Я в деревне каждое лето проводил, когда был маленьким. У бабушки с дедушкой. Мы там все были: мама, папа, дядьки, тётьки, сёстры всякие, братья двоюродные разные. Приёмные - тоже, - считай родные. Нас так много было, что даже мы спали на полу, на перинах пуховых, потому что кроватей не хватало, а на печке дед спал с кошкой.
Я там рыбачил, конечно. Сам, на червяков навозных ловил окушков и пескарей. Бабушка мне их жарила в яйцах. А я ел. Меня бабушка любила очень. Потому что я на дядю Юру похож, сына её, а он умер. Может быть, не только поэтому. Не знаю. А червяков я копал вилами в навозной куче за конюшней.
Дядя Витя иногда откуда-то щук привозил. И мыл их под колонкой. Я на них смотрел и мне аж страшно было, как таких зубастых и здоровых можно поймать. Я его спрашивал: - Дядя Витя, а как ты их наловил? А он улыбался, отвечал: - Бредешком.
Однажды было много солнца утром и пахло смородиной, и все собрались ловить наметкой. Дядя Витя мне говорит: - Пойдёшь на рыбалку? Я говорю, что конечно пойду, чего спрашивать. Понятно, что надо на рыбалку идти, а не вишней в саду объедаться вторую неделю, и крыжовником. Дядя Витя говорит: - Где, как думаешь, начинать надо? Где рыба есть? Я говорю: - У коровника, конечно. Там, где обрыв и норы стрижиные. Я там всегда стою и вниз смотрю, а в речке рыбу видно. Быстрая такая, и много - стаями ходит. Дядя Витя говорит: - Это белесь. Оттуда и пойдём.
Наметка - это такая большая палка в виде буквы "Т", на которую треугольная сетка натянута. Речка у нас там была узкая и вся вётлами заросшая по берегу. Кто-то наметку ставит в кусты, а кто-то другой должен сверху тяпкой стучать по кустам и рыбу в сетку загонять. Когда в сетку стукнет - надо поднимать.
Дошли мы до коровника, полезли все в воду. Дядьки, папа мой, братья старшие, я - тоже. Сначала мелко было, и я со всеми рыбу пугал, хотя тяпка тяжёлая, а потом дно из-под меня ушло и я в омут окунулся. Плавать не умел ещё. Тут папа меня выловил и на берег посадил. Сказал: - Лучше тебе сверху на всё смотреть. Сверху рыбу лучше видно. Будешь команодовать, с какой стороны загонять. А заодно, попутно, мужским делом займись - ведро с рыбой таскай.
Я обрадовался, побежал смотреть, где рыба идёт, откуда, значит, загонять. Мужики идут по реке, я с ними вровень идти хочу, а ведро мешает. Поэтому я отбегу подальше, ведро поставлю, а потом возвращаюсь и кричу, куда загонять.
Так мы незаметно почти к мосту подошли. Я ведро у моста оставил, побежал ко всем. Они там уже щуку поймали. Дядя Толя мне эту щуку дал, сказал в ведро закинуть. Я к ведру бегу, а там кот какой-то подцепил на коготь окуня и в пасть схватил. Я кричу: - Стой, ворюга! Кот услышал и рванул. Бежит на мост, а по мосту с той стороны стадо коров вдруг идёт. А сзади я догоняю. Кот - туда, сюда, деваться некуда - сиганул в воду. Не то чтоб плыл, скорей бежал по воде. Выскочил на берег - пешком на дерево. Сел там на ветке, окуня не выпускает.
А стадо идёт. Бабушка говорила, чтоб я сторонился. Корова одна там брухливая. Так бабушка и говоила: - Смотри, забрухает. Я испугался, побежал к ведру обратно. Бегу босиком, кто ж в деревне в обуви, а под ногами кизяки, я их перепрыгиваю, иногда на колючки попадаю пятками, всё равно быстро бегу.
У ведра все уже сеть сушат, Дядя Витя водоросли из неё выдирает. - Ты куда, - говорит, - Бегал? - Да кот, - говорю, - Рыбу стащил. - А, бог с ним. У нас вон сколько!
И вправду - полное ведро: и окуни, и щуки, и белесь.
Потом мы вечером в саду костёр палили и варили уху в ведре. И все её ели. И воздух был такой голубой и немножко розовый. Очень тёплый.
Зорька домой пришла с пастбища. Попила из ведра и в загон пошла. Бабушка её подоила.
Мы-то совсем уже ночью в дом пошли. Я когда на свою перину пробирался, брату Алёшке на руку наступил. Только он спал и ничего не чувствовал.