Аннотация: Здесь нет никакого расизма. И это не за Одессу.
Просыпаюсь от бьющего в глаза солнца. Голова залита не то свинцом, не то маслонаполненным каучуком марки СКМС 30 АРКМ-15, тяжелым, темным и тягучим. И почему мне каучук пришел в голову? В прямом и переносном смысле. Если я найду в себе силы оторвать голову от поверхности, на которой лежу, то моя голова превратится в большой тяжелый каучуковый мяч, который долго с медленно затухающей амплитудой будет прыгать по вагонной полке.
Стоп. Я в вагоне. То-то стук колес из ватного тумана доносится. Как я здесь оказался? Ведь вроде вчера (или сегодня?) я был... Вспомнил!
Быстро сажусь на полку. Я же в командировке! А это - Румыния. Смотрю в окно - красно-глинистые поля убегают к горизонту. Это где же мы есть? Поезд замедляется, и вижу вывеску над вокзальчиком: Яссы.
Мама! Это же к границе подъезжаем! Лихорадочно шарю по карманам. Бумажника нет. Паспорта тоже нет. Сумки нет. Что я делаю в этом поезде, и как я здесь оказался?
В Румынию въезжали с приключениями. Проехали Украину, Приднестровье с врытыми в землю танками, Бендеры с гаубицами на огневых позициях (год 1993!), проехали Унгены, въехали в Румынию. И надо же случиться забастовке на железной дороге. Стоим уже сутки, даже пограничники румынские к нам не подходят. Когда поедем, неизвестно. Вагон-ресторан в Унгенах остался. Выпить нечего. Жрать тоже. Тоска.
В вагоне осталось три человека. Я, румын и болгарин. Чтобы не было скучно, переселились в одно купе. У болгарина есть коньяк. Закуски нет. Румын, профессор из Бухарестского университета, берется сходить на станцию за едой. Нас просто не выпустят без пограничного штампика в паспорте. Скидываемся и отряжаем гонца.
Профессор, добрый человек. Ему не обязательно возвращаться в поезд. Мог бы сесть в автобус и спокойно доехать до своего родного Бухареста. Но из чувства солидарности возвращается, неся с собой сумасшедший запах копченого мяса, свежих овощей, горячего хлеба. В довершение всего ставит на столик несколько бутылок домашнего вина, купленного у местных крестьян. Дай Бог здоровья и ему, и крестьянам.
Еще через сутки страйк окончился, пришли пограничники и таможня, проштемпелевали паспорта. Поезд тронулся, но уже никто меня в Бухаресте не встречал. Два дня на вокзал ходили, а потом перестали.
Сижу один в купе, без денег, без паспорта, без воспоминаний о вчерашнем дне. Идей в голове никаких. Идти некуда. Открывается дверь купе, на пороге стоит веселый проводник в белом переднике и с гроздью подстаканников в руке. О, Петь, глянь - Андрюха проснулся! - кричит он.
В Бухарест приехали поздно вечером, прощание было очень теплым во всех смыслах слова. Болгарин поехал дальше в свою Болгарию, профессор поехал домой, а я пошел искать ночлег. Первая попавшаяся привокзальная гостиница - Дунаря. Педик-портье и пыльные шторы. Партнеры, приехавшие за мной утром, в ужасе. Срочно переселяюсь в другую гостиницу.
- Да ты сиди, не вставай! Мы из этого купе всех по разным местам распихали! Распоряжайся нумером полностью! Щас твой бумажник и сумку принесу. И чайку заодно!
Хороший, наверное, парень. Жалко, не знаю, как его зовут. Да ничего, сейчас еще раз познакомимся. Господи, да что это с головой? На похмельный синдром совершенно не похоже. Да и не пил я вчера. Насколько помню. А что я вообще помню о вчерашнем дне?
Бухарест - город скучный. По крайней мере, был таким весной 1993. Работа в офисе до 18 - никто не говорит по-русски, я не говорю по-румынски. По-английски они с трудом говорят, контракт на английском делаем. Через неделю уже могу сносно объясняться в магазинах и кафе. Даже с нашими партнерами на ихнем романеште брешу, к их восторгу.
Стены домов в свежих следах от пуль и осколков. Последние сеансы в кино в 18-00. Телевидение вещает по двум каналам - на первом усатый мужик в высокой военной фуражке что-то по бумажке читает, на втором толстая тетка в национальном костюме песни воет. Все книги прочитаны. С тоски учу румынский и пью Столичную под местное копченое мясо. Мясо хорошее. Водка тоже.
- О, да у тебя случай совсем тяжелый, - говорит Сергей, разливая виски Джони Уокер из моего запаса по граненым железнодорожным стаканам. Моего проводника-благодетеля, оказывается, зовут Сергеем. - Неужели совсем ничего не помнишь?
Начинаю вспоминать вчерашний день с самого утра.
Все прощальные сувениры раздарены и прощальные тосты подняты еще вчера. Поезд вечером, надо убить целый день. Рассчитываюсь с гостиницей, оставляю до вечера сумку в ресепшене.
Бесцельно брожу по улицам. Вижу до боли знакомую вывеску Гамбринус. Оч-чень любопытно! Это они что, в честь знаменитой одесской пивнухи так заведение назвали? Хотя, судя по тому, что располагается оно в весьма старинном доме, может быть и наоборот. С целью удовлетворения любопытства захожу. Да и до поезда еще больше двух часов, кружечку пива вполне могу пропустить. А то и две.
Изнутри заведение на длинный мрачный тоннель одесского Гамбринуса совсем не похоже. Мебель из светлого дерева, светлые стены, высокие готические окна. И почему-то играет восточная музыка.
Пиво принесли быстро, еще быстрее за мой столик подсела команда шумных усатых брюнетов со своими кружками. Один на разных языках начал допытываться у меня, откуда я и зачем в Бухаресте. Странная компания, да бог с ними, сейчас пиво допью и уйду. Пиво у них в Гамбринусе странное какое-то, сладковатое на вкус. Да и рожи эти напротив странные какие-то, мутные и расплывчатые. И откуда у меня в руке взялась вторая кружка, я, вроде, одну заказывал?
Короткий момент прояснения сознания. Я сижу, зажатый с двух сторон здоровыми усатыми ржущими бугаями. Один нарочито громко что-то говорит и дружески хлопает меня по плечу. Понимаю, что пора рвать отсюда, пока окончательно не расплылся.
Встаю. Меня пытаются удержать, я объясняю, дебильно улыбаясь, что мне нужно в туалет. Меня сопровождает маленький плюгавенький усатик, остальные остаются за столом и внимательно провожают нас взглядами.
В туалете обдумываю план отступления. Голова работает все хуже и хуже, и это не радует. Потихоньку выглядываю из-за двери. Усатик спокойно курит справа по коридору, между дверью туалета и выходом. Слева по коридору дверь на кухню - это я понимаю по кухонным звукам и запахам. Принимаю решение идти налево.
Пробираюсь мимо дымящихся огромных кастрюль, шипящих сковородок, визжащих теток в белых халатах. Кто-то пытается загородить мне дорогу, хватает за рукав - грубо отталкиваю его - впереди вижу цель - дверь во внутренний дворик - вышибаю цель и вываливаюсь на свежий воздух. До гостиницы несколько кварталов, до поезда - полтора часа.
Дальше не помню.
- Дошел, ты, значит, до гостиницы, сумку забрал, попросил такси себе вызвать. Это нам таксист потом рассказал,- Серега разливает по стаканам на троих мускат из вагона-ресторана. - Таксист тебя к поезду и доставил. Прямо к вагону подвез, представляешь? На перрон выехал, видя твое состояние. Сдал тебя с сумкой нам с рук на руки, взял из твоего бумажника десять баксов и уехал.
Пересчитываю деньги в бумажнике. После вчерашнего не хватает ровно десяти баксов. Дай Бог здоровья тому безымянному таксисту. Это получается, что я за пиво в Гамбринусе не заплатил? Да и хрен с ним...
Чокаемся между собой, потом со стенкой вагона. - Кормилец ты наш! - Петя ласково поглаживает свой вагон.
- Ну а потом мы тебя в отдельное купе оформили, документы и сумку себе на всякий случай прибрали, пока не проснешься. Паспорт посмотрели, узнали, что Андреем кличут. Ну, давай, за счастливое избавление! А то все могло и хуже кончиться. Тебе что, не говорили, что к арнаутам в заведения не стоит ходить? Клофелин - это у них обычное средство добычи денег.
--
А кто такие арнауты? - спрашиваю я.
--
Гыы!!! А это у нас так албанцев называют.
Я откидываюсь на вагонную стенку. На плитке уютно скворчит жареная картошка. Голова постепенно приходит в приятно-привычное состояние легкого алкогольного кайфа. Впереди два дня пути до Москвы. В сумке есть еще одна бутылка виски, подаренная румынами, дай Бог им здоровья. Да и вагон-ресторан в Унгенах обратно прицепили, есть куда сбегать. Двухдневная пьянка с проводниками - приятная перспектива!