Небо казалось покрытым рыжевато-золотистой пыльцой - чудилось, будто этот теплый бархатистый оттенок напылили прямо на прозрачный воздух, пропахший сладковатым цветочным ароматом. Ни солнца, ни звезд: этот маленький гордый мирок не нуждался в чужом сиянии.
Бархатисто-рыжеватые отсветы играли на листве; на прогретой своим собственным теплом земле вальяжно разлеглись тонкие тени. Кора дерева под вечно изменяющимися пальцами терпко пахла летним вечером и густой смолой; если покрепче обнять ствол, то совсем не страшно смотреть вверх.
По золотисто-пыльцовому небу то и дело пробегали неровные полосы липкой черноты.
- Вот это - действительно моя тоска, - произнесла в теплые глухие небеса воплощенная изменчивость, прижавшаяся щекой к стволу дерева. Ветка, на которой она пристроилась, совсем не двигалась - ветерок не мог даже шевельнуть густую листву.
- А говорила, что ты - всегда темные миры, - растерянно сказал мужчина с бесполезным коричневым пледом в руках, запрокинув голову. Лезть на дерево ему определенно не хотелось.
Сытый котяра вскарабкался на самый верх и теперь напряженно осматривался, даже не думая о том, чтобы пригреться и задремать. Девушка неотрывно смотрела на зверька: так можно было отвлечься от засасывающей пустоты, полосами разрывающей небо.
- Которая я это говорила? - грустно усмехнулась она, и зрачки в ее глазах отчего-то стали квадратными, а потом потерялись вовсе. - И какая я сейчас? Какой ты меня сделал? Какой хотел увидеть?
- Ничего я не хотел. Думал только... плед вернуть. Только теперь не знаю, как.
Котяра уставился на него так, будто собирался броситься с воем и выпущенными когтями, но в итоге ограничился тем, что с достоинством вильнул кончиком хвоста. По небу прокатилось целое пятно жирной черноты.
- Врешь, - внезапно повеселела девушка, и в ее спокойной улыбке было что-то вымученное и неестественное. - Если бы ты хотел только вернуть плед, он бы просто исчез, а ты ни за что бы здесь не оказался. И меня бы здесь не было... то есть вообще не было бы.
- Я проснусь, - с отвращением ответил мужчина, бросив плед себе под ноги, и опустил глаза.
- Проснешься, конечно. Куда ж ты денешься. Только теперь я буду сниться тебе гораздо чаще, знаешь? Потому что и ты, и я слишком сильно привыкли к тому, что всегда есть кто-то, кто поймет все.
Сытый котяра быстро лизнул собственный бок и снова настороженно огляделся, будто боялся, что на него нападут.
- А вот у тебя в твоей пропахшей паршивым растворимым кофе реальности начнутся проблемы, - сказала воплощенная изменчивость и наконец взглянула вниз. - И однажды тебе не захочется просыпаться, что бы я ни говорила.
- Как будто тебя это расстроит, - буркнул мужчина.
- Еще как, - кивнула она. - Только представь - ты же все время будешь рядом! А что, если я начну создавать миры? С тобой этого делать нельзя.
- Потому что они будут слишком реальными? - криво усмехнулся мужчина, встретившись взглядом с котом. Кот яростно забил хвостом, но все же отвел глаза.
- Потому что они будут совершенными, - мрачно хмыкнула девушка. - А это плохо. Совершенству некуда развиваться и незачем изменяться. Я так не могу.
Мужчина заинтересованно склонил голову к плечу и уселся на брошенный на землю плед.
- Ага, а в чем изъян этого мира? Эта черная дрянь наверху?
Непостоянность брезгливо поморщилась.
- Этот мир пустой. Пустой и обидевшийся на вселенную настолько, что уверен, будто сможет выжить один, без чьей-либо помощи. Он справляется, он сильный. Только вот помнит еще, как было легко и спокойно, когда ему помогали и он помогал в ответ.
- Почему ты создала его таким? - спросил мужчина.
Она устало рассмеялась и тряхнула головой.
- Просыпайся. Просыпайся и живи, как жил. Мне подумалось - наверное, ты там еще нужен. Тебя зовут, ты слышишь?
- Слышу. Сестра, - обреченно вздохнул он и начал медленно таять. - Но почему ты создала такой мир? Так на тебя не похоже... - к концу фразы в пустом мире остался только смятый коричневый плед, уже согретый бархатистым теплом, и ответ адресовался скорее небесам, что вдруг стали совершенно черными:
- Тебя так долго не было...
Кот уставился куда-то перед собой и тоскливо, с надрывом, завыл.