Афанасьев Александр : другие произведения.

Сожженные мосты ч6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Вышло на бумаге, снес

До тех пор пока ты не принял окончательное решение, тебя будут мучить сомнения, ты будешь все время помнить о том, что есть шанс повернуть назад, и это не даст тебе работать эффективно. Но в тот момент, когда ты решишься полностью посвятить себя своему делу, провидение оказывается на твоей стороне. Начинают происходить такие вещи, которые не могли бы случиться при иных обстоятельствах... На что бы ты ни был способен, о чем бы ты ни мечтал, начни осуществлять это. Смелость придает человеку силу и даже магическую власть. Решайся!

Иоганн Вольфганг Гете

  
   Сожженные мосты
   Часть 6
   В огне
  
   29 июля 2002 года
   Тегеран
   Посольство Российской Империи
  
   Воистину, дурак хуже предателя.
   Потому что ни один предатель не додумается, ему просто в голову не придет натворить такое, что может натворить самый обыкновенный дурак.
   Когда я учился в училище, в числе прочего нам преподавали тактику. Поскольку училище было морское, Нахимовское - нам преподавали морскую тактику. Компьютеров и симуляторов виртуальной реальности, позволяющих учить капитанов в пределах учебного класса* - тогда еще не было, разыгрывали по картам и схемам. А потом еще и дед, когда у него было время - проверял мои домашние задания. И тогда-то он нередко безжалостно перечеркивал своим капитанским красным карандашом результаты моих экзерциций и говорил: проще надо. Проще! Не выдумывай! Чем проще план, тем меньше вероятности, что что-то пойдет не так. План должен быть неожиданным для противника - и в то же время простым. Не пытайся разыгрывать большие многоходовки и подражать великим флотоводцам прошлого - то, что у них получилось, могло получиться лишь по случайности. Один дурак на мостике, один неправильно понятый приказ - и все пойдет кувырком. Защищайся от дурака, отдавай такие приказы, которые невозможно понять неправильно.
   Кстати, нередко за те задачи, за которые дед ставил мне пятерку - в училище их взвешивали на трояк.
   Повезло мне даже больше, чем я рассчитывал - вместо дороги к посольству я выскочил к тому месту, где стояли наши машины, машины дипломатического корпуса. На улицах был полный бардак, в нескольких местах уже стреляли, я заметил, что торговцы поспешно закрывают лавки и магазины ставнями - это был совсем плохой симптом. Торговцы в странах Востока - это самый чувствительный барометр состояния общества.
   Стрельба усиливалась...
   Кое-кто из дипломатов уже был на стоянке, кого-то не было. Заметив меня, из машины выскочил Вали, он сидел так, как я ему и приказал - не открывая ни дверей, ни окон. Машина бронированная, но если водитель не проявляет должной осторожности - бросить гранату в открытое окно машины проще простого...
   - Помоги...
   Вместе мы уложили принца на заднее сидение Руссо-Балта - хоть какая-то защита.
   - Поехали в посольство! Быстрее, надо успеть, Вали! Надо успеть!
   Вали засигналил, стуча кулаком по старомодной кнопке клаксона, прорываясь с переполненной стоянки
   - Что произошло, эфенди Искандер?
   - Там, у нас, на заднем сидении - новый шахиншах Ирана.
   Это была первая моя глупость - возможно, самая страшная из всех проявленных мною за день. Из-за нервов, из-за произошедшего я утратил контроль над ситуацией, забыл одну простую истину - кругом враги. Просто, когда какой-то человек находится рядом с тобой длительное время, помогает тебе - ты начинаешь воспринимать его как "своего", такова особенность человеческой психики. Человек вообще всех людей, окружающих его, подсознательно делит на "своих" и "чужих". И не всегда это деление правильно.
   Так что шахиншах Хусейн Хоссейни правил своей страной всего лишь двадцать семь минут, в то время как его отец - больше двадцати лет.
   - Вай... - Вали покачал головой
   - Надо прорываться к посольству. Поезжай как можно быстрее.
   - Слушаюсь, эфенди-Искандер.
   Между передними сидениями Руссо-Балта был установлен телефон, верней даже не телефон, а аппарат транковой связи. Примерно прикинув, что надо делать в первую очередь, я телефонировал по общему номеру посольства.
   - Посольство Российской империи, слушаю вас...
   Голос был женским. Даму звали Мария, она сидела на коммутаторе и решала все входящие вопросы и телефонные звонки, причем делала это быстро и четко. Без нее - посольство потеряло бы примерно тридцать процентов эффективности своей работы, воцарился бы самый настоящий бардак. Слушая ее ангельский голос в трубке, можно было много чего вообразить, но когда я первый раз увидел ее лично - пришел в ужас. Все-таки сто десять килограммов при ста семидесяти сантиметрах роста... это сильно. Но все же дамой она была веселой, неунывающей, и вклад в общую работу вносила громадный.
   - Мария, это я... Дай мне ноль один ноль. И распорядись, чтобы немедленно заперли ворота посольства, а все гражданские вернулись в "Зеленую зону". Закройте консульский отдел, всем русским кто к вам обращается, предлагайте немедленно покинуть страну. При необходимости - оказывайте возможную помощь.
   - Хорошо, ваше превосходительство - Мария не стала проявлять обычное женское любопытство и задавать вопросы, на которые я не имел ответа
   В трубке щелкнуло раз, потом еще раз - и женский голос сменился на мужской.
   - Дежурный, слушаю вас.
   - Это князь Воронцов. В городе чрезвычайная ситуация. Я буду в посольстве через... минут десять. Поднимайте бодрствующую смену, всем получить дополнительный боекомплект, занять оборонительные позиции. Если есть тяжелое вооружение - выставляйте. В посольство не пускать никого из местных, ни военных, ни гражданских. Подтвердите.
   - Вас понял, разрешите действовать.
   - Разрешаю. Я буду через десять минут у главных ворот посольства, наш Руссо-Балт. Больше никого чужого не пускать и самим носа на улицу не высовывать.
   - Есть...
   Кружилась голова, болела нога, все сильнее и сильнее. Мало того, что осколками - так теперь еще и это. Конечно - с прошлого раза все зажило, но обновлять раз за разом... скверное дело.
   Что там произошло?
   Одиночный танк... все не выглядит мятежом, хотя это может быть всего лишь спусковым крючком. В армии никто никому не верит, процветает и культивируется доносительство... господи, я просто не представляю, как бы такая армия стала работать по плану "Аргон". Непременным условием существования армии как единого боевого организма, как организованной силы является доверие солдат к офицерам и доверие офицеров друг к другу. Если же в армии доносят друг на друга, стучат чтобы убрать конкурента и продвинуться по службе - вступление такой армии в бой ни к чему кроме беды не приведет, она просто разбежится при первых же серьезных ударах противника. В свое время в Российской империи по глупости сформировали в составе МВД - и вынуждены были через некоторое время расформировать департамент военной контрразведки. Все дело было в том, что военные считали для себя низостью сотрудничать с жандармами и доносить на сослуживцев, вне зависимости от того что донесено. Если о ком-то узнавали что он "фискалит" - можно было стреляться, ни один человек в офицерском собрании не подал бы такому руки. В свое время ходила такая легенда - в одной из кадеток учился внук адмирала, ему приходилось туго - и он фискалил руководству училища. В конечно итоге - приехал сам адмирал, выстроили всех кадетов, вышел и сказал: ну что ты будешь делать... Что вы, не можете перевоспитать моего внука, вашу мать - он ведь и мне нафискалил.
   Вот так.
   Могло быть рассчитано так: танк - это всего лишь выступление мелкой группы. Если оно увенчается успехом - выступят уже все силы заговорщиков, если нет - то это будет отчаянным актом одиночек. Если так - то хорошо, если у нас есть несколько часов, чтобы взять ситуацию под контроль. Потом все взорвется...
   Шахиншах Хусейн пошевелился на заднем сидении, попытался устроиться поудобнее. Между передним и задним сидением существовала поднимающаяся перегородка - но сейчас она была опущена.
   - Терпите, еще немного. Сейчас приедем в посольство.
   - Искандер... надо ехать... во дворец.
   - Успеем!
   Если во дворце заговорщики - то мы попадем прямо к ним в руки. Нужно выводить из ППД русские дивизии, брать под контроль город. Нужно, чтобы советнический аппарат провел работу в подсоветных частях, разъяснил что произошло...
   Народа на улицах было много - и он все прибывал и прибывал, автомобильное движение почти встало и мы пробивались вперед с клаксоном и руганью. На Востоке любой скандал вызывает массовое столпотворение, моментально образуется толпа, и один опытный человек может из любой искры разжечь страшное, всепожирающее пламя.
   Люди уже ходили по проезжей части дороги, все стремились к центру города.
   - А... шайтан!
   Какой-то автомобиль, пытаясь протиснуться, ударил нам в крыло, несильно, но чувствительно.
   - Протискивайся. Машина бронированная. Главное - добраться.
   Главное - добраться...
  
   Добрались - в дипломатическом квартале было поспокойнее, но народ тоже был. В основном - любопытствующие. На их месте - я бы все-таки сидел дома, а не любопытствовал.
   Вот и ворота. Господи, приехали...
   - Сигналь. Короткий, длинный, короткий...
   - Понял, эфенди-Искандер.
   Хриплый, старомодный гудок пневматического клаксона разорвал тишину. Короткий -длинный- короткий...
   - Давай еще раз!
   Короткий, длинный, короткий. Ноль -один -ноль.
   Ворота дрогнули, пошли в сторону. За ними - гвардейцы, в шлемах, в бронежилетах, с оружием. Даже если бунтовщики прорвутся в дипломатический квартал, неважно - разъяренная толпа или воинская часть - в посольстве двадцать четыре хорошо вооруженных гвардейца. Если и не удержим - то кусаться будем больно.
   - Правь к главному входу.
   Вали ничего не ответил, машина плыла по посыпанной мелким щебнем дорожке, камни шуршали под шинами. Слева от дорожки двое гвардейцев устанавливали на станок крупнокалиберный пулемет.
   Руссо-Балт остановился, к машине подошли двое гвардейцев, я открыл дверь им навстречу.
   - Осторожнее. Принц ранен, нужен доктор.
   Вместе открыли дверь, помогли выбраться принцу Хусейну. Один из гвардейцев побежал, чтобы открыть тяжеленную дверь парадного входа посольства. Мы были дома...
   - Ты второй раз спасаешь мне жизнь, Искандер - сказал шахиншах
   - Пустое...
   - Оружие!!!
   Что-то ударило мне в спину, отправляя наземь, потемнело в глазах - но сознания я не потерял. Упав лицом вперед на мраморные ступени посольства, я разбил все лицо, кажется, лишился пары зубов, рот стремительно наполнялся чем-то горячим и соленым. Надо мной загремел автомат, стрелял кто-то из гвардейцев. Что-то тяжелое, свинцово тяжелое тянуло меня в бездну, в спасительную черноту небытия, где нет ни боли, ни предательства, ни измены - и я как мог этому сопротивлялся. Но недолго...
  
   * Сейчас они есть и в нашей реальности. Производит фирма Транзас, Санкт-Петербург и они - лучшие в мире
  
   29 июля 2002 года
   Тегеран
   Площадь
  
   Шах мат. Король мертв.
   Есть нечто странное в любой диктатуре восточного типа. В них, в отличие от диктатур западного типа власть предельно персонифицирована. Если в западных странах любая власть, в том числе и диктаторская, зиждется на какой-то идее, идее общественного мироустройства, привлекательной для значительного (не всегда большинства) количества людей - то восточная диктатура всегда предельно персонифицирована, это власть одного конкретного человека. На Востоке власть - это всегда власть конкретного человека, и служба - это служба всегда конкретному человеку. Поэтому, кстати - власть на Востоке передается с большими проблемами и часто с кровью, даже если речь идет о передаче по родственной линии, заранее оговоренному и находящемуся в полном праве наследнику. Пока диктатор жив - империя его жива и сильна, но стоит диктатору погибнуть - все рушится как карточный домик, все меняется стремительно и с кровью. Более устойчивые при жизни диктатора - в отличие от западных империй здесь не надо согласовывать интересы перед тем, как что-то сделать, речь идет всего лишь про интересы одного лица - после его гибели, причем гибели публичной и жестокой, власть рушится в одно мгновение. Для разрушения всей властной пирамиды в восточной стране достаточно всего лишь, чтобы кто-то показал, что король то - голый, что он не наместник Аллаха на земле, что он такой же человек как и все. Смертный человек*.
   Здесь и сейчас, всем показали это, достаточно убедительно.
   Когда один из танков, следовавших в колонне, открыл огонь - не все это услышали, строй сбился. В танке вообще слышно и видно плохо, тем более что механик-водитель сидел в танке "по-боевому", из башенного люка высовывался только командир, приветствующий диктатора. В итоге - почти все командиры, танки которых находились на площади, увидели, что произошло, но предпринять что-то осмысленное смог только один - тот, что таранил танк-убийцу. Остальные - кто отдал приказ остановиться, а сделать это было не так то просто, на площади останавливаться было нельзя под страхом смерти, у каждого в танке сидел офицер САВАК и строго следил за исполнением приказа, в итоге двух командиров танков тут же и застрелили САВАКовцы, взяв на себя командование и приказав продолжить движение. Не мог офицер САВАК сам посмотреть, что происходит - люк в башне был один, сначала должен был вылезти командир танка, и только потом офицер спецслужбы. Какие-то танки - один остановился, другой продолжал движение - столкнулись друг с другом. Те подразделения, которые должны были начать движение за танками, не знали - то ли им начинать движение, то ли нет - ведь они не видели, что произошло и не знали причины задержки. В какие-то минуты на площади воцарился полный хаос и бардак.
   Командиром одного из танков, следующих по площади в парадном строю оказался офицер по имени Сабет Ан-Нур. Это был опытный и много повидавший офицер, как и многие другие тайно ненавидевший режим - но одновременно и боящийся его, и поэтому продолжавший ему служить. Служил он режиму еще и потому что был персидским националистом, а шахиншах очень тонко играл на струнах национализма, противопоставляя персов, как потомков ариев - грязным арабам. Не официально, конечно, русский престол никогда не позволял столь открытого и беспардонного стравливания одних народностей с другими, но разговоры такие велись, и их никто не пресекал, хотя вокруг было полно агентов САВАК. Подполковник Ан-Нур видел, что армия за последние пять лет увеличилась, чуть ли не вдвое, на вооружении появилось то, чего раньше никогда не было. Из этого он делал свои выводы, и выводы эти были пока благоприятными для режима.
   Когда произошел взрыв - он подумал что произошел взрыв - его танк уже миновал трибуну, где находился шахиншах, не говоря уж о трибуне с наследником и иными официальными лицами. Он повернулся как раз для того, чтобы увидеть - "нулевая" трибуна почти вся, кроме первого уровня была затянута облаком грязно-бурого цвета. Сначала он подумал, что произошел взрыв, что на трибуне было заложено взрывное устройство - но потом он увидел танк с пушкой, направленной в сторону трибуны - и сразу все понял.
   Он нырнул в башню как раз в тот момент, когда танк-убийца открыл огонь по трибуне из крупнокалиберного пулемета.
   - Остановить машину! - заорал он
   - Нет! - крикнул офицер САВАК - нельзя!
   Офицер САВАК был на десять лет младше подполковника и родом он был из Захедана, из самой что ни на есть глуши. Это тоже была иезуитски хитрая политика шахиншаха - офицеров САВАК набирали из нищих семей, из самых глухих окраинных провинций, что давало самые разные положительные для режима эффекты. Выросшие в нищете персидского захолустья, они попадали в крупные города, где они никого и ничего не знали и всего боялись. В их городах на улицах еще были ослы - а в Тегеране было самое настоящее, построенное русскими инженерами метро**. В Тегеране по улицам днем и ночью тек нескончаемый поток машин, по вечерам "правоверные" вместо того, чтобы отдать Всевышнему положенное число ракатов*** и отправляться спать, отправлялись в различные увеселительные заведения и веселились там до утра в компании тегеранских девушек, зачастую с не слишком твердыми моральными устоями. Выходцев из провинции это шокировало, режим действовал очень хитро - какое-то время, перед тем как поступить в академию САВАК, провинциалы жили в общежитиях в городе, за счет шахиншаха. Девушку в общежитие понятно, не пригласишь, не пойдет, да и коренные всегда смотрят на провинциалов с известной долей превосходства. Нередко затевались и драки. В итоге - когда будущий офицер САВАК поступал в академию, в нем уже прорастали ядовитые зерна ненависти "ко всем этим". Именно это и нужно было шахиншаху.
   Обучение офицера САВАК состояло из двух частей. Первый - Академия, где преподавали, в том числе и русские (для контроля кому и что преподают), обучавшие студентов самой обычной полицейской работе. А вот потом новобранцев для завершения учебы зачисляли в учебные подразделения, и вот там то офицеры САВАК учили новобранцев совсем другому. Что Тегеран и другие столичные города продались, и что они против шахиншаха, и что только шахиншах защищает единство Персии. Что армия - это гнездо заговорщиков, что они против народа. В армии всегда кого-то арестовывали, и арестованных офицеров отдавали на расправу этим новобранцам. А когда молодой человек избивает ногами и дубинкой офицера вдвое старше его, а по чину - старше десятикратно, это дает о себе знать. Из них так лепили верных псов режима, внушали, что сила - за ними, и что они, малограмотные, нищие, вышедшие из захолустья, вправе распоряжаться жизнями "всех этих". Но даже после этого, после этой обработки обычный офицер САВАК оставался всего лишь нищим малограмотным пареньком из захолустья, который в критической ситуации не может самостоятельно принять решение, он может лишь тупо, с яростью и фанатизмом исполнять приказы какими бы они ни были.
   - Там Светлейшего убили, идиот! - заорал офицер - останавливай!
   Известие о произошедшем произвело на офицера САВАК, которому от роду то было двадцать шесть лет именно то действие, какое и должно было произвести. Он не поверил, а в душе - дико испугался. Потому что сразу понял: правда, не может быть такой лжи, и сейчас им придется отвечать за все то, что они натворили.
   - Нет! - офицер САВАК держал в подрагивающей, то ли от вибрации танкового дизеля, то ли от страха руке револьвер - нельзя! Продолжать движение!
   - Иди, сам посмотри! Сам посмотри, он убит!
   В этот момент произошло то, что и должно было произойти - танк с ходу, пусть с малого напоролся на вставший впереди танк, всех их от удара бросило вперед. В отличие от офицера САВАК, подполковник знал, за что хвататься и удержал равновесие. В следующую секунду, он ударил офицера САВАК в лицо и отнял у него револьвер.
   - Сидеть!
   - Вас расстреляют!
   Долгие года подполковник Ан-Нур, как и все другие офицеры жил в атмосфере страха. Страх в этой стране не был каким-то обычным - это была атмосфера страха, и в ней, двадцать четыре часа в сутки жили люди. Это сложно объяснить, только тот, кто прошел это - знает, что это такое. Вот ты обедаешь в ресторане и знаешь, что кого-то из тех, кто обедает рядом с тобой, скоро заберут как заговорщиков. И это - обычное явление, как дождь или град и ничего сделать нельзя. Нужно просто жить, пока некто сверху, могущественный и вольный распоряжаться твоей жизнью и жизнью других людей не обратит на тебя внимания.
   Сейчас же подполковник Ан-Нур смотрел в глаза, по сути, еще пацана, невысокого, худенького подростка в форме, сильно ударившегося головой обо что-то и потерявшего свое оружие. Он больше не был символом той безликой (хотя почему безликой?!) могучей силы, перемалывающей в порошок людские судьбы, он был просто испуганным недорослем, которого в армии первым делом заставили бы вычистить туалет. И тут подполковник Ан-Нур впервые по-настоящему ощутил в своей руке тяжесть оружия, как инструмента судьбы, как магической палочки позволяющей властвовать и повелевать над другими людьми, над их жизнью и смертью. Конечно, у подполковника было собственное табельное оружие, которое лежало сейчас в опечатанной печатью САВАК оружейной комнате бригады - но он никогда не воспринимал его так, раньше оружие было просто железной стреляющей штукой. А вот теперь он ощутил его по-другому, и это ему - чертовски понравилось.
   - Сиди здесь, дурак... - зачем то сказал он САВАКовцу - может, жив останешься.
   И полез в люк.
   К этому моменту танк заговорщиков уже проломился в Парк шахидов и значительная часть офицеров САВАК, из тех, кто охранял трибуны и остался в живых - побежали за ним, стреляя на ходу из автоматов. Танки уже остановились, кто-то сам по себе, а кто-то - наткнувшись на другой танк, с них спрыгивали офицеры, бежали туда, где висело черное облако...
   Бежать по площади, заставленной кое-как брошенной бронетехникой не так то просто это самый настоящий бег с препятствиями. Когда подполковник огибал очередной танк - на него с брони спрыгнул, чуть не сшибив с ног, майор Сабаави, тоже командир танка.
   - Осторожнее!
   - Что там?
   - Сам не видишь!?
   Зрелище, представшее перед офицерами, наконец пересекшими широкую, заставленную техникой площадь, было ужасающим. Край проезжей части, за который нельзя было заступать никому - по заступившему охрана открывала огонь без предупреждения - был отмечен быстроустанавливающимися заграждениями. В бетон было вделано еще при строительстве площади нечто вроде втулок и во время торжественных мероприятий в них вставляли штыри, на которых держались решетки заграждения. Сейчас все это было проломлено танком, а напротив трибуны еще и было забрызгано чем-то черным, не красным - а именно черным. Удар осколочно-фугасного танкового снаряда пришелся как раз туда, где стоял Светлейший - и теперь там не осталось ничего, бетон не был пробит - но все было изломано и искорежено, а людей просто разорвало на мелкие, не поддающиеся опознанию куски. Те, кто стоял ниже - охрана - были целыми, но относительно целыми. Их посекло осколками снаряда и мелкими осколками бетона, которые подействовали не хуже снарядных - кого-то порвало в куски, у кого-то оторвало голову, у кого-то - еще что-то. Кто-то был еще жив - черные человеческие обрубки, они еще шевелились, некоторые даже стонали, но спроси в тот момент у любого из офицеров, есть ли выжившие, он бы ответил - нет. Все это - и те, кто уже умер и те, кто вот-вот должны были отправиться к Аллаху - воспринималось как единая, слитная, целая картина ужасающей смерти.
   На второй трибуне картина была еще более жуткая, просто непредставимая человеческому разуму. Некоторые из тех, кто это видел - потом так и не смогли оправиться от увиденного.
   Пули калибра 14,5 миллиметров - именно такого калибра пулемет был спарен с основным орудием в танке - при попадании в незащищенное ничем тело человека, да еще и с близкого расстояния просто разрывает его на куски. Это верная смерть, если Аллах милостив - то сразу, если же нет...
   Вся вторая трибуна была залита кровью, крови было столько, что она текла по бетону ручьями, собираясь внизу в настоящее море. Все уровни трибуны представляли собой человеческое месиво - куски людей, сами люди, смертельно раненые, но все еще цепляющиеся за жизнь и уже мертвые - разобраться было сложно.
   Подполковник Ан-Нур в числе других офицеров бросился на помощь тем, кого еще можно было спасти. Перепрыгнув ограждение, он схватил кого-то - это был гвардейский офицер, по крайней мере человек в мундире со знаками различия Гвардии Бессмертных, потащил вниз, потому что вверху ничего сделать было нельзя. Стащив его вниз, он увидел, что это - ни кто иной, как генерал Шах-Джавад, командующий Гвардией Бессмертных. Одной ноги у него не было, ее оторвала пуля выше колена. Но пульс был, слабый - но был. Жгута у подполковника не было - но был ремень, и он, как и все армейские офицеры, знал, как оказывать помощь в таких случаях. Выдернув из брюк ремень, он начал накладывать жгут выше раны...
   - Стоять!
   Подполковник услышал это, но продолжал накладывать жгут. И только когда грохнул пистолетный выстрел, а жгут все-таки был наложен - подполковник поднял глаза.
   Группа САВАКовцев, сгрудившись около одного из них, видимо старшего, с роскошными черными усами, стояла около трибуны, держа под прицелом офицеров. В критической ситуации они не смогли придумать ничего умнее, кроме как продемонстрировать власть...
   В этот момент вдали, там, куда ушел танк заговорщиков, глухо громыхнуло - еще один пушечный выстрел.
   Их было меньше, чем офицеров, раза в два - но у них было оружие. У каждого. Подполковник ощутил, как брюки медленно сползают на правую сторону - ремня не было, а в правом кармане был револьвер...
   - Ты что, идиот? - спросил один из офицеров - людям помощь оказать надо!
   - Стоять! Заговорщики!
   И в самом деле - идиот...
   Увы, на самом деле идиотом этот старший офицер САВАК не был. Просто ситуация уже изменилась, и режим уже изменился - а он все еще этого не понял. Он думал, что сейчас подъедут люди из Гвардии Бессмертных, заберут всех этих заговорщиков, они предстанут перед трибуналом и трибунал вынесет им приговор - конечно же, смерть. До него до сих пор не дошло, что режима больше нет, потому что Его Светлость только что разорвало на мелкие куски и Гвардия Бессмертных не возьмет ситуацию под контроль, потому что ее командующий истекает кровью в десяти метров от него. И им никто не даст команду, потому что генерал Мешеди, руководитель тегеранского отделения САВАК находится на третьем уровне трибуны, а его голова - на четвертом, в виде буро-коричневых брызг и осколков костей черепа. И что сейчас прав будет тот, у кого есть оружие и решимость его применить, а не тот, кто носит мундир САВАК или какой-либо другой. Государство рушилось как карточный домик, и стены уже тряслись - но он этого не почувствовал.
   Длинная автоматная очередь секанула от пролома, проделанного танком, несколько пуль пришлись в гущу офицеров САВАК и они упали как сбитые шаром кегли, бросились на землю и другие офицеры - кто раненый, кто - просто ища защиты. Упал и подполковник, прямо в грязь и кровь, бетон здесь был испятнан кровавыми следами сапог. А в следующую минуту кто-то крикнул - огонь! - и подполковник привычно выхватил из кармана револьвер, и из положения лежа послал две пули в том направлении, откуда стреляли, и САВАКовцы стреляли в том же направлении из всего, что у них было.
   Автоматный огонь заглох.
   Ан-Нур встал, машинально отряхнул парадный мундир - хотя он сверху до низу был в кровавых пятнах и ничем это было не отстирать, и руки его были тоже липкими от крови, и другие тоже были в крови. Вместе с двумя офицерами САВАК, оставшимися в живых, держа наготове оружие, они пошли туда, откуда велся огонь.
   Это был пацан. Пацан с короткоствольным автоматом, такие закупают для САВАК. Он не знал, как стрелять из автомата - но русский автомат простое в обращении оружие, и он сумел разобраться в нем и выпустить по ним все, что было в магазине одной очередью. Он не пытался укрываться, потому что не знал как - он просто навел ствол автомата на тех, кого он считал своими врагами и нажал на спуск. Потом они убили его - и сейчас этот пацан лежал на спине, еще одна жертва свершившейся бойни, вместо левого глаза у него была кровавая дыра, а на пропитавшейся кровью футболке было еще две. Он увидел, как где-то валяется автомат, скорее всего - там, где прошел этот чертов танк. Он подобрал его и пошел посмотреть, что происходит. И увидев, он, не задумываясь, открыл по ним огонь, по ним, армейским офицерам и по агентам САВАК. Это был простой, проходивший мимо и случайно увидевший автомат пацан, не заговорщик, самый обычный пацан.
   И вот что он сделал.
   И в этот момент подполковник Ан-Нур понял одну простую вещь. Что надо или срывать с себя мундир и бежать отсюда со всех ног - или что-то делать, делать прямо сейчас. Потому что этот пацан, который подобрал чей-то автомат, пришел сюда и попытался их убить - это только первая ласточка, что потом - будут еще и еще. Что люди, поняв, что происходит, придут на площадь и убьют их, растерзают, перебьют всех до единого, потому что они не служили народу, хоть и клялись в верности ему. Они служили единственно шахиншаху, маньяку на троне, и творили зло в угоду ему - но за любым сотворенным злом следует расплата, ибо таков закон равновесия в мире. Вот, пришел день, и не стало шахиншаха, и некому больше осенить дланью закона творившееся и творимое ими зло, и настал день и час, когда им придется расплатиться.
   За все.
   Покачав головой, подполковник развернулся и отправился назад. САВАКовцы последовали за ним.
  
   Народа у трибун было уже много - вперемешку военные и гражданские, с каждой минутой их становилось все только и больше. Пока ничего не происходило, но в любую минуту могло произойти. Трибуны возвышались над площадью - и то, что на них творилось, было видно всем. А творилось там страшное...
   - Подполковник Нур!
   Подполковник обернулся - кто-то из офицеров махал ему от танков...
  
   У танков собралось что-то вроде инициативной группы, туда же переносили раненых - и армейских, и прочих - вперемешку. Самым старшим по званию и по должности был полковник Реза Джавад, артиллерист. Генералитет, из тех, кто был на площади - весь стоял на трибунах. С известными последствиями.
   Среди них было и несколько офицеров САВАК - до них уже дошло что они - в одной лодке с армейцами и начинать сейчас следствие по поводу заговора бессмысленно, надо сначала уцелеть.
   - Подполковник Сабет Ан-Нур, танковая бригада - представил его кто-то из офицеров.
   - Еще кто-то нам нужен?
   - Если кто-то нужен - подойдет. Нельзя терять времени - резко сказал Джавад - приступаем, господа. Все понимают, что сейчас может случиться?
   - Господа... - сказал Ан-Нур - думаю нужно сделать кое-что прямо сейчас. Нужно выстроить из танков каре, чтобы создать хоть какую-то защитную линию. Возможно - и два, танков хватит. Туда, внутрь, поместить солдат и офицеров - хоть какая-то защита.
   - Но танки же без боекомплекта.
   - Но все ли об этом знают? Да и сам танк - хоть какая-то, но защита.
   - Принято - обрубил споры Джавад - надо это сделать. Али-шах, извольте распорядиться.
   Один из офицеров побежал выполнять приказание. В этой ситуации все ждали приказов, и тот, кто готов был их отдавать - становился командиром.
   - Господа, что дальше?
   - У нас нет оружия - сказал кто-то - если не достанем, ляжем все.
   - Пока что на нас никто не нападает.
   - Вот именно - пока что.
   - Надо идти к русским!
   - Господа! - Джавад снова перехватил разговор - речь не про русских. Кто сейчас командует? Кто глава государства?
   - Наследник Хусейн - сказал кто-то
   - Где он? Кто его видел? Его видели живым? Или мертвым?
   Нет... Нет ... - прошелестело, высказались все.
   - Там все были на трибуне. Все и погибли. Никого больше нет.
   - Значит, не командует никто. Кроме нас.
   - Есть младший сын Светлейшего!
   - Отлично! Где он?
   - В России... кажется...
   - Вот именно! А мы - здесь. Пока он вернется... вы уверены, что ему кто-то будет присягать!? Счет идет на часы.
   - Что вы предлагаете, Реза-шах? - спросил один из САВАКовцев, подчеркнуто вежливо. Обращением "-шах" он признал главенство этого офицера.
   - Все просто. Мы все здесь, должны организовать на первых порах, новый орган власти. Например... Комитет национального спасения, пусть так называется. И организовать власть, опираясь на те силы, что у нас есть. У нас есть оружие, просто оно не заряжено. Если будет заряжено - мы сможем удержать ситуацию под контролем в любом случае. У нас здесь сил - не меньше дивизии. Нужны патроны, снаряды. Где их взять?
   - В Арсенале, где же... - сказал кто-то
   - Вот именно! В арсенале. Нужно немедленно снарядить туда группу. Выделить несколько машин, выехать туда. На машины посадить... роты будет достаточно, ее оставить там, для защиты. Потом, после того, как эти машины доставят нам снаряжение - нужно будет перебросить туда еще роту и танки.
   - А русские... - сказал кто-то
   - Да что ты про русских?! Где они?
   - Я видел их посланника рядом с Наследником. На трибуне.
   - От русских нам сейчас помощи не ждать. Надо самим разбираться. А если разберемся, удержим ситуацию - тогда и договариваться с русскими. Они сюда немало вложили, им мятеж вовсе ни к чему.
   Все прекрасно поняли, о чем говорил полковник. Русские будут договариваться с любым, кто реально будет обладать властью и признает их суверенные права. Кто не допустит мятежа и бардака - тот и прав.
   - Формируем колонну. Ан-Нур, вы главный. Потом ... вы, вы и вы. И вы.
   - Есть - Ан-Нур и не подумал отказаться. Остальные - трое офицеров и агент САВАК - тоже кивнули в знак согласия.
   - Берите солдат и вперед. Связь поддерживать на нашей обычной частоте. Ваш позывной?
   - Скакун... - Ан-Нур назвал свой обычный позывной при радиообмене
   - Отлично. Мой - Молния. Машины - впереди, они прошли перед танками. Вперед.
   Четыре офицера во главе с Ан-Нуром и САВАКовец бросились исполнять приказание.
  
   На площади, рыча моторами, выстраивались в геометрическое построение "каре" танки. Когда начали помещать внутрь построения солдат - пятой части от личного состава уже не досчитались. Началось дезертирство.
  
   * Автор хотел бы заострить внимание на падении двух режимов: Саддама Хуссейна в 2003 и Наджибуллы в 1988-1992. Режим Хуссейна - типичная восточная тирания, с единовластным тираном, пал под ударом американцев практически без сопротивления, почти не было никаких боев. Если Басра сопротивлялась, то Багдад пал без боя, американцы вошли в город колонной бронемашин и прошли до самого центра, не потеряв ни одной машины. А вот потом началось сопротивление, основанное на идее - агрессивном исламе. В то же время режим Наджибуллы устанавливал СССР, и опора там была не на Наджиба как диктатора и личность, а на партию НДПА, пусть слабую и расколотую - но все же партию. И на идею - социализм. В результате режим Наджибуллы пал после трех лет (1988-1990) тяжелейших боев с моджахедами, причем на стороне моджахедов открыто выступал Пакистан и скрытно САСШ - а мы Наджибуллу поддержки лишили.
   Кстати, режим Сталина, пусть его и называют культом личности - все же был основан не на личности, а на идее. От идеи коммунизма в СССР не мог отказаться даже Сталин.
   ** В реальности метро в Тегеране нет.
   *** Ракат - молитва. Намаз состоит из отдельных молитв - ракатов, которых в одном намазе бывает от двух до четырех.
  
   29 июля 2002 года
   Тегеран
   Арсенал
  
   В ситуациях, подобной той, которая сложилась в данный момент в Тегеране, все решают несколько часов, не больше. Здесь ситуация усугубилась еще и тем, что не было никаких законов. Нет, они были, писанные, и их было немало, но их не было в душах людей. В нормальных странах люди не боятся наказания за нарушение закона, они чувствуют, что ему надо подчиняться, потому что иначе просто невозможно существование общества, в котором они живут. Невозможно существование страны, в которой они живут. Поэтому - никакие, даже самые тяжкие испытания не приводят автоматически к краху государственности. А вот закон в этой части света не только поддерживался путем открытого, разнузданного насилия - он систематически попирался теми, кто в структуре государства и общества отвечал за применение насилия. В Персии было довольно прогрессивное писаное законодательство, шахиншах стремился привлечь в страну инвесторов и одновременно поддерживать нормальные отношения с сеньориальным по отношению к нему русским двором - он знал, что Белый Царь не потерпит открытого насилия и беспредела в вассальном государстве. Потому - на бумаге было написано одно - на деле же было совсем другое, САВАК и жандармерия всегда вела себя так, как будто закон им был не писан, и не получая за это ни малейшего наказания. И продолжительность существования всей государственной конструкции Персии новейшего исторического периода: власти, судов, жандармерии, САВАК, налогов - определялась лишь продолжительностью существования страха в душах людей, тех самых, ради которых должно существовать государство, и тех самых, которые на деле становились его жертвами. А потому - вне зависимости от того, удалось бы Ан-Нуру захватить арсенал и привезти на площадь оружие, или не удалось бы - государство все равно было обречено. Что, в сущности, может дивизия, пусть и вооруженная - если страх перед властью тает как уличный кусок льда, превращающийся под жаркими солнечными лучами в лужицу грязной воды на асфальте? Ничего.
   Пока пять грузовых автомобилей - солдаты были только в двух из них - продирались по запруженным машинами и людьми улицам Тегерана (а люди уже выходили на улицы) - подполковник Нур думал, что все обойдется. Что если это выходка одиночного экипажа танка - то они остановят волну, удержат готовую рухнуть плотину - надо только найти боеприпасы. Аллах свидетель, как он ошибался...
   Британское государство, Великобритания отличается от всех прочих тем, что оно первым познает самое плохое, и не только познает - но и ухитряется поставить это к себе на службу. Бывшая римская захолустная колония, подвергавшаяся набегам, маленький островок в холодных водах - она сама стала величайшей державой, диктуя волю территориям и народам, на порядки превосходившим числом ее саму. Первой в мире, в Великобритании произошла буржуазная революция, а король сложил голову на плаху. Теперь же Великобритания, переболев революционным безумием, сама щедро спонсировала революционных и прочих злоумышляющих, разбрасывая эту заразу, как нищий на базаре разбрасывает блох и вшей, бросая их в тех, кто не подал ему милостыню. В самом начале двадцатого века Великобритания первой столкнулась с агрессивным исламским террором - это был Египет, был Судан, была "речная война" в которой участвовал тогда еще молодой Уинстон Черчилль. Тогда против британского владычества в Африке выступил тот, кто назвал себя Махди, двенадцатым пророком. Бесчисленные племенные отряды его, составленные из агрессивных племен Африки и Аравии, британские войска рассеяли благодаря технической новинке - пулемета конструкции Хайрема Стивена Максима. Победа эта была пирровой - человек по имени Пауль фон Леттов-Форбек* положил конец британскому владычеству на континенте. Но Махди и дело его остались в загашниках британцев - чтобы быть примененными спустя столетие.
   Специальный отряд Пагода, состоящий из бойцов САС уже находился в Тегеране в полном составе, а сейчас, в ту самую минуту, когда малочисленный и почти невооруженный отряд подполковника Нура направлялся к Арсеналу - несколько военно-транспортных самолетов Белфаст поднялись в воздух с аэродрома в Равалпинди. Афганистан уже был дестабилизирован, критически дестабилизирован - но Великобритания вела себя в этом вопросе на удивление пассивно, лишь ограничиваясь удержанием пограничной зоны и точечными операциями в районе линии Дюранда, чтобы не допустить перекидывания пламени мятежа на свою территорию. Военные аналитики, удивлявшиеся такой британской пассивности - ведь в Афганистане не было проведено эвакуации, гарнизоны снабжались по воздуху, солдаты гибли в боях, во многих местах вырезали гражданских - и предположить не могли, что ставки Британии в этой игре намного выше, что она не собирается гасить пожар. Наоборот, она собирается раздуть пожар до небес, чтобы пламя его опалило весь мир, все человечество.
   Правила были простыми. Если ты проигрываешь в шахматы - хватай доску и бей ею противника по голове.
   Самолеты Белфаст направились в сторону Афганистана - и если спутниковая разведка и засекла их - то подумали, что они перебрасывают подкрепления или собираются сбрасывать провизию и боеприпасы окруженным. Над Афганистаном самолеты снизились и пошли дальше. На запад...
   Они приземлятся под Тегераном, на заранее подготовленном и защищенном бойцами САС передовом аэродроме. На грунтовке, потому что этот самолет может садиться и на грунтовке. Вместе с самолетов прибыло оборудование и специалисты по его применению. Люди из Честертон-Хауса, где располагался отдел министерства обороны, ведающий вопросами психологической войны.
   С этого момента ситуация станет необратимой.
  
   - Шайтан, да езжай же ты!
   - Не могу, Сабет-Шах, видите, машина!
   Подполковник выругался последними словами. Поток машин на основных магистралях становился все гуще и гуще, в каких-то местах водители просто бросали свои автомобили, еще больше усугубляя ситуацию с движением. Проехать и впрямь было невозможно.
   - Выходи!
   - Что?
   - Лезь назад, сын ишака!
   Страшное лицо подполковника заставило солдата перебраться назад - эти автомобили транспортной группы армии имели гражданскую кабину, и в ней было спальное место для солдата.
   Сам подполковник не водил грузовой автомобиль уже много лет, но почитал это делом несложным. Первая передача, руль вправо, так...
   Взревев мотором, непрерывно сигналя, грузовик начал сворачивать вправо, стараясь вырваться с шоссе. Легковушками было запружено все, но какое это имеет значение, когда...
   Бах!
   Выстрел ошеломил Нура, он сразу даже не понял, что это такое, какого шайтана происходит. И лишь отверстие в лобовом стекле подсказало ему, что дело дрянь.
   Стреляют. Стреляют в армию, похоже, уже и тут знают, что произошло. Времени нет совсем. А ведь надо еще как-то загруженные боеприпасами автомобили доставить на площадь. Ах, июльская революция, все повторяется...
   Сзади заскулил от страха молодой солдат-водитель.
   Не дожидаясь новых пуль, подполковник даванул на газ со всех сил, с жутким скрежетом смялась какая-то легковушка, потом еще одна. Он надеялся только на одно - что остальные последуют за ним...
   Люди разбегались с тротуара, уступая место завывающему клаксоном чудовищу прущему прямо на них. Кто не успевал - попадал под колеса.
  
   Городской арсенал располагался в одном из промышленных районов города. Русские не разрешали производить в Персии какое-либо оружие (весьма дальновидно, кстати и не только с целью обеспечения рынка сбыта), но можно было ремонтировать оружие, в том числе капитально и собирать его из частей, сделанных в других странах. Арсеналом называли огромное, состоящее из нескольких корпусов предприятие, на котором собирали и ремонтировали всю номенклатуру легкого стрелкового оружия и там же, в отдельных корпусах находились одни из многих складов оружия и боеприпасов, которые в избытке закупал шахиншах. Он тоже был дальновидным человеком - и здесь, в Арсенале находилось единственное сборочное производство стрелкового оружия в стране**.
   Арсенал охранялся отдельной ротой охраны, был огражден высоким бетонным забором с колючей проволокой под током. Существовали только одни ворота, обеспечивающие въезд - выезд с Арсенала и эти ворота находились под строгим контролем.
   Существующими силами и средствами - несколько агентов САВАК с револьверами - взять такой объект было просто невозможно, да и плана штурма как такового не было. Ан-Нур решил, что просто вызовет старшего по званию к воротам и объяснит ситуацию. Он военный, должен понимать что произойдет, если оружие попадет в руки мятежников. Толпу со своей ротой он точно не остановит...
   Головная машина, за рулем которой был подполковник, остановилась около толстых, капитально сделанных ворот, офицер посигналил. Никто не откликнулся.
   - Да что за...
   Подполковник просигналил еще раз, и в двери открылась калитка, в нее шагнул среднего роста человек в темно-бурой повседневной армейской форме, с автоматом в руках. Человек этот пошел к колонне, оставив калитку в воротах открытой.
   - Здравия желаю... - как-то развязано сказал солдат по-русски. Русский знали почти все и удивительного в этом приветствии не было.
   - Пригласите старшего по званию, поручик - не тратя время, приказал подполковник.
   - Старшего по званию нет, господин подполковник...
   - Тогда пригласите разводящего, старшего караула, должен же быть на объекте кто-то старший. Исполняйте!
   В этот момент поехала в сторону створка ворот, расположенных слева от грузовика - здесь на въезде были два потока - на въезд и на выезд. Подполковник замолчал, замолчал и поручик. За отъезжающей в сторону створкой ворот оказался тяжелогруженый АМО, большой гражданский грузовик. Натужно фыркая дизелем, он начал выползать с территории Арсенала, следом полз еще один, и еще. Было заметно, что машины загружены под завязку, вес груза в кузовах продавливал подвеску почти до ограничителя.
   - А это что...
   - Это... Это приезжали, получали груз, господин подполковник
   Подполковник случайно заметил темное пятно на асфальте, почти под ногами сержанта. Странное пятно...
   - Что за груз?
   - Какой тут у нас груз, господин подполковник... Один и тот же.
   - А кто разрешил? - подполковнику Ан-Нуру уже это не нравилось.
   - А они пароль знают? - с той же несерьезностью в голосе ответил сержант
   - Пароль? Что еще за пароль?
   - Аллах Акбар!
   Подполковник подозревал неладное, и держал руку на рукоятке револьвера, готовясь пусть ее в ход - но капрал-сверхсрочник САС был еще быстрее. Автомат у него был заряжен - но он не стал его трогать, понимая, что развернуть его не успеет. Вместо этого - он выдернул из кармана небольшой пистолет и выстрелил подполковнику в лицо, а потом бросился вперед, стреляя на ходу. Он ни в кого не рассчитывал попасть, ему просто нужно было выиграть несколько секунд времени, достаточных для того, чтобы из калитки выскочили еще трое. Четверка - обычный патруль САС.
   На мгновение они замерли, прижавшись спинами к морде второго грузовика - тех, кто был в его кабине уже перебили, под ногами хрустело выбитое пулями лобовое стекло. Этой секунды им хватило, чтобы сконцентрироваться и согласовать внутренний отсчет времени, который должен быть единым у всей группы. Потом - они одновременно рванулись в разные стороны, парами. Пара по левую сторону колонны и пара - по правую.
   Среди солдат и офицеров не нашлось ни одного, кто бы правильно среагировал в такой ситуации. Оружия было мало - но грузовая полноприводная машина - оружие само по себе. Это кусок стали, весящий несколько тонн, если такая машина начнет двигаться, снося все на своем пути - ни один человек, даже вооруженный автоматом не рискнет встать на ее пути, опасаясь быть задавленным. Однако - те, у кого было оружие, даже не попытались укрыться в машине, они выскакивали наружу и попадали под плотный огонь четырех вооруженных автоматами профессионалов. Некоторые солдаты, не имея оружия, даже не пытались оказывать сопротивления, а просто бросались бежать. Британцы не стреляли им вдогонку, потому что хватало проблем и без этого.
   На то, чтобы подавить сопротивление - у британцев ушло чуть больше минуты и семьдесят патронов. Ни один их них даже не был ранен.
   Наконец, бойня прекратилась...
   "Поручик" вышедший первым огляделся по сторонам
   - Чисто, сэр!
   Британцы из Пагоды знали русский и английский, но не знали фарси - вот почему первый, кто вышел к машинам обратился к подполковнику по-русски, на том языке, который он знал.
   - Загнать машины внутрь. Рикс, Корриган - убрать тела.
   - Есть, сэр!
   "Поручик" - его звали Алистер Бенсдейл - сунулся в калитку, дотянулся до пульта управления, и нажал кнопку, чтобы открыть ворота. Когда ворота с мелодичным звонком пошли в сторону - он сунулся в головную машину, выбросил из нее тело подполковника - и наткнулся взглядом на испуганные глаза скорчившегося сзади, за сидениями солдата.
   - Аллах Акбар... - трясущимися губами вымолвил солдат
   САСовец понял, что у него нет оружия - иначе бы выстрелил, хотя бы от испуга
   - Выходи.
   - Аллах Акбар...
   Британцу надоело это выслушивать - и он за шиворот вытащил солдата из машины.
   - Сэр, у нас гости.
   Командир патруля подошел к солдату, поправляя автомат.
   - Кто ты? - спросил он по-русски
   - Аллах Акбар! - в третий раз сказал солдат, от страха его заклинило, и он знал только это - пароль, чтобы не умереть.
   - Понятно... - британец скривился, одни проблемы с этими, тупые как ишаки - Корриган! У нас пополнение! Проводи его... к этим, там, на погрузке людей не хватает.
   Что бы ни говорили про САС - определенные нормы поведения они соблюдали, и "гробовщиками", стреляющими направо и налево не было. Как и любые другие высокопрофессиональные солдаты, они делали только то, что было необходимо.
  
   * Первоначально кайзеровская Германия и не думала отнимать у британцев Африку, равно как Россия вторгаться на Ближний Восток. Мировая (вторая отечественная) война всем виделась как война в Европе. По сути, современную конфигурацию мира определили два человека. В России это был адмирал Александр Колчак, блестяще проведший Босфорскую десантную операцию, разгромивший средиземноморскую группировку англичан в Проливах и выведший на оперативный простор армию генерала Корнилова, усиленную казаками и частями гвардейской кавалерии. В Германии это был Пауль фон Леттов-Форбек, который в Африке успешно воевал с многократно превосходящими по численности гарнизонами англичан, создавая мощнейшую армию из черных солдат и белых офицеров. Это, а также разгром средиземноморской группировки Британии и подвигли канцлера Вильгельма на десант в Африку.
   ** На случай мятежа. Чтобы в случае мятежа такое важное производство не попало в руки мятежников.
  
   29 июля 2002 года, вечер
   Тегеран
   Площадь
  
   Времени с момента покушения прошло достаточно - и ситуация на площади постепенно накалялась...
   Прежде всего - приехала полиция. Они приехали тогда, когда еще можно было пробиться по тегеранским улицам. Несколько машин, с мигалками, во главе полицейского кортежа был сам суперинтендант - несмотря на русское влияние, в полиции должности назывались на британский манер. Толка от полицейских не было вообще никакого, единственно, что они сделали - это собрали и увезли трупы, и тех немногих, кто остался в живых на второй трибуне (их растерзают в госпитале днем позже). У полицейских было оружие, но нечего было и думать о том, чтобы забрать его у них. На время, пока полицейские работали на площади - они еще сдерживали совместными усилиями напирающую толпу. Потом полицейские уехали, бросив военных одних.
   И сейчас полковник Реза Джавад, в глубине души еще лелеющий надежду, что ему удастся что-то сделать, став в конечном итоге правителем государства, светлейшим шахиншахом - уже жалел о том, что не отдал вовремя приказ выводить технику из города. Теперь они, потеряв инициативу и темп, стали заложниками ситуации.
   Было отправлено еще три группы - кроме группы Ан-Нура полковник отправил еще три группы, чтобы прояснить ситуацию. Первая - к казармам Гвардии Бессмертных, вторая - в расположение танкового полка на окраине города, третья - к зданию аппарата Главного военного советника и к русскому посольству. К русскому посольству - то был уже жест отчаяния, вначале Джавад хотел разговаривать с русскими с позиции сильного - как человек, держащий под контролем столицу. Сейчас он просто хотел договориться с русскими на любых условиях. Только договориться, получить боеспособные части и вместе с ними навести порядок.
   В городе все уже было известно, на площадь потянулись любопытные. Помимо двух каре из танков, полковник вынужден был выстроить внешний периметр обороны из всего, что есть, перекрыв все пути на площадь и поставив дежурных солдат из числа наиболее устойчивых, чтобы не давали толпе прорвать оцепление. У всех были блестящие церемониальные штыки, остро заточенные - отличное оружие, если нет огнестрельного. У напирающей со всех сторон толпы огнестрельного - пока не было.
   В том то и дело - что пока.
   Сейчас - полковник сидел на подножке бортового армейского автомобиля в мрачном раздумии что делать дальше. По идее - выстроиться в колонну, впереди поставить танки и пробиваться из города. Куда угодно, пусть без боеприпасов - танк сам по себе грозная сила в городе. Вырваться из города, дальше...
   А что будет дальше - то и будет. Главное - не здесь.
   Но умом он понимал, что момент уже упущен. Толпа окружила площадь и просто так их - уже не выпустит. Да и... город большой, а нормальных карт ни у кого нет. Из него можно никогда не выбраться.
   Из толпы, откуда-то из Парка шахидов взлетела сигнальная ракета, красная. Покачиваясь на парашютике, она медленно опускалась, заливая все пространство площади, толпу, мрачные силуэты недвижно стоящих боевых машин, зловещим красным отсветом. Что это было - сигнал или просто хулиганство - он не знал.
   - Вали! - крикнул он, не вставая
   - Да, господин полковник - моментально появился ординарец
   - Узнай, нет ли связи с Нуром или другими группами.
   - Слушаюсь, господин полковник!
   Ординарец исчез.
   Полковнику надоело сидеть, и он встал, поправил висящий на плече церемониальный автомат - вся его ценность заключалась в отполированном до блеска длинном штыке, медленно пошел к солдатам.
   Солдат не кормили с утра - но с утра их покормили плотно, все-таки праздник. Тем не менее - они выражали недовольство, и если бы не защитные цепи из танков и техники, да прибывающая толпа - скорее всего многих уже не досчитались бы. Костры жечь было не из чего, поэтому они просто сидели на асфальте, сложив оружие пирамидами, и переговаривались между собой. При приближении идущего офицера разговоры стихали, но полковнику и так было ясно, о чем они шли. Офицеры показали свою слабость, не смогли до сих пор раздобыть боеприпасов. Если боеприпасов не будет с утра - начнется открытый мятеж, может даже раньше, а их выдадут толпе на растерзание. Всех.
   - Господин полковник!
   Полковник Джавад обернулся - его догонял один офицеров, гвардеец
   - Здравия желаю!
   - Говори... не до этого сейчас...
   - У третьей роты... агитаторов каких-то выловили!
   - Агитаторов?! - полковник все еще не мог до конца просечь ситуацию - о чем ты, какие агитаторы?!
   - Не знаю. Из толпы...
   - Как они проникли в каре?
   - Не знаю, господин!
   - А что ты знаешь, сын шакала!? - разозлился Джавад, и уже хотел ударить младшего по званию по лицу, но вовремя остановился, решил, что сейчас только выяснения отношений с рукоприкладством между офицерами и не хватает для полного счастья
   - Где они?
   - Следуйте за мной, господин полковник
   Офицер привел его к одной из штабных машин, полноприводной, с большим кузовом - КУНГом, с антеннами на нем. Рядом с машиной темнели силуэты людей, тоже с оружием на плече -патроны бы к нему и...
   Нет ничего бесполезнее, чем оружие без патронов.
   - Дайте свет! Где они!?
   Кто-то включил переноску, запитанную от аккумулятора ближайшей машины, полковник Джавад хотел привычно выругать его, потому что была в армии мода на полевых выходах запитывать от аккумуляторов боевой техники всяческие бытовые приборы: переносные холодильники, телевизоры, вентиляторы - а потом технику не завести. Но тоже сдержался - потому что было не до этого.
   Агитаторов было трое - все молодые, в гражданском. Как они сюда попали - непонятно.
   - Как вы сюда попали, отвечайте! - спросил полковник
   - Мир вам именем Аллаха! - спокойно ответил один из них
   Полковник нахмурился. Такие уже пытались вести разлагающую работу в армии, их вешали на стволах танковых пушек.
   - Как вы сюда попали!? Отвечайте, если вам дорога жизнь!
   - Аллах велик, полковник и мы всего лишь исполняем волю его. Мы посланы сюда самим Махди, дабы дать вам возможность искупить свои грехи и встать в ряды тех, кто ведет священный джихад во имя Аллаха!
   - Кто такой Махди? Ты видел Махди, несчастный?
   - Махди я не видел, но видели мои амеры, те, кого Аллах милостиво одарил возможностью видеть его, последнего вышедшего из сокрытия имама. Махди сказал, что не пройдет и месяца, как умрет тиран и умрет он столь страшной смертью, что нечего будет предать земле по обряду, а вместе с ним умрут и те, кто долгие годы терзал эту землю, и кровь их, смешавшись, пропитает его, вызвав к жизни Великий Халифат, иншалла. Мы не считаем вас виновным, полковник, и мы даем вам шанс искупить ваши грехи, присоединившись к идущим по пути джихада.
   - По пути джихада? Я армейский офицер, мне нет дела до вашего джихада! Ваша толпа - там, вы должны были проповедовать в ней!
   - Все мы рабы Аллаха, кем бы мы ни были в этой жизни, и каждый из нас предстанет перед Судом и получит по деяниям его награду...
   Полковник махнул рукой
   - Повесить! Всех троих!
   И тут кто-то ударил его по голове прикладом, подкравшись сзади, а еще двое схватили его за руки... но сознание он не потерял, и даже попытался отбиться... но этих, предателей, было слишком много и сделать было ничего нельзя. И тогда он обрушил на головы предателей целый вал непонятных им слов, таких, какими осыпали его русские инструкторы в учебном лагере, когда он не был еще полковником, а был всего лишь молодым поручиком... это помогало ему выносить голод, ужасные нагрузки, ночные марш-броски... а вот сейчас эти слова, заковыристые и выразительные... ничем не помогли.
   Было уже поздно.
  
   30 июля 2002 года
   Багдад
   Антитеррористический комитет
  

Пала правда святых отцов

Все стройней ряды мертвецов...

Иван Ярош

  
   Еще со времен Междуречья, со времен основания, великая река Тигр разделяет город Багдад на две части, в документах они иногда так и зовутся: Багдад-восток и Багдад-запад. Багдад-восток - здесь находились складские, производственные здания, электростанция и все помещения, казармы, мехпарки сил безопасности и частных охранных компаний. Это повелось еще с давних времен, с сороковых, со времен, которые многие теперь называли "Диким Востоком", когда трагически погибший генерал-губернатор Терентьев, дабы по всему Багдаду не ходили увешанные оружием люди, приказал все воинские подразделения и частные силы безопасности, за исключением полицейских и жандармов увести на западный берег. Восточный с тех пор развивался как жилой сектор, с районами вилл, домов, с высотными зданиями нефтяных, газовых, химических, машиностроительных компаний. Исключение составлял полуостров - место, где река Тигр делает двойной, резкий поворот, там находился богатый и сильноохраняемый деловой район. Но сейчас ситуация на Востоке уже не та, как в двадцатые, и даже не та как в пятидесятые, и особо серьезных мер по охране никто не предпринимал.
   Алексей Павлович Белов, атаман казачьих войск, проживал в самом Багдаде, в довольно неприглядно районе Аль-Хадра. Надо сказать, что никто не запрещал строить жилье на западном берегу Тигра его и строили, но стоило оно дешевле, чем на Восточном. Кому было наплевать, где жит, наплевать на окружение или просто хотелось сэкономить - тот покупал жилье на западном берегу. Атаман Белов, сын и внук казаков, в третьем поколении живущий на Востоке обычно пребывал или в войсках, или в каком-никаком походе - а потому дом ему был не особо нужен. Тем не менее - он купил себе небольшой, одноэтажный особняк в районе Аль-Хадра, все преимущество которого было в том, что отсюда было просто и быстро добраться до казарм казачьей стражи.
   О том, что произошло в Тегеране, было уже известно, в городе пока было спокойно, но опытные люди понимали, что это затишье перед бурей. На Восточных территориях, а особенно здесь, в этих районах, прилегающих к Персии, было много шиитов, а шиитов вообще невозможно понять, что у них на уме. Шииты прирожденные лжецы и саботажники, они привыкли жить в конфронтации со всем миром - и одному Аллаху известно, что они вытворят, если в Тегеране начался вооруженный мятеж.
   А потому Белов, живший в Багдаде один (семья жила ближе к России, в Мосуле), первым делом покормил свою собаку, туркменского алабая, которого выпустил гулять по двору одного, потом вытащил из большого сейфа все оружие, что у него было и принялся его чистить и обслуживать, полагая, что скоро может начаться такое, что времени на это совершенно не будет. Арсенал он дома хранил небольшой, но тщательно и с любовью подобранный. Штурмкарабин Драгунова со складным прикладом, штурмовое ружье Сайгак с барабанными магазинами на двадцать патронов двенадцатого калибра, ручной пулемет Калашникова с лентовым питанием и короткоствольный автомат Калашникова. Про несколько пистолетов и говорить не стоило - на Востоке они были привычны, как ложка для обеда. Ручной пулемет для сбережения оружия вообще хранился в заводской смазке для сбережения оружия, и сейчас казачий атаман решил, что расконсервировать пулемет самое время. Этим он и занимался под пристальным взглядом сидящего рядом алабая по кличке Верный - разобрав пулемет, он доставал солидол из ствольной коробки, детали промывал в тазике с бензином, который он слил с машины, а потом либо вытирал насухо ветошью и откладывал на клеенку сушиться, либо наносил тонкий слой оружейной смазки из пульверизатора. Верный сдуру сунулся носом к деталям - и недовольно чихнул, шибающий в нос запах бензина ему не понравился.
   - Дрянные времена настают... - меланхолично прокомментировал он свою работу псу, и умное животное, весящее столько же, сколько человек наклонило голову, прислушиваясь к хозяину, и пытаясь опознать в его словах какую-то команду. Алабаи очень умные псы, и сейчас пес видел, что хозяин чем-то встревожен. Потом на улице зашумело, и пес, повернувшись в сторону шума, напружинился и негромко зарычал.
   - К нам? Да, Верный?
   Пес продолжал рычать.
   Машины остановились у его дома, он сам теперь это слышал. Потом кто-то прошел к калитке в высоком заборе.
   - Алексей Павлович! - крикнули с улицы - это Стаднюк! Собаку уберите!
   Про собаку в доме атамана все казаки, в том числе и конвойцы губернатора знали хорошо - одного урока оказалось достаточно.
   - Сейчас, уберу! Пошли, Верный...
   Отведя пса в конуру и застегнув на нем кожаный ошейник, атаман выпрямился, крикнул
   - Можно!
   Через калитку действительно зашел Стаднюк, дежурный офицер из охраны генерал-губернатора, обвел глазами двор, заметил разложенное для чистки оружие, привязанную собаку, руки казачьего атамана в солидоле и масле.
   - Что произошло?
   - Беспорядки, господин атаман. Пока подавили. Господин генерал-губернатор изволили видеть вас. Здесь все нормально?
   - Как видишь, никаких беспорядков, за исключением того, что творится на столе, у меня здесь нет.
   - Хорошо.
   Стаднюк закрыл калитку - а через несколько минут ее открыл уже генерал-губернатор Междуречья, князь Абашидзе. Здесь он ни разу не бывал.
   - Что так живешь? - спросил он Белова первым делом - газон не поливаешь...
   Газон и в самом деле совсем не походил на британский - весь высох
   - Времени нет. Извольте сюда...
   Абашидзе сел на предложенный стул, с интересом огляделся.
   - Неприятностей ждешь? - кивнул он на разложенное на столе оружие.
   - А что их ждать то. Они уже тут.
   - Это верно... - кивнул генерал-губернатор - когда ты последний раз видел Бойко?
   - Ефима Павловича? - удивился Белов - позавчера, а что...
   - А что... А то, друг мой дорогой, что сегодня утром его выловили из Тигра!
   Атаман удивленно посмотрел на Абашидзе
   - То есть?
   - То и есть! Выловили из Тигра, в районе аль-Саидии его прибило к берегу! С двумя пулями в груди!
   Атаман перекрестился
   - Царствие небесное...
   - Поминать потом будем. Что думаешь насчет этого? Вахрамеева кстати тоже нигде нет вот уже второй день, ни дома, ни на работе, нигде. Я не удивлюсь, если его просто унесло дальше течением, вот и все.
   - А что думать. Пусть полиция думает, мое дело за порядком следить. Мы же в городе не работаем, в городе за всем полиция смотрит.
   - Я не о том. Кто убил Бойко?
   Белов пожал плечами
   - Да мне то откуда знать, Теймураз Акакиевич?
   - Не знаешь, так подумай! Ты что думаешь, его просто так? Он сам пистолет при себе постоянно держал, с охраной ходил.
   - А как получилось, что охрана - ни сном, ни духом...
   - Как получилось... Под вечер вышел из машины в районе моста Джумрия, сказал что его не будет час. Потом подняли тревогу - а нашли только под утро.
   - По бабам, что ли пошел? - недоуменно сказал Белов
   - По бабам? Ты что совсем - того?!
   - Так в том районе только и бабы по ночам на набережной. Все это знают.
   - Какие бабы... Какие к дьяволу бабы!? Кто-то выманил его туда и убил! Вот я и хотел бы знать, кто? Ради кого он пошел бы без охраны на набережную?
   Атаман изменился в лице
   - Так вы... Теймураз Акакиевич... на меня что ли думаете?
   Абашидзе покачал головой.
   - Ты то с чего? Ты же русский. Вчера начался вооруженный мятеж в Тегеране, каждая сводка приходит - хуже предыдущей. Наместник в Константинополе собирает срочное совещание, все генерал-губернаторы обязаны присутствовать. Кого-то надо оставлять на хозяйстве. Как ты думаешь, кого оставлять вместо себя.
   - Так... Ефим Павлович и был за вас всегда.
   - Верно. А если Ефим Павлович в морге лежит?
   Атаман нахмурился
   - Тогда ... третьим по старшинству получается полицеймейстер.
   - Вот именно. Господин аль-Бакр. А ты знаешь, что он на четверть шиит?
   - Откуда...
   - Во-во. Он наполовину араб-суннит, на четверть - русский и на четверть шиит. И мне совсем не улыбается оставлять его на хозяйстве в такое время.
   - Так... Господин генерал-губернатор, я не достоин...
   Абашидзе вдохнул. Вот потому Белов и не был до сих пор принят в организацию - туп как пробка. Решил, что он приехал назначения раздавать.
   - Ты хочешь, чтобы Бакр работал у нас за спиной? Ты хочешь оказаться там же, где оказался Бойко - в Тигре? Нет? Значит, надо действовать.
   - Мы должны его...
   - Арестовать - перебил генерал-губернатор - только арестовать, и препроводить в камеру до выяснения. А там все и выяснить. В частности - на чьей стороне полиция. Вообще, это была глупость что мы его допустили в организацию, какой он к чертям патриот - арабская кровь на три четверти. Идем?
   - Оружие брать?
   - Возьми пистолет. Он может оказать сопротивление. Я его отвлеку. Он засел в здании полицейского управления, могут быть проблемы. Там найдутся верные ему люди, поэтому потребуются и мои конвойцы и твои казаки. Надо будет заехать в штаб казачьей бригады, взять оттуда сотню. На всякий случай.
   - Я пойду, переоденусь - Белов скрылся в доме, понес туда все оружие, которое он просто сгреб на клеенку.
   Появился он через несколько минут, обмундированный по форме, с большой, белой кобурой на поясном ремне, с погонами и даже с полагающимся атаману перначом, хотя пернач сейчас исполнял не более чем декоративную роль.
   Вместе они вышли к машинам, их было четыре - и вдруг увидели, как два бронетранспортера, поднимая дорожную пыль, идут на большой скорости со стороны Аль-Адля.
   - Это что еще... - недоумевающе произнес генерал-губернатор, и упал, сраженный двумя пулями.
   В спину.
   В следующее мгновение упали несколько сбитых на землю пулями конвойцев, их внимание было привлечено бронетранспортерами и они так и не поняли, откуда им грозит реальная опасность.
   Бронетранспортеры замедляли ход, из них на ходу прыгали вооруженные до зубов бойцы антитеррористической группы жандармерии.
   Хлопнула, закрываясь, калитка.
   - Атаман Белов, вы окружены, сдавайтесь! - громыхнул на всю улицу мегафон
   Атаман проскочил в дом, по пути отвязав собаку, схватил оружие, что попалось под руку - штурмовое ружье. С двадцатью патронами, снаряженными картечью, на близкой дистанции оно было эффективнее автомата. Перезарядил пистолет, обойма в котором была израсходована полностью, рассовал за пояс еще три...
   Надо бежать...
   - Атаман Белов, сдавайтесь! Шансов нет!
   Откуда узнали...
   Выбежав через темный ход, он перемахнул через низенький заборчик, здесь дома строились целыми шеренгами, и забор, отделявший улицу, был выше человеческого роста, а внутри, между соседними участками - примерно по пояс. Экономили...
   Как затравленный волк, с ружьем наперевес он пробежал через весь участок, маханул на соседний, потом перебрался на следующий. Там играли дети, они бросили игры и смотрели на него удивленными глазами.
   Брать заложников он не решился, заложники лишат его мобильности.
   Маханул на соседний участок, едва не упал, побежал к дому...
   - Стой! - знакомый голос
   Двое полицейских целились в него с колена из автоматов, у них были бронежилеты и каски, держащие удар пистолетной пули. Лица были закрыты забралами из пулестойкого стекла.
   За ними стоял аль-Бакр.
   - Зачем ты их убил, Алексей?! - крикнул он - опомнись!
   - Ненавижу! - крикнул в ответ казачий атаман, вскидывая штурмовое ружье
   Заработали автоматы.
  
   Генерал-губернатор Междуречья Теймураз Акакиевич Абашидзе был еще жив, когда к нему подошел полицеймейстер Аль-Бакр. Жандармы из антитеррористической роты положили его на носилки, один из них суетился, прилаживая капельницу. Аль-Бакр взглянул на него, тот еле заметно покачал головой.
   Ибрагим аль-Бакр присел на корточки рядом с носилками.
   - Теймураз?
   Губернатор смотрел на него так, как будто впервые видел
   - Ты здесь?
   - Да... Я здесь.
   - Но это неправильно... Неправильно...
   Генерал-губернатор Абашидзе умер.
   Полицеймейстер Багдада тяжело поднялся на ноги.
   - Здесь есть рация?
   Ему протянули рацию, он настроился на волну, на которой работали полицейские и армейские части.
   - Тишина всем, чрезвычайное сообщение. Сегодня, тридцатого июля второго года, я Ибрагим Хасан аль-Бакр, полицеймейстер Багдада, дабы обеспечить спокойствие и безопасность города Багдад и всего Междуречья своей властью ввожу на всей территории Багдада и Междуречья чрезвычайное положение. Режим чрезвычайного положения будет действовать бессрочно, до особого распоряжения. Приказываю всему личному составу воинских, жандармских, полицейских и казачьих соединений начиная с этой минуты действовать по плану чрезвычайного положения. Дополнительные указания будут переданы установленным порядком. Генерал войск полиции и жандармерии Ибрагим Хасан Аль-Бакр из Багдада, конец связи.
  
   Когда то давно в Австро-Венгрии зародился нацизм. Это отравленная идеология, она провозглашает деление людей по крови, по национальности. В сущности, разновидностью фашизма является агрессивный ислам, предлагающий делить людей на своих и чужих по признаку вероисповедания. Проклятый всеми цивилизованными странами, нацизм во все времена старался рядиться в маски патриотизма, но разница между патриотизмом и нацизмом все же есть. Патриотизм предполагает любовь не к нации, а к Родине, к той стране, в которой ты родился и вырос, и которая дала тебе все что смогла. Генерал-губернатор Теймураз Абашидзе, несмотря на свое грузинское происхождение, стал нацистом - и ненависть ослепила его, причем настолько, что в ненависти своей он не смог рассуждать здраво и привычно назначил врага, хотя врага надо было искать, искать вдумчиво и кропотливо. Генерал Ибрагим Хасан аль-Бакр, родившийся в арабском квартале, бывший всегда изгоем из-за того что в нем была русская кровь, хоть и встал на тот же гибельный путь - но полицейское чутье пересилило в нем ненависть, и он все же смог хладнокровно и трезво оценить ситуацию. И найти истинного врага.
   А вот атаман казачьих войск Алексей Белов, рядясь в одежды патриота и националиста - все же стал предателем. Это было совершенно невероятно для казака - и все же он им стал, и одному Аллаху ведомо, что бы он успел еще сотворить, если бы не был разоблачен. Увы, и в этом, в том, что ему удалось втереться в доверие к генерал-губернатору и творить то, что он творил - ему тоже помогла ненависть. И ее обратная сторона - любовь.
   Атаман Белов долгое время имел дело со смертью. Он смотрел в пропасть, и не понял, не уловил тот момент, когда пропасть стала смотреть на него. Тогда он умер.
   А потом возродился...
  
   31 июля 2002 года
   Тегеран
   Посольство Российской Империи
  
   Острая, режущая вспышка боли привела меня в чувство, как то сразу. Обычно, между явью и навью есть какой-то промежуток, возвращение в мир людей происходит не сразу. Ты как будто качаешься на волнах, то погружаясь в черную бездну безмолвного спокойствия, то снова - выныриваешь в мир людей. Здесь - все произошло сразу и как то незаметно. Вот только что меня не было здесь и вот - я есть.
   Чье-то лицо - знакомое, но я не мог вспомнить чье - появилось в поле моего зрения. Человек посмотрел мне прямо в глаза, а потом закричал изо всей силы - доктор, доктор! Я хотел ему сказать, что не надо так орать, потому что у меня голова представляет собой мешок с осколками стекла, и это чертовски больно. Я открыл рот, чтобы сказать это - но к моему удивлению не смог вымолвить ни слова. Потом опять - саваном навалилась тьма...
   Второй раз я пришел в себя от грохота. Громыхало, глухо и грозно, так что подрагивал сам воздух. В этот раз я почти сразу понял, что это.
   Вспомнил я и того, кто сидел рядом со мной. Он и сейчас сидел здесь.
   - Варфоломей... Петрович... вы...
   - Я, Ваше Высокопревосходительство, я... - мой верный помощник был каким-то растрепанным, кое-как одетым и усталым. Вот, отстранили меня, работать мне нету... решил с вами посидеть...
   - Кто... отстранил...
   - Военные. Взрывы слышали? Все деревья... господи... делают вертолетную площадку. Говорят, что через час нас вывезут отсюда.
   - Пить...
   Вода была теплой, невкусной, много дней простоявшей на солнце в графине. Но вкуснее ее сейчас ничего не было.
   - Все... Хватит... Павел Васильевич сказал, нельзя много.
   Так звали посольского доктора
   - Принц... Что с ним? - говорить стало легче, вода смочила пересохшее горло.
   - Похоронили... вчера еще похоронили, прямо тут, во дворе посольства. Их же надо до заката хоронить, у них такой обычай. А больше негде было, началось уже. Я фатиху прочитал, все как полагается.
   Господи...
   - Вали? - вспомнил я
   - Он, мерзавец. Добрался бы - своими руками растерзал бы. Мразь поганая, мы ведь ему столько платили, что он всю семью содержал, девять человек. И вот за такое... отплатил то как, с..а, погань... Его за ворота выбросили, не стал я его хоронить, Александр Владимирович, Господь меня простит за это. Нет в земле места такой собаке.
   - Найди...
   - Так его уж...
   - Найди гвардейцев. Кто стрелял. У ворот. Они здесь?
   - Так здесь, в посольстве. На внешнем периметре флот, наши только внутреннее кольцо держат...
   - Найди.
   - Сию секунду, ваше превосходительство. Лежите, не вставайте, вам нельзя.
   Интересно - сильно или нет? Похоже, что сильно, хоть на мне и заживает как на собаке - а пару недель поваляюсь. Или больше. Черт как не вовремя.
   За стеклами опять грохнуло - зарядом взрывчатки свалили очередное дерево. Это-то зачем, господи, есть же площадка. Потом - эти деревья десятилетиями растить, зачем так валить то...
   Кто-то вошел в кабинет, я повернул голову - хоть это-то я мог сделать, ожидая увидеть Варфоломея Петровича. Но вместо этого - в кабинет вошел смутно знакомый офицер в черной морской форме, с оружием и бронежилетом. На груди - Георгий третьей степени, памятная медаль "за Бейрут". Знаки различия - майор от адмиралтейства, морская пехота. Понятно - эвакуационная группа, с авианосца.
   - Господин контр-адмирал! - понятно, для морпехов я именно контр-адмирал флота, то есть изначально свой, а не гражданский.
   - Вольно...
   - Майор от адмиралтейства Пескарев, одиннадцатая экспедиционная группа. Мы должны эвакуировать вас, поступил приказ.
   - Отставить... пока. Гражданских эвакуируете, потом и я... с вами.
   - Господин контр-адмирал это приказ командующего флотом. Тем более - вы ранены.
   - Отставить. Несколько часов еще поживу. Подойдите ближе...
   Майор подошел
   - Помогите... Немного... вот так.
   Я показал, что хочу не лежать как бревно, а сидеть.
   - Вам док разрешил, господин контр-адмирал?
   - Если лежа не помер - то и сидя выживу. Исполняйте.
   Вместе, нам удалось придать мне более приемлемое положение - теперь я не лежал, а почти что сидел, опирая на подложенные под спину подушки. Больно не было - видимо, обдолбали болеутоляющим, больно будет потом. Потому и голова как чумная...
   - Докладывайте. Что происходит?
   - Господин контр-адмирал, приказано эвакуировать весь гражданский персонал, всех русских. Десантники заняли аэропорт Мехрабад, основная зона эвакуации сейчас там, там приказано держаться. А мы отсюда вывозим тех, кто блокирован в зоне дипломатического квартала. Из города уже не прорваться.
   - Что в городе? Вы держите периметр?
   - Держим... пока. Армия - кто разбежался, большая часть на стороне этих... психов. Все как чумные. Только что докладывали - один обвязался взрывчаткой и на пост бросился... трое нижних чинов... безумие какое-то господин контр-адмирал, даже нижние чины жалуются - голова как чумная...
   - Армия взбунтовалась?
   - В основном разбежалась... потом уже эти разбежавшиеся в банды влились. У меня мало информации господин контр-адмирал, мы не проводим разведку, у нас задача - вывезти всех отсюда к чертовой матери... потом разбираться будем.
   - Что значит - нет разведки? Вы опрашиваете беженцев?
   - Так точно, господин контр-адмирал, опрашиваем.
   - И что?
   Разговор наш прервался, в кабинет сунулся Варфоломей Петрович, с гвардейцем, я заметил, как майор инстинктивно положил руку на рукоять пистолета. Нервы у всех были на взводе.
   - Заходите! За столом пока подождите...
   Что-то неладное делается. Сам не могу понять что - но что-то очень неладное. Конечно - сама по себе экстренная эвакуация посольства силами морской пехоты неладное дело - но все равно есть что-то еще.
   Мысли путаются... Из-за ранения, что ли?
   - Что говорят беженцы?
   - Что все взбесились... вроде как. Жандармы друг в друга стреляли. Говорят, что тюрьму... не знаю как называется ... строгого режима на окраине города то ли штурмом взяли, то ли заключенные взбунтовались... в общем выпустили всех, там несколько тысяч человек сидело, в основном политические, из заговорщиков. Арсенал разграбили, на руках оружия полно. Стреляют постоянно.
   - Что с армией? Где советники, что с аппаратом военного советника?
   - Не могу знать, господин контр-адмирал.
   Об этом - узнали потом. Главный военный советник погиб, исполняющий обязанности дежурный офицер не нашел ничего более умного - как вызвать в Тегеран весь советнический аппарат для получения указаний, как действовать в новой обстановке! То есть он, своим волевым решением оголил воинские части, оставил их без советнического пригляда и помощи! Это в ситуации, когда местный комсостав кто тайно власть ненавидит, кто доносы друг на друга строчит! Удивительное по глупости решение! Потом, когда все собрались в Тегеране - стало понятно, что ситуация уже идет вразнос. Несколько советников попытались выехать в расположенные у Тегерана части, прежде всего, гвардейские части - и пропали с концами. Потом выяснилось, что их растерзала разъяренная солдатня - агитаторы Махди уже там побывали. Дежурный в критической ситуации полностью потерял контроль над обстановкой, не смог поставить боевые задачи подчиненным ему частям - а у него были под рукой три усиленные дивизии! Эти дивизии так и не смогли выдвинуться к Тегерану для наведения порядка - хорошо, что хоть сумели занять оборону, а один из командиров дивизий по собственной инициативе выдвинул усиленную полковую группу и без потерь занял базу "Тегеран-Мехрабад", тем самым, обеспечив нам плацдарм чрезвычайной важности и прекрасную эвакуационную площадку. Когда же из Санкт-Петербурга в ответ на панический запрос пришел приказ вскрыть конверт N ... (он лежал в сейфе, и никто не запрещал вскрыть его и без запроса в Санкт-Петербург) и действовать в соответствии с планом развертывания при чрезвычайной ситуации - время было уже потеряно. Это тоже особенность Востока - здесь всегда присоединяются к сильному, кем бы он ни был. Если бы дежурный немедленно вскрыл пакет, приказал бы одной из дивизий сделать то, что она сделала - обеспечивая безопасность расположения, выдвинуться и захватить базу "Тегеран-Мехрабад" для обеспечения переброски в страну дополнительных сил, остальным двум - оставив в расположении по полку, оставшимися силами на бронетехнике броском выдвинуться к Тегерану, занять и обезопасить ключевые точки города... все могло бы быть по-другому. Увидев силу и решительность русских, многие офицеры присоединились бы к ним, присоединились бы части, прибывшие в город на парад. Но дежурный не нашел ничего лучше как отдать инициативу противнику, запросить Санкт-Петербург и потерять на этом время, а потом - вместе со своим аппаратом уносить ноги в Мехрабад, поближе к площадке для эвакуации. Воистину, ни один предатель не сотворит такое, что может сотворить трус и дурак.
   Тем временем, взбунтовались собранные для парада части - а это была немалая сила. После убийства шахиншаха на глазах у всех, после гибели командного состава армии, жандармерии - не нашлось никого толкового, кто бы смог принять командование и при этом был бы авторитетом для нижних чинов. Их никто никуда не отвел - они так и сгрудились на площади, где должен был проходить парад. Потом появились агитаторы Махди, пошли слухи, что русские убили шахиншаха Мохаммеда, потом похитили принца Хусейна и тоже его убили, расстреляли в посольстве (о гибели Хусейна уже знали!!!). Взволновались нижние чины, тут же пошли разговоры про Коран, про грехи, про второе пришествие Махди, про его карающий меч. Потом, очень своевременно появилась пленка, записанная очень хитро. Махдистов стало все больше и больше, люди концентрировались у площади, кое-кто призывал перебить всех солдат, потому что народ немало натерпелся от армии - но махдисты громогласно выступили на защиту солдат, сказав, что они не виноваты в преступлениях режима, и убийство солдат будет противно Аллаху. К утру на площади все нижние чины перешли на сторону мятежа, часть офицеров была перебита ночью, оставшиеся так же перешли на сторону мятежа. Ни в одной боевой машине не было боеприпасов - но тут кто-то очень умный и прозорливый организовал их подвоз из разграбленного ночью городского арсенала. В итоге - к двенадцати часам дня в городе у махдистов была хорошо вооруженная усиленная артиллерией и танками дивизия.
   - Хорошо, господин майор. Обеспечивайте эвакуацию.
   - Есть! Разрешите идти?!
   - Идите...
   Варфоломей Петрович неодобрительно посмотрел морпеху вслед, но так ничего и не сказал.
   - Павел Васильевич скоро придет, вам надо лежать. Не стоит принимать посетителей.
   - Отлежимся... - попытался пошутить я - на том свете. Иди сюда, добрый молодец. Докладывай.
   - Фельдфебель Горбец, Ваше Высокопревосходительство
   - Какой полк?
   - Павловский, Ваше Высокопревосходительство.
   - Из гренадеров значит.
   - Так точно, Ваше Высокопревосходительство
   - Без превосходительств. Ты стрелял по шоферу?
   Добрый молодец опустил глаза в пол
   - Так точно, ваше...
   - Не бойся. Ты правильно поступил, он расстрелял бы нас всех, и тебя в том числе.
   - Так точно...
   - Рассказывай, как было.
   - Ну... так, вы подъехали на машине, капитан приказал мне и фельдфебелю Иващенко вас встретить, проводить до здания. Вы вышли, сказали, что помочь надо. Иващенко побежал дверь открывать, она тяжелая зараза. Вы из машины этого... раненого вытащили, которого похоронили потом. Я за машиной не следил, там же только шофер был, ваш шофер, я точно видел.
   - Это он и был. Дальше.
   - Потом... стрельба, вы упали, я развернулся и по машине... очередью. Потом Иващенко к вам подбежал, вы на ступенях лежали рядом с этим... Потом носилки... в посольство вас потащили. Мы думали....
   - Шофер мой... Ты его насмерть?
   - Так точно.
   - Сразу насмерть? Говори честно.
   - Ну... не сразу. Почти сразу умер, Ваше Высокопревосходительство.
   - Ты что-то слышал? Ты был рядом, когда он умер?
   - Так точно. Я в машину сунулся, чтобы пистолет у него забрать... змея, еще бы раз выстрелить мог. Или гранату взорвать.
   - Он что-то говорил?
   - ... Так точно... одно и то же повторял.
   - Что? Вспоминай.
   - Он одно и то же твердил. Аллах акбар, Махди рахбар. А потом умер. Сразу...
  
   За мной пришли через два часа, все эти два часа были наполнены опасным качанием люстры на потолке служебного кабинета да грохотом турбин вертолетов. Судя по всему - нам, как суверену этой страны пришлось взять на себя эвакуацию не только собственных граждан - но и граждан третьих стран, пожелавших эвакуироваться. Как я потом узнал - эвакуацию на этом этапе обеспечивали двенадцать вертолетов Сикорского, все тяжелые, палубной авиации. Из них восемь работали "на коротком плече", вывозя людей из Тегерана в аэропорт Мехрабад, чтобы там пересадить их на самолеты военно-транспортной авиации, еще два - курсировали между Тегераном и авианосной группировкой, состоящей из атомного авианосца "Николай Первый", большого десантного корабля "Сибирь"*, среднего десантного корабля "Капитан Николай Щербаков", ракетного крейсера "Лютый" и четырех эсминцев. Последний рейс все вертолеты должны были сделать длинным, все десять, на десантное соединение, вывозя нас и морских пехотинцев, обеспечивающих эвакуацию.
   Мне вдруг пришло в голову, что с нашей эвакуацией русских в обезумевшем городе не останется.
   Пришла целая делегация - Павел Васильевич, посольский доктор, абсолютно чеховский персонаж, напяливший зачем-то камуфляж, но оставшийся при своем большом кожаном саквояже, майор Пескарев и еще двое морских пехотинцев с алюминиевыми раскладными носилками. У всех, даже у доктора - было оружие.
   - Это кто вас так... - доктор безошибочно повернулся к Пескареву
   - Павел Васильевич... я приказал.
   - Приказывать будете, как выздоровеете. Пока что я приказываю - доктор привычно приложил руку ко лбу, потом начал считать пульс.
   - Долго мне так лежать?
   - Если глупить не будете - через пару недель встанете. Пока с палочкой походите, через месяц и ее бросите. Чудак-человек - доктор обращался со всеми без малейшего чинопочитания - вы ведь в рубашке родились. Еще немного правее - и до конца жизни в инвалидной коляске катались бы. А выше - остались бы без легкого. Нормально, перекладывайте! Осторожнее. И никаких!
   О чем говорил доктор - я понял. Многие офицеры, даже раненые, считали ниже своего достоинства покидать поле боя лежа на носилках, пытались выходить сами, опираясь на своих солдат - иногда это плохо кончалось, но вот такие были русские офицеры...
  
   В коридоре посольства было пыльно, дымно, шумно, свет не горел. Стекла выбиты, у цоколя второго этажа - наспех сооруженная баррикада и у нее пулеметный расчет, видимо до подхода морской пехоты готовились к штурму здания. Дым - оттого что жгут документы, шифровальную аппаратуру должно быть уже уничтожили. Что будет с посольством, когда мы покинем его - не знаю...
   Лестница. Снова выбитые стекла, люди с оружием, кто-то тащит в охапку документы - сжигать. Света снова нет, только везде разбросанные ХИСы**. Жутковатые отблески в оконных проемах - уже ночь, но в городе идет бой, что-то горит. Все напоминает картину экстренной эвакуации при проигранной войне - и только Господь знает, вернемся ли мы вновь на эту землю.
   - Осторожнее. Сюда!
   Вот почему сваливали деревья - из них сделали баррикаду, их стволы, сваленные внутри разрушенного, исковерканного сада - это последний рубеж обороны, на случай если противник прорвется в периметр посольства. Лежа видно плохо - но понятно, что в городе что-то горит, трассы автоматных и пулеметных очередей огненным пунктиром рассекают небо, над городом на низкой высоте с воем проносятся истребители - бомбардировщики авианосной авиации. То ли разведка, то ли запугивают, то ли что-то бомбят. То ли - уже началась большая война. Прямо по ходу, освещаемый пламенем костров стоит огромный Сикорский с закрытой аппарелью, около него - часовые в карауле, оружие наготове. Чуть в стороне несколько человек, военных и чинов из посольства разбирают папки, которые подносят им в охапку и бросают прямо на землю, разносят их по саду, бросают в костры. Гражданские есть, но их не так много, видимо - большую часть уже вывезли.
   - В основном вывозили с другой площадки, господин контр-адмирал - словно угадывая мои мысли, сказал майор по адмиралтейству - с Зеленой зоны. Здесь - только посольские и еще наша группа.
   - Почему вертолеты стоят без дела?
   - Сейчас подойдет звено штурмовых вертолетов, оно обеспечит периметр при отходе. Потом подойдут еще две машины, на этих мы вывезем гражданских, на последних - уйдем сами, под прикрытием. В пустыне организовали пункт дозаправки - штурмовики сюда без дозаправки не дотягиваются, да и лишний пункт дозаправки в любом случае неплохо.
   Спланировано грамотно. Штурмовики действительно нужны - когда группы, которые держат периметр, начнут отходить с занимаемых позиций - их могут просто перебить до последнего человека, потому что основные потери бывают как раз при наступлении и отступлении, когда ты снимаешься с укрепленных позиций, и вынужден передвигаться по местности, не имея защиты. А так - вертолеты нанесут удар и дадут возможность морским пехотинцам оторваться от преследования в тихих улочках посольского квартала. Нужно всего несколько минут - а потом вертолет унесет их отсюда.
   - Долго еще?
   Майор взглянул на часы
   - Скоро. Полчаса максимум - и мы уберемся отсюда.
   В отличие от майора, который искренне радовался возможности побыстрее убраться из взбесившейся страны - я этому вовсе не был рад. Очень легко отступать - оттуда отступил, отсюда отступил, глядишь - и просрал, простите, все, что предки столетиями собирали. Труднее - оставить завоеванное предками за собой, чего бы это не стоило.
   Но сначала надо выздороветь. Как можно быстрее.
  
   Вертолеты появились над нами, как и обещал майор через полчаса - несколько уродливых, похожих то ли на акулу то ли на летучую мышь В-80***, состоящих на вооружении морской пехоты и морской авиации: у них нет винта на хвостовой балке, и поэтому, их проще держать в тесных ангарах судов. Один из вертолетов включил прожектор, ослепив нас - потом они ушли дальше, туда, где вскоре загремели взрывы...
   - Нет! - твердо сказал я, когда меня подняли и понесли к раскручивающему лопасти Сикорскому - не сейчас. Эвакуируюсь с последними машинами.
   Майор посмотрел на доктора, растерянно посмотрел. Не исполнить приказ контр-адмирала флота он не мог. Тем более что он понимал - командир и в самом деле уходит с мостика последним, это дело его чести. И то, что я был беспомощен, привязанный к носилкам - ничего не меняло.
   - Тогда я тоже остаюсь... - сказал доктор.
   Майор, ни слова не говоря, перехватил автомат.
   Вот в эти-то самые мгновения, когда в неверном свете догорающих костров в первые два вертолета грузились эвакуируемые - я увидел посла Пикеринга. Рядом с ним был кто-то, небольшая группа людей, видимо из американского посольства, в том числе морские пехотинцы САСШ с оружием. Они вели его к вертолету, но посол тоже увидел меня, что-то крикнул и замахал руками - узнал. Но ничего больше сделать ему не дали - его же собственные телохранители из морской пехоты буквально на руках внесли его в десантный отсек. Через пару минут, раскрутив огромные лопасти и погасив ими все костры, вертолет взлетел...
  
   "Наши" вертолеты приземлились, когда стреляли уже за оградой. Сначала появились морские пехотинцы, веселые и злые, многие перевязанные, кого-то тащили на руках, кому то просто помогали идти. Костры уже погасли, было темно как в аду, ночь освещали только трассеры и ХИС, набросанные среди поломанных деревьев и пней. Со стороны посольства, со второго этажа непрерывной очередью заработал пулемет, посылая пули в невидимого нам противника - они летели так низко, что сопровождающие меня вынуждены были пригнуться. Отстреляв целую ленту, пулемет заглох - пулеметчики должны были присоединиться к отступающим, дольше там находиться было нельзя. Отступая среди деревьев, целых и поваленных огрызаясь огнем, морские пехотинцы отходили в нашу сторону, к площадке, на которую уже садился вертолет. Прикрытия штурмовиков не было, в такой кромешной тьме немедленно было и столкнуться. Со снижающегося вертолета канониры тоже вели почти непрерывный огонь, на борта были установлены автоматические гранатометы, и их огонь выручал отступающих как ничто другое. Наконец - вертолет приземлился на площадку, с уже открытой аппарелью, бортмеханик включил освещение в десантном отсеке - и меня, в числе первых раненых втащили в грохочущее, дребезжащее чрево вертолета. Носилки поставили у самой кабины, как раз рядом с огневой установкой правого борта - канонир посылал короткие очереди из гранатомета, а в десантный отсек один за другим, самостоятельно и с посторонней помощью запрыгивали морпехи, располагались на откидных сидениях у стен, на полу, перезаряжали оружие, с кем-то уже колдовал санитар. Посольский доктор ругался на канонира последними словами, потом встал и пошел помогать раненым. А канонир все стрелял и стрелял, менял ленту и снова стрелял, потом турбины взвыли на оборотах - и огромная птица неожиданно легко оторвалась от земли, унося нас к своим.
   Хвостовую аппарель закрыли не сразу, там был пулеметная точка, пулеметчик стрелял куда-то вниз, пристроившийся за нами хвост в хвост В-80 тоже стрелял, опустив до предела свою пушку. И в распахнутом настежь зеве хвостовой аппарели я - вертолет качнуло - на мгновение увидел пылающий, подожженный во многих местах Тегеран...
  
   * То, что у нас называется большим десантным кораблем - в этом мире средний, а большой в этом мире - размером с танкер.
   ** Химический источник света
   *** Он же Ка-50 в нашем мире. Камов творил и в этом мире, он работал на казенном заводе и его продукция конкурировала с частными фирмами Сикорского и Гаккеля. У Гаккеля генеральным конструктором долгое время был Миль, именно он развил вертолетостроительное направление на этой фирме.
  
   Вышло на бумаге
   Купить можно здесь
   http://www.ozon.ru/context/detail/id/5536818/#tab_person
   скачать можно здесь
   http://www.litres.ru/aleksandr-afanasev/
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"