я буду молиться вам, выдуманные боги, чтобы возложить на ваши хрупкие плечи
свою ответственность за мироздание
______________________________
Снег выпал ровно тогда, когда этого возжелал мой господин - в середине осени.
Я осматривал свои владения, гуляя вдоль кромки леса. Свежее серебро сыпалось с еловых веток, когда я проходил мимо них. Чудесен был контрастный полдень, то золотой, то мрачно-серый. Я любовался им и тем, как, подчиняясь моей мысли, к югу плыли тучи.
Сухая трава трещала от моего дыхания. Под тонким слоем снега ещё виднелись полевые цветы. Я слушал их мёртвый шелест.
А в остальном - тишина.
И в этой тишине источник звука - только я один.
Да.
Изумительно.
Вот сколько уже существую, а всё не могу привыкнуть к самому себе.
Каждое мгновение моего бытия кажется мне новым, особым в плане ощущений. Какая-то мешанина чувств дана мне, каша из боли, тоски, восторга, злости, радости, боли, наслаждения, безумия, покоя, усталости, боли, страха, счастья, боли, боли, боли... перечислять можно до бесконечности, но, пожалуй, не нужно. Не будем задевать мои шальные нервы.
Итак, в этот контрастный полдень я гулял.
Наслаждался волей и осматривал свои владения.
И вдруг увидел впереди девушку.
Она пробиралась вдоль леса, по колее, озираясь. Шла она так, будто крайняя решимость боролась в ней с осторожностью, близкой к абсурду. Голову она держала опущенной, как охотящийся волк, и на каждый сторонний шорох откликалась очень живо. Маленький человеческий зверёк, и такой дикий, такой домашний, просто прелесть.
Разумеется, я решил с ней поиграть.
Я подкрался незаметно и потрепал ей волосы. Она улыбнулась, накинула капюшон и нисколько не испугалась. Я обиделся. Это она зря. Нельзя так со мной. Как лучший исполнитель господской воли я имею право на уважение, по крайней мере, мне так всегда казалось. Что ж. Меня подстегнули. Меня обидели. Да здравствует хаос. Да грянет тьма. Да прольются реки крови. Да восторжествует безумие, да настанет чёрная смута!
Я опрокинул перед девчонкой сухую берёзовую ветку. Ветка задела её по голове, и она вздрогнула, отскочила назад, но и это явно без страха, просто по привычке. "Ах, вот ты как", - подумал я и нырнул в лес, спрятавшись за двумя пихтами.
Там я принял облик большого белого пса.
Бесшумно пробравшись вперёд, я затаился и стал ждать девчонку.
Когда поравнялась она со мной, я выпрыгнул из укрытия, преградив ей путь.
- Ой, - прошептала она. - Какой пёс...
Я пошёл к ней, расплываясь в зубастой ухмылке. Она не попятилась. Она сняла перчатку и опасливо протянула руку.
- Не кусай меня, пёс, - сказала она. - Иди сюда, я тебя поглажу, тихо, ти-ихо...
Я взял её тоненькие пальцы в пасть. Она улыбнулась и повернула руку, высвобождая, но я сильнее сжал клыки. В её глазах мелькнул страх.
- Эй! - воскликнула она, дёрнув руку. - Отпусти!
Ага, испугалась. Так-то.
Я разжал пасть и невинно вильнул хвостом.
Она посмотрела на руку, где остались белые отметины от моих зубов, затем на меня. Кажется, она не могла понять, как теперь ко мне относиться. Её сбивал с толку мой дружелюбный вид, который никак не вязался со следами клыков на её коже.
- Ладно, пусть так, - пробормотала она. - А я тут гуляю. Пойдёшь со мной? Ты большой сильный пёс, с тобой будет не страшно. Мне не помешал бы спутник.
Вот те на. "С тобой будет не страшно". Нет, вы слышали это?
Я чуть не расхохотался в голос.
Дура дурой.
Но с тобой пойду, да. Посмотрим, кто ты и с чем тебя едят, детка.
Я притиснулся к её ноге и сунул нос под ладошку, требуя ласки. Она засмеялась, погладила меня по затылку, а затем и вовсе опустилась на колени. Она обнимала меня за шею, мяла толстую шкуру. Я радостно ворчал - приятно, чёрт возьми! - и отвечал щёлканьем клыков, и извивался у её ног, и безудержно вилял хвостом.
Когда я вывалял её в снегу и вылизал ей лицо, она воскликнула, пища от смеха:
- Ну всё-всё, хватит! Перестань!
Я позволил ей встать. Она отряхнулась, и мы пошли дальше, к берёзовой роще.
- Знаешь, пёс, что я тебе скажу, - негромко говорила она. - Я называю это место своими владениями. Здесь всё мне знакомо, всё моё: поле, например, лес, рощицы... даже деревенские дома мои, хотя их хозяева об этом не знают. Когда выпадает снег, я чувствую себя повелителем мира. Мне даже кажется, что я - бог холода.
Я чуть не споткнулся на своих четырёх.
Бог холода?
Ты?!
Хорошая шутка.
Расскажу господину при встрече. Посмеёмся вместе. Или, за бокалом морозного игристого, слушая струнный квартет, вообразим себя людьми. Эта мысль показалась мне такой забавной, что я чихнул. Пролетающую мимо ворону снесло к чертям собачьим.
Девушка тем временем продолжила:
- Разумеется, я шучу, - тут она помолчала, опустив голову и улыбаясь. - Но шучу, наверно, всерьёз. Я и сама понять не могу. Да правда, какой из меня бог? У меня даже в тёплую погоду мёрзнут руки, я не могу ходить без перчаток. Да и холода в целом не переношу. Но мне хорошо, когда выпадает снег. Мне нравится северный ветер, например, мне кажется, что я на него похожа. И всегда такое единение с природой... я становлюсь как она, сливаюсь с ней, чувствую всё так... остро...
Она остановилась и вздохнула, впуская в грудь ледяной воздух.
- Короче, - она дёрнула плечами, - я бог холода, и сейчас мир принадлежит мне. И мне плевать, что это значит. Но зачем я тебе это рассказываю? Ты же просто животное. Или ты всё понимаешь? Скажи-ка, пёс, ты меня понимаешь?
Я поймал её вопросительный взгляд, оскалился и потрусил вперёд.
От ответа я, конечно, воздержался.
Своими рассказами она меня озадачила, даже более того - я почувствовал смущение, которое, правда, быстро сменилось азартом. Эту девчонку совершенно точно нужно поставить на место. Нет, вы только поглядите. На северный ветер она похожа, ишь ты. Да я неповторим в своём великолепии! Богом холода она себя возомнила - ещё лучше. Я, конечно, юмор понимаю, но эта дурочка права: она не совсем шутит. "За этим скерцо определённо угадывается реквием", - как говорит мой господин. Уууу... узнаешь ты у меня, что такое быть богом. Узнаешь ты, как оно бывает, маленький впечатлительный зверёныш. Я тебе всё покажу. Покажу, да так, что ни забыть не сможешь, ни жить.
Я оглянулся. Она растирала руки и грела их дыханием.
Мёрзнет, бедняжка.
"И поделом", - подумал я и свернул в подлесок.
*
Пока девчонка бродила в окрестностях, мне в подлеске встретился южный ветер. Я не стал принимать свой истинный облик. Я не особенно уважаю этого парня. Пусть довольствуется созерцанием пса. Тем более что пёс из меня получился преотличный.
- Ну и чем ты опять занимаешься? - спросил южный.
- Тем же, чем и обычно, - ответил я. - А ты, прости, что тут забыл?
- Зашёл в гости. Разве я не могу проведать лучшего друга?
- Ссссссс!
- Что?
- Так говорят змеи, южный, - пояснил я. - Ты не узнал родного языка?
Он попытался перехватить у меня контроль над направлением ветра.
- Не язви, - бросил он, потерпев неудачу. - Лучше скажи, что это за человеческая девчонка, которая тебя тискала. Твоя новая жертва?
Я фыркнул.
- Почему сразу жертва? Я всего лишь играю.
- Твои игры не кончаются ничем хорошим, северный. Те, с кем ты играешь, становятся твоими жертвами априори.
- А тебе это известно получше многих, верно?
- Сука.
- Я кобель.
- Не думаю.
- Ходишь по краю, южный. Я ведь могу и доказать.
Его глаза янтарно полыхнули. Он сделал шаг ко мне, подняв руку, но благоразумно остановился. Мои губы раздвинулись, обнажая клыки. Какое-то время мы стояли друг против друга, сражаясь за право назвать эту территорию своей. Победил, естественно, я.
- Тварь блохастая, - плюнул южный.
- Шёл бы ты отсюда, малыш, - посоветовал я. - Или хочешь побыть моей жертвой?
- Не обольщайся.
- Зану-уда.
- Нет, я не зануда, просто в отличие от некоторых служу жизни, а не смерти.
- Угу, и душа у тебя, конечно, нежная и поэтическая?
- Возвышенная и чувственная в отличие от твоей, дикарь!
- О да, бесспорно.
- Ты смеёшься надо мной?
- Конечно.
- Тогда я вызываю тебя на дуэль!
Я зевнул, ещё раз показав клыки, и отвернулся. Южный ветер попытался ударить меня горячей воздушной плетью, но я отбил его атаку, извернувшись и перегрызя плеть зубами. Он бросил в меня волну тёплого ветра, но я легко охладил её. После этого он успокоился, видимо, моя контратака остудила пыл его высокой души. Помявшись немного рядом, он ушёл в своём направлении. Территория, которую просил удерживать господин, осталась за мной. Прекрасно. Ай да я.
Развлекаемся дальше.
*
Пока я шатался по рощам, выполняя свои обязанности, я краем глаза следил за передвижением жертвы. Девчонка успела выйти к деревне. Закончив осмотр, я длинными летящими скачками поспешил к ней через всё поле. Я с размаху наскочил на неё со спины и опрокинул на землю. Она вскрикнула и, кажется, чуть не прикусила язык. От боли и пережитого страха она захныкала, как ребёнок, хотя явно была старше шестнадцати.
Я снова прикинулся восторженным дурачком и стал лизать ей щёки.
Я протиснулся головой под её подбородок и замер, показывая, что не отстану, пока меня не поглядят. Она не выдержала и засмеялась сквозь выступившие слёзы.
- Какой же ты добряк, - прошептала она, прижимая меня к себе. - Ты будешь моей собакой, если не уйдёшь. Я так и назову тебя: Добряк. Согласен?
Х-ха...
Как скажешь, о божество, о лорд мой светлейший, январь очей моих и снегопад моей души. Для тебя я буду кем угодно, хоть Добряком, хоть Пушком, хоть Шариком.
Дай только довести тебя до конца...
Так мы и сидели, обнимаясь, и она смотрела на небо. Шапка съехала ей набок, она не поправляла её. На севере зависли тучи, тяжёлые, набухшие, явно сулящие вьюгу.
- Я хочу, чтобы пошёл снег, - сказала она. - Сейчас же.
А что ж!
Будет тебе снег, детка.
Узнай, что такое отклик природы на движения твоего сердца. Почувствуй себя её хозяином. Скажи ей: "хочу тебя!" - и стань ею, растворись в водовороте боли, тоски, восторга, злости, радости, боли, наслаждения, безумия, покоя, усталости, боли, страха, счастья, боли, боли, боли...
Ты ведь бог, не так ли?
Мир всколыхнулся, и нагнулась трава, зашумели голые деревья. Тучи сорвались с места и полетели по небу, как горбы фиолетовых волн, и посыпались из них мятежные хлопья, разрываемые моей волей. Девчонка приоткрыла рот. Её пальцы, лежавшие у меня на загривке, нервно вцепились мне в шерсть.
- Это я сделала, Добряк? - спросила она.
Конечно.
Не я же.
Что за глупые вопросы, о мой господин?
Я вывернулся и отскочил, приглашая её продолжить прогулку. Она встала машинально, и каждый шаг её был замедленным, замороженным. Она смотрела вверх, задыхаясь от восторга, и ничего не замечала кроме снега, который рябил в глазах.
Вдруг она вскинула руки кверху и рассмеялась.
- Это я сделала! - крикнула она. - Я - бог холода! Я - повелитель зимы!
Я звонко залаял, и этот лай получился очень похожим на смех.
Она этого не заметила, к счастью.
Потом мы вместе скакали под обильным снегопадом, дразня друг друга, кусая и кувыркаясь в траве, как два настоящих щенка, и не важно, что один из нас человек, а другой - северный ветер, принявший облик пса. Мне, признаться честно, доставляло удовольствие это веселье. Девчонке, очевидно, тоже. Она даже не обиделась на то, что я пару раз укусил её слишком сильно и ударил лапой по лицу. Она великодушно простила мне это, правда, укусила и ударила меня в ответ. Я мог бы ответить покрепче, но посчитал, что пока рано. Она ещё получит своё. Сполна.
*
Девчонка ушла домой, а я обежал деревню и у реки принял свой истинный облик. Там западный ветер ждал меня, пристроившись на заливе. Зимой и осенью он часто присоединялся к моим странствиям. Мы всегда были хорошими приятелями. Я быстро пересёк разделяющее нас расстояние и опустился на бережок.