Этот дом был построен в восемнадцатом, а может быть и в семнадцатом веке, построен строителями с любовью и гордостью, на протяжении веком он служил домом людям, поколение за поколением. Господь знает, сколько здесь родилось, и сколько умерло, какие скандалы и жизненные драмы переживались в этих стенах. Но только в две тысячи пятнадцатом году от Рождества Христова, в день и час Беды - этот дом разрушили. Разрушили те люди, которым эта страна дала приют, которым дала этот дом как социальное жилье - как расплату за грехи колониального прошлого. Разрушили те люди, которые их сейчас убивали...
Одна из стен осталась... как в Берлине сорок пятого, закопченная, переломанная. На уровне второго этажа был виден большой, то ли плакат, то ли рисунок. По какой-то случайности - он не сгорел...
ЗДЕСЬ ДЕЙСТВУЮТ ЗАКОНЫ ШАРИАТА!
Чуть ниже, среди кратеров от пуль и гаревой копоти - кто-то пальцем написал лозунг нового времени, уже без политкорректности и принятой в раздираемом противоречиями гражданском обществе недосказанности.
Смерть крестоносцам! Аллаху Акбар!
Капитан двадцать второго полка Специальной авиадесантной службы Томас Стирлинг видел это через оптический прицел снайперской винтовки Аль-Кадиссия, находясь на крыше здания, которое занимало и контролировало немногочисленное лондонское йоменри*. Рядом - лежал Топор и тоже рассматривал окрестности через снайперский прицел такой же винтовки - в Лондонской бригаде ИРА он был одним из снайперов.
Как оказалось - ко времени беды Лондонская бригада ИРА оказалась вполне действенным и боеспособным соединением, обладающим как армейским, так и террористическим опытом ближнего боя. О'Флагерти тогда провернул большую работу - пользуясь возможностями в Ираке, он закупил и нелегально ввез в Великобританию десятки контейнеров с самым настоящим боевым оружием: автоматы Табук, снайперские винтовки Аль-Кадиссия, ракетные установки РПГ-7, боеприпасы ко всему этому. Потушенный чудовищными усилиями, но так и не решенный конфликт в Северной Ирландии мог взорваться еще в одиннадцатом, если им тогда не удалось бы выследить, перестрелять и пересажать Лондонскую бригаду О'Флагерти - капитан Стирлинг отчетливо это понимал. Он прекрасно помнил, какие массовые беспорядки были в Лондоне, да и по всей Великобритании в одиннадцатом - толпы возбужденных алкоголем, наркотиками и насилием подростки мародерствовали, поджигали и грабили. Если бы в этот момент О'Флагерти и его люди находились бы на свободе, если бы они нанесли удар по лондонской полиции: несколько десятков, а возможно и сотен людей с опытом городских боев, вооруженные до зубов, если бы все эти контейнеры были вскрыты и оружие в тот момент попало бы на улицы - вполне могла произойти национальная катастрофа. Капитан знал, какой колоссальный заряд ненависти скопился в обществе... именно он и превратил сейчас Лондон в то, что он видел в оптическом прицеле винтовки...
Полтора часа до атаки. Нет больше ни рассвета, ни заката - только часы MTM на руке отсчитывают минута за минутой, да низкое серое небо давит, иногда прорываясь жиденьким, серым щелком. И пощелкивает счетчик Гейгера в нагрудном кармане - радиационный фон раза в два больше нормы, но пока что жить можно.
Пока...
Ближе к вечеру - они вышли из подземелья, злые гномы Лондона, вооруженные до зубов. Они прошли какое-то время по подземным коридорам, а потом - вылезли на свет в какой-то автомастерской, которую охраняли боевики ИРА - и там же стояло несколько автомашин, которыми можно было воспользоваться, в основном фургоны и пара внедорожников - их было не так просто найти, внедорожники были в цене. Тут же - на один из них устанавливали пулемет, делали это не торопясь, со вспышками электросварки, перемежаемыми ирландскими, тягучими шуточками. Увидев явного англичанина - мастера электросварки насторожились, один даже потянулся рукой к лежащему на верстаке обрезу - но О'Флагерти успокоил их, сказал что это "дельный парень, тот самый, которому удалось меня тогда подстрелить". Это произвело впечатление - но боевики ИРА по-прежнему поглядывали на англичанина настороженно.
Кто-то лег рядом, положив винтовку цевьем на мешок. Человек этот был большим...
Стирлинг никак не отреагировал на смену караула - если бы со спины кто-то подкрадывался, он бы это почувствовал...
- Хочешь меня замочить, а, Умник? - спросил О'Флагерти
Стирлинг не ответил. Он смотрел в прицел
- Ну же, Умник, облегчи душу. Мир катится ко всем чертям, уже много людей подохло, и до зимы подохнет еще больше. От пуль, от радиоактивных осадков, от холода. От того, что больше никто никому не нужен, черт возьми. Мы с тобой временно живые, Стирлинг, не более того. Скажи - что ты думаешь сделать с таким дерьмом собачьим, как я?
- Ты прав, сукин сын. Я и в самом деле думаю - не стоит ли тебя замочить. Погибло много людей, каждый из которых был куда достойнее тебя.
- И совершишь ошибку - сказал О'Флагерти - если ты такой умник, каким кажешься, скажи, почему иракцы напали на нас именно в тот момент? Почему они узнали, где мы будем, почему они пошли на охоту в центре Басры, ведь были и куда лучшие места...
- Потому что рано или поздно мы должны были провалиться...
- Нет, не поэтому. Ты так ни хрена и не понял, Умник. И вообще - никакой ты не умник, ты - дурак набитый, потому я тебя и прощаю. Скажи - как ты думаешь, на кой черт я делал то, что делал, а?
- Потому что ты любишь кровь. Потому что ты считал, что именно так - правильно.
- Да ни хрена. Я хотел просто отслужить в САС, чтобы потом заниматься делами... ты сам знаешь, какими. Но Ирак... эти хаджи траханые меня реально достали. Реально - достали, понимаешь? С этими ублюдками не может быть никакого разговора.
- Излил душу?
- Нет, Умник, еще и не приступал. Человек, который был моим куратором в Басре, который давал нам цели - это был майор Роуз-Дэвис из штаба, случайно не помнишь, такого, а, умник недоделанный? Это ведь ему ты настучал.
Лейтенант не ответил
- А он вызвал меня и сказал, что у нас проблемы. И что я должен убирать тебя, если я не хочу сам оказаться в могиле. А ты был еще тем сукиным сыном, Умник - потому я и согласился. Терпеть не могу ублюдков, которые ради своих принципов готовы настучать на друзей, сечешь? Вот из-за таких как ты - все это дерьмо вокруг и происходит. Но майор - который сейчас нами командует, Умник - забыл кое-что мне сказать. Он забыл сказать, что уберу я тебя или нет - это ни хрена не изменит. Потому что мы - все равно уже приговорены, настало время освободить сцену. Он выдал нас хаджам через двойного агента, Умник, вот что он сделал. И только поэтому - ты еще жив...
Стирлинг знал, что это не совсем так. Но ничего не сказал.
Темнело... Дня больше не было, серая, без единого луча солнца хмарь дня переходила в черную, сатанинскую ночь. Со свинцово-серого, низко нависшего над Лондоном неба падал снег, тая на человеческой коже и превращаясь в обжигающе холодные капли. Этот снег шел уже четыре дня - останавливался и снова начинал идти...
- Ты кое в чем не прав.
- В чем же, Умник?
- Все это дерьмо происходит не из-за меня. Оно происходит из-за нас. Временно живых. Господь оставил нас в живых, чтобы мы увидели деяния рук своих. А потом подохли...
Лейтенант помолчал
- И от чего мы сдохнем... нет никакой разницы...
Впереди, где-то в районе цели тишина взорвалась суматошным треском выстрелов... но тут же все оборвалось. Могильная тишина - опять повисла над Лондоном...
- Альфа ноль, на прием...
- Оверлорд, позицию занял...
- Дельта, на прием...
- Позицию занял...
План переменили в самый последний момент: они, группа Альфа - оказались на острие наступления. В районе был пулемет калибра 12,7, предполагали, что он прикрывает наиболее вероятное направление прорыва - по дороге, от постов йоменри. Когда еще одна группа бывших САСовцев и пехотинцев выдвинулась на разведку - оказалось, что пулемет установлен в парке за импровизированной баррикадой из перевернутых машин, парковых скамеек и прочего барахла. При наступлении со стороны парка, по намного более короткому маршруту - основные силы обрекались на гибель под огнем крупнокалиберного пулемета. Его могла бы подавить бронетехника - но ее выдвижение в район могло привести к самым тяжелым последствиям: танков не было, а все остальное хорошо подбивалось из гранатометов, которые у исламистов тоже были. Поэтому - вектор наступления сдвинули на фланг - группа исландцев должна была пройти вперед, сколько возможно, по пути посадить снайперов на господствующие точки - и только после выхода ирландцев к школе и во фланг обороняющимся - начинала наступать основная группа...
Стемнело. Они сидели за баррикадой, нахохлившись, сжавшись комком от холода, стараясь не двигаться, чтобы не улетучилось то мимолетное тепло, которое скопилось под одеждой. Ждали точки отсчета - она была назначена ровно на полночь.
Когда часы на руке Стирлинга показали полночь - он первый, подавая пример остальным - поднялся из-за баррикады. Махнул рукой, приказывая остальным следовать за ним. И двинулся вперед, ежесекундно ожидая пули в спину или от снайперов, которые оставались прикрыть их бросок от баррикад, или от шлепающих позади него террористов, внезапно вознамерившихся стать хорошими...
От снега - почва раскисла, бежать было тяжело. Он перебежал дорогу и побежал по тротуару, стараясь не спешить, чтобы не пропустить растяжку или засаду противника. Растяжка тут вряд ли будет... желающему установить ее, пришлось бы это делать на виду у йоменри, а те не преминули бы попрактиковаться в стрельбе по живой мишени. А вот засада вполне может быть...
Когда дорога свернула за угол, примерно градусов на тридцать, и он понял, что пост йоменов больше не виден - он подал команду остановиться. Затем - стал смещаться влево, чтобы укрыться домами и не идти через улицу...
Это был пригород, причем пригород, носящий следы массового и внезапного бегства населения. Распахнутые двери, кое-где и форточки, выброшенные на улицу вещи - это уже оставшиеся порылись в поисках того, что пригодиться. Кое-где следы огня и пуль - грабить начали уже во время исхода, хотя большая часть грабежей приходится на передвижение по дорогам, вне города. Армии не хватает на все... да и вообще армии ни на что не хватает, больше половины ее разбросаны по пескам, пустыням и горам и метрополия осталась беззащитной именно в тот момент, когда она больше всего нуждается в защите...
Потом он услышал магнитофон. Какой-то заунывный арабский напев... такие в последнее время продавались очень хорошо, появились даже британские певцы, исполняющие на арабском...
Он осторожно продвинулся вперед. Выглянул из-за угла...
Они сидели в переулке у большой, двухсотлитровой бочки, в которой горел огонь. Несколько человек, закутанных кто во что - один, кажется, набросил себе на плечи одеяло и так и сидел у костра - грелся, получается. По переулку плыл густой, тяжелый дым краски и горящей солярки, смешиваясь с легким, сладким дымом конопли. Самокрутки были у каждого, кто курил обычную "козью ногу", кто через бутылку один и семь литра** с прожженными там дырками - для того, чтобы конопляный дым успевал охлаждаться, этакий самодельный вариант кальяна. Рядом с ними, у стен, как на складе - стояли хорошо знакомые картонные упаковки: видеотехника, телевизоры, дернули при грабеже магазинов и сейчас не знают, что с этим всем делать, потому что нет ни сигнала, ни электричества. Все были уже в астрале, один заунывно перепевал куплет какой-то мелодии на чужом, но хорошо знакомом Стирлингу языке...
Гоняешься за ними по горам, по пустыням, гоняешься, потом возвращаешься домой - а они уже тут!
Капитан не стал спешить, потому что знал - спешка это прямой путь в могилу. То, что рассказал командир лондонской йоменри на посту - совершенно не стыковались с несколькими обкурившимися молодыми полудурками, путешествующими по орбите в сотне метров от йоменского поста. При первом же патрулировании - двоих новобранцев йоменов похитили без единого выстрела - они сунулись проверить какой-то дом. Позднее - их головы подбросили к посту - ночью...
Подсадная утка? Скорее всего. Тогда где - охотник?
Охотника, а может быть и охотников он нашел по тонкой, тонкой как лезвие ножа полоске света, пробивающейся через трещину в ставнях. Ставни были закрыты, причем наглухо - но тот, кто их закрывал не позаботился о том, чтобы заклеить их бумагой или подставить высокий шкаф, чтобы ничего не было видно. Оно и так не было видно - невооруженным глазом. Но прибор ночного видения - очень чувствителен к малейшему свету...
Отступив в тень, Стирлинг объяснил ситуацию ирландцам. В этом переулке - ловушка, сам он - как простреливаемый насквозь коридор, очередью на весь магазин - положат всех без вариантов. Засаду обезвредит он один, им же пока - следует занять позицию, не шуметь и вызвать сюда снайперов...
Ирландцы согласно покивали головами, а один из них - хлопнул его по плечу. Одно из значений этого жеста в Ираке было - удачи, парень. Она ив самом деле - лишней не была...
Ослепленные костром, одурманенные марихуаной бандиты - даже не заметили, как в темноте что-то проскользнуло. Перебежав опасное место, лейтенант прижался к стене, к кирпичной кладке, прислушался... услышали? Нет, не услышали... Можно двигаться дальше.
В дом, где он обнаружил засаду можно было попасть с двух сторон - с улицы, через парадный вход и со дворов, через черный. Стирлинг не пошел ни тем ни тем - если бы он ставил здесь засаду, он и тот и тот прикрыл бы растяжкой. Закинув винтовку за спину и зажав в зубах старый штык от АК-47, который он нашел в Афганистане, зачернил и теперь носил как нож - он подпрыгнул и уцепился за верхний сегмент пожарной лестницы - он специально был на большой высоте от хулиганов и воров. Подтянулся, стараясь не шуметь, перехватился выше, потом еще выше...
Как он и ожидал - на чердак этого дома, построенного в начале прошлого века, вел люк, и люк этот заминирован не был. Распластавшись по какой-то дряни, которой был засыпан весь чердак для сохранения тепла - от любого неосторожного движения внизу с потолка может посыпаться пыль, и те кто внизу поймут что на чердаке кто-то есть - он пополз к люку, ведущему вниз, видимо на лестничную клетку. От люка слышались голоса...
- О, Аллах, это худшие дни в моей жизни, брат...
- Не следует так говорить, ведь Аллах покарал неверных!
- Да, брат, но за что он покарал и нас впридачу...
- Весь этот мир принадлежит Аллаху, и он сделал так, как захотел...
Сколько их там? Двое? Трое? В Ираке он сбросил бы вниз гранату, а сейчас что?
Стирлинг внимательно всмотрелся в люк - снизу сочился свет, получалось как бы черный квадрат в тоненькой желтой каемке. Он всматривался в эту каемку изо всех сил, чтобы не пропустить тонкую тоньше человеческого волоса тень от струны или лески растяжки. От этого зависит его жизнь и смерть: если люк заминирован, граната разорвется в метре от его головы. С другой стороны - от проникновения с улицы должны спасать эти самые дятлы, которые курят коноплю, а они сами - получается стоят с гранатой над головой. Станут ли они это делать...
Он достал пистолет. Глушитель был уже навернут: нажал на клавишу - и красная точка побежала по потемневшим от времени стропилам...
Все решил случай - снизу послышался какой-то шум и он решил действовать. Дернул на себя люк - и тут же увидел обмотанную чем-то голову. Выстрелил прямо в макушку... одного раза хватит, такие условия для стрельбы попадаются раз в жизни. Вывалился из люка, стараясь не выпасть совсем - и тремя выстрелами снял еще одного. Тот тяжело повалился на узкую лестницу...
Теперь - обратной дороги нет. Надо действовать быстро - этих хватятся через несколько минут.
Удерживаясь руками, Стирлинг прыгнул на труп того, кого он застрелил первым - шума не было никакого, не то что прыгаешь на плитку с двух метров высоты. На маленькой, убогой лестничной площадке было всего две двери, он попробовал одну из них, та не поддалась, вторую...
Вторая открылась, и он шагнул в квартиру...
Негромко играет музыка. Пахнет жратвой, подгорелой и еще трупом... точно трупом, только начавшимся разлагаться. От этого запаха - волосы поднялись дыбом...
Один из них сидел на кухне, что-то жрал. Отреагировать не успел - и повалился с шумом на стол. Капитан в два шага преодолел коридор, чтобы предстать перед изумленной публикой - публики было немного, всего двое, и на всю гостиную - раскорячилась тренога пулемета. Он пристрелил и их, израсходовав все, что было в магазине, шагнул в сторону еще одной двери, сброшенный магазин стукнул об пол, сброшенный с задержки затвор, с лязгом загнал патрон в патронник, удар ногой в дверь - чисто... Кровать - большая, двухспалка, сильно воняет, кислый запах застарелого пота и мочи, медный - крови. Он осветил стены - дверей нет, луч скользнул по кровати - кровь. Немного, но есть. Он резко развернулся, держа перед собой пистолет - двое в гостиной были мертвы, но в квартире мог быть еще кто-то. Надо проверить ее всю и только потом идти вниз.
В ванной - луч фонаря высветил скорчившееся на полу существо... которое когда-то было живым. Стирлинг осветил его фонарем и с ужасом понял, что это была девочка, лет десяти - одиннадцати. Красивая, светловолосая, как маленькая фея - давно, в той жизни, в этой фей больше не было. Ее убили... даже не убили, растерзали. Ее били - она была вся в синяках, скорее всего ее насиловали на той кровати, а потом она умерла и ее бросили сюда. Как использованную и уже не нужную бумажную салфетку...
Лейтенант закрыл дверь ванной, тяжело прислонился к ней. Потом - прошел на кухню... лежавшее там существо, было лысым и заросшим бородой, с татуировками на теле, лет сорока на вид. Стирлинг пнул его ногой и выстрелил в пах, уже мертвому... больше он ничего сделать не мог...
Ублюдки, которые курили марихуану у костра, были перед ним как на ладони - охотник и жертва, как часто и бывает в жизни - поменялись местами. Он открыл окно - и несколькими одиночными из винтовки перебил всех, не дав им даже понять, что происходит. Его рука была тверда, не дрожала... этих ублюдков надо просто уничтожать... не судить как людей, а именно уничтожать, хладнокровно и равнодушно, как уничтожают крыс и тараканов. Доказательство этого - лежало на кафельном полу ванной...
Потом он спустился вниз, снял растяжку, которой и впрямь была заминирована дверь. Трое ирландцев, перебежав через переулок, приблизились к нему, среди них был и О'Флагерти
- Там пулемет. На станке... Надо забрать его, пригодится...
Ирландцы один за другим проскользнули в дом, Стирлинг шагнул в темноту - надо было идти дальше...
Им удалось выйти к самой школе незамеченными, дальше горели костры и около них грелись люди. Двое ирландцев тащили трофейный пулемет - старый, еще семидесятых годов L7 - но старый конь борозды не портит...
- Занять позиции здесь здесь. И тихо. Дайте мне пять минут.
Словно назло - где-то в стороне взлетела ракета - и горохом сыпанули автоматные очереди...
Черт...
Он хотел приказать не стрелять - хотел еще немного отыграть момент внезапности, поработать только бесшумной винтовкой, чтобы снять тихо тех, кого возможно. Но кто-то из ирландцев что-то выкрикнул на своем языке и начал палить - а через секунду к нему присоединились и все остальные...
Тех, кто сидел у бочек и костров - автоматный и пулеметный огонь смел разом, человек двадцать где сидели, там и полегли. Потом - рванула бочка, видимо с бензином, рванула ярко и сильно, высветив местность так, что не надо было никаких осветительных ракет. Кто-то побежал, крича и размахивая горящими руками - но пули бросили его на землю.
До школы было метров сто, уцелевшие - занимали оборону за припаркованными грузовиками, отстреливались - но и ирландцы могли укрыться за припаркованными здесь машинами, и даже можно было продвигаться вперед. Высокие, тентованные машины, стоящие у школы, хоть и служили укрытием для стрелков - но сильно осложнили жизнь тем, кто мог бы отстреливаться из окон школы.
В парке - загрохотал крупнокалиберный, алые и зеленые трассы выстрелов пронзали ночь во все стороны. Стирлинг скомандовал - и его поняли, несколько человек бросились влево, чтобы пострелять с тыла обороняющихся в парке ублюдков с пулеметами. С ним осталось всего несколько человек.
- Альфа ноль, минус четыре, путь свободен...
В суматохе - он совсем забыл об О'Флагерти, занимающем позиции где-то за их спинами. А вот он совсем не забыл, и вписал в свой длинный кровавый список еще четверых.
- Перебежками - вперед.
Они бросились вперед - но тут же вынуждены были залечь на землю: из кузова одной из машин открыл огонь ручной пулемет, безжалостно кромсая тент пулями на куски. Работал он недолго - Стирлинг увидел, как что-то хлестнуло по тенту, быстрое, почти неуловимое движение - и пулеметчик завалился вперед, а пулемет умолк...
Стараясь занять позиции у машин прежде, чем бандиты опомнятся и займут позиции с противоположной стороны, они одним броском преодолели оставшееся до машин пространство. Капитан Стирлинг послал под машину две пули - на случай, если кто есть с той стороны - потом полез сам. Пахло мясом - обгорелым мясом из костров. С той стороны - по машинам хлестали автоматы из окон, ублюдки хоть как-то пытались сдержать наступление.
Опыта с той стороны было мало - поэтому лейтенант с первых же секунд, одного за одним снял четверых. Перекатился, начал стрелять по окнам, подавляя огневые точки противника, не давая стрелять прицельно. Глушитель и ночной прицел давали ему преимущества - стрельба была точной...
Воспользовавшись тем, что бандиты заткнулись - ирландцы прошли линию машин и прорвались к самому зданию.
* Гражданское ополчение, йомены
** в Британии бутылки емкостью не 1,5, а 1,7 литра
В ближнем бою - исламисты себя не показали, тем более - против закаленных в боях боевиков Ирландской республиканской армии, и ветеранов Ирака и Афганистана. Как только штурмовые группы проникли в здание - то тут, то там боевики прекращали сопротивление и сдавались, просили не стрелять.
Но были и такие, которые отстреливались. Их в плен не брали.
Бывший капитан британской армии Мелвин О'Флагерти, оскальзываясь на ступеньках, поднялся на второй этаж здания, в спальный корпус - уже ранили двух лидеров и теперь лидером, бойцом идущим первым - был он. Надо было бы использовать полицейский щит, со щитом было бы намного проще - но щита у них не было. Приходилось импровизировать, действуя как при штурме захваченного врагом здания.
Кто-то хлопнул его по плечу, он не видел кто, да и разницы не было - на месте, прикрываю. Капитан пошел вперед, держа коридор на прицеле.
Коридор. Довольно длинный, хреново освещенный, тел не видно, на стенах следы от пуль, многие стекла разбиты. Некоторые двери открыты, некоторые нет.
Его снова хлопнули по плечу.
Зачистить коридор было по силам стандартному патрулю САС, четверке. Один прикрывает штурмовую пару с одного конца коридора, второй - со второго. Штурмовики - вышибают двери, врываются в комнаты и чистят их, при необходимости к ним присоединяется один из бойцов группы прикрытия. Вот такой метод работы... при наличии достаточного количество времени можно зачистить целое здание...
Первая комната - дверь настежь, стекла выбиты, комната пуста. Живых людей нет, мертвые есть - распластался на полу. В углу что-то горит, какие-то документы.
Капитан выстрелил в лежащее на полу тело, на всякий случай и двинулся дальше...
Вторая комната - тоже никого, но стекла выбиты, следы от пуль. Лежки... какие-то топчаны, тюки с чем-то. Разбираться с этим некогда - главное, что муджиков - нет.
Третья комната. Они не успели подойти к ней - распахнулась дверь дальше по коридору.
- У меня заложник! У меня заложник и пистолет! Пропустить! Пропустить, буду стрелять!
Стрелять было нельзя - разве что по ногам, но тогда ублюдок убьет ребенка. Ребенок... они не сразу поняли даже кто это, мальчик или девочка. Ребенок был совершенно голым...
- Пропустить! Пропустить!
- Спокойно! Уходи, мы тебя не тронем.
- Назад! Назад!
В противоположном конце коридора появился человек в армейской униформе, с автоматической винтовкой. Винтовка была нацелена на террориста.
Рядом с цевьем - засветился маленький, красный огонек лазера. Удерживая винтовку одной рукой, левой стрелок показал - пять, четыре, три...
Два - один...
На счет "ноль" капитан бросился на пол, уходя с линии огня, и то же самое сделали остальные бойцы. Стрелок выстрелил...
- Чисто!
- Отличная работа! - подтвердил один из людей О'Флагерти
Стрелок - подцепил нижний край маски, потянул его наверх, превращая маску в вязаную шапочку и открывая лицо.
- Черт... Умник...
Стирлинг опустил автомат, подошел к маленькому, трясущемуся то от холода, то ли от чего еще ребенку, мальчику. О'Флагерти сделал то же самое.
- Одеяло принесите! Или еще что-нибудь!
Один из ирландцев - принес одеяло. Было не время и не место, кое-где продолжалась стрельба, и даже этот этаж был не до конца зачищен, но...
- Как тебя звать? - спросил капитан О'Флагерти
Мальчик молчал и только беззвучно трясся как в лихорадке.
Капитан Томас Стирлинг... точнее - капитан, сэр Томас Стирлинг, повесив автомат за спину, спустился в холл, когда в основном все было уже кончено. Выстрелы коротко трескали еще на крайнем этаже, потом глухо рвануло, и стрельба прекратилась.
Капитан достал фонарик, который подзаряжался от того, что трясешь его рукой, включил его, чтобы не палить батарейки в подствольном. Луч света пробежался по стенам.
Господи... что они тут успели сделать.
На стенах - какая-то грязь, на полу - блевотина, грязь, какой-то пепел. На всех стенах, по-английски баллончиком - Иншалла, Аллах Акбар! Смерть неверным. Какие-то листовки.
Сэр Томас подошел поближе, осветил фонариком одну из них.
То, что происходит - это кара Аллаха кяффирам за то, что притесняли, изгоняли и убивали правоверных.
Аллах наказал кяффиров огнем и серой. Все правоверные избегнут наказания Аллаха и после того, как умрет последний кяффир - наступит время, когда Исламский халифат будет простираться на всей земле и неверных не останется.
Вся земля и все имущество принадлежит правоверным. После победы имущество кяффиров будет разделено по справедливости, большую долю получат те, кто шел по пути Аллаха, не отступая.
Что касается пленного, то ваш имам или амир имеет право определить судьбу пленного - убить, или сделать рабом. Каждый кяффир должен стать рабом правоверных.
Жизнь любого кяффира разрешена.
Ученые единодушны в том, что можно убивать всех, кто воюет против нас, будь то старый, слепой, слабый, парализованный, безногий, безрукий, а также, если это женщина или ребенок, или больной. Все имущество кяффиров, кроме запретного - так же разрешено любому мусульманину.
Разрешено брать в плен и обращать в рабство женщин и детей несовершеннолетних. При необходимости разрешается добивать раненых.
Напечатано - явно в типографии, даже не на принтере. Готовились, твари...
Сэр Томас, подсвечивая себе фонариком - пошел дальше.
Везде - вонь, не просто вонь - а густой, тяжелый дух, который оседает на коже, во рту, от него невозможно быстро избавиться даже перестирав всю одежду. Такое он видел только в Садр-Сити, в Ираке.
Второй этаж. Кровь, следы от пуль, тяжелый запах дерьма и трупный запах. Те же надписи на стенах...
Навстречу кого-то несли. Капитан посторонился
- Ублюдок... - пояснил солдат, остановившись - муджика прижали, он сделал вид, что сдается, потом пояс шахида подорвал.
- Понял, что пленных лучше не брать? - спросил сэр Томас
- Да, сэр... - как то убито ответил солдат - плохо все это. Извините, сэр...
Еще бы не плохо.
Капитан - зашел в одну из комнат. Какая-то самодельная, еще теплая буржуйка, классную мебель поломали и топили ей, труба выведена в выбитое окно. Тоже - следы от пуль, прямо посреди комнаты - навзничь тело.
Труп.
Сэр Томас посветил - пацан, совсем молодой еще. В той жизни он даже брился - сейчас на щеках кучерявые заросли вместо бороды. Усы сбриты, штаны от дорогого костюма обрезаны по середину голени и подвернуты. Глаза открыты... смерть настигла его внезапно от снайперской пули.
Лет девятнадцать. Он не приехал сюда - он вырос в Великобритании, с детства пользовался всеми правами подданного Ее Величества, видел, как здесь живет общество, как устроены общественные институты, сам участвовал в этой жизни. У него было право обратиться в суд, если его права в чем-то нарушены, участвовать в выборах и быть избранным. Его не били, не угнетали. Когда то давно - так давно, что, кажется, будто миллион лет прошло, говорили, что на Востоке люди такие из-за диктатур. Много диктаторов, которые лишают людей самых элементарных человеческих прав, угнетают их, унижают, убивают - и поэтому люди с Востока такие. Стоит только дать им свободу, демократию, права человека - и они перестанут быть такими.
Чего не хватало этому пацану? Почему, когда в дом пришла беда - вместо того, чтобы помогать остальным справиться с ней, он пошел в исламский комитет, взял автомат и стал грабить и убивать своих соотечественников.
Может быть, правы были другие, говоря: где бы не снесла яйцо гадюка, из него вылупится такой же гад. Может быть, для него соотечественники - не мы, а те, кто убивает нас там, в странах с окончанием на "стан"?
И что со всем с этим делать?
Кто-то кашлянул у двери. Сэр Томас повернулся - это был Сартли, со своим неизменным пулеметом мялся у двери.
- Что тебе, сэконд?
- Сэр... Я хотел, чтобы вы знали... эти... ирландцы... короче, этот офицер... он опять начал... как тогда, помните?
Как тогда...
- Предпочел бы забыть. Держись меня. Заряди свое оружие, смотри, что у тебя сзади и будь наготове.
- Так точно, сэр.
Сдавшихся пленных выстроили в спортзале, поставили на колени под прицелом боевиков Лондонской бригады ИРА. Трупы, которые были в спортзале - а боевики держали здесь детей, если кто-то умирал, его оставляли тут же, не уносили - никуда не убирали, они так и были свалены в углу жуткой кучей.
Топор - выдернул за шиворот из строя одного из пленных и подвел к своему командиру, плотоядно улыбаясь. Пленный был пожилой, бородатый, темноволосый. На вид - местный, обжившийся здесь.
- Тебя как зовут, гнида? - почти ласково спросил О'Флагерти пленного
- Абу.
- Да... А теперь - ты одноногий Абу
Коротко треснул выстрел - и пленный зашелся в крике, схватившись за ногу, из которой хлестала кровь.
- Славно починили колено... - сказал Топор
- Абу... если бы ты знал, как я ненавижу таких как ты, ублюдков. Ты пришел на мою землю, мразь поганая и отравляешь благословенный британский воздух своим омерзительным зловонием. Если бы ты знал, как я тебя ненавижу...
Треснул еще один выстрел - и Абу взвыл еще громче, хватаясь за пульсирующую темным дырку на животе...
- Аллах!!!
Пленные не были связаны, и один из них, выкрикнув имя своего Всевышнего - бросился на ирландцев. Но добежать не успел - один из ирландцев вскинул обрез двенадцатого калибра и жахнул в смельчака почти в упор. Исламиста отбросило в сторону, на том месте, где он только что был - на какое-то мгновение повисла красная дымка, брызнув по все стороны красным туманом...
Один из пленных бухнулся на колени
- Аллахом прошу, отпустите! У меня деньги есть, надо только в банк... я покажу... надо только в банк...
Ирландцы мрачно усмехались, переглядываясь.
- Топор. Ну-ка, давай-ка этого богача сюда...
- Сию минуту, сэр...
Топор, с его расторопной усердностью был тут как тут...
- Капитан О'Флагерти!
О'Флагерти опустил пистолет, медленно повернулся. Капитан, сэр Томас Стирлинг прошел от двери и встал между ним и пленными. Секонд Сартли, прижавшись спиной к стене, держал весь зал под прицелом ротного пулемета с заправленной лентой. На одном из ирландцев, том, который держал обрез в руках - зловеще пульсировала точка лазерного прицела. Сто патронов тридцатого калибра в ленте. Стоит чуть додавить - и в зале будет настоящая мясня.
- Вы забываетесь, офицер. Кто разрешил вам чинить расправу?
- Кто? Ты помнишь парнишку, которого ты только что спас, Умник? Ты понял, что с ним произошло? Это зверье сделало из него проститутку, они трахали его и не только его. А в столовой - они каждый вечер устраивали гладиаторские бои. До смерти. Кто откажется - насиловали, убивали. Вот они - и разрешили мне чинить расправу, Умник.
Два офицера - в равных званиях, только один отвергнутый государством и обществом, а второй возведенный Ее Величеством в рыцарское достоинство, два солдата одного из лучших в мире подразделений специального назначения стояли и смотрели друг другу в глаза. Замерли все, и даже пленные - казалось, что вот - вот между двумя людьми проскочит искра.
- Я говорю о том, капитан О'Флагерти - после долгого молчания медленно, словно обдумывая каждое слово заговорил сэр Томас - что возможно вы спутали британскую армию с террористической организацией, а Лондон - с Белфастом. Советую отказаться от ваших гибельных заблуждений и как можно скорее. Британская армия не скопище психопатов и маниакальных убийц. Если вы видите перед собой преступников, посягнувших не только на право Британии, но и на неотъемлемые человеческие права, на те, что делают человека человеком, вам следует вынести приговор военного трибунала и повесить их. Поскольку у нас нет ни веревок, ни времени на отправление положенных по закону процедур - разрешаю прибегнуть к ускоренному вынесению приговора и расстрелу. Но до тех пор, пока вы находитесь под моим началом, капитан, вы никогда не повторите того, что делаете сейчас. Вам ясно все из сказанного мной?
Капитан О'Флагерти скосил глаза на пулеметчика у двери, потом усмехнулся
- Яснее некуда, сэр Томас. Разрешите приступить.
- Приступайте. Это же касается всех...
Чувствуя своей спиной тяжелые, ненавидящие взгляды, капитан, сэр Томас Стирлинг вышел из гимнастического зала.