Аннотация: Текст все еще в процессе написания. Продолжение будет, когда будет
Над замком Доброй Воли поднимается ветер.
Он не полощет знамена - нет, все знамена спущены. Он не свистит меж зубцами - нет, ветер не набрал еще силы, но скоро наберет. Он не швыряет пыль в лица защитников на стенах - нет никаких защитников на стенах, пусто на стенах, только угрюмый человек ждет внизу у ворот, предусмотрительно спрятавшись от ветра. Однако ветер задувает и сюда, отчего безразмерный табард трепещет, мешая нам разглядеть гербы и знаки. Но нас не проведешь, знаки и гербы мы видим наперед, ибо знание служит надежнее глаз.
Мы видим вышитую золотым корону о девяти зубцах, пересеченную черной полосой - угрюмец некогда был советником невеликого аристократа, маркграфа или баннерщика, и покрыл себя позором, отчего был отречен от привилегий. Мы видим молот и падающие монеты-полусолиды - верный знак магистрата, судейского чиновника. Знаки эти пересечены черной полосой, что есть верный знак позора и лишения всех привилегий. Мы видим лавровую ветвь и двуцвет, скрепленные алой лентой - на зеленом фоне она смотрится празднично, если бы не проклятая черная полоса, пересекающая герб наискось - ну вы ведь догадываетесь, что она означает?
Рядом с угрюмым человеком стоит девушка в зеленом платье. Если табард старика - а он стар, не позволяйте обмануть себя! - тускл, словно вянущий лист, оборванный небрежной рукой, то платье девушки блестит светлой весенней зеленью, цветом надежды и спокойствия.
Отдаленное сходство видится в их лицах, хотя конечно же лицо девушки не изрезано морщинами, а в темных волосах ее не блестит седина. Они даже держатся похоже, и я не говорю о добродетелях аристократа - кто о них помнит в этой проклятой глуши? - я говорю о малых незаметных привычках. Наклон головы, быстро движущиеся пальцы, позиция ступней - все это выдает их с головой. Они родственники, и довольно близкие.
- Дядюшка, - произносит девушка так, будто возобновляет старый спор.
- Эрин, - широко, хоть и устало улыбается старик.
- Вы здесь с утра стоите. Хватит. Отправляйтесь в Большой Зал. Каждому понятно, что к такому важному делу надо прибывать пораньше. Опускайте решетку и пойдем, - все это Эрин произносит с такой интонацией, что достигается лишь многочисленными повторами.
- Да, - так же отрепетированно усмехается дядюшка. - А кто вместо меня будет караулить?
- Бертрама-садовника пришлю, - отвечает Эрин.
- У него колени больные, - качает головой дядюшка. - Положим, табурет я ему найду. Но ведь он все пьет за старого пердуна, - в этот момент в голосе дядюшки проскакивает неподдельная злоба. - Два часа спустя он будет как мертвец. Не хочу, чтобы старая гарпия ему голову отгрызла. Пусть лучше пьет себе в своей каморке.
- Так пусть здесь она и заночует, в поле или в канаве, - не сдается девушка. - Утром все равно кто-нибудь ее увидит. Хорошо бы, если еще дождь пошел.
Старик ухмыляется. Внутреннее веселье будто бы омолаживает его, в глазах проскакивают озорные искры.
- Знаешь, Эрин, так и поступим. Но я жду не ее. Я жду кого-то другого, а уж после... - Он оживляется, щурит глаза, вглядываясь вдаль. - Это там едет кто-то? У тебя глаза острее моих.
- Карета, - кивает девушка. - Нечисть является на звуки своего имени.
Не просто карета. Черный экипаж, управляемый однако лишь одним человеком. Что-то непривычное видится в фигуре возницы. Лишь когда карета застывает у самого подъемного моста, удается рассмотреть что же не так.
Человек этот огромен. Тесный в подмышках дублет не может скрыть фигуры, достойной телохранителя богатого аристократа - да он и есть телохранитель, его выдает полоса бледной кожи на шее. Очень своеобразная отметка. Это след от ошейника-альшбанда, который вроде как должен защищать телохранителя, но мы-то с вами знаем, зачем он нужен на самом деле.
Человек потирает шею, приглаживает светлые кудри и спускается на землю. Осторожно открывает дверь экипажа и помогает выбраться женщине в черном платье. Женщина кивком благодарит телохранителя и направляется по мосту к воротам замка. Каблуки стучат о старые высохшие доски. Телохранитель следует за женщиной, словно тень.
- Во что она вырядилась? - зло шепчет Эрин.
- Прояви снисхождение, она потеряла мужа не так давно, - шепотом отвечает дядюшка.
- А она снисхождение проявит?
Старик не отвечает, и мы видим почему. С лица женщины, такого живого и умного, не сходит надменное выражение, будто это она ждет гостей, которые опоздали сверх всякого неприличия.
- Кордос! - приветливо улыбается женщина, в ее голосе неподдельное дружелюбие. - Какая красивая челядинка с тобой! Наконец-то выбрал себе компанию по статусу? О, извините, - женщина изображает раскаяние. - Это же Юная Леди М! - при этих словах у Эрин дергается глаз.
- Добрый день, тетушка, - кланяется Эрин. - Приятно видеть, что вы не боитесь простудиться. В вашем возрасте это чревато, - Эрин кивает в сторону высокого совершенно не траурного разреза на траурном платье. Но увы, женщина никак не реагирует на выпад.
- Добрый день, леди Кварис из Золотой Ветви, - кланяется дядюшка Кордос. - Надеюсь, ваш путь был достаточно приятным?
- О, оставь свои приветствия, Кордос, - взмахивает рукой леди Кварис. - Покончим с этим всем, я хочу освежиться с дороги.
- Назовите своих спутников, леди Кварис.
- Это мой телохранитель, Беннергард, - услышав свое имя, телохранитель ухмыляется. - Он был настоящей опорой со дня смерти моего мужа. Он такой неутомимый... телохранитель. Никогда не забывает о своем долге, - леди Кварис улыбается северянину, тот скалится в ответ.
- Чтобы ваше тело сохранить, потребуется бальзамический уксус, - шипит Эрин.
- Назовите всех своих спутников, - произносит Кордос прежде, чем леди Кварис открывает рот. - А, вот ты где. Привет, малыш.
Из кареты вылез мальчик в черном камзоле, кудрявый и светловолосый. Он с любопытством смотрит на замок Доброй Воли, не обращая внимания на людей у ворот.
- Верет, а ну марш в карету! - кричит леди Кварис. - Не хватало тебе трусостью заразиться от этого бесчестного... - последнее слово она проглатывает. - Извини, Кордос.
- Ничего страшного, леди Кварис, - улыбается Кордос.
- Вы уже можете нас пропустить? Или вам лошадей тоже представить?
- Нет, что вы. Но своих слуг вы должны оставить за пределами замка.
- Я здесь без слуг, - поджимает губы Кварис. - Налегке. Я не хуже тебя знаю порядки Доброй Воли, Кордос.
- Я искренне сомневаюсь в этом, - в голосе Кордоса такое смирение, что телохранитель кладет ладонь на рукоять меча. - Конечно же, добро пожаловать в замок Доброй Воли, леди Кварис из Золотой Ветви.
- Наконец-то, - фыркает леди и направляется обратно к карете, телохранитель идет за ней по пятам. Дверь кареты захлопывается, и карета едет по мосту во внутренний двор замка.
- Обиды свои я храню в своем сердце, - тихо произносит Кордос. - Сердце мое...
- ...есть алая цитадель, стены коей неприступны, - продолжает Эрин. - Спасибо, дядюшка.
Эрин замолкает, молчит и Кордос.
- Вот же мерзкая тварь, - подводит итог встрече Эрин. - Когда у нее умер муж?
- А это неважно, - качает головой Кордос. - Она прибыла сюда за наследством, значит, или умрет, или победит. Ну или же сбежит, - кривая улыбка пересекает лицо Кордоса. - Я с радостью посмотрел бы на это.
- Так что, закрываем ворота и уходим? В зале скоро станет на одну отвратительную тварь больше, надо бы поспешить.
- Я же говорил тебе, Эрин, я жду кое-кого, - улыбка исчезает, и лицо Кордоса становится скучным и лишенным выражения.
- Кого же?
- Посмотри, там не едет ли кто? - Кордос наклоняется в сторону дороги.
- Нет там никого. Так кого же?
- Магистрата, - вздыхает Кордос.
- Зачем?
- Ты знаешь о прошлых бдениях? Конечно. Ты много читаешь, как твоя покойная мать когда-то.
- Но в прошлый раз был лишь один судья...
- А до того, Эрин?
- Двое. Один - родственник-магистрат, второй,.. - Эрин смущенно замолкает.
- Можешь не стесняться, - Кордос гладит черную полосу на табарде. - Я привык.
- Ты права, Эрин, - Кордос обнимает ее и целует в лоб. - Ты права. Но у нас больше нет родственников-магистратов. Придется звать чужака. Дождемся его - поднимем мост и захлопнем решетку.
- Обещаешь?
- Ну, я подниму мост, а ты захлопнешь решетку. Дергнешь рычаг для внезапных атак - вот утром слуги намучаются поднимать решетку, а?
- О, да. Их бы в плуг запрячь, - сдержанно смеется Кордос. - Ха, ну теперь точно кто-то едет. Возможно, рыцарь, что избавит нас от необходимости проведения этого мрачного ритуала? Ну или хотя бы магистрат этот.
- Всадник. Один. В сером?
Всадник приближается. Вглянем же на него. О нет, не серое носит он, не серое, а синее, однако слой пыли покрывает его одежду. Он слишком далеко, чтобы судить о его внешности, но все ближе, вот спрыгивает он с лошади, хлопает ее по холке, шепчет что-то успокаивающее и ведет за собой, ухватив под уздцы. Копыта стучат по сухим доскам, и чем ближе всадник, тем больше мы видим.
Мы видим, что под пылью одежда его совершенно новая, ни разу не чиненная, обшитая золотой нитью. Плащ, верный спутник любого бродяги, напоминает скорее парадное одеяние. Те же качества присущи не только его одежде - волосы его черны без следов седины, кожа чиста, черты лица непривычно лишены всяких изъянов. Сам человек то и дело оглядывается по сторонам, будто пытаясь запомнить все, что видит. Он останавливает в пяти шагах от Кордоса и Эрин и улыбается, показывая неестественно белые зубы.
- Кордос, это ты что ли? - недоверчиво произносит незнакомец, оставив лошадь, он приближается к Кордосу. - Сколько мы с тобой не виделись, братишка?
- А вы?.. - растерянно произносит Кордос.
- Эрит! Ну же! Твой старший брат Эритий! Ну что же ты, разбойник, не признаешь меня?
- Вы слишком молоды, чтобы быть лордом Эритием, - подчеркнуто вежливо отвечает Кордос.
- Да чтоб тебя, старый ты зануда, - смеется незнакомец-Эрит. - Рассказать тебе о том, как весь наш выводок возился в грязи в летний дождь? Или как я подговорил тебя дернуть рычаг атаки во время встречи святош? Или может напомнить тебе о красотке, что получила свои зеленые глаза от своей матери, а не от отца?
- Эрит, - неверяще выдыхает Кордос. - Где ты себе новую рожу прикупил? Твоя старая выглядела как ослиная задница!
- Иди сюда, старый упырь, - Эрит обнимает Кордоса. - Закончил я свое обучение, братец, теперь моя рожа выглядит так, как я хочу. А вот тебе не помешало бы новую прикупить, чтобы не пугать честной народ... Кто это? - восторженно выдыхает Эрит. - Неужели это богиня снизошла до нас грешных? Как звать тебя, небесная дева? - Эрит плавным, но быстрым движением приближается к Эрин, хватает ее руку и целует. - Но почему же ты молчишь? Неужели ты боишься, что твой божественный голос лишит слуха каждого, кто его услышит? Не меня, ни в коем случае не меня. Я - мастер высоких искусств, и...
- И это твоя племянница, дочь моей сестры. И твоей сестры тоже, - размеренно произносит Кордос.
- Извини, Кордос, - кланяется Эрит, не сводя взгляда с зеленоглазой девушки. - Вы, миледи, унаследовали красоту от своей леди-матери. Если же вы унаследовали волю от своего отца, то я покорнейше прошу пощадить меня во время этого бдения.
- Во время бдения не бывает пощады, - медленно произносит Эрин. - Но для вас я готова сделать исключение, даже вопреки древним законам.
- Ты слышал, братец? - восторженно выдыхает Эрит. - Она, точь-в-точь она! Такой леди я бы сам поклонился. Но не буду отвлекать. Я могу войти в замок?
- Вы не скрываете спутников?
- Карликов в седельных сумках у меня нет, - абсолютно серьезно отвечает Эрит. - Не скрываю ни единого спутника.
- Тогда добро пожаловать в замок Доброй Воли, лорд Эритий из Серой Ветви.
- Лорд, надо же. Из тебя лорд больше, чем из меня. Ты сам как живешь, бродяга? - Эрит никуда не торопится.
- Бывало и лучше, - отвечает расчерченный черными полосами Кордос. - Почему ты не в гербовом?
- Хватит с меня этого, - морщится Эрит. - Не вовремя я, да?
- Не буду задерживать, брат, - Эрит хлопает Кордоса по плечу и вскакивает обратно в седло. - Пока, племяшка! Заходите оба вечером, поболтаем о прежних временах! - Эрит срывается с места в направлении внутреннего двора замка.
Кордос и Эрин молчат. Стук копыт затихает за воротами.
- Вот почему так, - говорит Кордос. - Шумный. Фамильярный. Вульгарный. Но все же мой брат, и в груди его бьется доброе сердце. А с другой стороны есть вежливая, придерживающаяся всех правил этикета леди-гарпия, моя сестрица, и она сама не прочь бы мое сердце из груди достать.
Эрин пожимает плечами. Слова Эрития заставили ее задуматься, но она пытается не подать виду.
- Но впрочем, ради этого я и стою у ворот. Не ради гарпий, ради братьев и сестер. Только, что там от них осталось... Да. Дождусь магистрата - захлопну ворота. И дьяволы всех прочих пусть заберут.
Тишина. Лишь ветер свистит, да хлопает на ветру табард бесчестного человека по имени Кордос. Эрин хмуро смотрит в стену, устало трет лоб.
- Первый раз видишь такое лицо? - замечает Кордос.
- Нет, у Камелии Зеленой Ветви было такое, - качает головой Эрин. - Но там было плохое лицо, оно будто меньше, чем нужно. Как голова младенца, насаженная на тело старухи.
- Камелия, - без выражения произносит бесчестный Кордос. - У нее кажется пятеро живых детей?
- Четверо, - отвечает Эрин. - Пэвре умер на северной границе. Зато есть двенадцать внуков, старшие из них примерно моего возраста.
- Да, двенадцать детей Зеленой Ветви нам бы не помешали, - криво улыбается Кордос. - Ну да что толку. Все закончится так же, как раньше. Гарпии с обидой на прочих, выродки с фальшивыми лицами, мстительные фехтовальщики и бесчестные. Только бдение разрешит все споры.
- Есть у меня шанс? - спрашивает Эрин.
- Выжить или выиграть? - грустно усмехается Кордос. - Шанс есть всегда. У тебя шансы лучше, чем у многих.
- Но все же? - не отступает Эрин.
- Вот что я скажу, - отвечает Кордос после долгой паузы. - У твоей матери был шанс. Такой, что выпадает раз на миллион. Два защитника. Набор ядов, который удалось скрыть от магистрата. Тайные сигили, что мы забрали у прошлого колдуна. Лучше шансов просто не бывает, понимаешь?
- Понимаю, - опускает глаза Эрин. Пальцы, сжатые в кулак, мелко дрожат.
- Мы были дураками, - продолжает Кордос. - Мы хвалились своей силой, да так, что поверили в свою неуязвимость. Она вызвала лорда Телурга на поединок, нет-нет-нет, подожди. Он не был тогда лордом Телургом, он был Телу, младшим из выводка. Телу Подай-Принеси, вот как его звали. И он всем подал, и всем принес во время того бдения, да так, что мало не показалось. Проклятый выродок. Я ведь знал, что побеждает предыдущее поколение, но твоя мать...
- Посмотри, дядюшка, - обрывает его Эрин, поднимаясь на носках и всматриваясь вдаль.
Всадник скачет во весь опор, но в отличие от всех предыдущих, он не сбавляет ход, приближаясь к мосту. Копыта лошади зло стучат о подъемный мост. За пару шагов до ворот всадник произносит хрупкое, ломкое как осколок стекла слово, и лошадь его развоплощается в клубах дыма. Сам же всадник, пробежав легкими шагами по мосту, останавливается перед стражами. На лице его играет самодовольная улыбка.
- Представьтесь, - холодно произносит Кордос. Не человек, а незыблемая скала, фокусы его не впечатляют, даже если это настоящие божьи чудеса.
- О, нет. Пусть она меня представит, - возражает всадник, голос его фальшивый, как лицо колдуна-Эрития. За чудесным басом едва можно слышать высокие мальчишеские нотки.
- Она не является стражем этих ворот, - произносит Кордос. - Представьтесь или убирайтесь прочь.
- Господин Старший Магистр лорд Корде, - отвечает всадник. - Почти как Кордос, но я в своей жизни чего-то добился, не правда ли?
- Да, научился лизать жопы колдунам, - произносит Эрин самым язвительным тоном, на какой только способна.
- Чем это здесь так воняет? - оглядывается по сторонам Корде. По его идеальному лицу его пробегают краткие, почти незаметные волны. Самодовольную ухмылку это ни на секунду не сбило.
- Какая-то падаль на мосту. Или во рву, - отвечает Кордос.
- Так у нас здесь не трупная яма, - говорит Корде, спрыгивая в ров. - Надо избавиться от этого.
Он ловко поднимается обратно с дохлой полуразложившейся кошкой в руке. Он гордо поднимает свой трофей в воздух.
- Вот она! Я очень проголодался в пути, - качает он головой. - Не могу удержаться, уж простите, - он впивается зубами в бок кошатины, покрытый бледными личинками. Эрин отворачивается, Кордос наблюдает бесстрастно. - Ммммм, амброзия просто, - продолжает Корде. Он подносит ко рту кошачью голову, и всасывает глаз. От звука Эрин сгибает рвотный приступ. На лице колдуна остались бледные извивающиеся личинки, глаза его изучают лицо Эрин.
- Ты закончил свое представление? - холодно спрашивает Кордос.
Корде оказывается на мосту в двух шагах от того места, где был только что. Его лицо чисто, ни следов кошатины.
- А где... кошка? - оторопело спрашивает Эрин.
- Во рву. Я что, дурак, лезть за ней сам? Итак, страж. Ты пропустишь меня, или мне придется тебя убить?
- Назови свое имя. Назови правильно, без дурацких титулов.
- Господин Старший Магистр лорд Корде, - смеется Корде. - Из Красной Ветви.
- Добро пожаловать в замок Доброй Воли, господин Корде из Красной Ветви, - кланяется Кордос.
- С тобой мы еще встретимся, сучонка, - шепчет Корде, проходя мимо Эрин. - Вспомнишь тогда свои слова.
Кордос и Эрин молчат.
- Вот почему один - колдун, и второй - колдун, но первый...
- Да дьяволы его забери, колдунчика проклятого, - обрывает его Эрин.
- Что там за дела с Красной Ветвью?
- Это ты мне должен рассказывать, что там за дела с Красной Ветвью.
- И то верно, - усмехается Кордос.
Оба молчат.
- Опять, - произносит Эрин. - Надеюсь, что кто-нибудь из твоих родственников. От моих толку немного будет.
- А от моих-то... Нет. Это твой. Мои верхом почти не ездят.
Всадник приближается.
- Синий. Есть у нас Синяя Ветвь?
- Сдохли все, еще до моего рождения, - отвечает Кордос. - Второй синий за сегодня. Всему есть предел. Если самозванец - отправлю прямо в ад.
- Нет, я его узнала, - не сразу произносит Эрин. Сперва она подавляет радость в голосе, ведь она помнит о доблестях аристократа. "Не показывай лица". Истинно так, ведь лицо - это окно в разум, не должно держать разум открытым.
Всадник приближается. Он останавливается на мосту, в десяти шагах от ворот, и спрыгивает с коня. Он молод и хорош собой, черноволос и сероглаз, гордость рода Доброй Воли. На ходу он проводит рукой по своим коротко остриженым волосам и поправляет запылившийся синий дублет, явно не новый, потрепанный и неоднократно чиненый.
- Сир Эрисий, - кланяется Кордос, согласно этикету, но без особого уважения. - Я рад вас видеть.
- Дядя Кордос, - Эрисий широко улыбается и обнимает Кордоса, оторвав его от земли. Кордос куда выше и массивней него, однако Эрисий отрывает его от земли без всяких проблем. - Я уж и не думал вас увидеть, - на табарде старика остаются пятна пыли.
- Дис? Неужели это ты? - Эрисий поворачивается к Эрин, глаза его широко раскрыты в удивлении.
- Корд, - улыбается в ответ Эрин, на секунду забыв про добродетели аристократа.
- Сестренка, - Эрисий обнимает и ее, поднимает и кружит. - Как же я скучал по тебе!
- И я по тебе, - улыбка никак не сходит с лица Эрин.
- А почему вы не в гербовом, сир? - спрашивает Кордос. Он бросает краткий неодобрительный взгляд на Эрин, и возвращает свое внимание Эрисию.
- В самом что ни на есть гербовом, - возражает Эрисий, улыбка не сходит с его лица. - Я - правая рука капитана Бирюзовой Стражи. Это наши цвета.
- Наемник? - Кордос ни словом, ни тоном, ни жестом не высказывает неодобрения, однако неодобрение будто бы повисает в воздухе.
- Да, наемник. Честь - дело хорошее, но кушать хочется всем и всегда, - Эрисия смутить невозможно.
- Это верно, - кивает Кордос. - Там в Большом Зале идет вялотекущий пир. Мы все еще ждем гостей. Если захотите освежиться с дороги...
- Дис проводит меня, правда, Дис? - при взгляде на Эрин улыбка Эрисия становится шире.
- Мы с дядюшкой обсуждали один вопрос, - сдержанно отвечает Эрин, подавляя ответную улыбку. - Я присоединюсь к тебе позже, в Большом Зале.
- Сир Эрисий из Зеленой Ветви просит позволения войти в замок Доброй Воли.
- Добро пожаловать, Сир Эрисий из Зеленой Ветви, - кланяется Кордос.
Эрисий кланяется в ответ, хватает лошадь под уздцы и проходит сквозь ворота.
- Вот уж кого я не рад здесь видеть, - устало произносит Кордос.
- Дядя! - возмущенно произносит Эрин.
- Что, "дядя"? Не его это дело. Он слаб и глуп. Да, он окреп, возмужал. Этого недостаточно. Он все еще глуп. Мечтает о рыцарской славе. О почестях. Нет в бдении ни славы, ни почестей. Есть только,.. - Кордис трет лоб пальцами. - Не многовато ли Кордов? Кордос, Корде, Корд теперь появился.
- Это детское прозвище, - краснеет Эрин. - Не только он грезил подвигами и славой.
- О да, Дискордия и Конкорд. Я даже догадываюсь, в честь кого вы так назвались, - желчно произносит Кордос. - Хороши же ваши примеры для подражания. Одна мертва, другой - бесчестен.
- Вы и сейчас для него герой, - не соглашается Эрин.
- Безоружный простолюдин, встречающий гостей. Беги отсюда, Эрин. Беги, пока не поздно. Пусть этот болван остается. Лишится чести, да может ума добудет.
- Или лишится жизни, - шепчет Эрин.
- Или жизни, - соглашается Кордос. - А что жизнь? Жизнь дураку в радость, но толку от нее нет. Лучше умереть, чем так.
Эрин отворачивается. "Не показывай лица".
- Сердце есть Алая Цитадель.
- Сердце есть Алая Цитадель, - повторяет Эрин.
- Эрин и Эрис. Близнецы Зеленой Ветви. Славное же наследство вам досталось, - сквозь зубы произносит Кордос. - Запятнанное бесчестием имя, да ветвь, в которой родственники не желают иметь друг с другом дела. Сердце есть Алая Цитадель.
- Сердце есть Алая Цитадель, - повторяет Эрин.
На пару секунд Эрин видит Алую Цитадель -- вечно пульсирующую, неуязвимую для атак, ведь лестницы, брошенные к ней, переломятся от движения стен, а таран не сможет ударить в вечно меняющуюся цель. Замкни свое сердце, слышит Эрин. Открытое сердце можно отравить, закрытое не даст врагам ни единого шанса.
- Отряхни платье, Эриния, - тихо произносит Кордос. - Безупречность внутри должно сопровождать безупречностью снаружи.
Лицо Эрин на секунду показывает стыд, но лишь на секунду - доблести аристократа сильны в ней. Она отряхивает пыль со светло-зеленого платья, отвернувшись от Кордоса. Сам же Кордос не прикасается к своему табарду - интересно, почему. Впрочем, понятно почему. Пыльные пятна перестали волновать его задолго до мрачного ритуала Бдения. Сейчас только одно волнует его и это...
- Там, - показывает Эрин. Платье удалось отчистить, и снова ее сопровождает незапятнанная свежесть весенней зелени.
- Далеко, - щурится Кордос. - Расскажи мне, что видишь.
- Всадник, щурится в свою очередь и Эрин. - Один. На осле?
- Это гильдейский знак, неважно, - машет рукой Кордос. - Для чиновника путешествовать на осле не позорно. Дальше.
- Он в сером. Кажется молодой. О боги, - Эрин отворачивается, смотрит мимо Кордоса и сквозь ворота замка.
- В чем дело? - Кордос снова щурится. - Хм. Даже они меня ни в гросенный не ставят. Пора бы уже и привыкнуть.
Приближающийся магистрат и в самом деле молод. Светлые волосы обрамляют тонзуру, поросячье-розовую из-за светлой кожи. Верхнюю губу магистрата украшают жиденькие усы. Роба его покрыта пятнами и дорожной пылью.
- Господин магистрат, - бесстрастно приветствует его Кордос. Телохранитель-северянин Беннергард, услышав такой тон ранее, передвинул руку поближе к мечу, но магистрат просто не замечает того.
- Господин Кордос, - магистрат слезает с осла, трясет ногой, пытаясь сбросить стремя. - Я сожалею о своем опоздании.
- В самом деле, - кивает Кордос в ответ. - Как мне называть вас?
- Магистрат, и никак иначе, господин Кордос, - кланяется магистрат, заложив руки за спиной. - Мы действуем не как люди, но как инструменты нашего славного ордена.
- Должно быть, это больно - не иметь своего имени? - дружелюбно, с полным следованием доблестям вежливости улыбается Эрин.
- Лишившись имени, мы лишаемся боли, госпожа. Я не имею чести знать ваше имя, - кланяется магистрат, улыбаясь чуть шире, чем того требуют правила приличия. Впрочем, магистрат - всего лишь простолюдин, не стоит ожидать от него знания доблестей аристократа.
- Это моя племянница, Эриния из Зеленой Ветви, - Кордос неодобрительно смотрит на девушку. Магистрат же на него не смотрит, вместо этого он сгибает спину в поклоне:
- Леди Эриния.
- Не леди. Просто Эриния. Принадлежащие к Зеленой Ветви были лишены присущих титулов, кроме полученных лично, - холодно произносит Кордос.
- Какой суровый обычай, - наконец-то магистрат обращает взгляд на Кордоса. - Что послужило его причиной?
- Я с радостью обсужу с вами этот вопрос позже, - отвечает Кордос. - Сейчас вы наверняка желаете освежиться с дороги. Пройдите через внутренний двор к конюшне - это направо - слуги найдут место вашему ослу, и укажут вам путь к вашим комнатам.
- Это просто невероятно, - произносит Кордос, когда магистрат исчезает во внутренних помещениях. - Вся моя поддержка, все мои заслуги перед орденом... Что я получаю взамен? Вот этот недородок, только вчера из училища.
- Дядюшка, - укоризнено произносит Эрин.
- А ты сама хороша, - сквозь зубы отвечает Кордос. - Магистрат - не человек, это огрызок, слуга закона. Толку на них воздействовать? Закон бывает грозен, да. Но уж этот хорек - вовсе ничтожество. Травоядный хорек. Как таких назначают на роль слуги закона? Уму непостижимо.
- Во время Бдения были сильные волей судьи, - возражает Эрин. - Был Аттикус Белых Мостов, чужак. Он раскрыл заговор, обвинил и приговорил убийц. Лордом Доброй Воли стал тот, кто заслужил это по праву. Только это уничтожило Янтарную Ветвь. Ни единого потомка не осталось.
- Во время Бдения были и слабые волей судьи, - зло говорит Кордос. - Например, Атенсий Белого Дома, тоже чужак. Его бездействие вызвало раскол Зеленой Ветви на Зеленую и Золотую. И мы - МЫ! Истинная ветвь! - вынуждены мириться с самозванцами. Отдали мою сестру замуж за этого недородка с северной границы. Ты знаешь, какой она была раньше а? - Кордос почти что переходит на крик, и Эрин делает шаг назад. - Она была моей сестрой! Не самой лучшей, но родной, один за всех, все за одного! А что теперь? Теперь это леди-гарпия! Вот! Вот к чему приводят беззубые судьи, Эриния! Подумай над этим, подумай как следует, ибо...
- Сердце мое есть Алая Цитадель, - отвечает Эриния.
- Алая Цитадель, стены коей неприступны, - Кордос опускает палец, направленный в сердце Эрин, и замолкает, тяжело дышит, вспышка гнева далась ему нелегко. - Благодарю тебя, Эриния. Я позволил себе выйти за пределы доблестей аристократа. Я сожалею.
- Сердце есть Алая Цитадель, - повторяет Эрин.
- Сердце есть Алая Цитадель, - повторяет за ней Кордос.
- В Алой Цитадели нет места сожалению.
- В Алой Цитадели нет места сожалению.
- В Алой Цитадели нет места прощению.
- В Алой Цитадели нет места прощению.
- Алая Цитадель есть сама неуязвимость.
- Алая Цитадель есть сама неуязвимость, - горько усмехается Кордос. Он видит зеленый цвет платья Эринии, и вышитые золотые полусолиды на своем табарде. Но он молчит. Кордос мудр. Первый шаг на пути к мудрости - промолчать, несмотря на свое знание.
Они оба молчат. Ветер снова поднялся, погнал волны в океане дикой травы, что вокруг замка Доброй Воли. Многие пытались возделать эту землю, но конфликты, как внешние, так и внутренние, положили конец этим усилиям. Земля вокруг Доброй Воли проклята, все это знают. Земля внутри Доброй Воли благословлена, все это знают.
Ветер стихает. Волны на зеленом поле исчезают.
- Дядюшка. Я сделаю все возможное, чтобы не допустить расколов Зеленой ветви, - торжественно произносит Эрин. - Я клянусь в этом Алой Цитаделью, будь она источена гнилью, если я нарушу свою клятву.
Кордос молча кивает.
- Дядюшка. Вы ведь принадлежите Зеленой Ветви, как и я. Мне плевать на всех, я готова вступиться за вас, как того требует клятва. Мне плевать, бесчестны вы или нет. Вы - родная кровь. Я и Эрис - мы всегда будет с вами.
- Дискордия и Конкорд, - печально улыбается Кордос.
- Дискордия и Конкорд, - кивает Эриния. - Будьте с нами. Поддержите Зеленую Ветвь. Мы не забудем вас. Вы - всегда желанный гость в замке Доброй Воли. В нашем замке Доброй Воли.
- Я клянусь, - медленно и размеренно произносит Кордос. - Это нарушает все правила и все добродетели, но я презираю и правила, и добродетели. Зов крови, зов родства выбираю я. Я сделаю все возможное, чтобы не допустить расколов Зеленой ветви. Я клянусь в этом Алой Цитаделью, да падет она, если я нарушу свою клятву.
О, он искренен, и как же он искренен, настолько, что Беррен Бэннергард положил бы руку на меч при виде такой искренности, но его здесь нет, здесь только Эрин, дитя бесчестной ветви, кровь и плоть, что едина с Кордосом мудрым.
- Спасибо вам, дядюшка, - Эрин обнимает Кордоса, и на секунду находит в нем защиту от всех врагов.
Когда они отстраняются друг от друга, вежливая маска застывает на их лицах.
- Никого нет на горизонте? - привычно спрашивает Кордос.
- Нет, не вижу никого, дядюшка, - привычно отвечает Эрин.
- Пойдем тогда решетку обрушим. А потом и мост поднимем.
- Пойдем, дядюшка, - улыбается Эрин. Это лишь вторая ее искренняя улыбка за этот день. Это день выдался неважным, но он лучше, чем многие дни, что в прошлом, что в будущем.
Всего лишь одна рухнувшая решетка, одни закрытые ворота, один поднятый мост и пара часов отделяют нас от этого зрелища. Вялотекущий пир, как сказал Кордос. Пир в Большом зале. Это место - гордость замка Доброй Воли и гордость рода Доброй Воли. Каких гостей приветствовали здесь. Маршал Ваолорос, один из последних полубогов, гостил здесь со своей дружиной. Всем им хватило не только места, но и угощений, песен и веселья. Художник и ученый Леннард Флорас провел здесь лучшие полгода своей жизни, написав десяток гениальных полотен и, возможно, зачал здесь немало идей, что воплотил куда позже. "Дух этого места вдохновлял меня", говорил сам Леннард, но род Бона Волента всегда относил эту похвалу на свой счет. Проповедник Марсий Руа останавливался здесь на пути в северные земли. Его приняли радушно, пожалуй, в последний раз в своей жизни видел он свет цивилизации. Именно свет цивилизации он понес на север, и даже добился в этом успехов - каждый двадцатый северянин может говорить на понятном нам языке, и деревни северян больше не встречают торговые караваны стрелами и метательными топорами. Почти.
Эти люди и десятки, а скорее и сотни, тысячи других побывали в Большом зале замка Бона Волента. Каждый, если не столь же славный, то обладающей биографией, что ничуть не хуже, а может и лучше чем у тех знаменитых людей.
"Бона Волента" - и сейчас эти слова вырезаны на древней дубовой доске, что висит над главным входом в Большой зал. Доска эта лишь на пятьдесят лет старше самого замка, ее ни разу не меняли, лишь раз в десять лет прибывает краснодеревщик из Хессенпорта, потомок того человека, что вырезал самую первую доску. Он вздыхает, снимает доску и уносит ее в мастерскую, оборудованную специально для его предка, и спустя пару дней доска снова выглядит как новая. За все эти годы она стала тоньше, но это та же табличка, что хранит дух истории. Когда-нибудь окончательно истончится и она, но это будет повод проводить этот артефакт веселым пиром, вспоминая истории о былом величии и старых добрых временах.
"Бона Волента". Здесь спрятана игра слов. Это не только имя славного рода Доброй Воли, но и старинное пожелание. "Добрая Воля всем нашим гостям", говорили первые из рода. Сейчас так не говорят.
Но помимо старых слов "Бона Волента" здесь были вырезаны и другие. Сейчас их не разобрать, ведь краснодеревщику приказали эту часть доски не восстанавливать. Но мы видим. Мы помним. "Ста ут Унум". "Добрая Воля Всегда Едина". О боги. Какое же это глумление над памятью рода, неудивительно, что господа замка решили стереть это из памяти.
И это не единственная насмешка над родом. Внутри, в полутемном помещении (Полутемном? Леннард Флорас плюет на пол от негодования) стоят десять столов, каждый готов принять сто человек, может быть сто десять, а то и сто двадцать, если не толкаться локтями. Между столов прошел бы отряд гвардейцев в полном снаряжении, выстроившись по четыре. Но нет, никто не повел бы гвардейцев здесь, здесь света мало и зрителей мало (маршал Ваолорос недовольно морщится и приказывает дружине покинуть это глупое место), мало восхищений и мало веселья. Даже Большой камин, гордость и краса Большого зала, способный обогреть зал даже в самую лютую зиму, не горит, и не горит уже давно (Марсий Руа проклинает это место от всей души, и идет на север, из одной холодной тьмы в другую, без радости и без надежды, без света цивилизации в душе, обреченный с самого начала). Запустение. Запустение, пыль и полумрак. Пыль, и полумрак, и погибель.
И сам пир есть суть глумление над светлой памятью рода Доброй Воли. Из всех столов занят только один - о, как же бережливо, как разумно. Главный стол, резная лакированная поделка, заменившая пришедший в негодность. Он хорошо смотрелся бы в замке чересчур изысканного герцога в Западных Королевствах, но здесь, к северу от Земли Богов, он просто смешон. На возвышении, чуть подальше от места во главе стола, стоит небольшой крепкий стол лорда Телурга. Сам лорд мертв, слава ему, но отсюда он обозревал стол гостей. При его правлении за тем столом ели слуги, но что будет потом? Что будет, когда бдение закончится, когда новый Господин примет тяжкий груз наследия Бона Волента?
Десяток человек, может больше, может и меньше, сбились в крошечные группки подальше друг от друга, презрев старые традиции Доброй Воли. Глумление над памятью, и ничто иное. Только слуги молчаливо снуют в полутьме, унося тарелки с недоеденными деликатесами, и вовремя пополняя запасы вина в кубках и кувшинах. Впрочем, едва ли им приходится доливать вино. Маршал Ваолорос... ах, нет, он давно покинул это место и мертв, к тому же. Но он был бы недоволен.
Одну из этих группок наблюдаем мы сейчас. Хрупкую девушку в зеленом платье (просто зеленом, оттенкам нет места в полумраке зала), бравого солидада-наемника в синем с позолоченными нашивками (он ведь воюет за звонкие солиды, а не за пригорошню гросенных, вот он и должен выглядеть на солиды) и полноправного лорда в гербовых серых цветах (о боги, как же он хорош, как идеален, если бы на него нагадила птица, то в дерьме нашелся бы бриллиант). Леди бесчестной ветви Эриния, лорд бесчестной ветви Эрисий, лорд-колдун Эритий из Серой ветви.
Их имена похожи, но как же похожи их лица. Немудрено. Эрин и Эрис - сестра и брат. Эрит - брат их матери, зеленоглазой леди Оливии, (названной в честь нового дерева, что прибыло издалека как раз ко времени ее рождения) и дети похожи скорее на мать, нежели на чужака-отца. Темные волосы, давний признак рода Доброй Воли, даже раскол не смог изменить это. Серые глаза Эрисия - еще один признак, которым гордятся все ветви, знак крови Бона Волента. Зеленые глаза Эрин в свою очередь напоминают о бесчестной Зеленой ветви и о зеленоглазой красавице Оливии, о ее печальной судьбе, и о жестокой традиции Бдения.
Эритий выглядит идеально - ведь он колдун, он сам решает как ему выглядеть, и большинство колдунов (если не все) решают выглядеть лучше всех прочих. И конечно же у него серые глаза и темные волосы - признак рода Доброй Воли. Никто не сомневается, что именно таким он и родился. Никто не смеет.
- И вот так я прибился к Бирюзовой Страже, - продолжает свой рассказ Эрисий. - Славные люди. Мои братья и сестры. Только к этим можно повернуться спиной без риска для себя. Капитан сперва не хотел меня отпускать, но когда я объяснил, в чем дело...
- И если победишь, отдашь замок им? - показывает белоснежную улыбку Эритий. Он лениво ковыряет вилкой остатки еды в тарелке. На дублет его приземлилась крошечная веточка укропа, но на нем она выглядит как роза в бутоньерке.
- Не отдам, а разделю его с ними, - качает головой Эрисий. - Станет домом Бирюзовой Стражи. Видишь, как здесь пусто? Уж пара сотен человек здесь поместится без проблем.
- Понятно, - кивает Эритий.
- Не одобряешь? - поднимает голову Эрис, Конкорд, человек, что должен искать согласия.
- Если победишь - это твое дело, как поступать с замком, - Эритий пожимает плечами, но даже в его исполнении это выглядит наигранно. - Можно и хуже ему применение найти. Только Сад сохрани, пожалуйста. Я могу пару имен подсказать, кого лучше взять вместо старика...
- Давай потом, - морщится Эрисий, отхлебывая вино из кубка. - Кстати, куда дядя Кордос делся?
- У него есть дела, - пожимает плечами Эрин. - Вроде к Бертраму еще собирался зайти. Или в оссуарий.
- Надо бы и мне в костницу зайти, - на пару секунд лицо Эрития мерцает, сквозь идеальный бодрый фасад проглядывает старое, усталое лицо, полное ненависти. Голос однако остается ровным. - Если я на труп ублюдка помочусь, кто-нибудь расстроится?
- Дядя, - укоризненно произносит Эрин, Дискордия, человек, что должен искать раздора.
- Фоссор расстроится, - отвечает Эрисий. Он скорее реагирует смешком, плох тот солидад, что не смеется над смертью.
- А с ним лучше не ссорится, - кивает Эритий. - А то потом будешь вонять не лучше. Мрачноватая шутка, учитывая обстоятельства. Многие скоро близко познакомятся с фоссором. Что до ублюдка, - Эритий поворачивается к Эрин. - То он повинен в смерти одной зеленоглазой красавицы, которая по глупости и молодости переоценила свои силы. Нет ему прощения. Даже его смерть не искупает его преступления.
- Он все же родня, - Эрин сжимает губы.
- Он - убийца. Он - враг, - в этот момент идеальное лицо Эрития нисколько не похоже на человеческое, это маска ненависти. Губы его не движутся, но слова звучат. - Я надеялся вернуться раньше под чужой личиной и поквитаться. Что ж. Жизнь планы меняет. Даже колдун не в силах противиться судьбе. Однако, меня сейчас больше всего волнует судьба Зеленой Ветви, - наконец-то лицо Эрития приходит в нормальное состояние.
- Это мой брат бесчестен, - обрывает его колдун-Эритий. - Вы лишь расплачиваетесь за его поступок. Но ваша судьба беспокоит меня ничуть не меньше, чем его. Он хотя бы не участвует в этом безумии.