Часть 1. Без роду и племени

Тихо постанывая от боли, я перевязывал раненое плечо. Жгучая пуля человека оставила на мне борозду ещё до полудня, и, слава великим духам, не застряла внутри. Не менее хорошо, что я успел улететь раньше, чем охотник перезарядит своё оружие. Мне повезло также, что он не попал в крыло, иначе мои дела были бы куда сквернее.

А ещё прекрасно, что я нашёл-таки этого охотника позже и выгрыз его сердце.

Кровь больше не шла; плоская мягкая верёвка, которой я перевязал руку, успокаивала и унимала боль. Придав ей чуть больше целительной силы, я перевёл дух и наконец-то позволил себе прилечь. Здесь, на ветке древней сосны, меня приятно ласкал ветер. Распластавшись на ней, будто лесной кот, я стал смотреть вниз, на рёбрышки волн.

Меня уже десятый день никто не искал. Ни Яра, ни Элай, ни мать, ни непоседливые сестрёнки, а предводитель Илен, кажется, даже не отправил за мной погоню, чтобы поставить мне метку изгнанного. Похоже, после моего нападения на Элая я стал противен всем. Поднял руку на собрата, посмотрите. Накинулся с целью выпотрошить его, как лису, но выгрыз только кусок горькой, как стебель одуванчика, но куда менее красивой плоти. Если бы меня не остановила Яра, он был бы мёртв - и я, скорее всего, тоже.

Я вздохнул, покачивая ногой. Хотелось бы вздремнуть и унять хоть ненадолго поток воспоминаний в буйной голове, но мне это никак не удавалось. Солнце грело спину, ветер трепал спутавшиеся волосы - за ними уже столько дней никто не ухаживал. Каждая моя попытка сосредоточиться на природе и вымолить у неё покоя кончалась возвратом к моему изгнанию. Мои волосы всегда расчёсывала сестрёнка Бави. Теперь она этого не сделает. Не скажет: "Что ты хочешь сегодня в своих волосах?" - и я не отвечу: "Маки", - или, допустим: "Кострец". Ожерелье из трав мне тоже теперь никто не сплетёт.

На мой палец села стрекоза с крыльями, похожими на мои, такими же округлыми, широкими, с белыми точками в прожилках. Я почувствовал с нею родство, хоть и отличались они цветом, и погладил её по блестящему синему брюшку. Есть у нас в племени сказка, что эти существа - первая попытка великих духов создать совершенство.

Попытка не очень удачная, но весьма симпатичная.

С мягким сухим жужжанием стрекоза сорвалась с моего пальца и устремилась в небо. Я положил на руку подбородок и прикрыл внезапно отяжелевшие веки. Эта малышка подарила мне сон, словно бы её послала ко мне сама Лунная Ночь.

Так я проспал на ветке до вечера и спал бы и дальше, если бы не услышал сквозь сон стрекот ещё одних крыльев. На этот раз они принадлежали собрату, шилону. Звук доносился с другого берега реки, что был уже погружён в тень. Я приподнялся, становясь на колени, вслушиваясь в стрекот. С удивлением я пыталась распознать их обладателя, но с каждым мгновением убеждался в том, что он мне не знаком. Этот шилон не принадлежал моему племени и никогда в нём не был. Во мне вспыхнуло любопытство. Я встал, не держась за ствол сосны и другие её ветки, пробежал к краю и прыгнул в воздух.

Крылья перенесли меня на другой берег, как обычно, быстро, но незнакомец, кажется, услышал или увидел меня, по-прежнему скрываясь в тенях, и нырнул в лес. "Да ну, что за скрытность? - изумился я. - Разве тебе не интересно узнать, кто вторгся на твою территорию?" Но незнакомцу, судя по всему, было не интересно, потому что я прочесал весь лес в округе и пару заливов, но так никого и не нашёл.

Озадаченный, я вернулся на свою ветку и стал наблюдать за рекой.

Оставшийся без роду и племени, я теперь мог жить хоть на деревьях, хоть в высоких осоках, хоть на камнях или пещерах по берегам водоёмов. Больше не будет уютного дома в кронах и стволах деревьев, не будет клубка спящей в объятиях друг друга семьи. Я один впервые за свою короткую жизнь. Я один, и только ветер говорит со мной.

Поэтому, изведясь от мучительного одиночества, я решил найти этого незнакомца.

Что, не хочешь показываться мне на глаза?..

Тогда я заставлю тебя это сделать, кем бы ты ни был!

***

Через пару дней я наконец-то разглядел его, точнее, его крылья, которые на солнце имели какой-то особый, голубовато-перламутровый блеск, но в целом были прозрачны. Черные заострённые концы крыльев узких, почти одинаковых по размеру, придавали им неброское изящество. Он летел над водой плавно и мягко, несмотря на внешний облик этих крыльев, и всматривался в тихо журчащую реку, светлую - Сияющую. Затаившись в зарослях камышей, я следил за движением шилона и, наверное, не был им замечен.

В руке у меня была верёвка, особая верёвка, которую я сплёл накануне. Вдохнув в неё силу, помолившись духу Связи, я сделал её легендарно крепкой, и ни острые зубы моего собрата, ни его когти не смогут её порвать. Не шевеля крыльями, я осторожно полз в травах ближе и ближе к воде. Незнакомец летал медленнее меня. На этот раз он не сможет от меня уйти. За эти дни я уже выяснил, что он обладает силой невидимости и, становясь невидимым, он будто пропадает из мира совсем. Не слышно жужжания его крыльев, не видно его тени, отражения, ветер не доносит запаха его тела. А верёвка, сотворённая с помощью моей силы, я уверен, сможет заблокировать эту невидимость.

Он немало заинтриговал меня своей скрытностью, не поддающейся объяснению.

Зачем ты, спрашивается, летаешь тут над рекой, если знаешь, что за тобой наблюдают? Зачем ты маскируешься каждый раз, когда видишь, как я приближаюсь к тебе? Почему бы тебе вообще не покинуть эти места, если такой сосед тебе не по нраву?

Сдаётся мне, ты просто меня провоцируешь.

Иначе я не понимаю, к чему эта улыбка на твоём лице.

Ну что ж...

Он снизился над водой, пролетая над её поверхностью. Я видел, как он вскинул тонкую руку, а затем резко выбросил её вниз. В следующий миг в его когтях сверкнула зеленоватая чешуя, и рыба забилась, оказавшись в его ловушке. Пока он старался удержать её так, чтобы она не выскользнула, я пригнулся, готовясь к прыжку. Мгновение - и я, словно пуля из оружия человека, словно луч света лечу к чужаку, который начал оборачиваться ко мне слишком поздно. На его губах мелькнула снисходительная улыбка, но затем он увидел у меня приготовленную верёвку с привязанным к ней камнем и словно бы... заинтересовался. Не успел он опомниться и использовать невидимость, как я размахнулся, и камень обогнул его щиколотку несколько раз. Верёвка крепко затянулась.

Незнакомец дёрнулся, и рыба, ещё живая, всё же выскользнула из его хватки.

- Какой страшный способ знакомиться! - воскликнул он. - Ты тот ещё дикарь!

- Ну, знаешь, - злорадно рассмеялся я, натягивая верёвку. - Мы все выбираем способы достижения цели, которые нам более доступны. Я умею плести волшебные верёвки, ты умеешь исчезать. Это была всего лишь схватка наших сил, и я в ней выиграл!

- А, вот как ты это видишь, - он перестал вырываться и царапать когтями верёвку, и мы зависли над водой, глядя друг на друга. - Ну точно дикарь, варвар, взбалмошный ребёнок. Почему тебе не пришло в голову, что со мной можно просто заговорить?

- Что?

Южный ветер трепал его длинные пепельные кудри, в которых не было цветов.

- Даже не подумал? - он скрестил руки на груди, и я обратил внимание на его кожу, полностью лишённую татуировок. - С тобой всё настолько плохо?

Меня это разозлило:

- Судя по тому, как ты от меня прятался, ты даже слушать меня не стал бы!

- Я прятался, потому что не знаю тебя, дурень, а вменяемо сблизиться со мной ты даже не пытался, - он снова дёрнул тонкими пальцами верёвку. - Сними это с меня.

- И дать тебе улететь? Нет уж!

- Интересно, а как ты тогда собираешься со мной общаться? Привяжешь к своей ветке? Или будешь водить на верёвке, как люди водят своих собак?

Повисла тишина, и я понял, что не знаю, как ему ответить. Что будет после того, как я его поймаю, я почему-то не продумал. Поколебавшись, я ослабил верёвку, и она порвалась под тяжестью камня, быстро превращаясь в траву, из которой я её собрал. Послышался плеск - камень ударился о воду. Незнакомец встряхнул ногой, потёр щиколотку, но почему-то не отлетел от меня и не применил невидимость, как я ожидал.

- Не обольщайся, причинить мне вред не так-то легко, - проворчал он в ответ на мой немой вопрос. - Но твои навыки дружеского общения меня поразили. Если бы не твои татуировки, я бы подумал, что тебя воспитывали волки, - он развернулся и полетел к берегу, поманив меня пальцем. - Так ты из племени, что живёт ниже по течению?

Я пропустил мимо ушей его замечания.

- Да, я принадлежу... принадлежал племени Рассвета. Моё имя - Лим.

- Я - Аос. Приятно познакомиться.

В его голосе мне ясно послышался сарказм, но я замешкался и не ответил на него, поразившись необычному звучанию его имени.

Мы подлетели к моей кривой сосне, и Аос приземлился на ветку, на которой я всегда спал. Он пару мгновений балансировал на ней, стоя на больших пальцах ног, будто наслаждаясь ловкостью и свободой своего тела. "Совершенство есть совершенство", - с удовольствием подумал я, вспоминая, как сам всегда любовался собой.

- Итак, Лим, - сказал он, опираясь плечом о ствол сосны. - Полагаю, ты изгнанник, раз упорно торчишь на этой ветке и не возвращаешься домой. За что тебя выгнали?

- Я пытался убить соплеменника.

- О-о, даже так, - Аос поглядел на меня чёрными глазами без зрачков, чёрными, но будто необъяснимо сияющими изнутри. - Значит, ты гораздо опаснее, чем я думал, если можешь даже подумать об убийстве шилона. Может, мне не стоит с тобой связываться?

И он рассмеялся так, будто считал свою шутку великолепной.

Мрачно улыбнувшись его издёвке, я сел и свесил ноги. До меня запоздало начало доходить, что Аос выглядит и ведёт себя очень... странно. Его манера речи, жесты, взгляд - всё это сильно отличало его от моих соплеменников и, я уверен, от меня самого. Вот только описать его странность словами у меня никак не получалось, и меня это напугало.

- А ты сам чей? - спросил я. - Кому принадлежишь?

- Себе.

- В смысле?

- Я одиночка.

Почёсывая затылок, я кинул на него осторожный взгляд:

- Но до того, как ты стал одиночкой, какому племени ты принадлежал?

- Никакому, говорю же тебе. Я всегда им был.

- Да, но...

Осёкшись, я подумал, что он явно дурачок. Если ты родился одиночкой, то кто тебя родил? У тебя была семья? Я мог бы согласиться с тем, что ты бросил своё племя или покинул родителей, если они зачали тебя в изгнании, но изначальное одиночество - как это? Или я что-то не понял? Хотя, скорее всего, проблема здесь не во мне. Я вроде нормальный (если не считать того, что изгнанник), а вот с ним явно что-то не так. Я невольно отодвинулся, заметив при этом, что он усмехнулся - моё движение от него не укрылось.

Однако объяснять свои слова Аос не стал.

Вместо этого он перепрыгнул меня и упруго прошёл к краю ветки, опираясь на неё лишь передней частью ступни. Я не совсем понимал, что он собирается делать, поэтому не останавливал его. Честно сказать, я просто нагло любовался им в тот момент.

- Так что, это всё? - спросил он, обернувшись. - Я могу лететь по своим делам?

- А? Куда?..

- Если ты меня опасаешься, то мне нечего тебе дать, - объяснил он. - Зачем нам общение, во время которого ты делаешь такое напряжённое лицо?

- Подожди, но я думал, что мы поживём тут вместе, - высказал я свою главную мысль. - Что мы узнаем друг друга лучше, что у нас будет маленькое, но всё же племя. Это же естественно для нас - быть рядом. Мы с тобой не должны жить по одному, мы...

- Не нужны друг другу.

Я захлопнул рот.

- Подумай об этом, Лим, - сказал он с улыбкой, - и пойми, что твоё совершенство - то, каким наградили тебя творцы в начале времён - достойно принятия и уединения, а не бегства прочь от себя. Одиночество насыщает ум, если не бояться его, как вы боитесь. Не уверен, впрочем, что твоему уму можно чем-то помочь, но надежда всегда есть, правда?

Не успел я даже не согласиться с его ответом, как он отвернулся и исчез. Я подскочил от неожиданности, и крылья сами подняли меня в небо. Озираясь по сторонам, я тщетно пытался различить хоть одну тень, ощутить порыв ветра от его крыльев. Ничего, лишь сладостная, мерцающая по берегам реки зелень и река, отражающая солнце. "Аос, хватит этой дури! - крикнул я. - Вернись и живи со мной, ты же шилон!" Ответом мне были эхо и голоса природы - шелест трав, плеск воды о каменистый берег, писк чаек где-то в заливе. На меня нахлынула злоба; я снова исследовал противоположный берег и рощицы на нём, но, как и в прошлые разы, это не дало результатов. Загадочный собрат пропал.

А я снова оказался в неуютном, жгучем одиночестве.

Часть 2. Лучше,чем совершенство

О, как же я был зол на Аоса!

Его присутствие - каким-то образом я знал, что он всегда где-то поблизости - щекотало мне нервы. Он будто играл со мной, дразнил, то пролетая над верхушками берёз и сверкая крыльями на вечернем солнце, то сбрасывая мне на голову еловую шишку, то на миг возникая перед моим носом и тут же исчезая. Каждый раз я пытался поймать его в объятия, надеясь, что его силы будут заблокированы этим так же, как и моей верёвкой; но вскоре я выяснил, что Аос действительно исчезает из этого мира, что бы это ни значило! До меня даже начало доходить, что моя верёвка на самом деле не мешала ему исчезнуть и в тот раз, над рекой. Он всего лишь позволил мне себя поймать - то ли из любопытства, то ли от неожиданности, то ли ещё Ветер знает почему, может, он просто безумен. Я ругал его так извращённо и грубо, что будь я дома, меня изгнали бы из племени ещё раз.

В конце концов, когда мне надоела его игра, я сел на свою ветку и стал демонстративно творить верёвку из сосновых игл. Был рассвет, когда я закончил работу, поблагодарил духа Связи и положил верёвку на коленях.

Река, текущая подо мной, была укрыта туманом, и я стал ждать.

Через какое-то время, когда солнце осветило берег Аоса, я с тоски начал говорить. Возможно, это выглядело так, будто я сошёл с ума, но нет, не совсем; в своей речи я стал описывать детство, своих родных и песни, которые мы пели с друзьями и сёстрами, купаясь в ледяных ручьях. Я рассказывал, как едва не сломал крылья, когда подрался с одним своим соперником, которого пристрелил недавно человек; этого человека мы растерзали потом всем племенем. Я рассказывал о своей спутнице Яре, что была краше любой шилоночки любого из племён и нежнее, послушнее, горячее южного ветряного потока. Я рассказывал, как нас навещали шилоны из других близких к нам племён, и в честь таких гостей всегда устраивались празднества. Я рассказывал о сказках и песнях, которые слушал у старших шилонов племени. Я рассказывал о великих духах Рассвета, Лунной Ночи, Светлого Дня, Вечерней Зари, о духах леса, воды и трав. Я рассказывал о том, как, поговорив друг с другом, все наши великие духи - эти и другие, чьих шилонов я никогда не видел, создали сначала стрекоз, но не смогли сотворить им разум. Я рассказывал, как потом они сотворили нас - шилонов, и решили, что мы - совершенство.

Я хотел рассказывать и дальше, но меня прервал скрип ветки над головой.

- Грустно слушать сказки, в которых истина так искажена, - сказал сверху Аос, и, несмотря на отсутствие ветра, его волосы всё равно почему-то немного трепетали, настолько они были легки. - Вы, континентальные шилоны, совсем сбились с пути.

Подскочив, я провёл ладонью по колену, но верёвки не нащупал.

- Это ищешь, дикарь? - улыбнулся Аос, и я увидел верёвку в его поднятой руке, хотя мгновение назад её там не было. - Снова взялся за старое?

- Эй, что за... - я запнулся. - А ну отдай мне её, живо.

- Чтобы ты меня связал? Ну уж нет!

- Ну всё, мне это надоело, - грозно начал я, приближаясь к нему. - Только не смей исчезать; я сейчас разобью тебе...

- Стой, где стоишь.

В его голосе послышалась вдруг такая власть, что меня мгновенно приковало к ветке. Я не смог это побороть. Аос поднялся и спокойно накинул верёвку себе на плечо. Затем, пока я силился сделать хоть одно движение, он спрыгнул ко мне, подошёл ближе. По-прежнему не владея телом, я ощутил, как по виску скатывается капля пота - от напряжения, которое испытала моя воля и от внезапного страха, схватившего за сердце.

- А теперь давай серьёзно, Лим, - тихо произнёс Аос, и его строгий, какой-то невообразимо древний взгляд заставил меня почувствовать себя ничтожным щенком. - Попробуй ещё хоть раз поймать меня верёвкой, и ты больше никогда меня не увидишь. Я исчезну, а потом на всю твою жизнь улечу в далёкие земли, а сюда вернусь только тогда, когда твоё тело уже будет съедено хищниками. Ты никогда меня не найдёшь. Ты ничего не узнаешь, ничего не поймёшь и навсегда упустишь и без того призрачную возможность заглянуть за границы видимого. Прояви ко мне неуважение снова, и твой разум погубит жажда истины. Ты избавишься от неё только в смерти. Иного избавления ты не получишь!

Аос бросил мне верёвку.

Под его светящимся тёмным взором, наполненным силой, я подхватил её.

- Ты понял, что нужно делать, Лим?

Тогда я разжал пальцы, и верёвка рассыпалась мёртвыми иглами к нашим ногам. Внезапно поднявшийся ветер подхватил их и причудливыми витками пронёс над рекой.

- Какой сообразительный дикарь, - похвалил Аос. - Может быть, ты небезнадёжен.

Глубоко и жадно вдохнув (пока я стоял так, я не мог дышать), я упал на колени. Перед глазами немного плыло, тело немело, и я предположил, что это последствия силы Аоса - священные реки, ещё одной! Он всё ещё стоял передо мной, и я видел его стройные ноги и чёрные кончики крыльев за ними, чувствовал его пронизывающий взгляд и знал, что он не улыбается, глядя на меня. Потом, будто решив дать мне отдых, он отошёл к стволу. Там он сел, прислонясь к нему спиной. Довольно долго мы молчали. Я приводил мысли в порядок, а он смотрел на реку, туман над которой уже почти рассеялся.

- Шутки шутками, но характер у тебя омерзительный, - сказал, наконец, Аос. - Даже тепло семьи и племенные законы не смогли подавить в тебе тёмные источники. Не удивительно, что тебя изгнали. Ты действительно был способен на убийство шилона?

Я кивнул.

- И что, даже не стыдно?

- Немного, - я всё ещё был несколько пришиблен его воспитательной беседой. - Самую малость. Элай - подонок, он пользовался мягким характером Яры, а это непростительно. Сначала он хотел к нам в семью, просился, молил, но я отказал - мне он противен. Тогда он стал тайно подчинять Яру, он давил на неё, и в конце концов убедил её покинуть меня. Бедная Яра!.. Я ничего не мог с собой поделать. У меня зубы ныли прогрызть в нём дыру. Ты думаешь, я достоин изгнания больше, чем он? Аос, скажи мне!..

Но он лишь вздохнул, откинув голову.

- Несчастные крылатые звери, - произнёс он с горечью. - Как же мне вас порой...

Вдруг что-то грохнуло внизу, и тут же маленькая смерть просвистела рядом с моим ухом, обдав порывом мгновенного страха. Пуля глухо врезалась в крутой каменно-земляной склон, на котором росла моя сосна. Аос вскочил и кинулся ко мне, а я зачем-то протянул к нему руки. Снова раздался выстрел, и следующая пуля чуть-чуть задела волосы Аоса. В его глазах не было ужаса, как, наверное, у меня; он крепко схватил меня за запястье. Пространство мигнуло, исказилось, и цвета вокруг стали резкими до боли в глазах. Выстрел грохотнул снова, и пуля человека пронеслась сначала сквозь мою спину, затем - сквозь живот Аоса и впилась в ствол сосны. Мы услышали низкий крик человека.

Прошло много времени, прежде чем у меня перестало звенеть в ушах.

- К... какая полезная сила, - сказал я, потому что ничего другого придумать не смог.

- Лучше твоих верёвок, а?

- Да уж...

Мы смотрели, как человек бродит по моей стороне реки и смотрит вверх, выискивая нас, так резко пропавших. Он держал оружие расслабленно и привычно, и о, крылья Ветра, как хорошо я знал, как хорошо я помнил это оружие! Оно снилось мне больными жуткими ночами, и просыпался я с уверенностью, что меня уже не существует.

Предводитель племени, помню, рассказывал, что когда он был ребёнком, люди ещё стреляли деревянными стрелами, и смертей среди наших собратьев было намного меньше.

- Надо бы раскроить ему череп, - жадно облизнулся Аос. - Обожаю их мозги.

- А мне больше нравятся сердца, - подхватил я. - Особенно когда они ещё горячи.

- Что ж, тогда давай достанем и то, и другое!

Аос дёрнул меня за запястье, и мы слетели с сосны, всё ещё находясь то ли в невидимости, то ли не существуя (я так и не понял) благодаря его силе. Двигаться было, однако, труднее, будто воздух стал более густым. Крылья работали медленнее, и хотелось отдохнуть, но Аос точно чувствовал себя прекрасно. "Сейчас мы разделимся над головой человека, ты спрячешься подальше за его спиной, чтобы он тебя не увидел и не ранил, а я его обезврежу, - говорил он. - Потом не мешай мне, пожалуйста, я какое-то время буду с ним играть. Присоединишься ко мне, когда я скажу - и начнётся трапеза!" Меня насторожило это туманное "буду с ним играть" - во что там ещё можно играть с людьми, кроме как в потрошение их уродливых тел? - но я на всякий случай не стал спорить.

Как он и сказал, над головой человека мы расцепили руки. Я нырнул в юную берёзовую зелень сверху, и мои крылья слились с нею. Аоса я не увидел, пока он не возник перед охотником - со сложенными крыльями, с убранными за спину руками, с волосами, никак не желающими лежать на плече смирно, спокойный и обманчиво миролюбивый. Человек отшатнулся и то ли прорычал, то ли ругнулся, вскидывая оружие.

Тогда Аос приоткрыл рот.

И сказал что-то.

На человеческом языке.

Я едва не сорвался с берёзы, услышав из его уст вражескую речь. Охотник, который, как и я, тоже этого явно не ожидал, медленно опустил оружие. Он пристально вглядывался в фигуру Аоса - шилон едва ли доставал ему до середины груди и смотрелся пронзительно изящным, хрупким, ловким и гибким по сравнению с могучим, но таким нелепым человеком. Аос улыбнулся, снова что-то сказал, и охотника словно пронзила его же собственная пуля. Он нервно провёл рукой по волосам на подбородке, снял с плеча оружие и бросил его на землю. Наблюдая за происходящим, я даже закрыл рот ладонью.

Аос продолжал что-то негромко, неторопливо говорить, и на самом деле в его исполнении человеческий язык превращался в мёд для ушей. Пока он говорил, человек осторожно, словно боясь навредить, касался кончиками пальцев его тела, будто сложного цветка. В ужасе я вцепился когтями в кору берёзы, оставляя на ней царапины. А когда Аос повернулся, позволяя охотнику дотронуться до своих крыльев, я болезненно вздрогнул.

"Что ты делаешь, безрассудный, - хотелось застонать мне. - Он же сломает их!"

Но человек, вопреки моим опасениями, так и не сжал крылья Аоса в широкой ладони. Не ударил его тяжёлой ногой, закованной в кожу, не опрокинул на землю, чтобы приставить к затылку трубку оружия. Человек, будто вымаливая что-то, что-то своим глухим тоном лопоча, бережно взял Аоса за руку, поднял её и поднёс к своим губам.

Я резко выдохнул.

"А теперь давай, подай мне знак, и я нападу на него, как мы и хотели, - думал я, и крылья дрожали у меня за спиной. - Ты ведь просто ждёшь подходящего момента, да? Скажи мне, что ты просто ждёшь подходящего момента!" Однако Аос прекращать этот кошмар будто не собирался, и краем уха я улавливал его медленный, завлекающий шёпот.

А когда человек сцапал его за талию сзади, я не выдержал.

С шумом слетев с берёзы, я выписал над ними рваную петлю и завис за спиной человека. Тот неохотно обернулся, оторванный от своего, несомненно, увлекательного занятия. Его лицо показалось мне бессмысленным, вялым и неживым - Аос точно что-то сделал с его разумом. Мне было его нисколько не жаль. Когда я вскинул руку, Аос, который следил за мной, ничего не предпринял. Тогда брызнула кровь, и человек взревел.

Я вскинул руку снова, и человек остался без глаз.

- Вот так нужно играть с людьми, - яростно прошипел я, продолжая полосовать тело до жути безропотного охотника. - Вот так, вот так и никак иначе; запомни это, Аос!

Он наблюдал за мной с ироничной улыбкой, но не вмешивался.

- Почему ты не дождался моего знака, дикарь?

- Благодари меня за это! - рявкнул я, и кровь брызнула снова, попав на его лицо. - Ты - совершенство, творение великих духов! Нельзя, чтобы какой-то смрадный червь касался тебя!

Аос слизнул с нижней губы каплю.

- От этого я перестану быть совершенством? - поинтересовался он.

- Ты... - я запнулся и опустил руку. Человек закачался передо мной, едва слышно поскуливая, и я удержал его за плечо. - Нет, конечно, но... он не достоин такой чести.

- А кто достоин?

- Любой другой шилон, - я растерялся от очевидности ответов.

Аос почему-то рассмеялся.

- Если бы ты был мудрее и догадливее, ты бы хорошо подумал, прежде чем это сказать, - он тоже поднялся в воздух и, как и я, взялся за плечо полумёртвого человека. - Запомни раз и навсегда, Лим: по твоим словам выходит так, что никто меня не достоин, потому что я лучше, чем совершенство. Я священнее, могущественнее, прекраснее и мудрее; и это не заблуждение самовлюблённого шилона, а всего лишь истина, простая, как твоя жизнь до встречи со мной, - Аос вонзил когти глубоко в грудь человеку и резким, сильным рывком вынул его сердце. - А если меня не достоин никто, то почему бы ради забавы не выбрать самого недостойного из всех? Ты не видишь в этом особой прелести?

Принимая сердце на ладони Аоса, я даже слегка онемел от его слов.

- Никак не могу уяснить, - выдавил я, - воплощённый дух ты или сумасшедший.

- Ты можешь просто об этом спросить.

- И... ты ответишь?

- Только того и жду.

И он внимательно посмотрел на меня, будто призывая моё любопытство, приглашая меня узнать что-то, понять. Я замер, но почти сразу отвернулся - непроизвольно, быстро, и в тот момент я и сам не осознавал, что за тайный страх заставил меня это сделать. Сжимая горячее сердце в ладонях, я сказал, что полечу на сосну. Аос не возражал - он уже был занят, устроившись на груди трупа, вонзая зубы в его искалеченную голову, помогая себе когтями, чтобы достать своё любимое лакомство.

Прошло время, трапеза была окончена, и на берегу остались кости, внутренности и кровавые разводы, портящие облик берега священной реки. "Нет, - решил я, - оставлять это всё - не дело, мне же тут ещё жить". Спустившись к Аосу, я сказал ему об этом, и он попросил меня сплести верёвку покрепче. Очень быстро я выполнил его просьбу. Тогда Аос привязал к ней тяжёлый камень, второй конец надёжно закрепил на ноге трупа, и мы подняли его над рекой, чтобы сбросить в воду. "Наше подношение тебе, Сияющая", - произнёс я, наблюдая за кругами на воде и красной дымкой, в которую она окрасилась.

- Теперь мне пора, - сказал тогда Аос. - Благодарю за увлекательное утро, дикарь.

- На моей ветке есть место для двоих, ты сам это видел, - я должен был хотя бы попытаться. - Может, всё же останешься, и каждое твоё утро будет увлекательным?

- Нет. Тебе нужно быть одному. Мы это обсудили ещё в прошлый раз.

- Да, но почему...

Отчего-то я осёкся, посмотрев ему в глаза, и покорно примолк. Аос с теплотой, ободряюще кивнул мне, а потом махнул на прощание рукой, развернулся и исчез - снова.

Делать было нечего; я в задумчивости полетел к берегу.

Позже, умывшись от крови в одном из ручьёв и нежась под лучами солнца на нагретом камне, я вдруг с ужасом понял, что он, возможно, покинул меня навсегда.

Часть 3. Клеймо изгнанного

Прошло полторы луны с тех пор, как Аос исчез. Лето расцвело, и листья окрепли и потемнели. Качаясь на тёплом ветру, они баюкали меня в ленивый, тягучий полдень.

Каждый день я пролетал над Сияющей и надеялся увидеть блеск крыльев Аоса, услышать его речь. Но всё, что я слышал - это шум осок в заливах, сухой шелест, наполненный отрешёнными голосами духов. Поначалу я сходил с ума от одиночества, как в первые дни после изгнания. Несколько раз я даже летал далеко по течению, почти приближаясь к территории племени, но ни разу это не принесло мне успокоения.

Однако же со временем боль начала остывать. Поняв, что былого не вернуть, что путь назад мне отрезан, я стал думать об изгнании меньше. У меня начиналась новая жизнь, я уже чувствовал её. Теперь гораздо чаще и всерьёз я стал вспоминать Аоса, а точнее - все те загадочные слова, которые он сказал мне за две наши короткие встречи.

Слова его были туманны. Все до единого.

Не увидь я своими глазами две его силы, а то даже и несколько - может, какие-то из них я вообще не смог распознать? - я сказал бы, что он просто безумен. Вот только слишком могущественен он был для безумца. Я уже понял, что он стар, возможно, он куда старше предводителя Илена, возможно, вдвое или даже втрое. Бывает ли такое, я не знал. Вообще, как оказалось, я много чего в этой жизни не знал. Почти всё, что говорил или делал Аос, я не смог разумно себе объяснить. А он ведь давал мне возможность!

О великий Ветер, он сам хотел открыть мне свои тайны, почему я не принял их?!

Мысль о собственной трусости приводила меня в ужас, и среди жаркого дня меня пронимала дрожь. Цепенея в окружении шумящих трав, я никак не мог снова упасть в их магическую дрёму. Мне приходилось вскакивать и лететь куда-то, лететь долго и далеко. Молчаливое синее небо не могло дать мне ответов. Перистые ласковые облака - тоже. Я обращался к матери-Сияющей, падал в ноги перед великими духами, звал их, молил. Я пытался гнаться за озорным лёгким ветром, что ускользал от меня, и никогда не видел его.

Аос так и не появился, даже когда я просил его появиться.

Когда мои страдания достигли пика, был вечер середины лета. Тонкий рыжий месяц всходил над лесом. Разноцветные звёзды зажигались в неторопливо чернеющем небе. В мрачной уверенности я вновь отправился вниз по течению. На этот раз цель моя была иной, и я планировал подобраться к племени гораздо ближе, чем обычно.

Я знал, где ночует летом моя сестрёнка, малышка Бави. Несколько на отшибе от всех жилищ соплеменников она устраивалась под широкой старой елью. Там она уютно сворачивалась клубком. Её густые древесные локоны ковром покрывали землю, ещё не оформившиеся крылья подрагивали от снов, что ей снились. Я знал об этом, потому что и сам часто ночевал там с ней, баюкая в объятиях её тоненькое, как веточка сирени, тельце.

Поэтому, подползая к нашей ели, я знал, что найду Бави там.

Невольно улыбаясь, я заглянул под ветви и разглядел в темноте её маленький силуэт. Очень мне не хотелось её будить, и какое-то время я наблюдал, как подрагивает во сне её грязная пятка. Потом же, налюбовавшись, я дёрнул сестру за большой палец ноги.

- Мм... - недовольно промычала Бави, поджимая её. - Чего тебе надо?..

- Бави, - шёпотом окликнул я. - Проснись, это я, Лим!

Сестрёнка неохотно разлепила глаза. Смаргивая дремоту, она широко зевнула, потянулась, как маленький зверёк, и только потом увидела меня.

- Ой! - вскрикнула она, и я нырнул к ней под хвойный полог. - Священные реки!..

- Тише ты, - крепко обняв её, я прижал её голову к груди, и она послушно замолкла в моих руках. - Мне нельзя здесь находиться. Будешь вопить - все услышат и слетятся.

- Точно, - выдохнула она. - Извини.

Головокружительно тёплая, такая необходимая и блаженная близость с шилоном, особенно - родным, на несколько мгновений лишила меня возможности говорить. Я просто сидел под елью с сестрёнкой на коленях и гладил её по волосам, плечам, спине, ощущая в ладонях живость её тела, целуя её в мокрые щёки. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно, я чувствовал себя так, будто после долгой мучительной жажды мне дали испить воды. "Будь ты проклят, Аос, - думал я. - Почему ты просто не мог остаться со мной?" Бави не шевелилась и словно была удивлена моим поведением. Оно и понятно - для неё прикосновения и объятия оставались всё это время чем-то заурядным, привычным. Она и подумать не могла, что близость может перестать быть частью жизни.

Прошло немного времени, прежде чем она позволила себе заговорить.

- Мы все думали, что ты мёртв, - шепнула она, протянув руку к моей щеке, а потом почему-то одёрнув её. - В тот день ты так быстро улетел и был так взбешен... казалось, что с тобой точно случится какая-то беда. Тебя будто оставили духи, ты был таким... таким кровожадным, свирепым и... тёмным...

По моему позвоночнику пробежал холодок.

- Ты что, боишься меня? - со смехом спросил я.

Бави помотала головой, но я почувствовал, как напряглись её мышцы.

- Ты не сделаешь мне больно, - ответила она, и было заметно, что она тщетно пытается убедить себя в этом. - Ты мой брат. М... мы всегда были рядом, и ты никогда...

- Бави, я не чудовище, - сказал я. - Убить тебя - это не то же самое, что убить Элая!

Повисла тишина.

Я понял, что брякнул что-то не то.

- Слушай, я вообще-то здесь по делу, - я подавил вздох и расслабил хватку, позволяя ей скользнуть с моих колен на землю. - Мне нужно, чтобы ты сказала Илену, что я прошу у него встречи. Я хочу поговорить с ним, но не о моём прощении. Скажи, что я хочу пройти ритуал, но так, чтобы никто из племени этого не видел. Желательно сейчас.

Во мраке Бави утёрла слёзы, что навернулись ей на глаза, пока она меня слушала.

- Значит, это и правда навсегда? - спросила она.

- Для вас я уже мёртв, - я криво улыбнулся в полутьме. - Ритуал нужен только мне. Это всего лишь повод встретиться с Иленом, но я надеюсь, ты ему этого не расскажешь.

Крылья Бави всколыхнулись, задев нижние ветки ели. Сестрёнка немного отползла от меня, явно напуганная моим тоном или взглядом - уж не знаю, чего она там во мне разглядела. Мне же от её испуга снова стало тошно (не настолько же я страшен?), но я лишь прислонился к коре дерева, всем своим видом показывая, что не собираюсь улетать.

- Каким ты странным стал за эти луны, - прошептала Бави, и хоть её глаза в темноте и не светились, я отлично видел их взволнованный блеск. - Хотя мы всегда тебя не понимали. Мама как-то сказала, что давно предчувствовала твоё изгнание, что оно было тебе суждено, - она вздохнула, наверняка не слыша, как бешено бьётся моё сердце. - Ладно, я слетаю к Илену и выполню твою просьбу. Прости, что всё... вот так вышло, Лим.

Не дожидаясь ответа, она тонко всхлипнула, отвернулась и быстро поползла к краю полога. Когда она, выбравшись под звёздное небо, улетела, я подогнул колени к груди и сжался в тугой комок. Мне хотелось то ли плакать, то ли рычать, как бешеному волку.

Почему меня боится собственная сестра?!

Вскоре послышался стрекот крыльев предводителя Илена, а я уже через жалость к себе дошёл едва ли не до истерики. Пришлось без промедления брать себя в руки и выбираться из-под ели. По звуку крыльев я понял, что Илен здесь один. Он не привёл поддержки, чтобы погнать меня вон, и, к счастью, он не взял собой Бави, хотя она, наверно, даже не просилась полететь с ним. Выбравшись из-под навеса, я поднял голову и увидел предводителя перед собой. Мне стало неловко за свой дикий внешний вид.

Илен, старейший и мудрейший шилон племени, стоял надо мной с зажженным на пальце крохотным солнцем - такой он обладал силой. В пляшущих тенях я хорошо видел его лицо, украшенное рисунками татуировок. Он сурово смотрел на меня сверху вниз, глаза его ловили отсветы силы, волосы в цветах волокнами рассыпались по плечам, но...

...но он и вполовину не был так же ошеломителен, как Аос!

Здорово потрясённый этой мыслью, я вскочил и отряхнул колени от игл.

- Ты прилетел, Илен, - зачем-то сказал я. - Если честно, я и не ждал...

Он степенно кивнул мне.

- Бави передала твоё послание, - произнёс он. - Его содержание показалось мне неожиданным. Если это не хитрый обман, чтобы вытащить меня на обсуждение твоего прощения, то я вынужден подивиться твоему благородству. Похоже, ты...

- На самом деле, - спешно прервал я, - ритуал - это не истинная моя цель. У меня просто есть несколько вопросов о сущности шилона, на которые я хочу получить ответ.

Брови Илена поползли вверх.

- Ты осознаёшь, какая за этим тогда кроется наглость? - спросил он.

Не отвечая, я позволил себе улыбку.

- В таком случае твой прилёт лучше соотносится с моим представлением о тебе, - продолжил он с едва заметной жалостью. - Лим, твоя душевная болезнь развивается, это очевидно. На данной стадии она неизлечима, и я боюсь, что ещё и заразна... Но раз уж ты здесь, то я тебя выслушаю. Мне, знаешь ли, тоже любопытно, о чём ты меня спросишь.

- Благодарю тебя, предводитель, - я склонил голову в поклоне. - После нашей беседы я навсегда уберусь отсюда, обещаю.

- Надеюсь на это.

Жестом Илен пригласил меня отлететь подальше от стоянки племени, и мы поднялись в воздух. Огонёк, что горел у него до этого на пальце, погас, и до поляны за лесом мы летели в полумраке. Проплывая над знакомыми с детства деревьями, я рассматривал их очертания в слабом свечении месяца, и думал о Яре, с которой проводил на них много времени. "Надо потом спросить, всё ли с ней в порядке, - с горечью думал я. - Хорошо ли с ней обращается Элай, вспоминает ли она меня... впрочем, нет, я не посмею озвучить эти вопросы..." Мы пересекли границу леса, и Илен указал мне на холм Цветов.

- Приземлимся там, - произнёс он.

Холм Цветов был удивительным местом, особенно священным для племени. Летом, когда вся зелень вступала в свою сладкую власть, этот холм весь покрывался россыпью разноцветья, будто отражая звёздное небо. Казалось, что головки цветов и трав, клонясь под ветром к северу, беспрестанно что-то шепчут - то ли заклятия какие-то, то ли сказки, которые мы, шилоны, понять не можем. Многие из нас любили вкушать на этом холме ночи, теряясь с любовниками или спутниками в волнах ароматных, высоких трав.

Предводитель Илен плавно коснулся ступнями земли, и я - вслед за ним.

- Садись рядом, Лим, - сказал он, опускаясь на траву и покойно складывая крылья за спиной. - Садись и задавай свои вопросы - я честно постараюсь ответить на них.

Я покорно сел подле него, поджав ноги.

- Когда я остался один, у меня стало много времени, чтобы размышлять; этим я и занимался с тоски, - сказал я и озадачился, потому что задумывал эти слова как ложь, но понял, что ложью они на самом деле не вполне являлись. - Я вспоминал сказки - те, что мне рассказывала мать, те, что звучали на празднествах и те, что иногда рассказывал ты. В них шилоны-герои встречали духов и получали от них силы за подвиги. Также духи благословляли некоторых шилонов при рождении. Это объясняет, откуда взялись наши силы - твоя, сила света, и моя... - я запнулся. - Но скажи мне, Илен, бывал ли в сказках сюжет, где шилон обладал не одной, а двумя силами или... или даже больше?

Илен задумчиво погладил пальцами лепестки хрупкого мака.

- Даже великие духи не могут обладать двумя силами сразу, - сказал он, и меня словно бы пронзило молнией. - Дух - это суть элемента природы, чистейшая его суть, истинная, неделимая. И в сказках великий или низший дух дарует шилону своё благословение, что значит, он покровительствует ему, даже если всё племя шилона принадлежит другому духу, - Илен указал на узоры, тянущиеся на моих руках. - Так, ты принадлежишь великому духу Рассвета, но одарил тебя силой - дух Связи, и твои рисунки на запястьях показывают это. Ты не можешь получить ещё одну силу, не избавившись от этой, то есть - от своего покровителя. А как это сделать, я не знаю, Лим. И не хочу знать.

Поднялся ветер, и меня оглушил невидимый шум трав, пульсирующий, словно биение крови. Илен приподнял голову. На его пальце снова зажёгся огонёк, тоже подчиняющийся какому-то тайному пульсу - возможно, пульсу сердца самого шилона.

- Есть у тебя ещё вопросы? - спросил он.

Придя в себя, я кивнул.

- Может ли шилон жить дольше, чем живёшь ты? - сказал я.

- Конечно. Шилоны далёких племён могут жить и вдвое больше. В дельте Сияющей есть и такие мудрецы, что прожили три моих жизни, - он прикрыл длинными ресницами глаза. - Я видел одного из них лишь раз в жизни. Удивительное знакомство.

У меня перехватило дыхание.

- Как он выглядел? - я невольно понизил голос. - Как его звали?

- Его волосы были огненными, а кожа - сплошь загорелой, с веснушками. Крылья имели солнечный оттенок, а глаза отличались от наших - они были жёлтыми, но не как у некоторых волков, а как... - он замолчал, подбирая подходящее описание, - как кусочки застывшей в глазницах смолы. Казалось, что они источают теплоту и покой. Звали его Ореан, и принадлежал он племени Небесной Волны. Думаю, он уже покинул этот мир.

После его ответа я почувствовал и облегчение, и разочарование одновременно.

- Ты, наверно, видел в мире много чудес, - я решил сделать ещё одну попытку, хотя уже подозревал, что она окажется провальной. - Может быть, ты знаешь, Илен, существуют ли шилоны, полностью лишённые татуировок, но имеющие при этом силу?

- Ты хочешь сказать, не принадлежащие ни одному духу?

- Ну... да.

Предводитель сощурился, внимательно всматриваясь в меня.

- Это невозможно, - ответил он. - Шилон с силой и дух связаны неразрывно. Если шилон не имеет духа, но имеет силу, то значит, что он просто не может существовать. Ему не дозволено жить, а такого просто... не бывает, - он помолчал, наблюдая, наверное, потерянное выражение на моем лице. - Что натолкнуло тебя на эту жуткую мысль, Лим?

- Какой-то ночной кошмар, - я нервно пожал плечами. - Приснился однажды.

- Понятно, - Илен помедлил, явно озадаченный последним вопросом, а затем поднялся на ноги. - Полагаю, на этом со сказками всё?

- Пожалуй, да.

- Тогда вставай. Ты ещё должен пройти ритуал.

Вот она, моя плата за знания, которых я не получил. Однако плата эта справедлива, потому что покрывает грех, который даже мне сложно не признать. Я действительно мог убить Элая, и если бы убил, заслужил бы смерти сам. Ни один шилон не может убить собрата - это закон, впитываемый нами с молоком матери. Тот, кто переступит через него, переступит через свою суть. Потому я беспрекословно встал, выпрямился перед бывшим предводителем и высоко поднял голову, открывая ему шею. Он поднял руку, и в свете бледнеющего месяца сверкнули его когти. Приставив их к моему подбородку, он нажал и с силой, медленно провёл ими через шею до паха, перечёркивая все племенные татуировки Рассвета, что я получил ещё в детстве. На моей коже стремительно выступила кровь - Илен оставил на ней глубокие борозды, которые никогда не заживут до конца.

Потом Илен усилил крохотное солнце на пальце и отступил, осматривая отметины.

- Тот шилон, что способен отнять жизнь у собрата, никогда не исправится, - произнёс он с грустью. - Он может стать лишь опаснее. Поэтому ты больше не вернёшься в племя, поэтому твоё наказание столь тяжёлое. Ты уже познал его горечь, верно?

Едва заметно, борясь с болью и чувствуя, как из ран льётся кровь, я кивнул.

- Одиночество - это самая страшная пытка для шилона, - продолжил Илен. - Оставаясь один, ты подпускаешь смерть близко к себе, становишься для неё уязвимым. Она доберётся до тебя раньше, чем до меня, Лим, и касания её не будут ласковыми. Таково твоё истинное наказание. Свидетель тому вездесущий Ветер - ты заслужил его.

Ветер всколыхнул мои волосы и задел раны, пройдясь по ним горячим языком.

- Хочешь ли ты ответить мне чем-нибудь? - спросил Илен.

- Нет, - я слабо качнул головой. - Мне нечего сказать.

- Тогда выполняй своё обещание.

Предводитель отвернулся, распрямил крылья и, не оглядываясь больше на меня, взлетел. Его силуэт быстро уменьшился и стал почти крупицей там, где обрывалось поле.

Закусив губу от острой боли, я отвернулся к роще, за которой должно было встать солнце. "Больше я не принадлежу тебе, великий дух Рассвета, - подумал я. - Здесь я с тобой и попрощаюсь". Стоя так, на вершине холма Цветов, я дождался, пока из-за крон не блеснёт первая искра. Затем я поднялся в небо и на долгие лета покинул родные места.

До своей сосны я летел почти до полудня, и к концу пути голова у меня кружилась от потери крови. Там я безвольно раскинулся на ветке, полностью изнеможенный.

...А к вечеру меня охватила лихорадка, тупое больное забытье, и раны, нанесённые собратом, стали сжигать меня заживо.

Часть 4. Исцели меня от одиночества!

Почувствовав на лбу чьи-то пальцы, я вздрогнул.

- Проснись, дикарь, - услышал я над своим ухом. - Это уже не забавно.

- Что? Аос?..

Разлепив глаза, я увидел его, сидящего рядом со мной на глине, смешанной с подмятыми осоками. Шёл мелкий дождь, тёплый и частый, и река где-то за высокими рогозами и камышами равномерно, тихо шипела. Приподнявшись, я снова ощутил сильное головокружение, и меня привычно затошнило. Я оперся на локоть, отвёл со лба сырые волосы и мутно посмотрел на Аоса, который сострадательно улыбнулся мне.

- Вот, возьми, - он протянул мне ещё дёргающуюся зелёную рыбу. - Тебе нужно.

Я слабо кивнул в благодарность.

Каждое движение отзывалось в моём теле острой и вместе с тем ноющей болью. Опуская голову, я постоянно видел рану от когтей предводителя, и с каждым днём она гноилась всё больше, никак не желая проходить. К вони от раны я уже привык. Поначалу она врезалась в ноздри, тревожа меня. Теперь же у меня даже тревоги не осталось, лишь одно тупое смирение. Всё, что я делал эти дни - это искал себе пищу и периодически терял сознание, как, по-видимому, сейчас. Клеймо постепенно убивало меня.

Пока я ел, Аос сидел рядом и слушал травы. Когда я брезгливо отбросил останки, он повернулся ко мне. Его взгляд скользнул по моему изуродованному брюху.

- А теперь, - произнёс он, - посиди смирно, хорошо?

Не особо понимая, что происходит, я молча смотрел, как он протягивает ко мне руки. Вот его ладони легли мне на шею, я вздрогнул и смутно удивился, зачем это он причиняет мне боль? Спустя мгновение по коже разлилась нежная прохлада, рана вверху перестала ныть и гореть. Ещё мгновение я наблюдал, как дрожат ресницы на веках Аоса, и наслаждался тем, как скользят по груди его целительные ладони. Рана быстро заживала.

Наконец, до меня дошёл смысл его действий.

- Эй, - сказал я, перехватывая его запястья. - Ты что это делаешь?

- В смысле? - переспросил он, и было видно, что я вырвал его из какого-то магического транса - глаза его светились сильнее, чем обычно. - Лечу тебя, а что?

- Этот шрам - моё клеймо изгнанного, - я (с некоторым сожалением) отнял его руки от своей груди. - Он должен был остаться на мне как напоминание о том, что я совершил!

Аос нахмурился.

- Настоящее клеймо находится у тебя здесь, дурень, - он ткнул пальцем мне в лоб. - Зачем тебе ещё одно? Ты носишь огромную зияющую рану. Затянуть её будет куда сложнее, чем это варварское нечто, и тебе придётся сделать это самому. Так что лучше помолчи и дай мне помочь хоть чем-то. Ненавижу, когда кто-то уродует совершенство!

Когда он снова потянулся к ране, я хотел помешать ему, но не смог шелохнуться - опять. Пришлось бессильно наблюдать, как он исцеляет меня, да и на самом деле с каждым кусочком кожи мне всё меньше хотелось бунтовать. Тягучая лихорадка проходила плавно и умиротворяюще. Прояснялись мысли. Отступало ощущение близкой смерти. Под конец я уже дрожал, щурясь от блаженства и тепла и чувствуя себя живым.

Вскоре затянулся последний рубец. Тогда Аос кивнул мне, и я смог двигаться.

- Как себя чувствуешь? - поинтересовался он.

- Превосходно, - выдохнул я. - Спасибо.

- Всегда пожалуйста.

Он встал; осоки сладко хрустнули под его ступнями, чавкнула глина.

- Это что, всё? - невольно вырвалось у меня. - Уже улетаешь?

- Нет, останусь с тобой ненадолго, - он не обернулся ко мне, но я услышал в его голосе улыбку. - Мне ведь интересно, что ты там узнал нового, пока мы не виделись.

- Ты за мной следил? Всё это время?!

- Мне, по-твоему, больше заняться нечем? - его крылья и плечи дрогнули. - Нет, знаешь ли, я действительно улетал, а не прятался в подпространстве, злобно над тобой хихикая. Вот только чтобы видеть, что ты делаешь и где, мне не обязательно быть рядом.

- А-а...

Это всё, что я смог сочинить в ответ. "Почему с каждой твоей фразой, - подумал я, мрачно глядя ему в затылок, - вопросов к тебе становиться всё больше? Мне это уже начинает надоедать. Если ты ещё и мысли мои слышишь, то обернись ко мне и скажи об этом сейчас!" Но Аос не обернулся, даже головы не повернул. Он стоял, уперев руки в бока, и смотрел на серовато-лиловое небо. Капли дождя стекали по его мокрым волосам, прилипшим к плечам, и по опущенным утончённым крыльям.

Но доказывает ли это хоть что-то?

Я поднялся, по привычке ожидая почувствовать тошноту и слабость. Но тело, как и когда-то прежде, работало легко, свободно и точно, как ему и полагалось. Я подвигал руками, расправил крылья, стряхнул с них воду. "Думаю, тебе нужно размяться, - сказал Аос, слыша мой ленивый, сонный стрекот. - Давай-ка немного полетаем". Не глядя, он протянул мне руку, и я без уговоров взялся за неё. "Я летаю быстрее, - предупредил я. - Ты будешь отставать". "Посмотрим", - весело откликнулся Аос, и я азартно сощурился.

Впрочем, почти сразу я передумал соперничать с ним, потому что он действительно летел со мной наравне. Как это происходило, я совсем не понимал. Аос тем временем вёл меня вверх, в дымные плывущие тучи. Вёл он так уверенно, что я не сразу осознал, как на самом деле высоко мы уже от земли. Я опустил взгляд и увидел, как извилисто тянется Сияющая между бескрайними лесами. За несколькими поворотами за ней я разглядел поле, где располагался холм Цветов. Когда мы успели забраться так высоко? Как?.. Моя ладонь дрогнула, и Аос обернулся ко мне с улыбкой.

- В чём дело, дикарь? - спросил он. - Какие-то вопросы?

- Почему мы так высоко? - я старался перекричать поднявшийся ветер. - Аос, почему мы летим так быстро? Что происходит?

- Нам помогает сам мир. Наш мир.

- В... великие духи, то есть?..

- Нет. Ветер!

Мы остановились, и я вдруг почувствовал, что могу даже не шевелить крыльями, чтобы держаться в воздухе. Что-то бережно держало меня, каждую часть моего тела, и я осторожно сложил крылья, чтобы проверить догадку. Аос, зависший рядом, со смехом наблюдал, как я в ужасе озираюсь по сторонам. До такой головокружительной высоты я никогда не добирался. Тем более странно было находиться на ней, не работая крыльями.

- Ты когда-нибудь задумывался о том, - начал Аос, отсмеявшись, - насколько твои представления о мире отличаются от самого мира? Что ты вообще знаешь о нём, кроме племенных сказок? Спрашивал ли ты себя, насколько твои убеждения - истинны?

Я повернулся к Аосу, двигаясь невесомо, словно в воде. Вокруг него вился ветер, такой сильный и стремительный, что казалось удивительным, как его тонкая кожа не рвётся от этих порывов. Казалось, что даже волосы у него состоят из ветра - они уже были сухими и трепетали, подчиняясь его явно волшебным стрелам. Глаза, казалось, вот-вот вспыхнут двумя солнцами, вырвавшимися наружу через хрупкую темноту оболочки.

- Нет, - я чувствовал себя перед ним беззащитным. - Я боюсь об этом спрашивать!

Аос с добротой улыбнулся мне.

- Посмотри, дикарь, - он указал рукой на леса, что тянулись до горизонта во все стороны света. - Ты сидишь на сосне и думаешь, что твоё представление о мире верно. Что он маленький и известный. Что смерть придёт к любому, кто останется надолго один. Что рассвету есть дело до того, какие рисунки нарисовали на твоей коже. Что всё, что наговорил твой предводитель - такой же, как и ты, ребёнок - правда. А между тем одиночество - это единственное, что может вернуть шилона на истинный путь. Между тем я мог бы стереть все твои татуировки, и природа не отвернулась бы от тебя. Между тем... представителей нашего рода куда больше, чем ты думаешь. Где-то, Лим, до небес дотягиваются бурые горы. В них тоже живут шилоны, и живут они иначе. Шилоны живут в песчаных и снежных пустынях. В тропических лесах. В океане, под палящим солнцем. Ты их всех даже не вообразишь, просто не сможешь, - он снова взял меня за руку, и мы поплыли по течению реки. - Я не могу рассказать тебе всего - ты не вынесешь сейчас этих знаний. Назовёшь их красивыми сказками, защищая свои красивые сказки. Я же хочу, чтобы ты искал истину сам. Для этого я и распаляю твоё любопытство, понимаешь?

Я облизнул сухие губы, глядя, как под животом проплывает холм Цветов, такой до смешного крохотный. Перед глазами у меня заплясали пятна. По спине пробежал холодок.

- Зачем тебе это? - спросил я.

- Я - Аос, хранитель знаний, - он повернул ко мне исполненное светом лицо. - Как же я мог, встретив заплутавшего волчонка, не попытаться обратить его к Пути Шилона?

- К чему?..

- К пути, завещанному нам творцами, только и всего.

Я глянул на него с благоговением:

- Знаешь, Аос, мой предводитель рассказал, что видел шилона, который прожил три его жизни. Я уверен, что ты намного старше, - я сглотнул, смачивая горло. - Также я спрашивал его, может ли шилон иметь более одной силы? Он ответил - нет. А когда я спросил его о шилонах без татуировок, Илен сказал, что таких не может существовать...

- И какой же ты сделал вывод?

- Может быть, ты просто плод моего воображения, а всё это - сумасшедший сон?

Аос едва не сорвался с ветряного потока, но я удержал его за руку.

- Плод воображения?! - обиженно воскликнул он, с трудом выравнивая полёт. - Ну, знаешь! Это грубо даже для тебя, дикарь!

- Э-э, - я моргнул. - Прости.

- Никогда, - он помолчал. - Но за попытку - хвалю.

Какое-то время мы летели в тишине, и я разглядывал земли под собой, ставшие уже незнакомыми. Я боялся думать о том, что Аос прав: где-то я серьёзно заблудился - серьёзнее, чем думал Илен или другие мои соплеменники. В моей голове была такая каша, что я не мог сообразить даже, в чём я могу ошибаться, а в чём - нет. Мне не хотелось думать о словах Аоса. Мне не хотелось думать о том, что с его появлением мой мир начал разрушаться. Он наяву показал мне сказки, каких я и вообразить не мог. Вдруг я ошибался вообще во всём? Что в моей жизни имеет тогда смысл? Что мне с ней тогда делать?..

Неожиданно Аос сжал мою ладонь.

- Кажется, надо возвращаться, - сказал он. - У тебя кровь.

- Что?..

Я опустил глаза и увидел, как дикий ветер сносит красные капли, что падают с обеих ноздрей. С удивлением, но как-то замедлено и бездумно я прислонил ладонь к носу. Тогда Аос шевельнул пальцами, и ветряной поток с кажущейся неспешностью понёс нас обратно. В моей голове стоял туман, в ушах звенело. "Как хорошо, что ты держишь нас этим своим ветром, - глухо думал я. - Лететь сам я точно не смог бы". Этот загадочный ветер Аоса довёл нас до самой земли. Бережно опустив нас на сырую траву, он затрепетал невидимыми языками, как живое пламя, а потом внезапно стих.

По-прежнему шипела река. Слегка покачивались травы. В небе кричали вороны.

Странного ветра будто и не было никогда.

Пока я стоял, пошатываясь и глядя перед собой, Аос приблизился и положил одну ладонь мне на лоб, другую - на затылок. "Ну-ка, не шевелись, - сказал он. - Сейчас я всё исправлю". Спустя блаженное мгновение кровь перестала хлестать у меня из носа.

- Что-то я сегодня перестарался, - виновато произнёс Аос после, отступая. - Не подумал, что некоторые трюки могут быть для тебя опасны. Извини за это, дикарь.

С глупой улыбкой я осел на траву.

- Ничего, - я дрожащей рукой вытер пот с лица. - Было увлекательно.

- Что ж, я был рад доставить тебе удовольствие.

Перед глазами до сих пор стояли образы далёкой, бесконечной земли, и чувствовались смертоносные, но нежные объятия магического ветра. Я потряс головой и растрепал волосы, пытаясь привести мысли в порядок, восстановить дыхание. Но порядка почему-то не наступало. Казалось, что перегруженный мозг вот-вот разорвётся на части.

Сидя так, низко нагнувшись над землёй, я хищным зрением заметил, как Аос отошёл от меня. Его крылья задрожали и распрямились. Левая нога оторвалась от глины.

Сердце у меня ёкнуло от нехорошего предчувствия.

- Аос, - окликнул я. - Куда ты?

Он чуть повернул голову.

- На этот раз я тебя покидаю, - ответил он. - Здесь я закончил.

- Что значит "закончил"?

- Ты встанешь на Путь Шилона сам, - объяснил он. - Или не встанешь, тут уж как получится. Лично я больше ничем не могу тебе помочь - мой дикарь должен стать самостоятельным и сильным. Я же не могу оставаться поблизости вечно, правильно?

Его слова будто хлестнули меня по нервам. Я раскрыл крылья, взлетел и со скоростью света оказался перед Аосом, так близко, что он от неожиданности отпрянул. Его взгляд соприкоснулся с моим, и какая-то часть меня вскрикнула: "Не надо, Лим!" - но ужас перед полным одиночеством не дал мне остановиться. Я схватил Аоса за плечо.

- Ты хотел исчезнуть, не попрощавшись? - с усмешкой сказал я. - Не ты ли упрекал меня в грубости! Аос, я не знаю, с чего ты решил, что я встану на этот "Путь Шилона". Но я уже догадался, что моя жизнь для тебя - всего лишь мгновение. Ты не ненавидишь меня. Ты не желаешь мне смерти. Ты - мой собрат, по крайней мере, ты не отрицаешь это! Тогда объясни мне так, чтобы я понял: почему ты не можешь остаться? Зачем тебе улетать? Просто останься со мной и исцели меня от одиночества - и ты мне поможешь!

На губах Аоса не было улыбки.

- Ты болтаешь какие-то глупости, Лим. Ты меня вообще слушал?

Он осторожно взял меня за запястье и попытался снять мою руку со своего плеча, но я не дал ему этого сделать. Я хотел задержать его хотя бы чуть-чуть. Хотя бы ещё на пару фраз. Я был в отчаянии. "С кем я буду говорить, если ты исчезнешь? Кому я ещё, кроме тебя, нужен?" Подумав об этом, я стиснул зубы, сжал пальцы, и... мои когти мягко провалились в плоть Аоса. На его коже тут же выступили ягоды крови. Он вздрогнул.

А потом медленно поднял на меня взгляд.

Стало тихо.

- Ой, - прошептал я, одёрнув руку. - Это... это я случайно...

Кровь потекла по его плечу из четырёх ран, смешиваясь с каплями дождя.

Ничего не ответив, Аос отвернулся, и я оказался посреди осок в оглушительном одиночестве. Я всё ещё держал на весу руку, на пальцах которой остались быстро засохшие разводы. Неловко, как во сне, я попытался стереть их, но у меня почему-то не вышло. Я в панике встряхнул кистью. Пятна как были там, так и остались, словно багровые метки. "О священные реки, - испуганно подумал я. - Что же я натворил?"

- Нет! - закричал я, сжав кулак. - Вернись! Я этого не хотел! Я НЕ ХОТЕЛ, АОС!

Надо ли уточнять, что никто не отозвался на мой крик?

Было бесполезно метаться по окрестностям и искать его, как в первый день нашей встречи. На этот раз я догадывался, чувствовал, помнил, что он не вернётся - он не вернётся, даже если я снова буду лихорадить здесь, в сырой траве. Поэтому я, побродив по берегу, взлетел и переместился на свою сосну, где лёг на ветку, под которой волновалась река. Пятна крови Аоса так и не стёрлись, даже когда я размазал по ним дождевые капли. Они будто отпечатались на моей коже намертво. "Хоть что-то говорит мне о том, что ты существуешь", - подумал я и сам же нахмурился этой мысли. Нет уж. Это просто смешно.

Если это было прощание, то оно не окончено.

Ты думаешь, я это так оставлю? Думаешь, я не смогу найти тебя?

Меня не волнует, что ты об этом говорил. Меня не волнует, где это случится и когда. Я не знаю никакого "Пути Шилона" и знать не хочу. Мой путь - Путь Лима - начнётся здесь, и завершится он только там, где я скажу "прости", глядя тебе в глаза.

А после - убирайся на все четыре стороны!

Часть 5. Чудовище

Несколько дней я готовился к предстоящему странствию. Шли дожди, а я неторопливо плёл верёвки - крепкие, целительные, острые и жёсткие, почти невидимые и лёгкие. У меня не было второй кожи, как у людей, и мне некуда было их сложить, чтобы они не мешались в полёте. Думая над этой проблемой, некоторые из верёвок я решил закинуть на плечо, некоторые обвязать вокруг талии, некоторыми обвить шею. Все они были сплетены из трав или цветов, поэтому выглядели красиво, почти как украшения.

Так наступила ночь, по окончанию которой я хотел покинуть родные земли - возможно, навсегда. Морось прекратилась; тёплый ветер раздул облака, и сквозь них в тишине блестели звёзды, влажные и свежие, как лесные цветы. Лёжа на ветке, я какое-то время любовался ими. В их узоре, прикрытом бело-сиреневой дымкой, я пытался рассмотреть свой путь. Я не знал, куда полечу. Я не знал, где мне искать Аоса. Так как за территорию Рассвета я не выбирался никогда, я понятия не имел, что меня ждёт в пути.

Но сердце моё трепетало; я был взволнован и наполнен жаждой - жаждой нового.

В таком настроении я задремал, и снилась мне вышина, какой я не видел даже с Аосом. Пёстрые звёзды окружали меня светлячками, и я мог коснуться их, всколыхнув безмолвное пространство, точно воду. Магический ветер сквозил внутри меня, по полым птичьим косточкам, а открывая глаза, я ими, как солнцами, освещал весь мир. И я смеялся своей свободе, как безумец, как Аос. Ощущение её было лишено горечи одиночества.

Я не был один.

Почему-то я не был один.

Мирные, такие непривычные для меня грёзы прервались вдруг стрекотом крыльев. Я медленно приоткрыл глаза и не шелохнулся более. Я узнал этот звук моментально. Моя душа всколыхнулась, ядовито вспыхнула, но я заставил себя не сдвинуться с места. "Не может быть, - думал я, стараясь дышать так, как дышат спящие. - Как ты здесь оказался? Зачем ты здесь? Неужели..." Стрекот приближался, и я едва подавил желание вскочить и взлететь подобно хищной птице. Мне было любопытно, что он собирается предпринять.

Вот над моей головой мелькнула бледная тень, очерченная полумраком.

В руке его я успел заметить острый камень.

Я стремительно крутанулся в сторону, падая с ветки, и камень ударил по коре там, где только что была моя голова. Он бешено взвыл, а я, уже выровняв полёт, кинулся на него в ответ. Он не успел увернуться - мои когти вонзились в его грудь. Рыча, как зверь, я швырнул этого идиота вниз, на землю, так, что он не смог справиться с падением.

Неповоротливой крупной тушей он ударился о берег, и я услышал, как хрустнула кость.

Раздался протяжный стон.

- Ты пытался перехитрить меня, Элай? - крикнул я. - О чём ты вообще думал?

- Тварь, - он сплюнул кровь, приподнимаясь на локте здоровой руки. - Ненавижу.

- Хочешь продолжить или поговорим?

Поднявшись, он мрачно оскалился в ответ и бросился на меня. На этот раз я не стал уворачиваться и схватился с ним прямо в воздухе. "С ним что-то не так, - подумал я, взглянув в его глаза, когда его лицо оказалось напротив моего. - Он что, рехнулся нападать на меня со сломанной рукой?" Элай, пока я недоумевал, успел слабо полоснуть меня когтями по животу и успел бы снова, если бы я не всадил ему кулаком по носу и не отшвырнул затем в сторону. Сплёвывая кровь, он яростно покосился на меня из-под чёлки и снова кинулся в бой. "Ах ты ж болван, - выругался я про себя. - Я ведь убью тебя сейчас, ты не понимаешь этого, что ли?" Элай будто не понимал. Он попытался ударить меня под дых, но я увернулся, попутно оставив ему глубокую рану на всю спину.

- Прекрати это, Элай, - сказал я. - Прекрати, или я сломаю тебе вторую руку!

Элай завис в воздухе, тяжело дыша. Он никогда не умел драться всерьёз.

Как, впрочем, и любой другой нормальный шилон.

- Что происходит? - спросил я, держась на расстоянии. - Что ты здесь забыл?

- Меня изгнали, - он вытер кровь, льющуюся из разбитого носа. - А всё из-за тебя, ублюдок. Как же я тебя ненавижу. Ты должен умереть медленно и мучительно, Лим.

Я подумал, что ослышался. Однако, всмотревшись в темноту, я действительно заметил на его теле точно такие же раны, какие нанёс мне в ритуале предводитель Илен. Лишённая цвета, кровь чернела в ночи и сливалась с рисунками татуировок, и понять, что она такое, можно было лишь по влажному блеску, какой нелегко уловить во время боя.

- Что ты совершил?

Он сорвал с волос завядший одуванчик и бросил его в реку:

- Напал на Яру.

- Что?!

Мне понадобился лишь миг на осмысление. После этого я, уже не совсем контролируя себя, кинулся на соплеменника и, схватив его за волосы, с неизвестно откуда взявшейся мощью врезал его в крутой склон берега. Элай то ли зарычал, то ли зашипел, отталкиваясь от него ногами и вновь бросаясь мне навстречу. По пути он успел захватить горсть песка и камней и, сцепившись со мной, бросил их мне в лицо - благо, я успел прикрыть его локтём. Вот только этого хватило, чтобы меня отвлечь. Почти сразу я почувствовал толчок, и мир завертелся перед глазами. Я летел прямо на плоские камни.

Я ударился о них, едва успев перевернуться, чтобы не подмять крылья.

Колено обожгло болью, и я зашипел.

Пока я оправлялся, Элай приземлился за мной, и в руке его я снова увидел камень.

- Яра жива, не волнуйся, - процедил он сквозь зубы. - Мне не дали её убить, хотя, по-моему, смерти эта дура заслужила - как и ты. Никогда бы не подумал, что со мной случится такое. Почему вокруг меня одни безумцы и предатели, Лим, а? Почему?

- Что ты несёшь, полудурок? - я спешно отполз к краю камня, не сводя взгляда с занесённой руки Элая. - Какие ещё предатели? И за что, псина, ты напал на Яру?!

- Она изменила мне! - рявкнул он. - С тобой!

Повисла пауза.

- Э-э?.. - озадаченно выдавил я.

- В ту ночь, когда ты прилетел, - продолжил он, и я, слушая, продолжал следить за его дрожащей рукой, - её не было со мной, как и в некоторые другие ночи. Ты прилетал к ней, уже изгнанник и сумасшедший, проклятый, сломанный в основании Лим! Ты очернил её, испортил, она только и говорила, что о тебе! Я думал, с твоим изгнанием я стану свободен, - он со свистом втянул в грудь воздух. - Но стало только хуже. Ты, как чёрный дух, отравлял мою жизнь даже так. Яра должна была стать моей, но с каждым днём она отдалялась от меня всё больше. Я подозревал. Всё это время я подозревал, и только сегодня узнал, что в ту ночь, когда Яры со мной не было... в племя прилетал ты!

- Ты помешался, Элай, - прошептал я в невольном ужасе перед его состоянием. - Я прилетал к Илену, а не к Яре. Мне нужно было пройти ритуал изгнания, и я просто...

- Да на тебе даже клейма нет! - он размахнулся, и камень ударился в пальце от моей головы - я смог увернуться. - Ты был с Ярой, лжец! Все это знали, кроме меня! Я не мог вынести такого предательства от них! - подул ветер, и волосы Элая, спутанные и запачканные кровью, лишь слегка колыхнулись. - Она больна, отравлена тобой - ведь все знают, что ты заразен. Её нужно было убить, чтобы она не повлекла на нас новые беды!

- Ах, вот как...

Я холодно сощурился. Что ж, Элай. Ты даже не представляешь, какую беду сам навлёк на себя только что. Незаметно вытянув здоровую ногу, я подцепил ею щиколотку увлёкшегося врага, и он, не удержав равновесия, покатился по берегу вниз, к воде. Я тут же сорвался с камня и налетел на него, как коршун на мышь. Вцепившись в его разодранную грудь, я ударил его кулаком в голову так, что он тут же потерял сознание.

Пока он бездыханно лежал у воды, я слетал на сосну и взял с неё две верёвки.

Одной я перевязал Элаю руки за спиной, второй - крепко стянул ноги.

Когда он очнулся, я лежал рядом с ним и пожёвывал травинку.

- Опять, - прорычал он, бестолково дёргаясь, - опять эти твои верёвки...

- А чего ты ожидал, когда прилетел меня убивать? - поинтересовался я, встречаясь с ним взглядом, после чего он почему-то притих. - На что ты вообще надеялся?.. Ах да, - я усмехнулся. - Именно поэтому ты напал на меня во сне. Как это честно и храбро, Элай.

Его разбитые губы заметно побелели.

- Что ты собираешься со мной делать? - спросил он.

- То, чего ты заслуживаешь.

Я встал, на мгновение нависнув над ним и заставляя его нервничать ещё больше. Потом я взял его за здоровую руку и заставил подняться. Он, понимая, что я от него хочу, как-то очень покорно расправил крылья. Перехватив его длинные волосы, а другой подняв с земли тяжёлый камень, я взлетел, и он - следом за мной. Краем глаза я успел заметить растерянность на его испачканном лице. Он не догадывался. Ему становилось страшнее.

И поделом.

Бросив его на ветку своей сосны, я принялся выбирать подходящую верёвку. Наблюдая за мной, Элай молчал, и я, поглядывая на него, видел его дрожь. Тем временем, взяв заготовленную для странствия верёвку, самую длинную и крепкую, я сел поодаль и стал медленно, не скрывая ни одного движения, очень подробно сооружать из неё петлю.

Шалые глаза Элая расширились.

- Надеюсь, ты понимаешь, - начал я спокойно, - что мы с тобой оба - источники тьмы и зла, раны на теле мира, зловонные и гнойные. По-хорошему надо бы избавиться от нас обоих, и как можно скорее, но... вот незадача, Элай, - я одарил его прохладной улыбкой, - у меня есть одно важное дело, которое я должен закончить. Мне никак нельзя умереть. Поэтому, уж прости, но ты встретишь смерть первым. Впрочем, вряд ли ты всерьёз ожидал, что будет иначе. Не думал же ты, что справишься со мной, правда?

Сказав это, я надел петлю ему на шею и слабо затянул.

Элай хватанул воздух трясущимися губами.

- Н...нет, ты этого не сделаешь, - прошептал он. - Лим, ты же ши...

- Заткнись, - я ударил его по уху. - Смерть - это лучший выход для тебя.

- О великие духи, ты просто чудовище! Даже молитвы Илена не...

- Заткнись, я сказал!

Только тогда он послушался, и его затрясло сильнее.

Тогда я взял камень, который перенёс с берега, размахнулся и с силой ударил им по основанию крыльев Элая. Тот завыл, и я едва не заткнул ладонями уши - его вопль отозвался во мне вибрирующим эхом. Сломанные крылья, красиво мерцающие синевой и сиренью, безвольно повисли у него за спиной, и Элай задёргался, преодолевая боль и силясь овладеть ими снова. Но подобные раны не заживают. Крылья больше не подчинялись ему. Извиваясь и жутко крича, Элай осознавал, чего я его только что лишил.

- Не переживай, - угрюмо обронил я. - Скоро станет легче.

Он посмотрел на меня каким-то слепым, бессмысленным взглядом.

Стараясь больше не пересекаться с ним, я обвязал второй конец верёвки вокруг ветки и крепко затянул тугим узлом, который когда-то изобрёл сам. Когда эта работа была проделана, я выпрямился и посмотрел на потерявшего рассудок шилона. "Если ты сейчас появишься, Аос, - подумал я, - если ты сейчас появишься и скажешь мне голосом силы "хватит, дикарь!", то я остановлюсь... можно даже без всякой силы мне это сказать, можно просто так... но ты не появишься, ты этого не сделаешь, даже если ты здесь, рядом, - я зажмурился, наклонился и взял за плечи тихо плачущего Элая. - Поэтому я не могу найти достаточной причины не убивать его. Я кончен, Аос. Я и правда чудовище".

Выдохнув, я напряг руки и столкнул Элая с ветки.

***

Чтобы не сорваться и не вытащить его случайно из петли, я сразу полетел прочь по течению реки, даже не забрав перед тем свои оставшиеся верёвки. Ветер, что на высокой скорости свистел у меня в ушах, перекрывал хриплые крики и мольбы - так было проще. Лишь долетев до изгиба реки, я позволил себе с опаской обернуться. Тело, которое я оставил висеть, больше не дёргалось. Было тихо. Только мирно шелестели травы внизу.

"Если ты видел это, Аос, - в каком-то оцепенении подумал я, - то я только что оказался ещё дальше от тебя, чем был. Но я всё равно буду тебя искать. Вина перед тобой - это теперь единственное, что разделяет меня со смертью". На меня упал первый солнечный луч, но теплее или светлее мне не стало. Начал вдруг подниматься ветер, осоки в заливах всколыхнулись с оглушительным шорохом. Сладко закричали над ними чайки.

Я снова повернулся по течению Сияющей, и что-то остро задело меня по плечу.

Осторожно оглядевшись, я не увидел рядом с собой ничего подозрительного.

Однако в следующий миг что-то снова полоснуло меня, на этот раз - уже по груди. Я вскрикнул - на коже осталась красная полоса. Я крутанулся, ничего не понимая, и по моей спине пришёлся ещё один удар. Затем ещё один. Ещё один. И ещё. Удары сыпались отовсюду, но кто их наносил, я далеко не сразу понял - меня хлестал будто бы сам мир.

Только потом до меня дошло, что делает это ветер.

Магический ветер Аоса.

От ударов невидимых, свирепых когтей нельзя было увернуться. Ветер был словно повсюду, и хоть виси неподвижно в воздухе, хоть лети как можно быстрее, на моё тело приходилось одинаковое количество ударов в обоих случаях. Их было так много, что моя кожа быстро покраснела. Ветер не рвал её - пока ещё не рвал, но каждая такая отметина горела, как ожог. Ужасно долго продолжалась эта пытка. Сильными незримыми лапами меня перебрасывало из стороны в сторону, точно гнилой осенний лист, и всё, что я мог - это терпеть, ругаться и ждать, пока ветер не утихнет, если он вообще собирается утихать.

Пытка прекратилась только тогда, когда солнце поднялось на два пальца выше горизонта. С горящим телом, испуганный и раздражённый, я огляделся по сторонам. Живой магический ветер отнёс меня далеко от реки, и я теперь оказался лицом к северу, там, где виднелось ближайшее человеческое селение и приток Сияющей. Изначально я не собирался лететь в эту сторону - слишком опасно. Сейчас же мне, в общем-то, стало уже безразлично, где я - от ударов ветра я устал и собирался снизиться, чтобы вздремнуть.

Расслабляться рядом с человеческими жилищами было бы глупо, поэтому я осторожно обогнул небольшое селение и пролетел дальше на север, где нырнул в рощу.

Уже не в силах передвигаться на ногах, я заполз под молодую ель и свернулся под ней клубком. На моём теле не было ни одного места, которое бы не саднило, а кое-где ветер всё же оставил мне кровавые царапины. "Какое сложное начало странствий, - подумал я. - Интересно, так будет каждый раз, когда я буду подниматься в небо?" Я до сих пор чувствовал ветер Аоса поблизости. Почему-то я знал, что он не покинет меня.

Вопреки своему страху одиночества я не был этому рад.

- Это ты его послал, Аос? - прошептал я, разглядывая нестираемые красные пятна на пальцах правой руки, и перед глазами у меня плыло. - Чтобы меня наказать?..

Ответом мне был шум мерцающих на солнце листьев.

А где-то там, думал я, качается в петле из одуванчиков мёртвый Элай. Где-то там Яра, наверное, плачет, потеряв двух спутников подряд. Где-то там Илен поёт молитвы великим духам за упокой наших с Элаем сломанных душ и делает всё, чтобы болезнь, которую я занёс, не разнеслась по всему племени Рассвета. Где-то там скорбит Бави, и нынешний год совершенно точно назовётся в ближних племенах годом траура и смерти.

Всему причина - я, Лим, источник тьмы и зла.

Рана на теле мира.

Шилон, которому больше нельзя существовать.