В то время ей было пятнадцать лет, она носила имя Чари , и красота ее была столь ослепительна, что в квартале у нее не было отбоя от кавалеров. Ее мать умерла, когда ей было пять лет, и ее она плохо помнила. Воспитанием, если это так можно назвать занимался отец - бывший Вольный Топор, решивший вовремя завязать и в нужном месте - подальше от тех мест, где он зарабатывал себе деньги на старость. Поэтому юная девушка научилась рубить и колоть гораздо раньше, чем читать и хлопотать по хозяйству. Впрочем, готовить, и неплохо готовить ее тоже научил отец. Он много чего умел и испытал за свою бурную жизнь. В их семье было два дела - цветочный магазин, который организовала покойная матушка, и рыбацкая лодка, на которой отец выходил в море.
К несчастью ее отец погиб в открытом море, во время внезапно налетевшего шквала. Чари сильно переживала и часто плакала по ночам, но потерянного не вернешь, а жить как-то нужно, поэтому хочешь не хочешь, а пришлось продолжить работу в цветочном магазине. Правда работы прибавилось - денег получаемых от продажи рыбы, наловленной отцом, теперь не было - и ей пришлось уволить помощницу, соседскую девушку такого же возраста, как и она, и продолжить торговлю в одиночку.
Но беда не приходит одна. Слухи об осиротевшей юной красавице расползлись за пределы квартала. И среди вежливых посетителей пришедших за цветами, все чаще стали встречаться те, кому нужно было иное - ее тело. Раньше таких искателей-педофилов останавливал крутой нрав и репутация его отца, после его смерти Чари пришлось полагаться только на себя. С "ухажерами" из портовых кварталов, она справилось сама - накостыляв подонкам нунчаками, сделанными ее отцом из железного дерева, что же до благородных лауров, то они в ее квартал не захаживали, и она была этому черезвычайно рада. Но все течет и все меняется, слухи о юной цветочнице докатились и до благородных сословий - и в один, увы не прекрасный для Чари день, это увы случилось. Один из очередных покупателей оказался из благородных. Он пришел не один а с парой слуг. Походив немного вдоль прилавка, и дождавшись, пока другие посетители выйдут, он кивнул слугам, и те вышли наружу, а он запер за ними дверь магазинчика на засов.
После чего благородный лаур, неспеша направился к юной цветочнице. Взгляд его бесцеремонно шарил по ее округлостям выпиравшим из под платья.
- Юная цветочница наверное очень бедна и хочет заработать, произнес он, расстегивая кошель набитый золотом, - хорошо заработать!
-Благородный лаур! Я в смущении, вы о чем говорите? Я не понимаю!
- Ну-ну, прекрасная нимфа, успокойтесь... Целомудрие - как раз та самая вещь, которая вас не красит, и без которой вы, при всех ваших прелестях, должны великолепно обходиться.
- Но как же с моим согласием, - произнесла Чари в испуге сделав шаг назад, и упершись спиной в стену
- Ещё один обычай незапамятных времен, сегодня уже вышедший из моды. Он так противен природе! - Лаур ловит Чари, сжимает её в объятиях и целует.
- Прекратите же, сударь!.. Вы поистине со мной не церемонитесь! - девушка пытается руками отодвинуть от себя дворянина, но того, кажется ее действия еще больше распаляют.
- Девочка , я вижу, что ты ничего в этим не смыслишь: я имею в виду ту встряску, которую дает ощущение страсти! Я научу тебя, и хорошо заплачу! . Ты будишь благодарить меня за эти сладострастные мгновения! - привычно произносит лаур, прижимаясь к цветочнице снова, и засовывая ей руку под корсаж.
Лучше бы он этого не делал, ибо Чари, несмотря на испуг, сделала то, чему ее учил отец - Вольный Топор, и то, что несколько раз она успела опробовать на некоторых из наглецов ее квартала, не задумываясь о том, что будет дальше. Ее колено сильно и резко ударило по той части тела, которой мужчины дорожат больше всего, и которой зачастую они думают. Ее гость согнулся от боли, и тут же получил второй удар ладонями по ушам. Пока лаур был в ступоре, Чари за шиворот подвела его к двери магазинчика, открыла ее, и рывком вытолкнула незваного гостя наружу. После чего захлопнула тяжелую входную дверь, закрыв ее на прочный засов. Только теперь, оказавшись в безопасности, до девушки стало доходить, в какую западню она попала. Нет, не в плане того, что она не могла выбраться из дома - дом Вольного Топора, завязавшего с военной карьерой, всегда имел и черный ход, и подземный ход, и множество других, скрытых от обыденного взгляда путей отступления. Чари страшила сама ситуация.
Она избила человека, принадлежащего к высшему сословию, а это означает, что правда будет на стороне лаура. И любой суд признает его правоту. Дом, наверняка конфискуют в пользу пострадавшего, а ее, как несовершеннолетнюю сироту, определят либо в приют, либо в монастырь, что по своей сути одно и то же, ибо по слухам заведения, служившие поставщиками детских тел, для изголодавшейся по развлечениям высшей знати, отличались только вывеской и некоторыми деталями архитектуры. В том, что этот козел, отправиться за полицией, Чари не сомневалась - дверь, ему вместе слугами выбить не удастся. - покойный отец, делал все на совесть. Значит, возможны два варианта - либо он угомониться и уйдет совсем, найдя себе новое развлечение, либо он уже послал за городской полицией. Первое, маловероятно, ибо бесцеремонная наглость, с которой он себя вел, говорила о полном отсутствии благородства у данного представителя благородного сословия, значит остается второе - приход полиции. Отсидеться тут не удастся - они выбьют дверь специальным тараном или кувалдой, после чего - монастырь или приют. В лучшем случае минуя постель потерпевшего и судей, которые будут ее судить.
Что остается? Остается одно - бежать! Бежать из города, а еще лучше из королевства - ведь ее наверняка внесут в розыскные списки. Бежать нужно немедленно. Осталось решить два вопроса - куда и как? Проще всего - по суше. Проще, но не лучше! Сколько уардов сможет пройти по дороге из города к ближайшему селению красивая молодая одинокая пятнадцатилетняя девочка, прежде чем подвергнется насилию? Что-то не хочется проверять! Остается один путь морем, благо и портовые знакомые отца могут чем-то помочь. Только вот как? Эта чертова война и морская блокада! Как выбраться из порта, который блокирует вражеская эскадра? Впрочем, не время сейчас думать об этом. Нужно по крайней мере убежать из этого дома, ибо стуки и удары в дверь стихли, а разговоры и гневные крики в ее адрес - нет. Значит этот лаур, будь он не ладен, отправил одного из слуг к квартальному, и времени почти нет.
Чари заметалась по дому. Платье? Не годиться - штаны, рубаха, куртка. Оружие? Да! Четырехствольный пистолет, кинжалы, любимые нунчаки, деньги, дешевые украшения, доставшиеся от матери. Ну, вот и все, кажется, она собралась. Жалко цветы! Столько души вложила! А ведь наверняка все сломают, истопчут, перевернут, особенно этот "благородный" будет стараться! Дверь в подвал. А теперь отодвинуть бочку. Нажать вон на ту ржавую скобу - готово! Ну и запах здесь! Придется идти параллельно канализации в сторону порта. Выйдет она возле таверны "Пьяная Русалка". Это годится! Отец, там часто выпивал с друзьями, и хозяин таверны - его друг. У него и порошу помощи! Однако ну и вонь же здесь!
Чари болезненно сощурилась от внезапно брызнувшего в глаза солнечного света. Дошла! Вот она решетка городской канализации. Для Чари, несмотря на ее соблазнительные формы, бывшей очень стройной и гибкой, пролезть через прутья решетки не составило никакого труда. Вот она свобода! Теперь отдышаться, и проветрить одежду! Не гоже девице, дочери Вольного Топора, пахнуть как бочка золотаря!
Чари кивнула, стоявшему на входе Дареку, вооруженному дубинкой, и толкнула входную дверь таверны "Пьяная русалка"
* * *
Дердас, капитан блокадопрорывателя "Молния морей" прочно сидел на табурете в таверне "Пьяной русалки".
Что его сюда занесло? Вечная тяга к злачным местам и тому желтому металлу, который принято оставлять в этих самых местах. За его плечами был университет Равенны, но, не было ему компании милее, чем эти отбросы общества, которые встречаются в портах. Он был удачлив, и если надо жесток, поэтому ему везло, и команда, нанятая из всякого сброда, подчинялась ему беспрекословно.
Он почуял изменение обстановки и обвел взглядом таверну, а ничего себе девчонка! Фигурка, что надо! Все при ней! Может подойти и договориться? Или лучше узнать у владельца - Хромого Верга, что за фея, и как к ней подкатить? Дердас оглянулся еще раз. Все вдрызг пьяны, компания разношерстная, но, главным образом, матросы, заливающие слушателям о своих потрясающих приключениях, о Кракене, Дакате и пиратах. Они бы приняли Дардаса в свою компанию как родного. Тем более что у него был просто талант к рассказыванию баек. Но сегодня он предпочитал слушать. Невероятные россказни делали его будущее невыносимо скучным.
Он поднял руку, и девушка-подавальщица кинула ему привычную улыбку. Взгляд ее обещал обычные радости кабака. У Дердаса, однако, было много других забот и никакой охоты любезничать. Да, ему хотелось бы, но не ее а вон ту малышку, с которой беседует Хромой Верг. Подавальщица принесла ему еще кружку пива.
-- Нечасто джентльмены вроде вас сюда захаживают, -- подмигнула она, ставя кружку на стол. -- Как насчет того, чтобы прогуляться со мной наверх? -- И задела пышным бюстом его плечо.
Дердаса обдало запахом сильно надушенного дешевыми духами тела. Ему вдруг очень захотелось уйти. Он и так уже слишком много выпил.
-- Осуши-ка еще кружечку, миленок, -- предложила девица весьма напористо, -- это лучшее питье в нашем заведении, да и время еще не позднее.
Дердас с сомнением поглядел на кружку. Вряд ли ее содержимое будет лучше, чем раньше, иначе заведение давно бы разорилось. Продавать по такой цене пиво можно только сильно разведенным. Он, правда, и не ожидал получить здесь ничего особенного.
-- Давай-ка хлебни, -- посмеиваясь, толкнула его в бок девица.
Ладно, он выпьет еще кружечку и отправится на "Молнию морей" в свою каюту, а ночью поднимет пары и попытается прорваться через кольцо блокады. Все равно он не настолько пьян, чтобы соблазниться сомнительными прелестями подавальщицы.
Джон Патрик отпил глоток и с удивлением заметил, что Хромой Верг, и юная красотка направляются к нему. Чтобы это значило? Вряд ли трактирщик предложит ее как товар, даже на ночь, уж больно мило они беседовали, как-то даже по-семейному.
* * *
Нужно сказать, что война между Гланом и Снольдером была по своей сути абсурдной, так как государства не имели между собой общих границ. Но благодаря "гениальности" снольдерского короля и его родни она продолжалась в вялотякущей фазе уже второй год. Основным методом ведения войны была избрана морская блокада гланского побережья. Целью блокады было, во-первых, воспрепятствовать торговле и, во-вторых, не допустить ввоза различных предметов, необходимых для ведения войны. Конфисковались военные запасы, оружие, боевые припасы, лекарства, одежда, седла и принадлежности к ним. Едва ли можно преувеличить значение этого "страшного" удара, "поразившего" Глан. Глан был очень бедным государством, с экономикой на базе натурального хозяйства. К тому же он имел сухопутные границы с несколькими соседними государствами. Поэтому, производимая Снольдером, блокада гланского побережья, если кому и мешала так только Ганзе. Что, конечно же, не замедлило сказаться на ответной скрытой торговой войне, которую объявил Ганзейский союз. Поэтому, по сути шла игра в одни ворота - повысив цены на ввозимые в Снольдер товары Ганза с лихвой компенсировала те неудобства, которые доставляла ей блокада гланского побережья. Каждый день блокады все более и более разорял экономику Снольдера, но молодому королю увлеченному балетом и балеринами было не до экономики .
Однако и блокада, как оказалось была не очень то результативной. Снольдерские моряки приступили к блокаде, не вполне ясно представляя себе, что же именно они предпринимают. Они стерегли все наиболее важные порты, и тем не менее торговля шла оживленно. Вольный город-порт Уилминфорт был расположен в устье одноименной реки. С моря он прикрывался островом Карг, на котором были расположены форты гланцев. Сам город принадлежал Ганзе. В силу наличия в фортах дальнобойных тяжелых орудий и ракетных станков, близкое приближение к берегу блокирующей эскадры было чрезвычайно опасно. Блокада поддерживалась силами в составе двух эскадр: одной сравнительно малой, из наиболее быстроходных крейсеров, -- в открытом море и другой, прибрежной, из 30 единиц, большей частью наскоро приспособленных для военных целей, размещенных полумесяцем вокруг входа в устье реки Уилминфорт таким образом, что центр этого полумесяца приходился сразу за зоной обстрела тяжелых орудий фортов острова Карг, между тем как рога его подходили к берегу. Концевые крейсеры рогов полумесяца стояли как можно ближе к берегу, для того чтобы преградить путь прорывавшимся судам, которые обычно проскальзывали, пробираясь под самым берегом.
Данная морская блокада была далеко не первой в истории Талара, поэтому для борьбы с ней у Ганзы был давно уже разработан специальный тип судов- блокадопрорывателей. Как правило, для этих целей служили пароходы размером с бриг, снольдерской постройки, окрашенные в серый цвет. В носовой части такого парохода была палубная настилка, чтобы иметь возможность ходить с большой скоростью в открытом море; трубы обычно были телескопические или такие, чтобы могли приспускаться; рангоут их составляли только мачты-однодеревки, с одним реем, с самым легким вооружением и с особой беседкой на передней мачте для впередсмотрящего. Топливом служил хороший уголь, дающий минимальное количество дыма, а отработанный пар выпускался в воду. Эти суда отличались большой относительной длиной (отношение ширины к длине зачастую доходило до 1:8); скорость же их, доходившая иногда до 17 узлов, была феноменальной для того времени. С учетом же того, что существует юриспруденция, с ее коварными законами, вопрос морской блокады имел чисто символическое значение, ибо после того, как судно - прорыватель блокады выходило в нейтральные воды, на нем поднимался ганзейский флаг, и останавливать его для досмотра снольдерские корабли не имели права, ибо с Ганзой войны не было. Вся полоса их действий ограничивалась с одной стороны трехмильной границей территориальных вод, а с другой стороны дальнобойностью береговых батарей гланцев. Получалась своеобразная дуга шириной в несколько сот уардов, в которой снольдерцы и пытались ловить контрабандистов.
* * *
В порту вечером; у набережных теснилось множество пароходов, длинных и низкобортных, темно-серого цвета; одни грузились тюками с шерстью и сукном - основными продуктами гланской экономики, другие выгружали контрабандный товар - оружие, изделия из железа, всякого рода предметы роскоши для местной знати. Между тем в море, на просторе, держится большой крейсер Снольдера "Грозный", пары у него подняты, он следит за происходящим. Держится он непосредственно за границей стрельбы гланских батарей, выжидая с нетерпением, и как паук, приспосабливаясь к тому, чтобы завлечь муху в свою паутину. Однако, желающих попасть в паутину нет. Все ждут наступления сумерек, когда крейсер будет вынужден стать на якорь. Самое идиотское во всем этом цирке было то, что большинство пароходов везло свой груз в Снольдерские порты. Лишь некоторые приставали к берегам Ронеро.
Хромой Верг не обманул ожиданий Чари и прямо в трактире договорился с одним из капитанов, о том, что ее вывезут за пределы Глана. В кармане у нее лежало рекомендательное письмо от него, адресованное одному из его знакомых в Равенне, в котором он просил принять ее, Чари, на попечительство и работу в гостинице. Он же, и заплатил деньги за перевоз ее на борту "Молнии морей". Старпом "Молнии морей" - Назгул был его старым приятелем, и Верг, проводив Чари до борта парохода, сейчас о чем-то с ним беседовал, стоя чуть в стороне. Юная экс-цветочница между тем увлеченно наблюдала за тем, что происходило на борту блокадопрорывателя.
На него сейчас грузили тюки с шерстью, два ряда тюков размещали на верхней палубе, несколько рядов тюков принайтовывали к ограждению ходовой рубки парохода, создавая некое подобие сплошного фальшборта. Эти тюки должны были защитить рулевого и капитана на мостике во время прорыва от ружейных пуль и осколков в случае если пароход будет замечен и обстрелян блокирующими кораблями. Созерцание процесса погрузки было прервано трактирщиком. Хромой Верг вместе с Назгулом подошли к Чари.
- Ну вот, дочка, возможно мы уже и не встретимся с тобой, - хрипло сказал Верг, и Чари, показалось, что его глаза стали влажными, - Назгул присмотрит за тобой во время плаванья, и поможет на Снольдерской земле с документами и покупкой билета до Равенны.
- Спасибо, дядя Верг, - Чари приподнялась на цыпочках и поцеловала трактирщика, - я буду писать Вам письма оттуда, каждую неделю! Обещаю!
- Удачи тебе дочка! Береги девочку Назгул! - трактирщик хлопнул по плечу своего друга и заспешил, не оглядываясь, в "Пьяную Русалку".
Старпом "Морской Молнии" помог Чари подняться на борт, и проведя по палубе в корму, спустился вместе с ней по трапу вниз. Толкнув рукой ближнюю дверь, он одновременно изобразил приглашающий жест. Девушка попыталась было зайти в открытую дверь быстрым шагом, но помещение в котором она оказалась внезапно закончилось. По размеру оно напоминало большой одежный шкаф - три шага в длину, полтора в ширину, с закрытым крышкой иллюминатором.
- Вот здесь лауретта, и предстоит Вам жить во время морского путешествия. Раньше в этой каюте жил я. Каюта капитана гораздо больше, но я, как Вы понимаете не капитан. Крышку иллюминатора, пока открывать нельзя, можно будет только после того, как будет прорвана линия блокады. Я понимаю, что для Вас, эта каюта кажется склепом, но остальные размещены еще в худших условиях. До прорыва линии блокады рекомендую из каюты не выходить - правил поведения на борту Вы не знаете, да и народ у нас в команде разный. Если, куда-то захочется - вот ведро с крышкой. Питьевая вода в бочонке, под подволоком, из съестного - сухари в шкафчике. Рекомендую после выхода в море лечь спать, утром я провожу Вас на завтрак.
Чари кивнула в знак согласия, и старпом вышел. Она села на край кровати и задумалась. Почему-то так получалось, что все, кто ей помогает чем-то напоминают ее покойного отца. Назгул правда, был моложе - около тридцати, но тот же уверенный взгляд, похожие движения и манеры разговаривать. А он симпатичный, этот старпом "Морской молнии", а вот капитан парохода ей чем-то не понравился. Как-то он не так на нее смотрел там, в трактире, какой-то странный блеск в его взгляде, чем-то напоминал того лаура, который пытался ей сегодня овладеть в магазине. Впрочем, чего ей волноваться - Назгул человек серьезный и вряд ли даст ее обидеть. Как жаль , что нельзя открыть крышку иллюминатора - так хотелось кинуть прощальный взгляд на родные берега, а вместо этого придется сидеть как в склепе, в крохотной каморке без солнечного света, освещаемой тусклой лампой. То, что на палубу выходить сейчас нельзя, Чари и сама поняла - в той суете, которую она наблюдала, она была чуждой, ибо ничего не понимала и была бы там только обузой и помехой.
Между тем смеркалось. Из гавани Уилминфорта было видно, что крейсер "Грозный" стал на якорь. Вместе с ним становились на якоря и другие корабли блокирующей эскадры. Наступал самый ответственный момент. Нужно было как можно точнее определить координаты их постановки на якорь, и нанести их на карту, поскольку с наступлением темноты, на блокирующей эскадре гасили все огни и соблюдали светомаскировку. Делали это снольдерцы в надежде на то, что какой-нибудь не очень опытный капитан блокадопрорывателя не сумеет проскочить между кораблями и столкнется с одним из их крейсеров или блокирующих кораблей. Конечно же существовал риск, что в результате столкновения корабль блокирующей эскадры получит повреждения или пойдет ко дну, но зато его более многочисленная команда получала возможность захватить в абордажной схватке прорывающийся пароход. Но такие случаи происходили редко, ибо блокадопрорывателями командовали опытные капитаны, для которых не составляло труда проскользнуть между кораблями вражеской эскадры. Наконец наступила ночь и странные игры начались.
* * *
"Морская Молния" кралась вдоль берега с приспущенными трубами. Лишь один огонь горел на его борту. Огонь обращенный в сторону форта на острове Керг. Вскоре и на острове загорелся огонь в ответ. Это означало, что прорыватель замечен комендорами форта, и те готовы поддержать его огнем, в случае если что-то пойдет не так, и пароходу придется вернуться. Но вот и этот огонь на пароходе погашен. Наступил самый ответственный момент - прорыв линии блокирующих кораблей. Осуществлялся он всегда вслепую - курс прорывателя прокладывался заранее, исходя из координат снольдерских кораблей ставших на якорь. Но счастье сегодня было на стороне капитана Дардаса, и выждав расчетную четверть часа, чтобы отойти от снольдерцев на несколько миль, он вызвал на мостик Назгула, а сам отправился вниз, отдыхать. Отдохнуть Дардас решил на славу, благо и симпатичная девица на борту имелась. Вряд ли она станет кому-то жаловаться, что он ее приголубил, да и понимать должна, что за все, что для нее сделали, нужно платить. С нее не убудет, к тому же наверняка у нее при ее внешности и аппетитных формах есть уже опыт, а у него есть неплохое вино. С этими мыслями он и постучал в дверь каюты старпома.
Чари спала по совету Назгула, правда раздеваться она не стала - во-первых было как-то не уютно, а во-вторых, речь шла о прорыве блокады, и если это сделать не удастся - то она может оказаться в критической ситуации в совершенно неподходящем, тратя драгоценные секунды на одевание. Сквозь сон она услышала стук в дверь каюты и открыла глаза. Наверное утро, но через закрытый светонепроницаемой крышкой иллюминатор время дня определить было не возможно. Соскочив с койки, и пытаясь отойти ото сна она открыла щеколду двери в каюте, и увидела капитана.
- Пошли со мной милашка, - торопливо произнес он и взял ее за руку.
- Хорошо, - девушка сквозь остатки сна пыталась сообразить, почему за ней пришел не старпом а сам капитан, но ответа не нашла.
- Заходи не стесняйся, - Дардас подтолкнул Чари внутрь своей каюты, - одежду можешь кинуть на кресло!
-???... Вы...зачем, - до Чари дошло, что почему за ней зашел не старпом, и для чего ее сюда пригласили, - пропустите меня, - она попыталась выскочить из каюты, - но капитан не дал ей такой возможности оттолкнув назад.
- Не ломайся детка, и не строй из себя святую, или ты хочешь, чтобы я еще тебе и заплатил? Если будешь мила и доставишь мне радость , отстегну тебе так и быть золотой денарий.
Чари выхватила кинжал и встала в стойку.
- Дайте мне выйти! Слышите!
Такому морскому волку, как Дардас, промышлявшему не только контрабандой, но и при случае пиратством и другими схожими делами, не составило большого труда обезоружить девчонку, пускай даже и обученную Вольным Топором. Выбросив кинжал в сторону, заломив Чари руку за спину, а другой держа за волосы, он поволок ее кровати.
- Хочешь поиграть девочка? Мне нравятся такие игры, я люблю ломать непослушных и неуступчивых, хорошо сыграешь - увеличу плату вдвое.
Чари пыталась упираться, но противостоять мужчине, который в два раза ее тяжелее у нее не получалось, поэтому очень скоро она оказалась у кровати капитана, расположенной у транцевой доски. Здесь наконец, она окончательно проснулась, и подавила в себе панику. Дардас, увидев, что девчонка не сопротивляется, отпустил ее волосы, и начал неторопливо правой рукой расстегивать на ней куртку. За что, тут же и был наказан, ударом каблука по своду стопы. От чудовищной боли он выпустил вторую руку девушки, заломленную до того за спину, и согнулся схватившись за стопу. Выбранная им поза цапли стоящей на одной ноге оказалась весьма неустойчивой, ибо Чари развернувшись, резко обеими руками оттолкнула его от себя. Полет капитана "Морской молнии" был непродолжительным, но эффектным - отлетев в корму, он спиной выбил одно из кормовых окон.
* * *
Когда в ночной тьме возникли огни судов, Назгул беззвучно выругался. Возможно, решил он, у снольдерцев, появился более толковый адмирал, который решил организовать вторую линию блокады. Причем расположил ее так умело, что им придется прижаться к берегу и так и не выйдя из территориальных вод Глана, чтобы проскочить незамеченными, а это означает повышенный расход угля, которого не хватит, чтобы добраться до Снольдера, и часть пути им придется идти под парусами. Старпом "Морской молнии" переоценивал умственные способности адмиралов Снольдера - дело было гораздо проще - на смену одной блокирующей эскадре, пришла другая, которой командовал брат одной из балерин, фавориток снольдерского короля. Родственнику балерины понравилась морская форма, а также орден "Морской конь" и медаль "Абордажная сабля", получить которые конечно же можно было и так, но без насмешек и презрения со стороны окружающих в этом случае вряд ли бы обошлось. Поэтому было решено организовать специальную военно-морскую экспедицию по добыванию орденов. В составе эскадры прибывшей к берегам Глана было полно светских хлыщей и бездельников, назначенных на разного рода штабные должности. Конечно же эскадрой фактически командовал настоящий адмирал, дабы вся эта знать видящая море только с берега не оказалась на дне морском. Кстати именно поэтому снольдерская эскадра и двигалась вдоль берега - у нескольких соискателей морских наград обнаружилась боязнь открытого моря. Задача у прибывшей эскадры была простая - пострелять немного из пушек, потопить пару рыбацких лодок, не подставляя корабли с будущими орденоносцами под гланские батареи, а затем, предстояло самое сложное - составить победную реляцию, возвеличивающую славу Снольдерского флота, а также героизм и заслуги его флагманов. После чего ожидался стандартный зевздопад для всех участников из чинов и наград. Принцип был старый - поощряли присутствующих, но не участвующих при совершении подвигов.
Тьма просто непроглядная, "Морская молния" несется вдоль берега, приближаясь к безопасности. Вот прошли мимо какого-то большого судна стоящего на якоре. За этим судном - непроглядная темень ночи - значит свобода! Еще четверть часа хода с такой же скоростью и можно будет выйти из гланских вод, поднять Ганзейских флаг, и двигаться дальше уже спокойно, под охраной тех же снольдерских кораблей, если таковые вдруг будут следовать попутным курсом. Внезапно вспышка и грохот пулеметной очереди прорезали темень ночи. Над мостиком "Морской молнии" засвистели пули. Со снольдерского корабля вверх взметнулась осветительная ракета.
* * *
Вахта на крейсере "Непобедимый", несмотря на присутствие "пассажиров", неслась бдительно, точнее сказать именно из-за того, что они присутствовали, были выставлены дополнительные боевые посты - существовала опасность, что кто-то из знатных гостей, напившись ночью упадет за борт, или свалится в какой-то открытый люк. Конечно же стоящему на вахте лейтенанту Бэрду это не нравилось, и он был зол из-за того, что вместо трехсменки приходится тащить двухсменную вахту. Именно поэтому Бэрд, чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей, и решил нести вахту по-настоящему, а не в полулежачем, полусидячем положении. И когда в сотне уардов от него, внезапно возник какой-то движущийся огонь, он сыграл тревогу, а затем бросившись к стоящему на мостике пулемету, дал длинную очередь по замеченной цели. Лейтенант знал, что их корабли сейчас стоят на якоре и неподвижны, а это, то, что пытается проскользнуть между "Непобедимым" и берегом - враг. С шипением и присвистыванием ушла вверх сигнальная ракета. Вон он! Низкий, приземистый, серый пароход удаляется с сумасшедшей скоростью. Почему молчат пушки? Где эти чертовы комендоры? Еще чуть-чуть и он выйдет из зоны огня и освещения. Еще одна ракета взметнулась ввысь. Запоздало рявкнуло погонное орудие. Черт! Недолет! Проскочили ублюдки!
* * *
- Ты заплатишь за это сучка! - прохрипел морщась от боли Дардас, похоже удар каблуком, сделанный Чари, раздробил кости его стопы, - я тебя тварь на части разорву!
Чари, к которой вернулась способность мыслить, пулей выскочила из каюты капитана, и заскочив в свое убогое и тесное жилище. Закрыла за собой дверь на защелку. Хлипкая! Если он подденет дверь топором или кинжалом, то в момент откроет! Девушка достала из сумки пистолет, и забилась в дальний от двери угол каюты. Пусть только попробует войти! Внезапно раздался грохот выстрелов, сопровождаемый звоном разбитого стекла. Потом ухнула пушка. Потом посторонние звуки исчезли, только шум паровой машины и убаюкивающий плеск волн. Как и когда она заснула, и как и когда, выпал из руки на кровать пистолет Чари не запомнила. Проснулась она от вежливого, но настойчивого стука в каюту, и голоса старпома "Морской молнии".
* * *
Назгула обеспокоило, что капитан не прибыл на мостик. Это не похоже на Дардаса! Прошло четверть часа, и они взяли курс от берега к нейтральным водам, но Дардаса так и не было. Тогда старший помощник не выдержал и послал одного из матросов за капитаном. Тот вернулся очень быстро и выглядел очень бледно. Видимо, что-то случилось из ряда вон выходящее. Так и оказалось. Услышав, что капитан мертв, Назгул вызвал боцмана и отправился в корму. По пути он заглянул, в щель между досками двери его каюты, и увидел, что их юная пассажирка, напуганная недавней стрельбой, сидит в углу каюты, и сжимает в руках четырехствольный пистолет. Однако девочка не размазня! Другая бы наверно уже закатила бы истерику на пять миль вокруг, а эта держится уверено.
Тело капитана Дардаса, с четырьмя сквозными пулевыми ранениями, лежало на палубе возле кровати. Какое из них было смертельным, значения не имело, ибо капитан был мертв. Судя по всему он стал жертвой той пулеметной очереди, выпущенной со снольдерского корабля. Вокруг трупа валялись осколки разбитых пулями стекол из окон его каюты. Пахло вином - осколки бутылки и растекшаяся красная лужа на столе указали на источник запаха. Назгул приказал вынести тело капитана, после чего, закрыв дверь каюты, начал разбираться в бумагах и вещах покойного. Возможно, у Дардаса были родственники, которым нужно было сообщить о том, что произошло.
* * *
Утро, для Чари началось с похорон капитана Дардаса. Его тело, завернутое в кусок парусины, с привязанной чугунной балластной чушкой, после чтения молитв, было спущено по наклонной доске за борт. После, старпом проводил ее на завтрак. Затем обратно в каюту.
- Гулять на верхней палубе, лауретта, вы будете под моим присмотром в установленное время. Остальное время Вам лучше находиться в каюте. Должен огорчить Вас, но наше плаванье продлиться дольше - мы сожгли во время ночной гонки слишком много угля, и нам придется идти под парусами.
Девушка в ответ кивнула, и Назгул вышел. Она боялась, что подробности происшедшего ночью вскроются, но все обошлось. Свидетелей сцены в каюте капитана не было, сам же он - убит. А значит, единственная проблема, с которой ей предстоит бороться - это проблема ничегонеделанья. Ей некуда приложить свои руки в этой каюте, где итак порядок, нечем будет заняться и во время прогулки по верхней палубе, нечем будет заняться и после. За данными размышлениями ее и застал приход старпома.
Гулять по палубе, как оказалось - это было сказано слишком громко - небольшой пятачок на мостике, рядом с рулевым, сигнальщиком и старпомом, точнее сказать, уже капитаном - вот и вся территория для гуляния. Какое-то время Чари пыталась вышагивать по периметру выложенных, как бруствер тюков с шерстью, но по хмурым взглядам окружающих, догадалась, что начинает раздражать своим мельтешением. Идти вниз не хотелось, стоять без толку девушка не хотела, поэтому после недолгой внутренней борьбы, она решилась задать Назгулу вопрос.
- Скажите господин капитан, а что это за изогнутые трубы?- указав на четыре небольших трубы, выходящих из палубы, рядом с большой носовой дымовой трубой, украшенной белой полосой.
Капитан "Морской Орхидеи", хотел было чертыхнуться по привычке, но сдержал привычную реплику, и после некоторой паузы произнес:
- Это вентиляционные трубы, обычно, их разворачивают раструбами по ветру, чтобы не погасли топки.
- А что, такое раструб? - тут Чари, заметив нервное подергивание на лице на Назгула, невольно сжалась, понимая, что переступает черту дозволенного.
- Милая лауретта, - нарочито медленно, произнес капитан, - скажите, а это Вам действительно необходимо, знать, что такое раструб?
Отступать и терять было нечего, поэтому Чари, несколько тихо, но достаточно твердо ответила:
- Да.
- Ну хорошо, раз Вы так настаиваете, то начнем Ваше обучение морскому делу.
Четыре часа на палубе пролетели незаметно. Так же незаметно пролетело время, пока они шли под паровой машиной. В свободное, от нахождении на палубе время, Чари мысленно повторяла, все услышанное от капитана, и учила наизусть. Вопрос для чего ей это, она не ставила - может пригодиться, да и время в морском путешествии летит незаметно. Однако, стать морским волком, выучив названия терминов, ей не удалось - когда начали ставить паруса, стало ясно, что морская наука еще и не начиналась. Хотя, как мы уже говорили, парусное вооружение "Морской молнии" было достаточно примитивным - три мачты-однодревки - по одному парусу на каждой, число корабельных терминов, которые решила учить Чари, выросло сразу же на порядок. Но она не сдавалась, и уже не путала топ с фалом, и линь с лотом.
* * *
Очередной день для "Морской молнии" вяло идущей под парусами к берегам Снольдера, начался с перемены погоды. Ветра почти не было. Стояла какая-то мокрая хмарь - то ли туман, то ли очень мелкий дождь. Видимость сильно упала. В экипаже "Морской молнии" были разные люди, и кое-кто из них, неучтенных Восьмым департаментом, руководимым милордом Гаудином, почуял неладное. То, что сейчас творилось вокруг, напоминало о колдунах стагарцах, о чем было немедленно, через боцмана и сообщено капитану.
Малое парусное вооружение "Морской Молнии" делало ее совершенно беззащитной перед обычными парусными судами, а в том, что такая встреча возможна, никто не сомневался. Единственным оружием блокадопрорывателя была скорость. Орудия в целях экономии веса на нем не устанавливали. Конечно, у команды имелось огнестрельное и холодное оружие, для защиты от абордажа, но до него еще нужно дожить. Нападающее судно наверняка даст пару залпов картечью по палубе парохода, и уменьшит число его защитников наполовину. Попутных военных кораблей Снольдера поблизости не наблюдалось. Собственно говоря, не наблюдалось вообще ничего, кроме серой мокрой стены со всех сторон от парохода.
Назгул был не первый год в море, и дал команду всем свободным от вахты вооружиться. Экипаж "Морской Молнии" был готов к встрече с противником. Но, как и следовало ожидать, он ее проморгал.
Из серой хмари внезапно очень близко с пароходом появились мачты и реи двухмачтового корабля, и тут же грянул орудийный залп. Взвизгнула картечь, и на палубе парохода раздались предсмертные крики тех, кого она сумела найти. Паруса "Морской Молнии" беспомощно обвисли - пришелец забрал у нее ветер. А спустя минуту или две его борт соприкоснулся с пароходом, взметнулись вверх абордажные кошки, принайтовывая пирата к своей жертве, и на палубу "Морской Молнии" стали спрыгивать незваные гости.
* * *
Залп орудий и крики на палубе, застали Чари в каюте. Не долго думая, она схватила пистолет и пулей устремилась наверх. Пригнувшись на юте, за тюками с шерстью, она стала свидетельницей начала абордажа. И именно ее воспоминания, позволили капитану "Морской Молнии" восстановить те драматические события.
Первым на палубу с борта пиратского брига спрыгнул незнакомец в черном камзоле, расшитом золотыми позументами. А дальше, как только его ноги коснулись палубы, стала происходить какая-то чертовщина. Девушке, сжимавшей в руке пистолет, показалось, что кто-то словно бы опустил между ней и остальными звукопоглощающий экран. Что-то звенело, сильно и оглушительно - весь экипаж "Морской Молнии" схватился руками за уши, и лица матросов выражали страдание и боль. Но, до Чари эта волна пробиться не могла, что-то ее останавливало и притупляло. Вслед за оглушительным звоном, на палубу "Морской Молнии хлынул страх, даже не страх, а животный ужас - моряки затряслись в истерике и забились в каком-то нелепом припадке, что-то умоляюще выкрикивая, кто-то сиганул за борт. Чари тоже чувствовала этот ужас, но не так сильно, однако он постепенно пробивал себе дорогу, и ей становилось все страшнее и страшнее.
Вслед за незнакомцем в черном камзоле, на борт парохода спрыгнули человек десять пиратов, вооруженных абордажными саблями. Их эта чертовщина абсолютно не брала, и они проследовали на полубак, перешагивая через бившихся в припадке моряков парохода. Достигнув полубака, они методично начали умерщвлять экипаж парохода, приподнимая, валяющихся на палубе, и отрубая им головы. Двигались они как и положено - с носа в корму, и сопротивления никто им не оказывал, это и переполнило чашу терпения Чари. Именно методичность, деловитость и отсутствие суеты в процессе обезглавливания экипажа "Морской Молнии", вызвали у нее ужас и желание защитить себя от того, что произойдет и с ней. Она подняла свой четрехствольный пистолет, и разрядила его в сторону пиратов.
Новичкам всегда везет. Первая же пуля вылетевшая из ствола попала в предводителя пиратов, и его тело, как то странно стало деформироваться, приобретая очертания какого-то пузыря, а затем взорвалось, оставив после себя облачко зеленоватого дыма. Еще одна из пуль угодила в пирата из команды "зачистки", и отбросила его на палубу. И сразу же все изменилось. Появился реальный звук, исчез странный звон, и животный ужас - словно чья-то невидимая рука выключила их источник. Изменилась и картина на палубе "Морской Молнии" - три десятка уцелевших ее моряков вышли из странного состояния и вступили в схватку с пиратами. Выстрелы, лязг клинков крики раненых, хрипы умирающих. Тридцать против десяти. Тридцать, готовившихся к схватке, против десяти привыкших убивать беззащитных людей, не оказывающих сопротивления. Все закончилось очень быстро, и моряки парохода устремились на борт пиратского брига, добивать остальных. Но к их удивлению добивать было некого. Бриг был пуст.
А у Чари, случилось то, что и должно было случиться у пятнадцатилетней девушки, впервые убившей и впервые увидевшей процесс лишения людей жизни в действии - у нее началась жуткая истерика. Она села на палубу и заревела, выпав из реальной обстановки.
* * *
Такой ее и нашел, капитан Назгул, после того, как все закончилось, и ситуация на двух судах была полностью взята под контроль. Как успокоить, ревущую в три ручья, и трясущуюся от пережитого пятнадцатилетнюю девушку он не знал. Но зато он знал, как успокаивают взрослых женщин в такой ситуации. Поэтому, он на руках отнес Чари к себе в каюту, напоил вином, а потом сделал то, что обычно делают мужчины в такой ситуации. То, что он был, первым мужчиной в жизни Чари, он выяснил, когда уже ничего нельзя было исправить - он был слишком разгорячен от того, что произошло, а девушка видимо не понимала до конца, что с ней происходит. Но что сделано, то сделано. Правда, факт, того, что он сделал, запал в душу Назгула, и он движимый дикой смесью угрызений совести, отеческой любви и любви мужчины к женщине, "запал" на Чари, и уже не смотрел на нее как на пассажирку, которую ему поручено доставить. Мужчинам, как известно очень льстит, факт того, что они у кого-то первые. Что до Чари, то придя в себя в капитанской постели, ужаса и стыда она не испытала. Капитан ей был и раньше симпатичен, а концовка того, что между ними происходило, ей понравилась, вообщем первая любовь она и на Таларе первая любовь.
Хмарь, которая висела вокруг "Морской Молнии", рассеялась через четверть часа, после того, как был убит пиратский предводитель. Ярко засияло солнце. Сила ветра стала усиливаться. По правому борту виднелась полоска снольдерского берега. До порта назначения оставались сутки перехода морем. На пиратский бриг была высажена призовая команда из пятнадцати человек, и он скользил рядом с пароходом, под наполовину зарифленными парусами. Капитан Назгул решил разобраться в том, что произошло. Первую часть боя с пиратами, никто кроме Чари, которая оказалась неподвластной примененной магии , не помнил. Вторую часть боя, помнили все кроме девушки, впавшей в истерику. Пиратский бриг, идущий сейчас параллельным курсом, назывался "Кракен", и принадлежал ныне уже покойному Инту Дору. Об этом человеке катилась жуткая слава по всем портам Талара и Сильваны. Он был удачлив, непобедим и жесток. Команды захваченных судов, им уничтожались практически подчистую, за исключением тех, кто выпрыгивал за борт, при условии , что до берега было недалеко. О его происхождении существовало несколько версий. Одни говорили, что он стагарский колдун, о чем говорили обрезанные мочки ушей, другие считали его выходцем Пограничья, третьи считали, что Инт Дор - его Небесное Великолепие - один из ларов, которым насучила роскошная жизнь на небесах. Последняя версия, кстати, до сегодняшнего дня, подтверждалась фактом того, что его не берут пули. Но сегодня, эта версия была напрочь опровергнута. Впрочем, опровергнуты были и другие версии - смерть Инта Дора - была очень странной - никакого тела не осталось.
Картина смерти Инта Дора, очень напоминала то, что происходит при уничтожении Глаза Сатаны, но никто на борту "Морской Молнии" не мог припомнить, об аналогичных случаях. Почему, Чари не подверглась всеобщей панике, выяснилось довольно скоро. Дело оказалось, в ее пистолете, доставшемся ей от отца. На рукояти пистолета, с обеих сторон, были сделаны серебряные насечки с текстом молитв. Факт того, что рука девушки соприкасалось с серебром и текстом молитвы, видимо и защитил ее от нечисти. Именно нечисти! Рассмотрев запасные пули к ее пистолету, Назгул обнаружил, что в свинцовые шарики, зачеканены маленькие кусочки серебряной монеты. Серебро, как известно - единственное эффективное средство прочив всего, что связано с нечистой силой. Впрочем, Назгул не любил зацикливаться на ненужных загадках, Инт Дор стал прошедшим фактом истории и гораздо больший интерес представлял его пиратский корабль. Не с точки зрения наличия на нем чего-то сверхъестественного, а фактом физического своего наличия. Работа на Ганзу по контракту уже давно тяготила Назгула, и он мечтал о самостоятельности. Стать судовладельцем ему было не по карману, а тут такая оказия - восьмипушечный бриг, в хорошем состоянии. Самое время начать новую страницу в жизни!
* * *
Угрызения совести и комплекс вины - плохие помощники и советчики разуму. В этом убедился Назгул, причалив к снольдерским берегам. Он, было заикнулся Чари, о том, что ее ждет Равенна, и карьера работницы ронерского общепита и гостиничного сервиса, но встретив ее недвусмысленный взгляд быстро осекся. Она никуда не поедет и останется с ним! Возразить ей он не сумел. Останется, так останется. Дела с Ганзой он уладил быстро - рапорт об отставке приняли без проволочек, хотя и с сожалением - опытные капитаны всегда нужны. Но, купцы рассуждали здраво - захочет человек вернуться - проблем не будет, к чему чинить препятствия его уходу. Легко ушел, легко придет.
Пришло время заняться бригом, а также поиском подходящей работы - извечная проблема всех свободных судовладельцев. Проще всего оказалось с экипажем - большинство, плававших на "Морской молнии", уволились и нанялись к Назгулу. На ремонт брига средств не было, но он особенно и не требовался. С поиском работы пришлось обращаться все к той же Ганзе, поскольку остальные предложения себя не окупали. Репутация играет роль во все времена, и платить взятку купцам за получения выгодного подряда бывшему капитану "Морской Молнии" не пришлось. Уже через два часа на борт "Морской Лилии" ( так теперь назывался "Кракен") начали грузить бочки с вином. Рейс простой и несложный - следуя вдоль Снольдерских берегов, а затем вдоль берегов Харланского герцогства доставить груз в Приграничье. Вероятность встречи с пиратами практически равна нулю. Главная опасность - шторма и течения. Вечером, "Морская Лилия" отбуксированная баркасом от пирса, подняла паруса и взяла курс в море.
* * *
Когда все хорошо, и все идет гладко, это настораживает, особенно моряков. По неписанному закону подлости, если трудности не распределяются равномерно по всему пути следования, они приходят разом и все сразу. Именно так и случилось, когда "Морская Лилия" вошла в территориальные воды Великого Герцогства Харланского. До того момента все шло гладко. Сплошная идиллия - попутный, но не опасный по своей силе ветер. Влюбленная пара на борту брига. Капитан Назгул и юнга Чари. Днем - изучение премудростей морского дела, ночью - то, что обычно делают влюбленные в друг друга люди. Конечно, можно было бы написать о том, как его нефритовый жезл входил внутрь алмазного цветка ее совершенства, но уподобляться разного рода француженкам, сидящим на диете из лягушек и кислого вина, и описывающим сцены своей беспорядочной половой жизни мы не будем. На фиг нам сплющились их проститутки, мнящие себя великими писательницами. Всем известно, что балерины тоже какают, однако о том, как происходит этот процесс писать не принято. Вот и мы будем блюсти определенный уровень морали в нашем повествовании. Ведь и дураку понятно, что у ослепительно красивой Чари было все в порядке - нежная бархатистая кожа, высокая стройная грудь, которая вздымалась как девятый вал на картине Айвазовского, восхитительные бедра, длинные стройные ноги, красивые глаза пылающие неземной страстью, ну и все такое, включая пресловутый алмазный цветок совершенства. У ее мужчины, было тоже все в порядке - как и у любого героя женского романа - мускулистое тело, мужественный вид, ну и нефритовый жезл, куда ж без него! Как говориться сплошная благодать.
Именно эта благодать и гакнулась медным тазом. Точнее не медным, а металлическим, в террводах Харлана. Вначале, марсовый заметил сверкающую точку на горизонте. Затем, ее увидели все стоящие на палубе, спустя некоторое время, стало ясно, что точек две - маленькая, вихлявшая из стороны в сторону, и побольше, которая время от времени озарялась вспышками. Еще через минуту стало ясно в чем дело. Это развлекались их Небесные Великолепия - господа лары. Назгул в сердцах выругался и даже сплюнул за борт. Развлекались надо сказать весьма странно - большой летающий объект, похожий на дом с башенками, выплевывал светящиеся вспышки в направлении маленького объекта, который пытался от них уклониться. Именно для этого он и совершал свои сумасшедшие маневры, и какое-то время ему действительно это удавалось. Но вот, летящий объект дернулся в очередной раз, и все-таки попал под одну из вспышек преследователя. Его полет внезапно прервался, и он буквально рассыпался на несколько частей, которые по пологой траектории, полетели вниз, и упали трехстах уардах от "Морской Лилии".
Преследователь снизил скорость, и пошел на снижение к точке падения своей жертвы, но внезапно резко дернулся словно в испуге, изменил курс на противоположный и наращивая скорость понесся над волнами, стремительно уменьшаясь в размерах. Назгулу показалось, что он успел разглядеть на борту аппарата ларов герб, на котором был изображен волк, но он не был до конца в этом уверен, тем более, что размышления были прерваны типично морским криком:
- Человек за бортом!
Да, господа лары, странные у вас и очень жестокие игры. Однако оставлять тонущего было не в традициях капитана Назгула, и "Морская Лилия" стала замедлять ход, готовя шлюпку к спуску на воду.
Человек за бортом оказался не один. Их было двое. Безумно красивая молодая женщина и грудной ребенок, приблизительно месячного возраста. Как она сумела не погибнуть и удержаться с ним на плаву, было не ясно. Скорее всего, ихняя небесная магия. Она назвалась графиней Инир. Ее тут же проводили в каюту, и Чари помогла ей переодеться в сухую одежду.
* * *
Герцог Орк, сидя в кресле своей виманы чертыхнулся. Изначально все шло великолепно. Узнав о внезапной смерти Императора Четырех Миров ( о том, что это была не смерть, а убийство знали только четверо), Императрица Алентивита вместе с новорожденной дочерью прыгнула в ялик, и никого не предупредив, и не поставив в известность не Бриллиантовых Пикинеров, не Серебряную бригаду, сломя голову помчалась на Сильвану к месту смерти мужа. Тут он ее и подстерег. Нужно отдать ей должное - ялик водила она отменно, сумев продержаться под огнем его виманы почти полчаса, с помощью маневров уклонения. Но он все-таки достал эту дуру! Именно дуру! Если бы она ему тогда не отказала, из-за своей дурацкой верности мужу, то ее бы ждал другой исход - она бы носила его ребенка, который стал бы наследником престола. А ведь он намекал этой Алентивите, что он может больше, чем ее муженек. Недалекая! Орк представил, как в течении получаса погони, она отчаянно пыталась вызвать подмогу, теребя заранее выведенные из строя приборы связи. Доделать работу до конца, помешал внезапно замаячивший на горизонте остров графа Гэйра, которого герцог Орк честно говоря побаивался. Но похоже, что пронесло, и с его, Гэйра владения не заметили того, что происходило внизу. Однако ради этого пришлось срочно улепетывать во все лопатки. Но аппаратура виманы зафиксировала этот парусник внизу, и он вернется ночью, чтобы проверить, и завершить если необходимо начатую работу.
* * *
Никакого пиетета и почтения к ларам, никто на борту "Морской Лилии" не испытывал, считая их дармоедами и бездельниками, но это относилась к ларам в целом, а не к конкретным личностям. И к выловленным из воды, отнеслись с сочувствием и поддрежкой. Люди в экипаже "Морской Лилии" были тертые, поэтому никаких вопросов не задавали, автоматически переложив все общение на капитана и его пассию - Чари. Связываться с Восьмым Департаментом желающих не было. Понимали это И Назгул С Чари, поэтому были немногословны. Впрочем и гостья вместе с ребенком - маленькой девочкой тягой к разговорам не страдала. Она лишь попросила доставить ее в ближайшую резиденцию Наместника Императора, которая есть поблизости, пообещав, хорошее вознаграждение. Поскольку ближайшая располагалась в Лоране, то "Морская Лилия" изменила курс.
Беда, как мы уже говорили, не приходит одна. Была уже глубокая ночь, когда все это случилось. Назгул находился на мостике, а Чари находилась в капитанской каюте вместе со спасенной. Для ее дочери уже сделали подобие колыбели, приспособив для этой цели плетеную корзину, к которой тонкими линями принайтовали ножки от кресла-качалки. В каюте, освещаемой светом ламп, стояла тишина, нарушаемая плеском волн. Чари смотрела на гостью, и видела, что графиню разрывают сомнения - словно хочет сказать и не решается. Чужие тайны - чужие тайны. Меньше знаешь - крепче спишь - поэтому девушка не задавала вопросов гостье, а терпеливо ждала итогов внутренней борьбы в душе графини. Но вот ее хмурое лицо прояснилось, она вздохнула, набрала воздуха в легкие и ... Сверху раздались какие-то отчаянные крики, которые присущи раненным и умирающим. Гостья испуганно вскочила, и взгляд ее заметался по каюте, пока не нашел искомое - абордажную саблю. Она мигом схватила ее и бросилась к двери, но не успела.
Дверь каюты распахнулась, и на пороге появился человек в богато расшитом камзоле, с черной бархатной маской на лице.
- Ну вот и свиделись милая ларисса , - с усмешкой произнес он, - сейчас все для вас закончится.
Графиня встала в оборонительную позицию, перекрывая гостю дорогу к колыбели.
- Вы совершаете ошибку герцог, - начала она, но гость ее оборвал:
- Ошибку совершили Вы, милая ларисса, а ведь я вам предлагал другой расклад, так что готовьтесь к смерти, ларисса Алентевита! - и выхватив меч сделал шаг в сторону женщины.
Грохот четырех выстрелов слился в один - Чари разрядила свой пистолет в пришельца, но тому все было нипочем. Слишком запоздало до нее дошло, что это лар, убить которого можно только холодным оружием. Она метнулась к шкафчику, где хранились ее кинжалы, но опоздала - в левой руке герцога появился странный предмет с рукояткой, и в воздухе, на уровне пояса, зашелестели в стремительном полете серебряные звездочки, Чари инстинктивно бросилась ничком на палубу, но одна из них, пригвоздила ее плечо к бортовой обшивке. Она закричала от боли, и попыталась вытащить звездочку, но все было тщетно - из пробитого плеча текла кровь, пальцы скользили по намокшей серебряной поверхности, и ухватиться она никак не могла.
Герцог в маске убрал шаур за пояс и выхватил кинжал. Бой с графиней Инир начался. Основное назначение сабли - наносить рубящие удары. Основное назначение меча - наносить колющие удары. Поэтому техника боя саблей, отличается от техники боя мечом. Для сабли требуется больше пространства, особенно по высоте. И сбалансирована она по-другому - центр тяжести находится на клинке, в то время как у меча - в центре гарды. Пространства для боя саблей, особенно по высоте, не было - нависал подволок. Лариса Алентевита, назвавшаяся графиней Инир, была озабочена безопасностью дочери находившейся за ее спиной, оружие взятое ей для боя, было для нее непривычным, с учетом сказанного еще выше, шансов на победу у нее практически не было.
Чуда не случилось. Герцог поймал ее боковой рубящий удар на гарды скрещенных меча и кинжала, и резким движением левой руки вниз, отклонил ее саблю вниз, одновременно, освободившимся мечом в правой руке, нанес молниеносный колющий удар прямо в сердце. Время словно бы остановилось. Кажется, Алентевита пыталась сделать две вещи - освободить саблю прижатую кинжалом герцога, и что-то сказать. Возможно запоздалое защитное или лечащее заклинание, возможно, что-то еще. Эта сцена продолжалась около секунды. Похоже, что умирая, она поняла, что сил у нее хватит только на одно действие, и сабля со звоном упала на палубу из ослабевшей руки, губы дернулись, раскрылись, родился какой-то звук, который был тут же оборван, молниеносным ударом кинжала герцога, вспоровшим горло графини. У нее, уже почти умершей, хватило сил попытаться что произнести, и кровь хлеставшая из разрезанного горла стала пузыриться, смешиваясь с выталкиваемым из легких воздухом. Герцог, опасаясь того, что она произносит заклинание, дернул меч на себя чтобы снести ей голову, но вместе с мечом дернулось и тело графини, тогда, упершись в ее живот ногой, он оттолкнул ее от себя, высвобождая застрявший в ее теле клинок. Тело графини упало назад, и в падении опрокинуло на пол колыбель с новорожденной девочкой, которая со стуком упала на палубу. Убийца в маске сделал шаг вперед, чтобы закончить свою работу, одновременно раздался плач, выпавшего из колыбели ребенка.
Современной науке неизвестно, что думают и о чем мечтают дети в месячном возрасте. Поэтому, мы можем только догадываться о том, что в их голове, и какие мысли их беспокоят. Ей, было хорошо - о ней постоянно заботились. Мама всегда находилась рядом, и она чувствовала ее теплые руки, чувствовала ее настроение. А сейчас, произошло то, чего она не понимала. Вначале мама была взволнована, потом ей стало очень больно, потом она словно стало бы удаляться от нее и исчезать вдали, а потом этот удар о что-то твердое и сильная боль. Сильная боль, а ее теплых и нежных рук способных успокоить нет поблизости. Ей никогда не было больно в ее короткой жизни. И она позвала маму. Позвала, как умела - плачем, но прошло мгновенье, а знакомые теплые и ласковые руки ее не коснулись. Почему? Где мама? И девочке стала страшно, потому что она почувствовала, что мама не придет и ей очень и очень плохо, и ее уже почти нет рядом, и она закричала от отчаянья так громко как могла.
Герцог Орк, а человеком в маске был именно он, сделать следующий шаг уже не смог. По началу все складывалось великолепно. Его вимана разыскала парусник, и появилось, словно бы из ниоткуда, рядом с его бортом. Он спрыгнул на палубу и очередями из шаура, за несколько секунд обезвредил всех, кто находился наверху. У тех, же, кто был внизу, хватило рассудка, увидев из приоткрытых люков и дверей ощетинивщуюся жерлами пушек виману, не высовываться. Быстрым шагом он отправился в корму, где располагались наиболее большие каюты на корабле. Спускаясь вниз, он мельком скользнул взглядом по палубе. Рулевой у штурвала был мертв, другой человек рядом с ним, капитан или старпом, двумя руками пытался остановить кровь из перебитой артерии на бедре, и тоже не представлял опасности. Эта молоденькая девушка в каюте, наивно пытавшаяся его застрелить, тоже не стала помехой. Императрицу Орк убил без особого труда- он почувствовал ее смерть. Осталось убить новорожденную наследницу, и вот тут... Воздух в капитанской каюте внезапно потемнел и сгустился, как во время грозы, мелкие предметы стали дребезжать и подпрыгивать, а фигурки шакра-чатурандж, стоявшие на доске, лежавшей на столе вдруг, словно порывом ветра приподняло и резко швырнуло в разные стороны, с такой силой, что десятка полтора из них вонзились в деревянные стены каюты и подволок. Две или три вонзились совсем рядом с раненной девушкой, но не задели ее. Какая-то сила не пускала его в сторону девочки и отталкивала назад, в каюте внезапно стало холодно, и стены ее стали покрываться инеем. Затем дико заорала пришпиленная к борту девчонка схватившись за плечо. Спустя секунду, герцог понял причину ее страданий, выронив с матерным криком на палубу меч и кинжал, которые он держал в руках, одетых в кожаные перчатки. Они стали нестерпимо ледяными, и этот холод, возникший почти мгновенно, прожигал чудовищной болью сквозь кожу перчаток. Посреди каюты, в воздухе образовалось черное пятно, в которое от упавшего меча и кинжала и от других металлических предметов устремились светящиеся пылевидные ручейки. Герцог с ужасом заметил, что лежащий на полу меч истаивает на глазах, устремляясь в виде металлической пыли в черное ничто. Когда с верхней палубы раздались страшные крики, он опрометью бросился к выходу, терзаемый мрачными предчувствиями. Капитан брига истошно орал дико катаясь по палубному настилу, держась за простреленную ногу. Но не это волновало Орка - его вимана - висела рядом с бригом покрытая толстым слоем инея, и от нее, похоже, тоже стали отделяться облака пыли. Еще несколько секунд, и все будет кончено - он рванул, не разбирая дорогу, к входной двери летательного аппарата. Сильно оттолкнувшись он приземлился внутри нее, на ковер покрывавший ее палубу, а затем стараясь не касаться ничего металлического, устремился внутрь ходовой рубки. На чем была основана примененная кем-то магия он не знал, но уже понял, что чем больше масса металла, тем быстрее и сильнее он охлаждается. Понял, потому, что все находившиеся внутри виманы были мертвы - замерзшие статуи, застывшие диких позах. Холод палубы жег сквозь сапоги. Каким-то сумасшедшим прыжком он оказался в рубке, и схватив ледяную руку замерзшего пилота, сжимавшую рукоять управления, дернул ее вверх. Рука с хрустом отвалилась от тела пилота, но он успел - вимана резко рванула вверх-вперед проскочив между мачтами брига, и наращивая скорость стала удаляться от опасного места. Чтобы не замерзнуть в ледяной железяке, Орк метался по ней как затравленный зверь, швырялся заклинаниями, непрерывно зажигая огонь на своих руках. Наконец он почувствовал, что опасность далеко, и направил аппарат к воде. Такими же сумасшедшими прыжками он направился к выходу, и оттолкнувшись прыгнул в море, и отплыл от аппарата уардов на сто, наслаждаясь теплой водой. Теперь придется ждать, пока вимана нагреется, а затем нужно будет утопить трупы ее экипажа. Это наверное и к лучшему в его ситуации - он не успел сделать то, что должен, и лишние свидетели того, чем они занимались ему не нужны. Если новорожденная все же выживет, то он еще попытается до нее добраться, а пока нужно думать о спасении собственной шкуры.
* * *
Чари очень хотела жить и боролась за жизнь, да еще дикий рев девочки лежащей на полу, разрывал на части ее сердце. Именно поэтому она не потеряла сознание от леденящей боли в плече. А потом, незнакомец в маске, вдруг выскочил из каюты. Наверху страшно кричали. Наверное ее Назгул тоже там, раненный или убитый. Внезапно ее отпустило. Нет, боль не прошла, просто исчезло то, что удерживало ее пришпиленной к борту. От неожиданности Чари упала вперед. Девочка! Ей же больно и холодно! Нужно взять ее на руки согреть и успокоить. Она подбежала к ней, чуть не поскользнувшись на покрывшем палубу инее. Нагнулась, и выхватив из опрокинутой колыбельки ворох одеял, аккуратно, стараясь не касаться кожи девочки, своими замерзшими руками, с помощью одеял, подняла ее вверх. Почувствовав, чьи-то заботливые руки младенец замолчал. Мама вернулась! Только почему-то не такая как прежде! И почему-то ее не слышно! Наверное, ей было плохо без меня и тоже больно! Но она пришла за мной, потому что не может без меня! Сейчас она меня покормит и все будет хорошо - я снова засну у нее на руках.
Черное пятно в каюте, внезапно исчезло, отступил и холод, воздух из густого и плотного стал обычным. Чари почувствовала, что девочка в ее руках заворочалась. Господи! Ее же надо кормить! Только чем? У них на бриге нет молока! И нет ничего похожего на соску! Мысли девушки лихорадочно заметались по закоулкам сознания, и наткнулись на рассказ отца, о том, что когда она была маленькой, то была очень капризной и беспокойной, и мама, чтобы ее успокоить давала ей сосать пустую грудь. Не видя другого решения проблемы, девушка морщась от боли в раненом плече, расстегнула куртку и застежки рубашки. Она видела как графиня кормила свою дочь и что она при этом делала, и как держала, поэтому поступила так же. Ворчание девочки нашедшей грудь Чари прекратилось, но не надолго - у нее ведь не было молока, а ребенок хотел есть. Господи, что делать? Взгляд Чари заметался по каюте в поисках выхода. Вино? Не пойдет! Вода? Взгляд уперся в ледяную глыбу, покрытую досками, некогда целого бочонка. Но тут девочка в ее руках опять затихла и стала сосредоточенно причмокивать. Чари бросила взгляд вниз и ужаснулась.
Кровь из раненного плеча, до того момента впитывавшаяся одеждой, теперь текла на ее грудь, и именно ее ссасывала девочка. Господи! Но не отрывать же ее! Чари мучительно хотелось выбраться наверх и узнать, что случилось с ее возлюбленным, но она чувствовала, что слишком ослабла и девочкой на руках сделать этого не сможет. Если она оставит девочку здесь, то младенец снова начнет ворочаться раскроет все одеяла и замерзнет. Что делать? Решай Чари! Может, Назгул еще жив, и сейчас истекает кровью, и умрет без твоей помощи! Ты должна выбрать ! Либо жизнь младенца, либо жизнь возлюбленного. Чари, стиснув зубы до боли, сделала выбор, и со слезами на глазах, присела на мохнатую шкуру, покрывавшую кровать. Прости Назгул!
С мамой что-то случилось! Видимо ей было очень плохо без меня, раз у ее молока, такой странный соленый вкус, но она рядом, она со мной и она меня не бросит. Как хорошо, что мама рядом! Сладкая дрема сна, стала окутывать девочку, и она даже во се, продолжала причмокивать губами.
* * *
Гаудин метался по залу Келл-Инира. Как хорошо все начиналось! Он вышел на след заговора, с целью убийства Императорской семьи. Можно было брать выявленного заговорщика, и начинать раскручивать цепочку. Но тут вмешался, его светлость герцог Дирмед, канцлер Империи, уговоривший его повременить с арестом, чтобы выявить как можно больше заговорщиков. Повременили! Начальник Восьмого Департамента Небесной канцелярии мысленно выругался, стараясь не смотреть в сторону сидящего в кресле канцлера. Идиоты! Выявили заговорщиков! Император - убит, Императрица, вместе с месячной дочерью исчезла! А еще этот странный сбой в системе наблюдения за поверхностью Талара! Несколько часов, контроль его поверхности был невозможен. Где искать? И живы ли они? Сейчас к поиску подключены все силы, включая Магистремум и Мистрериум, среди которых тоже могут гнездиться заговорщики, и людей приставленных для наблюдения за этими спецами катастрофически не хватает. Кто знает, может те из них, кто остался не охваченным контролем его людей в настоящий момент, уничтожает улики и запутывает следы. Канцлер сидел понурый - видимо осознавал, что его идея подождать в решении вопроса - оказалась фатальной. Толку только от его угрызений совести? Где Императрица и наследница престола?
Внезапно, в зал шумом вбежал Брагерт.
- Есть всплеск императорской Магии! У берегов Лорана! Координаты четкие!
- Мы, еще не закончили разговор Канцлер! - крикнул Гаудин на бегу, направляясь к ангарам Серебряной Бригады, - вернусь продолжим!
Они мчались на пределе возможностей - стая брагантов из Серебряной Бригады. Центр, кратковременного выброса Магии находился в нескольких десятках лиг от берега. При подлете к цели, излучение Магии прекратилось, но оставался очень сильный остаточный фон. Брагерт, сидящий за компьютером, переключая каналы ситемы наблюдения, сумел сопоставить данные и определить, что сигнал исходит от брига, идущего странным вихляющим курсом. А вот и сам парусник! Стая брагантов разошлась в разные стороны, и окружила бриг, отрезая пути возможного бегства.
* * *
Назгул, сумел остановить кровь, хлеставшую из артерии, перетянув ногу куском линя. Но сил встать на ноги у него не было. Что там произошло внизу? Что с Чари? Почему никто не выходит на палубу? Или все мертвы? Собравшись с силами, он медленно, стал ползти к трапу, ведущему на нижнюю палубу к кормовым каютам. Внезапно палуба озарилась ярким нестерпимо ослепительным светом, бьющим со всех сторон. Загромыхали сапоги - кто-то снова высаживался на палубу "Морской Лилии". Эти пришельцы были в странных серебристых облегающих костюмах. Лица их были закрыты черными непроницаемыми стеклами.
- Посторонние женщины, пассажирки, спасенные на борту есть? - раздался голос одного из подошедших к нему пришельцев.
Назгул решил, что не будет отвечать, этим небесным ублюдкам.
Но Гаудин и без того знал где искать. Уверенным шагом он направился вниз, к кормовым каютам. То, что он увидел ему не понравилось. Посреди каюты на полу лежало тело Императрицы Алентевиты, с раной на груди и перерезанным горлом. На краю кровати сидела молодая, лет пятнадцати девочка, и качала на руках младенца. Она была ранено в плечо, и младенец сосал кровь, которая стекала из ее раны. Все поверхности каюты были мокрыми, и в ней царил странный холод. То, что младенец на руках, девочки - наследница престола, Гаудин понял тоже. Он протянул руку к девушке и сказал ей:
-Отдай ребенка мне!
Ответом ему был молчаливый затравленно звериный взгляд девушки, прижавшей к себе Яну-Алентевиту - наследницу престола. Гаудин догадался, что странная обстановка в каюте - следствие примененной Яной магии, поэтому забирать ее силой он не решился.
- Отдай, пожалуйста, девочку мне! Мы, пришли чтобы спасти ее! - сказал он как можно спокойнее. На лице девушки стали отражаться следы внутренней борьбы в ее душе. Наконец, она неуверенно, и сожалением в глазах протянула ребенка Гаудину и произнесла:
- Ее нужно покормить, иначе она снова будет плакать.
- Хорошо, я все понял, - ответил Начальник Восьмого Департамента, и бережно взял наследницу на руки, - Брагерт! Подлечи всех раненных! Мы убываем! - и повернувшись на выходе из каюты к Чари, добавил, - Спасибо!
* * *
Серебристая стая брагантов, исчезла так же внезапно, как и появилась, излечив четверых тяжело раненых на верхней палубе, а также Чари. Об их пребывании, напоминал только странного вида, кожаный мешочек, лежащий на столе. Судя по звуку, с каким его ставили на стол, он был достаточно тяжелым.
Пошатываясь от слабости, Чари выбралась на палубу, и уселась рядом с Назгулом. После чего обняв его, разрыдалась у него на груди. Четверо убитых (точнее пятеро, но тело убитой графини пришельцы забрали с собой), четверо раненных. Спокойный рейс!
* * *
- Милорд! Может не стоило оставлять в живых свидетелей? - поинтересовался Брагерт, когда брагант на полных парах спешил к замку Келл Инир.
- Никогда не стоит, убивать без надобности Брагерт, - ответил Гаудин, - они все равно, никогда и никому об этом не расскажут.
* * *
У Высоких Небес свои законы - дату смерти Императора, перенесли на две недели назад, дату смерти Императрицы на две недели вперед - разнеся оба данных события по срокам на месяц. Они просто умерли - никакого заговора, никаких убийств. Могут ведь и небожители умереть? Могут!
Всех заговорщиков так и не выявили - почуяв неладное - они обрубили все концы - кто-то покончил с собой, кого-то убрали свои же. Герцог Орк, затаился и сделал вид, что он был ни причем. Поскольку следов ведущих к его участию в заговоре, благодаря предпринятым им усилиям не осталось, то им никто из Восьмого Департамента и не заинтересовался. Что называется пронесло.
Что касается "Морской Лилии", то она завершила свой рейс и добралась до порта назначения. В кожаном мешке, найденном на столе было десять тысяч ауреев золотом - вознаграждение за спасение дочери графини Инир.