- У меня в косметичке посмотри, - прекрасно знаю, что тюбик с этой жуткой лиловой помадой валяется где-нибудь в недрах Аленкиного рюкзачка.
Аленка - это моя дочь, яркая брюнетка девятнадцати лет от роду. Каждый раз, когда я смотрю на нее, я думаю, как такие серые кареглазые люди, как я и мой бывший, создали это божество, чудовище с безупречной фигурой, чистыми васильковыми глазами и удивленно приоткрытыми пухлыми губками. У нас даже соседа голубоглазого нет...В ней было что-то от китаянки, изображенной на фреске, висевшей в комнате моей мамы
Со двора раздался сигнал машины. Приехал Аленкин ухажер, Юрик, и мыслями она уже была там, в его машине.
- Муль, я ушла!
Кажется, совсем недавно мне самой было девятнадцать лет. И я точно так же захлопнула однажды дверь и убежала на свидание.
Внизу меня ждал Васька Шамников. Мы с ним вместе росли. Вместе пошли в школу. Вместе ее закончили. Я - сильной троечницей, а Васька - "натянутым" отличником. Я всегда подшучивала над ним - лучше быть "пере...", чем "недо...".
В пятом классе Васька подошел ко мне на большой перемене с тремя полуопавшими ромашками со школьной клумбы и торжественно предложил выйти за него замуж. Я не менее торжественно обещала подумать. Единственное, что меня тогда удержало от согласия - так это моя мама.
Ох и не любила же она Ваську... Казалось бы, за что его не любить? Из хорошей семьи, умный, скромный, красавец, чемпион района по какой-то там драке спортивной... весь из себя положительный. Ан нет. Не нравился.
На мне легонькое платье с короткими рукавами-фонариками и осеннее пальто. Ноги в демисезонных сапожках. На дворе февраль, но надеть мне больше нечего. Зато мы с Васей едем гулять в центр города.
Странно, почему мне не было холодно? Стоял мороз, а по мне даже мурашки не бегали. Ваську многие узнавали. С ним вообще практически невозможно было ходить по нашим Кузьминкам - приходилось останавливаться, делать милое лицо, улыбаться всем его знакомым и приятелям.
Так было и в этот раз.
- Ребята, вот вы где! Айда к нам, у нас такое есть, закачаетесь!
Мы подошли к кучке ребят. Кажется, там даже была одна девушка. ТАКОЕ оказалось какими-то непонятными пакетиками, узелочками и бутылочками.
- Так. Все в сборе, - подытожил Вадим, единственный из компании, с кем я была знакомы раньше. - А теперь у меня для вас новость. Мои предки свалили на три дня, хата пустая, так что дернули ко мне!
Я попыталась протестовать, но это было бессмысленно. "Ничего, - сказала я себе, - при первом же случае мы с Васькой просто слиняем!"
До обещанной квартиры домчались в два счета.
Я взяла со столика пачку сигарет, вынула одну и прикурила. Аленка вернется нескоро, можно плюхнуться в кресло, поджать под себя ноги и посидеть с закрытыми глазами, втягивая запретный дым. Аленка не выносила табачного дыма.
Курить я начала еще на первом курсе. На спор. И с тех пор бросала это вредное занятие только однажды - когда ждала Аленку. Курила я много. Ваську все время раздражала эта моя привычка, хотя даже он признавал, что с сигаретой я смотрелась загадочнее. Но в тот день он все же не вытерпел.
- Вика, - возник он за моей спиной, когда я только распечатала новую пачку и примостилась на кухонном подоконнике в чужой квартире. - Вика, прошу тебя, не надо. Ты самая лучшая. Ты моя.
Он знал, что и как нужно сказать, чтобы добиться своего. И не только сказать.
Мы присоединились к остальной компании, которая уже распаковывала пакетики и бутылочки. Запах от пакетиков, надо сказать, шел странный.
- Что это? - спросила я у Васьки шепотом, прижавшись к нему всем телом и дыша ему прямо в ухо. - На нас собираются испытывать новое бактериологическое оружие, да? Нас сюда завезли и сейчас будут пытать? - Васька еле сдерживал хохот, моё дыхание щекотало его ухо.
- Балда, это классная штука, сейчас попробуешь, это очень вкусно! - Вася сделал шаг по направлению к столу.
- Ма-ма-чка...Так это что, еще и едят?! Дудки, ты как хочешь, а я не камикадзе! - произнесла я и бросилась обратно на кухню.
- Вика, вернись, уверяю, тебе понравится! - мой ухажер топал позади, пытаясь меня догнать. Я остановилась.
- А ты пробовал? - Недоверчиво спросила я, уже поняв, что глотать эту дрянь мне все равно придется.
Но испытания на этом не заканчивались.
Мы вернулись в комнату и расположились в обнимку на диване. Васька прижал меня к себе так, что, казалось, он боялся, что я снова сбегу. Хотя отступать уже было поздно и глупо. Под нос мне сунули блюдечко с чем-то ужасным. О, как оно воняло! Запах был настолько оглушительным, что у меня возникло желание зажать нос. Но руки были заняты - одна тарелкой, другая - Васиным плечом. Пришлось нюхать.
- А может, не надо?... - захныкала я, но безрезультатно.
Самое странное было в том, что ни у кого не было вилок. "Руками?!" - неподдельный ужас был написан на моем лице. Вадим засмеялся и встал.
- Внимание! Сегодня у нас пиршество! Отмечаем день памяти неизвестного китайского мальчика, явившегося стотысячной жертвой нелегальных абортов в Китае. Прошу почтить его светлую память, вкусив национальной китайской кухни! Вилки-ложки и прочие блага советского общепита отменяются! Есть будем специальными палочками, добытыми в единственном экземпляре, дам пропускаем перед.
С этими словами Вадим вынул из хрустящего промасленного пакетика две палочки и протянул их мне.
До сих пор вспоминаю свою первую "китайскую" трапезу. Не знаю, как называлось то воняющее, что было у меня в тарелке, но когда я отважилась (лучше сказать, изловчилась, потому как эта склизкость все время проскальзывала между палочек) запихнуть в рот кусочек... Это было нечто! Я аж зажмурилась от удовольствия...
- Не задерживаемся, товарищи, передаем палочки по кругу! Все есть хотят! - Вадим аж привстал со своего места.
Конечно же, ни о какой прогулке по Арбату не могло быть и речи. Нас бы просто не отпустили. Да и мне нравилось в этой компании все больше.
Выпито было много. Мы с Васькой чувствовали себя как двое язвенников на хмельном пиру, потому что оба не переносили спиртное.
В комнате уже творился беспредел, гремела музыка и раздавались истошные вопли танцующих. Наевшись до отвала, я улучила момент и выскользнула в кухню. Тут было потише.
- Ви-и-ик... Ты где? - Свет в кухне я не включала, и Васька пробирался ко мне на ощупь.
Не помню, как это случилось. Странно, обычно девушки помнят свою первую близость до мелочей. Как отрезало. Помню только его губы по всему моему телу, впивающийся мне в спину подоконник и полублаженные-полуудивленные глаза Васьки в самом конце. Вроде как: "И это сделал я?!". Блаженство постепенно уступало место ужасу. Он испугался. Хотя пугаться, в сущности, было уже поздно.
Я ободряюще улыбнулась.
В ту ночь я в первый и последний раз в своей жизни бросила курить.
Домой я вернулась только утром. Мама не спала. Видно, она хотела что-то сказать, но, взглянув на меня, все поняла без слов. Я была счастлива.
- Чем от тебя пахнет? (Зачем?) - только и спросила мама.
- Чем-то китайским, (Он меня любит) - мне смертельно хотелось спать.
На следующий день Васька не позвонил. И через день тоже. И еще через день... Так бывает, успокаивала себя я, просто он потерялся. У него потерялось чувство меня. Он потерял меня где-то на подоконнике в чужой квартире, насквозь пропахшей чем-то китайским. И не сумел найти.
Дочь я назвала Аленка. Она получилась васильковой брюнеткой. Как на фреске... Хотя я это уже, кажется, говорила.
Вся моя дальнейшая жизнь была запрограммирована на Аленку. Она кричала, болела, падала, плакала, отмечала дни рождения, летящие с космической скоростью... Она жила собой. И я жила ею.
Я посмотрела на часы. Без четверти двенадцать. Задерживается. Надо проветрить комнату. Я открыла форточку, впустив в квартиру звенящий февральский воздух. Ночь. Москва. Февраль.
Я вернулась в кресло и сама не заметила, как задремала. Сквознячок, казалось, шептал: "Успокойся... Закрой глаза... Представь меня наяву... Ты самая лучшая... Ты моя...". "Странно, почему этот голос мне так знаком?" - сквозь дрему пробивалось тоненькое жало воспоминаний...
Ключ в замке. Аленка вернулась. Я открыла глаза. За окном было светло, на журнальном столике играл широкий лучик февральского солнца, ворвавшийся в незапертую форточку. Было утро.
Аленка прижалась к дверному косяку и смотрела на меня глазами, полными февральского солнца. Я отвернулась.
- Где вы были на сей раз? - я сумела взять себя в руки.
- В "Зене". Китайский ресторан. В самом центре Москвы, представляешь? Мы ели вареную черепаху...
Я почувствовала, как Аленка прижалась ко мне всем своим гибким телом.
- Мама, мы как китайские палочки... Одинаковые...
- Мы с тобой? - уточнила я, все еще на что-то надеясь.