Лето порождает совершенно особое состояние, когда отсутствие забот и проблем, требующих немедленного решения, вводит человека в этакий онобиоз, или анабиоз - пес его знает. Короче - спячку. Сон наяву. Тяжкую дремоту.
Вот, и сидишь сутками с книжкой, что твоя барышня тургеневская. Или у зомбоящика - тщетно растрачивая отпущенные тебе минуты, часы и дни.
Зря!
Совершенно попусту.
И толку от подобного времяпрепровождения не много, а отказаться от него - не хватает воли.
Да.
Это можно сделать, если в первый, или во второй день. Но - когда уже пять. То метастазы лени проявляются вовсю, и во всем: тяжело встать, трудно сходить в кухню за чаем, "ломы" дойти до магазина.
Отвратительнейшее состояние.
Да... .
И так я жил.
С одной стороны - благословенное время - каникулы. С другой - тяжкое полубытие, почти переходящее в старческий маразм, хотя, от роду мне стукнуло всего девятнадцать лет.
И тем утром жизнь медленно стекала в утиль: ленивое пробуждение, первый чаек, книжка, вгоняющая в скуку, и будущее - тягучее, как варенье.
И тут пришел Он.
Я почуял его, издалека.
В душе что-то екнуло: "Ой!"
Сжалось, что-то..., где-то..., как-то... . То ли сильно, то ли не очень, но чувство тревоги заставило приподнят задницу с дивана и походить от окна к окну, что само по себе стало явлением выдающимся для моей летней спячки.
Будто что-то должно измениться? Так кажется. Вот-вот. Не иначе... Грядет нечто.
Под слоем жирной пыли вдруг начала вздрагивать душонка лентяя, обломовская душечка. (Или не говорят так? Да, ладно!)
Что-то должно произойти.
Я походил по квартире и выдавил из себя несколько ничего не значащих слов домочадцам. Но плюхнуться обратно в удобную пелену убогого существования уже не смог. Так и остался стоять посреди комнаты, пока не пришел Он.
А вошел Он быстро.
Раз! И уже здесь - в комнате. Проскочил по коридору, выглянул в окно: одно второе, третье. Зачем-то форточку захлопнул. Вернулся в зал, походя, оббегая кресла, диван, столы и шатая шторы. Остановился. Остался.
А с ним вместе пришла свежесть. Он мгновенно внес в мою жизнь что-то давно забытое, первобытное.
"Где же ты был? И как хорошо, что, наконец, явился!" - Думал я, с радостью ощущая как эта неведомая, чужая сила, тормошит под одеялами недельной полудремоты мою зажиревшую душонку (или душечку?). Заставляет ее взбодриться. Окатывает холодком, лёдиком (или ледком?), и новизной, изрядно нами позабытой.
Не прошло и пяти минут с момента его появления, как сердце мое уже пело. Свежая кровь побежала по жилам, растаскивая по телу некое хрустальное восхищение окружающим миром. Это стало таким новым и неожиданным, что восторг охватил меня, и тут же пожелалось сотворить нечто до сих пор небывалое.
Что же мог я ему предложить, что могло бы сравниться с его свежестью и величественной красотой. С его благородством?
Только стихи.
Неумело, но рьяно, схватился я за строчки, всколыхнувшие мозг. Как мальчишка восторженный, как влюбленный дурак к своей пассии пытался обратиться к нему. Словно к Богу...
Король - назвал его, даже не понимая, что это само по себе может звучать глупо, наивно или просто вульгарно напыщенно. Но мне было совершенно наплевать на мнение, которое родится у других от моего стихотворения. Я творил!
Не думая о людях:
"Король! О, как я счастлив!
Как долго я мечтал,
Увидеть блеск хрустальный,
В минуту торжества..."
Неказистые, ломаные строчки.
Но они казались мне прекрасными, ведь его визит стал таким.
И я писал, потому что не мог иначе выразить наполнившее душу счастье, отряхнуть пыль забвения, лени и запустения, затянувшие меня в омут так сильно, что и не чаял уж выбраться.
И, вот, пришел Он - дикий, прекрасный и необузданный ливень.