Странный был этот старик. Я так и не понял чего он хотел. Махал шляпой и кричал что так не бывает. На вопрос чего не бывает, он посмотрел на меня, замолчал и, с задумчивым взглядом пошел по аллее.
С этим я оставил его одного. Я часто прихожу писать стихи в этот парк. Сядешь на лавку в тени деревьев и начинаешь ловить строки. Иногда приходит хорошая, иногда не очень. А тут этот старик. В каком-то поношенном плаще, под ним старая рубаха, белые редкие и всклоченные волосы, шляпа... и чего он хотел то?
Я сел у дерева, у огромного тополя. Он широко раскинул ветви, создав тень от солнца, и шумел листьями. Трава была мягка и сочна после прошедших дождей, от нее пахло свежестью.
Хм, что б сочинить. В голове был старик и мысли лезли о старости, немощи, прожитых годах. Я написал первую строчку:
Я жизнь прошел и сел у тополя на отдых
Ничего получилось. Прошедшая жизнь и отдых у тополя очень хорошо сочетались. Я осмотрелся вокруг. Я сидел на аллее под тополем на траве. Рядом были кусты, цветущие по весне желтым с белым цветками. Тополь был не единственным, кругом росла еще целая роща, а чуть далее парк порастал березами. Сюда бы еще посадить липы и ели, но раз их нет, то нет.
Как бы связать со второй строкой первую? А второй то еще нет...
Закат сиял у горизонта тускло
Закат... вызываются аналогии опять же с прожитой тем стариком жизнью, причем тускло - видимо ничего такого не было в жизни... А постойте, с каким стариком? С тем, что я только что встретил? Хм, неужто? Ну да ладно...
Но как оказалось не "ладно". Старик появился на моей аллее и я снова услышал его частое дыхание и бормотание: "Не может быть! Не может быть!" Глядя на него, появилась третья строчка:
Я весь взъерошенный, с горящими глазами
Стоп. При чем здесь это? Если вся моя жизнь прошла тускло, то почему я взъерошен? А-а, видимо, наконец что то случилось, интересно, что? Я задумался. В голову лезла всякая белиберда на основе последней посмотренной в телевизоре передачи.
Нет, так не пойдет. Старик какой-то особенно удивленный.. То что с ним случилось, произошло недавно, может быть только что. Странный он.
Старик приближался все ближе и ближе, потом упал на одну из лавок, что стояла недалеко от того места, где я сидел и замолк. Но стих не рождался дальше. Надо поговорить со стариком. Раз стих про него, надо о нем что то узнать.
Я поднялся с травы, встряхнулся и пошел к лавке. Старик меня не замечал. Я сел рядом и сказал:
- Здравствуйте.
Он поднял глаза, осмотрел мою физиономию и снова поник.
- Простите, что вмешиваюсь, но вы все время бормочите: "Не может быть! Не может быть!" А чего не может быть?
Он снова посмотрел на меня и махнул рукой.
- Все не так... - пробормотал он.
- Хм, простите мое любопытство, а вы не могли бы сказать, что конкретно? - спросил я.
- Все не так как я хотел, - сказал старик, - как жаль...
- И все же? - продолжал настаивать я, - что все таки случилось?
Старик сидел молча. На его лице было глубокое разочарование, а сквозь него проступала целая борьба чувств: удивление, облегчение, непонятие, что-то вроде смущения, какая-то запутанность. Он несколько раз поворачивался ко мне, но потом снова начинал смотреть на землю. Я терпеливо ждал, было понятно, что он собирается начать разговор, но не знает с чего.
Потом он повернулся ко мне, долго смотрел своими серыми, усталыми глазами, и сказал:
- Я просто ошибся в расчетах. Вы, молодой человек, результат ошибки, да и весь этот мир тоже.
В голову пришли всякие генные инженерии и пути сквозь миры.
- А что за расчеты? - полюбопытствовал я.
- А где вы учитесь молодой человек?
Я назвал свое заведение. Он сначала ухмыльнулся, но потом стал серьезный.
- Вам будет многое непонятно, что я расскажу...
Я пожал плечами, хоть что-то.
- Тут есть неподалеку летний ресторан. Если хотите, я вас угощу, - предложил я.
Он остановился, постоял, подумал и согласился. Я повел его к ресторану. По пути он начал говорить сам.
- Дело в том, молодой человек, что я - физик. Но не простой. Вы слышали об этих всяких лауреатов нобелевской премии, так вот - истинные ученые никогда не получат такой премии, потому что государство их прячет но никому не показывают.
- Как так?
- А вот так. Вы думаете мы просто люди? Нет. Мы - нечто большее, мы - оружие. Нечто вроде ядерной бомбы, только бомбы науки. Нас прячут и мы вынуждены горбатится на этих идиотов из правительства, а за твоей спиной стоят солдаты и держат автомат у тебя на затылке.
Я всегда был определенного мнения об умных людях.
- Если вы такие умные, даже такие, то почему вы не сбежали?
- Кто сказал, что я не сбежал? - он удивленно посмотрел на меня, а потом хитро прищурился. - Не торопите события, молодой человек...
Я послушно заткнулся. Он продолжил:
- Мы работали над тайными секретами для КГБ, что б ему, и занимались всякими там исследованиями. Вам этого не понять.
О!! Как он сказал последнюю фразу! Такое ощущение, будто мое рождение еще та тайна по сравнению с его исследованиями. Можно подумать, что они там занимались созданием черт знает чего - модели вселенной в миниатюре! Но то, что рассказал мне старик, потрясло меня сильнее.
- Ядерные бомбы, лазеры, космические корабли - все это не то. Это оружие единичного уничтожения.
- Ядерная бомба? - переспросил я.
- Ну да, вы же не сделаете такую бомбу, что бы она взорвала целую страну. А если и сделаете, то вам самим крышка. Вот так вот! И в нашу задачу входило изменение квазиреального поля в заданной точке.
Он посмотрел на меня. Я молчал. Может он действительно сумасшедший. Да, сумасшедший писатель фантаст.
- Скажите, а как ваша фамилия?
- Иванов. Иван Иванович Иванов, - сказал он и протянул руку.
Я ошалело пожал ее. Может он не хочет называть своего настоящего имени?
- Нас всех так звали... - сказал старик. - Кстати, вы не представились.
Я назвал свое имя.
Мы пошли молча. Показался ресторан. Я занял один столик и пригласил старика за него. Подошел официант.
- Что будете заказывать? - спросил он.
- Кофе, - ответил старик.
- Апельсиновый сок.
Официант ушел.
- Да - а, - протянул ученый, давненько я не ходил в рестораны, - и засмеялся. Потом добавил. - Вы - результат ошибки в расчетах.
- Вы уже это говорили...
- Да-а, и он тоже, - старик указал на официанта, - да и все остальное...
- Вы бы это все объяснили...
- Хорошо, - он замолчал, - это все сложно, но я упрощу. Мы работали в исследованиях, отличных от тех что ведутся сейчас, да и велись тогда. Нам был дан приказ, мы должны были изобрести оружие, способное уничтожать целые страны, материки, народы одним ударом.
Мои глаза выразили сомнение. Он видимо его понял и продолжил.
- Как оказалось, молодой человек - это возможно. Все дело в самом оружии. Как я уже говорил, люди всегда изобретали точечное оружие. Мечи, пулеметы, пушки бомбы - все это кратковременно. Бомба взорвалась, убила человек пятьдесят и все. Ну, ядерная - несколько миллионов.
Мы же пошли по другому пути. Видите ли, электромагнитные поля, гравитационные поля, излучения - не единственные в нашем мире. Этих излучений невероятно много, бесконечно. И каждое из них вносит свой вклад в творение мира. Слышите, мир - это не что то стабильное и недвижимое. Этот стол твердый, потому что его таким делают бесконечное сочетание различного количества различных излучений, полей и еще много такого, чего вам никогда не понять.
Он замолчал. Подошел официант и принес заказ. Я расплатился, старик выпил кофе и сказал:
- Плохой кофе, нас кормили лучше.
Потом он продолжил.
- Поскольку все вокруг сочетание взаимодействий, то можно найти такую ... - помолчал подбирая слова, - такое поле, изменение которого заставит изменится все.
- Но ведь они все время меняются и изменяют все вокруг.
- Да, но эти изменения с нашей точки зрения хаотичны. Они происходят в результате наших поступков и нами совершенно не контролируются. Мы поставили себе задачу открыть такое ... поле, воздействуя на которое можно заставить исчезнуть целую нацию.
Я задумался. Фантастично, фантастично. Но если все это так, то интересно каким образом тогда интересно, каким образом эти изменения будут отображаться на реальных событиях. Я пересказал ему " Назад в будущее", а потом спросил:
- Вроде этого?
- Нет, время тут не причем, мы его не исследовали.
- А тогда, если вы произведете свое воздействие, то вроде как исчезающая нация умрет от какой-нибудь эпидемии?
- Нет, - он покачал головой, - она просто исчезнет. Раз, и ее нет, ни одного человека.
Если честно, я не мог себе это представить.
- А что же тогда квазиреальность?
- Это то поле, которое мы меняем. Квазиреальность - это наше обозначение. Она отличается от реальности тем, что является контролируемой, - он вздохнул и глотнул еще кофе. - Все наши поступки обладают громадной силой, каждое наше действие меняет реальность и все пять миллиардов меняют эту реальность своими действиями. Нашей задачей было включится в это изменение, сделать некое дело, которое изменит реальность так, что в ней не будет ... скажем американцев.
Я потрясенно молчал, а потом выдохнул:
- Вот это да...
- Разумеется, это все не так просто. Физики понадобились, что бы дойти до идеи этих полей, о! это поле реально, его можно измерить, ну и изменить, хотя все что я вам рассказал больше походит на философские выкладки, но это они просто преобразились так в моей попытке сделать их понятными для вас. Так вот, далее шла работа математиков, они должны были посчитать все это, и выяснить какое дело должен сделать какой либо человек, что бы произошло нужное изменение.
- Но это же миллионы лет расчетов! - воскликнул я.
- Да нет, мы использовали компьютеры. Вы же наверное в курсе, что первые компьютеры были сделаны в СССР, это в ходе изменения их стали делать в Америке.
И совсем не обязательно уничтожать Америку, можно сделать так, что бы она нам платила деньги...
- Но тогда можно сделать так, чтобы у нас просто в банках оказалось много золота, - перебил я его, - и не обязательно кого-либо уничтожать.
- Не так се просто. Мы и так десять лет считали окончание холодной войны. Специально выбранный человек сделал действие, которое породило реальность в которой холодная война заканчивалась. И эта реальность родилась мгновенно и бесповоротно.
- В один миг?
- Да. Она во всем походила на прошлую реальность, за одним исключением - холодная война в ней шла к концу.
- Не проще ли было грохнуть американцев?
Он поморщился.
Слишком большой объем работы. Нужно подсчитать все их население, в то время как холодная война зависела скорее от лидеров двух стран и их окружения, их то мы и заменили.
- Получается, что тот Хрущев, который отдавал приказ о создании этого оружия и тот который подписывал мирные соглашения не был одним и тем же человеком?!? - мое изумление было невероятно велико.
- Разумеется.
У меня, наверное, отвисла челюсть.
- На смену старой реальности пришла новая, она принесла с собой новых лидеров и новую историю.
- Американский президент тоже новый?!?
- Да, все было новое, просто остальная часть идентична новому, а вот лидеры нет. Проще считать когда много констант.
- Но как же ... получается, Хрущев отдал приказ о своем собственном уничтожении?
- Нет. Он просто хотел, что бы мы победили в холодной войне. Мы ему эту победу обеспечили. Он тогда много говорил о стране, о патриотизме, о готовности пожертвовать за родину... Предварительные расчеты показали наиболее простую возможность сделать это, и мы ее реализовали.
Я молчал, молчал и старик.
- Потом я решил поменять нечто большее. Мне надоело жить как в тюрьме, надоел автомат у затылка, их Союз был глупостью. Я был уже стар и хотел провести свои последние годы в уважении, среди детей и внуков, которых у меня в той реальности не было. Они давали нам антипотентин! - воскликнул он. - Я рассчитал самого себя и произвел изменение. Но я не математик, видимо где то ошибся...
Я все еще сидел потрясенный. Старик говорил настолько невероятные вещи.
- А когда вы его произвели?
- Три дня назад.
- Что? - у меня глаза полезли на лоб. - Выходит мне ... три дня?
- Да.
- Но ... как же как же мои воспоминания, мое детство, юность..?
- Производная реальности, не более. В прошлом их не существует. В прошлом существуют решетки, голод и мое изменение.
- Тогда ... вы тоже не тот кто были раньше ... новая реальность ... все новое.
- Нет, я рассчитал изменения относительно себя, и все изменилось, я же остался неизменный.
- Но вы же говорили, что мир меняется полностью.
Он отмахнулся.
- Вам этого не понять, это очень сложно, - потом, спустя какое то время, все же пояснил, - просто я остался полностью идентичным, в то время как остальные нет. Поэтому я говорю, что я не изменился. Тогда, в холодной войне, остался идентичным мир, хотя на самом деле он был новый, его не существовало раньше, - он вздохнул, - в реальности. А вот лидеры были новые. Сейчас же новы вы, а я как бы нет, хотя на самом деле да. Но поскольку я полностью идентичен, для меня не существует никакой разницы существовал ли я в реальности до этого или нет.
- А что произошло с реальностью, которая была до этого? Она стала параллельным миром?
- Не знаю. Мы еще эту область не исследовали. Мы приняли за аксиому, что одна реальность, старая, обрывается, а на смену ей приходит другая, новая. Точка изменения и есть точка квазиреальности.
Он снова начал пить кофе. Я пригубил сок. Мысль о том, что апельсинов из которых он был сделан не существовало вообще была дика и непонятна.
- А что вы сделали, какое действие, что оно привело к создании, - как дико это слово и все что оно несет с собой, - новой реальности.
- Ударил охранника, - ответил он.
- Но разве это не привело к какой то цепочке событий которая уничтожила бы союз и сделала что то новое, удобное для вас.
- Да, была такая возможность. О это долго. Изменения могут занять несколько лет, десятилетий, да и жить в перестроечные времена тяжко. Проще изменить все мгновенно.
- Но ведь, поскольку мы своими действиями создаем эту реальность, разве не является она последовательной?
- А она и является на самом деле последовательной, эта новая реальность, последовательной от старой. Просто внесение направленной коррективы в эту последовательность изменила эту последовательность так, как сейчас она выглядит. Как калейдоскоп. Он вертится, создает рисунки, они последовательны относительно той произвольности которая их создает, но если удержать одно стеклышко направленно, то родится новая произвольность последовательная относительно самой себя, но теперь эта произвольная последовательность будет другой, относительно прошлой произвольной последовательности. Понимаете?
Да, я понимал, но принять все это было сложно, старик рассказал такое...
- Ничто не меняется за исключением рисунка, - добавил он, - стеклышки то остаются прежними.
Я сидел опустив голову и смотрел на сок из несуществоваших апельсинов.
- И что вы думаете делать теперь? - спросил я его.
Он пожал плечами.
- Я еще не решил. Все не так плохо, - сказал он и обвел все вокруг взглядом.
По мне мурашки пробежали. Только сейчас, увидев этот жест, я осознал все, что он сказал. Это ведь жест создателя. Он создал эту реальность, в которой я нахожусь, и сейчас посмотрел на нее. Стеклышки не его, но рисунок сделал он. Хоть узор и не похож на тот, который, он хотел.
Жуть.
Старик встал. Он надел свою шляпу и посмотрел на меня. Я сидел совсем раскисший, мышцы расслаблены, во взгляде ничего нет.
- Не расстраивайтесь, молодой человек. Теперь вы часть этого мира и вам в ней жить. Можете мне поверить, она гораздо лучше той, что была до этого.
И он ушел.
Я просидел за столиком целый день. Ветер качал деревья, которые не были никогда маленькими; в урнах лежал мусор, который не был никогда полезными вещами; играл магнитофон, который не был никогда запчастями. Стакан не был песком, скатерть хлопком, а я не рождался. Все это появилось ровно три дня назад, когда один сумасшедший ученый ударил охранника. Все возникло в один миг, а мои воспоминания не имеют никакой ценности.
Жаль, что я его не спросил, насколько широко это изменение. Изменилась ли вся вселенная или только наша планета. Ведь наверняка в ее широких просторах существуют другие разумные существа которые тоже имеют это знание и которые не хотят, чтобы что - то изменилось. Может он все правильно рассчитал, но эти инопланетяне, гася (вот ведь словечко) изменения искривили его так, что получился не мир ученого, а наш.?
Старик ушел, а я остался. В какой то момент он снова расчитает изменение и я перестану существовать. В один миг. В один миг! Я даже не замечу этого. Меня просто не станет. Как он сказал: "Раз и все".
Поздно вечером, возвращаясь домой, я дописал стишок. Получилось не очень, но... какое это, по сути дела, уже имеет значение: