить тебя стороной!
      - Ясно, - я указательным пальцем покатал яблоко по столу. - Ты думаешь, твоей новой защиты хватит?
      - Черт тебя дери, малек, не знаю. Я просто представить не могу, что они после вчерашнего сунуться сюда снова.
      - Лучше бы ты представлял.
      - Конечно, лучше. А что делать? Такой уж я уродился.
      - Настрадай что-нибудь хорошее. А, Настрадамус? - пробормотал я без особой надежды в голосе.
      Он только руками развел и виновато посмотрел на Алекса.
      - Вы что, хотите сказать, что сегодня все повториться? - выдохнул тот.
      Я пожал плечами одновременно с Бертом.
      - Я бы с удовольствием отменил сегодняшнюю вечеринку, но, боюсь не получится, - с сожалением сказал берт. - Приглашения разосланы, напитки закуплены и сплетни о будущем шабаше обошли округу. Я не знаю, что будет. Вчера мне здорово досталось. Сейчас это не заметно, но для полного восстановления сил потребуется не меньше месяца. А малек вообще провалялся до вечера. Какой из него сегодня боец? Никакой, если честно. Вон, апатия, от пищи нос воротит... так, малек?
      - Истинно речешь. - я изобразил на лице фальшивую ухмылку. А ведь он прав, апатия, депрессия, и полный пофигизм. Настроение только для двух дел - тупого лежания и смотрения в потолок. И сна.
      - Вот видишь, Алекс. Это все просто, как пять копеек. Вчера он был еще душевно здоров, но даже вчера ему, что бы взять резерв пришлось потерять ноги, глаз, облиться с ног до головы кровищей и поверить, что мне пришел полный абзац. И только после этого он стал хоть что-нибудь способен. А ты думал все так просто? Как в фильмах, где оборотни превращаются в волков когда душе угодно, а вампиры выращивают клыки и крылья, когда проголодаются?
      - А разве нет? - Алекс не понимал. - Разве нельзя заставить себя? Приказать, что ли?
      - Алекс, - я продолжал катать яблоко. - В фильмах тренированные люди прошибают кулаком кирпичные стены. Неужели это так сложно? Просто заставить себя? А? Просто приказать костям не ломаться при ударе?
      - Отличное сравнение. - похвалил Берт. - В самую точку. - потом повернулся к Алексу. - Конечно, некоторые тренируются. Близнецы для этого сидели в горах неделями. Создавали новую методу. Что бы резерв можно было использовать не тогда, когда трещит дверь или вылетает окно, а в любой момент. Ты думаешь, малек единственный, у кого с этим проблемы? Черта с два! Да большая половина жителей страдает тем же. Пожалуй, только по пьяни и можно было суметь продержаться без серьезной подготовки три часа.
      - Да, наши алкаши тоже, бывает, с девятого этажа падают... - кивнул Алекс, но лицо у него было такое, словно мы открываем ему Америку. Хотя, возможно, так оно и было. - А бабульки со страху выбивают крепкие двери...
      - Вот-вот. Оно самое. Или страх или алкоголь или боль... В нашем случае чаще встречается первое. По-этому с такими людьми, как например, малек, который пить не пьет, а бояться толком так и не научился - беда. Его прибьют. Он даже пикнуть не успеет.
      - Ничего себе не научился, - вяло фыркнул я. - Да я по каждой мелочи трясусь, как заяц.
      - Это ты так говоришь, - отмахнулся от меня Берт. - Ты даже когда события вчерашней ночи рассказывал, что говорил?
      - Что?
      - Испугался он, видите ли! Глаза потерять боялся! А почему? Потому что целиться неудобно. Ноги ты уже не боялся потерять. Ты их уже к тому времени... того. Да и вообще, тебя раззадорить -это надо постараться. Наверное, если бы меня не было рядом и тебе никого, кроме себя спасать не надо было, ты бы уже давно парил на седьмом небе с арфой в зубах!
      Я почему-то почувствовал себя виноватым. До слез. Ну что поделать, если характер у меня такой. Мягкий. За это мне, поначалу хорошо доставалось в детдоме. И за это же, кстати, меня любили близнецы. Я выбрал любовь семьи. На остальное мне было глубоко плевать. Из всей семьи у меня теперь остался один друг. В моем сердце Берт давно стал мне вторым братом, о чем он если не знал, то догадывался, и я испугался не за его жизнь, как он думал, а за то, что с его смертью рухнет то, что я лелеял на протяжении последних десяти лет. Семья. Пока есть он, у меня есть семья. С его смертью, я останусь совсем один. Вот это было страшно. Ничто другое и не могло заставить меня войти в резерв прошлой ночью.
      - Берт, а может пора уходить? А? - мысль о том, что два самолета смогли пробиться сквозь охранников все не давала мне покоя. Если они смогли, то почему не смогу я?
      - Куда еще? - возмутился тот, но как-то ненатурально, словно и его посещали подобные идеи.
      - Куда подальше. От Тамеля, от ночников, от всего на свете. Уехать в большой город, затеряться там и пожить немножко спокойно. Правда, что нам терять? У Грега самая быстрая лодка в городе... Берт, если ты не со мной, то я попробую один.
      Берт замахал руками, успокаивая то ли меня, то ли себя.
      - Разогнался! Без меня он, видите ли, поедет! Что б тебя ночником прихлопнуло! Кто же решает такие дела после полного резерва? Вот завтра сядем, подумаем, решим, как лучше, и у тебя мозги встанут на место. Ты думаешь, это твои желания сейчас говорят? Черта с два! Это последствия нехилой регенерации! Уж поверь мне, в этом я понимаю больше тебя.
      - До заката еще пара часов. До причала на машине двадцать минут, если спешить, то можно и за пятнадцать уложиться.
      Он потерял дар речи. Вылупился на меня, как рыба на рыбака и только открывал и закрывал рот, словно разучился разговаривать.
      - Сдурел?!
      - Нет. А вот ты забыл, чем чуть было не кончилась вчерашняя ночь. И ты так уверен, что сегодняшняя ночь пройдет тихо, что я лучше рискну попробовать прорваться через стражников!
      - Нет, ну ты явно головой двинулся! - он постучал пальцем по лбу, - Еще слово и просидишь в наручниках всю ночь.
      - Тогда твой шанс выжить резко уменьшится! Хотя он и сейчас нулевой.
      - Малек! - он прикрикнул на меня, как строгий родитель на неразумного пацана, - А тебе не приходило в голову, что я тоже могу ошибаться? Хватит панику разводить раньше времени!
      - А лучше начинать, когда будет поздно?
      - Мои предчувствия - это не прогноз погоды!
      - Это намного точнее, если ты не заметил, - съязвил я, - Напомни хоть один раз, когда ты ошибся!
      - Все бывает впервые!
      - Неубедительно. В общем, ты как хочешь, а я иду за лодкой!
      - Никуда ты не идешь! А если двинешься, я снова запру тебя в ванной до темноты!
      - В таком случае, можешь прямо сейчас взять нож и перерезать мне горло! - взорвался я. - Ты что, не понимаешь простых вещей? И если хочешь дать шанс хотя бы мне, то ты меня даже пальцем не тронешь!
      Я с грохотом отодвинул стул и встал. Берт колебался. Его, как и меня переполняли чувства. Это было видно по его нервно сжимающимся и разжимающимся кулакам. Он буравил взглядом стол, но молчал.
      Я уже вышел в комнату и обернулся. Алекс сидел, непонимающе переводил взгляд с одного на другого. Неудивительно. Мы забыли, что при нем нужно разговаривать только на одном языке.
      - Я буду ждать до десяти. На причале у детского пляжа.
      После этих слов, я решительно вышел из дома и вывел из гаража свою машину.
      Меня трясло. Это перед Бертом я строил из себя этакого неприклонного бесстрашного типа. Сейчас зрителей не было и я, мчась к гаражу Грега, слишком внимательно следил за дорогой, чтобы не крутануть нервно руль и не вмазаться в первый попавшийся валун.
      Берт, только бы твоя гордость не перевесила твои чувства! Без тебя я просто не смогу! Если ты не придешь к десяти на причал, я примчусь обратно и будь, что будет. Иначе, если даже мне удастся прорвать барьер, я ведь не выдержу неизвестности. Я вернусь на следующий день, что бы убедиться, что с Бертом ничего не случилось. Будем надеяться, что он этого не понимает.
      Как и следовало ожидать, за полтора часа до наступления темноты практически все жители находились неподалеку от своих домов. Мало ли. Пешком от пляжа до города не успеть, а машина вполне может сломаться. Рисковать зря в Тамеле не любили. Мне попались пара знакомых - промчались мимо меня на приличной скорости, приветственно сигналя и махая руками. Я фальшиво улыбался и делал то же самое.
      Стальные кубики, в которых хозяева оставляли свои моторные и простые лодки нелепо смотрелись на фоне идеально-курортного пляжа. Желтый песок и прозрачное спокойное море. Тихий-тихий шелест волн и крики редких чаек - обманчивая идиллия.
      А ведь я никогда не видел заката над морем.
      Это была секундная слабость. Уже в следующий миг, остановив машину у нужного мне кубика, я заглушил мотор и достал из бардачка свой фирменный 'маникюрный набор'. Каждый детдомовец славился любовью к ломанию даже самых надежных механизмов и прониканию в любые запертые помещения. Близнецам нравились мои навыки и они всячески их поощряли. Так что в округе осталось слишком мало замков, которые не попробовали бы моих инструментов.
      Обернулся, посмотрел по сторонам - никого, и занялся противозаконным делом. На часах - без пятнадцати десять. Максимум две минуты на хорошо знакомый замок, несколько минут на спуск моторки на воду. Заправка, если бак пустой - еще пять минут. Не больше пяти минут до причала, даже какие пять?- Три. Должен успеть.
      Моим дрожащим рукам замок поддался только через пять минут. С трудом открыв тяжелую толстую дверь, я вошел в пропахшее солью, рыбой и маслом помещение. Лодка на месте, я проверил бак - бензина вполне достаточно для двухчасовой гонки. На всякий случай я закинул внутрь две полные канистры и только после этого занялся спуском на воду.
      До этого я даже не представлял, как Грег каждый день таскает свою махину из гаража к морю и обратно. Выдвижные рельсы прояснили ситуацию. За минуту разобравшись, что к чему, я установил рельсы в нужное положение, так, что бы концами они уходили в воду. А теперь собственно, лодка. Как ее-то поставить на эти рельсы? Я засунул один конец рельсы под днище - в таком положении второй конец чуть-чуть не доставал до воды. Если я столкну моторку, то потом мне придется тащить ее по отмели до тех пор, пока она не сможет сама заработать винтом.
      Без семи десять. Я кончил устанавливать вторую рельсу. Лодка была готова к спуску. Я зашел сзади, мысленно скрестив пальца на руках и ногах, уперся в гладкую поверхность. Поднажал. Лодка качнулась. Нажал еще. Лодка дрогнула и начала медленное скольжение. Я из всех сил толкал, ускоряя движение, и моторка с жутким визгом трущегося о металлические рельсы дна, приближалась к воде. Еще чуть-чуть- молил я, упираясь ногами и руками и помогая инерции продвинуть лодку подальше. Ну еще капельку! Еще метр!
      Рельсы кончились, и пришлось пустить в ход все силы, которые остались в запасниках, чтобы доволочь эту проклятущую моторку до воды. Останавливаться нельзя - она застрянет на мелководье и тогда все. У меня вряд ли хватит сил ее тронуть с места.
      И почему я взялся воровать эту здоровую дуру? Что мне стоило вытащить мелкие лодочки из соседних кубиков? Пусть они маленькие, медленные, но, по крайней мере, их можно безо всяких рельсов протащить по пляжу хоть километр.
      Песок, омываемый ледяными волнами, сильно затруднил продвижение, но лодка уже набрала достаточную скорость, что бы протащиться(с моей помощью, естественно) по мелководью и через минуту выскользнуть из рук и свободно закачаться на волнах. Потеряв равновесие, я с головой ушел под воду, тут же вынырнул и, доплыв до лодки, ухватился за маленькую боковую лесенку. Вполз по ней вверх, перевалился через бортик и мокрым тюком шлепнулся на дно. Руки заметно дрожали, как, впрочем, и ноги. Я посмотрел на часы. Три минуты одиннадцатого! Черт! Я резво вскочил и, наплевав на усталость, бросился заводить мотор. Высокая мощная струя вырвалась из-под винта - лодка набирала ход, ее нос все больше и больше поднимался над водой. До причала оставалось совсем немного. Берт, Берт, хоть бы ты был там!
      Две знакомые фигуры на пирсе чуть не заставили меня заплакать от облегчения.
      - Транспорт подан, - подплыв, я приглашающее повел рукой. - Прошу пожаловать на борт.
      - Ты опоздал. Я собирался уже возвращаться. - Берт перемахнул через бортик и встал рядом. Мне пришлось задрать голову, что бы посмотреть в его сузившиеся глаза.
      - Быстрее не мог.
      - Я думал, что ты уплыл без нас. - Он сорвал с плеча большой походный рюкзак, бросил его на сидение. Я заметил, что руки его дрожат.
      - А я боялся, что ты не придешь, - признался я.
      Лодка качнулась - Алекс приземлился рядом и тут же занял место на корме. Это отвлекло нас и Берт, бесцеремонно отстранив меня от руля, сам занялся мотором.
      - Ну все, начинайте молиться. - процедил он сквозь зубы и звук взревевшего мотора погнал слоновьи дозы адреналина в кровь.
      Меня лихорадило. Зубы начали отбивать дробь, и я стискивал челюсти, кусал губы, что бы хоть как-то успокоиться.
      Солнце приближалось к границе между небом и водой, но сейчас было не до красот природы. Мы до боли в глазах всматривались в горизонт, с минуты на минуту ожидая начало атаки охраны. Я взглянул на часы. Прошло всего десять минут! А кажется, что полтора часа. Лодка разогналась и уже не плыла - летела над неестественно-прозрачной водой. Я оглянулся. Возможно, в последний раз в свой жизни посмотрел на город, в котором прошла вся моя жизнь. Отсюда были видны лишь несколько домиков, стоящие неподалеку от пляжа, сам пляж - безмятежная желтая полоска, гористый утес слева, закрывающий весь остальной город, был безлюден.
      Я повернулся навстречу заходящему солнцу.
      Мотор чихнул.
      - Только не сейчас, сволочь! - и лодка, словно послушавшись Бертова приказа, с прежней скоростью рванула к горизонту.
      Минуту я одеревенело сидел, ожидая неизвестно чего, потом немного расслабился.
      - Где же охрана? - напряженно спросил Берт.
      Я промолчал, да он и не ожидал ответа.
      - Что это? - Алекс, смотревший в отличие от нас не на заходящее солнце, а в воду первым заметил длинную темную тень, скользнувшую под днищем.
      - Не смотри в воду. - посоветовал Берт. - И отойди от борта. На всякий случай.
      Алекс послушался и перешел поближе ко мне, но его настороженный взгляд не отрывался от теней, мелькавших под водой. Солнце еще не село и твари не рисковали подниматься на поверхность. Не знаю, бояться ли они солнца или предпочитают тьму из принципа, но пока хоть один луч пробивается из-за горизонта - мы в относительной безопасности.
      Берт выжимал из лодки все, что только можно. Его напряженный взгляд не отрывался от горизонта. Он, как и я понимал, что шансов у нас не много. Главное - пройти охрану до темноты, а там хоть вплавь. Я сейчас готов пол-океана проплыть, лишь бы убраться подальше от Тамеля.
     
      Первый удар снизу несильно качнул лодку и Берт судорожно вцепился в руль, стараясь удержать ее на прежнем курсе.
      Возможно, какая-то подводная тварь просто задела нас спиной. Если бы они действительно хотели бы нас опрокинуть - мы бы уже бултыхались в воде.
      - Привяжитесь! - не отрываясь от руля, крикнул Берт.
      - Что?
      - Привяжитесь, говорю! Веревкой!
      Пока я соображал, о чем это он, Алекс уже поднял со дна веревки. Мы привязались сами и привязали занятого управлением Берта.
      Пожалуй, в этот раз Берт переусердствовал, но сейчас не самое подходящее время для споров, поэтому пусть это останется на его совести.
      Следующий удар в днище был настолько силен, что лодка взвилась над водой а я, успев уцепиться только за канистру с бензином, вместе с этой канистрой оказался в воздухе.
      - Малек!!
      Все-таки, Берт - сумасшедший. Перед тем, как, прижимая канистру к груди, с плеском погрузиться в воду, я увидел, как Альберт отталкивается от бортика и ныряет вслед за мной. Псих ненормальный!
      Оставив канистру в покое, я судорожно загреб руками и ногами, пытаясь одновременно выплыть на поверхность и ухватить за веревку, которая тащила меня вслед за лодкой.
      Скользкий бок коснулся моей ноги. Чьи-то зубы, зацепив кожу, ухватили меня за штанину и потянули вниз.
      - Альб...! - вода хлынула в рот, и я подавился воплем.
      Веревка дернула за грудь так, что я чуть не сломался напополам. В очередном непроизвольном крике я выдохнул последний воздух и теперь, задыхаясь, глотал соленую морскую воду. Веревка проскользила по ребрам и остановилась подмышками. Если она чудом не порвется, меня же разорвет! От недостатка кислорода и боли от впивающейся в тело веревки в глазах начало темнеть.
      Еще одно тело ударило мне в спину. Черт! Что-то острое чиркнуло по ноге - и хватка существа неожиданно ослабела. Веревка по-прежнему впивалась в тело и тащила меня вслед за лодкой, но больше не грозила разорвать на части. Сильным толчком снизу меня выкинуло из воды и я со свистом и хрипом смог наконец, глотнуть немного долгожданного воздуха. Сделать полноценный вдох мне помешал кашель. Алекс-умница, тянул мою веревку, наматывая ее виток за витком, медленно, но верно приближая меня к лодке.
      А где же Берт? Я уцепился за протянутую руку и Алекс втащил меня в лодку. Где Берт?
      Первое, что я заметил, оказавшись на борту - это безвольно болтающаяся в воде обрезанная веревка. Веревка Берта! А потом меня скрутил жестокий приступ рвоты и вся вода, попавшая в желудок и легкие, хлынула наружу. Пережив долгую минуту разрывающего грудь кашля и жестоких желудочных спазмов, я, наконец, сумел поднять голову и, оглядеться. Вокруг нас- бесконечная, обманчиво-спокойная гладь воды.
      Берта нигде нет.
      - Глу... - закончить фразу помешал новый приступ кашля. - Глуши мотор. - просипел я.
      Алекс не услышал. Или сделал вид, что не услышал. Я торопливо шагнул к носу лодки, но, как назло, запутался в веревках и чуть не полетел носом об пол. Спасло то, что я успел схватиться за сидение. Алекс не мешал, но и не помогал, он просто отошел в сторону, когда я перебирался на нос.
      Повинуясь рулю, лодка описала крутую дугу и понеслась обратно.
      - Берт! - орал я, до рези в глазах всматриваясь в спокойную темную воду. - Бе-е-ерт! БЕЕЕРТ!!!
      Послышалось, или кто-то действительно меня позвал? Я сбавил ход и теперь явственно различил зов.
      - Не туда смотришь! - над противоположным бортиком показалась рука. Дрожащая ладонь ухватилась за поручень лестницы, и я успел перехватить вторую руку прежде, чем она коснулась металла. Поднапрягшись, я помог усталому, мокрому Берту забраться в лодку.
      От неимоверного облегчения сердце рухнуло куда-то в область желудка, и даже я не сразу понял, что меня смутило в облике друга.
      - Э-э, Берт, ты...
      - Был бы благодарен, если бы ты подал мне сумку. - устало стряхивая капли с голых плеч, сказал он. - И кто-нибудь, займитесь лодкой.
      Я, послушно вернул лодку на прежний курс и прибавил скорость. Море, как и за полчаса до этого, было совершенно спокойным. Берт медленно доставал из сумки одежду. Смертельная усталость скользила в каждом его движении, когда он вдевал руки в рукава рубашки и натягивал шорты.
      Я ни о чем не спрашивал. Главное, что Берт жив и не ранен. Все остальное-дело десятое.
      В зону действия охраны мы въехали как раз в тот момент, когда солнце коснулось воды.
      Первым сдался мотор. Чих, второй - и он заглох. Нос лодки, до этого момента высоко поднятый над водой, плавно опустился, и теперь мы продолжали двигаться только по инерции. Берт приподнялся, тяжело опираясь на бортик, и безрадостно осмотрелся.
      - Интересно, нас расплющит или разрежет?
      - Или съедят? - добавил я в тон.
      - Не думаю, что мы в их вкусе.
      - У них нет вкуса.
      - И ни цвета и не запаха...
      Берт, ты все-таки в порядке. Если у тебя хватает сил на то, что бы бросаться тупыми шуточками, значит все еще не так уж и плохо.
      Я вытащил из-под всякого хлама на дне два весла, одно из них дал Берту, а второе Берт забрал у меня и передал Алексу.
      - Ты же еле шевелишься. - презрительно фыркнул Альберт. - Сиди в углу и не мешай.
      Я даже не стал протестовать, потому что и правда чувствовал себя не лучшим образом.
      Берт, перехватив мой взгляд, только скривился. Он прекрасно знал, о чем я думаю, и в тоже время понимал, что в ближайшее время я не собираюсь приставать к нему с вопросами. А если и пристану, то ему ничего не стоит напомнить о том, что он менее получаса назад спас мне жизнь.
      Так они и гребли потихоньку - молчаливый и необычно спокойный для такой ситуации Алекс и хмурый Берт. И, когда лодка начала потихоньку разваливаться на запчасти, они спокойно и монотонно продолжали работать веслами до того момента, пока ноги по щиколотку не оказались в воде. Тогда Альберт буркнул, чтобы я не сидел столбом, а попытался вычерпать воду.
     
      Барьер мы прошли в ту минуту, когда последний луч солнца ушел под воду.
      - Получилось! Берт, у нас получилось!!
      Наверное, взрослому мужчине не престало скакать, радостно махая руками и вопить во все горло. Но мне плевать! Кроме Берта и Алекса меня никто не увидит, а сдерживать рвущееся наружу ликование я сейчас был просто не способен.
      Берт устало опустился на бортик и хмуро посмотрел на прибывающую воду, в которой плавали все наши вещи и уже бесполезное в такой ситуации ведро. Он набрал в грудь воздуха, и я понял, что сейчас кому-то не поздоровится.
      - Это был последний раз, когда я тебя послушался. Малек, ты меня слышишь? Я больше никогда! никогда! запомни хорошенько, никогда не поддамся на твои провокации. Я клянусь, что если ты затеешь еще что-то подобное, то я сначала свяжу тебя, потом засуну в самый глубокий подвал, а потом... потом... - он безнадежно шевельнул рукой и умолк.
      Вода быстро прибывала.
     
     
   Часть 2
     
     
      Освоиться в нормальном мире оказалось гораздо проще, чем я думал. Все заботы по поиску квартиры, работы и документов взял на себя Алекс. Он даже оказался столь любезен, что снабдил нас на первое время деньгами. Небольшая двухкомнатная квартира почти в центре города, только что отремонтированная, тихая и очень уютная стала новым домом. Берт работал на какой-то фирме, занимался любимым делом за, как он говорил, неприлично маленькую зарплату. Зато работал он исключительно в ночную смену. Я бы тоже предпочел работать по такому же графику, но студенты, которых я учил, предпочитали ночью спать. Хотя, казалось бы, ночь - самое спокойное время суток. Никаких тебе ночников, да и шума гораздо меньше, чем днем. Зато целый день потом свободен.
               Так что в отличие от Берта, я, как и мои студенты, по ночам спал. У открытого балкона, и каждый раз, засыпая, мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не заколотить окна хотя бы досками. Но я все равно вечером упрямо открывал балкон и раздвигал шторы, чтобы в полной мере насладиться столь непривычными для меня запахом и прохладой ночи.
              
               Сильнейшая боль в шее прервала сон. Прорвали защиту?
               Ужас подкинул меня на кровати, первичный резерв вскипятил кровь, и я, все еще плохо соображая спросонья, оттолкнул от себя чье-то тело, кувыркнулся с кровати и вылетел в коридор
               Зажав ладонью рану на шее, я попятился в сторону кухни. Из комнаты пока никто не показывался, но легкий шорох и кровь, текущая по запястью, говорили, что ночной гость  -  не плод разыгравшегося воображения.
               Что-то скрипнуло совсем рядом, и я, не став дожидаться, пока неизвестный покажется полностью, шагнул за угол  -  в кухню. Спустя несколько коротких вздохов шатающаяся черная фигура заслонила дверной проем. Чужая рука ударила по выключателю, и кухню залил электрический свет. Теперь я смог хорошо разглядеть того, кто так грубо прервал мой сон. Страх сменился оторопью. Потом пришло удивление.
               Вышедшее чучело при всем его желании не потянуло бы на звание ночника даже самой слабой  -  первой волны. Это был человек. Высокий, худощавый, в черном длинном плаще на несколько размеров больше. Благодаря красным глазам, клыкам, торчащим из-под верхней губы, и моей крови, испачкавшей его подбородок, незнакомца можно было принять за вампира. Но верить в вампиров, равно, как и в Дедов Морозов, меня еще в детстве отучило Тамельское телевидение. Наверное, сделало оно это несколько преждевременно.
               Вампир расставил руки и шагнул ко мне. У него зубы и когти, а у меня нет ничего. Еще шаг, и я уперся спиной в подоконник. Мне бы нож - единственное оружие, которым я владел почти в совершенстве. Или хотя бы вилку.
               Вампир приблизился еще на шаг... Ко мне неторопливо потянулась когтистая рука, и я, упав на четвереньки, резво шмыгнул рядом со скрытой плащом ногой. Развернулся вампир быстро, но нападать не спешил. Играет?
               И опять началось мое отступление.
               - Черт, и серебра нет, и на чеснок аллергия... Как неудачно - то!  -  рука, наконец, нащупала на столе нож, и я почувствовал себя гораздо увереннее.  -  Слышь, зубастый, не подходи. Я же тебя на куски порежу, правда. И Берт меня заставит после тебя тут все убирать.
               На вампира, если это был настоящий вампир, мои слова не произвели ни малейшего впечатления. Он полностью сосредоточился на том, чтобы соответствовать имиджу, созданному для него Голливудом. То есть бессловесное, невменяемое существо со взглядом маньяка и походкой паралитика. Он медленно приближался ко мне, я так же медленно отступал. За спиной еще полкухни, потом выход в коридор, потом, пятясь, можно дойти до зала... нет нельзя, если чья-нибудь кровь брызнет на Бертов новый ковер... Тогда остановлюсь в коридоре и будь, что будет. Кстати, а что все-таки будет? Он же меня укусил. Очень сомневаюсь, что я тоже стану вампиром. Вряд ли у того, кто всю жизнь прожил в Тамеле, есть шанс подцепить какую-нибудь заразу.
               Только почему так двоится в глазах?
               Кто-то вставил ключ в замок и повернул. Или Берт или Алекс. Лучше пусть Берт.
               И это оказался он.
                - Что тут делает ЭТО? - произнес его раздраженный до крайности голос. Вампир в ответ издал серию голодных рыков и удлинил клыки на полсантиметра.
                - Это только что пыталось меня сожрать, -  наябедничал я, укрывшись за широкой спиной друга. - Укусило за шею.
                - Он же заразный, - поморщился Альберт, - Я в кино видел. Как ты себя чувствуешь?
                - Голова кружится. - честно признался я. Голова и вправду была тяжелой и физиономия кровососа плавала, как в тумане. - Наверное, у меня на их слюну аллергия.
                - Не смеши кур! У тебя не может быть аллергии на какого-то вшивого вампира!
               Я собирался сказать, что и взрослые дяди болеют детскими болезнями, но внезапно горло пересохло, и вместо слов вырвался сухой кашель. Вампир не спешил нападать. Медленно двигался, словно актер в театре, показывая себя со всех сторон. Острыми когтями с наслаждением провел по стене, порезав новые обои и оставив глубокие неаккуратные царапины. Облизнулся с самым зловещим видом.
                - Дерьмо,  -  с трудом выговорил я пересохшей глоткой, после чего согнулся в таком жутком приступе кашля, что казалось еще чуть-чуть и легкие вывернутся наружу.
                -  Ты чего?  -  Берт обернулся.
               И тут вампир прыгнул.
               Бедняга не знал, на кого напал. Наверное, до него это тоже дошло, когда рука, чересчур сильная для обычного человека, перехватила худое тело и со страшной силой треснула о стену.
                - Ах, ты гаденыш! - еще один удар, который убил бы нормального человека, но вампира заставил только слегка поумерить пыл. Вампирская нога лягнула Берта в пах. По тому, как Берт взвыл, сталоясно, что удар достиг своей цели. Неслабый, кстати, удар. Лошадь бы обзавидовалась.
               И вот тут непрошеному гостю пришлось туго. Берт не я - его комплексы не мучают. Когда ему больно - он берет резерв без раздумий. Не до изменения формы тела, но скорость и сила увеличивалась просто неимоверно.
               Разборка длилась совсем недолго. Вампир испуганный, как обычный человек, остался лежать спеленатый поясами халатов и телевизионными кабелями, а Берт, приказав мне его стеречь, прихрамывая и держась за пах, пошел успокаивать раздражение пивом и теперь звенел бутылками и злобно хлопал дверью холодильника. Наверное, ему было стыдно. Слишком уж он наплевательски отнесся к угрозе гостя, за что и получил.
               Я сполз вдоль стены, потому что ноги стали ватными, а воздуха, казалось, поступает в легкие недостаточно. Перед глазами плыло, как в замедленной съемке. Меня то пронзала сладостная дрожь, то мерзкий озноб, голову то окунали в кипяток, то в грохот неслышимых басов, апатия сменялась эйфорией, а та в свою очередь паранойей с такой скоростью, что время, текущее за пределами моего "я" казалось застывшим болотом. Сев на пол и облокотившись о стену, я пытался сфокусировать взгляд на вампире.
                - Ты говорить хоть умеешь? - на заданный вопрос тот не ответил. И я решил, что пусть вопросами занимается Берт. А я посижу. Около прохладной стеночки. Вот только комната кружится. Надо закрыть глаза, а то вестибулярка настойчиво потребовала, чтобы содержимое моего желудка украсило ковер. С закрытыми глазами стало еще хуже. Какие-то красно-сине белые круги носились, как кони на скачках, по одной и той же траектории. И я сдался.
               Так меня не тошнило даже тогда, когда в семь лет меня насильно напоили, а потом заставили выкурить не меньше пяти сигарет подряд. Хотя общее состояние чем-то похоже. Я уже стоял на четвереньках, опершись об убегающий из-под ладоней пол, и всеми силами удерживал его на месте. Пол не подчинялся - затеял дикую пляску: то норовил встать на дыбы, то перевернуться и притвориться потолком... в конце концов, я сделал шаг руками в сторону, чтобы ненароком не попасть лицом в то, что выплеснулось из меня только что, и решил, что раз это пол, значит я с него не упаду, как бы мне не казалось обратное.
               Пол шатался, но я, лежа поленом, убеждал себя, что все это мои пьяные бредни. А потом он действительно перевернулся и я, от неожиданности открыв глаза, видел размытую физиономию Берта. Он что-то спрашивал, и эти звуки отдавались в голове тошнотворным бульканьем. Желудок опять затеял прыжки. Я же вроде пуст? Что из меня льется? А потом я кажется обрубился окончательно.
              
   Глава
               Пробуждение было равносильно подъему на работу после очень длинной веселой, пьяной вечеринки. Голова не отрывалась от подушки, глаза отказывались показывать четкую картинку, во рту - как будто мыши нагадили и общее состояние организма напоминает извлеченное для эксгумации тело... Но соображалка, вроде, в порядке.
                - Воды, -  произнес я сипло и неотчетливо. Но кто-то понял. Ко рту поднесли холодный край кружки, и в горло полилась благотворная жидкость. Неизвестный, который, скорее всего, был Бертом, даже протер мое засушливое, как пустыня Гоби, лицо мокрым полотенцем. Божественно! - Я люблю тебя, братишка!  -  с чувством произнес я. И кое-как открыл глаза.
                - Разве после укуса вампира меняется ориентация? - проворчал он, но я по глазам видел, что он неимоверно рад.
                - Я что, доктор? Помоги встать.  -  я неуклюже оттолкнулся от постели и если бы не Бертова поддержка, свалился бы обратно. Все было в порядке, но какая-то вялость и лень не давали вскочить молодым жеребцом и побежать на кухню набивать опустевший желудок.
                - Да лежи уж. В кои-то веки я за тобой поухаживаю.
                - Ну, тогда уж, буду в наглую пользоваться твоей добротой. Принеси пожрать чего-нибудь. И побольше, побольше! - я решил построить из себя больного и облокотился о высокие подушки.
                -  Сырого мяса с кровью?  -  деловито поинтересовался он.
                -  Чего?  -  вылупился я и тут до меня дошло.  -  Ах, да, вампир! Кстати, где он? Я его не поблагодарил за приятные ощущения.
                - Он в кухне, - сообщил Берт.
                - Ты его тоже решил накормить? - рассмеялся я.
                - Просто с линолеума легче убирать кровь,  -  уже совсем хмуро пояснил он через плечо. И скрылся на кухне.
               Бог ты мой, что он там сделал с ним? Я, конечно, не самым лучшим образом чувствовал себя и до и после отключки, но ... Я поспешил в кухню.
                - Ты-то что тут делаешь? Марш в постель!
                - Завтра выходной - днем высплюсь,  -  махнул рукой я. Бодрость вливалась в вены и я чувствовал себя с каждой секундой все лучше и лучше.  -  Это и есть наш ночной гость?
               К батарее куском проволоки был привязан молодой человек, ничем, кроме остатков одежды, не напоминавший вчерашнего кровососа. Несчастный, измученный, он даже не пытался стереть засохшую кровь с лица, просто лежал безвольным тюком и смотрел уже не с угрозой, а с безысходностью.
                - Берт, ты что с ним сделал?  -  я присел на корточки перед съежившимся у батареи парнем. Коснулся его посиневшей от слишком тугих пут руки.
                - Ничего смертельного, как видишь,  -  буркнул тот. - Вот если бы ты не очнулся, тогда ему пришлось бы молиться. Зато я его разговорил.
                - Блин, Берт, отвяжи его, я уже в порядке!
                - А если бы был не в порядке? Если бы загнулся от его слюней?
                - Берт!
               Он дернул плечом и повернулся ко мне спиной.
                - Сам отвязывай. Но если он опять кинется на тебя, я его урою. Уяснил? - последний вопрос он адресовал пленному вампиру. Тот слабо кивнул в ответ. - Плоскогубцы в холодильнике. Кстати, я выяснил, что во-первых эти,  -  он кивнул на мужчину.  -  Не боятся света. И не сгорают от него, как в фильмах. Во-вторых, им плевать на лук, чеснок, морковь и другие овощи. И святую воду, в том числе. А так же кресты, звезды, свастики... Дискретизировать массу не могут. Так что, как видишь, дешевых понтов у них гораздо больше, чем крутизны. И что самое главное,  -  он помолчал, глядя, как я открываю холодильник, ищу плоскогубцы, нахожу их в морозилке.  -  Им вовсе не надо пить кровь, чтобы выжить.
                - Да ну? - удивленно воззрился я на освобождаемого.  -  Какие же они тогда вампиры?
                - Такие вот хреновые вампиры. Да, кстати, осина тоже им вреда особого не причиняет. Если правда не отпилить голову осиновой пилой. Эй, ты что, хочешь действительно его отпустить на все четыре стороны?
                - А ты хочешь его убить? -  промурлыкал я.  -  Я тело куда спрячем? Не слишком много доблести в таком поступке, как думаешь?
                - Тьфу на тебя, неблагодарного, - Берт яростно помешал закипающее нечто в красной кастрюле. - Делай, что хочешь. Но если этот недоумок приведет сюда своих дружков, договариваться с ними будешь ты!
               Перед тем, как разомкнуть руки, я в упор посмотрел на ночного злодея.
                - Ты ведь не будешь делать глупостей, если я тебя освобожу? - Он мелко затряс головой из стороны в сторону. - Вот и хорошо, можешь даже перекусить с нами.
                - Черта с два, - не оборачиваясь отозвался Берт.
                - Да ладно тебе, я ведь никогда не разговаривал с настоящим вампиром!
                - Что в них такого? Их резерв годиться только для того, чтобы малышей пугать! Пара клыков, когтей и красные глазки. Тоже мне экзотика!
               Я помог подняться совсем ошалевшему человеку и уже собирался вторично предложить ему остаться на ужин, но он с таким ужасом смотрел на Берта, что я решил, лучше пускай он доберется домой голодный, зато сохранит несколько своих нервных клеток нетронутыми. Он шагал, как ожившая мумия и, когда я, выдворив его за пределы квартиры, закрыл дверь и напоследок посмотрел в глазок, то заметил, как тот начал спускаться с лестницы, хватаясь обеими руками за перила.
               Все-таки, что не говори, а Берт прав. В этом вампире не было совершенно ничего такого, что могло бы заинтересовать коренного обитателя Тамеля. Очарование, навеянное мифологией, быстро испарилось под лучами обыденности.
                - Проводил гостя? - на столе появилась тарелка с обалденно пахнущим овощным рагу. - Ну, теперь жди большой компании.
                - Берт, есть же такой чувство, как элементарное милосердие!
                - Милосердие еще надо заслужить, - отрезал Берт.
               Почти не пережевывая, я запихал в себя две ложки вкуснятины и, проглотив, продолжил.
                - Ты мог бы и помягче с ним, я же все-таки жив!
                - Жив, жив, слава богу. И вроде в вампира не превратился, крови не хочешь. Кстати, я выяснил, что вампиры все-таки заразны. Не для нас, конечно, для людей. И они не размножаются.
                - В смысле? - я даже оторвался от тарелки.
              - В этом самом смысле. Вампир от вампира не беременеет, человек тоже, вампир от человека тоже. Они заражают слюнями нормальных людей, те месяц валяются в реанимации, а потом поднимаются вполне созревшими, но ничего не умеющими вампирами. Потом их по лет десять - двадцать учат отращивать клыки и когти...
                - А ты много узнал. - хмыкнул я. -  Любопытствовал?
              - Нет, пытался узнать, бывали ли смертельные случаи, и есть ли противоядие. - он сел напротив меня с бутылкой пива.
                - И?
                - Смертей вполне достаточно, а о противоядии ничего не известно.
                - Ну еще бы.. зачем вампиру противоядие. - пробормотал я.  -  А сколько они живут?
                - Живут, пока не умрут. У них неплохая регенерация. Так что пару сотен лет протянуть им раз плюнуть. А точно он не знал. Вроде среди них еще никто не умирал своей смертью. А ты что, думаешь, никто из них не захотел снова стать человеком?
                - А нафига изобретать противоядие, если укушенный сможет в итоге обрести небольшой резерв, и долгую жизнь? А? И безо всяких примочек, типа боязни света и чеснока?
               Он подумал, кивнул.
                - Возможно, - сказал он минутой позже, - Если бы я не был Тамельцем, то может быть и рискнул бы быть укушенным. И еще я подумал,  - он сделал паузу, и щелкнул пальцами - Что в Тамеле тоже никто не умирает своей смертью.
              
   Глава
                - Что это такое?
               Я остолбеневший стоял в коридоре и пялился на потолок и стены. Длиннющие глубокие царапины, ровные, как путь солнечного луча, изукрасили коридор неизвестным штрих-кодом. Посреди потолка образовалось странного вида углубления, похожее на снег, когда на него капнешь горячим молоком.
                - А это, - подошел невозмутимый Берт, - Это тебя спросить надо.
               - И о чем же меня надо спросить? - На самом деле я валял дурака, играл в неосведомленность и невинность. Все я понимал. В детдоме я тоже впервые взял частичный резерв в состоянии очень сильного алкогольного отравления, когда мозги уже плыли по реке безумия. Я был еще маленький, мне простительно. А вот сейчас... Тухлая отмазка, мол, ничего не помню, был в отключке, опросите свидетелей.
                - Спросить тебя надо о том, что мы будем делать, когда вернется Алекс. Валить вину на тебя или все-таки на вампира. Кстати! А это мысль!
                - У вампиров нет таких когтей, - я уже представлял, во что выльется ремонт.
                - Думаешь, Алекс об этом знает? - поднял бровь Берт. - Но если ты хочешь, можешь брать все на себя.
                - Мог бы для начала убедить меня. Тогда я бы врал с чистой совестью.
               - Ишь, какой. Нет уж, я по твоей милости сегодня достаточно натерпелся, теперь твоя очередь. Впрочем, нам повезло, что в полный резерв ты так и не вошел, иначе нам пришлось бы делать глобальную перепланировку квартиры.
               Я постоял, задравши голову, но решения проблемы на потолке написано не было. А если и было, то я его надежно зацарапал.
                - Алекс ведь придет сегодня утром? - обреченно вздохнул я.
                - Ага, утречком, часика через четыре.
                - А магазины уже закрыты? За это время я бы успел замазать эти дыры, а ты помог бы быстренько побелить потолок.
                - А зачем тебе магазин? Алекс говорил, что пару месяцев назад делал тут ремонт, так что всякая подобная ерунда до сих пор хранится на балконе.
                - Ты просто гений!
               Я почувствовал, как хорошее настроение быстро возвращается, и его теперь не могло испортить ничто, даже перспектива экспресс - ремонта. На балконе действительно нашлась банка шпатлевки и не маленькая баночка а здоровенная байда, литров на пять. Шпалеры, краска, куски обоев и много чего еще. В углу стоял ящик с кучей древних газет, потерявших информационную ценность, но вполне еще способных послужить подстилкой.
               Берт встретил находки без особого энтузиазма. Но помочь не отказался.
               Прошло три часа, мы довольно шустро заделали потолок, разровняли, покрасили и уже приступили к стенам.
                - Их же учат!!
               Этот неожиданный вопль чуть не свалил меня со стола, который мы притащили из кухни, чтобы дотянуться до высокого потолка. Берт с силой шлепнул себя ладонью по лбу, оставив четкий белый отпечаток.
                - Этот жест должен означать, что тебя озарило, - прокомментировал я.
              - Нет, то, что я кретин! - он повернулся ко мне, - Малек, этот слюнявый вампир сказал, что их УЧАТ!! Понимаешь? Слушай, а это мысль! - Он соскочил со стула и забегал кругами. Так бывало каждый раз, когда у него в мозгу маячила некая мысль, и ее требовалось ухватить за хвост и облечь в четкие слова.
                - Хочешь подучиться? - спросил я. - Думаешь, они примут тебя в свою школу?
                - Нет! - он потряс перед лицом белыми от краски кулаками. - Но ты ведь укушен! Ты по идее должен стать вампиром! Ведь никто не знает, кто ты на самом деле! А?
                - Судя по идеям, укушен ты. Уверен, что тебя не кусали? Точно? А то всякие бродячие собачки, кошечки, хомячки, наконец... может прививочку от бешенства сделать? На всякий случай?
               Берт остановился и уперся в меня горящим взглядом. Я заткнулся.
                - Малек, это твой шанс! Слушай, нельзя упускать такую возможность!
               Я вовсе не разделял его восторга.
                - Возможность чего? Что меня обучат клыки выращивать? Придти к ним и сказать, так мол и так, меня укусил вампир, и теперь вы обязаны заняться моим образованием? Только вот вопрос, где ты собираешься искать собратьев кусачего?
                - Хм, а об этом я не подумал. Может, в милицию обратиться? Хотя, в крайнем случае, могу воспользоваться резервом. Отыщу по запаху.
                - Ну ты даешь! - Берт, в свое время тренировавшийся с близнецами, был вполне подготовлен к экстренном ситуациям. Он вполне мог задействовать немножко резерва в повседневной жизни, не до потери человекообразности, конечно. На это у него тоже стоял внутренний, то ли моральный то ли интеллектуальный ограничитель. Без опасности для жизни, он напрочь отказывался выдавать лишнее.
                - А то как же! - он гордо поднял палец, нос, подбородок и самомнение. -Ну так как, согласен попробовать?
                - Нет.
               Он не был удивлен моим отказом.
                - Малек, ты просто несчастная жертва мнений общества и воспитания. Тебе просто позарез нужно избавиться от старых комплексов! Мы же не в Тамеле, в конце-то концов! Если каждый паршивый вампир будет кусать тебя, если у каждого подонка, приставшего к тебе в темном переулке будут все шансы, чтобы замочить моего единственного почти брата....! Малек, не будь эгоистом! Сделай это ради меня! Научись контролировать себя, ну пожалуйста!
               Кажется, он был готов рухнуть на колени. Я уже собирался отрицательно мотнуть головой, но увидел его глаза. В них действительно была мольба. И я почувствовал себя неблагодарным эгоистом. Он же обо мне беспокоится. А если бы у меня остался единственный дорогой человек, но совершенно беспомощный, каждый день открытый для любых случайностей: от сосульки на голову до ножа в спину? Да я бы с ума сошел! Я бы не отходил от него не на шаг. И даже ночью боялся какого-нибудь упавшего с неба самолета, или землетрясения. Да мало ли!
               Ответить мне не дал дверной звонок, а затем почти без перехода поворот ключа в замке. Алекс. Его манера.
               Берт же смотрел только на меня. Это был его шанс. И он не собирался его упускать.
               На этом переходном моменте и застал нас Алекс. Я сидел на столе, смотрел на Берта и решался. Берт смотрел на меня и пытался передать мне решительность.
              - Черт, с тобой. Ладно, - выдохнул я. И увидел, как расширились от облегчения и предвкушения его глаза, - Но сначала ремонт. И ты мне поможешь.
                - А я что делаю! - радостно возмутился он.
                - Да от безлапого крокодила пользы больше, чем от тебя!
                - Что тут происходит? - застывший было на пороге Алекс опомнился и закрыл дверь.
                - Ремонт. - лаконичности Берта можно было позавидовать.
                - Вижу, что ремонт. Зачем?
                - Я нечаянно кислоту разлил, - я посмотрел на потолок, сиявший и пахнущей свежей краской. Тихо хмыкнул. - Очень - очень много кислоты. И очень - очень едкой.
               Алекс не поверил. Ну а кто бы на месте нормального человека поверил бы? Но мне, как и Берту было глубоко плевать.
                - Ты чего? - Берт наверное увидел что-то на моем лице.
                - Ничего, - улыбнулся я с чувством человека, принявшее одно из основных решений в своей жизни. - Докрасим, отдохнем, а потом начнем...
               Почему-то при Алексе не хотелось говорить о ночном госте. Нет, Алексу конечно большое спасибо, но ему вовсе не надо ничего знать. Меньше знаешь  -  крепче спишь. И Берт понял это мое желание.
                - Ага, поищем, поищем.
              - Что поищете? - Алекс не уходил из коридора. И мне кажется, он почувствовал, кто в данный момент третий лишний. Но не обиделся на то, что его вопрос повис в воздухе. Кстати, Алекс вообще не обижался. Надо будет не забыть узнать мнение Берта по этому поводу.
              
   Глава
               В предрассветное время на улице было непривычно тихо и хорошо. Редкие машины и еще более редкие прохожие не мешали Берту идти по следу.
                - Слушай, Берт, - начал я, наконец разговор, который при Алексе начинать было просто неприлично. - Как тебе Алекс?
                - Поздновато опомнился, - усмехнулся он. - А тебе?
                - Я первый спросил.
                - А я второй, так что давай, колись, что в нем тебе не понравилось?
                - Я ему не доверяю, - откровенно признался я.
               - Я тоже, и что из этого?  -  пожал плечами Берт.  -  Но согласись, нашу благодарность он заслужил.
                - Да я и не спорю. Просто он какой - то... Я не знаю, что у него на уме. Держит все в себе, даже тогда, когда мы его выловили из моря, ты вспомни, как он себя вел. Разве это нормальная реакция человека, который только что потерял друзей, попал в Тамель и пережил вторжение ночников?
                - У тебя есть догадки? Если нет, то чего ты беспокоишься?
                - Потому что он притворяется серой мышкой, чтобы не выделяться. А может, он как-то связан с вампиром, который влез ко мне ночью?
                -  Почаще оставляй балкон открытым и к тебе не только вампиры полезут. - буркнул Берт. - Но ты прав, он - странный.
                - Странный,  -  согласился я.
               Сойдясь в этом, мы некоторое время молчали.
                - Тут мне пришло в голову... - начал Берт, неуверенно оглядываясь, - Что искать вампира посреди шумного вонючего города было дурацкой затеей.
                - Просто скажи, что твой нос тебя подводит, - вздохнул я с немалым облегчением.
                - Ничего подобного, если бы вампир шел пешком, шанс был бы, но, кажется, он уехал на машине.
               Я посмотрел на удрученного Берта, хмыкнул и решил успокоить этого горе - сыщика.
                - Ты же не думаешь, что все укушенные сразу же отправлялись искать того, кто их укусил? Скорее всего, их сами находили и зачисляли в свои клыкастые ряды, как пионеров. Раз мы отпустили того вампирчика, значит, когда они захотят, то доберутся до нас без особых проблем. Кстати, думаю, их должно будет заинтересовать мое быстрое выздоровление. Ведь, говоришь, большинство по месяцу в реанимации валяются? Да и ты, как одной левой сделал его? Нет, Берт, найдут они нас, если у них есть хоть капелька любопытства.
                - А может они совершенно нелюбопытные? - начал улыбаться Берт. - И вообще, не мог сказать об этом раньше? Какого черта мы выперлись на улицу?
                - Прогуляться, пусть голова от краски отдохнет. И поговорить. И вдобавок вон магазин по пути. Давай-ка зайдем, купим креветок.
                - Креветки! Ха! И ради этого ты меня поволок на улицу? Признайся, ты пока не готов к тому, чтобы тебя находили. - хмыкнул он. -Все еще носишься со своими детскими комплексами...
                - Заткнись ты. Лучше пошли в магазин, а то я недавно обнаружил, что холодильнике кроме пива и плоскогубцев нет ничего съедобного.
              
   Глава
               Идея пришла в голову, когда я почти заснул. Хорошая идея, как сделать так, чтобы о тебе узнал, кто надо и связался, если надо. Главное не забыть до утра. С этими мыслями я провалился в сон.
               Утром Берт поддержал мою мысль. План был такой: обратиться в больницу. Просто, как все гениальное. Ведь укушенные наверняка делают это в первую очередь, чем я-то хуже? Правда, несколько смущало отсутствие следов на шее  -  зажили после резерва.
               Пришлось делать вручную.
                - Хватит ржать, а то промахнусь  -  останешься с дыркой в шее. - Берт, изображающий хирурга, осторожно прокалывал две дырочки стерильными инструментами из найденного в доме маникюрного набора.
                - Стараюсь, - пробормотал я. Но опять взглянув на всю ситуацию со стороны, захрюкал громче. - Ну что ты возишься? Долго ли две дырки проколоть? Попробуй зубками.
                - Все, хватит с тебя. Пирсинг окончен. Теперь приляпываем пластырь... вот так. Готово. Пошли в больницу.
               В больнице, строя из себя больного, я в подробностях рассказал душещипательную историю про напавшего на меня психа, про героя Берта, спасшего меня от клыков маньяка и про свое плохое самочувствие. Красочно описал вчерашнее состояние, оставил адрес, телефон и остальные данные. Попрощался и отправился домой.
                - Ну, что сказали? - заинтересовался результатом осмотра врача Берт.
                - Ничего не сказали, зеленкой помазали, - я потрогал новую повязку на шее. Дома надо будет снять - мешает. - Теперь будем ждать реакции.
                - Надеюсь, ждать придется недолго.
              
   Глава
               Ждать действительно пришлось недолго. Телефон подал голос вечером. Берт в это время шумно плескался в душе, что-то фальшиво напевая под аккомпанемент льющейся воды.
               Я, поколебавшись, поднял трубку.
                - Здравствуйте, я говорю с Александром Ивановым?
               Я не сразу сообразил, что это мое новое имя. Алекс, настаивая на нем, утверждал, что это самое популярное и неприметное сочетание имени-фамилии в мире.
                - Д-да. - голос прозвучал хрипло. Если это из больницы, то так даже лучше. Поизображаю смертельную хворь.
                - Вы сегодня обратились в больницу со следами зубов на шее.
                - Обратился, а что, уже готовы результаты анализов? - я говорил как больной уставший человек, недовольный тем, что его оторвали от любимого фильма.
                - Извините, что не представился. Илья Александрович. Мне бы хотелось поговорить с вами о происшедшем.
                - А что об этом говорить? - проворчал я, тщательно скрывая охватившее меня волнение. - Вы из милиции?
                - Нет, что вы. Мы могли бы вам помочь. Вы ведь себя неважно чувствуете?
                - Не то слово, - согласился я.
                - Мы можем помочь.
                - Как?
                - Надо встретиться и серьезно поговорить. Завтра днем сможете подойти?
               Вот так сразу быка за рога. Придти поговорить? А если я валяюсь в постели и с трудом дополз до телефона? А если после укуса ходить не могу? Если у меня ноги отнялись? Вообще, почему они хотят, чтобы пришел я, а не они?
                - Хм, - я был в затруднении. Берт все еще распевал попсовые песни в ванной и посоветовать не мог. - А может вы к нам? Я все-таки, знаете ли, неважно себя чувствую...
                - Для неважно чувствующего вы быстро добрались до больницы. - в голосе на том конце провода послышалась насмешка. - Давайте начистоту...
                - Давайте, -о чем это он. - А вы о чем?
                - О том, что вы прекрасно знаете, кто на вас напал, иначе не пытались бы подделать укус.
               Ну что на это возразишь?
                - С чего вы взяли, что я что-то подделывал?
                - Встретимся, и я расскажу, откуда я это взял, - на том конце провода уже откровенно веселились. - Но раз вы пытались привлечь наше внимание, значит, избегать встречи было бы глупо. Давайте поговорим завтра, и вы расскажете немного о себе, а мы -  о себе. А потом попробуем разобраться вместе с вашей проблемой. Идет?
                - А почему вы решили, что у меня какие-то проблемы?... - я не договорил. Перед лицом возник внушительный бертов кулак.
                - Не увиливай! - прошипел он.
               Я виновато втянул голову в плечи.
                - Ладно, я встречусь с вами. Где и когда? - он продиктовал, и я записал адрес поданным Бертом карандашом прямо на обоях. - Записал.
                - Очень хорошо, - сказала трубка. - Буду ждать. До свидания.
               После столь вежливых слов, человек на том конце провода повесил трубку, не став дожидаться моего сбивчивого прощания.
               Альберт, замотанный в полотенце как индианка в сари, вопросительно смотрел на меня.
                - Берт, я согласился на встречу. Даже думаю, что, если они спросят, расскажу, кто ты такой и почему тебе так легко удалось связать не самого слабого вампира.
                - Кхм-хм, - озадаченно и очень красноречиво прокомментировал он.
             - Я думаю, представить тебя вампиром, но только укушенным давно, например лет пять назад. Ты, мол еще не умеешь становиться клыкастым и зубастым, но сил у тебя невпроворот. Как версия?
                - Ну-у-у, а может у них все укусы под строгим контролем? Создали базу данных, отслеживают новые поступления в свои вампирские ряды? А?
                - В семье не без урода, может один втихую осуществлял свою давнюю мечту, днем был приличным вампирчиком, а ночью превращался в страшного маньяка?
                - Все может быть, я не знаю степени их осведомленности. Может они уже знают, что у нас паспорта поддельные? Может они даже знают, откуда мы. А вдруг они знакомы с Алексом? Мне очень не нравится это совпадение, что из тысяч жителей города выбрали именно тебя.
                - Согласен. Странно. Но может, они и выбирали приезжих? У тебя же был шанс спросить.
                - Я не о том в тот момент думал, - признался Берт.
                - А даже, если они и знакомы с Алексом, что такого? Значит, они будут заранее знать, что я вру, вернее, они уже знают правду. Но если они предложат учиться, почему бы не принять их предложение? Какая разница, в конце концов, что они знают? Тебе же нужен результат? Вот и получай результат!
                -  Да ладно, не злись, -дал задний ход Берт.  -  Куда они тебя заманивают?
                -  В какое-то кафе.
                -  Вот и отлично! Значит, я пойду с тобой и буду незаметно охранять, чтобы ты не вляпался в какую-нибудь очередную неприятность.
  

Глава
            Знакомится с Ильей Александровичем Берт не захотел, зато подцепил мне крохотный микрофончик, проворчав, что лучше получит все сведения из первых уст, чем через мой невнятный пересказ. Я не противился только потому, что прекрасно понимал волнение Берта, пусть и хорошо скрываемое за язвительными подколками.
            Встреча назначена в открытом кафе. Илья Александрович оказался гораздо моложе, чем я решил, слушая спокойный голос в телефонной трубке.
            - Здравствуйте, Александр, - дружелюбно улыбнулся и протянул руку. Я, помедлив, пожал. В Тамеле этот обычай распространен не был, но я быстро с ним освоился, хотя иногда все еще терялся.
            Пока Илья Александрович заказывал нам по символической чашечке кофе, я без стеснения рассматривал его самого. Симпатичный мужчина лет двадцати пяти, держащий себя с достоинством пожилого джентльмена и дружелюбием любимой тетушки.
            Официантка упорхнула выполнять заказ, и теперь уже Илья Александрович пытливо всмотрелся мне в лицо.
            - У вас прекрасный загар, - улыбнулся он. - Похоже, вы полжизни провели где-то далеко на юге.
            - Так и есть, - кивнул я. - Мы путешествовали. По северу Африки.
            - Любовались на пирамиды?
            - Можно и так сказать. Мы вообще редко сидим на одном месте, - я очень старался казаться невозмутимым, и, надеюсь, у меня это получалось. - Давайте, чтобы не терять время, сразу перейдем к делу.
            - Давайте, - словно настраиваясь сам и настраивая на серьезный разговор меня, Илья подтянулся и теперь выглядел чуть более по-деловому. - Сначала вы расскажете о своей проблеме, а я после попробую помочь. Хорошо?
            Ну, какие у меня могут быть проблемы? Разве что настойчивое желание Берта сделать из меня мало-мальски боеспособную единицу.
            - Я даже не знаю, с чего начать... - протянул я.
            - Начните с того, что случилось вчера ночью, - помог Илья Александрович.
            - Вчера.. хм...
            Я выдал немного урезанную и отредактированную версию о нападении вампира.
            - Вон оно что! Значит вот почему вы так быстро пришли в себя после укуса. Говорите, вас уже кусали? А где и когда, если не секрет?
            - Год назад, примерно. В центральной Африке.
            Это место мы оговорили с Бертом заранее, решив, что Африка слишком велика и недостаточно исследована, чтобы проследить там парочку укушенных человек. Да и в фильмах основное зло, вампиры и прочая зараза берется если не из Африки, то из Южной Америки.
            - И вы решили подделать укус, чтобы разобраться, что же за монстры обитают в мирном городе, да?
            Я кивнул.
            - Именно. И что же это за монстры? Настоящие вампиры?
            - Вампирами нас назвали какие-то романтически настроенные личности, я уже и не помню, откуда все это пошло.
            - От графа Дракулы, - подсказал я.
            Это вызвало у собеседника тихий смешок.
            - Можно и так сказать. Но это не вампиризм. Это скорее какая-то мутация...
            Приход официантки дал нам немного времени обдумать следующие вопросы.
            - А вы, значит, один из древнейших вампиров-мутантов? - в лоб спросил я, когда мы снова остались наедине.
            - Древнейших? - удивленно рассмеялся он. - Моей "древности" ровно семьдесят два года. И я пообещал себе, - понизив голос добавил он. - Что после сотни перестану отмечать дни рождения.
            - Это все интересно, конечно, - вежливо улыбнулся я. - Но вы и правда хотите мне помочь? Незнакомому человеку?
            - Ну, уже не совсем человеку.
            - Я не о том, - отмахнулся я. - Я хочу узнать, какая вам польза от всего этот альтруизма? Если вам хочется кому-то помочь, почему бы не накормить бездомных и не усыновить сирот, например?
            Он на секунду задумался.
            - Как бы вам так сказать, чтобы вы правильно нас поняли, - начал он.
            - Думаю, я смогу понять, - успокоил я его.
            - Хорошо. Ответьте на вопрос. Вы считаете, что такие, как мы должны держаться друг друга или все-таки выживать сами по себе?
            - Ну почему же сразу "выживать?" Вполне достаточно, если они будут жить своей обычной жизнью.
            - В вас совершенно отсутствует такая черта характера, как честолюбие, - снова рассмеялся он. - Многие, когда узнавали о том, какими качествами их наградил укус, стремились перевернуть чуть ли не весь мир. Но к моменту, когда они действительно могли сделать хоть что-нибудь толковое, разум брал вверх над чувствами и запал заметно снижался.
            - Я не хочу ничего переворачивать, - заверил я его. - И вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вам это нужно?
            - Зачем? Ну разве это не очевидно? Мы - отдельная раса, которая своими возможностями превосходит обычного человека. Мы дольше живем, дольше учимся, у нас больше опыта. Нельзя ведь оставлять это незадействованным? Вместе мы сможем сделать многое. Очень многое.
            - Примерно понятно. Думаю, вы просто надеетесь на благодарность тех, кому вы открыли дорогу в вампирий мир? - я не смог удержаться от насмешки.
            - Можно и так сказать, - уклончиво ответил он.
            Ага, наверное также, как можно сказать о наших якобы похождениях в северной Африке.
            - Ясно. Так как вы хотите мне помочь?
            - На первое время могу предложить индивидуальные вечерние занятия, -когда речь зашла о деле, голос опять приобрел интонации продавца, рекламирующего свой товар. - Потом, когда появятся хоть какие-то сдвиги, можно будет перейти в общую группу. Но учтите, потребуется много терпения. Ни с первого, ни со второго раза у вас ничего не выйдет.
            - Занятия платные?
            - Нет. Вот на что- что, а на такое денег у нас хватит, - рассмеялся он.
            - А я думал, что деньги укрепляют верность.
            Должен же он понять, что я согласен. Берт вообще приказал не выпендриваться, а молча слушать и восторженно кивать чуть ли не после каждого слова.
            - Мы предпочитаем добровольную преданность.
            - А если кто-то просто захочет уйти от вас?
            - Просто так, молодой человек, ничего не бывает, - улыбнулся он. - Да я уверен, вы не захотите. Все-таки хорошая компания и много новых друзей на дороге не валяются.
            Ну-ну, друзья и компания - это еще под большим вопросом. Интересно, все-таки откуда такая уверенность, что я не смоюсь от них, как только научусь отращивать клыки? Говорит ли в нем простой многолетний опыт "вербовки" или же где-то тут зарыта какая-то подозрительная собака.
            Да, чуть не забыл...
            - А почему залезли в квартиру именно к нам? Кругом - полно другого народа, а мы едва успели приехать из полной приключений поездки, как на меня нападает какой-то вампир.
            - Честно говоря, - вновь рассмеялся Илья, - Вы преподаете у одного из наших ребят. Он к вам присматривался пару месяцев, и вы произвели на него очень хорошее впечатление. По его рекомендации на вас обратили внимание и мы, - он развел руками. - Вот и вся тайна. Никакой мистики.
            - Кстати, насчет мистики... На что способен самый крутой вампир? И как вы такой толпой уживаетесь с людьми?
            - Вижу, у вас накопилось много вопросов, - он устроился поудобнее, видимо, собираясь подробно и обстоятельно рассказать мне все, что меня интересует. - Люди в нас не верят. Вот и все.
            - И никто из вас не захотел пойти куда-нибудь на телевиденье и заявить обо всем на полстраны?
            - Представьте себе, нет. Да, даже если бы и заявил, думаете, ему кто-нибудь поверил?
            Не знаю, кто как, но я начинал сомневаться в его словах. Он пытается представить себя и остальных этакими пушистыми и безобидными чуть ли не святыми. Бескорыстная дружба, любовь до гроба, безвозмездная помощь ближнему и прочая и прочая. Правильно он только что сказал : "Просто так ничего не бывает". Пока я делал вид, что внимательно слушаю, он продолжал развивать свою мысль.
            - Вот помните, наверное, обошедшие весь мир кадры о вскрытие пришельца? Скажите, сильно на вас это повлияло? Поверили вы безоговорочно в существование зеленых человечков или все-таки решили, что это хороший розыгрыш? Так и тут. Общественность, молодой человек, чрезвычайно инертна. Это и большой плюс и минус. Плюс в том, что общество не лихорадит после каждого мелкого стресса, иначе у нас каждый месяц случалось бы по дюжине революций. А вот минус, я думаю, вы и сами знаете...
            - Догадываюсь, - кивнул я. Мне было все равно, совпадают ли мои догадки с его. Судя по тону, Илья собирался подсесть на одного из своих любимых коньков. Долгие разговоры ни о чем меня сейчас интересовали в последнюю очередь. Мой приемный отец тоже, помнится, любил иногда поговорить. И признаки надвигающейся речи я умел улавливать с пол-интонации.
            - Значит, мы в вас не ошиблись, - уважительно кивнул он. По-моему, сейчас после легкого комплемента должен последовать решающий вопрос. - Так вы примете нашу помощь?
            Я сделал вид, что колеблюсь. Хотя тут не о чем было думать. Сказал же Берт, что если откажусь, он меня из дома выгонит. Шутит, конечно, но шутки-шутками, а я ему обещал.
            - Уговорили, - махнул рукой я. - Где и когда?
         Если он и обрадовался, то скрыл это за своей джентльменской доброжелательностью.
            - Вот моя визитка. Машины у вас, насколько я знаю, нет. Давайте, в первое время вас будет подвозить мой знакомый. Скажите где вам удобнее, и он завтра в десять вечера подъедет и заберет вас.
            Я назвал перекресток, неподалеку от дома. На том и порешили. Я уже попрощался и собирался уходить, как кое-что вспомнил...
            - Забыл спросить... Как вы догадались, что я подделал укус?
            Я уж начал привыкать к его постоянной готовности улыбаться.
            - Во-первых, вы слишком быстро выздоровели, а во-вторых, после укуса следов не остается. Все заживает за считанные часы. Кстати, теперь я чуть не забыл... Ваш друг, может быть, тоже заинтересуется нашим предложением?
            - Вряд ли. Он считает, что и так достаточно силен.
            - Ваш друг очень самонадеян.
            - Я тоже так думаю, - и со злорадством вспомнил о том, что Берт сейчас очень внимательно слушает наш разговор.
            - Возможно, я все-таки уговорю его присоединиться к нам?
            Я пожал плечами.
            - Попробуйте.
            - Я почти уверен, что он где-то неподалеку.
            - Я тоже, - улыбнулся помимо воли я. Этот человек определенно умел вызывать симпатию. - До свидания, Илья Александрович.
            - И вам счастливо.
            Теперь мы действительно распрощались, и каждый из нас пошел своей дорогой.
           
           
   Глава
           
            Возвращался с занятий я, как обычно, за полночь. Сильный ветер носил по улице редкий мусор и опавшие листья и мне, привыкшему к Тамельской жаре, пришлось застегнуть куртку до самого горла и натянуть поглубже кепку. Приехав сюда, я понял, как не люблю холод. И даже летом, рискуя вызвать подозрение местных старушек и милиционеров, предпочитал ходить в тонком свитере. Двадцать градусов тепла мне не казались достаточными, чтобы, как Берт, расхаживать в футболке.
            Избегая людных мест и, особенно, скучающих в тех местах милиционеров, я подворотнями возвращался домой. Пусть такая дорога была на пятнадцать минут длиннее, но ради возможности добраться без приключений, я готов сделать и бОльший крюк.
            В округе, в общем-то, было спокойно. Самое страшное, что можно было встретить в такую ветреную ночь - это какого-нибудь маньяка, который мне страшен не был, так как подобные извращенцы предпочитают нападать больше на девушек. Еще возможно пересечься с вампиром, решившим прогуляться перед сном. Но эти так называемые вампиры, которые по своим возможностям больше напоминали недоразвитых тамельцев, были куда менее опасны, чем подвыпившая шпана. Поэтому по дороге домой я всегда прислушивался к громким, и, особенно, юным голосам и обходил веселые компании стороной.
            Ну, вот и мой район. Я ускорил шаг в предвкушении того, как заберусь, наконец, в душ и завалюсь спать.
            Во дворе было непривычно темно. Единственный мигающий в сотне метрах от моего подъезда фонарь короткими вспышками освещал небольшое пространство вокруг себя. Дом тоже погружен в сонную тьму, и лишь в нескольких окнах, едва-едва пробивался слабый оранжевый свет - у кого-то в запасниках нашлись свечи. Тишину нарушали лишь ритмичное пиликанье неисправного домофона. По этим звукам я и нашел подъезд. Сломанный электронный замок не могут починить уже второй день, и я не завидую жильцам первого этажа, которым сутками приходится слушать эти звуки.
            Добираться на девятый этаж я решил по лестнице. Лифт, конечно, удобнее, но я не был уверен, работает ли он в таких условиях, а застрять в нем на всю ночь мне совсем не улыбалось.
            С каждым пролетом лестницы звук домофона становился приглушеннее, и я машинально старался ступать и дышать как можно тише. Не то, чтобы я боялся разбудить соседей, просто темнота, настороженная тишина и тревожные позывные сломанной двери настроили меня на соответствующий лад. Пройдя уже достаточно ступенек и пролетов, я понял, что сбился со счета. Это даже не показалось забавным. Помимо того, что после жизни в Тамеле я до сих пор скованно чувствовую себя в темноте, я представил, как буду ломиться в чужую дверь, как жильцы поднимут из-за двери крик, пригрозят вызвать милицию... Нет уж, я лучше заново отсчитаю все пролеты. Но спускаться мне не пришлось. Вовремя вспомнил, что напротив дверей лифта выбит в стене номер этажа и осталось только на ощупь определить цифру.
            Отойдя вглубь площадки, я осторожно прошелся пальцами по шершавой поверхности. Полностью сосредоточившись на том, чтобы не пропустить неглубокую вмятину, я забыл даже дышать. Хоть зрение и не помогало, я все равно всматривался в чернильную тьму и пытался мысленно дорисовать то, что должно было бы находить передо мной.
            И тут пальцы нащупали выемку. Ага, кажется, седьмой этаж.
            Я уже собирался продолжить путь, как легкий ветерок коснулся шеи. Кто-то невидимый прошмыгнул за спиной и, кажется, затаился неподалеку.
            Рука словно одеревенела. Дыхание застряло в горле, и я почувствовал, как волосы поднимаются под кепкой дыбом.
      "Ерунда", - одернул я себя: "Это может быть кто угодно. Это может быть сосед, или, в конце-концов, обычный сквозняк." Но разумные доводы убеждали слабо. Боясь шевельнуться, чтобы шорохом одежды не выдать свое местоположение, я осторожно выдыхал и вдыхал через рот маленькие порции воздуха. Весь обратившись в слух, я жалел, что у меня нет глаз на затылке. Прошло, наверное, каких-то десять секунд, растянувшихся для меня на добрых полчаса, и я, почти решившись, все-таки обернуться, снова замер. Теперь я явственно услышал легкий вздох. Шагах в трех от меня. На лестнице, ведущей вниз. И я снова оцепенел. "Перестань себя пугать!" - прикрикнул я мысленно. - "Ты не в Тамеле, тут темнота не более опасна, чем свет и в ней могут прятаться разве что другие люди, да так называемые вампиры. "
            Но я все равно продолжал прислушиваться.
            Перила скрипнули примерно этажом ниже. Но ни шагов, ни шороха одежды я так и не услышал. Кто-то, если там действительно был кто-то, а не мое больное воображение, передвигался, наверное, по воздуху.
            Мне потребовалось еще полминуты, что бы уговорить себя оторваться от стены. "Два этажа" - как заклинание, беззвучно прошептал я: "Всего два этажа". Теперь я ступал еще тише, и еще медленнее. Хотя был соблазн рвануть и быстро преодолеть эти четыре пролета, я заставлял себя красться, словно вор.
            Восьмой этаж сюрпризов не приготовил, и я почувствовал себя чуточку легче. Все-таки, кто бы там ни был, он пошел вниз. А я иду домой. Наши пути уже не пересекутся.
            Осталось всего два пролета, и, можно было доставать ключи, но я медлил. Называл себя трусом, мальчишкой, но продолжал красться, хотя уже и не так потея, как три минуты назад, когда стоял спиной к лестнице. Нет, Берту я это рассказывать не буду. Не хочу показаться полным идиотом, и дать повод для зубоскальства на полгода вперед.
            Вот и моя площадка. Под ногой что-то едва слышно хрустнуло, и я оцепенел. И не только, потому, что наступил на что-то твердое, а и потому, что со стороны нашей двери шевельнулся воздух и в прокуренном подъезде повеяло запахом ночи и улицы. Прохлада сквозняка обдула мое моментально увлажнившееся лицо. Дверь открыта? Очень-очень осторожно, готовясь в любую секунду отдернуть руку, я заскользил ладонью вдоль стены. Вот косяк. Еще чуть дальше, и кончики пальцев тронули пустоту. По ладони протянуло свежестью. Берт, зачем ты открыл дверь? А если это не Берт? А если это воры, убийцы? А если это... я выругал себя за то, что все еще меряю здешнюю жизнь тамельскими мерками. "Это не Тамель." - опять мысленно ругнулся я. - "Прекрати истерику! Берт бы на твоем месте до такого не опустился бы!"
            Последний довод оказался убедительным, я неслышно набрал в грудь воздуха и приготовился выглянуть из-за угла, в надежде увидеть хоть что-нибудь. Но внезапный шорох по ту сторону открытой двери заставил меня передумать.
            Судя по звуку и дохнувшему в лицо воздуху, в коридоре шевельнулось что-то очень-очень большое.
            Вот теперь я понял, что значит настоящий ужас. Сердце ударило о ребра раз, другой. Руки заледенели. Спина моментально взмокла. Шаг назад дался мне с трудом - ноги стали ватными. Слух обострился до предела, и мне уже казалось, что любое мое движение гулким эхом разносится по подъезду. Замерев в неудобной позе, я уговаривал себя двинуться назад еще на шаг. Но боязнь споткнуться, оступиться и этим выдать свое ненадежное убежище была сильнее.
            Тихий скрежет, который я услышал сквозь шум крови в ушах, подстегнул, как хлыстом. А если тот, кто сейчас ждет в коридоре, выйдет наружу?
            Пот заливал глаза, но я даже не пытался его вытереть. Только слизнул соленую каплю, которая скатилась по щеке. Едва дыша, я спустился еще на одну ступеньку. Потом еще на одну. И еще. С каждым новым шагом, становилось все легче пятится, и теперь мысль о том, чтобы замереть посреди лестницы вызывала у меня почти такой же ужас, как чуть раньше мысль о возможном отступлении.
            На восьмом этаже я еле сдержался, чтобы не плюнуть на тишину и не слететь по лестнице вниз, в надежде, что тот, кто притаился сейчас у меня в квартире, не успеет среагировать. Я тешил себя этой иллюзией ровно секунду - сколько времени мне потребовалось, чтобы вспомнить, что где-то внизу, возможно, есть второй. Тот, кто неслышно прошел тогда мимо меня.
            "А где Берт?" - окатило меня, как ледяной водой. На работе? Сегодня у него выходной. Несмотря на пот, ручьями льющийся с меня, я задрожал. А если с Бертом что-нибудь случилось?
            Додумать дальше мне не дал тихий скрип перил пролетом ниже. Кто-то поднимается? Если и да, то делает он это чертовски тихо, хоть и не скрываясь, раз пользуется периллами. Я поднялся на ступеньку выше. Где-то тут должна быть труба мусоропровода.
      Рука наткнулась на гладкий металл. Молясь, чтобы ни мусор под ногами, ни куртка не издали ни звука, я начал отступать под защиту трубы. Хотелось забиться в самый угол и сжаться там в комок, в надежде, что до рассвета никто меня не тронет. Но мысли о Берте не давали покоя. Нужно как можно быстрее оказаться подальше от дома и позвонить.
            В темноте чувства работали на полную, но прислушиваться мешало сердце, которое, как сумасшедшее, колотилось в груди. Хоть я и не слышу шагов того, кто приближается по лестнице, не слышу его дыхания, но влажной кожей могу чувствовать едва заметное движение воздуха. Невидимый в темноте кто-то миновал мое укрытие и, не останавливаясь, двинулся дальше.
            С почти физическими мучениями отлипнув от трубы, я на цыпочках продолжил спуск. Теперь, когда я знал, что второй тоже наверху, сдержаться и не бросится вниз по лестнице, стало еще труднее. Но лучше перестраховаться
            Теперь я считал каждый шаг и уже знал не только, сколько этажей прошел, но и сколько ступенек преодолел. Между первым и вторым этажами я позволил себе ускорить шаг. На повороте куртка зацепилась за перила. Натянувшись до предела, едва слышно скрипнула ткань. Ерунда. Осталось слишком мало ступенек до выхода и пройдено слишком много этажей для того, чтобы некто, затаившийся в моей квартире смог бы различить такой тихий звук.
            Далеко наверху что-то затрещало. Грохот прокатился по подъезду, заставив меня внутренне сжаться. Я представил, как некто огромный вырывается из моей квартиры, снося косяк и полстены...
            Кажется, что-то приближалось и приближалось чертовски быстро и бесшумно. "Между нами целых девять этажей" - этот слабый довод, чтобы не впадать в панику улетучился, когда я услышал знакомый до боли скрежет буквально двумя этажами выше. И это заставило меня потерять голову.
            Забыв про осторожность, рискуя переломать себе ноги, я перескочил через последние ступеньки, споткнулся, но чудом удержал равновесие и через шаг врезался плечом в дверь. Домофон за спиной в очередной раз пиликаньем сообщил о том, что ему требуется ремонт, а я уже сломя голову летел по двору. Краем уха я еще услышал, как рывком распахнулась и ударилась о стену дверь подъезда, но оборачиваться даже не подумал.
            Хорошо знакомые дворы и подворотни показались мне надежным убежищем. Я мчался, петляя след, как заяц, и мечтая, чтобы погоня, если она была, отстала.
            Черное существо с рычанием прыгнуло навстречу. Сердце чуть не разорвало грудь, но я вовремя понял, что это всего лишь крупный пес. Почувствовав мой панический ужас, собака зарычала глуше. Мне говорили, что от собак убегать нельзя - погонятся, но стоять на месте было выше моих сил. От собаки отвязаться было проще - она отстала на первом же повороте, а я продолжил мчаться подальше от дома и всех ужасов, которые могли поджидать меня в темных подъездах.
            Услышав веселые мужские голоса где-то в районе гаражей, я свернул туда. Раньше обошел бы их десятой дорогой, но теперь они могли мне дать хоть временную передышку и иллюзию безопасности.
            Захлебываясь сухим прохладным воздухом, я чуть не свалился под деревом в нескольких шагах от развеселой компании, чем заставил их удивленно замолчать.
            Опершись рукой о сухой ствол, я кепкой вытер потное лицо. Хотелось раздеться до пояса и подставить тело ночному ветру, но сначала надо позвонить Берту. Я уже потянулся к карману, но вдруг вспомнил себя в подъезде. А что, если бы в тот момент у меня зазвонил телефон? А если Берт тоже прячется или крадется где-нибудь неподалеку от квартиры? Или в самой квартире?
            Картинка была столь реальной, что я вместо того, что бы взяться за трубку, поднял глаза на незнакомцев. После такого стресса я уже был не способен удивляться даже компании из четырех насильников, стягивающих брюки с бесчувственной девушки.
            Адреналин все еще бурлил в крови. И опасность в виде четырех человек показалась мне смешной по сравнению с той, от которой я только что сбежал.
            - Ребята, - я с трудом успокоил дыхание, выпрямился, и снова натянул кепку. - Отпустите девушку.
            - Катись. - лениво ответил один в черной рубашке и черной кепке. Он стоял в сторонке и не вмешивался в дела дружков. Если честно, то после всего пережитого, было совершенно не до спасения женских прелестей, но для того, чтобы сейчас куда-то уйти, требовалась слишком много душевных усилий.
            Сплюнув горькую слюну, я провел языком по пересохшим губам.
            - Милиция тут недалеко. Вы подумайте.
            - Катись, - безразлично повторил тот же парень и повернулся ко мне спиной.
            Кажется, словами их не возьмешь. Влезть в драку? С начальным резервом, который еще не исчез после ужаса в подъезде, я буду сильнее каждого из этих пятерых. Но просто взять и начать размахивать кулаками, когда твоя собственная жизнь в относительной безопасности - очень опрометчиво. А не ввязываться - это стать свидетелем насилия.
            Он увидел мое движение, да я и не скрывался, прекрасно зная, на что способен.
            Вот, чего я точно не ожидал, так это того, что спокойно стоявший парень рывком развернется, и у моего лица окажутся белоснежные клыки в палец величиной и красные горящие глаза. Но он не нападал, думал, что я хлопнусь в обморок или с воплем убегу, чтобы впоследствии стать кандидатом в психушку, рассказав все ментам. У меня сейчас было не то состояние, чтобы отшатываться от подобных неожиданностей.
            Эх, был бы сейчас тут Берт, он нашел подходящие слова.
            - Отпустите, лучше девушку. Не только вы умеете сверкать глазками и скалиться. - спокойно ответил я, и с уверенным видом сложил руки на груди. Наверняка любой видеооператор съел бы свою камеру, лишь бы заснять это зрелище.
            - Наш, что ли? - с клыками во рту разговаривать не удобно, и вампир втянул их обратно.
            - Девушка, - напомнил я.
            - А тебе какое дело? У нас свои дела, у тебя свои. Катись.
            - Дело у вас может быть только одно, но для этого вовсе не надо стаскивать с девушки штаны.
            - Ты плохо слышишь? Или подоходчевее объяснить?
            Черт, ударить что ли по его наглой роже? Или для начала устно послать?
            - Вроде бы в укушенные строгий отбор. - задумчиво пробормотал я. - По интеллектуальным способностям. Или вы бракованные?
            - Последний раз говорю, отвали. - я его не разозлил. Мои слова для него были, как горох об стену.
            Черт, он даже не будет первым нападать. Ему плевать на меня и на то, что увижу. Значит, пора брать инициативу в свои руки.
            В отличие от нормального человека, вампир не отлетел, а только покачнулся от моего удара. Берта бы сюда, любо - дорого было бы посмотреть, как он уложил бы этих троих за пару секунд. От когтистой руки я увернулся, но с трудом. Быстрая, сволочь. Не новичок, хотя и выглядит молодо. Зато мой второй удар, заставил его попятиться. Но и только. Он мотнул головой, словно встряхиваясь и шагнул навстречу. Черт, тут нужно больше резерва, чем я думал, а то драка грозит превратиться в ленивое кулакомахательство. Ну почему мне попались не обычные стандартные бандюги? Вот уж не везет, так не везет.
            Парень почему-то убрал когти, и просто сжал кулаки.
            - Слушай, я не хочу тебя резать. - пояснил он. - Давай на этом закончим. Девчонку надо укусить, воспоминания о последнем месяце у нее все равно выветрятся из головы, почему бы ребятам и не позволить себе что-нибудь лишнее?
            Я краем глаза заметил, как освобожденная от поддержки рук одного из вампиров, девушка сползла на землю. Двое направились ко мне.
            - Это действительно лишнее. - как можно спокойнее сказал я. - Вокруг полно шлюх, а вы собираетесь насиловать нормальную девчонку.
            - Слушай, а тебе дело? - второй парень встал справа от меня, третий - слева. Сзади была только стена гаража. В которую я и влетел от пропущенного удара третьего. Дыхание сперло больше от неожиданности, чем от боли. Еще один не сильный, но обидный удар по лицу. Во рту стало солоно и я сплюнул кровавую слюну под ноги нападавшим. Кажется, я переоценил свои силы.
            В конце-концов, я оказался прижат двоими к стене, а третий методично опускал кулаки на мою голову, грудь и живот. Кепка давно слетела, ее подхватил ветер и куда-то потащил.
            - Ну что, дошло, что в чужие дела вмешиваться нельзя? - остановившись на секунду спросил тот, в черном свитере. И тут в моем кармане тренькнул телефон. Не мог он позвонить попозже, когда я разберусь со всем этим безобразием? Или, что вероятнее, безобразие разберется со мной. Попытка вырваться закончилась еще одним ударом в челюсть, от которого я на секунду потерял ориентацию. Было ясно, что убивать меня они не собираются, так, помутузить маленько, чтобы дошло то, что, по их мнению, должно было дойти. Телефон продолжал звонить, и чужая рука полезла мне в карман.
            - Эйнштейн, - прочитал он надпись. Да это Берт! - Да? - вежливо ответил он. - Нет, он занят. Что? - долгая-долгая пауза. Брови его полетели вверх и застыли в таком неестественном положении. - Да пожалуйста. - наконец сказал он и к моему удивлению приложил телефон к моему уху.
            - Ты жив? - первое, что я спросил порядком распухшими губами.
            - Малек, ты жив? - его вопрос слился с моим. Голос был встревоженным.
            - Более или менее, только занят. - я попытался вложить в голос как можно больше сарказма. - С одноклассниками. - этим словом я называл с некоторых пор всех вампиров.
            - Слава Аллаху! - его облегченный вздох услышали все, хотя я и не сомневался, что наш разговор для их чувствительных ушей звучит громче, чем для меня гул самолета. - Малек, слушай внимательно, дома не появляйся ни в коем случае. Ни в коем случае, еще раз повторяю.
            - Что там случилось? -- я похолодел.
            - Провали защиту.
         Я выдохнул так, что, наверное, дрогнули стены. Значит, все, что я себе навоображал, вовсе не было выдумкой?
            - Что? - я это не сказал, а прошептал. Возможно, лицо у меня было соответствующее, потому что когда рука сама потянулась взять телефон, мне никто не препятствовал. Просто держали за плечи, чтобы не дергался.
            - То самое, малек. Шестеро, как минимум. Очень-очень опасные. Третья волна - не меньше. Я ушел через окно. На улице они резервом почему-то не пользуются, но четверо идут за мной. Черт, их уже не четверо. Дома кто-то засел, так что к квартире даже близко не подходи ... слушай, я их отвлеку, а ты мотай подальше. Или затихарись где-нибудь. Оторвусь - встретимся у твоей альма-матер. Не оторвусь...
            - Даже не думай геройствовать, идиот! - до меня наконец дошло если не все, то многое. - Говори где ты, я подъеду, заберу тебя.
            - Через пять минут буду на перекрестке у мебельного. Если меня не отрежут, конечно.
            - Жди. - я выключил телефон. - У вас есть машина? - наверное мой безумный вид и поднятые брови одного из троицы были достаточным аргументом.
            - Есть.
            - Подбросьте до перекрестка. Тут недалеко, минуты три. В обмен на телефон. Очень срочно.
            Ну, о срочности они могли бы догадаться по разговору.
            - Я подброшу. - неожиданно сказал тот, что первым встретил меня. - А вы заканчивайте тут.
            Транспорт стоял в двух шагах. Бардовый "гольф" - одна из самых незаметных на дороге машин. Почти так же незаметна, как и фамилия Иванов в сочетании с именем Александр. Владелец уже открыл дверь и выжидательно смотрел на меня. На ходу отряхиваясь и вытирая кровь с подбородка, я прохромал к машине и плюхнулся на переднее сидение. Ныла скула и разбитая губа и, я уверен, на ребрах тоже останутся хорошие синяки.
            Фары осветили пространство между гаражами, двоих вампиров и неподвижную девушку. А я ведь совсем о ней забыл! После звонка единственное, о чем я мог думать - это как бы быстрее добраться до Берта раньше, чем его загонят в угол другие. Помочь девушке не получилось, хоть я попытался.
            Водил парень хорошо. Я назвал адрес, а он, срезая где можно и где нельзя, помчал нас к перекрестку.
            Время, казалось, замедлилось. То мне казалось, что машина слишком медленно едет, то, что красный свет горит в пять раз дольше зеленого, то, что я бегом домчусь быстрее, чем на этом "гольфе", который я при всем желании не мог назвать нормальным автомобилем.
            - Не волнуйся, успеем, - попытался успокоить меня водитель. И я, поняв, что выстукиваю ногой нервный ритм, и беспрестанно тереблю "молнию" на куртке, попытался взять себя в руки и сел спокойно.
            Вот и перекресток. Мимо неоновой вывески магазина, торопливо шагал Берт. Он спешил, но не бежал, как человек, который опаздывает на работу, но знает, что за опоздание его не уволят.
            - Вон тот, в красной куртке, - указал я на него водителю
            Машина замедлила ход, и я высунулся в окно.
            - Берт!
            Он дернулся, и только по этому нервному движению я понял, как он напряжен. Увидел меня, он бросил взгляд через плечо и одним прыжком преодолев разделяющее нас расстояние, влетел на заднее сидение.
            - Рви! - сдавленно прохрипел он, но водителю не нужны были команды. Еще не успела за Бертом закрыться дверь, как он газанул. Я успел заметить двоих, тех, кто невольно ускорили шаг, пытаясь задержать, не дать уйти. - Черт, малек, мы влипли.
            - Ты как? - первым делом спросил я, разворачиваясь к нему.
            - Уже. Почти. В порядке. - он перевел дыхание и сел ровно. - Это твой одноклассник? - кивнул он в сторону водителя. - И, я так понимаю, это он тебя так отделал?
            - Правильно понимаешь. - весело отозвался водитель.
            - Спасибо за помощь.
            - За какую именно? - покосившись на мою физиономию, усмехнулся водитель. Я шутки не принял. Слишком уж саднила разбитая губа и ныли ребра.
            Первое время я слишком часто оглядывался, боясь увидеть тех самых преследователей, пересевших на автомобили. Вряд ли у них машины хуже нашей, а погоню в киношном стиле с собой в главной роли, я представлял слабо.
            Через десять минут петляния по городу в надежде затеряться среди сотни подобных автомобилей, мы наконец, могли позволить себе расслабиться.
            -- Меня тронула твоя речь по телефону. Саша, - представился водитель и впервые протянул ладонь для рукопожатия.
            - Какая речь? - я невольно облизнул распухающую губу. Больно.
            - Не важно. - почему-то смутился Берт. - Я подумал, что тебя взяли эти, вот и... Альберт.
            - Берт, я не совсем понимаю... - начал я. - Я пришел домой, дверь открыта и мне показалось, что кто-то караулит в квартире.
            - Ты был там?! - воскликнул Берт. Видно было, что новость его огорошила. - Лучше бы ты мне этого не говорил, а то у меня чуть инфаркт не хватил. - показывая, как его встревожил мой визит домой, Берт прижал руку к груди. - Дверь не открыта, она выбита. И тебе ничего не показалось. Я пришел из магазина. И даже разуться не успел, как эти сволочи вынесли дверь. И все в полном резерве! Пока я соображал, что к чему, они покрошили Алекса на бутерброды. Я сиганул в окно. Отделался парой царапин. Только до сих пор трясет.
            Он мог не добавлять последних слов. И дураку понятно, что волнуется, иначе на середине фразы не перешел бы на Тамельский диалект и не заговорил на всех известных языках сразу.
            - Хорошо, что не успел разуться, - не смог удержаться я. - А то тебя босого на полпути перехватили бы не мы, а ребята в белых халатах.
            - Спасибо, умеешь утешить, - буркнул он. - Я вот только не думал, что они за мной гурьбой потянуться. С девятого-то этажа! Еле удержал их на расстоянии, пока на проспект не вышел. Они на улице вели себя поскромнее. Не выделялись. Если бы не вы со своей машиной...
            - Берт, что им надо? Как думаешь?
            - Сейчас я думать не могу. Поэтому скажу сразу: не знаю. И не задавай глупых вопросов.
            - Так куда мы едем? - поинтересовался Сашка.
            - Сейчас решим. Нам нужна гостиница, предлагаю пока из города не уезжать.
            - А они нас отследить не смогут? - поинтересовался я.
            - Не знаю, но на всякий случай, выкини телефон. Сашке можно доверять?
            - В этом смысле думаю, да, наша встреча была совершенно случайна.
            - Кто-нибудь объяснит мне, в какое дерьмо я вляпался? - его веселый тон оставлял сомнение в том, что он вляпался именно в дерьмо, а не в жидкий шоколад.
            - Тебе это надо? - проворчал Берт, - Спасибо за помощь, конечно, но лучше не влезай.
            - Вот-вот, я тоже самое говорил двадцать минут назад, но меня не послушались, - водитель усмехнулся и покосился на меня. Обычный, ничем не примечательный парень, только глаза горят азартом. И на лице написано предвкушение приключения.
            - Он вообще мало кого слушается, - согласился Берт. Я фыркнул. - Значит, ты из клыкастиков?
            - Из них самых. Вы, как я понял, тоже?
            - Почти, - поморщился Берт. - Говорю сразу, я не знаю, что происходит. Нас, кажется, хотят прикончить, но за какие грехи - черт его знает.
            - Быть того не может! Кот должен знать, чью сметану спер. Хотя бы догадки?
            - Ни одной, - помотал я головой. И опять притронулся к губе. - Мы вообще тихие и незаметные.
            - И неместные, - добавил водитель, - Черт, давайте я вас к нам завезу, а? Мы снимаем квартиру на троих, места - завались.
            - Это что, по доброте душевной? - недоверчиво спросил Берт.
            - Неужели вы думаете, что я пропущу такое? Тем более, вампиры - не люди, убить нас сложно. Ты. - он повернулся ко мне. - еще новичок. И ежу понятно. А то бы у гаражей ты так легко не отделался. Не убивать же своего собрата из-за глупости.
            Кажется, он свернул не в ту степь, и я поспешил сменить тему.
            - Ладно, давай так, оставим неподалеку от дома машину и пройдемся немного пешочком. Хотя бы полквартала. Хочу посмотреть, не будет ли за нами слежки. И не хочу, чтобы у подъезда маячила машина, которая уже засветилась.
            - Ладно, только оставим не слишком далеко от автострады, если они следили за нами, то во дворе мы будем как в ловушке.
            Сашка резко вывернул руль и въехал в какую-то подворотню.
            - Сойдет?
            - Отлично. - одобрил я. Берт кивком подтвердил оценку.
            По улицам мы шли, по возможности держась поблизости от больших людских скоплений, Берт снял свою яркую куртку, а мне отдал кепку, чтобы я прикрыл разбитое лицо. Он постоянно проверял, не идет ли кто за нами, но никого не заметил. Что, конечно, не было гарантией.
            Квартира оказалась трехкомнатной, просторной и почти без мебели. Спартанская обстановка людей, плевать хотевших на удобства. И еще один плюс - не девятый, а всего лишь четвертый этаж, отсюда даже я выпрыгну без переломов.
            - Не разувайтесь. Располагайтесь. Дверь, между прочим, металлическая, так что фиг выбьют с первого раза. Предлагаю взять пиво и послушать все, что вы об этом думаете.
            - Во наглец! - радостно воскликнул Берт. - Хуже меня. Учись, малек, вампиром будешь!
            - Иди к черту. - Буркнул я, проходя в зал и по дороге включая свет везде, где только можно.
            Глядя на меня, Берт скептически скривился.
            - Ты что, стал боятся темноты?
            - Нет, я обожаю гулять по темным подворотням. - огрызнулся я. - И подъездам, в которых скрываются всякие твари.
            Да, я чувствовал себя незащищенным. Тут не было стальных ставень и тяжелых запоров. Дверь, хоть и металлическая, держалась на трех коротеньких штырьках - так называемом замке, который любой ночник вынесет с первого же удара.
            Как окровавленный пловец, увидевший неподалеку акулий плавник, я был готов спасаться от опасности всеми возможными способами. Была бы моя воля - сбежал бы на улицу, и провел бы всю ночь в ярко освещенном и людном месте. Боюсь только, что мое желание не поймет Берт.
            Я все-таки скинул пропахшую потом куртку, но так и не заставил себя сходить в душ. Запираться в маленькой комнатушке с хлипкой дверью казалось мне бессмысленным риском.
            Потом мы пили пиво, молчали и успокаивались. Больше всех, наверное, нервничал я. Берт ушел в себя, с каждым выпитым глотком его взгляд становился отрешеннее и мутнее, словно Берт до сих пор мог пьянеть от парочки бутылок пива. А вот Сашка в нетерпении посматривал на нас обоих, ожидая, когда же мы будем способны внятно общаться.
         Резкий звук за окном заставил меня вздрогнуть. Это всего лишь старый автомобиль... От скрипа детский качелей по спине пробежал холодок. Ветер. Всего лишь ветер. Вряд ли ночники настолько впали в детство, что по дороге к нам завернули на детскую площадку.
         Я не выдержал, подошел к окну и попытался разглядеть, что творится во дворе. В отражении на черном стекле я перехватил напряженный взгляд Берта.
         - Хватит трястись, - бросил он. - Сядь, выпей пивка и успокойся. На сегодня неприятностей достаточно. Еще одна - и будет перебор.
         - И по каким же это законам ты высчитываешь количество неприятностей на одну ночь? - язвительно поинтересовался я.
         - Закон этот называется здравым смыслом. Если бы нас выследили, мы бы тут не сидели уже битый час.
         - Твоя уверенность заставляет меня нервничать еще больше. - признался я.
         Сашка, слушавший все это с очень внимательным видом, наконец, не выдержал.
         - Так, ребята. Хватит трепаться. Давайте колитесь. Я вас, можно сказать, спас, а вы нагоняете вокруг какого-то тумана. Рассказывайте, кто, кого и за что?
         - А простого "спасибо" будет не достаточно? - флегматично спросил Берт.
         - Если хотите, чтобы я вам помог, то придется рассказать мне все, - категорично отверг все протесты Саша. - Вслепую я работать не собираюсь.
         Мы с Бертом невольно переглянулись.
         - Работать? - переспросил я. - А кто тебя заставляет работать? Мы вполне можем сейчас уйти и не надоедать своими проблемами.
         - Нет, ребята, так не пойдет. Я вас пригласил и я, можно сказать, взял на себя ответственность. Если ты, - он ткнул пальцем в скептически приподнявшего бровь Берта. - Такой же неумеха, как и твой друг, то вы точно далеко не уйдете. Вы даже с простыми людьми не справитесь.
         - Слушай, клыкастик, - удивлению Берта не было предела. - Ты это... случаем, не мой пропавший без вести папочка? Почему ты решил, что нам нужна нянька? Какое тебе вообще до нас дело? Захотелось приключений на свою задницу?
         - Я хочу вам помочь, - твердо произнес он. - Не вижу в этом ничего смешного.
         Я не знаю, сколько лет было Саше, но судя по всему, ошалелый романтик в его душе живее всех живых. Нормальный человек не станет бросаться в омут с головой ради первых попавшихся. Хотя...
         - Тебя давно укусили? - спросил я.
         - Давно. Больше двадцати лет назад, - с легкой гордостью ответил он
         Тогда понятно. В его душе живет не просто романтик, в ней обитает герой, лишенный инстинкта самосохранения. У таких, как он, влившихся в клыкастое "воинство" больше десятка лет назад, это случается. Притупляется чувство опасности, осознание собственной неуязвимости с годами привносит в жизнь скуку. И, стараясь всячески разнообразить свое, как им кажется, серое существование, они кидаются на поиски приключений. Илья рассказывал про таких.
         - И как же ты сможешь нам помочь? - спросил я, чтобы просто потянуть время.
         - Во-первых, у нас есть машина, - солидно загнул один палец Сашка. - Кстати, если бы я не одолжил тебе свою машину, что бы ты делал?
         - Постарался бы отобрать ее у тебя, - честно признался я.
         - Ха! Три раза. Отобрал так же, как спас девушку?
         - Берт - не девчонка. Ради его шкурки я иногда могу прыгнуть выше головы.
         Берт понимающе кивнул, а Сашка уловив жест подозрительно посмотрел на нас обоих.
         - Что, все так серьезно? Ребята, а вы случаем, не эти... ?
         Я, в отличие от Берта, сразу понял прозрачный намек. Ну, Берту было простительно - он не провел детство в Тамельском детдоме - райском местечке для несовершеннолетних гаденышей, к которым некогда относился и я.
         - Которые? - в голосе Берта послышались угрожающие нотки.
         Увидев выражение его лица, Сашка сдал назад.
         - Ладно, проехали. А насчет защиты не беспокойтесь. У меня есть клыки, как у Блэйда. И я смогу защитить вас обоих, даже если на нас нападет целая армия.
         - Какое похвальное благородство, - Берт прямо-таки излучал скепсис. - Тебе не хватает декоративного меча и ультрафиолетовых гранат. Без них, уж извини, но на Блэйда ты не тянешь.
         - Даже с мечом не потянет,. - покачал я головой. - Для правдоподобия его надо было бы поджарить на солнышке.
         - До хрустящей черной корочки, - хмыкнул Берт.
         - Эй, ну я же серьезно хочу помочь!
         Глядя на Сашкину обиду, я гадал, герой ли он или просто человек, у которого никогда не случалось больших неприятностей. Судя по всему, верным было второе.
         - Ну и как ты нас спасать будешь? - сдался я.
         Сашка словно ждал этих слов. Вдохновленный лежащей перед ним благородной задачей, он сразу стал серьезным и, как ему, наверное, казалось, внушающим уважение.
         - Для начала нужно вооружится. У меня есть пушки. Друг из штатов привез, - он полез в тумбочку под телевизором и вытащил ничем для меня не примечательный пистолет. В Тамеле оружия не было, поэтому опознать "Вальтер" я смог только по надписям на стволе и рукояти. - С точно таким Джеймс Бонд спасал мир. - Сашка любовно погладил черный ствол. - Думаю, раз Пирсу Броснану подошло, значит и вам сойдет. А себе, так и быть возьму "Глок". - у него в руках появился еще один, поменьше. - Хотя, не люблю его. Когда-то давно пытался вложить в кобуру и по неопытности прострелил себе ногу. Три раза, - секунду подумав, добавил он. - Поэтому вам его не дам. Калек мне рядом не нужно. Еще у меня есть парочка допотопных револьверов. Точь-в-точь такими ковбои на Диком Западе стрелялись между собой. Но им давно пора в музей, так что лучше будем пользоваться достижениями современной техники.
         Кажется, мы наткнулись на сумасшедшего поклонника Голливудских фильмов, мечтающего спасти если не мир, то хотя бы город. Не удивлюсь, если в загашнике у Сашки найдется пулемет Рэмбо, миномет, который таскал за собой Шварценеггер и ружьишко, которое помогло Саре Конор завалить жидкого терминатора.
         Сашка приосанился, позируя перед зеркалом, нами и самим собой. Картинным жестом снял с плеча несуществующую пылинку и обернулся.
         - Вот теперь мы готовы к драке!
         Быть не может, чтобы такие шизики становились вампирами! Илья же говорил, что перед укусом за кандидатами ведется наблюдение. Уверен, Берт сейчас думает о том же, только в несколько менее деликатных выражениях.
         Мне пистолета не досталось, что, впрочем, меня совсем не огорчило. Единственный огнестрельный монстр, из которого я когда-либо стрелял - Бертов самодельный дробовик, и, зная свои успехи, я очень сомневался, что пистолет станет в моих руках грозным оружием.
         А против Тамельцев из третьей волны... Третья волна - это не просто опасные, это почти непобедимые. Может быть и без "почти". Я пока даже не представляю, на какие мелкие куски нужно разорвать такого монстра, чтобы он сдох окончательно и бесповоротно. Даже в Тамеле третьих можно увидеть в лучшем случае раз в год и лишь мельком. А тут Берт утверждал, что они ходят чуть ли не табунами.
         А, впрочем, почему это такие опасные ночники должны крутиться в Тамеле, если для них прорвать барьер - раз плюнуть? Но почему они живут именно в этом городе? Илии они уже успели заполонить весь мир? Быть не может, чтобы остальное человечество этого не заметило. Чтобы не заметить здоровущее нечто, летящее посреди дороги, надо быть действительно слепым.
         Я тряхнул головой, прогоняя несвоевременные мысли. Придумал тоже, "весь мир"! Скорее всего, Алекс был как-то связан со всем этим и притащил нас в этот город не случайно.
         - Кстати, я же говорил, что живу не один? - оборвал мои догадки Сашка. - Пацаны задерживаются, наверное, опять засели в баре и отпаивают Кольку. Вы это... Если он придет ночевать сюда, поосторожнее с ним, хорошо? Он пару месяцев назад нарвался на каких-то мудаков. Говорит, прикрутили его проволокой к батарее и пытали всю ночь. С тех пор он совсем перестал ходить на дело и нам, главное, не говорит, где это произошло. Сильно его запугали. Может, он наткнулся на тех, от кого вы бежите? И тогда мы вместе сможем отомстить этим гадам за все!
         Я покосился в сторону Берта, на его физиономии было написано только вежливое внимание к рассказчику. Надо будет поподробнее узнать, что он сделал с беднягой, если тот до сих пор не может прийти в себя. Никогда я не замечал за Альбертом особой жестокости.
         На часах начало четвертого, за окном все спокойно и со стороны казалось, что Берт совсем уверился в нашей безопасности. Его расслабленная поза, и полусонное выражение лица могли обмануть даже меня, но я очень сомневался, что мой друг так беспечен, как пытается казаться.
         Задумавшись, я пропустил появление новых личностей и вздрогнул только тогда, когда в прихожей раздались мужские голоса. Берт оставался спокойным и, я уверен, что в отличие от меня, он услышал прибывших еще когда они были на походе к квартире.
         - У нас гости! - крикнул Сашка в коридор. И уже тише, обращаясь к нам . - Вы с Колькой поаккуратнее, он когда напьется становится таким...
         - Каким? - вполне трезвым голосом осведомился вошедший парень. Худощавый, и с таким знакомым до боли в шее и ремонта в квартире лицом.
         Заметив лениво прихлебывающего пиво Берта, парень словно превратился в каменную статую. Кровь отхлынула от лица, глаза расширились, а дрожащая рука начала медленно подниматься в сторону Берта.
         - Э..это они, - наконец вытолкнул он из себя слова. - Это они. - повторил он
         - Кто? - Сашка подозрительно покосился на Берта, на меня и на всякий случай отошел ближе к прихожей.
         - Это они меня тогда... к батарее...
         - Что значит "они"? - возмутился я. - По твой милости, я в тот момент валялся в отключке.
         - Было бы из-за чего так волноваться, - поддержал меня Берт. - На вас, клыкастиках, все заживает лучше, чем на собаках.
         Сашка отступил и наткнулся на спину вышедшего из коридора парня. Этот был самым высоким из нас и выражение его лица говорило, что сейчас кому-то будет очень плохо.
      - Постой, Антон, давай сначала разберемся... - Сашка решил взять на себя роль адвоката дьявола.
         Берт все еще строил из себя невозмутимого супермена, только отложил пиво - этот, почти священный для него напиток. Если сейчас начнется безобразная драка, то мне лучше держаться от всего этого подальше. Кулаками я не махал с самого детства, да и без хотя бы маленького резерва идти против этой троицы - самоубийство. И недавний мордобой у гаражей - лучшее тому доказательство.
         И тут произошло несколько событий одновременно. Берт вылетел из кресла и кинулся ко мне, троица как по команде обернулась в сторону входной двери, я, наконец, услышал знакомые до дрожи в коленках звуки.
         И сразу же один, но мощный удар вынес дверь.
         - В окно! - мой вопль слился со скрежетом, который раньше я слышал каждую ночь на протяжении двадцать двух лет.
         За то короткое мгновение, что потребовалось пришельцам, что бы выбить дверь и добраться до нашей комнаты, вампиры не сделали ни одного движения. Я могу их понять. Вряд ли они ожидали увидеть подобное.
         Первой в окно полетела запущенная мной ваза, которую я по пути подхватил с телевизора. Следом собирался прыгать я, но Берт оказался быстрее. По пути к окну он прихватил Сашку, дернув его за брючный ремень, вылетел на улицу.
         Я не отставал. Четвертый этаж - пустяки, когда речь идет о спасении собственной шкуры. Как же хорошо, что тут нет заколоченных ставень Тамеля, и ночные улицы - самое безопасное место в городе.
         Сашка извернулся в Бертовых руках и мягко приземлился на асфальт. У меня так не получилось, боль стрельнула в ноге, "хоть бы не перелом", успел подумать я. Берт, оказавшийся поблизости, не стал дожидаться, пока я проведу диагностику организма, схватил за рукав и поволок туда, где шумела автострада.
         Я оглянулся на окно. Человеческая фигура была уже на полпути к земле, черт, неужели они продолжат погоню? Но это оказался один из тройки. Парень летел, словно у него за спиной были крылья. Едва коснувшись земли, он рванул вперед и за секунду покрыл расстояние нас разделявшее.
         Свет в окне погас. Темный провал, белая тюль, поласкавшаяся по ветру и неясные тени в глубине. Большие и бесформенные.
         Мы вымелись из переулка, как гонимые охотником зайцы, но я успел заметить человека, стоявшего на углу и провожавшего нас хмурым взглядом. Когда мы замедлили бег, чтобы не вылететь на проезжую часть, я обернулся и увидел, что мужчина все еще смотрит нам вслед. Ужас, у Берта бывает подобное выражение лица, когда он видит, как я пью безалкогольное пиво.
         Машина нас ждала там, где мы ее оставили.
         - Ключи остались дома! - Сашка не совладал с голосом и его крик разнесся по двору.
         Берт, долго не думая, локтем выбил боковое окно.
         - Внутрь, - скомандовал он. - Малек, ты за руль.
         Так и знал, что он это скажет. Детдомовские навыки и тут пригодились, и никакая паника не мешала работать рукам.
         Не прошло и миинуты, как мы вырулили на проезжую часть и двинули на север.
         Я постоянно поглядывал в зеркало, но погони не заметил. Очень хотелось надеяться, что на сегодня неприятности уже закончились.
         - Ч.. что это было? - Антон пытался стереть с лица кровь, но лишь еще больше размазывал.
         - Это были наши проблемы. - протянув стучащему зубами Антону платок, непонятно ответил Берт. -- Я даже не знаю, что теперь делать. В гостиницу не поедешь, там легко может случиться то же самое.
         - Что с Колькой? - тихо спросил Сашка.
         Вместо ответа Антон принялся остервенело тереть платком лоб.
         Сашка склонил голову. А мне стало не по себе. Я не хотел быть причиной чьей-то смерти. Этому малоизвестному Коле не повезло дважды, и оба раза виноваты были мы с Бертом.
         - Что теперь делать? - я решился нарушить тяжелые раздумья. - Вы ребята, лучше держитесь от нас подальше. А мы уж как-нибудь...
         - Черта с два. - буркнул Антон. Теперь он оттирал от крови пальцы. - Во-первых, если мы разделимся, где гарантия, что уцелеем? Во-вторых, я хочу узнать что я только что видел... Черт, а это кто?
         Я их увидел раньше Антона. За нами, быстро нагоняя, мчались три черных джипа. "Гольфик" для них не соперник, и если у меня и были какие-то иллюзии по этому поводу, они моментально развеялись, как только здоровый внедорожник, словно играя, подрезал нас, и, походя, зацепил задним бампером.
         От неожиданности я слишком резко крутанул руль. "Гольф" избежал столкновения, но его повело вправо. Удержать машину на дороге стоило мне кучу усилий и уничтоженных нервов, но результатом я мог бы гордиться. Слева нас начал обходить второй джип - точная копия первого, и я приготовился давить на тормоз и пропускать гада вперед, если он решит повторить недавний маневр, но преследователь немного поотстал и пристроился к нам в хвост.
         Возможности нашей машины удручали. Я уже присматривался к ближайшему повороту, за которым был небольшой, но шанс оторваться от погони, разбежавшись в стороны раньше, чем преследователи опомнятся. Но тут из-за этого самого поворота неторопливо вырулила милицейская машина. На наше счастье служители порядка не проехали мимо. Когда последний джип пролетел поворот, милиция без промедления включилась в погоню.
         Услышав за спиной сирену, я немного сбавил скорость, а три черных преследователя наоборот, прибавили, и промелькнув мимо нас, умчались вперед.
         То ли милиция поняла, что за внедорожниками им не угнаться, то ли просто не хотела связываться, но она уверенно села на хвост именно нам.
         - Может остановиться? - предложил я, снижая скорость до сотни.
         - Оторвемся! - уверенно отозвался Артем. Я не разделял его оптимизма, но все равно вдавил педаль газа в пол. Разбитый гольф задребезжал, затрясся, как в припадке безумного хохота, и я с опаской подумал, что рано или поздно от машины отвалится какая-нибудь важная часть, вроде колеса, и наше бегство закончится, так по-настоящему и не начавшись.
         - Постарайся оторваться. У нас собой ни документов, ни ключей.
         А еще вмятины на боках, выбитые стекла, взломанная панель и четверо взбудораженный мужчин, один из которых все никак не может полностью вытереть кровь с лица.
         К первой машине присоединилась вторая. И теперь две сирены в унисон сообщали каждому встречному о том, что где-то рядом происходит преступление.
         - Налево! - неожиданный выкрик Антона прямо над ухом чуть не заставил меня выпустить руль. - Через дворы!
         - Там клумба!
         - Плевать, поворачивай!
         Свернув у одинокого фонаря, мы въехали в клумбу. По инерции продвинулись еще несколько метров и застряли в рыхлом черноземе. Комья земли полетели из-под буксующих колес, но машина стояла, как вкопанная.
         Подъехавшая милиция была умнее - в клумбу не полезла.
         - Из машины, живо, - скомандовал Берт.
         Мы едва успели отбежать от машины на шаг, как подоспевшие милиционеры быстро и профессионально уложили нас лицом вниз. В нос ударил запах сырой земли,
         - Лежать! Лежать, я сказал! - рука заломилась сильнее, и я перестал даже пытаться дергаться. - Чья машина?
         - Ничья, - прохрипел слева голос Антона.
         Я кивком попытался придать весомость его словам.
         - Ты мне головой не мотай! И ты тоже! Чья машина, спрашиваю!
         - Ничья, командир, - это уже Сашка. - Забирайте эту развалюху себе... агхх!
         - Кто за рулем был?
         - Никто.
         - Никто?!
         - А-ай! Командир, больно же!
         - Кто за рулем был?
         - Никто. Честно. И машина не наша, мы просто мимо проходили... - это опять Сашка.
         - Вот уроды, - проворчал человек надо мной. - Ну что, забираем?
         - Да ну их нафиг, возиться еще.
         Моя рука внезапно оказалась на свободе и я, наконец, смог вздохнуть полной грудью, не боясь, что в легкие попадет земля.
         - Ну что с них взять? Поднимайтесь. Денег хотя бы дайте, зря что ли мы за вами полгорода ехали? - один из милиционеров в упор посмотрел на Сашку и тот в с готовностью полез в кошелек.
         Мои карманы были пусты - деньги и документы остались в куртке. Берт просто молча отряхивался.
         - Э-э, у меня двадцать, нет тридцать баксов, - пересчитал мелочь Сашка.
         - И у меня пятнадцать. - подхватил Антон.
         - А у меня три, - вдруг добавил Берт. - Итого сорок восемь. Хватит?
         - Давайте сюда! - деньги быстро поменяли владельцев. Остальные милиционеры уже рассаживались по машинам. - И забирайте свой металлолом к черту.
         - Командир, она застрял, -проговорил Сашка и просительно добавил: - Помогите, а?
         Милиционер, который забрал деньги, только покачал головой от такой наглости.
         - Вот уроды. Ладно, только давайте быстрее.
         - Спасибо, командир! - возликовал Сашка и полез куда-то под заднее сиденье. Я уже знал, какой бардак творится у пассажиров его машины под ногами, поэтому не удивился, что через полминуты Сашка вытащил трос.
         С помощью транспорта доблестных стражей порядка наша машина медленно выехала на твердую дорогу, Сашка отцепил трос и энергично замахал вслед уезжающей милиции.
         - Спасибо!
         Берт облокотился спиной о дверь и с невозмутимостью буддийского монаха безуспешно пытался стряхнуть с себя грязь.
         - Слишком уж просто он нас отпустил.
         - Знакомый, - отмахнулся Саша. - Семь раз на неделе меня останавливает за превышение. Он мою машину уже вдоль и поперек знает.
         - Сваливаем отсюда, - поторопил всех Антон. - А то не менты, так те ...догонят.
         Теперь за руль сел Сашка. По его словам, за остановку в клумбе он винил больше себя, нежели меня. Я с ним был согласен полностью. Но он добавил, что все же предпочитает, чтобы руль был полностью в его руках, тогда не будет соблазна перекинуть часть вины на кого-то другого.
         Некоторое время ехали в тишине. Если бы гнетущее напряжение, повисшее в воздухе, было смогом, мы бы давно все задохнулись.
         - Мне правда жаль, что так получилось с вашим другом, - я сказал это не только для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание, но и чтобы извиниться, пусть и несколько неуклюже.
         - А уж нам-то как жаль, - хмуро отозвался Антон.
         - Я бы на вашем месте нас высадил, - вставил с заднего сидения Берт. - Если на нас нападут, кто-нибудь еще может пострадать.
         - Значит, наша помощь вам не нужна? - Антон пытался говорить спокойно, но голос его все-таки выдавал.
         - Подожди, - придержал его Сашка. - Давай сначала решим, что делать дальше.
         - А что бы сделал на твоем месте Джеймс Бонд? - поддел Берт.
         Думаю, он хотел поссориться. Зная Берта половину своей жизни, я понимал, что ему претит принимать помощь от посторонних, особенно, если этим он подвергает их опасности. Но Сашка не обиделся.
         - Не знаю, как Бонд, а я предлагаю позвонить Илье. Он придумает, что делать дальше. А может, он даже встречался с этими монстрами и знает, как с ними бороться.
         Антон не возражал, чем подтвердил высокую оценку, данную Сашкой. Я спорить не стал. Об Илье у меня сложилось хорошее мнение. За то время, пока я общался с ним, единственное, что меня в нем не устраивало - это привычка по поводу и без повода читать морали о добром, разумном и вечном. Этим он напоминал моего приемного отца. И именно поэтому мы так часто спорили. Я - не сухарь, я прекрасно понимаю, что значит любовь к родным и близким людям, но когда мне об этом говорят в назидательном тоне, у меня сразу найдется десяток доказательств того, что я вовсе не обязан никого любить. Что благодарность, как и доброта - это сугубо личное дело. И, когда один человек помогает другому, он вовсе не обязан рассчитывать на благодарность по гроб жизни. Но, повторю, я - не сухарь. Я скорее проглочу язык, чем пошучу в адрес погибшего Коли, или рисковавших жизнью Сашки с Антоном.
         Маришка, слушая наши с Риком споры, говорила, что я веду себя так потому, что моя первая и самая, по мнению Маришки, важная половина жизни прошла в Тамельском детдоме, который при всем желании нельзя было назвать добрым, полным заботы и любви местом. А Берт считал и до сих пор считает, что во мне еще играет детство, подростковый максимализм, и привычка подвергать критике всех и вся не дает соглашаться с любыми прописными истинами, высказанными безапелляционным тоном старшими и более опытными людьми.
        
         Пока все молчали, я посматривал на Сашку. Его вид мне не нравился. Парня начинало ощутимо потряхивать. Эти сжатые челюсти и остановившийся взгляд. Казалось, вместо дороги Сашка смотрит на что-то невидимое, прилипшее к ветровому стеклу.
         Вдруг резко крутанулся руль, и машина, подпрыгнув на невысоком бордюре, остановилась посреди тротуара. Трясущиеся руки выпустили руль, и Сашка внезапно согнулся, как о боли и спрятал лицо в ладонях.
         - Колька, - расслышал я его шепот. - Колька умер. Мы ведь с ним со школы... Не могу поверить. - он помотал головой, словно пытался вытряхнуть эту мысль. - В голове не укладывается... Я ничего не понимаю.
         - Прости, что не смогли помочь, - тихо проговорил я.
         Наверное, он не услышал. Сейчас ему совершенно не до меня и не до моих невнятных извинений.
         Прошло несколько минут. Сашка молчал, уткнувшись лбом в колени, и только руки по-прежнему дрожали. Я не решался попросить его пересесть на мое место, хотя очень сомневался, что он сможет в ближайшее время крепко держать руль.
         Берт выбрался наружу, выпрямился, придерживая открытую дверь и, как мне показалось, немного обеспокоено, покрутил головой, вглядываясь в темноту подворотен. Я в зеркало проследил за его взглядом, но ничего подозрительного не заметил.
         - Что-то случилось? - спросил я.
         - Очень мирно вокруг. И слишком безопасно, - пробормотал он, и снова обвел взглядом окрестности.
         - Убираемся отсюда, - я понял, что имел ввиду Берт - Саш, или ты берешь себя в руки или я сажусь за руль.
         Возможно, я сказал это слишком мягко, возможно, сейчас было не самое лучшее время для сочувствия. Возможно, надо было не говорить, а действовать - выкидывать Сашку с водительского места и быстро рвать когти. Но на эти слова Сашка отреагировал резко - выпрямился и уставился на меня такими воспаленными безумными глазами, что я понял, сейчас начнется истерика.
         - Да какого черта! Отцепитесь вы от меня! Надо убираться - выметайтесь из машины и идите пешком!
         Да, иногда за помощь платят сами помогающие. Это несправедливо, так не должно быть, но кто я такой, чтобы мои мнения записывались в свод вселенских законов справедливости? Жизнь в Тамеле подарила несколько иной взгляд на смерть, но так и не научила словами уменьшать чужое горе.
         - Кто-то едет, - насторожился Антон.
         - Может, не за нами, - успел пробормотать Берт и, опомнившись, нырнул на заднее сидение.
         В ту же секунду три черных джипа с выключенными фарами вылетели из темноты и, не сбавляя скорости, понеслись навстречу. Мы молча следили за их приближением, даже Сашка решил отложить истерику до тех пор, пока ситуация не прояснится.
         В тот момент, когда я уже думал, что три почти летящих джипа промчатся дальше, не заметив нашу, застывшую в тени машину, пронзительный визг покрышек разорвал ночную тишину улицы.
         Берт, как всегда, был наготове. Я только открывал дверь, а он уже был за капотом. Ему не хватило каких-то пары шагов, чтобы оказаться в безопасности под прикрытием корпуса "гольфика".
         Очередью из открытой двери джипа Берта швырнуло на асфальт. Еще несколько пуль вгрызлись в машину, боковые стекла покрылись паутиной трещин. Меня спас Сашка. Его тело приняло на себя все пули, а те, что прошли насквозь - застряли в спинке сидений, не причинив мне вреда.
         В неожиданно наступившей тишине, пока я вываливался в открытую дверь и полз к не подающему признаков жизни Берту, уверенные шаги незнакомцев звучали все ближе и ближе.
         Я слышал, как рывком распахнулась дверь нашей машины, как осколки стекла посыпались на дорогу и захрустели под подошвами чужаков. Меня еще не заметили, но стоит им сделать пару шагов в сторону, и я буду как на ладони. Но сейчас меня больше волновала слишком большая лужа крови под Бертом и его сильно побледневшее лицо. Только бы он был жив. Только бы он успел воспользоваться хотя бы начальным резервом.
         Сзади послышалась какая-то возня и невнятные проклятия. Я оглянулся через плечо и увидел Сашку, который спиной вперед вываливался из машины, в падении вытягивая руку с зажатым в ней пистолетом.
         Выстрелы слились в сплошной грохот. Машина вздрогнула, когда по ней снова прошлась очередь.
         Краем глаза я видел, как Сашка, отстреливаясь, вытаскивает с заднего сидения еще не пришедшего в себя Антона. Я в тот момент занимался почти тем же самым - затягивал Берта под защиту машины. За ним тянулась широкая кровавая полоса. Вдобавок, в такой суматохе я никак не мог понять, есть ли у него пульс. Должен быть. Я не верил, что Берта можно убить так просто. Кого угодно, только не его.
         Выстрелы опять стихли, но высунувшийся было в открытую дверь Сашка, сразу рухнул обратно на колени.
         - Пригнись! - крикнул он мне, чем спас от пули в голову.
         Сам он решил взять инициативу в свои руки. Скрежетнув когтями по асфальту, он в мощном прыжке перелетел меня с Бертом и врезался в показавшегося из-за капота мужчину.
         Антон уже не мотал ошалело головой, он проводил Сашку взглядом и уверенно встал на четвереньки. Я видел, как у него загорается злобой взгляд, и поднимается верхняя губа, обнажая клыки.
         Отброшенный с нечеловеческой силой Сашка пролетел мимо нас и покатился по земле, но почти сразу же вскочил на ноги и снова приготовился к нападению.
         Берт все еще не подавал признаков жизни, зато окончательно пришел в себя Антон. С тихим рычание он кинулся на помощь Сашке, но вдруг резко затормозил, словно увидел в шаге от себя огромную пропасть. Испугано попятился.
         А через секунду я услышал то, что надеялся больше не слышать никогда в жизни - пронзительный скрежет, словно по асфальту пробежала огромная металлическая сороконожка.
         И тут Берт открыл глаза. Ему не потребовалось время, чтобы понять ситуацию. Даже не взглянув на меня, он сел, а потом... Я не поверил глазам, когда он без перехода, без подготовки, без малейшей задержки вошел в полный резерв и исчез из поля зрения. Только разрезанный капот машины и следы на асфальте указывали путь.
         Высунувшись в разлом, я едва успел снова упасть лицом на дорогу. Волосы шевельнулись от пролетевшей мимо пули. Тут же рядом воткнулись несколько игл, от которых я шарахнулся в сторону и чуть не нарвался на еще одну пулю, срикошетившую от асфальта.
         Скрежет и стрельбу перекрыл высокий, почти ультразвуковой вопль. Мысль, что Берт в беде, вымела меня из укрытия раньше, чем я успел взять из резерва достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности хотя бы от банальных пуль.
         Понял я это только тогда, когда резкий удар в плечо отбросили меня назад. Боль вспыхнула резко, и так же быстро пошла на убыль. Рана не смертельная, кровью я тоже не истеку - начальный резерв не даст погибнуть так бестолково. Но резво вскочить и броситься на выручку Берту я не успел. В лицо полетел рой небольших, но, ядовитых игл. Я вскинул руки, защищаясь. Большая часть игл прошла мимо, несколько впилось в ладонь, еще одна зацепила щеку, а вторая, проскочив между пальцами, вонзились в глаз.
         Руку мгновенно скрутило страшной судорогой. Казалось, садист-инквизитор завязывает нервы узлом. В левый глаз словно вошла пуля и взорвалась внутри черепа.
         Иглу из глаза надо было срочно вытащить, но деревянные пальцы плохо слушались и промахивались мимо острого кончика. Завершилось все тем, что нечувствительная и словно чужая, рука, еще сильнее загнала иглу в глаз.
         Тело вдруг оказалось слишком тяжелым, а асфальт - неожиданно твердым и шершавым.
         Встать не получалось и я лежа пытался сморгнуть с глаз бордовую пелену, потому что очень хотел увидеть Берта. Но разбитый корпус "гольфа" закрывал обзор, и только быстрые тени мелькали по ту сторону капота. Слишком быстрые, чтобы понять, кто есть кто.
         Каким же я был дураком, что не учился с близняшками. Уже во второй раз в драку вступает первым Берт, и в этот раз я успел сделать гораздо меньше, чем дома.
     
   Глава
      Я уже знал этот чертов потолок лучше, чем собственное отражение. Дайте в руку карандаш, и я с фотографической точностью воспроизведу каждую царапинку, каждую выбоинку не только на нем, но и на стене напротив. Больше тут смотреть не на что: четыре стены, почти неотличимая от них дверь, такой же потолок и пол. Переверни помещение вверх тормашками - мало кто увидит разницу. Разве что я, да и то потому, что вид этого потолка мозолит мне глаза уже черт знает сколько времени.
         Спиной и затылком чувствую холод пола. Если пролежу еще немного, то опять промерзну до костей. А если вскочу и начну ходить из угла в угол, разгоняя кровь, то так и не подстерегу Берта.
         Некоторое время борюсь с холодом и клаустрофобией, но проигрываю. Меня начинает колотить и я стискиваю зубы, чтобы хоть как-то не выдать того, что уже пришел в себя. Но даже с закрытыми глазами вижу потолок и мне кажется, что он медленно опускается на меня, воздух становится густым, как пластилин и приходится делать усилие, чтобы вздохнуть.
         Потом, словно глоток свежего воздуха - шорох со стороны двери.
         Выход свободен, можно...
         - Спокойно, - раздался голос Берта. - Все хорошо, не дергайся.
         Интонации мне не понравились. Так могут врачи успокаивать особо буйных пациентов, но Берт - не врач, а я не болен.
         - Это для твой же пользы, - словно сам с собой разговаривал Берт. - Всего лишь кислородная маска, давай хоть на этот раз обойдемся без сюрпризов.
         Сквозь ресницы было видно, как к лицу приближалось что-то полупрозрачное, и я невольно попытался вжаться затылком в бетон.
         - Не дергайся, хоть сегодня, - попросил Берт.
         Прекрасно знаю, что такое кислородная маска, но когда ее края коснулись моего лица, я ничего не мог с собой поделать. Потеряв на секунду голову, я сорвался с места и опомнился только после удара плечом о стену, когда пытался вжаться в угол.
         Берт успел отскочить к двери и теперь стоял, в любой момент готовый вылететь наружу и снова оставить меня наедине с четырьмя стенами и проклятым потолком.
         Мы настороженно смотрели друг на друга с противоположных углов комнаты и оба, наверное, были похожи на испуганных котов, попавших в конуру к голодному псу. Между нами лежал кислородный баллон и та самая маска, от которой я шарахнулся прочь.
         - Ты чего? - язык еле ворочается, губы словно деревянные, но Берт понял мое неразборчивое сипение.
         - Это ты чего?
         Только не сбегай, задержись хоть на минуту, мне осточертела эта холодная комната. Я уже готов биться головой о стены, чтобы хоть как-то развлечься.
         - Дай воды, - глупейшая просьба. У него не может быть с собой воды. Ему придется выйти наружу.
         - Сейчас.
         Он выглядел так, словно не знал, куда девать руки и ноги. Начал делать шаг к маске, но уже в воздухе нога вернулась обратно, а сам Берт остался стоять ко мне боком. В щель сканера карточка попала только с третьего раза, и Берт плечом вперед начал протискиваться в коридор.
         Нет уж, я больше тут не останусь, выход вот-вот откроется, и я не собирался упускать эту возможность. Воздух сгустился, время послушно замедлило свой ход. Движения Берта стали плавнее, а дверь словно замерла в полуоткрытом положении.
         Выход!
         Я без подготовки прыгнул с места, но Берт оказался проворнее, его движения потеряли прежнюю неловкость и ускорились, словно он давно находился в резерве.
         До выхода рукой подать, и я почти поверил, что, наконец, успею...
         Всей массой тела я врезался в дверь и отлетел обратно, прокатился по полу и остался лежать на спине, слушая, как успокаивается сердце. Жаль, что тут нет мебели, а то отвел бы душу. Под рукой только маска и потолок, до которого даже я со своим невысоким ростом достаю не подпрыгивая.
         Я заложил руки за голову. Мне даже не надо открывать глаза, чтобы видеть эти царапины на темной поверхности. Менее, чем в двух метрах от пола. Почти как в детстве, только в детдоме комната была поменьше.
         Когда я жил с Риком и близняшками, я и думать забыл про этот потолок. Полжизни в настоящем раю - кто еще может таким похвастаться? Но стоило очнулся в этом помещении, как забытые привычки вернулись настолько легко, словно последние десять лет были всего лишь хорошим сном и ничем больше.
         Как и в детстве, чтобы дождаться, когда дверь откроется, приходилось часами лежать неподвижно и притворяться спящим. Правда, в Тамеле было гораздо теплее.
         Иногда, когда от озноба начинали стучать зубы, я не выдерживал и вскакивал, ходил, отжимался или бил в дверь до тех пор, пока от усталости валился с ног. Зато на некоторое время становилось жарко и прохлада голого пола приятно остужала спину.
         А я ведь даже заболеть не могу. Почти уверен, если бы я подхватил ангину, грипп или воспаление легких, Берт не заставил бы меня морозиться дальше.
        
         Лежать надоело, пол опять казался ледяным, а потолок снова маячил даже перед закрытыми глазами. Я пытался словить любой звук, который мог бы раздастся со стороны двери, но дождался только того, что в голове зазвучали десятки чужих голосов, иногда их заглушал громкий шепот морских волн. В такие моменты вместо потолка я видел солнечный пляж, представлял, как стою по щиколотку в прохладной воде и запах соли и водорослей щекочет в нос.
         Но вид потолка рано или поздно словно пинком прогонял приятные видения, и мне приходилось снова скрипеть зубами от холода и досады.
         Когда же Берт притащит воды?
         Время шло.
         - Чертов Берт.
         Запертая комната раздражала, спина мерзла, правая рука затекла и меня от холода начала бить крупная дрожь. Хоть бы одеяло принес, что ли.
         Я так старался выглядеть спящим и безмятежным, что, кажется, и в самом деле задремал, потому что, когда открыл глаза, в комнате по-прежнему никого не было, но у двери стояла бутылка с водой и тарелка с чем-то определенно съедобным, но уже остывшим.
         Первым делом я отхлебнул из бутылки, а потом присмотрелся к еде.
         - Ты забыл принести ложку, - громко сказал я, надеясь, что Берт как-нибудь услышит. - Я не собака, чтобы есть из миски, - от моего пинка тарелка грохнулась о дверь и покатилась вдоль стены, оставляя за собой безобразные потеки. - Выпусти меня отсюда!
         Никто, не ответил.
         Время тянулось издевательски медленно. Есть не хотелось, воду я не допил. Иногда от скуки и холода я пинал дверь и криком требовал выпустить меня из этого подвала.
         Когда горло охрипло от криков, а правый кулак заметно припух, я сел в шаге от двери, поднял колени к груди, чтобы хоть немного согреться и, удобно устроив затылок в выемке на стене, закрыл глаза. Если сидеть так достаточно долго, возможно хоть кто-нибудь примет меня за спящего и войдет. Главное, опять не уснуть.
        
         Ждать пришлось очень долго, не час и не два. Терпение уже было готово лопнуть в очередной раз, когда дверь, наконец, открылась.
         Тихий осторожный шаг, и почти неслышное дыхание. Нечего даже надеяться, что Берт подойдет ближе. Сквозь ресницы я следил, как он наклоняется и что-то кладет на пол... и решил - пора.
         Берт резко дернулся, когда я рванулся и схватил его за руку. Но я держал крепко, и ему не удалось сделать ни шага.
         Несколько секунд мы напряженно смотрели друг на друга.
         - Я принес ложку, - удивительно ровным голосом произнес он.
         - Мне не нужна ложка, - от попыток не лязгать зубами от холода, голос получился сдавленным. - Я хочу выйти отсюда. Это что, тюрьма?
         Он попробовал мягко освободить руку, но я не отпускал.
         - Считай, что это больничная палата.
         - Ты бредишь! - я сильнее сжал пальцы, но Берт даже не поморщился. - Не выпустишь, я сам выйду.
         - Там вторая дверь и охрана, - предупредил он. - Вооруженная.
         - И что?
         Я сверлил взглядом его невозмутимое лицо. Злость разбирала от одного вида.
         По пальцам потекло что-то теплое, я опустил взгляд и вздрогнул: мои удлинившиеся ногти прорвали кожу и мышцы на руке Берта, а он даже не дернулся.
         Я невольно отпрянул, а Берт лишь тряхнул рукой, и сквозь дыру в рукаве я видел, как рана затягивается прямо на глазах!
         Ничего себе! Да он же в резерве! И в неслабом таком резерве! И слишком внимательно следит за каждым моим движением.
         Кровь пахла влажным железом. Я сжал липкую ладонь в кулак. Даже не знаю, что сказать. Никогда не жаловался на самоконтроль, а тут даже не заметил, как слишком быстро вышел из себя.
         - Я тут давно? - вместо извинения спросил я.
         - Достаточно, - Берт все еще был настороже, но уходить не спешил, хотя и отодвинулся на шаг. - И тебе придется побыть здесь еще немного.
         Хотелось умыться. Я потянулся к бутылке и плеснул на ладонь остатками воды.
         - Скучно тут, - проворчал я, оттирая кровь и споласкивая пальцы.
         - Если пообещаешь меня не калечить, я так и быть составлю тебе компанию.
         - Постараюсь, - я встряхнул кистью и капли разлетелись по сторонам. - Я что, всегда такой дерганый?
         - Обычно хуже, - Берт усиленно делал вид, словно ничего необычного не происходит, но напряжение в его голосе сводило все усилия на нет. - Идешь на поправку. Скоро можно будет выводить в люди, не опасаясь, что ты переломаешь всю мебель.
         Он поколебался, сесть ли со мной рядом, даже сделал шаг навстречу, но потом все-таки решил держаться поближе к двери и устроился прямо на полу у стены.
         - Так давно я тут?
         - А как ты думаешь, сколько тебе времени надо, чтобы превратить нормальную комнату в такое убожество? Не поверишь, но раньше тут были ровные стены и углы. Ремонт уже бесполезен.
         - Не меньше года, - буркнул я, принимая игру. Будем сидеть в трех шагах друг от друга и натужно шутить. Впрочем, это лучше, чем в одиночестве лежать на полу и морозить спину.
         - В два раза меньше.
         - Сколько-сколько? - я не ослышался, но надеялся, что это дурная шутка.
         - Ты еще и уши промой на всякий случай, - посоветовал он.
         - Ты меня держишь тут уже полгода?! - я не мог поверить. С того дня, когда я впервые пришел в себя, прошло гораздо меньше времени. Неделя - две, месяц, если чувство времени совсем решило надо мной поиздеваться, но не полгода - точно.
         - И впервые за это время ты способен внятно общаться.
         - Когда ты меня выпустишь?
         - Как только буду уверен, что справлюсь с тобой, если что. Пока, прости, придется посидеть тут. Это очень надежный бункер, мы сейчас с тобой на глубине примерно сотни метров. Понимаешь, почему ты здесь?
         - Понимаю, - я еще раз посмотрел на свою руку. - Но мне можно хоть какую-нибудь одежду? Или одеяло? Хотя ладно, не надо, опять уйдешь на сутки, а мне тут мерзни в одиночестве.
         - Можно и не уходить, - он поднялся и стянул через голову свитер, поправил завернувшийся воротничок рубашки, потом взялся за ремень.
         Мне оставалось только хлопать глазами, когда он снимал джинсы и передавал одежду мне.
         - Ботинки уж оставлю себе. Мало ли что. - Берт сел на прежнее место. - А ты подними челюсть и одевайся.
         Свитер казался почти горячим и, быстро натянув одежду, я некоторое время ни о чем не мог думать - только сидел, уткнувшись лицом в локоть, и наслаждался чужим теплом.
         - Темновато тут, - пробормотал Берт.
         - А я решил, это у меня что-то с глазами - думал цвета перестал различать.
         - У тебя не с глазами проблемы, - невесело хмыкнул Берт. - А с головой.
         - Тоже мне новость, - проворчал я, не поднимая головы.
         Не знаю, ушло ли висевшее до этого в воздухе напряжение, или я просто растаял от тепла и присутствия родного человека, но несколько минут я был почти счастлив.
         До тех, пока Берт не открыл рот и не начал оправдываться.
         - Там была такая свалка, - начал он ни с того ни с всего. - Всех покрошили, мне чуть голову не оторвали. Сашке повезло - он в канализацию свалился, а потом и меня туда затащил. Глотнули мы в тот день дерьма во всех смыслах. Когда я выполз, сверху уже никого не было. Я даже не уверен, что хоть кого-то там достал. Их было слишком много.
         - Слушай, хватит, а? Раздражаешь.
         Я попытался снова нащупать то блаженное состояние, в котором находился всего минуту назад, но не мог - Бертовы интонации уже сыграли первый аккорд на моих пока еще не крепких нервах.
         - Ладно, прости. Я просто давно подбирал слова, и даже выучил их наизусть, но сейчас в голове такой бардак... - сейчас Берт должен был бы улыбнуться, но он смотрел на меня так, словно ждал, когда я скажу что-то для него важное.
         - Что еще?
         - Помнишь Илью?
         - А что с ним?
         Берт помолчал.
         - Да что с ним может случиться? - мне показалось, или в его голосе прозвучала досада?
         - Берт, - сказать, что его недомолвки меня раздражали, значит ничего не сказать. - Или говори, что хотел, или молчи.
         - Не нервничай, а то опять начнешь задыхаться.
         - Как начну, так и закончу.
         - Ладно, - Берт неожиданно поднялся. - Надо сказать Илье, что ты пришел в себя. А то он не верил... - и поднял с пола кислородный баллон. - Это я заберу.
         Дверь открылась с тихим скрежетом - исцарапанные края цеплялись за пол. По ту сторону был свет, тепло и, главное, выход. Всего в нескольких шагах...
         И я больше не смог себя контролировать.
        
         С разгона я налетел на Берта, стараясь проскочить между ним и стеной, чтобы прорваться к двери. Но Берт был настороже.
         От удара его кулака воздух вылетел из легких. Перед глазами мелькнул потолок, и я врезался затылком в дальнюю стену. Сейчас не время обращать внимания на искры, брызнувшие из глаз. Дверь закрывается, тусклая полоска света уменьшалась с каждой долей секунды. Успею - не успею? Я рванул с места во второй раз.
        
     
         Опять этот потолок. Новые царапины поверх старых, но скоро я и их изучу лучше, чем свои пять пальцев. Спина снова мерзла. То, что осталось одежды - изъеденный кислотой лоскуток свитера и пряжка с обрывком ремня - валялось в углу. Из того, во что превратились джинсы, при желании можно было бы соорудить портянку. Одну - не больше. Но я не собирался возиться с рассыпающейся в руках тряпкой ради сомнительной перспективы согреть полноги. Поэтому я подложил ткань под спину, в надежде, что лежать будет хоть чуточку комфортнее. Исцарапанный пол теперь не так врезался в кожу, но теплее не стало. Спина мерзла по-прежнему.
         Я больше не пытался притворяться спящим. Уверен, Берт, поняв, что я в своем уме, не заставит меня долго скучать. Но и буйствовать сильно не стоит, поэтому я немного расслабился и уже позволял себе не только лежать, но и прохаживаться из угла в угол.
        
         И все же заскучать я успел раньше, чем Берт меня навестил.
         - Держи, - он протянул одежду. - Постарайся ее подольше не рвать, ладно?
         Пока я одевался, он о чем-то раздумывал.
         - Ты ведь помнишь Илью?
         - Ты уже спрашивал, - проворчал я сквозь шерстяное горлышко свитера. - Помню я и Илью и всех остальных. Что случилось?
         - Слушай, будь добр, сядь куда-нибудь подальше, вдруг тебя опять переклинит.
         От его слов я замер. Чтобы не начать плеваться словесным ядом, я медленно на выдохе посчитал от одного до десяти, потом еще раз вдохнул и досчитал до двадцати, и только после этого ни слова не говоря, отошел в дальний угол и там присел на корточки.
         - Так что с Ильей?
         - Скажем, у меня ним сложились очень напряженные отношения. Я не удивлюсь, если когда-нибудь я снова сюда войду, и дверь больше не откроется.
         Я ждал продолжения, но его не последовало. Через полминуты молчания я не выдержал.
         - Мне задавать наводящие вопросы, или ты сам все расскажешь?
         - Может, сначала ты?
         - И не подумаю, - отрезал я. - Я вообще никому ничего не собираюсь рассказывать. А вот про то, что без меня тут произошло, послушал бы с удовольствием.
         - Какой-то ты злой стал, - вздохнул Берт, и я еле сдержался, чтобы не вспылить. Мало ли, он уйдет, а мне сиди тут в одиночестве. - Илья предоставил мне этот бункер. Знал бы ты, чего мне стоило тебя сюда засунуть.
         - Я помню, - я оборвал эту тему в самом начале.
         - Значит, понимаешь, что как минимум, памятник я заслужил, - усмехнулся он. - Я полгода проторчал тут рядом, ждал, когда ты перестанешь буянить. У Ильи терпения оказалось меньше. Он взглянул на тебя одним глазком, испугался, что дверь долго не продержится, и решил замуровать бункер от греха подальше. Я попытался его убедить, что в полный резерв ты входишь лишь на несколько секунд, и за это время ничего непоправимого натворить не успеваешь.
         Наивный аргумент. Уж Берт-то хорошо знает, что может натворить тамелец в полном резерве всего за несколько секунд. А Илья, насколько я помнил, тот еще перестраховщик, и верит только тем доводам, которые подкреплены его личным опытом.
         - И ты все-таки ходишь сюда.
         - Я подстраховался.
         - И как же?
         - Достаточно надежно. Не волнуйся.
         - Ага, и теперь Илья мечтает замуровать тебя вместе со мной? - интересно, он всерьез думает, что его уклончивый ответ меня успокоит? - А поточнее? Все равно ведь рано или поздно узнаю.
         - Лучше поздно, чем рано, - отрезал Берт, тоном давая понять, что говорить на эту тему не намерен.
        
         Мы сидели у противоположных стен, и больше молчали, чем разговаривали.
         Наконец Берт поднялся.
         - Остался бы до утра, но лучше подежурю снаружи. И будь добр, не прыгай на меня, когда я буду открывать дверь. А я обещаю, что больше не буду приносить кислородные маски даже когда у тебя в очередной раз остановится дыхание. Ты дергаешься от одного ее вида, а стоит поднести к лицу - вообще крыша едет.
         - И еще долго буду дергаться, - уверил я, и мысленно составил короткий перечень предметов, вид которых может меня довести до полной потери контроля. Увидев лицо Берта, я попытался развеять напряжение шуткой. - Но лучше уж маска, чем искусственное дыхание в твоем исполнении.
         Он натянуто улыбнулся.
         - Все будет нормально, скоро тебя выпустим. Потрепи немного.
         Я неопределенно хмыкнул. Как будто мне остается что-то еще.
         Берт еще минуту постоял, а я на всякий случай отвернулся. Скрип двери и едва слышный щелчок подсказали, что можно начинать снова отсчитывать минуты, которые я проведу в компании четырех стен.
        
        
   ***
         Полоса яркого света расширилась, когда, впуская нежданного гостя, открылась дверь.
         - Темновато тут, - сказал Илья, не торопясь, впрочем, заходить внутрь.
         - Закройте дверь, - попросил я. - Я могу сорваться, а вы не Берт и сбежать вряд ли успеете.
         - Может, мне вообще уйти? - Илья все еще не решался войти, а после моих слов даже сделал шаг назад.
         - Как хотите, но если не будете меня сильно нервировать, ничего страшного не случится.
         - Это радует, - все-таки сделав над собой усилие, он шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь. От тихого щелчка замка он вздрогнул. - Мрак, хоть глаз выколи.
         - А я думал, вы хорошо видите в темноте, - пользуясь случаем, я наблюдал за никогда не виданным зрелищем - нервничающим Ильей.
         - Не в такой же. Не возражаешь, если я включу фонарик?
         - Только мне в лицо не направляйте. Отвык.
         Свет, ударивший в пол, все-таки резанул глаза. Сквозь навернувшиеся слезы я продолжал разглядывать гостя. Внешне Илья не изменился. Словно вчера расстались.
         В отличие от Берта, садиться он не стал - замер у двери, на расстоянии вытянутой руки от замка.
         - Давно не виделись, - начал он.
         - Да. Сколько вы меня искали? Месяца четыре, как минимум, да? Помню, тогда была ранняя осень, а когда я выбрался, лежал снег. Кстати, я впервые в жизни увидел его так близко. Холодный, зараза.
         - Пять месяцев.
         - РасскажИте. Из Берта трудно что-нибудь вытянуть.
         - Я не затем пришел, - и сквозь зубы процедил. - А твой Берт - настоящий подонок.
         - Полегче на поворотах, - осадил я. - Значит, о жизни разговаривать не будем, так? Тогда что вам нужно?
         - Я ищу свою внучку. Я ищу ее уже четвертый месяц. Я начинаю сомневаться, что она жива.
         - А я тут причем?
         - Притом, что ее забрал твой дружок. И за все это время он принес от нее всего пять писем.
         - Ага, - пробормотал я.
         Подстраховался, значит. Берт, ты сильно перегнул палку.
         - Я поговорю с ним, но почти уверен, что пока я не выйду, он ее не вернет.
         - Мне нужны доказательства, что она жива. Я не знаю, в каком она состоянии. Вдруг ей нужна помощь, у нее слабое сердце...
         - Я передам. Но думаю, беспокоится не стоит. Спорим, ваша внучка согласилась сама? Поддалась на Бертову харизму и пустилась в авантюру.
         Судя по его лицу, подобное Илье в голову приходило, но этот вариант ему нравится не намного больше.
         - Я хочу убедиться, что с ней все в порядке. Она - это вся моя семья. А твой дружок все-таки подонок.
         - Я же сказал, полегче! Я поговорю с Бертом, но ничего не обещаю. Он сказал, что вы хотели замуровать меня здесь. После такого я бы на его месте тоже вам не доверял.
         - Если он что-нибудь с ней сделал...
        Никогда до этого я не видел Илью в такой ярости.
      - Да все с ней в порядке! Как только я отсюда выйду, ваша внучка вернется.
         - Ты уверен?
         - Я его полжизни знаю. И поверьте, знаю очень хорошо.
         - Да, он упоминал, что вы из того города.
         - Плевать на город! Мы оттуда сбежали. И поверьте, никаких сентиментальных чувств к Тамелю я не испытываю. Там уже нет тех, ради кого стоит возвращаться. Моя семья - это Берт. Его - это я. Поэтому попробуйте понять, почему он так поступил, - я вдохнул поглубже и медленно выдохнул. - В Тамеле, - уже спокойнее продолжил я. - Жизнь обесценилась настолько, что гибель самого близкого человека редко вызывает слезы. И в то же время жизнь там настолько ценна, что ни у кого даже мысли не возникнет отобрать ее у невинного человека. И еще раз попрошу попробовать понять, почему я уверен, что с вашей внучкой все в полном порядке.
         - Тебе я, может быть, и поверил бы. Я тебя знаю хорошо, хотя мы и знакомы всего несколько месяцев. Но не Альберту.
         - Но его вы знаете дольше, чем меня, так ведь?
         - Да. Почти год, с тех пор, как ты пропал. И ему я не доверил бы и копейки. Поэтому, пока я не увижу Нелли живой и здоровой рядом со мной, тебе придется сидеть тут.
         Оставив меня размышлять над этим замкнутым кругом, Илья исчез.
        
   ***
         - Берт. Что с внучкой Ильи?
         Берт повозился у стенки, то ли устраиваясь поудобнее то ли просто решив потянуть время.
         - У тебя проснулся дар телепатии, или как?
         - Или как. Так все-таки?
         - Илья все-таки пришел. Не ожидал от него подобной смелости, - усмехнулся он.
         - Внучка, - напомнил я.
         - А что с ней случится? - он пожал плечами. - Жива-здорова. Она и сама была не против помочь. Очень душевная девушка, скажу я тебе.
         - Ты ее собираешься возвращать?
         - Не раньше, чем тебя отсюда выпустят. Я не доверяю этому типу - он та еще змея.
         Кажется, они друг к другу неровно дышат, причем, мысли у обоих удивительным образом совпадают.
         - А он не собирается выпускать меня, пока ты не вернешь ему внучку. А если я просижу тут еще немного, то что-нибудь себе отморожу. Если не сдохну от скуки раньше. Надо что-то решать.
         - Я не хочу рисковать. Этот Илья готов землю есть, чтобы меня засунуть в каменный мешок, и ради этого счастья он переступит и через тебя. У нас взаимная "любовь" до гроба, если ты заметил.
         - А если просто выйти? У тебя же есть ключ?
         - Там несколько толстенных дверей, перед каждой охрана. Нам перекроют выходы раньше, чем мы добреемся до поверхности, а если начнем прорываться силой - еще и рванут что-нибудь, - он поморщился, как от зубной боли. - Выход, конечно, есть, но я хочу обойтись малой кровью, боюсь только, что этот упертый кретин вынудит прибегнуть к крайним мерам.
         - Из-за двух упертых кретинов я проторчу тут до старости, - проворчал я. - Рискни, верни ему внучку, вдруг он на радостях тебя простит?
         - А если нет? Знаешь, твоя жизнь - это не то, чем я готов рисковать.
         - Ты плохо знаешь Илью, - с сомнением возразил я. - Не будет он так зверствовать.
         - По-моему, это ты его плохо знаешь. Ему за семьдесят и он давно уже не наивный душевный юноша, в отличие от тебя. Давай закроем тему, потому что кому-кому, а этому ущербному мутанту я авансы раздавать не собираюсь. У него и так преимущество. Тут взрывчатки вокруг столько, что в любую секунду полбункера может превратиться в мелкую пыль и мы в первую очередь.
         - И какую надпись ты хочешь на своей надгробной плите? - поинтересовался я.
         - Что-то вроде: "Он умер, так и не сумев оценить твою шутку".
         - Да ладно тебе. Я ведь просто попытался развеять обстановку.
         - Обещаю посмеяться позже, когда ты все-таки отсюда выберешься. - Берт, и правда, был непривычно серьезен. - Меня волнует кое-что другое. Что случилось, и куда ты тогда пропал? Мы тебя долго искали.
         Ну вот, так и знал, что рано или поздно начнутся расспросы.
         - Плохо искали, - буркнул я. - Выбрался я все-таки самостоятельно. И вспоминать об этом не хочу.
         - Даже мне не расскажешь?
         - Даже тебе, - и, решив, что ответил слишком резко, добавил. - По крайней мере, не сейчас. Жив остался, и ладно.
         Не рассказывать же, как меня довели до такого состояния, что я сутками не выходил из резерва? Или почему я так реагирую на открытые двери? Не хочу вспоминать.
         - Помню, то же самое ты говорил про детдом.
         - Ну, ты сравнил! - кажется, Берт решил окончательно подпортить мне настроение. - Или тебе просто хочется послушать душещипательную историю о моем тяжелом детстве? Ха. размечтался!
         - Не смешно. Я еще помню, как выбивал из тебя детдомовскую дурь. А ведь, говорили, ты там самым тихим был. Тебя даже в отдельной комнате держали, чтобы остальные до тебя не добрались.
         - С чего ты взял? - от таких неизвестных даже мне подробностей биографии, я чуть не поперхнулся воздухом.
         - При усыновлении сказали. Мы с Риком не хотели лишних проблем, вот и решили взять самого спокойного и безобидного ребенка.
         Я громко фыркнул и растеряно засмеялся. Потом замолк.
         - Это что получается, если бы в детдоме не соврали, я бы так там и остался? - я за минуту пролистал возможный сценарий своей неслучившейся жизни и ужаснулся. - Мне просто повезло, да? - нервный смех вырывался наружу и я чувствовал, что скоро перестану себя контролировать. - Берт, будь другом, свали на полдня. Мне надо побыть одному.
         - Только потом расскажешь, что все это значит.
         - Ага, - смеялся я. - Когда-нибудь, возможно.
         Берт исчез, а я даже внимания не обратил на открывшуюся дверь.
         Самый спокойный, значит? Тихий и мирный, да? И в одиночке на голодном пайке меня, наверное, держали тоже за доброту и душевность? Хорошо, что в тот день, когда я впервые увидел Рика, мне хватило ума состроить из себя святую невинность.
         Где и с кем я был бы сейчас, если бы так и остался в детдоме? Меня бросило в дрожь и не поручусь, что только от холода.
        
   ***
         Илья зашел тихо, и опять с фонариком. Я поднял голову и сразу же зажмурился.
         - Не светите в лицо, - попросил я, прикрывая ладонью глаза от яркого света.
         Мне не ответили и фонарик в сторону не отвели. Илья уверенным шагом приближался.
         Нехорошее предчувствие сдавило горло. Сердце пропустило удар, когда холодный металл коснулся лба. Времени удивляться не было. Царапнув затылок об иззубренную стену, я нырнул вбок. Звук выстрела оглушил правое ухо. Еще не прошел звон в голове от первого выстрела, как за ним последовал второй. Если бы я сидел на месте, в груди была бы большая дыра, а так всего лишь онемело правое плечо.
         - Ошалели? - просипел я, уворачиваясь от третьей пули и нарываясь на следующие две.
         В груди и животе будто вспыхнул локальный пожар. От резкой боли я на миг ослеп и оглох. Злость, обида, недоумение захлестнули девятым валом. Но времени на раздумья не осталось - надо увернуться от пули, которая сейчас летит в голову...
        
        
   ***
        
         Ночь выдалась на удивление тихой и теплой.
         Берт сел за руль и завел машину. Этот подержанный "Опель" он купил почти год назад, плюнув на гордость автолюбителя, признающего только внедорожники, доработанные своими руками.
         Внимание привлек пухлый конверт на пассажирском сидении. Без подписи, без адреса, без марок и незапечатанный. Пачка фотографий внутри вызвала легкое недоумение. Первые он просмотрел мельком, не особенно вникая в детали и все еще не понимая, какое отношение к нему имеют эти снимки.
         Сначала взгляд невольно зацепился за знакомые детали - свитер, цвет волос. Присмотрелся. И сразу же понимание, как дубиной, оглушающе врезало по голове. Не веря в то, что видит, Берт пролистал дальше, остановился. Еще дальше, еще, но на всех снимках - одно и то же с разных ракурсов.
         Пальцы разжались и фотографии посыпались на колени, а Берт закрыл глаза, чтобы переварить то, что увидел, и уткнулся лбом в руль.
         - Не может быть, - пробормотал он, снова выпрямляясь, нервным жестом сгреб часть фотографий и впился в них взглядом. - Этого просто не может быть, - повторил он.
         Кулак с силой ударил в руль.
         - Нет! - еще удар. - Не может быть!
         Внезапно он перестал лупить руль и, внешне успокоившись, тронул машину с места и рванул за город по хорошо знакомой дороге к подземному бункеру.
        
   ***
         Пустота вокруг настораживала. Ни одного человека, вход закрыт. Берт был готов к любым неожиданностям, но никак не ожидал встретить тут преграду в виде закрытых ворот.
         Он вынул из кармана телефон. Илья был недоступен, зато быстро отозвался Сашка.
         - Это Берт.
         - Ты в курсе, который час? - укоризненно проворчали в трубке.
         - В курсе. Что случилось, почему бункер закрыт?
         - А ты не знаешь? - Сашки казался удивленным. - Там еще вчера утром что-то внизу рвануло и завалило половину этажей, - в голосе добавилось сочувствия. - Ты что, и правда, не знал?
         - Где Илья?
         - Красовский? Не видел, но говорят, уехал куда-то далеко и надолго. А что?
         - Куда уехал?
         - Без понятия. Но если надо, сейчас поспрашиваю и перезвоню.
         - Будь добр.
         Берт облокотился о машину и стал ждать. Если бы он был верующим, то обязательно начал бы молиться, а так лишь в нетерпении поглядывал на темный экран мобильника и подсчитывал, сколько времени понадобиться, чтобы пробиться в бункер в одиночку. Не мало, но вполне возможно. Входную дверь он вынесет при условии, что ему никто не помешает. Все остальные рано или поздно тоже поддадутся.
         Спустя, казалось, часы ожидания, раздался звонок.
         - Илья, кажется, вообще никому не сказал, куда уезжает. Мне очень жаль...
         - Ты был внутри после взрыва?
         - Был.
         - Что с нижними этажами?
         Сашка долго молчал.
         - Мне правда жаль, но...
         - Что с нижними этажами? - с нажимом на каждом слове повторил Берт.
         - Их нет. Там вообще ничего не осталось. Мне очень жаль. Завтра туда начнут прибывать бригады, но я там был. Там нечего раскапывать.
         За полчаса обзвонив всех, кто имел хоть какое-то отношение к Илье и постоянно нарываясь на недоуменное "не знаю", Берт сдался, выключил телефон и опустился на землю около машины. Третий раз в жизни смертельно захотелось курить.
        
        
   ***
         До этого он ездил сюда петляя, укрываясь от возможной слежки. Сейчас ему было все равно. Очень тихо он вставил ключ в замок и повернул. В квартире темно, Нелли, наверняка спит.
         Не разуваясь, Берт зашел в ванную, открыл холодную воду и сунул голову под кран. Не полегчало.
         Из зеркала на него смотрел резко постаревший он сам и никак не мог понять, почему Илья не дождался, пока Берт тоже спустится вниз. Почему он наплевал на жизнь Нелли? Почему все произошло так внезапно?
        
         Нелли спала. Из-под одеяла торчала только каштановая челка. Берт вынул из кармана снимки, швырнул их на пол и достал пистолет. Дыхание девушки было ровным - ей, наверное, снились спокойные сны.
         Он поднял пистолет и навел на то место, где вырисовывалась голова девушки.
         Он медлил. Фотографии, разбросанные по пола снова приковали все внимание. Отчетливый аромат туалетной воды, которой пользовался Илья, едва уловимый запах его кожи, исходящий от снимков и конверта. Малек, наверное, удивился бы, узнав, насколько чувства Берта превосходят его собственные. Но удивиться он уже не успеет.
         То, что осталось от молодого парня, которого Берт любил то ли как младшего брата, то ли сына, осталось в замурованном бункере на глубине сотни метров под землей. Илья скрылся, оставив фотографии и бросив внучку, а все остальные вели себя, как ни в чем не бывало. Возможно, они просто ничего не знали.
         Оружие тянуло руку вниз и Берт, минуту посопротивлявшись, все-таки подчинился и опустил ствол.
         Наклонился и положил пистолет на пол, поверх фотографий и отвернулся от кровати.
         Никто так и не появился. Берт с радостью взял бы полный резерв и устроил тут настоящую бойню, но снаружи было пусто, улица безлюдна.
         - Я ничего не понимаю, - хрипло признался он самому себе. - Я совершенно ничего не понимаю.
        
         Из вещей он взял только рюкзак, куда закинул деньги, документы и зубную щетку. Перед выходом прихватил ветровку и вышел к машине. Уезжая из города, он не сомневался, что за ним следили, и вскоре Нелли будет обнаружена и возвращена домой.
         Пусть. Его тут больше ничего не держало. Хотелось уехать подальше и, чтобы вновь оказаться дома, Берт был готов сейчас пройти пешком полконтинента и черт его возьми, если это ему не удастся. Оставаться тут было противно. Ради мести? Все это уже его не касалось. Ни этот город, ни люди, с которыми он познакомился за последний год, ничего такого, ради чего бы стоило тут задерживаться.
         "Пора возвращаться," - решил Берт.
        
   ***
         Вторые сутки за рулем. Короткий отдых только на то, чтобы заправить машину и перекусить в придорожной забегаловке.
         Темнело. Асфальтовая дорога, казалось, упиралась в горизонт, встречных машин попадалось все меньше и ничто не мешало выжимать из колымаги все, на что она способна. Ненадежная машина, думал Берт, но тем даже лучше. Чем внимательнее следишь за дорогой, тем меньше задумываешься о разных вещах.
         Но следить за дорогой не получалось - перед глазами стояли знакомые лица, в ушах звучал голоса, в голове прокручивались моменты из пошлого.
         Он с трудом оторвал неподвижный взгляд от дороги и мотнул головой. Мелькающие разделительные полосы и деревья почти загипнотизировали и, чтобы развеяться, Берт включил музыку. Долбящий на уши ритм вместо бодрости вызвала лишь раздражение. Следующая песня была не лучше, но Берт, скрипя зубами, терпел.
        
         Внезапно свет фар выхватил из темноты фигуру.
         - М-м-маать!
         Под резкий визг тормозов руль послушно крутнулся вправо, но машина по инерции развернулась боком и, чудом не задев застывшего человека, вылетела с дороги и закувыркалась вниз по склону, пока ее не остановило дерево.
         В последний раз качнувшись, машина замерла.
         - ...! - выругался Берт, отпуская, наконец, руль. Одежда, сидения, пол были усыпаны осколками. Две глубоки царапины на щеке и подбородке сильно кровоточили. На лбу скоро будет огромная шишка.
         Дверь открываться не желала, и Берт, не долго думая, выбрался наружу через дыру на месте лобового стекла.
         Снаружи машина выглядела безнадежным хламом.
         - Эй, вы в порядке? - сзади послышался обеспокоенный голос.
         - Пшел вон отсюда! - не оборачиваясь, рявкнул Берт. Торопливые шаги за спиной подсказали, что владелец голоса решил не связываться с разъяренным водителем. И правильно сделал.
         Просунув руку в окно, Берт вытащил с заднего сидения рюкзак, тряхнул его пару раз, чтобы избавиться от осколков и бросил на землю. Критическим взглядом смерив расстояние до дороги, Берт обошел машину и уже наклонился, чтобы начать толкать ее обратно в горку, но опять выпрямился. Один раз глубоко вдохнул и устало провел ладонью по лицу.
         - Черт возьми, что я делаю? - он присел на корточки и облокотился спиной о заднюю дверцу. - Куда я опять собрался? - и сам себе ответил, - В Тамель, ты собирался в Тамель. Только сказал бы мне кто, что я забыл в этом проклятом городишке! И есть ли смысл туда ехать?
         Да, если начинаешь разговаривать сам с собой, значит, что-то не в порядке, решил Берт. Или, как сейчас, не в порядке находится абсолютно все.
         Так, приказал он себе, пора заканчивать истерику и начинать думать.
         Он яростно взъерошил волосы, желая вытрясти малодушные мысли - смысл жизни лучше на свежую голову, иначе можно придти к мысли, что он теряется в тот момент, когда ты остаешься один. Когда нет больше тех, ради кого без колебаний готов на все.
         - А, твою мать, что же делать? - простонал он и, держась за голову, словно боялся, что она отвалится, потянулся к рюкзаку.
         Остатков минералки едва хватило, чтобы сполоснуть руки и смыть кровь с лица. Берт отшвырнул пустую бутылку и задумался. Вернуться или нет? А если вернуться, то куда и зачем?
         Все-таки, пока рано возвращаться в Тамель, решил он. Тем более, что машина разбита, а один ублюдок еще жив хотя он этого и не заслуживает. Берт сжал голову руками. Черт возьми, он хочет услышать ответы. Почему после полугода ожидания Илья неожиданно взорвал бункер? Тогда, когда, казалось, все идет к лучшему?
         Ладно, покатались, развеялись и хватит. Решительно встав, Берт закинул рюкзак на плечо и пошел к дороге.
         Ночью вряд ли кто-нибудь подберет, поэтому Берт уверенно шагал по обочине в ту сторону, откуда недавно приехал и даже не пытался останавливать те редкие машины, которые проносились мимо. Свежий ветерок и прогулка по темноте как ничто помогали остудить голову.
        
   ***
        
         Все-таки, я слишком живуч. Эта мысль пришла одной из первых после того, как я справиться с паникой и почти сумел взять себя в руки.
         Сориентироваться было сложно - меня хорошо придавило, удивительно, что ребра еще не трещат, но если вестибулярный аппарат не врет, ноги сейчас находятся выше головы. Катастрофически не хватало воздуха - об этом я вспомнил, когда попробовал вздохнуть, и вместо кислорода в легкие попала пыль.
         Кашель был долгим и мучительным. Несколько раз на вдохе я с хрипом глотал пыль, и с хрипом же пытался ее отхарнуть. На глазах выступили слезы, я не уверен, что исключительно от кашля.
         Если я не хочу тут задохнуться, надо как-то выбираться. В панике я рванулся на свободу, но давящий сверху вес был неподъемным, одна только правая рука, смогла немного сдвинуться. Этого слишком мало.
         От недостатка кислорода и чрезмерного напряжения, перед глазами поплыли красные круги. Я не хочу умирать так! Двигайся, черт возьми! Двигайся! - умолял я то ли себя, то ли камень, давивший сверху.
         И он шевельнулся. Руки вдруг оказались перед грудью, продравшись сквозь мелкую спрессованную собственным весом крошку. От этого усилия кровь прилила к голове, в ушах послышался угрожающий стук сердца. Еще одна безуспешная попытка вдохнуть что-нибудь кроме пыли, и только после этого я позволил панике полностью овладеть мной.
         Надеюсь только, что за последний год я не полностью исчерпал свой резерв.
        
        
         Взрыв. Это был взрыв. Меня пытались убить.
         Стоя на четвереньках, я глотал воздух, как страдающий от жажды, захлебываясь, глотает воду, и никак не мог надышаться. Вот рту было пакостно. Между вдохами я сплевывал пыль и горькую слюну.
         Нет, все-таки я слишком живуч, - снова подумал я, и в этой мысли не было ни капли сожаления.
         С трудом заставив себя оторваться от пола, я поднялся и, держась за стену, подошел к огромной двери - почти воротам. На некогда гладкой поверхности сейчас множество глубоких царапин. Под ногами валяются обломки и куски оплавленного металла - все, что осталось от предыдущей двери.
         Если бы не резерв, я бы все еще дергался в завале, как комар, тонущий в смоле. И я испугался, пожалуй, даже чересчур, раз вырвавшись на свободу, не остановился и взялся штурмовать эти двери. Одну одолел, но у второй силы кончились.
         Если эта дверь хотя бы вполовину такая же толстая, как первая, то вряд ли ее можно прорвать с наскока. Вдобавок, усталость брала свое. Резерв исчезал, и я, пройдя несколько шагов, опять опустился на колени и оперся руками о пол.
         Все, я совершенно выдохся.
         Заставить меня встать было способно только чудо. К сожалению, в чудеса я не верил и, возможно, поэтому они всегда обходили меня стороной.
         А, к черту! Дверь стоит и простоит еще сотню лет, расковыряю ее позже. Дав себе таким образом разрешение прерваться на отдых, я рухнул на бок.
         Сколько я пролежал с открытыми глазами, не знаю. Я не дремал, а думал. Меня хотели убить. И кто? Илья! Пистолета ему показалось мало, и он решил подстраховаться, взорвав тут все к чертовой бабушке. А вдруг он решит посмотреть на то, что от меня осталось? Найдет меня тут живого и невредимого и решит закончить то, что начал?
         Значит, хватит валяться, мало ли кто и когда откроет эту дверь, лучше взять все в свои руки и сделать это самому.
         Но когда я решил подняться, то понял, что, тело задеревенело от холода и усталости, и мне пришлось сделать заметное усилие, чтобы, кряхтя, как старый дед, сначала сесть, опираясь на руки, и только потом встать. Ноги подкашивались, и чтобы не свалиться, я облокотился плечом о стену.
         От одной мысли о резерве внутри все опускалось. Никакого душевного подъема, который помог выбраться из-под завала, и в помине не было.
         Я долго смотрел на дверь, но никаких особых чувств к ней не испытывал. Ругая себя за нахлынувшую пассивность, я сполз вдоль стенки и пообещал себе, что просто посижу еще немножко с открытыми глазами. Совсем чуть-чуть.
      Зрение начало терять остроту, тени вокруг становились гуще - результат исчезновения последних крох резерва, и в какой-то момент я решил, что в подобной темноте нет разницы, открыты у меня глаза или закрыты.
        
        
   ***
            Первое, что я понял, когда пришел в себя, что на лице - повязка и я, как не стараюсь, не могу открыть глаза. Адреналин, словно прорвав внутреннюю плотину, хлынул в кровь, вызывая нервную дрожь. От страха я, наверное застучал бы зубами, если бы смог их сжать.
         Неужели опять?
         Руки свободны, это первое, что до меня дошло, когда я дернулся, ожидая встретить сопротивление.
         - Лежите спокойно, - женский ласковый голос и мягкая ладонь, опустила мою руку на место, - Вам еще нельзя двигаться.
         Что такое? Что случилось? Где я, в конце-то концов? Горло, сухое и шершавое, как наждак требовало влаги. Слюны не хватало. Когда эта же легкая рука поднесла что-то влажное к губам, и несколько капелек просочилось на язык, я благодарно замычал.
         - Тихо, тихо, - голос, как музыка. - Вам нельзя разговаривать.
         И тут меня посетили все самые худшие опасения. Что со мной такое? Почему я ничего не помню? Почему все болит? Нудно так, противно и не переставая? И глаза болят, и голова и ноги и кожа... Не настолько сильно, чтобы вырываться из заботливых женских рук, но достаточно для того, что бы начать строить самые дикие гипотезы.
         - Где я? - карканье, в которое превратились слова, я бы не понял. Она поняла.
         - Я же сказала, вам нельзя разговаривать. Вы только что очнулись после тяжелой травмы. Вы в больнице, не волнуйтесь, все хорошо. Теперь вам нужно набираться сил, попробуйте поспать...
         Она что-то говорила еще, воркующим голоском, и это расслабляло и усыпляло лучше всякого снотворного.
        
         Проснулся я от чьей-то ожесточенной ругани. Говорили шепотом двое...
         - Почему раньше меня не позвали?
         - Я же сказала, вам нельзя сюда...
         - А я спрашиваю, почему мне не позвонили сразу, как он очнулся? Я же по-хорошему просил...
         Я заворочался, кажется, это Берт и моя сиделка. Сразу же практически все самые страшные гипотезы отпали сами собой.
         Спорящие затихли.
         - Ну вот, вы его разбудили, - обвиняюще зашипела женщина. - Выйдете сейчас же!
         - Ага, прямо-таки и вышел!
         - Я позову охрану!
         - Охрана подкуплена, так что выведут, скорее всего тебя!
         Интересно, чем он подкупил охрану? Почему-то представилась картина, как Берт заговорщицким шепотом высказывает свою просьбу на ухо мускулистому охраннику и втихаря сует ему толстую пачку денег. Я попытался усмехнуться, но получилось лишь раздвинуть чуть-чуть губы.
         - Ничего смешного, - проворчал знакомый голос. - Мне до чертиков надоела эта больница, поэтому давай, выздоравливай.
         Его ладонь накрыла мою и несильно сжала. Это было лучшим лекарством.
         - Вы вообще, собираетесь его кормить? - тихо, но возмущенно прошептал Берт. - Он же и так на скелет похож...
         - Да выйдете же вы! - в шепоте женщины звучали слезы. - Вы нервируете больного!
         - Это ты нервируешь больного, - не терпящим возражения тоном отчеканил Берт, - И меня. И сама нервничаешь. Неси лучше еду.
         Послышался какой-то звук, то ли всхлип, то ли возмущенный вдох.
         - Малек, рад, что ты наконец очнулся, - негромко заговорил он. - Сейчас лежи, не шевелись, не разговаривай, пусть добрая тетя тебя покормит... Какую бы гадость она не принесла, сделай вид, что это вкусно, девочке будет приятно.
         Рот сам собой пополз в стороны, вот говнюк, нашел время смешить!
         - Отлично, ты меня понимаешь, значит так, во время еды, я вкратце введу тебя в курс дела, что бы ты лишний раз не дергался...
         - Больному надо отдыхать...
         - Малек, сейчас начнется кормежка, так что жуй и слушай... Не смотри на меня так! Мы иностранцы... короче, малек, помнишь, как ты пытался выбраться из бункера? Подними руку, если да. - я приподнял, к губам прикоснулось что-то холодное, вроде ложка, а в ложке кашка. Или какая-то другая съедобная субстанция. Мне было важнее, что она смачивает горло. Еще немного и я смогу говорить и спрашивать. - Так вот, в двух словах произошло вот что. Ты остановился перед дверью, которую бригада этих гробокопателей так и не сумела открыть и решила взорвать. Тебя серьезно зацепило. Так что тебе нужно или взять немного резерва или лечиться, лечиться и еще раз лечиться...
         Фразу про "лечиться" он произнес на чистейшем русском, надо понимать, для успокоения сиделки. Пока он говорил, я успел с горем пополам проглотить несколько микроскопических ложек пюре и это смягчило горло. Его слова - бальзам на сердце, я прямо растаял. Значит, я просто оказался не в том месте не в то время, подлечиться и можно жить дальше... а почему повязка на глазах?
         - Берт, - тихо, но по-моему внятно прошептал я.
         - Молчи, малек, я же сказал, что тебе нельзя разговаривать. И вон, красивая девушка думает о том же, но тоже молчит...
         - Глаза, Берт? - на длинное предложение не хватило не сил не дыхания, но я надеялся, что он меня поймет.
         - Успокойтесь, - рука девушки прикоснулась к моей руке. - Не напрягайтесь. Все будет хорошо.
         - Глаза? - еще раз повторил я, потянулся к повязке, но рука Берта пресекла попытку.
         - Нет у тебя глаз, малек, - я слышал, как сиделка ахнула от бесцеремонного тона Берта, - Я же сказал, тебя хорошо зацепило. И еще с ногами полная лажа. Колени очень качественно раздроблены, да и сам ты похож на кошмарик. Фреди Крюгер сдох бы от зависти в страшных мучениях! Так что давай, лечись, а то меня уже достали все эти белые халаты.
         - Спасибо, Берт, - улыбнулся я. Он понял.
         - На здоровье. Теперь не будешь дергаться? Будешь тетю слушать?
         Я опять улыбнулся, показывая готовность слушаться всех и вся.
         - Вот видишь, - обратился он к сиделке. - Он повеселел. А если бы я не сказал ему пару ласковых, он бы все время воображал бы черт знает что. Зачем вам нервный пациент, правда, малек?
         Я поднял руку. Это точно. Камень свалился с сердца, легких, почек и других органов, я даже почувствовал себя счастливым.
         - Все, пойду я. Ты отдыхай, слушайся тетю. Если что, я в соседней палате. Снимаю комнатку, так сказать, что бы далеко не ездить.
         Он исчез, оставив меня наедине с сиделкой, ритм дыхания которой выдавал крайнюю степень неодобрения.
         А я вот расслабился и захотел спать. Ну, правильно, эти двое ведь меня разбудили. С мыслью, что раз я - больной, значит мне можно все, особенно, когда за дверью дежурит Берт, я уснул.
        
   ***
         Следующие дни прошли непривычно спокойно. Силы, в отличие от способности ходить и зрения возвращались быстро. Не работали два пальца на правой руке, да по словам Берта я был клоном Фреди Крюгера, он даже обещал подарить шляпу и полосатый свитер, но потом отказался от своего замысла, потому что я все равно не смогу полюбоваться на себя в зеркало.
         Я за неделю по дыханию и запаху научился определять, кто дежурит у моей постели и предпочитал, когда рядом была та самая девушка, что застала мое первое пробуждение. У нее был очень приятный голос, заботливые руки и железные нервы. Честное слово, я просто не понимал, как она выносит присутствие Берта! От одного его вида, ее дыхание учащалось, кажется, она его ненавидит всеми фибрами своей чуткой женской души, но ни слова не говорит, чтобы не тревожить пациента, то есть меня.
         К концу недели я вполне мог самостоятельно перелазить с низкой кровати на инвалидное кресло, самостоятельно питаться и ходить в уборную. Последнее, кстати, порадовало больше всего.
         За две недели я поздоровел (по словам Берта) и перестал напоминать мумию Тутанхамона тысячелетней выдержки. Возможно, в этом был виноват малоподвижный образ жизни и хорошее питание, а также спокойствие и уют. Да, я отдыхал. Если меня и мучила совесть за то, что я заставляю Берта каждый день смотреть на мою обгоревшую физиономию, то совсем чуть-чуть.
         К концу второй недели Бертово настроение начало портиться. От расспросов он отделывался маловнятным бормотанием, с моей сиделкой вел себя чересчур холодно, а однажды заявил, что у меня нет совести.
         С этим справедливым замечанием мне пришлось согласиться. Я знал, что он от меня хочет, но от меня тут мало что зависело. Не знаю, что там случилось с моим резервом после всех передряг, но ради такой мелочи, как возможность ходить на своих двоих, организм напрягаться не собирался.
         Конец третьей недели застал меня сидящим у открытого окна и подслушивающего разговор Нелли и Берта. В отсутствие зрения, слух и обоняние развились до небывалых высот. Я без проблем мог теперь унюхать запах духов Нелли раньше, чем она пересекала порог палаты, а уж дыхание Берта я умудрялся слышать даже сейчас. Этих двоих я теперь ни с кем не перепутаю.
         Разговор шел на повышенных тонах, и я, вместо того, чтобы деликатно прикрыть окно, наоборот, затаил дыхание. Вряд ли, я услышу что-нибудь криминальное, просто на протяжении всех трех недель мне казалось, что эти двое друг к другу неровно дышат.
         - Тебе ведь он нравится, - насмешливый голос Берта. - Даже не смотря на то, что он довольно страшненький калека.
         - Заткнитесь, - огрызнулась Нелли, - Так и хочется дать вам поленом по зубам. Он же ваш брат! Не понимаю, почему он вас терпит.
         - Это кто еще кого терпит!
         - Он чудом выжил, а вы... от вас никакой поддержки, одни насмешки над его внешностью! Вы хоть понимаете, какой это может стать психологической травмой для человека в его положении?
         - Все-таки он тебе нравиться. Или это жалость?
         - Да, он мне нравиться, - с вызовом, - Он такой живой... сомневаюсь, что вы сохранили бы свое чувство юмора, если бы остались без глаз и ног!
         - Еще добавь, превратился в недожаренный кусок мяса.
         - Ненавижу!
         - Сколько угодно.
         В палату вошла вторая сиделка, и я откатился от окна.
         - Вам нельзя сидеть на сквозняке! - запричитала она, закрывая окно, - Да еще и в легком халате! Вы о себе подумайте!
         Она меняла пастельное белье, мыла полы, а я досадовал, что так и не дослушал спор до конца. Но Берт, был совсем не прав, когда сказал, что совесть у меня отсутствует напрочь. Если бы угрызание совестью до полусмерти позволило добраться до резерва, я бы уже был здоров.
         Едва сиделка ушла, как вслед в палату ввалился Берт.
         - Подслушивал? - прямо с порога обвинил он.
         - Только чуть, - признался я.
         - Это, знаешь ли, неприлично, - буркнул он.
         - Я ждал, что ты назначишь ей свидание.
         - Кретин! - простонал он.
         - От кретина слышу! Свидание под окнами больницы - не самое лучшее место, знаешь ли.
         Я слышал, как он прошел к моей кровати и плюхнулся на нее с таким звуком, словно собирался сломать.
         - Балбес ты, малек, - грустно проговорил он, наконец. - Я ведь делал предложение Маришке. Она сказала, что согласиться после того, как вернется из хижины... Эх ты...
         Если бы от стыда сгорали, боюсь, что у ног Берта оказалась бы кучка пепла - все, что осталось бы от меня. Я действительно кретин. Больной во всех смыслах.
         - Прости. Я настоящий идиот.
         - О чем и речь, - буркнул он. - Ладно, пойду я, что-то нет желания смотреть на твою зверскую рожу.
         Я не останавливал, и он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
         - Обед, - приятный голосок Нелли оторвал меня от разных мыслей. - Сегодня у нас солянка, очень, вкусная и полезная, и компот из персиков.
         - Спасибо, Нелли, - чтобы хоть как-то компенсировать зрелище моей беспомощности и забинтованной физиономии, я опять начал сыпать комплиментами. - Я тебе говорил, что у тебя прекрасный голос?
         - И не раз, - было ясно, что она улыбается. - А теперь молчите, и пока не остыло, уничтожьте эту солянку.
         Ее забавная манера переходить с "ты" на "вы" вызывала улыбку.
         Я беспрекословно сжал данную мне ложку и не спеша принялся за обед. Действительно неплохо. Как все-таки выглядит моя сиделка? С таким голосом она просто обязана быть красавицей.
         Компот по запаху был похож на помесь персикового мыла с ацетоном. Задержав дыхание, я попытался выпить это залпом. Последние два глотка я делал через силу только ради того, чтобы не обижать мою сиделку.
         Нелли. Та самая, которая дала себя похитить. Берт ошибся, называя ее хорошей девушкой, она явно была намного лучше.
         Компот не проталкивался вглубь, остановился где-то в районе кадыка и мерзкой настойчивостью просился обратно. Нет уж, желудочек ты мой, переваривай и не возмущайся!
         - Спасибо, Нелли, вы ангел! - немного напряженно проговорил я.
         - У ангелов есть такие большие крылья, а у меня нет. И еще такой желтый кружок над головой.
         - У вас есть крылья, - рассмеялся я. - Белые такие, пушистые. Вы просто их не види...
         Я прервался, чтобы сцепить челюсти, иначе только что съеденный обед оказался бы на свободе. Что за черт?
         - Вам плохо? - ради этого ангельского голоска и легкой ручки на моем лбу, я был готов еще некоторое время попритворяться здоровым.
         - Все в порядке, - процедил я, и сам не ожидал услышать вместо голоса сдавленный хрип.
         - Бог ты мой, да что же это такое? - она оказалась близко-близко, тепло ее тела дало толчок желудку.
         Я согнулся в три погибели, потому что вдруг показалось, что комната пошла кругом, потолок несколько раз поменялся местами с полом, а я полностью потерял орентацию.
         Сквозь гул в ушах послышался голос Берта.
         - Выйди сейчас же!
         - Не толкайте меня, никуда я не пойду, ему же плохо!
         - Лёня, уведи ее.
         - Что вы делаете! Отпустите! Сволочи, вы его отравили!
         Закружившийся в бешеной пляске невидимый мне мир, наконец, освободил и компот и солянку и все остальное, что показалось желудку лишним.
         Когда я свалился с кресла и свернулся в комочек, до меня дошло, наконец, почему все кажется смутно знакомым. Я бы посмеялся Бертовой выдумке, но началась настоящая свистопляска и стало не до шуток.
        
         Спустя некоторое время я обнаружил себя в белом коридоре. Слева валялась бесформенный кусок металла, бывший ранее дверью, на него из дальнего окна падали лучи солнца. Неяркие, по-вечернему оранжевые, они все равно до слез резали глаза.
         Щурясь и посекундно смахивая выступающие слезы, я осторожно заглянув в палату, и обалдел. Мама миа! Неужели это все натворил я?! Непосвященному могло показаться, что тут неделю орудовала бригада безумных шахтеров, пытаясь добыть золотую руду из кирпичных стен!
         Мелькнула мысль, что я не виноват, просто Берт решил в очередной раз поиздеваться и поселил меня неотремонтированное помещение. Мол, слепому все равно. Хотя... я ведь открывал недавно окно и оно было на месте... А вон то нечто, кажется, моя бывшая кровать. Уж она-то точно еще утром была в порядке. Я ведь не медуза, спать на этом кошмаре!
         - Видел бы ты, как красиво бежали отсюда охранники.., - я вздрогнул от знакомого ехидного голоса.
         Берт прошел мимо, по пути накинул мне на плечи белый халат, и по-хозяйски оглядев палату, уважительно присвистнул. - Потрясающе! Ремонт бесполезен.
         - Ты что, решил меня отравить?
         Халат оказался коротким и я представил, какой фурор произведу, если выйду в нем на улицу.
         - Мелочи жизни, - отмахнулся Берт. - Догадайся, кто служил подопытной свинкой. Между прочим, я эту отраву килограммами уже третью неделю жру. Заработал язву, цирроз печени и диарею.
         - Отраву? Ты про компот? Уж не ты ли туда плюнул?
         - Не смеши, - Берт подошел, покрутил меня за плечи, оглядывая, - А если ты намекаешь на этих так называемых вампиров, то у тебя к их слюням иммунитет. И не только к ним. Я тебе столько за последнее время скормил всякой гадости, что захоти ты подрабатывать утилизатором химических отходов, мы бы с тобой озолотились.
         - Чудесно, - не очень искренне порадовался я.
         - Только без обид, ладно? - предупредил он. - Мне просто до коликов надоело смотреть на твою обгорелую физиономию, а Нелли угрызается совестью за то, что во всем виноват ее дед.
         - Надо ее поблагодарить.
         - Дельная мысль. Она тут неподалеку, давай проводу.
         - Э, вообще-то я хотел сначала одеться...
         - К черту, давай быстрее, она-то уверена, что мы тебя отравили. Думаешь, мне будет приятно слышать ее упреки? Ты ей действительно понравился.
         Мы спустились на первый этаж. Перед дверью я замялся.
         Ладно, что уж там, действительно, стоит ли после того, что я уже пережил, бегать от таких мелочей, как объяснение с девушкой? Я решил, что не стоит, поэтому, обогнув Берта, первым вышел в солнечный день. Сделал шаг и остановился на пороге. Оказывается, я даже представить себе не мог, как соскучился по яркому разноцветному миру. Солнце било прямо в глаза, но я и не думал закрываться от его горячих лучей, смотрел на белый круг в небе до тех пор, пока в глазах не потемнело.
         - Ушла твоя сиделка, - Берт дернул меня за рукав, вынуждая опустить взгляд и попытаться оглядеть двор сквозь пляшущие в глазах красно-черные круги. - Идем, поищем.
         - Подожди, - я отступил на шаг, - Давай немного посидим тут. Я хочу тебе кое-что сказать.
         У самой стены стояла простая лавочка без спинки. И Берт, к моему удивлению, не слова не говоря, уселся на нее и заложил ногу за ногу. Я пристроился рядом.
         - Ну?
         - Берт, я боюсь, - я сразу взял быка за рога.
         - Чего? Нелли или...?
         - Или, - вздохнул я, - Ладно, ерунда.
         Не мог же я сказать, что просто отвык от нормальной жизни. С того дня, как погибли близняшки и Рик, все стало как-то не так. Даже когда, казалось, все хорошо, что-то все равно было не в порядке.
         А с некоторых пор неприятности следовали одна за одною, и меня беспокоила иррациональная мысль, что раз закончилась одна беда, то скоро жди другую.
         Берт сжал мой локоть.
         - Пойдем.
         И я пошел. А что мне оставалось?
        
         На первом этаже находилась огромная ванная комната, куда меня Берт отправил приводить себя в порядок. Горячая ванная - это именно то, что требовалось.
         - Расскажи о Нелли, - попросил я, почти засыпая в теплой воде.
         Я слышал шаги Берта - он находился за приоткрытой дверью и то, что он рядом придавало хоть какую-то уверенность, что в ближайшее время ничего не случиться.
         - Ее родители умерли, когда ей было шесть, - начал он, подумав. - Она всю жизнь провела с Ильей, называла его дядей.
         - От нее все скрывали?
         - Да. Она считает Илью кем-то вроде мафиозного босса. Не переубеждать же ее. Она девочка большая, и уже не верит в сказки про вампиров. Хорошая девушка. Мы знакомы почти полгода, а она до сих пор называет меня на "вы".
         - Ты говоришь о ней, как о ребенке.
         - Она и есть ребенок, немного избалованный. Есть в ней, правда, что-то от Ильи, этакое аристократически-требовательно, и это мне очень не нравится.
         - Не заметил, - лениво отозвался я. - Мне она показалась очень милой девушкой.
         - Тебе не показалось, она действительно очень милая девушка. Временами. И не со всеми.
         Чтобы меня не разморило окончательно, я влез в холодный душ и через несколько минут, чувствуя себя заново родившимся, заглянул в комнату.
         - Оденься, на тебя смотреть страшно, - прокомментировал Берт из своего угла.
         - Если страшно, не смотри.
         К моему удивлению, он послушался и отвернулся к окну, пока я рассматривал новую одежду, лежавшую горкой на кресле.
        
         - Я рад, что ты, наконец, вменяем. Не бросаешься на всех подряд, мебель не портишь...
         - Угу.
         Натягивая на себя джинсы и рубашку, я разговаривал только с его спиной, хотя и не сомневался, что он следит за каждым моим движением.
         Проклятая пуговица никак не хотела застегиваться, и после нескольких попыток, я чуть не бросил это занятие.
         - Это все, что ты можешь сказать?
         Я опять неопределенно хмыкнул, потому что сражался с пуговицей.
         - Чертова рубашка!
         - Прям, как маленький, - Берт оказался рядом вовремя, чтобы спасти пуговицу от отрывания. - Сейчас помогу, но учти, шнурки будешь завязывать сам.
         - Ага.
         Спасибо, Берт. Твое сварливое ворчание поможет прийти в норму быстрее, чем любые лекарства.
         Он отошел на два шага и критически осмотрел меня с ног до головы.
         - Я даже не знаю, - задумчиво протянул он. - Стоит ли выпускать тебя в люди? Не каждый день по улицам ходят ожившие скелеты.
         - Зато будет интересно послушать, как ты будешь отмахиваться от обвинений в осквернении могил.
         - Такое чувство, что весь этот год ты тренировал красноречие, - побормотал Берт.
         - Ну и язва же ты, - я подошел к большому зеркалу.
         - Ну что ты, я вполне добр и мил, - ухмыльнулся он.
         - Временами, - поддел я. - И не со всеми.
         - Что ты там пытаешься увидеть? - Берту в конце концов надоело наблюдать, как я кручусь перед зеркалом и внимательно осматриваю свою шевелюру.
         - Седину, - полушутя ответил я. - После всех волнений мне просто положен хоть один седой волосок.
         - О господи, - он закатил глаза. - Тебя спасет только перекись. Но если шутишь, значит, в порядке.
         - Я уже третью неделю в порядке, - я пригладил волосы и решил, что, несмотря на худобу, выгляжу вполне прилично. - Ты прервал мой короткий курортный отдых. Когда еще мне будут приносить завтрак, обед и ужин в постель?
         Преувеличенно тяжело вздохнув, я скосился на Берта. Он же смотрел на меня так, что я почувствовал себя немного неуютно. Но потом Берт усмехнулся и все стало на свои места.
         - Если уж ты заикнулся об ужине, то тут рядом есть кафе. Пошли, перекусим, - он положил руку мне на плечо и потащил к выходу.
        
        
         Стул, стол, скатерти, цветы на кайме тарелки, аккуратная кружечка на блюдце - как же я отвык от этого. Со стороны ужин в моем исполнении, наверное, был похож на ритуал. Берт в кои-то веки решил попридержать язык за зубами, поэтому мне ничего не мешало просто получать удовольствие от всего вокруг.
         Радость кончилась, когда в кафе появились трое. Двоих я знал, одного где-то видел, возможно, мельком год назад.
         - Разрешите присоединиться? - это сказал Илья.
         Берт устало провел рукой по лицу, но ничего не ответил. Остальные приняли это если и не за приглашение, то за отсутствие возражений. Пока они доставали стулья и рассаживались, я заметил, что никто, кроме Ильи не захотел смотреть мне в глаза - уставились, кто в окно, кто на стол.
         - Как ты себя чувствуешь? - участливо спросил Илья.
         Пока я выбирал ответ между "Вашим молитвами" и "На ладан не дышу, и ладно", вмешался Берт.
         - Извиниться не хотите? - как бы между прочим спросил он.
         Илья покачал головой.
         - У меня твердый принцип: извиняться только тогда, когда я чувствую вину. А в данном случае, если разобраться, изначально виноват именно ты, Альберт. Не увези ты Нелли, ничего бы не произошло.
         - Напомнить, почему я так сделал? - Берт выглядел расслабленным и добродушным, но по тому, как напряглись сидевшие рядом со мной, я понял, что за этот год они неплохо его изучили.
         - Не стоит. Мы оба хороши, - пошел на попятную Илья. - Но все уже позади и мы пришли, чтобы предложить забыть все недоразумения и начать все сначала.
         - О, как, - удивился Берт. - Конечно, я слишком долго прожил в Тамеле и стал чересчур доверчивым. Однако не настолько, чтобы с радостью прощать всех и вся. Совсем отвык разочаровываться в людях.
         Он обвел присутствующих взглядом, и, честно говоря, не хотел бы я поменяться с ними местами, иначе единственное, что мне бы осталось - провалиться сквозь пол.
         Илья с невозмутимостью каменного идола смотрел Берта.
         - А что бы ты делал на моем месте?
         - Был я на твоем месте, если помнишь. Я видел фотографии, я держал Нелли на прицеле, но она почему-то жива, - по выражению лица Берта было невозможно догадаться, бурлит ли он от ярости или же ему глубоко плевать на все эти разборки. - А вот что бы делал ты на моем месте, я даже не спрашиваю. Ну и как тебе тут?
         Я не сразу понял, что последний вопрос был задан мне.
         - Хочу вернуться, - тихо сказал я на тамельском. - Сыт по горло местными.
         - Так я и думал.
         Я вздохнул с облегчением. Берт не стал припоминать, как всего пару лет назад я рвался на волю. В то время свобода от Тамеля представлялась сплошной романтической прогулкой под луной, и по сравнению с возможностью избавиться от страха перед ночью, будущие проблемы казались мелкими неурядицами.
         - Твое счастье, что Нелли вернулась невредимой, - тихо, но без угрозы, проговорил Илья.
         - Я твою Нелли пальцем не тронул, - Берт понизил голос почти до шепота, - Ни разу. Даже после того, как ты взорвал бункер. А ты, видимо считаешь, что за чужие грехи могут платить невиновные?
         - Такова жизнь, - Илья с философским видом развел уками. - Может, вы там у себя к этому привыкли, но для нас слишком тяжело терять близких людей.
         - К этому нельзя привыкнуть, старый ты кретин. С этим приходится только мириться, даже если мириться не получается. Знаете, наверное, когда вам будет по паре сотен лет и вы на собственном опыте узнаете, что ваши родные, скорее всего, умрут раньше вас от обычной старости, может быть тогда вы меня поймете. Простите за столь эмоциональную речь. Засим разрешите откланяться, - с этими словами Берт вышел из-за стола, но что-то вспомнив, обернулся и добавил уже совсем другим тоном. - Да, чуть не забыл. По вашей милости я лишился машины. Надеюсь, вы мне это компенсируете.
         Никто и не подумал возразить.
         - Что на него нашло? -пробормотал под нос Илья, когда Берт уже скрылся за дверью.
         - Вы наступили на больную мозоль, - я все-таки решил ответить на этот полуриторический вопрос.
         Спиной чувствуя направленные на меня взгляды, я уходил, не прощаясь, вслед за Бертом. На крыльце меня чуть не сбила Нелли. Она пролетела мимо, и даже если бы я стоял с закрытыми глазами, не узнать этот легкий аромат кожи и духов было невозможно. Я не погнался за ней, но сделал зарубку в памяти, чтобы не забыть поблагодарить девушку при следующей встрече.
         Однако, до конца дня я ее и не увидел, а к вечеру у Берта появился новый внедорожник, сидеть за рулем которого было одно удовольствие, и мы, так и не найдя повод задержаться хотя бы еще на один день, собрали немногочисленные вещи и уехали.
        
         Пока колеса отмеряли километры, я отдыхал душой и телом. Неторопливый разговор вплетался в ровный звук мотора, и я уже несколько часов пытался привыкнуть к тому, что можно вот так просто сидеть в тепле, по правую руку от хорошего человека, и болтать ни о чем.
         - Как же отвык от беззаботности! - Берт словно прочитал мои мысли. - Слушай, приеду в Тамель устрою вечеринку, приглашу полгорода.
         - А вторая половина?
         - Для второй половины я устрою вторую вечеринку, - усмехнулся он.
         - Что-то не вериться, что ты оторвешь от сердца столько пива.
         - Эй, я привык, чтобы мне верили на слово.
         - А я думал, что ты от этого как раз отвык.
         - Это был сарказм?
         - Это был вопрос. У меня есть еще один: как будем пробиваться через барьер?
         - Попробуем в том же месте. Там вообще, не барьер, а безобразие какое-то, - добродушно проворчал Берт. - Я бы тех, кто за этим следит, поувольнял к чертям, - и, словно на него нашло озарение, с воодушевлением добавил. - Зато теперь можно не слишком тратиться на защиту против ночников. Ты одним своим видом распугаешь всю нечисть.
         - Я против всяких сражений. Категорически.
         - Да? Жаль. А ведь в детстве ты хорошо дрался.
         - А ты хорошо умел воспитывать. Поэтому драться я больше не умею.
         - Да ладно тебе. Это ведь как езда на велосипеде. Стоит один раз научиться, и уже не забудешь.
         - Правда? - съязвил я. - Тогда надо отдать должное твоим талантам. Ты способен разучить ездить даже профессионального велосипедиста.
         - Впрочем, тебе даже драться не придется - выйдешь на улицу, громыхнешь костями, и станет наш Тамель мирным и безопасным городком. Может быть даже курортным. Будут к нам приезжать туристы...
         - А ты будешь показывать им свое низкопробное кино. - перебил я. - Наполеоновские планы - это, конечно, замечательно... Но если не можешь их осуществить, то это не планы, а пустые мечтания.
         - Сколько пессимизма на пустом месте. Главное ведь не мечта, а путь к ней! - Берт назидательно поднял указательный палец. - Потому что на пути можно достичь такого, что мечта твоя покажется мелочью, о которую не захочется марать руки.
         - Эй, не трогай своими грязными руками мою великую и светлую мечту, - шутливо возмутился я. - Я ее потом не отстираю.
         - Ну, так заведи себе другую. Водо- и грязеотталкивающую. Тогда ее можно будет давать в любые руки, валять по земле и даже пинать ногами, а она все равно останется чистой и светлой.
         Я хотел промолчать, потому что Берт ответа и не требовал. Это ведь разговор ни о чем, а значит можно менять тему, когда вздумается. Можно даже не отвечать на вопросы и пропускать мимо ушей подначки. Тем более, что в споре с философствующим Бертом у меня слишком мало шансов оставить за собой последнее слово.
         Но все-таки я не выдержал.
         - И каков же предел твоих оптимистических мечтаний?
         - Хочу увидеть, как ты доживешь до глубокой старости, - усмехнулся он.
         И мне пришлось заткнуться окончательно.
        
        
   ***
        
         Мы ехали всю ночь, день и следующим вечером решили остановиться в придорожной гостинице на отдых. Это спешка подозрительно походила на бегство. От чего хотел уехать я, Берт знал. Но причины Берта в большинстве своем оставались для меня загадкой. Я ведь до сих пор понятия не имел, чем он занимался последний год, на мои ненавязчивые попытки расспросить, Берт реагировал одинаково: притворялся, что глохнет на оба уха.
         - Держи, - он кинул мне ключи с биркой. - Я снял одноместный номер.
         - Если ты хочешь заставить меня спать на полу...
         - Одноместный номер стоит дешевле.
         - Скряга.
         - Это разумная экономия. Тем более, я оставляю эти хоромы полностью в твоем распоряжении. Должен же кто-то присмотреть за машиной. Но если хочешь предложить свои услуги, меня не придется долго упрашивать...
         Я выставил руки ладонями вперед.
         - Воздержусь. Я не столь благороден, и лучше проведу ночь в нормальной постели.
         Номер оказался совсем крохотным, но его размеры интересовали меня в последнюю очередь. Не смутило даже отсутствие душа. Главное, что можно было раздеться и лечь, заложив руки за голову. Последние несколько часов за рулем сидел я, а Берт дремал рядом, наверное, потому, даже закрыв глаза, я видел перед собой разделительные полоски, которые мелькают все быстрее и быстрее, как кадры старой кинопленки, и деревья по бокам дороги сливаются в сплошную коричнево-зеленую стену...
         Я был уверен, что проспал не больше часа, но когда открыл глаза, в комнатушке было уже светло. Значит, мои внутренние часы сбились окончательно. Пока я тут смотрел сны, на другом конце нашей родной планетки люди уже успели начать и закончить свой день, переделать кучу разных дел, и, лечь спать. Значит, теперь моя очередь встречать рассвет.
         Всего за секунду до того, как моя нога ступила на крыльцо гостиницы, я был уверен в том, как проведу следующие полтора десятка часов. Но тому эфимерному гаду, который отвечает за соответствие будущего моим ожиданиям, было лень даже лишний раз почесаться, что уж говорить о чем-то бОльшем.
        
         Этих двоих я ожидал встретить меньше всего. У открытой двери черной тайоты стояла Нелли. Ее широко открытые глаза выдавали нешуточную тревогу, с которой девушка следила за ссорой Берта с Сашкой. С первого взгляда было видно, что в состязании нервов, с разгромным счетом выиграл бы Берт - он был зол, но держал себя в руках, а вот Сашка кипел. Я подошел ближе и последние его слова, наконец, долетели до меня.
         - Ты чего? Я же просто мысль высказал.
         - А подумать перед этим не забыл? - вяло огрызнулся Берт.
         - Не забыл! - Сашка тихо чертыхнулся. - С тобой вообще невозможно нормально разговаривать, вечно какие-то наезды. Что не скажи, все в штыки воспринимаешь.
         - А потому что хрень всякую несешь, а у меня нервы не железные. Ладно бы один раз, но при каждой встрече повторяется одно и то же...
         - Может мне вообще молчать? - окрысился Сашка.
         - А это выход! - с искусственным энтузиазмом поддержал Берт. - Можешь начинать с этого момента.
         Буркнув через плечо что-то нелицеприятное о редкостных сволочах, Сашка сунул руки в карманы и делано небрежной походкой направился к девушке.
         - За что ты его так не любишь? - спросил я.
         - За все хорошее. Как-нибудь на досуге расскажу.
         - Можно подумать, ты сейчас стррра-а-ашно занят.
         - Не придирайся к словам. - Берт еще не остыл до конца. - Я же сказал, он это заслужил. Пока ты сидел в бункере, он водил меня за нос все это время, а строил из себя чуть ли не лучшего друга. Тьфу! - он отвернулся. - Ненавижу лицемеров. Илью тоже терпеть не могу, но так он хоть не скрывал своей готовности свернуть мне шею.
         - Кстати, насчет Ильи. Все забываю спросить, почему это он так внезапно решил от меня избавиться?
         - А это... Ему кто-то подбросил фото какой-то девушки, очень похожей на Нелли. Вернее, не девушки, а того, что от нее осталось. Та еще мерзость, скажу я тебе. Да и я в то время уехал за город, он до меня не смог дозвониться. Естественно, он решил, что виноват во всем я, и так, как в то время думать разумно он был не в состоянии, то не дождавшись моего возвращения сделал то, на что его фантазии хватило. Хотя, частично я его понимаю. Заметь, понимаю, но не прощаю.
         И я бы не простил, если бы был на его месте. Впрочем, каким-то кусочком мозга, у которого мало общего с логикой, я считал Берта немножко бессмертным. Совсем чуть-чуть. События в Тамеле, конечно, опровергали эту мысль, но я ничего не мог с собой поделать. Казалось, что в любой ситуации Берт ведет себя так, словно у него девяносто девять жизней, или одна, да и та не слишком ценная.
         - У меня сложилось впечатление, что тут помимо всяческих подковерных интриг ведутся пара-тройка неофициально объявленных войн. Не хотелось бы ввязываться во все это, - словно разговаривая сам с собой, произнес он.
         - Во что именно?
         Мне начинало казаться, что, Берт не рассказал и половины из того, что случилось в мое отсутствие.
         - Расскажу как-нибудь в другой раз, сейчас надо разобраться с нашей маленькой проблемой.
         Я оглянулся и заметил, что Сашка опять идет к нам.
         - Что тут происходит? - спросил я его.
         - Она сказала: "Хочу", - опередил Берт, взгляд стрельнул в сторону Нелли, которая стояла за пределами слышимости. - А когда это говорит дочь босса, то ничего не остается, как дать то, что она хочет. Я правильно излагаю? - уточнил он у Сашки.
         - Более чем.
         - Значит, тут я понял все верно. Однако, объяснил бы кто, почему Илья отпустил свою единственную ненаглядную внучку в такое путешествие всего с одним телохранителем?
         - Я и пытаюсь уже битый час объяснить, - прошипел Сашка. - Она не хотела брать большую толпу, поэтому взяла меня - человека, которого ты хорошо знаешь.
         - Лучше, чем хотелось бы, - вставил Берт. - А ты не мог задержать ее на полдороги?
         - Как? Связать, что ли? Уж послушай меня, пожалуйста. Я знаю, что у тебя на меня зуб, но сейчас не время для мелкой мести. Девочка, чтобы сюда приехать, устроила Илье страшный скандал. Между прочим, она до сих пор уверена, что ты отравил собственного брата.
         - И Илья ее отпустил? - вмешался в разговор я.
         - Я уже битый час пытаюсь сказать Альберту, что ей недолго осталось и вместо того, чтобы возить ее до конца жизни по больницам, Илья скрипя сердцем дал ей вольную. В конце концов, должна же быть у девочки хоть какая-то радость в жизни. Она вряд ли доживет до зимы, - почти беззвучно прошептал Сашка. - И остаток времени она хочет побыть рядом с тобой.
         Я ожидал чего угодно, но не подобного. Недоверие - первое чувство, которое пробилось сквозь ошеломление новостью. Потом пришло какое-то другое, странное и непривычное. Я никогда не видел, как умирают от старости, избежал зрелища тяжелых болезней и я никогда не встречал человека, знающего день своей смерти.
         А вот Берта Сашкины слова тронули слабо. Или он давно все знал, или его мало волновала жизнь Нелли, а, возможно, он не доверял Сашке до такой степени, что посчитал признание выдумкой.
         - Тебе что, жалко поделиться кусочком свой драгоценной жизни с хорошим человеком? - шипел Сашка. - Мне плевать, что ты об этом думаешь, но она все равно поедет с тобой.
         Берт сунул руки в карманы ветровки.
         - Вот только не надо давить на жалость, ладно? - повернувшись к нам спиной, сказал он. - У тебя это все равно не получится. Пойдем-ка, поговорим у нас в комнате, - Берт, наконец, что-то для себя решил. - Разговор будет нелегким. Малек, посторожи, - Я не совсем понял взгляд, который он мне послал, но кивнул и остался.
         Досадливо покусывая нижнюю губу, Сашка смотрел, как Берт входит в гостиницу. Потом повернулся ко мне, и, кажется, собрался что-то сказать, но передумал. Тихо чертыхнувшись, он поспешил за Бертом.
        
         Я остался наедине с Нелли, отделенный от нее двадцатью метрами асфальтовой дороги. Девушка оторвалась от своей машины, и уверенно направилась в мою сторону. За тот короткий промежуток времени, пока она пересекала практически пустую стоянку, мои мысли и намерения совершили оборот на триста шестьдесят градусов от желания избежать встречи до обнять и как-нибудь успокоить, заверив, что все будет хорошо, а Берт, хоть и порядочная язва, все же не сможет сказать "нет".
         - А я вас помню, - улыбнулась она, остановившись от меня на расстоянии вытянутой руки. - Вы ведь тот самый молодой человек, который приехал в больницу и забрал Альберта.
         - Я? Забрал? - господи, что они там обо мне наговорили? Но по крайней мере, ситуация прояснилась. Во-первых, она меня не узнала, а во-вторых, ей никто так и не рассказал про мое чудесное выздоровление, раз она по-прежнему считает, что Берт меня отравил. Не зная, как лучше поступить, я пока решил придерживаться нейтральной линии поведения. - Как бы то ни было, забрать Берта помимо его воли довольно проблематично.
         - Но он уехал сразу после вашего приезда, - ее милая улыбка была всего лишь ширмой, за которой скрывалась уверенность в собственных словах. - Вы ведь не будете этого отрицать?
         - С удовольствием поспорил бы, но, боюсь, мои аргументы пройдут мимо ваших ушей, - за ее очаровательно улыбкой скрывался нелегкий характер и, как и сказал Берт, избалованность. Насколько приятнее она была, когда ухаживала за мной в больнице - не передать словами.
         - Мне очень хотелось бы узнать, куда Альберт направляется? Это ведь не секрет, правда? - она взялась за мой рукав, и, судя по тому, как изящные пальчики вцепились в ткань, выпускать его не собиралась.
         - Мы всего лишь едем домой, - в тон ответил я.
         - Я бы хотела конкретики, - эта милая девушка улыбнулась еще очаровательнее, и мне захотелось смыться как можно быстрее и дальше. - Вам ведь это ничего не стоит.
         - Дорогая Нелли, - вздохнул я. - Решайте этот вопрос с самим Бертом. Я просто не имею права вмешиваться в его личную жизнь. А сейчас, позвольте с вами распрощаться.
         Меня утомил этот короткий разговор. Сначала я боялся, что она опознает меня по голосу, но вовремя вспомнил, что на больничной койке я хрипел, как прокуренный до костей старик. Я уже начал придумывать пути отступления, но появление Берта спасло меня от позорного бегства.
         - Нелли, давай-ка зайдем внутрь. На пару слов.
         Мой рукав моментально оказался на свободе, а взгляд девушки, сверкающий до того ледяной сталью, как по волшебству засиял надеждой.
         Я остался в одиночестве и уже настроился на долгое ожидание - разговор с влюбленной девушкой просто не может быть коротким - но Берт вернулся через считанные минуты.
         - Я запер ее в комнате, - объяснил он, садясь за руль. - Пока она развяжет Сашку, пока они позовут на помощь, мы успеем уехать далеко. Она хуже ночника, - Берт невольно бросил взгляд через плечо.
         - Тебе ее совсем не жалко? - спросил я, когда мы уже отъехали.
         - Даже если бы моя жалелка не отсохла еще в далеком детстве, - буркнул он. - Прожить с ней, притворяясь влюбленным, не смогу даже я, - и в сторону. - Ненавижу лицемеров.
         - Хорошее, видно, у тебя было детство, - пробормотал я.
         - Могло быть и хуже. Может, надо было им колеса проткнуть, это задержало бы их еще дольше, но такие колеса портить - кощунство.
         - Кстати, а как они нас нашли? - я, наконец, понял, что меня тревожило. - Неужели следили всю дорогу?
         - Маячок. Я ночью один нашел.
         - А ты уверен, что нашел все?
         - Нет, но не дрейфь, я поставил глушилку.
         - Надежную?
         - О чем ты! Я ведь сам ее месяц назад сделал. Эксклюзив, можно сказать, ручная сборка, - он самодовольно ухмыльнулся.
         - Кустарщина, - резюмировал я. - Если милая Нелли тебя догонит на подходе к Тамелю...
         - ..То предложу ей и ее телохранителю заброшенный домик на окраине. В отличие от здешних мест, в Тамеле проблем с жильем нет.
         - Жестоко.
         - А нечего было... Я ведь Илье правду сказал - я его внучку и пальцем не трогал. Хотя она явно была не против, если бы я ее не только трогал и не только пальцем. А, к черту! Забудь. И Илью, и его внучку, и всю их конторку.
         Увидев, что Берт начал заводиться по второму кругу, я решил направить разговор в более мирное русло.
         - Как думаешь, за нашу машину дадут хороший катер?
         - Я собираюсь сделать интереснее - купить трубку и ласты, а там уж мы как-нибудь своим ходом.
         - Что?! Черта с два! Второй раз я так не поплыву.
         До конца жизни не забуду то трехдневное плаванье, когда мы выбирались из Тамеля. Оно из меня тогда чуть душу не вытрясло, к тому же Алекса приходилось тащить на себе - настолько он обессилел.
         - Ладно, куплю надувной круг, - все еще ворчливо, но уже беззлобно решил Берт.
         - Ага, там меня с этим кругом и найдут.
         - Где? - не понял он.
         - На дне! - рявкнул я.
         - Убедительно, ладно, будет тебе лодка. Надувная. Но веслами работать будешь ты.
         - Тогда уже разорись на навесной моторчик, пожалуйста, - едко попросил я. - Вряд ли он будет стоить дороже, чем одно голимое колесо от нашей дорогой машины.
         - Тому, кто называет эти шикарные колеса - голимыми, вообще нужно молчать в тряпочку, чтобы не опозориться.
         - Если мне не придется добираться домой вплавь, то уж этот позор я как-нибудь переживу.
         - Да успокойся ты, у нас денег невпроворот.
         - Ограбил банк?
         - Заработал на ремонте машин. Так что я могу этот катер не только обменять, но и купить.
         - Но машину-то забрал бесплатно, - поддел я.
         - Всего лишь в целях компенсации. И еще, чтобы Илья остаток своей длинной жизни не винил себя. Чтобы его совесть не мучила, чтобы он спал хорошо по ночам, - Берт задумался на секунду и недоуменно подытожил. - Получается, я сделал доброе дело своему врагу.
         - Ах, значит, это было хорошо замаскированным благородным поступком? А я-то, наивный, решил, что ты всего лишь воспользовался удобным случаем.
         - Одно другому не мешает. И это - показательный тому пример.
         Старое доброе самодовольство, кажется, постепенно начало возвращаться к Берту.
         - А по-моему, твои слова - показательный пример того, как можно меркантильность оправдать благородными целями.
         - Да? - он взглянул на меня с таким недоумением, что, не знай я Берта десяток лет, легко поверил бы в его искренность. - Ну, если гадость можно оправдать, значит, не такая уж это была и гадость. Не находишь?
         - Дешевая казуистика, - отмахнулся я. - Но меня сейчас вот что волнует: как мы будем пересекать границу?
         - Легко! - еще одна самодовольная ухмылка Берта. - Думаешь, последние полгода я только тем и занимался, что крутился около бункера? Как бы не так! Я стряс с Ильи не только автомобиль, но и паспорта, - он похлопал себя по нагрудному карману.
         - Ты был уверен, что я захочу вернуться? - тихо спросил я.
         - Вернуться - нет, но уехать - наверняка.
         Да, Берт более чем прав. Это и не неудивительно, он знает меня достаточно хорошо, чтобы предугадать мои действия на три хода вперед. Хорошо, когда такой человек полностью на твоей стороне.
         - А ты бы на моем месте остался? - неожиданно спросил он.
         - Что?
         Пока я соображал, о чем это он, Берт без предупреждения свернул на обочину и остановился. Я вопросительно поднял бровь, но вряд ли он это видел - он хмуро поглядывал то в зеркало заднего вида, то на дорогу впереди. На секунду мне показалось, что он собирается повернуть обратно.
         До меня, наконец, дошло.
         - Возможно, - осторожно ответил я на его прошлый вопрос.
         Я хотел спросить, что же он решил, но так и не спросил - не потому, что Берт вряд ли станет изливать передо мной душу, просто знал ответ - машина уже выезжала на дорогу и быстро набирала скорость.
        
      Глава
         Чем ближе мы были к дому, тем больше у меня возникало подозрений, что последний год Берт только тем и занимался, что планировал наше возвращение.
         Несколько перелетов, день на старом пыльном автобусе, в котором даже с выбитыми окнами было жарко, как в духовке. И вот мы в том самом крохотном городке, от которого до Тамеля - почти рукой подать.
         Конечно трубок с ластами Берт покупать не стал. Старая моторная лодка, подержанная и провонявшая рыбой от носа до кормы и слишком хрупкая с виду, чтобы проплыть на ней большое расстояние - наш единственный и последний транспорт.
         Денег у Берта действительно, оказалось в избытке, но в таком захолустье хороший катер было невозможно купить даже в том случае, если бы наш бумажник был в три раза толще.
        
        
      Глава
        
        
         - Мы тонем, - только и успел сказать я, как то, что осталось от лодки, камнем пошло на дно.
         - Правда? - вынырнув, съязвил Берт. - Ты изумительно...
         - Наблюдателен?
         - Ффррр, - Берт в раздражении ушел под воду и через несколько секунд появился в двадцати метрах впереди.
         Я поднажал и быстро нагнал его.
         - Сразу идем ко мне, - не терпящим возражения тоном вдруг заявил он. - Твою развалюху, насколько я помню, мы так и не привели в порядок. И мне спокойнее, когда ты в пределах видимости.
         Я не ответил - все дыхание уходило на то, чтобы не отстать от Берта. И куда он так припустил? Можно подумать, Тамель нас не дождется и уплывет на другой конец света.
         Вскоре я начал отставать, и теперь уже Берту пришлось придерживать себя. Берег, казалось, не приближался ни на метр.
         - Куда. Ты. Так. Торопишься? - после каждого слова мне приходилось делать передышку.
         - А ты еще помнишь, что может плавать под нашими ногами?
         Спасибо тебе за то, что освежил мою дырявую память.
         - Эй, ты куда? - закричал быстро отставший Берт.
         - Шевели плавниками, берег близко! - бодро воскликнул я и прибавил скорость.
        
         - И откуда в тебе столько прыти? - ворчал Берт, когда мы выползали на скользкие от водорослей камни.
         Полдень приближался, солнце медленно тянулось к зениту. Времени - два вагона и тележка, поэтому мы дали себе минут десять на то, чтобы перевести дух и только после этого не спеша полезли вверх. Каждый тамелец знает эти скалы как свои пять пальцев. Подростки во власти любопытства и жажды нового, облазили тут каждый уступ, я сам, помню с риском свернуть шею, прыгал тут наперегонки с близняшками.
         А Берт когда-то сломал ногу - дразнил меня, болтаясь, как обезьяна, на одной руке и свалился с тридцатиметровой высоты прямо на камни. Пока мы бегали за веревками, чтобы втащить пострадавшего наверх, Берт, раздраженный нашей медлительностью, успел вылечится сам и встретил нас на полпути.
         На вершине утеса, я не удержался и обернулся в сторону моря. Голубое-голубое, казалось, что оно ярче неба, которое отражает.
         Теплый ветер трепал влажную рубашку, где-то орала голодная чайка, пахло солью и водорослями. До меня потихоньку начало доходить, что я вернулся домой.
         Берт стоял рядом. Он, как и я никуда не спешил. Меня, как и его никто не ждал, и это делало возвращение уже не таким желанным.
        
         Решено было идти окольными путями, но не слишком скрываться. Все равно хоть один человек, да нас заметит, а то, что знает один, через полчаса знает весь город. Но и гордо шагать посреди самой оживленной улицы - это гарантированно привести за собой толпу любопытных. Хорошо, все-таки, что дом Берта - один из самых крайних в городе, может быть, повезет, и мы проведем сегодняшний день без гостей.
        
         Снаружи Бертов домишко остался таким же бесформенным, как и два года назад. Но - дверь приоткрыта, и чужой автомобиль перед входом заставили нас прибавить шагу.
         Неужели кто-то уже вселился? Впрочем, почему бы и нет? Хотя в Тамеле и хватает пустых домов, среди них практически не попадаются целые. А свой Берт перед отъездом успел отремонтировать.
         Внезапно Берт запнулся на ровном месте. А потом без предупреждения бросился к двери. Кажется, настроен он решительно, неужели в первый день приезда он собирается устроить ссору? Не нравится мне это, поэтому я не торопился врываться в дом.
         В тот миг, когда Берт скрылся за дверью, справа резко затормозил старый внедорожник. Пока я щурясь, пытался против солнца рассмотреть водителя, он приблизился и сам схватил меня за плечи.
         - Малек? Это, и правда, ты?
         - А.. а... са.. - все, что и сумел выдавить я.
         Что собрался сказать - не знаю, или наоборот, хотел сказать слишком многое. Способность к внятной речи издевательски помахала мне ручкой и оставила в одиночку разбираться с сумятицей, царившей в голове. А в ней сейчас ураганом пронеслись обрывки мыслей, фраз, воспоминаний. А потом все ушло, и я остался стоять, как истукан и только и мог, что молча пялиться на знакомое загорелое лицо.
         И, как внезапный толчок - из дома послышался женский крик.
         В носу резко защипало, а поперек горла словно встал огромный комок, который мешал ровно дышать. Но одно слово я все-таки сумел прохрипеть.
         - Братишка...
         - Малек, - все еще не веря глазам, прошептал он. - Жив.
        
        
         - Сукин ты сын! - она стучала кулаком по Бертовой груди. - Я думала, ты давно мертв. Куда ты пропал? Я ведь чуть с ума не сошла!
         - Мариша, Мариночка...
         И тут она заметила нас с братом.
         То, что происходило в следующие полчаса трудно передать словами. Когда первый накал прошел, Маришка и Берт все еще цеплялись друг в друга, как утопающие в последнюю соломинку, а всегда сдержанный Сашка оставив Берта сестре, ходил по пятам за мной, словно опасаясь, что я опять исчезну, и в этот раз навсегда.
         - Бе-е-ерт, Мале-е-ек, - как маленькая девчонка, ревела Маришка, и, глядя на нее, мне приходилось нервно сглатывать и отворачиваться, чтобы не разревется следом. - Вы где б-б-бы-ы-ыли? - от долгого плача она начала заикаться. - Я ч-уть с ума не с-сошла, к-когда узнала, что вы п-пропали а папа.. папа... он...
         Берт не успокаивал, стоял и крепко-крепко обнимал сестренку, давая ей возможность выплакаться. Видно было, что он еще не скоро придет в себя.
         Я слегка толкнул Сашку локтем и глазами указал на дверь. Братишка понял без слов.
         На улице стояла восхитительная жара. Я прислонился спиной к горячему боку автомобиля. "Только бы это был не сон," - проскочила дурацкая мысль.
         Мой сводный брат, говоривший всегда мало, по существу и лишь самое необходимое, сейчас был похож на надутый до предела воздушные шарик - того и гляди, лопнет от переизбытка чувств, потому что хочет вылить их в слова, но не знает, как правильно это сделать.
         - Я не поверил, когда мне сказали, что вы подходите к дому, - запинаясь, начал он. - Я не поверил, но все равно помчался сюда. Если бы Мариша не сломала телефон, она бы вас еще на улице встретила. Знал бы ты, в каком она была состоянии, когда вы исчезли...
         - Это самая длинная речь из всех, что я от тебя слышал, - не успел улыбнуться, а глаза сразу защипало. - Черт, - пробормотал я, рукавом вытирая своевольную влагу. - Все никак не успокоюсь.
         - Впервые вижу, чтобы ты плакал.
         - Правда? - я глубоко, и прерывисто вздохнул. - Это слишком неожиданно. Надо придти в себя, - положив руку на грудь, я прикрыл глаза. Казалось, что бешено колотящееся сердце не выдержит и разорвется. - А я-то наивный, думал, что после всех передряг мне уже море по колено.
         Сашка через окно заглянул в комнату и покачал головой.
         - Они там надолго.
         - По сравнению с двумя годами, не так уж и надолго, - усмехнулся я. - Сашка, ты просто не представляешь, как я счастлив. Как последняя свинья.
         - Точно, - согласился он, и добавил, потому что никогда не забывал о деле. - Пойду, заведу машину в гараж.
        
         А потом в Тамель пришла ночь. Я вслушивался в знакомые с детства звуки, видел близнецов, Берта и впервые в жизни был безумно счастлив.
  
  

ЧАСТЬ 2

  
   В другое время, в другом месте и с другими людьми после бессонной ночи я бы клевал носом, но сегодня утром меня колотило, как после литра крепчайшего кофе.
   - Уймите его кто-нибудь! - регулярно молил небо Берт, но оно, как всегда, было глухо и немо. Сам же я униматься не собирался, тем более, в слегка безумных от счастья глазах Берта я видел отблески собственной внутренней лихорадки.
   Я знаю, когда наступил перелом, и к бочке безумного счастья добавилось ведро нервного напряжения: шла середина обычной тамельской ночи. Первый взрыв эмоций уже прошел, но того, что осталось с лихвой хватило, чтобы заставить Маришку по второму кругу рассказывать события двухлетней давности. Она делала это настолько эмоционально, что я поневоле вновь окунулся с головой в то время.
   - ... мелочь мы быстро размазали по полу, двоих из первой волны разорвали на тряпочки... - заразительно смеется она.
   А я вспоминаю, как лез по скале, молясь, чтобы сестренка не ночевала дома.
   - ... мы через окно и с обрыва... , - азартно сверкая карими глазами, веселилась Риша.
   А я помню слезы на лице Берта. Помню, как горели после быстрого подъема исцарапанные ладони - и чем ближе была горная хижина близнецов, тем сильнее казалось, что боль эта - от невидимой нити, в которую я вцепился, пытаясь задержать падение, но по которой все равно со страшной скоростью соскальзываю в пропасть.
   - ... мы еле приползли назад через два дня, прямо перед самым закатом. Если бы я не знала, где ты прячешь ключи, мы бы так и остались ночевать на улице...
   Половину следующих слов я не услышал.
   Вечер второго дня, того самого, когда мы уплывали из города. И того самого, когда мы на какой-то час разминулись с близнецами.
   Я прикрыл глаза, чтобы не дай бог не словить взгляд Берта. Он должен был уже догадаться. Конечно, он помнит, как я уперся рогом и практически вынудил его последовать за мной. Если бы я тогда не развел панику, то последние два года мы все провели бы совсем по-другому.
   Я долго стоял, не решаясь открыть глаза, но, в конце концов, почувствовав себя трусом, сам осторожно взглянул в его сторону. Берт внимательно слушал Ришу и, казалось, обращал на меня внимания меньше, чем на коврик в углу.
   Время шло, и напряжение, с которым я встречал каждый его взгляд, начало понемногу отпускать. Берту, кажется, все равно. Или он просто хорошо владел собой. Чем больше я смотрел на него, тем больше убеждался, что все события двухлетней давности если и не выветрились из его памяти, то затерлись впечатлениями от встречи с близняшками.
   И уже когда я уверился, что Берт то ли забыл, то простил меня за ту выходку, он, проходя мимо меня в кухню, тихо сказал:
   - Надо было тогда тебя все-таки запереть в ванной,
   Я так и не нашел, что ответить на сожаление в его голосе, но именно после этих слов меня начало тихонько колотить.
   - О чем ты? - сразу же навострила уши Риша.
   - Да так, - улыбнулся Берт. - Вспомнил о том, что когда-то мог сделать, но не сделал.
  
   Уже под утро, когда сонная Мариша сбежала в душ освежиться, заговорил брат.
   - Это была твоя идея, - глядя на меня в упор, даже не спрашивал, а утверждал Сашка. - Уехать из Тамеля, это была твоя идея.
   - С чего ты взял?
   - Я увидел твое лицо, - сказал он мне.
   - И что? - тоже не понял Берт. - Я тоже видел его лицо. Лицо, как лицо. Незагорелое.
   - Я слышал твои слова, - сказал Сашка Берту.
   - Какие слова? Я много чего сегодня наговорил, - Берт свел брови, как делал раньше часто, когда хотел залезть в голову братишке и посмотреть, о чем тот думает.
   - Про ванную. Когда Риша говорила о нашем возвращении, ты, - он посмотрел на меня, - Аж позеленел. А ты, - он перевел взгляд на Берта, - Жалел, что не запер его тогда.
   - Одно вовсе не обязательно должно быть связано с другим, - хмыкнул Берт. - А даже если и связано, то из этого вовсе не обязательно должно вытекать то, что вытекло у тебя.
   - Нет, - согласился Сашка, - Я всего лишь озвучил один из возможных вариантов.
   - Может, с логикой у тебя все и в порядке, - с трудом удержался я от вздоха. - Но с красноречием полная лажа.
   - Это не все, что меня волнует.
   - Что еще?
   - Самолеты. После их появления прорвали защиты наших домов. В такие совпадения я не верю, - сказал Сашка.
   Берт пожал плечами.
   - Я тоже, но они возможны.
   - Слишком мала вероятность, - брат качнул головой, в которой, наверняка сейчас шла активная работа по переработке ранее услышанного в выводы и гипотезы. - Версии есть, но все равно не хватает данных.
   - У меня тоже концы с концами не сходятся, - поддакнул Берт.
   - У тебя была возможность узнать, - возразил Сашка и искоса взглянул на Берта. - Ты долго был в самом эпицентре.
   - В эпицентре чего?
   - Всего.
   Они смотрели друг на друга, Сашка - исподлобья, очень внимательно, наблюдая за малейшими реакциями Берта, тот же выглядел сейчас просто святой невинностью.
   - Сыграем? - внезапно предложил Сашка.
   - Почему бы и нет? Сто лет с тобой не играл, - легко согласился Берт, но поставил условие: - Блиц.
   Братишка сходил в спальню и принес знакомую коробочку с шахматами.
   - Не больше двух секунд на ход, - напомнил Берт, расставляя фигуры.
   Я переводил взгляд с Берта на брата и обратно. Оба окунулись в игру с головой, я поглядывал на доску, но не успевал следить за логикой ходов и просто ждал результата.
   - Сдавайся, - спустя пару минут предложил Берт. - Не хочу доводить до мата.
   - Хорошая игра. Ты не поглупел, - сделал вывод Сашка и, признавая поражение, уронил своего короля на доску.
   - А ты не поумнел, - ехидно ответил Берт.
   - И все-таки, почему ты ничего не узнал? - продолжил гнуть свою линию братишка. - У тебя же было время.
   - Слушай, мне иногда кажется, что ты живешь в каком-то идеально-сферическом мире. Ты знаешь, что значит слово "обстоятельства"?
   - Нет. Кто хочет, ищет возможности, остальные ссылаются на обстоятельства.
   - Думай, что хочешь, - махнул рукой Берт и расслабленно развалился на диване. - Уж твои подозрения пережить проще, чем твою смерть.
   - Ты стал таким сентиментальным, - промурлыкала Риша, выходя из ванны. - Раньше от тебя нечасто можно было такое услышать.
   - Просто я наконец-то понял, что если не скажу это сразу, то больше возможностей может не представиться.
  
   ***
  
   Деликатность тамельцев разила наповал. До самого утра наш дом, словно оказался в безлюдной пустыне - ни звонков, ни гостей, по-моему, даже машины старались объезжать его по большой дуге. Зная непреодолимую тягу горожан к удовлетворению любопытства и перемыванию соседских косточек, это тянуло на чудо долготерпения.
   Но едва рассвело, как это небывалое до сей поры игнорирование шикарных новостей было прервано Кевином Хотом, чей вездесущий нос, как и раньше, старался первым унюхать подробности всех мало-мальски интересных событий.
   - Кевин! - возрадовался Берт жданному гостю. - Заходи, дорогой, как же я по тебе соскучился!
   Судя по реакции, отношение к Кевину за последние два года изменилось мало. Выражение лица, и то, что он покорно позволил усадить себя на диван и взял протянутую Бертом банку пива, говорило о том, что Кевин основательно выбит из колеи. Он знал, что делать, когда его пытаются выгнать, он привык к холодному приему и закрытым дверям, он умел пропускать мимо ушей намеки разной степени прозрачности, единственное, наверное, с чем ему еще не доводилось сталкиваться, это теплый прием.
   Берт же, угощая Кевина, как старого друга, расспрашивал о том, что случилось в городе в наше отсутствие. И Кевин, хотя и чувствовал себя еще не совсем в своей тарелке, охотно рассказывал о самый главных событиях.
   Оказалось, практически ничего хорошего, кроме благополучного возвращения близняшек, не произошло. За два последних года от ночных нападений погибло почти триста жителей - примерно, одна шестая часть Тамеля. Это очень много, в несколько раз больше, чем обычно.
   - Если так пойдет и дальше, - проговорил помрачневший Кевин. - То через несколько лет мы вымрем, как динозавры.
   В конце-концов, сердечно распрощавшись с Кевином, который от неожиданного напора гостеприимства забыл, зачем пришел, Берт вернулся в дом.
   - Ты воспылал неожиданной симпатией к этому мерзкому типу? - ехидно поинтересовалась Риша.
   - Знаешь, - обнимая сестренку, сказал Берт. - Не такой уж он и мерзкий. Настырный, это да, но, по крайней мере, он не подставит подножку в тот момент, когда тебе требуется помощь.
   - Раньше ты так не говорил.
   - Раньше было давно. Интересно, кто придет следующим?
   - И кто не придет, - вырвалось у меня.
   В комнате стало тихо. Мариша, основательно застолбившая место на коленях у Берта, отвернулась к окну. Берт смотрел в пол, что-то или кого-то припоминая, а Сашка делал вид, что читает.
   Наше настроение продержалось ровно столько, сколько потребовалось следующему гостю, чтобы вломиться без приглашения.
   - Грег! - первым воскликнул я. - Как поживаешь?
   - Не так хорошо, как хотелось бы, но я все еще жив, - жизнерадостно отозвался он.
   - А где остальные? - спросил я. - Что-то непривычно тихо, рассвет был полтора часа назад, а никто кроме тебя и Кевина так и не появился.
   - Появится, - обнадежил Грег. - В порядке очередности. За мной должен придти Крис с семьей. Потом, кажется, Рахиль с сыном, а там уже не знаю.
   - Это что же получается, - прикинул я, - Если мы будет уделять посетителю хотя бы по часу, все займет до черта времени!
   - Совершенно верно, - кивнул Грег.
   - И нам придется рассказывать все снова и снова, - обреченно вздохнул Берт.
   - И это правильно! - Грег поднял указательный палец. - Одному вы расскажете одно, другому - другое, третьему проговоритесь про третье, а потом мы соберем всю информацию в кучу...
   - И получите огромную сплетню, - фыркнула сестренка.
   - Невероятно, - пораженно признался Берт. - Я вас недооценивал. Вы умудрились сговориться за такое короткое время. А как ты попал в первые ряды?
   - Это было нелегко, - улыбнулся Грег. - Но у меня была веская причина... - и на наше вопросительное молчание с ухмылкой добавил. - Вы стащили мою лодку.
   Точно! а ведь я об этом думать забыл с того момента, как она затонула!
   - Как ты узнал, что это мы? - осторожно спросил я.
   - Во-первых, замок аккуратно открыт, а не взломан, вы с Альбертом пропали, а ваш дом стоит целый. А я ведь помню, как ты вскрывал мой гараж, когда я потерял ключи. Да, и твою машину нашли у гаражей. Сложить дважды два смог бы и младенец.
   - Да, нехорошо вышло, - Берт взъерошил и без того лохматую шевелюру. - Мы вернем тебе лодку.
   - Да мне не жалко, - махнул рукой Грег, - Ради такого дела я могу и вторую вам подарить. Однако, очень хочется узнать, где вы все это время пропадали?
   - За границей, - загадочно отозвался Берт. - Очень далеко.
   Ну, если уж Берт этот разговор начал, то пусть теперь сам и выкручивается. Да и я с удовольствием послушаю, вдруг он проговорится про то, чем занимался в мое отсутствие.
   Оказалось, когда надо, Берт умеет рассказывать длинные истории очень лаконично и так, что все серьезные вещи моментально становятся несерьезными. Половину он переврал, половину недоговорил, а из остатков правды вряд ли можно было выяснить хоть что-то ценное.
   Грегу вовсе не нужно знать того, что знали близняшки, а близняшкам совсем не обязательно знать всего, что знали мы с Бертом. И мне начинало казаться, что, по мнению Берта, мне тоже нежелательно знать то, что знал он.
   Грег остался вполне доволен рассказом и, когда я вышел проводить его до машины и посмотреть, кого там принесет следующим, он прямо излучал удовлетворение.
   - Одного не пойму, почему вы решили, что спасенного нужно побыстрее вывезти из города? - спросил он, когда мы вышли из дома.
   - Это ведь каждый дурак знает. Он же обычный человек, сколько бы он тут протянул?
   - Да, но... Берт-то все еще жив-здоров. И ваш спасенный прижился бы.
   - А? - последняя фраза Грега застала меня на полушаге. Я так и застыл с открытым ртом и зависшей в воздухе ногой. - Что?
   - А ты не в курсе? - не меньше меня удивился Грег.
   - Ну-ка, пошли, отойдем, - я схватил его за плечи и потащил к машине. - И ты мне все расскажешь. Кажется, тут кто-то считает, что некоторые вещи мне знать не обязательно.
   - Да нет, просто это было так давно, что нет смысла обсуждать. Ужас, подумать только, лет двадцать пять прошло, не меньше, - он задумался и выдал банальное: - Как быстро летит время.
   - Стоп, стоп, я хочу послушать подробности. Сам он черта с два расскажет, даже если его тянуть за язык клещами.
   - Подробности... Как же давно это было... - он поднял глаза к небу, словно пытался увидеть на нем картины тех лет. - Подробности знали только Рик и сам Альберт. Рик, кажется, выловил его из воды где-то на границе охранной зоны. Альберт тут быстро прижился. Уже даже и не верится, что он чужак. Как видишь, ничего с ним не произошло. Да, точно, это было в то время, когда умерла жена Рика, почти двадцать пять лет назад. Берт еще помогал растить близнецов, им тогда и года не было.
   - Так, погоди-погоди, - остановил я его. - Помогал растить, говоришь? Ему самому сколько было?
   - А черт его знает, но с тех пор он почти не изменился. Наверное, лет двадцать, или двадцать пять... и все-таки, сколько времени прошло...
   Какая потрясающая новость! И Берт не счел нужным мне ее рассказать.
   - Грег, мне нужно больше подробностей, - понизив голос, сказал я.
   Он хитро прищурился и ухмыльнулся.
   - Будут тебе подробности, - пообещал он. - Потерпи до завтра. Я сделаю несколько звонков и завтра все расскажу. Ну как, устроит?
   - Еще как, - довольно кивнул я.
   - Ты ведь не собираешься его шантажировать? - он тоже заговорщицки понизил голос.
   - Почему бы и нет? - в тон ответил я. - Если я раскручу его на пиво, тебе достанется половина.
   Мы легонько стукнулись кулаками.
   - Договорились.
   Грег уехал, и я, до поворота проводив его взглядом, задумался.
   Чужак, значит? Возможно, и чужак, но если он был простым человеком двадцать пять лет назад, то теперь его резерву можно только позавидовать.
   Нет, ну какая все-таки потрясающая старая новость!
   Домой я возвращаться не спешил - сначала надо привести в порядок мысли. Позже, может быть, завтра, я сложу все кусочки головоломки, и, возможно, получу более или менее цельную картинку.
   Мой приемный отец не хуже Берта умел вешать лапшу на уши, и я вполне резонно подозреваю, что настоящую правду кроме этих двоих так никто и не узнал. Однако, у меня в рукаве был маленький кусочек головоломки, о котором Грег вряд ли даже догадывался.
   Я запретил себе думать об этом, потому что уже тех выводов, которые пришли мне в голову, хватало, чтобы здорово подпортить Бертову репутацию и глазах жителей, и, чего я опасался больше всего, в глазах близнецов.
   - Спокойно, - приказал я себе. Возможно, логичность моих предварительных выводов сильно и неприятно попахивает, и все не так уж и плохо. Интересно, удастся мне зажать Берта в угол и потребовать объяснений? Что-то сомневаюсь, но попробовать стоит. Хотя, даже если верны самые неприятные предположения, мое мнение о нем все равно останется прежним.
  
   В этот день мне так и не удалось выполнить план по затаскиванием Берта за угол - посетители шли непрекращающимся и равномерным потоком, кто-то додумался принести пиво и следующие гости уже тащили все, что только позволяла им их щедрость, поэтому в итоге к ночи все это дело переросло в вечеринку и коллективные посиделки. Почти десяток человек остались ночевать у нас, но продолжать развлекать их байками ни я ни Берт уже не могли. У меня заплетался язык, Берт охрип. К тому же нас клонило в сон, ведь вчера ночью было совсем не до него.
  
   На следующий день Грег так и не позвонил - ночью защита его дома не выдержала натиска снаружи.
   - Хорошо, что у него не было семьи, - только и сказал Берт. Пришлось с этим согласиться.
  
  
   ***
  
   Я сидел в полной темноте, улегшись на стол, как сонный ученик разваливается на парте. Уже которую ночь не могу заснуть, поэтому тихо прохожу в кухню и сижу, прислушиваясь к звукам снаружи и внутри дома.
   Когда на улице становится тише, я сам не замечаю, как проваливаюсь в полудрему. Но не надолго.
   - Эй! - Мариша навалилась на меня всем весом и взъерошила мои волосы. - Вставай, соня! Спать надо в постели, а не на столе.
   - Если тебе там неудобно, могу постелить коврик под дверью, - зевающий Берт вошел и, увидев нас с Ришей, остановился посреди кухни. - Эй, кто тут обнимается с другими мужчинами?
   - А почему мне нельзя обниматься с другими мужчинами? - игриво пропела Риша.
   - Потому что тебе тоже не понравилось бы, если бы я пошел обниматься с кем попало.
   - "Кто попало" - это я? - уточнил я на всякий случай.
   Маришка еще раз растрепала мои волосы и сбежала в ванную, Берт же сел рядом и хмуро уставился на меня.
   - Еще раз увижу тебя утром на кухне - прикручу проволокой к кровати.
   - Мне просто не спится, - попытался я вяло возразить.
   - Тебе уже неделю не спится, - прошипел Берт. - Если ты думаешь, что круги под глазами тебе к лицу - то наивно заблуждаешься.
   - Какие еще круги? - проворчал я.
   - Ну не спасательные же. Мне не нравится твой вид, почему ты по ночам не можешь оставаться в своей кровати?
   - Ладно, Берт, постараюсь, - покорно согласился я.
   - Да у тебя глаза закрываются!
   - Да нет, все хорошо. На пляже отосплюсь.
   - Тебе что, сняться кошмары?
   - Кошмары? Да я сплю, как сурок! - с преувеличенным энтузиазмом возразил я.
   - Вот и продолжай в том же духе. Но спи, как сурок, в постели, а не на кухне, иначе буду привязывать. Усек?
   - Постараюсь.
   - Ладно, еще поговорим, - проворчал он совсем тихо, и в эту секунду в кухню вошел заспанный брат. Вот уж кто истинная сова, которая если и проснется в пять утра, то только для того, чтобы перевернуться на другой бок и заснуть снова.
   Сашка, не открывая глаз, прошел к холодильнику, достал бутылку воды, сделал глоток, закрыл холодильник и походкой сомнамбулы пошел обратно - досыпать.
   Берт проследил, как тот уходит, и опять обернулся ко мне.
   - Еще раз, - пригрозил он.
   - Хорошо, хорошо, - вздохнул я и улегся на скрещенные руки.
  
  
   Дверь закрывалась. Толстая, изъеденная кислотой. Щель между ней и стеной становилась с каждой секундой все тоньше и тоньше, а я словно плыл в киселе, и безнадежно не успевал. И в тот момент, когда мои руки, наконец, коснулись холодной поверхности, дверь с тихим щелчком закрылась.
   И тут я проснулся.
   Рывком выпрямился и так резко отшатнулся, что стул не удержался и рухнул под ноги именно в тот момент, когда я делал шаг назад. Я оказался на полу. В голове, после удара ее о холодильник, немного звенело, а в глазах мелькнули и пропали искры.
   - Черт, - потирая затылок, простонал я. Выразиться точнее помешало присутствие брата, пусть и старшего, но все же более культурного, чем я.
   - Кошмар? - спросил он.
   - Да нет, просто... Эй, - я вдруг сообразил, что в доме чересчур тихо. - А где остальные?
   - На пляже.
   - Ушли без нас?
   Сашка кивнул.
   - Ладно, я быстро умоюсь и... - договаривать я не стал, так как все равно уже находился в ванной с зубной щеткой во рту.
   - Ты едешь? - спросил я, пробегая мимо брата в сторону выхода.
   Сашка молча поднялся.
   - О, ты приготовил машину? Как предусмотрительно с твоей стороны. Я за руль.
   Брату только и оставалось, как запрыгнуть на второе сидение и схватиться за дверцу, а потом я выдавил на газ и в спешке рванул с места так, что колеса чуть не задымились.
  
   - Летишь, как на пожар, - покачал головой Берт, когда я, на полной скорости промчавшись по пляжу, остановился и выпрыгнул из машины.
   - А почему вы ушли без нас?
   - Это я попросила тебя не будить, - сказала Риша. - Ты так сладко спал.
   - Какая разница, как я спал, - проворчал я. - Просто не надо исчезать.
   - А тебе не надо так волноваться, - ответила Риша. - А то заработаешь нервный тик.
   - Я не волнуюсь, - я отвернулся к машине, чтобы достать рюкзак. - Но убегать без предупреждения все равно не надо.
  
  
   ***
  
   Ближе к обеду жара окончательно меня разморила. Я клевал носом и вполуха слушал разговор Мариши и Берта. Сашка, как всегда, сидел, уткнувшись в книгу, но я могу отдать руку на отсечение, что мимо него не пролетело ни одного слова.
   - Похитить его единственную внучку... тебе вообще известно слово "дипломатия"? - к этой теме сестренка возвращалась снова и снова. Кажется, этот поступок вызывал у нее удивления больше, чем все остальное наше двухлетнее приключение вместе взятое.
   - Слово-то известно, - вздохнул Берт. - А вот ты, как и Сашка, не слышала про слово "обстоятельства". Все произошло слишком неожиданно и совсем не так, как я планировал. Когда тебе на голову сваливается сумасшедший тамелец, это, я скажу, большая проблема.
   - Ты кого назвал сумасшедшим тамельцем? - я повернул голову в их сторону.
   - Того, кто выжил после нескольких выстрелов в голову, - сказал Берт таким тоном, что я понял, сейчас он выдаст какую-нибудь гадость. - Кошмар. Наверное, у тебя мозг находится в другом месте.
   - Только попробуй сказать, где именно, - угрожающе прорычал я.
   - Не буду, все и так догадались.
   - Смотри, я злопамятный, - угрюмо произнес я, но зверский зевок смял фразу на полуслове и сделал угрозу сплошным посмешищем.
   Я по пятому кругу слушал историю о ночном нападения. О том, как близнецы сбегая от погони, прошли сквозь барьер, причем с гораздо большими потерями, чем мы, и только спустя сутки, более или менее придя в себя, они рискнули проплыть обратно.
   - Мы ведь не могли оставить вас в городе. Знаешь, как тяжело было восстановиться после первого прохода? А второй раз было еще хуже, я думала, мы не доплывем.
   Берт внимал каждому слову. По-моему, он был готов выслушивать ее истории и по пять и по десять раз. А я думал, чем бы кончился наш побег, если бы Берт не направлял лодку в то место, откуда прилетел самолет. Интересно, он знал или догадывался, что там дыра, которая хотя и подорвала силы Алекса и затопила лодку, но нас почти не тронула?
   - Я ведь знала, что вы сбежали, но когда вы так долго не возвращались, я начала думать, что вы уже... А что оставалось делать? Даже если бы мы прошли через барьер, где вас искать? Я ждала почти два года, и я пообещала себе, что если вы не вернетесь еще через месяц, я все-таки пойду за вами.
  
  
   - Малек, - чуть позже, когда близнецы полезли в воду, как-то странно улыбающийся Берт отвел меня в сторонку. - Мы бы не успели.
   - Что? - не понял я.
   - Если бы я остался с Нелли, мы бы не успели вернуться. Мы бы вернулись в пустой дом.
   Я представил, и мне чуть не поплохело.
   - Я бы себе не простил, - Берт посмотрел в сторону плещущейся Мариши. - Как камень с плеч.
   А еще, я, наконец, узнал, что его волновало все это время. А я-то, наивный, был уверен, что о Нелли он и думать забыл.
   - Нелли - хорошая девушка, - сказал я. - Но семья - есть семья.
   Он кивнул.
   - Рад, что ты так думаешь. Честно говоря, я боялся, что после того случая ты меня... - он помолчал, подыскивая нужное слово. - Не одобряешь.
   - Хорошо хоть, не сказал "презираешь", - криво усмехнулся я. - Берт, не будь дураком, я всегда был и буду на твоей стороне. И не парься больше по этому поводу.
   Я легенько стукнул его по плечу и уже собрался идти к машине - не думаю, что сейчас время разводить сантименты, но вдруг кое-что вспомнил. "Лови момент", сказал я себе и, развернувшись, вцепился в рукав Берта.
   - Слушай, - громко прошептал я. - Мне Грег все рассказал.
   - Что "все"? - удивленно взглянул на меня Берт.
   - Все. И о том, что ты не местный, тоже.
   - А, это, - небрежно отмахнулся он. - Не верь сплетням, они все врут.
   - Вряд ли, - не отпускал его я. - Скорее, они повторяют твое вранье. Подумать только, ты же мне в отцы годишься!
   - Вот и обращайся ко мне со всем уважением, с каким обращался бы к отцу! - шепотом рявкнул Берт и, оттащив меня от камней, повел в сторону машины. - Еще раз повторяю, не верь сплетням, в них почти нет правды.
   Кто бы сомневался. После того, как я услышал, во что, после его пересказа, превратилась история наших похождений, я трижды подумаю, прежде чем верить не только сплетням, но и словам самого Берта.
   Он словно прочитал мои мысли.
   - Тебе и близняшкам я лгать не собираюсь. Поэтому не смотри на меня так, лучше шагай вперед, пока я не отвесил тебе подзатыльник, как в детстве.
   - Но-но, ты все-таки мне не отец. Поэтому теперь, пока ты не расскажешь, откуда ты притащился в наш славный городок, я от тебя не отстану.
   - Напугал.
   - А если я возьму и скажу Рише? - сделал я последнюю попытку. - Думаешь, она захочет выйти замуж за какого-то скрытного старпера?
   - Ты как меня назвал? - он угрожающе обернулся.
   - Скрытным? - невинно поднял я бровь.
   - Еще раз, и получишь в ухо.
   Эта почти детская угроза меня развеселила. Ну что ж, значит, мой так называемый шантаж он ни на секунду не воспринял всерьез. Кто бы сомневался.
  
   Когда близнецы вышли из воды, Берт взял управление разговором в свои руки, и я понял, что это затянется надолго. Он уже битый час невероятно подробно описывал все мелочи, вроде магазинов, людей, но лишь мельком касался действительно серьезных вещей.
   - Эй, ты что, спать собрался? - возмутился он, когда я, отойдя в тень, улегся на бок.
   - Не обращай внимания, - закрывая глаза, пробормотал я, - Продолжай говорить. Твоя болтовня прекрасно усыпляет.
   - Ага, он сейчас выспится, а ночью опять будет бродить, как приведение.
   - Я постараюсь не греметь цепями, - пообещал я.
  
   Я не помню, что за ерунда мне снилась, но то, что вторглось в этот непонятный кисель снов и воспоминаний, было где-то даже похуже спокойного мирного кошмара.
   - Интересно, сколько он собирается дрыхнуть? Подъем! Ночь на носу! - такой рявк над ухом разбудит и безнадежного коматозника. Неудивительно, что я в панике подскочил, однако, почти сразу же свалился обратно. Горячий песок мягко ткнулся в спину, а свет закатного солнца с силой прожектора ударил в глаза.
   Берт сидел рядом и смотрел на меня, как на какое-то интересное насекомое. Проигнорировав этот взгляд, я нашарил упавшую кепку, и медленно поднявшись, нацепил ее козырьком назад.
   Пошатываясь, я прошел мимо Берта к прозрачной и переливающейся, как алмазная пыль, воде. Слишком теплая, она даже не остудила разгоряченную кожу. Я улегся на спину и, мирно покачиваясь на легких волнах, сам не заметил, как опять задремал.
   - Братишка, если ты собираешься плескаться тут до ночи, только скажи, я заранее вырою тебе могилку.
   Я почти не дернулся, разве что нога не с первого раза нащупала дно, и мне разок пришлось окунуться с головой.
   - Риша, я говорил, что ты язва похуже Берта? - ловя чуть не уплывшую кепку, проворчал я.
   - Конечно, говорил, - она в нетерпении притопывала ногой и, кажется, была готова вытащить меня из воды за шкирку. - Если не помнишь, значит, на тебя надвигается старческий склероз.
   - Первый признак старческого маразма! - прокричал из машины Берт.
   - Прости, Риша, я неправ. Хуже Берта может быть только Берт.
   Все еще во власти настроения, вызванного сном и неделикатной побудкой, я брел к машине. Бухнувшись на переднее сидение, я, как эстафетную палочку, перенял из рук Берта банку и отхлебнул сразу половину.
   - Просто задремал, - сказал я.
   - Что-то снилось?
   - Ничего особенного.
   - Братишка стал таким загадочным, - промычала Риша.
   - Если этот загадочный ночью опять будет болтаться по дому, я ему накостыляю по шее, а потом запру в спальне, чтобы он не бродил где попало, - Берт, чья грудь служила сестричке спинкой кресла, прямо светился благодушием и безмятежным спокойствием. Одной рукой он обнимал Ришу, а второй проводил по ее волосам. Сестричка млела.
   - Эй, а если мне приспичит... водички попить?
   - Перебьешься, - обнадежил Берт.
   - Зараза, - проворчал я, откинувшись на спинку, и глянув в зеркало. - Но сияет от счастья так, что смотреть больно, - усмехнулся я Сашке, который уже заводил машину, готовясь тронуться обратно домой.
   - Надень солнечные очки, - не заставил ждать ответа Берт.
   Конечно, ради такого дела не жалко и ослепнуть, но чисто из вредности я последовал его совету.
  
   ***
   Если бы кто-нибудь спросил, чего мне не хватает для счастья, я не раздумывая ответил бы, что у меня все уже есть. Настолько все, что я уже стал плохо спать по ночам - вскакиваю с кровати и ухожу на кухню, убедиться, что все в порядке. А потом просто не могу заставить себя вернуться в комнату.
   Зато отсыпаюсь на пляже. Как сегодня.
   Оказывается, полностью счастливому человеку абсолютно ничего не нужно. Многие мудрецы, уверовав, что все горести - от людских желаний, уходили в горы или леса, запирались в монастырских кельях. Я же на собственной шкуре узнал, что когда ты счастлив до самых кончиков волос, все желания испаряются сами собой.
   У моего счастья ровно три компоненты, и у всех у них знакомые мне с детства имена. Одного я никогда не подозревал - страх потерять хотя бы одну их этих составляющих приходит без спроса и всего за неделю может так прочно обосноваться где-то в районе солнечного сплетения, что стоит близнецам или Берту смыться без предупреждения, и я начинаю медленно, но неотвратимо впадать в легкую панику.
   Я заснул с трудом и опять проснулся посреди ночи. Сашка еще не лег - читал, как обычно, до утра.
   - Пойду, водички попью, - вставая, пробормотал я.
   - Дверь заперта, - не поднимая головы, предупредил Сашка.
   - Вот ведь задница! - тихо выругался я, имея в виду исключительно Берта.
   Я подергал ручку, чтобы убедиться, и приложил ухо к двери, но с той стороны все было тихо.
   - Ни черта не слышно.
   - Значит, все в порядке, - резонно заметил брат.
   Не ответив, я прислушался снова. И опять ничего необычного не услышал. Не выбивать же дверь, в конце-концов, но я мог бы попробовать открыть замок изнутри.
   Я колебался между желанием узнать, все ли снаружи спокойно и пониманием, что если бы что-то случилось, мы бы услышали даже сквозь запертую дверь. Первое желание побеждало с разгромным счетом, но я заставил себя отойти от двери и лечь на кровать.
   Ладно, пусть Берт считает, что его взяла.
   Пока Сашка не выключил настольную лампу и не лег спать, я ворочался с боку на бок. Но ближе к рассвету сон все-таки взял вверх.
   Разбудил меня Сашка.
   - Ты слышишь? - спросил он полушепотом.
   - Что?
   - Кажется, что-то в той комнате.
   Сон слетел мгновенно. Я подскочил к двери и попытался услышать, что творилось снаружи.
   Ничего подозрительного.
   - Я слышал удар, - выдал крохотную подробность Сашка.
   - А почему я ничего не слышал?
   - Ты спал.
   - Тихо, вроде, - и только я это сказал, как сильный удар в дверь с той стороны, заставил меня отскочить. - Сашка! - крикнул я.
   - Отойди, - приказал брат, и только я отступил в сторону, он ударом ноги выбил замок вместе с куском косяка.
   Мы ворвались в комнату одновременно. У входа я чуть не споткнулся о тело одного из ночников. Мелочь, - отметил я про себя. Перепрыгнув шипастую конечность, я оказался в комнате.
   Зрелище залитого кровью помещения ввергло в такой ступор, что я не сразу понял, кто стоит посреди этого безобразия. Берт увидел нас и быстро накинул на обнаженные плечи сестрички полотенце, моментально скрывшее бурые капли чужой крови.
   - Милый брат, - лучезарно улыбнулась Риша, обернувшись через плечо. - Не стой столбом, неси одежду.
   Это меня расшевелило.
   - Момент.
   Убедившись, что с ними и в самом деле все в порядке, я вернулся в комнату, на этот раз, обогнув тело вдоль стенки, и захватил два комплекта одежды.
   - Они испортили мне прическу, - услышал я уже из кухни. Мариша, закутанная в полотенце, хмуро рассматривала в зеркало свои неровные пряди, которые из каштановых превратились в светло-бурые, часть из них склеилась и теперь висела сосульками. Придется обстригать.
   - Что тут произошло? - спросил я, положив на стол шорты и майки.
   - Эти идиоты, до утра рвали дверь, - я не сразу понял, кого она имела ввиду под "идиотами". - И обломались по полной программе. Берт, хорошо, что ты перед объездом поставил вторую. Ну, а потом они выломали кусок ставни и влезли в окно, но дырка сам видишь, узкая, так что всякая шушера испортила нам мебель, но ничего, как видишь, серьезного не натворила.
   - Точно? - я посмотрел на Берта.
   - Точно, - кивнул он. - Им не повезло, они прервали нас в самый неподходящий момент, и я немного разозлился.
   Они взглянули друг на друга и одинаково ухмыльнулись, словно вспомнив что-то забавное.
   - Совсем немного, - неизвестно кого пытался убедить Берт.
   - Чуть-чуть, - хмыкнула Риша и обвела взглядом комнату, в которой небольшие тела были разорваны на такие мелкие куски, что я затруднился с подсчетом числа нападавших.
   В открытое снаружи окно прорвались первые лучи солнца, разноцветные лужицы и капли стали выделяться отчетливее, и комната как-то сразу показалась на порядок грязнее.
   - У меня роскошная нервная система, - сказал я, поняв, что дрожь постепенно унимается. - Я совершенно спокоен. Я спокоен.
   - Занимаешься самовнушением? - это, конечно же, Берт.
   - Восхищаясь собой, - ответил я. - Я спокоен.
   - А губы трясутся, - заметила сестричка, подходя ближе.
   - Ерунда. Главное, что я спокоен, - повторил я.
   - Вот и молодец! Чур, я первая в душ, - Мариша, схватив одежду, босиком проскакала по лужицам и скрылась в ванной.
   Берт же остался сидеть за столом и я, поняв, что ему сейчас нужно больше всего, залез в холодильник и поставил перед ним бутылочку светлого пива.
   Берт кивнул и занялся телефоном.
   - Надо вызвать службу порядка, пусть помогут прибраться и поставить дверь и окно.
   Я сел рядом.
   - Больше не вздумай нас запирать. Если бы случилось что-нибудь серьезное, мы могли бы не услышать.
   - Это ты бы не услышал, - все еще мучая телефон, пробормотал Берт. - Я надеялся, что Сашкины уши не подведут.
   - Они и не подвели, зато теперь тебе надо будет чинить замок, потому что Сашкина нога тоже не подводит. Что ты там колдуешь над телефоном?
   - Связи нет, - ответил Берт. - Дайте другой, этот кажется, накрылся.
   Сашка сходил и принес два телефона - мой и свой.
   - Тут то же самое, - сказал он, протягивая телефоны Берту.
   - Хм, - только и сказал Берт. - Значит, придется ехать за уборщиками самому.
   - Я и сам могу съездить, пока ты будешь плескаться в душе.
   Сашка вызвался со мной, и мы, оставив Берта и Ришу в компании трупов, помчались в службу порядка - местный аналог милиции, полиции нравов и прочих социальных и юридических служб, слитых в единое целое.
  
   Единственное двухэтажное здание в Тамеле сегодня пустовало. Разве что в приемной скучал Кевин Хот. Увидев нас, он немного оживился.
   - Привет, Кевин, а где все? - спросил я.
   - На выезде.
   - Ага, значит, прямо сейчас нам никто не поможет... А что с телефонами?
   - Не знаю. Наши-то рации работают, и, если телефонная связь не восстановится, придется всем переходить на вот такие штуки, - он помахал перед нами громоздкой черной рацией. А у вас какое-то дело?
   - Да, нам бы ремонтников и труповозку. Сегодня ночью дверь вынесли и окно.
   Кевин моментально подтянулся, скука испарилась из его взгляда.
   - Кто-нибудь пострадал?
   - Нет, только дом.
   - Это хорошо. Вы пока - четвертые, чей дом не выдержал. И пока вы - самые везучие.
   Рация защелкала, и искаженный голос произнес номер дома и три имени. Кевин записал и опять обратил внимание на нас.
   - Это были пятые.
   Я перегнулся через стол и без спроса взял тетрадь, в которой только что писал Кевин. Вверху страницы проставлено сегодняшнее число, а под ним - адреса и фамилии. Все до единой знакомые. Я перевернул страницу назад и увидел еще записи. К остальным я не присматривался - пролистнул, оценивая только количество.
   - Держи, - возвращая тетрадь, сказал я. - Будет возможность - пришли машину. Пошли, Сашка, будем сами дверь ставить. Кевин, пропустишь на склад?
   - Пропущу, - он достал из стола большой ключ. - Возьмите сами, что надо, только запишитесь в журнал.
   - Конечно.
   Я сунул ключ в карман шортов и, помахав на прощанье рукой, вышел на улицу.
   Только рассвело, а солнце уже начинает ощутимо припекать. Кажется, после прошедшей жаркой ночи, будет по-другому, но не менее жаркий день.
   Вход на склад находился с обратной стороны дома. С едва заметным скрипом ключ повернулся в замке, и мы вступили в полутемное помещение. Подходящую замену выломанной двери найти было просто. Какая же она тяжелая! - толстая стальная плита на руки не далась, поэтому мы волоком потащили ее по бетонному полу и только благодаря Сашкиной силе взгромоздили на заднее сидение. Машина сразу же просела, и мы поняли, что больше в нее ничего грузить не стоит.
   - Я останусь тут. Боюсь, у твоей колымаги небольшой предел прочности и мои килограммы будут лишними.
   Сашка не возражал, наверное, и сам так думал. В отличие от Берта, брат ухаживать за машиной не любил. Ему хватало того, что она просто ездила. А как - это дело десятое.
   Пока Сашка катался до дома и обратно, я подыскал ставни и сварочный аппарат и вытащил все на улицу. Присев на пороге, спиной к прохладе, которой тянуло со склада, я будто впервые рассматривал обычную тамельскую дорогу.
   Какая она все-таки пустынная и пыльная. И совсем не похожа на нормальные дороги, которые я видел. На ровной скальной поверхности кое-где угадываются прямоугольники уложенных бетонных плит, старых, стершихся почти до основания, и сплошь покрытых царапинами, как будто по ним несколько раз прошлись очень крупной наждачкой.
   Чуть дальше - несколько уродливых коробок-домов, а за ними, в минутах пятнадцати быстрой ходьбы - скальная гряда, которая закрывает вид на море.
   Легкий ветерок, тихое спокойствие.
   Я повернул голову на звук мотора. Встал, отряхивая шорты и, схватив ставню, поволок ее к остановившейся машине. Сашка выпрыгнул, помог мне, и уже вместе мы забросили на заднее сидение и сварочный аппарат.
   Перед отъездом я забежал к Кевину, и вернул ключ.
   - Я обрисовал ситуацию Берту, - сказал Сашка, когда мы уже ехали домой. - Они уже принялись за уборку.
   - Тогда нам можно не торопиться, - эгоистично рассудил я.
   Сашка резко сбавил скорость и свернул на дальнюю дорогу, видимо, он разделял мои взгляды на ситуацию.
   Подъезжая к дому, мы застали ожидаемую картину - ругающийся сквозь зубы Берт грузит черные мешки в машину, а сестричка шваброй выметает за порог то, что проблематично было собрать руками.
   Из открытых нараспашку окон и двери ощутимо несло какой-то химией, напоминающей по запаху растворитель.
   - Вы что, через Северный полюс добирались? - проворчал Берт, отряхивая руки, прежде, чем упереть их в бока. - Мы что, по-вашему, это свинство должны сами вымывать?
   - Кто свинство разводил, тот его и вымывает, - нахально заявил я, выпрыгивая из машины. - Зато в следующий раз будешь думать перед тем, как запирать нас в спальне.
   Маришка сделала движение, словно собиралась метнуть в меня швабру, и я шутливо прикрыл руками голову.
   - Мы берем на себя дверь и окно, - быстро проговорил я. - Это тяжелая, долгая работа.
   - Зато не такая противная, - возразила сестричка.
   - Зато вы быстрее закончите и сможете пойти на пляж, а мы тут прокопаемся до обеда.
   Последний довод Ришу убедил, и она вернулась к прерванной работе. Берт, поразмышляв, тоже что-то для себя решил, потому что ни ворчания, ни возражений от него я больше не услышал.
  
   Мой прогноз справиться с делами к обеду был чересчур оптимистичным. Берт с Ришей, приведя внутренности дома в более или менее приличный вид, придавались заслуженному отдыху где-то на пляже. Мы же с Сашкой только и успели, что справиться с дверью и битый час безрезультатно провозиться с окном.
   - Делаем перерыв, - предложил я, когда понял, что скоро пинком запущу этот проклятую ставню куда подальше.
   Сашка ничего не сказал, просто отпустил конец ставни, и молча пошел в дом - отдыхать. Я еле удержал металлическую плиту от падения мне на ногу. Судя по всему, Сашку это окно тоже достало.
   Сев на пороге, я потянулся к телефоном, чтобы узнать, куда запропастились Мариша с Бертом, но связи до сих пор не было. Переборов желание взять машину и промчаться по пляжу, чтобы убедиться, что с ними все в порядке, я заглянул узнать, чем занимается брат. В сидел дома и мучил пульт от телевизора. Вместо нормального изображения на экране черно-белая рябь, а из динамиков доносится обычное в таких случаях шипение.
   - Что, канал не ловится?
   - Каналы, - поправил он. - Ни один.
   - Да ну? - не поверил я.
   Вместо того, чтобы что-то мне доказывать, брат протянул пульт. Я пощелкал - безрезультатно, полазил в настройках - глухо, проверил антенну - вроде в порядке - точнее мог сказать только Берт. Отчаявшись увидеть хоть что-нибудь, я выключил телевизор, и в доме сразу же повисла напряженная тишина.
   - Возможно, я слишком мнителен, - осторожно начал я. - Но мне это не нравится.
   - Я не верю в такие совпадения, - лаконично высказал брат свою точку зрения.
   Да, Сашка, ты уже это говорил.
   - Если бы это было в другом месте и в другое время, я бы, возможно, сказал, что у тебя тяжелая форма паранойи. Но все это, и правда, подозрительно. У меня идей нет. А у тебя?
   - Идеи? - он посмотрел на меня. - Сколько угодно.
   - Поделишься?
   Он мотнул головой.
   - Нет. Пока это только мои предположения.
   Ага, из брата, как и раньше, лишнего слова не вытянешь.
   - Не хочешь говорить, тогда пошли доделывать окно, - не остался я в долгу.
   Сашка посмотрел на меня с легкой укоризной, но как я предполагал, хотя и надеялся на обратное, ему было проще взяться за надоевшую работу, чем попытаться уговорить меня еще немного отдохнуть.
   Когда руки вновь ощутили тяжесть стальной плиты, которая только в Тамеле могла называться ставнями, я мысленно обругал себя за длинный язык - можно подумать, мне самому не хотелось немного перевести дух и хотя бы еще минут десять посидеть на диване, давая отдых спине и плечам. В который раз за свои двадцать с хвостом лет я пообещал себе не забывать думать о последствиях перед тем, как сказать какую-нибудь глупость.
   Когда ремонтируешь окно, желательно между стеной и ставней не оставлять ни зазоров, ни торчащих выступов, за которые можно было бы зацепиться и выдернуть либо саму ставню, либо кусок стены. Однако, через еще полчаса безрезультатных усилий мне начало казаться, что или эта проклятущая плита совсем не создана для этого оконного проема, или же, что вероятнее, мои кривые руки не созданы для этой работы.
   Последнее предположение подтвердил подъехавший с Ришей Берт. Осмотрев нашу дверь и сказав "халтура", он подошел и долго наблюдал за нашими бесплодными мучениями. После чего отстранил меня и взялся за дело сам.
   Всего за пару часов они с Сашкой не только заменили сломанную ставню, но и укрепили целые и поправили дверь.
   Еще оказалось, что Берт с Ришей вовсе не валялись на песочке, а ездили за ловушками. Помнится, что пару лет назад они не слишком-то и помогли, так, отсрочили немного нападение, но даже десять минут в таком деле - это очень и очень много, а иногда и жизненно важно.
   Сестренка даже успела где-то укоротить пережженные волосы, и теперь они вместо того, чтобы падать шикарными волнами на плечи, забавно торчали во все стороны, как проржавевший от времени и чуток помятый нимб со старых русских икон.
   - Ты думаешь, этой ночью опять нападут? - спросил я.
   - Вряд ли, - пожал плечами Берт. - По теории вероятности, два снаряда в одну воронку попадают крайне редко.
   - Но для сохранения наших шкурок, дом надо все равно укрепить, - возразила Риша.
  
  
   Когда ремонт закончился, времени на полноценный отдых уже не осталось. День прошел быстро, но не бесполезно.
   - Заметили, как сегодня безлюдно на дорогах? - спросила Риша, когда мы, закрыв двери, разместились на кухне в ожидании ужина.
   Сашка кивнул и за меня тоже. Я решил не хвастаться отсутствием наблюдательности, поэтому скромно промолчал. Но Риша права. Занятый возней с ремонтом, я не обратил внимания на то, что жители как-то очень поутихли. Мимо нас не проехала ни одна машина, загруженная под завязку шумной компанией, и гости не забегали задушевно поболтать и поделиться новыми городскими сплетнями.
   - Это все телефоны и телевизоры, - пояснил Берт. - Радио тоже не ловится. Из внешнего мира перестали поступать все сигналы, связь прервалась, служба порядка заглядывает в каждый дом... Естественно, насторожились все. Большинство целый день было занято тем же, чем и мы - укрепляли двери и ставни.
   Я присвистнул.
   - Это еще не все. За прошлую ночь взломано восемь домов. Это, если верить Кевиновым записям, девятнадцать человек.
   Мне в спину словно потянуло холодным сквозняком. А Берт размеренно продолжал.
   - Так что, опять же, если верить записям службы порядка, в Тамеле сейчас осталось тысяча сто сорок один человек. Много это или мало - сами решайте. Но завтра, я уверен, останется еще меньше.
   На некоторое время повисла напряженная тишина.
   - И что теперь делать? - высказал я вопрос, и без того витавший в воздухе.
   - И ты туда же! - раздраженно взмахнул руками Берт. - И почему все спрашивают "Что делать", но никто не собирается в самом деле что-то предпринимать?! Линять отсюда надо, линять! Если у тебя есть другие варианты - можешь поделиться.
   - Да, но... - начал я и осекся, потому что попросту не знал, что сказать после этого "но". - А как же остальные?
   - Чувствую, с остальными выйдет заминка, - поморщился Берт. - Я предупредил службу порядка, а они должны передать всем, что завтра в обед мы отплываем. Дыра в защите никуда не делась, поэтому, кто захочет, уйдет с нами.
   - Думаешь, кто-то не захочет?
   - Знаешь, еще год назад я бы сказал, что захотят все.
   - Ага, - вспомнил я про Нострадамусовские замашки Берта. - Но, как и куда мы поедем? Документы, деньги у нас есть?
   - У нас с тобой есть паспорта. Денег осталось еще прилично. Надо будет сначала выбраться из Тамеля, а потом решим, что делать. Возможно, придется навестить одних хороших знакомых...
   - Илью, что ли? - я еле сдержался, чтобы не скривиться.
   - Илью я бы не назвал "хорошим", но, видимо, и к нему придется завернуть. Заодно, возможно, машину вернем.
   - Ты же ее на стоянке бросил.
   - На платной стоянке, - уточнил Берт. - И заплатил за полгода вперед. На всякий случай.
   Его предусмотрительность сражала наповал. Но было одно но:
   - Я не хочу возвращаться в тот город, - тихо возразил я.
   Берт с непонятным выражением посмотрел на меня и неожиданно мягко сказал:
   - Мы и не будем туда возвращаться.
   - А что не так с этим городом? - полюбопытствовала сестренка.
   Она, как и Сашка, слышала сильно урезанную версию истории и до сих пор думала, что самая большая беда, которую нас там настигла - это предательство Ильи, совершенно коварнейшим образом заперевшего меня в бункере, и мой неудачный расстрел.
   Все остальные вампирские страсти были преподнесены Бертом с такой бесподобной иронией, что больше походили на веселое приключение. И, что характерно, он ни словом не обмолвился, какими делами он занимался тот год, пока ... чужие дела занимались мной.
   - Слишком большой и шумный город, - уклонился я от ответа. - Куча народу. И машину там сложно водить.
   - Это точно, - подхватил Берт. - Море дурацких правил, половину из которых я не знаю до сих пор. А еще, представьте себе, я почти год ездил на стареньком Опеле.
   Риша скептически хмыкнула.
   - Слабо верится, что ты оставил ее в том же состоянии, в каком купил.
   - Нет, ну это само собой, однако важен сам факт - подержанный старенький Опель. И когда я начал чувствовать какую-то слабую, но все же симпатию к этой машинке, она случайно врезалась в дерево.
   - Случайно? - ухмыльнулась Риша.
   - Именно. Совершенно случайно.
   - Ну-ну. И все же вы не сказали, что не так с тем городом.
   Мы переглянулись с Бертом, и я попытался дать ему телепатический приказ первому начать объяснять. Берт в раздумье почесал кончик носа, взглянул на потолок и заговорил тоном, которым, наверное, припозднившиеся пьяные мужья вдохновенно врут женам про старушек, которых они до утра переводили через дорогу.
   - Понимаешь, в этом городе будет неуютно. Там нет ни моря ни гор, там только здания, бетон, море машин, жутко воняет, народу - не протолкнуться, особенно в часы пик...
   - Так, дорогой, - строго прервала этот монолог Риша. - Кажется, кто-то изменился больше, чем я думала. С какой стати ты уходишь от разговоров?
   - Да не то, чтобы ухожу... - протянул Берт. - Просто там есть люди, с которыми мне лучше не встречаться.
   Тут уже не только Риша сделала охотничью стойку и потребовала от Берта объяснений. Но Берт от объяснений уклонился.
   - Я хочу поближе посмотреть на тех, от кого вы удрали. И задать им перцу, если потребуется, - возмутилась сестричка.
   - Отказываюсь! - я сложил руки на груди. - Я там задерживаться не собираюсь.
   - Я тоже, - добавил Берт. - Скажем так, мы уехали оттуда очень вовремя, чтобы сохранить свои шеи в целом виде.
   - Уехали? Да вы трусливо сбежали! - разбушевалась Риша. - Берт, я от тебя такого не ожидала! У тебя есть гордость или нет?
   - Не знаю. - Берт демонстративно почесал макушку. - Кажется, нет, а что?
   - Не выйдет из тебя героя. Вот я бы на твоем месте...
   - Знаешь, был там один парень, он тоже мечтал быть героем, - вздохнул Берт, как-то сразу закончивший с шутовством. - Все представляют себя героями. Никто не представляет себя в роли той кровавой каши, которая хлюпает под ногами героя. Никто не представляет себя теми, за чью гибель герой будет мстить. Я, например, предпочитаю держаться от подвигов подальше.
   - Не злись, - сказал я кипящей сестренке. - Он говорит и думает одно, а делает совершенно другое.
   - Я никогда не геройствую, - заупрямился Берт. - Я делаю лишь то, что требуют обстоятельства. Не больше. А в том городе мне пришлось сунуть нос в дела очень крутых ребят, и мы друг другу весьма активно не понравились. И у меня нет никакого желания вновь с ними пересекаться.
   - И насколько активно вы друг другу не понравились? - захотела уточнить Риша. А уж как заинтересовался я, это не передать словами.
   - Не придирайся к словам.
   Я попытался дать знак сестре, чтобы она не прекращала расспросы, но сестренка и без того была достаточно любопытна.
   - И что из себя представляют эти ребята?
   - Много чего, но в основном, неприятности в чистом виде. И все, давайте забудем про этот город и поужинаем, наконец. Солнышко, ты ведь приготовишь будущему мужу пару бутербродов? - с этими словами Берт малодушно скрылся в ванной - единственном месте в доме, где можно было без скандала уединиться на несколько минут. Риша, так и не разорвавшись между ужином и желанием высказать Берту пару ласковых, выбрала первое и уже через секунду чем-то громыхала на кухне.
  
   На этом все самое интересное на сегодня закончилось. После заката я опять долго ворочался с боку на бок. Дверь, которую после Сашкиного удара так никто и не удосужился починить, меня уже не удерживала, поэтому, естественно, в конце-концов, я снова засыпал не в кровати, а в кухне.
   Пробуждение было привычно бесцеремонным и неприятно резким.
   - У нас холодильник пустой! - крикнула Риша на ухо, заставив меня подскочить и затрясти головой, возвращая себе хоть какую-то ясность мысли. - В морозилке табун мышей повесился еще со вчерашнего вечера.
   - Намекаешь на то, чтобы я сгонял за припасами? - погода была подстать ясности мысли - небо затянуто серым, а ветер с такой яростью носится по улицам, что пыль, им поднятая, не успевая оседать, висит в воздухе плотным туманом. Если никто не захлопнет окна, скоро мы все покроемся толстым серым налетом, и песок вместо кофе будет бодряще хрустеть на зубах.
   - Это ты предложил, - Ришина довольная улыбка дала мне понять - лучше бы я промолчал, потому что если вздумаю попробовать увильнуть, сестра с удовольствием пооттачивает на мне свой и без того острый язычок. А если к ней присоединится Берт, то мне, вдобавок, влетит за то, что снова сплю на кухне.
   - Ладно-ладно, - в стадии сперматозоида уничтожая будущую, хоть и шутливую, перепалку, я поплелся искать рюкзак.
   Гроза и даже ураганный ветер - это не слишком страшно для города, где отродясь не было деревьев и телеграфных столбов, способных свалиться на голову, или легких крыш, полеты которых с таких упоением показывают различные телеканалы. А уж с поднявшейся в воздух пылью я как-нибудь справлюсь.
   И только я об этом подумал, как с неба Ниагарским водопадом обрушился ливень. Сестричка бросилась прикрывать ставни, чтобы дом не залило, а я уже с гораздо меньшим энтузиазмом стал планировать поездку за продуктами.
   - Дождь должен скоро кончиться, - озвучил я свои мысли.
   - Это попытка дать задний ход? - лукаво поинтересовалась Риша. - Попробуй только увильнуть! Тем более, холодный душ твоей сонной физиономии будет полезен.
   - Риша, и все-таки, ты язва, - буркнул я. - Ладно, ладно, голодные вы мои, поеду, прокачусь. Вымокну до нитки. Испачкаюсь. Замерзну... - дальше я не продолжал, все равно попытка надавить на жалость успехом не увенчалась.
   Глубоко натянутая кепка стала жалкой заменой зонту, рюкзак привычно устроился на правом плече и я, глубоко вздохнув, выплыл на улицу. Промок до нитки я раньше, чем вывел машину из гаража. Ну, ничего, до склада езды - десять минут, не растаю.
   Машину я вел осторожно, не потому, что забыл дорогу или боялся врезаться в какой-нибудь камень, просто ливень, припустивший с удвоенной силой, бил в лицо, стекал бурным потоком по лобовому стеклу и разглядеть, куда нужно рулить, я мог с большим трудом.
   И чего мне стоило не пороть горячку, а переждать полчаса, пока дождь не утихнет, и потом спокойно съездить за продуктами? Дурацкая вожжа, которая попала под мой гипотетический хвост.
   Из-за плохой видимости я добирался не десять минут, а раза в два дольше, но вознаграждением за мучения стала долгожданная дверь продуктового склада, открытая даже в такую жуткую погоду нараспашку.
   - Эй, Франц! - вбегая в просторное помещение, крикнул я. - Приехал посланец от голодающих!
   И только шум дождя был мне ответом.
   - Фра-а-анц! - громче позвал я смотрителя продовольственного склада.
   Он мог задремать где-нибудь, или уйти посидеть в офисе, там и теплее и веселее. Но мне, чтобы это проверить, нужно выйти под холодный ливень и обойти здание вокруг.
   Можно было бы порыться в запасах, найти все нужное и самому отнести в машину, но брать что-то без предупреждения не хотелось.
   Придется снова нырять.
   Пока я оббегал здание, небо, кажется, пыталось решить, стоит ли менять потоки слез на сухие хмурые раскаты грома, или еще рано. И когда я, толкнув дверь, влетел в приемную, только-только начавший стихать ливень, вновь влупил по земле крупной капельной дробью.
   В полумраке приемной царила неожиданная для этого времени суток пустота. Не было даже Кевина.
   - Эй, кто-нибудь! - крикнул я. Грохот дождя, бьющего в металл стен и ставень, мог заглушить мой голос для тех, кто сидит на втором этаже, поэтому, когда через минуту никто и не отозвался, я уверенно пошел к лестнице.
   Не могли же они дружною толпой податься по домам? - думал я, ступая на цыпочках, чтобы оставлять поменьше грязных следов. С меня текло и капало, шорты и майка прилипли к телу, а от сквозняков кожа покрылась мурашками.
   - Эй, Кевин! - позвал я.
   Вот уж кого вряд ли в такую погоду вытянешь на улицу. Остальная служба порядка, возможно, устроила очередной объезд, но Кевин-то должен быть на месте. Хотя бы сидеть над своей тетрадью и записывать новые имена.
   Я взглянул вниз. С середины лестницы прекрасно просматривалась вся приемная, и на столе я заметил ту самую тетрадь, открытую, с карандашом между страницами. Рядом с ней надкусанное яблоко. Ну, значит, Кевин где-то поблизости.
   Я уже собрался продолжить путь, как вдруг краем глаза уловил движение в дальнем конце приемной. Я невольно моргнул - из полумрака коридорчика выходил незнакомый обнаженный мужчина.
   А потом мне стало жарко.
   В Тамеле нет людей, которых я не знаю в лицо. Но, даже если бы это был мой знакомый, я все равно припустил бы от него по лестнице. Обнаженный человек, руки, лицо которого покрыты красными кровавыми разводами, оставляющий после каждого шага отчетливый багровый след, и направляющийся ко мне, не вызывает желания спуститься и познакомиться поближе.
   Сначала я поднялся на пару ступенек, так, на всякий случай. Чтобы не почувствовать себя дураком, если вдруг все не так страшно, как выглядит. Но чем ближе был незнакомец, тем больше ступенек я старался оставить между ним и собой.
   Стоило ему взяться за перила, и я бросил строить из себя неизвестно что - развернулся и, одним махом перескочив последние две ступеньки, оказался на втором этаже.
   "Дурь какая-то", торопливо двигаясь вглубь коридора, думал я. "Просто дурь'. Никаких других, более умных мыслей в голову не приходило.
   Я хотел скрыться в одном из кабинетов, но пока еще не решил, в каком именно. Большинство дверей закрыто и я не стал тратить время на то, чтобы проверить, заперто там на замок или нет.
   Я толкнул плечом первую же приоткрытую дверь. И сразу же отпрыгнул назад.
   Посреди кабинета еще один незнакомый обнаженный мужчина, нагнувшись над безжизненным телом, стаскивает с него ярко-синюю футболку. Голова трупа вывернута под неестественным углом, мертвые, полуприкрытые глаза словно смотрят на что-то за мой спиной. Я легко его узнал - Микки, совсем молодой парень, жил неподалеку от Берта.
   В ответ на вторжение незнакомец поднял голову и холодно взглянул на меня. Так можно смотреть на помеху, которую очень легко убрать с дороги и, судя по тому, как он быстро и решительно поднялся, именно такой уборкой он и собирается заняться.
   Всю мою растерянность как рукой сняло. "Дерьмо!" - сквозь зубы ругнулся я, влетая в соседнюю, открытую нараспашку дверь и захлопывая ее за собой.
   Несколько секунд ничего не происходило - я стоял посреди кабинета и прислушивался к звукам в коридоре, но грохот ливня по ставням и крыше приглушил бы даже выстрел, не говоря уже о шагах и тихом шепоте.
   Дверь - слишком хрупкая преграда, понял я, когда человеческая рука насквозь пробила прочное, как мне до сих пор казалось, дерево.
   Я не стал ждать, пока незнакомец нащупает замок, а с ноги врезал по торчащему локтю. Удар был хорош - рука дернулась вверх, и острые обломки дерева впились в кожу, но не проткнули ее, а сломались сами. Я даже не стал искать нож - если не найду, то лишь зря потеряю время, и что тогда я голыми руками смогу сделать с человеком, который ударом кулака пробивает насквозь толстые двери? И дураку понятно, что тут попахивает резервом.
   Больше не задерживаясь, я перемахнул через подоконник.
   Несмотря на страх, голова работала на удивление ясно. Паники не было, только мандраж начинал кипятить кровь. Идти по открытой местности нельзя - буду как на ладони, а если эти ребята уже ходят в резерве, то в беге я с ними тоже тягаться не смогу. Поэтому, едва ноги коснулись земли, я вскочил, подтянулся на руках и быстро нырнул в окно первого этажа.
   В небольшом помещении из серьезной мебели стояли лишь стол у стены и диван. Я тут был ни раз и ни два - да и любой Тамелец за свою жизнь изучил здание службы порядка вдоль и поперек.
   Захлопывая ставни и отрезая кабинет от дневного света, я старательно отгонял мысль о том, что своими руками запираю себя в ловушке.
   Осторожно подкравшись к двери, я прислушался. Тишина. Только дождь, не переставая, долбит в стены. В коридоре почти такая же темень, поэтому я не сразу понял, откуда этот странный тихий треск, когда я отрываю подошвы от пола - словно недавно разлили что-то сладкое, и теперь я на каждом шаге немного прилипаю.
   Выходить в приемную я не решился - вдруг там кто-нибудь поджидает, зато осторожно, молясь не нарваться на еще одного незнакомца, открыл дверь напротив - какая именно это комната, меня уже не интересовало, главное, чтобы окна выходили на другую сторону здания.
   Серый цвет хмурого утра осветил то, по чему я только что прошелся.
   - А вот и Кевин, - когда схлынуло первое потрясение, беззвучно прошептал я.
   Тело Кевина словно попало в мясорубку, но застряло там и полностью не прошло - сравнительно нетронутыми оказались часть лица и левая рука.
   Я как можно тише закрыл за собой дверь и первым делом брезгливо скинул кроссовки после чего, старательно избегая наступать на красные брызги, подошел к окну.
   Стоит закрыть эти ставни, и я по-настоящему окажусь в ловушке.
   Хоть иногда я не веду себя, как идиот, - пришла ободряющая мысль, и я немного воспарял духом. О судьбе моих знакомых, тела которых я уже успел увидеть и тех, кто еще не попался мне на глаза, я пообещав себе подумать после того, как уберусь отсюда подальше. Все-таки, плохо сочетается попытка спасти свою жизнь с соболезнованием тем, кому это самое соболезнование уже до одного места.
   Отсюда до машины ближе, чем от главного входа, и я, быстро осмотрев улицу, как можно тише вылез на улицу и прижался к мокрой стене. Пригибаясь, чтобы из окон не заметили мою макушку, я перебежал за угол. Перед складом - никого. Машина моя одиноко мокнет под дождем, и я уже видел себя, сидящим за рулем и удирающим отсюда на полной скорости.
   Я успел пробежать половину расстояния, как вдруг мне преградил дорогу первый незнакомец. Я тормознул и невольно шагнул назад.
   Черт, значит, они с самого начала знали, куда я собирался бежать. Возможно, следили из окна, как я подъезжаю.
   Я оглянулся через плечо - и вовремя - из-за угла вышел еще один. Мне ничего не оставалось, как дать загнать себя в ловушку - отступить на склад.
   Один остался у выхода, а второй, уже одетый в ярко-синюю майку и голубые шорты, которые я совсем недавно видел на покойном Мике, уверенно, но без суеты надвигался на меня.
   Я отступал. Медленно, не решаясь показать ему спину. Я не убегал, потому что на складе все равно нет второго выхода. И я не боялся.
   Я не боюсь людей.
   Ночники в резерве - это воплощение смертельной опасности. Таких можно убить десяток и ни разу не задуматься о том, что у них тоже должна быть вторая, человеческая форма. Увидишь такого в двух шагах от себя, почувствуешь, как едкий запах кислотой течет по ноздрям, и адреналин непроизвольно выталкивает наружу начальный резерв.
   Я скосил глаза в сторону - сам не знаю, что хотел найти, то ли огромный мясницкий нож, то ли бензопилу, а может, заряженный гранатомет, однако вокруг только полки и холодильники с полуфабрикатами. Попробовать забить противника до смерти пиццей? Или выбить глаз замороженной морковкой?
   Я чуть не стукнул себя по лбу, чтобы привести мысли в порядок. Перед глазами промелькнуло тело Кевина, и я представил себя на его месте.
   А ведь так и получится, если я не закончу валять дурака.
   Вот, недалекое будущее: близнецы и Берт отправляются на мои поиски и видят разорванное на куски тело. Мое тело. Вокруг кровь. И она тоже моя.
   Картина, представшая перед мысленным взором, была настолько реалистична, что меня впервые за сегодняшнее утро пробила крупная дрожь. Черт, мне ведь еще нет двадцати пяти, я хочу пожить, и я не хочу подыхать от рук неизвестно кого только потому, что он выглядит, как человек!
   И я не хочу, чтобы они стаскивали одежду с моего мертвого тела.
   И что подумал бы обо мне Берт, если бы увидел, как я опускаю руки, даже не попробовав их поднять?
   Вместе с дрожью нахлынула ярость. На эту сволочь, которая уверена, что сейчас одним ударом разобьет мне голову, а потом безнаказанно уйдет своей дорогой.
   Чувства смешались, я подстегивал их, как удирающий от волков подстегивал бы дряхлую клячу. Воображение работало на полную катушку, и я почти воочию видел, как вот он загоняет меня в угол, замахивается...
   Действительность опередила воображение.
   Резко ускорившись, незнакомец исчез, чтобы через мгновение оказаться в полушаге от меня. Ворвавшийся в кровь адреналин чуть не хлынул горлом, от далеко не первичного резерва секунды знакомо растянулись до субъективных минут, и обычные действия превратились в набор рваных стоп-кадров.
   Вот я отпрыгиваю на метр и врезаюсь плечом в полку. На пол медленно, как бывает во сне, валятся свернутые в рулоны мешки и картонный коробки. Незнакомец смотрит прямо в глаза, и я вижу, как он отводит руку для удара.
   - Овечка, - презрительно говорит он, и резким движением вбивает кулак мне в грудь.
   С коротким хрустом ребра ломаются, и кулак вгоняет острые осколки костей еще глубже. Брызги крови медленно, словно продираясь сквозь встречный вечер, летят в лицо.
   Пока не пришла боль, я хватаю его запястье, не давая выдернуть кулак, а второй рукой изо всех сил бью по глазам. Даже не успеваю удивиться своим удлинившимся пальцам, как переносица легко, словно вафельный лист, ломается, и моя ладонь, уже мало похожая на человеческую, проваливается в чужую голову. Остальное - дело четверти секунды - сжать пальцы, повернуть и, отпуская чужую руку, ударить незнакомца ногой в живот.
   Боль от вырванного из груди кулака только подстегивает ярость, и по пути к выходу я добиваю уже мертвого противника ударом в горло. На всякий случай. И в качестве платы за одежду, снятую с тела моего приятеля.
   Второй кидается на помощь, на бегу меняя форму, но я не даю ему взять полный резерв - сношу голову прямо на промежуточной стадии и снова на всякий случай двумя ударами сминаю в кашу грудную клетку.
  
   Возвращение после регенерации даже из частичного резерва - это или потеря сознания на полдня или поганое настроение и упадок сил. Впрочем, первое все равно влечет за собой второе. Некоторое время я лежал на мокром холодном полу и приходил в себя - успокаивал ту самую злость, которую несколько минут назад сам же и подстегивал. Она уходила нехотя, забирая с собой лишние силы и ощущение неуязвимости.
   Наконец, с трудом поднявшись, я осмотрел помещение.
   Рядом с первым трупом валяется моя кепка. Даже не помню, когда слетела с головы. Возвращаться вглубь склада не хотелось, но нарываться на расспросы Берта о том, куда я эту кепку дел, не хотелось еще больше.
   Проходя мимо трупа, я на остатках недавних эмоций пнул подогнутую ногу.
   - Ну, и кто тут еще овечка?
   Мертвец, как и следовало ожидать, не ответил.
   Кепка оказалась чистой, но я, наконец, обратил внимание на свою безнадежно испорченную одежду. Омерзение заставило скинуть все, пропитанное своей и чужой кровью и забросить грязный ком в угол.
   Дождь был очень кстати. Холодные струи хлестали по телу, смывая липкие брызги с кожи и охлаждая голову. Совсем рядом рокотнул гром, тихо, словно испугался чего-то.
   Я вытащил из машины рюкзак и вернулся на склад. В конце-концов, не объяснять же Берту, почему я приехал без продуктов. Еще меньше хотелось объяснять ему, что я сделал со своей одеждой, поэтому, забив рюкзак под завязку полуфабрикатами, я сел в машину и подъехал к главному входу. Должны же тут быть хоть какие-нибудь шмотки. А шкафы, как я хорошо помнил, есть на втором этаже.
   По лестнице я взбежал торопливо - провожусь тут полчаса, и подъехавшие ребята из службы порядка застанут меня в окружении трупов.
   Заглядывая во все комнаты по очереди в поисках чистой одежды, я наткнулся на еще два тела. От одного осталось слишком мало, чтобы я смог его опознать, а второй лежал лицом вниз, и я не стал его переворачивать.
   Шорты, почти копия моих, нашлась рядом со светлой футболкой. Надеюсь, к мокрым вещам никто присматриваться не будет. Наблюдательный Сашка мог бы заметить внезапно появившийся на шортах карман, но, когда я уходил, брат спал.
   Домой я двигался быстрее - ветер теперь бил в спину, и, казалось, поторапливал меня уехать от склада как можно дальше. И я уезжал, оставляя за спиной мертвых.
   Плохое выдалось утро. И не только для меня. Службе порядка сегодня придется хоронить своих - и я не знаю, что может быть хуже.
  
   - Ты разве уезжал босиком? - как будто между прочим поинтересовался Берт, едва я переступил порог.
   Черт.
   Я искоса взглянул на Берта и, молча грохнув рюкзак около холодильника, пошел менять чужую мокрую одежду на свою сухую.
   После быстрого горячего душа я добрался до спальни и свалился на кровать. Сашка еще спал, и я очень надеялся, что его глубокое дыхание постепенно примирит меня с сегодняшней поездкой за продуктами. Попробую проснуться через часик, вдруг позднее утро окажется лучше раннего.
   Но уснуть мне не дала Риша. Она тихонько прошмыгнула в дверь и присела на корточки перед моей кроватью.
   - Слушай, - полушепотом, чтобы не будить брата, начала она. - Ты вернулся такой... В общем, прости, что заставила тебя ехать на склад.
   - Ничего, - пробормотал я. - Ты и не заставляла. А где Берт? - если бы он что-то и заметил, то должен был бы сам давно придти.
   - Поехал за пивом, ты ведь забыл прихватить пару бутылочек.
   Ах, за пивом? Значит, вопросы все же будет.
   - Ладно, Риш, я немного посплю, - как можно спокойнее сказал я. - В такое ужасное утро больше ничего другого не хочется.
  
   Я проснулся примерно через час. Сашки уже не было. Тяжело сев на кровати, я уставился в окно. Дождь почти стих, но небо по-прежнему оставалось серым, как пыльная мышиная шкурка.
   Почувствовав, как за спиной открылась дверь, я медленно повернул голову.
   - Ты забыл, - вошедший Берт поставил у моей кровати те самые кроссовки. Чистые, даже слишком.
   - Спасибо, - я ногой затолкнул их под кровать.
   - Больше в одиночку по городу чтоб не ходил. Даже днем, - сказал он. - Бери меня или Сашку.
   Было видно, что он хотел добавить что-то еще, но присутствие в доме близнецов, слух у которых - дай бог каждому, сдержал Бертов язык.
   - Ладно, - послушно согласился я. - Не буду.
   Он еще раз окинул меня внимательным и, как мне показалось, слегка обеспокоенным взглядом и закрыл за собой дверь с той стороны.
   Вышел через полчаса я только потому, что горло настойчиво требовало влаги.
   - Мы собираемся сегодня уезжать? - поинтересовался я планами на остаток дня.
   - Ты море видел? - спросил Берт.
   Я отрицательно мотнул головой.
   - Штормит там, - объяснил он. - Поэтому все откладывается до завтра.
   - А, - неопределенно протянул я. - Жаль.
   - И это все, что ты можешь сказать? - возмутилась Риша.
   - А у тебя есть, что добавить? - уже из кухни ворчливо отозвался я и тот час мысленно залепил себе пощечину. Не стоит срывать дурное настроение на других.
   Хотелось просто холодной воды и, наполнив из крана стакан, я сел в уголочке и отпивал по глоточку, словно смакуя хорошее вино.
  
   Тучи разогнало к обеду, однако Берт, съездивший на берег, сказал, что сегодня уплыть все равно не получится.
   - Поедешь в службу порядка? - голос Берта отвлек меня от ничегонеделания.
   - Зачем?
   - Не помешаешь. Все-таки, хочется пережить следующую ночь с минимальными потерями.
   - А сколько этой ночью...
   - Еще не знаю.
   Я колебался недолго.
   - Ладно, поехали. Близнецы с нами?
   - Нет, они сами по себе и по другим делам.
   Вот теперь я был уверен, что Берт хочет вытянуть из меня подробности и ради этого даже готов отправить Ришу с Сашкой колесить по окрестностям.
   Я оказался на все сто двадцать процентов прав. Едва мы отъехали от дома, Берт сразу же взял быка за рога.
   - Что там произошло?
   Я не видел причин скрывать и довольно подробно рассказал все.
   - ... , - тихо ругнулся он. - Значит, теперь есть вероятность натолкнуться на них даже утром. Если так дальше пойдет, мы вообще из дома выйти не сможем.
   - Не преувеличивай. Завтра мы отсюда уплывем. А что будем делать с паспортами для близнецов?
   - Есть несколько вариантов. А ты бы что предложил?
   - Ну, - я сделал вид, что задумался, на самом деле, я уже один выход нашел. - Придется оставить их где-нибудь, а самим съездить сделать им документы. А потом вернуться, и уже всем вместе поехать куда подальше. Так?
   - Да, примерно. Одно но: я не хочу бросать близняшек на другом конце Земли. Мало ли что. Мы и так слишком надолго их оставили.
   - Я тоже не хочу, но они не маленькие и если что, смогут постоять за себя, - сказал я то, что полностью противоречило всем моим чувствам.
   - Малек, - он повернулся ко мне. - С каких это пор ты учишь меня жизни?
   - С тех пор, как у меня испортилось настроение, - вздохнул я.
   Здание службы порядка встретило нас неприветливо. В приемной вместо Кевина теперь сидел Гарри Фонг, и тетрадь вместе со столом автоматически передалась ему по наследству.
   - А, это опять ты, - он посмотрел на Берта. - А ты, Малек, тоже собрался ехать?
   - Куда ехать? - не понял я сначала.
   - Из Тамеля. Ты тоже, да? - обвинение в его голосе мне не понравилось.
   - А ты, что, собираешься остаться?
   - Само-собой. Я тут родился. Это мой дом.
   - А я себе новый построю, - все еще мирно сказал я.
   - Дом бывает только один. Ты тут родился, я тут родился, все мы тут родились и нужно не бежать, а защищать его.
   Возможно, в другое время меня ошеломил бы его напор, я бы растерялся и попытался уйти от выяснения отношений. Но Фонгу не повезло, во-первых, он мне нравился гораздо меньше покойного Кевина, а во-вторых, настроение, вызванное утренними событиями, желало выплеснуться хоть на кого-нибудь.
   - То есть, ты предлагаешь жить, как раньше, а по ночам трусливо запираться в доме? И все это только для того, чтобы через пару дней спокойно сдохнуть? - ласково спросил я.
   - Как только в городе наступили проблемы, ты сразу же его бросаешь, - не слушая меня, завелся Фонг. - Свою семью ты тоже бросишь, да? И детей своих когда-нибудь бросишь и друзей бросишь, когда им нужна будет помощь, да? На город тебе уже наплевать! - и уже откровенно обвиняющим тоном закончил. - Это подло.
   Я наклонился через стол и в упор уставился на Фонга.
   - Это благоразумно, - тихо сказал я. - А вот ты, даже для того, чтобы спасти семью, боишься лишний раз шевельнуть своей задницей. Флаг тебе в нее поглубже и веночек красивый на скорые похороны. А я ради этого проклятого города подыхать не собираюсь. Он того не стоит.
   Берт не добавил ни слова, но развернулся и вышел вслед за мной.
   - Про флаг ты хорошо сказал, - прокомментировал он уже на улице.
   - Сорвалось, - вместо извинения сказал я.
   - Хорошо сорвалось, - вдруг усмехнулся он. - Ты рожу Фонга видел?
   - У него, кажется, язык отнялся.
   - Еще бы, услышать такое от примерного мягкого и домашнего парня - Берт уже не скрывая удовольствия, широко улыбнулся. - Надеюсь, это вобьет в его голову немного здравого смысла. Однако, - добавил он. - Мне хотелось поговорить с ним о том, что произошло ночью. Придется ловить кого-нибудь еще.
   - Оно тебе надо? Что изменится от того, что ты узнаешь, кто еще не дожил до утра? Какие-то некрофильские инстинкты.
   - Тьфу, - он перестал улыбаться. - Упражняй свое красноречие на Фонге, пожалуйста.
   - Иначе что? - полюбопытствовал я.
   - Иначе мне придется ответить, и тогда плеваться уже будешь ты.
   Это он запросто, поэтому, чтобы лишний раз не дергать свои нервы, я с трудом, но удержался от продолжения разговора.
   Берт же, то ли прислушался к моим словам, то ли сам решил что-то, но не поехал на поиски, а повернул к югу, туда, где помимо заброшенных домов находился еще один склад. Оттуда он вынес длинный ящичек с ножами и два больших рюкзака.
   - Надо подготовиться к долгому путешествию, - объяснил он.
   - Тогда зачем ножи?
   - Они никогда не лишние. А нам еще надо дожить до завтра. Тем более, что потом может не хватить.
   - Чего не хватить?
   - Всего. Знаешь, уже вторую ночь склады не пополняются. Может, это только временные перебои, но что-то я такого вообще не припомню. Если ничего не изменится, то продуктовый, я думаю, опустеет быстрее всего, и Фонгу придется либо питаться рыбой с моллюсками, либо голодать.
   - Ни черта себе! - поразился я. - Про склады я как-то не думал.
   - Следующими на очереди должно быть электричество и вода. Как думаешь, успеем мы уйти раньше, или нам придется грызть лед из холодильников, чтобы утолить жажду?
   - Не пугай, - пробормотал я. - Если электричество отключат, тебе не лед придется грызть, а воду из морозилки вылизывать.
   По-моему, Берт сгущает краски. Хотя, с другой стороны, все очень закономерно. Но опять же, с третьей стороны, как сказал бы Сашка: я не верю в такие совпадения. Брат подозревал, что Берт каким-то макаром тут замешан, но, возможно, это был лишь очередной взбрык неизлечимой Сашкиной паранойи.
   По пути мы опять завернули на пляж, полюбовались штормом, после чего вернулись домой ждать близнецов.
   Едва успев зайти в дом, Берт посмотрел на вещи, отложенные Ришей для будущего путешествия и со вздохам начал складывать все обратно в шкаф.
   - Кажется, она думает, что мы вплавь потащим эту груду тряпья.
   - А зачем тебе тогда большие рюкзаки? - спросил я.
   - Они будут почти пустые. Запасаться продуктами мы будем за пределами Тамеля. Но если ты горишь желанием тащить на себе шестьдесят мокрых килограммов - то и флаг тебе...
   - Но-но, давай не будем про флаги. Мне просто интересно, как ты собираешься объяснять Рише, что ей придется оставить почти все ее вещи.
   - Как-нибудь, - беспечно ответил он.
   На это "как-нибудь" я смог полюбоваться спустя пару часов, когда вернувшаяся сестричка задала закономерный вопрос: куда делась горка отложенной одежды.
   - Ее слишком много, - ответил Берт. - Как ты будешь ее тащить?
   - Я думала, ты мне поможешь, - недовольно буркнула она.
   - Тебе я, солнышко, помогу. Избавиться от лишней тяжести.
   - Нам не помешают ее вещи, - неожиданно встал на сторону сестры Сашка. - Мы ведь плывем на лодке?
   - И что? Лодка все равно затонет.
   - А если нет?
   - Правильно! - воодушевленно подхватила Риша. - Затонет - выбросим мой рюкзак, не затонет - оставим.
   Берт с шумом втянул воздух через нос, показывая, что сердится. Но никто не проникся.
   - Ладно, - наконец, сдался он. - Делай, как знаешь.
   Сестричка, переупрямив Берта, до вечера ходила довольная, как саблезубая белка, поймавшая вожделенный желудь.
  
   До заката Берт еще два раза куда-то ездил, и, судя по тому, как он мрачнел с каждым возвращением, ничего хорошего эти поездки ему не принесли. Я же весь день проторчал дома, помогая сестренке складывать рюкзаки.
   В городе напряжение чувствовалось даже в воздухе. Это было видно и по службе порядка, снова объезжающей дома, по притихшим жителям, и по отсутствию веселых компаний на дороге.
   - Осталось потерпеть несколько часов, - закрывая двери, говорила Риша. - Надеюсь, ночь будет спокойной. У тебя ведь до сих пор проблемы с резервом?
   В ответ я лишь пожал плечами. После недавнего происшествия у меня, действительно, с ним проблемы.
   - Нельзя быть таким беспомощным, - строго сказал она. - Мы, тебя, конечно, если что защитим, но пообещай, что как только мы выберемся на другой берег, ты начнешь тренироваться.
   - Ну, не совсем уж я и беспомощный, - возразил я. - Просто не обязательно же превращаться в такую образину.
   - Эта образина почти неуязвима. А такой ты можешь в любую минуту погибнуть от какой-нибудь ерунды. Или привлечем Берта, правда, дорогой? Ты ведь поможешь учить Малька?
   - Как смогу, - Альберт при взгляде на меня ухмыльнулся. - Если он дастся в руки.
   - Не дамся, - моментально среагировал я. - Из тебя учитель, как из моего ботинка вазочка.
   - Не надо меня недооценивать.
   - Он нас с детства учил и, как видишь, все получилось в лучшем виде.
   - Ах, значит это ты их учил, а я думал, что ты сам с ними учился. Неужели Рик разрешил?
   - Нет, - признался Берт. - Он долго упрямился, но я оказался упрямее.
   Я многозначительно хмыкнул.
   - Кстати, а где видеокамеры? - спросил я, когда шум на улице дорос до уровня обычной тамельской ночной суеты. Молчание телевизора и невозможность посмотреть, что сейчас творится с той стороны, немного действовали на нервы.
   - Камер нет. Придется бить наугад, - ответил Берт. - Буду определять по звуку.
   - Берт, - вдруг я понял, что меня еще смутило. - А где диван?
   - Опомнился! Выкинул я диван еще вчера - все равно испоганили. А зачем он тебе, ты что, сегодня спать собрался?
   Он был частично прав. И я не стал спрашивать, удобно ли им было с Ришей на ковре. Еще не правильно поймут.
   Мы с сестричкой перебрасывались в карты, Берт играл с братом в шахматы. Мы разговаривали негромко, поминутно прислушиваясь к скрежету снаружи. Ночь, чувствую, будет напряженная даже в том случае, если "снаряд" так и не упадет в ту же воронку. А ведь вчера все спокойно спали.
   Время не шло, а ползло медленно, как остывающий на морозе, сахарный сироп. Часы на кухне тикали слишком громко, а за неимением звуков телевизора, прислушиваться приходилось к скрежету снаружи, и это делало наш разговор неровным и слишком напряженным.
   На расстоянии вытянутой руки стоит ящик с ножами, и я надеюсь, что до утра его так никто и не откроет.
   Первый серьезный удар в ставню ненадолго оторвал Берта от игры. Он потянулся за пультом от ловушек и положил его на колени. От бывшего джойстика тянулись переплетенные провода и уходили куда-то в кухню.
   Воспользоваться им пришлось почти сразу - кто-то начал слишком упрямо царапать ставню и пришлось Берту немного их утихомирить.
   - Тебе не кажется, что они начали слишком быстро? - спросила Риша.
   У нее начинали подрагивать пальцы - солнце закатилось всего час назад, а окно в зале уже подозрительно сильно поскрипывало под чьими-то настойчивыми когтями.
   - Еще партию? - словно не слыша, спросил Берт Сашку. Братишка кивнул и начал невозмутимо расставлять фигуры.
   Закончить игру они не успели - в доме внезапно вырубилось электричество. Почти сразу включился небольшой автономный генератор, и тусклый желтоватый свет словно нехотя разлился по комнате.
   - Ну и какого черта я возился с этими ловушками? - в сердцах отбрасывая пульт, воскликнул Берт. - И почему им приспичило отключить свет именно сейчас?
   - Прошлой ночью тоже выключали, - сообщил Сашка. - Возможно, утром опять включат.
   - Где утро, а где мы, - Берт резким движением передвинул пешку на две клетки вперед, и через пять ходов Сашка преспокойно поставил ему мат.
   - Ты поддался, - укоризненно произнес Сашка.
   - Слышишь, что творится за дверью? - вместо оправдания спросил Берт. - Пора заканчивать игры.
   Мне, чтобы различить среди обычных воплей и скрежета что-то необычное, пришлось напрячь слух. Если бы не замечание Берта, я бы вообще проронил тот момент, когда внешняя дверь сломалась под натиском снаружи. Последние сомнения, если бы они были, отпали бы в тот момент, когда внутреннюю дверь начали потихоньку таранить изнутри. Вряд ли у них хватало возможностей всерьез ей заняться - узкий кривой коридор не давал разогнаться крупным ночникам, а мелкие могут хоть в лепешку расшибиться - хуже будет только им.
   Шахматы и карты были заброшены подальше, а игроки активно заинтересовались содержимым ящика с холодным оружием.
   Кто-то начал всерьез пробовать на прочность ставень за моей спиной, но я не дергался - Сашка держит ту часть комнаты под своим контролем. Риша сидела лицом к кухне, я всматривался во мрак спальни, а Берт взял на себя дверь.
   Уже целых пятнадцать минут мы не перекинулись ни единым словом. Берт с близнецами, похоже, вполне неплохо понимали друг друга без слов, а мне просто не было ради чего прерывать молчание.
   Ставня треснула.
   Если я правильно понял переглядывания этой троицы, основу оборонительных сил у нас будут составлять Сашка и Берт. Мы с Маришей - скорее защищаемые, чем защитники. Если так, то Марише должно быть обидно, но она почему-то молчит. На нее это совсем не похоже.
   Дверь выбивать не собираются - понял я, когда стальная поверхность в центре начала медленно темнеть, как прожигаемый с обратной стороны лист бумаги. Если они собираются продолжать взламывать ее такими улиточными темпами, то до утра можно не волноваться.
   Едва я об этом подумал, как в образовавшееся отверстие просунулись угловатые жесткие, конечности и рывком расширили его до размеров футбольного мяча. Стальная дверь, в тех местах, где ее насквозь прожгло кислотой, под когтями ночников крошилась, как сухое печенье.
   Берт не зевал - размахнувшись, он опустил нож на торчащую из двери конечность. Через миг от ножа осталась лишь рукоять - лезвие, отлетело и, звякнув о стену, запрыгало по полу. Урон нападающему был минимальным - я заметил лишь царапинку на темной, как хитин, поверхности. Но дверь на некоторое время оставили в покое.
   Жестом приказав нам отойти в другой конец комнаты, Берт заменил сломанный нож на новый и встал наизготовку. Судя по силе предыдущего удара, резервом он уже начал пользоваться.
   Сашка стоять с нами не захотел. Его потянуло к окну, и, скоро я понял, почему. Пока Берт без особого успеха пытался помешать ночникам расширять отверстие в двери, кто-то снаружи настойчиво долбил по ставне. Равномерные, как тиканье часов, удары, пока не причинили особого ущерба, но все равно заставили меня отступить ближе к спальне. Впрочем, там я не задержался - стоило увидеть, как по ставне спальни расползается такое же пятно, как и на двери, и я торопливо утащил Маришку за собой в кухню - там пока было тише всего.
   Сколько шансов остаться в живых, если они выломают дверь и два окна? Смотря кто выломает, конечно. Если пара-тройка из первой волны, то думаю, справимся. Вернее, справятся, Сашка с Бертом, потому что я свой боевой пыл израсходовал на складе, а теперь адреналина не хватало даже на то, чтобы как следует испугаться.
   Мариша, по-моему, тоже считала, что боец из меня тот еще, поэтому упорно старалась оттеснить меня к себе за спину.
   Дверь и ставню в зале выломали практически одновременно, и Риша быстренько затянула меня за холодильник.
   Спустя минуту из кухни нельзя было даже высунуть нос - оторвут, отрежут или выжгут до задней стенки черепа. Холодильник не только прикрывал нас от случайных попаданий чужой крови, но и, к сожалению, ограничивал обзор.
   - Они сильные. Справятся, - попыталась подбодрить меня Риша, но было видно, что ей самой хотелось быть там, а не трусливо прятаться в кухне.
   Случай оказаться в зале представился быстро - окно рядом со мной, которое до этого момента оставалось нетронутым, слегка дрогнуло от удара снаружи. А от второго удара на нем осталась заметная выпуклость. Это ж чем надо бить, чтобы выгнуть толстую стальную плиту? Такой же стальной головой - не иначе.
   Остальное - дело лишь техники и терпения. Выгнутая ставню, уже неплотно прилегающая к стене, позволила даже тем существам, которые не способны рвать сталь когтями, выковырять плиту вместе с креплениями. Силы для этого нужно значительно меньше. Но тот удар... чем же они все-таки били?
   - Черт, надо отсюда убираться! - крикнула Риша. - В спальне еще окно цело?
   - Там его собирались прожигать! - так же громко, чтобы перекричать шум, скрежет и предсмертный крик какого-то ночника, сообщил я. - Может, наших предупредить?
   Ставня затрещала и перекосилась на один бок - кто-то подцепил ее когтем и дернул на себя.
   - Берт!! - взвизгнула Риша. - Они окно ломают!
   Подмога не заставила себя ждать - только ставня отделилась от стены, как в кухне образовался Берт и, перегнувшись через подоконник, разделал ночника под орех. Мы же с Ришей на всякий случай решили перебраться в спальню. Но добежать до нее так и не успели - там в полумраке кто-то кому-то ломал хребет. А в дверь уже лезли новые гости.
   - Сюда! - Риша, перепрыгнув чье-то тело, выскочила в окно и исчезла в темноте.
   Сумасшедшая, но оставаться в комнате, где крутятся четверо в резерве - это сущее самоубийство. А я себя самоубийцей не считаю.
   Спасаясь от прущего на меня ночника, я рыбкой вылетел в окно, и, не сумев грамотно приземлиться, проехался локтями и коленями по земле. Еще в воздухе увидел, как на сестру несется небольшое, но опасное существо.
   - Риша!
   Вскочив, я оказался между ними вовремя, чтобы в последнюю секунду принять удар острой конечности на нож. И чуть не пропустить удар в голову - успел по привычке выставить локоть. И понял, что сделал глупость только после того, как иззубренные лезвия прорезали руку и застряли в кости.
   Я заорал не сразу. Полсекунды - почти целая вечность, когда дерешься с опасным противником. Потом нахлынула боль, а вместе с ней и начальный резерв.
   Сестричка, услышав мой вопль, с разворота заехала ночнику ногой в грудь. Силу удара можно было оценить по тому, как хрупкое тело перекувыркнулось в воздухе и врезалось в монстра, перебегавшего дорогу.
   А я чуть не потерял руку, когда, скрежетнув по кости, из нее рывком выдернулись три хитиновых лезвия. Закричать не получилось - я задохнулся от боли, выронил нож и, рухнув на колени, схватился за предплечье, то ли пытаясь остановить кровь, то ли боясь притронуться к тому, что ниже локтя осталось от руки.
   Чудовище, в которого врезался отлетевший ночник, приготовилось напасть, а сестра уже медленно брала в резерв. Слишком, на мой взгляд, медленно. Этот монстр опасен. Первая волна, хотя и не крупный - всего метра два в высоту. Но эти два метра, несущихся через дорогу, запросто разделают нас на кровавый фарш, если я или Риша не успеем что-нибудь предпринять.
   Отпустив разрывающееся от боли плечо, я потянулся за ножом. Пальцы сжались на рукояти, но я слабо представлял, как буду им управляться, если перед глазами до сих пор мелькают багровые вспышки. К счастью, действовать не пришлось - Риша успела вовремя.
   Нож не удержался в дрожащих пальцах, выскользнул в бурую от моей крови, грязь, и я не стал его поднимать - всем вниманием завладело превращение сестрички. Впервые вижу ее резерв, и, надо сказать, в сравнении с ней ночник из первой волны выглядит вполне безобидным.
   Берт с Сашкой все еще не появлялись, но из дома доносились звуки битвы. Я бы запаниковал, если бы стало тихо, как известно, тишина в драке наступает тогда, когда враги расходятся с миром или одна из сторон полностью повержена.
   С трудом встав, я вдоль стеночки двинулся вправо, чтобы не попасть под раздачу - Риша, наконец, показала на что способна. Первым делом, ночнику оторвало передние конечности, которыми он неосторожно размахивал. Ночник еще не осознал, что потерял, а тело его уже развалилось пополам и верхняя половина туловища, перехваченная в полете Ришей, была рассечена на неровные куски.
   Я видел, как задымился металл, когда на него попали капли чужой крови, и очень некстати заинтересовался, течет ли сейчас у сестрички по венам такая же кислота?
   Опасность миновала, решил я и прислонился здоровым плечом к углу дома.
   И тут сестричка плавно обернулась. Мне сразу же захотелось сильнее вжаться в стену, а лучше совсем раствориться в воздухе.
   - Риш, ты чего? - я шагнул вправо. - Это не смешно, - тихонько скрипя зубами от боли в руке, я сделал еще шажок.
   Трехметровая обманчиво хрупкая громадина, минуту назад бывшая моей сводной сестрой, угрожающе распрямляла передние конечности. Я нервно обернулся - может быть, кто-то собирается напасть сзади? Но нет, ближайший враг был в двух десятках метрах и, увидев Ришу, вовсе не горел желанием ввязываться в бой.
   Я до последнего не верил, что она нападет. Это было слишком похоже на дурной сон или идиотскую шутку.
   - Ты чего, Риша? - отступая, бормотал я. Спиной почувствовал пустоту - еще немножко...
   И тут она ударила.
   До сих пор я был неплохого мнения о своей реакции, но удар сестры снес бы мне голову, если бы мгновением раньше я не начал движение, собираясь скрыться за углом.
   Меня задело по многострадальному левому плечу, но я уже был вне досягаемости и, не раздумывая, влетел в дверь. А подумать стоило бы, потому что в комнате творился настоящий дурдом. Трое в полном резерве вытворяли такое, что я чудом не попал под горячую руку.
   Я заметался в узком коридоре. На улицу выходить опасно, оставаться тут - как в ловушке, а соваться в комнату - самоубийство.
   Время, как бывает в такие минуты, растянулось и потекло вяло, как густая карамель. Я в мелких деталях видел, как на меня с двух сторон несутся два очень опасных существа, и не нашел ничего лучше, чем упасть на живот и попытаться слиться с полом.
   Над головой пролетело крупное тело и, сбив в воздухе Ришу, вывалилось вместе с ней на улицу. Я зашипел, когда спину дернули зацепившие ее когти, и с облегчением понял, что все еще жив. Дело ведь могло и не ограничиться несколькими глубокими порезами, еще немного и быть бы мне располосованным от макушки и до пяток.
   Я осторожно приподнялся на здоровом локте и взглянул в сторону выхода - там творилось черте что. Яснее рассмотреть мешала узость дверного проема.
   Скрежет на расстоянии вытянутой руки оторвал меня от зрелища. Медленно обернувшись на звук, я увидел, что надо мной опасно нависает громадина, в которой я не сразу узнал Берта. Сердце пропустило удар, и я замер, обливаясь холодным потом - если Берт, как и Маришка, решит напасть, увернуться я уже не успею.
   Но он не нападал, наоборот, очень осторожно, чтобы не задеть, пересек коридор и присоединился к дерущимся.
   Для меня в данной ситуации единственно верным решением было - скрыться в спальне и не показываться до утра. Но верные мысли обычно приходят в голову сразу же вслед за неправильными действиями.
   Придерживая раненую руку и кусая губы, я выглянул за дверь. Увиденная картина чуть не заставила закричать - Сашка, а то, что это именно он, у меня пропали последние сомнения, отвлекая Ришу на себя, дал время Берту. И Берт ударил, насквозь пронзая сестричку, а Сашка почти одновременно оттолкнул ее к дороге.
   Все это произошло настолько быстро и слаженно, словно проделывалось далеко не в первый раз.
   Они сошли с ума, с ужасом подумал я. Они убивают Ришу!
   По позвоночнику словно пропустили ток, и ноги сами вынесли меня из дома и бросили к дороге - где над сопротивляющейся Ришей стояли двое в полном резерве и методично ломали ей все, до чего дотягивались.
   - Хватит! - втиснувшись между ними и уже неподвижной сестренкой, крикнул я. - Хватит!
   Ее кровь оказалась ядовитой кислотой - от испарений у меня слегка поплыло перед глазами и защипало в носу и на языке.
   Сашка вдруг сбил меня с ног, ударив по здоровому плечу, и я всем своим весом рухнул на раненную руку и, уже не сдерживаясь, нецензурно выругался от боли, прострелившей всю левую половину тела. Если бы не начальный резерв - валялся бы я тут без сознания, как пить дать.
   Оказывается, Сашка этим ударом мне спас жизнь - новый противник попытался напасть сзади, но неудачно.
   Ришин резерв исчезал, забирая с собой раны и силы. Уже совсем скоро - Сашка еще отрывал голову своему сопернику - и она вернулась в привычную мне форму.
   Здоровой рукой подхватив сестру подмышки, я поволок ее в дом - в единственную комнату с целым окном.
   Уложив ее на свою кровать, и накрыв легким покрывалом, я вернулся к взломанному окну в кухне - проверить, как обстоят дела снаружи. В это же время в зал ввалились Сашка с Бертом и недвусмысленными жестами прогнали меня обратно в спальню. С такими не поспоришь.
   Остаток ночи с той стороны периодически раздавались вопли, и я, иногда не выдерживая неизвестности, приоткрывал дверь и, убедившись, что двое в полном резерве еще непоколебимо стоят на страже, немного успокаивался и возвращался к Рише. Она не приходила в сознание, но по частому, неглубокому дыханию я понимал, что она все еще жива. К утру дыхание выровнялось, и я уже почти успокоился.
   По крайней мере ясно, зачем они это с ней сделали.
   Полностью меня успокоил голос Берта, зовущий выходить из норы и помочь с уборкой.
  
   ***
   - Мне не нравится твоя рука, - сказал Берт, закончив со спиной и взявшись за мою пострадавшую конечность. - И спина тоже.
   - А мне-то как не нравится, - я повел плечами, проверяя, не жмут ли повязки. - Но они немного поджили, ночью было гораздо хуже. Я думал, вообще без руки останусь.
   - Все равно, мне она не нравится. Пальцы шевелятся?
   - Немного, - я послушно попытался пошевелить указательным пальцем и закусил губу, чтобы не ругнуться и от боли, и от того, что палец остался неподвижным.
   - Ясно.
   - Слушай, - я решил, что сейчас самое время задать вопрос, который возник у меня еще ночью. - Скольких вы положили вдвоем?
   - А тебе-то что?
   - Ну, сколько?
   Он на секунду задумался, подсчитывая и выдал совершенно потрясающее число.
   - Восьмерых, если не считать Ришу и мелочь, которую даже ты ножом прикончишь.
   - Там был хоть один опаснее Риши? - задал я прямой вопрос.
   - О?- удивился он. - Ты тоже, оказывается, это заметил?
   - Заметил, - кивнул я. - А где не заметил, там догадался. Я в последнее время становлюсь очень догадливым, знаешь ли.
   - И очень скромным, к тому же, - добавил Берт.
   - Куда же без этого.
   - Сегодня пёрла какая-то дохлая первая волна. Как и позавчера. И на улице только мелочевка околачивалась.
   - Есть идеи?
   - А хрен их знает, - пожал плечами Берт. - Может есть, а может и нет. Одно я знаю точно - около дома сегодня опаснее нас, я никого не видел. Что это может значит - придумывайте сами.
   - А с Ришей всегда так?
   - Всегда, - Берт зубами отгрыз кусок пластыря, отплевался и продолжил. - Ей лучше не входить в полный резерв - она теряет над собой контроль и пытается покрошить все, что руку подвернется.
   - Это я понял.
   - Я пытался научиться ее останавливаться на полпути, но она все равно слишком часто срывается. Может, ты не в курсе, но почти у всех в Тамеле эта же проблема. Думаешь, почему тут с младенчества в вас прививают комплексы по поводу резерва? Кстати, помнишь ведь ту историю про то, как сколько-то там человек продержались несколько часов? Был я на той вечеринке. Нападавших было всего двое, да и та - мелочевка, остальные погибли от рук своих. Если бы не я, там бы из пятнадцати человек в живых остались только те трое, которые от страха хватанули полный резерв.
   - Черт, - отозвался я, осмысливая новую информацию. - У меня что, получается, тоже крышу сносит?
   - Есть немного, - милосердно смягчил он. - Но у большинства еще хуже.
   - А Сашка?
   - Он очень хорошо себя контролирует, не хуже меня.
   - Наверное, он умный слишком, чтобы голову терять, - простонал я не столько от уважения к высокому Сашкиному интеллекту, сколько от вспыхнувшей боли, когда Берт взялся обрабатывать очередную рану.
   Объект обсуждения даже не поднял голову. Его метла равномерно скребла пол, брызги от нее разлетались по комнате и, попадая на стены, терялись среди десятков потеков и клякс.
   - И все-таки, мне твоя рука не нравится.
   - Говорю тебе, она за ночь немного зажила, я ведь почти до утра в начальном резерве сидел.
   - Лучше бы ты на минуту в полный вошел, - проворчал Берт.
   - Может и вошел бы, если бы ты соизволил плюнуть мне в компот, - хмыкнул я, забирая от него мою уже забинтованную руку и осторожно просовывая ее в длинный рукав рубашки.
   Равномерное шварканье на секунду сбилось, и я искоса взглянул на пытающегося выглядеть незаинтересованным, Сашку. Метла замедлила свой ритм и я просто невооруженным взглядом видел, как в братишкиной голове идет какая-то умственная работа.
   - О чем задумался? - спросил я его.
   Сашка помолчал еще немного и неуверенно спросил:
   - Неужели это правда?
   - Что именно? - тоже заинтересовался Берт.
   - Слюна на это способна?
   - Ты что, в самом деле думаешь, что я плевал ему в компот? - шутливо возмутился Берт.
   Я развеселился.
   - А кто тебя знает?
   - Так это правда? - переспросил Сашка.
   - Ну, есть вероятность, что физиологические жидкости некоторых существ в резерве вызовут аллергический шок. Это повлечет за собой высвобождение дремлющих сил организма, которые мы называем резервом, достаточных для нейтрализации последствий и приобретения иммунитета к веществу, вызвавшему аллергическую реакцию.
   - Энциклопедист! - восхитился я.
   - Блин, я цитирую, - с досадой махнул рукой Берт. - Одного шибко умного доктора. Он вообще имеет привычку говорить, как по писанному. Даже меня чуть этим не заразил. Так что, Сашка, вероятность такая есть. Я дважды был тому свидетелем. А там, где два раза, там и три, как ты понимаешь. Однако, как там доктор выражался, "типичного представителя антропоморфной фауны" эта самая физиологическая жидкость, скорее всего, доведет до могилы.
   - Значит, ты был сильно ранен? - брат посмотрел на меня.
   Как он догадался?
   - Нет, первый раз - это была случайность. Мы же тебе рассказывали, как один забавный вампир влез через балкон ко мне в спальню.
   - А второй?
   - Ну, второй - да, было дело. Но Берт помог.
   - Плюнул в компот, - подвел итог Сашка.
   - Молодец, Сашка, - похвалил Берт, возвращая бинты, обезболивающее и какие-то антибиотики обратно в аптечку.
   - Тогда это значит...
   - Именно это и значит, - Берт встал, чтобы отнести аптечку в кухню. - Молодец, Сашка, железная логика, - и меланхолично добавил, - Ты просто гений.
   Сашка задумчиво посмотрел вслед Берту и озадачено произнес:
   - Иногда мне кажется, он читает мои мысли.
   Я лишь фыркнул. Жаль, что я - не Берт, мне Сашкины мысли не прочесть - не потому, что они нарисованы неизвестными иероглифами, а потому, что в братишкиной голове этих мыслей такие залежи, что для их записи пришлось бы выбирать микроскопический шрифт. А у меня зрение всегда было хуже Бертова.
  
   ***
   Риша встала только к обеду и, глядя на нее, мне почему-то хотелось извиниться. Зыркая на всех исподлобья, она прошла в кухню, забрала кружку холодной воды и, ни слова не сказав, скрылась в спальне.
   - Пройдет, - ответил Сашка на мой вопросительный взгляд.
   Берт вышел вслед за Ришей. Но только для того, чтобы через минуту появиться и с кислым лицом развести руками, мол, " это не в моих силах".
   Но сестричка задержалась ненадолго. Через минуту она тихо, как привидение, прошла в ванную и почти сразу же вернулась в спальню. Мое состояние она, к счастью не заметила - не хватало еще стать объектом сестринского сочувствия. Переживу как-нибудь.
   - Как погодка? - первым делом спросила она, вновь показываясь в зале.
   - Такая же паскудная, - ответил Берт. - Шторм еще не утих.
   Риша что-то промычала и продолжила бессистемный дрейф по дому: из комнаты в кухню, оттуда в спальню, в ванную, опять в кухню.
   - Ты хочешь рискнуть и остаться еще на ночь? - спросил я Берта.
   - Рисковать я как раз очень не хочу, - признался он. - Но пока никак не решу, что безопаснее - сунуться сквозь барьер, когда Риша и ты не в состоянии, или остаться тут, когда вы опять же, не в состоянии.
   - Я бы переждал, - внес я предложение. - Когда я не в состоянии, то и утонуть могу.
   Если честно, утонуть - не утону, но рука и, главное, Риша, которая после пробуждения сама на себя не похожа, и правда, вызывали опасения.
   - Хрена с два, - ругнулась сестра, походкой механической заведенной куклы пересекая зал. - Я сваливаю из этого гребаного города!
   Мы с Бертом подождали, пока ее спина не скроется за дверью, и переглянулись.
   - Я бы тут задержался, - оторвался от уборки Сашка.
   Риша тот час из спальни громко повторила фразу про хрен и добавила, что, если мы собираемся остаться - флаг нам и в зубы и в остальные места, куда он влезет.
   - Кошмар, - покачал Берт головой. - Давно я ее такой не видел.
   - В тот раз было хуже, - проинформировал Сашка, не утруждая себя пояснениями о каком разе идет речь. Считалось, что мы и так должны догадаться. Наверное, он о том, что случилось два года назад.
   Я попытался это представить, но фантазия дала сбой и вместо картины показала мне фигу с маслом. Я вообще впервые слышу, как Риша злобно ругается, что уж говорить о зрелище ее тяжелого, как духота перед бурей, настроения.
   - Что будем делать? - как можно тише спросил я. - Может, запереть ее в ванной?
   Голос Риши коротко и по существу ответил, что она думает о моем предложении, а также о тех, кто недооценивает ее слух.
   - И заткнуть рот, - громко добавил Берт.
   Вместо ответа сестра вышла из комнаты уже с полным рюкзаком и, как автомат, направилась к двери.
   - Куда? - Берт схватил ее за плечо. - С ума сошла?
   - Это вы сошли с ума! - взорвалась Риша. - Нравится воевать с ночниками - счастливо оставаться, а я сваливаю!
   - Стой, я же говорю, на море неспокойно! Лодка перевернется. Хочешь вплавь добираться до другого берега?
   - Как получится, так и доберусь! - отрезала она. - Лучше уж вплавь, чем сидеть тут и ждать, когда в окна опять полезет всякая дрянь!
   - Риша, не заводись, - даже я поднялся. - Ничего серьезного сегодня не случилось.
   - Да, если не считать того, что меня чуть не прикончили свои же!
   - Не в первый же раз, - меланхолично заметил Сашка. - Не останови мы тебя, нас бы сейчас было на одного меньше.
   Риша перевела хмурый взгляд на меня.
   - Да ладно вам, - я попытался разрядить моментально накалившуюся обстановку. - Я ведь увернулся.
   - А мог бы и не увернуться, - все тем же тоном сказал брат. И сестра не нашла что на это возразить.
   - Я выдвину предложение, а ты сама подумай, что лучше, - сказал Берт. - Как ты заметила, дом никто не чинил, потому что толку уже никакого - все равно мы скоро уедем. До конца шторма я предлагаю пожить в здании службы порядка. Во-первых, места там завались, а во-вторых, будем в курсе всех новостей.
   - Чем меньше дом, тем больше ты в нем хозяин, - ворчливо напомнила Риша старую Тамельскую поговорку. - Там слишком много окон и они слишком хрупкие.
   - Хрупкие, потому что их никто не взламывает. А не взламывает, потому что на ночь там обычно никто не остается.
   - Хм, - я вспомнив вчерашнюю поездку на склад. - Не взламывает, говоришь?
   - Не взламывает, - Берт прекрасно меня понял. - Утром, скорее всего, те двое молокососов просто нагло вошли через дверь. Неожиданность - страшная сила. Ну что, будем перетаскивать вещи?
   - Их не так много осталось, - буркнула Риша.
   - Тем лучше, - попытался ободрить я. - Меньше таскать придется.
   - Что с тобой? - она, наконец, обратила внимание на забинтованную руку, которую я удобно устроил в повязке на шее.
   - Заживет, - отмахнулся я и тут подумал, что вполне могу сыграть на этом. - Но до тех пор плыть мне будет тяжело.
   Это оказалось верных ходом - сестра умерила пыл и беспрекословно отвернулась от выхода.
  
   Уцелевших после ночного нападения вещей хватило, чтобы занять заднее сидение Бертова внедорожника. Близнецы, чтобы не ехать порожняком, остались ковыряться в потекшем холодильнике в поисках съестного, Берт же взял меня с собой и повез на новое место жительства.
   - Заверни на пляж, - попросил я, когда мы подъезжали к перекрестку, обозначенному только четырьмя полустертыми плитами, которыми кто-то много лет назад мостил дороги.
   - Думаешь, морская вода окажет благотворное влияние на твое дохлое здоровье? - спросил он, тем не менее, сворачивая в берегу.
   - Я хочу посмотреть на лодки, - признался я. - Думаю, нам опять придется взять какую-нибудь из них без спроса.
   - К тому времени, когда мы соберемся отплыть, хозяев у лодок сильно поуменьшится, - вздохнул он. - Там уже половина бесхозных.
   Мы съехали по пандусу на влажный песок и остановились под утесом. Взгляд на поспокойневшее за ночь море подарил пару неприятных сюрпризов.
   - Берт, ты считаешь меня самоубийцей? - я как можно выразительнее дернул бровью, когда блестящая спина снова на миг показалась над водой. Был бы неместным, решил бы, пожалуй, что это особый подвид бесплавниковых дельфинов резвится. - Как бы я не плавал, но кормом для них стать не хочу. Или ты рассчитываешь на то, что когда море утихнет, они волшебным образом испарятся?
   - А ты рассчитываешь на то, что в мутной воде им будет так плохо видно, что они проворонят нашу большую шумную лодку? - огрызнулся Берт, и только по этому короткому выплеску эмоций, я понял, что ему тоже не нравится то, что он видит. - Предложи что-нибудь получше.
   - И предложу, - я скрестил руки на груди. - Ты ведь знаешь, как доставлялись продукты и прочее на склады?
   Берт редко смотрел на меня таким тяжелым взглядом, и в подобные моменты я всегда сдавался первым.
   - Знаю, но нам это не поможет, - соизволил ответить он через полминуты после того, как я перестал играть с ним в гляделки и занялся рассматриванием песка под ногами.
   - А попробовать со стороны стены? - выдвинул я еще одно предложение.
   - Ага, удачи, - отозвался Берт. - Передашь привет с того света.
   - А может там тоже дырка есть, как и на море?
   - Нет там ничего.
   - Ты проверял?
   - Само-собой. Там не пройти. То есть вообще не пройти. Особенно вам с Ришей.
   - Но ведь что-то делать все равно придется. Я не хочу становиться завтраком для трехметровой зубастой рыбки! - возмутился я. - Ночники ведь как-то сюда проходят! Или правду говорят, что им этот барьер по колено, или на ночь его убирают.
   - Хочешь прогуляться по ночному городу, проверить? - поинтересовался Берт. - В принципе, не самая самоубийственная идея, если предположить, что все опасные гады чудом испарились из города, а мелочевка будет избегать ввязываться в драку.
   - Может, и будет, - вспомнил я, как один из "мелочевки" обходил стороной Маришу.
   - Но море мне кажется гораздо безопаснее, - тут же добавил Берт. - Надо обсудить с Сашкой, у него тоже бывают хорошие идеи. Пошли, послушаем, что предложит этот ходячий калькулятор.
   - Подожди, я взгляну сверху. Отсюда скалы и волны мешают.
   - И что ты хочешь там увидеть? - недовольно проворчал Берт. - Только время потеряешь.
   - Да ладно тебе, я быстро. Хочешь - скатайся, завези вещи, а я пока осмотрюсь.
   - Нет уж, я уеду, а ты опять попадешь в какую-нибудь неприятность.
   - Берт! - оборвал я его. - Ты что, собрался со мной до старости ходить, как мамочка за ребенком?
   - Если понадобится...
   - Берт! Не гони. Мне не пять лет. Сейчас середина дня. Это обычные скалы, по которым я сто раз ползал в одиночку, что еще надо?
   - Слушай, но если с тобой опять что-нибудь случится...
   - Все будет нормально, - заверил я его. - Отсюда пешком полчаса медленной ходьбы до центра, что я, заблужусь, что ли?
   - Ты не дал мне договорить, - прервал он перечисление моих железобетонных, как мне казалось, доводов. - Если с тобой опять что-нибудь случится, Мариша будет плакать, и за это я тебя найду где угодно и откручу башку. Понял? Давай, лезь уж. Только смотри, не навернись.
   Отсалютовав ему здоровой рукой, в знак того, что все понял, намотал на ус и сделал зарубку в памяти, я запрыгнул на первый уступ и, почти без помощи рук, полез вверх. За спиной послышался звук отъезжающего внедорожника.
   До первого широкого выступа, я добрался минут за пять. Были бы целы обе руки - получилось бы быстрее. Я огляделся по сторонам, но обзор со стороны океана по-прежнему перекрывали скалы, пришлось лезть еще выше.
   Ну вот, наконец-то, залив, как на ладони. Привычное, но все равно волнующее зрелище - штормящее море, с высоты полета чаек.
   На горизонте, далеко справа, почти скрытое за скалами, что-то виднелось. Защищаясь рукой от солнца, я щурясь, попытался разглядеть детали. Корабль какой-то. На прогулочную яхту не очень похож, вроде ближе к военному. Но я их видел только по телевизору и точно сказать не возьмусь. Стоит ли его воспринимать, как опасность? Берт сказал, что чуть что - голову оторвет. С другой стороны - корабль вон где, а я тут. Что он мне сделает? Не покусает же, в самом деле.
   И я решил подняться еще выше.
   На полпути я услышал сверху голоса. Кажется, кто-то уже забрался сюда раньше меня. Ну что ж, они наверняка успели разглядеть кораблю во всех деталях. Стоит обсудить и порасспросить.
   Встретили меня неожиданно. Я полувисел на одной руке, когда в лицо ткнулось черное дуло. Что делают в таких случаях? Поднимают руки, наверное. Я же резко отшатнулся, не подумав, что до края обрыва слишком мало места, чтобы можно было там устоять. Одна нога повисла над пустотой и, даже будь у меня две руки здоровые, удержаться было не за что.
   И подо мной оказалась только пустота.
   Я мысленно прошептал короткое нецензурное слово, и мысленно добавил еще, поминая и незнакомцев и себя, за то, что столкнулся с теми самыми неприятностями, которые предвещал Берт. Он мне точно голову оторвет. И будет совершенно прав.
   Падение показалось очень долгим, словно расстояние до земли увеличилось раз в пять. Я мысленно сжался, ожидая удара. И он не преминул последовать, выбивая дыхание и мысли.
   Оглушило сильно. Но могло быть и хуже. Вода смягчила удар и вместо того, чтобы раскинуть по округе мозгами, я, кажется, отделался парой трещин в черепе и сотрясением мозга, если, конечно, Берт ошибался, считая, что мозги у меня где угодно, но не в голове.
   Набежавшая волна подхватила меня и приложила о торчащий булыжник, протащила по камням и в конце-концов, ушла, оставив на мелководье. От мути в голове и соленой воды, попавшей в рот и нос, затошнило. А когда чьи-то руки вытаскивали меня и осторожно укладывали на сухую жесткую поверхность, я еле удержался, чтобы оставить обед там, где он до этого находился.
   Берт? - пришла шальная мысль.
   Услышав незнакомые голоса рядом, я сделал усилие и немного сфокусировал зрение. Нет, не Берт. Или у меня в глазах не только мутится, но и троится.
   Когда я попытался сесть, меня мягко придержали, а потом я оказался на животе, за что моя спина ответила благодарностью. Зато руки, оказавшиеся в наручниках - если бы умели ругаться, выдали бы такое, что уши окружающих заалели бы, как вечернее солнышко.
   Мотор заработал и заскакала по волнам, уходя все дальше и дальше от берега. А меня от качки сразу же затошнило еще сильнее.
   Что это за люди? У них оружие, какая-то военная форма. Не похожи они на ночников. Но откуда тут военные?
   Я попытался сесть и к моему удивлению, мне не только не препятствовали, а даже помогли - поддержали за локоть и дали облокотиться о бортик.
   - Куда вы меня везете? - задал я первый вопрос, но в ответ получил молчаливое пожатие плечами. А скоро вопрос отпал сам собой - тот самый корабль, который я пытался разглядеть приблизился вплотную, мне очень аккуратно и вежливо помогли забраться на борт. Я на всякий случай прикинул расстояние до берега - доплыву, если надо будет. Что им от меня надо? Обращаются, как с почетным гостем, но наручники не снимают. Может, пока мне рано паниковать - черт его знает, вдруг все не так, как кажется. Вдруг, это какая-то спасательная команда?
   Меня сопроводили куда-то в недра корабля и оставили в тесном помещении без единого окна. Там уже находились двое. Первый - крупный шатен в форме, а второй худощавый, ростом с меня, наверное.
   - Кто вы такие? - первым делом спросил я после того, как меня усадили на стул. Пока меня везли, я слышал речь на трех языках, и решил что английский, как самый популярный, для разговора подойдет лучше.
   - Хотелось бы задать этот вопрос тебе, - ответил и крепкий мужчина, похоже, именно он тут и главный. - Как зовут-то?
   - Мал.. Малькольм, - не стал скрывать я.
   - Имя-то какое нерусское, - неизвестно кого и неизвестно в чем упрекнул мужчина. И я решил, что английский для разговора был выбран не слишком удачно. - Ты местный?
   Я кивнул, и в ответ на это второй уставился на меня с таким болезненным любопытством, словно хотел разглядеть третий глаз или хвост, спрятанный в шортах.
   - А как мне называть вас?
   - Можно капитан, - слегка улыбнулся главный. Дружелюбность его тона как-то слабо вязалась с наручниками, которые пережали мою незажившую рану на левой руке. Повязка, которую накладывал Берт давно промокла насквозь, и рукав рубашки прямо на глазах становился из светло-желтого бурым. Это заметил не только я.
   - Вы ранены? - участливо поинтересовался он.
   - До недавнего времени все прекрасно заживало, - намекнул я.
   - Ну-ка, ну-ка, - и прежде, чем я успел возразить, он убрал рубашку и оттянул мокрые бинты - я еле сдержался, чтобы не зашипеть, когда дернули открытую рану - и присвистнул.
   - Неслабо. Руке уже, боюсь, не помочь, да и мышцы на спине рассечены - удивительно, как ты еще ходишь. С такими ранами лежать надо.
   - Так когда вы меня отпустите? - когда осмотр завершился, спросил я.
   - Да кто тебя отпустит в таком состоянии? О тебе ведь заботимся. Имей терпение, пусть сначала тобой займется врач.
   И они не отпустили, зато сразу сняли наручники, размотали бинты и обработали раны какой-то жгучей гадостью, а руку зафиксировали в повязке на шее. Легче не стало. Зато мокрую и грязную рубашку заменила чужая, светло-голубая с длинными рукавами.
   Спину, как и руку, после лекарств, жгло так, будто под бинты насыпали раскаленные угли. Если этот живодер и врач, то скорее из этих, патологоанатомов.
   Даже не знаю, как воспринимать всю эту ситуацию. С одной стороны, меня сюда затащили в наручниках и не выпускают, с другой, все проделано без грубостей, вдобавок, они попытались облегчить боль, а теперь еще и оставили одного в каюте. Без наручников и охраны.
   Я дошел до двери и осторожно толкнул ее ногой. Заперта. И я занялся тем, чем только и мог заняться в данной ситуации - сел под дверью и попытался услышать то, что творится снаружи. Ничего не слышно. Осталось переместиться на кровать, ждать и недоумевать - что же от меня хотят. С удовольствием, конечно, поверил бы в людскую доброту и сердечность и удовлетворился теми объяснениями, что мне недавно дали. Но не верилось.
   Прошло, наверное, больше часа, когда у меня вновь появилась компания. Тот самый капитан и долговязый носатый тип, телосложением и повадками чем-то неуловимо напоминающий богомола.
   - Послушайте, спасибо за заботу, но мне бы... - начал я.
   - Сядь. - Не повышая голоса, приказал он. И я сел. - Никуда ты не пойдешь, - уже мягче продолжил он. - В твоем состоянии нужно лежать, а лучше спать и набираться сил.
   - Ваше гостеприимство становится чересчур навязчивым, - проворчал я. - Меня, кстати, дома ждут.
   - Мы слишком далеко отплыли...
   - Куда отплыли? - подскочил я.
   - На юго-запад, если тебе это что-нибудь даст.
   - И возвращение не входит в наши планы, - добавил "богомол". - Так что придется остаться.
   - Я могу и вплавь, - возражаю, как бы невзначай придвигаясь к выходу, который блокируют эти двое. - Если вы не можете вернуться, то мне ничего не остается...
   - Не торопись, - в руке долговязого появился пистолет.
   - Это очень опасно, - продолжил мягко увещевать капитан. - Ты просто не доплывешь. А я не хочу быть ответственным за смерть гражданского лица.
   Вот как. Все навязчивее и навязчивее.
   - Вы переигрываете, - стараясь держать себя в руках, усмехнулся я. - Гуманизм вам не к лицу. Скажите уж прямо, что вам от меня надо.
   - Всего лишь, чтобы ты спокойно посидел в каюте, - не меняя тона, ответил капитан и вышел в коридор.
   Долговязый повел стволом, заранее отметая любые мои возражения, и закрыл дверь с снаружи. С той стороны что-то громыхнуло, и я опять остался в одиночестве.
   Для очистки совести, толкнул ногой дверь и пожалел, что тут нет замочной скважины, а то бы я нашел, чем ее расковырять.
   С некоторых пор я очень не люблю запертые помещения. Попробовать выбить дверь? Ага, одернул я сам себя, для этого, дорогуша, надо хватануть резерва, а это случится только если эта дверь отрастит клыки и попытается вцепиться тебе в горло. А тех крох адреналина, что уже растворились в крови, хватает лишь на то, чтобы лишний раз не отвлекаться на боль.
   Я сел на краешек кровати и задумался. По всему выходит, что единственное, на что я способен - это ждать подходящего случая. С Бертом и близняшками все равно ничего не случится, и со мной тоже, если я не буду валять дурака. Может, если потороплюсь, Берт так и не заметит моего отсутствия и не открутит мне голову?
   Время шло, и надежда на незаметное возвращение покрылась плесенью и истлела. Да уж, моя надежда не из тех, что умирают последними.
   Я потерялся во времени, из-за не выключающегося искусстчвенного света и отсутствия окон, казалось, что снаружи то ли поздняя ночь, то ли уже полдень следующего дня. Но я терпеливо ждал. Терпеливо ходил по каюте, иногда прислушивался к шумам за дверью, но чаще сидел у двери. На всякий случай я открутил у столика ножку и положил рядом. Не на кулаки же мне надеяться, в самом деле.
   Едва в двери начало что-то громыхать, все мое терпение сдуло, как дым ветром. В каюту кто-то собирался войти. Он только-только на полкорпуса показался из-за двери, а я уже замахивался, целя железкой ему в лицо. Все произошло быстро и тихо - короткий стук, хруст то ли черепа, то ли переносицы и человек оседает на пол. Живой, кажется, но порядком оглушенный. Я выглянул за дверь - больше никого. Секунду колебался - попробовать замаскироваться, переодевшись в одежду этого незнакомца? Но время показалось дороже.
   Я тихонько затащил мужчину в каюту, забрал у него пистолет и прокрался по коридору к ближайшей приоткрытой двери. Пока решался как бы так незамеченным проскользнуть мимо, уловил отрывок разговора.
   - И все-же, он задерживается.
   - Может, наш гость решил оказать сопротивление, - возразил знакомый голос капитана.
   - Значит, надо было все-таки надеть на него наручники.
   - Нет, с ним надо обращаться максимально мягко, - ответил голос капитана.- Ты, может и не слышал, но эти существа становятся весьма опасными, если причиняешь им сильную боль.
   - Не знаю, с вижу, пацан, как пацан.
   - Ты видел, что у него со спиной и рукой. Любой другой с такими ранами слег бы в реанимацию. А этот ничего - ходит. И еще, знал бы ты, что подобные пацаны неделю назад сотворили с кораблем ...
   - Слышал. Но не поверил...
   - Уж поверь. Эти двое проломились насквозь и ушли через дыру в днище. Поэтому никаких силовых мер - этим существам вполне по силам потопить наше корыто ко всем морским чертям. Это я тебе как очевидец сообщаю.
   - Таких в лабораторию... Исследовать...
   - Исследуем, конечно. Одного-двух. А остальных уничтожим вместе с городом, чтобы эта зараза больше не разбегалась. Кстати, повезло, что наш экземпляр гораздо спокойнее тех двоих. Если ничего не случится, довезем в целости и сохранности.
   У меня резко ослабли колени. Твою мать, надо ж было так влипнуть!
   Потихоньку начала колотить мелкая дрожь. Экземпляр, лаборатории, говорите? Чтобы я снова слетел с катушек? Хрен вам. Я не склонен к лишнему мысленному обсасыванию дерьма, в которое тогда попал, но уж очень постараюсь не вступать дважды в одну и ту же кучу.
   Надо выбираться, и выбираться срочно.
   Я впервые нахожусь в недрах военного корабля и скажу одно - мне тут тесно. Хотя я и не страдаю клаустрофобией, но узкие коридорчики и низкие двери вкупе с ощутимой качкой давят на нервы и заставляют почувствовать мышью, загнанной в щель между шкафами.
   - Что-то он действительно, долго. Пойду проверю, - услышал я и понял, что ждать нельзя.
   Я не знаю, сколько тут выходов, но я вижу в десятке метров лесенку, которая ведет наверх и на цыпочках скольжу к ней.
   - Стоять! - послышалось из открытой двери. Этот крик прибавил мне ускорения. Успеваю! У меня пока неплохая фора... Помогая себе здоровой рукой, я взлетел по лестнице, но только для того, чтобы, почти поднявшись, получить мощный удар в лицо.
   Меня отбросило назад. Пистолет, прогрохотав по полу, отлетел за пределы досягаемости. Затылок врезался в металлическую переборку, и я кубарем скатился вниз.
   Сквозь вату, которой словно набили череп, начала пробиваться боль - не знал бы в чем дело, решил, что левой половиной лица я только что протаранил поезд. Тихий стон, который я сначала принял за шум в ушах, оказался моим. И как только я это понял, то сразу заткнулся.
   Осторожно перевернувшись на правый бок, я попытался взглянуть единственным сумевшим открыться глазом в сторону лестницы и смутно увидел сначала грубые ботинки, один из которых только что чуть не отправил меня в нокаут, а потом и ноги. Остальное разглядеть не успел - сзади кто-то грубо пнул в спину и, попытался, схватив меня за левую руку, грубо вздернуть на ноги.
   От очередной резкой вспышки боли я дернулся в сторону, но чужие пальцы держали крепко.
   Оба пути перегорожены, надо было что-то придумывать, но я не вытерпел, когда перед глазами оказалась такая прекрасная мишень, как лицо того, кто только что спустил меня с лестницы. Что значит такая безделица, как боль в раненой спине, когда твой здоровый кулак с хрустом встречается с зубами обидчика?
   И что может быть хуже, чем подошва ботинка, всем весом владельца отпустившегося на больное плечо?
  
   ***
   - А мне он нравится, - сказал капитан. - Хороший парнишка. Резвый.
   - Чересчур даже резвый. Повыбивал бы я из него всю его резвость.
   - Успеешь еще, - капитан перевел ласковый взгляд с меня на "богомола", все еще прижимающего платок к губе. Удачно я все-таки его достал, кулак до сих пор побаливает.
   - Чего глазами сверкаешь? Что-то сказать хочешь?
   - Нет. Жалею, что не все зубы выбил, - огрызнулся я. Я сказал то, что и хотел, предварительно, как и обещал себе много раз, успев подумать о последствиях.
   От ожидаемого удара в висок я уклонился весьма дурацким способом - дернулся назад и завалился вместе со стулом на пол. Не обращая внимания на воющие о пощаде руки и спину, перекатился на бок, и, рискуя вывихнуть пару суставов, вставая, взмахнул стулом.
   Никогда не приходилось бить из такого идиотского положения, не видя цели, задом наперед, но я все равно влупил от всей души и успел порадоваться, когда металлическая ножка столкнулась с препятствием. Я старался махать повыше, целя в голову, но результата так и не увидел - подскочивший капитан коротким ударом уложил меня на пол.
   Наверное, я должен был обрубиться, но, кажется, моей чугунной головой можно без вреда для здоровья биться о бетонные стены, и это хорошо, потому что как раз терять сознание сейчас я очень не хочу. В глазах мелькнули и пропали черные мушки и красные искры, зато зрение играло какую-то дурную шутку - казалось, комната медленно вращается, как карусель в замедленной съемке.
   Я взглянул на капитана, присевшего перед телом долговязого, и понадеялся, что эта сволочь уже не встанет.
   Н-да, я-то был уверен, что Бертово воспитание и семья сделали из меня мирного домашнего человека, или, как иногда выражался Берт в минуты раздражения - клинического засранца-пацифиста. Что бы он сказал сейчас, интересно? Неважно, главное, чтобы у него не нашлось поводов открутить мне голову за те неприятности, в которые я влез.
   Капитан повернул голову, и я перехватил его холодный взгляд. Ага, игры в добренького папочку закончились.
   - Повезло тебе, что он жив, - бросил он.
   - Это ему повезло, - прошептал я, прикрывая глаза, чтобы остановить головокружение. Сумею я еще раз повторить подвиг со стулом? Что-то сомневаюсь. Фактор неожиданности сдох через секунду после первой удачной попытки.
   Одной рукой подняв меня вместе со стулом в нормальное положение, капитан даже не стал задерживаться, чтобы съездить мне по зубам, вместо этого потянулся за шприцом, на который я до сих пор не обращал внимание.
   Вот он нужный момент!
   Я целился ногой в промежность, и если бы попал в цель, ненадолго вывел бы капитана из строя, потом добил бы ногами или стулом. Но капитан легко отвел удар и, съездил мне по уху так, что голова чуть не оторвалась от шеи, а в черепе зазвенели вразнобой церковные колокола.
   Мне нужен резерв. А для этого нужна срывающая крышу паника, и тогда плевать, что всего два дня назад я восстановился после серьезного ранения. Капитан, лучше бы ты попытался меня придушить, желательно медленно, с садистским удовольствием.
   Вместо этого он снял с иголки колпачок и критически посмотрел на уровень прозрачной жидкости в шприце.
   Что за...? Я отшатнулся от иглы, и капитан добавил ускорения, отчего я снова оказался на полу.
   - Поспи пока, - и с этими словами он вколол мне в ногу все содержимое шприца. Потом вернулся к приятелю и выволок того из каюты. Я опять остался один. Пару минут я прислушивался и к себе, посекундно ожидая то ли сонливости, то ли тошноты.
   Не знаю, что за гадость мне вкололи, но единственный эффект от нее - слабый зуд в том месте, куда игла вошла в мышцу. Обломись, капитан, мой организм сожрал эту дрянь, не поперхнувшись.
   Нельзя быть таким беспечным, капитан, - думал я, как можно тише переворачиваясь в более удобное положение и упираясь ногами в стул. Цепочка от наручников - единственное, что сейчас мне мешает. А дверь я как-нибудь открою, когда освобожу руки. Или она сама рано или поздно откроется.
   Упершись ногой в стул, я глубоко вздохнул и рванул его от себя. Нога соскользнула, ножки стула с грохотом столкнулись со стеной. Но сейчас не до шума - левая, черт бы ее трижды подрал особо извращенным образом, рука быстро показала мне небо в алмазах. Оставалось только лежать, сцепив зубы, и молиться на болевой порог, который в такие минуты, как всегда, оказался на достаточной высоте, чтобы уберечь от воплей и потери сознания.
   Второй раз пробовать не хотелось. Но цепь еще не порвана, и чем дольше я тут проваляюсь, тем больше шансов оказаться там, откуда я сбежал полгода назад. А это стимул посильнее Берта и его угрозами оторвать мне голову.
   Снова упершись в стул, я даже зажмурился. И с мысленным воплем: К чертям руку! - повторил подвиг. Этот рывок подарил свободу и отбросил меня назад.
   То, что левая рука повисла мертвым грузом, меня не удивило, я думал, она вообще оторвется. Удивительно как раз то, что после всего этого я сумел подняться и, подхватив стул здоровой рукой, броситься в начавшую открываться дверь.
   С той стороны тоже не ожидали от меня такой прыти, и их секундная заминка позволила мне сбить двоих с ног и, перепрыгнув их оглушенные тела, броситься к лестнице. Поднимаясь наверх во второй раз, я был осторожнее, но никаких "ботинком в рожу" не последовало, и я через секунду оказался на верхней палубе.
   Кажется, никто кроме охраны, не заметил побега. Мне много не надо - всего лишь несколько секунд, чтобы добежать до бортика и, оттолкнувшись, прыгнуть. И лишь перед тем, как вниз головой вошел в воду, я краем уха уловил звуки выстрелов.
   Ныряю я неплохо, но утихший шторм и слишком прозрачная вода стали большой помехой - я виден, наверное, как на ладони. Оставалось надеяться только на их растерянность. Мне бы всего немного времени и две здоровые руки, чтобы отплыть подальше - и тогда ищите меня, как хотите.
   Шум мотора над головой разбил надежду в прах и развеял его по ветру. Догонят. Я - не амфибия, чтобы полчаса сидеть под водой, вынырну, куда денусь. А там хватит и пули в голову.
   Но пока я плыву и жду чуда.
   Гул мотора приближается, он уже почти над головой, и я решился на самое дурацкое, но вполне действенное средство - нырнуть еще глубже. До упора, до последней капли воздуха. Так, чтобы инстинкт самосохранения вылез на поверхность, чтобы уровень адреналина подпрыгнул до максимума. Я почти уверен, что испугаюсь. Должен испугаться. Если нет - то серьезно влипну, и Берту, чтобы оторвать мою дурную голову, придется искать ее на том свете.
   Темная глубина совсем не манила, но я стремился к ней, как иной пловец стремился бы к свету. К счастью, заниматься вынужденным суицидом не потребовалось - роль чуда сыграло метнувшееся из глубины длинное тело. Я даже не успел запаниковать - оно, миновав меня, нацелилось вверх. Если бы я хотел, мог бы легко дотронуться до него рукой. Но я не захотел. Конечно, не на такое спасение я рассчитывал, но лучше уж неизвестный монстр, который не обращает на тебя внимание, чем те, наверху.
   Шум мотора смолк через несколько секунд - я как раз выныривал на поверхность за необходимой порцией воздуха.
   Охренеть! От лодки только что отделилась задняя часть вместе с мотором и тихо пошла ко дну. Трое солдат очередями лупили по воде, но мощный удар снизу выбросил одного за борт, а остальных швырнул на дно тонущей лодки. Стрельба на время прекратилась. И в этой секундной тишине предсмертный крик прозвучал особенно жутко.
   Я торчал в воде, как поплавок - у всех на виду. Два опасных противника заняты друг другом, поэтому, разумнее всего будет смыться, пока одна из сторон не взяла вверх. А проверять на лояльность пришедшего на помощь монстра мне даже не пришло в голову.
   Берег оказался далековато для моей однорукой гребли, но эту мелочь с лихвой окупили знакомые очертания скал, от которых было совсем недалеко до дома. Все-таки, никуда корабль не плыл. А я ведь почти поверил в тот блеф.
   Пустой пляж встретил неприветливым криком чаек и шуршанием волн в тухнущих на солнце водорослях. Перебирая подкашивающимися ногами, я не бежал - медленно плелся в сторону города. Оглянулся только однажды - но море спокойно, и на горизонте по-прежнему маячит военное судно. Такое крохотное, отсюда кажется - только протяни руку, сожми в кулак и кораблик-игрушка с хрустом сломается.
   Я отвернулся и поспешил своей дорогой. Надо предупредить всех, чтобы срочно уходили. Любыми путями, хоть вплавь, хоть на лодках, хоть пешком по дну. Может статься, что та угроза уничтожить город - вовсе не пустые слова. Сбросят какую-нибудь бомбу, и конец Тамелю.
   Звуки выстрелов со стороны города заставили меня прибавить шаг. Короткие очереди, одиночные выстрела и один тихий "бам", возможно, взрыв. В Тамеле нет огнестрельного, значит, стреляют не наши.
   Стреляют в нас.
   Я на автомате двинулся к Бертову дому, но, только, увидев выбитую дверь, вспомнил, что мы переехали ближе к центру города. Как назло, рядом ни одной машины. Хотя... Кажется, кто-то едет.
   Я радостно вылетел за угол ... и сильно пожалел об этом.
   Темно-зеленый джип везет троих в военной форме. Двое с оружием внимательно смотрят по сторонам. Меня заметили сразу и среагировали всего лишь на долю секунды позже, чем я отпрянул за угол.
   Не дом, а решето, все на виду - понял я, когда заскочил в дверь. Прятаться в нем - все равно, что в аквариуме. Единственное окно, которое не выбили в последнем штурме, раскрыто настежь, словно приглашая чужаков пустить в него пару очередей.
   Никакой лишней стрельбы они устраивать не собирались - в окно влетели два шарика и покатились в мою сторону. В фильмах их успевали швырнуть обратно, но я не рискнул и через окно кухни выпрыгнул на улицу.
   Громыхнуло знатно - подбираясь к углу дома, я все еще слышал звон в ушах. И что теперь делать? У них машина и оружие, а у меня подкашивающиеся ноги и неработающая рука. Н-да, не повезло с раскладом.
   Я высунулся из-за угла и чуть не нарвался на пулю, метнулся в другую сторону и осторожно обогнул дом со стороны гаража. Черт, как неудачно-то! Дом Берта тут как одинокий гриб посреди асфальтового шоссе - никуда не спрятаться и отовсюду на виду.
   С противоположной стороны дома послышалась стрельба. Черт, на кого они теперь охотятся? Неужели они ездят и стреляют во всех, кто попадется им на пути? Я не вытерпел и снова выглянул из-за угла.
   Оказалось, что жертвами для разнообразия стали как раз военные. Знакомый внедорожник и водитель, которого я сейчас хотел видеть больше всего остановился всего в десятке метрах. Проскочив короткое расстояние, я свалился на переднее сиденье.
   - Ты крут, - кивнул я на автомат, который Берт держал в правой руке. Делал он это настолько непринужденно, что не оставалось ничего другого, как заподозрить его в некогда тесном общении с огнестрельным оружием.
   - Ты где был? И какого черта тебя занесло сюда? - вместо приветствия рявкнул Берт.
   - Прости. Я забыл, что мы переехали.
   - Забыл?! Я знал, что ты - идиот, - прорырчал он. - Я даже подозревал, что еще и склеротик. Поэтому и приехал сюда, окончательно в этом убедиться! Я весь город исколесил! Ты сам расскажешь, где тебя носило и что с твоим лицом?
   - А, это, - я взглянул в зеркало - зрелище то еще - синяя до черноты припухлость вокруг глаза, губа разбита, на скуле скоро будет синячище в форме рифленой подошвы. - Пройдет, а что...
   Я хотел объяснений происходящего, а Берт хотел добраться до безопасного места как можно быстрее, и не считаясь со средствами. Он резко вскинул автомат и выстрелил в сторону выехавшей из-за угла машины. Один из военных упал, а водитель быстро сориентировавшись, остановился и вытащил оружие.
   - Черт, промазал, - вместо того, чтобы попытаться снова, Бер дал газу, и угол дома быстро скрыл от нас военного. - Подожди-ка тут, - вдруг сказал он, и, остановив машину, выпрыгнул и метнулся туда, откуда мы только что выехали.
   Я даже не успел забеспокоиться - выстрелов не было, но через минуту Берт появился с двумя автоматами и сумкой, бросил все на заднее сиденье и опять прыгнул за руль.
   - У меня осталось мало патронов, - он посчитал, что его слова все объясняют.
   - Берт, кто эти люди? Они ведь обычные люди, да?
   - Самые обычные, к счастью, - ответил он, не забывая поглядывать по сторонам и держать оружие наготове. - С ночниками пришлось бы возиться дольше. А эти пришли из-за стены, барьер исчез полностью, а в самой стене дыра размером с грузовик.
   - Что им тут надо?
   - Спроси при случае их сам. Я просто видел, что они творят, и теперь всегда стреляю первым.
   Как бы в подтверждение своих слов он, проехав очередной закрытый на все замки дом, остановился и прицельно расстрелял двоих, застывших от неожиданности между своей машиной и закрытой дверью.
   - Ты ведь не падаешь в обморок при виде крови? - спросил он, подъезжая ближе.
   Я смущенно кашлянул.
   - Смотря, чья кровь.
   - Правильно, - с этими словами он опять покинул машину и, подобрал у тел оружие и какую-то коробку. Что внутри, я так и не успел рассмотреть.
   - Что это? - кивнул я на его добычу.
   - Взрывчатка. Они сначала выносят двери, а потом расстреливают все, что движется. Пока мы поняли, что происходит...
   Жалость к погибшим чужакам, которой и до этого было маловато, исчезла совсем.
   - Дай-ка и мне чего-нибудь, - я сунулся назад и вытащил первое попавшееся под руку - пистолет.
   Берт косо взглянул на меня, но отбирать не стал.
   - Запасных обойм у меня к нему нет, - предупредил он, - Так что экономь.
   Если по окрестностям города можно ездить несколькими путями, то центр - это центр - туда ведут все дороги, там нет скал, и дома стоят слишком далеко друг от друга, чтобы можно было дворами пробраться до здания службы порядка. Да и нет в Тамеле дворов - только равнина и домики, как выкидыши бесталанного зодчества, разбросанные без видимого порядка. Одни давно взломаны, другие - недавно, третьи заперты, как огромные сейфы, хранящие в своих недрах нечто более ценное, чем золото.
   Два военных "Хаммера" натолкнулись на нас практически одновременно. Берт успел выстрелить первым, но результатом его реакции был лишь один, мешком осевший на заднее сидение. Зато на нас с двух сторон обрушился смертельный град.
   Я, забыв про пистолет, пригнул голову к коленям и закрыл ее руками, все же понимая, что если пуля прошьет дверь или сидение - мои ладони жизнь не спасут. Берт же, наоборот, высунулся по пояс и дал огонь с двух рук. Не верю, что у него получилось хорошо прицелиться при тех зигзагах, которые выписывал наш неуправляемый внедорожник, но, по крайней мере, попаданий по машине стало меньше.
   - Черт! - Берта рывком развернуло и он, потеряв равновесие, завалился на меня. Но почти сразу выпрямился. Его правая рука повисла, выпустив оружие. Я потянулся было подобрать, но получил болезненный удар локтем.
   - Руль держи!
   Отдернув руку от автомата я схватился за руль - и вовремя - угол дома лишь слегка царапнул дверь, вместо того, чтобы смять весь передок в гармошку. Это дало нам короткую передышку - одна машина оказалась вне зоны видимости, а со второй Берт, кажется, успел разделаться.
   Я уже видел двухэтажное здание службы порядка, и путь до нее преграждает всего одна машина - и та неподвижная. Проезжая мимо нее, я заметил уткнувшегося в руль водителя.
   Кажется, Берт тут побывал раньше.
   Я оглянулся и увидел недобитый "Хаммер", севший нам на хвост.
   - Пригнись, - приказал Берт и выстрелил в сторону преследователей. Очередь оказалась очень уж короткая и, когда Берт раздраженно отбросил автомат и потянулся за другим, я понял, почему.
   И тут два одиночных выстрела откуда-то сверху заставили меня всмотреться в окна приближающегося двухэтажного здания. Но надо было смотреть выше. Знакомая голова с выгоревшими добела волосами высунулась из-за выступа плоской крыши, и я узнал этого снайпера.
   Стрельба со стороны "Хаммера" стихла, а сам военный внедорожник пошел боком и протаранил своего собрата. Вся эта груда металла на колесах теперь не представляла для нас угрозы, и все благодаря Берту и тому, кто стрелял с крыши.
   - Сашка? - пораженно пробормотал я.
   - Он, - кивнул Берт.
   Дверь открылась, едва мы подъехали. Нас встретили Риша с Родриго и Кеном - ребятами из службы порядка. Риша бросилась помогать забирать из машины оружие, оставив приветствия и обнимания на потом, а мы с Бертом спешно зашли внутрь.
  
   Когда дверь захлопнулась, отгораживая нас от света, мне сразу же смертельно захотелось присесть, а лучше прилечь - с этой пальбой и суетой я забыл, как зверски устал. Стержень в виде опасности, который поддерживал меня на ногах, сломался в тот миг, когда Риша заперла входную дверь.
   На остатках энтузиазма я доплелся до низенькой софы, но едва облокотился о стену, как все еще не зажившая спина дала знать о себе, и я повалился на правый бок. Кто-то что-то делал, говорил, Риша вместе с Бертом присели передо мной. Сестренка начала осторожно снимать заскорузлую от крови и морской воды рубашку, я же не находил сил даже на то, чтобы приподняться и помочь ей.
   На футболке Берта в районе правого плеча подсыхает здоровенное красное пятно, но рукой он работает вполне уверенно. Вот что значит умение контролировать свое тело. Не то, что я - даже синяк толком залечить не могу.
   - Что это? - спросил Берт, когда рубашка была снята и Риша занялась осмотром моих повреждений.
   Я взглянул на руку. По-правде говоря, я подумал, он имеет ввиду рану, но его палец ткнул в браслеты от наручников.
   - Это совсем не то, что ты думаешь, - пробормотал я. - Я ничем таким не занимался.
   - Каким? - не сразу понял Берт. Потом до него дошло. - Тьфу! Пошляк!
   - Я ведь еще ничего не сказал! - усмехнулся я. - Но я всегда догадывался, что тебя в голове одни неприличности.
   - Солнышко, принеси-ка аптечку, его надо опять перевязывать, - Берт легко перевернул меня на живот и начал отдирать бинты. Я шипел, но терпел. Взглянув на то, что находится под повязками, Берт тихо выругался.
   - С той ночи, по-моему, стало хуже.
   - Ты руку размотай, я ее совсем не чувствую, - пробормотал я.
   - О, черт! У тебя ко всему прочему еще и нехилый вывих. Лежи, сейчас вправлю.
   И, раньше, чем я сообразил, о чем это он, Берт быстро, и не слишком деликатно хрустнул моим плечом.
   - А-ай-о! - взвыл я. - Коновал!
   - Одну маленькую проблему решили, - невозмутимо сказал он и взял из рук Риши небольшой ящик с лекарствами.
   Для начала он шпилькой отомкнул наручники и осмотрел запястья.
   - Кошмар, - тихо сказала сестра. - Кто это так с тобой?
   - В основном, я сам, - пробормотал я. - Когда разрывал наручники. Кажется, и плечо тогда же вывихнул.
   - А все остальное?
   Я промолчал, потому что Берт начал обрабатывать открытые раны и мне пришлось сцепить зубы.
   - От заражения не помрешь, - успокоил он, занявшись перевязкой.
   - Сам знаю, - вяло огрызнулся я и вдруг вспомнил кое-что. - Кстати, если правда то, что я слышал, то на город возможно, скоро сбросят большую бомбу. Надо отсюда валить.
   - Сашка говорил о том же самом, - проговорила Риша.
   - А он откуда узнал?
   - Он раскинул мозгами и напугал нас одним из вероятных сценариев, - Берт ни на секунду не прервался. - И если бы не солдаты, и не твое исчезновение, мы бы уже были далеко.
   - А где он? - я прикрыл глаза, мечтая о капельке спокойствия и отдыха, которые в данном положении были почти невозможны.
   - Наверху. Ведет отстрел всего, что попадает в поле зрения. Наверное, вошел во вкус, раз до сих пор не спустился.
   У меня возник закономерны вопрос - зачем же тут солдаты, если в итоге город все равно будут взрывать, но мой голос заглушили два взрыва. От мысли, что это, скорее всего, на крыше, я приподнялся, но Берт удержал меня на месте и приказал утихомириться.
   Тут появился Сашка, и я перестал дергаться.
   - Не зацепили? - спросил Берт.
   Сашка мотнул головой и бросил на стол винтовку.
   - Патроны кончились, - сообщил он.
   Берт махнул в сторону оружия, привезенного нами.
   - Поищи что-нибудь другое.
   - Они сейчас подъедут ближе, я могу не успеть стрелять на четыре стороны.
   - Возьми Кена и Родриго. Я подойду через минуту.
   Сашка кивнул, и скрылся на втором этаже.
   - Он даже не спросил, как я себя чувствую, - после перевязки я перевернулся на бок и расслабился, насколько позволяла сложившаяся ситуация.
   - Он видел, что ты умирать не собираешься, и очень правильно сделал, что отложил все расспросы, - ответил Берт, задвигая аптечку под софу.
   - Слушай, а ты где научился так стрелять? - спросил я.
   - За последний год чему я только не научился, - проворчал он. - Не задавай лишних вопросов. Тебе сейчас двигаться и волноваться противопоказано. Риш, присмотри, чтобы он вел себя тихо.
   Сестренка кивнула и попросила:
   - Только ты там осторожнее. Ладно?
   - Я всегда осторожен.
   Берт ушел вслед за Сашкой и Родриго, а мы остались вдвоем с сестрой.
   - Не беспокойся, Берт стреляет так, словно у него глаза на зад... затылке, - попытался успокоить я ее и себя.
   Она кивнула.
   - Пока тут солдаты, бомбу ведь не скинут? - сестренка высказала то, о чем я сам только что подумал.
   - Если бомба - не наша фантазия, то не должны.
   Я лежал, стараясь держать глаза открытыми, прислушивался к редким выстрелам и радовался, что никто пока ничего не взрывает. Риша сначала пыталась расспрашивать, но, поняв, что разводить долгие разговоры я не настроен, замолчала.
   Родриго с Бертом спустились, когда выстрелы почти стихли.
   - У наших стен три машины с оружием. Сходим, соберем, - объяснил Берт, открывая не дверь, как я ожидал, а окно.
   - Ты там осторожно, - повторила Риша.
   А я за Берта не беспокоился. Он уже не раз доказывал, что для его убийства нужно нечто большее, чем пара шальных пуль. Кажется, я начинаю понимать, почему он уверен, что никогда не рискует больше, чем нужно.
   - Быстрее бы мы уехали из этого города, - со вздохом сказала сестричка. - Как же мне надоело прятаться по ночам! Как надоела вся эта стрельба. Я хочу увидеть лес. Я хочу поваляться на лугу. Представляешь, большая поляна, и вся в цветах и траве! Я хочу увидеть снег, в конце концов! А ты видел снег?
   - Видел, щупал и даже купался в нем, - не открывая глаз, ответил я.
   - Он классный, правда?
   - Не сказал бы. Знаешь, когда долго в нем валяешься, чувствуешь себя замороженной креветкой.
   - Ты не романтик, - отмахнулась она. - Снег - это здорово!
   - Залезь в холодильник, - пробормотал я. - Посиди там пару часиков, и после этого попробуй повторить то, что ты только что сказала.
   Никому и никогда не расскажу, как я два дня в чем мать родила побирался через сугробы, пока не вышел к мало-мальски населенному пункту. Мне не хочется вспоминать, как я стащил первого попавшегося пешехода с тропинки и, стукнув в челюсть, отобрал телефон, верхнюю одежду и обувь.
   Единственный номер, который я тогда вспомнил всего лишь с десятой попытки - это номер Ильи, да и то, только потому, что я когда-то так часто звонил ему с городского, что пальцы примерно помнили на какие кнопки жали. И, когда я услышал знакомый голос, вместо крика о помощи, прохрипел : "Мне нужен номер Берта. "
   В тот момент мне и в голову не пришло, что до моего исчезновения они знать друг друга не знали. Но Илья дал мне его номер сразу, наверное, помнил наизусть. И я, боясь забыть, записал цифры пальцем на снегу.
   - Все-таки, ты не романтик, - повторила сестра и подошла к окну, чтобы помочь Берту и Родриго затащить оружие.
   Если барахтанье в снегу называется романтикой, то лучше я до конца жизни останусь упертым приземленным реалистом.
   Они управились быстро - горка оружия на полу выросла и Берт, пользуясь временным затишьем, подошел ко мне.
   - Ну, как ты, вечный инвалид? - спросил он. - Если мы в ближайшее время решим уходить... И если ты чувствуешь себя хотя бы наполовину так же хреново, как выглядишь...
   - Да нормально, - заверил я и, в качестве доказательства, осторожно принял сидячее положение. - Как ты правильно сказал, умирать не собираюсь, а все это залечу при случае.
   Берт посматривал на меня скептически. Надеюсь, что ради меня никто откладывать уход не будет. А уж я как-нибудь постараюсь не отставать и не слишком мешаться под ногами.
   - А как же остальные жители? - этот вопрос волновал меня гораздо больше собственного здоровья. - Они что, остаются? У них, наверняка, нет оружия, они не могут выйти из дома...
   Берт кашлянул.
   - Они и не хотят. Большинство опустило руки и не двинутся с места даже если им на голову будет падать десяток атомных бомб. А у нас нет времени, чтобы проводить полноценную агитацию. Дурацкое воспитание и фатализм сослужили им в конце-концов дурную службу.
   - Так вы что, ничего не сделали? - возмутился я.
   - Мы попытались, но... Хочешь узнать, что они думают, спроси Родриго с Кеном. Они нам помогают, но сами отсюда ни ногой.
   - Само-собой, - отозвался упомянутый Родриго, не отрываясь от ковыряния в куче стреляющего металлолома. - Тамель - мой дом , я тут родился, тут останусь. Если не солдаты, то ночники рано или поздно взломали бы мой дом. Годом раньше, годом позже, невелика, в сущности, разница. Конец-то все равно, один.
   - Тот, кто уедет, может прожить гораздо дольше, - возразил я.
   - А разница? - тот пожал плечами. - По крайней мере, я погибну дома.
   - Вот видишь, - не понижая голоса, сказал Берт. - Что делает с людьми неправильное воспитание. Хорошо, что вас троих воспитывал я, не то бы вы тоже упирались тут руками и ногами.
   - Родриго, ты полный идиот, - сказал я. - Дом - это не пейзажи за окном, а люди. Ты, как и этот бован Фонг решил умереть ради неизвестно чего.
   - Фонг погиб вчера вечером, - прервал меня Родриго.
   - Тем более. Надо что-то сделать, их же больше тысячи. А если они все погибнут?
   - Ты сказал - их? А не нас? - поднял бровь Берт. Но я не дал увести себя от темы.
   - Не цепляйся к словам. Я, может, сейчас и туго соображаю, и пока не вижу ни одного выхода, но все равно нельзя же оставить погибать столько людей. А ты бы их бросил?
   - Я им в няньки не нанимался, - огрызнулся Берт. - И как сделать так, чтобы до них дошло очевидное - я не знаю. Тем более, учти, дома заперты и поговорить с ними по душам ты не сможешь.
   - Значит, надо убрать угрозу. Бомбу там, обезвредить, или солдат...
   - Флаг тебе.
   - Берт, - тихо сказал я. - Давай что-нибудь придумаем, а?
   Последние слова получились неожиданно беспомощными, и я кашлянул, чтобы сбить эти умоляющие интонации. Берт нахмурившись, пристально смотрел на меня. Внутренняя борьба была видна даже такому низкосортному психологу, как я. Как жаль, что я сейчас не могу заглянуть в его мысли и увидеть, какое решение берет вверх. Может, он сейчас возьмет меня, свяжет и силком вытащит из города. Когда-то он сделал что-то похожее - не пустил меня ночевать в моем разломанном доме.
   Он разрывался. Разрывался между желанием уволочь нас троих подальше от города. В то же время ему, прожившему в городе больше двух десятков лет, до зубовного скрежета не хотелось оставлять погибать хорошо знакомых людей.
   - И как ты это себе представляешь? - спросил он. - Я ведь не Рэмбо, чтобы в одиночку выходить против вооруженного отряда.
   - Мы можем найти и обезвредить бомбу, - повторил я.
   - Я также и не главный герой боевика. Вдруг бомба на самолете, а? Это раз. И я не умею обезвреживать бомбы - два. И даже если обезвредим, что им помешает взять другую такую же? Не строй несбыточных планов.
   - Значит, надо как-то вывести людей.
   - Примерно тысячу человек? Тысячу упертых фаталистов? Которые, не забывай, сейчас сидят каждый за своей бронированной дверью!
   - Мы успели раздать рации, - вмешался Родриго. - Можешь произнести публичную речь.
   Мы с Бертом посмотрели сначала на него, а потом друг на друга.
   - Хм, можно попробовать,.. - неожиданно легко согласился Берт. - Только где нам найти хорошего оратора? Родриго, скажи мне, а ты сам, почему не хочешь уехать из города?
   - Я ведь уже говорил.
   - Да, помню. Но я одного не понимаю. Я, например, этих троих, - он махнул рукой в мою сторону. - Утащу за город даже если придется их связать. А ты? Твои друзья и близкие, ты хочешь, чтобы они так глупо погибли?
   - Мои друзья и близкие сами могут распорядиться своей жизнью, - резковато ответил Родриго.
   - Короче, тебе все равно, да? - допытывался Берт. - Что с ними случиться - это не твое дело?
   - Нет, то есть да. В смысле, это не мое дело, но мне не все равно. Я уже сказал, они не маленькие и сами способны выбирать...
   - А тебе нравился Тамель?
   - Он мне и сейчас нравится.
   - Но скоро его сотрут с лица земли, тебе на это тоже плевать?
   Берт задавал вопросы с таким невозмутимым интересом, что впору было заподозрить его в издевательстве.
   - Нет, третий раз повторяю, мне не наплевать! - начал выходить из себя Родриго.
   - Но Тогда почему ты хочешь умереть тут и сейчас? Город - это не коробки, это люди. Со смертью каждого жителя город что-то теряет, и когда не останется ни одного - Тамель исчезнет. Ты не о себе думай. Ты думай о городе. Ты своим идиотским решением приближаешь его гибель. И, кстати, если ты - самоубийца и фаталист, то вспомни дочку Китано. Ей всего три. Она еще свой жизнью распоряжаться не может. И ее родители, если ничего не предпримут, убьют помимо себя еще и маленького ребенка.
   - Ей уже четыре, - пробормотал Родриго.
   - Четыре, - слегка звенящим от напряжения голосом повторил Берт. - Всего четыре. Если мы все попытаемся уйти, то у девочки будет шанс вырасти в девушку. А вы своим идиотским суицидом, лишаете ее и этого! Повторяю, город - это люди! Подумай не только о себе, Родриго, ладно?
   В наступившей Родриго еще некоторое время ковырялся в горке оружия, и, выбрав себе пару стволов, молча поднялся на второй этаж. Где-то наверху хлопнула дверь.
   - Что это было? - удивился я. - Я никогда еще не видел тебя таким.. э-э-э зажигательным.
   - Это была репетиция, - Берт все еще смотрел на лестницу, и, кажется, к чему-то прислушивался. - Я ведь не настолько крутой оратор, чтобы одним словом бросать войска в бой. Вот сейчас и узнаю, подействовала ли моя пламенная речь на нашего типичного тамельца, или я тут зря распинался.
   - И как ты узнаешь?
   - Тс-с-с. Он сейчас разговаривает с Кеном. Я и так слышу через слово.
   Я замолк и тоже прислушался. Ничего, правда, не услышал, но это не помешало мне по выражению лица Берта делать выводы о том, на правильные ли точки он давил.
  
   Наконец, Родриго спустился, и не один, а вместе с Кеном.
   - У тебя красноречие ни в пень, - сказал он Берту. - И убедительности ни на грош.
   Берт лишь фыркнул. Черт, неужели все пошло насмарку? Наверное, эти чувства отразились у меня на лице, потому что Кен успокаивающе махнул рукой.
   - У нас больше опыта, - сказал он мне. - Так что этим займемся мы, а вы сидите и учитесь, как надо уламывать коренных тамельцев.
   - У тебя, - Родриго ткнул пальцем в Берта, - Из всей той словесной пурги, что ты на меня вылил, был только один стоящий довод.
   - Но ты ведь на него повелся, - пожал плечами Берт.
   - Короче, не мешайте.
   Он устроился за столом, где когда-то просиживал штаны Кевин Хот и взял все в свои руки. Говорить он начал спокойным, уверенным голосом, который совсем не походил на речь Берта. Ну что ж, я позволил себе свалиться на бок и закрыть глаза.
   - Эй, ты что? - почему-то забеспокоилась Риша.
   - Ничего. Просто устал, - пробормотал я.
   - Тьфу ты, напугал, - выдохнула она. - В следующий раз предупреждай. Я уже думала...
   - Не мешай, пусть отдохнет, - неожиданно тихо сказал Берт. - Если что - разбудим.
   - Берт, - не открывая глаз, спросил я. - Когда мы уходим?
   - Скоро, скоро. Не отвлекайся, спи.
  
   ***
   Нас оказалось меньше, чем я надеялся. Намного меньше.
   Когда Риша разбудила меня, а Берт почти сдернул за руку с софы и потащил к выходу, пытаясь объяснить, что какие-то солдаты ушли, что вечер на носу, что у нас мало времени, что ехать будем через пролом в стене и чтобы я очухивался поскорее, я был готов к тому, что та самая бомба свалится нам на голову в любой момент. Но ничего не происходило. Мы загрузились в машины и, непрерывно сигналя, помчались к стене. По пути нам встречались соседи, они присоединялись, хвост каравана из потрепанных внедорожников рос, и к стене, за которой я никогда не был, подъехали полсотни машин.
   Пролом, и правда, был внушительным. Танк бы, наверное, прошел. Но нам все равно пришлось проезжать по одному. Я с таким напряжением следил за каждой новой машиной, присоединявшийся процессии, что совсем не обратил внимания на местность. Хотя и смотреть было не на что - металлический купол, метра три высотой, выступал из-под земли, как крыша какого-то закопанного в землю здания. Все остальное пространство занимала ровная, исцарапанная бетонная площадка - и все. Пустота даже несколько разочаровала.
   - Ты знаешь, куда ехать? - спросил я Берта. Тот лишь пожал плечами и неопределенно махнул рукой вперед, туда, где в километре от нас невысокие скалы загораживают горизонт.
   Мы беспрепятственно доехали до самых скал и остановились. Берт хмурился, оглядывая завалы, даже вышел из машины, словно не верил, что перед ним находится здоровенная куча камней.
   - Мы тут не проедем, - наконец выдал он то, что казалось очевидным с самого начала. - Придется пешком.
   Я проглотил вопрос о том, почему он недоволен и явно удивлен таким положением дел. Пришлось брать с собой вещи и тащить их в гору. Меня, как вечного инвалида, от ноши быстро освободили, и я налегке тащился вверх, взбираясь на острые, еще не обточенные ветром и дождями глыбы. Кажется, обвал случился не так давно.
  
   А за скалами, где местность, словно по волшебству преобразилась из каменистой пустыни в лес, к нам присоединились группа незнакомцев. Восемь человек, выглядящие в отличие от нас, спокойными и решительными, как солдаты.
   - Кто это? - спросил я Берта, который, после непродолжительного и тихого разговора, позволил им пойти с нами.
   - Они тоже бегут из Тамеля. Предложили нас прикрывать и, поверь, у них это получится лучше, чем у наших из службы порядка.
   - Почему ты так?...
   - Ночники всегда лучше обращались с резервом, - пожал он плечами и, обогнав меня, присоединился к основной группе.
   - Ни черта себе! - пробормотал я и присмотрелся к незнакомцам. И Берт им доверяет? Не боится, что вместо помощи они ночью устроят тут побоище? Я прибавил скорость, чтобы спросить Берта, откуда у него эта уверенность, что наши новые знакомцы доставят нам пользы больше, чем неприятностей. Не успел.
   Остановила вспышка, ярчайшая, словно далеко позади рухнуло маленькое Солнце. Я обернулся и чуть не ослеп. Ни деревьев, ни скал - только свет, от которого не спасали даже плотно сомкнутые веки.
   - Ложись! - услышал я чей-то крик и поспешил исполнить приказ. Если бы не упал, меня наверняка свалил бы удар ветра. Несмотря на расстояние и скальную гряду, взрывная волна пронеслась над головами, как невидимый оглушающий таран - деревья дернулись, словно собрались сделать шаг вперед. Толстый ствол, между корнями которого я спасался, не выдержал - переломился, и вся верхушка с пышной и наверняка, тяжелой кроной, рухнула на соседнее дерево. Совсем рядом в землю с треском врезалась толстенная ветка, и я запоздало вздрогнул - если бы ее основание попало по голове, мой бы череп и мозги смешались бы с перегноем, в который я сейчас сжимаюсь. И только я об этом подумал, как меня треснуло поперек спины и накрыло зеленью. Секунд пять я думал, что позвоночнику хана, но онемение быстро прошло и я смог шевельнуть ногами.
   Жить буду, думал я, пытаясь выползти из-под веток. Спина мне с готовностью напомнила о своих повреждениях, а я только бессильно выругался, когда после долгих извиваний вместо того, чтобы выползти на свободу, ткнулся макушкой в какой-то препятствие.
   Вдруг давящий на спину груз стал легче, а потом и вовсе пропал. Я быстро перевернулся на бок и увидел, что один из тех незнакомцев, без усилий откидывает ветку подальше. Мы посмотрели друг на друга, и в его взгляде не было даже намека на дружелюбие.
   - Спасибо, - пробормотал я, осторожно поднимаясь на ноги.
   Он кивнул и отправился дальше, осматривая по пути завалы.
   Если раньше тут идти было легко - тропинка и даже колея, по которой, видимо, частенько ездили автомобили, делали поход приятной прогулкой, то сейчас все перегородили ветки, рухнувшие деревья и вместо тропинки я видел перед собой только темную зелень : листьев, порванных лиан, папоротников. Вокруг встревожено жужжали насекомые, но укусить даже не пытались. Я осторожно перебрался через первый завал и тут же уперся в следующий.
   Берта я увидел почти сразу - он помогал ребятам из новой группы раскидывать ветки. Рядом собирались люди. Их было так мало.
  
   ***
   В тот раз, к сожалению, не всем повезло. Некоторые так и остались там, где их накрыло взрывной волной. Но Берт считал, что мы легко отделались. А я молчал о том, что полторы сотни, добравшихся до первого городка - это не тысяча, которая должна была бы до него доехать, если бы... Если бы кто-то раньше об этом позаботился? Или Родриго был бы более убедительным? Или жители больше ценили жизнь?
   Не сказал бы, что легко мы отделались, но толку сейчас кого-то в этом убеждать - пустые слова, мать их - это всего лишь пустые слова. Хотя... если бы слова Родриго были бы более...
   - Теперь нам придется на время распрощаться, - сказал Берт.
   - Но тут же вообще ничего нет, - я обглядывал городок, который, скорее, можно было бы назвать деревней, окруженный с одной стороны лесом, а с другой водой.
   Берт пожал плечами.
   - Тут есть мелкая работа, тут не нужны документы и деньги, есть какая-то еда. Справятся. Главное - они живы, а дальше уж как-нибудь, - и, посмотрев на меня, хмыкнул. - Впрочем, как только доберемся до места, думаю, сумеем достать пару сотен комплектов документов и деньги на переезд. Все-таки, мне нравился наш городок и бросать на середине это дело я не собираюсь. Но им придется подождать.
   - Не боишься оставлять близняшек надолго?
   - Не очень, - признался он. - Не хочу, но, уверен, ничего с ними не случится. Тем более, тут остаются те ребята. Прикроют, если что.
   Он про ночников. Они держатся всегда особняком, как один - молчаливые, слова из них не вытянешь, но помогают с готовностью. На расспросы отвечают общими, почти ничего не значащими фразами, но никогда не грубят.
   - Привыкнут, - сказал на это Берт. Он им почему-то доверяет.
  
  
   Пролог
  
   Три года спокойной жизни вдали от Тамеля. Два маленьких домика за чертой не самого большого в стране города. Но зато в часах в двух езды от того, где мы провели два не самых скучных года. Итак, два дома. Один - поменьше - мой. Второй - всего в сотне метрах - Риши и Берта.
   Три года очень спокойной жизни. Вот сейчас я, знаю, я пойду в гости к Берту. Но не просто так, забежать на бутылочку пива, поболтать о новостях, а по очень важному поводу. Карине исполнилось два годика. Уверен, подъедет и Сашка, который предпочел остаться в городе - там работа под боком. Братишка вчера вернулся из очередной поездки к родным местам. Ему нравится раз в два-три месяца мотаться туда. Меня бы это утомляло, наверное.
   Подарки - эта та традиция, которая не прижилась в Тамеле, просто потому, что дарить там было нечего. Кроме себя и компании. Зато теперь есть возможность оторваться. Традиционный тут большой мягкий медведь показался мне слишком примитивным подарком, да и Каринка до безумия любит каких-то монстров - и чем уродливее, тем больше любит. Поэтому я приобрел яркого сине-зеленого крокодила, метра три длинной.
   Взвалив подарок на плечо, я по тропинке между еще тоненькими деревцами, прошел до Бертова дома. и у самого порога меня остановил настойчивый гудок.
   Я оглянулся. Из машины вылезал Сашка, я приветственно взмахнул свободной рукой и, поправив сползающего с плеча крокодила, поспешил к знакомой двери.
   Но еще один гудок заставил снова обернуться.
   Рядом с Сашкой стоял... я присмотрелся. Родриго. И с заднего сидения вылезали еще двое знакомых ... старых знакомых, тамельских.
   Рядом открылась дверь. Свист над ухом меня почти оглушил.
   - Эй! - крикнул Берт. - Вы чертовски вовремя!
   - Знаю. Это было не сложно, - заходя во двор, откликнулся Родриго. - С Сашкиной помощью - так и вообще раз плюнуть.
   День рождения прошел прекрасно.
  
   А через год по соседству с нашими двумя домиками уже начали отстраиваться соседи. Говорили, что это только начало. В конце-концов, куда нам торопиться?
   Люди прибывали, и не все были мне знакомы, но все были из Тамеля. Незнакомцы отличались от наших, но они готовы жить рядом и мы, думаю, легко найдем общий язык. Не могут друг друга не понять люди, которые хотят простого спокойствия.
  
  
  
  
  
   ЗЫ. Я честно надеялась обойтись одной книгой. Но лучше разделю. Просто чешутся руки переделать и закончить это распи%;N&во , под названием Последние - а то висят на совести булыжником, спокойно думать не дают. Зато потом, во втором томе оторвусь по-полной. Уже начинаю строить планы... Короче, продолжение будет. И ни один даже третьестепенный герой не будет забыт или брошен. Зуб даю.
  
  
Оценка: 6.72*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"