Алексеева Яна : другие произведения.

Дваждыживущая 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Удивительное дело, неожиданно дописала до логического конца эту часть.

  
  
  
   Дваждыживущая.
   Часть 2
  1. Наказ и наказание
   Созерцание каменных плит пола не доставляло ни капли удовольствия. Очень медленно, едва заметно, скосила глаза в стороны, следя, чтобы не дрогнули в жесте любопытства уши. Я статуей застыла посреди большого сумрачного зала, опустившись на одно колено и упираясь кончиками пальцев одной руки о холодный пол. Левую руку прижимала к груди. Чуть впереди в точно такой же позе замер учитель. В его длинную темную косу на сей раз были вплетены белые ленты, почти сияющие в полутьме.
   Мне были видны только самые кончики темных, расшитых блестящей нитью портьер и основания тонких, декоративных колонн, покрытых рунни Кодексов. Из-под ближайшей тканной занавеси легко сквозило, несло пылью, легким ароматом выделанной кожи, терпким топленым жиром от переносных светильников и сгоревшим волосом, используемым для фитилей.
   Вдох, выдох... глубоко, как учил Мастер, четко осознавая, ощущая и понимая каждую каплю воздуха, втекающую в ноздри.
   Сколько прошло времени? В сознании уже сформировалось четкое представление о большом, сводчатом зале. Три широких прохода, два тайных коридора, под самой крышей - узкие горизонтальные щели, откуда тянет свежестью, возвышение, предназначенное для заседаний глав Старших родов. Еще - узкий балкон вдоль внутренней, дворовой стены.
   Шелест откидываемой с прохода ткани. Мягкие шаги, тихий грудной голос:
   - Поднимись, най-лурит.
   Тэйнар поднялся, поводя плечами. Замер на миг, склонился над протянутой рукой, унизанной стальными кольцами, касаясь их губами.
   - Мой король...
   Я осталась на месте, разглядывая две пары мягких сапог. Одну простую, из прочной темной кожи лур, вторую с белым тиснением вдоль подошвы и по голенищу. Все верно, мне разрешения встать не давали.
   - Ран иер рнай... Оставим церемонии. Кто эта луа? - в мягком спокойном голосе легкое одобрение.
   Я легко выдохнула. Одобрение одобрением, но подобное обращение унижает. И то, что во мне осталось от человека, и то, во что я превратилась за эти сезоны. Провоцирующая глупость невнимательность?
   Мои волосы длинной до основания шеи, две тонких черных ученических ленты вполне четко обозначают статус. Най-рей, с именной учительской вышивкой на спине и вороте плотного жилета. Хотя это тоже может быть нечто вроде ритуала... представления, например. Я никогда не было в королевском замке, и не видела Высокого короля, не знаю этих правил.
   - Моя ученица.
   - Пусть встанет тоже.
   - Дозволяю, - тихо прошипел най.
   Поднялась, не отрывая взгляда от пола, застыла в шаге позади учителя. Опять легкие шаги. Рука, затянутая в светло-голубую перчатку, вздернула меня за острый подбородок. И я тону в широких темных глазах, безмятежных, как вода в прудах Темнолесья, принадлежащего Замку Най-лурит. И таких же холодных.
   Я втянула терпкий аромат. Корица... да, похоже. Только вот не растет здесь это растение. А вот цветок рир-нарш, чью пыльцу используют для составления духов именно так и пах. Эти ассоциации, воспоминания... Они до сих пор мешают. Я все время пытаюсь сравнивать мои миры.
   Король был высок и тонок. Сине-фиолетовая кожа отливала на скулах перламутром, длинная коса, перекинутая через плечо, тянулась почти до колен. Легкая, простого покроя одежда подчеркивала хищную грацию и одновременно служила подтверждением статуса. Белое шитье на черной рубашке, белое же тиснение на жилете. Родовые Луры хищно скалились, потягиваясь вдоль рукавов, по краю ворота.
   Король развернулся, поманив нас пальцем, откинул одну из занавесей. С его спины тоже скалился геральдический зверь. Крупный, реалистичный, с ярко-синими, инкрустированными эмалью раскосыми глазами. Я уважительно показала ему клыки и прошла следом за учителем.
   Маленький балкон, на раеш шагов всего. Серые стены, покрытые короткой сизо-синей мшистой опушкой. Керамические горшки с землей. За опутавшими решетки лианами улицы не было видно. Отключившись от запахов и звуков со двора, на миг сосредоточилась на тишине, разлившейся между най-лурит и королем.
   - Мы знаем, что вы - лучшие.
   Учитель кивнул.
   Я не смотрю на собеседников, изучая жилки на одном из длинных, кожистых темных листьев. Слушаю, впитываю всем телом запахи почтения и уверенности, двух равных, зрелых, опасных луа-лури. Взаимное уважение...
   Сузила глаза, прикрывая разливающуюся по радужке голубизну. Эти двое давно знакомы? Ах, учитель... Ярость привычно трепыхнулась в глубине души, созвучно ей шевельнулось любопытство...
   Знакомы... Как мало я знаю о мире, и о тех, кто меня окружает, учит, помогает. Многие знания - ответственность превыше высокой. Мне еще не дано право принимать решения самостоятельно. только задавать вопросы...
   - Есть интересная работа для най-лурит.
   Тэйнар чуть склонил голову, длинное ухо дернулось. Заинтересованно.
   Я залюбовалась лилово-оранжевыми переливами заката, играющими на листве. Зал за спиной пустовал, только в одном из проходов пара гварри несла службу. Еще дальше... не стоит. Не стоит изучать секреты замка и его обитателей... Я обратила внимание на разговор.
   - Настало время избрать Верховную королеву.
   Най напрягся.
   - Согласно древней традиции, из всех Старших и Великих была выбрана аэрити Шершин из Линьенара, - а голос у Белого Короля все такой же безмятежный.
   Я затаила дыхание, учитель резко втянул воздух сквозь зубы.
   - Многих это не устроит. Перламутровые слишком далеки от нас.
   - Настало время изменить это. Но синяя кровь достаточно часто лилась в конфликтах, сейчас же время соединить ее в союзе. Договор уже заключен.
   - Внешняя угроза?
   - Да. Так что через две ночи в Линьенар отправится официальный кортеж. Но аэрити доставите вы. Тайно.
   - Так будет правильно? - най особо выделил последнее слово.
   - Да, правильно...
   Разговор тек и переливался, как ртуть, поблескивая и взвиваясь в воздух резкими ядовитыми запахами, заглушающими наполняющие воздух ароматы. Я почти потерялась среди них. Смысл запутанной нитью ложился в сознание, время осознания придет позже.
   Пока же только охрана была моей задачей.
   Конфиденциальность...
   Тонкие нити мускусных ароматов обитателей дворца не приближались. Они кружили в сумраке на грани слышимости, и слов, которыми тихо обменивались король и най-лурит, не слышали. А те ни жестом, ни вздохом не выдавали важности разговора...
   Я могла бы, если бы понимала, о чем речь. Но я понимаю, не вслушиваюсь больше, отдавая внимание происходящему за тонкой занавесью. С этой стороны она расшита тонкой черной нитью. Мимолетно одобрив узор, работу мастериц Темнолесья, внимательно следила за легкими шагами, сопровождаемыми ниточкой лимонного аромата. Нет... Аромата коры дерева тах-ши, растущего в южных пределах, где Старший род - луа-лура Атин, геральдический цвет - темный пурпур.
   Затянутый в жесткий, хрустящий корсет расшитого жилета, гость идет, не скрываясь, как хозяин.
   Хозяин? Не он здесь Старший, не он...
   Занавесь колыхнулась. Ветерок вновь донес аромат тах-ши. Более сильный, как если бы некто носил на шее амулет, вырезанный из коры или древесины этого дерева. И стоял совсем близко, почти вплотную к завешивающей балкончик ткани.
   Как интересно. Старая фраза, всплывшая в памяти, неожиданно обрела интересный смысл.
   Я знаю, что он знает, что мы знаем, что он пытается подслушать... Значит, особого секрета в поручении нет. Как и необходимости в попытке поимки подслушивающего. Просто учтем на будущее.
   Хозяин здешний, значит... Ну-ну!
   Развернувшись спиной к занавеси, обратила часть внимания на разговор короля и Тэйнара.
   Завораживающий танец доверительности и иносказаний.
   Они действительно хорошо знакомы. С кем еще в разговоре он позволяет глазам сиять искренностью. Серебристая дымка застилала зрачки, высветляя темные глаза почти до лазури.
   Шелестнул пергамент передаваемого из рук в руки свитка. Плотный тубус, перевитый тусклой цветной нитью, был мгновенно спрятан где-то в одеянии учителя. Он коротко, как равному, поклонился королю, тот в ответ улыбнулся, демонстрируя доверие. Я откинула гобелен, пропуская мастера. Король, внимательно оглядев меня, и, чему-то улыбнувшись, прошел следом.
   На выходе я на миг замешкалась, не желая покидать сумрачные своды дома Белой Луры. Мне не понравился столичный град, его мрачные кривые улочки, будто накрытые серым клубящимся полотном туч. Не нравился настолько, что я почти боялась выйти.
   Это было мое первое посещение Нарш-и-раш, но тех шагов, что я сделала по его неровным мостовым, кружа вокруг коронного дома, мне хватило, чтобы понять одну простую вещь. Нас, гильдейских, боятся. Страх, разрастаясь и расправляя незримые крылья, струился следом подобно змее. Это... раздражало. Только почему-то только ту часть меня, что еще оставалась человеческой. Я столько лет потратила на изучение новой своей родины, ее жизни и обычаев, и все это оказалось бесполезно перед столкновением с повседневностью луа-лури. Часть меня, ставшая хищником, принимала подобное отношение, как должное. Двойственность раздражала и провоцировала на неподобающую реакцию. Хотелось не терпеть все это, а раз и навсегда сломать. Себя, окружающих, мир целиком...
   Ну почему, чтобы добраться от Тер-най-лурит до резиденции Белой Луры надо пройти через весь город? Где моя выдержка?
   Сам же город не впечатлял. Серые камни глухих стен и мостовых, узкие сумрачные улицы, дома в два или три этажа, нависающие над головами. Изредка навстречу попадались паланкины, влекомые синекожими, налитыми дикой первобытной силой носильщиками-луа. Редкие амбразуры окон на верхних этажах затянуты были гобеленами родовых цветов Старших родов, эти единичные яркие пятна, встречающиеся на пути, ничуть не разбавляли удручающей общей монохромности.
  
   Мои размышления прервал толчок в спину, вытолкнувший меня на мостовую, под взгляды презрительно щерящихся с фасада, одетых в белое, окон королевской обители.
   - Очень плохо! - тихо и недовольно проговорил учитель. - Ученица, я недоволен. Территории скольких родов мы миновали, добираясь сюда?
   Я покаянно опустила уши, не рискуя встать на колени. Наказание - приватно. Но - за что? Глянув в светлеющие в гневе глаза Тэйнара, пытаясь понять. Пальцы судорожно сжались, желая ощутить приятную тяжесть боевого шеста, на ладонях под когтями выступила капля крови. Конечно. Я поникла окончательно. Опять не вовремя вспомнила, кто я и что я на самом деле, и оттого сильно исказилось мое восприятие мира. Серое и синее... идя по городу, я была человеком, но ведь ныне я - луа-лура! Пусть и для этого мне приходится делать неимоверное усилие, притворяться, подстраиваться, изучать...
   И прав учитель, не давая мне воли. Я еще слишком многого не знаю.
   - Наказание позже, - прошипел синекожий хищник мне на ухо, скользнув ближе, отчего нестерпимо захотелось исчезнуть. Короткая шерстка на загривке встала дыбом. Когда най-лурит зол, раздражен и недоволен жизнью и окружением одновременно, боюсь его не только я. Клыки и когти его крепки...
   - Сейчас - перестраивай восприятие, - голос будто окутал прохладным облаком, а потом резко хлестнул по спине горячей плетью повеления.
   Очнувшись, я поспешила следом за удаляющимся учителем. Вперив взгляд в узкую гибкую спину, глубоко вдохнула, пытаясь понять... Он удручен и устал, его личная тонкая нить, вьющаяся ароматом дикого леса посреди серокаменных строений постепенно тускнела. Именно най-лурит Тэйнар всегда был и остается той константой, от которой я веду отсчет своих ощущений. Если вижу его, смогу увидеть и иное...
   И город, повинуясь сдвинувшемуся восприятию, открылся с совершенно иной стороны. Вместо узких кривых улочек поверх земли выступили сложные, пересекающиеся друг с другом нити узоров. Будто тонкие изящные лепестки южных ночных лиловоцветов, окружающие источающую приторно-сладкий аромат сердцевину, медленно распускались под лучами заходящего солнца. А на центральном стебле вьющейся лианы таких бутонов было несчетное количество. Анклавы родов, старших и младших, перекрывали друг друга, сплетались в изящные рисунки, образуя сложный многослойный узор многолетнего служения Кодексам. Поверх накладывались следы повседневные, идущие от небольших площадей, ловко прячущихся среди закоулков древнего Нарш-и-раш.
   Все следы деяний и эмоций, подгоняемые легкими сезонными ветрами, со всех сторон во все сезоны стекались к месту власти Высоких родов, рассказывая о тех, кто живет в городе, кто просто заехал по делам, кто праздно развлекается... Какофония жизни, от которой в лесу кружится голова, здесь четко выстраивалась по Кодексу.
   Потрясающе... и вовсе не страх среди накрывающих купол город преобладал.
   Невольно ведя пальцами вдоль незримой нити аромата тах-ши, тянущейся от дома короля к резиденции Пурпурной луры, кожей впитывала биение жизни полнокровного города. Уши нервно подрагивали, глаза щурились, в висках слегка ломило от наплыва ощущений, запахов эмоций и дел.
   Восхитительно странная упорядоченность! Ради лицезрения этого, пожалуй, стоило получить наказание. И ученическое положение не смущало больше. Переживу. След в след за магистром, странным образом растворяющимся среди города, я шла... скользила, оставляя слабый, едва заметный след среди соразмерного и прекрасного обиталища хищников, так подходящего им.
   Так лабиринт темных пещер подходил диким горным хищникам, так и город казался шкурой, одной для всех, общей, для нас, луа-лур. Не отрывая взгляда от чистой, и даже, кажется, узорчатой мостовой, я двигалась, почти заворожено вытанцовывая по узорчатой мостовой фигуры боевого канона. Младшего, конечно. Каждый камень чуть отличался от своего соседа. Происхождением, цветом, структурой, возрастом, количеством ног, которые его коснулись...
   Переплетения городского узора настолько меня захватили, что очнулась за воротами, на широкой, вымощенной гладкими черными плитами дороге, от увесистого подзатыльника. И поспешила к Тер-най-лурит, в очередной раз коря себя за потерю контроля. Тэйнар шипел раздраженно, раскручивая в руках длинную плеть кожаного охотничьего хлыста.
   - Плохо, плохо, все плохо, все у тебя чересчур... Никчемная аэрити... Ты потеряла сосредоточение, тебя можно было бы убить на месте, а ты б и не заметила!
   Вжжж-ш, хрусть!
   У ног взвилась пыль, и я, подпрыгнув, увернулась от кончика, украшенного остро отточенной зубчатой иглой. Откуда хлыст? Стремительно проскочив под своды убежища, распластавшего стены угрожающе длинным хвостом напротив городских ворот, свернула к кельям, но грозный окрик учителя заставил замереть вспугнутой тхи. Прижав уши, послушно направилась получать наказание.
   А на зубцах и в бойницах уже зажигались огни. Чадные масляные фонари один за другим под гортанные выкрики проходящих мимо с факелами гварри принимались разгонять сгущающуюся мглу алыми с белой сердцевиной и лиловой каймой огнями. Обозначая границу города и будто изогнутыми клинками в грудь встречая подползающего ящера Тер-най-лурит.
   Черно-синие камни убежища, безупречно вписывающегося в образ столицы, хранили память многих поколений, вливались в общий узор сотнями нитей тех, кто когда-то посещал ее. Лишенные прошлого, связанные единым кодексом, образовывали ни род, ни семью, но Гильдию. Она казалась уравновешивающим отражением строгой, неизменной структуры мира. Без нее узор казался неполным, неустойчивым, готовым разорваться и обрушиться кровавой волной на маленький странный мир. Гильдия казалась цементом, связующим звеном, крепкой веревкой, за которую всегда можно было ухватиться, чтобы не упасть.
   Миновав широкую арку, мы прошли в большой, гулкий и обманчиво пустой сумрачный зал. Жестом отправив меня во внутренний двор, Тэйнар задержался у колоннады. Среди витых столбов, подпирающих крутые своды по углам, скрывался один из магистров. Старый белоглазый най-лурит, мастер Тихой Охоты. Говорят, он редко появляется в столице и еще реже в эти дни покидает свои покои. Что-то серьезное, должно быть, заставило его ожидать нас на сквозняке, забивающем сознание сотнями нитей проходящих мимо узоров. И потому мастеров разговор обещает быть долгим.
   Я скользнула во двор. Утоптанный сотнями ног земляной круг ограничивал бордюр из белого камня. Свет заходящего солнца сквозь зубцы на островерхой крыше рисовал густые темно-лиловые лиловые тени. Замерев в одной из них тонкой незаметной кляксой, я терпеливо ожидала мастера. И наказания.
   В медитативной неподвижности, изучая сотни сплетений жизненных нитей, завязавшихся узлом в одной точке, терпеливо и неспешно пыталась распутать занесенные ветерком рассказы о посетителях и учениках, мастерах и верных помощниках - лурах.
   В никогда не пустующих кельях под самой крышей готовились отойти ко сну младшие ученики. Кто-то заканчивает трапезу, кто-то выписывает последние строки очередного наказа. Резкий запах сока ягоды орш пощекотал ноздри. Его используют в качестве чернил. Я клыкасто усмехнулась. Магистр Ищущих знания очень любит, когда младшие луа переписывают Кодексы. Меня тоже не миновала сия участь.
   Как много здесь учеников, в Темнолесье куда меньше, зато, кажется, там все именные, самые сложные в воспитании. Я, например.
   И сколько здесь любопытных, замерших у окон и внимательно следящих за каждым моим движением.
   Я потянулась, скользящим шагом двинулась по кругу, то выступая на все более тускнеющий свет, то исчезая в глухой тени. Резко развернувшись, хищно изогнулась и тихо, проникновенно зарычала, угрожающе полоснув взглядом по фасаду. Ощущение чужого взгляда мгновенно исчезло. В одном из темных провалов мелькнуло движение, послышался заполошный шелест занавесей.
   Вновь замерев в центре сплетения, продолжила. Учебные залы, пропитанные потом и кровью, зал торжеств, гулкий и заросший пылью, личные покои магистров, арсенал...
   За Старшими следить не стоит, и я аккуратно отпустила эти нити переместив внимание к залу зверей.
   На губах вновь затанцевала улыбка, руки сами взметнулись к лицу, поглаживая губы, коготь привычно выстучал на клыке короткий ритм призыва. Наши луры... то есть луры Тэйнара сыты и обихожены. Довольно урча, они лениво подремывают, периодически вскидывая уши, настороженно прислушиваясь и блестя глазами в темноте.
   Впрочем, это кажется, мое воображение дорисовывает картину мрачноватой пещерки-загона, плотную подстилку и два огромных гладкошерстных тела, свернувшихся в единый клубок из лап и хвостов. Просто я давно выучила их всегдашнюю манеру поведения на отдыхе в чужом, практически незнакомом месте, полном посторонних луа. Толком в такие моменты они не расслабляются, хотя на хозяев не кидаются и отведенного места не покидают.
   А вот и Тэйнар. Учитель возник за спиной неслышно, лишая сознание снизошедшего на него покоя. Я плавно перетекла в позу покаяния. На колени, упершись обеими руками в землю, старательно пряча взгляд и когти.
   Словами не передать, как тяжело мне давались все эти знания. Хоть и ложились они на память тела, осознание каждого шага, движения, знака, давалось тяжким трудом. Все ритуалы, позволяющие этому хрупкому миру сохранять хотя бы подобие равновесия, я так и не запомнила. Хотя так хотела... А та, что впитала их с молоком матери, не могла мне помочь. Она умерла. Да и при жизни старательно их игнорировала.
   Итак, поза покаяния... подчинения?
   Нет, нет и нет! Я знаю их, я все их разучила до последнего жеста и взгляда. Но я никогда не согнусь, настолько изменяясь, даже если возникнет угроза миру.
   Я упрямо прикусила губу.
   Мастер обошел меня по широкой дуге, настороженно фыркнул, устало вздохнул и рыкнул:
   - Вставай!
   Я бесталанная ученица, мой мастер. Признаю ваше превосходство и право отдавать приказы, восхищаюсь вашими умениями. И соразмерностью движений, и хищным блеском в темных глазах и тайнами, до сих пор от меня сокрытыми...
   Послушно встала, не отрывая взгляда от земли.
   - Пожалуй, ты слишком засиделась в младших, - прервал течение моих мыслей тихий голос. Я озадаченно вскинула голову и вгляделась в лицо Тэйнара. На лице матерого хищника плясали лиловые отблески заката, добавляя чертам опасной резкости. Но все же темная резная маска сохраняла выражение истинной невозмутимости. Даже в глазах не мерцало ни единой искры света. После разговора с одним из магистров - вполне понятное явление. Следует контролировать себя, дабы не давать при общении преимущества ни врагу ни соратнику.
   - Изначально ТЫ никогда таковой не была, - мастер задумчиво потер подбородок, цокнул клыком, и продолжил вкрадчиво, - пора учиться принимать решения и их последствия. А по сему...
   Он резко кивнул, вызывая меня в круг. Я вскочила, занимая место напротив. В протянутые руки лег длинный легкий шест. Когтистые пальцы сомкнулись на светлом теплом дереве.
   - Трижды пройди старший канон Начала начал.
   - Но...
   - И отныне ты отвечаешь за дорогу. И спутников наших.
   То есть... мне придется доказывать старшинство хищникам Тэйнара? Ох... по спине пробежал холодок.
   - Но... - я поймала готовые сорваться с языка возражения, прикусив его клыком, - я не знаю этого канона!
   Шест крутнулся в руках, звонко ударил основанием о камни. Дрожь дерева передалась рукам.
   - И не надо! - учитель скинул жилет, стянул через голову рубаху, растрепав жесткие, собранные в аккуратную косу волосы. Гибко потянулся и встал рядом. - Начало начал - парный канон равных и познается в движении. Только так.
   - Атака! - рявкнул Тэйнар над ухом, и сознание резко ухнуло в багровое марево инстинктов.
   Тяжеловесную грацию заученных движений сменила легкость заложенных от рождения в тело сил. Со стороны старший канон напоминал танец двух хищников, то припадающих к земле, то взмывающих вверх в длинном плавном прыжке. Резкие выпады, вой взрезаемого оружием воздуха. Наблюдая будто со стороны за кружением сине-черного вихря, отмечала атаки и защиты, сменяющие друг друга, выстраивающиеся в слитный совместный узор.
   Шест перышком перепархивал из руки в руку, подчиняясь выверенным движениям. Запястья и кончики пальцев слегка побаливали от усилия, выдерживая темп и ритм, работая слитно, на равных с кружащейся рядом тенью. Вместе, но не подчиняясь, скользя в слиянии. Синхронно. На равных... Не думая, не вспоминая, на одних инстинктах.
   Атака, защита, перекат, прыжок, скольжение по кругу, друг напротив друга. Стремительная легкость вращающегося шеста. Была ли мне раньше доступна эта соразмерность?
   Старший канон затягивал в узор схватки будто в зазеркалье. Ощущением своей глубинной власти, работы на равных, когда не ведут на поводке, как неразумного щена, носом тыкая в каждую ошибку. Когда признают право на собственные решения и действия. И ответственность за оные. Нет только права на ошибку.
   Атака, защита, разворот... и проскользнувший сквозь вертушку стремительный выпад выбил из меня дыхание. От резкого удара, едва не сломавшего ребра, я спиной полетела на землю, мгновенно вернувшись в тело, обретшее всю полноту ощущений. Боль в ребрах, ободранная спина, сладость крови из прокушенной клыком губы во рту. Ох...
   Но запомнив это ощущение естественной легкости, стремительно вскинулась, изгибаясь. Руки, так и не выпустившие шеста, сами взметнулись, выставляя его поперек несущейся смерти. Ноющие запястья приняли на себя всю силу завершающего удара.
   Рукоять посоха с хрустом треснула, вжикнули, впиваясь в щеку, острые длинные щепки. Я распахнула глаза.
   Сквозь слезы разглядела смутный силуэт учителя. Темное на темном, текучее, двоящееся. Подавляющая громада. Сморгнув, осторожно выдохнула. Скосила глаза на навершие боевого посоха най-лурит, торчащего прямо перед носом. Перекатом ушла из-под пинка, прогоняя из глаз черноту. А из головы - неприятный звон.
   Подав руку, Тэйнар рывком вздернул меня на ноги, приобнял, позволяя почувствовать его настроение. Дернув ухом, я удивленно окунулась в доброжелательное довольство. Когтем подцепив щепку, вонзившуюся в щеку, легко выдернул, извиняющее фыркнул в пыльные волосы и старательно зализал ранку.
   Закаменев, недоуменно покосилась на синекожего мастера. Тот улыбнулся, отпуская меня и отдавая поклон равного. Закатив глаза, скопировала позу.
   Прошипела вопросительно, касаясь щеки:
   - Мастер?
   Тот лишь на миг позволили блеснуть в глазах золотистой искре насмешливой заботы. И скользнуть языком по нижней губе и клыкам.
   Я скопировала движение. Сладкий вкус собственной крови привычно ударил в голову. Вкус-сно...
   Мысленно отвесив себе оплеуху, глубоко вздохнула. Это - лишнее.
   Со стороны входа раздались резкие звонкие хлопки. Мы синхронно, прижав уши, развернулись, перетекая в позицию боя.
   В широком проеме нарисовался четкий, будто тканный, натянутый на каркас, силуэт. Принюхавшись, пережила обрушившийся на меня миг узнавания, и опустилась на колено. Чуть помедлив, рядом склонился Тэйнар.
   Най-лурит Наррис, Младший глава Гильдии, чуть щуря довольно светлеющие глаза, выступил из теней. На темную, иссеченную морщинами, кожу легли последние отблески заката, белые от старости волосы заиграли густым пурпуром. Коса, ненамного короче королевской, заплетенная сложным узором, чуть качнулась, отвлекая внимание.
   - Но, най, признавая за тобой умение вести младшего к мастерству, спрошу, способна ли будет эта луа утром отправиться в путь?
   Я напряглась. Это что, выражение недоверия, сомнение в способности соразмерять усилие? С чего бы? А ведь статус ученика зависит от статуса учителя... И я не хочу уходить к иному мастеру. Тэйнар знает меня, понимает, признает особое мое положение, я легко угадываю его желания. Мы, что ни говори, давно сработанная пара. Клинок моего тела заточен под руку учителя... Смесь эмоции, неожиданно обрушившаяся на меня, заставила затаить дыхание. Один миг - а мыслей промелькнуло, сколько в обычный день и не бывает. Как странно. Чуть повела плечами, напрягая спину. Все, кажется, в порядке, лишь ушибы ноют, наливаясь темно-фиолетовыми пятнами под одеждой.
   Мастер встал. Медленно, осторожно. Демонстративно неагрессивно. Ни в коем случае не идти на конфликт... Что можно противопоставить Младшему главе, которому исполнилось никак не меньше сотни сезонов? Силу? Против власти и кодекса? Только гордость и уверенность в своей правоте.
   - Хсиг? Вполне.
   Я, повинуясь плавному жесту четырехпалой ладони, поднялась следом.
   - Или Младший магистр сомневается во мне? - с едва заметным вызывающим шипением в голосе, чуть прижав уши и глядя вроде бы снизу вверх, исподлобья, но угрожающе.
   - Нет, нет, - вскинутые вперед ладонями руки, демонстративно убранные когти, короткое движение назад. На полшага, не более, - твое право, твоя луа-лура.
   Тэйнар кивнул. Коротко приказал:
   - Свободна, старшая ученица. Готовься... и готовь лур.
   Я поторопилась исчезнуть, оставляя учителя в одиночестве противостоять интересам и желаниям старшего. А что я могу? Помочь? Как? Да никогда и нигде слово младшего, лишенного права на принятие решений не имеет веса. Став неожиданно старшей пока только над хищниками Тэйнара, еще надо это доказать им! Вот и займусь...
   До меня донеслось шипящее:
   - Очень, очень перспективная луа.
   - Весьма, - тихий клокочущий рык, - особое руководство...
   Не хочу этого слышать! Лучше потороплюсь в Зал зверей.
   Оконечность левого крыла за тяжелыми каменными дверями была поделена на небольшие закуты, полукруглыми сводами напоминающие пещеры. Почти в каждой мне чудилось ленивое шевеление. Узкие щели под самой крышей не давали много света, тем более - почти ночь за стенами.
   Досадливо поморщившись, прокралась по длинной кишке коридора. Опять я не так делаю. Чувствовать надо, принюхиваться... А-а!
   Почти все закуты были заняты. Ездовые луры, короткошерстные южной породы, мохнолапые северные и смески, частью дремали, частью просто отдыхали, свернувшись в громадные теплые клубки. Разогретые тела почти светились в темноте, даже сквозь прикрытые веки ощущались горячие контуры полных жизненной силы тел, и от каждого тянулся отчетливый хозяйский поводок. Запахи вливались в общий толстый канат, изгибающийся вместе с коридором.
   Пара лур вздернулась, раздвигая скользящие обманчивые тени, услышав мои шаги, одна проследила внимательно, чуть шевеля ушами. В свете масляных лампадок блеснули фиолетово-черные глаза, под матово лоснящейся шкурой перекатились мышцы. Зверь улегся...
   Еще парочка неожиданно принялась фыркать и перерыкиваться через проход, явственно желая устроить небольшую свалку. Пахнуло легким агрессивным весельем. Я шикнула, и они затихли.
   И ленивая сытая нега вновь укутала зверинец. Свежий ветерок, тянущийся навстречу, доносил запах чистоты и свежей мясной болтушки из тренировочного зала. Там мягкий земляной пол был изрыт когтями, длинные извилистые бордюры и подвешенные на цепях кольца носили следы когтей и клыков. У молодняка всегда сильно чешутся меняющиеся зубы. Легкий аромат звериного пота, обыкновенно приторно-мускусного был изрядно разбавлен чем-то...
   Дернув ухо, вздохнула.
   ...чем-то лесным. Корица, свежая листва, лимон. Не лимон. Упрямое сознание никак не желало переключаться. Эрши, мелкая ароматная желто-оранжевая ягода, добавляемая в подкормку в сушеном или свежем виде. Растущая практически везде, но лучше всего, в лесу, в болотистых овражках и низинках, цепляясь за склоны корнями и мелколистными ползучими побегами. Преотлично ее знаю, в Темнолесье не раз доводилось собирать, в качестве наказания.
   Так, я кажется, отлыниваю. Замерев на пороге тренировочного зала, размышляю о бесполезном.
   Решительно выцепив нужный запах, свернула мимо сложной конструкции из колец, перепрыгнула низкую оградку и, все замедляя шаги, подошла к дальнему загону.
   Было немного страшно. Тэйнар может говорить что угодно старшинстве, но у прирученных клыков и когтей может быть свое мнение. Доказательство права повелевать над ними - лишь сила. Пока луры лишь терпят меня рядом с хозяином.
   Большая овальная пещера, перегороженная символической оградкой, едва достигающей пояса, не пустовала. Темнота была наполнена ровным спокойным дыханием, ароматом свободы и безопасности. В дальнем углу распласталась, нежась, крупная лура, подставляя второй мягкий живот. Та аккуратно и нежно вылизывала кожу, покрытую пушком. Тихо урча в унисон, они наслаждались отдыхом. Демонстративно меня игнорируя.
   На миг замерев, обнимая себя за плечи, выдохнула. Прикрыв глаза, повторила: "Я - старшая!"
   И перепрыгнула ограду.
   Сердце дернулось в груди и время застыло. Раз...
   Две тени стремительно метнулись навстречу. Пригнувшись, пропустила их над собой, упала, уворачиваясь от когтей, клацнувших об ограду над головой. Перекатилась, ускользая от двух гибких теней, практически неразличимых взглядом. Напружинившись, вскинула руки, зарычала, задирая губу. Прыгнула, в кувырке впиваясь в подвернувшийся загривок, неловко приземлилась. Мои ребра...
   Два...
   Выбросила вперед руку, ловя размазанную тень хвоста. Вцепилась, и взлетела в воздух, подброшенная резким рывком. Вывернувшись, оседлала шерстяной загривок, вцепилась в уши, выворачивая, пригибая к земле. Лура, Рас, рухнула на бок, придавив ногу. Пальцами только сильнее вцепилась в уши, запуская когти в нежную кожу.
   Вторая нависла над головой, скаля зубы. Я зарычала в ответ, свободной ногой, едва не сложившись пополам, отвесила ей пинок. Она отшатнулась.
   Три...
   Я - старрршая!
   В слитном ответном рычании мне послышалась угроза.
   Я - умная!
   Еще раз деранула когтями уши и взлетела, подкинутая мощным телом. Оттолкнувшись о свод потолка, рухнула на землю, вскочила. Настороженно выставила вперед руки.
   Мы - сильнее! Ты умрешь!
   Так рычали хищники, замершие напротив напружившимися молниями.
   Сверкающие глаза, хлещущие по земле хвосты.
   Я - умнее! Вы будете жить!
   Это - я. Клубок темной ярости и боли, вооруженный когтями.
   Четыре...
   Рин подался назад, едва заметно. Но я, уловив движение, вперила взор в сине-зеленые яркие глаза. И шагнула вперед.
   Я старше! Я - сильнее! Я имею право приказывать!
   Рис тоже чуть отступил... припал к земле, прижав уши, тихо заворчал.
   Признал право приказывать? Нет... смирился с необходимостью этого.
   Пять...
   Лучше, чем ничего. Все прочее, видно, придется доказывать в дороге.
  
   2. Дорога
   Какой самый быстрый способ перемещения от одного города к другому? По тропам и дорогам, по лесам, полям и горам? Бег, и только бег. Когда ноги сами несут, когда не успеваешь замечать, как мимо проносятся деревья и холмы, как меняется небо, от рассвета до заката и дальше в ночь. Бег наравне с хищными лурами, вместе с ним... Бег, когда забываешь себя и остается только стук сердца и мерное дыхание, мягкая пружинящая земля под ногами и встречный ветер, полный аромата диких трав и лесной живности.
   Это почти как полет, движение на пределе сил, на грани возможностей тела. Не надо думать, рассчитывать, решать что-то.
   Это как наркотик...
   На этой мысли я и сбилась с ровного широкого шага, запнулась о корень, некстати подвернувшийся под ногу, и, пропахав когтями по мягкой земле борозду, кувырнулась вперед. Упала, раскинув руки, рассмеялась.
   Тэйнар обернулся, придержав за холки зверей. Вот кто действительно бежал с ними вровень!
   Недовольно блеснув потемневшими глазами, резко приказал:
   - Встать!
   Я убрала улыбку, поднимаясь. Вообще-то печально это. Едва только мысль становится человеческой, случается вот такое... безобразие. Пора уже запомнить, осознать, затвердить - я не человек!!
   Когти зло шкрябнули по коре, демонстрируя раздражение.
   - Контроль, старшая ученица! До заката мы должны миновать земли Эртин.
   И, развернувшись, стремительно исчез между деревьев. Луры растворились в густых темно-синих зарослях. Ни один лист не шевельнулся.
   Подавив нарастающую ярость, побежала следом. Первые неуклюжие движения растворились во вновь поднявшем голову инстинкте.
   Вперед, вперед, вперед...
   Каждое движение - совершенство, каждый миг движения - жизнь...
   Жизнь совершенна.
  
   Обустройство ночлега теперь тоже мое дело. Легкий навес, аккуратный бездымный костерок, травяной чай и мое единственное нововведение в этот мир - мясо на палочках. Скорее даже не оно само, а некоторые приправы, в которых оно отмокает. В редкие свободные минуты, еще в Темнолесье, я занималась экспериментами с разнообразной едой. Вот и подобрала пряный и острый аромат для шашлыка...
   Потом было долгое медитативное вычесывание густой гладкой шерсти лур, вечерний канон и краткий сон. И снова дорога...
   На третий день мы вышли к предгорьям. Вместо мягкого мха и густой травы под ногами теперь камни. Острые осколки и изъеденные эрозией, выпирающие из земли обломки создавали труднопреодолимую, но проходимую преграду. А вот дальше... Там поднималась почти отвесная, серая с черными полосами, гряда. Как стена, протянувшаяся через лес, насколько хватало глаз, а в высоту, даже не представляю, насколько.
   Нам надо на ту сторону, но как?
   Тэйнар успокаивающе коснулся плеча, пробуждая от растерянного ступора. Я торопливо занялась хозяйством. Двойной кусок плотного паучьего шелка раскрылся шатром, под которым удобно прятаться от надвигающегося дождя, красно-синие огоньки разбежались по сложенным домиком веткам. Треснула от жара смолистая щепа, к запаху дыма примешался аромат шатри, дерева, из чьих соков здесь, на восходе полудня, делают клеи и лаки для лучшего оружия.
   - Учитель, - облизав губы после обильного ужина, спросила я, - а как возникли эти горы?
   Вообще-то время канона подступало, но Тэйнар, отпустив лур на охоту, велел отдыхать. Завтра ожидался тяжелый день, и все следующие не легче. Через хребет была проложена только одна дорога, через перевал, и находился он не здесь. Так что я лежала у костра, сытая и умиротворенная. Полный желудок согревал изнутри, а легкий, подбитый мехом кхарр плащ - снаружи.
   Сытый разум требовал теперь иного. Чего-то интересного, нового. Или хотя бы поговорить. Об этой моей привычке най-лурит был прекрасно осведомлен, а потому, свернувшись около огня, только фыркнул:
   - Древний кодекс легендарных деяний дождется тебя рано или поздно, аэрити.
   - Но учитель, Тэйнар, я прошу. Когда мы еще вернемся... К тому же он запретный, может и не разрешат мне его изучить, - протянула, глядя в светлеющие весельем глаза луа-лура, и просительно припала к траве.
   - Хорошо же, слушай...
   Я навострила уши, затаенно улыбаясь. Этот короткий разговор почти превратился в маленький ритуал между ними двоими. В мгновения отдыха, когда ни единый Кодекс не требует подчинения, почему бы не побыть просто слушателем и рассказчиком.
   Вокруг шумел лес, ветер качал темные макушки, запахи местных обитателей кружевом накрывали поляну, создавая неповторимый узор ароматов прошлого и грядущего, где-то далеко охотился Рин, Рис пела песню на ближних скалах.
   А голос Тэйнара завораживал.
   - Во времена легендарные, когда море еще не подошло к берегам страны Ллури, в мир явились Великие Древние. В сиянии рассвета спустились они с небес, и каждый шаг их покрывал землю пеплом, каждое слово их вносило ужас в сердца невинных. Они были телесны и бестелесны, движения их были неслышны, в тумане, их окружавшем, было не разглядеть тел их. Движения их были плавны и осторожны, дабы не навредить ни единой жизни. Свет их был так ярок, что дабы не ослепить никого, они ушли под землю...
   Делами тайными они занимались, иные миры от их деяний содрогались и менялись.
   И поняли они однажды, что нужны им помощники верные и преданные. И вот тут они пожелали разного. И были споры и ссоры, и снова, и снова, и снова. И разделились мнения... А ссоры превратились в битвы, ибо уже потом никто не помнил, с чего начались раздоры.
   Конечно же, долго выдерживать головоломный древний стиль най-лурит не стал, сбившись на просторечное рунни. Рассказ от того не стал хуже.
   История о первой войне в стране Ллури, войне за разум, унесшей несколько жизней Великих, заняла много времени. Это был рассказ о том, как свет сражался со светом, как огонь терзал огонь, а земля стенала и дрожала от действий тех, кто еще совсем недавно трепетно оберегал все живое, о бесконечном пламени, выжигающем воду и воздух, о криках и стонах, о боли несчастного мира. Океаны затапливали земли, меняли очертания континенты, без счета вулканов и гейзеров возникало на дне и на суше.
   Лишь когда дышать стало нечем, а живое затаилось на дне глубочайших бездн, безумцы очнулись и ужаснулись.
   А итогом сраженья стало лишь согласное мнение, что нужны соратники и помощники. Теперь уже для восстановления разрушенного. И они создали таковых по образу своему и подобию. И начали первые разумные восстанавливать сожженное, изломанное, затопленное. Был долгий труд, свершались великие деяния, возрождалась земля. Шли сезоны, складываясь в годы. Великие исправляли ошибки.
   А однажды выяснилось, что создали Древние разумных - разными. Радужные не понимали перламутровых, темные - светлых. Хищники не готовы были мириться с жизнью близ травоядных, а вольные не желали общаться с закованными цепями правил. Мира и спокойствия между младшими не получилось, но выход теперь был найден быстро, ибо новой войны никто из создателей не желал.
   Континенты снова содрогнулись, и из земли воздвиглись горы, раз и навсегда поделив Ллури. Серые отвесные скалы непреодолимой преградой встали между созданными. Каждому роду достался отдельный кусочек мира.
   Потом Великие вновь занялись своими делами, все так же в одиночестве, и почти забыли о тех, кого оставили заботиться о долинах и реках, вновь наполняющихся жизнью. И мир развивался и рос, жители его заполонили леса и холмы, выстроили дома и деревни, написали кодексы. Зародилось общество, в каждом анклаве - свое, самобытное, странное, со стороны - не понятное. Жизнь текла, не меняясь, луа рождались, росли, старились, умирали. Иногда - общались с соседями.
   Спустя многие сезоны, но только лишь для поколений созданных, вспомнили Древние о давней беде, из-за которой и желали создать подобия свои. О скуке и одиночестве. Теперь почти каждый из них жил отдельно от всех остальных, и были решены главные проблемы - мир вновь застыл в неустойчивом равновесии - они стали еще страшнее, все более овладевая пришедшими. Кто-то, поддавшись им, уходил в странствия или растворялся в бездне, распыляя сознание.
   Не могли Великие больше терять родичей.
   Одиночество, скука. И ни поиск тайных знаний, ни созидание новых не могли разогнать бесконечную тишину огромных потайных пещер. Не было у них и детей, что могли бы осветить жизнь.
   Своих детей не было, и тогда пришельцы решили забирать чужих. Детей тех, кого они создали когда-то и потому считали, что будут в своем праве.
   И разверзлись холмы, куда вынуждены были разумные относить своих детей. Там Великие отбирали лучших из лучших, а прочих, признаться, отдавали родичам вновь.
   Великий Кар-тра был одним из тех, кто менял создания свои, улучшал тела, совершенствовал разумы, пока однажды не получил то, что желал. Почти равного, бесстрашного и усердного. Друга.
   Но кто поймет помыслы Древних? Не те, кто остались в стране Ллури. Вот и тех, кого изменили, перестали понимать бывшие родичи. Чужаков, возвращающихся из холмов, боялись и гнали прочь. И они - уходили.
   Потом Великим показалось мало просто изменять и развивать сознание, и началась игра с величайшим... Итогом стало появление дваждыживущих...
   Я заснула с мыслью о том, что совершенно правильно сделали это кодекс запретным. Великие Древние, почитаемые создатели, легендарные и безупречные, были не столь хороши, как о них написано в большинстве других, поздних летописей.
   Если даже меня разочаровали оказавшиеся такими обычными, обуреваемыми страстями и эмоциями существа! Впрочем, мы такие же.
   Созданные по образу и подобию.
   Кощунственные идеи об экстраполяции инстинктов луа на Древнего могли бы сломать меня, не будь я тем, что я есть. Они тоже теряли разум, совершали глупости, ломали игрушки и вновь и вновь ошибались.
   И все же интересно, почему даже после исчезновения создателей, продолжали появляться чужаки? Ирония, странная ирония была в том, что слуги Великих продолжали совершать те же ошибки и ломать, ломать, ломать... Войны не прекратились с исчезновением пришельцев.
   Утро встретило нас густым влажным туманом. Он стелился по траве, оставляя маслянистые капли на подсохших стеблях, холодными влажными клочьями повисал на ветвях деревьев, струйками тянулся вверх, затягивая светлеющее небо белесой дымкой.
   В бледно-лиловой рассветной пелене мир казался зыбкой, расползающейся под когтями паутиной. Ни единого звука не доносилось из чащи, а звяканье пряжек амуниции казалось странно приглушенным, будто из-под слоя покрывал.
   Я недовольно дергала ушами.
   Даже запахи, которые составляли для меня отдельную, не всегда понятную, но уже привычную узорчатую картину, будто стерлись, оставляя едва заметный, сезонной давности, след. Я почти ослепла и оглохла, потеряв ориентацию в пространстве. Рин и Рис почти не ощущались, где-то за гранью восприятия пробираясь среди валунов.
   Туман оседал на коже неприятным белесым налетом, горечь на губах перебивала аппетит. Хотелось лечь на землю и накрыться с головой плащом, и прокашляться, чтобы тяжелый дух покинул тело.
   Под суровым взглядом Тейнара мне все же удалось запихать в себя кусок полусырого мяса. Подавившись страхом, я вцепилась в веревки. Най-лурит меня успокоил, неторопливо собирая лагерь:
   - Не пугайся, так бывает. Иногда болота изрыгают подобный туман, а ветер разносит по лесам. Это Примиряющий битвы.
   - О, - я повела ушами, - интересно. А бывает еще какой-то?
   - Кровожадный.
   Передернувшись, начала паковать вещи. Учитель же наоборот, откуда-то достал груду веревок, крюков и зацепов. Я подобрала один. Полированный клинышек размером с палец с петелькой на тупом конце, при нажатии на острие неожиданно с клацаньем распался на многоногого паука с жалом. Шесть острых изогнутых сегментных лапок вокруг длинной иглы походили на какой-то захват.
   На подушечке пальца выступила капля крови.
   - Что это?
   Най-лурит перехватил паучка, встряхнул, собирая:
   - Клин стенной. Выдвигаемся.
   В зыбкой тишине мы тенями выскользнули из лесной сени. Как же я оказывается, привыкла к миру, полному запахов и звуков! Теперь казалась себе глухой и слепой, вглядываясь в серо-сизую однотонную пелену и осторожно нащупывая ногой дорогу. Скользкие, поросшие мхом камни будто специально поворачивались неровной стороной, короткая колючая щетина травы щекотала пальцы, пробиваясь сквозь плетеную подошву сандалий. Плечо оттягивал моток черной волосяной веревки, тихо брякали крючья.
   Рядом мягко шагала лура, привычно неся на спине груз. Она недовольно фыркала, стряхивая с усов капли горькой росы.
   Тэйнар тихо сказал:
   - Сколько и-най-иш прошло со времен возведения этих гор, никто уже не сосчитает. Да и не надо. Но к нынешним временам скалы эти вполне проходимы. Все просто. Подъем, закрепление, подъем...
   Наконец показались скалы. А туман начал рассеиваться, от прогревающихся камней повалил парок, вновь расцвечивая мир привычными запахами. Серый камень на свету заиграл мелкими синими искрами, похожими на слюдяные зерна в граните. Медленно взбирающееся вверх солнце разлиловелось сквозь облака, рассеянный свет собрался в острые тонкие лучи, один за другим пришпиливающие ошметки белесой горечи к земле.
   Тэйнар танцующей походкой подошел к одной их скал, задумчиво дернул ушами, потянулся хищно и плавно, ящерицей скользнул вверх. Только скрипнул камень, поддаваясь под шипами, одетыми на руки.
   - Рин, Рис, сидеть, - приказала я, рубанув воздух рукой.
   Луры лениво покружили вокруг, сцарапывая черный мох, обнюхали сизую листву мелкого куста, отчаянно вцепившегося корнями в основание стены, и неспешно разлеглись по обе стороны от меня.
   Запустив пальцы в густую шерсть Рис, принялась расстегивать пряжки. Та снисходительно пряла ушами, скалила клыки и тихо порыкивала, чуть приподнимая лапы.
   Сверху донесся резкий свист, и спустя ри ар к ногам упала, звонко клацнув грузиками, двойная веревка. Так быстро... Первым делом - вещи. Выдернув из-под вальяжной туши ремни, привязала сумки, дернула. Кожаные торбы поехали вверх, шурша и покачиваясь, задевая выступающие сколы.
   Считая удары сердца, дождалась, пока веревки вернутся. Натянула мягкие перчатки, глубоко вдохнула. Вцепившись в холку луры, вгляделась в темные, полные спокойствия, глаза. Дернула за ухо вторую. Рычание родилось в груди будто само собой, формируя приказ. Резко, уверенно и четко, без сомнений и страха, буквально вталкивая в разум хищников пожелание Тэйнара.
   Старшие уйдут и вернутся.
   Младшие дождутся. Младшие будут охотиться. Младшие найдут нас в привычном месте встречи. Младшие подчинятся.
   Арр! Длинная упругая плеть хвоста попыталась подсечь ноги. Стремительно развернувшись, цапнула кончик.
   - Р-рин, Р-рис, - рыкнуть, обнажая клыки, вывернуть уши, усы, - шер-р нис, риэр ррир.
   Игриво дернув меня за штанину и царапнув ногу, луры стремительно скрылись в тумане. Н-да, старшая ученица, работать над собой, работать. Убедительности пока не хватает, и уверенности.
   Чем пахнет чуть влажноватый, маслянисто поблескивающий камень, медленно нагревающийся на солнце? Очень сложно, практически невозможно подобрать слова. Пахнет теплом, горьким древесным соком, непередаваемым сочетанием древесной трухи и земли, соленой морской водой, освежающей сладковатой прохладой, веет резким ароматом черного мха, прокаленного жарким полуденным солнцем.
   Эти скалы могли бы многое рассказать, будь у меня возможность задержаться на гребне подольше. Но времени не было. В три приема взобравшись на вершину, я только на миг задержалась, разминая утомленные руки. Суставы слегка ныли, кожа на пальцах налилась кровью и посинела.
   Я огляделась.
   Солнце заливало светом все вокруг. Мир казался огромной, вогнутой по краям чашей, заполненной разноцветными лоскутами. А хребет разрезал ее надвое, вздымаясь из клубящегося внизу тумана серой островерхой громадой. Темные сине-фиолетовые пятна лесов рассекали блестящие лазурью русла рек и бежевые нити пыльных дорог. Если напрячь зрение, можно было даже различить коричневые крыши усадеб, замков и городов. Квадратики полей, проплешины лугов и озер, черные провалы оврагов и редкие пики холмов...
   Обернувшись на свист, просигналила в ответ и принялась выбирать последнюю веревку. Прочный волосяной жгут кольцами ложился на изъеденные ветром камни. Чтобы вытащить из скошенной стены паука, пришлось потрудиться. Лапки засели в камне очень крепко, пока отжимала клин, едва не сломала когти. Из-под руки с шуршанием скатилось несколько камней. Высота не пугала. Узкий карниз казался надежной опорой, а вертикальная стена, уходящая вниз, манит затейливыми изгибами. Будто не я только что аккуратно и устало ползла по ней, выискивая место, куда можно поставить ногу среди острых осколков серого поблескивающего камня и следя за натянутой до звона веревкой. Кровь играла азартом, пенилась авантюризмом, и пришлось прикусить ладонь до боли, чтоб пригасить странное желание. Еще вниз спускаться, вряд ли Тэйнар даст время на игры.
   Неловко извернувшись, протолкнулась в узкую щель между двух скал. Ветер и солнце высушили их до звона. А поднявшееся в зенит солнце еще и раскалило их, отчего тропа, указанная най-лурит напоминала об огромных печах, в которых плавят металл. Она дышала жаром, высушивая горло и легкие, и пахла огнем. Я почти услышала, как гудит подгоняемое ветром пламя.
   Выдохнув, я протиснулась до конца.
   От прохода вился вниз узкий, в полступни, уступ. Двумя прыжками ниже, на небольшой площадке неподвижно сидел Тэйнар.
   И я в который раз восхитилась его совершенством. Будто изящная статуэтка, застывшая в голубоватой сияющей сфере. На фоне прозрачно-лазоревого неба тонкий силуэт казался вырезанным из плотного и тяжелого темного мрамора, но в то же время был живым, опасным. Готовым к схватке в любой момент времени...
   Сбросив тяжелые мотки, скользнула к нему по осыпающемуся краю, переступая через осыпи и морщась, когда острые края скалы то впивались в ладони даже сквозь перчатки, то царапали прижимающуюся к вертикальной поверхности щеку. Стекла вниз и осторожно расположилась рядом.
   Тэйнар сидел, прикрыв глаза и мерно, глубоко дышал. Острое ухо нервно вздрагивало, пальцы, содранные до крови, теребили кончик растрепанной дорожной косы, темно-фиолетовый румянец заливал щеки. От синекожего хищника пахло усталостью.
   А нам еще вниз спускаться. Туда, где темные лоскуты лесов мешаются с сизыми клубами облаков.
   Глубоко вдохнув, прикрыла глаза. Высокое солнце горячило кожу, налетающий из пустоты ветерок, по контрасту почти ледяной, свистел в скалах. А те пылали жаром, рождая тихое потрескивание. Горячо - холодно, горячо - холодно... Незнакомые запахи не желали укладываться в сознании привычным узором. Здесь, наверху, мешались горечь и сладость лесов, свежесть вод и холод туч, застывших где-то у самого горизонта и раз за разом выбрасывающих из нутра ледяное крошево. Что там, внизу? Часть сумрачного и пасмурного мира, почти ставшего мне родным, но по-прежнему загадочного и опасного.
   Единственно понятен был Тэйнар, учитель, най-лурит, отдыхающий на краю обрыва над клубящейся туманом бездной. Аромат его крови защекотал ноздри. Сладкая волна поднялась в сознании, грозя затопить разум. Я заметалась, не зная, что выбрать и куда умчаться. Инстинкты брали верх над утомленным телом. Хотелось... отвлечься.
   Хотелось неуместного, неподобающего, того, что заглушит страх неизвестности, обрушившийся так внезапно. Что выбрать?
   Внезапно, поддавшись наитию, прильнула к мгновенно напрягшемуся мужчине, тихонько отчаянно зарычала, сползая к его ногам. Уловила разрешающий кивок... И сознание окончательно уплыло.
   Заурчав, распласталась на камнях. Выпустив когти, игриво подцепила завязки перчаток, и принялась сдирать их с расслабленных рук. Ткнувшись лицом в ладони, вдохнула терпкий аромат крови и кожи. Огонь, дым, пот и его знакомый, привычный запах... Провела когтем по линям судьбы и жизни, погладила пальцы. Ощутила, как расслабляется его тело, чуть ссутуливается спина, закушенные губы расползаются в усмешке.
   Хорошо... Заурчав, подалась ближе, куснула за обнаженное запястье, языком проследила выступающие на синей коже жилы, вслушиваясь в затаенное настороженное молчание, принялась вылизывать ладонь. Со ссадин и царапин аккуратно снимала выступившие капли крови, губами нежно прижималась к ободранным пальцам, согревая их дыханием.
   Сладко, вкусно, еще-о...
   Свободная рука легла мне на затылок, запуталась в волосах. Извернувшись, перехватила ее, и продолжила...
   Запястье, ладонь, пальцы. Ловко, языком скользя по выпущенным когтям, пересчитывая все суставы, не давая сосредоточиться на иных ощущениях.
   Наградой мне стало неровное, хриплое, но уверенное:
   - Хватит, Хсиг, хватит... - и объятие, разгоняющее туман в сознании.
  Я мерно задышала, меняя восприятие. Медленно исчезал узор чужих ароматов, мир наливался серостью и чуждость. Но разум, разум был чист от жажды крови и иной жажды.
  - Что со мной? - облизнув губы, выпуталась из объятий и отсела подальше, вцепившись в хвост. Поглаживание короткой шерстки успокаивало, хотя и накатывало ощущение чуждости.
  - Жажда первой крови, и очень не ко времени, - Тэйнар повел ушами, - первая волна ушла... На иш ночей, не менее, тебе придется идти по грани. Хорошая тренировка. Помни, кто ты есть. Продержишься - будет тебе награда...
   Най-лурит встал, подобрал вещи и шагнул вниз. Веревка медленно, с шуршанием зазмеилась следом по камням. Я нырнула вперед и вбила в камень клин-пучка. Подползла к краю карниза и позволила миру всех оттенков фиолетового снова поглотить себя.
   Скольжение вниз захватывало. Под когтями скользили камни, горела в ладонях ворсистая веревка. Под кожей вновь разгоралась жажда крови, смешанная с азартом и яростью. Но, изгнав их, едва не рухнула вниз, когда пальцы на миг утеряли ловкость.
   Прикрыла темнеющие глаза и мир вновь расцветился узором запахов, позволяя следовать за самой яркой нитью, тугой струной уходящей вниз по практически вертикальной стене.
   Короткий отдых на узком карнизе, прижавшись стеной к обрывистой неровной поверхности и снова - вниз, вниз, вниз. Чтобы, когда солнце скроется за горизонтом, в глухой синей тени ступить босыми ногами на мягкий, усыпанный влажной прелой листвой грунт. В най-реш шагов начиналась сизо-синяя стена леса.
   Чужого леса. Незнакомого, недоброго.
   Я, под одобрительным взглядом Тэйнара, рухнула на колени в позу смирения и послушания. Мастер последовал за мной, перекладывая свои 'когти' в боевую позицию.
   Орита легко легла в руки, потом на листву. Синий камень в навершии тускло сиял, едва-едва разгоняя тьму.
   Я прикрыла глаза, вдыхая, ловя нити путей, изыскивая аналогии, выстраивая новый узор от яркой нити мастера.
   Коснулась ладонями земли. Признавая ее хозяином, а себя гостем. Прося о помощи в дороге. Мы - с миром, но готовы сражаться. Ибо не хозяева себе, а лишь незримые тени, выполняющие чужую волю. Мы гости.
   Потом...
   Мы бежали всю ночь, вдоль кромки леса. Мягкая подстилка проминалась под босыми ногами, дорожная сбруя ничуть не мешала движению. Мы неслись сквозь тьму, сливаясь с ночной синью, сплетая нить следа и запаха в одно целое, неузнаваемое, вплетая его в чуждый узор по самому краю. Пока не нужно было ни чутье, ни искусство поиска, мы просто неслись вдоль гряды к перевалу, туда, где должны были встречать невесту Великого Короля.
   Бежала вслепую, ориентируясь на звук дыхания, след в след, балансируя на самом краю, едва удерживая в себе жажду догнать, броситься на спину мастеру, вцепиться в загривок, пустить ароматную, сладкую кровь, впиваясь в шею клыками. Едва убыстряла шаги, как встречала разъяренный темный взгляд и оскал, обещающий бесконечные каноны боли.
   И сбивалась с легкого шага, теряя нити запаха, тяжело устало выдыхала, чувствуя, как наливаются камнем и растекаются водой ноги. Тяжелая пощечина, от которой щека наливалась темным синим румянцем, вбрасывал меня обратно в ритм бега.
   До самого рассвета.
   Когда небо посветлело, я рухнула на землю. Взрыкнула, впиваясь когтями в дерн. Поднялась, едва успев увернуться от пинка и по кивку Тэйнара принялась обустраивать стоянку. Капля огня, дорожный отвар, отгоняющий боль, тонкая полоска сухого мяса, сосредоточенно изучающему нечто незримое среди узоров этой половины мира учителю - самые лучшие ароматные куски, завернуться в легкую ткань и под тихий шелест начищаемых когтей, краем глаза наблюдая за мастером, по его разрешению, медленно провалиться в сон.
   И вскочить в ужасе, когда разгорающийся сумрачный день пробрался в сон горячим, пылающим пламенем неразборчивого, почти забытого, запутанного кошмара.
   Солнце едва перевалило за треть небосклона, темная фиолетово-синяя листва едва-едва шелестела на ветру, откуда-то издалека доносился хруст костей, незнакомые горько-сладкие запахи мешались с четкой нитью моего мастера.
   Я развернулась, выдохнула и опустилась на колени в позу созерцания.
   Тэйнар танцевал старший канон Принятия. Один из немногих, все еще смертоносных, но не боевых. Гибкое тело кружилось в сверкающем круге 'когтей', длинная коса то взлетала в унисон движению, то замирала, когда мастер прогибался, застывая. Мышцы перекатывались под синей кожей, глаза - плотно прикрыты, а лицо стоически спокойно и неподвижно, но полосуемый клинками воздух гудел звучно и резко.
   Дальше был короткий перерыв на завтрак и снова - движение. На сей раз через лес, все дальше углубляясь в чащу, следуя сохранившейся в памяти най-лурит карте. Сквозь заросли, скользя в стелющемся по земле тумане, белесыми струйками поднимающихся испарений, запах подгнившей листвы и редких нитей льдистой свежести от бьющих из-под камней родников.
   Лес был другой. Ни куста, ни травинки, только толстые и тонкие шершавые стволы, под корой которых живут сотни мелких древоточцев. Бежать, погружаясь и принимая мир вокруг, легко, следуя за нитью мастера, сплетая наши запахи в одно.
   Вцепившись взглядом в тонкую спину, я прибавила шаг, позволяя жаркому желанию растечься под кожей, тошнота, спутница усталости, отступила, подавляемая инстинктом догнать, взять, владеть.
   Повелительный рык сбило настрой, подвернувшийся под ногу подгнивший, подгрызенный и упавший попрек движения ствол - ритм движения, и я кубарем полетела на землю.
   Тело само вспомнило...
   Кувырок, перекат, так быстро, как позволяет закрепленный груз, увернуться от хлесткого удара, вскочить и опуститься в покаянии.
   Короткая пощечина и снова - движение.
   В какой-то миг мир обернулся туманной размазанной пеленой, за которой скрылся лес, поле зрения сузилось, оставляя только тонкую спину Наемника, за которым я неслась, подчиняясь инстинкту ведомого, младшего, тонкую тугую нить его запаха, которая меня вела и все более разгорающаяся жажда крови. Прыжок за прыжком ноги пожирали пространство, оставляя позади лишь едва заметную цепочку следов.
   Но полная сосредоточенность на ведущем позволила заметить, как изменился его бег. Ушла расслабленность, тело напружинилось, легким движением руки раскрылись дорожные ножны 'когтей'. Уши дернулись, ловя какие-то звуки.
   Хищник во мне выглянул наружу, затапливая мир запахами, движениями, ощущениями. Четырехпалый зверь, дикая лура, подчиняясь старшему своей стаи, изготовила ориту и вопросительно заворчала, легко оказываясь ровно на шаг позади ведущего охоту. Чуть прикрыла темнеющие в предвкушении крови глаза, вдохнула, вслушалась.
   Старая дорога, на которой сплелись воедино десятки, а то и сотни старых следов. Мы неслись по утоптанной лапами земле, между расступившихся влажных стволов стволов, на звук рычания и визга, беспорядочной, безжалостной схватки диких лесных хищников.
   Чутье или удача най-лурит вывели его, нас в нужное место.
   И, подчиняясь его неслышному приказу, я встретила первого, вылетевшего навстречу противника плавным движением ориты. Темная кровь брызнула из распоротой груди, терпкий сладкий запах шибанул в ноздри. Но я, перелетев, через оседающее тело в темном безликом одеянии, врубилась в беспорядочную схватку. Чуть в стороне кто-то умирал под сияющими клинками Тэйнара.
   Передо мной распался клубок охотничьих лур, чья слишком светлая шерсть, исполосованная клинками и когтями, быстро наливалась темнотой. Проскочила в сшибку двух пик, успела заметить, как луа перерезает горло последней луре, несущей паланкин.
   Я пластаюсь в прыжке, скользя по мертвым телам в церемониальных одеждах, без разбора прорубая дорогу, словно сквозь водяную завесу. Лезвие входит в тела без сопротивления, перерубает клинки, тела, ломает кости. Крики оглушают, запахи мутят зрение и сознание.
   Неуклюжий короб с белыми занавесями медленно заваливается на бок, еще один луа подскакивает ближе, отдергивая ткань, его встречает короткий прямой клинок и яростное шипение.
   Синий камень в навершии ориты ярко сверкает.
   Тянущиеся к засевшей в паланкине лури отсекаются одним движением, кровь брызжет в стороны, крик его добавляется к какофонии рычания и звона. Плавным продолжающимся прыжком я оказываюсь рядом, выдергивая юную, пахнущую дождем и лиесшей аэрити из путаницы ткани, и, закинув на плечо, меняю хват ориты на одноручный, и бегу.
   Позади сверкает белая смерть.
  
   3. Дождь и лиесша
   Лиесша - мелкая кислая ягодка с твердой косточкой, которая с трудом поддается даже зубам луры. От нее вяжет во рту и немеет язык, и, если правильно ее собрать и настоять, из бледной светло-лиловой мякоти получается горький, но полезный напиток, обостряющий чувства.
   Лиесша стелется мелколистными колючими кустиками по берегам речушек и болот, так что собирать ее сложно, ведь получить спелую, налитую ягодку можно только после хорошего дождя, когда как следует развезет землю. Да и не стоит она того. Есть ягоды и повкуснее, и попроще в добыче.
   Но иногда без нее никак.
   Так и аэрити Шершин. Есть варианты поинтереснее, попроще, полегче, но иногда и выбора-то нет. Особенно, если Высокий король желает получить здоровое, сильное потомство, способное сразиться за главенство среди высоких.
   И поэтому я кружу вокруг луа-лури старшего рода на положенном для най-рей рион шагов, старательно вслушиваясь в сумрак леса. Узор нашего общего запаха медленно рассеивается под струями дождя, тихо шелестящего по темной листве.
   Аэрити в обрывках церемониального одеяния, не скрывающей светлую сияющую лазурь кожи, белеет глазами от ярости и бешенства, хлещет длинной, до земли, косой, выпустив когти. То застывает между стволов, то с рычанием и визгом кидается на меня. И требует невозможного. Вернуть ее туда, где она должна находиться, оказать уважение ее статусу, немедленно оживить свиту и сопровождение.
   Я отхожу, держусь на расстоянии, не касаюсь ее, кружусь рядом с оритой в руках, уводя аэрити все дальше от кровавой тропы, хищник беснуется внутри, не в силах разорваться, бежать исполнять приказы старшей по крови лури, объяснить, почему не может этого сделать и охранять, беречь. У меня строгий наказ учителя.
   Рычу. Вода стекает по лицу. Нервно дергаю ушами, стряхивая капли.
   Тэйнарррр!
   Ловлю звуки и истаивающие запахи.
   И все равно не замечаю, как среди стволов неслышно возникает най-лурит, придерживающий за ошейник чужую верховую луру. Он стоял, облитый влагой и чужой кровью, от него пахло злостью, но не яркой, а усталой, что остается после хорошо выполненного дела, для выполнения которого потребовалось слишком много усилий. Лишних усилий. Сияющий темным золотом взгляд обещал наказание.
   Аэрити резко развернулась, учуяв еще одного чужака, требовательно зашипела что-то повелительное.
   Я же, убрав ориту в ножны, медленно опустилась на колени, в позу покаяния. И старательно не вслушиваясь в рычащие фразы, выдохнула. Мастер успокоит высокую лури, решит, куда и как идти, что и как делать. Я же най-рей, я буду дышать и послушно двигаться согласно указаниям. Не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать... как плоть расходится под клинком, как брызжет кровь...
   - Хсиг, канон покаяния, трижды, за несобранность, в Нарш-и-раш, и займись этой лурой, - рыкнул Тэйнар над ухом, заставляя оторвать взгляд от мелко дрожащих рук, вцепившихся в ориту, - в дорогу отправляемся через най-реш вдохов.
   Встав с колен, извернулась и отступила за спину най-лурит, не поднимая взгляда. Лура устало лежала рядом, тяжко дыша. Положив ладонь ей на загривок, рыкнула.
   Я - старшая! Мы - двигаемся! Мелкая дрожь под шерстью, согласное движение хвоста. Это не дикий, и не охотничий зверь. Он будет меня слушать. Раз, другой провела рукой по спутавшейся шерсти, разглаживая и распутывая кровавые колтуны. Выпущенные когти работали прекрасной расческой, под пальцами ощущалось тихое грудное ворчание. Льющаяся с неба вода давала достаточно возможностей для аккуратного расчесывания. Вскоре шерсть луры лоснилась, а сама она разнеженной тушей распласталась по земле, подставляя спину под дорожные сумки.
   Я скосила глаза на аэрити. От нее больше не пахло яростью, дождем и лиесшей. Она была сейчас - сама уверенность, спокойствие и решительность. Долг и честь ее рода не понесут урона. Прямая, как древко копья, лури, подошла ближе. Я отступила, опустила взгляд, слушая, как церемонно мой най-лурит подсадил будущую владычицу в импровизированное седло.
   Лура встала, побуждаемая моей рукой, Тэйнар растворился в затянутом мелким дождем закатном сумраке, отдав неслышный приказ. Я послушно двинулась последней, безжалостно давя хищного собственника, требующего избавиться от той, что отобрала у него безраздельное внимание мастера. Хотелось попробовать ее крови, слизнуть терпкие капли с прокушенной кожи... так ли они на самом деле кислы, как сок лиесши?
   Коротко рыкнув, вцепилась до крови в собственное запястье и отступила еще на шаг от плавно движущейся вперед луры, с седоком, не смотря на необходимость огибать препятствия, так ни разу и не покачнувшимся.
   Горечь отрезвила, но накатила тошнота, выворачивающая разум чуждостью происходящего. Я прикрыла глаза и вслепую, сосредоточенно и одержимо сплетая потрепанные, расплывающиеся нити запахов в единый узор.
   Мы двигались след в след, углубляясь в незнакомый ночной лес, а по пятам за нами кралась погоня, для которой земли эти были родными.
   Шаг, еще шаг, и еще... не очень глубокие отпечатки лап наполняются водой, а затем быстро затягиваются влажной землей. Темнота все густеет, не оставляя возможности видеть окружающий лес, позволяя сосредоточиться только на светлеющей впереди коже наездницы - аэрити Шершин. Дождь шелестит, смывая запахи и я все более быстро теряю способность ощущать мир.
   Дождь шуршит, и я почти не слышу, как под лапами луры чавкает листва и хрустят мелкие веточки. Зато ощущаю, знаю, когда надо пригнуться, чтобы не попасть под удар раздраженно откинутой колючей ветки. Шипы свистнули над головой.
   Тьма затягивала в странное, отрешенное, медитативное спокойствие. В мир, где есть только следующий шаг, и еще один, и еще... и больше ничего...
   В себя меня привела хлесткая пощечина.
   - Най-рей Хсиг, я мог убить тебя трижды! Твое задание было - прикрытие!
   Тэйнар был в ярости, в той, от которой светлеют глаза и горчит в горле. Я опустила голову.
   - Я разочарован, - тихо, холодно, - по возвращении тебя ждет 'одиночка'.
   Вздрогнув, опустилась на колени, касаясь лбом земли. Прошу, прошу, не 'одиночка'! Разум онемел и затих, хищник внутри взвыл.
   - Сейчас встань, займись своими обязанностями. Аэрити должно отдохнуть до рассвета.
   Я выдохнула, изгоняя из себя перепуганного 'одиночкой' хищника, и взялась за дорожные сумки. Тонкая, прочная ткань полога раскинулась над нашими головами от одного движения. Но у застывших, потерявших подвижность под бесконечным дождем пальцев укрепление завязок заняло несколько больше времени, чем обычно. Но вот аэрити, плавно спустившись с луры, исчезла внутри небольшой палатки, а Тэйнар на миг замер рядом со мной. Коснулся затылка, ероша волосы, царапнул когтями тонкую кожу.
   - 'Одиночка' пойдет тебе на пользу. Это не место боли, это место самопознания и размышления.
   Тихий порыкивающий шепот в ухо порождает стадо мурашек, вздымающее короткую шерстку от загривка, по позвоночнику и до кончика хвоста. Пока я, передернувшись, сбрасываю странное наваждение, най-лурит уже исчезает внутри.
   Я занырнула следом. И замерла у порога, не решаясь продвинуться глубже в прохладную темноту. Небольшая тканая пещерка уже поделена надвое еще одним полотном, в одном из закутков вновь расцветает запах лиесши, ложась тонким узором на тонкую ткань, не в силах перебить строгий аромат Тэйнара.
   Прикрыв глаза, я торопливо сдираю с себя мокрую одежду, сваливая ее кучей под ноги, и раскрываю мешки, разыскивая скромные дорожные запасы. Тонкие полоски вяленого мяса, сладкая прессованная масса, в которой вязнут клыки, мягкий, плотно закупоренный мешок с густой горькой жижей. Это уваренная до безумной крепости настойка на десятке тайных трав, позволяющая поддерживать силу луа-лур сколь угодно долго.
   В густой темноте послышался шорох, обрывки светлой ткани вылетают из-за перегородки прямо в лицо. Отплевавшись от грязи и крови, разложила на чистом листе еду, опустилась на колени, вперив взгляд в землю, как полагается най-рей при общении со Старшими родами и смиренно поскреблась во вздрагивающую тканную перегородку.
   Внутренняя усталость не позволила даже вяло возмутиться несправедливости, когда тонкая светлая рука, возникнув из-за полога, забрала практически все. Хищник внутри тихо рыкнул, поджав хвост, и я переползла к закутку своего най-лурит. Получила свою долю и блаженно задремала, привалившись с разрешения мастера к его боку. Сухое тепло живого тела разморило окончательно, и пришла легкая дрема. Тихо всхлипывая, свернулась клубком на тонкой ткани. Сквозь сон почуяла, как Тэйнар вышел наружу. Пахнуло дождем из распахнутого входа.
   Совсем рядом, за тонким пологом, раздавалось то ли тихое рычание, то ли рыдание. Отчаяние, смешанное с печалью, грусть, злость, гордость, бесконечное желание выполнить свой долг, желание быть достойной, раздражение. Аэрити даже не пыталась уснуть. Плохо. Невеста Высокого короля должна быть сильна, чтобы преодолеть любые преграды на пути в Нарш-и-раш.
   В моей груди само собой зародилось тихое урчание. Сон, все в мире сон... Здесь, внутри, почти тепло, снаружи шуршит влага, стекая по наклонному полотну, кружит, выслеживая врага Тэйнар. Сон...
   Под свое собственное урчание я засыпаю еще глубже.
   Чтобы подскочить и с рыком кинуться на того, кто коснулся моей спины. Най-лурит отправил меня на землю одним движением руки. Я уклонилась от второго удара, когти свистнули у горла. От той, что пахла лиесшей, потянуло сытым, отдохнувшим одобрением.
   Пора двигаться дальше.
   И мы пошли, едва только солнце забрезжило в разрывах бесконечной, изливающей на землю воду пелены туч.
   Скорее, мы понеслись легкой рысью. К спине отдохнувшей луры льнула аэрити в просторном легком балахоне. Рядом неслась я, страхуя благородную луа-луру, в одной лишь дорожной сбруе. И легче так и проще. Мокрая одежда, просушить которую было решительно негде и не на чем, была пристроена в мешки. Тэйнар же кружил рядом, то впереди, то сзади, постоянно исчезая из поля зрения, но не из рождающегося в слиянии узора из запахов бывшей луа-лура Рати, леса, дождя и лиесши.
   Лес снова сливался в единое полотно, но сейчас по влажной земле сквозь дождь, мчался настороженный хищник, под кожей которого разгоралась жажда, крови и не только ее.
   Где-то далеко позади мир разрывает торжествующий вой.
   Аэрити нервно дергается, я ловлю ее, проговаривая слова извинения, помогаю сесть ровнее и предлагаю вцепиться в загривок луры. Та дергается недовольно, но смиряется и вновь набирает ход.
   Мы легко держим направление, затем впереди неожиданно возникает Тэйнар и по его взгляду мы резко сворачиваем в мутный, бойкий ручей у его ног. Луру для этого приходится с рыком дернуть за ухо.
   Бег, бег, бег. Мы петляли по руслу ручья, не выступая за границы воды, перепрыгивая большие скользкие валуны и поваленные стволы деревьев с торчащими вверх, выдранными из земли корнями.
   Бег. Ровное дыхание.
   И куда-то отступает зябкий холод. Тело пышет жаром, почти парит влагой, короткая шерстка топорщится, а дорожная сбруя, натянутая на голое тело, местами натирает кожу.
   Снова сзади донесся вой, внезапно оборвавшийся жалобным, предсмертным взвизгом. Аэрити резко выпрямилась и обернулась с огнем в глазах, шаря руками по поясу. Притормозила, пахнув решимостью.
   Я рыкнула:
   - Вперрред, не останавливаемся! Пррриказ!
   И цапнула когтями за бок луры, та взвилась, злобно рыкнув, но прибавила ходу. Я прижала дернувшуюся аэрити к спине зверя. Та огрызнулась на меня, но на буквально выдохнутые на бегу извинения чуть дернула ушами.
   Я же слышала, как нас нагоняет кто-то, несмотря на то, что мы неслись уже почти не разбирая дороги, вслепую, все быстрее и быстрее.
   Тяжелый мускусный дух хищных тварей накатывал из-за спины, накатывал волной неразборчивого острого, режущего скользящий мимо мир узора.
   Прыжок, перекат.
   Орита будто сама перекладывается в боевую позицию. Я разворачиваюсь, оставляя за спиной резко затормозившую луру и аэрити с кинжалом в руках. Длинный острый 'коготь' сверкнул лазурной синевой в неожиданно уверенных руках. Шершин скатилась со спины луры, встала, развернув плечи и отбрасывая с лица прядь волос. Ощерилась в улыбке.
   Чуждость происходящего накатила неожиданно, но я выдохнула, разгоняя туман в сознании.
   Я знаю, кто я есть. И будь трижды прокляты Древние предки, я бывшая луа-лура Рати, Хсиг, най-рей. И я буду сражаться.
   Темный мир сплелся вокруг узором запахов. Жажда крови затопила разум. Перелетевшего через толстый ствол хищника, лишь отдаленно напоминающего луру, встречаю клинком, тот распарывает длинный бок, и застревает, выворачивая руки в теле дернувшегося вперед хищника, я падаю, ухожу вбок. Но через меня перелетает еще один хищник, впиваясь когтями в метнувшуюся вперед верховую луру. Клубок шерсти с рычанием покатился между деревьев.
   Раненую тварь аэрити приняла на 'коготь', но тот был слишком короток, и клыки уже почти сомкнулись на ее горле.
   Вперед, впиваюсь когтями в загривок зажимаю пасть, оружия под рукой нет.
   Кровь и грязь заливают лицо. На миг ловлю темнеющий взгляд аэрити.
   Впиваюсь клыками в ухо, тянусь свободной рукой вперед и вниз, пытаясь нащупать рукоять клинка. Тело подо мной движется, рушась на бок, светлокожая луа откатывается, пятная землю кровью из рваных ран.
   Клинок!
   Рукоять ложится в четырехпалую ладонь, я успеваю соскочить и замираю напротив хищника. У него слишком мощные челюсти, слишком умный взгляд. Странная порода...
   Орита отлетела слишком далеко.
   В ручье еще идет сражение, но верховая лура поскуливая, проигрывает, из рваных боков льется кровь.
   Бросок, ухожу в сторону, полосую 'когтем'. В полете хищник разворачивается, взрывая землю. Я, напружинившись, бросаюсь навстречу. И успеваю вонзить клинок в глаз, чувствуя, как он цепляет краями за кость глазницы. И попадаю под когти, разменивая смерть хищника на вспоротый до ребер бок.
   Позади раздается всхлип раненой аэрити.
   Рывком выползая из-под агонизирующего тела, перекатилась, рыская сумрачным взглядом по взрытой поляне. Сквозь водяную взвесь сверкнули короткие клинки, вонзаясь в рычащую, бултыхающуюся в ручье кучу. Глухое подвывание на два голоса захлебнулось, оборвавшись скулежом. Темный силуэт соткался в знакомую фигуру, со знакомым узором.
   Тэйнар вздернул меня на ноги, подхватил на плечо пораненную аэрити и рыком поднял с земли едва живую луру.
   И мы снова понеслись сквозь лес. Только я уже не понимала - куда. Сознание путалось в сотнях нитей из запаха той крови, складывающихся в незнакомый узор. Разум медленно погружался куда-то в темноту, пытаясь сбежать от чуждости происходящего, боли, страха неизвестности.
   Ручей, еще один, петляние по остистой короткой травке, каменистое дно низенького овражка, где воды чуть ли не по пояс. Она холодная, от нее сводит ноги, но удивительно чистый, пахнущий мелом и льдом поток смывает муть с сознания и промывает раны.
   Там, на берегу, среди низких, широколистых кустов с тонкими серо-коричневыми стволами, я почти упала на плоские, обточенные временем валуны. Глубоко вздохнула и закашлялась, выхаркивая темную кровь.
   Най-лурит, старательно сдерживая раздражение, и даже ярость от того, насколько я бесполезна, достает аккуратный набор, собираемый для наемников в дорогу целителями, ценящими любую жизнь. И тонкая игла в сильных ловких пальцах засновала по рваной шкуре луры, еще одна вместе с мотком тонких нитей почтительно была вручена аэрити, по тонкому лицу которой текли беззвучные слезы.
   Та неловко искривила пальцы, касаясь костяным острием бледно-синей кожи. В запах боли и страха вплелась капля отчаяния и решимости. Я поднялась, оглядываясь.
   Во влажной пелене царила тишина, лишь едва заметное эхо нашего дыхания гуляло по каменистой равнине между опушкой леса и пологими холмами. Пусто, из леса не доносилось ни шелеста, ни треска, ни рыка. Погоня, похоже отстала.
   Время позаботиться о ранах тела. Душевные придется исцелять позже.
   Аэрити Шершин, будущая спутница Высокого короля, оказалась терпелива и стискивала клыки до скрипа, но не издала ни звука громче тихого скулежа, пока я бережно сводила края плоти, сочащейся тягучей сине-фиолетовой кровью. Не поднимая глаз на кривящееся лицо, я наложила повязку и отсела подальше, думая заняться ноющими ребрами.
   И испуганно вскинулась, когда тонкая дрожащая рука схватила меня за запястье. Светлокожая, уставшая луа-лура, отворачиваясь, не в силах побороть навязанный инстинктом и воспитанием порядок, жестом предложила помощь. И старательно сдерживая дрожь отвращения, неловко перетянула порванную кожу влажными обрывками ткани.
   Распластавшись почтительно, вчувствовалась в мир.
   Незнакомое место, и мелкий дождь размывает запахи, тонким узором усталого раздражения и сладости ощущается Тэйнар, бинтующий ослабевшую луру, от которой тянет болью. Лиесша медленно прорисовылась сквозь густой аромат крови.
   Камень под ногами пахнет болотом, железом, тонкой нитью тянутся следы дикого зверья, а в глубине, под слоями круговорота жизней, лежит страх и смерть. Страх и смерть... кости и прах, горелая плоть и впитавшаяся в саму суть кровь разумных и неразумных.
   Я попыталась вскочить, но сил двинуться не хватило, и я распласталась по камням, что видели в древности сотни и тысячи смертей. И все же развернулась от свернувшейся клубочком аэрити, всматриваясь в линию холмов.
   Что-то кажется знакомым в этих пологих подъемах и спусках. Но най не дает сосредоточиться, безжалостно понимая нас с земли и снова заставляя идти куда-то по камням, сначала гладким и ровным, а чуть позднее, когда мы удаляемся от края леса, неровными и колючими. Острые края режут босые ступни.
   Тэйнар осторожно ведет за холку луру, на спине которой свернулась измученная аэрити. Я бреду следом, ощущая, как меняются токи воздуха. Будто ветер, кружащий в лесу и путающий узор жизней, населяющих его, тяжелеет на этой каменистой равнине и, приживаясь к земле, стремится куда-то вниз, стекая водопадом с невидимого пока обрыва. Я старательно давила в себе любопытство, разжигающее под кожей не менее горячий огонь, чем
   Най-лурит подозвал меня ближе.
   Я покосилась на потерявшуюся в тяжелой дреме, судя по мерно вздымающимся бокам, мелкой дрожи пальцев и бегающим за тонкими синими веками зрачкам аэрити. Подошла, скользнув в личное пространство, полное его личного, хищного, но притягательного, горячего естества.
   - Гварри Первого Дома Светлого леса нас больше не побеспокоят, но, - тихо проговорил Тэйнар, - погоня не прекратится. Не стоит недооценивать жаждущих власти, и перевал давно перекрыт. Перейти по стене - мы не сможем.
   Он смотрит на голубокожую луа.
   - И ли еще один путь?
   - Есть, не вверх, но вниз...
   И най повел рукой. Я, невольно следя взглядом за изящными когтистыми пальцами, в очередной раз подавила желание попробовать сладкой, густой крови, текущей по его жилам... и не только крови.
   Как сложно стало выносить эту чуждость, от до тошноты которой корежит разум.
   Сглотнув, опустила взгляд. И поняла, что имел ввиду най.
   В нескольких прыжках от нас начинался провал. Обрыв. Будто обрезанный огромным ножом кусок земли уходил вниз, отделяя Светлолесье от пологих холмов, прикрытых шапкой густого жемчужно-розового тумана. Дна видно не было, скалы шли вниз узкими уступами и терялись во влажной темноте.
   И через провал тянулся узкий каменный мост. Осколки скал собрались в странное подобие дороги. Тропка из неровных сизых камней, неустойчиво лежащих на настиле из более широких шатких поперечин, арки и узкие опоры, уходящие куда-то в туман.
   Кажется, ступишь на него - обвалится.
   Мы - ступили, едва только заслышали вой вставшей на след погони.
   4. Подземелья и древние машины
   На сей раз най-лурит шел последним.
   А я осторожно и сосредоточенно ступала по скользким камням, придерживая за загривок дрожащую, исходящую болью и страхом луру. Узкая тропа через бездонный провал полого опускалась вниз. Сквозь густой туман медленно проступали очертания входа. Темный провал тоннеля приближается с каждым шагом. Странный розовато-лиловый туман глушит звуки и запахи, мы будто погружаемся в густой кисель, сваренный из ягодной смеси и осколков костей.
   Ловя миг, когда аэрити приходит в себя, придерживаю ее за плечи и ловлю расходящийся от нее страх. Он тоже глохнет, увязая в непроницаемой смеси, оседающей на плечах тяжелым пологом. Внезапно камень под ногами вздрагивает. Босая ступня едва не соскальзывает с тропы, и аэрити хватает меня за плечо, удерживая от падения.
   Обернувшись, успеваю заметить, как оседает вниз одна из секций тропы, обрушенная Тэйнаром. Сам он довольно щерился, слизывая с прокушенной клыком губы кровь. Най-лурит лишился обеих своих мешков, но крепко держал сияющие 'когти' и мягко перекатывая ступни, скользил следом, не обращая внимания на дрожь тропы.
   - Как? И зачем? - вопросительно дернула ушами аэрити, в голосе которой слышалось усталое удивление и капля панического ужаса.
   Она не чуяла, не ощущала, не понимала, что происходит. Туман путал и смущал, лишал ориентации, глушил чувства, что для чистокровной луа, с рождения ориентирующейся в мире, опираясь на осязание, запах, звук и только в последнюю очередь зрение, было, наверное, ужасно.
   Я осторожно положила руку на спину, провела от лопаток по хребту, минуя повязку.
   - Это единственная дорога, что позволит нам оторваться от погони.
   - Это Холмы Картра! - выстонала аэрити, - Никто, никогда отсюда не возвращался.
   Я задумалась. Разве легендарные Холмы не вздымаются в совершенно другом месте?
   Потом, поникнув ушами, кивнула:
   - Мы тоже не вернемся, ибо пройдем их насквозь.
  
   Перед входом тропа расширялась, образуя узкий козырек. Темный провал, будто выплавленный в камне, позволял без проблем пройти внутрь кому-то повыше луа. Он оказался обрамлен аркой, по краю которой тянулись угловатые старинные, практически нечитаемые уже, стертые временем рунни.
   Прикрыв глаза, я принюхалась, пытаясь найти хоть один знакомый узор. Но не смогла почувствовать даже Тэйнара, замершего рядом. Только сухая, дерущая горло пыль, кружила в темноте.
   Тэйнар, держа в одной руке 'коготь', второй коснулся стены и шагнул внутрь. Мы неслышной тенью двинулись следом, будто погружаясь в густое темное тесто, все более полно отрубающее чувства. Теперь пропало и зрение, оставив только осязание и слух. Шершавый камень под ногами, гладкая, как стекло поверхность под ладонью, дыхание луры, притершейся ко мне вплотную, и тонкие пальцы аэрити на плече.
   Най-лурит проскользнул рядом, мазнув хвостом по щеке.
   А через най-иш и еще эш шагов в давящей тишине мы уперлись в стену.
   - Легенды гласят, что пропуском в подземелья Древних были их дары. Хсиг. Твоя орита - дар...
   Тихий голос мастера оторвал меня от острожного обследования закупорившей тоннель перегородки. Под пальцами была только безупречная прохладная гладкость стекла, прерываемая редкими теплыми лентами, тянущимися через каждые иш ладоней.
   - Не счесть легенд, но неужели мне доведется увидеть еще одну, - тихо прошептала аэрити, ее голос разнесся эхом по тоннелю к светлому пятну входа, вернулся обратно печалью.
   Я вытянула ориту из ножен. Камень в навершии разгорелся, едва я сомкнула пальцы на рукояти. Тусклый голубой свет залил тупик, обрисовывая силуэты ожидающим моих дальнейших действий луа. Встав ровно по центру преграды, опустила ориту острием вниз, оперлась на широкую гарду, на ри позволяя измученному ноющему телу отдых.
   Что дальше?
   Протянув руку, снова коснулась стены кончиками когтей.
   И пол-ри спустя вспыхнул ослепительно белый свет. Он проник даже под судорожно зажмуренные веки, чуть поутих. Прищурившись, поняла, что заглушку исчертили бледные, лишь в бесконечной темноте показавшиеся сумасшедше яркими, линии.
   Сверху вниз по ним, словно по сосудам, пробегали в ритме пульса огоньки, по изгибающимся руслам собирались в центре, на высоте моего роста в крупный светящийся овал с щелью посередине.
   Это замок? Попробуем единственный наш ключ.
   Лезвие опиты вошло в щель как по маслу. На миг уперлось гардой. Затем камень в навершии мигнул, налился синевой и всосался внутрь вместе с рукоятью. Остатки гарды со звоном рухнули на каменный пол. Синие-белые огни побежали по сосудам быстрее, замигали ярче.
   И толстое каменное полотно беззвучно развернулось вокруг оси, открывая двойной проход. Тэйнар шагнул в струящийся оттуда мягкий желтый свет первым, прикрывая ладонью сузившиеся глаза.
   Следом я потянула туда тихо рычащую луру, аэрити, нервно подрагивая хвостом, нервно когтила запястье руки, вцепившейся в загривок верхового зверя.
   Внутри было еще более сухо, тихо и безжизненно.
   Не пахло ни опасностью, ни смертью...
   Светлый коридор тянулся и тянулся, по стенам бежали тонкие светящиеся линии, на полукруглом потолке образуя большие круги. Они начинали сиять ярче, когда мы проходили под ними и гасли за нашими спинами.
   Это было странно. Чуждо. Страшно до тошноты.
   Грязные, испачканные в крови, замотанные в тряпки и подранную кожу хищники на фоне чистых, незапятнанных стен. В едва заметно изгибающемся, уходящем в неизведанные глубины коридоре.
   Тэйнар легко шел впереди, но по его напряженной спине, развороту плеч и нервно подергивающимся ушам видно было, насколько ему здесь не нравится.
   Я ощущала себя, как ни странно, более голой, оставшись без оружия, чем в момент, когда лишилась одежды.
   Аэрити просто застыла камнем. Только когти ее терзали мое запястье.
   Бесконечность спустя Тэйнар поднял руку, останавливая движение.
   - Отдыхаем, - и кивнул мне, располагаясь у развилки из трех коридоров. Он устало откинулся на стену, прикрыл глаза. Рядом, привалившись к его боку, свернулась аэрити. Я, подавив горячую, но здесь и сейчас - почему-то не столь кровожадную зависть, заглянула в каждое из ответвлений и распаковала последние припасы.
   - Ну и куда же теперь, мастер? -поднося еду, тихо спросила, дернув ушами.
   - Легенды гласят, что, лишь спустившись в самую глубокую бездну, ты можешь выйти к свету. Так что вниз - но позже. Сейчас отдыхай.
   Я, повинуясь его жесту, присела рядом, расслабляясь и закрывая глаза. Боль в теле слегка утихла. Но от ожидающей впереди неизвестности становилось жутко, и знакомая чуждость казалась спасением.
   Но мы, дикие звери, измученные разумные звери, бесцельно и бессмысленно и бесконечно кружили по коридорам. И когда кружение по темным, светлым, сухим пустым одинаковым коридорам окончательно помутило мой разум, я простилась со своей человечностью. Тишина, отсутствие тонкого чутья, жизни и возможности во всей полноте ощущать мир без скрывающего их полотна цивилизованности, оказались более ужасны, чем спокойствие и привычка, оставшиеся в прежней жизни. В прежней, все более покрывающейся туманом забвения жизни.
   Один коридор уходил в густую абсолютно непроглядную тьму, потому что линии света, струящиеся по стенам, постепенно гасли, а поймать хотя бы единственную нить, способную провести сквозь густой черный кисель не смог даже най-лурит. Второй оказался завален сплавленными в единый монолит кусками бежевого камня всего через най-реш шагов. Оставался третий, что как раз уходил на глубину.
   Там становилось темнее и темнее, гасли одни за другими тонкие линии на стенах, пока не остались только тускнеющие потолочные панели, едва разгоняющие тьму.
   От усталости подкашивались ноги, я почти легла на луру, которая тоже едва шла, теперь уже под двойным грузом. Аэрити поникла, почти касаясь меня для поддержки, но дергающиеся уши выдавали не только усталость и страх, но и любопытство.
   Тэйнар... Тэйнар неспешно шел первым.
   То, что коридор расширяется, превращаясь в огромную пещеру, мы, бредущие почти в обнимку у стены, не заметили сразу. Зато, ведя кончиками пальцев по чуть шершавому пластику, ощутила, как меняется ее текстура.
   Появились широкие, будто металлические полосы, трещины толщиной с волос, обрисовывающие силуэты, кажется, самых обычных дверей. И мы уперлись в одну такую. В стене, перегораживающей овальный зал. Не задумываясь, мы все приложили ладони к центру очерченного трещиной высокого прямоугольника. Он мигнул, и часть степны вдвинулась куда-то внутрь, дохнув на нас пылью.
   Я нервно вцепилась в запястье аэрити, покинувшей наконец спину луры, и шагнула за Тэйнаром в пахнущий пылью сумрак. Протиснувшись внутрь, мы вновь обнаружили себя в коридоре. Но на сей раз справа тянулась прозрачная стена. Слева в тусклом свете потолочных панелей видны темные, будто бы опаленные провалы дверей.
   Везде пахнет пылью.
   Тэйнар, медленно оглядываясь, шагает вперед. Крадется, скользит, минуя подозрительные темные пятна на покрытом сизой пушистой пылью полу. Хищное движение шеей, повторяющее его, выходит само собой.
   Я скользнула следом, таща за собой аэрити.
   Внезапно за прозрачной стеной мне почудилось движение. Я, замерев, приникла к холодной поверхности, вглядываясь в темноту. Там... там таилось еще одно, огромное подземелье. И если вглядеться, становилось видно, что там вращаются огромные валы, едва-едва заметно подсвечиваемые редкими, неяркими вспышками, когда валы сталкивались.
   А вот ни дна, ни потолка я не разглядела. Как и противоположной стены, ведь она должна там быть.
   От затягивающего в бездну наблюдения меня оторвал Тэйнар. Резко дернул за ухо и отвесил пощечину. Потом схватил за руку и потащил следом. Я все так же цепко держала руку аэрити. Она же, тяжело дыша, льнула ко мне, сама себе шепча успокоительные каноны.
   Коридор опять расширился, и мы вышли в большое полукруглое помещение, уставленное узкими прямоугольными блоками. Покрытые наростами пирамидки стоят концентрическими кругами, в центре они чем-то опалены и симметричными серо-коричневыми оплавленными блямбами расплылись по полу.
   И здесь, последи коридора, лежат первые останки. Это черные, оплавленные кости существа, похожего на нас, луа. Они стеклянисто поблескивают в тусклом свете, и кажется, наполовину погружены в мелко-губчатый пол.
   Мы не дышали, аккуратно обходя остатки древнего существа. И шли, не останавливаясь до следующего распластанного поперек коридора тела. И дальше, туда, где возвышались высокие, под самый потолок столбы с узорами старинных рунни. Часть из них, попавшая под удар какого-то легендарного оружия, выглядела черными оплывшими свечами.
   Здесь - много оплавленных костей, буквально вбитых в стены и пол, стеклянистая масса обрисовывает выгоревшие силуэты. И одно почти не поврежденное тело. Высохшая, обтянутая серой кожей мумия сидит у прозрачной стены, чуть склонив голову. Череп странной формы с третьей глазницей во лбу, тонкие непропорционально длинные руки и рассыпающиеся от движения воздуха косточки паучьих пальцев.
   Молча, тихо, вцепившись друг другу в руки мы прокрались мимо места смерти Древних. И не нужен был нюх, чтобы чуять заливающий нас ужас. Ужас перед неизведанным, перед глубинами времени, разделяющих нас и место давнего сражения.
   За что они бились?
   Аэрити нервно, часто-часто дышала. Тэйнар, кажется не дышал вообще. Я внутри своего разума кричала, кричала, кричала, безостановочно и надрывно.
   Бежать, бежать отсюда! Куда угодно, в любую сторону, лишь бы не видеть этого. Но коридор вел прямо, и чуть позже мы уткнулись в очередную дверь. Под нашими дрожащими ладонями она не открылась.
   Но в шесть рук мы нащупали невидимый глазом текст, выдавленный в твердой поверхности. Лихорадочно ведя по преграде, мы пытались понять. Древние рунни не складывались в единый текст. Но смысл, вышептываемый нами в унисон, пугал и отбирал последнюю надежду.
   - ...заигрались с силами... нельзя... смерть... - облизывает пересохшие губы аэрити.
   - ...закрыли ...читаете... уничтожить не смогли... - хрипло выдохнул Тэйнар.
   - ...нарушили равновесие... мира... - удалось интерпретировать мне.
   - ...выход... открыть... после уничтожения будет...
   - ...успеть уйти... время
   - ...иш, ри... най-иш...
   Три темных взгляда столкнулись с лязгом. Трое обернулись одновременно. Наткнулись на луру, свернувшуюся унылым клубком у прозрачной стены, за которой ворочались огромные сияющие тьмой глыбы древнего устройства. Три как одно метнулись назад, разыскивая нечто... Нечто, что сможет выпустить нас отсюда.
   Чьи-то кости хрупнули под босой ногой.
   Мы вернулись в опаленную залу с высокими, оплывшими и опаленными столбами. Мумия Древнего все также сидела у прозрачной стены, чуть склонив голову.
   Будто бы он смотрит куда-то... В пустых глазницах и выставленном на погляд оскале проглядывает удовлетворение.
   Резко развернулась, цепляя замершего было Тэйнара. Шершин следом за нами переводит взгляд и выстанывает выдох. Да, на крайнем, совсем чуть оплавленном серо-коричневом столбе от пола до половины высоты тянутся выступы в форме лап луры.
   Шершин без единого рыка кидается к нижним, ощупывает, принюхивается, я взлетаю на плечи Тэйнару.
   К Древним раны, боль, усталость, страх!
   Ладони оглаживают выступы.
   - Дави! - короткий приказ, движение широких плеч под ступнями.
   Я давлю.
   И что-то меняется! Скатившись вниз, я обернулась к прозрачной стене. За ней разгорается мертвенный зеленоватый свет, очерчивая огромные валы колес, что начинают вдруг раскручиваться с гулом, передающимся мелкой дрожью прямо в кости. Белые искры фейерверками разлетаются по дымной пустоте, накрытой тяжелым туманом. Тянет закрыть глаза, вслушиваясь в то, что поет древняя машина.
   Из созерцания меня выдергивает пощечина.
   И мы бежим.
   По коридору, мимо обгорелых проемов, в приоткрытый проем и дальше, в пыльные безжизненные коридоры, размазывающиеся одним бесконечным светлым пятном. Между дрожащих стен, где только тяжелое дыхание спутников и цепкая хватка на предплечье удерживали от падения в кошмар.
   Вверх, вверх, повороты, назад и снова вверх, бесконечны подъем вверх. Хрип в груди, унылый вой луры позади. Коридоры, коридоры, коридоры... серые, пыльные, дрожащие, растрескивающиеся стены.
   Надсаживаясь, мы прорвались сквозь еще один заслон, и, кажется Тэйнар оставил в нем, пробитом, обломки своих клинков. И вдруг мир, полный звуков, запахов, жизни, обрушился на нас.
   Свежесть и холод ударили в грудь, заставив замереть. Под ногами хлюпнула влага, вновь задрожала, заплясала земля.
   И мы вновь побежали по ускользающей из-под ног чавкающей, затягивающей жиже, сквозь туман и лиловый сумрак. Что-то знакомое на миг почудилось мне в нитях заново выстраивающегося вокруг меня мира запахов и чувств.
   Но пока важно было только одно - бежать, бежать, бежать! Нарастающий гул за спинами, пронизывающий до самых костей, визг и грохот рушащихся в бездонные подземелья камней заставили бы двигаться и мертвеца.
   А мы были живы. И бежали, трое как одно, сцепив запястья, запустив когти в чужие ладони до крови. Единое, хищное, злое, жадное, горячее...
   И в миг, когда нас догнала горячая, полная ошметков земли, слизи и перемолотого в крошку камня ударная волна, мы рухнули в воду. В воду, которой полны бочаги болот, где начался мой путь ученика най-лурит. Где я когда-то нашла ориту, потерянную навечно в подземельях Кар-Тра.
   Сквозь ослепляющую боль и звон в ушах расслышала приказ Тэйнара, и инстинктивно перевернулась на спину, перехватывая напружинившуюся аэрити. И зажмурилась.
   Из невидимого провала в небо бил столб света, пронзительно-белого с синими прожилками. Он разогнал, выжег туман, раскрывая темно-фиолетовый купол неба, расцвеченный серебристыми искрами звезд. Воздух горячими волнами расходился вокруг белого огня, опаляя жаром израненную кожу.
   - Прощайте, Древние, - прошептала я, - дальше мы сами справимся.
   - И спасибо, - задумчиво добавил Тэйнар.
   - О, - четко проговорила аэрити, - и род Белой Луры благодарен за то, что вы в своем всеведении дали исполнителям своей воли достаточно времени для того, чтобы успеть уйти по выполнению вашей последней воли.
   - Аве, Древние, - я закрыла глаза.
   И распахнула их, глядя на огромный, медленно угасающий факел, в который превратились древние машины.
   - Не сплю, не сплю, помню!
   Да, помню о том, что аэрити Шершин ждет будущий супруг, что меня ждет 'одиночка' и странный, вновь разгорающийся под кожей пожар требует крови, что Тэйнар все еще мой учитель, что мир вокруг - чужой, опасный и непонятный.
   Но, кажется, круговорот жизни восстановлен во всем своем великолепии. И бегать по кругу мне более не придется. Раве что - по спирали.
  
   Февраль 2020.
  
  
  
  Лиесша - ягода типа клюквы, кислая, растет в лесу
  Тер-най-лурит - замок, резиденция Пурпурной луры (свободных не принадлежащих роду наемников)
  Нарш-и-раш - столица Темнолесья
  Аэрити Шершин из Линьенара - невеста Великого короля, лура из-за хребта, перегородившего территорию.
  
  
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"