Глава 6. Ткань, нити и узлы

Ганс, пробудившийся четыре с четвертью часа спустя, оказался куда более покладистым, чем до. Он по новой выслушал тот же самый рассказ Кэтэ, теперь уже понимая её язык, и больше не старался её запутать и поймать на противоречиях. Правда, вопросов задал не меньше прежнего. Иван определил, что больше всего Ганса занимает, какая у детей Кэтэ экономика, и из простодушных ответов рассказчицы сам сделал вывод, что практически никакая. Первобытное земледелие и натуральное хозяйство. Хотя, что-то похожее на торговлю и налоги Кэтэ описала, но не употребляя слов, такое значение имеющих. Вместо этого она говорила "поменяться" и "отдать на общее дело". Должно быть, ни государство, ни коммерция, пока ещё не вошли в жизнь её народа так прочно, чтобы их догадались как-то называть.

Дальше - больше. Ганс принялся расспрашивать Кэтэ о силе и численности её врагов, но тут случилось взаимное недопонимание. Ганс, воспринявший было рассказы о противнике как разведсводку, под самый конец узнал, что сведения устарели, по мнению самой же Кэтэ, лет на тысячу. Из чего сделал вывод, что бессмысленно готовиться к встрече со старыми врагами, которые остались в далёком прошлом. Кэтэ же категорически с ним не соглашалась, заявляя, что их главными врагами будут боги и колдуны, для которых тысяча лет - не срок, и они, конечно же, не поменялись, а остались всё такими же злыми и подлыми, как и были.

Попутно выяснилось ещё, что "тысяча лет" - это не десять лет в кубе, а просто "очень-очень долго", отчего уверенности в актуальности предоставленных сведений у друзей не прибавилось. Но Кэтэ не унывала. По её словам, с богами всё равно придётся разбираться ей самой, а от Ивана с Гансом потребуется сдерживать какое-то время их слуг, которые, конечно, многочисленны, но ничего особенного собой не представляют.

На заявление Ганса, что за тысячу лет в её мире могли придумать много всякого, включая атомную бомбу, Кэтэ пожелала немедленно узнать, что это такое, но выслушав объяснения, только фыркнула. По её словам, сами боги могут ещё и не такое, а людям они ничего подобного никогда соорудить не позволят. Драться, обещала она, придётся с воинами, вооружёнными копьями, луками и прочей древностью, причём большая часть оружия будет из камня, и только в особых случаях из бронзы (или меди, она не различала) и железа. А с этой стороны она никакой неодолимой угрозы не видела, и, ставя в пример неимоверно великолепные мечи, висящие на ковре в гостиной, раздувала шапкозакидательские настроения. Качество клинков, превосходящее всё, что ей довелось когда-то увидеть, внушило ей уверенность в невероятной искусности и непобедимости воинов с планеты Земля. Простая мысль, что владение хорошим мечом никак не гарантирует наличия боевых умений у его владельца, в её голову не помещалась.

А уж когда она узнала, что Ганс имеет некоторое отношение к изготовлению клинков, её восторгу не было предела. И к похвалам мастерству оружейника прибавилось требование изготовить оружие специально для неё. Это оружие обязательно должно было получиться могучим и волшебным, таким, что при его помощи Кэтэ - ух! Всех победит.

Такие вот разговоры под чай с вареньем продолжались всю ночь, и только утро доказало, что оно и правда вечера мудренее, потому что было решено взять паузу и подумать. Предварительно же все согласились, что поскольку достоверных знаний, сколько и каких врагов они повстречают, всё-таки нет, вооружаться как можно мощнее, надо всем, что найдётся, без ограничений. Кэтэ очень заинтересовалась, что значит "без ограничений", а Ганс, в ответ на красноречивый вопросительный Иванов взгляд, покачал головой и сказал, что ничего такого, о чём Иван подумал, у него нет и никогда не было.

Уходя, с порога Ганс заметил:

- Знаешь, это такое странное чувство, вдруг поверить в то, о чём всегда мечтал. Если бы со мной такое случилось вчера, я бы искал, в чём подвох. А сегодня, сегодня нормально, да.

***

'Василиса бежит, - подумал зевающий Иван, посмотрев в окно, - значит, уже девять утра, десятый'. Пухлая тётка резво промчалась мимо его дома, не забыв любопытными глазами просканировать обстановку снаружи.

- Странная женщина, - заметила Кэтэ, - когда меня видит, смотрит так, будто я что-то делаю неправильно.

- Ты же говорила, что вы поругались.

- Не поругались, а я просто не стала с ней разговаривать, - уточнила Кэтэ. - Я тогда твоего языка совсем не знала. Потом немного узнала, пыталась с ней беседовать, но она говорит непонятно.

- А что именно?

- Спрашивает, из какого дурдома ты меня забрал. Про что это она?

- Наверное, ей не нравится, как ты одета, - предположил Иван. - Надо бы тебе одеться во что-то приличное.

Иван не предполагал, что со снабжением Кэтэ в нормальной одеждой могут возникнуть хоть какие-то проблемы. Просто следовало узнать размеры её тела из показаний медицинского сканера, выбрать фасон платья из имеющегося в сети гигантского моря вариантов, чуток подправить по её вкусу, и распечатать на принтере. Однако же девушка категорически отвергла всё, предлагаемое сетью, как недостойное.

Отчего дерюжный мешок, который Кэтэ к счастью в последнее время уже не надевала, казался ей достойным, а всё многочисленное разнообразие, что придумала для женщин земная цивилизация, нет, было с точки зрения Ивана таинственно и в принципе непостижимо. Отвергнутыми оказались даже платья в античном стиле, почти ничем, кроме качества тканей от первобытной тряпки не отличающиеся.

Кэтэ категорически всё забраковала и потребовала предоставить ей ткань нитки и иголки. Ивана несколько удивил такой подход. Он знал теоретически, что одежду можно не только печатать сразу целиком, а ещё сшивать нитками из отдельных кусков. И раньше специально обученные люди выполняли такую работу даже не при помощи машинки, а прямо руками. Но он не предполагал, что где-нибудь увидит такое, да ещё и в исполнении богини. Шитьё одежды - немного странное занятие для божества, но кто он такой, чтобы спорить с первобытными дикарями о быте высших существ? Потому он немедленно предоставил всё запрошенное, с интересом ожидая необычного зрелища.

Но и тут опять всё пошло не так, вышедшая из принтера ткань тоже оказалась 'не такой', потому что для достойной одежды требовалась никак не синтетическая целлюлоза, а непременно натуральные растительные волокна или шерсть. Но ладно бы только это, решить проблему подбора материала при помощи мировой сети также казалось нетрудным. Стопроцентно натуральная ткань - товар вроде бы редкий, но в пределах всей планеты подходящих предложений оказалось предостаточно. Быстро заказав дюжину самых симпатичных кусков всякого разного полотна в комплекте с нитками, Иван отправился в гараж делать швейные иголки. Обошёлся без чана и принтера, просто надел силовые перчатки, взял за образец историческую картинку, изображающую работу средневековых портных, и слепил десяток похожих игл из старого стального болта.

Первый заказ был доставлен почтовым дроном уже через три часа, и тут же выяснилось, что замечательная льняная ткань окрашена 'неправильным' красителем, и тоже не достойна прикрывать божественную наготу. Иван мысленно выругался, успокоил себя тем, что неудачная ткань будет замечательно смотреться в качестве шторы на веранде, и предложил дождаться, пока придёт всё.

Остальные посылки прилетели тоже довольно скоро, но Кэтэ не поспешила приступать к работе. Она залипла. Сеть, ранее игнорируемая ею, как бесполезное колдовство, внезапно оказалась нужной, но непонятной. Она сидела напротив монитора, переходила по ссылкам наугад и жаловалась, что ничего не понимает. Голосовой интерфейс не понимал её языка, а попытки общаться с ИИ проводника на русском приводили к странным результатам. На языке Ивана Кэтэ успела выучит не больше сотни слов, да и те понимала как-то очень по-своему. Проводник же имел собственную гордость и своё мнение о том, что показывать пользователю, и забрасывал Кэтэ в такие дебри, откуда она не выбиралась даже простой командой 'вернись назад'.

Наблюдая этот горький катаклизм, Иван сочувствовал, но помогать не спешил. Становиться сопровождающим женщины в виртуальном магазине тряпок ему совсем не улыбалось. Но Кэтэ продемонстрировала своё коварство. Она потребовала от него сделать что-нибудь, чтобы русский язык стал ей понятен, и подкрепила своё приказание хмурым и обиженным взглядом исподлобья. Отказать было никак, тем более что решение проблемы имелось, простое и понятное.

***

Кэтэ семь из двенадцати кусков присланной ткани признала-таки соответствующими её уникальным требованиям, и теперь возилась, создавая нечто. Иван туда даже не смотрел, а мастерил для неё языковой костыль.

Элементарщина, на простые и сто лет всем известные очки дополненной реальности, имеющие встроенный микрофон и костные наушники, ставилась программа-переводчик после чего они переводили с какого угодно языка на любой другой всякий устный разговор или письменный текст. Результат перевода также мог или подаваться пользователю звуком на внутреннее ухо, или текстом на глазную сетчатку. Всё само по себе стандартно, и нечего сверх того придумывать. Но в их случае проблему составляло то, что язык Кэтэ не был известен на Земле, и потому его словарей для программ-переводчиков не существовало, а значит, и составление словаря, и дальнейшее обучение ИИ, как этим словарём пользоваться, оказалось целиком его заботой.

Запустив в работу мозговой сопроцессор, он без особых хлопот извлёк из памяти все известные ему слова инопланетного языка, всего их оказалось шесть тысяч двести семьдесят четыре. Не густо. Какой-то, и правда, дикарский язык. Но это ладно, бедность языка - это даже хорошо, меньше работы. Но вот где, собственно, эти слова в его памяти содержатся? В самих псевдонейронах его 'надмозга' ничего такого не хранилось, это легко выявляла простейшая самодиагностика, а для его родного мозга изучение с нуля целого языка, со всей лексикой и грамматикой, всего за четыре часа здорового сна после 'волшебного' поцелуя представлялось уж больно чрезмерной задачей.

Иван залез в медицинский сканер, запустил проверку своей мозговой активности и снова принялся вспоминать инопланетные слова во всём их множестве. При каждой попытке картина складывалась одна и та же: псевдонейроны из изменённого углерода нагружались работой и заметно грелись, а вот живые клетки мозга демонстрировали очень умеренную активность. Совсем не похоже на то, как работает мозг, честно пытающийся что-то вспомнить. Для продолжения эксперимента Иван начал мысленно сочинять разные фразы по-китайски, и тут-то всё пришло в норму. Цифры и графики, выдаваемые сканером, доложили, что долговременная память задействована и работает со всем старанием. Опять перевод внутреннего диалога на инопланетянский, и тут же снова мозг начинает бездельничать и прохлаждаться.

Как такое могло быть, можно было только гадать. Либо к его голове прицепилось что-то, чего не видит даже серьёзный прибор, либо его голова подключается к внешнему хранилищу данных, находящемуся непонятно где, и это подключение тоже не выходит обнаружить. Вчерашний случай, когда Кэтэ непонятно как восстановила расплавленную ложку, разумеется, из этого же ряда. Расспрашивать Кэтэ, выясняя, что это было, скорее всего, бесполезно. Она, наверняка, расскажет, что-нибудь про магию или божественные силы. Таким образом, прямо сейчас следовало заниматься понятным делом, а все странности подмечать и собирать как можно больше сведений.

А потому дальше пошла утомительная рутина. Сначала Иван просто скопировал в память очков все инопланетные слова, только их звучания, разумеется, никакой знаний о письменности чужого языка он не получил, быть может, её вовсе не существовало. Затем указал для каждого слова его лексическое значение, чтобы программа-переводчик хотя бы хотя бы грубо могла подобрать его русский аналог, а затем... Затем требовалось обнаружить в упомянутом языке его грамматику, чтобы привязать её к русской и получить на выходе не набор слов а хоть какой-то осмысленный текст. Проще сказать, чем сделать, задача для лингвиста, а не профана вроде него.

К счастью, подходящие приложения, способные проанализировать структуру неизвестного языка, или составить совершенно новый, в Великой Сети, этом хранилище мудрости человечества и великой помойке, нашлись. Иван подключился к показавшемуся ему наиболее адекватным порталу, попросил Кэтэ рассказать что-нибудь интересное про её мир, а сам принялся вести синхронный перевод. Оба варианта рассказа уходили к далёкой нейросети, которая слушала, сравнивала и искала соответствия. Через два часа машинный перевод речей Кэтэ стал вполне вменяемым, а Иван узнал ещё больше историй, похожих на древние легенды. Поверить в них было сложно, но и причин не верить не имелось. Не врала же ему рассказчица. А зачем ей врать?

Иван перенёс образ языка в теперь уже готовые к работе очки. Следовало начать их отладку, делать которую ему не хотелось категорически, уже приближался вечер, и его голова уже страдала от перегрева и болела. Поэтому он быстренько объяснил Кэтэ, как пользоваться прибором и как голосовыми командами вносить исправления в перевод в случае ошибки. А потом, убедившись, что она всё делает правильно, и очки шепчут ей на уши верный перевод любой фразы, написанной на просматриваемых электронных страницах, стоит только ей навести на нужный текст взгляд, Иван отправился спать. Пусть уж квартирантка дальше разбирается сама.

***

Поутру явилась Роза Мария во всей своей силе и славе. И без предупреждения.

Октокоптер массотипа 'летающий дом' прилетел неожиданно, завис и плавно опускался на поляну у входа. Иван вышел на открытую веранду, Кэтэ выскочила следом, и, получив объяснение, что за гостья пожаловала, требовательно на него посмотрела. В её взгляде явно содержался важный намёк, Ивану не понятный, потому распорядительный посыл на лице Кэтэ сменился на просящий, затем на обиженный, а потом она раздражённо махнула рукой и убежала обратно в дом.

Гудящий летательный аппарат сделал 'кряк' и сел, его восемь винтов резко снизили обороты и затихли. Кэтэ вернулась на веранду с креслом в руках, поставила его напротив входной тропинки и села в него, высоко задрав подбородок и держа спину идеально прямо. На ней была собственноручно сшитая обновка, снова похожая на мешок, но многослойный, со сложными складками и разрезами. Все куски разноцветной ткани, что были накануне признаны годными, оказались разрезаны на тонкие полосы, а затем замысловатым образом сшиты так, что при движении цветные полосы пересекались, накладывались друг на друга или закрывали ту, что ниже, и по всему странному пёстрому платью метались яркие пятна. Дополняли божественный гардероб резиновые шлёпки, надетые по причине прохладной осенней погоды. По скромному Иванову мнению, такой прикид был бы в самый раз для циркачки, а не богини, но её божественности, конечно же, виднее.

Люк на боку октокоптера открылся, опустилась аппарель, и на пожелтевшую осеннюю траву выпрыгнул Цербер, маленькая собачка с густой пуленепробиваемой шерстью в жёлто-чёрную полоску, чтобы никто не перепутал с настоящей живой собакой. Следом выглянула из люка Роза Мария, радостно улыбаясь, и Иван тут же вышел навстречу, и помог даме благополучно сойти вниз по ровной наклонной плоскости.

А за мелкой хозяйкой на лужайку спустились её слуги. Эльфийка Эля была Ивану давно знакома: та самая робот-горничная из 'Мышеловки', предмет частых шуток и причина вечного смущения для Розы-Марии. В этот раз хозяйка всё же решилась снова её включить. Две другие фигуры оказались для Ивана также прекрасно знакомы, хотя он и видел их впервые. Боевые летающие кошкодевочки, одна пегая и лохматая, другая беловолосая опрятная с длинной косой, сделанные по его проекту. Они, облачённые в чёрные кожаные комбинезоны, держали нагинаты на плечах и стояли, слегка сутулясь, отчего вид имели опасный и агрессивный.

Иван собрался немедленно расспросить прибывшую, отчего нулевой экземпляр его новой разработки изготовлен сразу в двух экземплярах, но не успел даже поздороваться. Кэтэ, не вставая с кресла, громко заявила:

- Мы не знакомы, уважаемая гостья. Пусть нас познакомит тот, кто нас знает!

Её голос двоился. Поверх её речи на родном языке наслаивался писклявый голосок переводчика из очков. На улице при ветреной погоде перевод был едва слышен, да и звучало всё вместе как-то несолидно. Потому Иван поспешил ей на помощь.

- Мари, это Кэтэ Роти Мутай, богиня. Там, у себя на родине богиня. Но и здесь тоже девушка весьма серьёзная. Прошу любить и жаловать.

- О, привет, - широко улыбнулась Роза Мария и помахала ладонью. Кэтэ, всё также сидя, улыбнулась в ответ и повторила жест приветствия.

- Кэтэ, - продолжил ритуал взаимного знакомства Иван, - это Роза Мария Бебаяка...

- Цу Шварценкёлер! - перебила его представляемая.

- Правда? - замешкался Иван. - Извини, я думал, вы официально ещё не... - и вернулся к началу:

- Это Роза Мария цу Шварценкёлер, моя давняя знакомая, хорошая подруга и вообще во всём замечательный человек, давно желающая с тобой познакомиться.

Кэтэ, стараясь изо всех сил сделать это величественно, поднялась с кресла и шагнула навстречу.

- Ого, высокая, - заметила вслух Роза Мария, Кэтэ довольно улыбнулась, а Иван вспомнил, что имя Кэтэ как раз 'высокая' и означает.

- Я ждала тебя, Роза Мария, - громко произнесла Кэтэ. Её голос звучал гордо и торжественно, но вторивший ей писклявый перевод убивал весь пафос, внося в торжественную речь привкус балагана. Иван заподозрил, что скоро непременно случится какая-то фигня.

Тем временем Кэтэ взяла пигмейку за руку и мягко, но настойчиво повела её в дом.

- Ай, послушай, - бухтела влекомая на буксире Мари, - я вообще-то к Ивану приехала. Хотела узнать, как он тут с тобой. Ну и с тобой, понятно, я тоже рада поговорить. Но надо же ему показать сперва...

Входная дверь захлопнулась, и её голос перестал доноситься на улицу. Иван успел заметить, что непоседливый Цербер успел проскользнуть в дом вместе с девушками. А три неподвижные фигуры: кибер-эльфийка и кибер-кошки, послушно остались стоять на месте, у открытого люка октокоптера.

- Добро пожаловать в мой дом, великая богиня, добро пожаловать, прекрасная графиня, - вздохнул Иван, поднимаясь на веранду. - Ну и ты, Ваня, тоже проходи.

Глава 7. Сила и слава