В детстве у меня было много домашних животных: кошки, собаки, хомячки и рыбки. Были также попугайчики-неразлучники, чайка и черепаха.
Пытаюсь вспомнить, насколько они были веселыми, и получается, что это можно сказать только о коте: иногда я капал ему в миску валерьянку, и он устраивали шоу под названием "Кольцевые гонки под потолком".
Все остальные звери валерьянку пить не хотели и остались в моих воспоминаниях скучными и закомплексованными существами, особенно черепаха, которая и шагу ступить не могла без интеллигентской рефлексии - а в ту ли сторону она ползет, и с правильной ли лапы начинает движение, и нужно ли вообще куда-нибудь стремиться, а если да, то к чему это приведет?
Мне иногда кажется, что писатель А.Милн как прототипом ослика Иа-Иа воспользовался именно такой черепахой, к тому же безнадежно пораженной болезнью под названием английский сплин.
Короче говоря, миновав кризис среднего возраста, я понял, что смешными и милыми домашние животные выглядят только в мультиках и рассказах типа "Записки кота Плинтуса".
Совершив это открытие, я вычеркнул из своей жизни всю эту пернатую, лохматую и хвостатую живность, тут же ощутил внутри себя космическую пустоту и немедленно начал страдать. Страдания привели меня к регулярному приему алкоголя, настолько регулярному, что однажды на столе возле банки с квашеной капустой я увидел маленького зеленого человечка с рожками.
Сначала я подумал, что это надкусанный соленый огурец, но, так как никогда еще не видел, чтобы огурец разгуливал по обеденному столу, на всякий случай спросил:
- Пить будешь?
- Наливай! - ответил он с интонацией товарища Сухова из "Белого солнца пустыни".
Мы накатили по стопе, и я ненавязчиво поинтересовался:
- А ты кто?
- Змий. Зеленый.
- Гонишь! - не поверил я.
- Это я гоню? Я вижу перед собой пьяного мужика сорока лет и согласись, что в этом нет ничего странного! А вот ты видишь зеленого человечка, так кто же из нас двоих гонит?
- Но ведь змий, он такой - я сделал волнообразное движение рукой.
- Вон ты о чем! Не волнуйся, у нас с тобой еще все впереди.
- То есть?
- Да ты наливай, что ты меня на сухую пытаешь?
Мы дербанули еще по одной, причем он принципиально не стал закусывать, а я не отказал себе в удовольствии похрустеть капусткой.
- Сначала я буду маленьким и смешным. Немного погодя я превращусь в ящерицу средних размеров, и мы станем вести солидные разговоры за жизнь. Это самый лучший период наших отношений - зрелость!
Сказав это, он замолчал, и принялся насвистывать мотивчик песни "На Дерибасовской открылася пивная...".
- Ну, а дальше-то что? - не выдержал я.
- Дальше? - ответил он неохотно и вздохнул:
- Дальше ты отупеешь, разговаривать с тобой будет не о чем, я стану могучим змеем и в один прекрасный (не для тебя, естественно) день тебя придушу. Но это будет еще не скоро, ты не волнуйся!
- Сука! - сказал я злобно и попытался его поймать и посадить в банку с капустой. Чертик смеялся и скакал по столу, сбрасывая на пол тарелки и стаканы, а потом запрыгнул на люстру и принялся ее раскачивать:
- Ну, что, поймал, алкашина хренова?
Я не выдержал и запустил в него первым, что попалось под руку, а именно: трехлитровой банкой с капустой. В чертика я, конечно же, не попал, зато банка смачно влепилась в стенку и обдала ее капустным дождем с оранжевыми вкраплениями моркови.
Чертик восхищенно заулюлюкал и принялся бегать по потолку, оставляя за собой цепочку зеленых следов.
- Все! - заорал я в бешенстве:
- Пить брошу! Больше ни грамма! А ты сдохнешь у меня на глазах, недомерок! В страшных муках, понял?
- Ты чего разошелся-то? Можно подумать, что это я алкаш.
Он шмыгнул носом:
- Ладно, прощевай пока! Посмотрим, как ты завязал. Видали мы таких трезвенников!
И он исчез. Что называется, растворился в воздухе.
С тех пор я его больше не видел. А пустоту в душе пришлось заполнять все тем же кошаком.
И пусть он ссыт в мои кроссовки, а две недели назад заразил лишаем, меня все равно греет мысль, что из нас двоих я главный, и мой кошак никогда не превратится в зеленое чудовище и не придушит меня ночью.