Аннотация: Жить холостяком плохо, но хорошо ли постоянно менять жен?
МНОГОЖЕНЕЦ
Знал бы Яков, чем это каждый раз будет заканчиваться, он бы никогда не женился. Ни разу!
Четыре жены, четверо детей, от разных браков, и только с последним сыном Мишкой сложились душевные родственные отношения. Мишка - молодец: окончил школу, отслужил армию в спецназе отличник, спортсмен, сейчас учится в университете на программиста.
Об остальных детях и женах вспоминать Якову не хотелось. Лишь в моменты дружеских посиделок с Аликом, он иногда с грустью откровенничал:
- Свою первую я и не помню, почти... Нам по 17 было. Быстро началось и быстро закончилось. Раньше пытался вспомнить её лицо и, представляешь, не помню. Она уехала рожать к бабке, да так и не вернулась. И дочку я так никогда и не видел. Да и не понял, как отцом-то стал...
Яков усмехнулся. Получилось как-то криво...
- Надя, дочка от второй жены Верки, чуть двери не выломала, когда пришла забирать свои вещи. Да ещё, сука, привела толпу пьяных молдаван за компанию. Я ей говорю: Приходи сама, забирай свое тряпье. Так нет же, она притащила с собой этих гопников. Потом с полицией вопрос закрывали... Конечно, Бог ей судья.
Яков тяжело вздохнул и продолжил:
- Мать ее, Верка, стерва конченная. Я только в загсе узнал, что она по национальности удмуртка. Злая, как черт и антисемитка страшная.
- А зачем ты на ней женился? - спросил Алик.
Яков досадно поморщился.
- Говорю же сука! Только познакомились, она тут же меня уложила в койку и быстро "залетела". У них семья большая была - много сестер и братьев. И все в одной квартире ютились. Папа, бывший кэгебешник, на службе квартиру получил. И все эти дети какие-то неприкаянные..., да и бездельники, одним словом. Жалко было её, дуру неустроенную. Так в загсе и оказался, - Яков тяжело вздохнул.
- Оно часто так, в первый раз-то..., - понимающе кивал Алик, - Ты вроде мужик степенный, профессор, книжки грамотные издаешь, а вот всё одно купился...?
- Не везет мне на баб постоянно, слишком доверчивый, - вздохнул Яков.
Мирная беседа проходила дома у Алика, где приятели потягивали пивко с жирным ростовским лещем.
- Жили мы на Урале. Градообразующий завод и вокруг его паршивенький городишко. Все друг о друге знают всю подноготную. Рождение дочки только ухудшили наши с Веркой отношения. Никакой любви, одни окрики и нарекания. Сразу бы ушел, но не хотелось, чтобы жена с дочкой на улице оказались. Жили в служебной квартире, от института, и еще два года ушло на ее закрепление. Так два года и мучились...
Неожиданно Яков мечтательно улыбнулся.
- Одно светлое пятнышко - это связь с Ниной восстановилась. Моей знакомой по МГУ, вместе диссертацию готовили, когда я в аспирантуре учился. Нина уговаривала все бросить и приехать к ней в Москву. Отец Нины большой чин занимал в главке какого-то оборонного министерства и обещал помочь с квартирой. Я же добился получения жилья, развелся, и со спокойной совестью уехал строить новую жизнь с Ниной...
Алик похлопал друга по плечу:
- Ну, наконец-то. Хоть тут повезло!
Уголки губ у Якова опустились.
- С Ниной все хорошо сначала складывалось. Отец, как и обещал, сделал небольшую квартирку. И все шло тихо-мирно, пока не родился Юрка. Вот тут и началось. Все было расставлено так, что главный в нашей семье тесть, а не я - муж и отец. Безвольная Нина в расчет вообще не ставилась. Без разрешения тестя никому нельзя было даже чихнуть. А когда я начинал с ним спорить, почему-то сразу всплывала моя национальность и диссидентство. Я еще на Урале был исключен из партии из-за подставы ректора, и теперь в Москве появились сложности с работой по двум статьям: пятому пункту и приписываемому диссидентству, хотя особой крамолы я не пытался вносить в массы... Мы жили в маленькой квартирке, а у родителей Нины была огромная фешенебельная квартира в центре. И тесть предложил родственный обмен, но с одним условием. Мы с Ниной должны фиктивно развестись, и прописывается к ним она только с внуком. Это наложило трещину в семейные отношения, которая с годами росла только вширь.
Яков на мгновение задумался, будто проживая мысленно те далекие времена, а затем продолжил:
- Проблемы с работой продолжались, приходилось радоваться разовым, мало оплачиваемым подработкам и это ставило в зависимость от тестя. Я вынужден был терпеть его авторитарное хамство. Пока всё не дошло до точки кипения. Год шел 88-ой и суды в это мутное время у нас были лояльные. Поэтому суд присудил мне право общения с Юркой, несмотря на всю разведенную демагогию тестя перед судьей. Не помогли даже многочисленные ордена его кителя. Ордена были не с передовой, а со стройбата, так что иногда Бог шельму метит...
Потребность выговориться у Якова была нечастой. Это Алик знал. А потому внимал его потоку воспоминаний и умозаключений с видом заинтересованным и жадно внимающим. И Якова подкупало это искреннее участие.
- Через год появилась, наконец, достойная работа в ЦНТИ. Я разменял маленькую однокомнатную в Москве на большую двухкомнатную в Подмосковье, и туда переехал от безвольной Нины и ее папы самодура. Жаль, с Юркой стал видеться редко.
Яков залпом выпил стакан пива.
- Не успел я обосноваться в Подольске, как закружили новые стервятницы. Одна из них Люда влетела в мою койку. Знал бы я заранее, с кем кров придется делить! Две сестрицы врачихи Люда и Тома были настоящие ведьмы. Они даже мать родную закопали в саду под яблоней, чтобы на кладбище не тратиться. Сын Томы, подающий надежды художник, выпускник Строгановки, бросился под поезд. Еще десятки темных историй можно было достать из шкафа этих злодеек. Хотел к Нине вернуться, баба она была неплохая, тесть тоже не вечен. Но случилась трагедия - Нина вскрыла вены... Оставалось одно - бежать за границу и начинать все с чистого листа. Но одну радость, самую главную мне Людка сделала - это любимый сын Миша. Я с ним и приехал сюда, и живем душа в душу...
Голос Якова дрогнул, а глаза увлажнились.
- Так это же у тебя четвертая попытка была..., - удивился Алик, - Ты вроде мужик степенный, профессор, книжки грамотные издаешь, а в "трех соснах" заблудился?
- Да уж... Чин профессора не спасает от житейских напастей. Сейчас жизнь холостяцкая, а картина такая же. Симка три года мозги пудрит. Клялась в порядочности и верности еврейских жен. А сама, ****ище сисястая, на Пейсах улетела к мужу в Питер. Она в начале знакомства про него даже не упомянула. Хотя... У неё и без него мужиков, одни начальники. В постели она львица, на части рвет, а в жизни обезьяна, копия своего гороскопа.
Яков задумчиво улыбнулся...
- У меня еще есть противовес этой вертихвостке. Лилечка - прелесть. Умница, красавица. Кавказское воспитание. Такой непорочностью от нее веет. А как плавает! Бывшая спортсменка. Но есть одно "но". Семья кавказская. Родственников пруд пруди. Тети, дяди, бабушка, всех не перечислишь. И к каждому надо свой подход и уважение... Где их столько набрать?
Пиво заканчивалось, Глаза Якова тускнели.
- И что же делать? - задал Алик не умирающий вопрос.
- Поехал я домой думать, - вздохнул Яков, - Всё равно я без баб жить не могу...