История, которую я хочу рассказать может показаться неприметной, возможно, абсурдной. Однако, она оставила свой темный след в пучинах моего сознания и забыть ее или лишить должного внимания, я (может и к сожалению) не смею.
Себя я могу описать довольно просто: я совершенно обычен; у меня, как, собственно, и у других, есть свои достоинства, а также свои недостатки. Жизнь свою я решил посвятить делу, которое придает мне силы, хоть и забирает взамен не меньше; тому, что возносит меня на высоты, но и тащит порой ко дну; что приближает меня к другим и, в то же время, делает изгоем; я осмелился посвятить себя музыке.
Для некоторых быть музыкантом, уже нечто особенное. Я так не считаю. У кого-то получается красиво писать; кто-то создает шедевры живописи; некто точно высчитывает те или иные показатели... И продолжать в этом духе можно до бесконечности. Я же творю музыку. Или она творить меня? Кто знает? Вопрос этот довольно сложный и требует долгих размышлений. Увы, сейчас я ответить на него не сумею, возможно, в силу своей собственной некомпетентности и недостаточного опыта... Надеюсь, что когда-либо и на эту мою жизненную загадку польется свет. А пока я не буду вдумываться в это и смиренно продолжу свое повествование.
Влечение к музыке было у меня всегда. В какие-то моменты жизни оно было сильнее, порой же едва чувствовалось. Но желание создавать великолепное было постоянно. Всерьез я стал задумываться о посвящении себя этому делу тогда, когда один из близких мне друзей предложил присоединиться к группе, в которой последний играл. Совру, если скажу, что я долго ломал голову над принятием решения. Ответ был, так или иначе, очевиден. Я согласился.
По началу, все было мне по вкусу. Люди, с которыми мне довелось работать, оказались талантливы от природы. Мы писали музыку, которая была утешением для моей души, я вкладывал в это всего себя. Однако, время не замешкалось и напомнило в своей беспощадности. Момент эйфории, навеянный новыми, неизвестными до этого ощущениями, прошел. Осталась голая суровая реальность.
Талантливые от природы люди оказались, если говорить без приукрас, попросту ленивыми. Отведенное на совершенствование нашего искусства время им было милее тратить на пьяные посиделки. Грел ли алкоголь их сердца больше, чем музыка? Увы, и на этот непростой вопрос ответа у меня нет. Собственно, не так уж это и важно.
Осознание всей неправильности сложившейся ситуации пришло ко мне довольно скоро, однако с принятием факта дела обстояли не столь просто... Возможно, мне не хотелось давать себе объективного отчета от того, что, то был мой самый первый опыт, первая группа и та, найденная лишь по воле случая. Может же я не хотел обижать приятеля, который казался довольным всем. Или я просто выжидал и надеялся на нечто лучшее. Это далеко не все те возможные причины, дающие адекватное пояснение моим действия, или, вернее сказать, бездействию. Факт же остается неизменным, я медлил. День ото дня мы все больше отдалялись от поставленной изначально цели.
Негласный лидер часто приглашал остальных (включая меня) к себе на, так называемые, неформальные репетиции, в которых было все от неформальности и, практически, ничего от репетиции. В тот злополучный день события развивались, как и всегда. "Волк-вожак" решил собрать "стаю" у себя. Я же, как и прежде, безнадежно убеждал себя в том, что на этот раз все могло пройти как надо. И в очередной раз, я лишь усложнял себе задачу тем, что брал с собой инструмент, помогавший мне творить.
По пути смутные сомнения уже начинали терзать меня, однако объяснить их природу себе я тогда не сумел. Добрался я до нужного места под вечер, когда солнце ласково одаривало округу своими последними лучами. "Лидер", находившийся уже в приподнятом настроении, сразу же сообщил, что друг мой не смог прийти. Я принял эту новость не выражая на лице эмоций, однако в глубине души я, конечно же, расстроился.
Неполным составом мы, как обычно, пробренчали (другим словом это назвать нельзя) кое-что из имевшегося в нашем "арсенале", после же все продолжилось по привычному осточертевшему сценарию.
Прости творца, забытый в одинокой скорби, мой верный инструмент!
Однако, случилось в этот вечер нечто отличное, ошибка, которая, полагаю я, и легла в основу перенесенному мной позже кошмару. Утомленный безнадегой, я решил умаслить свою многострадальную душонку тем, что поддался всеобщему настрою. В тот вечер я попытался забыться вместе с остальными, я попытался забыть то, чему так долго был верен несмотря на все трудности; алкоголь быстрее обычного затуманил мой разум, его количество же заслонило собой всякий здравый смысл.
Время утекало подобно воде; я не мог ни уследить за ним, ни замедлить его. Вечер, неосознанно для меня, сменила глубокая ночь. Пора было выбираться из пьяного омута в мутную реальность. Первый раз за все прошедшее время я взглянул на свою "брошенную" гитару и в сердце моем моментально поселилась неопределенная тревога. Я не мог объяснить сове беспокойство, хотя догадывался о его возможных причинах. Простившись со своими, так называемыми, собратьями, я покинул обитель собственного позора и шагнул в неизведанность.
Погода стояла теплая, однако временами легкий, почти неуловимый ветерок обдавал меня своим дыханием. Ночь выдалась на редкость тихой; почти ни звука, лишь изредка этот покой нарушали проезжавшие в одиноком самозабвении машины. Я шел по дороге, стараясь отгонять от себя всевозможные мысли и это невидимая борьба в моей голове настолько поглотила меня, что я не заметил, как бродил в кромешной тьме. Всегда освещенная ярким светом фонарей дорога теперь была полностью поглощена мраком. С осознанием пришла мгновенная чистота рассудка и я почувствовал, как медленно, но уверено к сердцу моему подступал страх.
Я никогда не боялся темноты, меня не пугали прячущиеся в ней чудища, о которых каждому рассказывали в детстве. Но сейчас... То было нечто отличное от детских страшилок. Это было что-то поистине жуткое.
Сам того не замечая, я ускорил шаг, будто бы это могло спасти меня от вездесущего кошмара.
Вдруг до меня начали доноситься еле уловимые звуки. Я очень удивился, ведь вокруг не было совершенно никого и ничего. С каждым мгновением звук становился громче, четче, отчетливее. И тут я понял... Это была моя собственная музыка. Каждый мой нерв напрягся; я вслушивался так, будто это было нечто незнакомое, то, от чего зависела моя жалкая жизнь. Все громче и громче, это делалось невыносимым, лицо мое исказила боль, я закрыл ладонями уши, прекрасно понимая, насколько это неуместно и бессмысленно. Но я не мог этого выносить. Каждая нота, каждый аккорд пронзали мое тело, душу, сознание неописуемой болью. То была моя музыка, но, в то же время, это было нечто чуждое, существующее по своим собственным правилам; нечто злое, безжалостное. Я упал на колени, хотел закричать, но голос мой пропал, словно растворился во тьме. Все мое существо молило о пощаде, о том, чтобы это наконец прекратилось. Глупец...
Музыка оборвалась настолько резко, что тело мое отозвалось невыносимым страданием. Я знал, что произошло и это сделало меня невыразимо несчастным, белее снега. Струны порвались...
В тот же миг плеча моего коснулось нечто холодное, и холод этот пробрал меня всего, с головы до пят. Страх с новой силой обуял меня и будто бы разбудил от долгого сна. Я мгновенно вскочил на ноги и, словно подгоняемый хлыстом, побежал по дороге, что было мочи. Я не чувствовал усталости, не слышал собственных всхлипов (хотя знал, что слезы произвольно текли по моим щекам), не видел перед собой... И лишь страх не давал забыть о том, что я на самом деле существую.
Я не смел оглянуться назад; я знал, что тогда тьма схватила бы меня за глотку и без малейшего шанса на милосердие уволокла бы в свои недра. Я не хотел, я не мог этого допустить! Но мрак был непоколебим. Он чувствовал мою беспомощность, он издевался надо мной, он отказывался оставлять меня.
Я не могу сказать, сколько я бежал или куда. Мысли мои путались, в бешеном ритме заменяя одна другую и не давая разуму передышки. Но я наверняка был уверен в одном. Я мечтал, чтобы проклятая ночь наконец закончилась...
Очнулся я в своей собственной постели. Было уже утро, такой желанный ночью свет теперь легонько резал мне глаза. Не вставая, я осмотрелся вокруг. Моя гитара лежала неподалеку, аккуратно прислоненная к стене. Попытки вспомнить то, как я добрался до дому, оказались тщетными. Этот отрывок безнадежно стерся из моей памяти. Однако, я прекрасно помнил кое-что другое. Я знал, что это не было лишь кошмарным сном и я был благодарен, что остался жив...
Для себя я вынес один важный урок. Я предал не просто дело, которое избрал своим и которому должен был оставаться верен. Нет... Я предал самого себя, за что горько поплатился... Я коснулся тьмы и мне пришлось станцевать с ней смертельный танец...