- Все эти барокамеры
мне вот уж где сегодня!..
На койку б рухнуть замертво, -
басит глубоководник.
 
Он - только что вернувшийся
со дна, где корпус "Курска",
с командой задохнувшейся,
отсвечивает тускло.
 
Там муть и ил, и холодно
в скафандре с подогревом,
навечно бездна водная
ждёт справа или слева.
 
Порежешься об острые
края - и всё пропало.
Плыть - не доплыть до воздуха, -
дыши, чем перепало.
 
Борт вскрыли, и прополз-таки,
оставив страх снаружи,
а в голове: Высоцкого
"Спасите наши души!"

Светлее, верно, ночью-то,
да вид и не для глаза.
Проскальзывали ощупью
в подлодку водолазы.

Шли, точно в бой за родину,
ложась на амбразуру,
а кто послал их, к ордену
свою готовил шкуру.

Из лодки "СОС" отстукали
в заклиненном отсеке,
чтоб после совесть муками
достала нас навеки.

Я знал, что нету совести, -
мне говорит подводник, -
у тех, кто мог ребят спасти
и врут вовсю сегодня.

Ведь жизни сверху выручил, -
не скрыть такого факта! -
кто, погибая, выключил
здесь атомный реактор.

Гадали: сколько хватит им
еды и кислорода?
Теперь валютой платим мы
норвежскому народу

за погруженья-всплытия,
за транспорт и за смелость.
Но от стыда завыл бы я,
да только расхотелось.

Плюют на нас политики,
мордуют нас и морят, -
слёз из народа вытекло
на Баренцево море.

Там, в атомном могильнике,
честь русская осталась.
Спасти её могли бы мы,
но так и не собрались.