Уже неделю стояла жуткая вьюга, ветер ломал деревья, снег был словно битое стекло с небес, холод пробирал до самых костей. Все это казалось наваждением, шахтерский городок средь леса оказался отрезан от мира, так как упавшие деревья оборвали телеграфные линии, припасы подходили к концу, поставка с "большой земли" с провизией должна была прийти еще три дня назад, но ее все не было, и не известно, что с ней стало, быть может разбойники воспользовались моментом, и напали из леса, или же одно из поселений индейцев, обитающих в округе, но это никого не волновало, город голодал.
Экстренное собрание в ратуше состоялось на рассвете, мэр выдвинул предложение отправить самых опытных и стойких охотников в лес, на поиски дичи, и горожане, не считая самих охотников, единогласно поддержали его, среди этих несчастных оказался Шейн, матерый охотник лет сорока пяти, с густой рыжей бородой и длинными рыжими волосами, его лицо было все в шрамах от встреч с хищниками и разбойниками. Для него не было ничего особого выходит на охоту в тяжелую зиму, но не в такую как эта, он считал, что идти в глубь леса на поиск зверей в таких условиях - верная гибель, но жители не слушали ни его ни других охотников.
Охотников снарядили палатками из меховых шкур, облачили в плотные медвежьи шкуры, небольшим количеством еды, дали множеством ярко красных лент, что бы те могли отмечать ими свой путь, а также всем необходимым для разведения огня в таких условиях и отправили в лес.
Стоило Шейну переступить черту леса, как он почувствовал что-то дурное, зловещие, словно какое-то зло скрывалось за снежной пеленой средь деревьев, но Шейн, будучи не суеверным, откинул эти мысли и направился в глубь. Ему был известен этот лес как свои пять пальцев, это больше всего его тревожило, лес был необычайно густым и скрытым от ветра горой, и даже в штормовые дни в лесу не бывало такого сильного ветра, а сейчас же казалось, что в лесу вьюга бушевала еще сильнее чем за его пределами.
С трудом пробираясь, шаг за шагом, оставляя за собой путь из красных лент на деревьях, он молился лишь бы ветер не сорвал их, лишая его единственно возможности ориентироваться.
- Будь проклята эта вьюга, будь проклят этот чертов мэр, эти пустоголовые горожане! - злобно бормотал себе под нос Шейн, с трудом перебирая ногами - Как они не понимают, что они обрекают нас на верную гибель! Чертовы идиоты! Как бы заживо не замерзнуть посреди леса... сколько я уже бреду... три часа? Четыре? Черт, уже должна была показаться эта чертова поляна, или я сбился с пути?! Черт! Надо передохнуть...
Найдя громадный поваленный столб дерева, Шейн укрылся за ним от ветра что бы перевести дух и немного поесть. Привал занял минут двадцать, но все это время лишь одна мысль роилась в его голове "Где же поляна, она ведь уже должна быть где-то рядом!". Закончив есть и тяжело вздохнуть, охотник продолжил свой путь дальше.
Шаг за шагом пробираясь в глубь, он и не заметил, как его начали настигать сумерки, Шейн даже не понял, как пробрел весь день. Страх поселился в его сердце, ему нужно было найти подходящее место для ночлега, но словно злой рок подшучивал над ним, рядом не было ни единого камня, ни поваленных деревьев, ни оврага, ничего. Ускоряя шаг, охотник направился дальше, моля господа о месте для ночлега, и внезапно для самого себя оказался на опушке поляны, где вьюга практически не бушевала, и хоть и плохо, но она вся просматривалась.
В самом сердце поляны расположилась индейская деревня, жители города знали о них, и нередко торговали с ними, они были из народности оджибве, и их поселение было достаточно крупным, в нем проживало около сотни индейцев. Но сейчас она выглядела мертвой, не из одного вигвама не шел дым, нигде не горели костры, и вокруг царила гробовая тишина.
Шейн, перебарывая страх, побрел в деревню. Оказавшись там он обнаружил что она и впрямь мертва, все вигвамы были пусты, все кроме одного, дома шамана, только из него доносился какой-то тихий шум и свет костра.
- Здесь есть кто живой? - спросил охотник, подойдя к вигваму шамана.
- Я есть - отозвался шаман.
- Разрешите уставшему охотник пристать на ночлег?
- Разрешу.
Внутри возле огня сидел старый, тощий шаман в волчьей шкуре, лицо его было печальным, в глазах затаилась неописуемая боль, завидев охотника, зашедшего внутрь, тот жестом пригласил его к огню.
- Что случилось с деревней?
- Великое зло пришло... все мертвы... - лицо шамана еще сильнее исказила боль, скрывающаяся в сердце, а по щеке скользнула слеза - я один остался... не уберег никого...
Горький ком подошел к горлу Шейна, в его голове возникла мысль что солдаты пришил в эту деревню и разорили, но тут же его одернуло, если бы это были солдаты были бы следы сражения, но деревня словно просо опустела, так будто жители просто исчезли. Из этих мыслей охотника вырвал шаман, протягивая сосуд с теплым напитком и немного еды.
- Нет, спасибо, у меня есть еда, вы и так дали мне кров, я не могу просить у вас еще и еду.
- Ешь - резко перебил его шаман - мне без нужды больше.
- Спасибо - неловко произнес Шейн, принимая еду и питье от старого индейца. - Поем, переночую и на рассвете пойду дальше в глубь на поиски дичи - На этих словах лицо индейца помрачнело, исказилось в страхе.
- В лесу затаилось зло! Оно нагнало вьюгу! Оно гонит ветер и холод! Воротись пока жив!
- Что за зло?
- Великое, голодное, жаждущее горячей крови!
- Боюсь даже если так, я не могу вернутся, так как город голодает, и без еды дороги назад у меня нет.
Услышав эти слова индеец тяжело вздохнул, в глазах его стало еще больше печали, словно он уже горевал за охотником, словно тот погиб на его глазах.
- Тогда я буду просить духов защитить тебя.
- Благодарю.
Доев и допив, охотник умостился спать, а шаман начал свою молитву, на языке оджибве, но Шейна это не беспокоило, он был слишком уставший что бы что-то смогло помешать его сну. На рассвете его разбудил старик.
- Солнце взошло.
- Спасибо за кров и еду - с трудом проснувшись и собравшись, сказал охотник, выходя из вигвама.
- На последок услышь мой совет - сказал шаман в след охотнику - почуешь зверя не страшись, не беги, гони страх, иначе сгинешь, и не оборачивайся если услышишь его за спиной.
Стоило покинуть поляну и зайти в лес, снова поднялась эта инфернальная вьюга, но еще сильнее, мороз начал пробирать сквозь меха, но Шейн понимал, что без еды пути назад нет, его прогонят жители, и он продолжил брести вперед, пытаясь заметить хоть какие-то следы живности.
Несколько часов бредя охотник так ничего не встретил, никаких следов, словно лес вымер подобно индейской деревне на поляне, так и ко всему закончились ленточки, внезапно его пронизал страх, словно кто-то следил за ним из-за деревьев, незримо, словно, тень скользя во вьюге. Но Шейн, отбрасывая страх, решил продолжил путь, оставляя отметки вырезая их на столбах деревьев.
Еще час спустя Шейна сковал ступор, он оказался возле дерева с такой же самой отметкой, которые вырезал он.
- Неужели я петляю по кругу, неужели я заблудился? Нет, это невозможно! Я шел по прямой, я нигде не поворачивал! Но как это... что происходит...
По спине побежали мурашки, тяжелый взгляд сверлил затылок охотника из-за деревьев, безмолвно, словно охотник разглядывающий добычу, это ощущение Шейн ни с чем не спутал бы, сколько раз это чувство уже спасало его от пум и волков, он резко оглянулся, и осел, там не было ничего, лишь деревья и снег, и больше ничего.
- Нет... нет... не может быть... как это... неужто чутье подвело....
Страх все плотнее селился в сердце охотника. Словно скрежет деревьев, низкий пронзительный вой раздался за спиной. Шейн подскочил и обернулся, но там так же ничего не было, что-то крупное, грузно пробежала с боку, охотник оглянулся, но и там ничего. Опираясь на ружье, на шатких ногах он ковыляя поторопился на выход из леса.
- Черт с ним всем, пусть хоть сожгут... сожрут сами... я больше не задержусь ни на миг тут... надо было слушать индейца... не стоило идти дальше...
Что-то вновь хрипло завыло за спиной, но уже ближе, выхватив ружье Шейн обернулся и выстрелил, с веток упал снег, но ничего не было, только деревья и снег. Какой-то рык, подобный на хриплый смех донесся сбоку, охотник в страхе передёрнул рычаг-скобу и выстрелил в направлении из которого донесся этот жуткий звук. И вновь ничего, паника охватила бедолагу и тот что есть мочь побежал, не разбирая следов, за спиной послышалось что-то тяжелое, словно громадный медведь бежит следом, но при этом не рычит, не издает никаких других звуков. Так "погоня" продолжалась еще коло получаса, пока нечто не завыло практически у самой спины охотника. Он резко обернулся, выстрелил и оторопел от страха, там вновь была пустота, ноги дрожали, сердце сбивчиво билось, в глазах темнело, пальцы не слушались, ели-ели Шейн подошел спиной к дереву и оперся не него. Несколько минут тишины, сердце бедолаги уже ушло в пятки, и в друг рык прямо за деревом, отскочив и обернувшись, направив ружье в сторону звука, охотник упал в снег и побледнел, за деревом стояло высокое, сухощавое, бледное существо, оно имело части тела человека и зверя, морда оленья с белыми, незрячими глазами, но рот был увенчаны громадными, окровавленными клыками, туловище с руками были похожи на человечьи, но неестественно большими, с длинными пальцами на которых были острые когти под которыми гнила плоть убиенной жертвы, а ноги словно длинные волчьи лапы. Существо медленно побрело к Шейну, тот несколько раз в панике выстрелил в существо, но пули словно проходили сквозь, оно лишь на секунду остановилось, а на его морде словно возникла улыбка, но лишь на миг. Существо не спешило, словно играясь со своей обреченно добычей. Только теперь охотник вспомнил слова шамана, и истории о злом духе "Вендиго", которые он слышал раньше, но всегда считал их лишь сказками, которыми индейцы пугали юных воинов, охотников и детей, он так считал до теперь, пока "Вендиго" не возник перед ним во всем своем ужасающем обличии. Шейн еще несколько раз выстрелил, но честно, и вот чудище уже нависало над ним вглядываясь ему в глаза своим незрячим взглядом, еще миг и "чудовище впился своими клыками в плоть несчастного охотника, тот завопил от боли, но никто так и не услышал его крик.