Хмельной Виктор устало открыл дверь в подъезд и, выругавшись, вошёл. Вновь кто-то поломал доводчик. Так и будет, пока не поставят домофон. Не торопясь он поднялся на второй этаж и, повернув на право, ускорил шаг. Ему хотел поскорее оказаться дома. Сегодня после работы, по обыкновению, он заглянул в бар на пару кружек пенного. Его квартира находилось почти в самом конце длинного коридора бывшего общежития. Планировка, мягко говоря, была немного странной. Не типичной. Имея всего три этажа, кирпичное здание располагало в себе 120 квартир, при этом обладая всего одним входом. Этакий архитектурный червяк, нарушающий правила пожарной безопасности. Но волею судьбы юноше приходилось жить тут. Оказавшись на социальном дне, он кое-как выплыл на поверхность.
Остановившись напротив своей двери, Виктор вынул ключ, но вставив его в замочную скважину, замер. До его слуха донёсся еле слышимый скрип.
-Задолбал этот колясочник.- буркнул себе поднос парень и тут же взглянул на наручные часы.
23:36. Уже почти ночь. Какого ляда этот инвалид скрипит в такое время. Его уже вечером то не увидишь. Если только тот ездил за продуктами и как обычно не смог попасть домой. Эта его привычка бесила больше всего. Олег, или как его называли во дворе Шумахер, останавливался возле подъезда и, молча, ждал предложение о помощи. А живёт он как на зло на третьем этаже. А так как большинство не торопились помогать этому убогому, он так мог просидеть несколько часов, портя вид и нервируя жильцов. Домой попасть ему раньше помогала мать, но буквально месяц назад она умерла от инсульта. И теперь Олег завёл привычку сидеть возле подъезда и ждать помощи. Так же приобрёл ещё одну манеру- пить. Раньше за ним этого не замечали. Но хуже всего, что пьяный Шумахер не контролировал жизненные потребности и мог, не замечая этого, обмочиться. Таскать по этажам обсосанного инвалида желающих находилось мало.
Судьбу Олега нельзя назвать завидной. Родившись инвалидом, воспитывался матерью-одиночкой. Отец погиб во времена первой чеченской ещё до его появления на свет. В школе мальчика гнобили с первого класса. Да и само учебное заведение не обладало ни пандусом, ни какими-то иными конструкциями для инвалидов. Такой ребёнок был не нужен. Не доучившись и одного года, Олега перевели на домашнее образование. Да и там оказалось не намного легче. Ребята во дворе дразнили его и дали оскорбительно прозвище - Шумахер. Одним из них был и Виктор. Так мальчик- инвалид вырос в худощавого и угрюмого брюнета, озлобленный на свою судьбу и общество.
Услышав повторный скрип, Виктор обернувшись на звук, брезгливо и громко бросил:
-Никчёмное животное.- и зашёл домой.
Утром Виктор проснулся с лёгкого бодуна. Нужно было спешить на завод. Быстро одевшись, чудь ли не пулей выскочил из дома, но возле подъезда удивлённо остановился и закурил. Возле входа стояла крышка гроба. Тут же к нему подошёл Валера- по прозвищу Лёрик и поздоровавшись вопросил:
-Слыхал новость? Шумахер повещался. - и тоже закурил.
-В смысле? - изумился Виктор- Я вчера его слышал. Он какого-то ляда ночью на своей коляске катался по третьему этажу.
-Какой катался? Его с петли сняли как два дня назад.
-Лёрик, да я тебе говорю. Я вчера слышал скрип коляски.
-Ну может кто-нибудь её взял и тупо угорает. - предположил Валерий.
Недолго подумав, Виктор, соглашаясь, кивнул. Другого варианта быть не может.
Возвращаясь поздно и как обычно через бар, парень позабыл о смерти Олега. Войдя домой, включил телевизор и вынул из холодильника бутылочку пива. Но как только он её откупорил и приложился к горлышку губами, послышался режущий слух скрип. Будто инвалидная коляска проехала за его дверью. Сказав "сейчас эти дебилы доиграются", Виктор резко поднялся и, открыв дверь, выглянул в коридор. Но некого не увидел. Но скрип не прекратился. Он усиливался. Звук шёл откуда-то из полумрака длинного коридора. Виктор хотел было крикнуть что-нибудь грозное, но вмиг онемел.
Пустая инвалидная коляска, выехав со стороны общего балкона по направлению к подъезду, резко повернула на право, и, скрипя, покатилась в темноту. В противоположнее крыло дома. Страх холодным комком возник в горле и провалился в желудок, оставляя после себя мурашки. Хмель как рукой сняло. Напуганный Виктор захлопнул дверь и, закрывшись на оба замка, выключил везде свет. Нужно лечь спать. А главное бросить пить.
Лёгши в кровать, он закутался в одеяло с головой, но как только уснул, его разбудил телефонный звонок. На дисплее высветилось Валя- сестра Лёрика. Юноша поднял трубку. На той стороне истерично и взахлёб плакала девушка. Из всего сумбура, который она говорила, Виктор понял лишь то, что Валеру нашли задушенным возле подъезда буквально полчаса назад. Но самое странное- перед тем как убить, ему переломали ноги.
Не в силах что-нибудь ответить, Виктор бесцеремонно положил трубку. Прибывая в шоке, он вновь закутался в одеяло и постарался уснуть. Объятия Морфея приняли его только ближе к утру.
Его мучили кошмары. Он убегал по длинному коридору их дома от скрипящей коляски. Она гналась за ним и намеривалась задавить. Сбить с ног и переехать горло. А коридор не кончался. Он растягивался, а ноги тонули в бетоне. Каждый шаг давался с трудом. И коляска становилась всё ближе. И наконец, она догнала его. Сильный удар и юноша упал. Тяжёлые колёса наехали ему на горло, и он почувствовал, как трещит его гортань...
Проснулся он от собственного крика. Подорвавшись с кровати, Виктор взглянул на телефон. 11:36 и 7 пропущенных звонков от мастера. Выдохнув, он перезвонил Михаилу Ивановичу.
Разнос был диким. Мастер не стеснялся на выражения. Вспомнил все косяки, которых было не мало.
-...Витенька, если тебя завтра не будет на работе- можешь сразу приходить за трудовой. Тебя турнут по тридцать третьей, торчок тупорогий... - кричал в трубку мастер, а затем перейдя на пару минут на русский- матерный, резко оборвал связь.
Положив телефон на кровать, юноша обречённо сглотнул слюну. На заводе он считался ленивым и крайне не далёким работником. Сынок богатых родителей, он особо не чего в жизни не умел. Поэтому и работал обыкновенным слесарем. И то, на это место его устроил отец, уставший от сына. После того как Виктор, избалованный и ни чем не ограниченный мажор, пристрастился к наркотикам, родители отказались от него. Последней каплей было, когда он по приколу отобрал у незнакомой девушки золотую цепочку. С потерпевшей удалось договориться. После этого была клиника. Устройство на завод. И переезд из двух этажного коттеджа в небольшую квартиру в бывшей общаге, которую родители сдавали каким-то иммигрантам. Так из богатенького сыночка Виктор стал никчёмным слесарем, над которым смеялся весь завод.
Завтра нужно точно появиться на работе. Иного выхода нет. А иначе он потеряет единственный способ заработка.
Весь день Виктор был на нервах. Он ни однократно вздрагивал от любого шороха или звука похожего на скрип. А когда подул ветер и сильней приоткрыл форточку, то парень вскрикнул и выронил из рук кружку с горячим чаем. Решив успокоить нервы и махнув рукой на возможный завтрашний перегар, Виктор, поспешно одевшись, направился в магазин за пивом. Вскоре он вернулся с тремя полтарашками и большой пачкой чипсов. После первого же стакана ему стало спокойно и легко. Он включил телевизор и, оставив выбор на спортивном канале, стал методично и не спеша успокаивать нервы. Незаметно подкралась ночь.
Во хмелю, юноша уже почти не вспоминал об инвалидной коляске и повесившемся Шумахере. Всё это было где-то там. За дверью. А дом его крепость. И тут спокойно. Но ближе к 12 ночи он усомнился в этом.
Наблюдая повтор матча каких-то английских клубов, он услышал уже знакомый скрип. Он убрал звук и, крадясь, подойдя к двери, приложил к ней ухо. Скулёж несмазанных колёс теперь слышался в их крыле, и он нарастал. Не выдержав напряжения, Виктор отпрянул от двери и сел на пол. А скрип только усиливался. И вскоре он достиг пика. Монотонный, будто издевательский, он сровнялся с дверью, а затем начал удаляться. В эти секунды, юноша, зажмурившись, закрывал ладонями уши, а его сердце тактом пульса долбило виски. Скрип постепенно стихал. И в скорее вовсе исчез.
Виктор ленно встал и, терзаемый интересом, взглянул в глазок. Благо тот имел хороший обзор. Видно всё: от пола и до потолка. Но нечего. Только обшарпанная дверь алкашей напротив. И когда напуганный юноша хотел уже отойти от глазка, его зрачки расширились от ужаса, а спустя секунду, он как подкошенный упал на пол и, оперившись на косяк, закрыл рот руками, чтобы не закричать.
Старая инвалидная коляска, не издав ни звука, прокатилась, будто по воздуху, справа налево. Скрипа не было. Всё происходило в абсолютной тишине. В безмолвной мёртвой тишине. И только такт напуганного сердца нарушал её. Но только Виктор хотел встать, как в дверь из-за всех сил ударили. А затем ещё раз. И ещё. И скрип. Адский скрип разрезал ночь и полумрак коридора. Коляска била колёсами в металл двери. Кто-то или что-то хотел попасть в квартиру.
Виктор испугано завопил, вскочил с места и, матерясь, рванул в дальнюю комнату. В спальню. Он упал на кровать и словно маленький ребёнок, закрыл голову подушкой, стараясь хоть как-то приглушить пугающие звуки. Вскоре удары прекратились, и послышался стихающий скулёж коляски удавленника. В эту ночь Виктор еле уснул.
Встав поутру хмурым и не выспавшимся, он не горя желанием отправился на ненавистную работу. Там получил последнее предупреждение от мастера и стал объектом для подколов на весь оставшийся день со стороны коллег. Тем более его несвежее дыхание обладало стойким и ярко выраженным перегаром. Михаил Иванович, не стесняясь в выражениях, предложил ему закодироваться, а если он ещё хоть раз явиться в таком состоянии, то она сам его закодирует. Виктор пообещал, что такого больше не повториться. Благо сегодня пятница и можно вечером хорошо расслабиться.
Его не тянуло домой. Весь день его терзало странное чувство, и он не знал, куда от него деваться. Будто что-то должно произойти. Может ему сбежать? А куда? Да и на какие шиши? Хотя он может вполне пожить несколько дней в гостинице, а потом постарается помириться с родителями. Сделает всё, лишь бы больше не ночевать в этой квартире. В доме, где по ночам катается коляска удавленника, над которым он когда-то издевался. Но перед гостиницей нужно в бар. Расслабить нервы.
В питейном заведении он действительно расслабился. Алкоголь одурманил его разум и Виктор стал рассуждать по-другому. После 6 шота водки, юноша осмелел. Пьяный, он старался рассуждать логично. Да что ему эта коляска сделает? На ногу наедет? Постарается сбить? Да это просто кусок металла и пластмассы с дранным пуфиком. Пнул раз и всего делов. Да и что он вообще испугался? Теперь самому смешно. Сегодня едет домой. Ни каких гостиниц. Уже порядочно пьяный, он демонстративно поднял рюмку вверх и перед тем как выпить, еле слышно произнёс:
-Как был он лохом при жизни, таким и остался.
Приехав поздно на такси, Виктор еле стоял на ногах. Опираясь на перила, качаясь, он поднимался на свой этаж, полный алкогольной храбрости и безрассудства. На лестничной площадке между первым и вторым ярусами, он остановился и прислушался. Тишина. Скрипа не слышно. Шатаясь, продолжил путь. Когда повернул в своё крыло, немножко затормозил ход. Возле последних квартир, включая его, не горел свет. Но выдохнув, пошёл наоборот быстрее, стараясь показать свою смелость, в первую очередь самому себе.
Свет, треща, заморгал и осветил то, что поджидало его в конце крыла. Напротив квартиры Виктора недвижимо стояла инвалидная коляска. Юноша замер. Но инфернальный объект не подавал никаких признаков мистической жизни. Парень сделал один шаг. Затем второй. А после, ухмыльнувшись, не спеша пошагал в сторону коляски. Наверное, это всё-таки над ним кто-нибудь угорает. Прицепили как-нибудь коляску и тянули за леску или ещё как-нибудь.
И тут тишину бывшей общаги разрезал протяжный скрип. Несмазанные давно колёса медленно двинулись навстречу юноше. И тут вся напыщенная, придуманная им храбрость, подогретая алкоголем, вмиг испарилась. Он гулко завопил и, развернувшись, побежал прочь. Коляска, скрипом режа слух, набирала скорость.
Виктор бежал по лестнице, перепрыгивая через пару ступеней за раз. Инвалидку кидало из стороны в сторону, когда она гналась за ним по подъезду. Помимо скрипа и испуганного крика, в адскую какофонию добавилось дребезжание металла. И уже на выходе она настигла его.
Сильный удар колёс в спину сбил Виктора на бетонный пол. И тут же коляска, подпрыгнув на месте, несколько раз приземлилась на его ноги. Вес дьявольского объекта будто вырос многократно. Послышался хруст костей. В четыре прыжка, коляска раздробила ему голени. Виктор завопил от боли. Но вскоре просто хрипел от увиденного ужаса.
Из темноты подлестничной площадки, на руках выползал Олег. Фиолетовый язык вывален, глаза выпучены и вышли из орбит, а на красной шее болталась петля. От покойника несло алкоголем, гнилью и мочой. Виктор мог лишь испуганно скулить. Удавленник подполз ко своей жертве и, забравшись ему на грудь, из-за всех сил сдавил холодными руками горло. В глазах моментально потемнело. Юноша постарался сопротивляться, но стальную хватку отбить не удалось. С глухим хрустом треснула гортань. Переломанные ноги забило в судорогах. Последнее, что парень услышал перед смертью, хриплый голос:
-Никчёмное животное...
Наутро Виктора обнаружили задушенным возле подъезда со стойкой вонью перегара и в луже собственной мочи.