Афанасьев Сергей : другие произведения.

Четвертый опыт Выбегаллы (ознакомительный фрагмент)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перечитывая Стругацких. В институте Чародейства и Волшебства неугомонный профессор Выбегалло создает идеальную женщину. И, до этого дружный коллектив, неожиданно потрясают бурные разногласия, местами переходящие в решительные столкновения.
    Январь 2022 - Небольшие правки.
    Полный текст доступен на LitRes

Четвертый опыт Выбегаллы


   

Вступление


   Эта повесть была написана под влиянием книги "Миры братьев Стругацких. Время учеников", одобренной Борисом Натановичем, в которой были собраны рассказы, как бы продолжающие жизнь героев Стругацких. У меня тоже к этому времени накопились кое-какие мысли. А эта книга дала мне столь необходимый толчок для реализации их на бумаге.
   Миры братьев Стругацких, это для меня не знакомые имена и фамилии, а прежде всего сама уникальная атмосфера. Эту-то атмосферу я старался добросовестно передать в своем произведении – иначе это был бы не мир Стругацких. И мне это не удалось. И тогда я пошел на крайние меры – взял несколько цитат из "Понедельника".
   Не судите строго.
   
   * * *
   
   Я был доволен, дней мне не хватало, и жизнь моя была полна смысла.
   (А. Привалов)
   
   

Неожиданное предложение


   Этот обед ничем не отличался от предыдущих – Слава с Корнеевым увлеченно играли в шахматы, тщательно записывая все свои победы и поражения, Володя Почкин меланхолично курил, сидя на подоконнике, Роман Ойра-Ойра в дальнем углу разминался в магии, превращая табуретку в букет цветов и обратно, Эдик Амперян проникновенным голосом разговаривал по телефону с хорошенькой девушкой Майей, а художник нашей газеты Саня Дрозд учил всеобщего любимца попугая Фотончика говорить "каррамба!". Я же вместе с очаровательной практиканткой Стеллочкой занимал второй в этой комнате подоконник, вдвоем сочиняя новую острую статью для нашей стенгазеты. Короче говоря, кругом были приятные дружные люди, увлеченные интересным делом. Все были счастливы, веселы и жизнерадостны, и ничего не предвещало начала тех невероятных событий, которые в скором времени перевернут размеренную жизнь нашего института.
   В комнату осторожно заглянул Янус Полуэктович. Близоруко оглядев притихший зал, он задержал свой взгляд на нашей паре.
   – Э-э, Александр Иванович, – обратился он ко мне, сразу выдав в себе У-Януса. – Мы с вами вчера не разговаривали?
   – Нет, – привычно ответил я, на всякий случай слезая с подоконника.
   – Тогда, если вас не затруднит, как только вы освободитесь, зайдите ко мне, – виновато, словно извиняясь, сказал шеф и аккуратно прикрыл за собой дверь.
   – Хорошо, – успел кивнуть я, даже и не подозревая о дальнейшем.
   
   – Александр Иванович. У меня к вам будет небольшая просьба, – осторожно начал У-Янус, когда я вошел в кабинет директора.
   – Слушаю вас, – с готовностью отозвался я, приняв умный и внимательный вид, подобающий данной ситуации.
   – В настоящее время профессор Выбегалло запланировал новый эксперимент.
   Я на всякий случай кивнул.
   – Не сочтите за труд, проконтролируйте, пожалуйста, его ход. Я боюсь, как бы не было новых эксцессов.
   Я недоуменно поднял глаза.
   – Эксперимент, как мне кажется, обещает быть интересным. Не хотелось бы, чтобы он сорвался.
   – Хорошо, Янус Полуэктович. Вот только не совсем понятно, что я буду должен делать?
   – Если вас не затруднит, предложите свои услуги профессору. Он тщеславен и, как мне кажется, не откажет.
   
   – Ну и что тебе сказал наш директор? – спросил грубый Корнеев, поймав меня в коридоре.
   – Представляешь, он мне предложил принять участие в новом эксперименте Выбегалло, – удивленно проговорил я, еще не успев отойти от услышанного и совершенно, поэтому, не обижаясь на Витьку.
   – Ого?! – протянул Корнеев, засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок. – У-Янус зря говорить не будет – все-таки ему ведомо будущее... Интересно, что за всем этим скрывается? Кстати, ты не знаешь, что на этот раз задумал наш гениальный умник?
   Я пожал плечами.
   – Ну ладно, иди, ищи своего светилу.
   
   Я поднялся на шестой этаж и заглянул в лабораторию Выбегаллы, которого, впрочем, там не оказалось. Но зато в дальнем углу я заметил Эдика, о чем-то весело беседующего со Стеллочкой.
   – Молодые люди, – строгим тоном проговорил я. – Выбегалло не пробегалло?
   Стеллочка прыснула, а Эдик шутливо нахмурил брови, мол, мешаешь, старик.
   Я им весело улыбнулся и неторопливо пошел в бухгалтерию, справедливо решив, что если профессор в институте и не у себя в лаборатории, то значит только там.
   Так оно и оказалось, и я мысленно поздравил себя с победой логического мышления, основанного на знаниях некоторых слабостей данного индивидуума.
   Выбегалло, как обычно в тулупе и валенках, стоял у кассы и слюнявил пальцами только что полученные деньги.
   – Амвросий Амбруазович, извините, что отвлекаю, – вкрадчиво начал я. – Но я слышал, вы начали подготовку к новому грандиозному эксперименту?
   Выбегалло аккуратно спрятал деньги за пазуху и внимательно посмотрел на меня белесыми, ничего не выражающими глазами.
   – Не просто грандиозному, величайшему – мон шер, – сказал он.
   – А можно поинтересоваться, в чем будет его суть?
   – А вы не знаете?
   – Нет, – покачал я головой, как можно удрученнее.
   – Странно, странно, – с сомнением покачал головой Выбегалло. – Впрочем, ладно, отчего бы и не поделиться с молодежью...
   Он засунул правую руку за подкладку и принял подобающую позу.
   – Есть мнение, – начал он снисходительным тоном, – что для дальнейшей работы на тернистом пути определения – что же такое счастливый человек, в дополнение к трем предыдущим моделям необходимо создать четвертую модель – самого идеального, с точки зрения человечества, человека. Поясняю, если вы не до конца уяснили мою мысль – собрать из богатой истории все положительные черты, которые приписывались тем или иным положительным персонажам, и сделать такого индивидуума. Тем самым мы получим богатый материал для последующего изучения.
   Компрене ву?
   Я пожал плечами.
   – Но ведь мужчинам приписывают одни качества, а женщинам – другие. Мне кажется, нельзя их так просто скрещивать между собой.
   – Вы, как я вижу, недопоняли, – сказал профессор надменно. – В этом и состоит суть эксперимента – создать универсального идеального человека.
   Я представил себе это существо и мне стало не по себе. Я решительно не понимал, чем я-то могу быть полезен в этой очередной авантюре Выбегаллы, но тут меня осенила одна идея.
   – А давайте я пропущу все это через машину. Обработаю, так сказать, по последнему слову техники.
   – А что, идея хорошая, – неожиданно с легкостью согласился Выбегалло и как-то по-отечески посмотрел на меня. – Надо и последние достижения техники привлекать, не все же по старинке работать.
   

Работа над образом.


   Идея на самом деле оказалась интересной и, как ни странно, сильно меня увлекла.
   Естественно, ни о каком скрещивании мужчин и женщин я и не помышлял. А заинтересовала меня возможность создать этакого со всех сторон положительного человека, естественно – женщину (как-никак я все-таки мужчина!). И поначалу все казалось таким простым и понятным. Но когда я стал заносить в базу данных черты женского характера, которые, как я считал, соответствуют ее положительному образу, я вдруг заметил, что не такое это на самом деле простое дело, как казалось на первый взгляд.
   Во-первых, черт на самом деле оказалось много. Я считал, что положительной женщине должны быть присущи одни качества, Витька думал про другие, а Эдик – про третьи. Зачастую они не совпадали. А во-вторых – здесь было два разных направления – внешность и физические данные (походка, гибкость, движения рук и головы) и ее внутренний мир.
   Витька, просмотрев мои записи, обозвал меня дураком и сказал, что такой объем описаний красивых женщин, который заключен в мировой истории, обработать просто физически невозможно. А если и получится сделать это, скажем, к старости, то ответа все равно не будет – не может одна единственная женщина удовлетворить всем вкусам и условиям. Да и сам знаешь, хлопнул он меня по плечу напоследок, в разные эпохи были разные критерии красоты – вот, например, первобытные люди очень любили толстых женщин, чтобы в голодное время было чем питаться. Дурак ты, Витька, сказал я, обидевшись, и ушел искать Эдика Амперяна.
   Эдику моя идея поначалу понравилась и он тут же на листочке бумаги стал составлять список критериев, по которым должен, по его мнению, проходить отбор, но скоро сдался и сочувственно посмотрел на меня.
   – Может, зря все это? – спросил он чуть виновато. – Не связывайся с этим. Все равно у Выбегаллы ничего путного никогда не выходило.
   – Знаешь, – ответил я, находясь под магическим обаянием неземного видения, которое получится в результате этого эксперимента. Это же мечта всех мужчин, идеал женщины. – Жалко отдавать такую хорошую идею и в такие руки. Я все-таки попробую.
   – Как знаешь, – пожал плечами Эдик. – Только учти, что по-настоящему красивая женщина – это не только внешность.
   – Да, знаю, – кивнул я, уходя.
   
   Целыми днями я пропадал в нашей библиотеке, собирая фотографии, книги (в том числе и фантастические!), картинки, отрывки из кинофильмов, выискивая в них критерии женской красоты, а также описания самых красивых женщин мира, начиная, наверное, с египетской царицы Нефертити. Большей частью меня интересовали те черты, которые особенно выделяли восхищенные поклонники – движения рук и головы, походка, выражение глаз, умение вести себя, наиболее привлекательные черты
   характера – чтобы все это обобщить как во внешний образ, так и во внутренний. Сидя у библиотечного телевизора я часами наблюдал за показами мод, восхищаясь красотой манекенщиц и стараясь мысленно запрограммировать походку этих красивейших созданий. Перелистывая тонны журналов, я выбирал фотографии самых красивых женщин, и только тех, которые привлекали меня с первого взгляда, сразу бросались в глаза, и пытался найти в них те черты, которые делали их такими необычными...
   Вся эта работа поглотила меня настолько, что я перестал ходить на обеды и просиживать свободное время с друзьями, предпочитая перекусывать пирожками прямо в библиотеке. А также я, сославшись на большую загруженность, отказался на приглашение Стеллочки и Эдика в субботу выехать с палаткой на озеро.
   И каждую ночь во сне меня с завидным постоянством посещали умопомрачительные женщины, не давая мне покоя. Они приходили по одиночке и целыми группами, они садились у изголовья кровати, странно смотрели на меня, что-то говорили тихими голосами, гладили меня по голове, и уходили. А утром я бежал к столу, чтобы записать и эти черты женской красоты, и в бессилии опускал ручку – у меня не оставалось никаких воспоминаний, как же конкретно они выглядели! А только твердое знание того, что они были невероятно красивы.
   Такая самоотверженность и самопожертвование не прошли даром и результат не замедлил сказаться – к середине следующей недели я накопил гигантский материал описаний и изображений красивейших женщин планеты. Осталось только все это обработать, обобщить и получить соответствующий результат – идеал человека, как надеялся профессор Выбегалло; идеал женской красоты, как надеялся я, впрочем, совершенно не представляя, как же она будет выглядеть, и что из всего этого получится.
   И я пересел за компьютер.
   Днями и ночами я мучил несчастную машину, но... алгоритм не вырисовывался, программа у меня не шла и я был злой и раздражительный. Заметив это чуткие ребята стали обходить меня стороной, а при встречах в коридоре вежливый Эдик Амперян лишь сочувственно кивал головой, а грубый Корнеев всем на удивление проходил молча, подозрительно при этом меня разглядывая.
   И вот наконец наш старенький Алдан-3 выдал долгожданный результат. Читать все это было невозможно и я еще раз проверил программу, но все в ней оказалось правильным.
   В сильном смущении я отнес толстую пачку распечаток профессору Выбегалло, который однако, быстро пробежав глазами первую страницу, пришел в необычайный восторг.
   – Это же просто шармант, экселент какой-то... – приговаривал он, причмокивая губами. – Это вы, батенька, услужили. Не ожидал, не ожидал...
   И работа в его отделе, все еще пахнущим селедкой с прошлого эксперимента, закипела с новой силой.
   Признаться и мне не сиделось на месте, и я несколько раз на дню проходил по шестому этажу мимо их дверей, не решаясь войти из-за стойкого рыбного запаха – бедные сотрудники с ошалевшими глазами привыкли уже ко всему и ничего не замечали – и с замиранием наблюдал сквозь приоткрытые двери за их быстрыми торопливыми движениями, и за тем, как они, внимательно выискивая что-то в распечатках, программируют новенький, только что с завода, автоклав, в то время, как молодые сотрудницы с обреченными лицами, засучив рукава, ведрами наполняют его нутро питательным раствором противного цвета и запаха.
   А один раз, когда в лаборатории никого не оказалось, я осторожно подошел к автоклаву и благоговейно заглянул в мутное круглое окно в сильнейшем желании увидеть результат своей работы... и поспешно отпрянул в сторону – что-то белое, жуткое и бесформенное колыхалось в зеленоватой полутьме.
   Больше я на этот этаж не поднимался.
   

Тягостное ожидание.


   Сгибаясь под тяжестью увесистого чемодана, я бодрым шагом дошел до машины и аккуратно положил его в багажник.
   – Ну что ж, Шура, держитесь, – сказал У-Янус на прощанье, уезжая в командировку и впервые похлопав меня по плечу. Я онемел, но он сел в машину и уехал, так больше ничего и не сказав.
   С недобрым предчувствием я вернулся в институт. Ведь А-Янус еще не вернулся с симпозиума! И без директора в двух лицах сразу стало как-то по-домашнему неуютно.
   Сегодня наши коридоры были на удивление пустынны – пронесся слух о скором вылуплении нового выбегалловского кадавра и все слонялись по шестому этажу, желая воочию взглянуть на Богиню Любви, Афродиту и Идеал женской красоты в одном лице, как уже успели окрестить это существо.
   – Да ты что, – говорил кто-то насмешливо. – Женский идеал в представлении Выбегаллы – увольте, на это чудо я и смотреть-то не рискну...
   – Да нет, говорят, что описание запрограммировал лично сам Привалов на своем компьютере. А вот, кстати, и он. Саня! – закричали мне. – Иди сюда.
   Я подошел, смущаясь под откровенные любопытные взгляды.
   – Это правда, что ты приложил свою руку к этому, с позволения сказать, опыту? – спросили меня с ехидцей.
   – Правда, – еще больше смущаясь ответил я.
   – И как тебя угораздило? – еще более ехидно полюбопытствовало все то же лицо.
   – У-Янус попросил, – ответил я.
   Немая пауза, заполняемая лишь легким гудением автоклава и криками Выбегаллы – Сюда, сюда это ложи! И заклятие не забудь, а то молодежь ныне шустрая, вмиг все растащит!..
   – Тогда конечно, – посочувствовали мне. – Просвети любопытных, как же она будет выглядеть?
   – Сам не знаю, – честно признался я, разводя руками. – Такая абракадабра... Я ничего не понял.
   – Значит, страшилище, – уверенно заметили в толпе. – Как и все выбегалловские гомункулусы. Надо готовиться к очередной катастрофе.
   И народ согласился с этим утверждением, хотя и предположил, что, возможно, и не будет таких разрушений, как было в последний раз.
   – А жить где оно будет? – вдруг наивно спросила Стеллочка.
   Все озадаченно переглянулись.
   – Действительно, – заметил Володя Почкин. – Живое все-таки существо. Не в автоклаве же его держать. Если, конечно, оно сразу не помрет от избытка счастья.
   – Общежитие не дадут, – уверенно заявил горбоносый Роман. – Вчера Камноедов двух новых сотрудников зарубил, прячем их по очереди в Изнакурноже.
   – У программистов за Алданом есть хороший диван, – вдруг заметил кто-то бодрым голосом. Я вздрогнул, представив эту ситуацию, и сурово посмотрел на говорившего. Им оказался Витька Корнеев. Я погрозил ему кулаком, но он сделал вид, что ничего не заметил. – Они, когда по ночам работали, жилой уголок организовали за модулем памяти.
   – Вот и замечательно, – быстро согласился Роман. – И к тому же под присмотром надежного товарища.
   Все добродушно посмеялись, похлопали меня по плечу – смотри, мол, как бы она тебя ни того... Вспомни Елену Прекрасную и чем все это закончилось.
   Я только глупо улыбался в ответ.
   

Начало.


   Вдруг кто-то из девчонок громко пискнул, кто-то что-то уронил, послышался звон разбитого стекла.
   – Ну, началось, – хмуро, сквозь зубы, процедил Роман Ойра-Ойра, явно вспоминая совсем еще недавний опыт Выбегалло с моделью человека, удовлетворенного полностью, и на всякий случай вытащил из-за пазухи припасенную для этого случая бутылку с джином тысячелетней выдержки.
   – Внимание! – громко прокричал один из сотрудников. – Начинается вылупление. Дежурной смене – по местам. Всем посторонним просьба покинуть помещение лаборатории.
   И мы ушли. Хотя и не далеко. Дружно, не сговариваясь, столпились на лестничной клетке.
   К этому событию, последствия которого никто предсказать не мог, каждый готовился по своему – кто накладывал заклятия на стены и потолочные перекрытия, пытаясь локализовать любую опасность, кто подтягивал пожарный шланг. Объединяло всех одно – предчувствие опасности и сурово нахмуренные лица.
   Вдруг страшный нечеловеческий рев потряс здание. Все напряглись, а Лилечка Новосмехова, ойкнув, испуганно прижалась ко мне. Я постарался решительно закрыть ее от гипотетической опасности.
   Также неожиданно, как и начался, рев смолк и наступила пронзительная, гнетущая тишина. Никто не шевелился и, казалось, не дышал. Пауза становилась невыносимой, Лилечка еще сильнее прижалась ко мне, заметно дрожа, но тут прибежала взволнованная и возбужденная Стеллочка.
   – Все нормально, – запыхавшись, радостно сообщила она, плюхаясь на подоконник. – Ничего страшного.
   – А кто так ужасно орал? – недоверчиво спросил Роман, не выпуская бутылку из рук.
   – Это просто воздух выходил из баллонов, – засмеялась девушка.
   Все облегченно вздохнули и большинство магистров вскоре ушло, на месте осталась одна молодежь.
   – Ну и как она? – потянулись к Стеллочке любопытные мужчины.
   – Ничего интересного, – пренебрежительно махнула она рукой. – Сопливая мокрая пигалица, со спутанными волосами и испуганным взглядом... – Все почему-то насмешливо посмотрели в мою сторону. Я с независимым видом пожал плечами. – Мы ее кое-как отмыли под душем, и теперь с ней беседуют Выбегалло и журналисты.
   – Ну а нам-то когда ее покажут? – скептически спросил нетерпеливый Корнеев. – Мы сами хотим посмотреть на это якобы чудо.
   – Не переживайте, – повела бровями девушка. – Профессор после обеда хочет провести ее по отделам с экскурсией. Так что еще налюбуетесь. – И она с недовольным видом вернулась в лабораторию.
   Еще немного постояв и видя, что ничего интересного больше не происходит, разошлись и мы.
   Накопившаяся за две недели работа вдруг навалилась на меня вся разом. Привыкший мыслить глобальными масштабами, я щелкал эти задачки как орехи. И только я одолел тринадцатую по счету, как дверь открылась и в машинный зал суетливо вбежал профессор Выбегалло. Следом за ним бесцеремонно ввалился еще какой-то народ. Я недовольно вышел из-за стола.
   – А это, так сказать, наш вычислительный центр. Краса и гордость нашего института, – лебезил Выбегалло, не забывая указывать фоторепортерам когда и что снимать.
   Я пригляделся – в центре всей этой неспокойной компании стояла невзрачная, худенькая, но высокая девушка в мешковатой, явно не по росту, одежде.
   – А вот это – бог и царь данного места, товарищ Привалов.
   Я сурово кивнул, давая понять своим видом, что они мешают работе.
   – Очень приятно, – тихо и устало сказала девушка, но таким голосом, что я вздрогнул и растерялся, а Жиан Жиакомо, сидевший за дальним монитором и поглощенный в свои мысли, оторвал голову от экрана и приподнялся.
   – Привалов, – тихо сказал мне Выбегалло, недобро придвигаясь. – Что-то ваш универсальный человек почему-то вобрал в себя одни только женские черты...
   – Наверное, женское начало имеет более сильный вес над мужским, – не моргнув глазом четко ответил я.
   Амвросий Амбруазович внимательно посмотрел на меня.
   – Может вы и правы. Над этим стоит задуматься.
   Между тем что-то было сказано еще, вспыхивали лампы фоторепортеров, задавались какие-то вопросы. И экскурсия вскоре ушла, а я остался стоять на середине зала, не понимая, что же со мной случилось, в поисках ответа в слабой надежде мысленно заглядывая себе внутрь.
   А тут Жиан Жиакомо хмуро посмотрел на меня и, ничего не сказав, тоже ушел, оставив на столе все свои задачки.
   Немного постояв, вслед за ним вышел и я.
   
   Народ в курилке уже во всю обсуждал новое явление. Общее впечатление было таково – Она заходила, здоровалась, что-то спрашивала, что-то говорила, сама измученная, усталая, ничего не понимающая, что она тут делает, что от нее хотят, где она, как тут оказалась и так далее. Но вопросы эти не задавала, надеясь, как воспитанная девочка, что ей все сами объяснят. Впечатления ни на кого не произвела, естественно, своим запуганно зажатым, ничего не понимающим видом, хотя она старательно исполняла правила игры, – вежливо здоровалась, стараясь улыбаться, поддакивала, когда ей рассказывали, кивала головой, задавала какие-то дурацкие вопросы.
   На нее посмотрели, поудивлялись и пожали плечами. А мы, мол, думали, что тут же все и упадем к ее ногам. А Кристобаль Хозевич снисходительно похлопал меня по плечу – Что-то вы, милостивый государь, не того... напутали что-то. Я покраснел и принялся сбивчиво оправдываться. И только Жиан Жиакомо и Эдик не принимали в этом участия.
   Мы еще немного поговорили на эту тему, потом переключились на другие и потихоньку забыли про это событие, которое совсем не оправдало наших надежд – ни тебе богини любви, ни ужасных последствий и разрушений.
   – Прямо скажем, – заметил Кристобаль Хунта напоследок. – Я начинаю пересматривать свое отношение к Выбегалло.
   
   Вернувшись к себе и немного успокоившись я наконец-то достал заветную голубую папку, где тихо лежала, дожидаясь своего часа, легендарная задача Бен Бецалеля об инвариантности линейного пространства, которую мне в свое время подкинул заведующий отделом Линейного Счастья, и с головой окунулся в работу. И вернуть к реальной действительности меня смог только пронзительный телефонный звонок.
   Это был Модест Матвеевич Камноедов.
   – Привалов, – грозно спросил он. – Вы где должны быть?
   И тут я с ужасом вспомнил, что сегодня была моя очередь дежурить...
   – Елки-палки, виноват, – сказал я и повесил трубку.
   Сняв халат, я выскочил в уже пустующий коридор и побежал в хозяйственный отдел.
   Камноедов величественно ожидал меня в своей массивной приемной. За небольшим столом в углу маленький гном тоскливо водил волосатым пальцем по обширной ведомости.
   – Вы, Привалов, вечно как не знаю кто... – недовольно произнес наш завхоз. – Вроде и высшее образование, и вид умный... а ведете себя...
   – Больше не повторится, – сказал я, выкатив глаза.
   – Вы это прекратите, – сказал Модест Матвеевич, тем не менее смягчаясь. – Так вот, Привалов, как вы знаете, дежурство по институту – вещь ответственная. Это вам не по клавиатуре стучать.
   Я покорно кивнул головой, готовясь к долгому и мучительному инструктажу.
   
   Получив платиновый свисток, ключи и расписавшись за все это в тетради, я вместе с Камноедовым спустился на первый этаж и тщательно закрыл за ним входную дверь, наложив, как и полагается заклятие на макродемонов Максвелла в нашей швейцарской. Наспех пройдя по этажам, проверив двери и попутно разогнав пару праздно шатающихся дублей, я постарался побыстрее вернуться к себе – уж больно интересная задача дожидалась меня в голубой папке.
   Переступив порог я на секунду остолбенел – за моим столом, замерев, сидела незнакомая девушка.
   Опять, шутники, фантома подкинули, зло подумал я, на ходу вспоминая нужное заклятие. Ну, я до них доберусь!..
   Я уже было поднял руку, сложив соответствующим образом пальцы, но тут девушка поспешно встала.
   – Извините за вторжение, – заговорила она голосом страшно уставшего запутавшегося в жизни и ничего не понимающего человека. И мне почему-то тут же захотелось ей чем-нибудь помочь. – Мне сказали, что я могу у вас отдохнуть, – продолжила она совсем не уверенно и слегка покраснела.
   – Да-да, конечно, – поспешно заговорил я, только сейчас понимая, в чем дело. – Извините, я закрутился с этим дежурством, инструктажем... – начал я сбивчиво оправдываться. Она терпеливо ждала. – Да тут еще хулиган Корнеев оставил некачественных дублей, пришлось и с ними повозиться...
   – Скажите, – снова скромно сказала она, когда я замолчал, чтобы наполнить опустевшие легкие хорошей порцией кислорода. – А где мне можно расположиться?
   – Ох, извините, – опять засуетился я, сам себя не узнавая. – Пойдемте, я вам покажу.
   С этими словами я завел ее за массивный модуль памяти и показал на старенький диванчик с подушкой и пледом. Возле него примостился простенький умывальник с зеркалом (я брился по утрам, когда оставался здесь на ночь) и одиноким полотенцем.
   – Здесь? – спросила она с такой покорностью судьбе, что я чуть не провалился сквозь землю.
   – Простите, – уже в который раз проговорил я, – лучшего у нас в институте не нашлось.
   – Да нет, ничего, – поспешно проговорила она устало извиняющимся голосом. – Я не хотела вас обидеть. Тут на самом деле очень мило.
   Я глупо кивнул и ушел, поняв, что сильнее всего на свете она сейчас хочет лечь и уснуть, но стесняется сказать мне об этом.
   Некоторое время я никак не мог сосредоточиться на заветной задаче, непроизвольно прислушиваясь к легкому шуршанию за компьютером, но, наконец, оно стихло и я смог вернуться к оставленной работе и полностью окунуться в гениальные идеи Бен Бецалеля.
   Я заметил ее только тогда, когда полез открывать переднюю панель – у меня зависла клавиатура и я хотел дать взбучку поселившимся в блоке ввода-вывода домовым.
   Девушка тихо сидела в дальнем углу зала, скромно закутавшись в старенький плед.
   – Я вам не помешаю? – осторожно спросила она.
   – Да нет, – неуверенно ответил я, мучительно вспоминая, произнес ли я вслух те ругательства, что вертелись у меня на языке, краснеть мне или пока еще рано?
   – Не спится, – сказала она виновато.
   – Я понимаю, – поддакнул я, совершенно ничего не понимая.
   – Вы работайте, не обращайте на меня внимания, – сказала она.
   Я кивнул и, так как она больше ничего не говорила, осторожно вернулся за монитор, незаметно погрозив домовым пальцем.
   Час-полтора я активно работал, потихоньку забывая о ее присутствии.
   – Можно вас спросить? – вежливо начала она, когда я, наконец, неожиданно для себя вроде бы добил эту чертову задачку и, блаженствуя, откинулся на спинку стула, смакуя решение издали.
   Я тут же выпрямился и принял нормальную позу.
   – Да, пожалуйста, – торопливо проговорил я, приводя себя в порядок. – Извините, я привык тут работать в одиночестве...
   Она кивнула одними ресницами, принимая мои извинения.
   – Я, как это не покажется вам странным, ничего не понимаю и ничего не помню. Кто я, что я тут делаю, что за люди, что за место? Вы не могли бы мне хоть немного в этом помочь?
   Я откровенно растерялся – вот тебе раз!..
   – Спрашивайте, – сказал я чтобы потянуть время и собраться с мыслями.
   – Как меня зовут? – тихо проговорила она и покраснела.
   – Маргарита, – ляпнул я первое, что пришло в голову, вспомнив Булгакова и его Мастера.
   Она задумалась, прислушиваясь, наверное, к своим ощущениям, потом чуть заметно пожала плечами.
   – А вас как зовут? – спросила она, слегка улыбнувшись.
   – Шура, – начал я. – Э-э... Александр, – кивнул я деревянной головой.
   – Очень приятно, – снова улыбнулась она, изобразив в кресле легкий реверанс.
   – Мне тоже, – деревянным голосом произнес я.
   – Вот мы и познакомились, – продолжила она. – Тогда, если разрешите, следующий вопрос. – Я снова кивнул. – Где я нахожусь и что я тут делаю?
   Минут пятнадцать я врал, причем врал настолько самозабвенно и убедительно, что мне бы позавидовали великие актеры. Я ей долго и с большими подробностями рассказывал как нашли ее на лавочке в парке возле нашего института в бессознательном состоянии. И как, не дожидаясь скорой помощи, решив, что у нее обморок, отнесли ее внутрь, и наши доктора (а у нас есть свои!) оказали ей первую медицинскую помощь. А ее одежду сдали в химчистку. Сейчас у нее временная потеря памяти – но это скоро пройдет. А вот кто она и что здесь делала – в настоящее время выясняет милиция.
   Попадет же мне завтра от Выбегаллы, грустно подумал я напоследок.

Конец ознакомительного фрагмента.
Полный текст доступен на LitRes


Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"