Аннотация: Предсказания, или то, куда могут привести благие намерения умного человека.Написано не страшно, но под конец чувствуешь горечь.Почему? Кто знает.
Спасение.
"Блажен читающий и слушающий слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко." Библия, Откровение святого Иоанна Богослова глава 1 строфа 3
1665год, середина декабря. Около городка Гердеант близь Орлеана
Обычный кошмар. Это только обычный кошмар.
Проснуться после страшного сна мало приятного, но это было так. Так реально. Демоны, подручные Сатаны, что пожирали спящих людей.
Вздрогнувший священник вытер холодный пот со лба.
- Жак! Жак! Где тебя черти носят?! - после подобного отдыха ему требовалась разрядка, а самое простое, как он знал из собственного опыта, это наорать на кого-нибудь. Начал звать он служку, медленно вставая с кровати - его возраст уже давал о себе знать. Видно, недолго ему осталось.
- Я здесь кюре, - Жак уже прекрасно знал, что сейчас на него начнут орать - он был с соседней келье и прекрасно слышал стоны священника, и уже несколько привык, что после ночных кошмаров кюре часто бывает раздраженным.
- Боже, ну почему ты так глуп?! Жак, неужели нельзя сразу, как только я тебя позвал принести воды? Почему тебя надо еще и за ней посылать? - от первого громкого крика сразу перехватило горло и потому дальше сразу пошел более деловой разговор.
Жак быстро убежал за водой, а священник быстро достал с полки баночку с зельем и отхлебнул.
Сразу стало легче, несмотря на этот мерзкий гнилостный вкус.
С улицы прибежал запыхавшийся Жак, вода была ледяной, но зелье требовало запивки. Впрочем, не успел кюре сделать и нескольких глотков, как дверь распахнули пинком и в комнату заскочил местный плотник.
- Беда, патер, опять моей дочери стало плохо, никак болезнь её не отпускает, может, пойдете осмотрите её, - по его беспокойству легко можно было понять, что дело нешуточное.
- Жак, принеси мою старую сумку со второго этажа и дай с полки два больших пузыря с плотно притертыми пробками, - и недовольно зыркнул на все еще стоящего в дверях ремесленника, - чего стоишь в дверях? Подожди на улице, сейчас пойдем.
Жак быстро обернулся, и спустя несколько минут они вышли.
Несмотря на возраст кюре не отставал от своих куда более молодых спутников, даже более того по пути еще и умудрялся расспрашивать о симптомах болезни, когда её вообще заметили . Пару раз он обгонял их обоих и замерев на пару минут о чем то раздумывал.
Придя в дом, он тут же взялся за дело, и не молиться да требовать пожертвования, как это сделал бы городской священник, а осматривать больную, растирать какие-то пахучие травы, и переливать в кружку разные, далеко не розами пахнущие жидкости.
После того как ребенок выпил лекарство, нужные бутыльки оставлены, рецепт строго разъяснен из него как будто выдернули какой то стержень, руки опять принялись дрожать, в голосе появились дребезжащие нотки, да и каждое движение стало каким то робким и нерешительным
Немного поговорив об оплате - починки пары ветхих стульев, он не обращая внимание на то идет ли его послушник за ним, последовал обратно. Судя по блеску глаз плотника - после "ремонта" в стульях хорошо, если останется хоть по одной старой деревяшке. Но этот взгляд скользнул по спине Жана торопящегося за стариком - тому тоже не было никакого дела за благодарностью плотника, его занимало кое-что другое.
К тому времени как он догнал кюре, тот уже достиг мостика на пол пути к дому - при всей кажущейся дряхлости, силы продемонстрированные недавно никуда не девались, и когда священник немного увлекался своим делом то не раз поражал Жана выносливостью, да и живостью что ли?
- Кюре, можно спросить?
Старик, остановившись, вопросительно глянул на него, ожидая вопроса.
- Кюре, я вот подумал - ведь в храмах травы, да и зелья всякие не проходят, а откуда вы это знаете? Да и... - он смолк, тщетно подбирая нужные слова, но священник его уже понял.
И поглядев на то, как неспешно несет свои воды река, начал:
- Видишь ли Жан, мне уже очень много лет, моя жизнь началась когда в этих краях верили не только в святого отца, духе и его сына, но и в веру моих предков - там в лесу, до сих пор есть останки поседения друидов, и именно там, когда то давно я появился на свет. Матери я лишился рано, так что меня воспитывали отец и дед, и учили чему знали, а знали они мно-огое. Потом, когда я стал уже старше, в наши края докатилась вера в единственного Бога - отца нашего Иисуса Христа,и я принял истинную веру, в основном мне помогли разговоры с одним молодым пилигримом, которому на охоте повредило ногу, и его притащили к моему отцу лечиться. Вот тогда то я и решил принять сан. Но сейчас уже понимаю, что толкового рукоположения мне не принимать - в конце концов, какой я ересью только не занимаюсь? Мази, лекарства - от Лукавого ли они? Кто знает? Но в них я уверен - зелье в отличие от только одной молитвы дает куда более хороший результат чем просто молитва. Уж в этом я за долгий срок не сомневаюсь. Ладно, пойдем домой, а то заболеем, холодно мне что то.
А ночью был очередной кошмар.
На сей раз кюре не стал быстро вставать. Там, на грани сна промелькнула одна мысль, которая никак не хотела приходить к нему снова, после пробуждения. Мысли петляли и все время сворачивали ко вчерашнему дню - болезнь ребенка, Жаковы расспросы, обычный вечер.
"Воспользуйся этим, только если не будет надежды, быть может, только тут будет хоть один шанс на спасение..." Дедовы слова, когда тот пытался вдолбить остатки древней друйдской науки своему загоревшемуся религией потомку, словно врезались в голову, не смотря на многие десятилетия.
Спасение. Вот оно. Это и в самом деле может помочь! Пришедшее на память обучение, наложилось на мысль, пришедшую во сне.
Кюре встал и шаркающей походкой направился к висевшему на стене крестику - помолиться за столь чудесную мысль.
Чуть позже он встал и сам отправился будить Жака - у них у обоих сегодня много работы.
Жак никогда бы не заподозрил такой прыти в этом старике, если б не те месяцы что он прожил с ним под одной крышей. Такой кипучей деятельности он еще не видел: с самого утра разбудив Жака и даже - небывалое дело, дав ему пару монет подкрепиться городе, отправил его в город за двумя лопатами, сам же засел за кипящим котлом, в который попеременно кидал какие-то травы. Нет, он уже и при Жаке не раз и не два занимался своими отварами, и ходил в лес за травами, но не лютой зимой же! Старик явно задумал, что-то интересное.
Нетерпение Жака, спешная подготовка старика привели к тому, что наскоро потрапезничав они пошли в лес. Жак мог бы и высказать свое мнение о том на кой демон им надо лазать по буеракам, и вообще, как оно все выглядит, но идущий безо всякого стона старик, быстро и методично двигающийся к своей, только ему одному известной цели, заставлял Жака молчать и двигаться дальше - будущее покажет.
Цели, невысокого холма на лесной полянке, они достигли только к вечеру. Здесь, благодаря ветру и морозу, холмик был едва присыпан снегом, так что после первого втыкания лопаты показалась земля. Старик, не слова не говоря Жаку, начал копать.
Жак попытался присоединиться к нему, но кюре одним жестом попросил его подождать.
- Как устану, сменишь меня, нам все не надо, нам хоть немножко достать - все остальное уже приготовлено.
Что там за все приготовленное у старика Жак даже и спрашивать не стал - бесполезно.
Вскоре лопата чиркнула по костям. Жак, попытался было отойти от этого святотатства, но когда старик, пошарив в ямке, вытащил из земли олений череп, у парня отлегло - это всё-таки не могила.
- Один у меня уже есть, там должны быть еще два - выкопай их, а я займусь этим.
Ну, раз ему среди зимы понадобились зачем то три оленьих черепа, то он их получит. Жак с готовностью схватился за лопату.
Вернулись домой они ночью - старик, каким то непостижимым умением точно знал, где они находятся, и даже когда они пошли назад умудрился вывести их обоих на тропу - как со смущением старик признался - дорогу до холма он помнит только напрямик.
Потом старик начал заниматься чем-то непонятным - зачем то разбил черепа, вытряхнув из ник довольно странного цвета землю, начал с ней возиться.
Что бы он не делал - делал он это не долго, потом просто сложил в кувшин, и залил какой то гнусно пахнущей дрянью, - Жак даже думать не хотел каково на вкус это лекарство и кому его доведется пить. Впрочем, такие мысли не сильно досаждали ему - всего через несколько дней должно было наступить рождество, хоть в этом году все какие то и нервные, но праздник то никуда не делся! Его даже пригласили на ужин, впрочем Пьерова дочка так выглядит, что видит бог он остался бы и на ночь.
И подобные мысли нет, нет, да заглядывали в его голову, не обращая внимание на с каждым днем все больше мрачнеющего кюре. Но когда молодость может обращать внимание на такие мелочи, когда решаются такие важные вопросы вроде того с кем пойдет Жанна на ярмарку?
Забыть о подобном Жаку пришлось уже после рождества. Кюре непривычно бодрый дал ему денег на еду и развлечение, потом был праздничный стол, а дальше кюре просто отпустил его, хоть до этого и не жаловал подобные развлечения.
"Наверное, он что-то чувствовал. Не хотел, что б я это видел. Эх, старик. Интересно, а почему он никогда не называл своего мирского имени? А какая теперь разница." Не смотря на предложения горожан, Жак сам выкопал и похоронил старика - тот все-таки многое для него сделал. На его могилу встал вычурный деревянный крест - последняя дань памяти городского плотника. Они так странно смотрелись вместе - древний, хранящий свои тайны лес и свежий резной крест из дерева.
Жак, постояв так немного отряхнул руки от земли и непонятной желтой дряни, в которой, видно, испачкался, когда выливал стариковы микстуры, те их них, в которых он ничего не понимал - на кой они ему вообще? Потом, собрав нехитрый скарб, которого набралось на удивление немного, двинулся в сторону Гердеанта.
***
Жизнь текла своим чередом, рождались люди, умирали старики, природа прождав зиму начала радоваться весне - кому какое дело до всяких непонятностей? А их в окрестностях Гердеанта вполне хватало - сначала из окрестных лесов ушли волки, и олени со всякой мелочью, но люди не придали этому серьезного значения. Зачем? Огорчились только охотники, да и то ненадолго. С весной начала бурно расти трава и цветы - в те дни желтая пыльца была казалось везде - в домах, колодцах и конечно, людях. И откуда она только бралась? Но это тоже никого не волновало, зачем задаваться бесполезными вопросами?
А однажды, в один солнечный летний день город не проснулся. Казалось, все просто разоспались - такими умиротворенными и спокойными были лица людей. И лишь когда в людях начали плодиться мухи, а над городом повис удушающий смрад, стало понятно, что Гердеант стал городом мертвых.
Люди умерли с той же улыбкой что и старый старик-отшельник, по недомыслию своему напялившему сутану и принявший пост, подумать только не от его святейшества папы, а от обычного пилигрима! Но он был полезен городу и спасал людей по мере своих сил, поэтому городской священник при упоминаний о нем морщился, но ничего не делал, хотя бы потому что и сам к нему тайком шастал за лекарством от ревматизма. Спасал он всех и на этот раз - постоянный кошмары когда людей живьем поедали демоны и помня о том что следующий год это год Зверя, он постарался спасти всех в последний раз, пусть не тела - лекарства от демонов не знали священники, не знали его и друиды, чьим последним отпрыском он являлся, но они знали другое. "Последний сон", это просто милосердная смерть и верная погибель любому захватчику вздумавшему надругаться над телами. Это был последний подарок выжившего из ума старика-друида неизвестным демонам!
Но вместо демонов пришли люди, и дни Орлеана тоже стали сочтены, хотя они и были такими еще с начала весны, когда в том направлений ушел Жак. Но без этого люди могли прожить на пару недель дольше. Какая, право, безделица. Но это дело будущего, а в этот теплый летний когда полчища Сатаны уже ели жителей города, ведь не даром тот носит титул Повелителя мух, на уже незаметной с зимы могилки с уже потемневшим крестом лежали два цветка, принесенных накануне дочерью плотника, спасенной этим стариком. Дважды.