Назвать просто болью это чувство было бы неправильно. Когда у тебя под кожей, пожирая твою плоть, живут магические черви, об обычной боли приходится только мечтать.
Но Мато Кария, этот изуродованный человек, мечтал вовсе не об обычной боли. Впрочем, стоя перед своим главным врагом, он ясно осознавал, что его желание так же неисполнимо.
Тем сложнее было контролировать себя, когда Тосака Токиоми с надменной улыбкой сказал:
— Ты изменился в худшую сторону, Мато Кария.
Как же сильно он ненавидит этого ублюдка. Так сильно, что лишь остатки самоконтроля не позволили ему сразу перейти к делу и затолкать червяка ему в глотку. Один вопрос... Должна же быть причина, по которой все это произошло. Карие нужно узнать ее. Непременно нужно узнать.
Токиоми же, пока Мастер Берсеркера сдерживал рвущуюся наружу ярость, продолжал вещать. Словно бы он находился на каком-то светском рауте, а вовсе не на поле боя. Вот ведь мерзавец...
— Ты оставил путь мага, но все еще желаешь Святого Грааля. И в таком виде явился за ним.
Ну да, разумеется. Мой вид оскорбляет твой изысканный вкус, не так ли? Ну ничего, потерпи еще немного, ты...
— Твое постыдное поведение бросает тень на Дом Мато.
Это было даже немного забавно. Если бы Тосака знал, о чем говорит.
Ничто не может бросить тень на эту чертову семейку. Она сама — воплощение всего, что есть темного и мерзкого в этом мире. Кому, как не Карие, знать это.
— Тосака Токиоми, — Кария выпрямился. Он придерживал левую, неподвижную руку правой, на которой виднелись командные заклинания, — у меня один вопрос. Почему ты отдал Сакуру Зокену?
— Что? — Тосака взглянул на противника с явным непониманием. Какое отношение это вообще имеет к Святому Граалю? Об этом он и спросил: — Разве об этом следует сейчас думать?
— Отвечай, Токиоми!
Тосака вздохнул. Этот парень безнадежен. О чем вообще он думает?
— Отвечать нечего, — спокойно проговорил он. — Я просто желал лучшего будущего для моей дочери.
Лучшего... будущего?
— Что?..
— Маг с несколькими детьми стоит перед трудным выбором, — продолжал терпеливо объяснять Токиоми то, что Кария и так знал. — Унаследовать семейные тайны может только один ребенок. Остальные же должны стать обычными людьми. Лоно моей жены было слишком щедрым. И Рин, и Сакура родились с невероятно редким уровнем потенциала. Обе мои дочери нуждались в защите, которую может дать только семья магов. Уничтожить возможности, которых могла достигнуть одна, ради будущего другой... какой отец пожелал бы подобного?
Глаза Карии расширялись по мере того, как Токиоми говорил. Как вообще у него поворачивается язык?.. Отказаться от дочери, которая станет обычным человеком?
Кария этого не понимал. Что плохого быть обычным? Если бы...
Если бы у Карии были дети, он не перестал бы любить их только потому, что они — обычные люди. Какими бы они ни были... он защищал бы их до конца.
Неужели Токиоми именно так понимает защиту своей семьи?
— Чтобы моя мечта исполнилась, и они обе развили свой талант, одну пришлось отдать, — холодно сказал Токиоми. — И просьба Мато оказалась для меня даром небес. Семья, знающая о Граале, быстрее сможет достигнуть Истока. Маги с рождения обладают силой и рано или поздно получают еще большую. Эта судьба у них в крови, даже если они пока далеки от нее. Это и значит родиться магом. Если я не смогу, Рин сможет. Не сможет Рин, тогда сможет Сакура.
Этот человек... Ради своих целей он разрушил и предал свою семью.
— Ты... — Гнев заставил Карию задохнуться. — Ты хочешь, чтобы сестры сражались друг против друга?
— Даже если случится так, мои потомки будут счастливы.
— Что?
— Победитель получит славу. Проигравший будет знать, что она досталась кому-то из семьи. Возможно ли сражение, которое принесет им большее счастье?
И, словно предвестие этого счастья, улыбка, озарившая лицо Токиоми стала для Карии последней каплей.
— Да ты спятил! — Закричал он, отбрасывая здоровой рукой капюшон с лица.
— Незачем было рассказывать тебе, — Тосака опустил голову. — Кому-то, кто забыл благородство магии; предателю, оставившему ее путь.
— Да пошел ты!
Если хочешь увидеть предателя, Токиоми, возьми зеркало.
Боль и гнев пробили себе, наконец, дорогу наружу; и вместе со словами проклятия и кровью Карию вырвало магическими червями.
Токиоми нахмурился. Смутное подозрение родилось в его душе. Но оно бы и умерло там, погребенное в бездонной могиле его самоуверенности, если бы Кария, стоя на коленях, не поднял вдруг голову и не взглянул на Токиоми с бесконечной ненавистью.
— Я тебя никогда не прощу. Неужели ты хочешь, чтобы Сакура превратилось в чудовище, подобное мне? Это твое лучшее будущее?!
— Что? — Токиоми замер. О чем говорит этот отвратительный, скатившийся в самые низы человек?
— Зокен и ты — я вас обоих не прощу, — продолжал хрипеть Кария, глядя на врага сквозь пелену слез и едкого пота. Со всех сторон к нему сползались черви Мато. — За то, что вы сотворили с Сакурой — я вас не прощу.
Пошатываясь, Кария поднялся на ноги. Видно было, как черви копошатся у него под кожей. Отвратительно.
— Я убью вас. И тебя, и Зокена... убью.
— О чем ты говоришь? — Негромко спросил Токиоми, не обращая внимания на то, что Кария вместе со своими жуками медленно, шаг за шагом приближается к нему.
— Твоя дочь теперь такая же, как и я. Оскверненная.
Глава магического семейства Тосака сжал руку с командным заклинанием на алом камне, венчающем волшебный посох. Синие глаза мага опасно сузились.
— Объясни.
Он пришел в дом Мато, выжигая все на своем пути. Охваченные пламенем двери особняка с грохотом рухнули в темный холл. Огонь едва не перекинулся на выскочившего на шум человека. Он закричал от ужаса, увидев объятый пламенем вход, и мужчину, спокойно стоявшего посреди холла, у ног которого огонь вел себя так, словно был преданным псом.
Бьякуя попятился прочь сквозь дым, когда Токиоми взглянул на него. Холод в его глазах сковал старшего сына Мато ледяным дыханием.
— Где Зокен? — Негромко спросил Тосака, направляя посох на Бьякую. Одного этого было достаточно, чтобы заставить старшего брата Карии вновь закричать, хотя в голосе Токиоми угрозы не было.
В голосе Токиоми было нечто большее.
Обещание смерти.
Теперь все было кончено.
Кария знал это. Он смотрел на дымящиеся останки особняка, где провел в муках последний год.
Сакура спасена. Зокен попытался было использовать ее как заложника, но в результате понял, что из этой затеи ничего не выйдет и сбежал.
Кария предпочел бы, чтобы Токиоми убил старика. Если мерзкий вампир еще жив...
...Значит, начинается новая война. Она продолжится даже тогда, когда Святой Грааль будет явлен, и не закончится, пока одно из магических семейств — или оба сразу — не падет.
Но Сакуре больше ничего не угрожает. Токиоми защитит ее. А если не сможет, то тогда дядя Кария снова что-нибудь придумает.