Беседа случилась неожиданно. Друг мой, Андрей, взволновано вошел в комнату, нещадно разлохмачивая кудрявую шевелюру и сопя большим носом. Бывает с ним такое. Прочтет что-нибудь в книжке, или в сети. А потом мечет громы и молнии.
Вот и теперь.
- Поэты, писатели и композиторы (особенно песенники) настоящие - преступники. - Отчеканил твердо он. - Душегубы, я бы сказал. Краснобаи проклятые.
- Это еще почему? - Я вяло поддержал разговор, нехотя отвлекаясь от работы.
- Они показывают красивым то, что на самом деле отвратительно.... - Андрей сел на диван сковано, прямо и напряженно.
- Например?
- Любовь.
- Ох, ты! - Я книжку захлопнул.
- Да,нет. - Махнул рукой мой друг. - Я имею в виду любовь несчастную. А она процентов на восемьдесят - мейн стрим в искусстве. Разве не так?
- Допустим. И что тут плохого, а главное отвратительного?
Андрей с прищуром и , кажется с презрением посмотрел сквозь мой череп.
- А вы всерьез допускаете, что несчастная любовь, или расставание - это нечто романтически прекрасное? Такое, о чем стоит в самых прекрасных образцах рассказывать окружающим? - Он возмущенно задышал.
- А чего тут плохого? Автор, ведь, говорит о глубине чувств, о переживаниях... - Специально уперся я.
- О переживаниях?! - вскинулся обличитель. - Да вы, люди, и впрямь с ума посходили. - Он сильно вцепился пальцами в свои острые коленки. - Что же красивого в том, что того, который любит по-настоящему, бросили? С ним расстались. Его убили. Превратили в холодный кусок мертвечины то, что вот-вот, минутку назад, жизнью пылало. - Андрей помолчал пару секунд, подыскивая слова, и продолжил. - Да он же испытывает муки адские, сравнимые с ломкой наркоши героинового, а не "возвышенно грустит". Еще минутка и несчастный этот всерьез о самоубийстве, возможно, задумается. Это ли красиво?
Тупая боль, грязное и холодное отчаяние - смердящее тоской и леденящее неизбежностью. Где красота здесь? Где, я спрашиваю?!
Стало всерьез обидно за искусство.
- А художник видит иначе. - С едкой улыбочкой возразил я. - Он же не о том. Ему хочется сказать, как все было серьезно и глубоко - по-настоящему.
- Козел, твой художник. - скрипнул зубами Андрей. - Он, сволочь, так прекрасно нарисует это самое расставание, благодаря гению своему, что это со страниц книг, с холста, или в песне будет выглядеть неким идеалом. Вершиной красоты.
И дураки - а их много - поверят!
Уверуют в то, что это прекрасно и романтично. И дуры мечтать станут, чтоб из-за них, ну хоть кто-нибудь бы страдал... а лучше бы самоубился.... Это же так прекрасно! - Андрей презрительно скривил улыбку. - А придурки станут свою собственную жизнь, хоть и невольно - в погоне за идеалом, данным гениями - подтягивать к возвышенным и прекрасным страданиям. Великому всегда хочется подражать. - Он устало поднялся с дивана и закончил почти спокойно. - И однажды - докривляются. Оно к ним придет - страдание - во всей первозданной вонючей мерзости своей. И досыта нахлобучит несчастных тем, что так красиво они видели в кино, или на картине, или в песне слыхали. А то и в книжке читывали...