Александр Агарков родился в 1950 г. в г. Кисловодске Ставропольского края. С 1967 года живет в г. Усть-Каменогорске. В 1972 г. окончил филологический факультет Усть-Каменогорского педагогического института. Работал в редакции газеты "Лениногорская правда", с 1991 и по 1995 гг. был редактором "Городской газеты" г. Усть-Каменогорска. Печатался практически во всей местной прессе, в республиканских изданиях "Ленинская смена" ("Экспресс-К"), журнале "Шмель", в союзных изданиях: "Книжном обозрении", "Красной звезде", "Литературной газете", "Труде", "Комсомольской правде". Лауреат литературной премии "Золотое перо" республиканского журнала "Шмель". Пишет преимущественно прозу, поэтом себя не считает, хотя и написал массу стихов в основном - юмористического содержания.

Я надеюсь, у пародируемых поэтов хватит чувства юмора, чтобы не обижаться на автора. В принципе, оба номера альманаха "Восток" при всех имеющихся издержках - это первые шаги, чтобы как-то увековечить творчество наших земляков. И если изданию суждено выходить и впредь, я искренне порадуюсь за коллег, многих из которых знаю не понаслышке. В добрый путь!

ИЗ ЦИКЛА "ЧИТАЯ КОЛЛЕГ"

ПРЕРВАНЫЙ ПОЛЕТ

Я с правдой носился, как дурень со ступой,

В надежде, а вдруг полечу?

Валились от хохота люди - ой, глупый,

Да разве тебе по плечу?!

... А ведь говорили мне умные люди:

"Сынок, ты лететь не спеши.

Зачем тебе это, ведь лучше не будет,-

Живи и людей не смеши".

Виктор РУБАН, журнал "Восток", Љ1.

Я с детства мечтал прокатиться на ступе

Взаправдишной Бабы-Яги.

Я - помню - еще в детско-садовской группе

Все капал друзьям на мозги:

- Вот влезу я в ступу заветную эту,

Метлою взмахну, полечу,

И сразу же стану известным поэтом

И премии все отхвачу!

Собранье нетленных моих сочинений,

Всей жизни глобальный итог,

Издаст на страницах своих, без сомненья,

Журнал для маститых - "Восток".

Но мне говорили неглупые люди:

"Живи и людей не смеши!

Крути - не крути, видно, лучше не будет,

Не можешь писать - не пиши!"

Дружок, это шутка, не нужно обиды!

Пиши и печатай - сто лет!

Поэты - они ведь всегда индивиды,

Кто в ступе (танке), а кто-то и нет!

ЕСЛИ МОЖЕШЬ, БУДЬ ПОСТРОЖЕ,

А НЕ МОЖЕШЬ - БЕЙ ПО РОЖЕ!

Эх, Сережа, Сережа, Сережа,

Мне бы твой молодецкий разгул,

Если бить, так с размаху по роже,

Если ветер, чтоб яростно дул.

...Мне милее. Чтоб ветры и бури

Разрывали, как парус, покой.

Марина Колосова,

Журнал "Восток", Љ1.

Вроде женщине драться негоже,

Но порой до того достают,

Так бы - рраз! - и с размаху по роже!

Да боюсь, что меня не поймут.

Так вот только мечту и лелею.

И машу (только в мыслях!) рукой.

А вообще-то мне ветры милее,

Бури чтоб разрывали покой.

Чтобы массы в порыве едином,

Проклиная земные грехи,

Мне кричали: "Марина! Марина!

Напиши-ка про это стихи!"

Буду больше работать, как трактор!

И писать, нажимая на газ!

Ах, редактор, редактор, редактор!

Что же ты побледнел и угас?

НОЧНОЙ ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ КУКУШКИ

Подступает темнота,

Щеки жжет подушка.

Есть же старая мечта -

Полететь кукушкой.

Валерия Иванова. Журнал "Восток" Љ2.

Предисловие - примечание:

Кто читал мои стихи -

Вирши - те, что выше.

Тот простит мои грехи

И меня услышит...

(См. пародию на Виктора Рубана)

А теперь - пародия:

Разговор начистоту -

Мужики и бабы

Нынче пестуют мечту:

"Полетать бы кабы!"

Ту снедает тошнота,

Щеку жжет подушка:

"Мрия (у хохлов - мечта)

Полетать кукушкой!

Этот в ступу влез и рад -

Спер у Бабы -Ёшки!

Про такого говорят:

"Он ... того... немножко".

Тут, что ни поэт - летит,

На метле ли, так ли.

А народ на них глядит,

Словно на спектакле.

Поглядит, почешет лоб,

Говоря при этом:

"Может, лёт - для рифмы чтоб?

Что с них взять - поэты!

Пусть летают тот и тот -

Были бы здоровы!

(Вспоминают анекдот,

Видно, про корову).

Коли ты поэт - летай

Нынче в небе чистом.

Но, дружок, не забывай

И про пародиста!"

МУЖСКОЙ РАЗГОВОР ПОЭТА И ПАРОДИСТА

Ты начальник большой! Ну и что же!?

Я сапожник, но знаю и стол.

Забегай на досуге, погложем

Актуальной проблемы мосол.

Юрий Плеслов. Журнал "Восток", Љ2.

Ты - поэт-пародист? Ну и пофиг!

Я - поэт, но имею и стул,

Не такой, как какой-то дистрофик,

Тот, что вынужден жрать саксаул.

Забегай на досуге, братишка,

Брось пародии, к черту, писать!

Угощу стихотворным винишком,

Дам поэмы мосол обсосать.

Я из виршей салат настрогаю,

В оду - вод Иртыша напущу,

Стихотворных ершей накидаю,

И ухою тройной угощу.

Обсосешь ты мосол, дернешь сотку,

Станешь мягче, откушав ухи,

Нынче станет и впредь не в охотку

Парафинить чужие стихи.

ЧИТАЯ ЕВГЕНИЯ КУРДАКОВА

И ОДНОВРЕМЕННО БЕСЕДУЯ С АНДРЕЕМ КРАТЕНКО

"Художник, художник, художник молодой!

Нарисуй мне девушку с распущенной косой".

Евгений КУРДАКОВ,

"Рудный Алтай", давным-давно.

Когда от снега, как змея от кожи,

Освободится талая земля,

Сажусь на дрожки, разбираю вожжи,

И еду я души смиренья для

Туда, где так давно, почти невинным

(Не путать с тем Невинным, что в Москве)

Я пил вино в Веселом, пиво - в Винном...

И нынче, отдавая дань тоске,

Беру пузырь и хлеба с колбасою

С собою в дрожки и опять туда,

Где я увидел девушку с косою,

И пацаном где бегал я когда.

И там-то вот, вот там-то я тогда-то,

Хватив с полштофа с дедом первача,

Тихонько ворошу дела и даты,И хоть уже изрядно я поддатый -

Но кровь воспоминаний горяча!

И хочется воскликнуть: "Где художник,

Картину что создаст: вот я босой,

Сопливый и лежу у стройных ножек

Той девушки с распущенной косой!

Деваха, краснолица и ядрена,

Кровь пополам с топленым молоком!

И я в хлеву у бабушки Матрены,

Шепчу стихи ей, страстью распаленным,

Шершавым неумелым языком!

Короче, вот она, моя деревня!

И вот он, типа, мой и дом родной!

И вот он - дед Фиофилактыч древний

С седою и посконной бородой.

Садимся с дедом, наливаем стопки,

Пьем без закуски и без дураков.

Потом об ентом плавно, неторопко

Стихи напишет Женя Курдаков.

УЧЕНИКУ ОТ УЧИТЕЛЯ (Совсем не пародия)

Пронизан солнечным лучом,

Торжественно высок,

Блестит пасхальным куличом

Ивановский белок.

Михаил Немцев. Журнал "Восток", Љ1

Когда мы встретились с тобой,

Ты был еще сынок.

Но плавал в дымке голубой

Ивановский белок.

Ты - ученик в ЛГМТ,

А я веду урок,

А там, в небесной высоте,

Ивановский белок.

Мы в КВН рубились вдрызг,

Победой был итог!

Салютовал нам сонмом брызг

Ивановский белок.

Ты был так молод и смешлив,

Полдня смеяться мог,

Но в пику пик был молчалив -

Ивановский белок.

Чредою годы пронеслись,

Ты стал мастит и строг,

Но как всегда пронзает высь

Ивановский белок.

На фото старом в давний год:

(Как этот миг далек!)

Вот Миша Немцев, я,

А вот -

Ивановский белок.

Из цикла "Читая коллек"

Эта дружеская, я надеюсь, пародия была написана в начале девяностых, к выходу одного из первых номеров, увы, недолго просуществовавшей усть-каменогорской газеты "Кадес", которую одно время выпускала госпожа Катаева, а двумя ведущими репортерами в ней были Вадим Обухов и Сергей Васильев.

Первый из них, помнится, все печатал какой-то остросюжетный детектив из жизни абхазских негров. А Сережа Васильев сыпал гневные филиппики давно тогда уже уехавшему от нас очередному руководителю областного масштаба. Все это и побудило черкнуть пародию, которая и была напечатана в "Городской газете", мною в ту пору руководимой. Обе газеты, увы, почили в бозе, а вот пародия - осталась.

АРИК ИЗ КОМАНДЫ "ВОБЛА"

На днях, совершенно случайно, в одном из киосков "Союзпечати" попался мне первый номер японского еженедельника "Седаки симбун". Представляете, каково было взять его в руки мне, известному японоведу-ниппонисту, свободно читающему в подлиннике Мацумото Сэйтё и Кобо Абэ, трижды покорившему гору Фудзи и чувствующему себя в японском порту Йокосука свободней, чем американская атомная подводная лодка!

И хотя в "Городской газете" и нет обыкновения печатать дайджесты ближнезарубежной, а тем более - дальнезарубежной прессы, я, силою своего авторитета и положением литконсультанта на полставки, все же заставил редакцию проанализировать японцев. Тем более, что не все у нас пока еще столь хорошо, как я, знают японский язык.

Начну с того, что газета напечатана на прекрасной рисовой бумаге, так что, кажется, замочи ее в кипятке, добавь туда кусочков мяcа, которого, как пишет еженедельник, в их родной префектуре Шыгысицу навалом - и вот тебе японский суп! Правда, японцам это чаще всего не нужно. А нам - так в самый раз.

Газета принадлежит мощному концерну "Седаки энд чувяки компани" - лидеру внешнеторгового бизнеса префектуры Шыгысицу. Открывается номер приветственным посланием шеф-редактора, г-жи Катаяма. Здесь же фантастический рассказ японского супержурналиста, известного заочного борца с японской мафией Серико Васи под интригующим названием "Как я замахнулся на бывшего префекта Шыгысицу". И то сказать - замах крутой! Ему бы вообще не было цены, если бы Серико Васи написал рассказ во время правления префекта. А так рассказ немного теряет. Под стать и иллюстрация, помещенная здесь же. На фото - машущий топором человек, отдаленно напоминающий российского барда Розенбаума. Впрочем, иллюстрация, кажется, к материалу Серико Васи не относится, но ассоциации вызывает. В заключение рассказа Серико сообщает, что в связи с публикацией на него начались гонения - не хуже, чем на Залмана Рушди, так что он вынужден был эмигрировать с Хоккайдо на Сикоку, благо - его там с руками оторвали (в переносном смысле).

Вторая и третья страницы целиком посвящены местному японскому колориту, где читатель может найти материал на любой вкус. Особое место еженедельник уделяет телепрограмме, которая может вызвать у нашего читателя лишь острое чувство зависти! И вестимо - два десятка телеканалов, среди которых особо выделяются три телекита: "Марико TV" - лидер рекламного бизнеса префектуры Шыгысицу, "Эй - Би - Чи!" - суперфинансового многопрофильного концерна-пирамиды с филиалами в Вашингтоне и Лениногорске и, конечно же, гиперкита - концерна "Седаки энд чувяки компани" - "Седаки-Тиви". Есть, что говорится, где разгуляться глазу!

Львиную же долю страниц занимают перепечатки из других источников. Как видно, в газете неплохой аппарат журналистов-компиляторов (в хорошем смысле этого слова!). Тематика в основном сексуально-анекдотическая. Секс - крутой, анекдоты - бородаты. Так что любители поздней клубнички могут отведать ее аж в октябре. Любители жути также найдут себе достойное чтиво - все это на последней странице.

Однако гвоздем номера можно считать публикацию глав из повести известного японского журналиста, эссеиста, непревзойденного мастера инвертью, кунгфуиста и каратиста, Вохубо Мидави, автора таких известных и нашумевших в Японии триллеров, как: "Разрыв лаптя в воздухе", "Убийца вышел из холодильника "Самсунг", "Двое из одного яйца" и мн.др. Моим переводом данной публикации мы и заканчиваем этот краткий обзор. Остается только добавить, что по договоренности местной администрации с японской фирмой "Седаки энд чувяки компани" теперь еженедельник "Седаки симбун" можно будет купить и у нас в городе. Уже вышли второй и третий номера. Так что - учите японский. Кстати - даю уроки. И я не мог не снабдить этот материал прекрасным рисунком моего китайского друга, непревзойденного мастера го-хуа, долгое время прожившего в Японии, г-на Санио Крахино.

А вот и отрывок.

ВОХУБО МИДАВИ

АРИК ИЗ КОМАНДЫ "ВОБЛА"

От переводчика:

Свободно владея японским в совершенстве, я мог бы перевести название повести иначе. По-японски это звучит так: "Арико, какаи кака!", где "Арико" - имя главного героя - каратиста-кунгфуиста. Я перевел его просто - Арик, тем более что, как вы увидите, речь идет о ... нашем земляке-казахстанце! Конечно, это не Серик Конакбаев или Аскар Можанов, но тоже паренек - я тебе дам! Но об этом позже. Какаи - это где-то близко к нашему понятию - команда, пожалуй, даже - контора, банда, кодла. В Японии мафия - почище сицилийской. Ну, а кака - это отнюдь не то, что означает у нас. По-японски - это рыба, сродни нашей вобле, тарани, сорожке. Я выбрал воблу. Дело в том, что в повести идет речь о японско-международной наемной шайке морских камикадзе, которые совместно с абхазскими неграми попытались свергнуть правительство одного из островов Малайского архипелага. Вот в него-то и затесался наш земляк - Арик Кара-Негербаев (всякое сходство с Арнольдом Шварценеггером - совершенно случайно!). Но - слово японскому автору. Пояснения по тексту - переводчика.

Примечание один: по японскому обычаю "низзя" автор пишет рифмованной прозой.

Примечание два: вся японистско-каратистская терминология взята из произведений г-на Вохубо Мидави (всякое сходство с Вадимом Обуховым - совершенно случайно!).

Примечание три: все имена, названия населенных пунктов, газет и т.д. - изменены. Но легко узнаваемы.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. СЕДЬМОЕ ХАРАКИРИ АРИКА

ВСТУПЛЕНИЕ. КРУТОЕ КУМИТЕ.

Я шел по куаки-цуки. У меня были заняты руки. В них были уоки-токи. В это время в небе пролетал Коккинаки. Хотелось драки...

ЭКСПОЗИЦИЯ, КУЛЬМИНАЦИЯ И РАЗВЯЗКА - СРАЗУ. ЦИГУН-ЙОГА МИЛИЦЕЙСКОГО СТАРЛЕЯ.

Давно я не был на татами, привык врагов рубить руками и зубы вышибать ногами, раз - и готов партнер. Шумело рядом Курасио, я шел неслышно и красиво, узи помахивал лениво, навстречу опер пёр. Я - Арик Кара-Негербаев - его одной ногой срубаю, его фуражка голубая стремглав летит в кусты. Я провожу ушира-гери, он разбивает носом двери, ногой владея в равной мере - я - кя! - ему кранты. А дальше были негры, Гагры, (причем абхазцы негры как бы), а дальше были секс и бабы, вино и домино. Я не видал таких сражений, носились ниндзя словно тени, я их умело брал на темя - кричали: " Мастер бьет!" Да, были в наше время люди! Да их и тысяча орудий свалили б вряд, хотя бы в груди стрелял им миномет! Как жаль, увы, сегодня, братцы, придется взять мне вакасатси не для того, чтобы махаться, а для других забот. Беру я вакасатси в руку, чтоб выполнить обет сеппуку (для тех, кто не постиг науку: вспорю себе живот!). Не задержусь я в этом мире, раздам друзьям нунчаки, гири и жизнь закончу харакири, не дрогнула б рука...

Но прежде -

Вохубо расскажу Мидави, и он рассказ мой в повесть вставит, и тем меня на век прославит, а может - на века!"

На этом надрывном месте мы и заканчиваем публикацию отрывка из повести. Напишите нам, понравился ли он вам. Если да, то мы продолжим публикацию.

Шалико АГАРЯН, сэнсэй.

И - несколько эпиграмм:

Менгали Мусину, журналисту и писателю.

При чтении тонок и вкусен

Газетчиков дедушка Мусин.

Александру Крахину, музыканту, композитору, поэту, художнику.

Мой друг, ты столько муз постиг,

Гитара, песня, кисть и стих:

Двух быть не может мнений,

Когда - и друг твой - гений!

Анатолию Акаве, журналисту, редактору.

Коль нет в редакциях запарки,

Порой мы поднимали чарки,

Бывало, иногда ругались,

Но до сих пор в друзьях остались.

Андрею Кратенко, журналисту и издателю, собкору газет "Время" и "Экспресс-К" (Республика Казахстан).

Он любит цитировать Фолкнера часто,

Лиричных новелл удивительный мастер,

Он может шедевр создать "на коленке" -

Коллега и друг мой Андрюша Кратенко.

Виктору Веригину, поэту, коллеге по факультету.

Ты с Гоголем был во студенчестве схож,

Он был казачок и писатель, ты - тож.

Но Гоголь прозаик был, ты не таков,

Ты автор хороших казачьих стихов.

Валентину Балмочных, поэту и прозаику.

Если б был бы бал мощных,

Там бы был и Балмочных,

Если б был он поэтом,

То писал бы про это.

Если б был он прозаик,

То писал бы про заек.

Если выпьет сто граммов,

Пишет и эпиграммы.

Александру Егорову, поэту, прозаику, редактору.

Мал золотник, да дорог.

Фамилия? - Егоров!

Леониду Кузнецову, редактору первой истинно свободной прессы.

Его "Губерния" как "Импульс"

Всегда сражала подлецов.

Размеренный сбивал он им пульс -

Редактор Леня Кузнецов.

Юрию Коненкину, теперь Юрию Ханинге-Бекназару, главному

режиссеру театра г. Астаны.

Наш Юрка раньше был "Конем",

Теперь он - супер-стар,

Театр столичный и при нем -

Ханинга-Бекназар.

Николаю Зайцеву, краеведу, директору музея,

меценату - в одном лице.

Всю жизнь кого-то он просил,

А местные вожди:

"Нет, денег, не хватает сил!

Ну, Зайцев - погоди!

Поможем мы, когда смогём"...

А он не ждал, творил.

Создал такой музей, и в нем

Историю хранил.

Пройдут дожди,

Уйдут вожди,

И высохнет вода.

Но память добрая о нем

Останется всегда.