Часть третья.

"Бастилия, конечно, дура..."

Бастилия, конечно, дура,

Но вовсе дурь - в нее сыграть.

Клод Ле Пти*. "Бастилия",XVII в.

Звездой бестеллера посмертно быть я не хочу.

Писатель, учтите!

Рок-группа "Король и шут".

. Друзья познаются в беде.

. "Виконта бедного оставите ль вы тут?"

. В ожидании приговора.

. Героические мечты и трагическая реальность.

. Приговор.

. Покаяние.

. У последней черты.

. Луиза продолжает упрашивать.

. Шпоры под сутаной.

. Ugnibus et rostro. (Клювом и когтями).

. Дорога на эшафот.

. "Не проливайте кровь, госпоа!"

. Сонник Верного Оливена.

. "Клянусь Бальдром!"

Эпилог.

......................................................................................................

* Клод Ле Пти (1638-1662), автор цикла стихов "Смешной Париж", был арестован, обвинен в нечестии и безверии и публично сожжен на Гревской площади. Свобода и независимость мыслей в XVII веке подчас оборачивались строжайшим надзором над инакомыслием. Этот поэт - действующее лицо французского фильма "Великолепная Анжелика" (в фильме его повесили) и романа А. и С. Голон.

.......................................................................................................

Глава 1. Друзья познаются в беде.

-Господа, мы вас благодарим за представление, - сказал председатель.

Молодые люди поклонились.

Надеюсь, мы произвели впечатление, - сказал де Гиш.

О да! Неизгладимое!

-И это поможет установить истину и послужит к оправданию нашего друга, - сказал Маникан кротким голосом. Его реплику пропустили мимо ушей.

-Мы вас больше не задерживаем, господин де Маникан. Можете покинуть зал. А вас, граф де Гиш, попросим остаться.

Маникан спросил:

Разве я вам больше не нужен?

Вам ясно сказано? Ступайте.

-Но я хотел бы остаться и присутствовать на всех заседаниях суда.

-Процесс закрытый, и вы здесь больше не нужны. Немедленно покиньте зал!

Маникан нехотя удалился.

-Позвольте текст "Баллады", - сказал председатель графу де Гишу. Де Гиш передал бумагу.

-Господин Фрике, вы, насколько мне известно, окончили филологический факультет Сорбонны.

-Совершенно верно, ваша честь, - филологический и юридичский.

-Взгляните на это литературное произведение и вынесите свое заключение как специалист.

Фрике углубился в текст "Баллады".

-А сейчас - поскольку мы не столь компетентны в боевом фехтовании, послушаем мнение экспертов. Предоставим слово представителю Его Величества Карла Второго, которого мы были вынуждены допустить на процесс. Затем свое мнение скажет наш специалист.

"Были вынуждены допустить, - подумал Рауль, - Значит, дошло до Англии. Ясно, откуда ветер дует. И Карл Второй оказывает давление на Людовика". Он изумленно взглянул на де Гиша. Де Гиш обнадеживающе кивнул. Бражелон мрачно усмехнулся и покачал головой. Де Гиш сделал жест, призывающий к вниманию и кивнул в сторону представителя английского Двора. Молодой англичанин подошел к столу, за которым восседали судьи.

-Лорд Генри Грефтон, от Его Величества Карла Второго, - сказал он, - Вот мои документы.

Бражелон вздрогнул, услышав фамилию англичанина и более внимательно взглянул на него. Лорд был очень похож на прелестную Мэри Грефтон, которую он в беседе с Маниканом именовал the girl. Лорд Генри Грефтон улыбнулся. "Да, это я", - как бы говорила его улыбка. Рауль отропело взглянул на де Гиша. Тот, улыбаясь, закивал.

-Прежде чем высказать свое мнение, - сказал лорд Генри Грефтон, - Я хотел бы скрестить рапиру с господином виконтом.

-Он не может держать рапиру в правой руке.

-Well, я тоже буду драться левой. Разрешите, ваша честь?

-Разрешаю. Виконт, подойдите сюда и возьмите рапиру.

Охранники расступились и пропустили арестанта. Рауль взял рапиру в левую руку. Лорд Генри уже ждал его в фехтовальной маске на лице. В левой руке он держал рапиру. Видимо, лорд Генри считался первым фехтовальщиком при Дворе Карла Второго, если его послали сюда в качестве эксперта. И, видимо, у лучших "мастеров защиты" в свое время учился фехтованию. А может, по другим причинам. Снова зазвенели клинки учебных рапир с защищенными остриями.

-Отступайте, пожалуйста, в тот конец зала, - прошептал милорд.

Когда Генри и Рауль, меняясь местами, оказались в противоположном конце зала, англичанин опять шепнул:

-Его Величество Карл. Второй... и другие... очень обеспокоены... Король Англии... готов предоставить вам убежище... вы меня поняли?

Рауль понял, на что намекает Генри - если ему устроят побег, Карл Второй его не выдаст Людовику.

-Я очень признателен Его Величеству Карлу Второму....

-Что мы можем для вас сделать?

-Ничего. Людовик все равно поступит по-своему. Скажите, милорд, мисс Мэри Грефтон не доводится вам родственницей?

-Да, виконт. Мэри моя родная сестра. И она тоже очень боится за вас. Кстати, малышка Мэри скоро выходит замуж за одного из моих друзей.

-Пожелайте ей счастья. От моего имени.

-Непременно, виконт. А герцог Бекингем хотел, чтобы вы...

Их прервали.

-Ваша честь! - вскричал прокурор, - Это заговор! Англичанин переговаривается с преступником.

-Ближе, - позвал председатель, - И говорите только по-французски.

-А я, - возразил Генри Грефтон, - пытался сочинить балладу. Но, увы, ничего не вышло. Нам продолжать?

-Продолжайте.

Теперь, под носом у судей, говорить с лордом Генри было невозможно. Но какое-то время Рауль думал только о фехтовании, и отчаяние отступило. Брат Мэри Грефтон по праву считался мастером клинка. А все-таки зря они это затеяли. Заговор, побег, убежище в Англии. Разве это возможно? Даже если бы и было возможно, зачем?..

-Достаточно, - сказал председатель, - Итак, милорд, ваше мнение.

-Несчастный случай, который никоим образом нельзя квалифицировать как предумышленное убийство, - убежденно сказал Генри Грефтон, - В подобной ситуации только мастер очень высокого класса сможет драться левой рукой. Судя по тому повтору поединка, что нам представили свидетели, господин де Сент-Эньян, нанеся рану виконту де Бражелону, был уверен, что виконт не удержит шпагу в раненой руке и потерял бдительность. Но то, что виконт, будучи раненым, смог удержать шпагу и переменить руку - это фантастика! В нашей стране это мог сделать в аналогичной ситуации только герцог Бекингем! Я имею в виду дуэль герцога с господином де Вардом на "ничейной земле". А дальше... Господин де Сент-Эньян налетел на шпагу - неосторожность, приведшая к трагическому результату.

...А сама шпага лежала среди вещественных доказательств, и наш герой смотрел на нее полными слез глазами - потому он и не спешил снимать фехтовальную маску. И даже эту рапиру он держит в руке в последний раз. Нечто вроде зависти он испытывал, следя за де Гишем и Маниканом, когда его друзья так блистательно разыграли повтор дуэли...

-Очнитесь, виконт!

Перед Раулем стоял новый противник. Он так глубоко задумался, что не слышал, как пригласили эксперта от Двора Людовика XIV. Впрочем, француз до поры до времени пожелал хранить инкогнито. На это последовало насмешливое замечание молодого Грефтона:

-Black horse.*

........................................................................................................................

* Black horse - черная лошадка, (англ). В значении - сомнительная личность.

........................................................................................................................

И громкая реплика де Гиша:

-Вы абсолютно правы, милорд Грефтон! Экспертом от нашего Двора должен быть господин Д'Артаньян.

-Д'Артаньян! - желчно расхохотался обвинитель, - Д'Артаньяна после известных событий на мушкетный выстрел не подпустят к Бастилии.

-Вы готовы, молодой человек? - спросил представитель Двора Людовика Четырнадцатого.

-Да, сударь.

-Отлично, тогда - к бою!

Снова зазвенели клинки. На этот раз бой шел без диалогов. Да их и остановили очень быстро - через несколько минут. Противник Рауля снял маску.

-Позвольте, виконт, - он протянул руку за рапирой, - Мое имущество.

Рауль вернул хозяину его маску и рапиру.

-Наш короткий бой мне доставил истинное удовольствие, - сказал незнакомец, - У виконта блестящие способности, замечательная реакция. Профанам неведомо, но знатоки заметили, что мы применяли фехтовальные приемы испанской, итальянской, английской школ. Я знал лучших "мастеров защиты" и нашем королевстве и за его пределами. Могу сказать - техника выше всяких похвал.

Фрике, де Гиш и лорд Генри зааполдировали.

-Я раскрою свое инкогнито. Я - учитель фехтования покойного господина де Сент-Эньяна.

-Итак, ваше заключение?

-Я знаю возможности и слабые места моего погибшего ученика, и, полагаю, смог объкетивно оценить подготовку господина виконта. Считаю своим долгом заявить, что это было убийство.

После такой декларации арестанту предложили вернуться на прежнее место, а мастерам клинка покинуть зал суда. Тем временем Фрике подготовил свою резолюцию.

Глава 2. Виконта бедного оставите ль вы тут?

-Баллада, - начал Фрике, - основниой жанр французской лирики 14-15 веков, стихотворение из трех строф с последующим более коротким посланием - посылкой, написанныой на три строфы с обязательным рефреном. В данном случае "Вот вам дуэль в День Дураков" - мы имеем вышеупомянутые три строфы и короткую посылку. Жанр баллады достиг своего расцвета в 15 веке в творчестве Карла Орлеанского, а также Франсуа Вийона. Если говорить о Карле Орлеанском, его знаменитая баллада "На берегу морском, близ Дувра стоя..."

-Короче, господин защитник, - прервал его председатель, - Позвольте заметить, это все-таки суд, а не литературная гостиная.

-Тогда, да простит меня душа благородного герцога Орлеанского, я перехожу к творчеству Франсуа Вийона, чьи баллады можно считать эталоном жанра. Из баллад Вийона наиболее популярны такие как "Баллада истин наизнанку", "Баллада примет", "Разговор между телом и душой Вийона", где, кстати, как и в представленной суду балладе, наличествует диалог, "Баллада против врагов Франции..."

-Короче, молодой человек, короче, - опять остановил его председатель.

-Господин Фрике, видимо, вообразил, что он находится на эказамене в Сорбонне и может морочить голову суду, как в Университете заговаривал зубы профессорам, - съязвил прокурор.

-Это моя профессия, - сказал Фрике, ослепительно улыбаясь, - После того, как господин де Бражелон продемонстрировал нам свой профессионализм, я хочу доказать виконту и его друзьям, что достоин высокой чести защищать его. Итак, я продолжаю... Такая известная баллада, как "Послание друзьям", которую Вийон написал в 1661 году...

-КОГДА?!

-Простите, оговорился. Дело происходило на 200 лет раньше... В 1461 голу в тюрьме города МЕНГА-НА-ЛУАРЕ.

-Так он сидел в тюрьме, этот ваш хваленый Франсуа Вийон? - спросил председатель.

-Увы! - промолвил Фрике, - Итак, "Послание друзьям".

Де Гиш, сидевший тут же с пером в руке - он писал, видимо, свои обещанные воспоминания, продекламировал:

-О принцы, стар и млад, в столице,

Попробуйте таких бумаг добиться,

Что узника из ямы извлекут.

Ведь и свинья...

-Хватит! - прервал его прокурор.

-ВИКОНТА БЕДНОГО ОСТАВИТЕ ЛЬ ВЫ ТУТ?- упрямо воскликнул де Гиш.

-Кого, простите?

-Ой, я тоже оговорился! Право, случайно. У кого что болит...

-Разве Вийон был дворянином?

-Нет-нет, я ошибся. В "Послании к друзьям" другой рефрен:

Вийона бедного оставите ль вы тут?

-Покороче, господа, покороче.

-Но венцом творчества короля баллад, - продолжал Фрике, - по праву считается "Баллада состязания в Блуа", которая...

Рауль чуть не взвыл. Это была и его любимая баллада!

-Вы собираетесь до вечера читать нам стихи? Мы здесь не для того...

-Ладно, черт побери! - усмехнулся Фрике, - Кроме таких высокохудожественных баллад, Франсуа Вийон писал и баллады на воровском жаргоне.

Адвокат, свидетель и обвиняемый обменялись ехидными улыбочками.

-Например,- сказал Фрике, окончивший два факультета Сорбонны, восходящее светило французской юиспруденции:

Баллада Седьмая.

"Хорош, ребята, город Парижуха,

Но в петле кочевряжиться на кой?"

-Или Вторая, - подхватил де Гиш, любезно улыбаясь судьям:

"Бывало - хай, пора слинять,

Ему - атас, а он "Ништяк!"

- И там же, во Второй Балладе, - сказал Рауль:

"А погорев, не подводите

Еще не взятых корешей".

-Что за безобразие? Что вы устраиваете здесь? Двор Чудес? - вскричал прокурор.

-Это подлинные баллады Франсуа Вийона, коллега. Мы их только цитируем.

-Продолжайте, - председатель едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.

-Первая Баллада!- объявил Фрике, -

Над Париженцией до черта ябед!

Они на братцев положили глаз.

В два счета веселуху испохабят...

И наведут архангелов на вас...

А эти вас, братки, прищучат враз,

В холодной раскурочат до кишок...

-Прекратите читать эти непотребные стишки! - кипятился прокурор, - Экое бесстыдство!

-Зафиздипупят в каменный мешок, - опять подхватил де Гиш, -

Атас, ребята! Слышите! Атас!

-Это рефрен Первой Баллады, - пояснил Фрике, - Атос... то есть, Атас, ребята, слышите! Ато... Атас! А то еще Шестая, что тоже любопытно...

-Блатная бражка, люд фартовый,- начал защитник.

-Кого на лажу не купить, - поддержал обвиняемый.

-Умейте фраера любого

За жабры иль хомут схватить, - закончил свидетель, и сразу же продекламировал Пятую Балладу:

-А сядешь - и тебе кранты,

Поэтому и будь готов

Лечь в дрейф иль сигануть в кусты,

Чтоб не прихлопнул мухолов.

Это был сигнал де Гиша. "Лечь в дрейф иль сигануть в кусты", - ясно, они что-то затевают.

-Пойдет потеха, что уссаться! - сказал Рауль.

-Да велите же им замолчать! - заорал прокурор,- Виконт, может ли так выражаться дворянин?

-Так сказал Франсуа Вийон в Девятой Балладе, я только процитировал, - спокойно ответил виконт.

Председатель потихоньку смеялся.

-Господин обвинитель, великий древнегреческий философ Аристотель говаривал, что люди, не понимающие юмор, подобны дикарям, - промолвил Фрике, - Я вынужден предположить, что до вас не доходит юмор Франсуа Вийона, исполненный трагизма. Вот, к примеру, из Восьмой Баллады:

"Чуток пощиплешь фраера - и глядь,

Ужо, заголосишь на дыбе: "Блядь!"

Нет, лучше побалдеть, ребята, дома,

Чем хоботами злоупотреблять

Наседки, фараона, костолома.

-Все, - подавив улыбку, сказал председатель, - Теперь мы подробно знакомы с творчеством Франсуа Вийона, и, шепотом, адвокату: "Господин Фрике, дадите почитать на досуге?" - "О да!"- заверил Фрике.

-А теперь об этой балладе ваше заключение - и покороче.

-"Баллада о дуэли в День Дураков" на мой взгляд, недоработана. Я убежден, что это шутка, импровизация, я принимаю во внимание обстоятельства ее создания. Я посоветовал бы уважаемому автору подправить кое-какие стихи.

-Вашему автору запрещено пользоваться бумагой и чернилами, - сказал прокурор, - Да и не успеет он переделать балладу. Завтра мы должны огласить приговор. Так хочет король.

В зале на мгновение наступила тишина. Фрике и де Гиш молча протянули председателю свои бумаги. Тот пробежал их глазами и вложил в папку.

-Вы свободны, господин де Гиш, - сказал председатель, - Заседание окончено.

Рауль улыбнулся и вздохнул с облегчением. Де Гиш поднялся, отстегнул шпагу и с поклоном положил на столик с "вещественными доказательствами" рядом со шпагой Бражелона.

-Что вы делаете?

Де Гиш перемахнул через ограждение и уселся рядом с Раулем.

-Я остаюсь, - сказал он, - Я тоже участник дуэли. Я хочу разделить с моим другом и заключение, и приговор. Если вы решите казнить его, пусть нас казнят вместе. Мы всегда были вместе, вместе на войне, вместе на балу, вместе на охоте и на эшафоте!

-Уходи, - тихо сказал Рауль, - Уходи! Ты должен жить! Подумай о Генриетте!

Да Гиш покачал головой:

-Я тоже несу ответственность за события! Вы должны меня арестовать! Я знал о дуэли, был секундантом, эдикт кардинала Ришелье от Двадцать Шестого года возлагает ответственность и на секундантов.

-Вы свободны, господин де Гиш, - повторил председатель, - Уходите, или мы применим силу. Вы слышите? Вам нужно, чтобы солдаты вас вышвырнули из Бастилии, как пьяницу из кабака?

Прокурор успел позвать стражников. Они приблизились к де Гишу.

-Прощай, граф, - сказал Рауль, - Давай обнимемся напоследок.

Де Гиш крепко обнял его.

-Я ездил в Англию, - шепнул он, - Позвать на помощь и привез Генри Грефтона. А Маникан наладил связь с мушкетерами.

-Да свиданья, друг мой! - сказал он громко, и повторил: - До свиданья!

-Уведите меня, тогда и граф уйдет, и не окажет сопротивления, - сказал де Бражелон своим конвойным.

Те так и поступили. Красивый жест де Гиша остался бесполезным. Ему пришлось покинуть мрачный зал, где проходило предпоследнее заседание Чрезвычайного Королевского суда.

Глава 3. В ожидании приговора.

Заключительное заседание Чрезвычайного Королевского Суда происходило в еще более секретной обстнаовке, и обвиняемого на него не пригласили. Поэтому Рауль остался в камере наедине со своими мыслями и тревогами. Он уже привык к беспокойному ритму процесса - по два заседания в день, бесконечные дебаты, необходимость постоянно следить за ходом процесса, чтобы подтвердить или опровергнуть показания свидетелей. - И вот впервые за эти дни он предоставлен самому себе и может только ждать результатов.

Вчерашнее заседание его несколько обнадежило. Защита, так талантливо организованная Фрике, свидетели, явившиеся как нельзя более кстати, мнение английского эксперта - с ним тоже не могут не посчитаться - может, чаша весов в руке Богини Правосудия качнется в его сторону... может быть, его признают невиновным, оправдают, освободят из-под стражи там же, в зале суда? Это иллюзии, разуверял он себя. Но в его положении люди так охотно верят любым иллюзиям.

Он понимал, что оправдательный приговор - его моральная победа над Королем-Солнцем. В этом его убедил Фрике, долго вещая о правах и обязанностях коронованных особ. "Рауль, друг мой, поймите одно - когда короли злоупотребляют своей властью, создается угроза существования самой Вселенной. И разве может наш король служить примером добродетели для подданных?! За нами в любом случае останется последнее слово. На стороне короля сила. Но не в силе Бог, а в правде. А правда на нашей стороне, не сомневайтесь! Мне легче было бы защищать вас, если бы вы верили в свою правоту так же, как я в нее верю. А я в вашу правоту верю всем сердцем! Но вы, я вижу, сомневаетесь. Не переживайте вы так из-за этого хлыща Сент-Эньяна! Что заслужил, то и получил. Д'Артаньян, будь он на вашем месте, забыл бы обо всем через час". - "Слава Богу, Д'Артаньян не на моем месте. Фрике, но я, правда, не хотел убивать де Сент-Эньяна". - "Я знаю. Это несчастный случай. Неудачное стечение обстоятельств. Мне все-таки кажется, что вы что-то недоговариваете. Почему?" - "Мгла колебаний..."*

........................................................................................................................

* Слова Луизы де Лавальер в беседе с Раулем у Дюма на их последнем свидании.

........................................................................................................................

"Что за хрень? Какая такая мгла колебаний! Отбросьте всякие колебания к чертовой матери! Тоже мне, маятник! Клянусь Фрондой, мы победим! Если не на этом процессе, то... Ну, сами увидите! Правда на нашей стороне. Ergo, с нами Бог".

Тут обвиняемый позволил себе усомниться в справедливости земного правосудия, напомнив своему адвокату о процессах Жака де Моле и его рыцарей и Орлеанской Девы, а это фигуры куда более значительные. "И, если не заглядывать в глубь веков, возьмите самый громкий процесс Семнадцатого Века - судилище, устроенное Кромвелем над Карлом Первым. Земное правосудие опаздывает", - возразил Рауль. "А что вы скажете о Небесном Правосудии, виконт? Разве вы сомневаетесь, где сейчас души Магистра Тамплиеров, Жанны Д'Арк, Карла Стюарта - и где души их палачей? А материалы эти я изучал, еще будучи школяром - конечно, первых двух, ибо документы процеса Карла Первого еще не преданы гласности и не стали достоянием будущих юристов". - "Могу удовлетворить ваше любопытство, - заметил Рауль, - Порасспросите моего отца и Д'Артаньяна о процессе Карла Первого. Они там присутствовали". -

"Мне больше не о ком говорить с вашим отцом и с Д'Артаньяном, как о Карле Первом, - усмехнулся Фрике, - В лучшие времена удовлетворю свое профессиональное любопытство. Сейчас у нас более важные темы для бесед".

х х х

Все это наводило пленника на мысль, что противостояние между Людовиком и мушкетерами за стенами Бастилии, противостояние, не зафиксированное в документах его дела, может привести к самой неожиданной развязке. И король, и мушкетеры действовали тайно, но действовали. Даже толстый туповатый Безмо сохранил в себе что-то мушкетерское... И, может быть, не страх за свою шкуру, а что-то неумирающее, бессмертное, вечное из героической и беспечной юности руководило комендантом по отношению к его "протеже". И это

было сильнее давления, оказываемого Людовиком Четырнадцатым.

Из чувства протеста Бражелон ввязался в игру, начатую адвокатом - за его жизнь и свободу. И в этой игре появлялись новые участники, они выступали дружно, слаженно, их действия были согласованны, и резкие колебания чаши весов в руке Богини Правосудия, вызывали у него уже не пессиместическое "все пропало", а "если", пароль надежды. Жизнь и свобода, от которых он так легко готов был отказаться, теперь казались ему не бременем, а благом.

Узник Бастилии ходил по камере из угла в угол, садился, вскакивал, снова начинал ходить. Крыска завладела корушкой хлеба, но погруженный в свои мысли Рауль не заметил незванную гостью. Раньше он просто валялся бы на постели, отрешенно смотря в потолок. Но в это утро он беспрестанно думал о том, что сейчас происходит в зале суда и не мог справиться с охватившим его волнением.

Вошел Фрике, и по его лицу Рауль все понял.

-Не знаю даже, как сказать, - произнес адвокат.

-Говорите, только недолго, - предупредил офицер, сопровождавший адвоката.

-Да-да, - кивнул Фрике, - Я недолго на этот раз.

Дверь захлопнулась. Фрике и Рауль остались одни.

-Друг мой, будьте мужественны, - сказал Фрике.

Рауль улыбнулся.

-Фрике! За десять лет у меня мужества не поубавилось, а ведь вы уже тогда сравнивали меня с Цезарем! Понимаю - то была лесть. В дни нашего фрондерского детства вы были отважным плутишкой, а я наивен и амбициозен. Но ваш комплимент десятилетней давности мне так же памятен, как вам мои десять ливров. Я не стал трусливее за эти годы, и, если балагурю с вами, то хочу помочь начать разговор. А вам трудно начать. Но начинать когда-то надо! Не бойтесь, Фрике! Говорите сразу! Я готов... ко всему.

-О Рауль... - прошептал Фрике.

Они обнялись.

-Я скажу вас? Я осужден? Когда... казнь?

-Вас признали виновным,- промолвил Фрике.

Рауль поднял голову и спросил:

-А приговор?

-Вот это они как раз и обсуждали все утро.

-Так долго? - удивился Рауль.

-Давайте присядем, - сказал Фрике, - В ногах правды нет.

"Особенно когда они обуты в испанские сапоги", - подумал Рауль, но удержался от мрачной шутки.

-Ничего не помогло, - говорил Фрике с отчаянием, - Ни показания ваших друзей, ни ваша безупречная репутация, ни идеальные характеристики ваших начальников. Я всех поднял на ноги! И принц Конде, и господин де Тюррен и герцог де Бофор готовы были лично явиться и высказаться в вашу защиту, но их...

-Не допустили, понимаю. Незачем и беспокоить было. Вы сделали все что могли, Фрике, спасибо вам за это! Нет, я не прав! Вы не зря побеспокоили его высочество принца Конде. Все-таки приятно сознавать, что мир состоит не из одних предателей. Я поспешил разувериться в людях, а людям не чужды благородные порывы. И моим молодым друзьям и знаменитым полководцам.

-Но если даже мнение таких людей проигнорировали, - промолвил Фрике, - Хотя, должен заметить, не совсем проигнорировали. Нет, все было не напрасно, не зря! Я поднял всю информацию, чтобы у суда создалось положительное впечатление о вас, и все, кто вас знал, оказались на высоте.

-Может быть, принц Конде преувеличил мои заслуги? - спросил Рауль, грустно улыбаясь.

-Принц Конде дал объективную характеристику, так же, как и господин де Тюррен. И в этом какой-то шанс.

"Шанса нет, - подумал Рауль, - Де Гиш это понял, когда перепрыгнул через барьер и требовал, чтобы нас казнили вместе. Но его, слава Богу, выпроводили!"

-И еще,- добавил Фрике, - Вы, быть может, рассердитесь, но я, ваш адвокат, поведал суду историю нашего знакомства. Как раз на сегодняшнем заседании.

-Что я помог Коменжу арестовать советника Бруселя? Зря вы это, Фрике. Я и так тогда получил втык от Д'Артаньяна. Теперь я смотрю на тот случай иначе. Арест Бруселя был произволом. Тут как раз тот случай превышения власти, даже злоупотребления властью со стороны королевы. Праздник Победы пытались превратить в торжество тирании.

-Победы, к которой и вы причастны, - заметил Фрике, - Я мог бы связаться с господином Коменжем, но мне сказали, что дело и так чересчур объемное и не нужно поднимать прошлое десятилетней давности.

-Да, мой друг, в этом нет необходимости.

-А вас не наводит на мысль, что произвол Анны Австрийский по отношению к Бруселю спровоцировал восстание? И еще... Те, кто знают вас лучше, чем ваши юные друзья из высшего света и ваши начальники, главные ваши защитники, мушкетеры - они не так наивны, как мы. Они ни на миг не верили в земное правосудие. Но они выступят в последний момент, как вершители Божественного правосудия!

-И опять прольется чья-то невинная кровь, - сказал Рауль, - Остановите их.

-Остановить мушкетеров? Легче остановить коня на скаку! Нет, милый виконт, их не остановить!

-Что ж, - сказал Рауль задумчиво, - Их остановлю я.

-Черт возьми - воскликнул Фрике, - Мы уже не дети, и я буду говорить все как есть. Тогда вы не станете так поспешно отказываться от помощи мушкетеров.

-Говорите все как есть, - сказал Рауль, - У меня хватит сил. Я вас слушаю.

х х х

-А все-таки жаль, - вздохнул председатель, - Но мнение Двора нельзя принять во внимание. Представитель Двора считает виконта виновным. Я подписываю...

-Мнение английского Двора противоположно, - возразил Фрике, - Несчастный случай! Как отнесутся англичане к тому, что вы пренебрегли мнением эмиссара Карла Второго?

-Англичане переживут, - сказал обвинитель, - В сущности, это не их дело. Мы и так проявили любезность, согласившись выслушать иностранца.

-"Виновен". А дальше?

-А что - дальше? Семья де Сент-Эньяна требует возмездия! Вот прошение на имя Его Величества короля и на ваше имя, господин председатель. Что еще гадать? Смертная казнь! - настаивал прокурор.

-Вы не принимаете во внимание последнюю просьбу господина де Сент-Эньяна? - спросил Фрике, - Он, умирая, обращался к королю, прося помилования. Это подтвердили и секунданты, и случайный свидетель, полицейский, лицо совершенно постороннее.

-Ваш подзащитный сам дал показания против себя, говоря о возмездии.

-Возможно, он что-то недопонял. Раненый, в состоянии стресса... Вы совершаете ошибку, подписывая приговор. История вас осудит.

-Надо еще раз взвесить все за и против, - сказал председатель, - Признав виконта виновным, мы можем вынести более мягкий приговор. У меня, право, рука не поднимается.

-Вы жалеете преступника?! - вскричал прокурор.

-Представьте себе, да! - вздохнул председатель, - Такой молодой, обаятельный. Возможно, действительно был несчастный случай.

-И что вы предлагаете?

Председатель взял обрывок листа.

-Обсудим варианты, - сказал он.

-Разве есть варианты, кроме эшафота?

-Есть, господин прокурор, и мы их обсудим, - твердо сказал председатель.

-Ну, например.

-Ну, например, пожизненное заключение.

-Господин защитник напомнил нам пять минут назад о господине Бруселе. Его-то выпустили из Бастилии. Вы хотите повторения истории с советником? Баррикадных боев?

-Брусель не был приговорен, - возразил председатель, - Да никто и не собирается держать молодого человека в Бастилии. Какая-нибудь отдаленная крепость. Отъезд, разумеется, в тайне. Я нахожу это разумным вариантом.

-А я нахожу это абсурдным вариантом! Пожизненное заключение! Бофор тоже, предполагали, проведет всю свою жизнь за стенами тюрьмы. И что же? Сейчас герцог - Великий Адмирал Франции.

-Бофора, кстати, тоже не судили, - напомнил Фрике, - На произвол власть имущих ответили приверженцы герцога, освободив Бофора.

-Те же "приверженцы Бофора" вытащат из тюрьмы виконта, куда бы вы его ни запрятали, - сказал прокурор, - Если сам не сбежит, не дожидаясь помощи извне - судя по документам наших блистательных полководцев, виконт - малый не промах.

-А это, знаете, уже не наши заботы, - сказал председатель.

-Как?!

-А так! - отрезал председатель и написал на своем черновике:

1. Пожизненное заключение.

х х х

-Пожизненное заключение? - переспросил Рауль, - Вот так "милость"! Это медленная смерть, не мгновенная, а растянутая на годы заточения. Угасание в каком-то мрачном каземате. Ведь наверняка в "отдаленной крепости" и условия не те, что здесь. А если они заранее боятся, что я совершу побег, тюремщики с меня глаз не спустят. Следовательно - цепи, обыски и прочие "радости" одиночного заключения. В конце концов, я сойду с ума. Смертный приговор куда милосерднее.

-Я на вас не вижу цепей, и никто вас здесь не обыскивал, - заметил Фрике.

-Это потому, что я "протеже коменданта", - вздохнул Рауль.

-Да, вы правы. Но вы не успеете ни помешаться, ни зачахнуть. Вам придут на помощь!

Рауль слабо улыбнулся.

-Были еще варианты? - спросил он с грустью.

-Да, - сказал Фрике, - Этот сукин сын прокурор предъявил показания фермерши.

-Фермерши? - удивился Рауль, - А она-то при чем?

-Эх, женщины! Женщины созданы нам на погибель! Все началось с праматери Евы. Представляете, она видела вас раньше в Венсенском лесу в обществе Портоса.

-Ева?- усмехнулся Рауль.

-Черт возьми! Вы еще можете шутить?

-Пытаюсь...

-Браво! - и они соединили руки в дружеском жесте, - Но - о фермерше! Ребенок фермерши, проведав, что намечается дуэль, затаился в кустах. Портос, запасшись провизией у привратника, кстати, мужа этой самой женщины, ждал вас и вашего противника. А противником вашим был де Сент-Эньян!

-Я не видел никакой фермерши и ребенка, - сказал Рауль.

-Не обратили внимания, - уточнил Фрике, - Вы не видели, но она вас видела и запомнила. Разыскивая маленького сына, фермерша, любопытная, как и все женщины, притаилась в кустах, велев мальчику идти домой. И тут появились вы. Портос вскочил к вам навстречу и спросил: "Вы убили де Сент-Эньяна?"

-Именно так все и было, - кивнул Рауль, - Но мы сразу же уехали.

-В день гибели Сент-Эньяна вы, уже арестованный, находились на ее ферме. Женщина вас узнала, и что-то сболтнула полицейским.

-Я начинаю вспоминать фермершу и ее детей. Сын фермерши довольно любопытный мальчишка. Он все вертелся среди взрослых и, хотя мать отгоняла его то и дело, приставал к "дяденькам" с вопросами. И меня спросил: " А вам, сударь, теперь голову отрубят? - мрачно усмехнулся Рауль, - И прочие вопросики, от которых мне стало немного не по себе: "Это больно? Вы боитесь?" Устами младенцев глаголет истина, - вздохнул он.

-Я разыскал фермершу, - сказал Фрике, - Убедил ее молчать и не болтать лишнего. И фермерша, и привратник поклялись молчать. "Да Боже сохрани, чтобы из-за моего языка попал на плаху такой славный молодой человек!" Успокоенный, я забыл о фермерше. И просчитался. Я заплатил им за молчание. Но - надо было все предвидеть. Надо было убедить их продать ферму, уехать из этих мест.

-Фермеры привязаны к своей земле, - заметил Рауль.

-Так-то оно так, но я совершил ошибку! Надо было заплатить больше, чтобы им было не жалко оставлять свою жалкую хижину. Не подумайте, что я пожадничал. На всякий случай даже подстраховался - научил их, что говорить. В первый раз, мол, господа собрались на пикник. Об этом свидетельствовала провизия, принесенная привратником Портосу. Вино и телятина, так, кажется, говорил привратник.

-Вроде так, - подтвердил Рауль, - А Портос? И его имя всплыло?

-Нет, они же не знали, кто он такой. Но по словесному описанию не узнать Портоса невозможно. Идея! А Портос! Портос может опровергнуть показания фермерши? Могу я требовать доследования и разыскать Портоса?

-Исключено, - сказал Рауль, - Портос и сам в большой опасности, можно сказать, вне закона. Но это уже другая история, не связанная с монастырем миноритов. Как же наши враги вышли на эту бедную женщину?

-Кто-то из полицейских, вспомнив слова фермерши, что она вас здесь уже видела, доложил начальству. Тот - выше. Дошло до начальника полиции. За женщиной прислали известную вам карету с решетками и побеседовали.

-Ей угрожали? Понимаю.

-Ей и угрожать не надо было. Побывав в подвальном помещении за железной дверью, бедняжка начала стрекотать как сорока.

-С ней ничего не сделали?

-Не волнуйтесь, ее не изнасиловали и не избили. Но у нее дети, и она слабая робкая женщина, может, излишне любопытная. Ей, конечно, не хотелось, чтобы сожгли ее ферму. Она и рассказала то, что знала.

-Она сказала правду, ведь так?

-Не совсем. Если мы попробуем ее опровергнуть, - предложил Фрике, - Кому должны поверить - этой пустомеле или дворянину? Что вас спросил Портос: "Убили ли вы Сент-Эньяна?" - так, по словам фермерши.

-Да, что-то такое.

-А вы что ответили?

-Не помню. Не то "К черту Сент-Эньяна", не то "Мне не до Сент-Эньяна".

-Если вам не до него - значит, вы уже не замышляли дуэль. Ну, как? Пройдет? А то ведь получается - умышленное убийство, по словам этой курицы.

-Вы точно помните свои слова?

-Да кто же может точно помнить? - пожал плечами Рауль.

-Версия фермерши: "Я все равно убью де Сент-Эньяна, рано или поздно! А сейчас едем!" Но, повторяю, эти показания женщина дала под давлением.

-Таких слов я не говорил. Ее заставили. Все понятно. Если женщине угрожают насилием, пытками, поджогом дома, гибелью детей - разве она устоит!

-А третий свидетель?

-Кто?

-Гримо. Может, он припомнит ваши слова в точности. Он был в лесу с вами и Портосом и может опровергнуть эту бабу!

-Не вмешивайте Гримо! Мы проиграли, и времени совсем мало. А фермершу я прощаю. Там, на ферме, она была очень добра ко мне. И дети у нее прелестные. На одной чаше весов - сочувствие к какому-то неизвестному дворянину, а на другой - судьба ее семьи. Бог с ней. Но я ее не видел в суде.

-Зато вас ей показали, и она вас сразу узнала. Это не удивительно, мой дорогой, бедный, очаровательный виконт - у вас такая запоминающаяся внешность.

-Рассказывайте дальше, - печально попросил виконт.

х х х

Обвинитель ликовал. Открытому появлению перед судом свидетелей защиты он противопоставил тайные показания свидетеьнцы обвинения.

-Ну, что вы скажете на это, господа? - ехидно спросил он, - Предел самообороны? Непредумышленное убийство? Нет, господа, получается умышленное убийство! Черным по белому: "Я все равно убью де Сент-Эньяна рано или поздно!" Вы и теперь будете увиливать, господин председатель?

-Почему женщину не вызвали в суд? Почему не было очной ставки?

-Да она была в суде, только инкогнито! Бедняжка очень боится за свою семью. Эти головорезы - сподвижники нашего дуэлянта - что им стоит уничтожить опасную свидетельницу? Сжечь ферму?

-Вы преувеличиваете.

-Хотите очной ставки? Ничего это не даст. Только время тратим. И король начинает терять терпение. Итак, господа, показания моей свидетельницы позволяют считать умышленным убийством происшествие в Венсенском лесу.

-Да, - сказал председатель.

-Так что же вы медлите? Вы опять колеблетесь?

-Что-то тут не так, - бормотал председатель, качая головой, - Как там у нас - "Extremis malis - extrema remedia".

-Умышленное убийство под видом дуэли разве не чрезвычайное зло? - едко спросил обвинитель.

-А ссылка на каторгу и будет чрезвычайной мерой, - ответил председатель.

-Вы хотите любой ценой сохранить жизнь виконту! - возмутился прокурор. И защитник возмущенно вскричал:

-Дворянина, героя - на каторгу?! Вы сошли с ума!!!

-Чрезвычайные меры, - возразил председатель, - Если мой коллега полагает, что из тюрьмы заключенный сбежит, то с галер...

-Сбежит тем более! - перебил прокурор, - Адмирал-то у нас кто? Бофор! Одна шайка! Эти дьяволы спровоцируют нападение пиратов и похитят каторжника так же как узника. Если не Бофор, то кто-нибудь еще - переодетые пиратами мальтийские рыцари.

-А они-то причем?

-У этого мальчишки дядюшка - какая-то важная персона в Мальтийском Ордене. Дядюшка пойдет на захват нашего судна, чтобы выручить племянника. А стоит виконту бежать и добраться до Мальты - Мальта его не выдаст. И Англия тоже. Ну и Испания, я так полагаю. У этих господ все схвачено.

-Да и мне не по душе этот вариант, - вздохнул председатель.

-Мне тоже, - мрачно сказал Фрике.

И председатель перечеркнул вариант Љ2.

х х х

-Додумались, - проговорил Рауль и крепко выругался, - Каторга! Галеры! Черта с два! Вы меня знаете, Фрике - я не вынес бы жизнь раба под плеткой надсмотрщика и тупой изнуряющий труд. Это еще более верная гибель!

-Вы просто, не дожидаясь нападения мнимых пиратов, будь то моряки Бофора или мальтийские рыцари вашего дядюшки, устроили бы бунт и захватили бы судно. Но этот вариант забраковали все, как видите.

-Черт возьми! Что же они решили?

-Они решают, - сказал Фрике, взглянув на часы.

-Вы скоро уйдете? - спросил Рауль.

-Минут через десять. Мы успеем договорить.

Глава 4. Героические мечты и трагическая реальность.

-Господа судьи не подумали о том, чтобы закрыть меня в монастыре? - спросил Рауль, стараясь обрести свой лихо-насмешливый вид.

-Вас - в монастырь? - удивился Фрике, - Это им и в голову не пришло.

-А то, знаете, есть, говорят, такие мрачные монастыри с очень суровым уставом. Монахи там без конца постятся, носят власяницу, подвергают себя самобичеванию и вытворяют над собой всякие ужасы.

-In pace не забудьте, - хмыкнул Фрике, - Не место вам в монастыре.

"А, по-моему, самое место. Господи, как могло получиться, что я, против воли стал убийцей! Нет мне прощения. Ты, может, меня и простишь... когда-нибудь, но я сам себя никогда не прощу. Как вспомню кровь на одуванчиках..."

-Друг мой, - Фрике потряс Рауля за плечо, - Вернитесь к реальности. О чем вы? Влюбленного сумасброда - в монастырь?

-Как вы меня назвали?! - вскрикнул Рауль, - С чего вы взяли, Фрике?!

-Секрет Полишинеля.

-Фрике! Замолчите, или мы поссоримся!

-Молчу, молчу. И прошу прощения словами нашего поэта: Вот истины наоборот. И лишь влюбленный мыслит здраво.*

...............................................................................................................

* Ф. Вийон.

.................................................................................................................

-Больше об этом не заикайтесь!

-Боже упаси! А хотите знать, что я им предложил, раз уж они все равно вас признали виновным?

-Говорите. Что вы могли придумать?

-Я еще раз зачитал им отрывок из свидетельства его высочества принца Конде. Я просил о том, чтобы вам разрешили участвовать в походе герцога де Бофора в качестве простого солдата.

-Простого солдата?! - переспросил адъютант Великого Адмирала.

-О, я уверен, вы, с вашими талантами, волей, отвагой вернетесь с войны генералом!

-Мои приятели будут пить шампанское, а я - рыть траншеи?

-Но это все же жизнь и свобода! Пусть жизнь под пулями, пусть свобода ограничена, но все же не тюрьма, не каторга, не монастырь. Это зло - война не может быть добром. Но в этой ситуации это лучшее из зол. И, кажется, председатель проникся...

На какое-то мгновение сумасшедшая, отчаянная идея Фрике воодушевила узника Бастилии.

Он дал себя увлечь безумным мечтам и как наяву увидел захваченные города, пленных реисов, освобожденных европейцев, поверженные знамена с полумесяцем, знамя с лилиями в своих руках, водруженное на самом высоком минарете, словом, нашему герою привиделись приключения и повдиги, подобные тем, что в следующем веке совершит Фанфан-Тюльпан. Но в Век Людовика Четырнадцатого о Фанфане знать не могли...

Пленные реисы и ликующие европейцы исчезли. Рауль очнулся от своих героических грез.

-Вы идеалист, мой дорогой защитник.

-Я верю в вашу Фортуну!

-А я помню горящий ненавистью взгляд короля! Не надо иллюзий: даже если мне удастся совершить что-нибудь значительное (он постеснялся рассуждать о захваченных цитаделях и знаменах на минаретах, но и Фрике, по всей вероятности, предполагал нечто подобное), даже если меня сам Бофор представит к награде, поверьте, король вычеркнет мое имя из списков, и ни чинов, ни орденов мне не достанется. Взгляните на вещи реально - в этой ситуации я не могу рассчитывать даже на офицерское звание.

-А слава? - спросил Фрике.

-Искуситель! - вздохнул Рауль, - Знает, чем купить. Но этот номер не пройдет. Я уверен.

-А вот господин председатель склоняется к этому варианту, как бы ни возражал ему прокурор. Я напомнил, что вы - единственный наследник.

-Де Сент-Эньян тоже был единственным наследником, - опять вздохнул Рауль.

-Черт побери! Именно это и сказал ваш обвинитель.

-Им движет ненависть, а мной - сожаление. Хотя истоки ненависти мне неизвестны.

-Я объясню. Во-первых, он стремится выслужиться перед королем.

-И преуспел в этом.

-К вам лично он не испытывает ненависти. Но он питает любовь к деньгам, и ему приплачивают. Поэтому старикашка из кожи вон лезет, требуя, чтобы вам вынесли смертный приговор и оказывает давление на председателя, свидетельницу, чиновников, шантажируя и запугивая их. Я сам докопался до этого совсем недавно. И знаете, кто финансирует обвинителя? Ваш заклятый враг, граф де Вард.

-Вот гад! Герцогиня де Шеврез наняла гениального адвоката, а господин де Вард - мерзавца-обвинителя. А что за человек председатель?

-Парламентарий эпохи Фронды. Человек типа "и нашим и вашим". Чего стоят парламентарии эпохи Фронды, я знаю не понаслышке - несмотря на свой юный возраст, я принимал участие в событиях Фронды, и в некотором роде ученик коадъютора. А кардинал де Рец объяснял дотошному мальчишке, чего стоят эти господа.

-И я знаю, чего стоят эти господа, ибо, несмотря на свой юный возраст, был доверенным лицом принца Конде, и от Великого Конде слышал не раз весьма нелестную характеристику парламентариев.

-Словом - сводилось к одному: Двор или народ. Но, боясь вооруженного народа, трепетали перед Двором. И теперь наш бывший фрондер, понимая, что общественное мнение на вашей стороне и сочувствуя вам, боится идти против Двора. Поэтому он взял все бумаги и отправился к королю. Обвинитель хотел ехать сам, но на этот раз председатель проявил твердость - он был уверен, что "коллега" исказит факты и представит королю необъективную картину. Вот так обстоят наши дела, дорогой виконт.

-Значит, окончательное решение за королем? - спросил Рауль с горечью, - И вы еще сомневатесь, какое решение примет король?

-Я еще надеюсь на влияние Анны Австрийской. Герцогиня де Шеврез - близкая подруга королевы-матери. Мать-то он должен послушать. И, кроме старой королевы, есть еще особа в окружении Людовика Четырнадцатого.

-Принцесса Генриетта? Полноте, Фрике. Я уверен - в моем деле он и мать родную не послушает. А принцессу тем более.

-И королева, и принцесса просят за вас короля. Но я не о них. Я о той, из-за кого вы здесь...

-Нет! - закричал Рауль, - Я здесь из-за собственной глупости! И никакой особы нет! ...Простите меня, Фрике. Нервы шалят, - спокойно сказал он, - Людовик утвердит смертный приговор. Вы отлично это знаете, мой друг.

Дерзкие глаза Фрике на секунду увлажнились. Он встряхнулся и заявил:

-Что ж, тогда будем действовать! Вы ведь не хотите, чтобы ваши враги торжествовали!

-Одной несправедливостью больше.

-Насколько я вас знаю, виконт, вы всегда были активны и весьма успешно старались предотвраить зло и восстановить справедливость.

-Когда это не касалось лично меня, - сказал Рауль.

Фрике пожал плечами.

-Не сердитесь, дорогой Фрике, - мягко сказал Рауль, пожимая руку адвоката,- Вы видите, я абсолютно спокоен и готов ко всему.

-Меня изумляет ваше хладнокровие, мой бедный Рауль.

-Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Я кое-что помню из истории. Осужденным связывают руки, когда ведут на казнь, это верно? Или это уже... там... на эшафоте?

-Вам, может быть, и не свяжут.

-Даже там?

-Да, мой друг. Даже там. Я просил суд. Пришлось мне за вас повоевать! Надеюсь, я их убедил. Вернее не я, я бумаги принца Конде. Они обещали подумать.

-Еще я хотел узнать... Были случаи, не помню уж где, доводилось читать, что осужденные на смерть в каком-то отвратительном рубище с веревкой на шее приносят публичное покаяние. От меня этого не добьются!

-Успокойтесь. Вы будете в своей обычной одежде. Или вы, как молодой Анри де Сен-Мар хотите надеть все самое лучшее?

-Вот еще! Буду таким как есть, и на том спасибо.

-Это все, что вы хотели узнать?

-После оглашения приговора некоторых осужденных подвергали пытке. Как они собираются поступить со мной?

-Так поступали с заговорщиками или особо опасными преступниками. Вам не грозит повторение визита в пыточную.

-Слава Богу! Я не смерти боюсь. Страшно превратиться в жалкое подобие человека. Король еще, можно сказать, поступает гуманно. Он отнимает у меня жизнь, но не честь.

- В прежнем эдикте Ришелье от Двадцать Шестого года участники дуэли, равно как и первые и вторые секунданты объявлялись преступниками, лишенными дворянской чести. Я помню, мне этот вопрос на экзамене попался... Но мы живем не во времена Ришелье, и эдикт уже давно не применяют со всей строгостью. Даже де Бутвиля де Монморанси казнили, но вопреки эдикту, лишавшему дворянства и самих дуэлянтов и секундантов, и их потомков, сын де Монморанси де Бутвиля, родившийся после казни отца, успешно делает карьеру. Я это к тому, что вы, может, и не знали дословно все пунктики эдикта Двадцать Шестого года. Так что не сочиняйте себе лишние кошмары, уважаемый господин де Бражелон.

-Может быть, все пунктики эдикта Двадцать Шестого года не знали даже мушкетеры. Отлично! Я умру дворянином!

-Вы радуетесь как ребенок, - вздохнул адвокат, - А я с ужасом думаю о Гревской площади... У нас все продумано. Но если что-то нарушит наши планы...

-Что вы задумали?

-Вы все узнаете, но не от меня. А я воздержусь от пояснений. Из суеверия, мой друг. Как бы не сглазить.

И Фрике постучал по деревянному столбику, поддерживающему балдахин кровати узника Бастилии.

-Мой друг, ранняя смерть, это...

-Это несправедливо!

-Я хотел сказать, что дуэль, война и эшафот - довольно обычный вид смерти для дворянина Семнадцатого Века. А разве казнь будет происходить не во дворе Бастилии, а на Гревской площади?

-Представьте себе, да, и это наш шанс. Благодарите судьбу, и не теряйте надежды. И что мы все: казнь, казнь? Еще не решено.

А вдруг король...

Рауль махнул рукой. Здоровой, конечно.

-Я вас еще увижу там, в зале суда?

-Нет. Меня там не будет. Там я лишний. Я буду бегать по Парижу, и поднимать народ. Старые связи господина коадъютора.

-Не стоит, Фрике. Лучше останьтесь здесь.

-Вы хотите, чтобы я подал вам знак? Вы и так поймете. Не обижайтесь, ради вашего спасения я нужнее за стенами этой долбаной Бастилии!

-Как я пойму?

-Осужденным на смерть приказывают встать на колени, когда секретарь оглашает приговор.

-Приказывают?!

-Могу употребить слово покрепче. Заставляют.

-Полагаете, они применят насилие?

-Ну, попросят. Вам это слово больше по душе?

-Мне все не по душе.

-Я вас понимаю. Вы не уважаете суд, вы не признаете за ними право судить вас, вы не считаете себя виновным. Но в церкви мы преклоняем колени.

-Перед Богом!

-За их спинами Распятие. Помните?

-Помню. Я часто смотрел на него.

-Я замечал ваш взгляд.

-Это в те минуты, когда мне особенно противно было видеть их рожи.

-И помогало?

-Да.

-Да поможет Вам Господь...

-Да поможет... Спасибо, мой милый адвокат, что вы объяснили, как все будет.

-Вижу, я расстроил вас. Лучше бы я умолчал.

-Вы поступили как настоящий друг, Фрике. Никогда не нужно утаивать правду, какой бы они ни была страшной и жестокой. А то потом будет еще хуже.

-Да, самое главное! Когда к вам придет священник с причастием...

-А преступники имеют право на это? На исповедь и причастие? Простите, что задаю такие тупые вопросы - но я же ничего не знаю об этом.

-Не столько тупые, сколько наивные. Вообще-то... когда как. Но в вашем случае священник будет.

-Все-таки это утешение... Бывший бетюнский палач так просил о священнике. Никто не хочет уходить... туда... без отпущения грехов.

-Утешение? Утешение! Еще какое! Кто-кто, а господин аббат уж точно - от Бога! Вы будете очень рады увидеть его. Черт! Меня уже зовут. Выслушайте все, что вам скажет священник. Не пропустите ни одного слова. Это очень важно!

-Я заранее знаю, что он скажет.

-Тс! Ничего вы не знаете!

-Фрике, что вы затеваете?

-Заваруху, дорогой виконт!

-Остановитесь, пока не поздно.

-Кому это вы говорите? Как там писал наш поэт в моей любимой балладе? "Я жажду гибели - спасти молю"*. Это ведь так?

........................................................................................................................

*Ф. Вийон. Баллада "Состязания в Блуа".

........................................................................................................................

-Не знаю. Правда, не знаю.

-Я знаю. Это так.

-Оттуда же, мой друг, из той же баллады, - она и моя любимая у Вийона: "Отчаянье мне веру придает".

Фрике вздохнул и отвернулся.

-Не то, что вы подумали, мой друг. Отчаянье не из-за женщины.

-А из-за чего?

-Из-за крушения идеалов. И вера в то, что этот идеал все-таки существует.

-Я не очень понимаю вас.

-Наш Двор, начиная от Короля-Солнца, все эти придворные пытаются казаться благородными рыцарями, устраивают игры, спектакли, пишут стихи... Но на деле не являются такими. Их нельзя воспринимать всерьез. Это игра. И у нее свои правила. Довольно жесткие.

-Быть и казаться не одно и тоже! Да, я понял. Они играют в благородных рыцарей. Идеал! Даже близко нет! А вы верили в этот рыцарский идеал?

-Да, Фрике, потому-то я и здесь.

-Вы не приняли их правила игры.

-Нет.

-В отличие от Короля-Солнца и его Двора вы не играли в благородного рыцаря и не казались им, а

-Был, - сказал Рауль, - Уже можно употреблять по отношению ко мне прошедшее время.

-Э, нет, не торопитесь! Есть и будете! Для чего-то мы учили в детстве грамматику! Должна же быть какая-то польза от правил, которые вдолбили нам в головы учителя! Вот вам занятие, мое домашнее задание, если хотите: употребите выражение "быть благородным рыцарем" в будущем времени первого лица единственного числа.

-А можно в условной форме с союзом "если бы", господин Учитель?

-Хотя уважаемый коадъютор очень любил этот союз и форму условного наклонения, извольте обойтись без "если бы", сударь, а то я вам дам другое домашнее задание - повторить сотню раз! Простое будущее время! Такая вот грамматика, последний рыцарь Двора Людовика XIV!

-Нереальное условие, - вздохнул последний рыцарь.

-Очень даже реальное! - заявил выпускник филологического факультета, - До встречи!

-В загробном мире.

-Туда мы все попадем когда-нибудь, но мы встретимся в этом мире, и еще не раз... Иду, иду! - крикнул Фрике, - Ишь, как им неймется!

Обнимая Рауля на прощанье, Фрике на какую-то долю секунды утратил свой уверенный тон и попросил взволнованно и тревожно:

-Пожелайте мне удачи... и скажите, как я сказал вам: "До встречи!" Мне это очень важно. И держитесь! Выше нос, да?

Рауль понимал, что Фрике тоже рискует, но отговаривать его изменить отчаянные планы было бесполезно. Он улыбнулся и повторил слова, которые его друг Фрике так хотел услышать напоследок.

Глава 5. Приговор.

Солдат было больше чем обычно. Они окружили узника и повели уже привычной дорогой в зал. Стараясь казаться спокойным, Бражелон подошел в окружении стражи к столу, за которым восседали судьи. Секретарь развернул свиток.

-Преклоните колени,-сказал председатель, и Рауль, предупрежденный Фрике, все понял. Он взглянул на большое Распятие на стене и сказал громко и отчетливо:

-Перед Иисусом, не перед вами!

Что-то вроде эха откликнулось под сводами мрачного зала.

-Как вам угодно, - промолвил председатель, отводя глаза. Не отводя взора от Распятия, Рауль опустился на колени. Секретарь, который так нелюбезно встретил Бражелона в Бастилии, читал громко, торжественно, с каким-то затаенным злорадством и явным торжеством. Председатель пытался сделать безучастную мину, но концы его пальцев дрожали. Прокурор не скрывал усмешку. Фрике отсутствовал. Солдаты притихли и казались подавленными.

Все это Рауль воспринимал издалека, он сосредоточил внимание на Распятии. Удивленные его отрешенным взглядом и грустной улыбкой, судьи переглядывались... А Раулю начало казаться, что от Распятия притягиваются золотые лучи, оно окружено сиянием, и это сияние озаряет мрачный зал, где замухрышка-секретарь, пыжась изо всех сил, зачитывает ему смертный приговор. Лучи, окружавшие Иисуса, становились все ярче и гуще. Значило ли это, что он прощен? ...Там, на Небесах, его простили... И Бог, и нечаянно убитый де Сент-Эньян, с которым он встретится...

-Завтра, в десять часов утра, на Гревской площади...

Секретарь остановился. Тишина. И в тишине прозвучал скрипучий голос прокурора:

-Зачитайте еще раз последний абзац. Молодой человек, кажется, плохо понял...

-Я все понял, - спокойно сказал Рауль, - Завтра, в десять утра, на Гревской площади. Куда понятнее!

А сам сжал кулаки под длинными кружевными манжетами - он мог себе позволить это движение. Но по непроницаемому лицу узника судьи не могли догадаться, как отчаянно бьется его сердце.

-Вы еще можете написать прошение Его Величеству о помиловании, - сказал председатель, - Я говорил с Его Величеством. Подписывая вам смертный приговор, Его Величество что-то промолвил о праве помилования. Я не обещаю. Шансов мало, но, быть может... Подумайте, виконт, вы еще так молоды. Многие просили за вас короля. Но король поставил одно условие - прошение должны написать вы сами. Мы заверим, как свидетели и пошлем солдата к королю.

-Я не буду писать прошение о помиловании, - сказал Рауль, - Мне можно встать?

-Оставайтесь на месте, - сказал председатель, - Мы еще не закончили с вами, молодой человек.

-Что вы еще хотите от меня? - устало спросил Рауль.

-Вы обратили внимание, что суд к вам отнесся очень... снисходительно.

-Да, и я благодарю суд за такой мягкий приговор.

-У нас есть сведения, что завтра могут быть беспорядки. Поклянитесь, что не окажете сопротивления, если хотите, чтобы вам, вопреки обычаю, оставили руки свободными... до самого конца.

-Кому я обязан такой любезностью? Полагаю, не королю? - спросил Рауль.

-Его высочеству принцу Конде, - сказал председатель, сдерживая вздох, - Итак, господин виконт, вы клянетесь?

-Клянусь, что не окажу сопротивления.

-Вам больше нечего добавить? - спросил председатель.

-Нет. Я вам больше не нужен?

-Подумайте. Сейчас без десяти десять. Подумайте хотя бы десять минут. Повторяю, может быть, Его Величество смягчит приговор... Вот бумага, вот перо. Садитесь и пишите.

-Благодарю вас, но я уже все решил.

-И все-таки подумайте. Еще не поздно. После десяти уже будет поздно.

Когда десять минут прошло, и Рауль все так же отрицательно ответил на предложение председателя, раздался бой часов, и зал суда потряс отчаянный голос:

-Рауль!!!

Он вскочил на ноги. Солдаты, спохватившись, окружили Рауля, загородив от него... Луизу де Лавальер.

-Я... опоздала? - спросила она.

-Увы, мадемуазель, - развел руками председатель, - Вы опоздали.

-Вы должны меня выслушать! Я во всем виновата! Вы ничего не знаете!

-Мы все знаем, мадемуазель. Разве вы убили господина де Сент-Эньяна?

-Это ошибка! Призываю Бога в свидетели - это ошибка! - она протянула руки к Распятию, - Рауль не мог, клянусь вам спасением моей души! Разберитесь хорошенько, тут что-то не так! Ну, скажи же им!

-Мадемуазель! Мы достаточно разбирались с делом господина де Бражелона. Попрощайтесь с ним и покиньте зал. А молодому человеку пора подумать о спасении души.

-Ему еще рано думать об этом!

-Самое время, мадемуазель, так как жить ему осталось каких-то двенадцать часов.

-Но это убийство! - вскричала Луиза, - Тогда убейте и меня! Все это

из-за меня!

-Мадемуазель, не плачьте, - мягко сказал председатель, - Мы все знаем. Это несчастный молодой человек любил вас. Из уважения к вам мы не поднимали на процессе истинную причину дуэли виконта с господином де Сент-Эньяном... и по приказу свыше.

-Да вы правы, сударь. Причина дуэли - я. Рауль любит меня.

-Я?! - закричал Рауль, -Я тебя ненавижу!!!

Луиза сделала насколько шагов в его сторону.

-Не подходите к преступнику, мадемуазель! - предупредил офицер. Но Луиза не послушалась, подошла совсем близко и сказала:

-А я тебя люблю... Небесной любовью.

-Утешила! - пробормотал председатель, - Этого-то я и боялся.

-Чего вы боялись? - спросила Луиза.

-Вашего визита, мадемуазель. Виконт, часы, кажется, отстают. Если хотите, поговорите с девушкой. Это единственное свидание, которое я могу вам разрешить - раз уж так сложились обстоятельства. Будем считать, что еще не пробило десять. Может, она убедит вас.

-Мне нечего сказать этой девушке, - сказал Рауль, отворачиваясь.

-Тогда не будем затягивать эту печальную сцену.

Председатель велел увести осужденного. У двери Рауль не удержался и обернулся. Луиза протягивала председателю какую-то бумагу. "Только этого не хватало, - подумал Рауль, - Что она затеяла?"

Глава 6. Покаяние.

Как только Рауля вывели из зала суда, ему на голову надели черный мешок. Он уже не мог видеть дорогу. К чему такая таинственность? - вздохнул Рауль. Он уже ориентировался в королевской тюрьме и запомнил как дважды два маршрут, по которому его водили в зал суда. Налево, потом направо, через коридор и вверх по ступенькам в башню, где находилась его камера. Так сначала и было - налево, потом направо, но дальше ступенек не было.

"А если опять в подвал с "кожаными жилетами"?! - подумал он с отчаянием, - Фрике говорил, что пытки не будет. И в приговоре об этом не было ни слова. А если все-таки король..." Думать про подземелье не хотелось. Но его вели именно туда. Почти туда. Если вниз, то точно туда. Они повернули. Не туда! Но куда же все-таки?!

Он резко остановился. В спину ему уперлись мушкеты охранников.

-Что там еще? - услышал Рауль голос чиновника королевской администрации, которого заметил еще в зале суда. Тип, который все про него знает.

-Куда меня ведут? - спросил Рауль.

-А вам не все равно?

-Представьте, нет. Моя камера не там расположена.

-Ого! Так вы все-таки ориентируетесь?

-Еще бы! Профессиональное качество.

-Этим-то вы и опасны.

"Этот мешок надели, чтобы я потерял ориентировку. Болваны! Я уже мысленно не раз представлял себе план Бастилии, разумеется, в доступных мне пределах. Даже нарисовал бы, если бы была бумага".

-Ваши профессиональные качества и прочие достоинства, молодой человек, теперь оборачиваются против вас.

-Вы ведете меня в камеру смертников? - спросил Рауль, - Так бы сразу и сказали, зачем играть в разбойников!

-Скоро вы все узнаете. Ступайте!

-Ни шагу не сделаю, пока не узнаю, куда вы меня ведете!

-А клялся не оказывать сопротивления.

-Я сдержу клятву. Но я хочу знать. Имею право! Право смертника, черт вас возьми!

-Забудьте слово "хочу" и не богохульствуйте. Вы в нашей власти. Я мог бы приказать, и вас потащили бы куда нужно. Но я удовлетворю ваше любопытство. Снимите мешок. Раз преступник ориентируется, это уже бесполезно. Вы не очень-то внимательно слушали приговор, сударь. Я следил за вами. Вы где-то в облаках витали. Кое-что вы упустили.

-Я понял главное - смертная казнь. Этого достаточно.

-Этого достаточно для общества. Но вы хоть понимаете, за что вас казнят?

-За несчастный случай во время дуэли с господином де Сент-Эньяном.

-Вы все-таки стоите на своем, упрямец? Несчастный случай?!

-Я уже говорил. Надоело повторять.

-Не только за это. Оскорбление величества. Двойное преступление, сударь.

-За патент? Его же изъяли из дела.

-Не только за патент. Ваш визит к господину де Сент-Эньяну Его Величество расценивает как оскорбление, грубоое вторжение в его частную жизнь.

-А король имеет право грубо вторгаться в мою частную жизнь?

-Все это, разумеется, не для общества. Тройное преступление, получается, караемое смертью! Если бы король захотел, у вас вырвали бы имя особы, которая провела вас в аппартаменты покойного графа.

-Полагаю, нет.

-Полагаю, да. Но теперь это неважно. Король и так все знает. А ведут вас, сударь, в карцер.

-Вот оно что! В наказание за непочтительность к продажным судьям?

-А вы полагали, ваши дерзкие выходки во время процесса останутся безнаказанными? Вы опасный преступник, теперь уже осужденный, и с вами будут обходиться соответственно.

-Я е слышал в приговоре ни слова об этом.

-Ах да, я же забыл! Примечание секретарь должен был зачитать, но этому помешало внезапное появление вашей приятельницы. В карцере вас подвергнут...

"Пыткам? Бичеванию? - подумал арестант, внутренне содрогнувшись,- Да говори, не тяни, что вы хотите со мной сделать? Паузу держит, сволочь. Знаем мы твои иезуитские штучки, сами не дураки".

-Вас подвергнут тщательному, строгому обыску, затем вы принесете покаяние и по окончании покаяния вы вернетесь в свою прежнюю камеру, где вы сможете исповедоваться и вкусить святое причастие.

-Я считаю обыск излишней формальностью. Еще при заключении в Бастилию я отдал все, что у меня было. Комендант сам лично освободил меня от обыска.

-Комендант нарушил правила, и за это еще ответит. Значит, вас не обыскивали при заключении в крепость? Говорите, комендант освободил?

"Я невольно подвел Безмо, глупец!"

-А король не освобождает! И вы теперь не обвиняемый. Вы осужденный. Возможно, ваши сообщники вам передали яд, иглу. Да мало ли что. Мы должны удостовериться, что вы не причините себе вреда.

-Вы ничего не найдете. У меня ничего нет. Я готов поклясться.

-А мы проверим. Что же касается разницы между обычным и тщательным обыском, полагаю, вы понимаете?

-Нет. Меня никто никогда не смел обыскивать.

-А теперь, молодой человек, вам придется подчиниться. При обычном обыске заключенному выворачивают карманы, ощупывают одежду. А при тщательном, чрезвычайном, если хотите, заключенного, в вашем случае, осужденного, раздевают и очень дотошно осматривают и его самого и его вещи.

-Так поступают пираты!

-Откуда вы явились, что не знаете таких обычных вещей? Итак, теперь вам ясно, что вас ожидает в карцере?

-Да.

-Ступайте и помните о своей клятве.

-Я помню.

-Вы понимаете, чем чревато малейшее сопротивление?

-Понимаю.

-Так-то лучше. Вы же не постеснялись обыскивать чужую квартиру. Почему король, дважды оскорбленный вами, должен церемониться с зарвавшимся сосунком, Бог весть, что о себе возомнившем?

-Можно без ваших тупых поучений?

-Мои "тупые поучения", как вы изволили выразиться, вам еще предстоит выслушать, хотите вы того или нет. Понимаю, что строгий обыск - вещь неприятная, вернее сказать, унизительная для такого амбициозного молодого человека, но вам это придется пережить.

-Как-нибудь с Божьей помощью переживу ваш мерзкий шмон, - заявил Рауль, - Я не горбун, слава Богу, не урод и не невинная девушка, чтобы бояться предстать в своем естественном виде. (И выругался сквозь зубы).

Карцер оказался маленьким помещением без всякой мебели, без окон. Каменные стены, каменный пол, сырой и грязный. В темном углу какие-то предметы, но их наш герой не успел разглядеть. Его поставили посреди комнаты и велели не шевелиться.

-Холодно тут у вас, - заметил пленник.

-Это помещение так и называют "холодной", - пояснил чиновник.

"В холодной раскурочат до кишок". О, как он теперь понимал бедного Вийона!

-Вот что я вам скажу! Не выносите мои вещи! Осматривайте здесь! Вы можете подбросить мне яд или напильник! Вы можете спровоцировать конфликт!

-Стойте спокойно. Не делайте резких движений.

-Я настаиваю. Вот - ищите и не найдете. Эти люди - свидетели! - он кивнул на охрану.

-А ведь дело говорит господин, - заметил охранник.

-Молчать!

Рауль выразил свою ярость весьма крепким ругательством на испанском языке. Чиновник ответил ему весьма цветистой фразой по-испански, что "сеньорито" только вредит себя таким дерзким поведением.

-Ну, что, нашли? Зря старались. Я же говорил - у меня ничего нет.

-Да, недаром вас называют "крепким орешком".

-"Нагой как червь, пышней я всех господ"*,-продекламировал "крепкий орешек".

.................................................................................................................

*Ф. Вийон. "Состязание в Блуа".

................................................................................................................

-Снова Вийон, снова знаменитое "Состязание в Блуа"? Одно и то же, уже приелось, - притворно зевнул чиновник.

-Хотите что-нибудь новенькое? - последовало ругательство в адрес чиновника на английском языке. В ответной реплике чиновника "молодому лорду" заключалась угроза и совет придержать язык и покориться своей участи. "Молодой лорд" замолчал. До латинских ругательств он не дошел.

-Наклоните голову, - велел чиновник. Тюремщики, производившие "шмон", снова подошли к пленнику. Один из них ухватил длинные волосы в пучок. В руках второго блеснули ножницы.

-Режьте, - сказал чиновник,- Еще чуть повыше. Шея должна быть обнажена.

-Здорово вы меня обкорнали, ребята! - сказал Рауль, проведя рукой по голове, - волосы слегка закрывали ему уши.

-Не шевелитесь! Мы еще не закончили.

-Вы, это, господин, желаете отдать кому-нибудь ваши локоны? - спросил тюремщик.

-Да кому нужны мои патлы? Выбросите их к чертям собачьим.

-А той девушке, что пришла?

-Неужели она еще здесь?

-Да все что-то там с судьями выясняет. Может, отнести?

То ли тюремщик сочувствовал осужденному, то ли рассчитывал на вознаграждение.

-Не надо. Ни к чему ей мои лохмы. Не стоит беспокоиться.

"Я ей был не нужен, а уж клок моих волос - тем более".

-Тогда разрешите взять нам?

-Вы так чувствительны? - усмехнулся пленник.

-О нет, молодой человек, они хотят заработать,- объяснил чиновник, - Волосы казненных преступников приносят удачу, за них после вашей казни будут платить золотом.

-Забирайте. Мне не жалко.

Он тряхнул головой.

-А теперь вы должны принести покаяние.

-В чем оно заключается? - устало спросил Рауль, - Надеюсь, это не займет много времени.

По знаку чиновник тюремщик осветил темный угол. На крюках, вделанных в стену, висели веревки, какая-то грубая рубаха вроде власяницы и бич.

-Здесь до вас находился один юнец, тоже весьма дерзкий. Правда, в отличие от вас, он провел в карцере не несколько часов, а несколько дней.

-Жаль парня, - пробормотал Рауль.

-Он, как и вы, отличался весьма строптивым нравом. Как и вы, был наказан за дерзость и присужден к покаянию. Утром и вечером молодой человек должен был нанести себе определенное количество ударов. С достаточным рвением - в противном случае наказание осуществили бы ваши знакомые из подвала.

-Мне тоже это предстоит? - спокойно спросил узник.

-Король освободил вас от этого - вы ранены и не сможете действовать левой рукой.

-С достаточным рвением. Какой добрый король!

-Но вы будете наказаны по-другому. Наденьте одежду кающегося.

-Очаровательный наряд, должен заметить, - пробормотал Рауль, когда на него напялили грубую рубаху-власяницу, этакое колющее рубище, - Это, случайно, не наследство Генриха Третьего Валуа? А мой предшественник тоже надевал это рубище в знак покаяния?

-А для чего же оно тут висит? Да, сударь, неприятная, колючая, грубая рубаха, но приходилось терпеть. Парень вышел из карцера кротким ягненком. А ведь то был какой-то школяр, а не благородный дворянин, как вы. Вы, конечно, привыкли к шелку и батисту.

-Как привык, так и отвыкну. И все-таки, удовлетворите мое любопытство - что было потом с тем беднягой? Надеюсь, его не казнили?

-Нет. Его освободили. Но этот урок, полагаю, юноша запомнил на всю жизнь.

-Слава Богу, - вздохнул Рауль, - Хоть кому-то повезло.

-Становитесь на колени, - велел чиновник.

-Опять?

-Напоминаю вам о вашем обещании. Теперь стойте прямо, не шевелитесь и слушайте, что вы должны делать.

Теперь стало ясно предназначение веревок. Ноги у щиколоток и руки у запястья связали веревками. Тюремщики были более гуманны с узником, чем "кожаные жилеты" из подземелья. Они не стали затягивать веревки. Но стоящий на коленях арестант в колючей грубой рубахе, надетой на голое тело, и так испытывал достаточно страдиний. Чиновник передал арестанту большую горящую свечу.

-Начинайте читать покаянные молитвы. Вслух. Все, что знаете. И не шевелитесь. Закончите, начнете сначала. Если собьетесь, начнете сначала. И думайте о своих грехах. Начинайте!

Уже через пять минут пленник почувствовал тяжесть своего тела. Еще несколько минут, и у него против воли начали дрожать колени. Он произносил слова знакомых ему молитв, но иногда ему не хватало воздуха, он был вынужден делать паузы совсем не там, где следовало. Тогда чиновник останавливал его и велел начинать сначала.

Как ни старался Рауль держаться прямо и говорить четко, силы его тоже имели предел. Он закрыл глаза. Чиновник тут же сделал ему замечание. Он слегка покачнулся. Чиновник велел ему не шевелиться. Но дрожь он не мог унять. Дрожь шла от колен к бедрам, до самых плеч.

-Продолжайте, продолжайте. Я вижу, вы очень страдаете, но эти страдания вам необходимо испытать, чтобы вы прониклись сознанием собственной вины, ужасом перед совершеным вами преступлением, отвращением к греху.

Бедный Рауль сам себя загнал в эту западню. Он угодил в расставленную врагами ловушку из-за собственной честности. Он поклялся не сопротивляться и старался выполнить обещание. Он не сопротивлялся - и теперь связан, облачен в жалкое рубище, ему запрещено говорить что-либо, кроме слов покаяния. Ему запрещено шевелиться, и любое слово или движение протеста будет истолковано как сопротивление. Рубаха сползла на плечо. Совсем измученный пленник шептал, вернее, лепетал покаянные молитвы. Его мучитель велел говорить громче. Рауль остановился. Он хотел спросить, долго ли ему еще так стоять, но чиновник опередил его вопрос:

-Ни слова. Вы должны только молиться. Довольно суровое наказание для такого изнеженного господина... Но я, пожалуй, дам вам отдохнуть.

С этими словами чиновник забрал у Рауля свечу и разрешил ему опустить руки и перевести дух, сев на пятки. Он был очень рад этой передышке. Но это только передышка, еще не конец. Когда же конец?

-Я знаю, что вы хотите спросить меня. Сколько вам еще здесь стоять? А вот на этот вопрос я вам не отвечу. Сколько нужно. Я предвосхищаю другой ваш вопрос - когда вам вернут ваши вещи, ибо по приговору вас поведут на казнь в вашей обычной одежде, не связывая вам рук. Вы получите все. Даже шляпу и плащ. Но уже утром. Перед самой казнью. А до утра вы должны носить одежду кающегося. Во избежание происшествий - ведь вас могут похитить в ночь накануне казни. И в знак покаяния. Полагаю, вы хотели спросить именно это.

Арестант кивнул и вздохнул еще раз.

-Продолжайте! Возьмите свечу и займите прежнее положение.

Он знал, что через какое-то время не сможет удержать равновесие, опять начнется ужасная дрожь и тело начнет давить на колени. Он собирал все силы, но силы изменяли ему. Чиновник не спускал с него глаз. Ни одна мелочь не ускользала от него. Рауль выпрямлялся, снова терял равновесие. Сил становилось все меньше и меньше. Но он должен был вынести это мучение до конца! Чтобы завтра взойти на эшафот не в этом рубище, не связанным как баран, которого тащат на бойню, а таким, как жил. Чтобы таким его все запомнили. В этом было какое-то трагическое кокетство, смертельное тщеславие. Но ради этого момента он собирал остатки сил. Он посмотрел на своего мучителя, ожидая отдыха. Тот покачал головой.

-Рано еще.

Рауль вздохнул.

-Очень уж вы жалобно вздыхаете. Очень уж вы себя жалеете. А вы не о себе подумали бы, а о том несчастном молодом человеке, которого вы убили. Он писал стихи, любил своего короля, любил жизнь... Вспомните его...

Он вспомнил де Сент-Эньяна. Вспомнил своего поверженного противника, поляну с одуванчиками, кровь на цветах... Де Сент-Эньян... Он пришел с миром, уговаривал его, терпел все его дерзости и, умирая, сказал, что они могли бы быть друзьями. Теперь, думая о погибшем, он готов был заплакать. Только воля и гордость удерживали его от слез. И этот тип поймет не так, если увидит, что "крепкий орешек" заплакал.

-Ну, что же вы замолчали? А я как раз хотел разрешить вам отдохнуть. Соберитесь, молодой человек, соберитесь. Постарайтесь не делать ошибок, стоять спокойно, и вы получите пару минут отдыха.

Но, конечно, он сбился. И не удержал равновесие. Наблюдатель покачал головой и развел руками. Рауль читал молитву прерывающимся голосом. Паузы были все более частыми. Плечи, поясница, руки, прижатые к туловищу - все ломило, ныло, но особенно донимал дрожь - с ней было не справиться. Он опять взглянул на чиновника.

-Отдыхайте.

Он хотел изменить позу и сесть прямо на пол, чтобы дать отдохнуть пояснице и позвончнику.

-Нет, так не пойдет, - возразил чиновник, - С колен не вставайте.

Он взял пленника за плечи, тот не шевельнулся. На этот раз минуты отдыха пролетели еще быстрее. Он выпрямился, чуть ли не со стоном. Но поднялся. Теперь он думал о похоронах де Сент-Эньяна, о мужчине и женщине в трауре, у него сжалось сердце, и он опять едва не заплакал. Было ли то раскаяние? Видимо и это. Чиновник внимательно смотрел на измученного узника.

-Кажется, вы что-то начинаете понимать, - сказал он.

Может, теперь скажет "довольно", и весь этот кошмар закончится?

Но чиновник королевской администрации, прохаживаясь взад-вперед, громко говорил, стоя у самой двери:

-Вы не хотели выслушивать мои поучения? Вы отвечали дерзостями и ругательствами? Вам сейчас тяжело, я понимаю ваше состояние. Но вы должны быть наказаны за свои злодеяния со всей строгостью... Вы не задумались о том, как вы оскорбили короля? А вы представьте себя на месте Его Величества. Неужели вы не отомстили бы за смерть вашего лучшего друга его убийце? И к тому же - сопернику в любви.

"Отомстил бы. Но не так. Издеваться я не стал бы. За смерть лучшего друга..."

И тут Рауль представил не месте умирающего де Сент-Эньяна своего лучшего друга - де Гиша... Это было так жутко, что слезы навернулись на его глаза. А вытереть их он не мог - руки его были связаны, и в них он держал свечу. Он не считал себя плаксой.

Со времени заключения в Бастилию он не пролил ни слезинки. Даже в подземелье, в руках "кожаных жилетов" он удержался. В последний раз он расплакался, когда на его руках умирал граф де Сент-Эньян. Но "крепкий орешек" раскололся. Чиновник королевской администрации довел-таки его до слез.

-Так. Вот вы и заплакали, "крепкий орешек". Но я все-таки подержу вас здесь еще некоторое время. Вижу, вы осознаете свою вину. А когда осознаете в полной мере, будете готовы к исповеди. А пока - потерпите. Страдания, которые вы сейчас испытываете, очищают вас от грехов ваших. И согласитесь, юноша, вы наказаны за дело...

"Когда же меня отпустит этот урод? - подумал Рауль с отчаянием, - Меня захватили врасплох. Если бы Фрике предупредил о такой

провокации, я успел бы внутренне подготовиться. Но Фрике, вероятно и сам не знал о таком распоряжении Его Величества. И стоит, гад, у самой двери, орет, специально, что ли, чтобы слышали тюремщики и охрана?!"

-И я помолюсь с вами за вашу грешную душу! - сказал чиновник и бухнулся на колени рядом с пленником.

-Долго же ты держался... , - прошептал он, - А теперь слушай... Я коадъютор Ордена Иезуитов. Иными словами - помощник Генерала Ордена. Сейчас я позову тюремщиков и велю им развязать тебя. Ты на меня бросишься с кулаками. Тогда я прикажу схватить тебя и бросить в еще более глубокое подземелье, на уровне русла Сены. И там, в этом каменном мешке, мы поразим кинжалами этих тюремщиков. Поднимаем плиту - там начинается подземный ход. Он выводит нас за стены Бастилии, на квартиру, принадлежащую Ордену в Сент-Антуанском предместье.

-Я не знаю никакого Генерала Ордена.

-Знаешь, и он тебя знает с давних пор. Генерал просил меня позаботиться о его друзьях. Это не кто иной, как старинный друг твоего отца - Арамис.

-Я вам не верю. Зачем вы устроили весь этот спектакль? Еще тогда, на первом допросе?

-Я знал, с кем имею дело. Мог ли я тогда сказать правду? Тогда, дорогой виконт, вы не такими пылающими ненавистью глазами смотрели бы на меня во время процесса, верно?

-А обыск? Все это зачем? Для отвода глаз? Усыпить бдительность королевской охраны?

-Не только. Генерал боялся, что вы, узнав о приговоре, и правда что-нибудь сотворите над собой. И ваши экстремалы-дружки передадут вам яд или кинжал.

-Будь я древний римлянин, так и поступил бы. Но я католик Семнадцатого Века и не хочу губить свою душу. Так за мной еще и иезуиты следят?

-Иезуиты вас охраняют, виконт де Бражелон. По приказу Генерала Ордена.

-Да уж... Вы достойны своего печально знаменитого Ордена, господин коадъютор Генерала.

-Мы были начеку с того момента, как вы начали беседу с господином де Сент-Эньяном.

-Лучше бы вы, раз вы такие могущественные, постарались предотвратить смерть де Сент-Эньяна!

-Приказано охранять вас, а не Сент-Эньяна.

"Почему Арамис раньше не воспользовался тоннелем?"

-Вы давно прорыли этот тоннель?

-Нет. Совсем недавно. Вчера только закончили. Вы все поняли?

-Я ничего не понял. Сохраним статус-кво. Я дал слово. Спасибо Арамису за заботу, но убивать тюремщика я не буду. Я не хочу, чтобы потом говорили, что я нарушил свое слово.

-Не делайте глупостей. Вы хотите за встречу с Лавальер заплатить своей жизнью? Здесь ничего не выйдет. Она любит короля, разве вы еще на что-то надеетесь? Арамис вам предлагает свободу. Мы доставим вас куда захотите - в Испанию, в Америку. А для начала - на Бель-Иль.

-Нет. Простите, нет.

В дверь постучали. Вошел тюремщик, мечтавший разбогатеть на локонах заключенного. Которого он должен был по совету помощника Арамиса, заколоть кинжалом.

-Приказано развязать! - объявил он.

-Ничего не знаю,- огрызнулся чиновник, вернее, коадъютор Генерала, - Не сейчас.

-А когда?

-Через час, по крайней мере, не раньше. Преступник уже на пути к исправлению, и я должен...

"Через час! - ужаснулся Рауль, - Он целый час будет убеждать меня стать клятвопреступником и убийцей!"

-Ничего не выйдет, - сказала потенциальная жертва иезуита, - Приказано немедленно препроводить узника в его камеру. Давешняя девица требует свидания.

-Но я действую по приказу короля! - возмутился иезуит.

-У мадемуазель тоже разрешение, подписанное Его Величеством. Даме полагается отдать предпочтение, господин. Упрямая девица! Добилась-таки своего.

-Забирайте заключенного, - сдался иезуит.

х х х

-Да, сударь, долго же он вас мурыжил, - проговорил тюремщик, - Но всякое зло когда-нибудь кончается. Прилягте пока, отдохните.

А сейчас ваша барышня придет попрощаться.

Рауль не сказал ни слова. Он не был готов к свиданию с "барышней", но предполагал, что и свидание это - месть Короля-Солнца.

Отказываться от свидания он не стал - в этом не было смысла, они все равно сделают по-своему. И еще - он все-таки хотел ее увидеть. В последний раз.

Глава 7. У последней черты.

-Ого, - сказал де Бражелон, - Какая гостья к нам пожаловала!

Он полулежал на своей постели, опираясь на подушку и пристально смотрел на девушку, замершую на пороге.

-Что ж, сударыня, гость в дом - Бог в дом. Я извиняюсь, что принимаю вас в столь скудно обставленном помещении, но ситуация... э... экстремальная, и я ничего не могу вам предложить, кроме этого, - он похлопал по покрывалу рядом с собой, - Присаживайтесь, устроимся как-нибудь. Я извиняюсь также, что продолжаю валяться, когда вы стоите словно изваяние или соляной столб, но мне чертовски хочется

спа-а-ать! - тут он притворно зевнул и смежил веки, продолжая все так же пристально смотреть на посетительницу, - Так что говорите поскорей, с чем пришли, и - чао! (Итальянское прощание соответствовало маске Капитана, но она еще не видела его в этой маске!) А я вздремну напоследок.

-Я восхищаюсь вашим самообладанием и мужеством, виконт, даже если это наигранно, и ваши слова только бравада, - проговорила Луиза де Лавальер, подошла к виконту и уселась рядом с ним, - Впрочем, еще на нашем последнем свидании я поняла, что вам угодно доводить ситуацию до абсурда.

"О чем это она?"

-Надеюсь, мое соседство не очень вам неприятно, мадемуазель? - все так же смотря сквозь ресницы, спросил он.

-Как ты себя чувствуешь? - мягко спросила Луиза, - Ты ранен, я знаю. Как твоя рука? И вообще... как твое здоровье?

-Отлично! Я здоров как бык! Но ты понимаешь, о чем ты спрашиваешь? И кого ты спрашиваешь о состоянии здоровья?

-Понимаю. Но ты очень бледный.

-Тебе кажется. Освещение такое. Ты бы еще о погоде спросила. А кстати, мадемуазель, какая погода? Я в этом каменном мешке одичал, и даже не знаю, что там, на воле.

-Погода плохая. Дождь.

-Хоть бы завтра дождя не было. Мокрый эшафот - некрасиво как-то, правда? Лучше бы солнышко выглянуло напоследок. Хотя, должен признаться, из-за твоего Короля-Солнца и солнечные лучи не так сияют.

-Хватит! У нас мало времени! - воскликнула Луиза, - Прекрати ломать комедию и поговорим серьезно.

-У нас мало времени? - переспросил Рауль, - Вы ошиблись, мадемуазель. У вас мало времени. У меня его очень много. Целых десять часов. Моя вечность. Ведь казнь назначена на завтра.

Лавальер не выдержала. Она схватила Рауля за плечи и тряхнула изо всех сил.

-Даже не думай об этом! Я пришла спасти тебя!

-Вот как? И как же ты собираешься меня спасать? Перебить гарнизон Бастилии?

-Не прикидывайся дурачком. Я привезла важную бумагу. Она все может изменить. Людовик долго не соглашался подписать ее, но я все-таки выпросила. Ты прав, ситуация экстремальная, но еще не все потеряно.

Рауль выпрямился и посмотрел на нее в упор.

-И что в этой бумаге? Помилование?

Она покачала головой.

-Все от тебя зависит. Ты еще можешь написать прошение королю. В этом Людовик уперся. Но, если ты напишешь ему это прошение, тебя не казнят. Людовик мне обещал.

-Ты забываешь, что здесь нет бумаги.

-Это неважно. Если я скажу, тебе дадут и бумагу и чернила. Я опоздала потому, что мне стоило огромного труда убедить Людовика...

"Она называет короля Людовиком", - ревниво подумал Рауль.

-Его Величество король так добр! - сказал он иронически, - Но к чему переводить бумагу?

-Ты отказываешься?

-Да. Ты удивлена?

-Нет. Я почти не сомневалась, что ты откажешься. Но ведь ты с некоторых пор все делаешь мне назло!

-Назло тебе кладу свою дурацкую башку на плаху? Ты слишком высокого мнения о себе, дорогая!

-Когда я пришла к тебе домой, Рауль, ты что-то говорил о смертном приговоре. Но могла ли я подумать, что твои слова окажутся пророческими!

Он печально усмехнулся.

-Чем скорее, тем лучше, - промолвил он.

-Да прекрати ты лицемерить! Меня ты не обманешь. Все, все делаешь мне назло!

-Назло тебе заколол твоего дружка де Сент-Эньяна?

-Но ты же еще тогда вызвал его!

-А теперь он меня вызвал. И это истинная правда.

-Вызвал, потому что ты довел его до этого. Ты раньше был совсем другим. И все равно я не верю, что ты такой. Ты притворяешься. Ты словно играешь роль забияки-капитана из итальянской комедии масок.

Рауль задумчиво посмотрел на нее. Она первая перешла в разговоре с ним на "ты", как в далекие дни детства. Она сказала "у нас мало времени", а для влюбленного "мы" и "ты" очень важные местоимения. Но она несколько раз назвала короля просто "Людовиком". И все-таки она очень хорошо понимала его. Даже эту его новую маску, личину капитана-фанфарона.

-Бона сера, синьорина, Джулио Бражелуччо!

-Ты похож на пьяного, - с ужасом сказала Луиза, - Или на сумасшедшего!

Есть ли смысл продолжать игру. И чего он добивается таким поведением? Довести ее до слез? Рассориться окончательно, чтобы она не переживала по его бедной голове? Опять довести до обморока? Или все же расстаться

по-хорошему и все простить. Он сам не знал, что говорил. Но Луиза сорвала с Капитана его итальянскую маску.

Ладно, детка, найдется другая личина. Настоящее мое лицо я тебе больше не покажу. Ты в последний раз видела меня настоящего в моей квартире. А теперь я надену маску пропащего парня из воровских баллад Вийона. Со стороны я себя не вижу, но полагаю, что и внешне похож теперь на такого бедолагу.

-Послушай меня, - взмолилась Луиза, - Пожалуйста...

И говорила это она так, словно они были закадычными друзьями! Словно не было предательства и подлых интрижек!

-Вот привязалась! - грубо сказал Рауль.

Тут и кроткая Лавальер возмутилась.

-Достойный тон для потомка Роганов! - гневно сказала Луиза.

-Подожди, ты еще не то услышишь от потомка Роганов!

Она взяла его за руку. Теперь у нее была такая теплая ладошка!

-Боже, какая холодная у тебя рука, Рауль.

-А скоро и совсем похолодеет, - сказал он.

-Не мучай меня! - она сжала его пальцы, прижалась щекой к его руке. Он вырвал руку.

-Принц, коли девка расточает чары,

Глянь, нет ли ухажора у девчары,

А коли есть - любиться с ней говенно!

Вмиг обосрут тебя как янычары,

Дерябнув на халяву выпивона, - процитировал потомок Роганов и с любопытством посмотрел на девушку. Но девушка справилась с изумлением, усмехнулась, взглянула не него как-то по-взрослому, по-женски, как смотрят женщины на детей, которые повторяют глупости.

-Девятая баллада Вийона, не так ли? Какой рефрен Вийона? Я сымпровизирую с этим рефреном дистих для тебя:

Дерябнув на халяву выпивона...

...Братва спасет от плахи Бражелона...

Тут потомок Роганов разинул рот. Луиза де Лавальер заговорила на арго! А потом расхохотался и сказал:

-Браво, детка! Ты умеешь "ботать по фене"? Двор Чудес! Вернее - Чудеса при Дворе Людовика!

-Я прочла все воровские баллады потому, что интересовалась твоим процессом. И поняла, что твои друзья что-то затевают. Вот почему ты так вызывающе ведешь себя. Ты уверен, что тебя спасут!

-Дура! - заорал он.

-Дура, потому что пришла упрашивать и унижаться, а нарываюсь на оскорбления!

-Так вот ты какого мнения обо мне! Полагаешь, я жду спасителей?

-Опять лицемеришь! Ты знаешь, что тебя спасут. Мушкетеры. Или англичане. Или и те и другие.

-А если я тебе скажу, что не хочу ни спасения, ни помилования?

-Эти господа спасут тебя против твоей воли. А я не хочу кровопролития и... О, ну не прикидывайся дурачком! Ты знаешь, что за тебя они разнесут весь Париж! А этого можно избежать. Нужна только твоя подпись на бумаге.

-Вот что значит быть королевской шлюхой! Как мне никого не пускают, кроме адвоката и священника. Даже теперь, после приговора - никого! А ты... О, ты далеко пойдешь! Сколько раз ты трахалась с Луи за эту... аудиенцию?

Луиза сцепила пальцы в замок и прижала к груди. Зажмурилась ...и взглянула на Бражелона ангельским взором.

-Вы знаете, виконт, я сейчас боролась с искушением... И возможно, любая женщина на моем месте закатила бы вам затрещину - за все, что вы тут сказали.

-Я же не клоп, чтобы меня закатывать за трещину.

-Пощечину, если вас устроит это слово. Но я, как истинная христианка, преодолела этот порыв. И я прощаю вам, ибо вы не ведаете, что говорите.

-А я, как истинный христианин, подставляю вам левую щеку, мадемуазель, - сказал он, зажмурившись и приблизил к ней лицо. Правда, у него вдруг вспыхнули щеки - он понимал, что заслужил от нее затрещину. Но Луиза обняла его за плечи и поцеловала в щеку.

-Глупый, - прошептала она, - Ты же сам не веришь, что это правда.

х х х

Теперь он схватил ее за руки.

-Во что это я не верю?

-Ты не веришь, что я отдалась Людовику.

-А разве нет? Ты же сама мне говорила...

-Ничего ты не понял. Я сказала тебе хоть слово о физической близости с Людовиком?

-Ты говорила о "мгле колебаний", насколько я помню твои слова. И так далее - всякий любовный вздор.

-Вам напомнить ваши слова, виконт?

-Не надо, - сказал он, чувствуя по горячим щекам, что предательский румянец выдает его с головой, - Я тоже заговаривался, Луиза! Но выходит, де Сент-Эньян сказал мне правду?

-Что сказал тебе де Сент-Эньян?

-То же, что и ты - что ты не спишь с королем.

-Правду. А когда он это сказал?

-Во время дуэли. Там, на поляне. Я просто обалдел, а он, воспользовавшись моим замешательством, нанес мне удар... Тогда я перехватил шпагу, а де Сент-Эньян напоролся не нее в этот момент.

-Постой-ка, постой-ка! Ты сам не наносил ему удар?

-Нет. Я занял оборонительную позицию. А ты говоришь, назло...

-Я тебя погубила, - с ужасом прошептала Лавальер, - Это все из-за меня. Вот недостающее звено - слова де Сент-Эньяна.

-Ты понимаешь, что я не мог сказать на суде, как все было на самом деле?!

Луиза молча плакала.

-Ну, милая, слово не воробей, вылетит - не поймаешь!

-О, если бы можно было "поймать воробья"! - воскликнула Луиза, - Твои слова - свидетельство твоей невиновности! Они же ничего не поняли и ничего не знают - ни судьи, ни свидетели, ни эксперты.

-Достаточно того, что ты это знаешь. И больше не считаешь меня убийцей. Клянусь, это был несчастный случай. Мне и самому его очень жаль, поверь.

-Я никогда не верила, что ты убил его. И все, почти все, считают это несчастным случаем.

-А кто не считает? Не говори, я сам скажу. Де Вард с де Лорреном, так? И еще, вероятно, твоя "лучшая подруга". Монтале?

-Монтале. Хотя... я не могу понять ее. Она то сожалеет, то ехидничает.

-Ага, змея высунула свое жало. Остерегайся ты ее. Будь осторожнее. А еще ее горе-рыцарь Маликорн.

-Да, Маликорн тоже поддерживает версию твоих обвинителей. Он говорит, что был уверен, что этим все закончится.

-Так я и думал... Я даже полагаю, что он и подбросил де Сент-Эньяну идейку с квартирой, сам бы он не додумася. Так бы и кропал свои мадригалы и пастушеские вирши.

-Откуда ты узнал? - удивленно спросила Луиза.

-Дошел своим умом, - усмехнулся Рауль.

-Рауль, умоляю тебя, напиши королю, как все было на самом деле. Я передам. Сегодня же, сейчас же!

-Ты сошла с ума!

-Я сама все расскажу королю.

-А я отрекусь от своих слов. И сейчас нас могут слышать разве что крысы... Да, милая моя, здесь водится такая живность.

Лавальер опасливо огляделесь и придвинулась к нему. Он положил ей руку на плечо.

-Трусишка. И почему женщины так боятся крыс? Меня они даже развлекают. Я в них швыряюсь, чем ни попадя.

Он поскреб деревянный столб, поддерживающий полог.

-Ай! - вскрикнула Луиза и прижалась к нему еще ближе. Хитрость удалась. Он обнял ее, успокаивая, и вздохнул... радостно!

-Это не крыса. Это я. Я пошутил.

Она вздохнула с облегчением. В углу послышалось какое-то шуршанье.

-А это, наверно, настоящая крыса.

-С тобой я не боюсь даже крыс! - отважно сказала Луиза.

"Даже крыс!" Разбойники, опасности, бедствия, ураганы - какие только подвиги он не мечтал совершить ради нее. Вынести ее из горящего дома, тонущего корабля, вырвать из лап пиратов, бандитов, укротить бешеного коня. Но ему не повезло. Жизнь Луизы де Лавальер не подвергалась ни малейшей опасности. Один-единственный раз, когда на нее напали бродяги на ...Гревской площади... судьба послала ей спасение в лице Д'Артаньяна.

-Вот бы мой котяра поохотился! Хочешь, я подарю тебе моего Кира Великого? Он переловит всех крыс в Пале-Рояле. Соседи то и дело "берут его в аренду".

-Кота - в аренду? Зачем?

-Убивать крыс! И в качестве жениха для своих кошек.

-Что-то мы говорим об очень глупых вещах, - вздохнула Луиза.

-Это я тебя развлекаю. Ты никак собираешься вернуться к своей невыполнимой просьбе?

-А если я скажу, что выйду за тебя замуж?

У Рауля закружилась голова.

-Это невозможно, - прошептал он, - Людовик не отдаст мне тебя. Он не захочет с тобой расстаться. А я не хочу...

-Что ты не хочешь, Рауль? - спросила Лавальер тревожно, - Унижаться перед королем? Значит, ты меня не любишь.

-Но ты любишь короля!

-Это неважно, - она опустила ресницы.

-Важно. Я не буду писать королю.

-Пусть будет так. Остается последняя надежда - на твоих друзей.

-А почему ты думаешь, что они что-то замышляют?

-Потому что Д'Артаньян постоянно свистит свой любимый марш. Потому что Бекингем, де Гиш и принцесса постоянно устраивают тайные совещания ...и с ними этот... Генри Грефтон, брат твоей английской симпатии. Правда, Монтале говорила, что англичанка - больше чем симпатия.

"Ага, заревновала," - торжествующе подумал де Бражелон, но он слишком уважал прелестную Мери Грефтон, чтобы подтвердить сплетню злоязычной Монтале.

-Ничего у них не выйдет, - сказал он, - Английская комедия... можно цитату -

И мы, сеньор, как римляне умрем,

Хоть жили мы как греки...

Это Бен Джонсон. Английская комедия окончилась. А французская трагедия подходит к финалу.

Красавцы, розы с ваших шляп

Вам снимут вместе с головою.*

.......................................................................................................................

*Ф. Вийон. В "Пиратах" Рауль повторно цитирует это двустишие.

.......................................................................................................................

За кого ты собираешься замуж? За узника, за каторжника?

-Нет, - сказала Луиза, - За свободного человека. Король отпустит тебя на все четыре стороны. Я добьюсь и этого.

-Он? Он спит и видит, как моя башка...

Она остановила Рауля на полуслове, коснувшись рукой его губ.

Рауль нежно сжал ее пальцы и поцеловал их.

-Не буду, не буду... Но у тебя ничего не получится. И я не собираюсь ни о чем просить твоего султана!

-Это сделаю я, за тебя. Людовик не султан. И, в конце концов, я тоже свободна!

-Разве? - усмехнулся Бражелон, - Разве мы были свободны при Дворе?! О, дорогая, взгляни правде в глаза! Мы, придворные, все мы - титулованные рабы! А ты... только зря тратишь свое красноречие.

-Рауль, ты вынуждаешь меня перейти последнюю черту.

-В смысле? - удивился Бражелон, - О чем ты?

-Я на все пойду, чтобы Людовик помиловал тебя! Я... отдамся ему сегодня же, в эту ночь. И тогда, Рауль, между нами действительно все будет кончено.

-Не делай этого, - попросил он, - Подожди хотя бы ...до завтра.

-Неужели ты думаешь, что я и Людовик... что у нас дойдет до этого?

-Какая ты еще наивная девочка! Конечно, дойдет.

-Я поставлю короля перед выбором - твоя свобода или моя любовь. Если он не сохранит тебя жизнь...

-Что же тогда будет?

-Я уйду в монастырь! Клянусь!

-Луиза, а если ты права?

-Я уговорила тебя? - радостно вскричала Лавальер.

-Нет, я о другом... Если все же заговор существует, и завтра что-то произойдет... э... экстраординарное, ты уедешь со мной?

-Да! - сказала Лавальер, - Это единственное средство спасти тебя. Да! Я уеду с тобой и выйду за тебя замуж. И сейчас ты можешь делать со мной все, что хочешь!

-Ты с ума сошла!

-Это ты уже говорил. Но я в здравом рассудке. Я готова быть твоей. Здесь же. Сейчас же. Ты перешагнул черту, нечаянно убив де Сент-Эньяна. У меня своя черта, мои моральные принципы, которые так высмеивали мои циничные подружки. Но я готова ее перейти.

Она закрыла глаза и подставила губы для поцелуя. Бражелон поцеловал ее. Но хотя этот поцелуй с Луизой казался ему в мечтах вершиной счастья, сейчас Луиза была в его объятьях, но не отвечала не поцелуй. Она была далека, она думала о Людовике. Он не позволил себе зайти дальше поцелуя. Он отпустил ее, открыл глаза и увидел слезы на ее глазах.

-Ну что же ты? - спросила она, положив ладошку на пуговочку корсажа.

-Веселая семейная жизнь у нас была бы, мадемуазель!

-Рауль, но я...

-Мне не нужна жертва. Ты все равно любишь короля.

Луиза опустила голову. Это был ответ.

-Уходи, - сказал он,- Уходи. Убирайся, все! Это конец.

-Я на все готова ради тебя,- сказала она.

-Я верю, - сказал он спокойно, - Но нежность из жалости не заменит отсутствия любви... Спасибо, что ты была. Не говорю - спасибо, что ты есть. Это скажет тебе твой Луи. Все прошло. Не плачь. Этот ледяной поцелуй отрезвил меня. Знаешь, похоже, я перебесился.

-Ты простил меня?

-Да, - ответил Рауль, - Прощай, Луиза Милосердная.

Глава 8. Луиза продолжает упрашивать.

-Не прогоняй меня, пожалуйста, - взмолилась Луиза, - Мы еще не все сказали друг другу.

-Дорогая, позволь тебя поправить, - мягко возразил Рауль, - "Мы" уже не "ты и я". Ты сама по себе, я сам по себе. Тебе пора возвращаться в свои аппртаменты, а мне подумать о спасении души.

-Разреши мне побыть с тобой еще немного. Ну, пожалуйста, Рауль, дорогой!

Он устало оперся о подушку.

-Прости, но я...

-Я понимаю, - сказала Луиза, вытирая слезы, - Они очень мучили тебя?

-Господин из королевской администрации проводил со мной воспитательную работу. Но это не интересно, право. И я отхожу помаленьку. К утру буду в полном порядке.

-Звери, - прошептала Луиза, - Подлые палачи!

-Глупышка! Все это по приказу твоего Луи.

-Не может быть! Король ничего не знает.

-Король все знает. Спроси его сама. Хотя нет, не надо спрашивать. Он тебя обманет, его величество Людовик.

-Они тебя били? - с ужасом спросила Луиза.

-Нет. Правда, не били. Хорош я был бы с фингалом под глазом или с разбитой губой.

-Но у тебя такой измученный вид.

-Все уже позади. И довольно об этом!

И с какой-то бесшабашной обреченностью он тряхнул своими темными кудрями - вернее, тем, что от них осталось.

-Тебе очень идет эта прическа, - вдруг сказала Луиза.

-И эта одежда тоже? - усмехнулся он.

-Да! - отважно выпалила она.

-Ты шутишь или издеваешься?

-Не шучу и не издеваюсь. Теперь я вижу только твое лицо. И не могу наглядеться. Так могли выглядеть святые христиане времен Древнего Рима.

-Ты говоришь все это из жалости. Ты стараешься утешить меня. Что я, не знаю!

-Я говорю правду.

-А минуточка прошла.

Луиза показала ему овальный золотой медальон, висевший у нее на шее. На миниатюре была изображена Дева Мария.

-Раскрой его, - сказала она. Рауль раскрыл медальон. Там была тесная кудряшка.

-Я буду молить за тебя Деву Марию, - сказала она.

-Ты выкупила это у тюремщика? - спросил он.

-Он сам предложил.

-Вот. На моей гриве ловкие ребята делают бизнес. И сколько содрал с тебя этот плут?

-Неважно, - сказала Луиза.

-Будь последовательной, выкупи мою голову у палача. Как когда-то королева Марго.

-Нет! - вскрикнула она в ужасе, обнимая его за шею.

-На нет и суда нет.

-Я... не потому что боюсь... Просто... тебя не убьют. С тобой не может произойти то, что с графом де Ла Молем. Тебя спасут!

Он покачал головой.

-Я сказал глупость. Ты не Марго, и, слава Богу. Марго все-таки пережила Варфоломеевскую ночь, участвовала в заговорах. И, кроме того, Марго любила Ла Моля! Поэтому она и похоронила его бедную голову и в тот же день явилась на бал. Nobless oblige.*

...................................................................................................................

*Nobless oblige - благородство обязывает (фр). Иногда переводят как "Положение обязывает".

...................................................................................................................

А ты... куда тебе до Марго.

-Nobless oblige, - повторила Луиза, - Думаешь, я не смогу явиться на бал в форс-мажорной ситуации? Если надо, смогу!

Несколько лет спустя Луиза де Лавальер явится на придворный бал в более отчаянной ситуации, чем Маргарита Навррская. Но это было ее будущее, о котором она не знала.*

...................................................................................................................

*Историческая Луиза де Лавальер появилась на бале сразу после родов.

...................................................................................................................

-А Марго, которой ты так восхищаешься, после казни несчастного Ла Моля взяла себе не одного любовника. И отважного Бюсси, и виконта де Тюррена и твоего собственного предка, Луи де Ла Фера, и ты этим предком всегда очень кичился. Марго предала память Ла Моля. Кстати, о Ла Моле... Ты в некотором роде отомстил за него... Испанским сапогам.

-Не вгоняй меня в краску, - сказал Рауль смущенно, - Ты-то, откуда знаешь?

-Это знает уже весь Париж, - улыбнулась Луиза, - Даже песенку сочинили.

-Так... Я становлюсь популярным.

-Ты думаешь, я пришла к тебе, потому что ты у всех на устах? О, Рауль, даже если бы все отвернулись от тебя, отреклись, предали, я была бы рядом с тобой. И я клянусь тебе - я уйду в монастырь, если Людовик мне откажет. Теперь ты мне веришь?

-Верю. С тебя станется. Но насчет головы я шутил. Не надо подражать Марго. Запомни меня живым. Что же до короля, я ему уже все простил. Я понял его. А понять - это уже много. Я понял, что он должен был подписать этот приговор. Погибший Сент-Эньян был его лучшим другом. А дружба - это святое. Женщинам этого никогда не понять.

-Невысокого же ты мнения о нас, - сказала Луиза, - Ты убежден, что женщины не умеют дружить?

-А разве у тебя есть подруги при Дворе? Ты считаешь Монтале подругой?

-В Блуа мы дружили по-настоящему!

-Мало ли что было в Блуа! Поверь, Ора де Монтале не друг ни тебе, ни мне. Как бы она ни уверяла нас в обратном.

-Мы не будем друзьями, Рауль?

-Нет, Луиза. Не будем.

-А Монтале все-таки очень странно к тебе относится. Мне иногда кажется, что ты ей нравишься.

-Теперь еще и Монтале? С чего ты взяла?

-Она при всех называет тебя безумцем, а по ночам плачет. И рассорилась со своим Маликорном, сказав ему, что никто, никто из них не способен разорвать полковничий патент.

"И Маникан намекал на какие-то чувства со стороны Монтале. Нет, женщин понять невозможно!"

-Мне нет дела до Монтале. Но я говорил о мужской дружбе. Как ты считаешь, они были настоящими друзьями, Людовик и де Сент-Эньян?

-Да, наверно, - прошептала Луиза.

-Теперь я это понимаю. Разве я не отомстил бы за смерть де Гиша? Дай Бог ему долгой жизни!

-Дай Бог, - откликнулась Луиза.

-Разве отец не отомстил бы убийце Д'Артаньяна? Многие лета господину Д'Артаньяну! Я все это понял. Иногда не мешает поставить себе на место другого человека и взглянуть на события под другим углом зрения, глазами этого человека... А все остальное - мелочи. Я выше этих мелочей. Не проси короля ни о чем. Ты ничего не добьешься. Правда, твой Луи, наверно, хотел довести меня до такого состояния...

Она опять попыталась возразить.

-Но я живучий как кошка, - продолжал Рауль, улыбаясь, - А твой Луи просчитался. Он думал, что я окажусь не на высоте. Он думал, что ты ничем не рискуешь, и потому разрешил нам последнее свидание. Но я был на высоте, а вот ты...

-Дай мне еще один шанс, - попросила Луиза,- Я постараюсь сделать тебя счастливым. Тогда ты захочешь жить и примешь помощь твоих друзей.

Рауль покачал головой.

-Поздно, Луиза. Мне пора подумать об исповеди. Я хочу умереть как добрый католик и честный француз.

Она опять попыталась возразить, и опять Рауль остановил ее. Лавальер упрямо тряхнула локонами, как норовистая лошадка.

-Нет, дай мне сказать! Я хочу, чтобы ты жил как добрый католик и честный француз!

-А разве я не так жил?

-Так! Я хотела сказать "продолжал жить"! Понимаете, добрый католик и честный француз?

-Оливен наверняка поменял бы местами прилагательные и сказал бы "как честный католик и добрый француз".

-Да, я знаю эту повадку твоего Оливена, - улыбнулась она.

-А, если быть совсем честным, это не я придумал.

-А кто?

-Поль де Гонди, кардинал де Рец.

-А-а-а, - протянула она.

-Рассказать?

-Расскажи, - закивала Луиза.

Луизу де Лавальер вовсе не интересовала героическая биография знаменитого фрондерского лидера, но она была рада, что Рауль разговорился, оживился и не прогоняет ее.

-Король Карл Второй воевал в Шотландии. Был не то пятидесятый, не то пятьдесят первый год. Проиграв одно из сражений, король Англии прибыл в Париж. Карл Стюарт был очень беден в то время, рубашки, и той не было. Как, впрочем, в данной ситуации у вашего покорного слуги, - при этих словах Бражелон прижал руку к сердцу и шутливо склонил голову. Луиза ласково взъерошила его спутанные кудри.

-Продолжай, - слегка улыбнулась она, и вздохнула, не без сожаления отметив, с каким уважением говорит Рауль о чужом короле, а своего насмешливо называет "твой Луи".

-Господин де Рец пытался убедить хорошо тебе известного Гастона Орлеанского оказать бедствующему королю помощь. Все-таки племянник, как-никак. Но не тут-то было! "Сумма незначительная его недостойна, - заявил Гастон, - А слишком большая обяжет меня впоследствии".

-Это похоже на Гастона, -презрительно заметила Луиза, - И что же, твой коадъютор так и не смог убедить Месье?

-Мой коадъютор... А я передаю тебе его слова так, как слышал сам - не в силах был заставить богатейшего принца дать 1000 пистолей английскому королю. "Мне было стыдно за него, стыдно за самого себя", - говорил коадъютор. Он занял у кого-то из своих друзей тысячу пистолей и передал лорду Тэфу, единственному представителю английского Двора - и камергер, и камердинер, и кастеллян и виночерпий в одном лице. Для Его Величества короля Англии Карла Второго. А тем временем в Париж приехал ближайший поверенный Кромвеля, некий Вэйн. Кровавый Нол пожелал завязать тесную дружбу с нашим де Рецем! То, что коадъютор защищает общественные свободы, его влияние на народ, популярность - все это привлекло внимание английского диктатора, палача Карла Первого!

-А де Рец?

-Де Рец культурно отказался. "Я не сказал и не сделал ничего такого, что было бы недостойно доброго католика и честного француза".* Думаю, ты поняла.

...................................................................................................................

* Де Рец рассказывает эту историю в своих "Мемуарах".

...................................................................................................................

-Ты послал бы Вэйна... подальше, - заметила Луиза с улыбкой, - А рекомендательное письмо Кромвеля разрвал бы и швырнул в лицо послу.

Она вздохнула и прижалась к нему.

-Я понял твой намек, - сказал он, обнимая ее.

-Мы все ненавидим кровавого Нола. Кто, как не коадъютор, когда-то спас от холода королеву Англии и ...принцессу.

Тут Луиза опять вздохнула.

-Но коадъютор политик и дипломат. И он сумел учтиво отказать заклятому врагу.

-А я?

-Ты? Ты ребенок, мой бедный Рауль. Только ребенок мог так поступить с полковничьим патентом. Не обижайся, это так, и ты знаешь, что это так.

-Тебе не кажется, что твой визит... - он убрал руку с ее плеча и отодвинулся.

-Ну вот! Ты все-таки обиделся! Не гони меня! Подожди до прихода священника! И все-таки... если ты на высоте, как ты говоришь...

-И что же из этого?

Она обняла его за шею и шепнула несколько слов на ухо.

-Да ты домогаешься меня как жена Потифара!

-Но ты не святой Иосиф, - заметила Луиза.

-Скажи мне: "К бою!"

-К бою! - сказала она.

На этот раз Рауль уложил девушку в мягкие подушки и склонился над ней. Не прошло и двух минут, как дверь отворилась, пропуская священника в черной сутане с полуопущенным капюшоном. Посетитель замер на пороге, явно не ожидая увидеть подобную сцену.

-Наконец-то! - воскликнула Луиза. Она подбежала к священнику и упала перед ним на колени, - Обвенчайте нас немедленно, святой отец! In articulo mortis*!

...................................................................................................................

*In articulo mortis - при смерти, на смертном одре. (Лат).

...................................................................................................................

Глава 9. Шпоры под сутаной.

Священник попятился. Кашлянул. Опустил капюшон пониже и промолвил тихим голосом:

-Желает ли того же молодой человек?

-Не желаю!

Священник опять кашлянул.

-Вы простужены, святой отец? Здесь сыро. Но я подброшу пару полешек, и вы мигом согреетесь, - сказал Рауль, - А ты вставай! - велел он девушке.

-Но мы...

-Вставай, я сказал!

-Итак, - глуховато сказал священник, - Вы отказываетесь от этой девушки?

-Да...

-Ты совершаешь непоправимую ошибку!

-Я совершил бы непоправимую ошибку, если бы принял твою жертву. Вставай по-хорошему!

Луиза поднялась.

-Так-то лучше. Позвольте за вами поухаживать, мадемуазель, - он отряхнул ее юбку.

-Нашел время ухаживать, - прошептал священник, и за спиной девушки сделал жест, слегка пошевелив пальцами: "Выпроводи, мол, эту особу". На это движение пленник ответил вздохом и жестом, означающим: "Я ее по-всякому гоню, а она не уходит".

-Я разгадал твою игру! Ты специально тянула время до прихода священника. Но ты ничего не добьешься. Лучше уходи. Правда, уходи, пока я не наговорил тебе новых дерзостей и циничных вещей!

-О, столько дерзостей, сколько ты успел наболтать сегодня, я не слышала за всю мою жизнь, - кротко сказала Луиза.

-Гм! - пробормотал священник, - Что я слышу!

-Но с тобой говорить бесполезно. Ты не внемлешь голосу разума. Может быть, святой отец сможет найти выход из этой отчаянной ситуации.

Священник благочестиво кивнул.

-Вы знакомы с материалами процесса, господин аббат? - спросила Луиза.

-Да, мадемуазель.

-Вы читали все показания? - продолжала допытываться девушка.

-Да.

-И свидетелей защиты? И экспертов?

-Да.

-И у вас не возникло ощущения, что в деле виконта де Бражелона что-то не так?

-Да замолчи же ты, болтунья! - не выдержал Рауль.

Священник жестом остановил его.

-Вы не очень-то разговорчивы, господин аббат. И все-таки вам придется меня выслушать. Я, как и вы, следила за процессом. Но у меня, глупой девчонки, сразу возникло сомнение, едва я прочла описание дуэли. А наши католические священники не такие профаны в фехтовании, как глупенькая фрейлина герцогини Орлеанской! Стоит вспомнить известного дуэлянта господина коадъютора и печально известного епископа ваннского, в прошлом мушкетера по имени Арамис.

-К чему вы клоните, мадемуазель? - спросил господин аббат.

-Я льщу себя надеждой, что и вы, благочестивый представитель нашей святой католической церкви, кое-что смыслите в фехтовании.

-Допустим, - сказал священник, а Рауль усмехнулся, или, вернее, захихикал.

-В дуэли господина виконта с графом де Сент-Эньяном есть одно несоответствие, которое сразу бросается в глаза. Даже, повторяю, профану. А знатоку тем более. Но это обошли молчанием!

-А именно?

-Скажите вы, господин аббат!

-Право, не знаю.

-Вы отлично знаете! - возразила Луиза, - Как мог господин де Сент-Эньян, довольно посредственный фехтовальщик, нанести удар такому мастеру клинка, как виконт де Бражелон? Вы не заподозрили в этом подвох? Предательство? Я сразу заподозрила. И вот что осталось тайной...

-Да замолчи же ты!

-Виконт скрывал эту тайну, но мне он все рассказал. А я не собираюсь молчать, потому что это действительно несчастный случай, а не умышленное убийство под видом дуэли!

-Екатерина Медичи была права, организовав "летучий отряд" из хорошеньких фрейлин, - благочестивый представитель святой католической церкви изобразил нечто вроде поклона, - Женщина развяжет язык кому угодно. Даже вам, виконт.

Виконт возмущенно фыркнул, а Луиза растерянно спросила:

-Вы сравниваете меня с куртизанками "летучего эскадрона" Екатерины Медичи? Вы ошибаетесь, господин аббат! У меня другие побуждения. Более благородные, чем у девушек из "летучего эскадрона".

-Не верьте ей, господин аббат! Она все придумала, чтобы меня выгородить! У мадемуазель разыгралась фантазия.

-Не верьте ему, господин аббат! Подумайте сами, если одному из дуэлянтов дали какого-то зелья, дурмана, чего-то такого, от чего умный человек теряет власть над собой и становится вроде дурачка, разве не подло в этот момент наносить удар?

-Зелье?

-Вначале было слово,- сказала Луиза.

-Аминь, - кивнул господин аббат.

-Слово может быть зельем. Слово может поразить как клинок. Хотя у господина де Сент-Эньяна были благие намерения.

Священник кивнул.

-Вы знаете и это?

-А как же. Что же такое мог сказать господин де Сент-Эньян?

-Рауль! Ты сам скажешь или мне повторить слова де Сент-Эньяна? Хорошо. Продолжайте молчать, господин виконт.

ГРАФ ДЕ ЛА ФЕР ОШИБСЯ, НАЗВАВ ЛУИЗУ ДЕ ЛАВАЛЬЕР КОРОЛЕВСКОЙ ШЛЮХОЙ. ОНА НЕВИННА

-Черт возьми! - воскликнул господин аббат, - А вы уверены, что граф сказал королю именно это?

-Это или не это, какая разница? Форма, может, была более мягкой, но смысл был в этом. Теперь вам понятно, что было дальше?

-Да... Более чем понятно. Значит, граф ошибся?

-Ваш приход, господин аббат, помешал господину виконту убедиться в правоте слов графа де Сент-Эньяна.

-Так мне что... - спросил господин аббат растерянно, - Удалиться и зайти попозже?

-Не надо, - сказал Рауль, - Я не извращенец и не сатир, чтобы овладеть женщиной, которая остается бесчувственной и холодной, словно мраморная статуя.

-А я не шлюха и не вакханка, чтобы отвечать на твои нежности в такой обстановке, здесь, когда могут войти в любой момент! Если я была робкой и скованной, то это потому, что еще никому не позволяла того, что тебе сейчас. А если я не отвечала на твои ласки, то потому, что я фрейлина герцогини Орлеанской, а не Екатерины Медичи. В спокойной обстановке, я, быть может, была бы другой.

-О нет! Ты такой осталась бы и на необитаемом острове! А поскольку я в этом убедился, у меня пропало всякое желание.

-Неправда!

-Правда!

-Вы до утра будете препираться? - спросил господин аббат.

-Вы совершенно правы, господин аббат! Я чертовски устал - ноги не держат. Так что я сяду, а лучше, возлягу как древний римлянин на этот ковер, а вас приглашаю последовать моему примеру.

Господин аббат уселся на ковер. Под рясой сверкнули золоченые шпоры. Луиза присела возле Рауля и нежно сказала ему:

-Положи голову мне на колени.

Он приподнялся на локте, посмотрел на нее и растянулся в более удобной позе. "Луизины коленки - неплохая подушка для бедного узника".

-Ну, что вы молчите, служитель божий? - спросила Луиза, - Ваша профессия должна бы научить вас красноречию, а вы только мычите да кашляете! Или вы в вашем храме простудились, служа ранние обедни? Или вы голос сорвали на проповедях? Право, господин аббат, ваш коллега из Блуа, простой провинциальный священник, заговорил бы вас, парижанина... Я не очень-то в этом разбираюсь, но, когда нам так нужна поддержка и утешение, мы не можем дождаться от вас ни слова. Вы хрипите, как испорченный орган! Или наши парижские священники так часто заливают за воротник, что пропили свои звонкие голоса? Вместо того чтобы утешать свою паству?

-Гм! Оказывается, маленькая Луиза может быть ехидной и коварной! Вот уж не думал!

-Но, святой отец, вы сами вынуждаете меня говорить такие вещи! Если вы духовник, дайте нам совет! Это ваша прямая обязанность! Чему вас учили в вашей... семинарии!

-Я знаю свои обязанности, мадемуазель. Кхм!

-Право, святой отец, видно, у вас в храме жуткий холод.

-Ледяной, дитя мое. Кхм! Кхм!

-Что нам делать? Ради Бога, скажите, что нам делать?

-Вы любите эту девушку, виконт?

-Нет.

-Вы в этом уверены?

-Да.

-А вы, мадемуазель?

-Я люблю его больше матери, брата, больше памяти отца, маркиза де Лавальера, и в этом могу поклясться!

-Но меньше Людовика!

-Рауль... Ты не понимаешь...

-Все понимаю. Где ты была раньше?

-Милый, но то мы и люди! Я очень люблю мамочку, преклоняюсь перед памятью отца, но матушка и брат прекрасно себя чувствуют, им ничто не угрожает. Потому я и говорю, что ты мне сейчас дороже всех!

--Не было бы счастья, да несчастье помогло, - проговорил господин аббат, - Впрочем, чувства мадемуазель достойны уважения и мне очень понятны.

-Девиз леди Грефтон: "Нуждающемуся - все!" А мне, Луизочка, ничего от тебя не нужно!

-Раз уж речь зашла о леди Грефтон, позволь затронуть эту тему...

-О, дети! Quosque tandem - до каких же пор вы будете злоупотреблять терпением старого больного прелата?

-Потерпите еще чуть-чуть, господин аббат!

-Если она так хочет...

-Я понимаю твой упрек... Сейчас я спохватилась и иду на все, чтобы тебя спасти, а раньше не удосужилась написать тебе в Лондон. Ты это хотел сказать?

-Возможно.

-А я, представь, обрадовалась, что ты покинул этот ужасный Двор с этими ужасными дуэлями, заговорами, интригами! При Дворе я все время боялась за тебя.

-Что-то незаметно.

-Имеющие глаза - не увидят, - заявила Луиза. По губам господина аббата промелькнула мимолетная улыбка.

-Не успел ты уехать - случилось несчастье с графом де Гишем. Я знала, что при Дворе Карла Второго за тебя можно не беспокоиться. Англичане... если я верно о них сужу - люди спокойные, уравновешенные, и они не будут хвататься за шпагу по каждому поводу, как придворные Людовика.

-Ты неверно о них судишь. Один Бекингем-младший чего стоит! Но все же Двор Карла намного спокойнее.

-Вот! А у нас... Твои взбалмошные друзья, твои коварные враги... И потом, честно говоря, до меня дошли слухи о твоем английском романе.

-Откуда они знали?!

-Есть такое выражение: "Говорят..." Теперь тебе ясно?

-Нет! Ты должна была верить мне! Нашим клятвам, нашей тайной помолвке! Спросила бы де Гиша!

-Де Гиш был тяжело ранен.

-Д'Артаньяна!

-Д'Артаньян советовал ждать. А Монтале ушла от ответа. И я решила - будь что будет, от судьбы не уйдешь. Я просто... плыла по течению. И, когда король в первый раз поцеловал меня, ты ворвался как ураган. Вот так все и было. А факты... мне тоже говорили разные вещи о леди Грефтон. Просто так бриллианты не дарят!

-Это называется с больной головы на здоровую!

-Да брат перелетел через Ла Манш, чтобы защищать тебя, этот лорд Генри!

-А я его звал?! О леди Грефтон не стоит и говорить!

-Ты ее очень уважаешь?

-О да! Я ее очень уважаю.

-Но не любишь.

-Она... очень милая девушка.

-Я понимаю - ты относишься к ней как я - тебе.

-Черт возьми! Мне ее жаль.

-Дети мои, не время устраивать друг другу сцены ревности. Мне, право, в тягость выслушивать весь этот вздор. Хотите - я удаляюсь. Даже, Бог с вами, покараулю вас. Разбирайтесь без меня. И, если господин де Сент-Эньян прав, а граф де Ла Фер ошибся... что ж, берите в жены эту девушку, а там видно будет.

-Вы ошиблись, сударь... Я хочу сказать, господин аббат.

-А если ошибся господин де Сент-Эньян? - с вызовом спросил Рауль, - А отец все-таки прав? Как тогда, Луизетта?

-Тогда, дети, брак невозможен, - развел руками господин аббат.

-Брак невозможен в любом случае. Я не хочу, чтобы моя жена при счастливом повороте судьбы зачахла от меланхолии.

-А я и не зачахну! Не такая уж я и слабая!

-Ты себя не знаешь. Боже, сохрани меня стать причиной твоей смерти!

-Боже, сохрани меня стать причиной твоей смерти!

-А ты и не будешь. Я не собираюсь чахнуть от меланхолии. Это не мой стиль! Уж лучше палач, черт возьми!

-Мне не убедить этого упрямца! Таких упрямых людей как ты, я еще не встречала!!!

-Какой есть! Я не хочу, чтобы моя вдова стала фавориткой Луи!!!

-А я не буду ни твоей вдовой, ни его фавориткой!

-Да перестань, рано или поздно все придет к этому.

-Я так хотела объяснить тебе!

-Ты уже давно мне все объяснила. Я все понял. Отстань от меня, пожалуйста.

-Нет, ты не понял! Мы были детьми, мы были не готовы к интригам, подлости, коварству.

-Вы и сейчас дети, - поворчал господин аббат, - Глупый мальчика и глупая девчонка. Глупый мальчишка затеял дурацкую дуэль в день Дураков с королевским фаворитом и нарвался на смертный приговор. Глупая девчонка прославилась на всю страну как королевская фаворитка. Спасти жизнь глупому мальчике и восстановить репутацию глупой девчонки - задачка не из легких. Но кое-кто в нашем славном королевстве решал и более сложные задачи.

-Вы говорите о мушкетерах, правда? - спросила Луиза.

Господин аббат кашлянул.

-Я струсила, понимаете? Я испугалась Двора! О, Рауль, как я ненавижу этот Двор! Да - ненавижу! Христианским мученикам первых веко было легче на арене Колизея, чем Луизе де Лавальер в Пале-Рояле! Что львы, тигры, дикие твари! Люди хуже хищников!

-И я такой же хищник, Луиза?

-Я говорю не о тебе. Ты-то при чем?

-Так! - произнес господин аббат, - Для полного счастья нам только Древнего Рима не хватало.

-Господин аббат! Если вы действительно господин аббат, найдите слова - хотя вы не очень-то красноречивы - чтобы спасти этого безумца!

-Все, что я слышал - детский лепет, - произнес господин аббат, - Простите друг другу взаимные обиды и расстаньтесь друзьями. Редко у кого первая любовь бывает единственной. И редко у кого она сбывается. У вас обоих еще все впереди!

-Должна ли я понимать ваши слова, господин аббат, как разрешение довести до сведения короля слова его фаворита?

-Не стоит, мадемуазель.

-Полагаете, это ничего не изменит?

-Нет.

-А если я скажу Его Величеству, на что я была готова ради виконта, вы думаете, король не оценит благородство соперника и не смягчится?

-Подумайте о себе, мадемуазель.

-Я вас не понимаю. Какое у меня может быть будущее, если король не подпишет помилование? Одно будущее - монастырь!

-Что бы вы ни сказали королю, никакое помилование он не подпишет. Так что лучше молчите. И молитесь о... чуде! - загадочно сказал господин аббат.

-А если я все-таки попробую убедить Людовика?

-Я вам не советую. Вы навсегда потеряете своего... Людовика. Король не простит вам. Вы заденете его самолюбие. Подумайте - подданный короля отказался от той милости, которой так добивался от вас монарх.

-Господин аббат говорит дело! Даже не заикайся!

-Значит, господин аббат, чудо может произойти? - спросила Луиза, пытаясь заглянуть под капюшон священника. Господин аббат поправил капюшон. Лицо его оставалось закрытым. Он ничего не ответил девушке, только слегка кивнул.

-Вы только что сказали, что у нас обоих все еще впереди.

Господин аббат опять кивнул.

-У нас обоих? - переспросила Луиза, - Я вас правильно поняла? И у него?

Последовал третий кивок.

-Что ж, в таком случае я...

-Иди, - сказал Рауль, - Уже поздно. И не принимай близко к сердцу все, что я наболтал тебе.

-Это говорил не ты, а твой глупый двойник - капитан Бражелуччо.

-Кто? - удивился господин аббат.

-Виконту надоело быть французом, и он решил примерить маску капитана - фанфарона из итальянской комедии дель арте, - сказала Луиза.

-Вот как, - сказал священник, - Это кое-что проясняет.

-Глупости это, - сказал Рауль смущенно.

-Разумеется, глупости, - вздохнул господин аббат, - Вы, кажется, собирались уходить, мадемуазель?

-Да-да, - спохватилась Луиза.

-Что же вы валяетесь, виконт? Поухаживайте за девушкой!

Рауль поднялся с ковра, подал Луизе накидку.

-Все, иди, сказал он, - Я не железный.

-Ты не железный, - сказала она, - Это господин аббат у нас железный.

Аббат кашлянул. Луиза стояла у двери. Аббат подошел к ней. Рауль остался у камина.

-Я осмелюсь сказать, что господа мушкетеры не меньше меня в ответе за судьбу виконта. Вы понимаете? Так вести себя мог только Рауль. Таким они его воспитали.

Аббат кивнул.

-Я вас ненавидела порой, но, если вы его спасете, я буду обожать вас, господин... Атос!

-Тс! - шепнул Атос, - я же сказал - ждите чу-да!

Глава 10. Ungibus et rostro -клювом и когтями.

-Черт возьми! - пробормотал господин аббат, - Тридцать лет войн, опасностей, заговоры, засады, погони - ко всему, казалось бы, можно привыкнуть... Но - чтобы меня вычислила эта пигалица! Прости, сынок, вырвалось по досаду. Эта малютка...

-Она вас не выдаст, отец! И все же - как вы решились - сюда?!

-Да я-то что! Поговорим о тебе.

-Что обо мне говорить, - вздохнул Рауль, - Но что вы делаете?

-Подкинь-ка мне пару-тройку угольков и щепок.

-Зачем? - удивился Рауль.

-Объясню, как несмышленышу - наглядно. Понял? Щепки - улицы, угли - дома. План Парижа представляешь, надеюсь?

-Приблизительно.

-А мне не нужно приблизительно, мой мальчик, а точно. Садись ближе и слушай. И подбрось еще пару поленьев. Тут у тебя не жарко.

-Нормально. Так хорошо?

-Хорошо, хорошо.

Рауль ворошил дрова в камине.

-Я уж навострился орудовать поленом как кочергой или щипцами. Эти идиоты боялись, что я каминные щипцы могу использовать как оружие.

-Полено тоже можно использовать как оружие, - заметил господин аббат.

-Но, к счастью, им это не пришло в голову, - усмехнулся Рауль, - А то бы я тут закоченел. Как де Рец в Венсене!

-Им многое не пришло в голову. Эти люди мыслят банально, к нашему счастью. Но теперь запомни все, что я скажу, от слова до слова.

Господин аббат откинул капюшон своего одеяния. Рауль обнял его.

-Не волнуйся, - сказал господин аббат, в свою очередь, обнимая пленника, - Все продумано. Все готовы. Мы будем драться за тебя ungibus et rostro - клювом и когтями. А теперь смотри сюда, сынок!

И он очень тихо стал объяснять Раулю план чуда, которое обещал Луизе.

-Ты все понял?

-Да, но... это невозможно.

-Почему это - невозможно? Как твоя рука?

-Так себе.

-Лошадью управлять сможешь?

-Надеюсь, справлюсь.

-А стрелять?

-Нет.

-Почему это нет?

-Я обещал. Я дал слово не оказывать сопротивления. Стрельба - это уже сопротивление! Отец! Вы же не потребуете, чтобы я нарушил слово дворянина! Моя честь...

Господин аббат опять чертыхнулся.

-Какой черт тебя за язык тянул?

-У меня не было выхода, - печально сказал Рауль и объяснил, при каких обстоятельствах он дал свою клятву, - Видите, все против нас. Лучше дайте всем отбой.

-Ну, нет, мой мальчик, выбрось это из головы. Ты решил не оказывать сопротивления? Пусть так. Я не буду принуждать тебя нарушить свою клятву. Мы просто похитим тебя, и все дело. Но тогда придется действовать по второму варианту. Ты создаешь нам лишние трудности.

-Простите, отец.

-Первый вариант был проще, удобнее и вернее. Но ничего не поделаешь, примем второй вариант. Запоминай: выход - через дом Д'Артаньяна. Видит Бог, не хотелось отрабатывать этот вариант. С Гревской площади прорваться труднее. Но - прорвемся! Тебе угодно быть пассивной фигурой, подобно шахматному королю?

-Полагаете, мы еще не проиграли партию?

-Шах - еще не проигрыш. Полагаю, мы выиграем. Но Д'Артаньян будет в ярости, когда узнает, что его план не прошел. А теперь, мой дорогой, еще подбрось щепок и угольков. И не смотри на меня, ради Бога, такими испуганными глазами. Я не помешался, хотя здесь спятить недолго.

И господин аббат очень тихо стал объяснять второй вариант, переставляя щепочки и угольки.

-Да ты меня не слушаешь, Рауль!

-Я очень внимательно слушаю вас, но...

-Что - но?

-Мне страшно...

-Что?! - спросил господин аббат.

-Дайте договорить, дорогой отец, - сказал Рауль, схватив "священника" за руку, - План гениален, но мне страшно, что могут быть жертвы среди мирного населения, может пролиться кровь ни в чем не повинных людей. Вот чего я боюсь. И мне не нужно спасение такой ценой.

-Невинная кровь не прольется. В деле будут участвовать профессионалы. Это я тебе обещаю.

Рауль вздохнул, опустил голову и отвернулся к камину.

-Ты что-то не договариваешь.

-Да. Я убил человека. Невольно, нечаянно, видит Бог. И все же несчастный де Сент-Эньян погиб от моей руки.

Господин аббат пожал плечами.

-И тебя это очень мучает? - спросил он мягко.

-Очень! - сказал Рауль.

-Все убеждены в том, что это несчастный случай.

-Кроме короля. А воля короля - неодолимая сила.

-Я не хочу внушать тебе ложные надежды, мой мальчик, но, если я расскажу тебе версию Д'Артаняна...

-Д'Артаньяна? Д'Артаньян, конечно, так не мучился бы

из-за дуэли с трагическим финалом. Узнав о моих переживаниях, он обозвал бы меня слюнтяем или похуже.

-Под насмешливой язвительностью Д'Артаньяна скрывается очень нежная душа. А его шутки, ехидство, это...

-Простите, что перебиваю вас, отец, но я уже понимаю шутки Д'Артаньяна. Я тоже научился шутить и ехидничать, - он опять вздохнул, - Но, наверно, чувство меры мне изменило.

-Итак, версия Д'Артаньяна... Только Д'Артаньяну могло прийти в это голову!

-Что?

-То, что король морочит голову всему свету, и де Сент-Эньян выжил.

-Но полицейский сказал, что он умер... Там, на поляне...

-Твой противник мог быть в глубоком обмороке. А юноша в королевской полиции совсем недавно и не специалист в медицине.

-Но его потом увезли на телеге, накрытого плащом, в Пале-Рояль.

-Обморок мог быть длительным. За это время мнимого покойника перенесли в какой-нибудь потайной кабинет, где он мог прийти в себя.

-А похороны? Я все видел.

-Мой дорогой, не хочу напоминать об этих трагических переживаниях, но... Господина де Сент-Эньяна хоронили в закрытом гробу?

-Да. Д'Артаньян считает, что похоронили на самого Сент-Эньяна, а куклу?

Господин аббат кивнул.

-Невероятно!

-Очень даже вероятно. Похороны - грустная тема... Но, если бы де Сент-Эньян действительно погиб, его не стали бы хоронить в закрытом гробу.

-В закрытых гробах хоронят очень изуродованных покойников.

-Вот именно. Это обстоятельство почему-то ни у кого не вызвало подозрений.

-А люди в черном, которых я принял за родителей де Сент-Эньяна?

-Это могли быть статисты. Актеры, преуспевшие в исполнении трагических ролей.

-Но все считают, что де Сент-Эньян умер.

-А Д'Артаньян убежден в противном.

-Но зачем это надо королю?

-Да потому что и Сент-Эньян, живой, к тому же зачинщик дуэли, тоже должен предстать перед судом. Людовик его спрятал.

-Вот подлость! Но фаворит короля - не иголка! Не будет же король его прятать все время!

-Не будет. Простит пост фактум.

-Может быть, Д'Артаньян специально выдумал эту версию, чтобы убедить меня бежать?

-Об этом ты сам его спросишь при встрече.

-Фиктивные похороны... Ряженые родственники... Это такой чудовищный фарс! Неужели король пошел на такой обман? Да, если он спасает своего фаворита от суда. Но де Сент-Эньян - порядочный человек.

-Если версия Д'Артаньяна верна, и он жив, то бедняга лежит пластом и не подозревает ни о чем.

-Ужасно! Нет, это все слишком невероятно. У Д'Артаньяна разыгралась фантазия. И потом... король плакал. Я сам видел. Он прочел бумагу с моими показаниями, которую ему этак подобострастно подсунул следователь, и по его щекам покатились слезы.

-А ты знаешь, что иногда плачут не только от боли и отчаяния, но и от злости?

-От злости... - повторил Рауль задумчиво, - Возможно. А скажите, Фрике не знает о версии Д'Артаньяна?

-Нет, мой дорогой, Фрике не знает - Д'Артаньян вчера только поведал мне свою версию. Фрике он с тех пор не видел. Думаешь, Фрике стал бы добиваться эксгумации де Сент-Эньяна?

-Возможно. Он такой настойчивый.

-Но никто не позволил бы твоему адвокату обыскивать Пале-Рояль. А если де Сент-Эньян жив, то он может быть только там. Кстати, Фрике и твои друзья вели себя очень достойно. Они молодцы.

-Они молодцы, - кивнул Рауль.

-Я не без некоторой грусти, но с гордостью за тебя прочел свидетельство графа де Гиша.

-А мне не дали прочитать. И то, что написал принц Конде, вы тоже читали?

Господин аббат ласково улыбнулся пленнику.

-Да. Читал.

-Я не самый любопытный человек на свете. И все-таки мне очень хотелось бы прочесть бумагу Его Высочества принца Конде.

-Ты не знаком и с этим документом?

-Нет, я же говорил, и это мне не дали прочесть, а Фрике говорил, там много доброго.

-Да, мой мальчик, там много доброго. Я очень горжусь тобой, дружок.

-Может быть, принц преувеличил мои заслуги. Я-то не читал, не знаю, что он там понаписал.

-Прочтешь в лучшие времена. Фрике успел снять копии - как бы мы иначе узнали о состоянии твоих дел?

-Ай да Фрике! Молодец!

Ты тоже должен быть молодцом завтра. Только не мешай нам, сынок, мы все сделаем.

-Да у меня теперь, дорогой отец, вновь появился интерес к жизни. Жаль оставлять мир, в котором такие верные друзья. И еще меня разбирает любопытство: чертовски хочется узнать: - выжил ли мой пртивник... и что написал обо мне принц Конде. И многое другое!

-Прекрасно. Так повтори наш план!

Рауль взял угольки.

-Это ратуша. Это дом Д'Артаньяна. Это река... - и он более менее внятно воспроизвел план отцу. Господин аббат внес в план кое-какие уточнения и потребовал, чтобы Рауль повторил ему исправленный план.

-Вы так хорошо знаете Париж, - сказал Рауль восхищенно, - Чуть ли не каждый дом на маршруте Бастилия - Гревская площадь.

-Черт возьми, сынок, я еще во времена Фронды подробнейшим образом изучил этот маршрут.

-Понимаю. Когда вы похищали Бофора! Конечно, вы оказались очень предусмотрительны. Д'Артаньян стал владельцем дома на Гревской площади... хотя меня и шокировало это в первый момент, ибо Гревская площадь - последнее место в Париже, где я хотел бы иметь недвижимость. Арамис свел знакомство с комендантом Бастилии, но не скажу, что мне это знакомство пошло на пользу. Скорее, повредило. А вы...

-У меня нет недвижимости на Гревской площади, и господин де Безмо не так со мной связан, как Арамис. Правда, под стенами Ла-Рошели не одну бутылку приговорили... Безмо еще тогда любил, как сказал поэт, "дерябнуть не халяву выпивона". Как он после "Завтрака под пулями": "Атос, вы теперь герой Ла-Рошели! Проставляйтесь!" И пришлось поить всю компашку, черт побери.

-О, отец! Ваша слава и репутация - моя главная защита здесь, в Бастилии. Сначала комендант меня чуть не выгнал, а потом...

-А потом тебя прозвали "протеже коменданта" и "крепким орешком". Я все знаю от господина де Безмо. Он же рассказал мне о том, что ты поклялся, что не убежишь из Бастилии... в противном случае...

-В противном случае? - спросил Рауль с улыбкой.

-Мы вытащили бы тебя из самой Бастилии, - ответил господин аббат, - Зная о твоей клятве, я удержал молодого де Гиша от неосторожных шагов. Итак, мы готовы. Дело за тобой.

-Вы уходите, отец? Так скоро? Хотя, конечно, идите, я очень боюсь, что вас разоблачат.

-Я собирался в качестве духовного лица побыть с тобой до утра, но мне надо предупредить о том, что планы изменены.

-Но завтра-то я вас еще увижу?

-Конечно, мой дорогой. Я приду. Обнимемся на прощанье.

-Да, на прощанье. Прощайте, отец!

-Не прощайте, а до свиданья, - поправил господин аббат, - Ты что-то еще хотел сказать?

-Я хотел сказать... мне очень жаль, что так получилось... я отдал свою шпагу полицейским, и теперь она там, в качестве вещественного доказательства, среди улик.

-Твоя шпага в надежном месте. И скоро ты вновь будешь ее владельцем. Не раньше, однако, чем заживет твоя рана. А до тех пор - никакого фехтования!

-Как это получилось? - восторженно вскрикнул Рауль.

-Фрике выкрал твою шпагу. Поэтому он и не остался, хотя ты его просил. Все, сынок, мне пора. Я люблю тебя!

Рауль крепко обнял отца и сказал ему уже не: "прощайте" а "до встречи", а потом, уже совсем тихо, совсем шепотом: "Я понял сегодня одну вещь - женщин у меня еще, наверно, будет много, а ты у меня один". Господин аббат закашлялся и натянул свой капюшон.

Глава 11. Дорога на эшафот.

-Взгляните, господин виконт, взгляните в зеркало, - говорит "бастильский цирюльник", - Надеюсь, вы останетесь довольны моей работой.

Рауль взглянул на свое отражение. Из зеркала на него смотрел бледный синеглазый парень с мальчишескими усиками и волнистыми, красиво уложенными темными волосами с прической в стиле религиозных войн XIV века. Он потрогал усики - они казались ему чересчур ребяческими.

-Я страрлся, чтобы было симметрично, - заискивающим тоном сказал цирюльник, - Вы недовольны, как я вижу. Но прической, надеюсь, я угодил вам? Ну не могут у вас вырасти длинные усищи Винценгеторикса за ночь! А так, сударь, только на пользу. И не серчайте, что я вам усики подкоротил. Вы с ними моложе выглядите. Я на слово прошу поверить мне. Я в этих усах собаку съел. Народ расчувствуется - ведь вам так и восемнадцати не дашь. Понимаете? А народ наш - ого!

-Ага! Усики пацана мне жизнь спасут. Но спасибо за заботу.

-И причесочка удалась, ей же ей! Так мог выглядеть Генрих Гиз, или, коль вам Гиз не по душе (Бражелона так и перекосило) - Генрих Наваррский в свои юные годы или знаменитый Бюсси. Комплимент цирюльника подействовал. "Бюсси хорош, Наваррский хорош, но в ту эпоху жил еще и красавец Луи де Ла Фер, любовник Марго", - не без тщеславия подумал наш герой.

-Какая разница, - сказал он вслух, - Все-таки вы молодец. Никогда бы не думал, что вы придадите моим волосам, которые так варварски обкорнали, весьма благообразную форму.

-Я, сударь, сделал все, что мог. Вам очень идет эта прическа. Поверьте специалисту! О! Родись вы на сто лет раньше, королева Марго была бы вашей!

-Увы, где прошлогодний снег!

Синеглазый парень в зеркале грустно улыбнулся.

-Я вам верю, мэтр. Благодарю вас. Господин комендант, надеюсь, с этим господином рассчитаются честь честью.

-Да, дитя мое, а как же, - сказал де Безмо, шмыгая носом, - Я сделаю все, что вы прикажете.

-Вы очень любезны, господин комендант.

Де Безмо опустил голову. Рауль взглянул еще раз на своего синеглазого двойника, расправил белое кружево воротника, застегнул верхнюю пуговицу на синем бархатном камзоле. Но пуговица держалась на одной нитке, и от этого движения оторвалась и покатилась по полу. Бастильский цирюльник поспешно поднял пуговицу.

-Прикажете пришить, господин виконт?

-Оставьте, не нужно...

Подумал-подумал и развязал тоненький бант у горла своего воротника. Так, пожалуй, будет лучше.

-Вы позволите взять вашу пуговицу? - вдруг спросил бастильский цирюльник.

-Зачем вам такая безделица, друг мой? - удивился Рауль.

-Я не для себя - для дочурки. Моя дочка только и говорит о вас. Она и ее дружок просто бредят вами. Уже цветы для вас купили...

-Да, цветов будет много, - вздохнул де Безмо, - Цены на розы подскочили на сто процентов! И тюльпаны все скупили. Даже импортные, голландские.

-Ваша дочь, наверно, совсем малютка? - спросил Рауль у моложавого цирюльника.

-Не такая уж малютка. Скоро двенадцать будет. Вредная, сударь, ох и вредная! А ведь каким анеглочком была лет этак в семь. Ужасный возраст! Вы, конечно, глупостью назовете ее желание получить что-нибудь от вас на память. Но - эта молодежь! Вы, господин де Бражелон, для них - герой, кумир, живая легенда!

"Живая"....

-Что ж, мэтр, когда увижу девочку, прелестную девочку с самой красивой прической, буду знать, что это ваша дочь. Жаль, мне нечего подарить ей более ценного.

-Она и пуговице рада будет! Она страстная поклонница ваша! Ведь это ваша пуговица, господин де Бражелон!

-Наверно, пора, господин комендант? - тихо спросил Рауль.

-Должны еще принести вашу шляпу и плащ, - сказал комендант, - Сегодня прохладно. Не торопитесь.

"Я не успею простудиться".

-Что ж, подождем. Теперь уже скоро, не правда ли? И вы избавитесь от такого беспокойного арестанта.

-О чем вы говорите, дорогой виконт! Я вам очень благодарен - вы сдержали свою клятву и не пытались бежать.

-И я вам благодарен, господин комендант. За все, а в особенности - за ваше появление в пыточной.

-Я счастлив от сознания, что смог избавить вас от пыток, но в отчаянии, что ничего не смог сделать для вас вчера... Чиновник из Королевской Администрации предъявил приказ короля, а это...

- Неодолимая сила, - закончил фразу Рауль, - Все уже позади, господин комендант. Скоро развязка. Скорей бы уж! Я чертовски устал.

-Как только вы покинете стены Бастилии, мой юный друг, я буду молиться за вас... У нас все очень полюбили вас. Мои солдаты не отличаются чувствительностью, но и у них глаза на мокром месте. У вас удивительный дар располагать к себе людей. Не побоюсь сказать, дорогой виконт, что о вас сожалеет вся Бастилия.

-Вы хотите сказать, что меня оплакивает вся Бастилия? - спросил Рауль, - И серьезные ребята в кожаных жилетах из вашего подземелья?

-И они тоже, "крепкий орешек", представьте себе. А о старике хирурге и ваших тюремщиках я и не говорю! Мы все до конца надеялись на королевское милосердие.

-Зря надеялись.

-Но оплакивать вас все-таки еще рано! Вы еще живы! Бог знает, что может случиться по дороге на эшафот!

х х х

Рауль растянул губы в улыбке. Эта грустная улыбка стала его привычкой.

-Надеюсь, вы остались довольны завтраком, дитя мое? - ласково спросил комендант.

-Все было очень вкусно. Просто объеденье! Раковый суп, куропатки, торт, вино... Я все слопал.

"Приговоренных к смерти напоследок кормят досыта. Каждый бы день так питаться".

Но де Безмо намекнул на то, что узнику Бастилии необходимо плотно позавтракать по другой причине. Погоня. Управлять лошадью. Вам придется собрать все силы. Вам потребуется много энергии...

-А рука, ваша рана?

-Моя рана? Уже лучше. Заживает помаленьку. Ваш старичок забинтовал ее очень крепко. И я уже без повязки - видите. Просунул руку в рукав. Надеюсь, рана не откроется.

-Вы поосторожнее все-таки.

-До Гревской площади дотяну, а там - будь что будет.

-Там-то и будет самое главное.

-Да, вы правы. Там-то и будет самое главное.

И он опять заставил себя улыбнуться.

-Вот и ваши вещи. Плащ, шляпа, перчатки. Дайте-ка, я помогу вам, дитя мое.

-Да я и сам справлюсь, не стоит беспокоиться.

-Он сам! Не делайте лишних движений раненой рукой. А перчатки я вам кладу в карман. Когда будете управлять лошадью, они вам очень пригодятся. Поверьте, мой юный друг, человеку бывалому. Участнику осады Ла-Рошели. Бывшему мушкетеру. Эх! Давно закончилась осада...

-Уже пора, да? - спросил Рауль, - А господин аббат придет?

-С минуты на минуту, - ответил комендант, - Только его и ждем.

х х х

Рауль вздохнул тревожно и радостно. Безмо подмигнул ему. Вспоминая ночной разговор с отцом, Рауль ругал себя за то, что держался скованно и отчужденно и не решился высказать все чувства, переполнявшие его. Но он очень боялся разоблачения. Догадался ли об этом Атос? Нет, не Атос! Господин аббат. Только так он решил обращаться к отцу при посторонних. К священникам часто обращаются не так официально. Святой отец, падре, батюшка... Но эти вполне допустимые обращения он не может себе позволить и заменит официальным и немного холодным господин аббат. Потому что боится нарушить дистанцию и расплачется, или голос задрожит, или допустит какую-нибудь неосторожность, которая выдаст их с головой.

-А вот и господин аббат! - сказал де Безмо, - Легок на помине. Мы как раз вас вспоминали. Господин виконт волновался, что вас нет.

-Вы напрасно тревожились, господин виконт, - сказал мнимый аббат, - Я пришел, как обещал.

Эти официальные слова объяснили "господину виконту", что и отец избегает более интимного обращения, порой свойственного духовнику, и он боится выдать себя ненароком, вымолвив слова "сын мой", "дитя мое" и что-нибудь в этом роде. И он понимающе улыбнулся. Безмо вручил Раулю пакет.

-Что это? - спросил Рауль.

-Ваши ценности и деньги, мой юный друг. Видите, все в полной сохранности, как я обещал. В Бастилии ничего не пропадает. Пересчитайте, пожалуйста.

-Я вам верю, господин комендант. Впрочем, мне это теперь уже ни к чему. Передайте пакет господину аббату.

-Вы составили завещание? - спросил комендант.

-Нет, господин комендант. Бумаги же мне не давали. Но господин аббат передаст мой перстень с гербом и аграф с сапфиром кому надо. Не так ли? Господин аббат!

-Я... передам, господин... виконт.

-А деньги... Господин аббат... эти добрые люди заслужили вознаграждение, - он кивнул в сторону своих тюремщиков, - И еще здесь был старичок хирург, ветеран Ла-Рошели, участник сражений Великого Конде. Он очень обо мне заботился. Это старый одинокий бедняк, и я хотел бы оставить ему немного денег, если можно.

-Я все понял. Где этот старик? Ваша воля, виконт, для меня закон.

-Я тут, господин аббат. Зашел обнять виконта напоследок. Ах, виконт, мое бедное дитя, вы и сейчас думаете не о себе!

Аббат вручил вознаграждение "сдувателю пушинок" и его коллеге. Те приняли "скромный дар", как выразился виконт, со слезами на глазах и с выражениями пылкой благодарности. Парни готовы были повалиться Раулю в ноги, но он удержал их, сказав насмешливо: "Лучше, братцы, выпейте, помяните меня, что ли..." Бархатный кошелек перешел в руки старика-хирурга.

-Спасибо вам за все, - искренне сказал Рауль, пожимая руку хирургу, - Вы очень помогли мне. Не поминайте лихом!

Старичок обнял его со слезами на глазах.

-О, виконт, виконт! Я полюбил вас как сына, - Старик был готов разрыдаться. Он мельком взглянул на духовника - и на скорбном лице старичка мелькнула мимолетная улыбка, и сразу исчезла. Он с испугом обернулся на тюремщиков. А те презрительно посматривали на старичка, истолковав эту робкую улыбку как радость от неожиданного вознаграждения. "Сдуватель пушинок" даже пробормотал что-то вроде "продажная шкура".

-Deo volene*, -- шепнул старик.

...................................................................................................................

*Deo volente - Воля Божья. (Лат).

...................................................................................................................

-Амен, - ответил господин аббат.

х х х

Гревская площадь была переполнена народом. Люди толпились на улицах, дети и подростки вскарабкались на деревья и крыши домов, окна были распахнуты настежь. Путь "преступника и дуэлянта" от Бастилии до Гревской площади был усыпан цветами. Целый ковер из цветов, больше белых, иногда красных, розовых, голубых, желтых. На стенах домов пестрели приветственные надписи - словно вернулись дни Фронды. "Помилования Бражелону!" - "Виват, виконт!" - "Бражелон, мы тебя любим!"- "Мушкетеры! Все за одного! Спасите Рауля!" Графитти XVII века, по словам господина аббата, были выполнены за ночь Фрике и его друзьями-школярами. А полиция... Полиция не проявляла излишнего рвения и оставила все как есть. Даже, к чести юного полицейского из Венсенского леса, кой-где приписала пару восклицательных знаков. Парижане приветствовали Рауля как триумфатора. Женщины ахали и умилялись, растроганные миловидной внешностью виконта, молодые девушки и их юные кавалеры бросали букеты цветов. Такого обожания он не ожидал. А жители Парижа кричали его имя, махали шляпами, платками, шарфами. Вновь и вновь забрасывали цветами окруженного стражей "злодея и убийцу" - как именовали официальные документы господина виконта.

Глава 12. "Не проливайте кровь, господа!"

-Коадъютор сказал бы "такое эхо делает вам честь, господин виконт", - тихо сказал господин аббат.

-Нет, все-таки родители - самые честолюбивые люди на земле, - прошептал Рауль.

-Отнюдь, дети еще более честолюбивы. Убедишься сам, когда у тебя будут свои дети.

Такой многообещающий прогноз господина аббата мало сочетался с солдатами в оцеплении. Но толпа напирала со всех сторон, а Рауль видел не дома и улицы, а щепки и угольки, мысленно повторяя план, который уже знал назубок. Сто метров до дома Д'Артаньяна. Выход через его дом, а там, на заднем дворе - Оливен и Гримо с лошадьми и через несколько лье - первая подстава. Действуем по его сигналу: "Ко мне, мушкетеры, все за одного!.."

...Эшафот. Плаха. Палач. Ступая по цветам, Рауль подошел к палачу и смело взглянул на него. Тот по традиции был в маске. Толпа орала, приветствуя Рауля.

-Здравствуй, Париж! - сказал он, взмахнув шляпой, - И - прощай!

Он снова обернулся к палачу.

-Господин Парижский, - учтиво сказал он, протягивая ему шляпу, - Положите... куда-нибудь. Это теперь ваше имущество.

-Черт побери! - воскликнул палач с гасконским акцентом, - Помолитесь напоследок, мой юный друг.

На пальце у господина Парижского сверкнуло кольцо с бриллиантом. Рауль оторопело взглянул на странного палача. Он сразу вспомнил кольцо и узнал голос его владельца. Неужели Д'Артаньян?

-Дарт... Д'Арт... - прошептал он.

-Дар твой, мой юный друг, больше нужен не мне, а всем этим твоим поклонницам. Взгляни-ка! Бедняга Сен-Мар в аналогичной ситуации это сделал сам. Но это сделаю я - за тебя! Взгляни-ка!

Господин Парижский кинул шляпу в толпу. Через несколько мгновений от шляпы и черных перьев остались одни клочки - ее разорвали на сувениры поклонники и поклонницы мятежного виконта.

-Реликвии, - усмехнулся господин Парижский, - Видишь, как ты стал популярен!

Толпа бушевала. Стрелки часов приближались к десяти. На балконе ратуши появился Людовик в окружении своей семьи и свиты.

-Пора, - сказал господин аббат, и крест в его руках слегка задрожал.

-Пора-пора-пора, - промурлыкал господин Парижский.

Рауль шагнул к плахе.

-Куда пошел, - прошипел "палач", - Ты что, забыл? Чему тебя учили, черт побери!

Барабанщики при появлении короля ударили в барабаны. Они окружали эшафот изнутри, а снаружи стояли солдаты оцепления, сдерживая толпу. В толпе мелькали знакомые лица. Де Гиш. Маникан. Фрике. И другие. Знакомых было очень много! А барабанщики? А барабанщики... А барабанщики!!! Да это же все переодетые мушкетеры Д'Артаньяна! Молодняк, совсем мальчишки. Гасконец замучился с ними. Но чтобы сам Д'Артаньян переоделся палачом - этого наш герой никак не ожидал! Он не думал, что мушкетеры отважатся на такую дерзкую подмену, и кто-кто, а палач будет настоящий. Рауль вспомнил слова господина аббата: "Мушкетеры никогда не повторяют прежних ошибок". Теперь ему стало ясно, что имел в виду отец. Он вспомнил трагическую историю Анри де Шале с подкупом палача и казнь Карла Первого. Подкуп и похищение палача - мало. Не только священник должен быть заговорщиком, для успеха заговора палач тоже должен быть из числа заговорщиков. Тогда и только тогда успех заговора обеспечен. А бриллиант господина Д'Эмери - сигнал, по которому он должен узнать своего друга, зная немного цыганское увлечение гасконца такими перстнями. Увлечение, которое граф де Ла Фер иногда мягко вышучивал.

Но события разыгрались по третьему варианту. Солдаты, стоящие в оцеплении, вдруг расступились. Удивленные заговорщики увидели богатую легкую карету. На дверце кареты красовался гордый герб рода Роганов. Дверца рогановской кареты распахнулась, подножка опустилась, и герцогиня де Шеврез проговорила: " С Богом, дитя мое!", поцеловав девушку в белом платье с белой вуалью на лице.

"Мама, - подумал Рауль,- Что сейчас будет?"

Солдаты дали девушке проход. Барабанщики расступились. Преодолев внешнее и внутреннее оцепление, девушка взбежала на эшафот и подбежала к Раулю. Заговорщики были потрясены. Это не входило в их планы. Что затеяла герцогиня?!

-Есть древний обычай! - звонко сказала незнакомка, - Молодая девушка может спасти жизнь осужденного, если согласится выйти за него замуж!

-Черт возьми! - сказал господин Парижский, - На вашем месте, виконт, я женился бы даже на горбунье!

-Но я не горбунья, сударь! Я дочь одного из лидеров Фронды и перед всем городом Парижем заявляю, что согласна выйти за виконта замуж! Да вот!

Она откинула вуаль. Золотоволосая голубоглазая незнакомка с сапфировым ожерельем на тоненькой детской шее казалась ожившим ангелом.

-Его величество желает, чтобы вы назвали свое имя, мадемуазель. Такой знатный господин как виконт не может жениться на ком попало, - заявил чиновник королевской администрации. Не вчерашний иезуит, новый какой-то.

-Разве сомнительные особы могут ездить в каретах с этим гербом? - воскликнула девушка, презрительно окинув взглядом чиновника.

-Тогда пусть назовет ваше имя, мадемуазель. Если угадает, король готов помиловать преступника.

-Король и так должен помиловать! Это право такое же святое, как право убежища в церкви! Непонятно, почему о нем забыли в Семнадцатом веке! - убежденно заявила девушка.

"Кто она? У принца Конде - сын, герцог Энгиенский. У Гастона Орлеанского дочь, Анна-Мария-Луиза. Великая Мадемуазель гораздо взрослее, у герцога де Лонгвия тоже сын. У герцога Буйонского и Д'Эльбефа нет дочери такого возраста. У коадъютора детей нет... Кого же я забыл из фрондерских лидеров и фрондерского молодняка?"

-Ангел мой, - нежно сказал Рауль, - Что тут гадать! Скажу только, что, если есть на свете ангелы, то они похожи на вас. Где-то здесь притаился кудрявый крылатый мальчик по имени Амур. Он совсем малыш, но стреляет из своего волшебного лука лучше, чем сам Робин Гуд! Он попал не целясь.

-Прямо в сердце? - спросила, просияв, незнакомка с сапфировым ожерельем. Он кивнул.

-И вы не можете вспомнить мое имя? Вы уже на полпути к разгадке! Вы назвали меня ан-ге-лом! Вспомните меня, пожалуйста, вспомните! Я люблю вас!

-Да поцелуй же ты ее, черт возьми! - сказал господин Парижский.

Рауль вспомнил ледяные губы своей бывшей бесчувственной невесты. Они были одни, в камере было темно, но Луиза не отвечала на его поцелуи. Стоит ли повторять такой неудачный опыт при всем народе, средь бела дня, да еще и на эшафоте? Опять повторится вчерашняя сцена. Но незнакомка смотрела на него так нежно, и, подчиняясь немому призыву ее сияющих глаз, Рауль обнял девушку за талию и коснулся губами ее полуоткрытых детских губ. У неизвестной фрондерской принцессы вовсе не было любовного опыта, (он это почувствовал). Но она оказалась способной ученицей. Она обхватила Рауля за шею и ответила на его поцелуй. Они стояли посреди эшафота и целовались, закрыв глаза и забыв обо всем на свете.

Барабанщики замерли. Замерли солдаты. Замерли заговорщики. Безмолвствовал и народ. Такого еще не видела Гревская площадь. Только пришедшие в себя заговорщики - "аббат" и "палач" - опомнились от шока и начали тихо шептаться, корректируя свои планы.

-Женщины всегда испортят самые великие замыслы. Зачем ты разрешил ей вмешиваться, Атос?

-Ничего я ей не разрешал. Мари сама проявила инициативу. Теперь еще и эта девочка.

-Ты узнал ее?

-С первого взгляда. Она очень похожа на отца.

-Спокойно, друг, я, кажется, знаю, что делать, - сказал "палач".

-Итак, - господин Парижский подошел к барабанщикам, - Де Невиль, Гугенот, вы двое - по моему сигналу уводите виконта. Жюссак, ты прикрываешь девчонку. Я даю сигнал, ставите барабаны, запрыгиваете сюда - и вперед!

-Есть, капитан! - тихо сказали "барабанщики".

Окончание поцелуя было встречено овацией. Парижане разбушевались. Все требовали помилования. На балконе ратуши появился человек в маске. Анна Австрийская, молодая королева Мария-Терезия, принцесса Генриетта и Луиза, совсем бледная, готовая вот-вот потерять сознание - все они окружили короля и горячо убеждали его подписать помилование.

-Помилование? Не подписывайте, государь! Это заговор! Палач и священник - заговорщики! Пусть палач снимет маску, и священник откинет свой капюшон - и вы увидите очень известных людей!

-Кто-то нас предал, - прошептал господин Парижский.

-Вы считаете нас такими глупыми? - ехидно спросил замаскированный, - Мы предвидели ваш заговор! Вы проиграли на этот раз окончательно, господа мушкетеры! Маски долой!

Незнакомец снял маску. Де Вард!

-Урод! Мерзавец! Негодяй! - заорали в толпе.

Фрике, потрясая кулаками, выругался так, что и Вийон покраснел бы.

-Очередь за вами!

Палач снял маску.

-Я готов переодеться хоть самим дьяволом, чтобы спасти виконта!

-Д'Артаньян! - заорала толпа, - Ура! Виват!

А его мушкетеры забарабанили уже свой марш - в честь капитана. Аббат сбросил рясу и оказался в своей обычной одежде.

-Граф де Ла Фер! Виват! Атос! - заорали "барабанщики" и по сигналу капитана вновь выбили свой марш - уже для Атоса. Их клич подхватила вся площадь.

-Такое эхо делает вам честь, господа мушкетеры,- сказал Рауль, держа за руку девушку.

Всадник на гнедой лошади, держащийся до сих пор в тени, поднял пистолет. Раздался выстрел. Де Вард свалился с балкона ратуши на мостовую.

-Прошу прощения, сир, мне всегда очень докучал этот человек, - флегматично произнес всадник.

-Герцог Бекингем! Молодец, милорд! - орали заговорщики, приветственно махая шляпами, - Гип-гип-ура милорду! Поделом Варду!

Между тем Атос выхватил из-за пояса пистолеты.

-Ваше величество! - воскликнула девушка, - Лучше отпустите нас по-хорошему! Иначе здесь будет восстание! Клянусь Фрондой, так и будет!

-Условие не выполнено, - произнес король, - Виконт даже не знает, кто вы такая. Он не может вспомнить ваше имя, мадемуазель. Я, и то вспомнил. Но... я готов пойти на компромисс, если вы все так просите за него... А что же он сам молчит?

-Ваше величество, - сказал Рауль, - Верно ли, что господин де Сент-Эньян, якобы убитый мною на дуэли, но самом деле жив и вместо него похоронили куклу?

Людовик Четырнадцатый смутился и опустил глаза.

-Ну, что я говорил! - воскликнул "палач".

Толпа ахнула.

-Предательство! Нас одурачили! Они хотят казнить невиновного! Но мы этого не допустим! Хватит с нас! Разнесем этот эшафот к такой матери! На виселицу судей! На плаху прокурора!

Людовик собрался с духом и вымолвил:

-Соблюдайте этикет, виконт! Королю вопросов не задают!

-Это и есть ответ, сир, - сказал Рауль.

-Какой к черту этикет! - крикнул Бекингем,- Это международный скандал!

-А вы, милорд, ведете себя в моей столице как в завоеванной стране! И я сейчас же велю арестовать вас!

-Нельзя, сын мой, - вмешалась Анна Австрийская, - Герцог иностранец. И кто будет арестовывать Бекингема, если все ваши мушкетеры заодно с бунтовщиками?

-Герцог персона нон грата! Я не звал сюда ни его самого, ни его сообщников!

-Меня позвали мои друзья! - заявил Бекингем, - Это наша добрая традиция. Вы, сир, знаете, как в веселой Англии чтут традиции. А если у вас короткая память, сир, мой король помнит, кому он обязан своей короной, - последовал поклон в сторону мушкетеров.

-Не усугубляйте раздор, сир, - сказал Атос, - Пока не поздно, решим дело миром.

-Сейчас уже подходят верные мне войска. Через пять минут здесь будут пушки. Вы понимаете, надеюсь, что такое пушки! Последний довод короля.

-Это блеф, - усмехнулся Д'Артаньян. Противостояние затянулось.

К Бекингему и лорду Грефтону пробились де Гиш и Маникан. Они держали руки на эфесах своих шпаг, готовые в любую минуту выхватить клинки. Д'Артаньян, вооруженный мечом (орудие "казни") приготовился проложить дорогу к своему дому, и размышлял, как надо действовать, чтобы обойтись без случайных жертв. "Мне "повезло", черт возьми - фехтованием на мечах я занимался только в детстве. И то мечи были деревянные." Барабанщики ждали сигнала: "Ко мне, мушкетеры, все за одного..." Сигнал этот, как было условлено, должен им дать Рауль. И тогда они ставят барабаны на землю, запрыгивают на них, оттуда - на помост - и всей гурьбой прорываются к дому своего капитана. Девушка с сапфировым ожерельем сжимала крест - Атос, сбрасывая рясу, передал ей знак своего "сана" - он теперь был вооружен двумя пистолетами.

"А если это не блеф... Что такое пушки против толпы заговорщиков... Здесь через пять минут будет ужасное побоище... И я знаю одного урода в королевской армии, который способен приказать стрелять из пушек по мирным жителям... Один выстрел из пушки по эшафоту - и все будет кончено".

Рауль подошел к самому краю помоста. Все ждали его сигнала.

-Не надо, - сказал он громко и отчетливо, - Не проливайте кровь, господа!

И все это исчезло. Наступила чернота. Все вокруг пропало.

"Когда это меня успели убить, - подумал он, проваливаясь в какую-то черную бездну, - Или где-то притаился настоящий палач?" Из бездны знакомый голос звал его по имени. "Неужели я потерял сознание там, на эшафоте? Какой позор! Все решат, что я струсил. Да где же я, Господи?" Голос становился все отчетливее.

-Господин Рауль! Проснитесь, господин Рауль!

Глава 13. Сонник верного Оливена.

-Проснитесь, мой господин! Ради Христа, ради всех святых проснитесь!

-Где я? В раю? В аду? В чистилище?

-Проснитесь, господин Рауль, ради всех святых! Да откройте же глаза!

-Кто ты? Для святого Петра слишком молод... Да и за какие добродетели мне в рай... Ох, Господи!

-Да что же это за напасть! Опять закрыл глаза! Водой его, что ли, окатить? Нет, водой не буду - суши потом подушки да пуховики... Проснитесь, сударь, черт вас раздери! К бою! Ого! Подействовало, слава-те, Господи!

-Где я?

-У себя дома, сударь, где же вам быть? В своей спальне, в своей постели. И я, ваш верный Оливен, рядом. Да что вы все свою голову щупаете?

-Она на месте. Странно.

-А с чего ей не быть на месте? Ваша голова у вас на плечах. Ну, все? Вы проснулись? Какой-то вид у вас... взъерошенный и обалделый.

-Будешь тут... обалделым. Значит, мне все это приснилось?

Бражелон уселся в постели.

-А где все они?

-Вы о ком?

-Куда делись все люди? Мушкетеры... палач... священник... девушка с белой вуалью... король? Что-то я ничего не соображаю...

-Просто кошмар какой-то! - вскричал Оливен, - Вы еще не проснулись, сударь! Все на своих местах. Король и мушкетеры - в Пале-Рояле, а может, в Лувре, а может в Сен-Жермене, а может в Фонтенбло подались, эта публика не сидит долго на одном месте. Священник - в церкви, уже время утренней мессы. Палач... ну, не знаю, тоже на своем рабочем месте. А может, дома отдыхает от тяжких палаческих трудов. А девушка... Какая такая девушка?

-Прекрасная как ангел... Да, это был сон. Значит, я не убил де Сент-Эньяна? Фу! Слава Богу!

-Жив-здоров господин де Сент-Эньян.

-И меня не казнили?

-Да кто же вас казнит, Господи помилуй! Вам весь этот ужас приснился! Понимаете? Приснился!

-Понимаю. Начинаю понимать. Тем лучше. И тем хуже. Тем лучше, что я не убил де Сент-Эньяна, и тем хуже, - вздохнул и потянулся, позевывая, - Что я продолжаю влачить бремя земного существования.

-Вы опять? - всплеснул руками Оливен, - Вы никак в себя не придете, мой господин?

Атос в одежде аббата, Д'Артаньян с маской палача на лице, вооруженные заговорщики, Гревская площадь, оцепленная войсками, прелестная незнакомка, выскочившая из рогановской кареты, король на балконе Ратуши - все это был сон.

Государственный преступник, убивший на дуэли королевского фаворита, живой и невредимый, тряхнул головой, ощупал свою правую руку и пробормотал:

-Вот здорово - и рука не ранена.

-Вы ее просто отлежали, вот и приснилась такая хрень, - верный слуга выразился посильнее, - Вы в добром здравии, сударь! Только... простите... с головой у вас все в порядке?

-Раз не отрубили, значит, в порядке, - рассмеялся Бражелон, облокотясь на подушку, - Да ты не бойся, я не помешался.

-Пронесло! - перекрестился Оливен, - Я сам с вами с ума сойду!

-Пронесло, - кивнул Рауль.

-Но я так перепугался! Мне никак не разбудить вас было. Глаза закрыты, я вас тормошу, трясу, даже за щеку ущипнул - уж простите мне невольную непочтительность в вашей благородной щечке, а вы только и сказали: "Где я?"

-Я сказал: "Где я?" Серьезно? - усмехнулся Рауль.

-Вот потому я и подумал, что вы не в себе. Или... извините... не в своем уме. Вы же всегда так смеялись над этой фразой, почитая ее за ужасную банальность, и меня за нее ругали. А тут вы... принц... всех остроумцев.../Оливен чуть не ляпнул "король всех остроумцев", но вовремя прикусил язык/.

-Помолчи, а? Дай подумать. Какой сегодня день?

-Надеюсь, день будет солнечный, судя по закату.

-Я о числе спросил.

-Тоже хорошее число, - не без иронии ответил слуга, - Первое апреля - День Дураков.

- Вот вам дуэль в День Дураков, - пробормотал виконт рефрен своей дуэльной баллады, - Значит, Первое Апреля только начинается, сейчас?

-Какая дуэль? Вы опять заговариваетесь? - испуганно спросил Оливен.

-Я начинаю забывать свой сон. "Венсенский лес шумит листвой"... Как там дальше...

-Да так всегда бывает. Разве упомнишь все свои сны?

-Это так, но все же - что бы это значило? Все было так подробно и реально - как наяву!

-А хотите, я растолкую вам ваш сон?

-Ты? Каким образом?

-Очень просто. У меня есть новейший сонник, где все сны разъясняются.

-Оливен! Как тебе не стыдно верить в такой бред! Я же запретил тебе связываться с шарлатанами, дурачок доверчивый! Ты позоришь свой век, Оливен! Стоило ли открывать Америку и изобретать порох, если...

-Стоило ли изобретать Америку и открывать порох, - сострил Оливен, позволяя себе иногда в очень мягкой форме передразнивать хозяина.

-Стоило ли? Если ты, олух, веришь хиромантам, астрологам, толкователям снов? Что за сонник? Где ты взял эту гадость? Тащишь в дом всякую дрянь, как кот, приносящий к порогу дохлятину!

-Не дохлятину, - заступился за кота Оливен, - Охотничьи трофеи. А сонник я купил на Новом Мосту... и там же... только не ругайтесь... обещаете не ругаться?

-Очередную тупость? Что ты еще приволок с Нового Моста? Говори же - обещаю не ругаться.

-Гороскоп на эту неделю. Вам и мне.

-Что за глупец! Я сто - нет - тысячу раз говорил тебе, чтобы ты не позволял себя дурачить шарлатанам!

-Вы обещали не ругаться.

-Разве это ругань? Это так... Вот Д'Артаньян, тот как скажет... И что ты вычитал в своем гороскопе?

-А вот послушайте! Звезды сулят удачу! Вы ведь Рак по гороскопу!

-Ну, Рак.

-Так вот: вас ждет любовная победа и опасное приключение. А меня - я Водолей - ждет тоже любовное свидание и угощение в хорошей компании.

-Если ты еще раз принесешь в дом такую гадость, как го-ро-скоп, купленный у уличных проходимцев, я изобью тебя как собаку!

-Ничего вы мне не сделате, - уверенно заявил Оливен, - А то я вас не знаю. Вы только грозитесь. И слова эти не ваши - под Д'Артаньяна подделываетсь.

-Зачем откладывать? - сказал виконт и запустил в Оливена подушкой. Тот перехватил подушку на лету и заявил с упреком:

-Можете куражиться над бедным Оливеном, знаете, что я не могу вам тем же ответить.

-Можешь ответить, я разрешаю, - снисходительно сказал виконт, - А то мне лежать неудобно - тут только две подушечки.

-Извольте! - предерзостно завопил слуга.

И подушка полетела в господина. Возня эта продолжалась минуту-другую, к счастью, подушки не пострадали, и пух по спальне не разлетелся.

-День Дураков, так День Дураков! Подурачимся! Неси сюда свой дурацкий сонник! Но помни: это в первый и последний раз!

-Сию минуту! - сказал Оливен и вернулся с сонником.

-Прежде чем начать, позвольте покаяться - я солгал вам, господин Рауль.

-Как?! Ты посмел осквернить свои уста ложью, недостойный!- патетически воскликнул виконт, - Ну, кайся!

-Я солгал вам насчет гороскопа.

-Моего? Еще бы! "Любовная победа" - близко даже нет, - и он тяжело вздохнул.

-Нет, ваш гороскоп правильный, не машите рукой.

-Фифти-фифти, - заметил виконт, - Во второй части. Опасное приключение - вот здесь звезды правы, пожалуй. А твой гороскоп - это намек на угощение? Успеешь, милейший, успеешь.

-Я солгал вам: гороскоп я купил у госпожи Годо, жены кабатчика.

-Вот болван! Да мамаша Годо слушает все сплетни, которые ей по пьяной лавочке выбалтывают в кабачке посетители и потом делает бизнес на этом. Экий простофиля! А тебя, каким ветром занесло в сей кабак?

-Я туда захожу, время от времени сплетни послушать. О том, что происходит при Дворе, могу поведать.

-Не интересуюсь!- отрезал виконт.

-Что ж, как соизволите. Так я начну?

-Приступай. Выпить, что ли? В горле пересохло.

Оливен, не дожидаясь команды, подал хозяину бокал вина. Тот залпом осушил его и кивнул Оливену: "давай, мол".

-Вы говорите, что вам снилось, а я буду находить этот предмет в соннике и таким образом мы...

-...Докопаемся до истины, - насмешливо сказал виконт, - Всего-то! Что ж, попробуем с самого начала...

Х Х Х

-Называйте слова, - попросил Оливен, раскрывая сонник.

-Дротик.

-Минутку... увы, сударь, дротика нет.

-Еще бы!

-А позвольте вас спросить - игрушечный дротик или настоящий? Если игрушечный, посмотрим "игрушку", если настоящий "оружие".

-Игрушечный, - сказал Рауль печально, - Вроде тех, которыми мы в детстве обстреливали изображение Мазарини, - и он замолчал, а Оливен понял с полуслова, ибо и он участвовал в стрельбе по изображению кардинала игрушечными дротиками вместе с Жаном-Франсуа де Лавальером и его сестрой. Он зашелестел страницами сонника, стараясь отвлечь своего господина от грустных мыслей. /Ничего грустного не было бы в этой игре, если бы ее участницей не была Луиза!/

-Игрушки нет. Дальше.

-Голуби.

-О! Тут много значений! Что делали ваши голуби? И много ли их было? Стая? Или одна птица? И где они были? Летали или сидели? Или целовались?

-Голубей было много. Они летали.

-Летящий голубь, господин Рауль, по моему соннику означает - известие о далеком друге. Это если один. А если целая стая - узнаете радость.

Бражелон улыбнулся против воли - его смешила наивность расшифровок такого тревожного и трагического сна.

-Ты спросил, где находились голуби? Везде. На деревьях, на карнизах, на крыше.

-Стоп, стоп! Не так быстро, господин Рауль, я не успеваю. Голубь на крыше - добрые вести. А видели ли вы целующихся голубей?

-Да, сколько угодно. Они ворковали, барахтались в лужах, что-то клевали и целовались.

-А целующиеся голубки снятся к свадьбе! - провозгласил Оливен, - В этом году!

-Не может быть!

-Не верите? Вот, читайте!

-Все это вздор!

-Так мне перестать?

-Продолжай. Это меня даже развлекает, - он зевнул.

-Вы не выспались?

-Я? Не выспался? Ха! Более чем выспался! На чем мы с тобой застряли?

-На свадьбе, то есть на голубях. Дальше? Какое слово смотреть?

-Посмотри, к чему снится лошадь.

-Сию минуту! Так... О, про лошадей тут целая страница!

-Даже так? Дай-ка сюда свою тупую книгу.

Ехать верхом на собственной, прекрасной, мужественной и хорошо оседланной лошади - красивая, благородная и очень богатая жена. Все это плутни королевы Маб! - и Рауль отбросил книгу.

-Не верите? - спросил Оливен, изучая страницу с "лошадиными" снами.

Рауль покачал головой.

-А я верю! - убежденно сказал Оливен, - В вашем сне была такая лошадь?

-Мой конь Мерлин.

-Но он же такой и есть, ваш конь Мерлин! Все сошлось! Смотрим дальше. Прекрасная лошадь с длинным и густым хвостом - подходит!

-Подходит. Ну и что же это значит?

-Помощь друзей во всех предприятиях.

-Чушь! Какое отношение имеет лошадиный хвост к дружбе и приключениям?

-Спросите что-нибудь полегче. Для меня это тоже загадка.

-А для меня тем более.

-Умело управлять лошадью. Это ведь так?

-Так, так.

-Значит, мой господин, вас ждут почести, возвышение, богатство, счастье и удача - в зависимости от ловкости, с которой вы управляете конем. А вообще видеть лошадь во сне - это успех, победа. А масть?

-Ты не знаешь, какой масти мой Мерлин?

-Вороной. Гм-м-м, - протянул Оливен озадаченно.

-Ну-ка, не прячь, показывай!

-Вы ввяжетесь в рискованное предприятие, - вздохнул Оливен.

-Уже ввязался, - заметил Рауль, - Вот теперь мы ближе к правде. А посмотри-ка лучше, к чему снится тюрьма? палач? эшафот?

-Чуть помедленнее, сударь, чуть помедленнее. Плаха?

-Да-да, она самая, - зловеще сказал Рауль, - Наверняка не к свадьбе с прелестной невестой.

-Эшафот, плаха, - почет, возвышение, защита. Примечание: толкуется в обратную сторону.

-А палач, в какую сторону толкуется?

-Угрызения совести.

-Понимаю. Моя совесть - мой палач. Что ж, логично.

-Тюрьма, вы сказали? Смотрите - Попасть в тюрьму и испытать страдания - блестящая карьера и знатность. Сидеть в тюрьме - милость, прощение. А вот Тюремщик - увлечение недостойными женщинами

-Так оно и есть, - вздохнул Бражелон, - На этот раз ты сказал правду.

-Вы хватили через край, - пробормотал Оливен.

Рауль презрительно прищурился и покачал головой.

-Увлечение недостойными женщинами, - прошептал он, - Почему бы и нет? А что, если и я тоже... Над этой идеей стоит поразмышлять!

-Что вам еще снилось? - спросил заинтересованный Оливен.

-Драгоценности - их у меня отобрали в тюрьме. Сапфировый аграф.

-Сапфир, мой господин - вы проявляете неосторожность. А драгоценности потерять - ну, это какая-то ошибка, это точно не про вас!

-Читай как есть, раз начал!

-Похотливость затмит ваше сознание.

-Вот как? Определенно, это очень интересная идея! Очень интересная! А посмотри-ка, к чему снится врач, хирург?

-Ваш беспорядочный образ жизни вызовет сожаление. Неясная ситуация в жизни.

Виконт пожал плечами.

-Посмотрим, посмотрим, - прошептал он, - А смерть?

-Ваша?- спросил Оливен.

-Допустим.

-Служба у влиятельного лица. Богатство. Долгая жизнь.

-Какая нелепость! Ничего этого не будет!

-Влиятельное лицо - герцог де Бофор, вы же к нему поступили на службу!

-Да. Но - "долгая жизнь"?

-А почему бы и нет?

-Нет!!!

Оливен перевернул страницу.

-Скелет вам не снился?

-Скелет? Чей?

-Ваш, чей же еще?

-Мой - скелет? Скажешь тоже! Мне даже голову не успели отрубить. Так что в скелета превратиться я не успел.

-Тогда пропускаем скелета, господин Рауль.

-А при чем здесь скелет?

-Вам свойственно расстраиваться по пустякам... по пустякам,- подчеркнул Оливен, - необходимо обуздать воображание. Вот к чему скелет.

-Обойдемся без скелета. И без него сон был очень страшный. Мертвеца посмотри.

-Кто, вы?

-Не я. Господин де Сент-Эньян.

-Гм... Неожиданная опасность.

-Похороны.

-Чьи?

-Де Сент-Эньяна.

-Да вы помешались на этом несчастном Сент-Эньяне! Чужие, роскошные - достигнете богатства. Благополучный исход. Свадбьа.

-Неужели такой ужас снится к свадьбе? - Рауль опять покачал головой.

-Вам показать?

-Не надо, я тебе верю.

-Наконец-то!

-Я верю, что ты читаешь как написано. Но я не верю, что ты верно толкуешь мой сон.

-Но свадьба вышла несколько раз.

-Посмотри, что значит кровь, рана, сражение на шпагах.

-Все про вас узнаем, сударь, - сказал Оливен, уже не боясь этих слов - его сонник толковал трагические события прямо противоположно.

-Вы пролили кровь господина де Сент-Эньяна на дуэли? Так я вас понял?

-Я его заколол, а он меня ранил.

-Если вы пролили чью-то кровь - у вас будут неприятности вследствие вашей необоснованной поспешности. А скажите, на земле кровь была?

-Да, на траве. Да, была.

-Это к счастью!

-Гм! Счастья хоть отбавляй!

-Вы ведь сами тоже были ранены?

-Да.

-Это значит, что вас ожидают тревоги. Сражение на шпагах - большая удача. А скажите, мой господин, ваша одежда тоже была в крови?

-Конечно, вся рубашка - мой сон был удивительно правдоподобным!

-Кровавые одежды - предостережение от новых странных дружеских связей.

-Не понял? Опять вздор такой-то.

-Как я понял, вы убили де Сент-Эньяна на дуэли?

-Я так и не понял, убил или только ранил. Запутанное дело.

-Это - спор с влиятельным лицом.

-Опять мимо. Это лицо слишком влиятельное. Ну, посмотри еще: карета, суд, судья, адвокат, адъютант.

-Адвокат защищал вас?

-Да, меня же судили за дуэль.

-Адвокат защищает вас - поддержка друзей в трудное время.

Эту расшифровку Рауль оставил без комментариев, только задумчиво улыбнулся, видимо, вспоминая друзей.

-Адъютант - это вы сами?

-Я, кто же еще?

-Вас ожидают какие-то радостные вести. Суд - судят вас, в особенности за убийство - возвышение в жизни, высокое положение. Судья - наяву вы добьетесь своих прав. Карета... Какая? Как она выглядела?

-С решетками. Она мчалась во весь опор... в Бастилию.

-Риск!

-Вот, это по мне, - усмехнулся Бражелон, - Не так уж и глуп этот твой сонник. Продолжим. Это становится забавным! Ребенок?

-Ваш ребенок?

-Болван! Откуда у меня ребенок?

-Вернее - у кого от вас... Ну, долго ли.

-Не мой ребенок, а просто чей-то ребенок. Я с ним разговаривал.

-Красивый ребенок?

-Дитя было прелестно. Впрочем, дети всегда красивы.

-Ребенок гулял один?

-Да. Малыш шел в школу.

-Красивый ребеонк - неожиданное процветание! Счастье и благо! Вознагражденная любовь! Много хороших друзей ! Приятное знакомство, успех, благополучие.

-И все это - красивый ребенок?

-Смейтесь, смейтесь. Ребенок, гуляющий один - пренебрежение недостойными мнениями.

-Друг.

-Де Гиш? - спросил Оливен.

-Де Гиш.

-В одежде де Гиша были красные цвета?

-Да. Перо и подкладка плаща.

-Друг в ярко-красной одежде - тревоги, беспокойство близких. Эх, господин Рауль - это-то вашим близким достнется в полной мере.

Рауль опустил голову.

-Посмотри-ка лучше, к чему снится поцелуй.

-Сейчас посмотрим! - оживился Оливен, - Нашел! А скажите, поцелуй был при свете или в темноте?

Рауль задумался, вспоминая сон. Строго говоря, поцелуя было два. С Луизой в темной камере и с незнакомкой на эшафоте, при свете дня.

-Что означает поцелуй в темноте?

-Опасности и распутство.

-Так. Интересно. А при свете?

-При свете - благородное отношение к женщине.

-Сплошные загадки - как могут сочетаться распутство и благородное отношение к женщине? А теперь смотри слово шпага.

-Носить шпагу - высокий пост. Видеть людей со шпагами - вас ждут ссоры. Держать шпагу в руках - у вас будет надежная защита.

-Дорога.

-Какая? Были на ней деревья и цветы вдоль обочин?

-Да.

-Это неожиданная удача. А деревья какие?

-В молодой листве.

-Такие деревья означают, что все ваши планы и мечты исполнятся.И вас ждет успех в делах. Еще о дороге... Была у вас расходящаяся дорога?

-Да.

-О, сударь, будьте осторожны! Вам предстоит сделать трудный выбор между добром и злом. И дорога с друзьями?

-Да.

-Это значит все то, во что вы никак не можете поверить -идеальный семейный очаг, счастливые дети, преданные друг другу муж и жена.

-А в Бастилию меня везли в карете, окруженной полицейскими.

-Это тоже неплохо: у вас впереди долгие и приятные путешествия, новые друзья.

-Путешествие - согласен, но - приятное? - усомнился виконт, - Новые друзья? Какие могут быть новые друзья, если все мои друзья остаются здесь, во Франции. Я уже и не знаю, о чем спросить тебя.

-Позвольте мне! - сказал Оливен, - Я буду называть слова. Бархат.

-Да.

-Бархат - это путешествие.

-Путешествие - это неизбежно.

-Башня.

-Да, башня Бастилии. Было.

-Башня - ожидаемая дорога.

-Опять дорога! Их что, несколько будет?

-Вроде как. Читать дальше, сударь?

-Валяй!

-Шляпа широкополая.

-Конечно!

-Далекое путешествие.

-За море - куда дальше!

-Букет?

-Да, и не один! На эшафоте. И по дороге на Гревскую!

-Взаимная, настоящая любовь.

-Молитва!

-Да уж! На всю жизнь намолился!

-Выход из трудной ситуации благодаря помощи своих друзей и ценой огромных усилий. Предупреждение?

-Да. Можно сказать, меня не раз предупреждали об опасности.

-Мой господин! Вы, помимо своей воли, откроете важную тайну.Самоубийство?

-Если считать мое поведение во время процесса и на эшафоте самоубийством, то - да!

-Если вас угораздило во сне совершить самоубийство, значит, в реальности вы угодите в какое-то несчастье по собственной вине. Мой дорогой господин, самоубийство - великий грех, как во сне, так и наяву! Ну, что еще? Поэзия - подходит?

-Да. Как ни странно, мы читали стихи, - улыбнулся Рауль, вспомнив цитаты из Кальдерона, Вийона и балладу о дуэли в День Дураков.

-Читать стихи в благородном обществе - получите весьма приятное известие. Читать свои стихи - разлука с любимой.

-Разлука с любимой? Нет у меня больше никакой любимой, - вслух сказал Рауль, а сам подумал: "Да, любимая, это верно. Разлука с тобой, разлука навсегда".

-Пленник, узник! - гаркнул Оливен. Рауль вздрогнул. - Подходит?

-Подходит, только не ори так. Это я сам в моем сне - узник Бастилии.

-Беспокойство, тревоги в каком-то важном и опасном деле, но в конце концов - разрешение всех недоразумений. Итак, мой господин, у вас впереди - далекое путешествие, риск, опасные приключения, распутница и угрызения совести, помощь друзей и защита, а, в конце концов - свадьба и счастливая жизнь, почести и богатство.

-И ты веришь в этот вздор?

-Да! Продолжим?

-Довольно. Я устал. Я закончу наш диспут о снах, повторяя слова сеньора Меркуцио: "Все это плутни королевы Маб!"

-А я верю, потому что это истина! - упрямо повторил верный Оливен.

Глава 14. "Клянусь Бальдром!"

-Вам плохо, господин Рауль? - спросил Оливен через несколько минут.

-Нет, мне очень хорошо. Я просто наслаждаюсь. С чего ты взял, что мне плохо?

-Да вы ворочаетесь и вздыхаете так тяжело. Сон свой все никак забыть не можете?

-Не могу, - сказал Рауль, - И мне начинает казаться, что сон этот вещий. Пророческий. И толковать его надо не в обратном смысле, а в прямом. Клянусь Бальдром!

-Чем вы клянетесь?

-Не чем, а кем. Бальдром!

-А кто это такой? Ваш новый знакомый? Потому что ваших старых приятелей я знаю как облупленных.

-Хотел бы я иметь таких знакомых!

-Понял! Персонаж? Мольера?

-Темный ты человек, Оливен. Бог викингов.

-Ну, тут я профан. О греках и римлянах кое-что помню, от вас поднахватался, а вот викинги... Они же язычники.

-Греки и римляне тоже язычники были. И викинги, кстати, потом приняли христианство.

-Да, но греки и римляне в моде. А викингов ваших никто и не вспоминает.

-А зря. Я так последнее время часто думаю о Валхале и валькириях.

-А с чего это вдруг? Кто там у нас в моде? Наяды, дриады, сильваны, пастушки. Нет, я все-таки не понимаю. Я же ничего не знаю о викингах.

-Могу восполнить этот пробел. Хочешь, я расскажу тебе о викингах?

-Сделайте одолжение, господин виконт.

-Боги викингов назывались Асы. Чувствуя приближение старости или болезни, они съедали волшебные яблоки, и в тот же момент силы их восстанавливались, и они обретали юность.

"Сумка с яблоками", - пробормотал он, - Дай-ка мне "волшебный плод".

Оливен принес вазу с яблоками.

-Так о чем я? - спросил Рауль, уплетая румяное яблоко.

- О вечной молодости. Это и у греков было. Сокровища Гесперид.

-В древних религиях есть много общего, - заметил Рауль, - Угощайся.

Оливен впился зубами в "волшебный плод".

-Главным среди скандинавских богов был Один. Вроде Зевса у греков и Юпитера у римлян. Чтобы укрепить свое могущество и противостоять силам Зла, Один пополнял свои... вооруженные силы героями, погибшими на войне. Их принимали как почетных гостей в Валхале, где они пировали в ожидании новых сражений. Но Один знал, что в грядущем конфликте враг будет очень силен, и новые отважные герои пополнят Валхалу, как только вражеское копье, стрела или удар меча вырвет их души из бренных тел. Бог викингов пополнял свой небесный контингент самыми смелыми героями прежде срока, отмеченного судьбой. В этом ему помогали валькирии, богини кровавых войн, всадницы на крылатых конях, выискивающие души павших героев на полях сражений.

-С вами все ясно, - вздохнул Оливен, - Но вы-то не викинг, господин Рауль.

-Иногда я об этом жалею. Если бы я был викингом, великий Один удостоил бы меня чести, и я попал бы в знаменитую Валхалу!

-Еще один доброволец в армии призраков! Новая героическая блажь господина де Бражелона! А тут вам чем не жизнь?

-Эх! Тебе не понять! А я хотел бы прокатиться до Валхалы в объятиях девы битв.

-Кровожадные какие-то эти валькирии, - поежился Оливен, - Воровать для призрачной армии молодых героев, да еще и раньше срока! Не по-божески это! Но как викинги связаны с вашим тревожным сном?

-Напрямую! Сейчас поймешь. Все, что я тебе наболтал о Валхале, Одине и валькириях - это присказка. Тревожные и трагические сны снились Бальдру.

-Вы уже во второй раз упоминаете имя Бальдра.

-Да-да. Слушай. Бальдр - сын Одина, молодой и прекрасный бог викингов, общий любимец. Но мрачные кошмары преследовали Бальдра, и он с криком просыпался, с трудом припоминая ужасные видения.

-Прямо как вы нынче.

-Прямо как я, - сказал Рауль, - А мудрые богини решили, что эти кошмары сулят молодому Бальдру ужасную гибель.

-Но их главный бог, Один, наверно, смог защитить своего обожаемого сына от такой трагической судьбы?

-Увы! Даже Один не смог!

-Как же так получилось? Он же у них самый главный?

-Судьба, - вздохнул Рауль, - От судьбы не уйдешь, даже если ты бог викингов и сын самого Одина.

-Понимаю, - вздохнул и Оливен, - Какая-нибудь прекрасная валькирия утащила убитого на войне Бальдра в Валхалу?

-Хуже, - сказал Рауль, - в Валхалу Бальдр не попал. Злодей Локи спровоцировал убийство молодого бога. Это длинная история... Бальдра погубило предательство, и он попал в царство богини Хель. Его молодая и любимая жена последовала за ним. Без Бальдра мир опустел и погрузился в отчаяние. Выручать Бальдра из подземного мира отправился Хериорд. Он оседлал восьминогого Слейпнира и пустился в путь.

-Царство Хель это хуже чем Валхала? - спросил Оливен.

-Еще бы, черт возьми! А ведь я, наверно, угодил бы прямиком к богине Хель, если бы мне отрубили голову.

-Но вы не викинг, к счастью, - возразил Оливен, - Вы, к счастью, католик. И даже если бы... - чего, надеюсь, с вами никогда не случится, даже если бы вам отрубили голову, мученическая кончина дает право на Рай. В этот наше преимущество перед викингами.

-Утешил! - сказал Рауль.

-А что было дальше с прекрасным Бальдром?

-Увы! Он так там и остался.

-И этот, на Слепне, не смог помочь?

-На Слейп-ни-ре, а не на Слепне! Не смог. Опять вмешался коварный Локи.

-Что твой де Вард! - пробормотал Оливен, - Давайте-ка еще по яблочку съедим!

-Что?

-Это я так, между прочим. Продолжайте, мой господин, продолжайте.

-Словом, Локи сделал так, что Бальдр навсегда остался во владениях Хели... Тебя расстроила эта сказка? Ну, чтобы утешить тебя, скажу, что было пророчество, что Бальдр вернется на землю после Рагнарока.

-После кого?

-После чего, - поправил Рауль, - Мир викингов ожидает Рагнарок - сумерки богов. Всемирная катастрофа. Вроде конца света. Старый мир погибнет в страшной битве с силами Зла. И на руинах старого мира возникнет новый мир, зеленый и прекрасный. Тогда и возродится к жизни молодой бог Бальдр.

-Грустную историю вы мне рассказали, господин Рауль. Валхала, Бальдр, Рагнарок. Я не люблю истории с трагическим финалом.

-А кто их любит? Но счастливый финал возможен только в сказках или рыцарских романах. Все равно мы все умрем. Какая разница - в 25 лет или в 70. Это мгновения по сравнению с Вечностью.

-Так-то оно так, но, хотя этот мир так далек от совершенства, все хотят жить! Даже птицы и животные! И голуби Жюстена, и наш кот Кир, и ваш конь Мерлин, а о людях я и не говорю. Все, все хотят жить!

-Не все, - прошептал Рауль, - И я убежден, что мой сон пророческий. Как кошмар Бальдра. Так или примерно так все и будет. Я говорю "примерно", потому что во сне я совершаю невозможное, то, чего не сделаю в этом мире.

"Не разорву полковничий патент, не убью де Сент-Эньяна, не буду говорить обидные слова Луизе..."

-А не лучше ли жить сегодняшним днем, чем вопрошать будущее и вспоминать прошлое? - сказал Оливен, и потянулся за новым яблоком.

-Ты прав! - сказал Рауль, выбирая яблочко порумянее.

"К счастью, в моем прошлом не было дуэли в Венсенском лесу, Бастилии, суда, смертного приговора. Я свободен, я у себя дома, я не преступник и не узник Бастилии, а по-прежнему адъютант герцога де Бофора. А будущее - это и так ясно - африканская война, а там - по всей видимости - Рагнарок и Валхала. Это неизбежно.

Я и пальцем не шевельну, чтобы избежать подобного конца, скорее, наоборот, постараюсь in ogni modo - любой ценой - приблизить развязку. Зачем оставаться в мире, где семидесятилетние цепляются за жизнь, а двадцатипятиление стремятся погибнуть".

Эпилог.

Милые дамы и любезные господа, настало время скромному автору раскрыть свое инкогнито. Позвольте представиться. Я - Оливен, слуга, секретарь и доверенное лицо господина виконта де Бражелона. Имя мое вам не совсем незнакомо - вы должны меня помнить по знаменитым "Мемуарам графа де Ла Фера".

Считаю своим долгом объясниться с вами, уважаемые читатели!

Некоторые детали, бесспорно, вызвали ваше недоумение. Прежде всего - мог ли мой господин видеть такой длинный связный сон, запомнить диалоги, стихи и мельчайшие подробности? Разумеется, не мог. Рассказ господина Рауля занял несколько минут. Но, зная его самого и его окружение, я без особого труда воссоздал обстановку, и в частности, разговор графа де Гиша с господином де Сент-Эньяном по дороге на дуэль.

Вы можете упрекнуть меня также в том, что я ошибся в описании природных явлений. Какой бы ранней и теплой ни была весна 1662 года, 1 апреля в Венсенском лесу еще никак не могли цвести одуванчики и не могло быть молодой листвы на деревьях. Совершенно с вами согласен, уважаемые читатели. До цветущих одуванчиков должны пройти две-три недели. Но мой господин видел во сне поляну в одуванчиках и молодую листву на деревьях Венсенского леса. Так ему снилось, так я и написал.

В нумерации камер, описании суда и быта Бастилии могут быть ошибки и неточности, но господин Рауль никогда не сидел в тюрьме, с полицией и судьями дела не имел, а с палачами - тем более. Все это не что иное, как отголоски известных историй, прочитанных книг, анекдотов, баек. Подобного жизненного опыта у моего господина не было, да и, надеюсь, не будет!

И, конечно, мой господин всегда говорит на правильном французском языке, а на арго, как в подвале Бастилии, он не изъясняется! Но книга баллад Вийона на арго есть в его библиотеке, и ее ему действительно раздобыл Фрике, его старинный приятель. А там все баллады на арго, и мы их частенько почитываем, и все эти словечки очень смешат нас. Но в речи их мой господин не употребляет. Разве что чертыхнется под горячую руку и то, это не его стиль, это он скорее своему кумиру - гасконцу - подражать пытается, не очень, кстати, умело.

А вот события, которые произошли с моим господином в реальном мире, а в частности, его последняя встреча с другом, графом де Гишем, в Любксембургском дворце, которая вам, безусловно, знакома по "Мемуарам" графа де Ла Фера, послужила толчком для событий его ночного кошмара. Мой господин ругал себя за то, что наговорил де Гишу много лишнего. Я имею в виду его фикс-идею насчет африканской войны. Правда, дружок его из такого же теста, такой же сумасброд. Но господин Рауль испугался, что лучший друг как-то помешает ему реализовать его безумный замысел. Сам виноват - кто его тянул за язык?! Де Гиш, конечно, всполошился. Но, если во сне друг моего господина предпринимает "лобовую атаку" через господина де Сент-Эньяна и короля, то в реальной жизни господин де Гиш предпринял "обходный маневр". Он достаточно хорошо знал, с каким упрямцем имеет дело, и понимал, что разубеждать его и приводить какие-либо аргументы бесполезно. Бесполезно говорить: "Не делай то-то и то-то!" Сделает непременно! Это я, простодушный, всегда говорю то, что думаю. У господина де Гиша наивности поубавилось. Жизнь при Дворе его кое-чему научила.

Но реальный де Гиш не мог не вмешаться, не мог допустить гибели лучшего друга! И, конечно, он вмешался! Но вел более тонкую игру.

О том, как будут действовать в реальном мире друзья и враги моего сеньора, вы, любезные читатели, узнаете, если удостоите вниманием продолжение приключений господина де Бражелона в изложении его верного слуги и секретаря Оливена.

Конец.