Как я и ожидал, в Бездне был Некто.

Как я и ожидал, в Бездне был Человек.

Как я и ожидал, в Бездне был Некто в Образе Человеческом, и я узнал в Нём Сына Своего Народа.

Стоявшие на Краю кидали в Него плевки и камни, а Он, смеясь, учил их.

- Блаженны богатые духом, - вещал Он, - ибо цари они на Земле, над Землёю и под Землёю. Духом их укрепляются слабые и повергаются сильные. В духе их - миры и погибель миров, боль и радость сплетают в нём причудливые узоры, боги и дьяволы резвятся и сражаются в нём, привлечённые несметными сокровищами, как мухи коровьей лепёшкой.

Метко брошенный камень угодил Ему в лоб. Рассмеявшись, Говоривший подхватил с земли тот, что был поувесистей прежнего, и придал ускорение по встречной траектории. Воедино слившиеся глухой удар, предсмертный вскрик и звук падения потонули во всеобщем вздохе ужаса. Я улыбнулся Ему. Он подмигнул мне и продолжил - казалось, только для меня.

- Блаженны радующиеся и смеющиеся, ибо не нужны им чужие утешения. Смех плодится смехом и слёзы плодят слёзы, как волки рождают волчат, а псы - щенков. Нет в мире святых мучеников: одни лишь Святые Радостники есть в мире, мученики же множат мучения, - что же святого в этом? Блаженны дерзкие, ибо не ждут смерти старых богов, чтобы унаследовать Землю, но сами вгоняют в них ржавые гвозди и колья осиновые - в них, пьющих кровь ваших душ и ваших сердец. Земля в руках сих, и любит она их, как женщина - сильного мужа. От них и зачнёт она новое, а не от импотентных аскетов в долгополых рясах.

На этот раз он ловко перехватил пущенный в него камень на подлёте и, не задумываясь, вернул отправителю в левую щёку. Приготовленная для плевка слюна побагровела от крови и ярости и бессильно выплеснулась на траву. Фарисей осенился лицемерным знамением и негромко выругался сквозь оставшиеся зубы.

- Блаженны алчущие и жаждущие правды, - продолжил меж тем Сидящий в Бездне, - ибо они насытятся. Тем же, кто принял чужую истину и нарёк её "верой" - нет тем насыщения. Голодными Духами будут швырять они крохи в гортани свои шириною в игольное ушко, но чрева их ненаполнимые подобны утробе левиафановой: жаждут и не имут, алчут и не вкушают.

- Блаженны милосердные, ибо сами вправе карать и миловать. Ударившему ответят они ударом и улыбнувшемуся - улыбкой. Так множат они Добро в этом мире, ибо поднявший на них руку свою будет уничтожен, а радующийся - обрадован вдвойне. Их же сердце - гладь нетревожимая: смеётся оно, даря пощёчины, веселится оно, даря цветы.

Он извлёк из складок тоги жестяную, проржавленную местами флягу и сделал глоток, оставшееся же плеснул в сторону толпы. Капли обернулись райскими птицами и весело щебечущей стайкой полетели к изумрудно сверкающей в солнечном свете весенней рощице, щедро одаривая пышные причёски зевак грязно-серыми, дурно пахнущими кляксочками.

Мне было весело. Моему соплеменнику, судя по всему, тоже. Поток слюны и камней иссяк. То ли глазевшие потеряли всю свою влагу иным, более естественным путём, а камни все до одного покоились ныне на дне Бездны, то ли невероятность происходящего начала медленно проникать даже в их одурманенные моралью и пьянством мозги.

Сидящий в Бездне неторопливо и с аппетитом перекусил, обильно сдобрив ароматную горбушку маслом, сыром, беконом и томатным колечком в довершение пирамидки. Похоже, это сработало: слюнные железы обывателей снова заработали, и смачный плевок угодил на второй, только что сооружённый бутерброд.

Проповедник демонстративно откусил и улыбнулся, расслышав сверху музыку рвотных спазмов. Толпа вновь потеряла силы негодовать и замерла, ошеломлённая очередной пощёчиной. Самые рьяные принялись избавляться от не до конца переваренных остатков принятой накануне пищи. Довольный реакцией, Человек продолжил:

- Блаженны Творцы Миров, ибо они есть Боги. По их желанию рождаются и гибнут Вселенные, по их слову появляются и исчезают законы, по их воле поднимаются и рушатся цивилизации. Ленивые же и немощные, отдающие в руки других богов свои души и судьбы, суть куклы тряпичные на веселие детворе и овцы, ведомые пастухом на скотобойню.

- Блаженны те, что творят Свою Правду и готовы погибнуть и убить за неё. Ведая Истину, знают они и тропы, которыми сберегут её от копыт попирающих. А сберёгши Истину, и себя сберегут они.

- Блаженны вы, - он глянул в мою сторону; нет, наверное, это только показалось мне, - блаженны вы, которых будут гнать и поносить за то, что не живёте по их законам, не едите, что они едят, не носите, что они носят, и не спите, с кем они спят. Трижды блаженны вы, если с гордостью примете плевки и камни на ваши головы. Стократно блаженны вы, если в прах повергните гонителей своих!

Руки Проповедника взметнулись вверх стремительным жестом. Из кончиков пальцев вырвалась струя огня и, озарив Бездну багрянцем, распалась красочным фейерверком, выжигая сердца зевак; иные же из смотрящих в панике ринулись от Края, и спины их озарял Огонь.

И тогда я заметил, что не один. На Краю, среди дымящихся останков и жжёной травы, сидели Искатели. Я видел Глаза их, и в Глазах их жил Вопрос.

- Радуйтесь и веселитесь, - сказал Человек Бездны, - ибо велика ваша награда. Так гнали и пророков, бывших прежде вас, но не хватало им сил повергать врагов своих Волей Своей: богам продавали они души свои за возмездие. Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям. Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши дела и прославили в себе то, что прокляли в вас!

Словно в подтверждение своих слов он, по-альпийски распластав себя меж двумя стенами, проворно выбрался из расселины, тут же захлопнувшейся за ним, и воспарил над Внимающими в медитативной позе, залитый золотистым сиянием. Глаза Искателей слезами подёрнул Восторг, и я растворился было в Глазах Сынов Человеческих. Но передумал. Ибо среди них, среди Человеческих Сынов, была Одна Человеческая Дочь. И, передумав, я растворился в Её Глазах. Но она, вероятно, не заметила. Или не захотела замечать. Или заметила, но просто никак не проявила этого. Всё может быть. Но я был в Её Глазах, а Её Глаза покоились на золотисто сверкающем Проповеднике.

- Не думайте, что я несу вам Пророчества или Законы, - продолжил мой соплеменник. - На что они вам, знающим Настоящее? на что вам Пророчества о Грядущем? К чему вам чужие законы, если волей своею утвердите или повергнете любой из них? Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдёт из Закона без вашей воли.

- Итак, кто живёт вопреки Сердцу Своему и учит так людей, тот малейший в Земле Благословения Своего; кто же Сердцу Своему внимает и других учит внимать ему, тот наречётся в Земле Обетования Своего Величайшим. Ибо, говорю вам, если Сила ваша и Правота ваша не превзойдёт силы и правоты жрецов моды и блюстителей морали, то не распахнуть вам Врат Царствия.

- Вы слышали, что сказано древним: "не убивай; кто же убьёт, подлежит суду". А Я говорю вам: убейте, чтобы не быть убитыми; ибо если одному из вас умереть, то почему вам? Убейте, чтобы защитить Друга вашего, и Возлюбленную вашу, и Сестру вашу; ибо если кому-то умереть, то разве тому, кого вы любите? Убейте, чтобы насытиться, ибо иначе насытятся вами или погибнут от голода, отравленные предрассудками: кого тогда спасёт их смерть? И если надо будет убить, убейте без смущения, содрогания и раскаяния, ибо в том будет ваша Правота пред собою. Убейте и помните, что то же право и у соплеменников ваших, и у иноплеменников; потому если подлежите вы смерти за убийство, вы - и только вы - в ответе за смерть свою. Но если есть в вас Сила уйти от преследующих вас, блаженны вы, ибо живы. Потому будьте холодны, как камни, и горячи, как огонь, не позволяя страстям вашим вставать у вас на пути.

- Вы слышали ещё, что сказано древним: "не прелюбодействуй". А Я говорю вам: тот прелюбодействует, кто предаёт Любовь. Свят ушедший к Возлюбленной от нелюбимой, но проклят избравший верность нелюбимой в залог спокойствия и благополучия. Свят готовый отпустить Возлюбленную свою ради счастья её к Возлюбленному её, но проклят ревнующий, как и предающий. И тот свят, кто способен разделить Любовь свою со многими, но проклят - кто продаёт иллюзию Любви и миражи Счастья. Но каждый пусть знает Свою Святость и не расточает напрасные проклятия, ибо лучше отсечь руку противнику своему, чем всю жизнь тщетно мечтать об этом.

Мои глаза снова встретились с глазами Дочери Человеческой, пришедшей как Искательница и сидящей там, где была Бездна. Её глаза улыбнулись мне. Её глаза улыбнулись Проповеднику. Её глаза улыбнулись Вселенной. Весело. Хитро. Озорно. Задорно. Лукаво. Ласково. Нежно. Я не знаю как. Просто Улыбнулись. Я улыбнулся глазам в ответ. Они смотрели на Проповедника.

- Если же правый глаз соблазняет тебя, - учил меня брат мой, - закрой левый глаз, чтобы не отвлекал тебя; ибо двурогой иглой не сшить платья, и в две стороны не пойти, не разорвав себя. Так же иди за правым, а, достигнув, открывай левый. И если правая рука соблазняет тебя, бери правой, пока левая не взяла худшее; ибо одна стрела не летит в две цели. Потом же дай волю и левой, ибо большее и меньшее лучше, чем только большее.

- Сказано также, что если кто разведётся с женою своею, пусть даст разводную. А Я говорю вам: встречайте с Любовью и отпускайте с Любовью; пусть Сердце ваше живёт Благодарностью к ней за каждое прожитое мгновение, за каждый взгляд, брошенный на неё, и за каждый взгляд, подаренный ею. Благодарите и благословляйте приходящих к вам, благословляйте и благодарите уходящих от вас, если Сердце ваше находит в Сердце их отклик. Иных же гоните прочь прежде, чем встретите, в милосердии к ним, в любви к себе и к своей Невстреченной. Ибо три горя принесёте вы, принимая таковую: ей, себе и ещё Той, Которая ждёт вас.

- Ещё слышали вы, что сказано древним: "не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои". Но вы, а не боги - хозяева слов ваших: хотите - даёте их, хотите - забираете обратно. Помните только, что лжецам и клятвопреступникам нет веры среди людей; и если вам безразлична вера людей, или же если, нарушая клятвы, умеете оставаться в доверии, то лгите и клятвопреступничайте, если это вам нужно, потому что лишь те обеты истинны, которые вы даёте сами себе. Потому храните верность не тем словам, что вы бросаете другим, а тем, что рождаются в вашем Сердце. А ваше "да" - это только "да", и "нет" ваше - только "нет": блюдите их, пока они не станут бревном в вашем глазу.

- Вы слышали, что сказано: "не противься злому; но кто ударит тебя в правую щёку, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два". А Я говорю вам: два ока за око и три зуба за зуб проклинающим вас и измывающимся над вами! Если подставил щёку, то только чтобы ударить в пах; и если отдал рубашку, то пропитанную Нессовой кровью; и если идёшь два поприща с принудителем, то чтобы взять с него стократную плату на третьем. Ибо если оставите в покое кровопийца и притеснителя, вам покоя не даст и других не пощадит. Вознесите же меч над ним, как власть имущие, чтобы повергнуть его в прах!

- Просящему у тебя дай от избытка твоего, если это не повредит тебе и близким твоим - и если просит он о том, чего без тебя не достать; требующему же от тебя откажи, как не меньший его, ибо кто он, чтобы требовать, если ты никому не должен? И тому откажи, кто просит от лености и нищеты душевной, насмехаясь над глупостью твоей, которую богопочитатели называют щедростью: нищему с измученными глазами откажи, но не пожалей для танцующего дервиша, для бродячего менестреля!

- Вы слышали ещё, что сказано: "люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего". Я же говорю вам: пусть не ненависть, но Любовь движет мечом вашим, когда вы повергаете врагов ваших. Позвольте мирно убраться им восвояси, дабы не тревожили они то, что вам дорого, и тех, кого вы любите, - позвольте им мирно убраться восвояси прежде, чем поднять меч на них. Миритесь с врагами или убивайте их, но не позволяйте им творить дурное с теми, кто вам дорог, и с тем, что вы любите, - ибо, оставляя себе врагов, вы оставляете врагов и своим близким. Так пусть же Любовь к Возлюбленным вашим, так пусть же Любовь к друзьям вашим станет опорой меча вашего, но не только лишь слепая ненависть к врагам вашим!

- Но и это можете превзойти вы, если с любовью к врагам своим будете разить их мечом своим, истреблять их огнём своим. Ибо вы - истинные боги себе, а враги ваши - богохульники: убивая их, вы как бы не убиваете, а спасаете. Но будьте смелы и не прикрывайтесь именами чужих богов - будь то Родина или Маммона, Иегова или Справедливость: на что вам чужие боги, - вам, богам из богов?! И будьте милосердны, прощая то, что достойно прощения, и пресекая то, что нельзя простить.

- Ибо в ваших глазах - свет Звёзд, и в ваших руках - сила Небес.

...Ещё вчера столь знакомую и исхоженную тропу, что лежала между скинией и базаром, ныне рассекала зияющая Бездна. Тропой была моя жизнь среди Мертвоглазых. Рассекающей её Бездной - слова Проповедника. Я вспомнил ночные раскаты грома и неясные пророчества деревенских пифий и больше не боялся раствориться в Бездне, потому что растворился в глазах Дочери Человеческой. Той, что внимала смертельной музыке слов Сына Звезды.

День опускался за линию горизонта, проваливаясь по ту сторону Вселенной. Мертвоглазые готовились ко сну и ко всему прочему, к чему готовятся Мертвоглазые перед наступлением Ночи. К злодействам, любодействам, чародействам. Как бы они ни называли ЭТО, они ныряли в него с оглядкой, не позволяя себе насладиться сполна. Так портят праздники мыслями о грядущей грязной посуде. Так отравляют беседу ожиданиями и предубеждениями неспособные к погружению в непредсказуемость её изгибов и излучин. Так умирают задолго до смерти те, кто с младенчества копит себе на могильный венок чужих оценок и воспоминаний, возводя себе пирамиду оправданий своего никчёмного существования и заживо мумифицируя себя в ней.

Надо мной, над Искателями парил златокожий отпрыск моего Народа. Парящий пария. Отверженный ниспровергатель. Чудодейственный гордец, осмелившийся на то, на что не хватило безрассудства мне и прочим, кто со времён, когда Звёздные Земли слились с Первородным Океаном, скитался среди Мертвоглазых. Новый Прометей, он не давал людям огня - он сам был Огнём, а люди были для него поленьями, служащими ему пищей. Им предстояло обратиться золой, исчерпав себя до последних соков, или самим стать Пламенем и войти в число тех, кем добропорядочные матери пугают своих - ещё не до конца умерших - детишек.

Искатели, с десяток молодых людей - плоть от плоти Человечества, восставшие против своих мёртвых устоев и в знак Бунта своего разделившие этот вечер с Изгнанником, - завороженно слушали певучий диалог двух Золотокожих, и я впервые почувствовал на себе Её Глаза. Они обожгли меня. Так не обжигают взгляды Мертвоглазых: так жжёт Огонь дочерей Звёздного Племени.

Проповедник спустился с небес на землю в тот самый миг, когда я готов был сгореть под взглядом Дочери Человеческой.

- Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, дабы не стеснять её; обеими руками бери, обеими давай. Ежели же, давая правой рукой, протягиваешь левую за наградой, лучше отруби левую; и если, беря левой рукой, готовишь правую к расплате, лучше сам отруби её, а не жди, когда её откусит принимающий; ибо тебе не должны, но тем менее - ты им.

- Не молись богам тайно или явно, прося их о милостыни для себя, но возблагодари в своей молитве любого из них на твой выбор за то, что всё есть в руках твоих; а стократно лучше возблагодарить за всё ниспосланное Тому-Кто-Смотрит-На-Тебя-Сквозь-Твои-Зеркала, ибо он - Податель Благ и Творец Злодеяний. И не смотри на то, как взирают на твою молитву прочие, ибо если могут они радоваться дурному, как и хорошему, то не взглянут в твою сторону, а если нет, то что тебе глаза их пустые! Не уподобляйся им, ибо думают они, что в многословии своём будут услышаны; но кто из богов отвечал на нищенские молитвы!

- Ни а хэле аст аххэ! - повторил я почти забытые, но столь дорогие каждому Астэ слова.

- Ни а хэле аст аххэ! - почти в унисон исполнили Искатели незнакомую мелодию чужого языка.

- Ни а хэле аст аххэ! - пропела Дочь Человеческая столь чисто, что забившиеся в уголки сердца воспоминания об Ушедшей Земле сладким ядом впрыснулись в мои артерии. Как? как горло человеческое могло исторгнуть тот Звук, который творил Миры на Заре Вселенной?..

- Также, если берёшь на себя какие обеты, не будь уныл из-за них, как лицемеры, которые принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям имеющими обеты. Ты же радуйся и веселись, ибо есть в тебе мудрость давать обеты и есть в тебе сила исполнять их; те же, что будут в тягость тебе, отринь смело, ибо, насилуя себя, пожнёшь безумие, а не святость.

- На Земле и на Небе всё сущее - сокровище для тебя: бери от них нужное тебе, но не более того; ибо моль и ржа истребляют то, что копишь без расхода, и воров привлекает избыток. Так и знания излишние - камень в стену безумия, и благочестие чрезмерное - зернышко в мельнице несчастья. Но не заполняй сокровищами Сердце Твоё, ибо оно - величайшее среди сокровищ твоих: подобно металлу солнечному и металлу лунному, чем меньше примесей в Сердце Твоём, чем чище Пустота его, тем драгоценнее переливное сверкание его граней.

- Светильник для тела есть око, которое есть солнце Сердца Твоего. Итак, если око твоё будет чисто, то всё тело твоё будет светло; если же око твоё будет худо, то всё тело твоё будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же Тьма? Но среди Света не видно проблесков Тьмы, и День застилает от глаза Звёзды; слепит он глаза Идущих во Свете тщетной надеждой, и об Тёмное, невидимое при Свете, спотыкается стопа их. Идущие же во Тьме видят и Свет среди Тьмы - Звёздами зовут они этот Свет. На ощупь идут они к Своей Звезде, и стопа их чутка к ямам, а пальцы их раздвигают невидимые ветви перед лицом, чтобы не лишиться глаз во Тьме. Без надежды бредут они во Тьме, - так не выше ли стократно радость их, когда Звезда приводит их к Земле Обетования?

Он сложил валявшееся поблизости щепьё аккуратным шалашиком и щёлкнул пальцами, высекая искру. Весёлые огоньки, стекая с его пальцев, жадно впились в древесную плоть, пощёлкивая клейкой смолой. Кто-то из Искателей, заразившись его начинанием, исчез в темноте и вскоре вернулся с веточками и полешками посерьёзнее, из которых соорудили костерок. Дым устремился к звёздам, посылая им весть о Блудном Сыне, нашедшем новую семью.

- Никто не может служить двум господам, - продолжил Золотокожий, когда Огонь меж его слушателями разгорелся всерьёз, - ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Господин же каждого - Сердце Его, потому всякий, кто служит кому-то, кроме себя, служит двоим. Если служишь стране своей, или хозяину своему, или вере своей, рискуешь забыть о себе, - тогда уже ни стране своей не послужишь, ни хозяину своему, ни вере своей. Если же служишь себе, то отринь страну свою, хозяина своего и веру свою и служи себе честно, искренне и преданно; тогда, если за Сердцем следуешь, то приведёт оно тебя и к лучшей среди стран, и к лучшему среди хозяев, и к лучшей среди вер: живой, послужишь и им на благо, мёртвые же сердца пойдут лишь червям на прокорм.

- Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело - одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы, и каждый день находят себе пропитание на день сегодняшний. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хоть на один локоть?

Он подтащил к костру тело давеча убитого фарисея, извлёк из складок тоги охотничий нож и принялся умело свежевать мясо.

Он скинул тогу, и Искатели повторили за ним. Нет, не повторили, но сами сделали то же самое - словно уже давно ожидали сигнала. Мои глаза были прикованы к Дочери Человеческой - обнажённой и прекрасной в своём первозданном обличии. Кожа её... нет, этого не может быть!.. коже её, казалось, отливала слабым золотистым блеском...

- Итак, - учил меж тем Вышедший из Бездны, - не заботьтесь и не говорите: "что нам есть?" или: "что пить?" или: "во что одеться?" Потому что всего этого ищут и Мертвоглазые, и потому что вы всегда можете взять то, что вам нужно, и потому, что у вас уже есть всё то, что вам нужно. Ищите же прежде Голос Сердца Своего, и это всё приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы.

Аккуратно нанизанные пласты фарисейского мяса аппетитно заскворчали над язычками молодого огня.

- Не судите, да не судимы будете, - произнёс, опустошив флягу, Юзэ, и разговоры стихли, - судите, и да не прилипнут к вам осуждения; ибо каким судом судите, таким и будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам отмерено будет. Знаете, что суд человечий - ничто, а иного суда нет вовеки; потому и ваш суд пред лицом других - ничто, если только себя не осудят они в смятении душ своих. Судите ли, не судите - всё одно; потому не расточайтесь понапрасну на ненужное. Если глаз ваш терпим к бревну в нём, а брату вашему сучок помехой, что вам ли горе с того? нет, но ему. И если вынете сучок его из глаза его, дабы прозрел он, то и бревно в вашем глазу рассосётся без следа; ибо лучший способ научиться - научить другого.

- Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас; но указывайте Путь тому, кто стоит на Пути и не знает, с какой ноги делать шаг. Когда же сделает, пусть гонит вас прочь, как отринул бы гири с ног своих, дабы не мешали вы ему на Пути его. Так и вы - Искатели, я же карта и стрелка магнитная, а не поводырь. С Мертвоглазыми же не веду я речей, ибо корм они для Идущих во Тьме.

- Не просите, но берите желаемое щедрой горстью; не ищите, ибо кто же ищет снег среди сугробов? не стучите, ибо глуп стучащий в открытые двери; ибо просящий всегда в просьбе и никогда - в достигнутом, и ищущий подобен слепцу, ждущему рассвета, и стучащий сам возводит перед собой засовы.

- Входите тесными вратами, и идите дорогами непротоптанными; потому что широки врата, ведущие на скотобойни, и пространен путь, по которому ходят стада, и многие идут по нему, так что трудно дышать от их смрада. Тесны врата и узок Путь, поросший бурьяном, где волки прячутся и змеи таятся, ибо овцы дрожат пред ними: кто же, кроме овец, вытопчет дороги торные? Но пуще овец берегитесь фарисеев, которые рядятся в волчьи шкуры, а внутри суть овцы дрожащие; по плодам их узнаете их - по бесплодию их сердец.

Иерусалим шумел. Ночь не принесла покоя его обитателям, потому что День нарушил их покой. Нависшие над нами тучи отражали всполохи факелов, и дым их вливался в небо.

Всё это за мгновение промелькнуло во взоре Юзэ и скрылось в Бездне. Ещё раз взглянув на грозные факела Иерусалима, он еле слышно вздохнул и продолжил:

- Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые: не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь, чтобы хоть этим послужило оно. Итак, по плодам узнаете фарисеев.

Причмокнув, он обсосал берцовую косточку и швырнул в костёр. Пламя благодарно затрещало, затрепетало, и между рыжих язычков пробежались холодные зеленовато-синие искорки.

В недоумении я взглянул на своего собрата. Как изменилась речь его! Как сам он изменился за это время - словно постарел на тысячу лет! Где ты, смеющийся Златокожий, швыряющий камни в попирателей своих? Что же ты делаешь? - кричало ему моё нутро. - Куда подевалась твоя Любовь, куда подевалась твоя Радость? Откуда боль в твоих глазах, Проповедник, откуда эта обречённость? Почему твой гнев столь печален и безысходен? Ну же! Пойдём, разметаем тех, кто встанет на нашем пути! Ты вдохновил меня, Проповедник, ты воодушевил меня, - почему же сейчас ты отступаешь? Или ты видишь сейчас что-то, что недоступно моим глазам?..

Но Мириэ!.. Почему она тоже смотрит на него с восторгом? Или она не видит, что он готовится уйти от них - сейчас, когда в них только посеян первый робкий росток Свободы?

- Итак всякого, кто слушает слова мои и кому есть сила исполнять их - не следуя мне, но по собственному разумению, - продолжал он, словно в ответ мне, - уподоблю мужу благородному, который построил дом свой на камне. И пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает слова мои, но, привязавшись, не может исполнить их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке. И пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое.

Иерусалим шумел всё ближе. Факельные отблески с донышка седой тучи упали на ветви деревьев, и голоса фарисеев уже прорывались сквозь общее гудение толпы.

- Ни а хэле аст аххэ! - торжественно произнёс Юзэ, итожа сказанное древним приветствием Звёздного Народа.

- Ни а хэле аст аххэ! - выдохнули Искатели.

- Я люблю тебя! - самозабвенно воскликнула Мириэ, глядя в глаза Проповедника. - Ми эмариэ ди! - повторила она на языке Звёздной Земли.

- Ми эмариэ ди! - удивляясь самому себе, крикнул я Дочери Человеческой.

- Ми эмариэ ди! - улыбнулся он девушке.

- Ми эмариэ ди! - прошептала она мне, и тёплые язычки пламени заструились по моим жилам. Огонь пронизывал каждую клеточку моего тела, готовый вырваться наружу.

Близились фарисеи. Смущённо заёрзали Искатели, то и дело оглядываясь на приближающиеся голоса, и лишь мы трое, спокойные и уверенные, хранили Священный Треугольник наших взглядов.

Пламя, подаренное мне сверкающими бриллиантами глаз Мириэ, подобралось к кончикам моих пальцев, и я воздел руки. Искатели взирали на меня с благоговейным трепетом, граничащим с безграничным ужасом. И тогда, когда ветви кустарника раздвинулись и толпа, ведомая фарисеями, вырвалась на простор поляны, огненная струя из моих пальцев рванулась к Сердцу Юзэ. Учитель вспыхнул неистово, как сухая хвоя от поцелуя молнии, и, улыбнувшись, растворился в танце Огня.

Онемевшие Мертвоглазые в столбняке разглядывали Пылающего Пророка и человеческие кости вокруг костра, обнажённых Искателей и трещину от сомкнувшейся Бездны, пересекающую тропу от скинии до базара.

- Бежим, - прозвенели колокольчики над моим ухом, и я, завороженный авангардизмом происходящего не менее других, наконец, очнулся.

Потом она остановилась и обернулась ко мне.

Чёрная громада неба подтаяла на горизонте, обнажив серую предутреннюю проталину, и мы утонули в этом рассвете вдвоём...

*

Когда я проснулся, брызги утреннего солнца искрились на каждом изгибе её восхитительного грациозного тела.

Она была Златокожей.

Конечно же, она была Златокожей!..