Длинные ресницы гран-мага чуть дрогнули. Пространство вокруг вдруг резко потемнело, завращалось и вдруг исчезло в глубине внезапно сузившихся зрачков Филиппа.
Очнулась я внезапно: стол, часы, плита и холодильник вдруг резко выплыли из темноты и оказались на своих местах. Лицо Филиппа начало проявляться секундой позже, бледное и блестящее от испарины. В уголке его тонкого носа текла кровь.
- Черт, - выругался Филипп и поднос руку к лицу. Пальцы тут же окрасились красным, - где у тебя ванная?
- Направо по коридору, - испуганно пролепетала я, отступая к холодильнику и давая запрокинувшему голову гран-магу пройти мимо меня, - тебе нужна помощь?
- Неф, - прогундосил в зажатый нос Филипп уже из глубин коридора.
Оставшись одна, я устало прислонилась спиной к холодильнику и закрыла глаза. В голове было гулко и пусто как в пустой кастрюле. Мысли путались. В затылке ныло. Сжав виски пальцами я попробовала собраться с мыслями и перебрать в памяти недавнее прошлое, дабы попытаться понять, что чем именно только что обогатилась моя память.
Увы, у меня ничего не вышло. Цепь событий, начиная с момента нашей встречи в "катящемся пингвине" не претерпела изменений. Во всяком случае, на первый взгляд. Я по-прежнему помнила в деталях взрыв в доме, многочасовой чес по лесу, полурастворённого в воздухе Филиппа. Ничего нового! Во всяком случае, мне так казалось. Но, может быть, Вельс так искусно сплел ложные воспоминания и эмоции с моими собственными, что я просто не могу отличить их? Ну или что-то пошло не так? Вон как у него из носу захлестало.
- Филипп? - не громко позвала я.
Собственный голос показался мне слишком гулким, будто бы со дна кастрюли. И тут затылок будто бы пронзили сапожным шилом. На глаза навернулись слезы. В груди, в районе ключицы, почувствовался сильный жар, нараставший с каждым ударом сердца. По-рыбьи хватая воздух ртом, я кинулась к окну, задев несчастный горшок с геранью, тут же полетевшей на пол. Наверное... именно так и сгорают заживо цифеидники...
Но тут боль, появившаяся столь неожиданно, вдруг отступила. В легкие протек холодный воздух, отозвавшийся дрожью во всем теле, и перед глазами появилась смутно знакомая комната в мягком полумраке. Мерцающий свет пламени из камина отбрасывал блики на дерево стен и пола, путался в ворохе байковых одеял, разбросанных прямо на полу. Полупустая бутылка красного вина в компании двух пузатых бокалов в алых потеках возвышалась на табуретке, красноречиво обвитая лямкой белого кружевного бюстгальтера. Тут же рядом, в куче мятых салфеток, яблочных огрызков и серпантине мандариновой кожуры лежала надорванная блестящая упаковка из-под презерватива.
Видение было столь ярким и объемным, что мне казалось, будто я стою не на собственной кухне, вцепившись мертвой хваткой в подоконник, а там, в этой темной жарко натопленной комнате. Спина тут же вспотела, на языке проступил терпкий привкус красного вина, а в пальцах возникло непонятное щекочущее ощущение.
Я резко зажмурилась, замотав по-собачьи замотав головой в надежде прогнать столь натуральную галлюцинацию. Но не тут-то было! Похабный сельско-романтический натюрморт исчез, но только, чтобы уступить место волнующему образу женской руки, нежно изучавшей мужскую грудь, красноречиво покрытую испариной. Пальцы волнующе скользили по влажной разгоряченной коже. Легко коснувшись резкого росчерка ключиц, рука вдруг остановилась и двинулась вниз, к плоскому рельефному животу. Дыхание перехватило, и я убийственной ясностью осознала, что прекрасно знаю, как приятны на ощупь эти упругие мышцы, послушно напрягающиеся под моим прикосновением. Шею вдруг полоснуло горячее дыхание, отозвавшееся во всем теле мелкой дрожью предвкушения.
- У тебя такая нежная кожа, - хрипло прошептал Филипп, и я почувствовала прикосновение к шее горячих губ. Сердце тут же забилось в грудной клетке взбесившимся воробьем, голова закружилась. Яркий чувственный вихрь нес меня куда-то назад. В блаженной неге я закрыла глаза, когда прямо в физиономию мне ударил поток воды, холодный и противно плесенью, разумеется, тут же смывший с меня всю внезапную романтику.
- Очнулась? - голос Филиппа послушался откуда-то слева.
- Еще бы, - буркнула я, протирая глаза, - ты же самую вонючую банку выбрал!
Гран-маг, дабы привести вывести меня в чувство, догадался плеснуть мне в лицо водой из банки на подоконнике, что использовалась моей бабушкой для настаивания воды для поливки своих многочисленных фикусов. Сколько я не пыталась разъяснить Варваре Кузьминичне, что воду не хлорируют, а пропускают через слабое магическое поле, та по-прежнему предпочитала наставить воду до тех пока та не зацветет.
Наконец проморгавшись, я открыла глаза и ... резко отпрянула назад, ибо взгляд снова уперся в уже знакомую мне голую мускулистую грудь. И снова мокрую!
- Что за порнуху со своим участием ты влил мне в череп? - резко спросила я, продолжая пятится.
Вельс ответить не успел, ибо в этот момент мне под ноги попалась уже знакомая читателю упавшая с подоконника герань. Потеряв равновесие, я неловко взмахнула руками...
- Там, сзади, - успело пронестись у меня в голове, - острый угол столешницы...
Филипп не дал мне упасть. Резко поймав меня за руку, он резко дернул ее на себя.
- Порнуха - это хорошо. Значит, все прошло, как надо.