Аннотация: Ещё одна непридуманная история из цикла "Только правда".
Алекс Панченко
СУМКА
или
Странный случай с профессором З
(из цикла "Только правда")
- Поймите, Серёжа, в отличие от того, что нам сегодня показывают по телевизору во всех этих передачах про экстрасенсов, сказки никто никогда не выдавал за факты реальной жизни. Даже маленький ребёнок чувствует разницу между миром, его окружающим, и тем, о котором ему читает на ночь бабушка. Никто не призывает его уверовать в чудо, немедленно приступить к смехотворным, а то и опасным опытам над сознанием и телом, бросить всё и бежать к чёрту на рога ради свидания с "внеземным разумом" или на сеанс очередного шарлатана, прихватив все свои сбережения. Вам не кажется, что подобное отвлечение от серых будней слишком обременительно и для организма, и для кошелька?
Беда в том, что любая сфера, не подлежащая научному исследованию, моментально становится благодатной почвой для самых бессовестных спекуляций! Кроме того, существует ещё один аспект, который мы с вами упустили из виду. Видите ли, всё это шоу вокруг паранормальных явлений делает практически недосягаемой для научного исследования саму проблему. А проблема существует и требует самого серьёзного подхода... Да-да, я о нём, о "сверхъестественном", - улыбнулся Рудольф Анатольевич. - Впрочем, я не стал бы употреблять термин "сверхъестественное" рядом со словом "существование". Если нечто существует, оно - естественно. Независимо от наших с вами о нём знаний. Согласитесь, отрицать существование чего-либо, признавая при этом бесконечность Вселенной - глупо. На практике же лучше рассматривать каждый феномен отдельно. Иголку труднее найти не в стоге сена, а в куче других иголок.
Среди хаотического нагромождения сомнительных фактов, очевидцев, парапсихологов и их жертв, наводняющих сегодня СМИ, безнадёжно утонули те единичные, исключительные явления, которые действительно заслуживают изучения. То, что происходит сегодня в этой области, есть профанация, наносящая вред и науке в том числе. Верит ли академик Зиновьев в существование паранормальных явлений? Ну,... слово "верю" я бы тоже не употреблял. Есть вещи, которые я знаю, и есть вещи, которые я не знаю. Вторых неизмеримо больше. При чём тут вера? Скажем так: я допускаю существование во всём этом балагане ряда эпизодов, представляющих для науки несомненный интерес. Впрочем, за таким количеством деревьев мы с вами леса ещё долго не увидим.
Признаюсь, так было не всегда. Вы же знаете, как в научных кругах относятся к таким вещам. Тоже своего рода ханжество и снобизм, надо заметить. Но однажды, несколько минут в ночном метро заставили меня по-другому взглянуть на этот мир... Да, иногда академики ездят в общественном транспорте. Впрочем, это было так давно...
***
Много лет назад, поздним вечером мне пришлось возвращаться домой на метро. Ехать нужно было с "Проспекта Просвещения" на "Московскую", то есть, практически, через весь город. Войдя в вагон, я поспешил занять место поудобнее, так как дорога предстояла длинная. Впрочем, я мог не беспокоиться. Вагон был полупустой.
Мысленно обругав себя за то, что не прихватил ничего подходящего для чтения, я принялся развлекаться, незаметно рассматривая пассажиров, ехавших вместе со мной. Рассматривать, надо заметить, было особенно нечего.
Рядом со мной сидел какой-то человек в сером плаще с неприметной внешностью. "Бухгалтер", - мысленно решил я.
Напротив, весело перешёптываясь, расположились три молоденьких девушки, по виду - учащихся ПТУ. Куда они ехали одни в столь поздний час, занимало меня несколько секунд, затем я перевёл взгляд к следующему окну. Там сидели парень с девушкой, оба в очках, в подчёркнуто простой одежде, с брезентовыми рюкзаками, которые они не сняли, даже садясь на мягкий диван. Они были поглощены чтением книги, которую, одну на двоих, держали раскрытой на коленях. "Студенты - гуманитарии", - отметил я.
Далее, у дверей, стояла компания садоводов-огородников в грязных кроссовках и резиновых сапогах. Они расставили по полу вагона массу корзин, рюкзаков и хозяйственных сумок на колёсиках. Все вновь входившие в вагон непременно об эти сумки спотыкались, чертыхались и делали дачникам замечания. Те никак не реагировали, продолжая скорбно смотреть невидящими глазами в чёрные стёкла вагонных дверей. На лицах их были написаны невесёлые осенние думы безлошадных земледельцев, не имеющих средств для транспортировки сельхозпродукции в городские квартиры. Тут всё было ясно.
В другом конце вагона сидела одинокая пожилая дама, так же, как и я, пытавшаяся незаметно наблюдать за пассажирами. На какой-то миг наши глаза встретились, и мы оба, смутившись, быстро отвернулись друг от друга.
Рядом с дамой сидели двое мужчин, полностью скрытые развёрнутыми во всю ширину газетами, которыми они поминутно задевали друг друга и соседку. Развёрнутые газеты давали мало пищи для характеристики их владельцев, а собственный их текст был для меня недоступен ввиду удалённости.
Вот и все, что представилось тогда моему взгляду. Обычная картинка ночного петербургского метро. Никакого шума, никаких громких разговоров и, тем более, криков, что всегда так выгодно отличало его от многолюдного, крикливого и вечно куда-то спешащего московского собрата.
Предаваясь столь невинному развлечению и пытаясь от нечего делать сочинять истории жизни своих попутчиков, я скоротал минут 10. Засим, исчерпав своё творческое воображение, я уставился в темноту тоннеля, проносившуюся за окном, и стал строить планы на завтрашний день.
На "Петроградской" в наш вагон вошёл новый пассажир, одетый в чёрную спортивную куртку, фирменные тренировочные штаны с разноцветными полосочками и столь же яркие кроссовки. В руках он держал большую спортивную сумку.
Небрежно швырнув её на пол, почти на середину прохода, парень с размаху плюхнулся на наш диванчик, даже не заметив меня и моего невзрачного соседа. Он развалился, чуть сползя с сидения, вытянув ноги и придавив меня своим могучим бицепсом. Наш новый попутчик не собирался никого обижать - для него сидящие рядом люди просто не существовали. Выражая всем своим видом крайнюю усталость, он запрокинул назад голову, открыл рот и почти моментально захрапел. "Наглец!" - подумал я.
В метро существуют свои неписаные правила. В частности, нельзя подолгу, в упор или слишком откровенно кого-то рассматривать. Делать это следует украдкой, незаметно не только для жертвы, но и для всех остальных пассажиров, сохраняя при этом полное отсутствие какого-либо выражения на лице. Ещё в детстве освоив эту нехитрую тактику, я и на этот раз соблюдал все меры предосторожности.
Так как парень в спортивной куртке сидел рядом со мною (я бы даже сказал, почти на мне), я не мог повернуться к нему и как следует рассмотреть. Но и того, что я видел прежде, чем он упал на наш диван, было достаточно, чтобы возбудить моё любопытство. Я осторожно подвинулся, насколько позволял мой сосед слева...
Внешность нового пассажира была весьма живописна, поэтому не один я обратил на него внимание. Росту он был около 190см. и чрезвычайно широк в плечах. Несмотря на довольно грузную фигуру, толстым я бы его не назвал. Это была фигура штангиста или борца-тяжеловеса. Мощное впечатление усиливали просторная куртка и широченные тренировочные штаны. Но на этом сходство со спортсменом заканчивалось. Бритая голова и щетина на довольно смуглом лице с крупными грубыми чертами, массивный золотой перстень на давно не мытых руках с траурными каёмочками ногтей, золотая цепь на смотрящей из расстёгнутого ворота куртки бычьей шее... Картину завершал тонкий шрам от бритвы, пересекавший горло чуть выше цепочки. Бандит.
Спящий сосед взбудоражил моё воображение. На станциях входили и выходили люди, но никем другим я уже не интересовался. Кто-то спотыкнулся о его сумку и начал на меня орать, требуя убрать вещи с прохода.
- Сидит, очки надел и делает вид, что ничего не видит. Уберите сейчас же вашу сумку! Я к вам обращаюсь, мужчина в шляпе! - вопил всё громче какой-то пенсионер. Ошибка старичка была понятна - сумка стояла ближе ко мне, чем к соседу.
Я молча указал на спящего владельца. Забавно было видеть, как собравшийся снова открыть рот пенсионер вдруг осёкся, рассмотрев спящего бандита. Став сразу значительно меньше и незаметнее, он осторожненько, чтобы ненароком не задеть ноги владельца сумки, перегородившие проход, просочился в другой конец вагона, желая лишь одного: чтобы мой сосед, упаси бог, не проснулся.
Я мысленно хихикнул и сосредоточился на сумке. Фантазия моя разыгралась. Интересно,что в ней? Большая, но, судя по звуку, с которым она шлёпнулась на пол - не очень тяжёлая. А парень-то действительно нахал! Швырнул свои вещи мне под ноги и завалился спать. Я что, должен её сторожить и всем подряд объяснять, что сумка не моя?Проучить бы этого бандита: встать, взять, как ни в чём ни бывало, сумку (всё равно все думают, что она моя) и выйти на следующей станции. Проснётся раззява, а сумки нет! Поделом ему будет.
При мысли о похищении сумки я развеселился.
А вдруг там расчленёнка, или бомба, или ещё какая-нибудь пакость? Известно, что носят такие типы в своих сумках!
Воображение моё, раз проснувшись, продолжало бушевать.
А ещё в таких сумках бандиты получают выкуп за похищенных ими невинных людей... Так и есть! Деньги! И вес, и звук, с которым они упали... Надо прихватить сумку, когда буду выходить на "Московской". Не думаю, что этот буйвол проснётся раньше чем через час...
Но профессор Зиновьев не вор! Он вернёт эти миллионы счастливым родственникам похищенного. А если бомба... тем более! Я вынесу её в безопасное место и сообщу, куда следует. И если взорвётся... Что ж, зато я спасу жизни всех этих людей: и дачников, и пожилой дамы, и даже противного пенсионера, обозвавшего меня "интеллигентом"! А в Институте все узнают, что профессор Зиновьев может не только Нобелевские Премии получать!
Насчёт Нобелевских Премий я, конечно, погорячился, но так приятно почувствовать себя героем! Разумеется, ничего подобного я делать не собирался, но сама возможность помечтать, как в детстве, так подняла моё настроение, что остаток пути пролетел незаметно.
Я не успел ещё решить, как поступлю, если в сумке окажется расчленёнка, когда почти пустой уже поезд прибыл на станцию "Парк Победы". Сидевший слева невзрачный мужчина в сером плаще поднялся с места и в упор посмотрел на меня. Лицо его было заурядно, небольшие светлые глаза ничего не выражали.
- Не надо этого делать, - сказал он тихо. - Там ничего нет: грязные тряпки, одежда, всякий хлам. Он не бандит, а продавец из овощного ларька на "Петроградской", и шрам у него не от бритвы, а после операции на щитовидной железе...
Незнакомец пошёл к выходу, но на полпути обернулся. Слабая улыбка чуть тронула его тонкие губы:
- Я не бухгалтер, а Нобелевскую Премию вы, возможно, ещё получите...
Последние пассажиры вышли из вагона, двери закрылись, и поезд тронулся. Я сидел рядом с крепко спящим продавцом овощного ларька. У ног моих стояла сумка с грязным бельём. В том, что незнакомец сказал правду, я не сомневался.