Ночь. Не то чтобы совсем беззвездная, но и не усыпанная "звездным ковром", как часто выражаются беллетристы . И тишина. Не величественная, не, упаси господь, гробовая, а житейская, уютная такая тишина спального района, разбавленная целым ворохом пёстрых звуков, привычных уху любого городского жителя.
Коротки летние ночи, они особенно цены именно своей мимолетностью. Воздух буквально пропитан жизнью, да, пусть даже иногда и раздражающей, жалящей и зудящей, но всё как будто говорит : отложи сон, утро итак не медлит! Эта ночь жадно впивается в каждого, и не хочет отпускать никого до рассвета.
Сломанными гирляндами стоят пустые дома : из десятков окон, горит хорошо если несколько. В одном из таких ничем не примечательных окон , ничем не примечательного дома, ничем не примечательной ночью, не происходило тем временем ничего интересного. Тихо ворчал электрический чайник, воинственно шумел кондиционер , и мужчина, ежесекундно поправляя очки, выбирал себе книгу на вечер. Время было уже позднее, глубоко за полночь, и уж если и стоит в эту пору не спать, так по причинам более деликатным, чем чтение книг, но мужчину это не волновало.
Передернув плечами, будто от холода, он запахнул халат и прибавил мощности кондиционеру, любовно проведя по корешкам своих верных соратников. О, что это была за книжная полка! Настоящие тяжеловесы, которые придутся по зубам только маститым книжным гурманам, соседствовали здесь с абсолютно "десертными" книгами; редкие раритетные издания чередовались с бульварным чтивом.
Еще раз проведя нервными длинными пальцами по книгам, мужчина причмокнул от удовольствия. Вот он - секрет вечной жизни! И никто его не скрывает, не прячет от чужих глаз : сотню раз уже писалось и талдычилось, что хорошо прочитанная книга - это целый жизненный путь, пройденный заодно с главным героем. Пусть безмолвным наблюдателем, не в силах которого повлиять на перипетии сюжета, но ведь сердце замирает в унисон, как будто оно одно на двоих! И кажется зачастую, что стук сердца из плоти и крови останавливается мгновением раньше, чем его чернильного собрата , пронзённого невероятно коварным ударом в спину, или дрогнувшей рукой отвергнутого возлюбленного, или...
Глаза нестарого еще мужчины затуманились, ноги сделали несколько неверных шагов, и он наконец очнулся. Выхватил переплёт наугад, не глядя, и удивленно уставился на маленький невзрачный томик серого цвета, на котором даже не было названия. Не сразу поняв, откуда в его роскошном трофейном зале этот мышонок, мужчина все же припомнил, что купил его уже несколько лет назад, за найденное в нем рачительным хозяином единственное достоинство - очень низкую цену, где то в одном из бесчисленных книжных развалов.
Усмехнувшись воспоминаниям, он неспешно побрел на кухню, к как нельзя кстати закипевшему чайнику. Не пропадать же добру?
Еженощный ритуал. Чай. Естественно без сахара, который только портит вкус напитка .Кресло. Потертое, латаное перелатанное, верное хозяину как охотничья собака . И книга. Изюминка на торте.
По всякому открывался переплёт. Иногда с нетерпением, иногда с большим предвкушением, иногда и со скукой. В этот раз переплет был отброшен небрежно, таким жестом, наверное, опытный сомелье мог бы откупоривать бутылку вина.
Бывает так, что обложка - совершенно не соответствует содержанию. Но это был не тот случай. В этом бесхитростно сером переплете, который даже не потрудился сообщить миру название книги и имя её творца, не было приключений, не было погонь и страстей. Даже умных мыслей пришлось бы искать в ней при свете и с лупой. Это была автобиография. Не великого путешественника, не артиста, не видного политического деятеля - обычного клерка. Но при этом написана она была мастерски, показывая обычную серую жизнь начала двадцатого века, которых было миллион, и миллион из них не был узнанным, она не интриговала, не обещала "Дальше будет интересно!". Она просто лилась и лилась . Канцелярская жизнь, описанная художественным языком. Без прикрас, без каких либо украшательств , от и до, не внося и грамма писательского вымысла.
Последняя глава. Последний описанный день. Эпилог и две даты, написанные уже другой рукой. Мужчина захлопнул книгу и незрячими глазами уставился в стакан так и не выпитого чая. За окном яростное летнее солнце уже продирало глаза ото сна. Он усмехнулся и поставил стакан на стол. Эта книга оказалась слишком горькой к чаю.