Так уж получилось, что молодость моя протекала довольно бурно: пришлось и лошадей объезжать, и по горам побродить, и каскадером побывать. Но самым моим опасным хобби оказалась привычка стричься в парикмахерских тех мест, куда меня забрасывала судьба от Риги до Самарканда.
Это странное пристрастие обходилось почти без жертв, пока в конце восьмидесятых я не очутилась в маленьком таджикском городке Пенджикенте, поразившем тремя вещами: в тамошнем универмаге свободно висели японские куртки (тогда в Москве ввели товарные карточки), в парке культуры лениво паслись коровы, а по стенке местного туалета лениво разгуливал скорпион.
Итак, спустившись с Фанских гор в этот чудесный город, где время - понятие абстрактное, я первым делом выяснила, что по-таджикски парикмахерская называется, если не ошибаюсь, "сартархона", и что ближайший оазис куаферного искусства находится недалеко от автостанции в небольшом вагончике. Не медля ни секунды, двигаюсь в нужном направлении.
В парикмахерской посетителей встречали прохлада и трое мужчин-мастеров, воззрившихся на меня с немым удивлением. Чувствуя, что делаю что-то не то, храбро прошу привести мою одичавшую за месяц шевелюру в порядок. Удивление мастеров переходит в легкую панику. Все трое начинают что-то друг другу доказывать по-такжикски, начисто игнорируя мое присутствие.
Потом один из них с видом жертвы, обреченной на закланье, обматывает мою шею видавшим виды полотенцем. Затягивая ткань, словно удавку, интересуется:
- Дама откуда приехала?
- Из Москвы.
Вновь немая сцена. Консилиум начинается сначала. С момента усаживания в кресло проходит уже минут десять. Но вот наконец бурная дискуссия заканчивается, и к моей голове подступает, судя по оказываемым ему знакам внимания, местный Сергей Зверев.
- Что дама хочет?
- Постричься, а перед этим помыть голову.
Меня извлекают из кресла и ведут за занавеску, где располагается оборудование для мытья головы: бочка, а над ней - умывальник.
- Вам помыть голову с водой или с мылом?
Как любят говорить наши политики, это хороший вопрос. Теперь уже я впадаю с состояние прострации, и робко прошу использовать и то, и другое.
Мужчина сурово кивает головой и начинает священнодействовать. По пенджикентским правилам мытье головы состоит в следующем: вам капают на затылок несколько капель воды, затем начинают ожесточенно тереть ее мылом. Далее голова снова орошается водой, после чего ее начинают выкручивать. Нет-нет, я не оговорилась. Вашу голову отжимают руками, стискивая так, что она вот-вот лопнет, а волосы выкручивают, как белье на веревке. Потом процедура повторяется. Ощущения, клянусь, незабываемые!
Затем меня вновь усадили в кресло (при этом свита из остальных мастеров также кочевала за нами за занавеску и обратно), и начался процесс превращения Золушки в принцессу. Не буду утомлять вас подробностями, но только в результате из "пажа" у мастера получился неплохой "полубокс"...
В самолете стрижка имела успех. Но самое интересное меня ждало дома, когда, бросив рюкзак в Москве, я отправилась на дачу навестить маму и маленького сына. В счастливом предчувствии радостной встречи открываю калитку. В это время на пороге дома появляется моя любимая маменька. Открываю рот, чтобы ее окликнуть, но она опережает меня совершенно потрясающим вопросом:
- Женщина, вы к кому?..
... Моя молодость была бурной. Я занималась спортом и приходила домой сильно помятой лошадьми, я была участницей многих студенческих посиделок, и представала пред очами домочадцев (как бы это помягче выразиться?) не всегда трезвой.
Но это был единственный случай за всю мою жизнь, когда мама не узнала меня...
P.S. Как пояснили мне потом знающие люди "сартархона" - это мужская парикмахерская. И где они были раньше?!