Кристанская империя, седьмая планета Анаксонской звездной системы, южное полушарие, территория Диких лесов 11866 год
Перед тем, как возобновить мучительный допрос, Андрей попросил принести мне еду. Я была благодарна за этот, казалось, чуждый всем присутствующим жест заботы, при одном упоминании пищи мой желудок мучительно сжался. Я попыталась вспомнить, когда ела последний раз, неделю назад? Или все-таки с шестнадцатого по девятнадцатое июня я утратила лишь память и не переставала бессознательно наслаждаться гастрономическими изысками? Вопросов было больше, чем ответов.
Понимая, что продолжение интригующих пыток на херсоне последует не сразу, часть присутствующих покинула помещение, другая, бОльшая часть - просто рассеялась по залу. Без назойливых взглядов нежеланных зрителей я почувствовала себя гораздо спокойнее. Нейк Брей исчез, а смуглый незнакомец спокойно вошел в бокс, сел рядом с Андреем и протянул ему планшет.
--
Доктор Харрис передала расширенные результаты анализов, вдруг будет интересно - сообщил он, бросив короткий взгляд на меня.
Достав из кармана и надев очки, Андрей несколько минут внимательно изучал данные на сенсоре, после чего посмотрел на меня долгим усталым взглядом. Я вопросительно приподняла брови.
--
Я умираю? - в свете последних событий эта новость, вероятно бы, не сильно огорчила меня.
--
К сожалению, да, - ответил парень, снимая очки и протирая глаза, - Но не больше, и не меньше, чем мы все. Во всяком случае, не в ближайшие несколько десятков лет. Тут сказано, что с вами более, чем все в порядке.
--
Желудочно-кишечный тракт точно проверили? - спросил Хейзер, заглядывая в планшет через плечо Андрея и бросив ироничный взгляд в сторону ведра.
Я почувствовала, как покраснела.
--
О, мне так жаль...мистер Хейзер. Я сама не своя, когда впадаю в кому - все время забываю вовремя перекусить.
Может, из-за моей неумелой попытки пошутить, а может, впечатлившись тем, что я запомнила его имя, парень слегка улыбнулся.
--
Можно просто Алик, - отозвался он, в его голосе послышались теплые нотки.
В этом месте мне определенно нужны были если не друзья, то хотя бы люди, смотрящие на меня без подозрения, ненависти и презрения - так, как Алик Хейзер, поэтому я постаралась улыбнуться в ответ.
--
Можно просто Мария.
Я почувствовала запах еды еще до того, как она оказалась передо мной. Аромат горячего супа-пюре из чего бы он не был, сводил с ума. Во соседней тарелке были овощи-гриль и какая-то крупа. Мне стоило больших усилий соблюсти приличия и мгновенно не наброситься на пищу.
--
Что будете пить?- бесстрастным голосом поинтересовалась девушка, что принесла тарелки.
--
Кофе, если возможно - я позволила себе немного наглости, при этом моментально почувствовав себя крайне неловко. Впервые за долгое время я вспомнила, что нахожусь на базе в Диких лесах, а значит, все присутствующие, включая эту девушку, наверняка принадлежат к более высоким кастам, чем я.
Саму же девушку, казалось, эти мысли не тревожили.
--
Просто кофе без всего? - также безучастно уточнила она.
Я замялась. Я не пила черный кофе, но чувствуя себя не вправе требовать большего, просто кивнула.
--
Да, буду признательна.
Андрей, на несколько мгновений оторвавшись от планшета, слегка прищурился, наблюдая за моими терзаниями.
--
Лидия, подожди, кажется, на языке нашей гостьи это означает "и еще сливки, пожалуйста",- заключил он.
--
Сливки и два сахара, - сдалась я, мысленно ругая парня за его наблюдательность.
--
Сливки и два сахара, - повторил Андрей, и слегка кивнул девушке, - Спасибо большое.
Пока я не могла оторваться от еды, в боксе установили два хертона - точь в точь походившие на первый, сломанный аналог. Мне показалось странным, что никто не стал разбираться с тем, что случилось со старым устройством и в чем была его неисправность.
Когда моя левая рука освободилась, к ней и к голове, как и ранее, подключили датчики. Второе устройство подключили к Андрею. Все это время я пыталась понять о чем он думает, но прочитать его чувства было невозможно - лицо юноши оставалось абсолютно невозмутимым и бесстрастным. Алик Хейзер, который все еще находился в боксе, внимательно наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди. Интересно, кем они приходились друг другу? Друзья? Партнеры? Родственниками они явно не были.
Допив последний глоток кофе, я поставила кружку на стол и посмотрела на Андрея.
--
Вы готовы? - поинтересовался он.
Я оглянулась. Зрителей за стеклом на этот раз было значительно меньше, однако их пристальные взгляды по-прежнему пугали меня.
--
Возможно попросить их уйти? - тихо спросила я.
--
К сожалению нет, - ответил Андрей, - Эти люди - ваше алиби.
--
Мое алиби?
--
Решение о том, что будет с каждым новоприбывшим на базу принимается путем голосования. Эти люди - свидетели того, что вы не представляете опасности.
Я первый раз слышала о подобном, на базе в системе Каас, где я провела последние несколько лет, беженцы никогда не подвергались такой проверке.
--
Это местный закон?
--
Это местные меры предосторожности, - кивнул Андрей.
Я медленно выдохнула. Что будет со мной, если я не пройду этот тест? Мне не хотелось узнавать ответ на этот вопрос.
--
Все будет хорошо, тебе нечего бояться, - словно прочитав мои мысли, подбодрил Алик, в его коротком взгляде я прочитала искреннюю поддержку. Кажется, он немного смутился, когда осознал, что впервые обратился ко мне на ты. Немного повременив, он слегка кивнул Андрею и покинул бокс. Мы оба знали, о чем он умолчал.
--
"Тебе нечего бояться, если тебе нечего скрывать" - хотел сказать Алик. И я боялась, потому, что не знала, что, возможно, скрываю сама от себя.
--
Если вам будет спокойнее, - задумчиво произнес Андрей, быстро проведя пальцами свободной руки по планшету, - Мы можем сделать вот так.
В следующий момент стены бокса стали белыми - людей, что были за их пределами, больше не было видно. Мгновенно мы с ним оказались полностью изолированы от окружающих. Казалось, стены вместе с видом ограничили и все звуки так, что я услышала стук собственного сердца.
--
Они нас видят?
--
Да, и слышат, - кивнул парень. Он по прежнему был спокоен, но ни капли не напоминал мне бездушную машину, в отличии от доктора Килси, - Начнем?
Свободной рукой Андрей дотронулся сначала до моего, а потом и до своего сенсера. В тот же момент они загорелись и оба хертона издали одиночный сигнал включения.
--
Я попрошу вас начать с начала, - произнес парень, - Как вас зовут и сколько вам лет.
--
Мария Белинская, двадцать один год, - чуть помедлив, я вспомнила, что в этот раз тоже имею права на вопросы, - Как звучит ваше полное имя и сколько вам лет?
Юноша чуть помедлил, словно собирался с мыслями.
--
Мое полное имя при рождении Андрей Лагари, мне двадцать три года.
Устройство молчали. Если я правильно понимала, на первый вопрос мы оба ответили честно.
--
К какой касте вы принадлежите?- продолжил Андрей.
--
Пятьдесят третьей. А вы?
--
Ранее принадлежал тридцать седьмой.
--
Что значит "ранее", а сейчас?
--
А сейчас - не знаю. Мои данные не обновляются с момента моего прибытия на эту базу.
Тридцать седьмая каста - это очень высоко. Практически верхняя граница среднего класса. Мой друг детства Кхали, когда нам было лет двенадцать, как-то сказал, что мечтает достигнуть тридцатой касты к концу жизни - границы зажиточного среднего класса и декаты - буржуазной прослойки общества, чем надолго подарил повод к злым шуткам других детей и снисходительным насмешкам взрослых - его семья принадлежала к шестьдесят пятой касте. До уничтожения нашего дома на Кериоте, за пять лет он смог выучиться на врача и подняться до пятьдесят четвертой касты, что все называли невозможным. А ведь ему было всего восемнадцать лет. Интересно, где бы был Кхали сейчас, если бы не война?
"Каста, это всего лишь цифра", - всегда говорила моя мама. Кхали бы наверняка сказал, что это позиция слабых. Пока другие рассуждали о предназначении, судьбе, ратовали на злой рок или старались игнорировать "рамки" системы, он воспринимал кастовый строй лишь как лестницу из ста ступеней - не больше не меньше. В конце концов, если отбросить глобалистские теории заговоров, кастовая система была необходима в первую очередь для систематизации общества галактики, которое сегодня насчитывало сто двадцать семь триллионов человек.
Каста каждого гражданина галактики определялась автоматически и учитывались при этом множество факторов: образование, род деятельности, доход, имущество, родственные связи, социальное положение. Раз в год в галактической системе происходил пересчет и обновление каст, учитывались все социально значимые события в жизни каждого гражданина за прошедший год, после чего всем в галактике приходило уведомление с обновленной цифрой. Этот момент мы называли судным часом.
Условно кастовое общество можно было разделить на пять социальных секторов. Низшая прослойка или как ее чаще называли "серая зона", включала в себя касты от 100 до 80. Другими словами - это была гнойная рана на прекрасном теле "галактики изобилия": территория изгоев, бедняков, паразитирующих на мировой системе, оплот теневой экономики, колыбель преступности и прочих бед. Людей из "серой зоны" было практически невозможно встретить в обычной жизни, доступ в большинство общественных мест среднего класса им был закрыт: поэтому за сотни лет они сформировали свое обособленное общество и занимали целые планеты или их части, в которых часто даже юрисдикция галактического права не имела силы. Это было настоящее многонациональное государство в государстве, помесь изгоев из самых разных рас, национальностей и культур по всей галактике.
Касты от 79 до 60 представляли собой "побрес" - большую прослойку бедняков и малоимущих, а с 59 начинался средний класс, который был самым многочисленным, по последним данным к нему относились более 70% всех граждан галактики. Официальной верхней границей среднего класса считали 20ю касту, но обычно было принято выделять еще один неофициальный социальный класс - "декату" или просто буржуазию, к которой относили людей с 29 по 16 касту. Людей этой прослойки даже с натяжкой было сложно назвать средним классом из-за их более чем комфортного благосостояния.
Касты с 19 по 6 составляли Элиту. По большей части это были богатейшие и по-настоящему влиятельные члены галактики. К тому же, нередко медийные. Политики, общественные деятели, предприниматели, выдающиеся ученые, деятели искусства и культуры - все те, что творили историю галактики и чьи лица мы ежедневно видели на голограммах во всех ее концах.
Ну и, конечно, Лиделиум - первые пять каст галактической системы, аристократия в пару миллионов человек, между которой была поделена вся обитаемая на сегодняшний день галактика. Членами Лиделиума были потомки династий, которые около девяти тысяч лет назад стояли у истоков заселения звездных систем и которые и по сей день оставались во главе всех государств во вселенной. Присоединиться к их числу можно было лишь по праву рождения.
За тысячи лет благодаря технологиям и высокому качеству жизни, которое достигалось не без паразитирования над низшими слоями, члены Лиделиума научились сражаться с главным врагом человечества - временем, искусственно продлевая себе жизнь до 150-200 лет с помощью "элитации" - препрата, замедляющего старения клеток. Так, пока в низших слоях сменялось до 8 поколений, люди Лиделиума пожинали плоды бессмертия.
Если честно, я не уверена, что после этого они все еще оставались людьми.
--
Где вы родились и выросли? - продолжил Андрей, отвлекая меня от мыслей.
--
На Кериоте, - машинально ответила я, - Пятой планете Галисийской звездной системы. Я прожила там до девятнадцати лет, до тех пор, пока не началась война и пока мои родители не присоединилась к восстанию.
--
Где они сейчас?
--
Погибли. База на Кериоте была одна из самых первых, кристанские войска уничтожили ее через месяц после начала войны.
--
Я знаю,- тихо сказал Андрей, на мгновение по его ровно-освещенному лицу прошла тень.
--
Вряд ли, - просто пожала плечами я, - Раз сидите сейчас здесь, как и я. Я не уверена, что даже люди, которые были тогда там, знают. Никаких обстрелов, пленных и мученического героизма - просто два взрыва, полпланеты и минус десять миллионов от человеческой популяции.
Наверное, если бы пару лет назад меня попросили рассказать о родителях и нашей жизни на Кериоте, я бы вряд ли смогла. Мигрени, депрессия, панические атаки, бессонница и как следствие, жизнь в ночных кошмарах - то, что ждет многих, кто в один миг теряет семью и прежнюю жизнь. Тогда мне казалось, что этот ад никогда не закончится, а сейчас при мысли о родных меня заполняла лишь глухая пустота.
--
Вы единственный ребенок в семье?
--
Да.
--
У вас остались где-нибудь родственники?
--
Не думаю.
--
Попробуйте вспомнить. Возможно, у вас осталась какая-то отдаленная родня, друзья родителей, покровители...
--
Если и остались, то мне о них ничего неизвестно.
Я медленно облокотилась на спинку кресла. Воспоминания о семье нахлынули разом, и я машинально провела тыльной стороной ладони по лбу, как будто это могло помочь прогнать их - сейчас не время для ностальгии.
--
Мария? - Андрей вернул меня к реальности, - Ваш вопрос.
Я покачала головой.
--
Кто вы? Чем лично вы тут занимаетесь?
Парень просто пожал плечами.
--
Не думаю, что чем-то отличаюсь от вас. Я, как и вы, повстанец, беженец, жертва времени, судьбы и обстоятельств, если хотите.
--
Вы не похожи на жертву.
--
Вы тоже, - просто ответил Андрей. Скрестив руки на груди, он постарался уйти от вопроса- Где вы были во время событий на Кериоте? И что случилось потом?
--
По профессии я урбанист-геолог - исследую неосвоенные части галактики в поисках новых территорий для колонизации, но с началом войны мои знания стали востребованы для другого. Все говорили о том, что база на Кериоте была слишком большой и заметной. Я хорошо знаю географию галактики, особенности каждой из звездных систем, поэтому меня привлекли к поиску новых "слепых" локаций для создания новых баз. Когда произошел взрыв на Кериоте, я была в соседней звездной системе Нириаз и прямо оттуда отправилась на Мелнис в систему Каас, где и оставалась вплоть до пятнадцатого июня.
Устройства по-прежнему молчали.
--
Мой вопрос?
Андрей кивнул.
--
Вы сказали, что я нахожусь на базе в Диких лесах. Мне мало что известно об этом месте, кроме того, что здесь находится один из пунктов центрального управления. Сколько человек сейчас проживают здесь?
--
Чуть больше ста тысяч.
Сто тысяч - это примерно в 10 раз меньше, чем на самых маленьких повстанческих базах, о которых мне было известно. Причина была слишком очевидной.
--
Кто те люди, что наблюдают сейчас за нами? Они члены элиты? Лиделиума?
--
Среди них есть и те, и другие, - после небольшой паузы осторожно ответил Андрей, видимо почувствовав, что мы ступили на хрупкую почву.
Я нервно втянула воздух. Мои опасения подтвердились - теперь было ясно, что парень не мог попросить уйти этих людей не из-за соображений безопасности, а из-за того, что просто не обладал такой властью. Вероятно, ее не имел даже их лидер - Нейк Брей.
--
Как думаете, они все еще здесь? Мне кажется, я не сказала еще ничего, что представляло бы хоть какую-то ценность в вашем расследовании.
--
Уверен, что они наблюдают за нашим диалогом очень внимательно.
Наверное, мне должно было быть лестно, что моя персона вызывала такой интерес, однако я испытывала лишь страх и отвращение. Откуда такое внимание? Почему я? И что меня ждет, когда все поймут, что я бесполезна? Нейк Брей, Алик Хейзер и еще десятки людей в зале считали, что то, что я выжила и осталась невредима - почему-то делало меня особенной. Я усмехнулась при мысли о том, в какой они ярости от того, что им приходится возиться со мной, чтобы докопаться до правды.
--
Должно быть, они меня презирают, - я сама не заметила, как озвучила свои мысли, - Это так?
Мой вопрос заставил Андрея напрячься. Я видела, что в комментариях, связанных с базой и ее жителями он проявлял особую наблюдательность и осторожность: должно быть он думал, как не соврать, не сказав при этом правды.
--
Нет, - наконец, ответил он.
--
Тогда что ими движет?
--
Страх. Я думаю, они боятся.
--
Меня? - эта мысль показалась мне забавной.
--
Вас, того, что вы знаете и того, от чего они зависят.
Устройства по-прежнему не издавали ни звука. Я ценила то, как обходя острые углы, Андрей все же был искренен.
--
А вы? Вы боитесь этого?
От пронзительного взгляда зеленых глаз парня у меня засосало под ложечкой. Он быстро еле заметно сжал и разжал пальцы на сенсоре, пытаясь стряхнуть напряжение.
--
Да, - коротко ответил он. Я кивнула.
--
Ваша очередь.
--
Давайте перейдем к событиям пятнадцатого июня. Это последний день, который вы помните?
--
Да, верно.
--
Сможете в подробностях описать его? С самого утра и до последнего момента.
Я потерла виски, пытаясь восстановить в памяти события.
--
Практически весь день я провела у себя дома, - предвидя, вопрос Андрея о его точном местонахождении, я сразу уточнила адрес и продолжила - Мне нужно было подготовить отчет по планете Росс 158g из Алькорской звездной системы, мы рассматривали возможность перенести часть нашей базы туда. Ближе к вечеру, около восьми часов, я прогулялась в кофейню неподалеку от дома, провела там около полутра часов, поужинала и отправилась домой.
Усталый бесстрастный взгляд Андрея говорил о том, что эта информация была бесполезной. Я вздохнула. Мне очень хотелось сказать что-то, что могло бы помочь хоть на маленькую часть приблизится к истине, но, очевидно, мои воспоминания не представляли никакой ценности.
--
И что было после того, как вы вернулись домой?
--
Я закончила отчет и собиралась ложиться спать...- я задумалась, пытаясь восстановить детали последних часов.
--
Мария?- голос парня вернул меня к реальности.
--
Я..я не уверена, но кажется, кто-то позвонил в дверь буквально перед тем, как я собиралась лечь спать...
--
Вы помните, кто это был?
--
Нет- я покачала головой. Мое сознание словно накрывал туман,- Я помню, как пошла к двери, а дальше...
А дальше была темнота, резкий обрыв в памяти, будто мир в один миг просто перестал существовать.
--
Вы открыли дверь?
--
Не уверена. Я помню свое намерение это сделать... и все. В следующий момент я очнулась здесь.
Парень вздохнул.
--
Мы нашли вас без сознания девятнадцатого июня в районе девяти часов вечера, но вовсе не у вас дома, - сказал он, - А примерно в двадцати киллометрах от него, догадаетесь где?
--
Вряд ли, - я сглотнула подступивший к горлу ком.
--
Там находится один из пунктов администрации. - свободной рукой Андрей придвинул ко мне планшет. В следующий момент передо мной появилась голограмма с изображениями полуразрушенного здания администрации. Было видно, что несмотря на то, что оно пострадало от разрушений, основная часть конструкции уцелела, - Узнаете это место?
--
Да.
--
Самое интересное в другом, - продолжил юноша, - Кроме вас в здании администрации, как и в ближайших нескольких кварталах не было найдено ни одного человека. Знаете почему? Люди бежали. Все знали, что кристанские войска не уйдут просто так и эвакуировались в бункеры, как только их корабли покинули землю. Но вы не собирались прятаться. Почему?
--
Я не знаю...
--
То, что вы остались практически невредимы - чудо. Один из ударов пришелся на соседний квартал, не оставив там камня на камне, хотя, я уверен, что целью был как раз район администрации, как один из пунктов центрального управления. Хотя в итоге он тоже был практически полностью уничтожен. Однако вопрос остается...Что вы делали в центре базы в здании администрации во время воздушной атаки?
Я была в смятении.
--
Клянусь, я хотела бы ответить на ваш вопрос, но я не знаю...
--
Вы можете предположить, - Андрей приблизился ко мне, опершись локтями о стол и напряженно наблюдая за моей реакцией, - Возможно, там находился кто-то, кто был вам дорог или вы думали, что он там. Может, вы пытались с кем-то связаться...Это возможно?
--
Если вы спрашиваете, знаю ли я кого-то, кто мог быть там в этот момент, то вряд ли. Я даже представить не могу, что двигало мной...
--
Тогда у меня только один вариант, - сухо произнес Андрей, отстраняясь, - Возможно, вы поняли, что вам больше нечего терять и пытались...- он вздохнул.
Я почувствовала, как покраснела, но на этот раз не от стыда, а от возмущения.
--
Покончить с собой? Это вы хотели сказать? Что ж, согласна, отправиться в момент в воздушной атаки в эпицентр бомбардировок - эффектная смерть. К сожалению, я не питаю слабости к пафосной кончине.
Андрей устало потер глаза.
--
Ваш вопрос, - небрежно бросил он, давай понять, что дальнейший расспрос бессмысленен. Мое устройство по-прежнему не издало ни звука. Сенсор под рукой оставался зеленым - Андрей был свидетелем тому, что я говорила правду.
Я понимала его раздражение и разочарование, но обвинение юноши в желании покончить с собой задело меня - парень говорил об этом с нескрываемым презрением, как о слабости. И я была зла, особенно потому, что еще год назад это могло быть правдой. Терапия, горсти препаратов в конечном итоге вернули мне любовь к жизни, но вряд ли бы я смогла пройти этот путь снова.
Очевидно, что потеря семьи и всех людей, что были дороги, по мнению Андрея Лагари, была недостаточной причиной для утраты желания к жизни. Мне потребовалось время на то, чтобы справиться с внезапной вспышкой гнева и собраться с мыслями.
--
А что с вашей семьей, они здесь?
Мне казалось, что юноша окончательно утратил интерес к дальнейшему разговору, однако мой вопрос заставил его заметно вздрогнуть.
--
Нет, - ответил он,вновь подняв на меня внимательный взгляд зеленых глаз.
--
А они живы?
Парень сохранял спокойствие, но от его прежней невозмутимости, казалось, не осталось и следа, хотя он явно пытался казаться более безмятежным, чем это было на самом деле. Почему? Когда он ответил, его голос по-прежнему оставался бесстрастным.
--
Да.
Я слегка прищурилась. Почему мне казалось, что он из последних сил сохранял спокойствие?
Неужели он боится? Но чего? Я с интересом наблюдала за ним. Поразительное самообладание. Тема была явно ему не приятна, тем не менее держался он очень хорошо. Я по-прежнему смотрела в глаза юноше, и он отвечал мне тем же.
--
Они...
Всего на секунду я увидела, как его свободная ладонь непроизвольно сжалась. Я почувствовала, как мое сердце радостно забилось. Да, одно лишь мгновение, но этого было достаточно. Когда я приподняла брови, давая понять, что заметила его мимическую ошибку, бесстрастная маска окончательно сползла с лица юноши и его зеленые глаза моментально наполнились яростью. Торжествуя, я позволила себе улыбнуться. Жаль, что зрители не могли видеть наших лиц в этот момент.
--
Они...- я слегка наклонилась в его сторону, наслаждаясь моментом. Где они? Как их зовут? Сколько их? Я думала, какой из ударов нанести первым, уверена, они все были бы смертельными, даже если бы он отказался от ответов. - Они счастливы?
Андрей медленно выдохнул. Я видела, как расправилась его мимика. Казалось, его эмоциональное облегчение было физически ощутимым.
--
Я очень на это надеюсь, - тихо ответил он.
Откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, я добродушно пожала плечами.
--
У меня больше нет вопросов.
Я знала, что Андрей ненавидит меня, несмотря на то, что моментально его лицо вновь приняло бесстрастное выражение.
--
Тогда на сегодня мы закончили.
Когда стенки бокса вновь стали прозрачными - я увидела. что зал переполнен. Несколько десятков глаз одновременно были устремлены на наш бокс. Сейчас, когда от моего изначального испуга и волнения ничего не осталось, я будто впервые посмотрела на присутствующих: на их гладкую мраморную, не тронутую ни старостью, ни какими-либо другими внешними факторами кожу, на их ровные, красивые, искусственно трансформированные лица без малейшего изъяна и холодные, бесстрастные и непроницаемые глаза. Единственным, на чьем лице я заметила следы времени - был Нейк Брей.
Когда с Андрея сняли датчики, юноша вышел из бокса,
--
Хилхаус, - коротко бросил он, проходя мимо герцога. Не удостоив взглядом ни его, ни Алика Хейзера ни кого-либо еще из толпы, он спешно покинул зал.
Как только моя голова и левая рука были освобождены, я подошла к стеклу. Пока Лейн и еще пару человек собирали аппаратуру, я словно заново знакомилась со всеми, переводя взгляд с одного зрителя на другого, вглядываясь в их лица, одежды, жесты и стараясь не пропустить ни одной детали. Андрей был прав - они боятся, так же, как он, так же, как боялась я, в этом мы равны - теперь я это поняла. А раз они боятся, значит, они уязвимы, ведь им есть, что терять. Про себя я улыбнулась своим мыслям - сегодня эти люди пытались узнать мои секреты, но что скрывают они сами?
"Тебе нечего бояться, если нечего скрывать, ты же это хотел сказать Алик, верно?" - мысленно обратилась я к парню, - "Спасибо, теперь я знаю, что не боюсь".
Когда мой взгляд дошел до Нейка Брея, я машинально наклонила голову, пытаясь догадаться, о чем он думает. В тот момент герцог стоял ко мне спиной и что-то говорил своему соседу. Однако, словно услышав мои мысли, он мгновенно повернулся и ответил на мой взгляд.