Владимир Анатольевич устало вышел из маршрутки и, вынув сырой платок из кармана, вытер со лба пот. Уже пятый день стояла неимоверная жара. Не типичная жара для холодной Сибири. Передохнув пару минут, мужчина не торопясь пошагал в сторону лесопосадок, где располагался крематорий со странным названием "Из плоти в прах". Там не молодой мужчина трудился сторожем. Уже второй год. С того времени как ушёл с завода. С возрастом здоровье сдало сдавать и он, плюнув на всё, выбрал работу попроще. Хоть платили на порядок меньше, но зато тяжелее кружки чая, Владимир ничего в руках не держал. Дети давно выросли и, теперь он мог пожить для себя. А с его скромными запросами небольшой зарплаты вполне хватало.
Подойдя к зданию из белого кирпича, Владимир завернул за угол и с удивлением обнаружил возле дверей сменщика, с сумкой на плече, нервно курящего и глядящего куда-то в сторону деревьев. Тучный мужчина подошёл и протянул руку для приветствия. Коллега пожал её и продолжил, молча, курить.
- Здорова Егор. Как смена?
На что мужчина только медленно кивнул, не промолвив не слова.
-Ты чего молчишь? Что-то произошло?
-Да так.- сухо проронил сменщик и затушив бычок, тут же закурил вторую сигарету.
-Давай. Колись. Вижу же что сам не свой.- приставал с расспросами Владимир.
-Да тут...Это. Хрен знает что.- махнул рукой пенсионер и продолжил созерцать лесопосадки.
Анатольевича это насторожило и, он решил, во что бы ни стало докопаться до причины странного поведения своего коллеги. После пятиминутного расспроса, Егор шумно выдохнул и, кинув бычок в мусорку, огляделся по сторонам и почти шёпотом заговорил:
-Слушай, Вов. Ты не сочти, что я полоумный какой, но тут какая-та чертовщина твориться.- он ещё раз оглянулся и продолжил.- Короче. То ли показалось, то ли что... Ну, короче. Я вчера в цехах крики слышал. Мужские.
Услышав это, Владимир добродушно рассмеялся и, положив руку на плечё коллеге, улыбаясь, произнёс:
-Михалыч, да ты чего? Это же шалят местные малолетки. Ты пока был в отпуске они, пару раз тут пакостили. Прибегали к окнам и то воли, то кричали. Нормально всё. Просто тебе забыли рассказать.
Мужчина тут же облегчённо вздохнул и выпрямился. На его лице появилась еле заметная улыбка, но говорить шёпотом он не перестал.
-Тьфу, мать их за ногу. А я уже всякую чушь себе напридумывать успел. Ну ладно. Бывай. Всё там. Спецсредства на месте.- и Егор поспешил на маршрутку.
Владимир, переступив порог крематория, вошёл в первую дверь справа. Тут и находилась комната охраны. И сразу же тихо выругался матом. Мусор не вынесен, а пол не помыт. Но ругал он не сменщика, а раздолбая Васю- местного работника, исполняющего обязанности уборщика, полотёра и дворника в одном лице. Парня, наделённого огромной ленью и обделённого умом. Тот часто наплевательски относился к своим обязанностям и не редко на работе появлялся со стойким запахом перегара. Но его не торопились увольнять. Кто ещё будет работать за троих за зарплату в 15 тысяч, если не местный дурачок?
Поставив сумку на старенький советский диван, Владимир развалился на чёрном офисном стуле. Интерьер не мог похвалиться разнообразием. Небольшой холодильник, стул, микроволновка рядом с чайником, стол, на нём стационарный телефон, диван и невысокая тумбочка, на которой стояло советское радио. Поставив чайник, Анатолич снял черный китель и повесил его на спинку. На левом рукаве красовался круглый шеврон с изображением воина в рыцарских доспехах с герцогской короной и верхом на грифоне. А вокруг него - вышитые белые буквы "ЧОП Мурмукс". Кто такой этот Мурмукс, Владимир не знал, да и если честно и не было интересно. Знал только то, что их предприятие, почему-то, охраняло исключительно кладбища, морги и единственный в городе крематорий.
Чайник, вскипев, отключился и, запарив себе крепкого "купца", сторож вынул из сумки пачку арахисовых козинаков и принялся с аппетитом есть. Мужчина очень любил сладкое и мучное, особенно ватрушки с творогом, и поэтому страдал от избыточного веса. Но менять ничего не хотел. Считал что поздно. По свиданиям ему всё равное не гарцевать, а вот вкусно и сытно покушать он обожал. Как говориться имел чревоугодную слабость. Заполнив не многочисленные журналы, открыл тетрадь мероприятий. На 14:00 назначена кремация. Сегодня одна. Прощание на 12:00. Через 4 часа. Ещё успеет почитать. Мужчина вынул из чёрной сумки детектив и погрузился с головой в чтение.
В себя пришёл, когда первый посетитель, войдя, шумно хлопнул дверью и громко позвал кого-нибудь из работников. Владимир объяснил куда идти и, отложив в стол книгу, стал наблюдать за приходящими. Ритуальщики задерживались. Как бывало не редко в их городе. Но когда внесли гроб, Анатольевич немного удивился. В дешёвенькой домовине лежала черноволосая девушка лет двадцати. Мужчине стала интересна причина смерти, и он решил послушать, что говорят люди, сделав вид, что исполняет свои прямые охранные обязанности.
Судмеды постарались на славу. Девушка, лежа в гробу, выглядела как живая. Владимиру всегда было жаль молодых, а услышав причину смерти, то вообще удивился до не́льзя. Из сумбурного диалога родственников, мужчина понял, что Юлия ушла на учёбу рано утром и несколько дней не выходила на связь, а после им позвонили с морга и вызвали на опознание. У юной и пышущей здоровьем особы случился инсульт. Её нашли в парке и доставили сразу в покойницкую. Опознав дочь, мать дала разрешение на кремацию. Притом на данной процедуре мягко настаивал сам судмедэксперт. Это показалось Владимиру странным. Хотя может быть, он чего-то ни понял. Когда родственники и друзья попрощались, труп перевезли в цеха с печами и стали кремировать. За урной с прахом попросили заехать послезавтра.
В восьмом часу вечера закрыв за последним работником дверь, сторож возвратился к книге. Под еле различимый бубнёж радио, он на третий раз перечитывал любимый роман "Десять негритят" знаменитой Агаты Кристи. Кроме детективов мужчина больше ничего не признавал, если только за очень редким случаем - фантастику. И то исключительно зарубежную. Ровно через час, Анатольевич поймал себя на мысли, что чего-то не хватает. Отложив чтиво, прислушался. Конечно. Радио вместо "Ретро" выдавало монотонное шипение. Покрутил ручку настройки, но не смог поймать не одну из радиостанций. Странно. А шум действовал на нервы. Отключив с кнопки, он на всякий случай выдернул вилку из розетки. Вдруг ночью, наконец, будет гроза. Плотно отужинав пельменями с майонезом и сливочным маслом, вернулся к чтению. Но пузо натянуло кожу и глаза стали медленно закрываться. Встряхнув головой, Владимир обошёл охраняемый периметр и, проверив все замки, лёг спать на старенький диван.
Впервые за долгое время его терзали кошмары. Он видел, как по крематорию ходила та самая молодая девушка, что сожгли сегодня. Её одежду пожирали языки пламени, а изо рта валил густой дым. Он слышал как Юлия, сквозь слёзы, жалобно причитала, порой переходя на болезненный крик:
-Мне жарко. Я горю.
И когда покойница, протянув полыхающие руки, побежала в его сторону, Владимир проснулся. Сердце ходило ходуном, а на спине выступил холодный и склизкий пот. Выругавшись матом и обтерев с себя влагу платком, мужчина решил продолжить спать, но крик повторился. Но только теперь не во сне, а на яву. Он шёл из глубины крематория. К холодному поту и учащённому сердцебиению добавились и поднимающиеся дыбом редкие седые волосы. Но выдохнув и взяв себя в руки, сторож вышел из комнаты охраны, вооружившись спецсредствами: резиновой палкой, фонариком и шокером. Хоть и мужчине было крайне жутко, он убеждал себя, что это вновь местные малолетки шутят над работниками ЧОПа. Вернее над ним одним.
Идя в сторону прощального зала, Владимир сильно и громко матерился, стараясь напугать подростков. Но когда вышел в центр помещения, крик повторился за его спиной. Со стороны печей. Точно. Именно там, в прошлый раз юные хулиганы творили свои проказы. Уже который месяц, работники крематория не могут заменить пару разбитых окон и вопли с улицы прекрасно распространяются по зданию. Так же богохульствуя словом бранным, сторож вошёл в помещение, где сжигают трупы, но в нём царила тишина. Присушился. Никого. Но когда мужчина развернулся чтобы уйти, по его сырой спине пробежал табун мурашек, оставив после себя поднятые волосы.
Из одной из печей слышался приглушенный женский плач. Именно из той, в которой сегодня сожгли молодую девицу. Перекрестившись, Владимир стал приближаться к трупосжигателю. Он шёл медленно. Не торопясь. Но когда приблизился не более чем на два метра, плач прекратился. Пожав плечами, растерянный сторож не придумал ничего умнее, чем приложить ухо к тёплой дверки печи. Но через секунду отскочил от неё, попутно выронив фонарик, и завопил как ошпаренный в унисон женскому крику, который шёл изнутри. И в тот же миг газ ударил во всех камерах, и загорелось пламя. Для данных печей была свойственна не типичная конструкция. Каждая из дверей имела небольшое огнеупорное стекло. Не переставая кричать, напуганный сторож пополз спиной назад, пока не упёрся в стену. Из печей послышались крики "Мне жарко", а полыхающие языки огня создавали иллюзию корчившихся от боли людей, сгорающих живьём. Мужчина вскочил на ноги и рванул в сторону комнаты охраны.
Влетев в помещение, он дрожащими руками схватил трубку стационарного телефона и, быстро набрав номер оперативного дежурного, затаил дыхание. Но вместо привычных гудков безмолвием давила мёртвая тишина. Но минуя секунду, послышалась дыхание, краткий кашель и женский голос, почти плача, произнёс:
-Мне жарко. Я горю.
И тут же к нему, пугающим унисоном, влился мужской:
-Мы горим.
Владимир испугано бросил трубку и отступил на пару шагов назад. Но в сей же миг зашипело отключенное радио. Сторож кинул краткий взор на аппарат, усомнившись в здравом состоянии своей памяти, но всё оказалось, к сожалению, хорошо. Он действительно ничего не путал. Вилка от радиоприёмника валялась на полу. Он просто физически не мог работать, но он, нарушая все законы логики и здравомыслия, выдавал монотонный шипящий шум. Но вскоре, будто издали или водных глубин, приглушёно заиграла песня. Группа "Крематорий" исполняла одноимённую песню:
-...На этой улице нет фонарей
Здесь не бывает солнечных дней
Здесь всегда светит луна.
Земные дороги ведут не в Рим.
Поверь мне и скажи другим.
Дороги, все до одной, приводят сюда...
Но песню тут же прервал испуганный женский крик, наполненный болью и треском огня, словно в языках пламени под температурой крошились кости. Владимир закрыл уши и сам завыл от страха, отступая спиной к старенькому дивану. Но, даже изолировав органы слуха, он прекрасно слышал, как сквозь треск сгорающих костей и женские крики, девушка просила одно:
-Помоги мне. Я горю.- и звук только нарастал.
От этого у мужчины начинала болеть голова. И когда казалось, что уже не возможно было терпеть, всё резко пропало. Анатольевич, выпучив от испуга глаза, медленно убрал руки от ушей, словно не веря, что всё кончилось и, не осознавая, что происходит. Сглотнув слюну, сперва потянулся к стационарному телефону, но тут же отдёрнул руку как от огня. Полез в карман сумки и вынул сотовый. Быстро нашёл номер оперативного и нажал на вызов. Но ответом стала тишина. Вспомнив о криках в трубке, Владимир прервал звонок. И в этот момент в окно постучали. Мужчина вскрикнул, выронил сотовый и обернулся на звук. Но за стеклом царила ночная тьма. Не зная даже зачем, сторож подошёл к столу и внимательно вгляделся во мрак.
И в этот момент из-за подоконника показалась сперва чернолокая макушка, а секунду помедлив, словно выныривая из пруда, не спеша выплыла та самая покойница, что сожгли сегодня днём. Но не вся. По плечи. Владимир видел только её голову. Его ноги обмякли, он не удержал равновесие и, упав, приземлился на пятую точку. При этом не мог отвести от кремированной девушки взгляда. Мертвая открыла рот, выпустив густой дым и медленно, несколько раз, произнесла:
-Помоги мне.- прочёл вслух по губам Владимир и как только он это сказал, покойница выпрямилась и ушла во тьму.
Он ещё приходил в себя порядка 10 минут. У него предательски дрожали руки, сердце выскакивало из груди, а голосовые связки охрипли от крика. Взвесив все за и против, махнул на работу рукой и решил попросту сбежать. А там пусть хоть увольняют. Повесив сумку на плечо, бесшумно отварил дверь и словно напуганный мальчишка выглянул в длинные пролёты крематория, особенно вглядываясь в крыло, где находились печи. Но никого и ничего не было. Крадучись, он покинул комнату охраны, при этом, не забыв закрыть её на ключ, отворил входной замок и когда переступил порог, за его спиной, что-то брякнуло. Он резко обернулся, и уже привычно пятясь спиной, внимательно вгляделся в сумрак коридоров. Но, не успев найти причину, он для своего ужаса учуял стойкий дух сожженного мяса. Поворот на 180 и ночь оглушил испуганный мужской крик.
В метре от него стояла покойница, она начала поднимать руку, но Владимир, не смотря на свою тучность и возраст, стартонул с места со скоростью перепуганной газели. Но бежал он не в запертую комнату охраны, а в прощальный зал. В конце его находился запасной выход, закрытый только на щеколду. Пулей пролетев весь периметр крематория, он вбежал в просторное тёмное помещение, но когда до спасительной двери оставалось не более пяти метров, огарки свечей, которые забыл убрать раздолбай Вася, вспыхнули и ярко осветили зал. Их вытянутые языки пламени напоминали горящие газовые струи кремационных печей. И этот инфернальный свет, озарив тьму, явил мертвого мужчину, стоящего рядом с запасным выходом. Владимир обернулся назад, но порог медленно переступала чернолокая покойница. И осознавая свою безвыходную ситуацию, мужчина попросту упал посреди зала. В нём что-то резко сломалось. Он свернулся в позу эмбриона, закрыл лицо руками и отдался на волю мертвецам.
Но они не торопились атаковать как бывает в фильмах или рассказах ужасов. Мужчина убрал ладони от лица и поднял взор. Кремированные стояли напротив его и печально глядели на Владимира. Помещение заполонила вонь горелого мяса и газовый дух. Девушка прошептала "помоги мне" и, подняв руку, сперва указала на свою шею, а затем повела пальцем вниз, остановившись на животе. Мужчина поступил проще. Он попросту снял похоронный костюм и рубашку. К своему удивлению сторож не увидел патологоанатомического разреза. Простояв не продолжительное время, сожжённые развернулись и ушли.
Дождавшись утра, Владимир никому ни говоря не слова о ночном приключении, поспешил домой. Собравшись мыслями за три выходных, мужчина решил проверить свою теорию. Выйдя на следующую смену, он был удивлён поведению сменщика. Егор был словно на взводе. Вяло пожав руку, сухо проронил "всё нормально" и быстро ретировался в сторону ближайшей остановки. Через два часа привезли свежий труп. В гробу лежал молодой парень лет двадцати. Выждав момент, когда за покойником никто не следит, Владимир вошёл в прощальный зал и расстегнул на груди мертвеца одежду. И тут же со спины услышал грозный крик.
-Эй! Ты что делаешь? Какого хрена?
Но Анатольевич спокойно взглянул на работника крематория и кивком подозвал к себе, указывая пальцем на грудь. Крепкий мужчина стремительно подошёл и, посмотрев на труп, опешил. У покойника отсутствовал патологоанатомический разрез.
Вскоре крематорий наводнили медики, сотрудники полиции и плачущие от счастья родственники. Псевдопокойник оказался жив, но находился в странном состоянии. Его кожа была холодна и бледна, живот не поднимался при дыхания, а замедленное сердцебиение еле прощупывалось. И то, только опытным врачом. На морг, из которого привезли недотруп, выехали сотрудники МВД и уже через час был задержан худой и сутулый судмедэксперт.
Коллегам он всегда казался странным. Нелюдимым и особо не общительным. И улыбался только когда вскрывал трупы. Как позже выяснило следствие, будущий маньяк, на одной зоологической выставке умудрился украсть гаитянскую ядовитую жабу, которая плюётся ядом, содержащим тетродотоксин, вызывающий паралич нервной системы. Не много по экспериментируя, смог разработать яд, способный от одного укола ввести человека почти в предсмертное состояние. Жертва по внешним признакам напоминала труп. Но самый удивительный факт, в морг он привозил их сам и подделывал документы. Это была не его компетенция, но к своему несчастью, заведующий патологоанатомическим отделением слепо доверял работнику и не глядя, расписывался в бумажках. За что был позже уволен. Таким образом маньяк- судмед отправил в крематорий трёх человек. Двоих на совсем, а на третьим, благодаря сторожу Владимиру, его поймали. На допросе убийца сознался, что получал удовольствие, представляя, что решает чью-то судьбу и, осознавая, что именно по его вине сжигают человека живьём. Под действием яда, как рассказал позже парень, что избежал участи стать пеплом, жертвы чувствовали всё, но ни могли ни пошевелится, ни подать никаких признаков жизни.
К общему удивлению, за три эпизода (два убийства с особой жестокостью и одно покушение), судмедэксперт получил пожизненно, а Владимир так и продолжил работать сторожем в крематории, но только теперь каждый раз перед сжиганием культурно интересовался у работников: