Игнат Лисичкин росту был под два метра и силищи необыкновенной. Бывало, завязнет кто на легковушке в осенней колее - не за трактором бежали. За Игнатом. А гвозди из дубовой доски рвал без клещей, одними пальцами. При всём том нраву был кроткого, а уж флегматичен - свет таких, наверное, не видывал. Скажут - делает беспрекословно, а не скажут - сам дела и не заметит.
Лишь однажды мужики здорово подпоили его и давай подначивать. Что-то там перемкнуло в Игнатовых мозгах, и пошел он крушить деревенские заборы. Словно смерч промчался. Вызвали, понятно, участкового. Тот благоразумно дождался утра, после чего велел проспавшемуся Игнату поправить порушенное. Председатель выписал наряд на штакетник, за который впоследствии аккуратно вычитал из Игнатовой зарплаты. Впрочем, вполне вероятно, Лисичкин этого и не заметил.
Трудно было подыскать человека, менее соответствующего своей фамилии. Вот мать Игната, так та точно лисичка. Маленькая, верткая, и плутовать большая мастерица. Отец тоже росту был невеликого и ничем, кроме игры на гармошке, не отличался. Когда жена принесла ему первенца-богатыря, засмущался он и усомнился в себе. А потом собрался и подался за мечтой о справедливости. Конечно, когда Игнату стукнуло уж тридцать семь, о деталях его происхождения никто в деревне не вспоминал.
Жили Лисичкины вдвоём. Игнат в колхозе работал трактористом, мать дояркой. Когда колхоз приказал долго жить, а у земли появился новый владелец, Игнат по-прежнему выходил что ни утро на работу и заводил свой трактор. Нового хозяина, очевидно, это устраивало. А мать всецело отдалась подсобному хозяйству: три коровы, поросята, ну, и птица. Не шиковали, но и не бедствовали. Телевизор новый, холодильник - всё, как у людей. Тем более, что до спиртного Игнат охоч не был и на наряды не тратился.
Женский пол богатыря чурался. Виной тому, несомненно были всё те же деревенские мужики. В бане они-то видели, что мужское достоинство у Игната вполне приемлемых размеров, но намеренно распускали слухи: дескать, такое у него хозяйство, что любую насмерть раздерет. Оно и понятно - бабы любопытны и охочи. Так вот пусть боятся.
Сказать, что Игнат был человек недалекого ума, было бы несправедливо. Просто он мало учился, дальше районного центра не бывал, и даже в армии не служил по причине чудовищного плоскостопия.
И вот сейчас этот гигант лежал, уткнувшись курносым носом в свежескошенную траву метрах в пяти от вонзённой под углом в землю косы. Пока фотограф делал свое дело, молоденький следователь прокуратуры незлобиво пенял вдвое старшему его участковому:
- Ну, ты, Матвеич, нашел время шутить. Полчаса лишних проездил. Стахановка есть, а Стакановки нет.
- Какие шутки! По привычке. Одно время даже указатель на повороте стоял: "Стакановка". Потом, правда, начальство докумекало, сменили. Дак оно и точнее, так сказать отражает...
- Ага. Только у нас, куда пальцем ни ткни - везде Стакановка. Запутаемся. Ладно, эти, что ли, труп обнаружили? - кивком головы он показал на стоящих поодаль двух местных мужичков. Опросил?
- А как же. По порядку: Игнат утром не появился на работе, а директору он зачем-то срочно понадобился. Вообще-то Лисичкин мужик исполнительный, не прогуливал, по местным понятиям почти трезвенник. Словом, послал директор тех двоих к нему домой. Точнее, одного послал, а второй по дороге сам прибился. За компанию, значит. Старая Лисичиха сказала, что сын поутру, часов в пять, отправился на покос. Они, понятно, выяснили, куда именно. Ну, и пришли...
Тем временем фотографа у тела сменил доктор. Одной рукой он задирал для осмотра одежду потерпевшего, второй поминутно вытирал носовым платком лысину. Его белая льняная рубаха навыпуск из-за расплывающихся пятен пота превратилась в подобие зимнего маскхалата. Переворачивая с помощью фотографа грузное тело Игната, врач монотонно бубнил:
- Множественные ссадины и гематомы. Параорбитальные гематомы, указывающие на вероятный перелом основания черепа. Огнестрельных, резаных и колотых ран нет. Странгуляционная борозда отсутствует. По предварительному заключению, смерть наступила в результате механического воздействия на шейный отдел позвоночника, приведшего к повреждению ствола мозга. Многочисленные телесные повреждения, носящие прижизненный характер, позволяют предположить насильственный характер гибели.
- Когда именно наступила смерть? - требовательно спросил следователь.
- А я почём знаю, - выпрямился медик.
- Почём-почём... Ну, хотя бы по скорости остывания трупа. Мне, что ли вас учить?
- Угу, - иронически хмыкнул врач, - совсем бедняга закоченел на солнцепёке.
- Не приставай к хорошему человеку, Евгений Николаевич, - вмешался милиционер, - с этим-то как раз более-менее ясно.
Следователь непонимающе взглянул на него.
- Игнат ушел из дому примерно в пять. Зачем матери врать? Да и все так ходят - по росе. От его хаты досюда полчаса ходу. Теперь посмотрим, сколько он накосил. Что, самому не приходилось? Ну, тогда я скажу: времени у Игната ушло минут сорок. Ходил Игнат без перерывов - валки ровно лежат - с того края на этот и обратно. Тело у самой границы покоса. Маловероятно, чтобы его перетаскивали. Итак, получается примерно семь тридцать. Для верности надбавим сколько-нибудь, пока он сопротивлялся. А он сопротивлялся - иначе откуда ссадины и синяки?
- А эти во сколько его обнаружили? - следователь постарался вернуть инициативу в свои руки.
- Вот здесь, как раз, точно не скажешь. Часов-то у них нет, еще в перестройку пропили. Директор за Игнатом послал около девяти. Гонец, полагаю, не спешил. К тому же приятеля встретил. От обоих сивухой за версту несёт. Сюда тоже, должно быть, не бегом бежали. Думаю, не раньше одиннадцати это было.
- Ладно, примем это за рабочую версию. Есть мысли, кто мог его прикончить? Навскидку: деревенские разборки, муж любовницы, какие-нибудь старые делишки?
Участковый усмехнулся:
- Надо было знать Игната. Не было и не могло быть у него врагов!
Инспектор вкратце изложил биографию и образ жизни покойного - факты, уже известные читателю.
Следователь недоверчиво хмыкнул:
- Так уж и баб он не прищучивал. Не верится как-то, нет таких мужиков.
- Молод ты ещё, Евгений Николаевич. Поживешь с моё, не таких чудес насмотришься. Смотри, машина идет. Распорядись, чтоб тело погрузили. Местные доходяги вдвоём даже с мертвым Игнатом не справятся, пусть хотя бы фотограф поможет, доктору-то впору хоть самого себя поднять.
Едва машина с покойным скрылась за пылевой завесой, Сергей Матвеевич, он же участковый оперуполномоченный, довольно грозно обратился к свидетелям:
- Что перешептываетесь? Скрыли что? Призадумались?
Деревенские единовременно помотали головами:
- Что ты, Матвеич, разве мы могём?
Оба вытянулись перед участковым, словно солдаты перед командиром, и тому стало стыдно и смешно. Сплюнув тягучую слюну, он еще раз прошелся по месту происшествия. Примятая трава почти поднялась, лишь на месте, где лежал убитый, обозначался чёткий след. Но, если допустить, что к Игнату подкрался кто-то неизвестный и, как Брюс Ли, в считанные секунды обработал его серией ударов, а потом, свернув голову, испарился, зрелище представлялось маловероятным. Слишком уж здоров был Игнат. А самое главное - зачем вообще его было убивать?
Сергей Матвеевич отдал службе более четверти века и за это время многого насмотрелся. Кражи у соседа, пьяная поножовщина, а самое главное - полное равнодушие ко всему, что лично тебя не касается. Ему вспомнился сравнительно недавний случай. Старуха вытащила из матраца припрятанные накопления и развесила их на бельевой веревке - просушить. Хоть и смешно, а ведь сущая правда. Соседский пацан девяти лет от роду аккуратно снял купюры с прищепок и неделю поил всю деревню коньяком. И всем до лампочки: откуда у ребенка такие деньжищи.
Бывали и убийства. Немного, конечно: деревня не Питер и не Чикаго. Больше бытовуха. Еще однажды заезжие гастролеры отправили на тот свет колхозного сторожа. Но эти просто перестарались - оглушить хотели. А там и глушить не требовалось - старикан и так был глух, как тетерев на току. Ну, жулики, конечно, об этом знать не могли.
В любом случае для преступления, тем более, такого серьезного, нужен мотив. Хотя бы банальное хулиганство. В случае с Игнатом Лисичкиным не было и намека на мотив. Ни грабеж, ни месть, ни бандитские разборки. Еще раз сплюнув, участковый махнул рукой свидетелям: свободны.
Вечером неожиданно позвонил следователь прокуратуры.
- Матвеич, ты, конечно, будешь смеяться, но в Сударевке сегодня случился точно такой же случай. Убили местного агронома. Тело нашли уже после обеда. Я только что оттуда.
Милиционер громко присвистнул. Сударевка к его участку не относилась, хотя и располагалась поблизости - в нескольких километрах по бездорожью. Он уточнил обстоятельства преступления.
Оказалось, что жертвой пал сорокавосьмилетний агроном Михаил Михайлович Сидоркин, совершавший объезд полей. Он сам водил машину, посему никого в поездку не взял, да и не имел такой привычки. Тело обнаружили вблизи опушки перелеска, метрах в тридцати от старенького "Москвича". Видимо, агроном вышел осмотреть состояние посевов. Как и в случае с Лисичкиным, никаких следов борьбы, хотя покойный имел множество внешних повреждений.
- Во сколько его убили? - чисто автоматически осведомился участковый.
Собеседник на другом конце провода коротко хмыкнул.
- По твоей арифметической методике получается примерно в восемь. Или чуть раньше. Он выехал из дома около семи утра, чтобы успеть к планерке. Так, во всяком случае, утверждает его жена. По видимому, поле, где его нашли, было первой точкой в его маршруте... И последней.
Сергей Матвеевич более-менее знал эту местность. Между деревнями километров десять буераками, кое-где поросшими чахлыми сосенками. На машине не проедешь. Разве что на мотоцикле, да и то, если ты готов рискнуть головой. А быстрее не доберешься. Это не по гаревой дорожке стадиона бежать. И всё для того, чтобы одного за другим убить двух человек.
Поутру он заглянул в морг районной больницы, хотя мог и не делать этого - расследованием убийств занимается прокуратура. Тем более, что второе преступление было совершено даже не на его территории. Просто уж слишком интригующими оказались эти преступления. Патологоанатом уже подготовил заключение. По сути, оно ничего не добавило к данным предварительного осмотра. На всякий случай он отправил кровь потерпевших в судмедэкспертизу областного центра - вдруг убитым предварительно ввели какой-либо препарат, лишивший их способности к сопротивлению. Верилось в это с трудом, тем паче, что в любом случае не объясняло отсутствие следов преступника. Словно с неба свалился и туда же вознесся.
Взглянул участковый и на труп агронома, словно пытался найти какую-нибудь зацепку, позволяющую связать воедино оба бессмысленных убийства. Сидоркин ничем не напоминал Лисичкина: средненький мужичок, щупловат даже. А кровоподтеки такие же, как и у Игната. Со слов патологоанатома Сергей Матвеевич узнал, что машина погибшего была открыта. Пропало ли из нее что-то, неизвестно. Но вряд ли в ней было что-то более ценное, чем комплект инструментов в багажнике.
Вечером Сергей Матвеевич зашел в райотдел сдать табельное оружие. Вообще-то он привык держать его в руках только в дни учебных стрельб, но в свете последних событий начальство приказало вооружить всех сотрудников. Милиционеры посмеивались: "От маньяка отстреливаться". Привычно отщелкнув магазин, он извлек патроны, проверил затвор и сделал контрольный спуск. Всё. Оружие сдано, боеприпасы пересчитаны.
- Да, Матвеич, - вспомнил дежурный, - тебя весь день следак из прокуратуры доискивался. Просил позвонить, когда объявишься.
Участковый коротко вздохнул. За день он набегался так, что хотелось только одного - сунуть гудящие ноги в тазик с теплой водой. Ну, не отказался бы еще от стопочки, если жена предложит. Но и молодого следователя можно понять: без году неделю на службе, а тут такое... Конечно, внутренне усмехнулся он, парень рассчитывал найти убийцу по горячим следам. Тут тебе и слава районного Шерлока Холмса.
От милиции до прокуратуры всего-то полквартала. Евгений встретил его в длинном, насквозь прокуренном кабинете на четыре рабочих стола. Нездоровая одутловатость его молодого лица говорила, что и ему выдался не легкий денек.
- Ну, что? - с протяжной паузой между словами спросил он. И в тоне голоса и в загнанном взгляде буквально сквозила мольба о помощи. Видать, крепко начальство поприжало парня.
Участковый опустился на свободный стул и забарабанил пальцами по столешнице.
- Давай-ка, Евгений, сначала тебя послушаем. Наверное, более моего нарыл:
- Да уж, нарыл... - вяло отозвался тот. - Прежде всего, потерпевшие никак не были связаны друг с другом.
- Скорее всего, - кивнул Сергей Матвеевич, - вовсе не подозревали о взаимном существовании. Это я проверил в первую очередь.
- Далее, - продолжил следователь, - я задумался об орудии убийства. И единственное, что мне пришло в голову - это тяжелая цепь. Во-первых, ею можно ударить издали. Во-вторых, очень трудно защититься. В третьих, такое оружие оставляет множественные повреждения. Это не велосипедная цепь - она оставляет рваные раны, а что-то типа собачьей. Наконец, круг подозреваемых. Ввиду того, что никакого мотива нами не обнаружено, резонно подумать, что, действительно, здесь поработал маньяк. Я полдня провел в больнице, перебрал все карточки местных психов. После того, как отсеял детей, женщин, глубоких стариков, а также тех, кто сейчас лечится в стационаре, осталось восемнадцать человек. Не все из них ранее отличались агрессивностью, но кто их - психов - знает. Доктор, во всяком случае, поручиться за каждого не взялся. Вот полный список с адресами. Пятерых я успел проверить - однозначно не причастны. Сделай одолжение, съезди завтра хоть к нескольким. Мне одному не управиться.
Следователь замолчал, вопросительно глядя на милиционера. Тот вновь выдал пальцами барабанную дробь.
- Проехать по адресам не трудно, - наконец отозвался он, - только вот версия твоя меня не вдохновила. Вот ты представь: ты с цепью, а против тебя огромный детина, вооруженный косой. Дистанцию вы, считай, уравняли. Попрешь на рожон, а, Рэмбо?
- Но я же говорю: псих, - неуверенно произнес Евгений. - У них инстинкт самосохранения может напрочь отсутствовать.
- Допустим. После того, как твой псих играючи расправился с богатырем Лисичкиным, он незамедлительно помчался в Сударевку, чтобы ликвидировать агронома. Ты в курсе, какое расстояние разделяет оба места преступления? А я замерил по карте: двенадцать километров. Из них три четверти - овраги. Извини, но по времени никак не получается, будь он даже мастером спорта по бегу. И еще по поводу цепи. Ты осмотрел второй труп? Так вот, повреждения практически идентичны. Это значит, что преступник оба удара нанес в одной и той же позиции по отношению к жертвам Пусть у него верная рука, но потерпевшие не могли стоять истуканами. Кто-то отпрянул, кто-то попытался прикрыться руками, одним словом, не могут повреждения быть одинаковыми.
- Могут, - возразил следователь, - если убийца продолжал добивать лежачих.
- Ты сам-то в это веришь, - Сергей Матвеевич кивком указал на фотографии в раскрытой папке с уголовным делом.
Евгений не ответит, только раскурил неизвестно какую по счету сигарету.
Участковый отогнал ладонью от лица клуб дыма и утешающее сказал:
- Ладно, завтра проверим всех твоих психов. Я ребят попрошу. В конце концов, версия не хуже других. Одна здесь только неувязка: фактор времени. Если у преступника был мотоцикл... Но там проехать почти нереально. Впрочем, может, я просто не нашел приемлемой тропинки. Так что нужно проверить еще и владельцев мотоциклов.
- Что, по всему району? - ужаснулся следователь.
- Нет в этом необходимости. Преступник местный. Либо из Стахановки, либо из Сударевки. Плюс еще три-четыре выселка по нескольку хат. Обязательно возьми на заметку всех недавно приехавших. Вы, наверное, с Федорченко поедете? - произнес он фамилию своего коллеги, в чью зону обслуживания входила Сударевка. - Особенно на него не полагайся, сам всюду нос суй.
Следователь непонимающе вскинул глаза.
--
Пофигист он. К тому же осенью на пенсию собрался.
Что касается Стахановки, то Сергей Матвеевич мог ответить на им же поставленные вопросы, не покидая райотдела. Пожалуй, кроме мотоциклистов. Как-то он скоропалительно откинул мысль о способе передвижения преступника. Мотоциклов в Стахановке было всего пять, и их владельцев участковый хорошо знал. Двое из них по молодости лихачили, но, заматерев, обзаведясь семьями, остепенились Еще два мотоцикла годились разве что в музей. Последняя - пятая - машина была тяжелым "Уралом" с коляской. И всё же для очистки совести, следовало побеседовать с каждым из владельцев, а заодно и выяснить, не слышал ли кто-нибудь поутру в день убийства Лисичкина шума проезжающего мотоцикла. Это было вполне возможно. Правда, запоздало подумал Сергей Матвеевич, это мог быть не мотоцикл, а мотороллер. Он видал современные модели: довольно ходкие, небольшого размера и почти беззвучные. Но чем черт не шутит? Спросить - язык не отвалится.
Однако, поездка в Стахановку результатов не дала. Две бабки вроде бы слышали звук движка, но указывали при этом совершенно разное направление. Все владельцы двухколесных коней имели железное алиби, а хозяин "Урала" вот уж вторую неделю лежал в областной больнице.
Двое душевнобольных из списка следователя прокуратуры явно не подходили на роль убийц - достаточно было бросить на них поверхностный взгляд.
Но версию с мотоциклом нельзя было отбросить просто так. Преступник мог приехать и задолго до убийства. Затаиться и ждать. Правда, зачем? А, может, убийство не было спланировано заранее? Бред какой-то, подумал Сергей Матвеевич. Как ни крути, всё упирается в мотив. Вернее, в его отсутствие. И ни одного свидетеля, хотя бы косвенного.
"Свидетель", - произнес про себя участковый и надолго задумался. Убрать свидетеля - это тоже мотив. Только свидетеля - чего? Казалось, ответ витает в воздухе и вот-вот сам треснет милиционера по голове. И тогда всё мгновенно станет по своим местам.
Выходит, было еще одно преступление? Сергей Матвеевич, не долго думая, отправился к месту преступления и часа два почти на коленях облазал окрестные заросли. Хоть что-то - обрывки продуктовой упаковки, окурки, стреляная гильза, оторванная пуговица. Не было ничего. Нет, мусора хватало, но весь он был давнишний. Почесав в затылке, Сергей Матвеевич двинутся обратно, потный и покусанный зловредными лесными насекомыми. Оставалась надежда, что следователю прокуратуры повезет больше.
По дороге в райцентр участкового осенила еще одна мысль. А что, если в цепочке преступлений свидетелем оказался несчастный агроном? Нет, вздор. Не мог тот оказаться свидетелем убийства Лисичкина. Ни при каких условиях. Если бы он встретил убийцу, окровавленного, да еще с орудием преступления в руках, тогда другое дело. И расстояние между населенными пунктами уже не играло бы особого значения.
С пустыми руками вернулся и Евгений Николаевич. Он сумрачно выслушал сообщение участкового и почти не глянул в переданный им накануне список подозреваемых. Помолчав, он вдруг длинно и витиевато выругался.
- Хватит безобразие нарушать, - прервал его Сергей Матвеевич.
- Хорошо тебе рассуждать. А с меня шкуру снимут. Каждый день на доклад: какие мысли, что сделано. А что я могу? Прямо мистика какая-то! Ни улик, ни свидетелей, ни-че-го! Словно диверсант какой поработал!
- Вот-вот! - поддел его Сергей Матвеевич. - Чую вражью руку. Решили гады буржуины извести наше сельское хозяйство под корень, вот и принялись губить, душегубы, российское крестьянство. А чего? Красивая версия. Особенно, когда тебя совсем допекут с этим делом. Пусть его ФСБ себе забирает!
Участковый даже позволил себе засмеяться.
- Да пошел ты к черту! - вскипел следователь. - Я к тебе по-человечески...
- Ладно, не кипятись, лучше расскажи, что там в Сударевке.
Следователь еще больше помрачнел. И спесь, и присущее молодым специалистам высокомерие, и даже злость мигом слетели с него.
- Ни хрена там, в этой Сударевке. Все мои подозреваемые с крючка сорвались по чистой. Из приезжих никого, кроме тех, кто приехал на похороны агронома. Но это уж, конечно, после его смерти.
- А что с мотоциклами? - тая последнюю надежду, спросил Сергей Матвеевич.
- Всего семь машин. Была еще одна, но ее владелец на запчасти продал, там же, в деревне. У всех мотоциклистов алиби. В общем, приехали...
Участковый задумался. Что-то не вязалось в рассказе Евгения. Мотоцикл на запчасти - это что-то новенькое, даже для села. Просто продал старый мотоцикл - это понятно. А что там с ним будет делать новый владелец, это его личное дело.
Евгений нехотя заглянул в записную книжку, всем свои унылым видом давая понять, что его старший товарищ тянет очередную пустышку.
- Сергей Токарев, твой тезка. Двадцать один год. Студент политеха.
- Погоди, - перебил его Сергей Матвеевич, - ты же говоришь: нет приезжих. Студент твой, должно быть, не в Сударевке учится.
- А-а! - отмахнулся следователь. - Какой он приезжий? С Октябрьских выселок, километра два от Сударевки. Каждый месяц к бабке приезжает, а лето вообще всегда здесь проводит.
- И что тебе этот Токарев рассказал по поводу продажи мотоцикла... на запчасти?
- Сам он ничего - за грибами ушел. Что-то знаю от бабки его, что-то от деревенских.
- С чего ты взял? Знаешь его? И вообще, почему ты им так заинтересовался?
- А вот почему, любезный Евгений Николаевич. Ну, по поводу его храбрости, это понятно. Почти рядом с домом два страшных, нераскрытых убийства, а он в лес, по грибы. Не всякий, знаешь ли, осмелится. Ну, а первое, что зацепило меня в твоем рассказе, это продажа мотоцикла на запчасти. Женя, ты что, наших дорог не видел? Да через два года любой мотоцикл - это куча ржавого железа! Автомойки здесь тоже нет, учти. Представь, что тебе эту рухлядь надо разобрать, чтобы продать по частям за копейки. Овчинка выделки не стоит! Либо целиком отдай, либо выброси. Ты выяснил, когда он продал и что именно?
- Более-менее, - кивнул следователь, - в общих чертах. Не придал этому значения, извини. Я, правда, пока не понимаю, как это соотносится с преступлениями...
- Думаешь, я понимаю? Возможно, никак. Открывай лучше свой талмуд: что, когда и кому продал Токарев.
Хотя сведения, полученные Евгением Николаевичем, были неполные, общая картина более-менее прояснилась. Мотоцикл "Иж" Токарев купил в десятом классе, одновременно с одним из одноклассников. Поездить почти не успели: Токарев поступил в институт, а его друг ушел в армию. Продавать запчасти от мотоцикла Сергей начал в этом году, на майские праздники. Объяснял он это тем, что машина его неисправна, а ремонтировать ее ему просто некогда. О каких запчастях именно шла речь, следователь не выяснял.
- Вот что, - выслушав Евгения, сказал участковый, - поехали-ка к Токареву. Только сначала позвоним Федорченко - это ведь его епархия.
Из короткого разговора с чем-то вечно недовольным Федорченко выяснилось, что "Сережа Токарев прекрасный пацан, непьющий, почти отличник, ухаживает за глухой и почти слепой бабкой". С отцом его Федорченко учился в одном классе. Последние два или три года родители Сергея трудятся в Сургуте - зарабатывают на городскую квартиру.
- А чего ты интересуешься? - в конце разговора подозрительно спросил Федорченко. - Это же мой участок.
- Это не я, это следак интересуется. Два убийства - на моем и на твоем участке - объединены в одно дело, вот Евгений Николаевич меня и попросил узнать.
- Евгений Николаевич... Сопляк он, чтобы по отчеству его величать, - насмешливо произнес Федорченко, не подозревая, что "сопляк" всё слышит.
- Вот теперь всё. Поехали! - скомандовал Сергей Матвеевич, кладя трубку на рычаги раздолбанного телефона.
- Может, до утра отложим? Смеркается уже...
- Утром Токарев будет знать, что им интересуется прокуратура. Тебе это надо?
До Сударевки добрались быстро. "Шестерку" Евгения запарковали на окраине и пешком направились к хутору. По дороге следователь осведомился, что именно ожидает Сергей Матвеевич обнаружить.
- Представления не имею. Хотя, нет. Мне сегодня в голову пришла мысль о мотороллере. Он легкий. Если с мотоцикла снять все необязательные прибамбасы, то и он полегчает. Стало быть, его не так трудно вытолкать из оврага.
Октябрьские выселки, к которым они тем временем приблизились, оказались тремя хатами, две из которых стояли заколоченными. Следователь, побывавший здесь днем, уверенно повел участкового к нужному дому.
- Не торопись, - попросил его Сергей Матвеевич, - надо приглядеться.
В вечерней полутьме оба, не приближаясь к дому с одним освещенным окном, обогнули с тылу дворовые постройки. Позади них простирался огород, а на горизонте еле угадывался лес. Полная, но еще бледная луна низко висела над горизонтом. Участковый заглянул в щель старого сарая, но там стояла такая непроглядная темень, что ничего кроме нее разглядеть не удалось.
- Что мы ищем? - шепотом спросил Евгений.
Участковый отвернулся от сарая и в тот же миг на фоне белой луны, метрах в четырехстах, увидел приближающуюся человеческую фигуру с лопатой на плече и бесформенным свертком под мышкой. Тотчас его заметил и следователь.
- Идет, словно на кражу, - прошептал он.
Сергей Матвеевич прижал палец к губам и жестом показал: за мной. Оба затаились за краем сарая. Ждать пришлось недолго. Чем ближе поздний визитер подходил к дому, тем быстрее делался его шаг. Когда он был всего в трех шагах от засады, Евгений Николаевич резко шагнул навстречу, выкинув вперед руку с удостоверением.
- Прокуратура! Сергей Токарев?
Парень, а это оказался молодой человек, застыл на полушаге, словно в видеомагнитофоне нажали кнопку "пауза". Сергей Матвеевич на всякий случай стал за его спиной.
- Я спрашиваю: Сергей Токарев? - еще раз громко повторил свой вопрос следователь.
Парень только кивнул, громко, с каким-то лязгом, проглотив слюну.
- Ну, грибник, рассказывая по порядку, - очень буднично произнес Сергей Матвеевич из-за его спины.
В ближайшие полчаса стражи порядка услыхали совсем невероятную историю, перечеркнувшие все их "логические" версии.
Сергей Токарев, действительно, рос благополучным ребенком. Хорошо учился в школе, без протекции поступил в институт. По характеру был фантазером, неистощимым на выдумки, но редко когда претворял свои мечты в реальность.
В прошлом году на авиашоу в областном центре увидел мотодельтаплан. Тогда и зародилась очередная мечта: сделать себе такой же, только лучше. Почти год в свободные часы он вычерчивал конструкцию своего будущего летательного аппарата. Полученные в институте знания помогали изобретать, а постоянная напряженная работа ума помогала в учебе. Весною уже текущего года пришло время практической реализации замысла.
В качестве движителя Сергей решил использовать мотоциклетный мотор. С мотоциклом он расстался без особого сожаления: возможности пользоваться им он был практически лишен. Машина его, вопреки предположениям Сергей Матвеевича, был в прекрасном состоянии, просто потому, что хозяин им практически не пользовался. Все детали, в которых не нуждался летательный аппарат, Сергей попросту продал старым приятелям.
Ему довелось совершить два полета. Первый длился считанные минуты, на малой высоте. Кое-что пришлось усовершенствовать. А второй полет...
Сергей вылетел, едва забрезжила заря. Курс он взял в направлении Стахановки, зная, что соседние деревни разделяет безлюдное пространство. Больше всего он опасался осрамиться на чужих глазах и даже неудобства в случае аварийной посадки не так смущали его. Довольно быстро он набрал высоту, выключил двигатель и стал планировать. Аппарат, несмотря на все ухищрения, получился довольно тяжелым, и достаточно быстро снижался. Сергей вновь завел мотор, точнее, попытался сделать это. Железо не слушалось. Внутри стало холодно и муторно. Сергей вновь и вновь повторял попытки, а земля всё приближалась. Машину во что бы то ни стало надо было увести от рвов, над которыми она скользила, чтобы попытаться сесть на ровную площадку, но Сергей потерял контроль над собой. Он судорожно дергал рычаги, отчего машина и вовсе потеряла управление.
Впереди по курсу появилась широкая проплешина среди леса. Какой-то мужик косил траву. Авиатор зажмурился.
Резкий удар едва не выбросил его из седла. И тут двигатель внезапно завелся, взревев на все обороты. Видимо, засорился топливный насос, а удар прочистил его. Дельтаплан взмыл вверх. Краем глаза Токарев увидел распластанную на покосе крупную мужскую фигуру.
Страх гнал его от этого места. Быстрей домой! Спрятать дельтаплан!
До выселков осталось несколько километров, когда Сергей заметил внизу стоящий у опушки "Москвич" и фигурку человека у кромки колосящегося поля. Он узнал и машину, и ее владельца - местного агронома Сидоркина. Тот тоже обратил внимание на звук двигателя и, задрав голову, всматривался в небо над головой.
Мысли Сергей суматошно заметались. Агроном сдаст его, а еще неизвестно, насколько серьезно пострадал тот мужик, которого он случайно сбил. Как виденья, промелькнули картинки то со скамьей подсудимых, то с крутыми деревенскими разборками.
Что заставило его пойти на умышленное преступление, Токарев толком объяснить так и не смог. Подлетая к Сидоркину, он внезапно спикировал на него. Колеса шасси ударили агронома в грудь, а опорная поперечина каркаса - в переносицу, ломая шейные позвонки.
Токарев тоже не смог удержаться, упав вместе со своим аппаратом в нескольких метрах от поверженной жертвы. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять исход его атаки. Дельтаплан тоже оказался поврежден в результате падения, да и лететь было опасно - его могли заметить.
Прихрамывая, Сергей Токарев затащил летательный аппарат вглубь леса, наскоро отвинтил несущие плоскости и всё это запрятал в густом ельнике. Но он понимал, что это весьма ненадежное укрытие. Но на очередную вылазку решился лишь на следующий день, когда вся округа уже полнилась слухами и пересудами по поводу двух жестоких и таинственных убийств.
Бабке-инвалиду Сергей объявил, что идет за грибами. Сам же, прихватив заранее приготовленную лопату, отправился прямо к собственному схрону. Пришлось поработать во всю силу: найти подходящее место, аккуратно снять дерн, выкопать яму, куда и погрузить дельтаплан. Ящик с инструментами Сергей с погребенной машины всё-таки снял - это и был тот сверток, что он нес под мышкой.
- У меня два вопроса, Сергей Матвеевич, - от привычного "тыканья" перейдя на "Вы", сказал следователь. - Во-первых, зачем Вы допытывались у Федорченко, кто родители Токарева? Во-вторых, почему сразу предложили Токареву рассказать о совершенном преступлении?
- Элементарно, Ватсон! Меня интересовало возможное криминальное окружение Токарева. Поскольку такового не оказалось, легко сделать вывод, что тот должен пребывать в панике. Ну, а ответ на второй вопрос вытекает из первого. Объяснять надо?
- Ну, а дельтаплан? Как Вы догадались про дельтаплан? - не унимался следователь прокуратуры.
- С чего ты решил, что я догадался? - удивился Сергей Матвеевич. - Да и неужели на нашем месте кто-нибудь о нем бы подумал? Захолустье!