Аннотация: Приходится отвечать за свои приключения. Канцлер, как глава правительства, требует объяснений.
Таллия была еще только на третьем месяце, и я привез ее перед родами в столицу показать обществу и сходить на несколько концертов и балов. Она вызвала неожиданное внимание в обществе. В первый же день мы получили десять приглашений в гости и присланные театральными агентами билеты на четыре концерта на этой неделе.
Но, когда на третий день утром мы сидели в отцовском столичном особняке, обсуждая с мамой, отцом и Таллией гостевые приглашения, внезапно вошел наш управитель и поклонился отцу.
-Официальное письмо от его превосходительства канцлера для вас, мой господин, - коротко сказал он.
Отец взял у него из рук большое письмо с огромной печатью канцлера, открыл и пробежал. Брови его удивленно поднялись.
-Однако! - озадаченно сказал он мне. - Канцлер просит сообщить, что он ждет тебя сегодня вечером в девятом часу в своем дворце для важной беседы. И это сразу после приезда! Ты ничего не натворил в последнее время? Не бегал голым на балу, не поджигал купеческие лавки в пьяном виде? Или что там еще твои друзья гвардейцы делают от безделья?
-Ничего подобного не припомню, папа! - весело ответил я. Шутка отца меня развеселила - ведь последние четыре луны я был у него на глазах все время, и уж никак не смог бы нашалить в гвардейском духе.
Таллия и мама смотрели на нас внимательными глазами и молчали. Мы быстро перевели разговор обратно на приглашения в гости и на балы.
Я, в общем, не очень удивился приглашению канцлера, так как давно уже ждал чего нибудь в этом духе.
Как и всякий дворянин достаточно высокого ранга, будучи в столице я регулярно встречался с канцлером на официальных мероприятиях и на королевских балах. Например, он присутствовал на церемонии награждения, когда я получил медаль за храбрость на войне из рук наследного принца. Год назад канцлер имел беседу с моим отцом о экономических и политических перспективах графства после войны, и после уймы заслуженных комплиментов в адрес отца прямо спросил, с чего это вдруг я, блестящий дворянин и молодой герой войны, пример для юного дворянства, сбежал учиться в Магическую Школу, прибежище умников и разночинцев. Объяснения отца что, мол, мальчик после войны остался недоволен тем, что его военная карьера была сорвана интриганами, и потому решил посвятить себя магии, были приняты только отчасти. Канцлер еще раз напомнил отцу, что корона возлагает на меня большие надежды и что его величество питает ко мне приязнь и уважение и желает продвигать меня по службе. Скандальные истории с эльфами и с драконами, имевшие быть в прошлом, при этом, разумеется, не упоминались.
Несомненно, теперь разговор пойдет не только о служебных перспективах. Канцлер захочет узнать все о смерти учителя Деларуса. Кроме работ архимага в интересах короны, он был еще и старым другом канцлера. Если бы не моя прекрасная репутация и не очевидный характер самоубийства архимага, я давно был бы допрошен Секретной канцелярией. Смерть архимага не могла обойтись без формального расследования. Теперь настало время поговорить со и мной.
У меня было еще несколько часов перед встречей, назначенной сразу после вечернего приема короля. Закончив обсуждение визитов, я поцеловал Таллию и с разрешения отца ушел в кабинет написать ответ.
В письме канцлер интересовался, хочу ли я прибыть на беседу с моим отцом. Я отказался в ответном письме, поскольку хотел сам отвечать за возможные проступки. Кроме того, если разговор зайдет достаточно далеко, возможно, многого, что будет сказано, отцу лучше не знать. Я не питал иллюзий по поводу разговора. Канцлер по праву считался умнейшим человеком королевства. Вряд ли я мог бы ввести его в заблуждение. К тому же надо было решить, насколько далеко можно пойти в рассказе. Старая клятва Деларусу о неразглашении магических тайн могла сыграть против.
Я прилег на диван и задумался. За последние два года мои знания и взгляды на жизнь резко изменились. Я приобрел, коротко говоря, возможность рассматривать вещи с различных точек зрения. Почему бы не использовать заново приобретенные навыки анализа?
Итак, господин канцлер Вераг. Старший сын в известной графской семье, на службе он продвинулся до звания герцога, но без герцогства. Уже десять лет - первый министр. После смерти старого короля именно Вераг изолировал психически больного наследника, а также тех, кто за ним стоял. Называя вещи своими именами - предотвратил гражданскую войну, которую кое-кто из соседей очень хотел организовать. Затем он стал канцлером и короновал младшего принца.
Вераг реформировал торговые законы и финансировал развитие мануфактур. Он твердо соблюдает права как дворян, так и торговцев, поддерживает вольных земледельцев. Во многом опирается на городские гильдии с их старинными правами. Именно он создал кулак из восьми богатых герцогов (не из королевской семьи), не претендующих на трон. Эта группировка поддерживает династию посильнее, чем принцы королевской крови, как известно, иногда поддающиеся искушениям вроде права на престол.
С самого начала, ещё до моего появления при дворе, канцлер умело расколол семейный союз принцев крови, лишив влияния и выслав из столицы тех, кто был опасен. Остальные прекрасно поняли, в чем дело, и с тех пор помалкивают. Канцлер, как не особенно известно в широких кругах, энергично продвигает на посты в армии и в иностранном департаменте талантливых дворян невысокого ранга, преданных королю и лично канцлеру. За семь лет наблюдения за Двором я видел только одно назначение (из политических соображений) бездарного отпрыска влиятельного рода на важный пост заместителя Государственного Казначея. При этом все его помощники были назначены лично канцлером. Можно было быть уверенным, что сей дворянин не сможет принести вреда на своем посту.
Канцлер полностью контролирует правительство и министров. Мастер лавирования, но последние пять лет просто приказывает, и тщательно проверяет, чтобы его приказы неукоснительно выполнялись. Вераг - мастер интриги, и для успехов в этом нелегком деле создал, в строгом секрете, не одну, не две, а целых три тайных службы, следящих за врагами, друзьями, соседями и друг за другом день и ночь. Не считая обычной полиции и жандармерии, конечно. Денег на это хватает - экономика процветает, налоги успешно собираются, народ не ропщет, в казначействе золота хватит не на одну войну.
Можно ли быть с ним откровенным? Мне, высокого ранга дворянину, графу, сыну его друга, ничего не грозит. Но то, что я могу сообщить, может дать в руки невиданное могущество. И это может погубить и его, и меня, и королевство. Сможет ли Вераг удержаться от чудовищного искушения? Ведь он не канонический святой.
Я вспомнил, как канцлер после победы благоразумно отказался от присоединения беззащитной имперской провинции - из чисто экономических соображений. Как уклонился при переговорах о победном мире от удовольствия унизить посла империи, специально выбранного императором из неугодного империи рода для позора. Как помиловал крестьян-бунтовщиков, когда выяснилось, что голод, поднявший несчастных на бунт, был умело организован "друзьями" их спившегося господина.
Если бы я выбирал троих мужчин в королевстве, кому я мог довериться, я бы выбрал моего покойного учителя, отца и канцлера, и хорошо понимал, почему. Все трое старались не жертвовать людскими жизнями без крайней нужды. В терминологии мест, где я недавно побывал, они были гуманистами. Я усмехнулся. Кто бы мог подумать! Никогда раньше я не сказал бы, что наш суровый канцлер - гуманист.
Я встал и взял чашку черного чая, только что заваренного из привезенных запасов. Было приятно задумчиво расхаживать по кабинету с чашкой в руке, прихлебывая любимый напиток. Он помогал думать. Итак, что говорить канцлеру?
Допив чай, я вздохнул. Решение было принято. Канцлеру придется сказать почти все. Разумеется, осторожно, чтобы клятва не заставила меня замолчать навсегда. Канцлер должен знать - может быть, не все, но главное.
Отец осторожно спросил перед выходом:
- Может быть, всё-таки поехать с тобой? Он не сможет мне отказать в присутствии на разговоре.
Но уж отцу, по моему мнению, пока что не стоило знать такие опасные вещи без лишней надобности.
- Я справлюсь, - улыбнулся я. - Не беспокойся.
- Ладно, - сказал отец. - Сразу после разговора - ко мне. Я буду ждать.
Я поцеловал ему руку и вышел.
Через пятнадцать минут, в точности в назначенное время, я высадился из отцовской кареты во дворе дворца канцлера Верага. Охрана - королевские гвардейцы в парадной форме - отдала честь. Ведомый служителем в ливрее, я поднялся по широкой лестнице и прошел через боковой вход прямо в огромный кабинет, известный по слухам всему королевству. Здесь проходили неофициальные назначения и производились жесточайшие разносы. Здесь собирался круг неофициальных советников канцлера. И здесь никогда не появлялась ни одна из его любовниц (канцлер, как и я, был вдовец). Отец однажды сказал мне, что маг канцлера проверяет его кабинет перед каждым заходом внутрь. Уж очень много секретных вещей говорилось в этом месте!
Как и описывали, кабинет был огромен и удобен для работы. В нем стояло несколько столов и стульев, пара мягких кресел. В углах стояли старинные латы и статуи. На одной из стен висело старинное оружие. Но главным украшением кабинета были книги - исторические фолианты, книги о других странах, книги о магии. Старинные рукописи лежали рядом с недавно отпечатанными религиозными трактатами и учебниками для Инженерной и Государственной Школ. Полки с книгами занимали три стены. В угле стоял еще один стол с развернутыми картами пограничных территорий.
Увидев канцлера, я, как бывший офицер, вытянулся в струнку. Канцлер, в черном рабочем камзоле без орденов, сидя за столом, сделал знак присаживаться напротив, что было обычным приглашением чувствовать себя свободно. Ни сказав ни слова, я четко подошел и уселся, держа руки на коленях и не отводя глаз от его усталого лица. "Премьер-министр!" - ни с того, ни с сего вдруг вспомнил я название его должности на другом языке.
Канцлер дочитал какую-то бумагу, что-то отметил на ней и отложил ее в ящик с надписью "Для секретаря. Номер 3". " Что это за номер 3?" - подумал я, очевидно, все-таки волнуясь.
- Прошу прощения, молодой Альбер, - добродушно сказал мой, так сказать, премьер министр. - Много текущих дел. Вот, например, донесение о беспокойстве на Пуранской границе. Вы ведь воевали там. Ваше мнение о противнике? Прошу держаться запросто, мы не на королевском приеме. И не на допросе, как многие подумали бы. Что вы скажете о пуранцах, как о противнике? Коротко, конечно.
- Если вы позволите без чинов, ваше превосходительство...
- Позволяю. И зовите меня просто: господин канцлер. Вы человек благородный, уже заслуженный в ваши лета, молоды, но уже обладаете опытом военных действий, причем в различных войсках. Итак?
- Я считаю пуранцев грозным противником, господин канцлер. Их пехота хорошо обучена и стойко дерется. Тяжелая пехота превосходит нашу. Артиллерия имеет хороших офицеров и приличные пушки, организована лучше нашей. Кавалерия слегка уступает нашей в количестве, выучке и опыте. Они очень хороши в наступлении и прорыве, когда на их стороне успех. Но их слабая сторона - политические проблемы в стране. Это отражается на солдатах и офицерах. Во время отступления не менее трети их лучшей пехоты вспоминает, что они родом из бывших мятежных территорий, и разбегается. Кавалерия просто не может устоять в схватке лицом к лицу: там исторически половина - бывшие мятежники, неохотно дерущиеся, когда нет побед и добычи. Артиллерия набрана в центральных привинциях, это самые верные солдаты. Артиллерия не бежит, но отступает первой, чтобы сохранить орудия. Что касается их корпуса магов - эти просто не желают служить Империи Пуран, пользуясь свлими правами сословия. В целом, если не давать имперцам успешно наступать, не стоять в обороне, а все время контратаковать, мы довольно легко их опрокидываем.
- Четко отвечаете, - с легким удивлением заметил канцлер. - Вы заглядываете намного дальше обычного офицера. Впрочем, граф Альбер отмечал ваши наклонности к размышлению, когда говорил, что вы вместо Высшей Военной Школы ушли в Магическую. И как, по-вашему, должны мы теперь вести себя с Империей?
Я поколебался, делая вид что задумался. Дело в том, что мной недавно уже был составлен, с опорой на недавно усвоенные методы экономической и психологической войны, план давления на Империю. К сожалению, план этот предполагал подходы, нетипичные для наших методов. Ладно, решил я, кое-что можно выложить.
- На границе я держал бы силы, достаточные для отпора и быстрой контратаки. Регулярно менял бы конные полки раз в полгода. Для компенсации неудобств усилил бы жалованье и снабжение пограничным частям. Проявил бы внимание к пограничным крепостям: их можно перестроить для меняющихся войск, будет дешевле и удобнее. Расположил бы поближе к границе побольше маневренной артиллерии для контрударов. Увел бы тяжелую артиллерию на дальние линии обороны, к тяжелым крепостям, оттуда ее легче будет перевести на другие фронты. Решительно усилил бы службу снабжения (при этих словах канцлер поморщился - снабжение армии, по слухам, опять сидело у него в печенках). Но это чисто военные решения. Маршал Нидер уже, насколько я знаю, делает что-то подобное. А, разрешите спросить, господин канцлер... каковы наши, так сказать, общие цели в противостоянии с Империей? Хотим ли мы ее конца, или ослабления? Что мы будем делать, когда, наконец, гражданская война в ней опять вспыхнет?
Канцлер внимательно посмотрел мне в лицо.
- А вы как думаете? - хладнокровно спросил он.
- Я полагаю, - медленно ответил я, - что этот сосед - наш исторический противник, и отношения с ним всегда будут плохие. А если сосед будет врагом - пусть это будет слабый враг, занятый своими проблемами. Распад Империи может быть очень опасен для нас.
- Каким образом? - грозно спросил меня канцлер. Я хорошо понимал его: в конце концов, Вераг давно хотел уничтожить Империю... как и все мы в Таронии.
- Несколько соображений, господин канцлер, - не пугаясь, четко ответил я. - Во-первых, беженцы. Они побегут к нам десятками тысяч. Среди них будет много больных заразными болезнями. Их надо будет изолированно располагать, кормить и лечить, что обойдется нам дорого. С ними к нам легко проникнут, несомненно, агенты имперской разведки. Их будет очень трудно поймать. Кроме того, беженцы принесут с собой имперские замашки, презрение к королевству, где соблюдаются права дворян, мещанства и крестьян. В их почти рабской стране этого не понимают и не принимают. Мы разом получим кучу нелояльных иммигрантов в стране.
Второе - приграничные банды. Несомненно, в гражданской войне, как и раньше, появится много воюющих группировок. Они будут беспокоить наше пограничье, грабить деревни и города в приграничныех баронствах. Это будет стоить дороже, чем просто война, поскольку контрибуции от этих подонков мы никогда не увидим.
Третье - всякая гроза кончается рано или поздно. Гражданская война кончится тем, что к власти лет через пять придет другой император. Он может объединить страну, и тогда быстро восстановит ее мощь (учитывая ресурсы Старых Земель империи), и новая империя за десяток лет станет опаснее старой, вялой и загнившей. Тогда уже нам мало не покажется. Ведь мы стоим на пути империи к плодородным равнинам Загорья. На нас будут наступать в любом случае.
Канцлер откинулся на спинку стула. На лице его проступила улыбка.
- Скажите, вы не стояли за дверью во время прошлогоднего заседания Совета Короны? - весело спросил он. - Вы процитировали в краткой форме речи весьма проницательных членов совета! Я смотрю, наша молодежь действительно начала разбираться в стратегии. Да, мой мальчик, вы абсолютно правы. Совет Короны тоже считает, что Империю уничтожать опасно. Но как ее ослабить - вот в чем вопрос!
Приходилось выкладывать карты.
- Я полагаю, господин канцлер, что наши секретные канцелярии могут это сделать. Для этого надо одновременно вести несколько специальных... дел.
(Слова "операций" я проглотил).
Во первых, поддерживать недовольство дворянства. Они хотят иметь права - помогать в этом. Императорским домом очень недовольны - это надо поддержать. Купцы Пурана тоже недовольны политикой правительства в области торговли. Если подстрекать их, они могут отказать правительству в финансовой поддержке, и тогда никто не даст империи денег - ни заграничные торговые дома, ни осторожные гномы, ни эльфы, опасающиеся усиления империи.
Во вторых, поддержать брожение в армии. Возможно, стравливать солдат из мятежных территорий и их лояльных товарищей. Внести раскол в офицерство. Насколько я знаю, уже половина офицеров в имперской армии набрана из дворян с окраин. Их можно сделать нелояльными.
В третьих, поддержать противо-имперские настроения в бывших мятежных территориях. Хорошо обученные люди (тут я сдержал слово "агенты"), желательно, родом оттуда, смогут разжечь огонь недовольства. Цепь восстаний сильно охладит головы имперских министров.
В четвертых, уменьшить военные возможности империи. Без всякого шума постоянно мешать ввозу продовольствия, серебра, железа и вывозу тканей и строительного леса. Империи не хватает продовольствия и железа - не давать поставлять туда эти товары дешево. Пусть тратят на это золото, меньше останется на войны.
И наконец, постоянно внушать магам и прочему образованному сословию империи, что война - это зло, и вражда между нашими странами бессмысленна. Организовать, так сказать, борьбу за мир между соседями.
Я замолчал, рассудив, что уже сказал достаточно.
На минуту воцарилось молчание. Канцлер смотрел на меня уже совсем по-другому. Я мысленно процитировал когда-то читанную книгу: "Ни у кого не было такого надменного и испытующего взгляда, как у кардинала". Молчание затягивалось.
- Хорошо, - наконец сказал канцлер. - Вы отлично ответили на вопросы, сказали даже больше, чем я ожидал. Я благодарен вам за некоторые идеи, и не забуду их. А сейчас нам надо поговорить о печальном. Я вызвал вас сегодня, чтобы вы рассказали все, что знаете о смерти моего друга и величайшего мага королевства, вашего учителя архимага Деларуса.
Я был готов к такому повороту разговора.
- Я готов ответить на все вопросы, господин канцлер, - решительно ответил я, - в той части, каковая не касается данных мною клятв о молчании. Прошу вас, спрашивайте.
Канцлер, с его огромным опытом, несомненно сталкивался с подобными случаями и тоже был готов к такому обороту дела.
- Ну, раз разговор зашел о клятвах, - заметил он, - нам не обойтись без содействия мэтра Рихта. Он уже ждет в соседней комнате. Вы не против, надеюсь?
- Нисколько, - облегченно ответил я. Архимаг Рихт был главным специалистом по снятию магических клятв.
Канцлер взял со стола колокольчик и позвонил. Вошел офицер в мундире охраны и поклонился.
- Пригласите мэтра Рихта, пожалуйста.
- Да, Ваше Превосходительство, - ответил офицер и вышел. Все это опять начало напоминать давно читанный роман.
Ровно через минуту мой хороший знакомый по Магической Школе, мэтр Рихт, небольшой лысый человек в мантии, вошел с приветливой улыбкой и поздоровался как близкий знакомый с канцлером и со мной.
- Вы, конечно, знаете нашего славного молодого графа Альбера, вашего недавнего студента, - непринужденным тоном проговорил канцлер. - Я полагаю, что он может сказать что-то важное о смерти вашего коллеги архимага Деларуса. Однако, по нашим догадкам, он готов рассказать все что знает, но опасается смертельной клятвы, данной, вероятно, своему учителю.
- Ничего странного в этом нет, господин канцлер. Архимага Деларуса отличала крайняя осторожность в важных делах, что спасло в свое время и его, и многие другие жизни, - дружески ответил мэтр, внимательно глядя на меня. - Посмотрим. Попробуем на вибрациях. Сергер, мой мальчик, отвечай только - "Да" или "Нет". Помни, что другие ответы могут быть опасны. Итак... Занимался ли ты магическими пустяками с Деларусом? Скажем, помогал ему делать магические игрушки для младшей принцессы?
Я с легкостью ответил:
- Да.
- Прекрасно. А более важными вещами, как-то защита королевских интендантских складов от крыс и воров?
Я уже с некоторым усилием опять сказал:
- Да.
- Так. Ну а боевыми заклинаниями для армейских магов ты занимался? Деларус ведь всегда был готов прийти на помощь короне.
Я уже ничего не мог сказать, только кивнул головой. Клятва стиснула мне горло. Иголочки начали колоть виски: мэтр проверял ауру.
- Ясно. Спокойно, молодой человек, я не собираюсь спрашивать о чем-то важном. Вот к примеру... в молодости Деларус усердно ухаживал за дамами. Вы случайно не ходили вместе с ним в какое-нибудь дешевое веселое заведение с простенькими девушками, как мы с ним когда-то?
От горла отпустило, и я, улыбаясь, весело ответил:
- Нет.
- Прекрасно. Ну а в более дорогое, где обслуживают получше, но стоит это в двадцать раз дороже?
- Нет, - рассмеялся я.
- Очень хорошо. Ну а каких-нибудь девушек легкого поведения вы приглашали к себе в лабораторию для того, чтобы делать на них опыты? - вдруг другим, резким голосом спросил мэтр, впиваясь глазами в мое лицо.
- Нет! - сдерживая возмущение, но без малейшего сопротивления ответил я.
- Да-да, я ведь помню, что Деларус бережно относился к человеческой жизни. Ну а как насчет денег из казны на магические дела? Растрачивали, заимствовали, пропивали?
Тут внезапно вместо возмущения меня захватил приступ смеха.
- Нет, - весело ответил я.
- Прекрасно. А на магические дела, конечно, деньги казны расходовали?
Я не смог ответить, и лишь утвердительно кивнул головой.
- Отлично. Как я и ожидал, отличная сопротивляемость. Сомневаюсь, что Деларюс смог бы наложить клятву без твоего согласия. Разве что сведя тебя с ума... Ну-с, характеристики я снял. Зону безопасности нашел. Думаю, я смогу снять клятву... если ты, мой мальчик, будешь не против. Ведь это позволит обелить имя твоего учителя. Не так ли?
Я молча кивнул.
- Ну вот и ключ. Итак, именем твоего учителя....
Глаза его засветились. Моя голова закружилась, и я обмяк на стуле. И, видимо, потерял сознание на несколько минут. Когда я очнулся, мэтр поддерживал меня за плечи, а канцлер вливал мне в рот жидкость из бокала. Вкус был хорошо знаком, хотя и несколько неожиданен в кабинете канцлера: это был гномий самогон, которым мы травились на фронте. "Шестьдесят процентов алкоголя!" - снова подумал я в непривычных здесь терминах.
- Все в порядке, господин канцлер! - жизнерадостно сказал мэтр Рихт. Он был весь мокрый, и вытирал голову платком.
- Ни унции сознания, ни унции памяти не пропало! Мой мальчик, - отечески обратился он ко мне. - Некоторые вопросы могли бы показаться тебе оскорбительными, и я приношу за это извинения. Это была часть проверки клятвы.
Я закивал - не мог еще говорить. Хотя мэтр снял клятву артистически, все равно реакция была очень тяжелой. Язык только начинал шевелиться.
- Ничего, ничего, - хлопотал мэтр, массируя мне виски. - Пять минут - и все пройдет.
Страшный для шпионов на допросе, сейчас мэтр не был похож сам на себя. Я вдруг вспомнил, что он тоже был другом моего отца. Да это какая-то мафия - весело подумал я, опять же употребляя неизвестное здесь слово.
Я сидел на стуле, приходя в себя. Голова еще кружилась, но мысли были совершенно ясны. Разговор продолжался.
Мэтр вежливо покинул нас, поклонившись канцлеру и ласково пожав мне руку, и канцлер спросил:
- Как вы себя чувствуете? Можете говорить?
- Да, господин канцлер, - выдохнул я.
- Прекрасно. Перед тем, как ставить вопросы, я хотел бы их подготовить. Итак, полгода назад вы работали с Деларусом над какими-то магическими проектами. Внезапно вы уехали на две луны, якобы в Великий Лес. Уехали неизвестно куда - установить не удалось. Мы знаем только, что границу вы не пересекали. После возвращения еще дней пятнадцать вы обсуждали что-то очень секретное. За это время настроение Деларуса от обычного хорошего быстро упало до того уровня, который врачи определяют как депрессию. Затем Деларус забрал какие-то документы и удалился в поместье обдумывать их. Вы остались ожидать в школе, тоже, кажется, не в самом лучшем настроении.
Через месяц архимаг Деларус покончил с собой, выпив яд. Перед этим он написал завещание и уничтожил документы. Вам по завещанию досталась только записка: "Мой мальчик, я сжег их. Сделай это и ты. Прощай!"
Я угрюмо молчал. Мне представилось мрачное лицо Деларуса во время прощального разговора. Уже тогда я почувствовал, что он ранен в самое сердце.
- О вашем поведении тоже есть интересные сведения, - продолжал Вераг, пристально глядя на меня. - Вы - боевой офицер. Сразу после войны были мрачно настроены. Это понятно - война не прогулка. Вы потеряли молодую супругу, многих друзей. Но за время учебы в Магической школе постепенно успокоились, снова стали улыбаться. Начали встречаться с друзьями, увлекаться женщинами. Имели романы с известной певицей и с гостьей из Страны Драконов, вызвавшие интерес в высшем свете. Начали танцевать на балах, и, наконец, опять стали душой общества. Про ваши изображения на стенах Домов Мод я уж и не говорю.
Ехидная улыбка канцлера чуть не заставила меня покраснеть.
Вы с энтузиазмом учились, - продолжал сановник. - Многому научились у вашего учителя Деларуса, и он очень высоко отзывался о вас. Быстро стали сильным магом. Естественно, что после смерти Деларуса решили взять годичный отпуск в Школе, чтобы привести дела в порядок. Но после возвращения вы разительно изменились - это заметили многие. Вы стали высказывать странные мысли, употреблять незнакомые слова. Один ваш знакомый сказал другому: "Он словно год прожил за границей!".
Я молчал, внимательно слушая.
- Сейчас, - продолжал канцлер, - у вас все в порядке. Вы женились, отвергнув очень выгодные партии и предложив руку неизвестной при дворе красивой девушке, вашей соседке. Я посылал поздравления на свадьбу. Молодая жена, как говорят, приняла вашего малолетнюю дочь как родную. Сейчас ждете прибавления в семье. Кажется, вы не станете пить яд, как Деларюс. И все же я хотел бы понять, что случилось с ним. Готовы ли вы отвечать на вопросы?
- Да, господин канцлер, - решительно ответил я. - Спрашивайте.
- Отчего Деларус покончил с собой?
- Я полагаю, от сильного разочарования, - искренне сказал я. - Сокровенная многолетняя мечта обманула его.
- Какая мечта? - с интересом спросил канцлер. - Я знал, что он всегда о чем-то мечтал, но никогда не спрашивал.
Я вздохнул. Надо было говорить правду.
- По моему мнению, трезвый и мудрый архимаг Деларус был отчаянный романтик.
- Да, я знаю, - неожиданно сказал канцлер. - Но причем здесь романтизм?
- Последние годы он мечтал заглянуть в будущее, - продолжал я, - увидеть, так сказать, маяки для безопасного движения вперед. Ему хотелось сильнее подтолкнуть человечество к счастью без войн и насилия, самому увидеть чудеса будущей магии и науки. Учитель считал, что мы не можем даже и представить, что нас ждет в будущем. Для себя он сформулировал понятие так называемого прогресса, когда год от году, постепенно население получает больше прав и лучшее образование, урожаи становятся богаче, а мануфактуры - производительнее, и люди живут лучше и лучше. Я думаю, что Деларюс оказался прав. Мы действительно и близко не можем себе представить будущее. Его разочарование было ужасным.
Канцлер внимательно смотрел на меня.
- И так что же... Он увидел будущее?
- Он увидел нечто похожее на будущее, - уклончиво ответил я. - Это было так непохоже на мечты, что он впал в депрессию.
- Ладно, - озадаченно сказал канцлер. - Пойдем по порядку. Что вы с ним придумали?
- Он решил улучшить магическое зеркало для наблюдения за вражескими магами... э-э ... магами возможного противника, - начал я. - Я помогал. Он составил новый сплав, нагрузил заклинаниями, но ничего не вышло. Зеркало показывало что-то другое. Мы начали проверять картинку, и быстро поняли, что показанные места нам неизвестны. Мы долго подбирали географические карты, затем Деларус открыл зеркало ночью и обратил внимание на то, что там всего одна луна. Днем он повернул зеркало к солнцу - мы оба чуть не ослепли при этом - и установил, что и солнце там другого оттенка. Чуть более желтое.
- То есть? - спросил канцлер, затаив дыхание.
- Это был другой мир, - со вздохом сказал я.
Главные слова было сказаны.
Канцлер молчал, внимательно глядя на меня.
- На следующий день Деларус обнаружил, что это не окно, а дверь. Он нашел способ открыть ее. Я вызвался заглянуть туда - просто просунул голову.
- Это был большой риск, - сухо сказал канцлер.
- Да, ваше превосходельство, - согласился я. - Но все обошлось. Воздухом можно было дышать. Там был лес, похожий на наши леса. Похоже, там было лето. И там были люди. И я вызвался в поход.
- То есть... - начал канцлер.
- Да, я был там, - просто сказал я.
- Две луны?
- Здесь прошло две луны. Я же прожил там два года, - ответил я.