Будьте внимательны, кларнеты. Помните, что ваше звучание должно быть надрывным. Вы имитируете голос северного ветра. Слышали, как он поёт?
Раз-два-три, раз-два...
Скрипки! Острее верхи! Резче!
Альты, вас это не касается! Вам полагается нежно трепетать на vibrato!
...два-три, раз...
- Ваше сиятельство! - раздался писклявый голосок над моим ухом. - Я от госпожи Селай, и моё сообщение срочное!
Я с досадой взмахнул палочкой, приказывая оркестру замолчать. Оркестр послушно замолк, и только ледяная нимфа-арфистка мечтательно продолжила играть свою партию. Она всегда была не от мира сего, за это я её и любил.
- Что стряслось? - спросил я, посмотрев на ледяную фею, зависшую у моей головы.
Маленькое создание взволнованно встрепенулось. Её тонкие крылья зазвенели, рассыпая миниатюрные снежинки и ледяную крошку.
- Чрезвычайная ситуация, ваша светлость, - сообщила она. - Кажется, эксперимент с ранним нападением на леди Лето не удаётся. Наши феи умирают, умирают белые волки и нимфы... в общем, госпожа Селай считает, что вы поступили неразумно, согласившись на эксперимент лорда Осени...
- И предлагает его закончить?
Фея смутилась.
- На самом деле, - пропищала она, - госпожа Селай ничего не предлагает, а просто отказывается выполнять свою работу. Говорит, что никакие силы не заставят её посылать своих нимф на смерть.
- Она так выразилась?
- Именно так, ваша светлость.
Я повернулся к оркестру и махнул рукой, показывая, что репетиция окончена. Оркестранты, переглядываясь, начали вставать со своих мест и закрывать партии. Я услышал издевательское перешёптывание между альтистами, а громче и веселее всех звучал ясный голос Фернета. "Эту шебутную компанию давно пора усмирить, - с раздражением подумал я. - Только и умеют, что сплетничать да мимо нот играть".
- Альты! - окликнул я и, дождавшись, когда пять слабых демонов времени замолчат. - Вы почему всегда вступаете врозь? Думаете, я глухой и не замечу?
- Вы сами поставили нам пятнадцать тактов паузы, - с кокетливой наглостью заметил тот самый Фернет, который слыл зачинщиком в этой компании. - Поставили, а когда вступать, не показываете. Мы же теряемся!
Фея хихикнула. Послышался смех арфистки и возмущённое ворчание кларнетистов.
- Если у тебя проблемы со слухом, Фернет, - сухо сказал я, - то научись хотя бы считать. По пальцам, если угодно. Или мне принять меры?
- Вот не надо! Я умею считать!
- Очень рад за тебя. Так, а куда вы все собрались, друзья мои? Оставайтесь учите партии. Если на следующей репетиции вы не будете звучать безупречно, то я вышвырну вас из оркестра. Ясно?
Фернет цокнул языком и, встряхнув гривой пепельных кудрей, сел обратно на своё место. Дождавшись, пока остальные последуют его примеру, он приложил альт к плечу. "С пятнадцатого такта в долю" - царственно скомандовал он, и альтисты начали проигрывать свою партию. Получалось у них не очень.
Я пару мгновений послушал эту жуткую какофонию, а затем направился прочь из зала. Фея полетела за мной, хихикая. Этот инцидент её явно повеселил.
- Известно, что думает по поводу неудачи лорд Осень? - спросил я, возвращая фею из её грёз.
- Он очень разозлён, ваша светлость, - ответила фея. - Говорят, он рвёт и мечет. Его раздражает то, что Лето осмелилась перечить его воле. Если вас интересует моё мнение, то пусть леди Лето проучит его, а? Ну в самом деле, жалко же её... этот лорд Осень уже второй цикл ей испортил своим вмешательством.
- Я тоже так считаю... - я наморщил лоб, пытаясь вспомнить имя феи. - Как мне тебя называть?
Фея пару раз взмахнула серебряными ресницами.
- Моё имя Веха, ваша светлость, - сказала она, улыбаясь. - Мы с вами ещё не знакомы. Я здесь совсем недавно появилась.
- Хорошо, я тебя запомню. Лети к Селай и скажи, что я оканчиваю эксперимент и поручаю ей отступление. Пусть отзывает всех. Объясни это тем, что раз леди Лето нашла в себе силы бороться, то я найду силы с этим смириться.
Веха весело отсалютовала и улетела, звеня крылышками.
Вновь прислушавшись к игре альтов, я невольно вздохнул. Их выровненный аккомпанемент то и дело прерывался всплеском звонкого совместного смеха. Наверное, это Фернет снова устраивал клоунаду. Да, с этими типами определённо нужно быть строже...
Жизнь и смерть - противоположные понятия. На их стыке, на этой тонкой границе, обитают существа, порождённые временем. К таким я отношу всех, начиная с моих ледяных фей и заканчивая бабочками леди Лето. Эти существа никогда не населяли мир живых.
Только мы, демоны, когда-то назывались людьми, но настолько это было давно, что уже не имеет никакого значения... правда, не для меня, но об этом позже.
Нас, главных демонов времени, четверо: леди Весна, леди Лето, лорд Осень и я, князь Зима. Мы - существа, застывшие на стыке жизни и смерти. Мы - ошибки природы. Время скользит сквозь нас, наполняет до краёв, но не оставляет на нас отпечатка. Людям увидеть нас невозможно. Разве что почувствовать, и то не всем.
Лишь косвенно мы можем влиять на мир людей. Наши силы позволяют нам управлять теплом и холодом в рамках цикла, который люди зовут годом. Мы вольны сделать из лета зиму, а из весны - осень. Но я, как сильнейший демон, никогда этого не допущу, потому что это приведёт к катастрофе - к разлому колеса времени. Пострадают невинные люди, а ради чего? Ради нашей потехи?
В моих покоях давно уже висел портер. Я нарисовал его, после того как построил этот дворец. На небольшом холсте был изображён златовласый молодой человек с голубыми глазами, сияющими пронзительной жизнью.
Мною овладело настроение задумчивое и меланхоличное. Я подошёл к портрету и провёл пальцами по шероховатой поверхности холста. Много ли изменилось? Нет. Прошла вечность, но эта вечность не оставила на мне следа. Разве что побледнела, истончилась кожа, и исчезла из глаз гармония. Но это всё, пожалуй, закономерно.
Я не утратил способность к самоанализу в отличие, например, от леди Лето и лорда Осени. Они захлебнулись своей мнимой властью. Их человеческая сущность была полностью растворена, и ныне они просто сосуды для времени. Они думают лишь о своей вражде - вражде времён года. Но иная картина обстоит со мной и леди Весной. Мы до сих пор способны осознать себя, нас не пронизывает злоба, и это есть наше счастье... или наше горе.
На рабочем столе, запылённом и брошенном, я вдруг увидел коричневатый конверт. Заинтересованный, я подошёл к столу и взял его в руки. Лишь по одному запаху влажных листьев я догадался, что письмо от лорда Осени.
Я распечатал его и начал читать:
"Доброго цикла, князь Сур, - писал Осень, и я удивлённо приподнял бровь. Лорд назвал меня по настоящему имени, и это означало, что он сильно ожесточён и сосредоточен, - спешу сообщить вам, что леди Лето собрала силы для ответного удара. Очевидно, она хочет отомстить мне за испорченные летние месяцы. Я потерплю череду позорных неудач, если останусь без вашей поддержки. Ни при каких обстоятельствах не отказывайтесь от предложенного мной эксперимента. Ваш друг и слуга, лорд Осень".
И в конце - угловатая подпись.
Никаких витиеватых фраз, никаких мелизмов, лишь голая принудительная просьба, почти приказ. Кажется, лорд Осени Диальнат был ужасно взбешён, когда писал это.
Я слабо улыбнулся и бросил письмо обратно на стол. Судя по дате - 45 Безлистный - письмо это было написано десять дней назад. Второй осенний месяц подходит к концу. Если лорд Осень проиграет леди Лето именно сейчас, то это поражение сильно ударит по его самолюбию.
С другой стороны, леди Лето восстановит справедливость. Впервые за два года.
Почему бы и нет?
Ход их вражды полностью зависит от меня, ибо я - сильнейший демон времени. Мне достаточно лишь пожелать и всё будет так, как я захочу. Поэтому на мне лежит огромная ответственность за те человеческие земли, которые по прихоти лорда Осени могут несвоевременно покрыться инеем.
Кто, если не я?
Я сел за стол и принялся писать лорду Осени ответное письмо, в котором заявил, что отказываюсь продолжать эксперимент и уже отозвал свои силы холода. Написав пару лаконичных строк, я ещё долго сидел недвижимо и глядел в одну точку. Уже стемнело, и во мраке вечера вьюга звучала как никогда волшебно. Эти звуки танцующих ветров всегда пленяли меня.
Наверное, поэтому я и стал демоном зимы.
2.
Очнулся я утром, когда в дверь раздался слабый, но нервный стук. Я поднял голову и с недоумением огляделся. Ничего не изменилось с вечера, та же тёмная комната, тот же клавесин у окна и разбросанные ноты на нём. Я будто бы уснул на всю ночь и видел сны, хотя демоны времени не спят. Неужели я утонул в собственных размышлениях?
Стук снова повторился.
Я пригладил взъерошенные волосы, встал и подошёл к двери. Только я коснулся засова, как за ручку нетерпеливо дёрнули с другой стороны. Рассерженный такой наглостью, я отпер засов и широко распахнул дверь.
Я готов был снести нахала ледяным вихрем, если понадобится. Пальцы уже начало покалывать от нарастающей силы. Но применять её не понадобилось. На пороге стояла леди Весна, единственное близкое мне существо. Она зябко куталась в толстый длинный шарф.
- Почему так долго? - спросила она с раздражением. - Что ты делал?
- Спал, - я опустил сияющую руку и отошёл в сторону, пропуская леди Весну в свои покои.
Она вошла, задев меня краем длинного балахона. От неё повеяло тем самым запахом тающего снега, от которого в голову ударяет дурман. У меня помутилось перед глазами. Я закрыл дверь и пару секунд постоял, вдыхая обновлённый воздух и смакуя его, словно лакомство. Так было каждый раз, когда я встречался с Весной, но каждый раз это ощущение было новым.
- По какому делу ты меня тревожишь, Латанай? - спросил я, оборачиваясь к ней.
Она ответила не сразу. В её зеленовато-голубых глазах отразилась целая палитра чувств. Заламывая тонкие, бледные руки, она скользила шальным взглядом по комнате. Я не удивлялся смене её настроений, потому что постоянные скачки в поведении - это её обычное состояние.
- У меня проблема, Сур, - выговорила она, наконец. - Я пришла к тебе за советом.
- Рассказывай.
- Пересохло в горле... у тебя есть вода?
Я взял бокал и налил ей из графина воды. Леди Весна дрожащими пальцами приняла бокал и приложила его к губам. Я увидел, как по её щекам разлилась болезненная краска. У неё часто бывает жар без видимой причины. Так уж она устроена. Изумительное существо.
- Так что же? - напомнил я.
Она растерянно взглянула на меня поверх бокала.
- Леди Лето... - вымолвила она. - Лето... она чокнулась, Сур. Она окончательно обезумела! Она просит меня восстать против лорда Осени и тебя.
Я не выдержал и рассмеялся.
- Смеёшься?! - вспыхнула Латанай. - А нечего смеяться! Она предложила мне свергнуть и тебя, и лорда Осень. Убить! Лишить вечности! Последней формы существования!
Я продолжал улыбаться.
Она поморщилась, сделала большой жадный глоток и заговорила снова, с неожиданным ожесточением и свирепостью:
- Леди Лето считает, что я - обратная сторона лорда Осени. А сама Лето - обратная сторона тебя. По её логике, мы должны объединиться и встать против вас. Тепло против холода, свет против тьмы, жизнь против смерти. Но... в нас нет жизни и никогда не будет. Она этого не понимает!
Она осклабилась, точно зверь, и с силой сдавила хрупкий бокал в кулаке.
- Мы все чокнулись, Сур, - выговорила она с безумной улыбкой. - Все по-разному, все по-своему. Один ты остался верен рассудку. Сделай что-нибудь!
Она разжала ладонь, и осколки бокала со звоном просыпались на пол. С отвращением встряхнув рукой, на которой не выступило ни одной красной капли, Весна развернулась и вышла из моих покоев. Звук её шагов был отчётливо слышен в воцарившейся тишине. Я слушал и задумчиво смотрел на тающие осколки бокала, который был на самом деле ледяным, а не хрустальным.
Ни одной красной капли.
Ни одной...
Вечность назад у меня была семья. Мать, отец и мой брат (я уже не помню их имён) - мы все жили на севере, в горной деревушке неподалёку от большого города. Однажды лютой зимой наш отец не вернулся из гор с охоты. Мы с братом отправились его искать, несмотря на протесты матери. Мы бродили по горам до вечера, но отца так и не смогли найти, хотя обшарили все места, которые были ему любимы.
Когда мы, расстроенные и усталые, направились домой, то случилось непредвиденное: снежный обвал. Грохот сыплющегося снега и камней, крики брата, мой собственный крик - всё смешалось в один серо-белый круговорот.
Я не знаю, как долго я пролежал под снегом. Удивляясь, почему до сих пор жив, я решил сделать хоть что-то для своего спасения и слегка дёрнул рукой. Тяжёлый снег надо мной зашелестел, заскрипел и задрожал. Я снова шевельнул рукой, на этот раз решительнее, и накрывший меня покров вдруг разлетелся, словно пух.
Я был изумлён и шокирован, но заставил себя встать и пойти на поиски брата.
Я не чувствовал холода.
С моими новыми способностями поиск не составил труда. Снег расступался передо мной по мановению одной мысли. Я шёл, а тело стало легким и свободным. Удивительно пусто было и на душе. Я находился в таком шоке, что не мог бояться и паниковать. Эмоции иссохли, как старый ручей, дав место ощущению полной свободы.
Брат был мёртв - при обвале острый камень насквозь пробил ему голову. Этот же камень и торчал у него из затылка, точно наконечник копья. Пожалуй, этот страшный момент я помню ярче и чётче, чем все остальные.
В общем, мой брат погиб, а я остался жив. Или - не совсем?
Я помню, как достал нож и сделал маленький надрез на своей руке.
Ни одной красной капли.
Ни одной...
- Ваша светлость, я слышала шум. Что-то случилось?
Картинки прошлого были настолько яркими, что я не сразу понял, что сижу на полу у дивана, обхватив голову руками. Мой сапог касался края лужи, которая образовалась от растаявших осколков. Я медленно подтянул ногу к груди и поднял взгляд на свою нимфу-служанку.
- Зачем ты пришла? - спросил я, невольно отметив хриплость собственного голоса.
- Я лишь хотела узнать, всё ли в порядке и не нужна ли помощь?
- Убирайся.
На её лице отразилась тревога. Тем не менее, она поклонилась и молча ушла.
Как же так быстро у меня изменилось настроение? Видимо, это леди Весна принесла за собой ту атмосферу неустойчивости, которая несколько выбила меня из колеи. Так или иначе, мне больше не хотелось думать о прошлом. Я чувствовал, что окончательно расклеюсь, если начну прокручивать дальнейшие события в памяти. Поэтому я встал и пошёл приводить себя в порядок.
Князю Зимы пора заняться своими делами.
Раз уж так вышло, раз помутился рассудок у двоих из нас, то я решил созвать совет немедленно. Я своими глазами хотел увидеть состояние лорда Осени и леди Лето, поставить диагноз и понять, как можно решить возникшую проблему.
Я разослал гонцов - нимф-наездниц с их верными снежными волками. Латанай, не имеющая определённого дома, осталась на время в моём дворце, и далеко за ней ходить не нужно было. Ожидая появления Алны (так звали леди Лето) и Диальната, мы с Весной сидели во дворе, в беседке, и молчали.
По моему желанию нас объял мягкий снегопад. Всё было белым вокруг, лишь горели ярко-алым щёки и губы Латанай. Она не протестовала против белого хаоса. Она, наоборот, с любопытством оглядывалась. Я имел счастье видеть, как её влажные глаза застилает, словно дымка, мечтательная сонная пелена.
- Как думаешь, Сур, - произнесла вдруг Латанай, подперев щеку ладонью, - мы бессмертны или всё-таки нам суждено умереть?
Я краем уха слушал альтиста, который играл, распахнув настежь окна в своих покоях. Это был Фернет. Я мог различить его силуэт, синевато-серой фигурой видневшийся сквозь снежную пелену. В этой тишине блаженства его альт звучал как-то печально и удивительно надрывно. Я честно не знал, что Фернет может так играть.
- Я уверен в том, что когда-нибудь нас всех не станет, - ответил я тихо, не желая упускать из внимания ни одного звука странной сонаты. - Не станет деревьев, рек, облаков... Мы все перестанем быть. Эта роднит меня с миром.
- Я не хочу исчезать! - страстно выдохнула леди Весна. - Не хочу!
- Ты не исчезнешь, - я улыбнулся её наивному страху. - Ты станешь настоящей весной, Латанай. Ты будешь ветром, водой, частью мира. У тебя не будет разума, не будет чувств, но всё равно ты продолжишь существовать. Это я и называю смертью, и она прекрасна. Согласись, быть ручьём, который просто течёт, гораздо проще, чем разумным существом с мятежной душой.
- Не соглашусь, - вымолвила она, а затем вздрогнула и посмотрела на меня новым, тревожным взглядом. - Так это значит, что Ална и Диальнат уже начали умирать? Они растворяются? Это так? Я правильно поняла?
Я промолчал. Альтист отыграл первую часть сонаты, и наступила секундная пауза. Затем полились медленные, тихие, бархатные звуки второй части. Музыка действительно трогала за душу. Я никогда не замечал такую глубину чувств у Фернета. Латанай сидела, бессильно сложив на столе синеватые от вен руки. Она рассеянно слушала, а на её ресницах повисли прозрачные слезинки.
- Почему они? - спросила она. - Почему не ты, Сур? Ведь ты - самый первый из нас и самый сильный, почему же они начали умирать раньше тебя?
- Не знаю, - сказал я. - Может быть, именно поэтому.
- Сур, ты сказал заумную глупость!
- Значит, слушай музыку и не задавай вопросов.
Она вздохнула и снова подперла щеку ладонью, переведя взгляд на одинокого альтиста. Так мы сидели достаточно долго, едва ли не до вечера. Соната сменялась сюитами, Фернет в упоении играл музыку, а я в упоении слушал, потеряв всякий интерес к происходящему вокруг. Снег улёгся, но поднялся суровый ветер. Латанай плотнее куталась в свой шарф и вытирала слёзы кулаком. Ей тоже нравилась музыка.
Наконец, сомкнулась над моим уютным дворцом ночь. Зажглись голубые, белые и золотые огни в окнах, засверкали и заискрились небольшие льдистые башенки. Фернет окончил играть, закрыл окна и задёрнул шторы. Я улыбнулся Весне в полумраке, почувствовав внезапный прилив нежности к ней.
Она ответила мне вымученной улыбкой.
- Я устала быть натянутой струной, - сказала она. - Пожалуй, я всё-таки хочу исчезнуть.
Я не успел ответить, потому что раздался тонкий звон, источник которого явно приближался к нам. Мы разом повернули головы и увидели фею Веху, ту самую, с которой я познакомился вчерашним вечером. Фея летела, держа в ручке голубой фонарик. Она казалась страшно смущённой, обрадованной и взволнованной.
Уже подлетая ко мне, она будто спохватилась и учтиво поклонилась леди Весне. Та кивнула в ответ, и от меня не укрылось скользнувшее в её движении отчаяние. Кажется, она уже поняла, зачем прилетела моя фея-гонец.
- Ваша светлость, - обратилась ко мне Веха, смаргивая снежинки, брошенные ей в лицо ветром. Я мысленно приказал ветру утихнуть, чтобы фее было легче. - Лорд Осень и леди Лето прибыли. Их проводили в зал, как вы и приказывали.
- Прекрасно, Веха, - отозвался я, вставая и подавая руку Латанай. - Мы идём.
Пора было взяться за это дело всерьёз.
3.
У меня нет тронного зала, но есть концертный, который его заменяет. На самом деле мой дворец совершенно не похож на дворцы лордов и королей живого мира. Называется он так просто потому, что я этого захотел. Собственно, и титулы наши в корне бессмысленны потому, что сочинены мной. Это я придумал нас так называть.
Нужны какие-то ориентиры, чтобы не сойти с ума. Я эти ориентиры создал.
Это было на самом деле очень забавно - устраивать советы на сцене. Можно было даже заставить играть оркестр, а в зал пригласить зрителей, которые могли бы стать непосредственными участниками действия. Мне давно уже интересно посмотреть, как это выглядит со стороны, но проблема в том, что зачастую я - главное действующее лицо.
Как только мы с Латанай вошли в зал, я сразу понял, что моя рассеянность снова подвела меня. Нельзя было оставлять леди Лето и лорда Осень наедине, особенно в таком критическом состоянии. Теперь открылась перед нами такая картина: большинство кресел в зале опрокинуто, кулисы сорваны, а прямо на сцене идёт дождь, размывая и растапливая лёд украшений и орнаментов. А я эти украшения сам создавал.
Вот не люблю, когда кто-то портит мой дворец.
Посреди сцены стояли друг против друга в пафосных позах Диальнат и Ална. У обоих светились руки, наполненные силой. Я даже видел, как по коже Диальната скользят потоки серовато-рыжего цвета, подсвечивая его бледные глаза изнутри. Ална, казалось, уже ослабла. Она сама по себе слабая. Один на один с лордом Осени она всегда проигрывала.
- Диальнат, Ална, - сказал я негромко, но властно. - Прекратите этот цирк.
Лорд Осень словно с сожалением оторвал взгляд от точёной фигуры леди Лето. Как только он слабо встряхнул руками, сбрасывая с них силу, Ална тоже расслабилась и принялась поправлять яркое пышное платье и белокурые волосы.
- Ты вызвал нас на совет, князь Зима, - произнёс Осень своим мертвенным, безразличным голосом. - Зачем?
- Мне надоели эти игры в интриги, - ответил я, поднимаясь на сцену и оценивая масштаб хаоса, который устроили демоны. - Недоговорённости между нами действуют мне на нервы. Если вы хотите войны, так давайте же объявим её открыто, а не будем писать друг другу глупые записки.
Латанай, переступая через лужи, прошла к дальнему концу сцены. Я видел, как она оглядывалась по сторонам с изумлённым и несчастным видом.
Я приказал слугам поставить на сцену четыре кресла и небольшой столик. После того, как мой приказ был выполнен, мы все устроились вокруг стола, на котором уже красовалась ваза с цветами - её наколдовала леди Лето. Это явно был вызов Диальнату. Благо, я успел перехватить его руку, когда он начал замахиваться, чтобы уничтожить букет.
Да, разговор будет тяжёлым и крайне неприятным.
Неподалёку играла клавесинистка. Да-да-да, это правда: в моём дворце всегда звучит музыка! Я не выношу тишины.
- Итак, я раскрываю тайны, - сказал я, когда на лицах демонов времени воцарилось относительное спокойствие. - Во-первых, Диальнат, - я посмотрел на лорда Осень, лицо которого по обыкновению было усталым и безразличным, - я намеревался отправить тебе письмо с ответом сегодня. В нём я писал, что отказываюсь от эксперимента против Алны.
Леди Весна судорожно вздохнула. Лето вскинула на меня удивлённый взгляд, а Диальнат зло прищурился, глядя на меня из-под спутанных волос.
- Затем, - спокойно продолжил я, - ко мне пришла Латанай и поведала, что Ална хочет восстать против меня и Диальната. Ална, это так?
- Да, так, - её звонкий, сладкий голосок так и звенел от едва сдерживаемой ярости, которая была так чужда её характеру. - Мне надоело то, что вы, князь Зима, вместе с лордом Осени постоянно притесняете нас с Весной...
- Меня никто не притесняет, - заметила Латанай.
- Значит, меня! - зелёные искристые глаза Лето сверкнули. - Я здесь самая слабая, самая поздняя! Что плохого в летнем тепле? Почему лорд Осень, этот... жестокий тиран раз за разом лезет не в своё дело? Это моё время цикла! Моё!
- Тебе есть, что сказать, Диальнат? - спросил я.
- Не называйте меня более этим именем, князь, - вымолвил он, поглядев на меня своим неподвижным жутким взглядом. - Я - лорд Осень, и это звание я ношу с гордостью. Что же касается претензий леди Лето, то они возникли на пустом месте. Разве не очевидно то, что я сильнее её, а, следовательно, вправе решать, где её время, а где - моё?
Меня всегда веселило то, как он красиво выражается. Интересно то, что и он, и Ална действительно при жизни принадлежали высшему обществу и звались лордом и леди.
Между тем я задумчиво оглядывал обоих демонов. Снова они о циклах, снова они о временах года. Да, мои догадки были верны: эти двое уже начинают растворяться, они умирают. Каждое слово, каждая мысль о цикле подталкивает их к концу разума. Они уже не в состоянии понять, что они не времена года, что когда-то давно они были людьми со своими индивидуальными историями.
Клавесинистка принялась играть "вечернюю фантазию", более певучую и мягкую, чем та соната, которую она играла вначале. Наверное, она тоже чувствовала этот опасный накал, царивший между нами, и стремилась его смягчить. Недаром я называю её лучшей клавесинисткой.
- Почему нельзя жить мирно, как раньше? - осторожно спросила Латанай. - Когда-то мы все были друзьями, и ваш цикл не нарушался очень долго.
- Как раньше? А что было раньше?! Мы не понимали своего истинного предназначения, вот, что было! Вражда - это наша природа, - от неживого дыхания Алны колыхались огни свечей. - Мы с вами, леди Весна - носители тепла, света... жизни, наконец! Мы должны бороться за своё место в цикле, иначе нас сместят окончательно.
Латанай промолчала в растерянности и недоумении, бросив на меня быстрый взгляд. Да, я понимал её смятённые чувства. Как и чем ответить на это, если Лето всё равно ничего не поймёт? У неё изменилось мышление, она, скорее всего, уже забыла своё имя и даже не подозревает, что у неё есть прошлое. Это тупиковая задачка.
Я обдумывал решение.
Если дать волю Диальнату и Алне, то они выплеснут все свои силы. Я бы ничего не стал предпринимать, если бы все их действия не отражались на мире живых. Мне даже страшно подумать, что могут сделать два враждующих демона времени. И дело тут даже не в сезонах, отнюдь. Я боюсь, что разорвётся та тонкая грань, связывающая жизнь и смерть, та грань, на которой мы и существуем.
Это будет катастрофа гигантского масштаба.
Да...
Я очнулся от диссонирующего грохота клавиш и надрывного вскрика, который зазвенел, возвысился и тут же замолк, как резко оборванная мелодия. По моему телу прошла дрожь, будто кто-то с силой провёл лезвием по стеклу.
Без музыки стало невыносимо тихо. Меня оглушила эта тишина. Зазвенело в ушах.
Но, справившись неприятным чувством, я оглянулся. Место за клавесином пустовало, лишь рассыпались по полу синие осколки моей лучшей клавесинистки. Маленькие снежинки, этот холодный пух, неспешно опускались на клавиши инструмента и на пустующий теперь стульчик.
Я медленно, очень медленно повернулся к демонам.
- Кто из вас это сделал? - тихо и раздельно произнёс я.
- Это моих рук дело, князь, - с циничной полуулыбкой вымолвил Диальнат. Он прямо, с нескрываемым презрением посмотрел мне в глаза. - Музыка твоей клавесинистки напомнила мне летние напевы, поэтому я решил уничтожить девчонку. Уж не обессудь...
Мои пальцы задрожали против моей воли, а затем вспыхнули ослепительно-белым, переполненные энергией.
Подчиняясь силе, я вскинул руки.
Раз перестала звучать музыка, то я создам её сам!
4.
Снежная вьюга, сбивающая с ног. Она пронизывает до костей, проникает в рот, в уши, струится по опустевшим жилам, словно ветер в подземельях. Она разрывают кожу тысячью лезвий, не причиняя боли.
Я помню всё это.
Ледяные осколки, сыплющиеся с небес. Они вонзаются в глаза, обращенные к небу, которого не видно.
Почему я не чувствую боли? Почему нет ни одной красной капли на израненной коже?
Я - в сердце метели. Я - в сердце зимы.
Я и есть её сердце!
Это мой вальс, а ветер, снег и лёд - это мой оркестр. Я дирижирую им. Я повелитель зимы, а значит - повелитель всего мира.
Раз-два-три...
Что? Он возомнил себя сильным демоном времени? Он посмел перечить мне, тому, кто способен уничтожить всё единым прикосновением? Он посмел убить часть меня, мою клавесинистку? Это не сойдёт ему с рук!
Северный ветер, ты солируешь. Ты ведёшь это вальс. Рви этот мир в клочья!
Раз-два-три, раз...
- Сур! - кто-то тряс меня за плечи, и я почувствовал запах тающего снега. Это был совершенный лейтмотив, до того пронзительный, что на глаза мои навернулись слёзы. - Сур, хватит! Не надо больше, пожалуйста!
Да, да, конечно... ведь я единственный... единственный, кто всё осознаёт...
Снег душит. Он проникает в моё тело через рот, врывается в лёгкие, словно в открытый тёплый дом. Я задыхаюсь. Я знаю, что я должен умереть, но я не умираю.
Я задыхаюсь уже больше нескольких тысяч лет.
Слышен мерный низкий шум, словно гул струн контрабасов. Вокруг свист, шипение, шелест и звон осыпающегося льда. Я слышу крики, они слились в единый хор, и мне нравится, нравится, как этот хор звучит. Всё рушится, всё кончается, обрывается с оглушающим треском. А я - сердце зимнего хаоса. От моих движений зависит движение ветра и его надрыв.
Forte!
Fortissimo!
Мелькают перед глазами лица самых разных существ. Они что-то говорят, улыбаются, смеются, плачут и не вызывают ни одного желания, ни одной моей эмоции. Я их любил когда-то, всех. Вон та женщина, кажется, была моей матерью. Вон тот - мой отец. А тот - брат... или нет? Он был кем-то другим, не менее значимым.
У него медовые глаза и добрая улыбка.
У него рыжие волосы и шелестящий мягкий голос, который однажды произнёс, словно пропел колыбельную: "Сохрани свою человечность, Сур. Пока ты человечен, ты не демон, а божество!" Я следую этому завету и по сей день. Да, я следую ему на протяжении нескольких тысяч лет, задыхаясь от снега и собственной законсервированной человечности, которую ненавижу.
Раз-два-три!
Пора всё уничтожить. Пора прикончить этот призрачный растянутый мир раз и навсегда. Может, уничтожив его, я сам перестану существовать?
Последние четыре такта.
Раз-два...
- Сур! - кто-то продолжал настойчиво трясти меня, как маленький ребёнок в истерике трясёт свою мать. - Да очнись же ты!
Затем меня отпустили, а в следующий миг мою щеку обжёг огненный удар ладони.
В этот удар была вложена сила тепла - маленькая, но хорошо ощутимая. Ожог отрезвил меня. Я опустил голову, перевёл дух и посмотрел на леди Весну, смотревшую на меня исподлобья. Пронзительный лейтмотив. Её прекрасные глаза горели двумя сердитыми зелёными искрами.
- Что стоишь, безумец?! - вскричала она, с силой толкнув меня в грудь. - Ты видишь, что ты наделал? Посмотри, во что превратился твой дворец!
И только взглянув вокруг, я окончательно пришёл в себя. Над нами нависло уже светлеющее небо, но оно едва-едва проглядывало сквозь сыплющийся снег и ледяную крошку. Кое-где под ногами можно было увидеть осколки. Они остро поблёскивали в утреннем полусвете.
И это всё?
Со всех сторон до самого горизонта раскинулась снежная равнина. Ни одной знакомой башенки, ни одного выступа. Но я пригляделся и увидел торчащие из-под снежных сугробов синие, фиолетовые и серебристые конечности нимф. Несчастные создания, любившие меня как собственного отца, были теперь мертвы, убиты мною так неожиданно и безумно.
Неужели же я собственными руками похоронил то, что так долго строил?
- Латанай, - охрипшим голосом произнёс я. - Неужели я уничтожил... всё?
- Остались только я, Диальнат и Ална, - ответила леди Весна. - На нас не действуют твои силы, мы устойчивы, так как сами очень сильны. Но, кажется, даже эти двое всё-таки пострадали при разрушении. Остальные демоны времени лишились оболочки.
- Какой кошмар, - я не удержался на ослабевших ногах и упал на колени. - И всё из-за того, что Диальнат убил мою клавесинистку... только из-за этого!
- Ты слишком долго строил из себя человека, Сур. Когда-нибудь ты должен был сорваться.
Теперь она была спокойна. Она стояла рядом, отстранённо ловила осыпающийся снег на ладонь и наблюдала, как он тает, касаясь её тёплой кожи. Я же в растерянности оглядывался по сторонам, не в силах поверить в происходящее.
- Я потерял свою человечность, - выдавил я. - Теперь я не вправе называть себя божеством.
- Божеством? - прошептала она. - Вот, какое слово вертелось у меня на языке всегда, когда я смотрела на тебя. Ты действительно был богом, Сур. И остаёшься, и останешься. Одно падение не сделает тебя таким же, как Диальнат. Ты по натуре своей совсем иной.
Я промолчал. Она не понимает. Она не понимает, что теперь я не просто лишён дома или человечности, а действительно становлюсь таким же, как Диальнат или Ална - рабом собственной силы. Мне вдруг расхотелось видеть леди Весну. Она, всегда чуткая к настроениям, тут же уловила это моё желание и отступила назад.
- Я пойду, - сказала она тихо. - Зови, если буду нужна тебе.
И она бесшумно исчезла, взмахнув рукавом.
Я остался в одиночестве посреди снежной пустыни. Снег перестал падать, и я поднял голову, посмотрел на быстро плывущие серо-лиловые облака. Латанай ушла, оставив после себя ощущение весны и это взволнованное, быстрое небо. Я был ей благодарен. Она, зная, как я люблю весеннее настроение, всегда старалась утешить меня подобным образом - так ненавязчиво, мимолётно.
Изумительное существо...
Надо ли говорить, что заново отстраивать дворец у меня не было ни желания, ни сил? У меня опустились руки, мне стало почти безразлично всё, что меня окружало. Я, наверно, мог бы сидеть здесь вечно и превратиться в ледяную статую. Мысль о полном растворении не покинула меня, а даже наоборот, стала ещё отчётливей.
Тишина. Святая ненавистная тишина.
Я долго ещё сидел так, глядя в небо. Я думал о многом. Иногда мои мысли терялись, замораживались, и тогда я действительно был на грани превращения в ледяную статую. Златовласый бог, сидящий на коленях перед своим разрушенным миром.
Вдруг позади меня раздался скрип снега. Кто-то приближался, а затем замер в отдалении, видимо, опасаясь подойти ближе.
- Ваша светлость, - я узнал голос Фернета. - Это вы сделали?
- Как ты выжил? - вырвалось у меня.
- Я был не во дворце. Я уходил прогуляться и наблюдал за разрушением со стороны.
Я обернулся. Юный демон времени стоял спокойный, сложив руки за спиной. Я впервые видел его таким невозмутимым и собранным. Его яркие голубые глаза смотрели вопрошающе и с лёгким любопытством, словно Фернет ожидал от меня какого-то приказа или просьбы. Я вспомнил, как он играл с выразительной глубиной и чувством, стоя там, у окна.
- Что мы будем делать, ваша светлость? - спросил он.
Я колебался пару мгновений, а затем сказал:
- Называй меня по имени.
Он, кажется, совсем не удивился.
- Как ваше имя? - поинтересовался он.
- Сур.
- Что мы будем делать, Сур?
Вот какой интересный поворот. Фернет, значит, хочет что-то делать. Но хочу ли я? Нет. Однако чувство ответственности заставило меня принять хоть какое-нибудь решение.
Поэтому я сказал:
- Поищи тех, кто выжил.
- Хорошо, - просто сказал он и ушёл.
Ходил он не долго. Когда он вернулся, я увидел рядом с ним верховную ледяную нимфу Селай и двух белых волчиц. Госпожа Селай была ранена, заметно хромала и опиралась на загривок волчицы, которая была ей почти по грудь. Волчицы тоже выглядели побитыми. У одной была разодрана грудь, а другая хромала на одну лапу. Больше с ними не было никого. Как только я поднял голову, я тут же встретился с суровым серебряным взглядом Селай. Эта маленькая древняя нимфа всегда смотрела на меня именно так. Её опасались почти все, кто жил в моём дворце. Мне и сейчас стало не по себе. Я почувствовал себя ребёнком, которого будет отчитывать мать.
Я поспешно встал, отряхивая от снега брюки.
- Что вы наделали? - вопросила Селай, очевидно, едва сдерживая гнев. - Чего вы хотели добиться? Вы уничтожили всех, кто жил в вашем дворце! В живых остались только две волчицы, я и Фернет. На вашей совести...
- Я знаю, - прервал я. - Это моя ошибка.
- Ваша ошибка обернулась бедой для всех жителей дворца!
Я проигнорировал эти слова.
- Что вы намерены делать, Селай? - спросил я. - Вы теперь вольны жить так, как хотите.
- Вольна?! Разумеется, я уйду на покой. Я итак слишком долго терпела вас и ваши деяния. На мою помощь больше никогда не рассчитывайте. Строй, созданный вами, вами же и разрушен. Вы больше не князь Зима, правда? Вот и подите прочь! Жили без вас когда-то, не знали собственных имён, проживём и теперь!